Деталь

Любопытный разговор застиг меня неожиданно под мелкой моросью. Зонт едва спасал от безобразно разбаловавшегося ситничка. Капли воды размером с точку от игольного прокола летели ото всюду так обильно, что невозможно определить в каком направлении шел циклон. Угрюмые, тяжелые, низкие тучи, казалось, встретились со всех сторон сразу надо мной.

Обычно во время такой неразберихи, заварившей свинцовую кашу в небе, в голову лезет всякая чушь. А вот и мой давний знакомый, показался из-за угла барака в два этажа. Бараки стояли в несколько рядов по три. Эти ветхие дома построены лет восемьдесят назад из черного, просмоленного бревна. Говорят, в них заседали фрицы, когда шли стройными, строго выверенными рядами на Москву.

Мой знакомый – человек неловкий, в беседе часто демонстративно кашлял в костлявый свой кулачок, так же часто перебивал. Сегодня он – писатель, слышала от кого-то из общих знакомых. Но, признаться, одно свойство в нем все же заслуживало внимания без раздражения – манера держаться подтянуто и строго по отношению ко всему внешнему, чем походил на немца. Костюм он всегда подбирал с особой тщательностью и аккуратностью. Это сразу бросалось в глаза. Ему исполнилось двадцать три года. Количество его псевдонимов к этому времени перевалило за пять. Я не знала, как к нему обращаться в эту минуту, поэтому сказала просто:

- Здравствуй.
- О! Привет.

Он пожал мне руку. Сконфузился. Покраснел. В конце чуть поклонился.
- Прогулка в такую погоду вдохновляет? Кхе… - кашлянул в кулачок и окончательно перешел на Вы. Мне его конфуз понятен, я старше юного прозаика на десять лет.
- Нет. Сегодня ветрено, как раз именно на такой ветер лучше всего пускать сумбурные мысли. Их накопилось порядочно. Вот хожу теперь… стараюсь ни о чем не думать. Как обстоят дела на новом поприще?

Мой приятель выгнул спину назад, встряхнул длинной до уха черной челкой:
- В вашей прогулке составлю вам компанию, надеюсь, вы не против такого поворота сюжета? – он секунду помедлил, поймал одобрительный взгляд и продолжил. – Пишу немного. Чтобы писать успешно и быть востребованным – пишу злободневное. Правда, поток информации о злободневном в современной публицистике зашкаливает. Я тут заметил кое что…
Он нарочно сделал паузу и внушительно посмотрел на меня. Старался пробудить любопытство или посвятить меня в масоны? Я не стала разочаровывать юного Мольера и проявила некоторую заинтересованность.
- И что же?
- Я заметил одну прелюбопытную вещь. Все, кругом меня, хотят стать писателями!
- Возможно, вы их вдохновляете, это похвально, - поддержала я своего знакомого.
- Нет. Вы не поняли. Сегодня писателем, замечу, писателем в кавычках, не хочет стать только ленивый, и тот, кто не писатель сегодня, тот наверняка художник.
Я удивилась этой простой детской истине, а ведь и правда именно так обстоит дело при современной-то творческой пропаганде.
- Я пишу в отличие от них часто, - продолжал юный прозаик, - даже упражнение придумал.
- В знаках без пробелов в день?
- Нет. Мною движет идея. Я буду чувствовать себя состоявшимся, если смогу построить приличную сюжетную линию из абсолютно любой детали.

Он шагал широко и твердо. Мне захотелось пройтись через парк. Он почувствовал это стремление и ловко оттопырил локоть. Я взяла его под руку. Мы свернули к липовым аллеям. Тут же дождь перестал. Я заметила, как глаза юного прозаика бегали с предмета на предмет, какую-нибудь деталь хотели вырвать из бытия. Он резко остановился, от неожиданности я немного, на шаг, подалась вперед и тоже остановилась.

- Вот, смотрите… - он поднял с земли грязную пуговицу. Тут мне стало действительно интересно. Люблю предметы из прошлого, даже больше - я с ними дружу. Так случилось, что находки в прошлом становились нитью реальной истории из жизни с закрученной сюжетной линией, как любит выражаться юный прозаик. – Вы видите? Это пуговица… что можно о ней сказать?….

Конечно, я вижу пуговицу и уже с любопытством разглядываю ее. Мой знакомый на природе в приступе неописуемого вдохновения животворил. Я же засмотрелась на деталь, которая в течение десяти минут стала стержнем многочисленных измышлений юного дарования. Отметив приметные черты пуговицы, я испытала дежавю. Именно с ней мы где-то уже встречались. Очевидно, пуговица сбежала с мужского повседневного пиджака: ножка-крепление чуть вытянута, на лицевой стороне серебристые три полоски при пересечении образовали кривую и безобразную букву «А». Пуговица имела тиснение черного цвета. В свете дня казалась матовой.

- Позвольте…

Будто сквозь туман приятель продолжал выдавать абстрактные сюжетные повороты, в которых можно задействован этот предмет, но что за повороты я уже не улавливала. Я взяла пуговицу, покрутила ее в руках, зачем-то подбросила и поймала, затем снова. Я совершенно точно признала в этом предмете Счастливую пуговицу Господина N, моего настоящего мужа, которую он потерял прошлой весной. И тут я решила прервать моего знакомого:

- Вам не кажется, что за облаками розовой и вездесущей фантазии мы с вами упустили самое главное?
- И что же?
- Мы в наших рассуждениях упустили жизнь.
- Прошу подробностей, - молодой человек замедлил шаг, изобразил внимательного слушателя.
Забрать у него пуговицу сейчас, просто положить ее в карман теперь совершенно невозможно. Он ждал историю взамен. Счастливая пуговица Господина N стоила подробностей, поэтому я решилась на откровенность, пусть мы и были с юным писателем едва знакомы:

- Дело в том, что в моей жизни часто находят воплощение сюжетные линии из классической литературы. Я не Анна Каренина, и никогда не бросалась под поезд. И, тем не менее, я вам расскажу презабавную историю.
Много лет до свадьбы, когда мы с Господином N еще не были знакомы, он служил секретарем у одного из многочисленных помощников Главы администрации нашего маленького провинциального района. Времена затянулись трудные, безденежные. Ели скромно, одевались еще скромнее. Ну и, конечно, долги, сами понимаете.
Так вот случилось это презабавное происшествие в Администрации нашего маленького города S, когда Главе района подали на подписание бумагу. Содержание бумаги чиновники составили прескверно, одни критерии и статистические данные без каких-либо расшифровок. Глава вызвал к себе Господина N, а дальше жизнь разыграла сценку из романа «Бедные люди». В бюрократических органах такие истории, должно быть, происходят и по сей день сплошь да рядом. Жизнь смогла удивить не только Господина N, но и Главу Администрации. В рамках лучших театральных постановок началась Достоевщина.
Мой муж, как Макар из «Бедных людей», ни жив, ни мертв, предстал перед Главой. А тот ругал непосредственного начальника отдела статистики, который стоял тут же. Господин N сжался и, хотел вовсе исчезнуть, и уже начал прощения просить, когда вдруг от пиджака у него оторвалась пуговица и покатилась по полу. Незадачливый, он бросился за ней, чтобы остановить ее бег, грозивший вывести из себя основательно Главу Администрации своим неуместным стуком по мраморному полу. Господин N догнал пуговицу у самых ног Главы и наступил на нее ногой, быстро наклонился, поднял с пола и начал прилаживать назад к пиджаку, не поднимая глаз на Главу. Только тут Важный сановник обратил внимание на мелкого чиновника.
- Это черт знает что такое, - воскликнул Глава Администрации. – Да ты своих помощников в порядке содержать не может, а я ясности в отчетах от тебя требую.
Главу района поразил бедный вид моего мужа. Он поручил личному секретарю срочно дать предписание в бухгалтерию выдать Господину N зарплату вперед с премиальными. Затем пожал руку моему мужу. Собрание закончилось. Мелкие чиновники, как опытные крысы, разбежались по своим кабинетам.
Домой муж пришел в новом костюме и рассказал в красках о происшествии. Я починила пиджак, крепко-накрепко пришила пуговицу. И с этого момента на пустом месте переменилась наша жизнь. У Мужа дела начали спориться, стоило только надеть старый пиджак. Затем ему дали должность, после - вторую. Пуговица в семье получила примету Счастливой.
Вы уж меня простите и не обижайтесь, ради Бога, но … Это не ваша деталь.

Я достала из правого кармана носовой платок и завернула в него Счастливую пуговицу, которую собралась пришить вечером к старому пиджаку моего мужа, уважаемого во всем городе Господина N. Завтра у него пройдет важное мероприятие. И теперь, несомненно, это мероприятие будет иметь большой успех. А в результате появятся льготы у основной массы горожан небольшого городка S.

Знакомый писатель скривил неприятную гримасу, он явно испытал всю гамму неудовольствия. Несостоявшиеся его рассуждения рассыпались под натиском самой жизни, юный прозаик попытался скрыть чувства, но его выдавал фарфоровый, почти стеклянный бездушный взгляд. Конфузливо и даже разболтанно, как-то неловко он завертел в воздухе сложенным зонтом.

- Тогда до свидания. Рад был оказаться полезным.
- Вам удачи.

Удалялся он быстро, старался скрыться с глаз прочь.

Когда закончился дождь, воздух в парке напитался запахом дыма. Справа, за деревьями, дворники жгли полежалые с зимы листья и прочий сор. Дым низко волочился по земле. Я заметила: дым без огня бывает, когда снова и снова пытаешься запалить промокшие листья.

И еще ко мне пришла такая мысль: выдуманный сюжет – это дым от костра, растворяется в воздухе, как только огонь возьмется за деталь, предназначенную к сожжению самой жизнью. Фантазии, иллюзии, дым, резь в глазах от этого дыма – все исчезнет, а вот тепло от костра и воспоминания, сложившиеся в памяти других людей из действительных наших дел, словно запах дыма на одежде, останутся обязательно, когда и тени наших фантазий и выдумок не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на жизнь? Почему?