Живи, родник, живи...

    Алексей Петрович Верещагин был страстным человеком, в меру вспыльчивым, но не скандальным. К любому делу он относился с присущей ему страстью, упорно добиваясь результата. У Петровича в жизни было пять страстей. Первая – он очень страстно любил свою жену Нину. Вторая - Петрович боготворил двух своих детей, Никиту и Таню. Третья – он работал до изнеможения на любимой работе, зарабатывая при этом хорошие деньги. Четвёртое – обожал хороший коньяк, потребляя его в меру. Пятая – Петрович неимоверно много курил, сжигая за день три пачки сигарет. После того, как он разменял седьмой десяток жизни, он понял, что все эти страсти безвозвратно ушли, и ему оставалось лишь сожалеть об этом. В прошлом остались страстные ночи с любимой женщиной, бешеный ритм жизни на работе, ангельский возраст детей и коньяк. В настоящем остались только три сигареты в день и назойливая опека жены.

    Всё происходило постепенно. После первых десяти лет совместной с женой жизни, любовная страсть Петровича трансформировалась в спокойное чувство, и с годами приняла размеренную, с редкими всплесками, форму. Дети выросли, давно вышли из ангельского возраста, обзавелись семьями и квартирами, родили своих ангелочков и при общении с отцом, стали даже подтрунивать и посмеиваться над ним. После того, как Петрович достиг пенсионного возраста, ему пришлось оставить работу, с чем он до сих пор не мог смириться. Коньяк отпал сам собой, несмотря на его привлекательный вкус и очаровательное воздействие. После многолетней и целеустремлённой атаки жены, ему пришлось завязать с курением. Выкуривание Петровичем трёх сигарет за день, превратилось в некий ритуал и, по его мнению, не могло считаться курением в принципе. Это было его твёрдым убеждением, и жена была вынуждена согласиться с ним.

    Сейчас у Петровича было много свободного времени, что не очень хорошо для человека, привыкшего к постоянной занятости. Дети подарили ему компьютер, видимо, достал он их своими поучениями, и решили загнать Петровича в виртуальный мир «всемирной паутины». Сын посидел с ним два вечера и пришёл к выводу, что отец является абсолютно не обучаемым человеком, о чём он безотлагательно и многословно поспешил сообщить ему об этом. Причём, в своей речи он несколько раз произнёс выражение «тупой, как пробка». В ответ Петрович усомнился в его педагогических способностях, при этом сомнение его было выражено в экспрессивной форме с применением ехидных словесных оборотов. Сын покинул квартиру отца, громко хлопнув дверью, и не посещал его неделю, тем самым давая Петровичу понять, что мало иметь компьютер, надо ещё уметь и пользоваться им. Но не на того он нарвался. Разглядывая аппарат с кучей разнообразных кнопок с изображёнными на них буковками, Петрович быстро пришёл к пониманию, что при помощи этого агрегата можно составлять слова. А из слов получаются предложения, из которых и состоят рассказы, повести, романы и ещё куча вещей, названия которых ему были неведомы. Довольный своим открытием, он начал составлять предложения типа: «Мама мыла раму» и «Карл у Клары украл кораллы». Он не стал вдаваться в подробности того, для чего чья-то мама мыла раму, вместо того, чтобы мыть оконное стекло и зачем незнакомая ему Клара, допустила вора Карла до своих кораллов. Просто эти фразы находились в тот момент в его голове, наверное, они попали туда во времена его беззаботного детства. У Петровича возникли подозрения, что фразы возникли в его голове, как некий защитный механизм против стресса, возникшего из-за ссоры с сыном. Выждав неделю для полного созревания клиента, сын соизволил посетить квартиру родителей. Он ожидал от Петровича ворчливого приёма, но расчёты его не оправдались и он увидел перед собой вполне жизнерадостного и довольного собой отца, который благосклонно принял от него презент в виде бутылочки французского коньяка. После того, как сын выслушал нравоучения своей мамы, отец со своим отпрыском опрокинули по примирительной стопочке ароматного напитка. Сунув в рот дольку апельсина, сын прошёл в комнату к включенному компьютеру и подозрительно затих. Минут через десять, оттуда донёсся его удивлённый возглас. Через минуту, он появился на кухне и спросил:

- Кто набрал текст письма президенту?

- Твой тупой отец –  горделиво выпятил грудь Петрович.

Сын был ошарашен. Он задал отцу несколько вопросов. После ответов Петровича, он впал в состояние полного изумления. Нет, он не был поражён стилем и содержанием письма, он был очень удивлён тем, что отец натыкал одним указательным пальцем внушительный объём печатного текста. Сын показал Петровичу, как пользоваться дополнительными функциями при наборе текста и, не выходя из состояния изумления, покинул квартиру, осторожно закрыв за собой входную дверь.

    Через два часа, раздалась заливистая трель дверного звонка. Пришла дочь Петровича. Поприветствовав родителей, она попросили отца ознакомить её с его письмом, набранным в компьютере. Тот с готовностью предоставил ей такую возможность. Бегло ознакомившись с содержанием письма и по устоявшейся привычке учителя вставив в текст несколько пропущенных запятых, дочь обратилась к отцу:

- Папа! Я смотрю, что ты заскучал без работы.

- Есть такое дело – ответил ей Петрович – А почему ты об этом говоришь? Что явилось причиной твоих умозаключений?

- Твоё письмо президенту. Мне позвонил братик и сказал, чтобы я предотвратила скандал, в который с головой готов влезть наш отец.

- А что в письме не так?

- Не в письме тут дело, а в самом факте того, что какой-то пенсионер пишет жалобу президенту, в котором подвергает все действия и решения губернатора нещадной, а главное, издевательской критике. Твоё письмо, папа, похоже, уж прости ты меня, на какую-то грязную кляузу. Ты же, как говоришь, так и пишешь. Применяешь в письме все свои устные словесные обороты, которые в напечатанном виде воспринимаются, как издевательские. Ну вот, сам посуди, ты пишешь: «Губернатор, будучи молодым, работал инструктором райкома КПСС и с тех пор остался, по сути, обычным массовиком-затейником, а все его действия на посту главы области, похожи на ужимки бесталанного клоуна из передвижного балагана». Или вот это: «Снос исторических зданий в центре города с целью возведения бетонного административного «монстра», говорит о болезненном самомнении губернатора, возомнившего себя Наполеоном областного разлива. Он сам и его действия во многом схожи с последствиями приёма фальшивого коньяка «Наполеон», после употребления которого, у людей сильно болит голова и начинается сильнейшая рвота». Так нельзя, папа! Если твоё письмо опубликуется, то у губернатора появится возможность засудить тебя. У тебя же нет документальных доказательств того, что он делает свои делишки незаконно и любой суд станет на его сторону, обвинив тебя в клевете на должностное лицо. Губернатор, может быть, и остался массовиком-затейником, но он далеко не дурак. Поэтому, папа, тебе не надо заниматься правдоискательством, а лучше заняться каким-то другим делом.

- Ну, и каким же мне делом прикажешь заняться?

- Папа, у тебя же компьютер есть. Я научу тебя пользоваться поисковой системой, и ты сам выберешь себе занятие по душе. Там столько тематических сайтов, что ты найдёшь всё, что твоей душе угодно. Ну что, договорились?

- Хорошо, дочка. Так, наверное, будет лучше. Я, губернатора нашего, ещё со времён учёбы в университете знаю, приспособленец такой, что ещё надо поискать похожих на него лизоблюдов и далеко не факт, что найдёшь. «Жук» тот ещё, если ему надо, то он и по трупам к власти добираться будет. Давняя у нас с ним неприязнь друг к другу. С тех ещё времён, когда мы с ним в одном заведении учились. Он тогда ярым комсомольцем был, комсоргом. Ох, и подлый человек, без мыла в любое отверстие влезет. Ну, да ладно, чёрт с ним, показывай мне, как пользоваться этой чёртовой машинкой и учти то, что брат твой обозвал меня тупым, как пробка. Хватит ли у тебя на меня терпения?

- Хватит, папа. Не забывай того, что я учитель.

    Через три дня, Петрович ощутил себя заправским пользователем персонального компьютера, кочуя с сайта на сайт, открывая для себя увлекательный мир Интернета. Особенно он пристрастился к документальным фильмам об охоте и рыбалке, с большим интересом просматривая кадры о приключениях охотников и рыболовов. Ему очень нравились виды живой природы, залитые солнцем живописные пейзажи, неподдельный азарт охотников и рыболовов. Петрович даже стал задумываться о том, что неплохо было бы ему заняться охотой и рыбалкой и только понимание им того, что при покупке ружья он столкнётся с неизбежными бюрократическими проволочками, останавливало его от немедленных действий. Петрович терпеть не мог бюрократов, во многом из-за их равнодушия и постоянного конфликта с ними, он был вынужден оставить любимую работу и выйти на пенсию.

   Однажды, Петрович, странствуя по просторам «всемирной паутины», наткнулся на мрачный документальный фильм о заброшенных деревнях России. Фильм вызвал у Петровича самые тягостные размышления. Его поразило то, что он увидел. Разбитые дороги, заброшенные поля, заросшие кустарником сельские кладбища, брошенные разрушающиеся дома. И согбенных стариков и старух, горестно взирающих на окружающую их разруху своими подслеповатыми слезящимися глазами. Заброшенность, безысходность и смертная тоска сквозили в каждом кадре этого фильма. Он и сам родился в небольшой деревне Покровка, вырос в ней, окончил школу и поступил на учёбу в университет, после окончания которого, ему так и не довелось пожить в родных для него местах, если не считать тех кратких периодов, когда он навещал своих родителей. Отец Петровича, фронтовик, был после войны направлен для работы в деревню, где и трудился управляющим отделением совхоза вплоть до выхода на пенсию. Мать Алексея, уроженка Покровки, тяжело заболела и умерла, когда сыну было двадцать пять лет и отец, погоревав в одиночестве четыре года, сошёлся с вдовушкой из соседней деревни, отстоящей от Покровки в двенадцати километрах. Жили они дружно, по деревенской привычке держали коровёнку, домашнюю птицу и кабанчика, снабжая семью Петровича свежим мясом, сметаной и овощами со своего огорода. Петрович пару-тройку раз привозил к ним на лето своих детей, чем приводил своего отца в полный восторг. Тот целыми днями занимался с внуками, водил их на речку купаться, в лес собирать ягоды, обучал их деревенским играм, приучал их не бояться домашних животных. Домой в город, дети возвращались загорелыми, окрепшими на натуральных продуктах и значительно подросшими. В каждую свою поездку, Петрович замечал изменения, происходившие в деревне. Перестала работать небольшая больничка, затем закрылась школа. Немногочисленных деревенских детей стали возить на автобусе в школу, находящейся в соседней деревне. Потом ликвидировали совхоз, и деревня постепенно начала угасать. Жители стали перевозить свои дома в районный центр, деревня лишалась целых улиц. Она была обречена. В последний раз, Петрович был в родной деревне пять лет назад, когда ездил хоронить своего отца, которому на момент его смерти было уже девяносто два года. Отец до самой смерти колготился по своему хозяйству, можно сказать, и умер-то он на ногах, собирая урожай картофеля на своём огороде. Споткнулся, упал и умер. Крепкое было поколение людей, они выдержали неимоверные страдания во время войны, тяжелейший послевоенный период, изнурительный труд по восстановлению разрушенного войной хозяйства. Достигнув старости, они не требовали внимания от своих детей, обеспечивая себя самостоятельно. И тихо умирали, выполнив с лихвой своё предназначение. После похорон отца, тётя Поля, так называл сожительницу отца Петрович, сказала ему:

- Петрович! Скоро и я вслед за твоим отцом отправлюсь. Обессилила я. Я же младше его всего на пять лет. Вот и мой срок подходит. Меня дочь к себе в Иркутск зовёт, через месяц за мной приедет. Поеду я к ней, не смогу я одна без твоего отца здесь жить, ты уж не обессудь. Тебе надо принимать решение, что делать с домом. Будешь ты его продавать или вывозить, тебе решать.

    В то время, в деревне оставалось домов тридцать. Жили в них, в основном, пожилые люди, которые давно отставили в сторону мысль о переезде куда-либо, приняв решение коротать свой век в умирающей деревне. У Петровича даже мысли не возникло, что кто-то из земляков может купить дом. Проблема с дальнейшей судьбой дома решилась просто. Петрович попросил своего соседа, чтобы тот после отъезда тёти Поли, заколотил двери и окна дома досками и приглядывал в дальнейшем за ним. Посулил он и оплату ему за труды, на что получил бурную отповедь от оскорблённого соседа. Объяснялась такая реакция тем, что Петрович являлся одноклассником своего соседа, они, без всякого преувеличения, вместе в детстве росли. Сосед являлся тёзкой Петровича, его также звали Алексеем. С тех пор, в силу своей занятости, Петрович в родной деревне так ни разу и не был.

    Фильм так подействовал на сознание Петровича, что он провёл бессонную ночь, время от времени, выходя на балкон своей квартиры, где ежась от ночной прохлады, выкуривал очередную сигарету, махнув рукой на установленный им самим лимит в три сигареты. Утром, супруга Петровича, посмотрев на осунувшееся лицо мужа, потребовала от него объяснений его столь необычного поведения. Тот, молча, включил компьютер и предложил супруге просмотреть фильм, задевший его до глубины души. Просмотрев фильм, она всплакнула, затем успокоившись, сказала:

- Лёша! Как это страшно! Жили люди, радовались, рожали и растили детей, строили дома, обживали их и вот после всего этого, страшное запустение. Мёртво всё, нежилое, разрушенное, заросшее бурьяном. Почему это так? Ну, зачем деревни рушат? Кому это выгодно? Неужели по-другому нельзя? Ведь там могилы людей, память людская. Что дальше-то будет?

- Не знаю я, Нина. Нынешней власти не нужна деревня. Продают нефть и газ за рубеж и покупают там продукты. Считают, что так будет всегда. Сейчас пришёл новый президент, может быть, при нём что-либо изменится. При старом президенте-алкоголике не было никаких надежд, пропил он страну. А этот молодой, жёсткий мужик. Есть надежда на то, что он наведёт порядок в стране. Тогда, может, и про деревню вспомнят. Я вот, что подумал. Надо съездить в Покровку, я не был там пять лет. Побываю на могиле отца, приведу её в порядок, посмотрю, что с домом стало, с Лёхой поговорю, поживу там с недельку. Как ты на это смотришь?

- Ты что, прямо сейчас собрался ехать?

- Ну, нет, конечно. Завтра с утра и тронусь. Часа через четыре, буду на месте.

- Правильно ты решил, Лёша. Что-то мы забыли про свою деревню, всё дела и дела. Ты езжай, Лёша. Поживи там недельки две, хоть развеешься, подышишь свежим воздухом, вспомнишь детство. Ну, а когда вернёшься, я съезжу к себе на родину, тоже ведь забыла, когда я там в последний раз была.

    Вечером, в квартиру ворвался сын. Не снимая обуви, он прошёл на кухню и вскоре вышел оттуда, держа в руке пирожок. Требовательно глядя на отца, он пробурчал что-то невразумительное набитым ртом. Петрович хмыкнул и сказал:

- Ты прожуй сначала, а уж потом что-то говори. Набил полный рот и бурчит непонятно что. Ты бы сел за стол и поел, как все нормальные люди.

Сын прожевал пищу, трудно сглотнул и заявил:

- Некогда мне, тороплюсь, дел ещё по горло. Дай мне ключи от гаража, подготовлю твой драндулет к поездке.

- Сам ты, драндулет – оскорбился Петрович, подавая сыну ключи – Эта «Нива» мне десять лет верой и правдой служит. Ещё неизвестно, что с твоей «Тойотой» через десять лет случится.

- Отстал ты, батя, от жизни. Кто же в нынешние времена за одну машину цепляется? Продам я через год эту машину и куплю новую. Вот так вот, деревня!

Получив от отца подзатыльник, сын выскочил из квартиры, громко хлопнув дверью.

- Вот, балбес – проворчал Петрович, неодобрительно качая головой – Непостоянство у них какое-то. Что там машины, они, сейчас, и жён, как перчатки меняют. Вот, времена пошли.

    Спустя два часа, сын вернул отцу ключи от гаража, сопроводив сие действо словами:

- Бензина у тебя полный бак, масло я проверил, фары в норме. Аккумулятор я подзарядил, так что твой драндулет готов к поездке, бьёт копытом от нетерпения. Да, батя, я положил тебе в машину бейсбольную биту на всякий случай. Если что, сможешь отмахаться ею от всяких бармалеев.

- Ну, это ты зря – ответил Петрович – Я же в деревню еду, а там бармалеев отродясь не бывало.

- Ну, не бывало, так не бывало. Пусть лежит в машине, есть и пить не просит, много места не занимает. Всё, пошёл я.

Подхватив пакет с пирожками, любовно подготовленный матерью, сын покинул квартиру.

    В полдень следующего дня, Петрович свернул с федеральной трассы на просёлочную дорогу, ведущую к деревне Покровка. Проехав двадцать метров, он остановил машину и вышел размяться. Присев пару раз, чтобы размять ноги, Петрович сделал несколько резких движений руками и огляделся. С момента последнего его визита в родную деревню, окрестности сильно изменились. Некогда узкая асфальтированная дорога, после реконструкции значительно расширилась. Рядом с отворотом на деревню, появилась просторная стоянка для отдыха водителей. В углу площадки строители возвели бетонную эстакаду для осмотра и мелкого ремонта автомобилей. Побеленные бордюры и ровная поверхность асфальта на стояночной площадке выглядели так, как будто реконструкция была закончена несколько дней назад. Подивившись произошедшими изменениями, Петрович вдруг нахмурился, хмыкнул и зашагал к дальнему от себя углу автомобильной стоянки. Дошагав до угла, он ступил на бордюр и огляделся. Представшая перед ним картина, очень сильно возмутила его спокойствие. Как часто бывает в нашей стране, строители, закончив работы, столкнули под откос края площадки строительный мусор, состоящий из кусков старого асфальта, рваных бумажных мешков из-под цемента и переломанных веток кустарника. Петрович возмущенно хлопнул ладонями по бёдрам и громко выругался:

- Вот, охламоны! Ослепли они, что ли? Не видят, куда валят мусор? Вот же, враги народа!

Причиной возмущения Петровича послужило то, что строители завалили мусором целебный родник, с незапамятных времён истекавший из подножья скального выступа на склоне невысокого холма. О его целебных свойствах Петрович знал с детства. Его отец, Пётр Алексеевич, вернулся с войны израненным. Две пули пробили его грудь и плечо. Кроме того, у него была посечена осколками мины правая нога. Три мелких осколка врачи так и не смогли извлечь и по этой причине, Пётр Алексеевич ходил прихрамывая. Время от времени, боль в ноге обострялась, обеспечивая фронтовику бессонные ночи. Однажды, у Петра Алексеевича, после того, как он резко крутанул ручку запуска двигателя грузового автомобиля «ЗИС», открылась старая рана на плече. Работа управляющего отделением совхоза никак не предполагала долгого нахождения в больнице для исцеления раны. Поэтому, фронтовик, по рекомендации старожилов, занялся самолечением, глотая невкусную целебную воду из этого источника и дважды в день, промывая ею открывшуюся рану. Рана на удивление быстро затянулась, даже нога стала намного меньше болеть. Пётр Алексеевич  твёрдо уверовал в целебную силу источника и посчитал себя обязанным сделать всё для того, чтобы обустроить место вокруг источника. Через некоторое время, место было огорожено, русло крохотного ручья, берущего своё начало от родника, было вычищено, из толстого горбыля были наделаны широкие скамьи и расставлены вокруг источника. В метрах пяти от начала ручья, фронтовик обустроил небольшой бассейн с проточной водой, выложив стенки ямы, выкопанной им прямо в русле потока, диким камнем-плитняком. После всего этого, источник начал пользоваться большой популярностью у местных жителей. Так, как вода из источника была температурой в тридцать пять градусов, от желающих принять целебную ванну в импровизированном бассейне, не было отбоя. Отец Петровича до самого своего конца следил за состоянием местного «курорта», вовремя очищая источник и поправляя ограждение. Сейчас же, никто не смог бы определить, что под грудой строительного мусора и осыпавшегося грунта, когда-то находился целебный источник, известный в округе своими лечебными свойствами.

   Сокрушённо качая головой и шепча разные нехорошие слова, Петрович вернулся к своей машине. Забравшись в неё, он посидел в раздумьях некоторое время и, встряхнув головой, тронулся дальше. Деревня располагалась в лесу, в трёх километрах от федеральной трассы и всегда являлась любому приезжему неожиданно. После очередного поворота извилистой лесной дороги, перед путником внезапно возникали крепкие просторные дома, срубленные из толстых, почерневших от времени, сосновых брёвен. Они были изукрашены резными ставнями и фронтонами, весело подмигивали гостям блеском оконных стёкол, гостеприимно распахивали перед ними свои двери. Много лет они так встречали всех приезжающих людей, и такой порядок казался Петровичу незыблемым, рассчитанным на века. Сколько катаклизмов произошло в стране - войны и революции, коллективизация и ликвидация неперспективных деревень, природные и техногенные катастрофы, а родная ему Покровка, вопреки всем бедам существовала и даже увеличивалась. Но случилось немыслимое и сельские населённые пункты стали исчезать. Предкам, основавшим деревни, ликвидация их детищ не могла предвидеться и в самых страшных кошмарах, но их потомки пошли намного дальше, они вообще потеряли здравомыслие. Петрович мучительно пытался понять, почему в нынешние времена, разрушая деревни, о продовольственной безопасности никто не думает. Покупая продовольствие за рубежом, страна уподобляется сумасброду, которому посулили то, что в обмен на принадлежащие ему природные ресурсы, его будут кормить вечно. Но ведь это не так. В случае возникновения конфликтов со странами, поставляющими продовольствие, государство столкнётся с угрозой голода. Ведь при разваленных деревнях быстро нарастить производство продуктов невозможно. С этими безрадостными мыслями он и подъехал к отчему дому.

- Вот моя деревня… Вот мой дом родной… - вполголоса проговорил Петрович, изумлённо разглядывая сквозь лобовое стекло машины своё родовое гнездо. Ему было, отчего удивиться. Ожидая увидеть заколоченные досками окна дома, он был ошарашен видом родного жилища. Дом сверкал чистыми оконными стёклами, обрамлёнными новыми резными наличниками и ставнями. Вместо старого почерневшего ограждения двора, белел свежими досками новый забор с красивыми воротами и калиткой. Участок улицы перед воротами был тщательно выметен и лишён травы, которая бурно разрослась по краям деревенской улицы. Дом своим видом никак не внушал мысли о том, что он брошен, наоборот, все признаки указывали на то, что жилище обитаемо. Более того, у Петровича появилась уверенность, что человек, проживающий в его доме, является умелым и рачительным хозяином. Находясь в сильнейшем недоумении, Петрович выбрался из машины и, встав посреди улицы, принялся разглядывать затейливую резьбу на оконных ставнях и фронтоне дома. Любуясь творением неизвестного мастера, он заметил сверкающую на солнце металлическую пластину с нанесённой на ней путём гравировки надписью, прикреплённой к забору у калитки. Петрович подошёл поближе и с всё возрастающим изумлением, прочёл: «В этом доме  проживал участник ВОВ, кавалер двух орденов «Слава» Верещагин Пётр Алексеевич. Вечная память герою». У Петровича пересохло во рту, он мгновенно вспотел, сердце понеслось куда-то вскачь. Достав из кармана носовой платок, он протёр лицо, дрожащими пальцами выудил из пачки сигарету и прикурил. Он терялся в догадках и лихорадочно пытался найти объяснение всем произошедшим изменениям, которым подверглось родное ему жилище.

- Ха! – донёсся до его слуха громкий возглас – Никак тёзка родину свою решил проведать!

Резко обернувшись, Петрович увидел своего соседа, друга детства Алексея. Тот широко улыбался и всячески демонстрировал свою радость от нежданной встречи.

- Здорово, Лёха! – вскричал он, заключая Петровича в объятья – Я думал, что ты забыл про свою деревню. Сколько лет ты не был дома?

- Пять лет – ответил Петрович – Да отпусти ты меня, кости переломаешь. Вижу, силён ты ещё и годы на тебе не отразились. Ты мне лучше скажи, что приключилось с моим домом? В нём кто-то живёт?

- Всё там нормально. Отставной майор в нём живёт, зовут его Паша, сейчас он в отъезде, в райцентр по делам поехал. Что мы тут стоим? Пойдём ко мне, я тебе всё объясню и расскажу. Чаю попьём и что-нибудь покрепче чая употребим.

- Ну, так веди к себе, коли приглашаешь. От угощения не откажусь.

    Спустя час, стараниями словоохотливого друга у Петровича сложилось полное представление о чудесных изменениях, произошедших с отчим домом. Оказывается, три года назад, в деревне появился предприниматель Паша. Это был бывший военный пилот вертолёта МИ-8, вышедший в отставку в звании майора. За время своей службы, Паша успел побывать во многих горячих точках, начиная с Афганистана и заканчивая Чечнёй. После отставки со службы, Паша вернулся в родной для него Иркутск, но надолго там не задержался. Что побудило отставного офицера забраться так далеко от своей родины и заняться предпринимательством в деревне Покровка, для Петровича осталось загадкой. Приехал он в деревню на большом чёрном внедорожнике и первым, кого он встретил на деревенской улице, был друг Петровича Алексей.

- Попросился он ко мне на постой – рассказывал Алексей – А у меня дети разъехались, живём вдвоём с женой, комнаты свободные есть, можно и заселить квартиранта. Поселил я его, а сам присматриваюсь к нему. Аккуратным человеком он оказался, душевным и уважительным. За три дня он объездил окрестности деревни, понравилось ему тут у нас. И речка и то, что деревня в лесу находится, да и федеральная трасса близко. Организовал он в бывшем совхозном гараже столярный цех, установил станки, нанял четырёх рабочих и меня в том числе. Изготавливаем мебель, ну, там табуретки, стулья, шкафы и кровати. Делаем ворота, двери и ещё много разной столярки. Паша оказался мастером в этом деле, с выдумкой работает, руки у него золотые. Сам же видел, что он с твоим домом сотворил. Так что, заказов нам хватает, да и зарплата по деревенским меркам неплохая.

- Ну, а как он в мой дом попал? – спросил Петрович.

- Я ему разрешил. Сам же знаешь, что пустующий дом быстро приходит в упадок. Паша жил у меня полгода, но потом встретил в райцентре женщину и вскоре женился на ней. Привёз он её уже в твой дом, она у него медицинский работник, работает здесь в деревне, заведует фельдшерско-акушерским пунктом. Я предупредил Пашу, что в случае чего, он должен будет незамедлительно выселиться из дома. Так что, не переживай, он выселится. Я спрашивал у него, зачем он облагораживает чужое жилище, так он ответил, что дом, в котором он проживает, должен быть красивым. Он расспросил меня о твоём отце и сделал из нержавейки ту пластину с надписью, что висит у калитки. Вот такой он человек.

- Не надо ему выселяться. Я приехал всего на недельку, схожу на кладбище, обихожу могилу отца, подкрашу, траву повыдергаю. Поживу у тебя, если не выгонишь.

- Обижаешь, тёзка! Живи, сколько захочешь, жена моя будет только рада. Надоели мы с ней друг другу до чёртиков, а тут ты - свежий человек. Вот она с удовольствием язык свой почешет. А насчёт могилы дяди Пети – это ты зря. Я каждый год её, наравне с могилами моих родителей, привожу в порядок. А как же иначе? По-другому нельзя.

- Спасибо, тёзка! – прочувственно сказал Петрович – Хорошо, что у меня есть такой друг.

- Пустяки, Лёха. Скоро моя благоверная вернётся, стол накроет к вечеру, а там и Паша с женой подъедет. У меня чистейший самогон приготовлен, как слеза ребёнка. Эх, и погуляем, поговорим, вспомним молодость.

    Вечером, сосед познакомил Петровича с отставным майором и его женой. Они оказались приятными в общении людьми, весёлыми и простыми. Застолье получилось долгим, было, что вспомнить и о чём поговорить. Разошлись они поздно ночью. Петрович, готовясь ко сну, долго ворочался, размышляя. Из разговоров с земляками, он понял, что у его родной деревни появился шанс, сохранится в виде дачного посёлка. Люди, относящиеся к нарождающемуся среднему классу из близлежащего райцентра, начали покупать земельные участки и дома в их деревне, преследуя цель, хотя бы в отпуске побыть, вкушая чистый воздух, вдали от химического производства, расположенного в их городке. Петровича обрадовало такое развитие событий, он просто не мог себе представить, что Покровку ждёт такая же участь, какая постигла деревни из просмотренного им документального фильма.

    Спустя два дня, Петрович проснулся рано утром. Ещё вечером, он принял решение утром отправиться к заваленному строительным мусором целебному источнику. Ему не давала покоя мысль о том, что деревенский люд может лишиться такого природного дара. Петрович помнил, с каким благоговением относился его отец к этому источнику, как он убирал накопившийся мусор, поправлял ограждение и, пользуясь авторитетом руководителя, требовал от односельчан бережного отношения к целебному роднику. Источник должен быть очищен и благоустроен - таково было принятое Петровичем решение. За два прошедших дня, он посетил кладбище, где сменил поблёкшую фотографию отца на надгробии, побывал в родном доме, прошёлся по комнатам, вспоминая былое в этих стенах, и прогулялся по деревне, с удовлетворением отметив три участка, на которых суетились бригады узбеков, занятых строительством домов. И вот, ему осталось только привести в порядок целебный источник, после чего, он с лёгким сердцем отправится домой. Петрович погрузил в машину садовую тачку, совковую и штыковую лопаты, топор, пакет с пирожками, приготовленный женой друга и отправился к источнику. Выехав из деревни, он увидел идущую по обочине дороги девушку. В руках она несла два эмалированных ведра, закрытых крышками, а на спине у неё был рюкзак. Поравнявшись с ней, Петрович остановил машину и открыл дверь для пассажира.

- Куда идёшь, девонька? – спросил он и предложил – Садись, подвезу.

- Здравствуйте, дядя Лёша! – сказала девушка – А вы что, уезжаете?

- Ты меня знаешь? – удивился Петрович.

- Конечно, знаю – ответила девушка – Вы же сын дедушки Верещагина. Я знаю вас с тех пор, как вы на похороны приезжали. Тогда мне было двенадцать лет, но я вас запомнила. Меня зовут Катя, я внучка дедушки Степана, он часто ходил в гости к вашему отцу и всегда меня с собой брал.

- Вон оно что! Я помню деда Степана, а ты, значит, его внучка. Повезло ему, вон какая внучка красавица выросла.

- Умер дедушка Степан. Через год после смерти вашего отца.

- Ну, что тут поделаешь, все люди смертны. Так куда ты идёшь?

- К федеральной трассе, я там, на стоянке, малосольными огурцами и пирожками торгую.

- Ну, а я туда и еду. Загружай свои вёдра и садись в машину, довезу с ветерком.

Удобно устроившись в машине, Катя поведала Петровичу о том, что весной окончила школу и успела поступить в институт и, что торговля огурцами приносит ей небольшой доход, который будет не лишним в предстоящей ей городской жизни. Петрович слушал её и одобрительно кивал, покручивая руль автомобиля. Добравшись до стоянки, он помог Кате выгрузить вёдра из машины. Водители двух большегрузных фур, стоявших на стоянке, заметив Катю, подошли к ней и принялись жарко и весело торговаться с ней. Было заметно, что водители относятся к юной торговке, как к давней знакомой. Петрович прошёл к углу стоянки, ступил на бордюр и внимательно оглядел предстоящий объём работ. В пятидесяти метрах от источника, он узрел глубокую промоину, образовавшуюся от дождевых потоков, скатывающихся со склонов холма. Её он и наметил в качестве места, куда необходимо было переместить мусор, которым был завален источник. По его предварительным расчётам выходило, что ему придётся дня три хорошо потрудиться. И это только на очистке источника и небольшого участка русла ручья, включая импровизированный бассейн, созданный руками его отца. План Петровича по благоустройству включал в себя, кроме очистки родника, ещё и строительство беседки над источником, восстановление ограждения и покраску всего построенного. Выполнение этих работ займёт ещё три дня. Итого шесть дней. Петровича устраивал такой срок, ему некуда было спешить. Он довольно хмыкнул и направился к машине за садовой тачкой.

    Три последующих  дня, Петрович ударно трудился, выполняя монотонную работу. К концу третьего дня, он очистил источник, переместив весь мусор в промоину. Вода в чаше родника стала прозрачной настолько, что на дне просматривались песчинки, клубящиеся в струях источника. От воды исходил заметный запах сероводорода. Петрович очистил русло ручья, вытекающего из чаши родника, загрузил в тачку мусор и, усевшись на валун, закурил сигарету, оглядывая результат проделанной им работы.

- Дядя Лёша! – донёсся до него девичий голос с автомобильной стоянки – Ты долго ещё будешь работать? У меня осталось шесть пирожков с мясом, может, перекусишь?

- Спасибо, Катя! – ответил Петрович – Я заканчиваю работу, минут через двадцать, поедем домой. Дома поужинаем, так что, продай пирожки своим клиентам.

Каждое утро, когда он выезжал на работу со двора своего друга, у ворот усадьбы его ожидала Катя с неизменными вёдрами и рюкзаком. За это короткое время, они сдружились. Катя оказалась трудолюбивой, доброй и бесхитростной девушкой, уважительно относящейся к Петровичу и к его планам по благоустройству источника.  Торговля у неё шла бойко, бывало и так, что распродав свой товар за пять-шесть часов, она оказывала помощь Петровичу, с азартом загружая тачку мусором. Она смело делилась с ним своими планами, огорчениями и радостями, серьёзно относясь к ворчливым высказываниям Петровича о современных нравах нынешней молодёжи.  Домой они возвращались в конце дня, уже в сумерках.

    Опрокинув последнюю тачку мусора в промоину, Петрович выбрался на стоянку, открыл багажную дверь своей «Нивы» и загрузил тачку. Его внимание привлёк скрип тормозов остановившегося возле Кати автомобиля. Выглянув из-за машины, Петрович увидел небольшой, угловатый чёрный джип с открытым верхом. На автомобиле выделялась мощная дуга безопасности с прикреплёнными на ней дополнительными фарами освещения. Трое молодых людей, выбравшись из джипа, подошли к Кате и заговорили с ней. Петрович спустился по откосу стоянки к источнику и присев на корточки, принялся  не спеша отмывать руки, окидывая взглядом, возродившийся родник и очистившийся от грязной мути ручей с прозрачным «бассейном».

- Дядя Лёша! Дядя Лёша! Не трогайте меня! Отпустите меня! – донёсся до Петровича полный ужаса, истошный крик Кати. Вздрогнув, он поспешно, оступаясь на крутом откосе, выбрался на стоянку. То, что он увидел, привело его в ярость. Двое парней, подхватив за руки Катю, упирающуюся изо всех сил, волокли её к своему джипу. В три прыжка преодолев расстояние до своей машины, Петрович распахнул дверцу и выхватил бейсбольную биту. Быстро достигнув джипа молодых людей, тем самым перекрыв им путь, он рявкнул:

- Стоять! Отпустите её!

Один из парней, увидев перед собой внезапно возникшую преграду, отпустил руку Кати, шагнул вперёд, неприятно ощерился и произнёс:

- Тебе что, жить надоело, старик?

Петрович быстро шагнул к нему и взмахнул битой. Парень вскинул вверх руки, прикрывая голову, но соперник неуловимым движением перехватил биту и нанёс тычковый удар в область живота злодея. Парень коротко вскрикнул, замычал и, обхватив руками живот, рухнул на колени и завалился на бок, суча ногами от нестерпимой боли. Второй парень, отпустив Катю, отскочил в сторону, выхватил из кармана нож и истерично заорал:

- Не подходи ко мне, зарежу!

- Не ори! – ответил ему Петрович – Забирай своих дружков и, уезжайте отсюда.

Предупреждающе, дико вскрикнула Катя, глядя за спину Петровича, но было уже поздно. Он ощутил взрывную режущую боль в правом боку. Третий член компании молодых людей, который находился за джипом и по этой причине остался незамеченным для Петровича, отскочил от него, сжимая в руке окровавленный нож. Петрович охнул, выронил биту и, зажав правой рукой рану, рухнул на колени. Неистово завизжала Катя и бросилась на того, кто нанёс удар ножом, раздирая ему лицо ногтями. Но быстро смолкла, лишившись чувств, заполучив от него сокрушительный удар кулаком в лицо.

- Ты что наделал? – вскрикнул парень, пришедший в себя от тычка битой – Ты что, придурок, натворил?

- А что я должен был делать? Вы же оба легли перед этим мужиком.

- Всё валим отсюда быстрее. Садись за руль, придурок! Валим, валим отсюда!

- Может, их кончить надо? Мало ли что?

- Ты и так кучу дел наворотил, придурок? Я сказал, валим, значит, валим.

Джип, взревев мотором, выехал на трассу и, ускоряясь, быстро скрылся в сумерках подступающей ночи. Петрович с трудом поднялся на ноги и, шатаясь, подошёл к лежащей на асфальте девушке. Выдохнув протяжный стон, он опустился перед ней на колени и погладил девушку по голове. Катя открыла глаза, непонимающе глядя на Петровича, затем, встрепенулась и вскочила, озираясь. Увидев залитый кровью бок Петровича, она громко вскрикнула, её глаза мгновенно наполнились слезами. Прикрыв ладонями рот и глядя на окровавленного Петровича округлившимися глазами, она принялась, чисто по-бабьи, негромко выть.

- Ну, слава Богу! – тихо произнёс Петрович – Очнулась. Катя, возьми себя в руки, перестань реветь и успокойся. Помоги мне добраться до машины, что-то я обессилил. В машине лежит полотенце, надо перевязать им рану.

Катя, давясь слезами, помогла ему подняться и дойти до машины. Петрович опустился на асфальт и привалился спиной к заднему колесу машины. От кровопотери у него кружилась голова, мысли путались, ему хотелось покоя. Через минуту, он уронил голову на грудь и потерял сознание.

    Очнулся Петрович от причитаний Кати. Открыв глаза, он увидел стоящую перед ним на коленях  девушку, которая брызгала ему в лицо водой, смачивая свои ладони в ведре. Рана была перевязана разорванным надвое полотенцем. Прислушавшись к причитаниям Кати, он с трудом понял её слова.

- Дядя Лёша! Что делать, что же делать? Не умею я ездить на машине. Дядя Лёша, что делать будем?

- Иди к дороге – прошептал он - Постарайся остановить проезжающую машину.

- Хорошо! – лихорадочно заговорила Катя – Я пойду, я остановлю, но ты дождись меня, дядя Лёша! Ты не вздумай умирать! Ты на это право не имеешь! Слышишь меня, дядя Лёша?

- Иди, Катя, иди – прошептал Петрович – Я дождусь, я не умру.

Катя, всхлипывая и оглядываясь, бросилась к дороге. 

    Отставной майор Паша, возвращаясь вместе с супругой из районного центра, увидев на обочине дороги отчаянно машущую руками и мечущуюся Катю, остановил машину. Девушка призывно замахала руками и бросилась на стоянку. Паша, недоуменно хмыкнув, свернул с дороги и с нарастающей тревогой, поехал за ней. Как только он разглядел в свете фар смертельно бледного Петровича, сидящего на асфальте, прижавшегося спиной к своей машине и истекающего кровью, он бросился к нему, пытаясь незамедлительно чем-то помочь, но был настойчиво отстранён своей супругой, которая профессионально занялась раненым человеком. Паша, не находя себе места, устроил допрос Кате. Выслушав сбивчивый рассказ девушки о произошедшем, он подошёл к Петровичу, которому уже оказала первую помощь его супруга. Вопросительно кивнув жене, он увидел, что она отрицательно помотала головой.

- Петрович! – обратился он к раненому – Кто это был? Ты запомнил их? Может, скажешь, какие приметы у них были?

- Дядя Паша! Какие приметы? – вскричала Катя - Его в больницу надо везти. Чего вы тянете? Все вопросы потом.

- Катюша! – подал слабый голос Петрович – Поздно меня в больницу везти, отжил я своё, умираю я. Поэтому, Катя, перестань реветь, слушай, что дядя Лёша скажет. Катя, я хочу, чтобы ты и Паша не забывали об источнике. Ты знаешь, что я хотел построить на нём. Надо сделать так, чтобы родник жил. Будет жить родник, будет жить и Покровка. Не забывайте этого, очень вас прошу. Паша, на тебя у меня вся надежда. Да, и ещё, я дарю тебе свой дом, живите в нём счастливо. Катя, будешь свидетелем моих слов, передашь их моим детям. Они чуть постарше тебя, они тебе поверят, они переоформят дом. Но родник должен жить, он не должен умереть. Обещайте мне это.

- Петрович, всё будет нормально, не переживай. Всё, что от меня зависит, я сделаю, мы с тобой ещё водочки попьём, сидя у родника – откликнулся Паша.

Петрович глубоко вздохнул и, уронив голову на грудь, затих, перестав дышать. Супруга Паши приложила ладонь к шее Петровича и через минуту отняла её, широко разведя руками. Раздался громкий плач Кати. Паша прижал к себе трясущееся тело девушки, пытаясь успокоить её.

- Катя! Катя! Ответь мне, это очень важно. Какая машина была у этих отморозков? Скажи мне, я догоню их и поквитаюсь с ними. Обещаю, они не уйдут от меня.

- Их было трое, они были на открытом джипе, у них на запасном колесе был чехол с изображением оскаленного барса – прерывая свои слова всхлипываниями, ответила девушка.

Паша шагнул в сторону, подобрал бейсбольную биту и направился к своей машине.

- Паша! Ты что надумал? – встревожено вопросила его супруга.

- Молчи, женщина! Сейчас, ты должна молчать! – рявкнул Паша, забираясь в свой внедорожник – Машину ты водить умеешь, садись в «Ниву», езжай в деревню, вызовешь милицию, врачей и кого там ещё в этих случаях вызывают. Меня здесь не было, запомните оба. Не было и всё.

Внедорожник Паши резко тронулся с места и, шелестя шинами по асфальту, отправился в погоню. Крепко стиснув зубы и вцепившись в руль автомобиля, Паша исходил холодной яростью. Ему уже приходилось сталкиваться в горячих точках с тем, что на его глазах умирали его друзья и сослуживцы, но это было на войне, где каждого могла настигнуть смерть, где каждый, хотя бы на мгновение допускал такую возможность для себя. Но, чтобы в мирной жизни происходило такое, когда убивают, ни в чём не повинного, пожилого безобидного человека, такое в голове Паши просто не укладывалось. Он твёрдо определился в решении, что те люди, совершившие это злодейство, просто не имеют право на жизнь.

    Тяжёлый и мощный внедорожник «Лендровер», набрав скорость, стелился над дорогой, стремительно поглощая километры пространства и приближаясь к преступникам. Устремив тяжёлый взгляд на дорогу, водитель старался выжать максимум из возможностей автомобиля. После недолгих размышлений, у Павла возникла уверенность в том, что парни в джипе являются городскими жителями, причём из того же города, в котором проживал Петрович. Причиной такого предположения явилось то, что джип, на котором передвигались «отморозки», пользовался популярностью у городской молодёжи, деревенским приземлённым людям такой автомобиль без надобности. Ближайшим крупным городом был областной центр, из которого приехал Петрович на свою родину. Чтобы достичь областного центра, куда, по всей видимости, стремились преступники, им необходимо было потратить четыре часа езды по федеральной трассе, которая на своём протяжении преодолевала два горных перевала. Паша питал надежду, что часа через два-три он догонит джип преступников. Каково же было удивление Паши, когда проехав сорок километров и поднявшись на первый перевал, он увидел угловатый джип, стоящий на обочине дороги у края обрыва. Свет фар «Лендровера» выхватил из темноты чехол с изображением оскаленного барса на запасном колесе автомобиля. Павел был поражён наглостью «отморозков», он даже не мог предположить, что люди, совершившие убийство человека, проехав небольшое расстояние, могут так спокойно вести себя.

    Паша остановил машину в десяти метрах позади джипа и, не выключая фары, принялся внимательно разглядывать «отморозков». Парни, сидя в машине, распивали водку. Вскоре, их возмутил слепящий свет фар «Лендровера», они замахали руками и громогласно потребовали выключить свет, сопровождая свои требования грязными ругательствами. Паша, крепко сжав рукоять биты, проигнорировал их требования. Водитель джипа, продолжая сыпать ругательствами, выбрался из машины и, прикрыв глаза ладонью, пошатываясь, направился к «Лендроверу». Осторожно открыв дверь, Паша выскользнул из машины, отступил на два шага в сторону, поднял над головой биту и замер. Водитель джипа, подойдя к машине, пригнулся и заглянул в салон «Лендровера». Паша шагнул вперёд и нанёс страшный сокрушающий удар битой по голове преступника. Тот без звука, рухнул на землю, как подкошенный. Паша схватил бесчувственное тело за руку и отволок его за машину. Затем, открыв дверцу машины, он несколько раз щёлкнул переключателем ближнего и дальнего света. Парни, посчитав поданный сигнал за приглашение, с трудом выбрались из машины и, пошатываясь, направились навстречу собственной смерти. Два сокрушительных удара прервали их никчёмные жизни. Паша перенёс их тела в джип и, поднатужившись, столкнул автомобиль с обрыва.

    Возвращаясь обратно, Паша остановил «Лендровер» на мосту над горной речкой, выбрался из машины и широко размахнувшись, забросил бейсбольную биту в бурные воды. Добравшись до отворота на просёлочную дорогу, ведущей к деревне Покровка, он заметил стоящий на стоянке милицейский «УАЗ» и, не останавливаясь, проехал мимо.

    Прошло полгода. У дорожного указателя с надписью «Покровка», остановился пассажирский автобус. Из него выбралась Катя, держа в руке дорожную сумку. Проведя четыре месяца на учёбе в институте, она приехала на родину, чтобы провести зимние каникулы дома. Проводив взглядом отъезжающий автобус, она огляделась и вздрогнула. Удивлённо распахнув глаза, она принялась рассматривать ажурную деревянную беседку, возвышавшуюся над целебным источником. Катя восхищённо воскликнула и подошла ближе. Тёплая вода источника парила на лёгком морозце. Кусты и резное ограждение вокруг родника были покрыты инеем и сверкали на солнце. На откосе стоянки был устроен удобный спуск, выложенный ступенями из дикого камня-плитняка. Катя спустилась вниз и вошла в беседку. Ополоснув руки, она набрала в ладони воду и сделала несколько глотков. Счастливо рассмеявшись, она негромко проговорила:

- Сдержал слово дядя Паша.

Её внимание привлекла сверкающая металлическая пластина с нанесённой на неё надписью, прикреплённая к резной стенке беседки. Подняв взгляд, Катя прочитала:

«Родник Верещагина»

«Живи, родник, живи…»

Глаза Кати затуманились влагой. Она присела на скамеечку, достала из кармана платочек и, всхлипывая, принялась утирать слёзы. Спустя десять минут, Катя привела себя в порядок, подхватила дорожную сумку, выбралась на стоянку и зашагала к родной деревне. Прежде, чем скрыться в лесу, она обернулась, окинула взглядом беседку и прошептала:

- Мы помним тебя, дядя Лёша.

Повернувшись, она продолжила путь.