Каменный век. Борьба за женщин. 5 глава

5   
 
    Большелобая, желая облегчить охотничьи труды мужа, еще по пути сюда предложила ему свою помощь в этом деле. Она сказала, что во время путешествия с Лежащим Зубром охотилась с ним, и тот был очень доволен ее помощью. Ловчее Рыси опешил: по законам его племени женщинам строго возбранялось брать в руки оружие, охотиться. С возмущением он спросил:
     – Большелобая брала в руки копье?!
     – Не только копье – у Большелобой и дротик хороший был. Когда подходили к племени, Большелобая спрятала копье и дротик. Очень хорошо спрятала. Это очень выручило Большелобую, когда убежала из племени. Через два дня Большелобая вспомнила про дротик и копье. Большелобая вернулась и нашла дротик и копье свои.
     – Лежащий Зубр разрешил Большелобой взять в руки…? – проговорил охваченный суеверным ужасом молодой охотник.
    Женщина утвердительно кивнула.
    – Ну тогда понятно почему…, – произнес юноша. Он имел в виду трагическую кончину Лежащего Зубра, видя в ней кару за разрешение женщине нарушить строжайшее табу.

     Большелобая поняла, что вызвала настоящее нервное потрясение у возлюбленного своими словами. После этого она уже не обращалась к нему с подобными предложениями.

     Часто он возвращался с охоты таким изнуренным, что упав на подстилку из звериных шкур, тут же засыпал крепчайшим сном. Иногда, однако, старался дождаться, когда поджарится принесенное им мясо. Большелобая изо всех сил спешила освежевать убитое животное и уложить на излучающие большой жар тлеющие угли и раскаленные камни. Она спешила, потому что очень хотела поскорее отдаться любовной страсти. Но всякий раз Ловчее Рыси засыпал раньше, чем она успевала управиться с делами. Большелобая глядела на него и изнемогала от желания. Унять в себе страсть ей стоило таких усилий, что она забывала даже о свежем поджаривающемся мясе, которое скоро можно будет есть. Тем не менее никогда не будила его, помня, что сон охотника, это такая святыня, которую потревожить можно было только в крайних случаях и оберегать которую она была приучена с раннего детства.

     Просыпался Ловчее Рыси обычно только под утро. Когда он видел доверчиво прижавшуюся к нему, безмятежно спящую возлюбленную, ощущал мягкие округлости ее тела, сонливость с него как рукой снимало. Осторожно, не торопясь, он овладевал ею. Медленно пробуждаясь, она уступала его желанию, все более оживляясь. На лице ее появлялась загадочная улыбка, и он понимал, что ей приятно такое пробуждение и ласки его желанны. Не открывая глаз и повинуясь ему телом, она спокойно и нежно отдавалась, принимая мощный порыв мужской страсти. Потом он вспоминал, что его ждет поджаренное вчера мясо и что надо скорее подбросить хворост в догорающий костер.

     Когда он вдоволь наедался мяса, его вновь охватывала страсть. Окончательно проснувшаяся к этому времени женщина ожидала его в пылком нетерпении, кутаясь в мохнатое одеяло и глядя на Ловчее Рыси влюбленными, полными желания глазами. Отойдя от костра, он чувствовал ледяной холод и было особенно приятно нырнуть под теплое одеяло и обнять горячее женское тело.

     Утро, весь день и следующую ночь они только тем и занимались что предавались страсти, ели и спали.
 
      Однако, если он приходил накануне с охоты без добычи, а запасы мяса были невелики или уже сильно припахивали, утолив утром только первый порыв страсти, он нехотя вставал из-под одеяла, брал дубину, копье, дротик и, сурово насупившись, шел в промозглый утренний сумрак. Спустившись со скалы, он сразу, словно попадал в другой мир – злой и холодный, где все было против него. Привычной бесшумной походкой, мягко ступая по холодной сырой земле, он шел по утопающему в тумане полутемному лесу, среди серых кустов и деревьев и, настороженно вглядываясь, вслушиваясь и принюхиваясь, с тоской вспоминал пьянящее ни с чем не сравнимое тепло женского тела.
 
     Часто в свободные от охоты дни или, когда Ловчее Рыси рано возвращался с охоты, они отправлялись вдвоем в лес. Большелобая заготавливала хворост, Ловчее Рыси охранял ее. Это для них тоже было счастливым времяпрепровождением. Ей порядком надоедали долгие одинокие ожидания мужа в холодных угрюмых стенах пещеры и такие, как бы сказали в наше время, совместные вылазки на природу, хоть и приходилось много работать, были для нее особенно в радость, тем более, что на них тоже часто происходили бурные взаимные проявления страсти.

     Очень любили Большелобая и Ловчее Рыси отдыхать на одной поляне, что была возле реки, к которой они обычно ходили на водопой. Стояло удивительно теплое бабье лето, какие уже нередко бывали в то глобальное потепление в Европе. Эта поляна была уютный живописный уголок девственной природы. С одной стороны ее полукругом обступал смешанный лес, радующий взор своим красочным нарядом: преимущественно желтые цвета листвы перемежались с коричневыми, бордовыми, лиловыми, зелеными пятнами. Ярко-желтые тона леса оттеняли серые силуэты четырех встающих из него скал, в одной из которых находилась пещера, где нашли приют Ловчее Рыси и Большелобоая. За рекою был хвойный темно-зеленый лес, растущий у подножия двух невысоких коричневых гор. За ними, словно колоссальные призраки, вздымались гораздо большей величины голубоватые горы, наполовину покрытые сверху снегом, размытые дальностью расстояния.

     Отдыхали Ловчее Рыси и Большелобая так, как обычно отдыхали первобытные люди, когда были сыты, свободны от забот и довольны жизнью, очень напоминая в своих развлечениях резвящихся детей. Ловчее Рыси и Большелобой нравилась растущая на поляне густая, в рост человека, трава. Они любили нырять в нее, как в воду, купаться в ней, кувыркаться, бегать друг за другом, играть в прятки. И, конечно, любили здесь тоже предаваться наслаждениям страсти. Каким бы теплым ни выдалось начало осени, земля была слишком холодной, чтобы можно было получать удовольствие от лежания на ней. Поэтому они принесли сюда медвежью шкуру. Когда уходили, оставляли подстилку здесь, но перегибали ее, накрывая одной половиной другую. Если случался дождь, вода не могла проникнуть сквозь кожу. Так меховая сторона, на которой они лежали, всегда оставалась сухой.

   
     Однажды Ловчее Рыси возвратился с охоты такой обессиленный, что упал у подножия скалы рядом с убитым оленем, которого только что, как показалось Большелобой, видевшей его со скалы, волок быстро и легко. Сбежав к нему, она, взволнованная сильным беспокойством за мужа, перевернула его навзничь. Он не отвечал на вопросы и вообще не подавал никаких признаков жизни. Убедившись, что на его теле нет ран, и, посмотрев в его полузакрытые глаза, она несколько успокоилась, зная, что такое случается с охотниками от предельного истощения сил, и что все, кого она видела в таком состоянии, через некоторое время приходили в себя.

     Когда стала затаскивать его по уступам на скалу, он очнулся и дальше уже взбирался сам, поддерживаемый ею. Доведя его до костра и уложив на подстилку, она опять вышла из пещеры и хотела спуститься за оленем, но того уже рвала на части свирепая стая крупных мохнатых собак.

     Трудно вдвоем было выжить в этом жестоком мире. В окружающем лесу водилось много животных, но охотиться одному было очень нелегко. Не обладай Ловчее Рыси такой огромной силой и не будь уже у него привычки охотиться в одиночку, он бы наверняка скоро погиб. Случаи, когда он терял сознание от чрезмерного переутомления теперь нередко повторялись. Живя с сородичами, он отдавал охоте меньше сил, поскольку его не подстегивало тогда постоянное сознание того, что никто, кроме него не добудет для семьи достаточно пищи. Это же сознание вынуждало чаще, чем раньше, подвергать себя большой опасности.

     И все же пока он был жив. Даже более того, он чувствовал себя хозяином здешнего леса, отобрав первенство у косолапых его обитателей, которые старались избегать с ним встречи, и не случайно: Ловчее Рыси был большой любитель медвежьей охоты. Он один завалил медведей больше, чем вожак и Лежащий Зубр. Возможно, они предпочитали не доводить ссоры с ним до единоборства, потому что помнили о его частых победах над повелителями дебрей.

     Правда, в последней схватке с медведем сломался наконечник копья. Ловчее Рыси не умел обрабатывать камень – этим навыком владели лишь некоторые мужчины племени – поэтому не мог заменить сломавшийся наконечник на новый. Он снял его. Заострил на огне древко – получилось тоже копье. Но для охоты на медведей оно мало подходило. Поэтому пришлось отказаться от такой охоты. Сделанное собственноручно примитивное копье ему не нравилось. Поэтому обычно оставлял его в пещере и охотился только с дротиком и палицей. В случае необходимости мог и ими дать отпор любому мощному хищнику.

     Все то время, которое жил здесь, наш герой охотился особенно удачно: никогда раньше он не возвращался с добычей так часто, как теперь. К тому же на двоих мяса всегда оказывалось больше, чем достаточно и Ловчее Рыси с Большелобой постоянно были сыты.

     Но однажды ему с самого утра очень не везло. Три раз он совсем близко подкрадывался к оленьему стаду, но каждый раз из-за какой-то неосторожности раньше времени обнаруживал себя и спугивал животных. Его постоянно что-то беспокоило. Какое-то чувство подсказывало охотнику, что он в опасности. Но что это за опасность и откуда ее ждать, он никак не мог догадаться. Взволнованность не давала сосредоточиться на охоте. Поэтому он и допускал в ответственные моменты неосторожные действия, которые сводили на нет его старания.

     Двигаясь по следам оленей, он подошел к высокому густому кустарнику, сквозь который блестела серая поверхность реки. Вдруг в гуще голых прутьев, пестреющих редкой желтой листвой, раздался оглушительный треск, и что-то большое метнулось влево. В следующее мгновение из кустарника выскочил огромный лось и с гулким дробным топотом помчался вдоль берега реки.

     Ловчее Рыси бросил на землю палицу, чтобы она не отяжеляла бег, и что есть духу помчался вдогонку за лосем. Расстояние между ними стало сокращаться, но через несколько мгновений начало быстро увеличиваться. Охотник, зная, что сейчас безнадежно отстанет и упустит удачный момент, метнул дротик. Дротик пролетел над мощной коричневой спиной, едва не попав в лося, и плюхнулся в реку, в нескольких шагах от берега. Ловчее Рыси взревел от досады: не повезло вдвойне – и упущена добыча и нужно нырять в ледяную воду, чтобы достать со дна утонувшее оружие.
 
     Он подошел к тому месту на берегу, против которого упал дротик, попробовал ногой воду и уже хотел нырнуть, как вдруг услышал сзади легкое, какое-то нарастающее шуршание воздуха. Даже не успев сообразить что это, совершенно рефлекторно Ловчее Рыси мгновенно пригнулся. Отличная реакция в который раз спасла ему жизнь: над ним, слегка задев волосы на затылке, стремительно пронеслось копье и упало на середину реки, подняв небольшие брызги.

     Юноша обернулся и увидел в нескольких шагах от себя вожака, стоявшего меж массивных подножий двух вековых сосен. Он держал в обеих руках палицу и злобно ухмылялся.
     – Медведь трус – Медведь кинул копье в Ловчее Рыси сзади! – сказал ему молодой охотник прерывистым, дрожащим голосом. Застигнутый врасплох, безоружный, он был так испуган, что едва держался на ослабевших ногах. Ему очень хотелось броситься в воду и спасаться вплавь через реку, но ненависть к вожаку пересилила страх, и он не смог заставить себя повернуться к врагу спиной.
     – Где Большелобая? – прорычал Медведь и, перехватив поудобнее палицу, начал приближаться.
     – Большелобая – жена, Ловчее Рыси – муж! Ловчее Рыси убьет того, кто захочет Большелобую! – закричал яростно молодой охотник и кинулся со всех ног мимо вожака к тому месту, где оставил свою палицу.

     Медведь попробовал догнать его, но отстал на несколько шагов, и Ловчее Рыси успел подобрать оружие. Лес огласился звонким перестуком палиц.

     Бой был столь же ожесточенным, как и первый, хотя противники дрались не так яростно и стремительно, как тогда: оба были предельно осторожны, берегли силы. Долгое время они сражались с переменным успехом – то Медведь теснил Ловчее Рыси, то наоборот, но чаще все же перевес был опять на стороне вожака. Очень долго не удавалось им хотя бы слегка ранить противника.

     Поединок необычайно затянулся: он начался в полдень и продолжался до вечера. Дерущиеся не заметили, как оказались в каком-то буреломе, далеко от реки, и что стало уже смеркаться. Каждый теперь имел по одному небольшому ушибу, которого в пылу боя даже не замечал. Оба страшно устали и двигались вяло. За это время внимание Ловчее Рыси так сосредоточилось на палице противника, что ему уже казалось, что дерется он вовсе не с ним, а только с его дубиной: сам же Медведь силуэтом маячил где-то за ней, словно вдали.

     Наконец Ловчее Рыси почувствовал, что удары вожака заметно ослабели. Только сейчас он задержал взгляд на его лице. Оно было искривлено мученической гримасой, а глаза смотрели также мутно и безразлично, как смотрят на подбегающего охотника глаза загнанного раненого животного. Ловчее Рыси понял, что одолевает. Сердце его радостно вздрогнуло. Усталость как рукой сняло. Он удесятерил натиск.

     Однако Медведь тоже воспрянул с силами и снова стал отвечать очень увесистыми ударами.

     Внезапно от дубины Ловчее Рыси отлетела большая щепка. Все внутри у него похолодело от страха, что вот-вот треснет вся палица. Но к счастью, этого не произошло. Чувствовалось, что дубина по-прежнему крепка. Однако теперь с каждым ударом она стала сильно осушать кисти рук и этим утомляла их еще больше.

     Ловчее Рыси удалось оттеснить Медведя к поваленной ветром вековой ели. Она была такой огромной, что торчащие из ее ствола ветви сами казались небольшими деревцами. Теперь оставалось только загнать вожака в гущу ветвей. Он наверняка в них запутается, а перелезть через ствол, чтобы выбраться из ветвей с другой стороны, не сможет, так как сделать это, отбивая удары и потеряв уже столько сил, невозможно.

     Видя в какое опасное положение попал, Медведь собрал все свои оставшиеся силы и старался сдержать натиск молодого воина. Лицо его исказилось еще сильнее, глаза полузакрылись. Вдруг он отчаянно хрипло и дико завопил, широко размахнулся палицей, и в следующий миг Ловчее Рыси ощутил необычайную легкость в руках и к ужасу своему увидел, что палица исчезла из его рук. Он даже не заметил самого удара, который выбил из его рук дубину, а только услышал, как что-то бухнулось где-то слева. Он удивленно посмотрел на свои кровавые истертые палицей ладони, затем на вожака, который глядел на него тоже удивленно и стал искать глазами выбитое оружие.

     Вся земля меж основаниями деревьев пестрела опавшей листвой. От этой пестроты рябило в глазах. Но где же палица?! Он не видит ее! Какой ужас! Неужели это уже смерть?! Нет, не может быть! Только не сейчас, только не здесь!

     Его палица лежала совсем рядом, но ошеломленный, растерянный молодой охотник искал ее глазами гораздо дальше.

     Надеясь спастись, Ловчее Рыси побежал и сразу увидел на земле в нескольких шагах от себя свою выщербленную множеством ударов дубину. Он обрадовался, хотел подобрать ее, но вожак опередил его и наступил на палицу ногой.

     Теперь противники стояли так близко друг к другу, что если бы молодой воин опять попробовал повернуться и побежать, Медведь тут же бы размозжил ему затылок, даже не утруждая себя преследованием.

     До самого последнего мгновения Ловчее Рыси не верил, что его положение безнадежно. Он попробовал достать врага кулаком. Ему не только показалось, но он даже почувствовал, что сможет это сделать. Однако в тот момент, когда он всем телом, вкладывая в удар последние силы, бросился вперед, перед глазами его вдруг вспыхнуло множество ярких искр. Он не почувствовал боли, а услышал только удар и то, словно где-то над головой.

     Когда Ловчее Рыси повалился на землю, Медведь, окончательно обессиленный, выронил из рук палицу и упал на колени. Он был так измучен, что даже не мог радоваться победе и только сидел, наслаждаясь отдыхом, глядя устало и безразлично на поверженного противника.

     Когда наконец он сумел встать, то хотел еще раз его ударить, но не нашел сил снова поднять палицу для замаха. К тому же Ловчее Рыси был так залит кровью и так бледен, что невозможно было усомниться в том, что он мертв. Вожак только злобно промычал, слегка пихнул его ногой и пошел искать Большелобую.
 

     Ловчее Рыси очнулся среди ночи. Страшно болела голова и была такой тяжелой, что он долго не мог ее приподнять, а когда это ему удалось, то боль удесятерилась. Он вскрикнул. Кожу на лице и шее что-то стягивало. Глаза совсем не видели. Ловчее Рыси испугался что ослеп, как ослеп Сухой Лось, охотник, который три года назад упал со скалы, но немного успокоился, почувствовав, что ресницы его чем-то склеены с кожей лица. Он понял, что не видит, так как не может поднять веки. Поднеся руку к лицу, ужаснулся – все оно было покрыто запекшейся кровью. Он попробовал протереть глаза, но рука сразу обессилела и упала на грудь.

     Когда ему наконец удалось открыть глаза, он увидел над собой месяц и звездное небо, на фоне которого раскачивались черные мохнатые кроны сосен. В них шумел ветер. Вдруг луна начала дробиться на мелкие кусочки и расплываться. Это удивило его. Он стал напрягать зрение, но снова смог четко увидеть луну только, когда отвел и затем опять возвратил к ней взгляд. Однако она сразу вновь стала расплываться. Вскоре Ловчее Рыси обнаружил, что это происходит со всем, на чем бы он ни останавливал свой взгляд.

     Он приподнялся на локтях, но руки задрожали от бессилия, и раненый вынужден был опять лечь. Он долго не делал новых попыток встать. Никогда еще ему не приходилось испытывать такой слабости. Хотелось лежать и лежать. Однако холод заставил двигаться. Ловчее Рыси опять приподнялся на локтях, затем сел и, посидев немного, набравшись сил, встал наконец на ноги.

     Он почувствовал, что стоять даже легче, чем сидеть. Только очень кружилась голова, и все перед глазами расплывалось.

     Первые шаги дались легко, но вскоре им овладела непреодолимая усталость, и он вынужден был сесть на землю и прислониться спиной к шершавому стволу сосны. Отдохнув, начал, придерживаясь руками за дерево, подниматься на ноги, и тут вдруг в голову ударила страшная боль. Ловчее Рыси застонал и, закрыв глаза, стал ждать, когда боль утихнет. Постепенно она притупилась. Постояв еще немного, юноша пошел снова. Каждый шаг теперь болезненно отдавался в голове. Так, отдыхая через несколько шагов, он шел до рассвета. Когда слышал какие-нибудь звуки, которые говорили об опасности, Ловчее Рыси всегда успевал вовремя притаиться и снова продолжал путь, только убедившись, что опасность миновала.

     Наконец силы его совсем оставили, и он, сев под деревом, больше не мог подняться.

     Неожиданно издалека донесся голос Большелобой. Она кричала, разыскивая его. Ловчее Рыси обрадовался, неимоверным усилием воли заставил себя приподняться и хриплым голосом, как мог громко, крикнул, давая знать где находится. Опять в голове вспыхнула нестерпимая боль и захлестнула глаза. Он потерял сознание.