Сухопутный мореход. Спешный отъезд князя

предыдущая глава http://www.proza.ru/2016/11/16/66

Конец  пира  Магон  помнил  плохо. Вернее  даже  сказать – не  помнил  совсем. Он  с  кем-то  пил, с  кем  то  беседовал. Если  конечно общение  в  конце  пира  ещё  можно  назвать  беседой. А  потом  крепкий  мед  свалил  его  с  ног  окончательно. Спал  Магон  недолго, но  перед  глазами  стояло  лишь  одно  видение – синие  омуты  глаз  княжны. И  проснувшись  окончательно, лежа  на  жестком  ложе  в  малой  гриднецкой  зале, молодой  браст  понял  смысл  своего  появления  в  этом  городе. Он  будет  служить  княжне  и  отдаст  за  нее  свою  жизнь,  если  Судьба  этого  потребует. Ибо,  что  есть  жизнь  по  сравнению  со  славным  Посмертием  великого  воина. Ведь  обладая  Посмертием  каждый  погибший  в  битве  или  на  службе  великий  воин  любого  клана  брастов  имеет  шанс  возродиться  к  жизни  в  новом  теле. Главное  в  том, что  дух  Воина  не  погибает  никогда,  если  только  Темные  Силы  не  заберут  Светлую  Душу  Воина  в  свои  подземные  Галереи  Царства  Призраков, где  Темный  Владыка  Мира  Шагор  неустанно  куёт  свои  темные  Рати.

Однако  Звездный  Хозяин  клана  защитит  любого  своего  воина  от  Темных  Сил  этого  мира, если  путь  его  был  также  светел,  прям  и  ясен  как  лезвие  его  меча. Поэтому  главное  для  любого  браста – стоять  насмерть  там, где  его  поставил  долг  воина  клана. И  неважно стоит  ли  он  на  скользкой  палубе  своего  родового  драмма, или  на  крепостной  стене  Вышгорода.

После  хорошего  сытного  завтрака (на  довольствии  своей  дружины  Рукотверд  не  экономил)  и  нескольких    часов  занятий  с Несмеяном  Магон  устроился  на  широком  княжеском  дворе – сидя  в  тенечке  он  чистил  свое  оружие  до  зеркального  блеска. Еще  его  отец  говорил, что  меч  воина  должен  блестеть  так, чтобы  воин  мог  бриться,  глядя  на  свой  меч. Серебристый  кот,  уже  давно  перевезенный  из  харчевни  в  Детинец, величаво  восседал  на  плече  хозяина  и  нимало  не  стеснял  его  движений.
 
 Благодаря  своему  занятию  Магон  одним  из  первых  увидел,  как  на  взмыленном  коне  на  княжий  двор  влетел  покрытый  серой  дорожной  пылью  вестник. Видно  было, что  вестник  прибыл  издалека, может  и  с  самой  Засечной  Черты, что  охраняет  земли  Вышгорода  от  лихих  восточных  имамов  и  эмиров. Причем  воин  настолько  устал, что  с  лошади  его  просто  снимали. Вестника  осторожно  внесли  в  терем  и  уже  через  некоторое  время  размеренный  мирный  порядок  дружинной  службы  был  порушен – на  конюшне, в  оружейной, в  большой  гриднецкой  забегали  отроки  готовя  справу  к  походу. Весть  была  самая  черная – имам  Мирзан  прорвал  засечную  линию  в  трех  местах  и  его  орда  двигается  в  сторону  Вышгорода, уничтожая  все  на  своем  пути,  как  стая  дикой  саранчи, губительной  для  посевов.

Поэтому  уже  через  два  часа  почти вся старшая  дружина  под  предводительством  самого  князя  Всеслава  выступила  в  боевой  поход. Ополчения  земель, подвластных  Вышгороду,  также  были  подняты  по  боевой  тревоге. Лишь  дядька  Томила  с  зеленой  молодежью  остался в  Детинце. Да из старших кто к ратному бою не способен, несмотря на высокий ранг. Или уже увы почтенный возраст не позволяет ратоборствовать в прежнюю силу. Магона  в  поход  тоже  не  взяли, однако  он  ни  сколько  не  расстроился – князь  определил  его  в  личную  охрану  Светлады. Оставляя  град  надолго  он  всегда  беспокоился  о  безопасности  дочери – потеря  сына  научила  князя  осторожности.               
         
На  следующее  утро  началась  настоящая  служба  молодого  браста. В  отсутствие  отца  княжна  правила  все  дела  в  Вышгороде  и  Детинце. Она  разбирала  просьбы, тяжбы  и  споры  горожан, следила  за  порядком  на  всех  десяти  градских  рынках. Старейшины разобидевшись на князя будто пропали из виду и в решения княжны не вмешивались.

Только  постройкой  укреплений  как  всегда  заведовал  дядька  Томила. Князь  Всеслав  еще  несколько  лет  назад  задумал  обнести  Вышгород  новой  каменной  стеной  и  не  только  центр, но  и  посад. Однако  камень  приходилось  везти  издалека  и  работа  продвигалась  медленно. Старый  тысяцкий  вполне  справедливо  полагал, что  война – дело  не  женское  и  до  воинских  дел  княжну  не  допускал.

Светлада  обижалась, ругалась  с  Томилой  до  хрипоты  и  чтобы  унять  закипающий  в  душе  гнев (а  нравом  она  пошла  в  князя  Рукотверда)  княжна  обычно  отправлялась  на  пешую  или  конную  прогулку. При  этом  княжна  норовила  удалиться  из  Детинца  без  охраны – в  гневе  она  нимало  не  задумывалась  о  собственной  безопасности. Однако,  быстро  ухватив  суть  проблемы,  Магон  с  двумя-тремя  отроками  младшей  дружины  практически  незримо  следовал  за  молодой  повелительницей.

Сначала  княжна  сердилась  и  на  браста. Но  затем  вдруг  поняла – рядом  он  нисколько  не  мешает, а  с  ним  гораздо  спокойнее. Тем  более  отец  и  Рагойчич  были  практически  неразлучны, а  вреда  от  этого  не  было,  и  княжна  это  прекрасно  видела.

Поэтому  с  третьего  или  четвертого  случая  Магону  было  позволено  идти  рядом  с  княжной, но  отроки  должны  были  идти  в  некотором  отдалении. Магон  сначала  пытался  спорить, ссылался  на  наказ  князя  Всеслава, но  Светлада  была  непреклонна. И  в  конце-концов  Магон  сдался, понадеявшись, что  его  воинское  искусство  позволит  ему  справиться  с  любой  проблемой.
Продолжение  http://www.proza.ru/2016/11/18/62