Недолюбленные

        Страх сам по себе был настолько страшен, что она уже почти мечтала о том, чтобы всё поскорей началось. Грязь под ногами, вязкая грязь размытой ноябрьскими дождями земли была такой же неизбежной, как те ужас и отчаяние, которые проникали в её сердце, заставляя корчиться от слёз на диване в гостиной тогда, когда — казалось бы — всё было хорошо.

Она ревновала, ревновала ужасно, бес повода и пощады. Ревновала к той тоске по женской любви, всепоглощающей, которая читалась в его взгляде, пусть и обращённом на неё. Осиротевший ещё подростком, он давно не знал материнской любви и искал её повсюду. Нашёл в её глазах, карих и прекрасных, в её мягкой заботе, и даже в её слезах, когда она скучала или сопереживала ему. Однако утолить этот голод недолюбленного сироты ей было не под силу... С каждым днём его тоска рвалась на волю, ища солнца, чтобы согреться, в глазах встречных и поперечных.

Она ревела в подушку, уже с какой-то сладостью предвкушая неизбежный разрыв. Ведь за ним — чистая, как роса на рассвете, дорога, мечты и волшебство каждый день, от которых замирает сердце. Она ревела о своей непрожитой ещё любви, которую там, в будущем, уже похоронила. И с каждым всхлипом, с каждой каплей потерянной жидкости, из сердца выходила боль, освобождая место для решимости. Ведь завтрашний день можно прожить иначе.