Джек против сутенеров

   Десятое января две тысячи двадцать второго. Мракан-сити. Стриптиз-клуб “Итальянский Жеребец”.
   Заведение молодого гангстера Сальваторе Матераццо, находящееся в Малом Риме, в районе, получившим данное название из-за засилья в нём итальянских мафиозных элементов, пользовалось убедительной популярностью как среди мелких сошек организованных преступных группировок (ОПГ), так и среди влиятельных “папань", давно заработавших себе имя, оказалось под властью новой кровожадной банды, главарем которой был…
   - Джек, пожалуйста, я завязал! Ну, сделай мне скидочку, позволь выползти сухим! Мой бизнес ведь никак не навредил тебе, согласись! Ты… ты же согласен?

   Кто бывал в Жеребце хоть раз, прекрасно знает, что Жеребец – это, прежде всего, камерная обстановка, соблазнительная музыка, самые красивые девушки на свете + атмосфера флирта, дающая ровный тонизирующий эффект, достигающийся быстрее за счет периодических физических встрясок. Не видя никаких преград, Сальваторе оставался хорошим бизнесменом на протяжении всего существования клуба, потому что макаронники, как никто, чувствовали, к чему стремится народ в позднее время, а Сальваторе был типичным макаронником.
   - Ты не просто всем надоел с суванием палок в колеса! Ты остоебенил всем! А я… общественный защитник, деятель, если хочешь! Я укорачиваю жизнь всем остоебенивающим остоеб…щикам…

   Сальваторе, имевший прозвище, аналогичное названию его же царства разврата,
известный в криминальных компаниях, как Жеребец, старался избегать нежелательных знакомств с другими преступниками. По большей части, в такой чрезвычайной осторожности виноват отец Сала, закончивший мягко говоря, не лучшим образом. По сравнению с более жестоким и тираничным папанькой молодой наследник грязной империи был ссыковат и часто обращался за помощью к своему дяде сеньору Гарсетти, так как у него не всегда получалось руководить бандой в одиночку, отчего, бывало, страдал и “наварчик”.
   С появлением в Мракан-сити кучки разноперых фриков, этаких интересных личностей, на сутенера обрушились беды, несчастья, удар за ударом. Бизнес летел к чертям из-за Спауна, а союзников находили мертвыми в лужах собственной крови. И вот на пороге клуба появилась смерть во плоти – Безумный Джек, гроза всех бедных и богатых, чей кроваво-внушительный репертуар совсем не соответствовался его придурковатому поведению, нарочно кривому голосишке и бесконечному пародированию самого себя.
   - Эй, сводник-шмаровоз, я с тобой вообще-то тут полемизирую! Ты шо, раздаточную консервную вилку проглотил ненароком? – даже играя в кварты и произнося, вроде, безобидные подколы, Джек производил впечатление существа потустороннего, к которому небезопасно приближаться ближе, чем на десять метров. Сальваторе, как и все, подобные ему ссученые гангстеритто, выглядели при нём беспомощными, хоть и не смешными клоунами, и ни черта не устрашали.
   Резкая невыносимая боль в висках с последующим постоянным напряжением, волна жара, частичное онемение языка и повышенное сердцебиение. Сал прилагал огромные усилия, чтобы угодить посетителю. Бесплодные, напрасные усилия!
   - Да нет, мистер Хэлван, не берите в голову. Всё… в порядке! Просто я никак не ожидал увидеть вас здесь, в наших, отнюдь, недружных краях! Это такая честь для меня, правда… - на языке Сальваторе был бесконечно рад и доволен принять у себя Джека, но его слова шли вразрез с прогрессирующими негативными мыслями.
   “Il mio dio, deve piuttosto liberarsi da questo fenomeno da baraccone. Gli italiani ambiziosi anche amano la purezza. Ma da lui porta un tal puzzo questo...”
   (Бог мой, скорее бы избавиться от этого урода. Итальянцы честолюбивый народ и любят чистоту. Но от него несет такой вонью, что...)

   Безумный Джек промышлял картежом на столике, стоящим у окна, всматриваюсь сияющими глазками в цветастые изображения на плотных листках и злясь, когда ничего не находилось. Соигровщиком психа выступил ирландец Готфрэйдх О’Рейли, обожавший рисковать чужим имуществом, но хищнически державшийся за своё родное.
   А рядом, за проходом, закрытыми богато расшитыми сине-желтыми декоративными занавесями, танцевала возлюбленная Джека – недавно сбежавшая из психиатрической клиники, сумасшедшая и сексапильная Бзик, хихикающая и обвивающая руками выдуманные предметы вертикально-удлиненной формы. Бегущее волнами, её гибкое тело притягивало взгляды итальянцев, как и прыжки через скакалку, как беспорядочные провокационные подмигивания, как каждый её жест и каждое движение. Стрипклуб терял всякую ценность и мысль, когда на арене появлялась Алисия!

   - Как ты тут справляешься без меня, пирожок? Ты еще никого здесь не тюкнул? – прыгнув к Джеку прямо на колени, Бзик сорвала ему всю игру, о чем маньяк не сильно пожалел, поскольку карты не входили не входили в сферу его интересов.
   Оказавшись объятым лаской сопричастницы всех своих последних преступлений, злодей приценивающе сощурился и подергал пальцами нижнюю губу:
   - Не тюкнул в темечко, не вышел из яйца, не прокукарекался. Но еще не вечер. Наверстывать не поздно никогда… - потом лохматый сунул подвижную конечную часть кисти руки в рот Алисии. Та на короткое мгновение представила, что сосет не его палец, а его член, и от счастья аж порозовела.

   Сальваторе Матераццо, которому всё это начало надоедать, едва не вспылил. Лишь осознание опасности, ОГРОМНОЙ ОПАСНОСТИ, уберегло сутенера от самой страшной ошибки, какую только в силах допустить коррумпированный торгаш-псевдоромантик, с утреца заряженный коноплей, двумя литрами шампанского Франчакорта и еще черт знает какой химией. “Не все шутки неплохи, не со всеми шутниками шутки хороши”.
   - Хэлван, давайте поговорим как взрослые. Не нужно впадать в инфантилизм. Я уверен, мы можем найти общий язык. Для этого нужно ваше одобрение, естественно.
   “Sebbene porti da. Forse gi; domani imparer; a parlare tutte le lingue del mondo subito, forse, lancer; il club e comincer; una nuova vita, pi; onesta, e beatamente dimenticher; il clan di Materazzo. Ma l'inferno sebbene porti da...”
   (Хоть бы пронесло. Может, уже завтра я научусь говорить на всех языках мира сразу, может, брошу клуб и заживу новой жизнью, более честной, и блаженно оставлю клан Матераццо позади. Но, черт возьми, хоть бы пронесло...)

   - Отойди, пупсик… - Джек попросил напарницу встать, чтобы лучше видеть Жеребца, особенно его встревоженную мимику, - Взрослым, знаешь ли, приспичило дебатировать. Ну, так и не станем расстраивать их…
   Заметив расположенность гостей к конструктивному диалогу, итальянец лишь немного смутился и поправил разноцветный галстук, надетый поверх золотой куртки с блестками. Придача себе очень важного вида пошла ему определенно не на пользу. Так гангстер стал еще смешнее и нелепее…
   - Выполню всё, по мере своих сил, всё, что пожелаете. Только дайте намек, стоящий вашего величия!
   Маньяк обожал ловить людей на слове, в связи с чем данный расклад устроил почти всех участников полилога (почти – ключевое слово). Хэлван живым манером сочинил желание, которое Сал будет обязан удовлетворить в кратчайшие сроки.

   В ту же минуту Джек и Алисия обменялись ключами от сердца, посмотрев друг другу в глаза. Вздрогнув, отвязная блондинка причмокнула губами, погладила “пирожка” по голове, побегала по лицу “пудинга” ногтями, маникюр на которых сочетал синий цвет с золотым, и… подошла впритирку к Сальваторе, заставила присесть на ближайший стул и буквально повисла на гангстере. Пенис итала ужасно напрягся и запульсировал в тёмно-синих джинсах прямого кроя. Единственным сдерживающим фактором служил Джек, глядевший на них с неясным выражением. Ни у кого из присутствовавших не возникало сомнений, что при любом другом раскладе владелец клуба не стал бы валандаться с психичкой Алисией, а трахнул бы её, не заводя в туалет.
   - Ты готов искусать меня, щеночек? – Бзик стреляла в Жеребца глазами и кадрилась, словно заказывая часовой абонемент в его ложу, - Лично я могу загрызть живого быка в прямом смысле! Пха-ха-ха-ха! – и иным часом выдавала смешки, напоминавшие о неровном психическом состоянии проказницы.
   - Джек, ты… ты зачем пытаешься меня развести? – фрязин заменжевался, как типичный персонаж бразильских мелодрам, обаятельный и нахальный проходимец-антигерой без острого языка, но с гладенькой мордашкой, - Я не пойму, что она от меня хочет?
   Намеревавшийся извлечь максимум забавы от сложившейся прикольной ситуйовины, Хэлван пролопотал несколько предложений подряд и посмеялся с собственного полуюмора.
   - Здесь у нас гангста и весь такой сталкеро-западший в наша-няша. Эй, гангста, давай ты станешь мужиком и будешь держать своё слово, а не разбрасываться им! – для большей аподиктичности маньяк махнул заранее заряженным стволом, после чего положил пистолет на середину столика.

   Интересно, почему все видят какую-то любовь в отношениях Безумного Джека и Бзик, в отношениях, не лишенных садизма и рукоприкладства со стороны мужчины? Нет, Бзик от Джека без ума, а вот Хэлван, по мнению большинства, просто вертит своей «Любимой Игрушкой», просто пользуется своей вещью. Не то что бы садист способен что-то чувствовать к кому-то. Мало ли, что у него в голове. Может, Хэлвану просто нравится, как они смотрятся вместе, может, это даем ему веру в собственную исключительную значимость + уверенность в том, что весь окружающий мир должен его уважать.

   - И? Что я должен сделать? – не понял Матераццо, еще более скосомордившись.
   Джек легонько пододвинул пистолет пальцами к себе, даря итальянцу прекрасную возможность лично догадаться, о какой просьбе может пойти речь. Но Жеребец так и не смог раскусить блестящий хэлвановский замысел, вследствие чего психопат не нашел никакого другого варианта насолить психике сутенера, кроме как “выложить на стол все карты без утайки”.
   - Ты? Да ничего особенного! Уверяю, ты уже делал эту хрень много раз. Просто возьми её в качестве подарка под ёлку, отведи в дохера романтический угол и отсношай её тамки! Перспектив не обещаю, но удовольствие на пару вечеров тебе обеспечено. Потом вспомнишь этот день и скажешь, что из Джека Санта-Клаус шо надо, да по почте угощения пришлешь…
   Несмотря на то, что соблазн одобрить предложенное был очень велик, Сальваторе не повелся на явный розыгрыш, чем, возможно, обидел Безумного.
   - Нет-нет, это твоя женщина, а не моя. Не во гнев будет сказано, чужого я не беру, так уж меня воспитали. Так что извиняй…

   Джек вскипятился, Джек разгневался, Джек разозлился, Джек взбеленился, Джек чуть не свалился со стула, Джек устроил забавное представление, продемонстрировав свои таланты и изобретательность перед всей собравшейся публикой. Перед Алисией, перед отморозками, входящими в их банду…
   - Ты не берешь? Не берешь, сука? Значит, крошка Сал поднялся, ****ь, утром. Хмурый, *****, нахуй. Изо рта вонище идет, такое, что, *****, ****ец. Хмурый, *****, охуительно, нахуй. Оделся, голову, *****, мыть не стал, ну ее нахуй и так почти лысая, нахуй. Выползаю, *****, из квартиры, спускаюсь в гараж, подземный, ****ть. Звоню охраннику, нахуй, мол, пусть приезжает, да побыстрее. В ответ один гудок, бля. Второй гудок, *****. Третий гудок, *****. Мудак, *****. Четвертый гудок, ебаный в рот. Тут берет, скотина, трубку. Ору ему, *****, хмурной охерительно, не выспался ни разу. Ору, ****а, открывай второй подъезд, сука, *****, ебать тебя в три жопы старушьим костылем, ебливость ***сосная! Тебя попросили взять, а ты не берешь! Ты пообещал, но не сдержал обещания! Ты не взял то, что тебе предлагалось… тогда возьми ЭТО, Сал!!! Возьми это! Не тормози! ВОЗЬМИ-ВОЗЬМИ!!!

   Алисия стремительно вскочила с колен Сальваторе, отпрыгнув в противоположную часть высоко барского салона и расплывшись крейзи-улыбкой. Душа Бзик ликовала в ожидании страстей, а до сюрприза с ожидаемым исходом оставалось пара-тройка секунд. Выходное отверстие канала ствола уже смотрело прямиком на итала. Выстрел был неминуем…
   Рука Джека дернулась – БУМ. Еще раз дернулась – БУМ. В третий раз дернулась – БУМ. Матераццо откинулся на спинку стула. Жидкость из его рта потекла равномерной струей, а золотая куртка заляпалась в жидкости. Свет перед глазами гангстера погас навсегда. И даже настойчивые светлые пятна, экспрессионистические груди Алисии, вылезающие из-под зовущего синего лифчика, не смогли протиснуться насквозь, через беспроглядную тьму, подтвердив несколько злых известных истин, среди которых истина, согласно которой мертвецы неспособны наслаждаться видом полуголой блондинки-искусительницы, традиционно заняла первенствующее место.

   Это совершенно шикарная сцена комплексно раскрыла основу сущности Безумного Джека: псих просит Алисию отдаться бандиту, и тот должен либо согласиться, либо дать отказ. Сальваторе отказывается, мол, “твоя баба, чувак, все дела”. Подвох кроется в том, что в данной ситуации варианты спасения изначально отсутствуют и оба решения – вдохновители на убийство в той или иной степени. Хэлван все равно бы прикокошил сутенера, так как 1)й вар. – Сал принимает подарок и приступает зацеловывать Бзик, значит, он посягнул на тряпичную куколку Джека, позарился на святое, что категорически воспрещено всем живым и мертвым, и 2)й вар. – Сал даёт отрицательный ответ и тем самым оскорбляет и Джека, и Бзик, типа, она недостаточно хороша и проигрывает большинству стриптизёрш Жеребца. В этом весь Джек Хэлван и, господи помилуй, как же это… как же это офигенно!

   - Уа-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!