Авиаконструктор учится летать Часть 6

  Весенние лучи напрасно заливали светом керамический пол с расцветкой под дерево, проникая сквозь стеклянную входную дверь. Из этого пола ничто не могло прорости. Высококачественная итальянская керамика не могла породить новые побеги или дать листья. Как давно не росли в душе Марины никакие чувства и никакие мысли. К её стойке подошла Виктория, блеск и позвякивание бесчисленных золотых цепочек никак не рассеивали общего впечатления уныния, исходящего от ее неприветливого лица. Даже воздух, окружавший завхоза, казался затхлым и унылым.
- Марина, так нельзя, – начала она без вступления или приветствия. Марина уже давно заметила, что традиционное русское пожелание здоровья стало выходить из моды. Люди перестали здороваться. То, что было принятым, и то, чему детей раньше в детских садах учили, стало выпадать из обихода, как чешуйки со спины умирающего динозавра. Вежливость пряталась в редких людях, как перчатки девятнадцатого века в музеях.
- Марина, так нельзя. – Виктория сделала паузу, вперила взгляд в зрачки Марины, надеясь на ответ.
- Чего нельзя?
- А ты не догадываешься?! – назидательным тоном воспитательницы старшей группы поинтересовалась Виктория.
- То есть абсолютно, – искренне призналась Марина.
- Толик рекомендовал мне тебя, потому что ты подруга Игоря, а теперь что выясняется?! Вы с ним никак! То есть ты ему никто, и я узнаю об этом последней?!
- И что?
- Как что?! Увольняйся!
- Чего ради?
- Раз Игорь больше не начальник, то есть, раз ты больше никто Игорю, так значит ты никто мне!
- Я и раньше была никто тебе.
Виктория даже задохнулась от такой вопиющей наглости.
- Как это ты была никто мне?! Раньше твой Игорь был начальником моему Толику.
- А его что, уволили или понизили?
- Если бы! Никто его не увольнял! Но ты ведь ему никто! Значит и мне никто! Значит, тебе надо увольняться!
- В связи с чем?
- Потому что ты мне никто! А я тебя на работу рекомендовала, – Виктория теряла  последние капли терпения.
- Это было великодушно с твоей стороны. А сейчас чего ты от меня хочешь?
- Увольняйся! Я выгоняю тебя!
- Потому что я не сплю с Игорем, бросать работу! – до Марины дошел, весь абсурд происходящего, и она рассмеялась.
    Туповатые люди с трудом переносят смех. Лицо Виктории сжалось и сморщилось, как пересушенный изюм, и его обладательница с гордым видом цапли покинула место сражения.
     Марина закончила смеяться, посмотрела на керамическую плитку, имитирующую спил дерева, и ей стало грустно. Что она делает среди этих людей, половине из которых не мешало бы серьезно и на постоянной основе наблюдаться у психиатра?! На что она тратит жизнь? Пшик. Пустое существование без цели и перспективы. Надо что-то менять. Иначе она не заметит, как утонет в этом болоте. В мещанских болотах всегда так. Стоит забрести однажды, в поисках куска хлеба или в поисках крыши над головой и все, пиши пропало. Засосет, затянет, и сам не заметишь, как окажешься на самом дне. Надо что-то делать! Грести лапками активнее, надо спасаться. Но…  как и где? Что придумать? И Марина решила, раз не нужны люди с техническим образованием, надо стать толковым гуманитарием. Век сидеть на рецепции «Стрелецкой слободы» представилось ей пожизненным наказанием. Она еще не знала, что в стране, называемой Россия, не нужны люди ни с каким образованием.

     Если у вас есть потребности, сообщите о них миру, иначе, как он узнает о том, что вам нужно?! Марина последовала этому нехитрому правилу. И вскоре, по совету доброй знакомой, поступила на журфак. 
   Новые стены. Свежие лица. Каждый гений. Каждый личность и личность не малозначащая. Марину захватила молодая энергия людей, мечтающих найти точку опоры, чтобы перевернуть мир. Она и сама почувствовала, что способна, если не весь мир перевернуть, то хотя бы свою жизнь сделать лучше и целесообразнее. Она с удовольствием включилась в гонку по созданию эссе, очерков и рассказов.

Маринин рассказ «Жук»

Из лесной академии вылетел жук. Самый воспитанный и самый элегантный на своем курсе. Полетел и сел на нижнюю ветку дуба, чтобы поразмыслить о
 жизни и своем предназначении. Мимо шла девочка, увидела жука и сказала, дай-ка, жук, я тебя поглажу. Жук рассматривал одной из своих целей служение человечеству. Жук не улетел и подставил свое черные жесткие крылья под любопытные детские пальчики. Девочка погладила жука и говорит, дай-ка я тебя получше рассмотрю, и схватила жука. Жук успокаивал себя тем, что служит просвещению человечества. Но ему было неприятно в стиснутом положении, и он шевелил лапками, чтобы выбраться. Дай-ка я тебя раздавлю, сказала девочка и сжала пальцы. По счастью, руку девочки ударил мячик. Девочка выпустила жука и побежала играть с друзьями. Жук летел в кроне дуба и размышлял. Не все принципы, которые нам внушают в детстве, работают. Не все просьбы, с которыми к нам обращаются дамы, надо выполнять, не каждый способен служить человечеству, и не всякая смерть во имя науки способствует ее прогрессу. Размыслил жук и решил сегодня же вечером жениться и всю оставшуюся жизнь не высовываться, заботясь о себе, жене и детях. Так он и поступил. Умер почтенный жук осенью, своей смертью, пережив всех своих товарищей по лесной академии. Встреча с девочкой сделала его самым умным жуком на курсе.

- И о чем этот рассказ? – скептически спросил высокий прыщавый, небритый молодой человек, укутанный в клетчатый шарф, поверх серого свитера.
    Пообщавшись с пишущей молодежью, Марина уже начала разделять гуманитарные специализации. Серые, будто бы бабушкой вязанные из купленных на последние копейки ниток свитера, означали писателей-прозаиков. Небрежно наброшенные, один конец за спину, клетчатые шарфы - поэтов. Тонкие беретки, которые никогда не снимались, выпускниц архивных институтов.  Павлопосадские платки возлежали на хрупких плечах преподавательниц русского языка и литературы. Заплатки на рукавах клетчатых пиджаков маркировали состоявшихся профессиональных «литераторов». Таким образом, становилось понятно, что перед Мариной поэтический гений, балующийся серьезной современной прозой, способной взорвать, перевернуть и поставить на новые рельсы всю современную русскую литературу. Непризнанный гений. Так как литература еще стояла на ногах.
- Так, о чем этот рассказ? – ядовито переспросил молодой человек, готовясь разнести в пух и прах сидящую перед ним бумагомарательницу, которая лучше бы с таким уровнем, дома носки вязала, чем эфир дурными звуками своих творений забивать.
- О смысле жизни.
- И в чем же он?! – подпустив еще немного яду, поинтересовался гений.
- Жук останется жуком, даже если закончит академию. И жуку лучше не думать о смыслах, если он хочет выполнить предназначение. Неужели не понятно? – Последний вопрос Марина специально задала, чтобы спровоцировать гения. Гений завелся не на шутку.
- Разве это не очевидно! Каждому жуку-навознику это ясно! Зачем же рассказы на эту тему писать?
- А на какую тему их требуется писать? Кто заказы делает?
- Заказы?!!! – Губы гения скривились в иронической усмешке.
- Но Вы ведь предлагаете писать на заданные темы. Вы, например, на какие темы пишете?
(Не знать творчество гения! Какой проступок в глазах человечества мог быть еще ужаснее?!!!)
- Вашему поколению, пожалуй, сразу вот так и не объяснишь, что такое творчество. Вы привыкли жить и мыслить штампами. Вам трудно разобраться в мире, в котором творили  Кафка и Джойс. Вы не можете воспринимать на должном уровне произведения Маркеса. Вы живете в социалистическом реализме. Вот, например, я в своем последнем произведении тонко передал текущую экзистенциальную реальность. Кто творит, тот не ищет сюжетов, просто соединяет сердце с космосом и получает ответы.
- Любопытно услышать, что же нашептывает космос. Из последнего самого свежего, если возможно.
- Серым слоном вошли сумерки и заполнили дом.
Я лежал в своей постели, истекая золотистыми струями вдохновения.
Слон раздавил меня, убив последнюю надежду на счастье.
Что будет с изумрудной землей, если слонов станет много?
Спасайтесь, несчастные букашки.
Не время лить золотые ливни.
Не время играть на золотых струнах.
Слоны кругом. Слоны кругом.
Спасайся, кто может.
Кто не может, погибай, испуская последние звуки песни.
Сражайся, дерзающий петь.
И пусть твоей последний вздох будет красивым.

В аудитории раздались аплодисменты гению. После оваций Марина поинтересовалась.
- А золотые струи это, простите, насморк или энурез? Чем именно Вы истекали?
Смех прозвучал громче оваций. Гений не выдержал и выбежал из аудитории.
- Пошел пускать золотые струи, – послышалось вслед.
Марине стало совестно, что она обидела человека. Но некоторые вещи случаются сами собой, потому что должны произойти.
   Потом, гораздо позже Марина узнала, что гения зовут Володя, Вова Стучкин. Живет он с бабушкой, пропитание добывает, работая охранником в какой-то затрапезной больнице. Часто терпит нужду и даже иной раз существует впроголодь, чтобы иметь возможность учиться. Стать настоящим крупным поэтом - его единственная мечта и цель.
    Несчастные русские люди. Отчего у нас никогда нет возможности реализоваться в своей профессии, простому русскому человеку уважать себя, за то, что он живет, за то, что приносит пользу людям через свое маленькое нужное дело: пекаря, водителя, плотника, сталевара, портного, официанта. Каждому непременно надо стать великим. Причем не в деле, которому обучен и которое кормит, а в чем-то другом, вызывающем восхищение. А поскольку школа учит уважать писателей, то эта стезя кажется самой простой и ясной.        Плох тот русский, кто не корпит в вечерней тишине над романом, мало у кого не припрятано в потайном углу тетрадь с поэмами собственного сочинения. Одна треть населения убивает свой досуг, бегая по темным редакциям, пропахшим мышами в надежде пристроить свои творения. И все зря! Всё всуе! Не для того в пыльных редакциях сидят люди, чтобы знакомить читателей с новинками новоиспеченных гениев. Нет! Они сидят там, чтобы печатать произведения людей своего круга и не пущать к себе чужаков.
   Несчастный Вова Стучкин всего этого не знал. Голодал шесть лет, пока получал образование, голодал два года, пока писал роман, потом голодал полгода, пока бегал свой роман пристраивать. Все это время его бабушка жила в мечтах о новых зимних сапогах. О теплом пальто уже и мечтать перестала. В один солнечный апрельский день Вова посмотрел на распускающуюся вербу и понял, как ему надоело голодать. Он поступил в серьезную компанию по торговле пивом. Его хлесткие рекламные слоганы пришлись ко двору. Вскоре бабушка получила вожделенные сапоги и хорошее драповое пальто, а Вова Стучкин свободу от творчества. В старый многоуважаемый книжный шкаф, в котором одиноко пылилась осиротевшая рукопись, старался не заглядывать. И жизнь покатилось, словно круг сыра по сливочному маслу. Лишь однажды прилетел к нему привет из прошлого, чтобы наполнить его чёрной тоской.
   Сидел Вова за столом на палубе кораблика, праздновал очередной корпоротивчик. За столом пива залейся, справа Ленусик жаркой ножкой под столом прижалась, слева Викуся заигрывала, и казалось тогда жизнь Вове Стучкину удачной вещью. А тут сел на белую скатерть майский жук, и всё как сквозь землю провалилось. Вспомнил Вова семинар по литературе, пухленькую тётку напротив, которая чем-то ему невероятно нравилась, свое тупое и наглое выступление, и понял Вова, что утратил он главное, что было в жизни. Права в чем-то была та тётка. О чем её рассказ, да фиг его теперь вспомнишь, но что-то правильное она тогда сказала, основное. Нет бы запомнить, а я обиделся. На какую-то чушь обиделся и вышел, казался себе героем и гением.  Надо же было такое выдумать, золотые струи! Да, молодость! Вова Стучкин прихлопнул тяжелой граненной пивной кружкой неповинного майского жука, размазал его по белоснежной скатерти и положил руку Ленке на бедро. Там сосредоточился теперь смысл и толк его существования. Не вышло поэта, не вышло прозаика, зато отдают всё лучшее заиньки.
  Кораблик плавно катился по волнам Москвы-реки, со всех сторон оглушительно завывала музыка, вливая в отупевший, захмелевший мозг глупые, нескладные слова, которые хотелось выплеснуть за борт как помои. Вова старался не слушать, Вова старался не понимать, Вова старался жить, как все, пока не умер в тридцать пять лет от разрыва сердца, как верно определяли этот диагноз в старину.
  Сбылось предсказание и про жука, и про золотые струи. Видеть будущее иногда выпадает и простым смертным.