Наследница Бабы Яги

    -Леля, душа моя, чую я, ты проснулась! – Сквозь веки просочился свет, словно белый дым.
 Ласковый голос матери лился в сознание Лели.
Тонкий полог из колдовских нитей, который сплела бабушка Семаргл, замерцал серебром.
 От этого света ресницы девушки задрожали, вспорхнули и открыли зелёные, словно оливки, глаза.
- Да, мама, я уже не сплю. Жалко покидать лето, которое мне сочинила Бабушка.
- Знаю, она мастерица! Нет лучшей сочинительницы снов! – И засмеялась метелью. -
- Но пора!
 
 Леля, откинув покров из цветов и душистых трав, села в постели. Закинув руки за голову, потянулась. Золотым дождиком рассыпались по плечам волосы. Мать, лёгким ветерком, снова укрыла спину дочки покрывалом.
- Пора, - повторила, - ну же...!
 Едва только дочь опустила ноги со своего ложа, как на пол упал белый ковер из снежного пуха.
- Куда? С постели и босая!
- Мама, я совсем не ребёнок! – слегка рассердилась девушка, но с наслаждением ступила на теплый коврик.
- Что тебе снилось? – спросила мать, и дунула на полог. Множеством снежинок осыпался он вокруг Лели.
- Такой забавный сон, даже не знаю, страшный или красивый! Знаешь, мама, прыгать через костёр мне было совсем не боязно! Там, у костра, был парень… Сокол просто!
- Сокол, говоришь? Эка она закрутила! – Мать тихонько засмеялась.
- Будешь смеяться – не расскажу! – притворно обиделась Леля.
- Это я от радости, дорогая! Когда я была такая же юная, как ты, мне Бабушка тоже дарила волшебные сны. Когда-нибудь и я для твоих детей постараюсь. Голос матери звучал где-то поблизости. – И ты научишься! А ещё летать и плавать.
- Да, плавать… - задумчиво произнесла Леля, - во сне я плавала! Или тонула? – Девушка на миг замерла, погружаясь из яви в недавно растаявший сон.
- Как это было? Расскажи, – тихонько попросила мать.
 
 Но не успела Леля начать свой рассказ, как мать, дунув ветром, внезапно остановила её:
- Позже! Мне пора! Новое Солнце родилось! – и поторопила:
- Успей до вьюги!
 
 Много дел предстояло Леле. Перво-наперво проверить, не проснулась ли от шороха Бабушка, да укрыть её потеплее.
 Запечатать почки на деревьях до поры.
Пустить тёплое течение по дну реки, чтобы речные жители перенесли похолодание.
Расставить дозорные заклинания вокруг их маленькой, покосившейся избушки.
 А главное – задвинуть вьюшку на трубе!
 
 На полатях, подсунув ладошку под щёку, сладко спала Баба Яга.
 
  - Вот напустили холоду! – Кот укоризненно дёрнул хвостом, взъерошил шерсть.
  - Ах ты, котейка! Сам-то, небось, только вернулся? Прыгай ко мне! У меня тепло, - внучка
похлопала по подушке, - Грейся! А я спешу.
Сняв с крючка меховой комбинезон, на цыпочках вышла в сени.
 
 Аккуратно расправив его на полу, приосанилась и легким кувырком обратилась в волчицу.
 
 Лесная поляна сияла под морозной парчой. Щурясь от ослепительной белизны, потянула воздух ноздрями. Этого вполне хватило, чтобы почуять… И с порога бросилась в лесную чащу.
 
 Так и есть! Гуси-Лебеди мирно плавали в полынье. Среди хрустального льда ещё оставалось течение. Леля не вышла к воде. Она замерла на опушке леса, безмолвно глядя на нарушителей порядка.

 Гуси, завидев суровый взгляд Лели, нехотя вытащили свои жирные туши на лёд.
На другом берегу водной глади лежала рыжая лисица. Она терпеливо ждала, когда же наступит пиршество.
 Но гуси гордо прошли мимо волчицы, застывшей в бесстрастной позе.

 - Обозналась! – подумала лиса, и, волоча хвост по своему следу, поплелась в лес.
 - Вот именно! – сказала Леля и поторопила гусей, - пошустрее ластами! Времени совсем мало!
 
 После, чуть подавшись вперёд, зачитала зарок воде. Едва заметно повела шеей и дыханием усыпила лес. Он, усталый, вздохнул и затих.
Завершив дела, полюбовалась ...
 Утро было солнечное, настроение отличное. Побарахталась в снегу, пофыркала, почихала и припустила к дому, отряхиваясь на ходу.
 
 - Надо бы кота обуть! – услышала она, как только переступила порог избушки.
 - Ходит, ходит! Топ, да топ! Спать мешает… - посетовала с полатей Баба-Яга.
 - Бабуль, ты проснулась? – притворно удивилась внучка, - Ой, ой!
 - Кто приходил! Мара? – бабушка, охая, повернулась на спину, - Шептались… - то ли спросила, то ли сама себе ответила.

 - Была! – радостна от того, что есть с кем поболтать, откликнулась Леля.
 - Боялась, что я просплю Солнцестояние.
 - А я зачем? – ворчала Баба Яга, поправляя подушку из чабреца. – Ты сейчас вьюшку-то закрой, не тяни! Чтобы Дух не вышел. Марёна - то, мать твоя, вон разгулялась, самый кураж у неё!
 - Помню, помню я, бабуль! – Девушка пыталась дотянуться к задвижке. – Я же только из леса вернулась.
 
 Баба – Яга приподняла голову от подушки, глянула на внучку. Та подпрыгивала возле печной трубы, силясь достать засов. Недовольно повела носом, да проговорила с досадой:
 - Не достать тебе ещё! Эх… Подножку возьми! - и опять улеглась поудобнее.

 Только заботы никак не давали ей покоя:
 - А эти, слышь, гогочут! Небось, шастали ещё?
 - Шастали! – весело ответила Леля, ища глазами скамеечку.
Да не найдя, мыском сапога поддела табурет, вскочила и легко достала до вьюшки. На что бабушка осуждающе покосилась, но сделала вид, что не заметила.
 
 – Одолели эти лебеди! – Недовольно покачав головой, спросила, - загнала ли?
 - Загнала, и в клетку посадила, и покрывалом закинула! – отряхиваясь от пыли, дала отчет хозяюшка.
 - То-то же… Чего тогда мы ждём? Чего на опушке-то маячим? – Лихо, словно молодка, села на постели. Расправила плечи, выпрямила спину, да как гаркнула:
 - Давай на зимнюю стоянку! - Что есть Духу! – и прислушалась. А не вздумает ли избушка капризничать? Не забыла ли, кто тут главный?
Суровая стала с годами. Как никак, а уж третий круг лет живёт.
 
 Избушка осела, охнула, закружилась и взлетела. Только столб снежной пыли взметнулся ввысь. И была такова! Поминай, как звали!
 
 Меж сопками, в густом хвойном лесу, приютился маленький, чуть больше пчелиного улья, Кремль Бабы - Яги. В точно намеченном месте, на свежевыпавший снег, без шума и аплодисментов, совершил посадку летающий объект в виде бревенчатой избы. Островерхие ели тотчас сомкнулись вершинами, опавший снег надёжно скрыл от любопытных глаз жилище волшебницы Семаргл и её внучки Лели.

Гора Толстуха защищала избушку с тыла, крыльцо выходило на южный берег речки Быстротечки.
А вокруг только ёлки и… ни души.
 

 

 
 Давно, без малого два круга лет, Семаргл стала опытной и сильной волшебницей. Прошла огонь, воду и медные трубы. Пришло время позаботиться о воспитании преемницы. Да никак не подыскать было нужной девушки.

Но однажды ранней весной в печную трубу влетела Марёна. Та самая, которая уводит людей за Калинов мост.

 Семаргл растерянно вытирала руки о передник. Вроде, рановато ей ещё покидать людей, дела не завершенные остались…
 Но Мара дала понять, что не за ней она явилась, отмахнувшись тонкой рукой. Вальяжно присев у стола:
 - Принимай наследницу, Баба! Изба горит, а в ней ещё малышка жива. Родни не осталось! Поспеши до моего прихода! Буду ей нареченной матерью! Лелей назови, Весной значит! Прощай…

 - Как отблагодарить тебя? – вслед спросила Баба- Яга.
 - Береги её… - эхом отозвалась печная труба.

 Мешкать не было часу! Пинком выкатила ступу из-за печи и в чем была, не убранная, вылетела через дымоход. Сажа испачкала лицо, светлые волосы… Но не до красы, торопиться нужда!
 

 По дороге зачерпнула воды из болота полную ступу, на подлёте напустила мороку на зевак, чтобы не судачили лишнего.

 Зависнув над пожарищем, задрала мокрую юбку на голову и свистом обнаружила кроху под перевёрнутой кадушкой. Смышлёная знать, - подумала Семаргл, и окунула прямо в ступу с водой. Покинув пламя, осмотрела найдёныша, вытянув головку на поверхность. Жива ли?

 Та дрожала от испугу и ледяной воды. Баба – Яга довольно погладила кроху по мокрым волосикам, проговорила:
 - Знать, прошла ты огонь и воду! Только с Ветром как справишься? – и вздохнула задумчиво.
 
 В избушке студёно, труба не закрыта осталась. Малышка мокрая, озябшая.
 - Печь топи, живо! – и легонько подтолкнула кота с приступочки.

 Растерянный, от нежданных событий кот, в прыжке поджёг огонь в печи, и спешно накидал дров.

 Беленькая, пухленькая Леля никак не хотела оторваться от бабушкиной шеи, крепко обхватив её ручками.

 Пришлось завлечь её котиком, усевшимся на хлебную лопату. Девочка потянулась к пушистой шёрстке да вцепилась в котовью спину. Так, вместе с котом, и пришлось сунуть в печь для согрева.
 А после и сама влезла, затащив ушат с водой.

 Жаркая баня да бабушкины заговоры разморили внучку и, завернутая в чистое, мирно уснула она на печи.

 А женщина смотрела на драгоценный подарок, и сердце её переполнялось нежностью. Смахнув набежавшую слезу, присела на лавку, замечталась…

Так вошла долгожданная радость в избушку Бабы –Яги.
 

 - Скажи, бабуль, кто такой в моём сне был? - Леля, как бы беззаботно, крутилась у зеркала с гребнем.
 - А кто такой был? - стараясь скрыть любопытство, переспросила Семаргл.
 - Сама сон наколдовала, и ещё притворяешься... - смутилась девушка.
 - Сама наколдовала - не отпираюсь! А про которого парня ты спрашиваешь - не знаю. Много парней и девушек на гулянье вышло.
 - Ты про которого? - Опять обходным путём направилась бабушка.
 – Ну, тот, который всё огонь раздувал! - немного смущенно призналась Леля. Бледная кожа на щеках заалела.
 - Весновей, что ли? - довольная тем, что выпытала у внучки потаённое, уточнила, - и что?
 - Ничего... Просто, - и призадумалась, как бы так бабушке рассказать о нём, что бы она ничего не подумала...
 - Если ничего, так зачем спрашивала? - с хитрой улыбкою заглянула в смущенное личико.
 - Просто он всё раздувал огонь, раздувал! А сам мне руку протягивает, мол смелее!
 - И что? - заинтересовалась бабуля.
 - А я всё решиться не могу, такое пламя! А он меня манит, и руку тянет. Я к нему тоже руку протянула...

 Да и прыгнула, а он меня подхватил и закружил, как ветер листочек кружит!
А когда отпустил, я едва на ногах устояла! - рассказала внучка.
 
 А о том, что придержал её за талию, и немного дольше положенного в глаза смотрел,
и она слышала, как он дышит, и сердце её билось от волнения... И его сердце тоже слышала.
 И руки его горячие сквозь одежду огнём жгли. И голова кружилась не от карусели! Сладко так кружилась...
 
 Про это не рассказала.
 
 - Что ты, красавица, притихла! Или обидел он тебя? - начала выспрашивать Семаргл. Потому, что не было в её сне, сне который она сколдовала,
младшего сына Бога Ветра - Весновея! Видно время пришло... сам он к ней во сне явился!
 
 - Нет, что ты! - подняла она ясные глаза. - ты отдыхай, а я приберусь и тоже лягу. До времени.
 
 Яга ещё подумала свои думы, послушала, как Зима - Морёна гудит пургою, убаюкивает... И заснула.
 

 
 А с первым весенним лучиком опять постучалась мать:
 
 - Пора, доченька, моё время ушло!
Теперь твоя власть, Весна -Леля!
Буди реки, отряхни лес ото сна! А мне на покой надо.
 
 Устала я, наработалась! Глянь-ка, какие сугробы намела.
Всё сохранила! Всем жизнь сберегла.
Под твою заботу передаю, принимай!
 
 - Ты опять уходишь, мам! Почему раньше не разбудила? - девушка хмурила брови, сбрасывая с себя тёплое покрывало.
 - Тебе даже некогда со мной поговорить!
 
 - О чём ты хочешь поговорить? - Марёна играючи ущипнула Лелю за носик морозцем.
 
 - Я снова видела во сне того парня. И бабушка, мне кажется, его не задумывала. Кто он? Почему мне снится? Скажи!
 
 - Видно, время пришло, милая... - да исчезла, не простившись.
 

 
 Что, вы, Боги, такие скрытные и таинственные?! - Думала по себя девушка,
- нет бы, объяснить, вложить в уши, чтобы не теряться в догадках,
да на грабли не наступать!
Вот и думай теперь, какое время пришло? Какие загадки разгадывать? -
Посетовала и тут же забыла.
 
 Закутавшись в лебяжье покрывало, которое сплела ей бабушка, тихонько, чтобы не скрипнуть половицами, вышла в сени.
 Отворила двери, приосанилась и обернулась птицей.
Взмахнув белыми крыльями, порхнула на волю. Запах талого под солнцем снега, хвои и прелых листьев закружил голову.
 Белой голубкой полетела над лесом, махнув крылом.
Деревья тут же очнулись и задышали. Очень низко, почти касаясь снежной равнины, спланировала к реке, и речка забурлила под толстым льдом.

 Присела на верхушку ели и полюбовалась на ещё зимнюю красоту. Подумав: - А матушка мастерица! - собралась, было лететь домой, как приметила качающуюся верхушку ели. Что бы это значило? - решила полюбопытствовать. И тут же обомлела...
 
 Он, тот самый красавец из её сна, расшатывал высоченную елку. Снег осыпался с веток, а он подставлял лицо и смеялся, как мальчишка.
 
 Девушка спустилась на полянку и, скинув покрывало, стала снова Лелей.
 
 - Здравствуй! - побежала она к нему, протягивая руки, - здравствуй! - и почти коснулась его плеч, но парень отшатнулся и отступил. Руки девушки, пылко бросившейся к любимому, повисли в воздухе.
 
 - Кто ты, красавица? – спросил Ветер - Весновей, - ты, видно, обозналась!
 
 Серые глаза плеснули свинцом, а слова ледяными осколками застряли в её сердце. Как же так? Обозналась... Такой родной и чужой? Что я натворила... Зачем поверила в сон, доверилась чувствам!
 
 Весна - Леля от стыда спрятала в ладонях лицо и бросилась бежать. Не разбирая дороги, куда глаза глядят.
 Спохватилась лишь, когда озябла вся и промокла. Но возвращаться за сброшенным покрывалом не было сил, и Леля выдернула застрявшее в ветвях орешника пёрышко.
Он было такое крохотное, что ей едва удалось обратиться в воробышка.
 
 Серую птаху на крыльце подобрал Кот, бережно зажав в зубах, занёс в хату и оставил у печи.
- Эй, хозяйка! – обратился он к Бабе-Яге, - принимай! – и осветил изумрудными глазами серый комочек на лавке.

 - Ой, лихо – беда! – запричитала старая, слезая с полатей, - с кем же встретилась ты, девица?
 - Уж не Весновей ли тебе сердце поранил? – да принялась расколдовывать внучку.
На бледном личике появились капельки слёз из-под дрожащих ресниц.

 - Молчи, молчи деточка! После… - и поднесла к её губам снадобье верное.

 Напоив, укрыла одеялом со своей кровати, теплым ещё, и пошла, разводить огонь в печи.
 Видно придётся природе обождать, пока Весна силы наберётся. А пока самой надо о хозяйстве позаботиться. Тех же Гусей – Лебедей на волю выпустить, да к людям поближе переехать.
 
 Скоро ли, долго ли спала Леля – Весна, а как проснулась, так и не вспомнила, что с ней случилось.
 Только очнувшись, спросила у Бабушки, почему ей сны не приходили?
Яга удивленно пожала плечами, да не ответила. Значит, исцелилась её наследница от любви безответной, нечаянной, - подумала.

 Кряхтя, взобралась на свою лежанку, а внучке попеняла:
- Уж цветам пора распускаться, а у тебя ещё лёд не таял… - да отвернулась к стене, тяжко вздохнув.