Блажь

   Череда белых ночей застала меня врасплох. Погнала меня восвояси. Вышел на улицу, подставил дождю свои белёсые ладони. Вдохнул запах дождя, мокрой листвы и изнурённого асфальта. Звук тяжёлых капель по водостоку отстукивал мелодию дождливого тёплого лета. Бегом! Вприпрыжку по лужам! теряя ветхие тапки мчалось моё невесомое, наполненное жизнелюбием радостное безумное мгновение. В воздухе от серых стен домов отражалось бесконечное эхо моего протяжного безудержного "УРА" ! Вдруг, что-то вязкое вцепилось в ноги. Смотрю, а это чьё-то благоразумие лежит набухает в луже собственной гордости. Расплескалась, гордость под ногами, и усохло благоразумие, теперь нас двое, кто безудержно радуется июньскому солнцу и тёплому дождю на закате.
   Кто не смотрел сквозь ржавую трубу на всеобщее безразличие? Кто не изучал изумлённые лица товарищей сквозь цветные стёклышки? Если ты не выкрикнул заветные слова "туки-туки за себя", значит мы тебя нашли. Никто больше не будет прятаться, каждый сам теперь вправе решать какого цвета радуга, какого вкуса ягода и когда пора доставать с антресолей  аккуратно перевязанные веревочкой банные венички, новогодние подарочки, да прошлогодние рецепты все объемливающего благополучия.
    Вдруг, голос сверху, "Вставай, вставай", я головой ***к, хуяк по сторонам- никого. Смотрю, а сам лежу в благоухающей бесконечности одуванчиков да иван-чая, и тепло так от сырой парящей землицы, словно обмочился я в младенчестве на хлопок белоснежных простыней. Тут, как накатили сомнения и мысли о безупречности нашего вездесущего существования и особенностях внутриутробного развития. Открылись глаза на межрасовое слияние. Чёрным по белому, белым по жёлтому, белым по чёрному, чёрным по жёлтому, сплошная рябь перед глазами. А оказалось это лишь цветочки. Сплюнул мошкой случайной в муравейник, то- то весело живётся, то-то беззаботно крУжиться, пока зависть да похоть не преобладают над разумом, так, что непреодолимое желание жить позабудется и осторожность откланяется и с завидной скоростью исчезнет в чертогах самосознания. Меж тем, конец дождю.
   Отражается небо в лужице, на дне следа от козлячьего копытца. Заставляет махать руками кровососущий надоедливый птичий корм. Не бывает случайностей в обречённом мировом порядке, всё это кому-нибудь да нужно. И не просто так валится сверху водопадом нам на голову, чье-то благочестивое намерение, а под ногами тают следы ушедшей в небытие добродетели. Тут, уж, как перед рясой не покаяться, да не полакомиться с покаянием чёрствым хлебушком. Никто уже и не вспомнит о ромовой бабе. Слиплись пальцы от сахарной ваты, одно избавление от неё- пальцы в рот. Закрылись глаза от предвкушения удовольствия, да только горечь на языке осталась. Оказалось, вовсе не вата, а паутина это, излюбленное средство покрывать потолок в моём усеянном наваждениями жилище.
    Прежде, чем возненавидеть всю сущность своего безликого существования, присмотрись, может в этом и есть прелесть твоей всепоглощающей безудержной радости и возможности беспрепятственно наблюдать, как уверенно и без остатка уходят в прошлое  красные праздники, сорочинские ярмарки, да рыбные четверги. Как непросто прыгнуть за границу самосознания и самопознания и как с лёгкостью перевалить за размытые очертания чужой нераздельной решимости и устоявшегося мировоззрения. Как трудно найти себя в ограниченном миром пространстве. Тесно становится внутри этого наполненного чьими-то прихотями порядка. И мир то, у каждого свой получается. Для кого-то это вся планета, а для кого-то кровать в тесной комнате с пониманием преждевременно ушедшей за границы людской досягаемости жизнеспособности. Лишь сотканная от просмотра боевиков и порно фильмов самонадеятельность, лишь шаткая призрачная самоутверждённость позволяет чувствовать себя защищённым от лютой внешней агрессии. Что не день, то комната смеха! Убывают в утверждённом порядке и в неизвестном направлении беззвучными шагами, привычные всем закоренелые устои. Попирают общество новоутверждённые инструкции, снуют по чужим карманам жадные пальцы узаконенных ведомств с торчащими из них любопытными носами. Отовсюду доносится запах далёкого октября.
   Закончилось неугомонное действо моё чердачным перекрытием. Сверху, всё же, удобнее наблюдать за нагромождением непритворной безысходности и вселенской рукотворной поебенью. Всё для людей вкривь и вкось по всему периметру неприглядного существующего безобразия. Ишь, как до мелочей всё продумано! Лавки- чтобы спать, углы- чтобы ссать, крыши- чтобы раз и навсегда доказать себе, что умеешь летать, но к приземлению беспечному не предрасположен. И капитулируешь сам перед собой в глубокое неведение и заставляешь других удивляться, своему исключительному разумению. Когда ещё так весело покуражишься над людским незыблемым восприятием  успокоения!
    Некогда! Некогда сидеть и пытаться самовнушением добиться расположения к себе окружающего неподдельного и благополучного состояния. Чувствуете в себе избыток человечности? Не дайте застать себя врасплох! Воспрепятствуйте убийственному очарованию воронёных стволов направленных на самопожертвование ради зыбкой и призрачной свободы. Ай, да наше общенародное достояние! Из страны Советов- в страну наставлений! Всё куда- то идти пытаемся, да куда по таким дорогам, то! Вот на месте и топчемся, только с разных сторон под себя ништяки подкладываем, создавая иллюзию благополучия мирового масштаба. За продолжительность жизни у кукушки спрашиваем, а за качество и спросить не у кого. Всё больше экстрасенсам и чёрным кошкам доверяем, а то, что 2+2= 4, ***! Это ещё доказать надо! Закралось в сознание сомнение, видно есть у светлых ночей тёмные стороны! Не пора ли начать срать горошинами, прикидываясь бедной овцой.
   Выругался бранным словом, набрело на душу успокоение. Ничто, так неожиданно не вызывает боль, как обезболивающее. Щекочет ноздрю скользящая сопля. А на стене, сами собой, разыгрались солнечные зайчики. У края крыши ощутил всю прелесть мочеиспускания. Каждый из нас стремится к бесконечности. Кто не придумывал себе кумиров?! Навязчивая идея усовершенствования своей индивидуальности, да созерцания невероятного, словно накипь обволакивала нравственную целомудренность и самодостаточность, пока не исчезла в ложке безвыходной реальности. При умении двигаться, оседаем в своих насиженных выгребных ямах, будто деревья уходим корнями в землю, предоставляя все шансы со стороны проникнуть в наше сознание и управлять податливыми своими помыслами. Вроде, как из пластилина, лепят из нас живую лестницу, чтобы добраться до своих высочайших пресловутых намерений. А мы всё слепо, с данью уважения принимаем их небрежные, презрительные рукопожатия. А тем временем выстроилась миллионная очередь горбатых на исправление. И всё во имя незыблемой превосходительности.
    Оступился. Взмахнул руками, чтобы удержать равновесие. Вспугнул притаившуюся тишину. Сразу палец к губам. Ч-ч-ч-ч-ш-ш! Какова вероятность привлечения к себе неприветливых взглядов, скрытых суждений и общественных порицаний? Что это ещё за ценности? Стоит ли вообще обращать на них внимание? Не лучше ли выстроить свою пирамиду убеждений по примеру самопровозглашённых и закрепить её убедительными доводами. Такая штука притянет любопытных и инакомыслящих, а далее либо попирательство, либо попечительство. Всё зависит от умозаключительной направленности! Главное, всем несоответствием на рожон не лезть, а изредка и издали носы морщить и узаконенными маршами загромождать центральные площади. А в карманах, тем временем, зашуршали цветные фантики. Вспомнил, как недавно ложкой плотность каши мерил и вслед за этим мысль проскочила, что крупа в ней, это как человечество и удобряют его маслицем, и от того, оно становится восприимчивее и разрозненнее, а если не подливать маслица, то можно вместе свыкнуться, и хрен потом, нас всех выбьешь из тарелки нашего господствующего образования в неприветливую сущность их государственного унитаза.
   Напротив распахнутые настежь оконца, а под ногами скрипучие половицы, каждый шаг через зубовный скрежет, каждый шаг  через унизительное покаяние, каждый шаг через свою непомерную гордость, но с непреклонной решимостью и твёрдой верой в не использованный призрачный шанс. В новый день твёрдой поступью.
   Сколь бы светлыми не были ночи, сколь бы светлыми не были мысли, всё пустяки, дело житейское, хитрожопое. Всё на своих местах. Во всём свой порядок. Всему своё время.