4. Кен

Молоденький лейтенант, сопровождавший Кена до поселения, болтал без умолку. Небольшой военный аэромобиль летел на автопилоте, и лейтенант лишь изредка поглядывал на подсвечиваемую голубым цветом панель управления.  На вид он был ровесником Кена и обращался к нему по-свойски без скромности и без всякого чванства.

- Твой приезд на нашу базу – настоящее событие. Когда я подписывался на службу, то думал, что отправляюсь навстречу приключениям и славе, а на деле оказалось – скука смертная. Здешние обитатели копошатся за стеной потихоньку и не буянят особо. Пострелять нам удается только на учениях по роботам- андроидам, ну так они же не живые. Скука. Вон в пятой зоне знатная заваруха недавно была, одному нашему даже руку оторвало, вернулся весь в орденах, звание героя дали. А мы только штаны просиживаем, да булки отращиваем.

- Зато руки целы, да и рвение стрелять по живым мишеням, мне не понять.

- Ну, я тоже, это, как его…  гуманист. Но развешь это люди? Головная боль Империи. Все надеялись, что они сами вымрут потихоньку. Но человеки они же живучие как тараканы. Часть поселений не вымерло, а в последние время еще и расплодились. Наша-то зона смирная, народец тише воды, ниже травы сидит, не рыпается, а в других зонах поселенцы уже права качать начали, беспорядки чинить. Это такой гнойник, который выжжешь бы, да момент упущен, политика не та.
 
Лейтенант с невероятной легкостью говорил о геноциде народа, к которому принадлежал его пассажир. Нет, он совсем не хотел обидеть Кена, просто озвучивал принятое в обществе мнение, не особо вникая в смысл. И Кен не винил его в этом, он давно усвоил, что воспринимать информацию и самостоятельно делать выводы – это дар редкий. Большинство жителей планеты мыслят подслушанными фразами, имеют распространенные пропагандой взгляды, принимая их за свои собственные.

- Идем на снижение. - Произнес механический голос автопилота. – Наблюдается сильный боковой ветер, возможны небольшие тряски. Включаю ремни безопасности.

Аэромобиль пошел на посадку правым боком, компенсируются порывы ветра отворотом носа на угол в тридцать два градуса. Несмотря на погодные условия, мягко приземлился на каменистую равнину у стены поселения.

- По ту сторону ждет проводник из местных. - В стене кабины открылся отсек, откуда выкатился блестящий шар в полтора раза больше футбольного мяча. – С нашей стороны тебя будет сопровождать многофункциональный робот, который будет вести запись происходящего и обеспечит защиту в случае необходимости.

Из тела шара появились восемь изогнутых ног, робот стал похож на пузатого паука.
 
- Для голосового управления ты должен дать ему имя. – Продолжил лейтенант.

- Паук - сказал Кен.  Подняв глаза, он увидел разочарованное лицо. Должно быть, то Кена лейтенант ожидал услышать что-то более оригинальное.  Двери аэромобиля отъехали в сторону, в кабину ворвался холодный ветер.

- Мы будем на связи, если возникнут проблемы – только свистни, устроим облаву, разворошим этот муравейник. Ну, брат, бывай.

Кен пожал протянутую лейтенантом руку, вставил в ноздри фильтры для очистки воздуха, модифицировал одежду в черный длинный плащ с капюшоном и вышел из кабины. Аэромобиль, оторвавшись от земли,  растворился в небе, оставив Кена наедине со стеной высотой примерно пятьдесят метров.

Детство Кена прошло по ту стороны от стены, тогда это было самым большим сооружением, которое он мог увидеть. Она стояла, когда родился он, когда родились его родители и родители его родителей и, казалось, что гигантскую стену сокрушить никому не под силу, а потому стоять ей целую вечность. Она представлялась ему в образе исполинского, бессмертного дракона, который кольцом обвился вокруг своих жертв, питаясь их страданиями и болью. Мальчишкой Кен боялся его до ужаса, но еще больше боялся неизвестного враждебного мира, который за ним скрывался, а сейчас смотрел на старые, местами потрескавшиеся каменные блоки, покалеченные здешними ветрами и беспощадным солнцем. Стена, когда-то вселявшая страхи, показалась ему никчемной и даже нелепой.

Кен направился к входу, с послушно семенящим следом паукообразным роботом. Не успел он сделать последние шаги, как дверь стремительно распахнулась, словно истосковалась по его возвращению и спешила скорее принять свое дитя обратно. Едва он зашел в узкий, скудно освещенный белым, холодным светом коридор, дверь за спиной так же стремительно захлопнулась. Кен еще не пересек стену, но уже почувствовал себя в западне. В нем боролись два противоположных желания, одно -  вернуться домой и увидеть семью, второе – развернуться и бежать, как можно дальше не оглядываясь. Сделав глубокий вдох, он преодолел оставшийся путь, пройдя через еще одну дверь, вышел в пристройку на стороне поселения.