Жрица Януса

Прозвенел звонок, и ученики стали собираться. Учительница Ледина посмотрела на часы:
      - М-да, не успели… Ладно:, в следующий раз закончим.
       Ну, что ж… Надо упаковываться. Классный журнал, ручки, конспект… К ней подошли двое учеников.
      - Татьяна Михайловна, можно спросить?
      - Так, я тебе говорила, чтобы ты сначала сам разобрался, прежде чем доставать учителя?
      - Да… Но я не разобрался.
      - Читай учебник - там все есть. Тебе что?
      - Да я вот здесь не понимаю…
      - Ну, обратись к тем, кто понимает.
      - А вы?
      - Так, не докучай!
      Ледина пошла к выходу.
      - Татьяна Михайловна! – бросился к ней еще один.
  - Потом. Некогда мне.
С учениками Ледина всегда держалась строго и надменно. Никто не мог поверить, что эта женщина умеет шутить, смеяться, танцевать. Услышав ее фамилию, каждый ученик сразу вспоминал сдвинутые брови, поджатые губы и короткие, как выстрел, реплики. «Классная дама» - так окрестили Ледину в школе (и уж, конечно, «классная» не в смысле «отличная»).
Ледина подошла к учительской и приоткрыла дверь. Никого, кроме Скважиной… Скважина была довольно милой женщиной, правда, с небольшими причудами, но, поскольку эти причуды носили безобидный характер, ей их прощали. Впрочем, был у Скважиной один недостаток, приводивший в смущение и коллег, и учеников: она слегка заикалась на звуке «с».
В учительскую Ледина вошла со спокойным, ничего не выражающим лицом. Пока перемена, нужно проверить тетради…
- Танечка! Здравствуй, - запела Скважина, усаживаясь возле Лединой.- Сссслушай… Я тут узнала, у тебя сссегодня сссвидание…
«Откуда она узнала? Впрочем, эта везде без мыла пролезет».
 - К вам это отношения не имеет, заметила Ледина, не поднимая головы.
- Ну что ты, Танечка… Я ведь тебе добра хочу… Кто знает, что ему нужно… Попадаются, знаешь ли, всякие разные… Любят помотать нам нервы…
- Займитесь своим делом, Ирина Владимировна!
- Нет, Таня, я не против… Встречайся на здоровье. Только ведь знаешь, как бывает… Думаешь, встретила человека, а оказывается  -он и не человек, а так… А любовь, если она, конечно, есть, должна пройти испытание… Нет, Танечка, ты не подумай только… Если у тебя чувство – это очень хорошо. Но чувство должно быть настоящим. Если душа живая, конечно…
Ледина хлопнула ладонью по столу и подняла голову. Скважина смотрела пристально и немного насмешливо. Изо рта ее высунулся неестественно длинный язык. Язык раздвоился на конце, и послышался легкий свист, какой издает спущенное колесо…
В учительскую вошел директор. Скважина приняла обычный вид.
- Анатолий Сссеменович! – Неожиданный визит ее смутил. – Ссскажите… сссколько времени?
- Половина второго.
- Ссспасибо.
Вышла. Директор подошел к Лединой.
- Татьяна Михайловна!
Какое приятное у нее лицо… Вся просто светится от радости.
- Татьяна Михайловна! Подготовьте итоги успеваемости в младших классах.
Ледина улыбнулась. Улыбка была очаровательная, как новогодняя елка.
- А все уже готово. Пожалуйста.
- Ну? Очень хорошо. Я смотрю, у вас всегда все в порядке, все подготовлено.
- Стараемся.
Ледина снова улыбнулась.
- Ну, работайте. Здравствуйте, Наталья Викторовна.
Директор вышел, а в учительскую бочком вошла Наталья Викторовна Ногина. На приветствие она ответила легким кивком. Дело в том, что Ногина ненавидит мужчин. Особенно молодых. Потому что они молоды, и у них все впереди, а ее жизнь, как это ни печально, клонится к закату. Поэтому Ногина любезна только с женщинами, и то не со всеми. Поэтому по школе и по улице она ходит, зажавшись, ни на кого не глядя. Поэтому она никогда не улыбается, а если улыбается, то какой-то криво приклеенной улыбкой, от которой становится не приятно, а противно. Поэтому ученики, которые посещают комнату с буквой «М» на двери, при виде Ногиной испытывают страх. Настоящий, неподдельный страх. С Лединой Ногина в хороших отношениях. Может быть, потому что Лединой за тридцать, а она не замужем. А может быть, их объединяет общее отношение к ученикам – как к жвачке на подошве.
- Что-то вы не в духе, Наталья Викторовна! – сказала Ледина, ободряюще улыбаясь.
«Когда она была в духе?»
- Да устала я, - ответила Ногина писклявым комариным голосом.
- Устала от чего?
- Никто учиться не желает. Замучилась уже.
- Ну и не переживайте. Кому они хуже-то делают?
- На-до-е-ли,- процедила Ногина.
- Терпите, Наталья Викторовна. Такая уж наша доля.
- Мое терпение небезгранично.
«Так, пора закругляться»,- подумала Ледина, увидев, что волосы на голове Ногиной начали подниматься, как щетина у ехидны.
- Наталья Викторовна, мне пора. Мы сегодня больше не увидимся, желаю успеха. (Улыбочка на прощание)
Стандартные слова… Впрочем, эта большего  и не заслуживает. Так, сейчас урок, не забыть бы еще в магазин забежать, а в пять часов встреча.
* * *
Широков стоял на мосту и нервно курил. Был вечер. В жизни Широкова были разные вечера. Были вечера солнечные, теплые, когда ласковый ветер трепал зеленую шевелюру деревьев, и все было похоже на польскую или чешскую сказку. Были вечера синие, дождливые, таинственные, словно из детективов Агаты Кристи или Сименона; тогда все напоминало вечерний Лондон или Париж, хотя Широков никогда не был ни в Лондоне, ни в Париже. А были вечера серые, неприветливые, когда хмурый ветер гонял по тротуарам обрывки газет, и это заставляло вспомнить США, Нью-Йорк, документальный фильм «Человек с Пятой авеню». Но этот вечер был особенный. В этот вечер, томный и сладкий, как французский вишневый ликер, Широков встречался с женщиной. Это была не первая Встреча, и все же Широков волновался. Потому что нет ничего волнительнее и прекраснее, чем Встреча с Женщиной. Вот почему Широков волновался и вертел головой в разные стороны, оглядывая прохожих…
Прошла симпатичная девушка с темными волосами и серыми глазами. Широков посмотрел ей вслед. Ветер забавлялся с ее юбкой. Вот он совсем расшалился и взметнул юбку вверх, обнажив маленькие аккуратные ягодицы. Но девушка продолжала шагать гордо и независимо. Это понравилось Широкову. Ему очень захотелось познакомиться с этой девушкой, но… Он уже ждал женщину.  У него уже есть женщина. Хотя, есть ли? Они встречались уже несколько раз, но Широков так и не мог понять, как же Таня к нему относится. То она подшучивает, то становится непроницаемой, то делается ласковой. Впрочем, она с ним – и это главное…
Вот она! Широков посмотрел на часы. Опаздывает… Но об этом лучше не говорить. Так, у нее новая деталь в туалете – дымчатые очки. Интересно…
- Здравствуй, Таня! Прекрасно выглядишь.
- Не надо льстить.
- Ну что ты! Льстят, когда преследуют выгоду.
- А ты уверен, что не преследуешь?
Да, умеет она срезать… Они спустились с моста, и пошли по набережной. Некоторое время молчали. Потом Широков спросил:
- Как твои ученики?
- Как всегда.
- «Как всегда»- это не всем понятно.
- Так...  Ты в школе учился?
- Было дело.
- Ну вот представь себя на месте ученика. Представил?
Широков подумал, что быть учеником одно, а быть Таниным учеником – совсем другое, но оставил эту мысль при себе.
- У меня такое ощущение, что и меня ты воспринимаешь как ученика.
Он посмотрел на Ледину. На лице ее была легкая загадочная улыбочка.
- Воспитываю, - сказала она, повернувшись и слегка наклонив голову.
- Знаешь, что мне больше всего не нравится?- Широков чуть было не сказал «в тебе». – Я с тобой говорю серьезно, а тебе смешно. Может, хватит из меня Риголетто делать?
Ледина продолжала загадочно улыбаться. Как его бесит эта снисходительная улыбочка!
- Смеешься… Ну, посмейся, посмейся… С тобой как с человеком, а ты…
- А я как сверхчеловек, - сказала вдруг Ледина, посмотрела на Широкова и расхохоталась.
…………………………………………………………………………………...
- Ладно, не обижайся. Я пошутила.
- Шуточки у тебя… Присядем, - Широков указала на скамейку.
Присели. Ледина посмотрела на часы.
- Торопишься?
- Да нет.
- Знаешь, Таня, тебе очень идут эти очки.
- Да? Спасибо…
- Почему ты стала их носить?
- Не все ли тебе равно?
- Мне – нет. Что-то с глазами?
- Послушай, какое твое дело?  Ты ведь знаешь, чего я люблю, а чего нет. Да?!
- Ну, в общем-то…
- Так вот, я очень не люблю, когда мне задают такие вопросы. Ясно?!
- Ясно…
Вот опять… Чего взбеленилась? Дел-то на курью ногу… Он взглянул на Ледину. Рядом с ним сидела скала. Монумент! Не верилось, что она вообще может улыбаться.
- Послушай, Таня, не обижайся.
- Я не обижаюсь.
……………………………………………………………………………….......
- Знаешь, ты все принимаешь слишком близко к сердцу. Надо относиться ко всему проще, легче…
- Была бы проще – села бы на пол.
Разговор не клеился. И Широкову вдруг очень захотелось стать ребенком. Потому что, когда он был ребенком, жить было гораздо радостнее: наиграешься во дворе вволю, потом придешь домой и навернешь яичницы с помидорами, запьешь все это кружкой молока и закусишь клубникой с сахаром. На ночь – мультфильм про фею Амальку из братской Чехословакии, а потом сон. А впереди- новый день, полный открытий, радостей и – чего уж скрывать?- неприятностей. Но даже неприятности тех лет было приятно вспомнить…
В те годы Широков очень завидовал взрослым. Еще бы: взрослые могут ложиться спать, когда захотят. Они могут есть пирожные и пить лимонад сколько угодно. Они могут смотреть телевизор хоть до ночи. Взрослые могут курить! Взрослые могут целоваться! Только теперь Широков понял, насколько отвратительна взрослая жизнь…
Ледина встала и отряхнула брюки, давая понять, что свидание окончено. Широков вздохнул и поднялся.
- Уходишь?
- Да. Провожать не надо.
Все-таки… надо пойти за ней.
- Куда ты идешь?
- Мне адрес назвать?
…………………………………………………………………………………...
- Ладно, Таня, я позвоню…
- Мгм.
Широков остался стоять на месте. Все-таки он проводил ее – взглядом. Может, она оглянется? Оглянулась бы и кивнула, и все! Он смотрел до тех пор, пока высокая фигура Тани не скрылась из виду. Она не оглянулась.
*  *  *
Уже стемнело, когда Ледина возвращалась домой. Под фонарем она остановилась и вытащила пудреницу. М-м-м, помада смазалась…Надо подправить. Подправила и зашагала дальше.
Едва Ледина перешагнула порог дома, к ней примчалась подруга Катя Милорадова.
- Ну, Танюха, рассказывай.
- О чем?
- как прошла встреча.
- Да ничего особенного. Пойдем посидим.
Они прошли на кухню и сели за стол.
- «Ничего особенного», Таня, в свиданиях не бывает. Ты не против, если я закурю?
- Да нет. Дай-ка и мне тоже.
- Так вот, таня, свидание – это всегда что-то особенное. Если только это не игра…
Катя внимательно посмотрела на подругу. Ледина рассматривала пепельницу.
- Понимаешь, Таня, я не лезу в твою личную жизнь. Но я хочу тебе добра.
«Где-то я это уже слышала», - подумала Ледина. Она подняла глаза.
- Знаешь, я бы тоже хотела, чтобы был коммунизм. Мысль понятна?
- Зря огрызаешься. Ты не думала, почему ты до сих пор одна?
Ледина промолчала, глядя на струйку дыма, завившуюся арабской вязью. У нее было сосредоточенное и немного усталое лицо.
- Ты не умеешь любить. Потому что умение любить напрямую зависит от умения быть любимой. А это целое искусство. И не каждому оно дано.
Ледина затянулась, и выпустила дым из ноздрей.
- Ты никак решила моим психологом заделаться?
- А тебе нужен психолог. Тому, кто пренебрегает психологом, в скором времени понадобится психиатр. Знаешь, в последнее время я много думала. И поняла, что нужно уметь чувствовать людей. Я слишком поздно это поняла, за что и поплатилась тяжело и жестоко… Любого можно понять, нужно только подобрать к нему ключик. А вернее, нужно, чтобы он сам дал тебе этот  ключик… У меня была подруга Соня Компотова. В трудную минуту она пришла ко мне, а я не поняла ее, не взяла ключик. И я потеряла подругу…
Нужно чувствовать людей, а ты их не чувствуешь. Для тебя жизнь как шахматная доска, а люди как фигуры. Ты ими двигаешь и смотришь, какая комбинация тебе наиболее выгодна.
Катя говорила слишком резко, и лединой это не понравилось. Сигарет треснула под ее пальцами.
- Можно, я побуду одна?- спросила она нехорошим голосом.
- Ты и так одна. Ты во всем мире одна. Люди тебе нужны, только чтобы ты могла показать себя. Десять лет тебя знаю, а так и не пойму – кто ты?
- Можно, я побуду одна?!
- Да ради Бога. Ты все же подумай над тем, что я говорила.
- Обязательно. Иди, иди.
* * *
Ночь была холодная и таинственная, как на картинах Дельво. Ледина сидела у себя в комнате за столом и курила. Перед ней стояло небольшое круглое зеркало. Ледина смотрела на свое отражение. Повернула голову на один бок, потом на другой. Показала язык. А потом взялась за подбородок… и резким движением сорвала лицо. Под ним не оказалось ничего. Пустота. Гладкое место.
Безликая женщина выдвинула ящик стола. Там лежали самые разные лица: радостные, умильные, злобные, серьезные, грустные, усталые – много-много лиц…
Безликая женщина поразмыслила. Завтра учебный день – в сумку полетело лицо со сдвинутыми бровями и поджатыми губами. В коридоре можно встретить директора, завуча, да мало ли кого – радостное лицо не помешает. Может, мужчина какой интересный встретиться – лицо с загадочной улыбочкой отправилось за первыми двумя. Да и Катька, наверное, снова придет, будет учить уму-разуму, критикесса хренова – сосредоточенно-усталое лицо тоже заняло в сумке свое место. Потом безликая женщина выключила свет, и комната погрузилась во мрак. В пепельнице, дымясь, умирала сигарета…