СССР тридцатые - борьба за выживание. Разд. 6

СССР ТРИДЦАТЫЕ – БОРЬБА ЗА ВЫЖИВАНИЕ

Раздел VІ

Причины голода 1932-1933 гг.

Глава І

Впервые факт голода в СССР 1932-1933 годов со стороны советского правительства публично был признан первым секретарем КПУ В.В.Щербицким 25 декабря 1987 года. С того момента на страницах газет и журналов отечественной прессы появляются первые публикации на тему голода. Годом раньше на Западе вышла книга английского исследователя Роберта Конквеста «Скорбная жатва: советская коллективизация и террор-голод». По мнению ее автора, массовой голод, в частности на Украине, был создан умышленно и стал геноцидом против украинского народа.
В конце 80-х годов учеными западных стран была создана международная комиссия по расследованию обстоятельств данной трагедии. Возглавил ее американский историк Джеймс Мейс. Комиссией были получены документальные подтверждения о голоде на Украине, однако версию Р.Конквеста о геноциде украинского народа комиссия не поддержала. В оценке количества жертв в СССР мнение ее участников разделилось. Основной докладчик Д.Мейс назвал цифру 7,5 млн. человек.
В Российской Федерации также не существует единого мнения о количестве жертв голода. Скажем, в изданном в Москве в 2005 году под редакцией академика Сахарова учебнике по истории России указано общее число жертв «голодомора» около 3 млн. человек. Из них на Украине умерло не менее 1,5 млн. человек.* Сахаров А.Н. История России. Учебник для вузов. Москва. Астрель, 2005 г. Т. 2, с. 595 В то же время российский ведущий специалист по изучению голода в Поволжье заведующий кафедрой отечественной истории Пензенского государственного педагогического университета им. Белинского доктор исторических наук В.В.Кондрашин определяет общие потери от голода в пределах 5-7 млн. человек. Из них, он считает, на Украине погибло от 3 до 3,5 млн. человек, в Российской Федерации – не менее 3 млн., в Северо-Кавказском крае – около 350 тыс., в Поволжье – 200-300 тыс., в Казахстане – не менее 1 млн. человек.* В.В.Кондрашин. Становление сталинизма (1929-1939 гг.). Голод 1932-1933 гг. в России и на Украине: трагедия советской деревни. Сайт: http://www.soviethistory.ru/
Среди украинских ученых версию геноцида и предельно высокого количества жертв голода поддерживают заместитель директора Института истории Академии Наук Украины профессор Станислав Кульчицкий, ведущий научный сотрудник Института истории Украины доктор исторических наук В.И.Марочко и некоторые другие ученые. Марочко утверждает, что «физическое истребление украинских крестьян голодомором – сознательная и террористическая акция большевистского режима в Украине».* В.И.Марочко. Голодомор 1932-1933 рр. Киев, 2007 г., с. 3
Однако молодой на ту пору украинский кинодраматург Сергей Дяченко, собравший множество документальных свидетельствований о голоде, по которым затем был снят фильм, в своей статье, опубликованной в июльском номере журнала «Огонек» за 1989 год, придерживается иной точки зрения. Он не называет голод 1932-1933 годов геноцидом украинцев, подчеркивая, что эта трагедия захватила тогда и другие республики СССР. Причиной голода в Украине им определено снижение урожая в 1931 и 1932 годах по сравнению с предыдущими годами не менее чем на 5 млн. тонн с одновременным наложением непомерно высоких хлебозаготовок.
На почве спекуляций вокруг темы голода 1932-1933 годов пытаются набирать свои очки некоторые прозападные украинские политики. В первую очередь это касается Президента Украины Виктора Ющенко. 24 ноября 2009 года в репортаже из города Прилуки Черниговской области, организованном при закладке камня под строительство памятника жертвам «голодомора», Ющенко заявил, что голод 1932-1933 годов унес жизнь десяти миллионов украинцев. Это выступление транслировалось по радио, и автор книги сам слышал такое заявление. Создается впечатление, что Ющенко очень бы желал, чтобы это было именно так…      
Прежде чем углубляться в причины голода, хотелось бы остановиться еще на одном аспекте. Как уже отмечалось, до середины 80-х годов тема голода 1932-1933 годов на территории СССР была закрыта. Ни в печати, ни по радио, ни на телевидении она не обсуждалась. Наивно полагать, что власть пыталась скрыть от народа те трагические события. Люди все знали и помнили. Ваш покорный слуга не может даже сказать, с какого возраста он впервые услышал о голоде 1933 года (люди называли эту трагедию голодовкой). В селе, где прошло детство автора, в 30-е годы располагалось 3-е отделение совхоза «Червоне руно» (в настоящее время – территория Белокуракинского района). По рассказам людей, там в голодные 30-е годы рабочих обеспечивали продуктами, платили деньги – от голода никто не умирал. Даже из близлежащих сел, где были образованы колхозы и где ситуация складывалась намного хуже, их жители устраивались на работу в совхоз. В памяти осталась узенькая тропинка, ведущая наискосок от мастерской прямо через совхозное поле в сторону соседнего села Маньковка Сватовского района. По ней и в 60-е – 70-е годы каждый день продолжали ходить оттуда люди. Казалось странным, почему эти несколько мужчин и женщин, уже в годах, ежедневно преодолевают расстояние туда и обратно в четырнадцать километров? Неужели в своем селе им бы не нашлось работы?.. Лишь позже довелось узнать, откуда взялась такая традиция и какая огромная беда за всем этим стоит. С последним из тех рабочих, жителем Маньковки В.П.Стешенко, автору пришлось даже немного поработать вместе в середине 70-х годов.
Поэтому очень трудно поверить, например, Президенту Украины, а еще раньше бывшему секретарю ЦК КПУ по идеологии и пропаганде Леониду Кравчуку, который в 2008 году, участвуя в одном из телешоу на канале «Интер», на вопрос, почему он в свое время состоял в КПСС – если партия была виновником голода, – заявил, что он о голоде 1933 года ничего не знал. Знали все. Только в отличие от Кравчука, настоящим коммунистам, в том числе и находящимся у руля Советского государства, было невыносимо горько и стыдно за то, что на заре Советской власти высшее партийное руководство допустило такие роковые ошибки и даже преступления. По большому счету, они этого не скрывали, но теребить воспоминаниями о страшной трагедии души людей им было невмоготу. И народ это понимал. Гордятся достижениями, а не ошибками или просчетами. Можно еще добавить, в те годы не выпячивалась наружу не только эта тема. В советской печати, в школьных учебниках нигде ни словом не было молвлено о таких кровавых и позорных событиях в истории народа Украины, как участие украинских националистов в «Волынской резне», случившейся в июле-августе 1943 года, когда руками озверелых садистов было вырезано и заколото по разным оценкам от 65 до 80 тыс. поляков, включая детей. Не помнится также, чтобы в учебниках или в прессе повествовалось, как вояки ОУН-УПА совместно с гитлеровцами уничтожали евреев, жителей белорусских сел или советских партизан. Нигде не упоминалось, сколько во время войны перешло на сторону немцев крымских татар и кавказских чеченцев, или как на протяжении многих лет в Западной Украине бандеровцы зверски убивали партийных и советских работников, агрономов, молодых учителей, медработников, других специалистов. Все это вместе взятое называется «темные пятна советской истории». О них надо было помнить, их надо было учитывать, чтобы исключить повторение в дальнейшем, но в общественных кругах обсуждение этих тем ни к чему хорошему привести не могло. Скорее, наоборот…
Теперь – о причинах голода. Вначале отметим, вопрос этот очень сложный и включает в себя множество различных факторов. Поэтому вряд ли нам удастся все их здесь глубоко проанализировать. Постараемся представить хотя бы некоторые наработки.
Начнем с того, что со сломом хозяйственного механизма на деревне в результате коллективизации производство зерна в СССР резко снизилось. Пик этого падения пришелся на 1932 год. В то же время официальной советской статистикой такого факта зафиксировано не было. Вот цифры советских статистических справочников: 1927 год – 72,3 млн. т, 1928 год – 73,3 млн. т; 1929 год – 71,7 млн. т, 1930 год – 83,5/77 млн. т; 1931 год – 69,4 млн. т; 1932 год – 69,9 млн. т.* Эти данные были опубликованы в Ежегоднике Сельское хозяйство СССР. М. 1935 г. Размещены на сайте: Википедия – свободная энциклопедия, http://ru.wikipedia.org/wiki/   
Внесем некоторые уточнения. Вначале об урожае 1930 года. Официальной оценкой является первая цифра – 83,5 млн. тонн, впервые озвученная Сталиным в 1934 году на ХVІІ съезде ВКП(б). В то же время, по данным Госплана, в СССР в 1930 году было собрано 77,17 млн. тонн зерна. Эти две цифры и внесены в статистические сборники СССР.
В отношение 1932 года, наряду с официальными советскими данными в 69,9 млн. тонн, некоторые западные исследователи склонны считать показатель 50-51 млн. тонн,  другие – 53-58 млн. тонн. Но об этих публикациях чуть позже.
По какой причине снизилась урожайность? Ответ здесь не один и лежат они в разных плоскостях. Во-первых, уменьшился энергетический потенциал деревни в людях. По официальным советским данным, за 1929-1932 годы в результате раскулачивания было выселено на Север, в Сибирь, на Средний Урал и Казахстан 366,5 тыс. семей. В добавление к этому непосильными налогами и хлебозаготовками были разорены и многие середняцкие хозяйства, отчего множество мужчин и женщин – со своими семьями или без них – были вынуждены оставить деревню и искать заработок в промышленных центрах. Подобные примеры известны из публикаций беловодских краеведов, других источников. Как отмечается некоторыми зарубежными исследованиями, в том числе профессором русской истории университета Южной Каролины (США) Еленой Осокиной в ее книге «За фасадом «сталинского изобилия» и что подтверждается советскими данными, за пять лет первой пятилетки ряды рабочих пополнили не менее 8,5 млн. бывших крестьян. Село лишилось огромной части самого сильного и трудоспособного населения.
Во-вторых, произошло резкое снижение поголовья скота, т.е. тягловой силы – волов и лошадей. Одной из причин тому стал массовый убой животных крестьянами, не желавшими сдавать их в колхоз. Процесс этот начался с осени 1929 года, когда была развернута первая волна «добровольно-принудительной» коллективизации. При вступлении в колхоз обобществлялся весь скот, в том числе коровы, свиньи, козы, овцы и даже птица. Позже часть животных крестьянам возвратили, но доверие к власти было подорвано, и скот продолжал идти под нож. Второй причиной забоя стал неурожай 1931 года и одновременно высокие нормы государственных хлебозаготовок. Кормить животных было нечем, да и сами люди сильно голодали. Следующей – массовый падеж скота в общественном стаде зимой 1931/32 годов из-за острой нехватки кормов, плохого ухода, неудовлетворительных условий содержания, а также болезней и в некоторых случаях – вредительства. Сухих кормов и фуража в 1931 году было заготовлено мало, часть их конфисковалась хлебозаготовителями в счет налога, а то, что предназначалось для зимовки, нередко разворовывалось самими колхозниками и единоличниками. Сюда необходимо еще добавить: так как коллективизация проводилась в сжатые сроки, то животноводческие помещения подготовлены были плохо, отчего скот нередко замерзал на улице. Беловодчанка М.Н.Макаренко (1923 г.) рассказывала, как в первые месяцы после образования артели «Волна», на ее территории хотя и были сооружены новые фермы и конюшни, но на зиму маленьких телят, овец, свиней переводили в дома, остававшиеся пустыми после выселения кулаков.
Большую беду, касаясь лошадей, принесла и такая болезнь как «сап». Это мало исследованное явление. Представим несколько свидетельств из книги «Голодомор на Луганщині 1932-1933 рр.».
Пасечник Анастасия Федоровна (возраст не указан), с. Калмыковка Меловского района: «Коні помирали від хвороби якоїсь».
Щербак Николай Федорович (на то время ходил в школу), с. Стрельцовка Меловского района: «Але коні значили для селян, як для нас трактор, і вони («враги народа». – В. Л.) придумали таку хворобу як «сап», її кололи в коня, і через тиждень він помирав».
Шамрай Федор Ильич (в 1931 году исполнилось 9 лет), с. Новочервоное Троицкого района: «В те годы лошади болели сибирской язвой и другими страшными болезнями».
Щурий Тина Кирилловна (возраст не указан), с. Червоноармейское Белокуракинского района: «Землю обробляти було нічим, тому що биків і волів не було, а коні, яких селяни поздавали в колгосп, почали дохнути. Вони були заражені «сапом».
Имеются свидетельствования о болезни лошадей и в книге И.В.Магрицкой «Врятована пам'ять». В частности, об этом рассказывает Артюшенко Иван Иванович (1918 г.), с. Новолимаревка Беловодского района.         
Таким образом, по официальным данным, поголовье крупного рогатого скота и лошадей сократилось в СССР к 1933 году по сравнению с 1928 годом почти в два раза. Овец и коз по стране уменьшилось почти в три раза, свиней – более чем в два раза. На ХVІІ съезде ВКП(б) (январь-февраль 1934 года) наркомом земледелия Яковлевым было заявлено: «Факт, что кулацким элементам, у которых была сосредоточена значительная часть скота, удалось в первые годы коллективизации не только уничтожить значительную часть своего скота, но и увлечь своей агитацией на путь убоя скота значительную часть колхозников и единоличников. Факт, что по сравнению с 1916 г. мы имели в 1933 г. лошадей – 16,6 млн. голов вместо 35,1 млн., крупного рогатого скота – 38,6 млн. голов вместо 58,9 млн., овец и коз – 50,0 млн. голов вместо 115,2 млн., свиней – 12,2 млн. голов вместо 20,3 млн. голов».* Стенографический отчет ХVІІ съезда ВКП(б). Речь Яковлева. (Заседание 29 января 1934 г., утреннее). Среди крупного рогатого скота значительно сократилось и количество коров. А что такое корова на деревне? Несомненно, это, как любовно выражается народ, кормилица. Житель Беловодска Н.Р.Вегеря (1923 г.) рассказывал автору, как в селе Морозовка Меловского района, где прошло его детство, в голодовку их одна коровка спасла от смерти четыре семьи; родственники передавали ее поочередно друг другу, перегоняя с одой усадьбы на другую. Здесь же, забегая наперед, добавим, в феврале 1933 года на І-м съезде колхозников-ударников, когда люди в стране уже умирали от голода, Сталин публично признал, цитируем: «…у Советской власти было в недавнем прошлом маленькое недоразумение с колхозницами». Речь шла о корове. Более ничего, хотя бы косвенно указывающего на беспокойство «вождя» о навалившейся на народ страшной трагедии, в выступлениях Генсека на съезде не прозвучало.   
В-третьих. Надо признать, какая ни была прогрессивная идея коллективизации, но вступление в колхоз для крестьянина-середняка в материальном плане фактически означало его грабеж. И если основная масса бедноты, воодушевленная надеждами на улучшение жизни, включалась, как тогда писали украинские газеты, в «ІІІ більшовицьку сівбу», в «ІV жнива завершаючого року п’ятирічки», то среди большинства середняков настроения были прямо противоположные. Во многих из них душа не лежала к общественному производству, к артели. Им было ближе и понятней единоличное ведение хозяйства. Они любили труд, отдавали своему хозяйству все свои силы, и не представляли, как можно остаться без лошади, без плуга, без другого инвентаря и инструмента. К тому же эта часть трудового крестьянства прекрасно понимала, что в коллективы вольются люди всякие, среди которых будут и лодыри, и обманщики, и просто – не умельцы. Работать за других никому не хотелось. Кроме того, к 1932 году многие члены артелей уже поняли, что их работа оплачивается далеко не так, как они надеялись. Лишь в 1930 году, по свидетельству ветеранов, в некоторых артелях крестьяне получили по двадцать пять и более пудов хлеба на работника.* И.В.Магрицкая. Врятована пам'ять. Луганск, 2008 г. Воспоминания П.И.Несмашного, 1913 г. р., с. Мостки, Сватовский р-н. А уже в следующем, из-за резкого снижения урожайности, ситуация намного ухудшилась. И здесь мало помогали и развернувшиеся соцсоревнования, и небольшие премии ударникам. В 1931 году колхозникам на трудодень насчитывали от пятисот граммов до полутора-двух килограммов зерна, а на иждивенцев часто не выдавали ничего. На ХVІІ съезде ВКП(б) первым секретарем Азово-Черноморского (Северо-Кавказского) края Шеболдаевым были представлены такие сведения: «Кроме выполнения государственных обязательств, засыпки полностью семян, в 1931 г., очень урожайном году (непонятно, почему тот год им назван урожайным, факты говорят об обратном. – В.Л.), колхозник сумел получить на Северном Кавказе в среднем 2,1 кг на трудодень, в 1932 г. – 1,4 и в 1933 г. – 3,5 кг». Как видим, лишь в 1933 году на Северном Кавказе оплата за трудодень была несколько поднята. В то же время в 1932 году на Луганщине, по воспоминаниям свидетелей, опубликованным в книгах «Голодомор на Луганщині 1932-1933 рр.» и «Врятована пам'ять», во многих колхозах людей авансировали 100-150 г хлеба (иногда просто кормили в поле затиркой). Заработанное должны были выдать позже, но из-за невыполнения планов хлебозаготовок люди или вообще ничего больше не получили, или получили слишком мало на семью. Например, в селе Шапаровка, на ту пору входившем в состав Новопсковского района, в 1932 году на каждого члена артели было выдано на трудодень по 550 г хлеба, что и явилось одной из причин массового голода. По донесению ОГПУ от 13 марта 1933 года, там только с 1 января по 20 февраля 1933 года умерло от голода 74 человека и 570 человек были опухшие и больные.* Книга «Голодомор на Луганщині 1932-1933 рр.». Сноска: ЦДАГО України, ф. 1, оп. 20, спр. 6274, арк. 181
Следующим фактором, оказавшим влияние на производительность труда, стали резко возросшие, начиная с 1929 года, хлебозаготовки. (Одной из причин такого скачка, среди всего прочего, было изменение ситуации на мировом рынке; но к этому мы обратимся в следующих разделах). Чтобы выполнить увеличенные задания хлебопоставок, коллективным и единоличным хозяйствам приходилось сдавать большую часть урожая, рискуя не дотянуть до следующего года. Еще хуже обстояли дела с теми хозяйствами, которые такие обязательства выполнить не могли. Колхозам по закону разрешалось оставлять хлеба для выдачи на трудодни 15% от намолоченного. В случае же невыполнения плана, как следует из документов, в счет хлебозаготовок нередко забирался и этот хлеб. Поэтому в последние годы семьи крестьян, в особенности многодетные, все больше голодали. Постепенно и у единоличников, и во многих колхозников был парализован стимул к работе. Ведь крестьянин это не рабочий, который, не обладая частной собственностью, все же имеет возможность заработать себе на пропитание. Рабочие трудились в полную силу еще и потому, что понимали: их судьба, благосостояние их семей во многом зависят от могущества государства. У крестьян же получилось наоборот – возникла апатия к работе. В отношении урожая, многие из них рассуждали примерно так: пусть он хоть пропадет – все равно нам не достанется. По всем данным, на 1932 год как раз и пришелся пик падения производительности труда в артелях. Усилий же отдельных бригад и звеньев, а также примеров личного самоотверженного труда коммунистов и комсомольцев оказалось не достаточно.
Касаясь единоличников, которых в 1932 году оставалась ни много ни мало, а более одной трети всех хозяйств, они вынуждены были посевы сокращать. За это их подвергали штрафам, судили, отправляли на Север (ниже, в подборке документов, будут представлены соответствующие материалы). Тем не менее посевные площади в целом по стране в 1932 году значительно сократились. Об этом говорит и официальная советская статистика. Если в 1931 году в СССР было засеяно 104,4 млн. га, то в 1932 году – 99,7 млн, т.е. на 4,7 млн. га меньше.
  В этом месте хотелось бы сделать небольшое отступление. Просматривая статью Сталина «Головокружение от успехов» у вашего покорного слуги мелькнула мысль: «А может, главные причины голода кроются не в самой коллективизации, а в поспешной оценке Генеральным секретарем ее предварительных результатов? И пусть статья та написана несколько раньше, чем вспыхнул голод, – это большой роли не играет. Главное в ней другое. Сталин писал: «Об успехах Советской власти в области колхозного движения говорят теперь все… Это факт, что на 20 февраля с.г. уже коллективизировано 50% крестьянских хозяйств по СССР. Это значит, что мы перевыполнили пятилетний план коллективизации к 20 февраля 1930 года более чем вдвое. Это факт, что на 28 февраля этого года колхозы успели уже ссыпать семян для яровых посевов более 36 млн. центнеров, т.е. более 90% плана, т.е. около 220 млн. пудов. Нельзя не признать, что сбор 220 млн. пудов семян по одной лишь колхозной линии – после успешного выполнения хлебозаготовительного плана – представляет огромнейшее достижение». Здесь явно просматривается, что Сталин доволен ходом коллективизации и ее реальными достижениями. Но дело в том, что летом 1929 года, трудясь на полях, члены артелей, да и единоличники, еще не знали, что осенью хлебозаготовители оберут их хозяйства, что называется, до нитки. Поэтому в последующие годы большинство и тех, и других стали работать хуже. Единоличники, понимая, что городские рынки для них закрыты, а государство отберет хлеб почти даром, сеяли «только для себя». У колхозников энтузиазма также поубавилось...
Еще одним фактором, повлиявшим на общую урожайность в 1932 году, было значительное снижение нормы высева зерна на гектар пашни, что подтверждается документами, представленными в подборке настоящей книги. Мало того, что его в хозяйствах недоставало вообще, так еще из-за бедственного положения в семьях оно разворовывалось колхозниками во время сева. У единоличников, разумеется, его также не хватало.
Далее мы временно приостановим собственные исследования и посмотрим, какие версии о причинах голода в СССР 1932-1933 годов выдвигаются некоторыми российскими учеными.
Вначале обратимся к книге В.П.Загоровского «Социально-экономические последствия голода в Центральном Черноземье в первой половине 1930-х годов».* Воронеж: Воронежский государственный педагогический университет, 1998 г. Сайт: http://iatp.vspu.ac.ru/ В аннотации к его работе указано: Загоровский Владимир Павлович (1925-1994) – советский ученый, доктор исторических наук, профессор Воронежского университета, чемпион мира по шахматам 1965 года, автор десяти с лишним книг по истории, топонимике и краеведению. Ниже публикуется выдержка из его книги, касающаяся положения в Центрально-Черноземной области, куда на ту пору входило шесть нынешних областей европейской части Российской Федерации, включая Белгородскую и Воронежскую.
Автор пишет: «Особенно резкое сокращение поголовья произошло в конце 1929 г. и в начале 1930 г. В Острогожском округе ЦЧО к началу марта 1930 г. сохранилось лишь 87% лошадей, 58% коров, 37% овец и 22% свиней – по сравнению с тем количеством животных, которым обладало сельское население округа пятью месяцами раньше, в сентябре 1929 г… Потери скота продолжались и в дальнейшем. С июня 1930 г. по январь 1933 г. года в ЦЧО число лошадей сократилось на 29%, число коров – на 23%»… О масштабах потерь в Центрально-Черноземной области свидетельствует секретная докладная записка председателя областной контрольной комиссии и рабоче-крестьянской инспекции Соколова первому секретарю обкома ВКП(б) И.М.Варейкису об обследовании очень большого зернового совхоза «Викторополь». Этот совхоз располагался в Валуйском, Вейделевском,  Никитовском, Ровенском и Уразовском районах ЦЧО (ныне Белгородская область) и занимал площадь в 448 квадратных километров. В ходе проверки выяснилось, что к декабрю 1932 г. в совхозе 7% посевов были брошены не скошенными, 5% посевов хотя и скосили, но оставили в поле, 19% посевов лежало в скирдах, но «почернело и пришло в негодность». Таким образом, 31% всего урожая пропал полностью, он даже не был использован на корм скоту. На остальной территории совхоза итог работы оказался незначительным из-за чрезвычайно низкой урожайности, составившей для озимой пшеницы 2,1 центнера с гектара, для яровой пшеницы – 1,7 центнеров с гектара, а для овса – 1,6 центнера с гектара».
Касаясь последнего, возникает вопрос: что же стало причиной такого предельно низкого урожая в названном хозяйстве и почему не был убран хлеб вовремя? Прямого ответа на это Загоровский не дает. Из того, что мы уже знаем, можно предположить и малое количество семян, и недостаток тягловой силы, и безмерную усталость людей, которые под громадным нажимом партийных и советских органов продолжали трудиться на полях и фермах, и многое другое. Но эти аргументы не являются основными, так как они будут ниспровергнуты в следующем году, когда примерно с тем же количеством тягловой силы (волов уменьшится, но тракторов добавится), с тем же количеством семян, почти с тем же количеством людей урожайность зерновых в 1933 году будет получена на Украине на 60%, а в РСФСР на 20% выше, чем в предыдущем году.* Более подробно об урожае 1933 года материал будет представлен далее. 
К книге профессора Загоровского мы еще вернемся, а сейчас давайте подойдем к рассмотрению данного вопроса с несколько другой стороны и поговорим о метеорологических условиях 1932 года.
Первыми будут поданы сведения относительно Украины.
В Интернете на сайте С.Кара-Мурзы размещены данные о метеосводках за 1932-1933 годы.* Ссылка на сайт: //eca.knmi.nl Если верить этим сведениям, в Киеве в 1932 году выпало 677 мм осадков. Нормой для этого региона, указывается на сайте, считается 558-625 мм. В Николаеве выпало 481 мм, при норме 380-420 мм, в Полтаве – 402 мм, что на 70-80 мм ниже нормы. Температура в летние месяцы не превышала нормы. Самый засушливый был 1934 год, когда голода, по крайней мере, на Украине, как раз уже не было. Именно тогда в Киеве и Николаеве выпало примерно половина среднегодовой нормы, в Луганске – менее трети, в Полтаве – ; нормы. Для сравнения добавим, в 2008 году, когда Украина получила рекордный сбор зерна, а в Беловодском районе урожайность зерновых составила 30,51 ц с га, осадков в Беловодском районе за тот год выпало 377,3 мм.* Данные Беловодской метеостанции.
Как видим, в целом количество осадков по Украине в 1932 году оказалось выше нормы.
Из статьи упомянутого выше российского ученого В.Кондрашина «Становление сталинизма (1929-1939 гг.). Голод 1932-1933 гг. в России и на Украине: трагедия советской деревни» можно узнать о некоторых малоизвестных фактах, касающихся метеорологических условий 1932 года по другим регионам СССР.* Сайт: http://www.soviethistory.ru/ В публикации подчеркивает, что существуют важные показания специалистов, наблюдавших за погодой и урожаем 1932 года в зерновых районах СССР. Автор пишет: «Комиссия президиума ЦИК по изучению хода советского экономического и культурного строительства на территории Северного Кавказа в своем отчетном докладе, написанном в январе 1933 года, затрагивая вопрос об урожае 1932 года, заключила, что погодный фактор не заслуживает внимания с точки зрения его включения в отчет». Далее ученый приводит выдержку из письма Ворошилова Сталину, датированного 26 июля 1932 года, где тот сообщал: «Климатические (метеорологические) условия текущей весны и лета на С.К. были исключительно благоприятны». Кроме того, Кондрашин добавляет, что весной-летом 1932 года шотландско-канадский специалист по пшенице Эндрю Кернс, объехавший основные зерновые районы СССР, включая Украину, «указал на проходившие дожди и не привел никаких сведений о природных катаклизмах, типа засух, наводнений и т.д». Автор подчеркивает: «Кернс отмечал, что, хотя зерновые хлеба вокруг Киева и Днепропетровска были довольно бедными, цвет пшеницы говорил о том, что она во время получила необходимое количество осадков. Аналогичную ситуацию наблюдал Кэрнс и на Кубани».         
Занимаясь проблемой голода в Поволжье 1932-1933 годов,  Кондрашин, как он сам пишет, обошел 5 областей и в 102 селениях опросил около 700 очевидцев трагедии. Из числа сумевших дать ответ на поставленный вопрос о возможном негативном влиянии на урожай в Поволжье, 70,2% опрошенных этого факта не признали.
Таким образом, из представленных выше данных можно сделать следующие выводы: в 1932 году в основных зерновых районах СССР серьезных метеорологических отклонений от нормы не наблюдалось. Тогда какие же версии о причинах голода 1932-1933 годов выдвигают российские ученые В.Загоровский и В.Кондрашин?
Проанализируем некоторые их высказывания на эту тему.
Профессор Загоровский одной из главных причин склонен считать неправильное распределение продуктов питания между различными слоями населения. Он пишет: «В первой половине 1930-х годов в СССР и в Центральном Черноземье объективных причин для голода, а именно каких-либо природных катаклизмов, не существовало. Валовый сбор зерновых культур в начале 1930-х годов начал сокращаться, но катастрофического уменьшения количества производимой сельскохозяйственной продукции не произошло. Земледельческое население страны было в состоянии прокормить всех жителей обширного государства. Исходной причиной голода стало не отсутствие продовольствия, а его перераспределение между различными социальными группами населения». Автор приводит показатели валового сбора зерна по ЦЧО с 1928-го по 1932 год: «Рост зернового производства на территории Центрально-Черноземной области продолжался до 1930 г.; за время с 1928 г. по 1930 г. он составил  28% (валовый сбор возрос с 5,801 тыс. тонн до 7,452 тыс. тонн). Затем в условиях сплошной коллективизации урожаи на плодотворных просторах ЦЧО стали уменьшаться. За два года, с 1930 г. по 1932 г., они сократились на 17% (с 7452 тыс. тонн до 6194 тыс. тонн)».
Далее Загоровский частично отходит от своих предыдущих выводов (о том, что крестьяне в состоянии были прокормить страну). Он пишет: «Вызванный коллективизацией временный спад аграрного производства при сохранении крупномасштабных хлебозаготовок закономерно повлек за собой сокращение той части продовольствия, которая оставалась в колхозах и использовалась для питания их членов. Последовательное развитие данной ситуации неизбежно должно было привести к дефициту продовольствия и, в итоге, к голоду». Как можно понять, автор в причине спада сельскохозяйственного производства винит коллективизацию. Но если проанализировать ситуацию с валовым сбором урожая в ЦЧО по цифрам, представленным им самим, то не трудно заметить, что  они в общем идут по нарастающей: с 5801 тыс. тонн в 1928-ом до 6194 тыс. тонн в 1932 году. Таким образом, в данном регионе исключается, по крайней мере серьезное, негативное влияние коллективизации на сбор зерна. К тому же следует учесть, что в 1930 году, как выразился в упомянутой ранее статье доктор исторических наук Кондрашин, «…вследствие исключительно благоприятных погодных условий в зерновых районах страны был собран рекордный урожай (по официальным данным – 835,4 млн. центнеров, в действительности же – не более 772 млн. центнеров)». Следовательно, мы можем возразить профессору Загоровскому в том плане, что нет ничего удивительного, что в последующие два года урожай был получен ниже. Коллективизация-то как раз в этом и не виновата.
В книге Загоровского подан обширный материал о крестьянских волненьях на территории Центрально-Черноземной области во времена коллективизации и хлебозаготовок 1930-1933 годов. Исследователь представляет цифры арестованных и осужденных крестьян за сопротивление политике принуждения, наводит примеры того, как хлебозаготовки проводились с участием милиции и «штурмовых отрядов». В то же время, касаясь хлебозаготовок 1932/33 года, автор отмечает, что областной комитет ВКП(б) принуждал низовые исполнительные органы к варварским методам и беззаконию в хлебозаготовках не по своей воле, а под мощным нажимом Центрального Комитета партии и лично Сталина.
Наряду с документальными свидетельствованиями страшных картин голода, охватившего сельскую местность Центрального Черноземья, Загоровский приводит документальные подтверждения острой продовольственной проблемы в городах области. (Эти факты опровергают его утверждение о том, что одной из причин голода было неправильное распределение продовольствия). Исследователь отмечает, что голод получил массовое распространение в городах чуть позже, чем в селах. Это случилось весной 1933 года. Особенно сильно страдали малые города, где отсутствовало крупное промышленное производство и почти не было рабочих и служащих. Государственное обеспечение не распространялось на большинство жителей малых городов. Но даже в таком крупном промышленном центре как Курске, или же в быстро развивающемся молодом городе Липецке продовольственная катастрофа была налицо. Ссылаясь на документы, Загоровский пишет: «14 марта 1933 г. председатель Курского райкома ВКП(б) сообщил областному руководству о том, что город Курск впервые остался совершенно без хлеба. В марте 1933 г. в городских рабочих столовых ЦЧО норма хлеба на одного человека в день сократилась до 150 г, причем члены семей (иждивенцы) не получали ничего. Рабочие городских заводов болели и уходили с производства, появились так называемые «болезненные прогулы». Нехватка продуктов питания привела к их резкому подорожанию на рынках…». Профессором Загоровским даются графики смертности населения области за 1933 год. Смертность сельского населения в летние месяцы 1933 года максимально поднялась к отметке 76 человек на 1000 жителей при среднегодовой 15-18 человек. Смертность городского населения в те же месяцы поднялась к отметке 62 человека на тысячу жителей при среднегодовой 16-22 человека. В заключение Загоровский подчеркивает, что голод в ЦЧО продолжался до конца 1934 года. Для справки укажем: основными городами области в тридцатые годы были Воронеж, Белгород, Курск, Тамбов.
Далее рассмотрим некоторые положения в отношении причин голода, выдвинутые доктором исторических наук Кондрашиным.
Во-первых, отметим, ученый напрямую высказывает свое негативное отношение к высшему партийному руководству страны и лично Сталину. Голод, по его мнению, был вызван политикой сталинского руководства «ради решения задач форсированной индустриализации страны и укрепления собственной власти». Далее он пишет: «Внимательное изучение источников указывает на единый в своей основе механизм создания голодной ситуации в зерновых районах страны. Повсюду это – насильственная коллективизация, принудительные хлебозаготовки и госпоставки других сельскохозяйственных продуктов, раскулачивание, подавление крестьянского сопротивления, разрушение традиционной системы выживания крестьян в условиях голода».
Утверждая, что причина голода в СССР «не результат стихийных бедствий, а закономерное следствие сталинского режима и реакции на нее крестьянства», Кондрашин в то же время указывает и на другие факторы, вызвавшие неотвратимый голод в стране. Он пишет, что огромная часть урожая 1932 года осталась в поле не убранной. В этом его оценки так же категоричны, как и в оценке вины центрального руководства СССР, его партийной верхушки. Вот цитата из статьи: «Широко известны факты высокого засилья сорняков на полях, засеянных хлебом в 1932 году на Украине, на Северном Кавказе и других районах, низкое качество прополочных работ. Закономерным следствием подобных объективных обстоятельств стали огромные потери зерна при уборке урожая, размеры которых не имели аналогов в прошлом. Если в 1931 году, по данным НК РКИ, при уборке было потеряно более 150 млн. центнеров (около 20% валового сбора зерновых), то в 1932 году потери урожая оказались большими. Например, в Украине они колебались от 100 до 200 млн. пудов, на Нижней и Средней Волге достигли 72 млн. пудов (35,6% от всего валового сбора зерновых). В целом по стране в 1932 году не менее половины выращенного урожая осталось в поле. Если бы эти потери были сокращены хотя бы на половину, то никакой массовой голодной смерти в советской деревне не было».
Думается, после прочтения этих строк многие должны согласиться, что как раз силы административного нажима у Советской власти и не хватило, чтобы заставить крестьян убрать урожай. Хотя в данном случае нельзя забывать и о массовом истощении работников.
Таким образом, поданная выше аргументация двух российских ученых о причинах голода в СССР не представляется автору настоящей книги достаточно убедительной.
Продолжим собственные исследования и обратим внимание еще на одно обстоятельство. Начнем с того, что, хотя людей и загоняли в некоторых случаях в колхозы силой, участие в общественно-полезном труде, что может показаться сейчас кому-то и странным, было наполовину добровольным. Как утверждает жительница Беловодска М.П.Задорожная (1915 г.), нормы выработки в некоторых колхозах Беловодского района в первые годы коллективизации не устанавливались. Обязательное количество трудодней также было относительно небольшим. Похожий пример наводит украинский исследователь голода на Украине доктор исторических наук В.Марочко в своей книге «Голодомор 1932-1933 рр.» (Киев, 2007 г.). Он пишет, что в 1932 году, по официальной статистике, на каждого трудоспособного колхозника припадало 143 трудодня. Такая же ситуация с участием колхозников в сельскохозяйственных работах складывалась и в РСФСР. На ХVІІ съезде ВКП(б) первый секретарь Северо-Кавказского края Шеболдаев так охарактеризовал ситуацию: «Я приведу только две цифры: в 1931 г. на работоспособного колхозника приходилось 139 трудодней, в 1932 г. – 140, а в 1933 г. больше 200 трудодней на одного колхозника выработано по краю в среднем, т.е. очень наглядно увеличилось активное участие в труде».* Стенографический отчет ХVІІ съезда ВКП(б), речь Шеболдаева. Заседание 29 января 1934 г.
Наравне с этим стоит и другой важный фактор – нехватка рабочих рук. Во-первых, как мы уже говорили, крестьян «разогнали»: часть их была репрессирована и выселена в отдаленные места, еще больше – ушло работать на производство. Освобожденная земля распределилась с большей нагрузкой на членов вновь созданных артелей (земли, находящиеся ранее под огородами, часто вообще оставались не засеянными). В Старобельской районной газете «Степова комуна» за 1 января 1932 года сообщалось, что, по последним данным, коллективизация в СССР охватила 62% хозяйств или 79% от общей площади пахотных земель.* ГАЛО, «Степова комуна» № 1 от 01.01.1932 года. От этих показателей (Сталину) не радоваться надо было, а плакать. На 62% коллективизированных хозяйств приходилась площадь в 79%. Нагрузка на каждого члена артели в среднем увеличивалась на 17%. И это с тем, что количество тягловой силы в артелях было крайне недостаточным.
Справедливости ради здесь стоит отметить, что неудовлетворительное положение с тягловой силой могло быть компенсировано массовым поступлением в хозяйства тракторов. Вероятно, руководство возлагало большие надежды на увеличение их выпуска отечественными заводами. Первыми должны были сойти с конвейера трактора Кировского завода в Ленинграде. Но там случился серьезный сбой. Массово трактора пошли только в 1932 году, когда запустили два тракторных завода: Сталинградский (17.06.1930 г.) и Харьковский (01.10.1931 г.). По официальным данным, в 1933 году тракторов работало на полях страны уже более 220 тыс. единиц.
Возвращаясь к единоличным хозяйствам, которых, как говорилось ранее, к началу весны 1932 года оставалось еще около 38% от всех хозяйств, необходимо добавить следующее. Хотя, по официальным данным, урожайность у них получилась несколько выше, чем по общественному сектору, план хлебозаготовок они выполнили намного хуже, чем колхозы. Скажем, по Украине это составило 39,5% от плана, тогда как общий план хлебозаготовок по СССР в 1932 году был выполнен на 93,5%.* Данные взяты из статистического справочника, указанного выше. Некоторые из единоличных хозяйств были разорены налогами и не имели возможности полноценно засеять свои площади, другие, не видя стимулов к работе, делать этого не хотели.
Подводя предварительные итоги, укажем: все, о чем писалось выше, несомненно, является важным моментом в подходе к пониманию причин голода в СССР 1932-1933 годов. Однако все эти факторы могут определяться только как предпосылки и не являются прямыми причинами голода. Прямые причины лежат в несколько иной плоскости.

Глава ІІ

  Одним из важнейших условий, повлекшим за собой низкий урожай зерновых культур в 1932 году, стало недопустимое запоздание с весенним севом, что автоматически повлекло за собой и опоздание со сроками уборки. Исследуем эту проблему глубже.
Вначале обратим внимание на сообщение Беловодской районной газеты «Червоний колгоспник» от 29 марта 1932 года. Там присутствуют такие строки: «Минає березень... Ми, хоч ще й не сіємо, але, якби весна не спізнилась, вже мусили б сіяти».* ГАЛО, «Червоний колгоспник», 29.03.1932 г. Следовательно, если верить данной публикации, весна 1932 года в восточном регионе республики запоздала.
Тепер представим выдержку из дневника заведующего отделом Ленинского райкома партии города Киева Дмитрия Заволоки. 23 мая 1932 года он записал: «Стан з посівом загрозливий. По Україні на 15.V., за даними «Правди», засіяно, здається, 42% всієї посівної площі, а в нас на Київщині і того гірше. По 51 району Полісся засіяно 26%, а по решті 50 районів засіяно 33,5% ярих посівів. Найпредельнішій термін посіву 1.VІ. Залишилось всього 7 день… До того ж в цілому ряді колгоспів сіл вже припинили посів ярих, тому що тяглова сила зовсім виснажена…».* Розсекречена пам’ять. Київ, 2007 р., с. 564   
Таким образом, к середине мая 1932 года по Украине было засеяно 42% от всей посевной площади. Несомненно, это уже являлось серьезной предпосылкой к неурожаю.
Возвратимся к проблемам Луганской области (на ту пору входившей в состав Донецкой).
В подшивке Старобельской районной газеты «Степова комуна» за 1932 год, почти в каждом ее номере, встречаются тревожные сообщения об отставании от графика в весеннем севе, в некоторых случаях – со ссылкой на различные «опортуністичні» явления. И если в осенней посевной кампании 1931 года Старобельский район стал победителем и получил премию в размере 4000 рублей, то весенняя посевная кампания 1932 года явно не ладилась. Вот некоторые факты. В одном из последних номеров газеты за май 1932 года сообщается, на 24 мая посеяно по району 60,8% всех культур. В следующем номере, от 3 июня, опять говорится, цитируем: «Засів ярих та технічних культур іде ганебними темпами. Виконання плану весінньої сівби у районі загрозливе. На 1 червня засіяно 75,2%». Передовица призывает поднять на проведение сева весь партийный и комсомольский актив, с тем чтобы закончить его в течение 5 дней. В статье подчеркивается: «Кожен комуніст, кожен комсомолець не повинен сидіти в селі, а бути в полі». В следующем номере вновь главная тема – сев. На 6 июня в районе оставались не засеянными 10 тыс. га пашни. В предыдущие два дня, 4 и 5 июня, засеяно 298 га и 100 га, соответственно. Газета пишет, колхозники не хотят сеять, прикрываясь тем, что сеять будто бы поздно, и требует не ослабевать усилий. Последние два сообщения на эту тему относятся к середине июня. В сводках сообщается, что на 12 июня засеяно 80,5%, на 14-е – 83,4% всех посевных площадей. Следующим номером (от 20 июня 1932 года) газета заостряет уже внимание на угрожающей ситуации с прополкой. На 19 июня обработано лишь 26% посевов.* Подробно данные представлены в подборке документов. А вскоре редакцией будет поднят вопрос о борьбе с саранчой.
Аналогичная ситуация складывалась и в Беловодском районе. Местная газета «Червоний колгоспник» от 29 мая 1932 года сообщает, в районе посеяно ранних зерновых 65,4% от общего плана. Это с учетом того, что сев начался 26 апреля и некоторые хозяйства, в частности конезаводы, где имелись трактора и была лучшая организация труда, успели обсеяться к 10-13 мая.
Здесь следует обратить внимание и на другое. Если часть хозяйств смогла обсеяться вовремя, следовательно, влияние негативных климатических условий, способных воспрепятствовать в проведении сева, т.е. резкое похолодание, непрекращающиеся дожди и т.п., должно быть из списка, определяющего причины запоздания с проведением сева, исключено; по крайней мере, это может касаться первой половины мая 1932 года. Скорей всего запоздание явилось результатом всех тех факторов, о которых шла речь выше. Притом одним из важнейших из них была острая нехватка тягловой силы, что подтверждается, во-первых, довольно успешным проведением работ в конезаводах, а во-вторых, призывом газеты привлечь к севу в массовом количестве коров колхозников.
Таким образом, хотя в конце мая – начале июня возникла острая необходимость бросать все силы на прополку, крестьяне никак не могли обсеяться. Соответственно затянулась и уборка. Скажем, совхоз им. Шевченко Старобельского района из 2085 га посевов зерновых на 25 июля убрал в скирды (не обмолотил!) с площади 1120 га. В Беловодском районе артель «Серп і Молот», скосив с 10 июля по 6 августа на площади 1128 га (50,8% общих посевов), смогла сложить в скирды 15,8% скошенного.* ГАЛО, «Червоний колгоспник», от 10.08.1932 г.
По материалам, представленным выше, можно сделать вывод, что в 1932 году крестьяне не смогли вовремя справиться со всем необходимым комплексом сельскохозяйственных работ. В то же время посевная и уборочная кампании 1933 года в целом по стране – по сравнению с 1932 годом – были проведены лучше. Разумеется, в немалой степени помогли тому новые трактора, которых, повторимся, в 1933 году на полях уже работало более 220 тыс. единиц. Но присутствовали и другие причины. Важную роль в этом отношении сыграл человеческий фактор. Как уже писалось, после перенесенного голода люди осознали, что их судьбы во многом зависят от их самих и стали работать лучше.
Серьезнейшие меры в организации работы на местах в 1933 году были предприняты и руководством страны. Возможно, об этом не всем хотелось бы знать, но тому имеются неопровержимые доказательства. 7-12 января 1933 года в Москве проходил объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП(б). Заранее укажем, на нем, с присущими тогдашнему партийному руководству грубыми недомолвками, были упущены какие либо упоминания о массовом голоде, полыхающем в стране. Говорилось о повышении благосостояния народа (!), о кризисе, поразившем сельское хозяйство Запада, – и ни слова о голоде внутри своей страны. Естественно, такая линия поведения Сталина и его соратников, кроме возмущения, ничего более вызывать не может. В то же время, сохраняя гробовое молчание о своих просчетах и ошибках в ушедшем году, партийное руководство принимает энергичные меры к их устранению в будущем. С целью поднятия производительности труда и дисциплины на селе дается указание о создании при МТС и совхозах политотделов. В постановлении пленума говорилось: «Политические отделы МТС и совхозов должны развертыванием массово-политической работы в колхозах и совхозах – с одной стороны, и организационно-хозяйственным укреплением колхозов и совхозов – с другой, дополнять хозяйственно-техническую работу МТС и совхозов по разрешению поставленных перед колхозами и совхозами задач в области повышения урожайности полей, лучшего ухода за скотом, своевременной организации осеннего и весеннего сева, своевременной организации уборки и обмолота, своевременного и полного выполнения колхозниками и совхозами всех своих обязательств перед государством. Политические отделы МТС и совхозов должны обеспечить партийный глаз и контроль во всех областях работы и жизни как самих МТС и совхозов, так и обслуживаемых МТС колхозов. Обеспечение качества семян в период сева, предотвращение хищения семян, наблюдение за правильным выполнением обмолота, борьба с хищениями обмолоченного зерна, борьба с невыходами на работу, обеспечение внимательного ухода за живым и мертвым инвентарем колхоза и совхоза, изгнание из колхозов и совхозов всех вредительских противосоветских и противоколхозных элементов, подбор лучших проверенных кадров для колхозов и совхозов…».* Материалы С.П. ВКП(б) в резолюциях и решениях. Ч. 2, с. 518. http://www.vkpb2kpss.ru/
В совокупности, как уже писалось, все это и дало тот результат, что урожай 1933 года оказался значительно выше (официальные данные советской статистики этому противоречат, но далее читатель сам сможет убедиться, что есть веские основания этим показателям, особенно за 1932 год, не доверять). Помогло и то, что общие метеорологические условия 1933 года оказались несколько лучше, чем 1932-го. Известны факты, что, например, картофель в 1933 году в Луганской области уродил как никогда. Об одном из таких случаев рассказывает М.А.Гапочка в своей книге «Моє село – моя Маньківка» (Луганск. Книжковий світ).  Ведя речь о Сватовском районе, он вспоминает, что его мать посадила весной одно ведро «лушпайок», а осенью они выкопали двадцать пять ведер картофеля. В дополнение к этому беловодчанка М.Н.Макаренко (1923 г.) рассказывала, что в 1933 году они с братом катали с огорода во двор огромные «гарбузи».
Возвратимся к 1932 году и приведем некоторые свидетельства, касающиеся урожая и метеорологических условий того года. Первыми будут представлены материалы из книги «Голодомор на Луганщині 1932-1933 рр.».
Даниленко Мария Федоровна, с. Морозовка Меловского района (возраст не указан): «На городі не вродилося нічого. Була засуха, город був на гору».
Тараненко Мотря Васильевна (1919 г.), с. Нещеретово Белокуракинского района: «Був дуже тяжкий рік. Майже нічого не вродило».
Зорик Алексей Григорьевич, с. Зориковка Меловского р-на (возраст не указан):  «В городі майже нічого не вродило. Обробляти город було ніколи, треба було йти на роботу. Та й полити було нічим, тому городини не було. Врожай в колгоспі був невеликий, бо техніки обробляти землю не було, худоби теж не було».
Малахова Валентина Ивановна,  г. Попасная (возраст не указан): «Помню, что был голод. Голод был по причине урожая… Картофель не уродил. По второму разу садили не картошку, а шкурки от картофеля…».
Жук Василий Данилович, с. Маньковка Сватовского района (возраст не указан):  «Рік був неврожайним, було на городі дуже мало овочів… Старші діти ходили в радгосп («Червоне Руно») працювати: корів доїли, і за це їм давали печеного хліба, крупи кукурузної».
Самийленко Надежда Ивановна (1925 г.), с. Приволье Троицкого района (возраст не указан): «В 1933 году мне было 8 лет. Жили в Лозно-Алесандровке… Была страшная засуха. После зимнего снега не было ни единого дождя, все высохло, даже трава и та выгорела. Листья на деревьях и те пожурели».
Бондарь Мария Петровна,  с. Шпотино Старобельского района (возраст не указан): «У 1932 році був неурожай, плохо уродив хліб. Після розкуркулення людей у 1929-1931 роках поля не пахались, не досівали, росли майже самі бур’яни».
Бабий Александра Мокашевна, с. Торское Попаснянского района (возраст не указан): «Тетка рассказывала и насколько я сама помню, в этот год была невероятная засуха. Земля высохла и превратилась в цемент. Не только взрослые, но и дети выходили в поле. Работать было невероятно трудно. Дети проходили в поле не более 10 метров».
Порошенко Зинаида Степановна, с. Воеводское Троицкого района (возраст не указан):  «А зерно все забрали, як би був більший врожай, то може б нам залишали, а рік був неврожайний».
Интересным также является свидетельствование жительницы села Нижняя Дуванка Сватовского района Таранухи Анастасии Петровны (1914 г.), представленное в книге И.В.Магрицкой «Врятована пам'ять». Эта женщина начинает свой рассказ из образования колхозов: «Ну, тоді став колхоз робить. А тоді ж забирали з горіщів і зерно… Та лишнє – не лишнє, а згрібали і забирали на сєв, на посєв, потому що колхоз організовувався, а де ж сімена? Не було ж? Не було. Мені вже було 16 год, я вже в колхозі тоже робила, коровами волочила.   
І почому це голодомор, дітки? Во-пєрвих… Було, правда, и вредітєльство трохи. А було таке, що не був урожай, не вродило. Вони й не дуже посіяли, і неврожай. І тоді став голодомор». 
Следующим будет представлено несколько свидетельствований из официальных опросов очевидцев голода, проведенных в начале 90-х годов и охвативших более ста жителей Беловодщины. Записывались они на специальные бланки под названием «Анкета очевидця голоду 1932-1933 рр.» и оформлены были в виде тестов; включали в себя около пятидесяти вопросов, касающихся как причин голода, так и всего, что связано с этой трагедией. Вопрос о причинах в анкете шел под пятым номером. На него предлагались варианты ответов: а) отбирала урожай власть; б) был неурожайный год; в) другие причины. Подавляющее большинство респондентов безоговорочно соглашались с первым вариантом, не касаясь самого урожая. Лишь единицы добавляли несколько слов, указывающие либо на хороший урожай, либо на плохой. Такие ответы приводятся ниже. Сами анкеты хранятся в Беловодском краеведческом музее, и некоторые из свидетельств включены в книгу И.В.Магрицкой «Врятована пам'ять» (хотя те, которые поданы ниже, не включены).
Острокост Екатерина Николаевна (1912 г.), с. Новоалександровка: «Не урожай. Забирала влада».
Милокостова  Клавдия Михайловна (1922 г.), с. Новоалександровка: «Неурожай. Засуха была. Просили тучку, чтобы пошел дождь».
Горова Мария Ефимовна (1922 г.), с. Новоалександровка: «Была засуха».
Кикоть Василий Максимович (1922 г.), с. Кононовка: «В колхозе был падеж лошадей. Ходили слухи, что их потравили. Выпал очень сильный град, все погибло.
Бондаренко Елизавета Александровна (год и место рождения не указаны): «Виноват неурожай. Под Кантемировкой была страшна засуха. Картошка мелкая, как терен».
Еще одно свидетельствование будет взято из Беловодской районной газеты «Маяк комунізму» № 41 от 03.04.1990 г. В статье под авторством В.Рубана, уроженца села Морозовка Меловского района, в отношении 1932 года, в частности, говорится: «Був неврожайний рік. В колгоспі все вивезли. Худобу годували соломою з стріх… Дахи хат були розкидані, бо солома пішла на корм».    
  Как видим, некоторые свидетели и из книги «Голодомор на Луганщині», и из «Анкеты…» называют 1932 год неурожайным, добавляя, что он был засушливым. О том, что урожай был действительно низким, мы уже говорили и ниже продолжим еще, а пока – в отношении того, можно ли считать 1932 год засушливым. К сожалению, проверенными фактами о количестве выпавших осадков за тот год мы не располагаем. Если же принять к сведению опубликованные выше выдержки из свидетельствований очевидцев, утверждающих, что 1932 год был засушливым, тогда получается, что недостаточное количество осадков могло выпасть в мае и июне. А в июле и августе, то есть в период жатвы, дожди шли. (Разумеется, и от первого и от второго хорошего было мало). О погоде второй половины лета имеются документальные подтверждения. Приведем некоторые из них.
В письме Шолохова к Сталину, написанному им в апреле 1933 года (обнаруженному в архиве Сталина), говорится, что на Дону в августе 1932 года три недели подряд шли дожди, вследствие чего часть хлеба вымокла в скирдах.
О затяжных дождях второй половины лета на Луганщине сообщают также Беловодская и Старобельская районные газеты. «Червоний колгоспник» от 6 августа 1932 года пишет: «Дехто відставання в косовиці пояснює дощами. Але дощі так привчили спати, що люди сплять і після дощу». Здесь, как мы видим, говорится не только о дождливой погоде, но и о серьезном отставании в сроках уборки.
Газета «Степова комуна» в публикации от 11 сентября 1932 года лето того года охарактеризовала как «дощувате літо цього року». Читатель, вероятно, должен обратить внимание на дату публикации. Дело в том, что если последние 7-8 недель до опубликования заметки шли дожди, то ее автору могло показаться, что все лето было «дощувате».
Присутствуют свидетельствования об осадках и в книге «Голодомор на Луганщині». Шкуренко Татьяна Яковлевна (возраст не указан), с. Верхняя Покровка Старобельского района заявляет: «Дощі в 1932 році йшли затяжні та великі».
И последний пример. В докладной записке руководителя бригады Донецкого обкома КП(б)У, исследовавшей в марте 1933 года села на ту пору Верхне-Теплянского и Новоайдарского районов на степень поражения их голодом, отмечается, что в одном только Новоайдарском районе в предыдущем году погибло от стихийных бедствий 2200 га посевов.* Опубликовано в книге  «Голодомор на Луганщині 1932-1933 рр.». Основной причиной тому стало уничтожение посевов градом. Отсюда можем предположить, что сильные грозовые дожди могли стать результатом аномальной жары. Следовательно, нет ничего странного в том, что некоторые свидетели называют 1932 год засушливым. По всей вероятности, дожди в 1932 году пошли ближе к началу жатвы, а не в момент вегетации ранних зерновых культур.
Присутствуют в архивах сведения и о других природных факторах, которые могли повлиять на снижение урожайности. Скажем, в газете «Степова комуна» от 3 июля 1932 года напечатано сообщение о массовом наплыве в район саранчи. Хотя конкретных фактов уничтожения насекомым посевов не обнаружено.
Возвратимся к затронутой ранее теме, касающейся острой нехватки посевного материала. Относительно Беловодского района подтверждением тому служит несколько публикаций газеты «Червоний колгоспник». В частности, в номере от 29 марта 1932 года указывается, что в районе подготовлено только 59,1% посевного фонда. Наряду с этим газета обращает внимание на разворовывание колхозниками посевного материала.
Аналогичные примеры находим и в публикации газеты «Степова комуна». В номере за 11 марта говорится, что к 10 марта в районе заготовлено всего 13% посевного фонда. По этой причине Старобельский район занесен центральной партийной газетой «Правда» на «Черную доску».
Далее хотелось бы представить читателям фрагмент статьи директора Государственного архива Донецкой области Н.Б.Метальниковой «Голодомор в Донбассе в 1932-1933 гг. По документам Госархива Донецкой области».* Сайт: http://dn.archives.gov.ua/ Цитата может показаться интересной и в том плане, что она, как представляется, в некотором роде подтверждает обратное. Судите сами: «В документах архива нами не обнаружены данные в абсолютных цифрах об урожайности в области в рассматриваемый период, однако ход заготовительной кампании, ее итоги дают возможность предполагать, что урожай в области был сносным. Около половины колхозников выполнили план хлебозаготовок. Из документов следует, что в июле 1932 г. в некоторых колхозах Верхне-Теплянского и Ново-Айдарского районов часть урожая была уничтожена в результате дождей и града. В наибольшей степени голодом были поражены Старобельщина и Мариупольщина».
Анализируя этот отрывок и опираясь на множество документов, свидетельствующих, под каким нажимом выбивался у крестьян хлеб для выполнения планов хлебозаготовок, трудно согласиться с директором Донецкого Госархива, что «урожай в области был сносным». Почему же тогда половина колхозников план хлебозаготовок не выполнили? Ведь для Украины он был ниже уровня 1931 года, когда урожай по официальным данным был почти такой же, а массового голода не было. В разделе о хлебозаготовках нами будут поданы факты указывающие, что по Украине в 1931/32 году было заготовлено 395 млн. пудов зерна, а в 1932/33 году от плана 356 млн. пудов – всего 255 млн., или 64,5% от годового плана.
Чтобы у читателей не сложилось мнения, будто из названных выше источников нами выбраны только те свидетельствования, которые подтверждают гипотезу о плохом урожае 1932 года, представим материалы и противоположного толка. Но здесь необходимо сделать некоторые уточнения. Во-первых, и это самое главное, большинство воспоминаний, где бы они ни были опубликованы, представляют собой рассказы о самой трагедии голода. Это те страшные, отложившиеся в сознании людей картины голода, которые прошли перед их глазами. Даже знакомиться с такими воспоминаниями невыносимо трудно. В то же время в отповедях людей мало встречается сведений как о климатических условиях 1932 года, так о количестве собранного в тот год урожая. Некоторые из подобных свидетельствований были представлены выше. Там же, где люди заявляют, что урожай был неплохой, – никаких доказательств тому не приводится. В большинстве случаев свидетели называют главной причиной голода ту, что хлеб был забран заготовителями. Об объемах же урожая говорится мало. Трудно посчитать серьезным доказательством, когда человек, например, видел, что в церкви или в колхозной каморе находилось «много» собранного хлеба. Сколько это, много? Ведь в любом случае какой-то урожай колхозами и единоличниками был получен.
Ниже представлены практически все, сколько-нибудь существенные свидетельствования, отрицающие плохой урожай 1932 года, взятые из книги «Голодомор на Луганщині 1932-1933 рр.».
Летюга Александр Иванович (возраст не указан): «Неврожаю 32-33 рр. не було… Такий хоча б приклад. Скирти не вибитого зерна стояли в полі, але чіпати їх було заборонено… Отак і загинуло зерно, що могло врятувати багато жителів».
Пухальская Фира Фандиевна (возраст не указан), с. Сеньково Старобельского района: «Хоча була мала зовсім у 1933 році, але я згадую… Коли весною почало розтавати, хтось надибав скирту не молоченого ячменю в сусідньому радгоспі ім. Шевченка… У 33 році за трудодень давали по 2 кг зерна».
Далее на эту же тему представим аналогичные свидетельствования из «Анкеты…» по Беловодскому району.
Коваль Мария Минаевна (1910 г.), с. Евсуг: «Урожай був гарний. Зерно на току лежало, а людям не давали».
Коваль Иосиф Филлипович (1916 г.), с. Евсуг. На вопрос № 5 анкеты – какие были причины голода, отвечает: «Враги народу. Хліба було багато, не давали людям. А люди дохли з голоду». И здесь же, отвечая на следующий вопрос анкеты («Якщо відбирали, то хто це робив»), говорит: «Та що там відбирати, як на тих полях одні бур’яни росли».
Очевидно, последний представленный ответ должен нас предостеречь от легковерного восприятия ответов респондентов. Как ни как воспоминания людей – это не одно и то же, что документы тех лет, взятые из архивов (жаль только, что сохранилось их не так уж много).   
Мы еще не предложили читателям свидетельствования из книги И.В.Магрицкой «Врятована пам'ять». Здесь также приходится констатировать, что, несмотря на то, что это очень серьезный труд, куда включены воспоминания 296 жителей Луганщины и начало которому было положено еще в 1984 году жительницей Беловодского района В.Аннусовой, в нем очень мало фактов, касающихся урожая или климатический условий 1932 года. Там же, где об этом говорится, ответы примерно одинаковые: урожай был, но его забрала власть. Предлагаем несколько подобных свидетельствований.
Несвит Анатолий Константинович (1925 г.), с. Рыбянцево Новопсковского района: «А в колгоспних коморах було хліба повно, у Новопскові величезні ворохи його лежали просто неба».
Солонина Галина Антоновна (1918 г.), с. Пески Новопсковского района: «…штучно це було зроблено. Хліб був скрізь. Церкви були засипані хлібом, вивозили хліб».
Чирка Калина Ивановна (1909 г.), с. Петровка Сватовского района: «Урожай повсігда був. Не такий уже і врожай здоровий, а повсігда і пшениця родила, і картошка родила, усе родило. Там один год засуха була, а однаково картошку родило, не було так, щоб голод – і не вродило».
Подгайло Мария Ивановна (1922 г.), с. Евсуг Беловодского района: «Тому що вивезли, а людям осталось те, що в городі було. Бог його знає. А хліба було багато. Врожай був здоровий. Хліб вивезли і люди остались ні з чим».
Панченко Стефанида Архиповна (1917 г.), с. Нижняя Бараниковка Беловодского района: «Не дали у колгоспі нічого. Врожай був, уродило».
Далее остановимся еще на одном факторе, оказавшем серьезное влияние на продовольственную ситуацию в стране в рассматриваемый период. Выше говорилось только о злачных культурах. Однако всем известно, какое значение для людей в период кризиса с хлебом имеют овощные культуры, где на первом месте, очевидно, стоят картофель и свекла. Еще в детстве автору рассказывал отец, как во время голодовки 1932-1933 годов мать, спасая сына, выпроводила его пешком в Старобельск к тетке (детство отца прошло в селе Алексеевка Белокуракинского района). Продукты почти отсутствовали, и на дорогу он положил себе за пазуху испеченный матерью «буряк».
В этой связи хотелось бы ознакомить читателей с сообщением, датированным декабрем 1932 года и касающимся Сквирського района Киевской области.* «Коллективизация и голод на Украине: 1929-1933 гг. Сборник материалов и документов». Сайт: http://www.archives.gov.ua/ И хотя главная его тема – причины массового выхода крестьян из колхозов, нас в данном случае больше интересует другое.
«…4. При аналізі з'ясовано, що більшість поданих заяв і перші щодо термінів подачі заяв це колгоспники, що мають або зовсім низьку кількість вироблених трудоднів за 1932 р., або зовсім трудоднів не мають… При розмові з подавшими заяви про вихід з'ясовано, що причиною подачі заяв тими, хто мало працював в 1932 р., але мав значну кількість трудоднів в 1931 р., була відсутність надії на одержання будь-чого при розподілі наслідків господарювання в колгоспах, за умов розподілу на трудодні. Щодо тих колгоспників, що мають порівнюючи значну кількість трудоднів, то причинами подачі заяв про вихід з їх боку була надія на одержання індивідуальних засівів поруч з чутками про курс на одноосібне господарство і побоювання того, що оплата трудоднів буде надзвичайно низькою в зв'язку з масовою загибеллю буряку. Так, в колгоспі «Друга п'ятирічка» з 150 га буряку залишилось 29 га, в колгоспі «Революція» з 240 га буряку залишилось 27 га. та ін. В цілому по району, за відомостями РКС, загинуло з 7806 га – 4247 га. або 54,4%...
Як одну з причин, що сприяла подачі заяв про вихід, треба відзначити також безгосподарність в низці колгоспів, зокрема масовий падіж коней і значну загибель буряку. Так, в колгоспі ім. Ворошилова за час зими з 200 коней залишилося лише 50».
В представленной выше выдержке одним из важных моментов является упоминание о более чем пятидесятипроцентной гибели в районе в 1932 году свеклы. И хотя там не указано, сахарная свекла или кормовая, это не столь важно. Несомненно, неурожай коснулся всей свеклы. Такой факт подтверждается и другими источниками. В январе 1934 года на ХVІІ съезде ВКП(б) в докладе по итогам первого пятилетнего плана Сталин представил делегатам съезда таблицу производства некоторых сельскохозяйственных продуктов за последние годы, в том числе сахарной свеклы. Вот эти данные: 1913 г. – 109,0 млн. ц; 1929 г. – 62,5 млн. ц; 1930 г. – 140,2 млн. ц; 1931 г. – 120,5 млн. ц; 1932 г. –  56 млн. ц; 1933 г. – 90,0 млн. ц. Еще разительней выглядит падение урожайности свеклы в 1932 году на фоне увеличения ее посевных площадей: 1930 г. – 1,04 млн. га, 1931 г. – 1,39 млн. га, 1932 г. – 1,54 млн. га.* Сталин И.В. «Отчетный доклад ХVІІ съезду партии о работе ЦК ВКП(б) 26 января 1934 г., вечернее заседание». Сайт: http://www.pseudology.org Как видим, несмотря на увеличение посевов свеклы в 1932 году по сравнению с 1930 годом в полтора раза, урожай ее был получен чуть ли не в три раза меньший, чем в 1930 году. Хотя с той площади при урожайности, аналогичной урожайности 1932 года, свеклы должно было быть получено в четыре раза больше.
Комментарии Сталина к названной таблице следующие:  «…сахарная свекла, в районах которой наблюдались наиболее высокие темпы реорганизации сельского хозяйства и которая последней вступила в реорганизационный период, – испытала наибольший упадок в последний год реорганизации, в 1932 году, снизив продукцию ниже довоенного уровня».* Там же Трудно понять из этих объяснений истинную причину недорода.
В дополнение о критической ситуации с урожаем данной культуры, теперь уж конкретно по Украине, представим сведения из Википедии раздела «Голодомор на Украине».* Сайт: http://ru.wikipedia.org/ Там подана таблица переработки сахарной свеклы в Украине за 1930-1935 годы: «Переработка (млн. ц): 1930 г.  – 106,21; 1931/32 г. – 80,22;  1932/33 г. – 39,0; 1933/34 г. – 55,36; 1934/35 г. – 69,7».* Ссылка в данном документе представлена следующая: «УССР в цифрах 1936 г. Статистический сборник ЦУНХУ Госплана. УССР, Киев, 1936 (укр.)». В таблице приведены и показатели производства в Украине сахара. Его прямая падает с 10,79 млн. центнер в 1930/31 финансовом году к 5,16 млн. в 1932/33 году. Таким образом, пик падения урожая свеклы и производство сахара в Украине припали на 1932 год. Не будем забывать, что, по словам Сталина, Украина производила в те годы около 70% всей сахарной свеклы.
На том же сайте Википедии опубликована фотография 216 страницы указанного в сноске статистического справочника, где начерчен график производства в Украине в интересующий нас период сахарной свеклы и картофеля. О свекле все уже было сказано. Ее показатели резко падают к 1932/33 году. То же самое происходит и с картофелем. Если в 1928 году в Украине его было выработано около 100 млн. центнер, то к 1932/33 году эта прямая опускается к отметке 50 млн.
Таким образом, серьезный недород этих важнейших корнеплодов, несомненно, оказал негативное влияние на ситуацию с продовольствием. Под вопросом остаются сами причины очень низкого урожая этих сельскохозяйственных культур. О картофеле можем предположить, что недород 1931 года в сочетании с высокими хлебозаготовками привели к тому, что к весне 1932 года его на посадку оставалось очень мало; затем ситуация была усугублена общим неурожаем. Но свекла ведь высевается семенами! Неужели они тоже были съедены зимой? Или, может, все-таки год оказался неблагоприятным и семена плохо взошли?..
В заключение приведем несколько цитат, касающихся причин голода в СССР в 1932-1933 годах, из высказываний украинских историков. Вероятно, у читателей не вызовет сомнения, что те лица, о которых пойдет речь, в определении причин голода, в частности, касаясь Украины, на первый план выдвигают их политические составляющие. Думается, такая постановка вопроса выглядит не только чрезмерно упрощенной, но и ошибочной.
Первым будет представлено мнение профессора С.Кульчицкого. В интервью газете «Голос Украины» от 10 сентября 1993 года он, поддерживая версию геноцида украинского народа, заявляет, что еще И.Зелин определил, что из трех комиссий, направленных Сталиным в 1932 году для «выкачки» хлеба с крестьян – на Северный Кавказ, в Поволжье и на Украину, та комиссия, которая работала в Поволжье, была менее «кровожадной» чем та, что находилась на Украине. Причиной «умышленного уничтожения украинского селянства» Кульчицкий назвал следующее: «По моему мнению, голод стал следствием недовольства кремлевского руководства темпами коллективизации в Украине. Крестьянина-хозяина препроводить в колхоз было невозможно… Для того, чтобы затянуть крестьян в колхоз, было проведено раскулачивание». Далее историк говорит, что Сталин надеялся создать коммуны, однако из этого ничего не получилось, и он согласился на артели. Но у крестьянина в таком случае оставался свой небольшой клочок земли, на который тот обращал внимания больше, чем на колхозное поле. Заканчивает собеседник свою мысль словами: «И вот для того, чтобы его проучить, был организован террор голодом».
Профессор Кульчицкий не изменил свое отношение к проблеме голода и в будущем. Вот как он выразился, находясь в украинском представительстве РИА Новости 18 июля 2008 года и участвуя в телемосте Москва-Киев: «Террор голодом – это чисто советское явление, это явление, в котором было задействовано очень много людей, и я могу перечислить их по памяти: это Сталин, Молотов, Каганович, Постышев, Балицкий, Евдокимов; все остальные были не организаторами, а исполнителями. И тут даже не идеология, не система политическая в этом Голодоморе, который был на Украине, не повинны. Здесь налицо совершенно явственное стремление Сталина удержаться у власти, и, пользуясь контролем над партией, над обществом, он провел эту операцию… Я воспринимаю геноцид как террор голодом. Если террор, то уничтожение части, а не целого. Потому что террор – это способ влиять на целое через уничтожение части. И то, что Сталин в феврале-июле 1933 года засыпал хлебом Украину, а в январе абсолютно все продовольствие с Украины забрал – это все стадии одного и того же явления – террор голодом. Просто крестьян начали кормить с рук».* Сайт: http://rian.com.ua/ 
В отношении вышеизложенного приведем более точные данные, касающиеся того, как в феврале-июле 1933 года Сталин «засыпал» хлебом Украину. Цифры будут взяты из исследований самого профессора Кульчицкого. Американский профессор М.Таугер, разговор о ком пойдет ниже, писал: «Кульчицкий приводит данные украинских партийных архивов, доказывающие, что общая помощь Украине к апрелю 1933 года превысила 560 000 тонн, в том числе 80 000 тонн продовольствия. Помощь только Украине на 60% превышала объем зерна, экспортированного за тот же год».* М.Таугер. Урожай 1932 и голод 1933 года. Еженедельник «Неделя Украины» № 1-2, 2008 г. Анализируя эти показатели, не трудно определить, что, например, 80 000 тонн продовольствия не могли стать сколько-нибудь весомой помощью в обеспечении продовольствием жителей Украины, пусть даже такая помощь оказывалась и после апреля месяца. По справочнику территориально-административного деления, изданному ЦИК СССР в 1933 году, население Украины на 01.01.1932 г. составляло 31,8 млн. человек.* Сайт: http://za.zubr.in.ua/ (фото справочника). Следовательно, размер продовольственной помощи составил около 2,5 кг зерна на человека. Значительно интересней в этой связи представляется сравнение данных об общей помощи Украине с количеством экспорта хлеба из СССР за первое полугодие 1933 года. А там Кульчицким констатируется, что количество зерна, выделенного в качестве семенной и продовольственной помощи Украине, значительно превысило количество всего экспорта хлеба из СССР за указанный период. 
Следующая цитата будет взята из интервью ведущего сотрудника Института истории Украины, доктора исторических наук В.И.Марочко радиостанции «Эхо Москва» от 15 ноября 2007 года. Ученый говорит: «Да, это убийство. Это социальные резервации по отдельным колхозам. 83 района в Украине в 32-м году таким образом были занесены на «Черную доску», населенные пункты… У меня не вызывает никакого сомнения причастность Молотова, Кагановича, Постышева и других руководителей. Очень печально, что страной руководили по существу три человека. Как выразился израильский историк, Вайсбер, литературовед, – «Сталин отредактировал Россию».* Сайт: http://lentatv.ru/
Из приведенных высказываний явствует, что и тот и другой украинские историки вину за голод на Украине 1932-1933 годов возлагают на узкий круг высшего руководства СССР  во главе со Сталиным и не касаются версии о возможном неурожае 1932 года.
В заключение еще одна цитата доктора исторических наук Марочко из того же интервью. Как представляется, ученый считает, что колхозы, как производственная единица, не такая уж и плохая вещь. Главную причину голода он видит не в образовании коллективных хозяйств, а в чрезмерных государственных хлебозаготовках. Он говорит: «Ну, последствия коллективизации, конечно, были разрушительны и ужасны и по отношению к украинскому крестьянству, и российскому крестьянству. Но я выразил где-то свое мнение, что если бы колхозы были созданы и не было бы той хлебозаготовительной политики, то, возможно, и голода бы не было. Потому что колхозы, так называемые сталинские фабрики зерна – он, собственно, и создавал колхозы для того, чтобы изъять как можно быстрее огромное количество хлеба».* Там же.