Огарки

Огарки. 

Мини-пьеса. 2016 г
Роли: мужские 4, женская 1, подросток 1.

Боря - 40 лет, крепкий, высокий, худой. Хозяин дома, в котором отрезали электричество.
Лёха – 45 лет, друг Бори, невысокий, поджарый, с густыми усами.
Миня 45 – крупный, высокий бурят, громкий балагур.
Санька 38 – щуплый, кучерявый тихоня.
Нюрка Бойцова – соседка Бори. Тощая,  бесцветная алкоголичка.
Ванька Бойцов – сын Нюрки.  Пацан лет 15-16. Худой, косматый.
Небольшая деревенская летняя кухня.  Окно, стол с табуретками, электрическая плита с духовкой, современный холодильник, старый мягкий диван, обычная (самого простого образца) печка и прочая утварь. На столе горит огарок свечи. У стола на одной табуретке  ведро парного молока, на другой сепаратор.
Боря в больших валенках стоит на коленях у печи, большим ножом щиплет лучину.
Стук в дверь. Входит Лёха.
Лёха: О! А ты чо тут впотьмах?
Боря обтирает правую руку об штаны, здоровается с гостем.
Боря: Здаров, Лёха! (громким нервно-жалобным голосом) Да вот, прикинь, свет отрезали.
Лёха: С какого?
Боря: А ты спроси их с какого… Ошиблись. Только в прошлом месяце все долги им заплатил и малёхо даже переплатил, а они…хрясь! Звонил, а чо добьёшься-то. Говорят, видно,  по ошибке, в понедельник звоните. А сёдня пятница…Ладно бы лето, перетоптались бы, а тут…
Лёха: Но. Каво тут в феврале без света… попробуй-ка!
Боря продолжает щипать лучину, Лёха садится на диван.
Входит Санька. Здоровается с мужиками за руку.
Санька: Вы чо без света?
Боря: (заметно повеселев) Вот ещё один! А мы так балуемся. Свет повыключали, огарок какой-то нашли, щас ещё печку растоплю и зашибись! Романтика, паря!
Лёха: (Саньке) Ты чо пришёл-то?
Санька: Так чифирчику бахнуть. На ночь-то оно само то! А ты чо?
Саня сел у стены на стул.
Лёха: Так тоже. Подсел тут с Борькой. Пока не чифирну, спать не усну.
Боря:  (шутливо)Спать они не уснут, по режиму, как на вечернюю дойку прутся. А нетю теперича раздавать. Дома чаёвничайте.
Мужики смеются. По улице слышен собачий лай и громкие мужские выкрики: У! Щас я вам полаю.
Входит Миня.
Боря: И этого нелёгкая притащила! Ты, часом, не чайку попить?
Миня здоровается со всеми. Протягивает Борису пакет.
Боря: Это чавой такой?
Миня: Гостинца-чо,  братка с севера приехал, привет передаёт.
Боря: Серьёзно, каво притаранил-то?
Миня: Говорю же, братка… да ладно, моя там хворосту нажарила… говорит, твоя-то хозяйка в больнице?
Боря: Ну. Вчерась положили. Кисла, кисла всё, на поясницу жаловалась… то спина, то давление, а в больницу-то шиш загонишь, да и толку … летом ездили, там как всяких платных узи да анализов повыписали… Да ты садись, в ногах правды нет.
Миня прошёл, присел около Лёхи.
Боря:  А чего ты, Миня про свет не спрашиваешь?
Миня: Так вижу, что нету, хули спрашивать.
Боря: Гляди, какой догадливый! С таким умишшем до президента дорастёшь.
Миня: Ты язык-то подбери, а то ща наступлю.
Борис в шутку замахивается на Миню полешкой.
Боря: А чо расселись-то, как в гостях? Кружку берите, чай доставайте, стаканЫ готовьте.
Санька встаёт, смотрит в шкафу, находит стаканы, ставит на стол. Ищет заварку, находит. Наливает воды в железную кружку из фляги. Садится на место.
Миня: Долго ты с растопкой возиться будешь?
Боря: …сырая. Два дня мечусь по беспонту. То в больницу вчера проездили, то сёдня опять с утра вещи ей отвозил. Денег занимать бегал. Маршрутки-то с Черемхова отменили – не выгодно им…
Лёха: На чём отвёз?
Боря:  На частнике. Вот прикинь, вчера пятихат, сёдня… - это только дорога. Лекарств на шесь косарей, ещё халаты-тапки, всё новьё. Дома в запасах ничё не лежит, пришлось по соседям побираться, в долги на пятнадцать штук засел.
Санька: Это ещё чо-о! Я-то со своей болячкой в прошлый год двух коров только на сотню сдал, по дешёвке отдавал, лишь бы успеть…
Лёха: Не говори, Саня, тебе досталось с этой лимфомой. И откуда такая напасть берётся?
Миня: Это нам за жадность и за неверие наше.
Санька: Да ладно! Вот не поверишь, всю жизнь последнее отдавал…
Боря доколол лучину, еле растопил печь. Едкий дымок просочился в помещение. Боря закашлялся.
Боря: Собака! Сырыми много не натопишь.
Миня: Надо было шпану заставить, днём нащипали бы.
Боря: Они же на той неделе в Иркутск свалили к старшим.
Миня: Мои дома сидят, надоело по гостям шляться. То праздники, то карантин, то холода… никакой учёбы.
Санька: Читать-писать научатся и ладно. Картошку посадить, кроликов, курей завести – большой науки не надо.
Лёха встал, переставил железную кружку с водой на печку.
Лёха: О! Только заметил… молоко стоит и сепаратор. Ты как без света сепарировать собрался?
Боря: Секрет фирмы. Щас динаму включу, ты будешь педали крутить, Санька тебя понужать будет, а Минька проводником… так и просепарируем.
Хохот.
Миня: Крути, говорят, педали… пока не дали. А я-то буду проводником! Ещё каким. Как в молодости… одну провожу, к другой метнусь, другую провожу…
Санька: Слышала бы тебя твоя… наваляла бы.
Миня: Сам-то. Увели из стойла, как телка глупого…
Санька: Ай. Увела, а чо толку…Говорят же, что «чужа шуба – не одёжа, чужой мужик – не надёжа»…
Миня: А чо так?
Санька: … лаемся, как собаки. Дурак, жил себе спокойно, нет, эта же весёлая, задорная, дома-то скучно было… Теперь сижу, как дед… ни веселья, ни радости. В прошлом всё осталось. Там теперь семья, детей народили… а у меня одни  упрёки. Ладно хоть двое пацанов растут…
Миня: Чем упрекает?
Санька: Не богатый, не весёлый, шубу не купил, за границу не возил…
Боря: (потрогал кружку на печке, сел на табуретку) Думала, что мужик для хоровода,  оказался для огорода…
Санька: Хорошо тебе. Твоя хоть и старше на пятнадцать… или сколько там? Хоть и с тремя детьми, а сделала из тебя человека…считай, воспитала. Она тебе и мамка, и нянька, и жена по совместительству.
Боря: Болела бы пореже, а так она у меня огонь-баба! Не смотри, что в мамки годится.
Лёха: Вода закипела?
Боря: Но. Вроде.
Боря насыпает заварку, Санька убирает ведро с молоком в угол, сепаратор туда же, Миня накладывает хворост  в тарелку.
Миня: Когда свет-то дадут?
Боря: Так, в понедельник позвоню.
Лёха (курит) Это у тебя и холодильник щас растает. Ладно хоть продукты на улицу вынесешь…
Боря: Так не обидно бы, если злостный должник какой. Бойцовские лет пять не платили, их отрезали, они давай по всей улице цепляться, вот и ко мне зацепились… долг намотался, откуда, не пойму… разобрался, припугнул их, чтобы больше не пакостили, всё заплатил, а тут на тебе.
Чай начал закипать, слегка побежал на плиту. Огарок на столе замигал, догорая.
Боря: Ай, яй… (кинулся к чаю) Не убегай… Стой, собака серая!
Огонёк мерцает сильнее, Миня бросается его поправить, но всё погружается в темноту…
Слышится шипение выкипевшей заварки и чей-то обречённый голос: Вот, блин…
На сцене появляется комната. Освещение плохое. На стуле стоит плошка с жирником. На кровати лежит женщина. На кресле сидит пацан-подросток, играет ножом-бабочкой.
Нюрка: (хрипло) Ванька, пить дай.
Ванька:  Сама возьми, валяешься целый день.
Нюрка: И что? Сколько захочу, столько и буду валяться… Принеси, сказала, воды!
Ванька: Иди на фиг!... достала.
Нюрка: Ты поговори… Родила выродка…
Ванька кидает нож в пол и пулей вылетает из комнаты.
Косматая, неопрятная Норка в простой сорочке садится на кровати.
Нюрка: Сына… сыночек… Ванюша. Обиделся? На мамку-дуру обиделся? Сыночек мой золотой, принеси водички, а… Мамка завтра встанет, картошки нажарит. Хочешь, к баб Маше схожу, полы ей помою, приберусь, она сала даст. Сыночек, родименький…
Ванька: (приносит ковш с водой, резко суёт матери) Пей, алкашня!
Нюрка: Алкашня, сыночка, алкашня проклятая. (хватает сына за руку, целует ладонь) Спасибо, кровинушка. Никто мамке водички не подаст… сыночка подаст. Сердечко моё. Цветочек мой.
Ванька: (вырывается из рук матери, плюхается на кресло, играет ножом): Сколько ещё будешь сброд домой таскать?
Нюрка: Не буду, Ванечка…
Ванька: Ага. Клялась свинья в лес не ходить…
Нюрка: Не буду, сыночка. Ну, что поделаешь… несчастная я такая у тебя… Хорошо, хоть ты у меня есть… А кобелина этот даже ни копеечки?
Ванька: Так надо было алименты на батю подавать, а не на кобелину, с которым и года не прожила.
Нюрка: Он же, сына, тебя усыновил… честным казался, не то, что батя твой.
Ванька: Лучше бы с отцом жила.
Нюрка: У него другая семья, взял мою красоту, мою молодость, а как ты появился, другую молодую любовницу нашёл. Жена у него старая, страшная, а больницей заведует, так ему не выгодно её бросать, живёт, как сыр в масле… зато успевает от неё по молодкам скакать, как горный козёл.
Ванька: Ой, хватит! … Жрать будешь? Два яйца варёных осталось и простокваша ещё.
Нюрка: Не буду, сыночек. Сам кушай. В школе что задавали?
Ванька: Опомнилась! Не учимся мы. Холода. До понедельника распустили… Щас масло в чашке закончится, больше нету… чо делать будем?
Нюрка: … чтоб их!...
Ванька: Кого?
Нюрка: Чиновников этих грёбаных, которые нас до нитки обобрали…
Ванька: Они-то при чём?
Нюрка: А кто нас без света оставил? Кто дров на зиму не даёт? Кто все заводы позакрывал? Работала бы сейчас…
Ванька: Ты? На заводе? Не смеши мои тапочки! На каком? У нас, кроме фермы, другими заводами и не пахло!
Нюрка: Так уж! А маслозавод?
Ванька: Ну, точно! Был. Дед с бабушкой там работали, потом дед на комбайн ушёл, бабушка в бухгалтеры... Это они тебя такую тунеядку воспитали. Баловали чересчур.
Нюрка: Ты бы  лучше не мамку жизни учил, а девку себе завёл…
Ванька: Это вшей легко завести,  а девки сейчас хитрые… к такой свекрухе никто в очередь не встаёт. Им богатых подавай или городских – умных.
Нюрка: Зато ты красивый, весь в меня…
Ванька: Угу. Красавица. Особенно с перепою.
Огонёк в плошке слабеет.
Нюрка: Сына, надо светёлку поменять. Фитилёк прогорел или масло кончилось?
Ванька: Масло, канеш. Нету же больше. Бутылку уже довыжимал, больше нечего.
Нюрка: Вот, бляха… Тогда сбегай к этому буржую, масла стаканчик попроси.
Ванька: К которому?
Нюрка: К Борьке, у него всегда всё есть…
Ванька: …не про нашу честь.  Никуда я не побегу, давай лучше спать ложиться.
Нюрка: Беги, сказала! На чём завтра картошку жарить? Утром ты ещё дрыхнуть будешь, а я встану, сварганю быренько.
Ванька: Ну,  ладно… схожу. Только не забудь у баб Маши сала взять.
Нюрка: Не забуду, сыночек…
Ванька встаёт, выходит из комнаты. Жирник гаснет.

Летняя кухня Бориса. Всё так же, только нет Лёхи, на столе нет ведра, вместо него чашка,  в которой размораживается мёрзлое молоко. Сепаратор по-прежнему в углу. На столе  нет хвороста, лежит разделочная доска, на ней шмат сала, рядом порезанный хлеб. Стоят пустые стаканы. На потолке висит «еле живой» фонарик. Топится печь. Боря у печи варит чифир. Миня отрезает сало, кладёт на хлеб, жуёт…
Боря: Вот, Миня, гляжу на тебя и думаю – то ли хохлы от бурятов произошли, то ли буряты от хохлов.
Миня(жуёт) А ты как до сих пор не знал? Все в мире произошли от бурятов.
Боря: Даже спорить не буду, у тебя своя правда, а другой нет и быть не может.
Миня: Вот это правильно! Мудрый человек! …И чо, ты сёдня электрикам-то позвонил?
Боря:…ну, дак… а воз и ныне там.
Миня: Чо говорят?
Боря: Вы, говорят, привезите нам справки, что у вас задолженностей нет. А мне на чо мотаться? И так в больницу скоро последний шиш свезу.  Моя уже переживат, говорит: «Ты мне-то сильно не при, выкарабкаюсь как-нибудь. Щас шпана с города приедет, их кормить надо, в школу гонять.» А я чо… мне её тоже жалко, так-то не девочка уже, не дай Бог чо…
Санька: точно, так вот живёшь, даже если без любви,.. а привыкаш,  как к собаке. Иногда глянет не зло, и жалко становится. И детьми они нас шибко привязывают. Дети-то – это одна наша надёжа. Может, случайно в люди выйдут и нам на старости подсобят.
Миня: Ты, Санёк, как пенсионер. Сам ещё в люди выйдешь…
Санька: А ты чо не идёшь? Тебе все дороги…
Миня: Так я и не жалуюсь. Сижу ровно на мягком стуле. Моя троих племяшей взяла, а они инвалиды… дурачки. Пенсия нормальная. Это за маленькими много уходу было, а щас подросли, за скотом следят, всё легче.
Боря: Ну, так. Тебе братан и джипяру подогнал.
Миня: Братан в люди выбился, теперь младших не обижает.
Боря: Где бы мне такого братана найти… или племянников, чтобы за них платили. А то на своих рОдных не фига не платят, хоть мамка за жизнь пятерых родила… ну, дали пенсию в пийсят лет, так на эту пенсию и тянемся. У меня работа сезонная, пока кочегарю, плотют четыре тыщи, а летом безработный.
Санька: А по безработице оформился?
Боря: С чего?
Санька: Так положено.
Боря: Чо-та, паря, однако, меня накололи… Я же в августе в центр занятости поехал, а мне говорят «не положено». Вот и я кумекаю, как не положено-то, если работы нет?
Сварил чай, разлил его по стаканам. Все, обжигаясь пьют, дуют, перехватывают стаканы из руки в руку. Боря ложкой черпает молоко из чашки и добавляет в стакан.
Миня: Вот ты, в натуре, нерусский. У тебя только увидел, что чифир с молоком пьют.
Боря: Так же вкуснее?... (причмокивает) Ай, скусно! Ай, скуснятина!
Санька и Миня тоже добавляют молоко.
Санька: …А им-то там (указывает в потолок), чиновникам-то этим до нас дела нет. Баба Маша-то на пенсью оформилась, вроде, ветеранша, а плотют кукиш с маслом – минималку. Она им стаж, ордена по труду, справки, а они ей – кукиш… Хорошо, ейна старшая не хухры-мухры, юристом в Усолье. Так приехала, дала нагоняю и в суд быренько.
Миня: И чо? Высудили?
Санька: А то! Там в пенсионном-то одна шустренькая за бабу Машу расписывалась да и гребла лопатой. А, поди, не одна у неё така бабулька.  С этой двести тыщь поимела, с другой… так они миллионы-то и делаются. Их же не зарабатывают миллионы-то. У нас же тут не Биллы Гейтсы живут.
Боря: Куда ни кинь, всюду клин… А в Иркутске этих иномарок… То за пять лимонов,  то за семь лимонов… С каких деревьев такие лимоны стригут? Пустите меня на один денёк туда, я разом настригу и не попрошу больше.
Миня: Так это кто лес ворует, кто на нефти, на газе сидит их дети на таких иномарках гоняют, одна там по  Ленина гоняла, людей угробила, а ей хоть бы чо… или вот в пенсионных, где малограмотных бабушек можно  обобрать, как липу, там запросто воруют… А кто из чиновников не ворует? Пусть мне такого покажут, посмотрю хоть в его честную рожу…
Боря: И не говори. А клин только клином и вышибают… Придут такие же наглые хари и укатают в асфальт всю нынешнюю шваль… Вон, у одного миллиарды в матрасах…ты прикинь – миллиарды! Я стока даже не посчитаю, а он, паря, в матрасы… как не проссал матрасы-то, пока боялся, что отымут. А другой, вот, недавно, по осени… за ручку саквояжа подержался… Просто, говорит, мимо шёл, увидел саквояж…и давай…держаться! Олень, ёпт.
Санька: Я своим пацанам два года шмотья не брал. Пока лечился, всё не на что было… А теперь цены выросли, только на жрачку и хватает. А пацаны растут махом, из обуток за сезон вырастают.
Миня: В чём гоняют-то?
Санька: Так в чём…Борька, вон, после своих всё отдаёт. Сестра ещё…Хорошо хоть так подгадали, удачно все друг за дружкой народились, что у них, что у нас. Сами в обносках чужих росли, теперя и дети так же.
Миня (Боре) Даа, тяжко тебе без света. Четвёртые сутки?... У кого телефон заряжал?
Боря: У баб Маши. Вчера хоть в баньку к ней сходил, помылся, как белый человек. Она меня кормить давай…а я чо, поесть  и дома могу. Печка топится, растопки насушил. Мне бы и без света ничо, только по скотному ходить не удобно. Марту с субботы не стал доить, в запуск пошла. Манька тоже уж со дня на день отелится. Морозы ещё. Ночами бегаю, караулю. Батарейки на фонарик тоже в долг в магазине взял, благо хоть дают в долг. И то, виш, еле светит, щас накроется.
Миня: Бляха, имеют нашего брата, как хотят. Тянут и тянут… В других странах всякая поддержка, арабы вон, на нефти сидят, так все богатые.
Боря: А нашим хрена… Нефть подорожала, на тебе, Ваня, бензин подороже! Нефть подешевела – а давай-ка, друг Ваня, мы тебе ещё бензинчик подзадерём! А хочешь, чтобы доллар не рос, мы нефть опять поднимем, но бензин тебе, Ваня, золотым будет! Потому и хлеб тебе, Ваня, золотой жрать придётся, смотри, последние зубы не обломай. А на маслице свой рот свой не разевай, потому, как, Ваня, ты – лох! Лохом ты родился, лохом женился и лохом тебя в последний путь проводят. …Эх, хорош был чаёк, да ещё бы разок.
Боря снова занимается чаем. В дверь тихонько стучат.
Боря: Кто тама?
Не отвечают, стук повторяется.
Боря: Кто тама? Говорю. У нас все дома, а у вас?... Заходи или чо?
Робко входит Ванька.
Ванька: Здарова!
Скромно пожимает руки присутствующим.
Боря: С чем пожаловал?
Ванька: (пожимает плечами) Да так… Как дела?
Боря: Всё в порядке, пьяных нет, а валятса трезвый дед.   …А серьёзно, чо пришёл?
Ванька: (выпалил)мамка послала за маслом растительным, света нету, масло в чашке жгём.
Боря:  Каво, каво? Масло жгёте? Вы чо, блаженные?
Все засмеялись. Боря снял чай с печки.
Боря: Ванька, чаю будешь?
Ванька: (утвердительно кивает) Угу!
Миня: Чо, брат, какие новости? Телек-то смотришь? Или Соловьёва по радио слушаешь?
Ванька: у бабушки был слушал. Про налог говорят, что тунеядцам дадут, типа, штраф.
Миня: У, грамотный какой. А тебе чо бояться?
Ванька: Так школу закончу, если никуда не поступлю – или в армию, или штраф платить.
Миня: А работать не?
Ванька: Так везде же так берут, на подработку. Официально не оформят.
Санька: Так-то, да… Я тоже кумекаю. У нас из тыщи населения трудоустроены человек двести. Остальные на милости Божьей живут, на русском Авосе и чудесным образом.
Миня: На хозяйстве многие.
Санька: На хозяйстве…
Боря разлил чай. Все добавили молока и замолчали… с минуту только сидят и швыркают.
Санька: …на хозяйстве. Тебя корова будет оформлять или, может, баран?
Миня: А вот, как-то не думал. Так-то, если хозяйство, как фермерское или какое там, подсобное оформить… это же налоги. Мы и без них на этом же хозяйстве концы еле сводим, а тут… одного пенсионного больше тридцатки в год. А много ты с этого хозяйства имеешь? Они считали, сколько на соляру надо, на корма? А если травы нет? И вырастет это поросёночек, двести рэ за кг тебе по себестоимости встанет, а перекупы больше полторы сотни не дают… Потом ещё поборы заплати…Да, на хрена такая жизнь…
Боря: Нее, ты шибко-то не гони. Кому-кому, но не тебе плакаться. Сам говоришь, в шоколаде живёшь… а в крайняк брательник поможет. Я так руки на себя накладывать не собираюсь. Жилы рвать буду, на морковке проживём, но грех на себя не возьму. И детей учить надо, что не в телевизор надо зенки пялить на пустышек голожопых, а учиться, науку осваивать, пусть даже земледельную, простую и понятную крестьянину. Я же, мужики, казак! А казаки, знаете, лютые! И терпеливые дюже.
Ванька: Мои тоже с Дона. Причём, все – бабки, дедки… по бате тоже.
Санька: Так ты у нас, Ванька, не пацан, ты у нас – хлопчик.
Ванька засмущался. Раздался дружный хохот.
Боря: А ведь раньше мы жили и плевать нам было, где там доллар, какой он. Я его с роду не видал и ещё столько же не увидаю. Главно – работа была. Зарплата была. Знал, что семья голодом не останется. А колядовали как, о-ой! Коляда, Коляда… открывай ворота. Помню, не так давно же, уже с армии пришёл. В гости зашёл к дядьке, а у них пироги на столе, холодец с домашней горчицей. На сладкое – манник… какой вкусный манник. И варенья всякого! Всё, как-то по-старинному. С одной стороны –простецко, с другой – так оно душевно! Мы поели сладко, выпили от души и потом песни пели: Любо, братцы любо…
Санька: (тихонько) …любо, братцы жить.
Ванька и Боря: …С нашим атаманом не приходится тужить.
Вдруг хор сильных мужских голосов взорвал пространство:
А первая пуля, а первая пуля,
А первая пуля в ногу ранила коня.
А вторая пуля, а вторая пуля,
А вторая пуля в сердце ранила меня.
..Ээээх!...
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Жинка погорюет, выйдет за другого,
За мово товарища, забудет про меня.
Жалко только волю во широком поле,
Жалко мать-старушку да буланого коня.
Боря (сглатывая слёзы) Вот, кому скажи…не поверят. Скажут – бухали сидели…(смущается)
Санька: Украину жалко…
Ванька: Щас же нельзя так говорить.
Санька: А кто мне запретит людей жалеть? Пусть они друг друга мочат, кровососы эти, упыри, уйдут пущай  в пустыню и гоняются друг за дружкой. Чо мне до этих душегубов. А Украина, как была родиной наших предков, так ею и останется, пусть хоть китайскую стену поставят. Фуфло это всё.
Миня: Я так-то, тоже немного украинец…
Боря: Та невже?
Миня: А що, не видно?
Боря: И то я думаю, що це за порода яка сальна?
Миня: У меня же батя метис. А дед чистокровный украинец.
Санька: Вот я и говорю, все мы братья.
Гаснет фонарь. Боря чертыхается. Чиркают зажигалки. Пока другие светят, Борис рвёт тряпку, берёт блюдце. Достаёт из шкафа бутылку масла.
Боря: Вот, что за нафиг! Масла йок… кончилось. Как проглядел? …щас поищу, жир бараний должен быть.
Находит жир, накладывает немного в блюдце, жир плотный. Борис обваливает тряпочку, как в глине. Тряпочка-фитиль разгорается, трещит и коптит.
Миня: Ну, писец, вонища…(кашляет) Чота ты не так делаешь.
Боря: Раньше без всякого масла нормально делали, на говяжьем или на бараньем… видать, у меня руки не с того места…
Все начинают кашлять.
Боря машет на блюдце, сажа летает по кухне.
Санька: Не, Боря. Надо, чота другое мострячить.
Боря берёт блюдце и выкидывает его на улицу в снег. Минуту сидят, поочерёдно чиркая зажигалки.
Миня: Надо было аккумулятор притащить…только нету запасного.
Боря: Так и у меня нету. Был бы… способов-то много, только везде Бы мешает. Вот, вроде, всё бы ничего бы, да вот если бы…
Миня: Ладно, малёхо посидим, да по домам пойдём.
Ванька: Я тоже пойду. Скажу мамке, что масла нету.
Боря: Скажи лучше, что мамка твоя – кобыла стоеросовая. Не вы, так и нас бы не отрезали. Раньше хоть отрежут, провод бросят…уедут, я его назад присобачу, а теперь ушлые… от столба до столба смотали и с собой утаранили. Где я его теперь возьму, рожу, что ли?
Санька: хоть бы завтра включили…тяжко так. Приучил нас Ильич к цивилизации…
Боря: Пралльно! Теперь нам Ильич крайний. Моя бы воля, так жили бы все, как дикари, без всяких руководителей-грабителей. Например, у меня молоко есть, я к Саньке пойду, на картоху поменяюсь. У Мини машина, он отвезёт, Ванька ему за это огород перекопает. И таких, как Нюрка нужда заставила бы шить, вязать, или хлеб печь. Вроде, без руководителя, а,  вроде, порядку больше. Некогда пить, тунеядничать. И всё по совести. …Ничо, мужики… Туго, да обойдётся. Мы же, как живём – полгода перед выборами хорошо и полгода после выборов хорошо, а в остальное время ждём, когда это хорошо придёт. И нынче, до выборов не пропадём, а дальше видно будет.
Миня: Но, чота всё равно печально…
Кто-то входит. Миня посветил зажигалкой, оказалось, пришёл Лёха.
Лёха: Ну-у, как-то у вас совсем тоскливо. А я днём по магазинам пробежался, свечек нигде нету…
Боря: Так я в Черемхово в двух спросил – нету. В Кутулике, когда был – тоже нету. Я же всё не могу обойти… так и живу.
Лёха: Я к бабке-то зашёл, а у ей полная банка огарков. Говорю: «зачем, бабка, огарков накопила?», она отвечает: «а чо добру пропадать? Надо, так возьми»…Взял. Пришёл домой, своей рассказал, она мне таку же банку достаёт. Вот тебе и хохлуши. Всё приберегут. Как Солоха из сказки – хояйственны шибко.
Боря ставит один крупный огарок в банку. Кухня наполняется тёлым приятным светом.
Боря: Вот он и есть – чудесный огонь. Что печка греет – хорошо! Что свечка светит – хорошо! Так, будто, счастливым делаешься, добрым.
Ванька: Может, ещё тогда чаю?
Миня: У тебя, малой, сердечко не выскочит?
Боря: По чаю, так по чаю. Можно даже с салом. Ванька его уже глазами искусал. Знаю, голодный пацан. Жалко мне тебя, малой. Сам с такой мамкой жил. Налетай, жри давай, трескай, да хлебом получше закусывай. Оно же, как говорят: «Серёдка сыта, так и краешки весёлы»… Ой, спасибо тебе, Лёха, за огарки. Долго теперь жить придётся, не каждый день же свет обрезают, пока все пережгу.
Радостные лица. Ванька хватает еду, пихает в рот. Мужики потешаются над ним…
Свет не гаснет.
Занавес.