Я свободен...

- КостЯн, иди к нам, - позвал его Базиль, перекинемся  в картишки, а то, нам человека до пары не хватает.
- Нет, спасибо, - ответил КостЯн, и немного помолчав добавил, настроения нету...
- А что так, - не унимался тот, которого мы назвали Базиль, что-то случилось? Так ты расскажи дружище, поделись, так сказать, с коллективом, а мы поможем, посоветуем, да ребята? Поможем, посоветуем КостЯну, - не унимался Базиль, или по простому Вася. Базиль, это на французский манЭр, так звучит романтичнее, говорил он, когда опрокидывал соточку водки...
- Да ничего не случилось, просто не хочу.
- Может тогда водочки, так ты не стесняйся, мы не жадные, - и он протянул ему початую бутылку водки, только стакан не дам, ты не подумай, что я брезгую, ну не люблю, когда пьют из моего стаканА, даже воду.
- Нет, спасибо Василий, не надо, - ответил КостЯн, он же Константин, а по-товарищески - просто Костя.
- Да что это такое с тобой КостЯн, ты сегодня какой-то не такой, весь день, молчишь, как в воду опущенный, ходишь чернее тучи, настроение людЯм портишь, так жить нельзя, улыбаться надо. Так ты будешь водочку или нет? Точно нет, или брезгуешь, - не унимался Василий, он был в той фазе опьянения, когда всех любят, и хочется шутить и балагурить.
- Василий, - отстань от Константина, - вмешался Михалыч, так что случилось Костя, ты действительно не важнецки сегодня выглядишь...
- Да ничего не случилось Михалыч, если не считать, что мы с женой собачимся каждый день...
- Ну-ка, ну-ка погромче и поподробнее, - навострил уши Базиль, мы не слышим...
- Василий, занимайся своими делами...
- Уж прям и послушать нельзя...
- Так, что ты говоришь, скандалите? Ну, это у всех бывает, мы со своей тоже, знаешь как собачимся, но потом, ничего, миримся. Ну часик подуемся друг на друга, это же не проблема, тем более вы живёте с ней не один десяток лет, да?
- Да Михалыч, да, уже четвёртый десяток...
- Ну вот, и стоит ли дуться друг на друга из-за пустяков?
- Да понимаешь в чём дело, она цепляется ко мне по всякому поводу. Сядет рядом, или встанет за спиной и наблюдает, что я делаю, и ещё комментирует, и всё ей не так и всё не эдак, и молоток я держу не так, и картошку чищу, тоже не так. Ты понимаешь, она не чистит, а я чищу, хочешь, говорит, жрать, бери и сам чисть. Я приготовлю ужин - не так приготовил, и двор подметаю не так, и машину мою не так, и вожу её не так, и...и...и всё не так.
- А как же ты с ней прожил  так долго?
- Да, пока работала, она же начальником была, весь пар на работе выпускала, дома иногда поворчит немного и всё, терпеть можно было, да я и не обращал внимание, думал устаёт, поэтому её всё и раздражает, пытался успокоить, угодить. А сейчас на пенсии, сидит целыми днями дома, хоть бы палец о палец ударила, я, говорит, отдыхаю, у меня, говорит, заслуженный отдых. Приходишь домой, даже ужин не приготовлен, начинаешь готовить, а она комментирует и указывает, иной раз не вытерпишь, ответишь, а она будто ждёт, сразу заводится, аж в драку бросается...
- Прям так и в драку?
- Да, ты не поверишь, может и веником по голове ударить, и не просто в шутку, а со злостью, или палкой, что б больно было, да и обидно тоже. Иногда нож схватит, и как заорёт — заткнись скотина, а глаза злые, даже страшно делается...
- Мдаааа, делаааа...
- А тут, такое дело, у неё пенсия больше, чем моя зарплата, почти в два раза, так она ещё и этим попрекает меня. Как заведётся и орёт, орёт —  я тебе машину купила, я тебя одеваю, я тебя кормлю, у тебя руки не оттуда ростут, денег заработать не можешь. А я всё в доме сам сделал, и полы перестелил, и крышу, и кафель везде, и двери новые сам навесил, и в огороде вскопаю, и поливаю, и подвязываю, да всё делаю, а она только руководит...
- Вот же сучка, - промолвил Михалыч, ой, извини, вырвалось.
- Да ничего, мне в выходные вообще хоть не появляйся дома, кирдык полнейший, а тут ещё бабушка, её мать на шее, я в свой обед еду её кормить, а ей уже под девяносто, и подгузники поменять, и убраться надо...
- А твоя что, это же её мать, вот пусть сама и ухаживает, будет занятие...
- Ага, занятие, она ближе к вечеру к ней забежит на десять минут, что б я по пути с работы её забрал. А так, сама ничего не хочет, у меня, говорит, ноги болят, мне долго ходить нельзя...
- Мдааа, - опять вздохнул Михалыч, ну и ситуация, даже и не знаю, что тебе делать, только разводиться...
- Один раз уже пробовал, привёз второй холодильник в дом, поставил его на кухне и сказал — будем разводиться, я буду питаться отдельно...
- И что?
- Да, сначала орала, что я сдохну с голода, бросала в меня банки, била посуду, потом увидела, что не шучу, и уже через неделю, подошла спокойно и говорит с улыбкой и так нежно:
- Ладно тебе Костик, хватит дуться, мы же столько лет прожили вместе и все трудности позади и детей выростили, а сейчас внуки, давай, хватит, мы же семья...
- И что?
- На неделю хватило, потом опять за своё, сначала потихоньку, потом больше, а сейчас даже домой идти не охота, с самого утра побрехали, и знаешь из-за чего?
- ???
- Не поверишь, я чай громко наливал, когда завтракал, и ложкой сахар мешал, спать ей мешал. А я на кухне, через комнату. Может действительно выпить, и хрен с ней, пусть придирается?
- Неет Костя, это не выход, ещё подерётесь, ты и виноват будешь, потому как выпил, нет, не надо. Тебе только разводиться, или её в психушку. Может ей пустырник попить, говорят успокаивает?
- Да не хочет она ничего, я покупал уже, так она в меня кружкой запустила, сказала, - если ты сам псих, то сам и пей свою гадость, а ко мне не приставай...
- Мдааа, ситуация, - промолвил Михалыч и почесал затыллок. Вот даже и не знаю, что тебе посоветовать...
- А что тут посоветуешь, может действительно пора разводиться... Хотя, когда внука привозят, она меньше орёт, ей не до меня, вся в нём. И приготовит, и постирает, моё дело — в магазин съездить и продукты привезти.
- Так может внука почаще привозить? Хотя это не выход, это временно...
- Согласен, а ещё когда подруги приходят, она тоже расцветает, щебечет, летает, даже не скажешь, что ноги болят. И обед приготовит, и уборку сделает к их приходу. Ну да ладно Михалыч, хорош болтать, пора домой, - произнёс Константин глянув на часы, пойду, сейчас опять орать будет...
- Ты это, Костя, не обращай внимания что ли, она хоть и сварливая баба у тебя, но может как-то поладите? Может уйти тебе на время?
- Куда, Михалыч, идти-то некуда...
- К бабушке например, она же одна живёт?
- Она-то одна, но моя зараза припрётся и увидит меня, знаешь, что будет?
- Пропел гудок заводской, конец рабочего дня, - продекламировал Базиль, народ, пора, пора домой, уходя не забывайте личные вещи. Все тихо, слышите?
- Что?
- Сердце поёт, - засмеялся Василий, и пропел с пафосом, - сееердцеее в грудииии, бьёёёётсяааа как птииица, пока пока друзья мои, ухожу на выходные, отдых меня ждёт и манит, и хоооочетсяаааа знааать, что впередииии и хочется счааастьяааа добиться, - закончил он песню. Не забываем личные вещи, короче я пошёл...
- Иди иди балабол, усмехнулся в усы Михалыч, в понедельник, что б как стекло был, а то сам занешь, и повернувшись к Константину предложил:
- Знаешь что Костя, если уж совсем допечёт, ты приезжай к нам, мы с Галиной вдвоём живём, ты сам знаешь, комната свободная есть, недельку, если что, перекантуешься, а там видно будет...
- Спасибо тебе Михалыч, но у меня у самого дом большой, четыре комнаты, в одной забарикадируюсь и как-нибудь переживу грозу, но всё-равно спасибо...
- Ну давай, аккуратнее... Он постоял на пороге, посмотрел вслед уходящему коллеге, покачал головой и произнёс с сожалением:
- Эээх, жалко мужика, ну да ладно, может всё образуется...

- Во, явился не запылился, - не довольным тоном произнесла она.
- Ну зачем ты начинаешь, я ведь только вошёл, - произнёс он.
- А что, прикажешь мне бросаться к тебе на грудь и целовать, как же кормилец пришёл с работы...
- Угу...
- Он ещё и угукает, нет, вы посмотрите на него, он ещё и не доволен, угукает тут, ты бы лучше мусор вынес, а то весь день полное ведро, в доме вонь уже стоит, как на помойке...
- Я на работе был, неужели сама не могла за весь день вынести?
- Это ты-то на работе был? Это я на работе была, весь день тут ишачила на тебя, а ты ещё и не доволен. Тоже мне работничек нашёлся, ещё скажи, что ты кормишь меня...
- Ну что ты завелась, что опять не так?
- Да всё не так, быстро взял пакет и на помойку, - произнесла она командным голосом и бросила ему под ноги мешок с отходами. Он стоял и молчал. Она видела, как в нём кипела злость, ещё слово и вулкан взорвётся. Но она не стала произносить это последнее слово, а развернулась и с улыбкой на губах проследовала в комнату, к телевизору, к чаю с конфетами...
  Потоптавшись у порога и немного успокоившись, он подхватил пакет с отходами и понёс его на помойку.
- Вот же тварь какая, - скрипел он желваками, ну чего ей не хватает, не пью, не курю, блииин, не гуляю, за её матерью ухаживаю, кормлю, пою, да на кой она мне вообще, а я подгузники меняю, и всё по дому делаю, и всё-равно всё плохо, плохо, плохо. Убил бы суку, - и он вложив всю ненависть к своей жене в  пакет с мусором, швырнул его что есть силы в сторону помойки. Пакет описал в воздухе дугу, и не долетев двух метров до помойной тележки, упал.
- Да что же это такое, даже пакет издевается надо мной, вот же гадина, - и разбежавшись, он ударил что есть силы ногой по мешку с мусором, мешок подлетел на полтора метра над землёй и из него посыпались картофельные очистки, банки, пустые пакеты из под майонеза, кефира, а остатки прокисшего молока плюхнулись прямо ему на брюки...
- Всё, всё, всё, на, на, на, - он никак не мог остановиться пинал и пинал пакет, пока тот совсем не разорвался, а мусор не разлетелся вокруг.
- Эй, мужик, ты чё, совсем с катушек слетел, чё мусор раскидываешь? Этот окрик немного отрезвил его, он на мгновение замер, оглянулся, посмотрел на говорившего, кивнул ему головой, и молча стал собирать разлетевшиеся пакеты и очистки.
- У тебя всё в порядке, - спросил остановившийся прохожий.
- Да, да, всё хорошо, уже всё хорошо, идите.
- Точно?
- Точно, точно. Но сердце бешено колотилось, а руки дрожали...
- Закуришь?
- Нет, спасибо, я не курю...
- Тогда может по соточке, - произнёс прохожий, доставал из кармана початую бутылку и улыбнулся. Поверь, легче будет, и стресс как рукой снимет...
- Нет, спасибо, я не пью. Всё, идите...
- Ну, как знаешь, если что, заходи, я в этом доме живу в двадцатой квартире, - и он кивнул на рядом стоявшую пятиэтажку, Витьком меня кличут...
- Да, да, спасибо, потом, как-нибудь, возможно...
Собрав весь разбросанный мусор, кое-как отряхнув брюки от остатков прокисшего молока, он вернулся домой...
- Явился, тебя только за смертью посылать, - она стояла на пороге и с ухмылкой смотрела на него. - Фуууу, да от тебя воняет, ты что в помоях валялся, фуууу, как свинья, брюки все заляпал, а я тебе стирать должна?
- Да ладно тебе, подумаешь, немного молоко пролил, сейчас застираю...
- Гляньте на него, да ты хоть знаешь, что такое стирать, ууууух лодырь, глаза бы мои тебя не видели, застирает он, неряха, да с тобой жить нельзя, ничего не можешь сделать, даже мусор вынести и то доверить нельзя. Ты же его на голову себе вывалишь, а потом других обвинять будешь. Фууу, воняет от тебя... Она повернулась, вошла в туалет, вышла оттуда с освежителем воздуха и стала им поливать его...
- Ты что дура, что ли? Он откинул её руку, откинул неудачно, отчего струя освежителя попала ему в лицо, глаза защипало и он бросился в ванную комнату промывать их.
- Ты куда обутый, - заревела она, ты куда обутый, ты полы мыл, ты хоть раз полы мыл, а ну разуйся, - и бросилась на него в драку...
- Да уйди ты, дай хоть глаза промыть, - он одной рукой пытался удержать её, а другой продолжал мыть обожённый глаз.
- Я тебе сейчас промою, я тебе промою, - и она направила струю освежителя ему прямо в глаза...
- Суууука, дуууура, тваааарь, суууука, - взвыл он и бросился опять промывать глаза, а она не долго думая, схватила лежащие на стиральной машинке ножницы, сжала в кулаке и острыми концами ударила его по голове:
- Я тебе дам сууука, я тебе дам тварь, я тебе дам дура, - и била, била, била не останавливаясь, уже кровь текла у него из ран, уже он, кое-как промыв глаза, пытался выхватить их, а она вырывалась и опять била, била, била...
И тут, у него в глазах всё перевернулось, что-то внутри взорвалось, лопнуло, искрами заполыхало:
- Хрррррр, - зарычал он словно дикарь, хрррррр, глаза выкатились из орбит и побелели от злости, хрррррр,- продолжал рычать и бросился на неё, пальцы сами нащупали горло и вцепившись, сжали его, что есть силы...
- Ахрр, - захрипела она и попыталась вырваться...
- Хрррр, - рычал он и давил и давил её горло, а она хрипела и извивалась, пытаясь разжать пальцы его рук. Хрррр, - он уже стучал её головой о косяк двери, стучал что есть силы, стучал не замечая, что брызги крови летят во все стороны, а голова безвольно болтается, стучал, не обращая внимания ни на что, потом остановился, разжал руки, она упала, замер на мгновение, наклонился, посмотрел, и прошептал:
- Неееет, ты не человек, ты бешенный зверь, тебя надо обязательно убить, обязательно, - и с этими словами, он протянул свою руку под ванну, пошарил там и вытащил молоток. - Вот, вот это спасёт меня, - и он со всего размаху ударил её по голове. Молоток опустился с глухим чавкающим звуком, голова лопнула, показался мозг, - а ведь он совсем не серый, он розовый, даже красноватый, - почему-то подумалось ему, ударив ещё раз, и произнёс с глубоким вздохом освободившегося узника:
- Ну вот, я свободен...
А затем, как есть, весь в окровавленный, вышел на улицу и закричал:
- Я СВОБОДЕН, слышите все, Я СВОБОДЕН, Я СВОБОООДЕЕЕН...