Небесные амазонки

Предисловие.             



                Из истории создания и боевой деятельности
  женских авиаполков, созданных в 1941-1942 гг. под руководством Героя СССР               
                М.М.Расковой.



С первых дней Великой Отечественной войны многие девушки и женщины шли в военкоматы, требуя отправить их на фронт. Они хотели наравне с мужчинами, с оружием в руках, защищать свою Родину. Свои  письма, с просьбами помочь попасть в действующую армию, многие из  них направляли известному штурману, Герою СССР Марине Михайловне Расковой.
  Ее хорошо знала вся страна. Еще в 1937 году М.М. Раскова вместе со знаменитой летчицей В.С. Гризодубовой  совершила рекордный, по тому времени, перелет из Москвы в Актюбинск. В экипаже с другой известной летчицей П.Д. Осипенко,  М.М. Раскова, на летающей лодке МП-1, совершает беспосадочный перелет из Севастополя в Архангельск.
За этот перелет она награждается орденом Ленина. Вершиной ее штурманских успехов стало ее участие в беспосадочном перелете Москва-Дальний Восток в 1938 году, явившимся международным женским рекордом по дальности полета. На двухмоторном самолете « Родина», с убирающимися шасси, экипаж в составе командира В.С. Гризодубовой, второго пилота П.Д. Осипенко и штурмана-радиста М.М.Расковой  взлетели с подмосковного аэродрома и взяли курс на восток. Большая часть полета проходила  выше сплошной облачности (около 7000 метров) по всему маршруту.  Экипаж вынужден был использовать кислородные маски. Температура за бортом и внутри самолета  доходила до отметки -35 градусов. Питание радиоаппаратуры отказало, и большую часть полета связь с землей отсутствовала. Ориентация по радиомаякам стала невозможной. Выйдя на берег Охотского моря, в районе Тугурского залива севернее устья реки Амур, экипаж направил самолет по кратчайшему пути к намеченному аэродрому посадки - Комсомольск. Но горючего не хватило. Самолет шел на вынужденную посадку в тайге у реки Амгунь. На тридцатом часу полета моторы заглохли и, по приказу своего командира, М.М. Раскова покинула самолет на парашюте, так как конструкция кабины штурмана, в случае посадки на фюзеляж, не давала шансов на  спасение. М.М. Раскова  уцелела, шла по тайге и наконец встретилась со своим экипажем через 10 суток в районе озера Чигчигирское.
  За этот полет всем  трем девушкам было присвоено Высокое звание Героя СССР.
В октябре 1941 года М.М. Раскова вошла в правительство страны с ходатайством приступить к формированию женских боевых авиационных полков. Ее просьба была удовлетворена.
  8 октября 1941 года Народный Комиссар Обороны Союза ССР И.Сталин подписал приказ № 0099 « …О сформировании женских авиационных полков ВВС Красной Армии…». Руководство было возложено на М.М. Раскову.
   Недостатка в желающих не было. Группами и в одиночку к зданию ЦК ВЛКСМ в Москве, где работала мандатная комиссия по отбору девушек-добровольцев в авиачасть М.М.Расковой, шли девушки-пилоты ГВФ, летчицы аэроклубов, студентки, молодые работницы московских фабрик, учреждений и оборонных предприятий.
   16 октября 1941 года основной состав будущих женских авиаполков ( авиагруппа № 122) - выехал в город Энгельс на Волге для дальнейшего формирования и обучения.
   В Энгельсе в состав авиагруппы № 122 вошли  почти сто девушек-добровольцев из Саратова.
В начале 1942 года после ускоренной  подготовки были сформированы три женских авиаполка – истребительный (586-й) на самолетах Як-1, пикирующих бомбардировщиков ( 587-й) на самолетах Пе-2 ( первоначально на Су-2) и ночных бомбардировщиков (588-й) на самолетах У-2 ( в последствии По-2).
   К концу января 1942 года женский 586-й истребительный авиаполк , в составе двух эскадрилий и технического персонала ( всего 148 женщин), получил с Саратовского авиазавода 24 фронтовых истребителя Як-1.
  Учитывая, что в зимнее время взлет производился с заснеженных аэродромов, самолет Як-1 был оснащен лыжами. Самолет весом 2895 кг имел максимальную скорость 580 км/час, был вооружен 20-мм пушкой и двумя синхронными пулеметами калибра 7,62 мм. Была предусмотрена подвеска под крылом шести реактивных снарядов.
  Исполняющей обязанности командира полка по март 1942 года была Евгения Филипповна Прохорова,  в дальнейшем полк возглавила Тамара Александровна Казаринова, начальником штаба полка была назначена Александра Александровна Макунина, военным комиссаром – батальонный комиссар Ольга Павловна Куликова. С мая 1942 года женский 586-й истребительный авиаполк приступил к охране Саратовской зоны ПВО, базируясь, на аэродроме Анисовка, и войдя в состав 144 ИАД ПВО.
    Командиром женского 587-го бомбардировочного авиаполка стала Марина Михайловна Раскова; комиссаром – батальонный комиссар Лина Яковлевна Елисеева, начальником штаба – капитан Милица Александровна Казаринова. Полк комплектовался и проходил подготовку на одномоторном легком бомбардировщике Су-2. Закончил подготовку в апреле 1942 года. В июне 1942 года приступил к освоению нового самолета Пе-2, которое закончил 23 ноября 1942 года и 1 декабря 1942 года убыл на Северо-Западный фронт в состав 8 ВА.  К сожалению, командир полка майор М.М. Раскова, при выполнении полета по маршруту Арзамас-Саратов, попав в сложные метеоусловия, 4 января 1943 года погибла.
    Командиром  женского 588-го авиаполка ночных бомбардировщиков на самолетах У-2 (  последствии По-2)  была назначена Евдокия Давыдовна Бершанская, начальником штаба полка  Ирина Вячеславовна Ракобольская, комиссаром  батальонный комиссар Евдокия Яковлевна Рачкевич. В мае 1942 года полк вылетел на Южный фронт (115 человек – все девушки в возрасте, в основном, от17 до 22 лет)  и боевое крещение получил в районе Донбасса под Краснодоном.
   Войны без потерь не бывает. Участвуя в боях с врагом, несли потери и женские авиаполки. Пополнения шли трудно, поэтому в истребительный 586-й и бомбардировочный 587-й в ходе войны приходили мужчины,  только 588-й полк ночных бомбардировщиков до самого конца войны оставался чисто женским – мужчин в полку не было.
    За годы войны истребительный 586-й авиаполк прошел славный боевой путь. Встав на патрулирование в небе Саратова, полк до февраля 1943 года  не допустил ни одного прорыва вражеской авиации к охраняемым объектам. В сентябре 1942 года 8 экипажей 1-й эскадрильи полка под командованием Раисы Беляевой были переданы под Сталинград, а 24 сентября 1942 года летчица 586-го иап лейтенант В.Хомякова в ночном бою над Саратовом сбила немецкий бомбардировщик. Это была первая победа женского авиаполка и первый случай ночного воздушного боя летчицы.
   Смело сражались в воздухе Сталинграда девушки-летчицы 1-й эскадрильи. 
На боевом счету  летчиц: Р.Беляевой, Е. Будановой и Л.Литвяк  появились первые победы – сбитые самолеты врага. С февраля 1943 года (аэродром Придача под Воронежем) -586-й иап выполнял особо важные задания командования, обеспечивал безопасность переброски наземных войск Степного фронта и уничтожил при этом  7 - ю-88 и 3- ФВ-190.
  Во время  битвы на Курской дуге  полк участвовал в ожесточенных воздушных боях с аэродромов Касторное, Солнцево,  Курск-Восточный. Охраняемые объекты от налетов противника не пострадали.
   В ноябре 1943- марте 1944 года 586-й иап  базировался на аэродроме Жуляны в Киеве. Прикрывая переправы через Днепр, перехватывая воздушных разведчиков врага и штурмуя наземные войска противника окруженной Корсунь-Шевченковской группировки, летчики полка уничтожили 6 самолетов противника.      
  С марта  по сентябрь 1944 года с аэродрома Скоморохи (Житомир) полк прикрывал с воздуха движение воинских эшелонов  на участках: Житомир-Фастов, Житомир-Коростень, Житомир-Новоград-Волынский, Житомир-Горбаши, и Бердичев-2, сбив 3 самолета противника.
   С сентября 1944 по февраль 1945 года 586-й иап  обеспечивал прикрытие с воздуха шоссейных коммуникаций 2-го Украинского фронта, охрану железнодорожных узлов: Обходное, Пепелюхи, Гура-Каменка; мостов и переправ через р. Прут в районе Броништа и через р. Днестр в районе Каменка, Рыбница.
     С февраля 1945 до конца Великой Отечественной войны  586-й иап участвовал в боях за освобождение Венгрии.
     20 июля 1945 года (аэродром Цинкота, Будапешт) был демобилизован рядовой и сержантский состав  586-го иап,  а в ноябре 1945 года  ( эродром Яссы, Румыния) были демобилизованы и  офицеры-женщины.
    За годы войны в 586-м истребительном  авиаполку  происходили частые переформирования, полк стал смешанного состава.
    В полку: 1 Герой СССР (посмертно). Лидия Владимировна Литвяк (обстоятельства гибели 1.8.1943 года в воздушном бою над с. Мариновка Луганской области до конца не выяснены).
                1 Герой России (посмертно)  Екатерина Васильевна Буданова (погибла 19.7. 1943 года в воздушном бою над Донецком).
   

20 января 1943 года  587-й  Бомбардировочный  авиационный полк (БАП) вошел в состав 16 ВА и прибыл на Сталинградский фронт. 28 января 1943 года 587-й бап  выполнил первые боевые задания поддерживая бомбовыми ударами с воздуха наши войска,  ликвидирующие северную группировку немецко-фашистских войск под Сталинградом. В апреле и мае 1943 года  587-й бап, войдя в состав 4 ВА бомбил укрепления врага на «Голубой линии»  в районе Крымская, Неберджаевская, Верхний Адагум, Нижнее-Баканская, Молдаванская, Русское, Красное, Львовская и Киевская.
    Приказом Народного  комиссариата обороны СССР от 4 мая 1943 года в память о погибшем первом командире части полку было присвоено собственное наименование – 587-й бомбардировочный авиационный полк имени Героя Советского Союза Марины Расковой.
   С 19 июля 1943 года  по 20 июля 1944 года  587-й бап имени Марины Расковой содействует вводу в прорыв танковой группы на участке Сычи-Олешня (Орловско-Курская дуга). Полк участвует в Спас-Деменской, Ельнинской, Смоленской операциях, обеспечивает наступление наших войск на Витебском и Оршанском направлениях, содействует войскам Калининского фронта по прорыву полосы обороны противника на участке Клевцы-Сельцо в районе города Духовщина.
  Приказом НКО СССР от 23 сентября 1943 года 587-й БАП был переименован в 125-й гвардейский бомбардировочный авиационный полк имени Героя Советского Союза Марины Расковой. 
   На 3-м Белорусском фронте в период с 22 июня 1944 года  125-й гвардейский БАП им. Героя СССР Марины Расковой  поддерживает бомбовыми ударами с воздуха наши войска, прорывающие  долговременные, глубокоэшелонированные укрепления противника на участке Богушевск-Орша (Витебско-Оршанская операция), уничтожает подходящие резервы противника в районе населенного пункта Зембин ( Борисовская операция).
    За успешное содействие наземным войскам при форсировании реки Березины и при овладении городом Борисовом, Приказом Верховного Главнокомандующего от 10 июля 1944 года полку присвоено наименование – Борисовский.
   С 22 по 29 июля 1944 года полк, в составе 5ГБАК, содействовал войскам 1-го Прибалтийского фронта по уничтожению живой силы, танков и техники противника в районе Рокишкис, Обеляй и Вегеряй,  по прорыву глубокоэшелонированной полосы обороны противника  южнее Риги и в районе Бауски, а также по прорыву полосы обороны на Либавском направлении.
   С 1 января по 5 февраля 1945 года полк содействовал войскам 3-го Белорусского фронта по прорыву обороны противника в Восточной Пруссии ( Пилькаллен, Гумбиннен), а также уничтожал позиции артиллерии и живую силу противника на Курляндском полуострове в районе Скрунда-Приекуле.
   С 12 апреля по 1 мая 1945 года полк содействовал войскам 3-го Белорусского фронта в наступательной операции по окончательному разгрому войск противника в Восточной Пруссии, на Земландском полуострове, в районах Пиллау, Фиш-Хаузен, Гросс-Хайдекрус, Гросс-Блюментау, Нох-Хойзер, по фортам на косе Фриш-неруг.
   За образцовое выполнение заданий командования  и за овладение городом Интербург 19 февраля 1945 года полк был награжден орденом Кутузова 3-й степени.
   С 1 по 8 мая 1945 года полк содействовал войскам Ленинградского фронта по уничтожению окруженной группировки противника на Курляндском полуострове, бомбил военный порт Либава и скопления танков и живой силы противника в районе железнодорожного узла Илмая. Последний боевой вылет полк совершил 8 мая 1945 года на порт Либава.
  За образцовое выполнение заданий командования и за овладение городом и крепостью Пиллау, полк , Указом Верховного Совета СССР от 28 мая 1945 года был награжден орденом   Суворова 3-й степени.
  В период Великой Отечественной войны полк совершил 1134 боевых вылета, сбросив на врага 980 т бомб. В полку погибло 27 человек(15 женщин и 12 мужчин). Полк расформирован 28 февраля 1947 года.
  В полку 5 Героев СССР:  гв. ст. лейтенант Галина Ивановна Джунковская;
                гв. капитан           Мария  Ивановна Долина
                гв. капитан           Антонина Леонтьевна Зубкова
                гв. майор              Надежда Никифоровна Федутенко
                гв. капитан           Клавдия Яковлевна Фомичева
               1 Герой России:   гв. капитан          Валентина Флегонтовна Савицкая
                ( Кравченко).               

      Женский 588-й авиаполк ночных  бомбардировщиков вылетел на Южный фронт  22 мая 1942 года в составе  дух эскадрилий  (115 человек личного состава). Начав боевые действия под Краснодоном, полк с боями прошел с нашими отступающими войсками до предгорий Кавказа.
  Основным пунктом базирования полка, с 13 августа 1942 года и по 7 января 1943 года, стала станица Ассиновская. Именно отсюда полк совершал боевые вылеты, поддерживая наши наземные войска Закавказского фронта, оборонявшиеся по реке Терек и отражая атаки противника на город Малгобек. Здесь решалась судьба Кавказа, а если быть точными всего исхода летней компании в 1942 году. Бои шли у стен Сталинграда, противник рвался к нефтяным промыслам Грозного и Баку. На Кавказе в бой были брошены последние резервы нашей армии. В этих условиях, превосходства противника в воздухе, женский 588-й ночной бомбардировочный полк наносил ощутимые удары по врагу. В течение всей обороны Малгобека – Кавказского Сталинграда, полк совершил несколько тысяч боевых вылетов, не потеряв ни одного экипажа, несмотря на сильнейшее противодействие средств ПВО противника. Эти бои под Магобеком, Гизелью, Ардоном и другими населенным пунктами показали, что полк не просто вошел в строй, а стал лучшим полком в дивизии. За образцовое выполнение боевых заданий и проявленное при их выполнении мужество и героизм полку было присвоено звание «Гвардейского» - единственному в бомбардировочной дивизии. Враг также высоко «оценил» боевую работу полка назвав летчиц «ночными ведьмами». Наши наземные части с любовью стали называть летчиц полка «небесными созданиями». Такую высокую оценку из уст  мужчин, в то тяжелейшее время, девушкам-летчицам и техникам было получить не просто. Но они не только справились с боевыми заданиями, но показали на деле, что могут воевать не хуже мужчин, а порой  даже лучше. С февраля 1943 года полк стал именоваться женский 46-й гвардейский ночной бомбардировочный.    
В январе 1943 года Северокавказский фронт пошел в наступление. 588-й авиаполк ночных бомбардировщиков  принимал самое активное участие в разгроме отступавших войск противника: бомбил эшелоны, автоколонны, скопления войск.
   Самолеты летали, в основном, ночью, днем этот самолет можно было сбить из стрелкового оружия. Беря по 200-250 кг бомбового груза, каждый экипаж производил по 5-6 боевых вылетов в летнее время и 10-12 боевых вылетов в зимнее время. До конца 1944 года  экипажи летали без парашютов, на самолетах отсутствовала радиосвязь. Пулеметы ШКАС были установлены только в сентябре-октябре 1944 года. Ночным истребителям противника  экипаж мог противопоставить только свое умение – на малых высотах и минимальной скорости – уходить от преследования, используя рельеф местности. Как правило, полет длился около 1 часа. Самолеты вылетали и по одному и шли на цель. Интервал между вылетами составлял 5-6 минут. Бывало, что  в подбитых зенитным огнем противника  самолетах, девушки-летчицы заживо горели в воздухе на глазах у своих подруг, идущих за ними на ту же цель.
   В боях на Кубани над так называемой « Голубой линией» обороны противника  полк преумножил свою боевую славу гвардейцев. За успешное выполнение заданий командования в период боев за освобождение Кубани, Новороссийска, и Таманского полуострова 46-му Гвардейскому полку было присвоено наименование « Таманский». 
    С середины октября 1943 года до середины апреля 1944 года женский 46-й Гвардейский, Таманский полк ночных бомбардировщиков  летал на боевые задания через Керченский пролив. В перечень славных боевых дел полка вошли: поддержка с воздуха легендарного Эльтигенского десанта «Огненной земли»,  бомбардировки  позиций врага  в Крыму и Севастополе. На гвардейском знамени полка появился первый орден – Боевого Красного Знамени.
  Во второй половине мая 1944 года женский 46-й Гвардейский, Таманский авиаполк перебазируется в Белоруссию,  где  уничтожает вражеские окруженные группировки, возникшие в ходе стремительного наступления наших войск по осуществлению операции « Багратион».   
   С сентября 1944 года  женский 46-й Гвардейский, Таманский авиаполк, вместе с нашими наступающими войсками, начинает боевые действия  по освобождению Польши, а 14 января 1945 года  женский авиаполк – единственный из всей 4ВА, из-за сложных метеоусловий,  сумел поддержать своими бомбовыми ударами начавшееся досрочное наступление  наших войск. Вместе с атакующими нашими войсками женский 46-й Гвардейский, Таманский авиаполк прошел с боями Восточную Пруссию, Померанию и Германию. Свои завершающие удары «Крылатая гвардия» наносила по войскам противника в Данциге, Гдыне, Штеттине, Свинемюнде. Орден Суворова 3-й степени на знамени полка был наградой за успешные боевые вылеты.
  За три года непрерывных боев полк никогда не уходил на переформирование, совершил более 24000 боевых вылетов и сбросил на позиции врага более 3 000 000 кг бомбового груза. За годы войны в полку погибли 32 девушки. В полку 23 Героев СССР, 2 Героя России и 1 Герой Республики Казахстан.
               
Герои СССР:           1. Гв. ст. лейтенант    Аронова Раиса Ермолаевна    960 боевых вылетов
                2. Гв. ст. лейтенант    Белик Вера Лукьяновна (Посмертно)  813 б.в.
                3. Гв. ст. лейтенант  Гашева Руфина Сергеевна                848 б.в.       
                4. Гв. ст. лейтенант  Гельман Полина Владимировна          860 б.в.
                5. Гв. ст. лейтенант  Жигуленко Евгения Андреевна           968  б.в.
                6. Гв. ст. лейтенант  Макарова Татьяна Петровна ( посмертно) 628 б.в.
                7. Гв. ст. лейтенант  Меклин Наталья  Федоровна               980 б.в.
                8. Гв. капитан           Никулина Евдокия Андреевна             760 б.в.
                9. Гв. лейтенант       Носаль Евдокия Ивановна (посмертно) 354 б.в.
                10. Гв. ст. лейтенант  Парфенова Зоя Ивановна                680 б.в.
                11. Гв. ст. лейтенант  Пасько Евдокия Борисовна                790 б.в.
                12. Гв. капитан           Попова Надежда Васильевна               852 б.в.
                13. Гв. ст. лейтенант  Распопова Нина Максимовна              805 б.в.
                14. Гв. капитан           Розанова Лариса Николаевна               793 б.в.
                15. Гв. лейтенант       Руднева Евгения Максимовна ( посмертно) 645 б.в.
                16. Гв. ст. лейтенант  Рябова Екатерина Васильевна              890 б.в.
                17. Гв. капитан    Санфирова Ольга Александровна ( посмертно) 630 б.в.               
                18. Гв. ст. лейтенант  Себрова Ирина Федоровна                1004 б.в.
                19. Гв. капитан           Смирнова  Мария Васильевна               950 б.в.
                20. Гв. ст. лейтенант  Сыртланова Магуба Гусейновна           782 б.в.
                21. Гв. ст. лейтенант  Ульяненко Нина Захаровна                915 б.в.
                22. Гв. ст. лейтенант  Худякова Антонина Федоровна             926 б.в.
                23. Гв. капитан           Чечнева Марина Павловна                810 б.в.

Герои России:       1. Гв. ст. лейтенант   Акимова Александра Федоровна           680 б.в.
                2. Гв. ст. лейтенант     Сумарокова Татьяна Николаевна         725 б.в.


Герой Республики Казахстан – Гв. ст. лейтенант Доспанова Хиуаз               
               

Прошло 70 лет с момента окончания   Великой Отечественной Войны. Многих женщин авиаторов уже нет в живых, а тем,  кто еще жив, уже по 90 и более лет. Но и сейчас, когда ночами во сне они снова видят огненный столб от догорающего самолета, их особенно остро пронизывает чувство: этого не должно больше быть! Они хотят, чтобы их дети и внуки никогда не видели, как горят их друзья в самолетах и танках, никогда не задыхались в горящих городах, чтобы земля для всех оставалась зеленой, прекрасной, мирной… Но, для этого нельзя забывать о том, что было!
               
                Анатолий Пляц



« НЕБЕСНЫЕ    АМАЗОНКИ »

От автора

                В октябре  1941 года известная штурман Герой СССР майор Марина Михайловна Раскова сформировала в Москве женскую авиагруппу (№122) из женщин-авиаторов и девушек-добровольцев. Эта авиагруппа была направлена в город Энгельс, где
был проведён дополнительный набор девушек-добровольцев. За шесть месяцев учёбы девушки прошли трёхгодичный курс обучения по различным лётным и лётно-техническим специальностям и были распределены в формировавшиеся три женских авиаполка: истребительный (586-й), бомбардировочный (587-й) и ночных бомбардировщиков (588-й).
     Этот роман о том,  как  сражались, погибали и побеждали  девушки-воины одного из этих полков – ночных бомбардировщиков.
Полк начал боевую работу на Донбассе в конце мая 1942года, с боями прошёл до предгорий Кавказа, а затем, вместе с наступающими нашими войсками, через Кубань, Крым, Белоруссию, Польшу, Восточную Пруссию дошел до Германии и окончил войну севернее Берлина. 
    Всю войну полк оставался чисто женским, мужчин в нём не было.
Прочитав этот роман, вы узнаете о том, как простые девушки становились героями. Враги  называли их «ночными ведьмами». Наши наземные войска ласково прозвали их «сестричками». Полк стал гвардейским (46-м), получил почётное наименование Таманский, был награждён орденами Боевого Красного Знамени и Суворова III – й степени. В полку 23 Героя СССР ( 5 посмертно) 2 Героя России 1 Герой Республики Казахстан. За весь период войны 32 девушки погибли, но ни одна не попала в плен. 
  Прошло много лет после окончания войны, подвиги героев остаются в легендах и былях, передаваемых из поколения в поколение. Многое стирается в памяти, но остаётся благодарность потомков тем, кто не щадя своей  жизни боролся  за свободу и независимость нашей Родины.   

               

Последний день мира

Дверь одной из комнат студенческого общежития Московского авиационного института с шумом открылась и в комнату вбежала темноволосая девушка с портфелем в руке. На её лице сияла радостная улыбка; - сдан последний в сессию экзамен - сопромат. С порога она бросила портфель на свою койку и закружилась по комнате. В комнате кроме неё никого не было. Суббота 21 июня 1941 года. Все девчата разъехались по своим делам, и не с кем было поделиться своей радостью.
   Рая Аронова, а именно так звали девушку, сбегала в близлежащий продуктовый магазин купила пять порций сливочного мороженого (по числу сданных в сессию экзаменов) и бутылочку лимонада.
   Пять вафельных стаканчиков и сладкий шипящий напиток быстро исчезли и Рая довольная прилегла на свою кровать. Пережитые волнения и бессонная ночь перед последним экзаменом незаметно сморили её, и она уснула. Она в родном Саратове, ей шестнадцать лет, в руках газета с портретами женщин-героинь: Валентины Гризодубовой, Полины Осипенко и Марины Расковой.  Они совершили перелёт из Москвы на дальний восток на самолёте Родина. Родина, это понятие в сознании объединяло все то святое, что было в её душе: мама, родной город, красавица Волга, товарищи по школе и синее небо над головой. Она часто видела в небе небольшие самолёты, которые кружились над полем городского аэроклуба. Мечта, стать лётчицей, поселилась в её сердце после того, как она прочитала в газете о подвиге прославленных лётчиц. " А я смогла бы научиться летать на самолёте?"- всё чаще задавала она себе этот вопрос.
   Письмо с просьбой о приёме в военное лётное училище отправляла с надеждой, что ей не откажут, но ... увы. Пришел ответ: "Женщины в данное время в военные лётные училища не принимаются".
   Мечта так и оставалась мечтой, а время шло. Парни из её класса поступали в Саратовский институт механизации сельского хозяйства, подала документы и Рая.
Кипучая институтская жизнь, как бурлящий поток, сразу захватила её. Новые друзья, интересные дела - но однажды... объявление на стене -"Саратовский аэроклуб производит набор..."
   В кабинет начальника учебной части аэроклуба Рая не вошла, а влетела, как на крыльях. Заявление о приёме легло на стол.  " Летать хотите?" - с усмешкой спросил он девушку. "Мечтаю стать пилотом!"- на одном дыхании выпалила Рая. "А сможете?"- всё с той же улыбочкой  спросил начальник учебной части. " Я приложу все силы"- ответила девушка. "Ну, что ж попробуйте, желаю успеха!".
Медкомиссия.   " Сделайте пятнадцать приседаний!" - попросил пожилой врач в белом халате. Рая в быстром темпе выполнила упражнения. Доктор спокойно взял её руку, достал секундомер и "...-Нет, дорогуша, с таким пульсом не то что летать, а даже думать об авиации забудьте - 140 ударов в минуту...нет, нет и нет!".
    Удача опять отвернулась от неё. Так часто бывало в её жизни, что с первого раза не удавалось добиться того, что хотела, будто судьба давала ей возможность ещё раз проверить правильность принятых решений.
    В спортивном тире Рая училась стрельбе из винтовки, но первый же выстрел - пуля в потолок, сыплющаяся штукатурка, позор... " Всё равно научусь стрелять!".
А через три месяца ей уже вручали значок "Ворошиловский стрелок". Тогда она сказала себе: "Если решение принято, добейся его осуществления и не сворачивай с намеченного пути".
    Две недели жители её улицы с интересом наблюдали, как Рая проводила утренние пробежки. Дома обливалась холодной водой - укрепляла здоровье.
На повторной медкомиссии признали её "годной". Пульс от счастья опять подскочил до предельных величин, но это уже было потом, а теперь...
    Картины жизни пролетали одна за другой. Учёба в институте, занятия в аэроклубе, стрельбы в стрелковом кружке, а вечером хоровой кружок, институтские вечера, иногда походы в кино. На всё хватало времени - мама смотрела на неё и радовалась; " Пусть она будет счастлива".
    Весна самое радостное время года. Начало новой жизни и исполнение новых желаний.
Первый взлёт, как и первая любовь, остаются в памяти на всю жизнь. Яркое солнце, голубое небо, первая весенняя зелень лётного поля. Зелёный У-2 подготовлен к полётам. В стройной шеренге десять курсантов. Девять парней и одна девушка. Инструктор внимательно посмотрел на них и  неожиданно предложил:
- Я думаю, что первой  полёт должна совершить единственная в нашей группе девушка.
- Воронина, в кабину!
Вот оно небо! Я лечу в синеве. Внизу под крылом Волга, она широкой блестящей лентой уходит к горизонту. Справа мой город. Он в лёгком тумане. Лучи солнца совсем недавно коснулись крыш его домов. Слева за рекой ровные бескрайние степи. Насколько хватает взгляда - простор и свет. Лечу как птица.
    Самолёт разворачивается и со снижением идёт к земле. Управление пока, к сожалению, не в её руках, посадка.
- Следующий -  курсант Ломакин - скомандовал инструктор.
Рая мало, что поняла во время первого ознакомительного вылета, но чувство радости и свободного полёта осталось в памяти навсегда.
Она вылезла из кабины, сошла по трапу крыла на землю, парни звена торжественно поздравили её с первым вылетом и преподнесли небольшой букет полевых цветов.
    Картины памяти мелькали, сменяя одна другую. Актовый зал института в Саратове. Студенты и преподаватели собрались, чтобы выдвинуть кандидата в областной Совет депутатов трудящихся. На трибуну поднялся Василий Кузьмин. Он был старше многих студентов, имел опыт работы в советских и партийных органах.
- Предлагаю выдвинуть кандидатом в депутаты студентку Аронову.
Рая не поверила своим ушам. Вот так, с бухты-барахты, не предупредив. "Почему меня? За какие заслуги? Меня девчонку, еще ничего выдающегося не успевшую сделать".
    Дальше, как в тумане, трибуна, биография:
" ...Родилась в1920 году, в Саратове, в комсомоле с 1936 года, в 1938 году окончила школу, поступила в институт и в аэроклуб, вот и вся биография".
Картинка детства всплыла из памяти. Отец, Рая сидит у него на коленях, руками трогает награды на груди отца - георгиевские кресты. Откуда-то из глубины звучит голос отца, его рассказы о первой мировой войне.  Потом темнота, отец уехал и пропал. Никто не знал, что с ним произошло.
    Мама работала прачкой, стирала бельё чужим людям, потом работала маляром, и это дало возможность Рае учиться.
Дед по материнской линии - Василий Николаевич – рассказывал, как его искала царская полиция за участие в революции 1905 года. Поймали и посадили в Саратовскую тюрьму, там он и умер от чахотки.
Но обо всём этом она не стала говорить на собрании, ответила на вопрос о родителях коротко , но ясно: " - Отца  нет, а мама работает на вагоноремонтном заводе".
   Депутатские обязанности не доставляли большого удовлетворения, не её это было дело - небо звало всё сильнее, но как дальше осуществлять мечту о полёте? - " Нет, я должна посвятить свою жизнь авиации!". Решение принято, и дело оставалось за "малым" - перевестись в Москву, в Авиационный институт на моторный факультет, ведь главное это мотор - сердце самолёта. Мечта победила Рая, в Москве.
    Простой девушке из "провинции", ей хотелось сразу посмотреть всё: театры, музеи сам город Москву, но скудного студенческого бюджета хватало только на самый минимум - один раз в месяц  билет на "галёрку" в Большой театр. Картины театральных постановок молниеносно промелькнули в памяти и исчезли, уступив место серым будничным воспоминаниям о дополнительных заработках, чтобы кормиться и жить.
    Занятия в институте, а вечером работа за чертёжной доской, и так день за днём. " Устала, а может быть бросить всё это к чёрту, уехать в Саратов и спокойно жить без авиации? – Нет, это будет катастрофой для мечты, а этого допустить нельзя!".
     Рая спокойно уснула и встала только утром, а наутро была Война!

Дуся Носаль под Брестом

Ранним утром  22 июня 1941 года , жители городка Н-ска были разбужены гулом летящих высоко в небе самолётов. Свист падающих авиабомб, грохот взрывов, разрушенные  дома и гибель людей – так началась для них война.
   К ней готовились, о её неизбежности  догадывались, но всё равно она пришла неожиданно.
 На окраине городка Н-ска был небольшой военный аэродром. После налёта на нём горели самолёты и метались в разных направлениях люди, только несколько истребителей смогли подняться в небо и вели воздушный бой с самолётами противника – истребителями прикрытия фашистских бомбардировщиков.
 В разбитое взрывной волной окно высунулся мужчина  и, обращаясь к кому-то в комнате, крикнул:
-  Это военная провокация, я уверен!
В комнате молодая  беременная женщина быстро одевалась. Встав с постели и приводя себя в порядок после сна, она ответила мужу:
- Нет, Грицко, это не провокация, это - война!
 Одевая  военную полевую лётную форму лейтенанта ВВС, Грицко старался быть спокойным, но случившееся не укладывалось в его сознании.
Со стороны аэродрома были слышны взрывы, горели склады.
" Это уже у вас", – произнесла женщина, подойдя к окну.
" Пошли, Дуся, как договаривались – сейчас приедет Михалыч, он подвезёт тебя на вокзал, ты спокойно поезжай к своим, под Запорожье, а я тут побуду и сообщу тебе, что и как дальше будет. Главное – береги себя",- убеждал жену Грицко.
  Из дома  они вышли как раз в тот момент,  когда с шумом подкатила «Эмка». Грицко помог Дусе сесть в машину, положил рядом с ней на заднее сиденье  чемоданчик, а сам уселся на переднее сиденье, рядом с шофёром, в военной форме в звании старшины.
" Трогай, Михалыч!" -  обратился Грицко к водителю: "– как у нас на аэродроме?
- "Не знаю, я прямо из дома, товарищ старший лейтенант, видел, только, как кто-то из наших таранил фашистский самолёт, видимо боекомплект израсходовал. Наш лётчик выбросился с парашютом, а немец так камнем в землю и вошёл".
 Машина покатила по улицам городка.

 Н-ск находился недалеко от Бреста. 22 июня 1941 года на его аэродроме базировался один из истребительных полков.  Большую часть наших самолётов фашистская авиация смогла уничтожить на земле, но оставшиеся целыми поднялись в воздух и вели неравный воздушный бой.   

Машина остановилась на перекрёстке. Грицко повернулся к жене и попросил ещё раз:
; Дуся, как доберешься до своих, сразу дай знать, номер почты ты знаешь. Главное, - береги себя, будь осторожнее.
; Грицко, а как же ты?
; За меня не беспокойся, скоро всё разъясниться, думаю, что это ненадолго.
Он  вышел из машины, открыл заднюю дверцу, обнял женщину, поцеловал  и побежал  в сторону окраины городка по улице наполненной беженцами.

По улицам с котомками и чемоданами уже шли люди. Никто не мог  понять, что произошло, почему бомбили аэродром и теперь рвутся боеприпасы на аэродромных складах, откуда по небу летят самолеты с черными крестами, ведь у нас с Германией мирный договор!

Машина покатила дальше. По пути всё чаще попадались  колонны солдат и машины с сидящими в них бойцами. Все двигались в сторону Бреста.
" Тебе ещё долго носить, милая?" -спросил Дусю водитель.   
; Недели две.
; "Успеешь доехать до родных, а там помогут".

Небольшой железнодорожный вокзал Н-ского городка был переполнен беженцами. Все старались попасть в вагоны стоящего поезда.
Машина с Дусей въезжала на привокзальную площадь, когда начался налёт. Звук моторов приближающихся бомбардировщиков заставил всех, кто находился вокруг здания вокзала, разбегаться в разные стороны. Шофёр остановил машину, приоткрыл дверцу, посмотрел вверх.
Услыхав звук пикирующего для бомбометания немецкого самолёта, он быстро вылез из машины, подбежал к задней дверце и открыл её:
; Давай, дочка, быстрей вылезай, бомбить будут нас.
Дуся и шофёр побежали по улице к ближайшему дому.
 Сзади, прямо у машины, взорвалась одна из авиабомб,  сброшенных с немецкого самолёта. От взрыва машина перевернулась и загорелась. Дуся и шофёр упали на землю сбитые с ног взрывной волной.

Когда пыль от взрыва рассеялась, Дуся попыталась подняться, поддерживая живот рукой, и попросила шофёра, лежащего рядом:
;  Михалыч, помогите подняться…
В ответ – молчание.
Вдруг она заметила струйку крови из отверстия на затылке шофёра. Приложила руку ко рту, но не закричала, а смотрела отрешенно на убитого водителя.

Она понимала, что всё происходящее вокруг не провокация, как убеждал  муж Грицко, это – война. Ворвалась она  в её жизнь с рассветом сегодняшнего дня  и, наверное, надолго.

Из оцепенения её вывел голос женщины:
; Тебе помочь, милая?
Рядом с ней стояла сухонькая старушка с испуганными серыми глазами и трясущимися слегка руками.
Дуся  смотрела на неё и не отвечала. От боли в животе она начала терять сознание; - начались преждевременные роды.
Старушка подозвала, женщину, пробегавшую рядом:
; Помогите, пожалуйста, здесь беременная.
Вдвоём они помогли Дусе подняться с земли и повели её куда-то в дом.

Дуся очнулась в маленькой комнатке. Рядом с кроватью, на которой она лежала, стоял небольшой столик. Женщина в белом халате налила в стакан воду из графина, и подала Дусе:
; Ушиблась сильно?
; Не знаю.
Всё вокруг ей казалось сном. Комната плыла куда-то, она попыталась поставить стакан на столик вытянула руку и снова потеряла сознание.

Сколько прошло времени и что было с ней, она не помнила.
 Очнулась она в той же комнатке. На кровати рядом с ней лежал завернутый в пелёнку  новорожденный ребенок. Ребёнок спал.
Дуся попробовала привстать. Спеленованый ребёнок начал шевелиться и заплакал.
Она взяла плачущего младенца  на руки.
 Вошла женщина врач:
 ; Как себя чувствуете, мамаша?
Дуся, посмотрела на врача, потом на младенца, продолжающего плакать, молчала. По щекам её текли первые материнские слёзы счастья.
" Не беспокойтесь, сейчас мы его покормим", – успокоила врач, помогая Дусе с младенцем.
; А чем?
; Ну, конечно, пока донорским молоком, у нас тут сцеживаются, голодными никто не  будет!
Врач улыбнулась и вышла из комнатки.
Дуся смотрела на плачущего младенца и в глазах у неё появились первые искорки радости.

Вошла медсестра, держа в руке бутылочку с соской:
; Проголодался, богатырь?
Подала бутылочку Дусе:
; Дайте ему поесть, мамаша, только не поднимайте высоко бутылочку, а то начнет захлёбываться.
Дуся машинально выполняла все указания медсестры, ребенок жадно сосал, содержимое бутылочки быстро исчезало.

В комнатку к Дусе вошла женщина врач с журналом для записей и карандашом в руке:
; Надо записать вас, мамаша, так как доставили вас без документов.
Роды прошли нормально, мальчик весит 4 100, богатырь.
Раскрыла  журнал:
; Как вас зовут?
; Евдокия Носаль.
; Откуда вы прибыли?
; Эвакуировались из Н-ска, мой муж – лётчик, остался в своей части, а я ехала к своим родителям.
Врач с грустью сообщила ей, что водитель машины погиб при бомбежке, а её доставили в больницу двое мужчин и женщина.
- Вспомните, где были ваши документы в момент бомбёжки?
; Они были в маленьком чемоданчике, который был в машине рядом со мной.
Врач оставила графу «документ» без записи:
; Хорошо, я попрошу кого-нибудь, может быть помогут отыскать ваши вещи. Там  на дороге многие погибли.
; Доктор, вы мне можете объяснить, что происходит? – Спросила Дуся, кладя успокоившегося  после кормления младенца.
; Радио у нас нет, но все говорят – война!
Дуся молча посмотрела на доктора  потом на сына.

 Это страшное слово-война, словно огнём обожгло её душу, она ещё не знала, что будет делать, но одно было ясно, теперь она должна думать не только о себе, но и об этой крошке, мирно спавшей около груди.

Звук пикирующего бомбардировщика  разорвал тишину комнатки. Взрыв. Темнота.

Развалины больницы ещё дымились. Несколько человек в белых халатах и мужчины в военной форме  разбирали завалы.
Под большим обломком стены послышались стоны. Все подбежали и с большим трудом подняли кусок стены лежащий под углом  к полу бывшей палаты. Засыпанная битым кирпичом и остатками обрушившегося потолка, вся  окровавленная  лежала женщина. Как только её вынули, стена рухнула. Женщину отнесли на руках из развалин, она была жива.

Сколько прошло времени с момента её спасения, Дуся не помнила, очнулась она на кровати в доме. Голова и рука её были в бинтах, ребенка рядом не было.
Ещё не понимая, что произошло и где она,  Дуся тихим голосом прошептала:
; Где мой сын?
Никто не ответил; в комнате никого не было.
Она с трудом поднялась с кровати, качаясь из стороны в сторону, вышла в коридор и затем на улицу. Яркое солнце заставило её на секунду закрыть глаза. Шатаясь, она пошла по улице. Увидав дымящиеся развалины, она упала на колени и начала руками разгребать битый кирпич. Подбежали женщины, подняли её с земли.
Она поняла, что произошло, и без слез, глядя в пустоту, глухо произнесла:
;   Я не хочу жить!

Пыльная  просёлочная дорога была вся забита беженцами. Машины двигались медленно. Над всем этим стояло облако пыли. «Полуторка», в кузове которой на досках сидели женщины и дети, двигалась, в общем потоке, на восток. Спиной к кабине водителя  с маленьким чемоданчиком на коленях сидела Дуся. Взгляд её ничего не выражал, кроме тоски. 
В небе послышался звук моторов. Машина остановилась вместе со всей колонной, с кузовов начали спрыгивать люди и прятаться в придорожных кустах.
Раздался чей-то крик:
; Воздух!
Все, кто находился в кузове, спрыгивали и бежали, падая на землю.   
Дуся  осталась в кузове одна.
 Взрывы авиабомб. Горящие и перевернутые грузовики, крики раненых, разорванные тела убитых – всё смешалось в один протяжный гул…  только машина, в кузове которой неподвижно сидела Дуся, осталась цела. В руке она крепко держала свой чемоданчик.
Когда бомбёжка закончилась, оставшиеся в живых стали помогать раненым, уносили убитых.
К машине подошёл водитель и, глядя на Дусю, задумчиво произнёс:
; В рубашке ты родилась.
Дуся молча смотрела на дорогу, на горящие машины.

Судьба ещё раз отвела от неё смерть. Вместе с потоком беженцев она всё дальше ехала и шла на восток,  а за ней по пятам шла война.


На дальних подступах к Москве

Был жаркий августовский день. Недалеко от одной из деревень Брянской области, в поле, молодые девушки, студентки МАИ,  рыли оборонительные сооружения. В глубокой яме, стоя по щиколотку в холодной  жиже, выкидывала лопатой на поверхность глину высокая темноволосая девушка. Её подруги копали и перебрасывали землю по всей трассе строительства оборонительного рубежа.
   Из Москвы многие студентки выехали налегке, в одном платье и туфельках, в руках только портфель со сменой белья и умывальными принадлежностями - много ли нужно вещей на две недели. Но вместо двух недель им пришлось пробыть на работах больше двух месяцев. Группа девушек из МАИ специализировалась на рытье противотанковых рвов. Своя обувь быстро износилась и девушки ходили босиком. На всю бригаду выдали только одну пару мужских ботинок - грубых, больших. Их надевали только те, у кого появились раны на ногах.
Сводки о положении на фронтах доходили до студенток с опозданием. Чувствовалось, что фронт всё время откатывается в глубь страны.
   Раньше, до войны, Рая Аронова, да и многие другие молодые люди, редко задумывались о судьбе Родины, Мира. Всё казалось твёрдым, незыблемым. Про войну знали только из книг и кинокартин, а теперь пришлось познавать на деле её суровые законы. Мысль о том, что враг может дойти до Москвы, даже не приходила ей в голову. Законы жизни страны казались такими же незыблемыми, как законы Вселенной.
   По дороге на восток, мимо работающих студенток, проходили беженцы, гнали скот,  двигались пешим порядком и на машинах воинские части.
   Целых два месяца в жару и непогоду, под дождем и палящим солнцем девушки-студентки из  Москвы рыли окопы, ячейки для пулемётов, противотанковые рвы. Работали от восхода до заката солнца. Проходящие мимо военные с удивлением смотрели на них, недоумевая,- зачем они здесь всё это роют. А  девушки  с грустью смотрели им в след не понимая,- почему войска отступают.
Девушка в яме отставила в сторону свою  лопату и попросила подругу помочь вылезти на верх:
; Галя, подай руку, пальцы совсем не сгибаются и ноги заледенели.
Подруга подала ей руку и помогла выбраться.
; Воронина, ты у нас самая высокая, потому  тебе и докапывать, кроме тебя, Рая, с такой глубины никто землю не выбросит, так уж ты прости нас низкорослых,- с улыбкой произнесла Галя.
Рая Аронова, снимая резиновые сапожки и передавая их подруге, подставила красные как у гуся ноги солнечным лучам:
; Никогда не думала, что в жару будет так холодно.   

Вдоль трассы строительства, временами останавливаясь, медленно катилась повозка с бочкой и  запряжённой в неё серой лошадью. В большой деревянной бочке была  вода для питья. На повозке никого не было, лошадь сама всё знала, когда и где остановиться.

Кто-то из девушек радостно воскликнул:
; Девочки, смотрите, Ласточка пришла! Наконец-то!

Одна из девушек протянула лошади кусочек сахара. Ласточка съела  лакомство и благодарно кивнула головой. 
; Оля, ты прямо, как дрессировщица,- заметила Рая.
К бочке по очереди подходили уставшие девушки. Они жадно пили воду, и ласкали  лошадь.
Напившись воды, они отходили на свои места,  брали в руки  лопаты и продолжали работать. Лошадь потащила бочку дальше вдоль трассы.

Звук  мотора самолёта заставил всех насторожиться и прекратить работу. Студентки подняли головы и старались разглядеть в небе, чей это самолёт наш или немецкий.

Кто-то из девушек крикнул:
; Немец, расходись!

Бросив лопаты, все кинулись врассыпную, кто  куда,  падая на землю.
Немецкий истребитель, бреющим , прошел вдоль трассы не производя выстрелов и не сбрасывая бомб.

 Галя Докутович, встала с земли и со злобой погрозила кулаком в сторону улетевшего самолёта:
 ; Пугает, проклятый - порезвиться захотел, гад!
Громко и визгливо заржала Ласточка, перепуганная рёвом мотора. Став на дыбы, она дико озиралась, мотала головой и вдруг бросилась вскачь по полю. Бочка подскакивала на неровностях, расплёскивая  воду, и свалилась с повозки. Лошадь с пустой повозкой понеслась дальше.

Немецкий истребитель неожиданно вывалился из облаков и дал две очереди.

Девушки прижались к земле. Самолёт улетел, а когда все встали, на поле неподвижно лежала Ласточка.

;  Олю убили! – крик одной из девушек заставил всех вздрогнуть.
 На земле лежала студентка. Длинная темная коса свисала с плеча, под косой на затылке растекалось кровавое пятно, - пуля попала ей прямо в голову.
Девушки перевернули Олю на спину, сложили руки на груди и прикрыли её бледное лицо косынкой.

Галя   тяжело вздохнула, постояла. Губы у неё дрожали. Тихим голосом она произнесла, ни к кому не обращаясь:
; Я пойду туда…
Она  пошла в поле, где одиноко лежала Ласточка. 
Ей надо было немного побыть одной, но она не хотела, чтобы её слёзы, как проявление слабости, увидели подруги.

На следующее утро к работающим  на трассе девушкам подъехала камуфлированная «Эмка», из неё вышел военный:
; Кто у вас старший? – спросил он, подойдя к студенткам.
Галя указала на  бригадира, девушку с блокнотом, шедшую к прибывшему автомобилю.
 ; Работы срочно прекратить, к ночи необходимо прибыть на станцию, до которой …пятьдесят километров, немцы прорвали фронт. Если не успеете, рискуете остаться в окружении – приказал военный, глядя на наручные часы.

Надвигались вечерние сумерки. Пыльная дорога, по которой длинной цепочкой шли  девушки, жёлтой лентой пролегала по полям. Галя прихрамывала, обессилив, она попросила Раю:
; Больше не могу. Иди Рая, а я посижу, отошла в сторону и присела на обочине.
; Ты с ума сошла, Галка? Оставить тебя одну в поле? Вставай, я помогу, до станции осталось немного.
; Нет больше сил, передохну несколько минут и догоню.
; Неправда, ты же сильная, поднимайся, давай твой узелок, ну, пошагали!

Рая старалась говорить всё как можно решительнее, хотя у самой минуту назад было такое же желание,- сесть и не вставать.

Уже глубокой ночью они добрались до небольшой станции. У колодца столпились девушки. Все жадно пили воду из ведра, черпая металлическими кружками.
Рая  с улыбкой подала  Гале кружку с водой:
; Вот мы и дома.
Галя  выпив воду, с иронией ответила:
; Не проспите, девочки, завтра к 9.00 в институт.
Несмотря на страшную усталость, на лицах девчат появились улыбки.
 
Каменное здание железнодорожного вокзала было уже не раз подвергнуто бомбёжкам.
Стёкла были выбиты, перрон полуразрушен.  Эшелона не было.
Девушки вошли внутрь здания, переполненного спящими людьми. Лежали всюду: на скамьях, под скамьями, на полу. Ступить было некуда.

Дежурный по станции, в форме и со свернутым флажком под мышкой, посоветовал девушкам:
; Поднимайтесь на чердак, больше некуда.

Вновь прибывшие из последних сил поднялись на верх по узкой лестнице, и пристроились кто, где смог. Через несколько минут все уже спали мёртвым сном.

Рая и Галя легли на мелкий шлак чердачного пола и тут же заснули, прижавшись, друг к другу.

Взрыв авиабомбы заставил содрогнуться всё здание железнодорожного вокзала. Со звоном упали осколки разбитого чердачного окна. Некоторые девушки вскочили на ноги.
Второй, третий -  взрывы следовали один за другим. Здание вокзала дрожало готовое вот-вот развалиться по частям. Звук пикирующего самолета. Взрыв. Зарево начавшегося пожара на станции. Крики. Началась паника.
Рая приподнялась, пыталась понять, что происходит, а Галя продолжала спать мёртвым сном, повернувшись на другой бок.
Немецкие самолёты бомбили станцию. Чердак при бомбежке – ненадежное убежище. Но усталость была сильнее страха смерти – на чердаке никто не сдвинулся с места.
Утром подали эшелон. Паровоз, попыхивая паром, издал протяжный гудок. Девушки разместились в пассажирских вагонах на всех полках до потолка.
Поезд тронулся, колеса убаюкивая, застучали на стыках рельс. Все снова улеглись спать.
Время от времени снаружи слышались разрывы авиабомб. Поезд иногда замедлял ход, но никто не обращал на это никакого внимания. Все спали.
Рая проснулась от резкого толчка. Поезд внезапно остановился. Как выяснилось, их эшелон подвергся налёту немецкой авиации, бомбы не попали в вагоны, но рельсы впереди были повреждены. Поездная бригада в течение нескольких часов восстанавливала путь. Наконец под вечер эшелон снова двинулся к Москве.         
Следующим утром поезд со студентками прибыл в Москву. Площадь перед зданием вокзала была наполнена людьми. Оборванные, грязные, загорелые девушки устало шли все вместе, неслышно ступая по мостовой босыми ногами. Москвичи останавливались, сочувственно глядели на вереницу девчат, сокрушенно качая головами.
Чей-то голос из толпы москвичей прокомментировал:
; Беженцы, наверное. Откуда их столько, и все девушки?
Девушки смеялись в ответ.
Галя , выспавшаяся, довольная и жизнерадостная, ещё раз напутственно заявила:
; Не проспите, девочки, завтра в 9.00 в институте, как всегда.
Все с улыбками расходились в разные стороны.


В аэроклубе Мячково

Это был обычный осенний день - 2 октября 1941 года. Уже три месяца шла война и все  с тревогой  ждали любых сообщений с фронтов.
  На поле небольшого подмосковного аэродрома  шла обычная лётная работа. Взлетали, приземлялись, выполняли различные фигуры пилотажа в воздухе самолёты У-2. Вокруг аэродрома протянулись траншеи, окопы и проволочные заграждения – фронт подходил всё ближе к Москве.  Гул моторов в воздухе и на земле говорил о том, что всё было подчинено одному - полётам.
 Подмосковный аэроклуб Мячково находился в нескольких десятках километров к востоку от Москвы.
В конце сентября 1941 года бои уже шли на подступах к Москве, но приказа об эвакуации ВАШПО (Военной авиационной школы первоначального обучения)  не было, и учеба не прекращалась.
    Из приземлившегося самолёта вылез курсант – молодой светловолосый парень в лётном комбинезоне, из второй кабины самолёта - высокая девушка с недовольным выражением на  лице.
К самолёту подошел командир звена. Мотор продолжал работать и сквозь шум работающего двигателя командир звена прокричал, в самое ухо летчице:
 ; Товарищ  Макарова, вас вызывают в  штаб! – Идите! Я сам поработаю с вашими курсантами!
; Зачем?- Не могут подождать окончания  полётов, чтобы нагоняй дать?- Пусть не развозят круги на двадцать километров, тогда и срезать не буду – с возмущением бормотала Макарова.
Командир звена, уже не на ухо, но громче пояснил:
; Уж не знаю, зачем вы понадобились. Стало быть, что-то важное, коль приказали с полётов снять.

Невдалеке стоял грузовичок «полуторка». Таня Макарова быстрым шагом направилась к машине. В кузове уже сидели четыре девушки в лётных комбинезонах.
«О!» -  Радостно воскликнула Макарова, залезая через борт в кузов грузовичка,
;  Малахова, Лисицина, Сурначевская и Тормосина  уже тут!
- В чём дело,  девушки? Вас тоже вызвали?
Подошли ещё четверо девушек.
Макарьева воскликнула с ещё большим недоумением:
; Нечаева, Каширина, Лебедева и Тихомирова?
Девушки влезли в кузов, и расселись по скамьям.
; Весь женский состав авиашколы в сборе! ; Значит, что-то особенное случилось! – с радостью воскликнула Клава Нечаеа.
; Конечно, не спроста всех вместе вызвали. Может, запретили женщинам служить в военной школе? – буркнула Аня Малахова.
; А ты не каркай, что мы хуже мужчин работали? – оборвала её Валя Лисицина.

Из кабины водителя вылез мужчина в форме офицера ВВС и двумя « шпалами» в петлицах -  майор Пацейкин – начальник школы и успокоил женское любопытство:
; Герой Советского Союза Марина Раскова начала формирование женской авиационной группы и всех вас девушки, вызвала к себе.

Радостные восклицания раздались из уст девушек в кузове грузовичка.
 ; Вот и исполняется ваше желание, товарищи Макарова и Малахова –  утирая  платком лоб произнёс майор.
Повернулся к водителю и приказал:
; Доставить прямо в академию ВВС имени Жуковского!
Девушки на прощание радостно замахали руками  майору и как были в комбинезонах, так и отправились в распоряжение майора Расковой.
Майор  Пацейкин ещё долго стоял на поле и смотрел вслед уезжавшей машине.
 Ни он, и никто из убывших, ещё не мог знать, тогда, что это было начало их долгого пути к Победе. Откомандированные в распоряжение майора Расковой девушки аэроклубов и кадров ВВС должны были составить костяк вновь формировавшихся трёх женских авиаполков.

Первая встреча с Мариной Расковой

Столица переходила на режим прифронтового города. Над наиболее важными зданиями и объектами устанавливались маскировочные сетки. Бумажные кресты на окнах и мешки с песком у домов были почти на каждой улице. В Москве на  улицах начали возводить баррикады. Суровый облик города дополняли поднимавшиеся  с вечера до утра аэростаты   заграждения, зенитки, стоявшие прямо на улицах, и люди, одетые в военную форму.
   В кабинет наркома авиапромышленности вошла женщина в форме майора ВВС с золотой звездой Героя СССР и двумя орденами Ленина на груди.
- Здравствуйте Алексей Иванович! – обратилась она к наркому Шахурину.
- Здравствуйте, Марина Михайловна! –  нарком встал из за стола  подошел к ней, поздоровался за руку.
С  Мариной Михайловной Расковой  он был знаком  ещё с 1935 года, когда она работала в Военно-воздушной академии. Это было до рекордных перелётов, которые принесли ей широкую известность. Всегда одетая в строгую военную форму, она, тем не менее, оставалась женственной и элегантной.
- Что привело Вас ко мне? – присаживайтесь, пожалуйста – предложил нарком.
- Я к Вам с большой просьбой, Алексей Иванович – начала  Раскова.
- Я вас внимательно слушаю, Марина Михайловна.
- Я получаю много писем от девушек-лётчиц, которые работают сейчас инструкторами по подготовке лётного состава. Они рвутся на фронт, хотят воевать наравне с мужчинами. Все они летают на У-2, но есть и такие, которые освоили  бомбардировщик и истребитель. Они просят направить их добровольцами на фронт. Это даст возможность создать женские лётные соединения.
- А не трудно будет вам?
- Конечно, трудно, но думаю, справимся.
- А почему обращаетесь ко мне?
- Все обещали доложить по этому вопросу наркому обороны, но до сих пор не доложили, а время идёт. Просим помочь нам!
- А почему хотите создать именно женские соединения, а не войти в состав действующих мужских авиаполков?
- Мы хотим быть равными с мужчинами и показать, на что способны.
Нарком внимательно посмотрел на Раскову. Нельзя было не любоваться  Мариной. Яркие, как небо, и вместе с тем строгие глаза её глядели в упор, пытливо.
- Какие же соединения вы намерены создать?
- После дополнительного набора девушек из числа студенток и работниц Московских предприятий, можно будет сформировать три полка: истребительный, дневной бомбардировочный и ночных бомбардировщиков на У-2.
   Нарком серьёзно посмотрел на Раскову, улыбнулся:
- Хорошо Марина Михайловна, я доложу товарищу Сталину ваши предложения.

   После очередной встречи с наркомом обороны Шахурин доложил предложение от женщин лётчиц:
- Они рвутся в бой, товарищ Сталин, многие имеют большой опыт лётной работы.    
- А что, - после некоторого молчания, сказал нарком обороны, - это хорошая инициатива. Надо её поддержать, товарищ Шахурин.
Вскоре командованию ВВС было дано указание - подготовить приказ о сформировании женских авиационных полков.
   
В МАИ о наборе девушек добровольцев Рая Аронова узнала в комитете ВЛКСМ института. Её и ещё нескольких студенток направили в ЦК ВЛКСМ, где работала мандатная комиссия по отбору девушек добровольцев.
   В здании ЦК ВЛКСМ собралось много девушек из разных вузов столицы и московских предприятий. Все они хотели попасть в действующую армию, но отбор был строгим. Прежде всего, на комиссии спрашивали о наличии военной специальности. Большинство из прибывших девушек были так или иначе связаны с авиацией. Лётчицы: ГВФ, аэроклубов,  спортсменки планеристки  имели преимущества перед другими, но в авиационных полках, а именно для их создания проводился набор девушек-добровольцев, требовались штурманы, техники, вооруженцы и другие специалисты.
   В комнату, где проводилось собеседование, девушек приглашали по очереди.
Наконец настала очередь Раи Ароновой войти в кабинет секретаря ЦК ВЛКСМ.
После обычных вопросов: фамилия, год рождения, откуда прибыла; последовал вопрос о её военной специальности.
"Ну, уж в этом отношении у меня всё в порядке" - подумала Рая, а вслух ответила:
- я окончила аэроклуб, имею звание пилота запаса, окончила также курсы инструкторов стрелкового спорта. Неплохо владею винтовкой.
- Ого, да ты уже готовый боец!- пошутил секретарь ЦК ВЛВСМ, а как же с институтом? Не жалко бросать учёбу? Ведь ты наполовину инженер, на третьем курсе уже.
- Доучусь после войны. Сейчас не могу, хочу участвовать в защите Родины.
Секретарь немного помолчал, а потом  сказал:
- Что ж , я не имею никаких оснований отказать тебе. Вношу в список.
Через некоторое время Рая со своими подругами весело шагала по Москве, считая себя уже воином Красной армии.
Всем включённым в список девушкам-добровольцам необходимо было прибыть на следующее утро на сборный пункт в одно из зданий уже эвакуированной военно-воздушной академии ВВС имени Н.Е.Жуковского.
   Как и три месяца назад, Рая взяла с собой только портфель со сменой белья и шерстяную кофту.      
  Вновь прибывших построили и повели в баню - так началась для неё новая, настоящая армейская жизнь.
Рае очень хотелось поскорее увидеть ту знаменитую, прославленную лётчицу, в которую она уже давно была заочно влюблена, но с которой знакома была только по фотографиям. И вот теперь ей предстояло не только увидеть её, но и держать экзамен на готовность стать воином.

В коридоре, перед одним из кабинетов академии Жуковского, толпилось много девушек. Работала Комиссия по отбору девушек-добровольцев в женскую авиачасть № 122, под командованием Героя Советского Союза М.М.Расковой.

 Раскова приступила к формированию женской авиагруппы, но чтобы попасть в эту часть, одного желания было мало. Отбор был строгим и всесторонним. Правда, умение управлять самолётом   не для всех было обязательным;- для лётной части нужны были  штурманы,  техники, и штабные работники.
Много волнующих минут пережили девушки, прежде чем получали желанный ответ: - «Зачислена!».

Из двери кабинета пригласили:
; Следующий!
Следующей была Рая Аронова – студентка 3-го курса моторного факультета МАИ.
Она вошла  и застыла посредине большой комнаты.
За письменным столом сидела  Раскова. Свет из-под зеленого абажура настольной лампы неярко освещал  её лицо. Прямой пробор прямых волос, забранных на затылке в узел. Тонкие черты слегка загорелого лица. Чёткий разлет тёмных бровей. Чистый высокий лоб. Красивые серые глаза. На военной гимнастерке Золотая Звезда Героя.

Раскова, приветливо улыбнувшись, предложила:
; Присаживайся. Как тебя зовут?
; Аронова Рая, студентка  МАИ -3-й курс моторного факультета. Окончила Саратовский аэроклуб. Квалификация лётчик, налёт 50 часов.
-  Кем хочешь быть?
; Только лётчиком.
; Видишь ли, у тебя налёт маловат; всего 50 часов. А тут есть опытные лётчицы, с солидным стажем. У них, разумеется, больше оснований… предлагаю стать  стрелком–бомбардиром.
Рая не очень – то хорошо разбиралась в лётных профессиях  и поэтому на предложение  Расковой - стать стрелком-бомбардиром, она не могла ничего ответить…
; А летать буду?
; Непременно!  Стрелок-бомбардир ; это штурман с дополнительными обязанностями стрелка. Он же сбрасывает бомбы на цель – с улыбкой успокоила Раю Раскова.
; Я согласна! – явно удовлетворённая, пылко ответила Рая.
; Ты будешь зачислена в штурманскую группу.
; Спасибо.
; Можешь быть свободна. 
;  Следующий! – по военному чётко, но с улыбкой произнесла Раскова.
   
Академия уже была эвакуирована в июле месяце. В корпусе одного из факультетов был организован сборный пункт формировавшейся авиагруппы майора Расковой. После  прохождения медкомиссии и собеседования с Расковой зачисленные в авиагруппу девушки получали военное обмундирование и переходили на казарменное положение.
  Вечером при свете ламп под потолком, на кроватях общежития академии сидели зачисленные в авиагруппу и подгоняли под себя полученное  мужское, не по размеру, обмундирование.
;   Рая  Аронова, Московский авиационный институт - обратилась Рая к соседке с восточной внешностью и протянула руку для знакомства.
; Катя Доспанова, Московский медицинский институт – ответила соседка, также подавая руку.
; Ты уже летала? – Спросила Рая.
; Я из Казахстана, окончила аэроклуб.
; А эти девушки, откуда, как думаешь? – незаметно указала Рая на группу девушек в другом конце комнаты.
; Я не думаю, а точно знаю – они из МГУ. Главная у них вон та девушка с тёмными волосами и серьезным взглядом, это Ирина Ракобольская, она с физического, рядом с ней Женя Руднева, Руфа Гашева и Катя Рябова.
; Когда ты успела со всеми познакомиться?
; На медкомиссии, там всех вызывали по фамилии и имени.

Кто-то включил динамик репродуктора, и в комнате послышалось:
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна,
Идет война народная,
Священная война!
Девушки замолчали, слушая слова песни.
Всем зачисленным выдали обычное военное мужское обмундирование, вплоть  до белья. Особенно огорчила обувь - самые малые размеры были 39. В таких сапогах девичьи ноги, даже обёрнутые в портянки, свободно плавали.
   Покидать здание академии, девушкам было запрещено, авиагруппа №122 находилась на казарменном положении. Питались они в общей столовой, в которой, кроме них обедали мужчины-лётчики, прибывшие на формирование в свои части.
   И вот в новом обмундировании, которое ещё не облеглось на ней и топорщилось дыбом, в сапогах с железными подковами, которые, шаркая по каменному полу, производили неприятный стук и с пустой кобурой на ремне, Рая Аронова продефилировала сквозь строй любопытных и насмешливых мужских глаз. Особенно её удручала пустая кобура. Она чувствовала, что выглядит смешно, нелепо, щеки и уши горели от стыда, но у неё всё-таки хватило силы бодрости бодрым шагом пройти до своего стола. Перенесённое волнение не уменьшило её аппетита, который вызывал у подруг удивление. А дело было в том, что накануне Рая сдавала кровь, как донор, и молодой организм требовал пополнения полезных веществ через пищу. Под удивлёнными взглядами Рая попросила вторую порцию обеда.
   В постоянных заботах по подгонке обмундирования и установлении новых знакомств, прошли два дня.

Мария Акалина 1941 год

Ранним утром в один из Московских дворов заехала грузовая машина "полуторка". Из кабины вылезла молодая женщина в форме мл.лейтенанта ВВС.
- Я быстро, только попрощаюсь и вернусь, - сказала она водителю и быстро вошла в подъезд дома.
Дверь открыла пожилая женщина.
- Машенька! Какими судьбами?
- Отпустили всего только на несколько минут попрощаться.
Она, тихо ступая, прошла в маленькую комнатку.
На одной из кроваток спал маленький мальчик, на другой – девочка постарше. Дети мирно посапывали во сне. Маша  на цыпочках подошла по очереди к кроваткам и осторожно поцеловала спящих детей. Сзади стояла пожилая женщина и с грустью наблюдала за прощанием матери с детьми. Обе женщины тихо вышли из комнаты в коридорчик.
; Не беспокойся, Машенька, поезжай! За детей не волнуйся, я буду с ними, что бы ни случилось.
Маша взяла свой армейский "сидор" и пошла к входной двери, остановилась и посмотрела на пожилую женщину.
; Прости те, если что не так  было. Берегите внуков.
; Береги себя,  Машенька.
Чтобы не разреветься, Маша быстро вышла из квартиры и спустилась по лестнице на улицу.

Пожилая женщина подошла к стене и посмотрела на портрет сына – лётчика в форме лейтенанта ВВС, сфотографированного вместе с Машей. Провела сухонькой рукой по портрету, как бы лаская обоих. Отошла и перекрестила фотопортрет.
На улице Маша залезла в кабину грузовичка и машина по улицам Москвы.

В октябре 1941 года  Марию Акилину назначили лётчиком звена связи Западного фронта. Летать приходилось по ночам, забрасывая в тыл к немцам наши диверсионно-разведывательные группы, оружие и взрывчатку.

Ночью на большой поляне в лесу под Можайском ждали самолёт. На земле уже лежал глубокий снег.  Горели несколько сигнальных костров.
Самолёт У-2 сходу приземлился в указанный квадрат и подрулил к краю леса. Мотор продолжал работать. Его быстро разгрузили, и экипаж готов был вылететь обратно к Москве. К самолёту подошли два лётчика, один мужчина, другой - женщина, оба в меховых комбинезонах. Их провожал мужчина с автоматом ППШ на груди в полушубке, в открытый воротник видны были петлицы с двумя « шпалами» - майор.
; Ну, что ж  Маша, давайте прощаться,- подал руку майор.; Спасибо за помощь, прилетайте ещё, всегда будем вам рады.
Майор подошёл к мужчине штурману:- и вы, тоже, не забывайте нас, - пожал руку штурману.
Маша влезла в первую кабину, штурман во вторую: - до свидания, товарищ майор, - попрощалась лётчица.
Самолёт, подняв клубы снежной пыли, взлетел с лесного "пятачка" и пропал в темноте ночи. На поляне догорали сигнальные костры.

Ночь была ветреная. Низкая облачность и снег вынудили экипаж вести самолёт на высоте 500-600 метров над землей. Внизу было зарево от пожаров.
В лютый мороз 21 декабря 1941 года Маша возвращалась ночью с задания на свой аэродром недалеко от Москвы. Внизу горел Можайск. На западе гремели орудия. Наши войска , овладев районом  Покровское ,  наступали на Бородино. Небо озаряли багровые вспышки. Внизу четко просматривалась линия боевого соприкосновения. Огоньки трассирующих пуль, разрывы снарядов, вспышки артиллерийских залпов орудий. 
; Пересекаем линию фронта, - доложил по переговорнику  штурман.
Но не успел он договорить, как к самолёту потянулись трассы крупнокалиберного пулемёта с земли. Штурман замолчал и откинулся назад на спинку сиденья. На плоскостях и фюзеляже затрепетали на ветру обрывки прорванной перкалевой обшивки.
Они попали в световой коридор между землёй и облаками. На земле полыхали пожары и их отсветы от облаков осветили самолёт, - его заметили с земли.
; Штурман, вы живы?- спросила Маша по переговорнику.
Ответа не последовало. Она почувствовала, что в бок ей воткнулось что-то очень острое, и потеряла на мгновение сознание. Очнулась, когда самолёт быстро шел к земле. Попыталась выровнять, но самолёт не слушался, тело лётчика мешало управлению, хотя Маше удалось чуть-чуть приподнять нос самолёта. Отломалось крыло. Удар…

Ранним утром наши бойцы обнаружили засыпанный снегом разбитый самолёт У-2. В передней кабине, уткнувшись распухшим окровавленным лицом в приборную доску, сидела лётчица. Её светлые волосы выбились из под мехового шлема и колыхались на ветру. Штурман  лежат на земле, засыпанный снегом. К самолёту подошли бойцы в белых маскхалатах с автоматами на груди.

Старший  группы, в офицерской зимней шапке под капюшоном маскхалата, приказал:
; Калинин, посмотри, что со вторым лётчиком!
А сам подошёл к кабине, в которой находилась Маша, прикоснулся пальцем  к шее лётчицы рукой:
- Похоже, что она ещё жива, произнёс он с надеждой в голосе.
-  Товарищ командир, лётчик- мужчина мёртв.
; А ну, Калинин помоги мне.
Вместе они аккуратно вытащили лётчицу из кабины и положили на снег.
Маша издала еле слышный стон.
; Калинин, ты давай сбегай за нашими бойцами, а я покараулю её.

Распухшее окровавленное лицо, заплывшие глаза,- девушка еле  дышала. Было видно, что жизнь еле теплилась в этом маленьком изуродованном теле.

Госпитальная палата была переполнена. На одной из кроватей за занавеской лежала перебинтованная Маша. Она открыла глаза и, еле шевеля губами, спросила: ; Где, я? 
Пожилой врач, осматривавший раненых, сообщил ей в ответ:
; В Москве, голубушка, в госпитале.

Двадцать один перелом и множество ранений обнаружили хирурги в её хрупком теле.
Началась борьба за жизнь лётчицы. Сменяя друг друга, врачи не отходили от её постели. Было произведено несколько операций. Руки, ноги, челюсть – все пришлось собирать по кусочкам. Использовав  всё, что можно было предпринять, медики вернули Маше Акилиной не только жизнь, но и работоспособность.
 
В палате у окна на костылях стояла Маша. Её перевели в "женскую", где ещё несколько девушек  долечивались после ранений.
; Вы девочки, как хотите, а я должна выписаться, не могу я тут больше,- сообщила Маша.
; Да какой там выписаться, ты же ходить ещё не можешь без костылей, - сомневалась одна из соседок по палате.
; Я и на костылях в полк доберусь.
Направилась к двери и... столкнулась с пожилым врачом хирургом, принимавшим и оперировавшим её.
Врач приподнял от удивления очки:
; Акилина, вы куда торопитесь?
; На фронт, доктор, на фронт!
Несколько месяцев Маша пролежала в госпитале, а затем «взбунтовалась». Несмотря на протесты врачей, добилась выписки.

К ней в  палату вошёл пожилой хирург и остановился у кровати Маши. Маша Акилина собирала свои небогатые пожитки.
; Поймите, доктор, я оживу только тогда, когда вернусь к своей любимой работе. Без авиации, без неба для меня нет жизни. И не пытайтесь меня отговаривать: пока идет война, моё место на фронте…

В авиашколе Энгельс

Ранним утром 16 октября 1941 года редкие прохожие могли наблюдать необычную, даже для находящейся на военном положении Москвы, картину; - по Ленинградскому проспекту, в направлении к станции метро «Сокол», двигался строй девушек в шинелях, шапках ушанках, с армейскими рюкзаками за спиной. На боку у каждой были: пустая кобура для пистолета , противогаз и фляжка. Металлические  котелки, привязанные к рюкзакам,  мерно позвякивали в такт цокающим металлическими подковками  больших кирзовых, не по размеру сапог. Их было почти 200 девушек - добровольцев и все они горели одним желанием – скорее попасть на фронт.
Шагали молча, но лица были весёлые от сознания того, что они –  солдаты  и будут защищать свою страну от врага.
На тротуаре  их провожали взглядом пожилые женщины, одна  из которых, увидав в конце колонны маленького роста девушку с огромным рюкзаком, запричитала:
- Господи! А эту маленькую тоже на войну взяли?
Прифронтовая  Москва. В этот день началось генеральное наступление Вермахта на Волоколамском направлении.
Из репродуктора на столбе  доносился голос Левитана читавшего утреннюю сводку:
«…От Советского Информбюро! В течение ночи на 16 октября наши войска вели бои с противником на всем фронте. Особенно упорные  бои шли на западном  направлении».
  Немецко-фашистские войска продолжали вводить в бой новые части.
На всех участках  фронта наши войска вели бои с целью удержания внешней линии обороны Москвы, находящейся уже на расстоянии около 100 километров от столицы. В руках немцев находились, имевшие важное стратегическое значение города Калуга и Калинин, расположенные на расстоянии около 160 километров к юго-западу и северо-западу от столицы. Битва под Брянском и Вязьмой близилась к завершению.   Окруженные  севернее Брянска советские войска продолжали оказывать ожесточённое сопротивление.
 Основная часть немецких  войск, участвовавших в этой грандиозной битве, уже могла быть использована в операции по захвату Москвы.
   Этой операции  немецкое командование  присвоило кодовое наименование «Тайфун». Ещё 2 октября на Московском направлении перешли в наступление главные силы группы армий  «Центр».
   В сводках подробно не сообщалось, но положение на фронте было критическим.
В Брянском котле  (6 октября 1941 года) попали в окружение три советских армии. Это 27 дивизий, 2 танковые бригады, 19 артполков и управления армиями.
   В окружении под Вязьмой (7 октября 1941 года) оказались четыре наших армии. В их составе: 37 дивизий, 9 танковых бригад, 31 артполк и управления армиями.
 Это было похоже на катастрофу. В плен попали 688 тысяч наших солдат и офицеров. Только 85 тысяч из них с боями смогли прорваться из окружения.
местами в Москве началась паника.   
 
А на одной из станций московской окружной железной дороги (платформа Ленинградская) весь день шла погрузка имущества в вагоны-теплушки. Девушки, с раскрасневшимися от работы  лицами, ловко укладывали полосатые матрацы на нары, переносили с платформы в вагоны мешки с продовольствием. Вдоль эшелона, внимательно наблюдая за погрузкой, ходила стройная женщина  в форме майора ВВС. К ней подошла с докладом  невысокая полноватая женщина в форме батальонного комиссара. В эшелоне, эвакуировался штаб ВВС и несколько вагонов-теплушек были выделены для авиагруппы М.Расковой.
- Товарищ майор, авиагруппа  № 122 погрузку имущества и продовольствия в вагоны закончила! - доложила комиссар Рачкевич.
- Хорошо Евдокия Яковлевна! -  подавайте команду, пора отправляться.
- По вагонам! – крикнула Рачкевич.
Девушки с шумом влезли в теплушки.
Комиссар Рачкевич, подойдя к майору Расковой, отдала честь и доложила:
- Товарищ майор, все в вагонах!
- Ну что ж, тогда в путь!

Майор Раскова и комиссар Рачкевич влезли на подножку штабного вагона, комиссар дала отмашку дежурному по станции, прозвучал свисток, ему ответил гудок паровоза, из под его колес вырвался клуб густого белого пара,  и поезд медленно тронулся с места.

Их путь лежал на восток. В небольшом городке Энгельс, на левом берегу Волги у Саратова, находилась лётная школа, именно там девушки должны были пройти курс подготовки, но об этом они ещё не знали – пункт назначения держали в секрете.
Вагон, в котором ехали девушки штурманской группы, мерно постукивал колесами на стыках рельс. В центре теплушки у небольшой печки «буржуйки» сидели и беседовали пятеро девчат. Рядом  на  двухэтажных нарах  лежали остальные, укрывшись шинелями. Одна из девушек, с нежным улыбающимся лицом и крупными мужскими руками, ловко растапливала печку.
    - Женя, Жигуленко, экономь дровишки, сколько придётся  жить в этой  «гостинице на колесах" – неизвестно! – прозвучал голос с верхних нар.
- Ничего, братцы- кролики,  долго ехать не придётся, станция назначения - фронт!
- Фронт в другой стороне, а мы едем в тыл и, похоже, далёкий,- заметила Рая Аронова.
- Скорее бы станция, водички набрать – произнесла Женя, продолжая запихивать в печку дрова.
- Да, после сегодняшнего обеда воды потребуется не мало – Рая Аронова подставила руки ближе к стенке печки.
 - А что? Обед был нормальный, селедочка с хлебом, вполне калорийно, ты ведь Рая с Волги, у вас рыба – первое блюдо на столе – весело парировала Женя.
 Темноволосая девушка с крупными чертами лица и карими глазами - Рая Аронова  задумчиво произнесла:
- Селедка-рыба морская, а у нас в Саратове самая популярная - вобла!
- Сейчас заварим « чайковского» и начнем пировать - радостно сообщила Женя.
Все засуетились, доставая кружки и подсаживаясь поближе к печке.
Женя Жигуленко сняла с печки большой металлический чайник, приподняла  крышку  и бросила в кипяток пригоршню чая. Кто-то  достал из мешка сухари, положил в пустой котелок и пустил по кругу.
  - Пировать, так пировать! – прозвучал голос Полины Гельман, - невысокой девушки с вьющимися тёмными волосами и большими удивлёнными глазами.
 Она  спустилась с верхних нар на нижние и протянула свою кружку Гале Докутович:
- Галя, мне половинку.
- Полинка, что-то ты сегодня не весела,  что мучает?- поинтересовалась Галя.
- Сама понимаешь, не люблю неопределенности, не знаю, куда нас везут.
- Скоро  узнаем,  а пока ужинать, держи сухарь,- предложила подруге Галя.
Стук колёс, мерное покачивание вагона и потрескивание головешек в печи располагали к откровенным разговорам.
- Вы обратили внимание, девочки, как  руководит всем Марина Михайловна? – Сразу чувствуется – кадровый военный; - выправка, голос, неужели и мы когда-нибудь сможем так?- мечтательно произнесла Полина.
- Так, не сможем,  для этого надо пройти всё, что прошла Раскова, и ещё чуть-чуть – талант!- успокоила её Галя.
- Это верно. Раскова совершила перелёт с Чёрного моря на Белое,  вместе с  Гризодубовой и Осипенко  участвовала в перелёте Москва – Дальний Восток,  в Москве, в составе экипажа самолёта - флагмана - участвовала в воздушном параде. Женщина – легенда. Здорово, что она наш командир!- продолжала Полина.
- Девчонки, давайте спать,- предложила Катя Доспанова.

Утром, когда внутри теплушки все ещё спали, а солнечный свет уже тонкими нитями стал проникать сквозь узкие щелки  досок стенки  вагона, неожиданный рывок  вагона  заставил всех проснуться,- поезд замедлял ход.
- Девчонки, подъём! Скоро, наверное, станция – зевнув, заявила Женя Жигуленко, глядя наружу через щель в стенке вагона.
Все слезли с нар и начали приводить себя в порядок. Снаружи послышался гудок паровоза. Поезд остановился.
 Женя приоткрыла дверь вагона. В глаза ей ударил яркий солнечный свет. Все подошли к двери.
Полина  Гельман – была самая маленькая по росту, и ей никак не удавалось увидеть то, что там снаружи, из-за спин подруг.
- Девчонки, что за станция?- подпрыгивая на носках, спрашивала Полина.
- Пенза, ты разве не видишь, написано прямо на здании вокзала, - ответила Женя.
- Да, не видно мне, вы все такие высокие, да ещё эти шинели, - с обидой заявила Полина.

Эшелон загнали в тупик. Рядом сновали ребятишки с удивлёнными лицами, останавливались у  вагонов, из которых им улыбались девушки в шинелях.
-  Полинка,  а ведь у тебя сегодня день рождения! Поздравляю, дай я тебя расцелую!- воскликнула Галя Докутович. Обняла и поцеловала  Полину.
- Походный день рождения, -  это здорово, такое событие надо отметить! – предложила Женя.
- Постойте, девочки!  В Пензе моя мама с младшим братом в эвакуации! Как бы сообщить, что я здесь?- засуетилась Полина.
-  Полинка, это легко сделать, пиши записку, адрес знаешь?- порекомендовала Галя.
- Конечно,  знаю!
Полина отбежала от двери в глубь вагона к своему рюкзаку, достала из него листок  бумаги, карандаш и написала записку с адресом.
Женя, остановила возгласом пробегавшего мимо парнишку:
-Мальчик, подойди сюда! Мне нужно с тобой поговорить.
Мальчуган остановился, с недоумением, широко раскрытыми глазами посмотрел на Женю.
- Тётенька, вы меня  зовете?
- Тебя, мальчик, тебя! Подойди, не бойся!
Мальчуган с опаской подошел к двери вагона.
- Тебя как зовут?
-Вася, а что? – настороженно ответил паренёк.
- Вот что Вася, ты можешь нам помочь?
- А в чём, тётенька?
- Есть, Вася к тебе большая просьба от всех нас, - отнести письмо по указанному адресу, а за выполнение этого поручения я тебе дарю вот это…
Женя достала  из глубокого кармана своей шинели маленькую шоколадку.
Глаза Васи радостно заблестели.
- А куда отнести  письмо?
- Полинка, давай записку! – попросила Женя.
Полина передала свернутый вчетверо листок бумаги с адресом на лицевой стороне.
Мальчик  прочитал и с досадой заявил:
- Это далеко отсюда, но я отнесу.
Внимательно посмотрел на Женю. Понимая, чем вызвана пауза, она протянула ему шоколад. Паренёк взял конфету из её рук и быстро убежал с запиской в город.
 
 Голос диктора из динамика на станции сообщал последнюю сводку:
- « …От Советского Информбюро. В течение ночи на 20 октября на всем фронте продолжались бои, особенно упорные на Можайском и Малоярославском направлениях...».

У приоткрытой двери вагона  Полина простояла больше часа; - родные не появились.
К вагону подошла майор Раскова в сопровождении комиссара Рачкевич.
- Как настроение, чем занимаетесь? Все здоровы?- поинтересовалась Раскова.
-Все в порядке, товарищ  майор, жалоб нет!-  бойко отрапортовала Галя Докутович.
- Хорошо.
- Девочки, военврач предупредила:  без шинели не ходить, без шапки тоже, снега не есть, плохой воды не пить, молока не покупать, в общем – будьте повнимательнее! – заботливо предложила комиссар Рачкевич.
- Вопросов нет? – спросила у девушек  Раскова.
- Нет, товарищ майор! – всё также бойко ответила Галя.
- Скоро поезд тронется,  дверь закройте заранее.
Женщины офицеры прошли к следующему вагону.
- Прямо материнский надзор. А комиссар,  ну прямо как мамочка с нами, а ведь мы уже не маленькие, мы солдаты! – ехидно произнесла Галя Докутович.
К вагону подбежала отлучившаяся ненадолго Женя Жигуленко:
- Братцы кролики, угощайтесь!
В одной руке она держала большой чайник с водой, а другой прижимала к груди два кочана  капусты.
- В нашем штурманском вагоне именинница, значит должен быть банкет.
Девушки радостно помогли ей забраться в вагон, только Полина всё стояла у полуоткрытой двери вагона  в надеже, что кто-то из её родных всё-таки придёт  к поезду.
Мимо проходили литерные эшелоны, с войсками и техникой – на запад, а с ящиками и станками, накрытыми брезентом - на восток.
Вечером к их составу подцепили паровоз, зажёгся зеленый глазок светофора и поезд двинулся дальше.
Девушки весело праздновали день рождения  Полины, а  она  грустно смотрела на пламя печурки – с родными  встретиться не удалось.

  На  станцию «Пермь» из двери здания вокзала выбежали двое – паренёк в демисезонном пальтишке и уже не молодая женщина в пальто и пуховом платке.
- Где же её эшелон, Ким? Я  не вижу!- задыхаясь от быстрого бега, произнесла женщина.
- Мама, мы, наверное,  опоздали, поезд ушел – грустно ответил сын.
По перрону шёл  дежурный по станции.
- Скажите,  пожалуйста, военный эшелон с девушками уже ушёл?- обратилась к нему женщина.
- Да, гражданочка, минут десять, как отправили.

 В свете фонаря падали снежинки. На перроне  стояли двое, женщина и паренёк. Оба молча смотрели в темноту,  вдалеке виден был только яркий глазок светофора.
А в это время в вагоне штурманской группы  девушки тесным кружком сидели вокруг печки и пели лирическую песню:

  Синенький, скромный платочек
  Падал с опущенных плеч.
  Ты говорила, что не забудешь
  Нежных и ласковых встреч.

     Порой ночной
     Мы повстречались с тобой.
  Белые ночи! ...
  Синий платочек,
  Милый, желанный, родной!

По окончании песни наступила  небольшая пауза.
- Валя, у тебя хороший голос, спой ещё что-нибудь, а мы подпоем – попросила Рая Аронова.
Валя  Ступина посмотрела на сидящую рядом  Галю Докутович и  запела:

                Ночь коротка,
                Спят облака,
                И лежит у меня на ладони
                Незнакомая ваша рука.
                После тревог
                Спит городок.
                Я услышал мелодию вальса
                И сюда заглянул на часок.

     Все дружно запели припев:

                Хоть я с вами почти не знаком,
                И далёко отсюда мой дом,
                Я как будто бы снова
                Возле дома  родного…
                В этом зале пустом
                Мы танцуем вдвоем,
                Так скажите хоть слово,
                Сам не знаю о чём.

Девушки  замолчали, а  Валя продолжила петь:

                Будем кружить,
                Петь и дружить,
                Я совсем танцевать разучился
                И  прошу вас, меня извинить.
                Утро зовет
                Снова в поход…
                Покидая ваш маленький город,
                Я пройду мимо ваших ворот.
Неожиданно поезд затормозил, завизжали колесные буксы. Вагон остановился. Снаружи послышался какой-то шум.
В приоткрытую немного дверь вагона было видно, как в свете фонарей  появились  комиссар Рачкевич и две девушки, одна из которых была очень испугана.

-Все живы? Никто, ничего не разбил?- поинтересовалась Рачкевич.
-Всё нормально, а что случилось?
- Пассажирка решила подышать свежим воздухом и вывалилась на ходу из вагона – ответила Рачкевич.
- Кто-нибудь из наших девчат?
- Да! Закрывайте плотнее дверь, сейчас тронемся! – приказала Рачкевич.
Женя  Жигуленко задвинула дверь теплушки.
Поезд тронулся.
   От Москвы до Энгельса, небольшого городка на Волге у Саратова, куда  передислоцировалась  авиагруппа №122 майора Расковой, езды поездом не больше суток. Но эшелон с авиагруппой прибыл на станцию назначения лишь на седьмой день. Много стояли в пути, пропуская эшелоны с важными военными грузами, идущими на запад, и эшелоны, эвакуировавшие предприятия -  на восток.
   Серым, пасмурным утром, уже по-зимнему холодным и снежным, эшелон с  авиагруппой  №122 прибыл на железнодорожную станцию небольшого приволжского  городка Энгельс. Из теплушек шумной гурьбой стали выходить девушки.
- Яйка! А ведь ты почти дома! – радостно воскликнула Женя Жигуленко.
- Почти, но не совсем,- мой дом за Волгой –  в Саратове – ответила Рая Аронова.   
Прозвучала команда на построение.
Комиссар Рачкевич зачитала:
- Приказ №1 по авиагруппе 122.
По прибытии в часть посетить гарнизонную парикмахерскую и подстричься «под мальчика» - волосы спереди до «пол-уха».
Потом девушкам надлежало посетить гарнизонную баню и смыть с себя дорожную пыль.
В колонну по четыре, становись! Шагом марш!

Гарнизонная парикмахерская выглядела обычно. Зеркало, кресло с ручками. Пожилой парикмахер с ножницами в руке отступил от кресла и любовался своей работой.
- Ну, вот и готово! -  с гордым видом произнёс мастер.
В кресле сидела остриженная  «под мальчика» девушка  с белым покрывалом вокруг шеи.
На самой макушке у неё смешно торчал хохолок. Она пробовала пригладить прямые, как  иголки,  волосы, но они не поддавались. Девушка растерянно, почти готовая заплакать, вопросительно посмотрела на мастера своими красивыми с зеленоватым оттенком глазами.
-Ничего-ничего. Это с непривычки. Потом улягутся - оправдывался парикмахер.
- Наташа,  а тебе идёт! – успокоила её подошедшая к креслу следующая девушка.
- Сомневаюсь я в этом! Ты Женя меня не утешай – с грустью ответила ей Наташа Меклин и вышла из комнаты.
- Кто следующий? – спросил мастер.
- Женя Руднева  уже сидела в кресле.
На  застывшего парикмахера,  отраженный через зеркало, был направлен строгий взгляд серо-голубых глаз. На плечах девушки лежала тугая светлая  коса.
Слегка нагнув голову и глядя на себя искоса в зеркало, Женя Руднева  неторопливо расплетала толстую косу. Делала  это с серьёзным выражением лица и так сосредоточенно, будто прощалась с чем-то очень дорогим и близким. Наконец она откинула назад голову, и по плечам её рассыпались золотистые волосы.
- Стригите!
Мастер, словно  вышел из оцепенения,  заколдованный красотой её волос. Посмотрел на Женю,  задвигал свои ящички, с шумом поворошил там рукой,  нервно переложил что-то внутри одного из них. Выпрямился и вздохнул.
- Стричь? – спросил он, словно надеясь, что Женя встанет и скажет: «Нет-нет, что вы! Ни в коем  случае!».
В комнатку потихоньку  вошли другие девушки и молча любовались  Жениными волосами.
Женя  удивленно подняла глаза.
-Конечно,  стричь!
Мастер нахмурился и, сердито ворча, произнёс:
- Тут и так тесно, а вы столпились. Работать мешаете!
Девушки потихоньку вышли из комнаты. И снова защёлкали ножницы.      
   В парикмахерской после поголовной стрижки в углу выросла целая груда волос - чёрных и белых, кудрявых и прямых, длинных и коротких.

На территории военного училища находилось большое здание ЦДКА - или коротко дом офицеров, а ещё короче  - клуб. В его нескольких больших и малых комнатах разместилась вся авиагруппа №122 и её командование. С целью экономии места были поставлены двухэтажные койки. Помещения имели высокие потолки, но воздуха всем хватало.
   Здесь девушкам предстояло за короткий срок овладеть многими знаниями: научиться летать не только днём, но и ночью, в хорошую и плохую погоду. Научиться точно в цель сбрасывать бомбы на учебные объекты, безошибочно находить свой аэродром.
Раскова правильно оценила силы и возможности девушек, учла важный фактор - их страстное желание - быстрее попасть на фронт.
  Авиаполк это не только лётчики и штурманы. Готовить самолёты к вылету, обслуживать их на земле и ещё руководить всей этой работой должны те, кто находится на земле.
   В группу лётчиц были включены девушки, имевшие значительный опыт лётной работы. Это были инструкторы аэроклубов, лётчицы из ГВФ и спортсменки по воздушному пилотажу.   
В штурманскую группу вошли , в основном, студентки, причём почти половина из них окончили аэроклубы. Именно на эту группу приходилось больше всего теоретических занятий. Штурманское дело должна была вести сама майор Раскова.
   В техническую группу попали и опытные инженеры и те, кто до этого никогда не видели близко самолёта.
Начались трудные дни напряжённой учёбы. Десять занятий, два часа строевой подготовки, а для штурманов ещё час занятий "морзянкой", "на ключе". Будущих штурманов поднимали на час раньше всех, и они до завтрака шли в учебный класс, где тренировались работать на телеграфном ключе.
Большой,  по-праздничному украшенный зал был уставлен цветами. На окнах, на столе, на полу, - всюду были белые хризантемы. У стола в лётной форме стояли женщины - командиры авиагруппы: Раскова, Рачкевич, Казаринова, Ломако.
 7 ноября 1941 года. В авиашколе Энгельс все девушки авиагруппы принимали воинскую Присягу.
По очереди подходили они к столу командования, брали в руки текст воинской Присяги, торжественно читали, клали на стол, расписывались в журнале и вставали  в строй.
С этого момента они становились воинами, освободить их от обязанности нести все тяготы армейской жизни могли только особые обстоятельства или смерть.
 
...- Учитесь упорно, настойчиво, - экзамен будете сдавать на поле боя!  - Сказала майор Раскова, поздравляя девушек с принятием Присяги.

Вечером в  доме офицеров был концерт художественной самодеятельности, посвящённый  празднованию 24-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции.
Сцена была ярко освещена, зал полон народу. Над рядами был слышен  лёгкий шумок приглушенных голосов. Постепенно всё стихло – на сцену вышел ведущий- конферансье в форме офицера ВВС. Объявил первый номер программы.

 Занавес открылся - на сцене стояли  в два ряда девушки в военной форме, уже ладно подогнанной, с белоснежными полосками подворотничков, в начищенных до блеска кирзовых сапогах.
Аплодисменты в зале и гул голосов постепенно стихли.
Хор исполнил  патриотическую песню.
Вставай страна…
Они пели, и зал подхватил слова…, все встали и пели вместе с девушками. Женские и мужские голоса слились в единый хор.   
Аплодисменты. Зрители уселись на свои места.

- Романс Чайковского, исполняет Евгения Жигуленко - объявил ведущий.
На сцене появилась Женя  и пианистка.
Женя подошла к роялю и густым сильным голосом  запела романс:
               
                Хотел бы  в единое слово 
                Я  слить свою грусть и печаль…
На лице Жени – розовом от смущения, незаметны были даже веснушки, рыжеватые волосы, выделяли высокий чистый лоб, прямой, словно точёный нос.
Звуки проигрыша рояля, и вдруг она забыла слова, начала следующего куплета…
Пианистка повторила проигрыш, а Женя  молчала и, кусая губы, смотрела в пол.

- И пусть же то слово печали…- шептали из первого ряда.
Женя молчала.
Со всех сторон слышались подсказки:
- И пусть же то слово печали!..
Женя вздрогнула и,  улыбнувшись, решительно продолжила:

                И пусть же то слово печали
                По ветру к тебе принесет.
                И пусть же всегда и повсюду
                Оно в твоем сердце живет!
Все бурно зааплодировали.
Ведущий объявил следующий номер.
- Галина  Джунковская,  сказка.
Из-за кулис  появилась миниатюрная девушка с карими глазами.
  Она подошла к самому краю сцены, остановилась и, гордо подняв голову, объявила:
-«Девушка и смерть» - сказка.
Скользнула по залу глазами и после небольшой паузы начала читать:
               
                По деревне ехал царь с войны…
А у всех присутствовавших на вечере в памяти ещё звучали слова Сталина произнесённые на Красной площади 7 ноября 1941 года:
- Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков: Александра Невского,  Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!» 

На следующий день девушки засели за написание писем родным и близким, спеша поделиться своей радостью - ведь они стали полноправными воинами.
- Аронова, тебя вызывают на КПП училища, к тебе приехала твоя мама - передала Рае дежурная.
Мать и дочь не виделись больше года. Обе за это время заметно изменились.
- Как ты возмужала, доченька - оглядывая Раю пристальным взглядом, сказала мать.
- Ты, наверное, хочешь сказать, что я постарела?- полушутя спросила Рая.
- Ну, что ты. Разве в такие годы говорят о старости. Другое дело - я. Видишь, и голова стала почти вся седая.
Рая догадывалась о причине седины матери. С самого начала войны она не переставала волноваться за свою единственную дочь. С  первых же дней войны Рая, вместе со студентками МАИ, уехала на трудовой фронт и от неё, в течение трёх месяцев, не было почти никаких вестей, а теперь лётное училище, и скоро предстоит отправка на фронт. Два часа свидания прошли как десять минут.
- Мне пора, дочка - с грустью сказала мать. Машина на Саратов сейчас возвращается, боюсь опоздать. Прошу тебя, постарайся перед отправкой на фронт, хоть немного, побывать  дома.
- Конечно, мама, но ведь это ещё не скоро, нам нужно многому научиться.
- Если так, то постарайся приехать на новый год. Мать с надеждой посмотрела ей в глаза, но не прослезилась. - Я буду тебя ждать.

   В канун нового 1942 года майор Раскова вызвала Аронову к себе в кабинет.
- Я знаю, что у тебя в Саратове живёт мать, предоставляю тебе короткосрочный отпуск на сутки, можешь ехать домой.
- Спасибо Марина Михайловна, не по уставному поблагодарила Раскову Рая. - Разрешите идти?
- Иди, а то транспорт уйдет без тебя.
Транспорт - небольшой грузовик ехать не мог, что-то сломалось в моторе и Рая пешком, по льду Волги пошла в Саратов.
    А на другой вечер она сидела опять на своей койке в части и делила среди своих подруг принесённые из дома сладости. Девушки с радостью принимали подарки и тут же их съедали. К концу дележа Рая с огорчением заметила, что не полностью удовлетворила их аппетиты.
   Зима в тот год выдалась суровая. Температура воздуха, порой, опускалась до - 40. С востока из заволжских степей налетали снежные бураны.

Шёл январь месяц. Девушки штурманской группы со дня на день ждали начала тренировочных полётов. Всему лётному составу выдали зимнее обмундирование, вплоть до меховых масок на лицо. Одетые в эту добротную, но довольно громоздкую одежду, многие девушки с трудом могли передвигаться и стали похожи на неуклюжих медвежат.   
В казарме дежурная девушка включила свет:
- Подъём!
Наташа Меклин, накрытая одеялом, открыла один глаз, второй, потом зажмурила оба и повернулась к стене.
К её кровати подошла дежурная:
- Меклин, подъём!
- Рано, половина шестого ещё – глухо прозвучал её голос из под одеяла..
- Не ещё, а уже, подъём! – уже сердясь не на шутку, повторила дежурная.
Наташа Меклин  нехотя встала  с постели.
- Почему это человек, обыкновенный, нормальный человек, меняется, стоит ему только стать дежурным? - Вот придёт моя очередь – и я тоже  с отрешенным видом буду выкрикивать металлическим голосом: « Подъём!», « На зарядку!». Нет, видимо, тут ничего не изменить – с этими словами она  встала с кровати, натянула брюки, сапоги и вместе с другими выбежала на улицу.

Утро. Только начало светать. Около казармы выстроилась шеренга девушек. Сухой снег поскрипывал под ногами.
Перед шеренгой стояла девушка с весёлыми глазами, белыми бровями и почти белыми волосами - физорг Надя  Комогорцева:
- Становись! – прозвучала её команда.
Все девушки, без гимнастерок, в  нижних мужских рубахах подровнялись в ряд.
Надя вышла вперед:
- Бегом, марш!
Вся шеренга начала утреннюю пробежку. Надя впереди. Она пружинисто бежала, потряхивая светлыми волосами. Потом остановилась, и, не давая никому отдышаться, сразу приступила к упражнениям.
После выполнения упражнений некоторые девушки натерли докрасна лицо и руки снегом.
- Зарядка окончена, все в казарму! - скомандовала Надя.
Девушки бодро вбежали в помещение.

До начала занятий оставалось немного времени. В казарме на верхних нарах сидели три подруги с навигационными линейками в руках.
- До  построения на завтрак есть десять минут,  посмотрим, кто сегодня первым решит задачу – предложила Катя Рябова- девушка с круглым лицом и пухлыми щеками.
- Сегодня, Катенька, я решу первой! – заявила Надя Комогорцева.
Она сосредоточенно перевела движок линейки.
 Катя Рябова - смуглая темноволосая девушка, улыбаясь, она парировала:
- Посмотрим.
Прошло несколько минут и третья девушка – Руфа Гашева спокойно, как бы невзначай, сообщила:
- А я решила…
Надя Комогорцева удивленно подняла брови:
- Гашонок, когда ты успела? Дай, посмотрю результат расчётов.
- Выходи строиться на завтрак! – голос дежурной заставил всех покинуть казарму. 
Девушки построились в колонну. Надя Комогорцева  встала так, чтобы оказаться крайней, тогда  можно будет незаметно поиграть с Дружком – весёлым пятнистым пёсиком, который всегда сопровождал девушек и крутится около Нади.

- В столовую шагом марш! Запевай!- прозвучала команда.
Строй девушек  двинулся  по заснеженной дороге. 

Утром  перед завтраком голод чувствовался особенно остро и поэтому все старались петь как можно громче:
                Там, где пехота не пройдет,
                Где  бронепоезд не промчится,
                Угрюмый танк не проползет,-
                Там пролетит стальная птица…

В армейской столовой некоторые девушки, в ожидании пищи, сидели за столами и на коленях, для тренировки, ложками выстукивали: та-та-ти-ти,  ти-ти-та… как бы работая на ключе.   
Так начинался обычный учебный день. В штурманской группе на час раньше, чем у остальных. 
После завтрака штурманская группа шла в класс для занятий на ключе. Все рассаживались за столы, надевали наушники и работали на «морзянке». В наушниках  слышно было: ти-ти-та-та-та. Монотонно жужжал зуммер.
Некоторых  клонило в сон, но они спохватывались и продолжали работу.

Две подруги - Наташа Меклин и Галя Джунковская сидели рядом. Галя быстро писала карандашом, и кончик её носа слегка шевелился. На  мгновение она подняла тёмные глаза и встретилась взглядом с молоденьким лейтенантом Петей, который вёл занятия. Он моментально залился краской и опустил голову так, что стала видна его светлая  макушка. Продолжая отстукивать ключом, он увеличил скорость передачи.
Наташа Меклин заметила, как по лицу Гали пробежала улыбка. Но тут же Галя нахмурилась, сделала вид, что увлечена приёмом. Только кончик носа продолжал подёргиваться.
Наташа вопросительно посмотрела на неё, Галя кивнула ей в ответ и быстро написала на бумаге - «Давай принимать конец передачи по очереди. Тогда успеем».
Наташа согласно кивнула головой.
Петя заканчивал передачу и с видом победителя, уверенный, что конец передачи никто не успел принять, обратился к Гале:
- Джунковская, прочитайте конец сообщения!
Галя  встала, и прочитала полученный текст:
- « Занятия прошли на высоком уровне. Заканчиваю передачу. Все девочки работали хорошо, молодцы. За это я вас целую. С горячим приветом. Петя».
Петя быстро вышел из класса, мимолетно прощаясь, краска заливала его лицо и даже уши. Он думал, что скорость его передачи не по способностям приёма девушек, но вышло так, как задумала Галя. Из класса послышалось  громкое многоголосое девичье – Ура! 
 
Вечером за окном армейской столовой падал снег. Шум ложек по тарелкам перекрывал негромкие голоса.
 За одним из столиков сидели четверо: две девушки и два парня. Девушки – Надя Комогорцева и Руфа Гашева.
- В нашей штурманской группе – несколько девушек из МГУ, мы с Руфой с мехмата, но есть и с других факультетов – рассказывала парням Надя.
- Хочется скорее на фронт, но без знаний там делать нечего, вот и занимаемся по десять – двенадцать часов в день - грустно заметила Руфа.
- А мы с Руфой  учились в одной школе в Москве, только я на класс младше был, зато теперь старше по званию – похвастался парень в форме ВВС с одним кубиком (мл. лейтенант).
- Ничего, ещё посмотрим, кто кого обгонит – парировала Руфа.

Почти стемнело. По дороге строем шли девушки. Чуть в стороне залаял пёс Дружок, и все девушки с удивлением заметили четыре фигуры, двигавшиеся вне строя.

В казарме Руфа  Гашева и Надя  Комогорцева сидели, окружённые со всех сторон, девушками.
Шло комсомольское собрание штурманской группы.
- Куда это годиться! – Мы здесь в армии, и об этом надо всегда помнить! – возмущалась Катя Рябова.
На что ей Руфа Гашева спокойно, но настойчиво объясняла:
- Просто неудобно было отказаться - ребята хорошие. Один – мой однокашник.
Надя с удивлением добавила:
- Другой – мой земляк, что тут особенного?
- Нужно подчиняться общим правилам, а вы тут всякие знакомства заводите! – критически заметила Женя Руднева.
Подруги наседали на Руфу с Надей:
- Идет война, и там, на фронте, гибнут люди.
- В такое время нельзя думать о прогулках с мальчиками.
Надя посмотрела на подруг. На её лице запрыгали белые полоски бровей. А её внутренний голос шептал:
-Все правильно, но все-таки… у того молоденького младшего лейтенанта, твоего земляка, такая славная улыбка…
Надя собралась с духом и горячо выпалила подругам:
- Ну и что ж! И мы тоже будем воевать. Уже скоро на фронт, …а вы …
Отвернула лицо.
- Вы, конечно, правы,  дисциплина – есть дисциплина. Обещаем, впредь  не нарушать порядка - дипломатичным голосом обещала Руфа.
Руфа замолкла. Все остальные тоже притихли.

Выдался яркий, солнечный день. На белом от  слепящего снега  поле  аэродрома, подпрыгивая то на одной,  то на другой ноге  в меховом комбинезоне и унтах,  Наташа Меклин ожидала приземления самолёта.
Наконец в небе появилась точка, затем она превратилась в муху, муха – в стрекозу, и самолет Р-5, снизившись, сел  прямо сходу. Разбрасывая струей воздуха снежную пыль, он подрулил к старту.
Из самолета выпрыгнул летчик-инструктор, заходил туда-сюда, разминаясь и похлопывая сам себя руками в тёплых крагах. 
 - Руднева! Не замёрзла там?- спросил лётчик, оборачиваясь к самолёту.
Из кабины  неуклюже вылезла Женя Руднева.
Наташа Меклин непроизвольно ахнула.
Лицо Жени было покрыто инеем, на ресницах висели мелкие льдинки, глаза слезились. С трудом разжимая, губы Женя  бормотала сама себе под нос:
- Ну вот, наконец, и прилетели…
- Иди скорей грейся! Ты в ледяшку превратилась! – забеспокоилась Наташа, подходя к Жене.
Женя, еле шевеля губами, прижимая одной рукой к груди планшет, другой -  достала платок и растирала щеки, лоб, подбородок.
  - Ничего, отогреюсь.
- Ну, готова сама лететь?- обратился лётчик к Наташе.
Наташа Меклин поправила на лице  шерстяной подшлемник, закрывавший лоб, щеки и подбородок.
- Готова!
Лётчик стоял, повернувшись к Жене.
- В прошлый раз я вас тоже заморозил…
- Это от ветра. Сейчас пройдет – оправдывалась Женя.
Лётчик тянул время, полез рукой в карман за куревом. Ему хотелось продолжить разговор с Женей.
Казалось, он забыл,  об ожидающей вылета  Наташе.
 - Вы до армии когда-нибудь летали?- спросил он Женю.
- Нет, не приходилось.
- А я думал, летали. Ориентируетесь хорошо – явно слукавил парень.
- Где там, ничего не успеваю в полёте - с грустной улыбкой, махнув рукой, ответила Женя.
- Для этого нужен навык – наставническим тоном продолжал лётчик.
Затянулся папиросой, некоторое время помолчал, и неожиданно спросил:
- А на танцы вы ходите?
- Нет, не хожу на танцы. Я не танцую, улыбнувшись, ответила Женя.
Лётчик, повёл бровью, посмотрел на огонёк папиросы, вспыхнувший на ветру, и хотел что-то ещё спросить, но,  уловив иронический взгляд Жени, замолчал.
- Ну, я пойду. Спасибо за полёт – поблагодарила его Женя.
Повернулась к Наташе Меклин и заботливо произнесла:
- Ты не очень высовывайся из кабины. Ветер ледяной.
Она передвинула планшет на бок, просунула замерзшие руки поглубже в краги, сделала пару шагов и остановилась, вспомнив о чём-то:
- Да, вот что, - обратилась она к лётчику, - у меня к вам вопрос: почему вы не сразу изменили курс,  когда я дала вам поправку на восемнадцать градусов? Это было на втором отрезке  маршрута – спросила лётчика Женя.
Парень, явно обрадованный тем, что она не ушла, замялся, лицо его просияло, он развел руками и смущенно улыбнулся,  посмотрел ей в глаза и спросил:
- Сказать честно?
Женя, серьезно глядя на летчика, согласилась:
-Честно.
- Просто не поверил. Думал, вы ошиблись. Опыта у вас маловато…
- Но как же! Ветер боковой, сильный. Да и высчитала я точно – с досадой в голосе произнесла Женя.      
- Потом-то я убедился – оправдывался лётчик.
Женя,  согласно кивнула  головой.
Лётчик, боясь, что она уйдёт, продолжал:
- А может быть, все-таки придёте… вечером на танцы?
- Но, я, в самом деле, не танцую! - сердясь, ответила  Женя.
- Тогда просто так приходите.
Женя, недоуменно пожала плечами.
- До свидания.
Она  медленно отошла от самолёта,  увязая в снегу меховыми унтами. Ветер мотал привязанные на верёвочках к её  меховому комбинезону предметы штурманского снаряжения: ветрочёт, линейку, карандаш и резинку. Её сутуловатая фигурка становилась всё меньше и меньше. В душе ей хотелось прийти на танцы, но последнее комсомольское собрание штурманской группы ещё свежо было в  памяти.
- Да-а…- задумчиво произнёс лётчик, глядя ей вслед.
Затем он повернулся, наконец, к Наташе Меклин, окинул её недоверчивым взглядом, словно сравнивая с Женей, вздохнул:
- По коням!
 
Комиссия по дополнительному набору девушек-добровольцев в женскую авиагруппу № 122 заседала в одном из кабинетов  здания Саратовского горкома комсомола. За столом сидели: Марина Михайловна Раскова, Вера Федоровна  Ломако и Евдокия Яковлевна Рачкевич.
  В кабинет вошла маленькая девушка.
Раскова, пристально глядя на девушку, подумала про себя -  «Господи, а  эта-то куда? То же, небось, скажет: на фронт»:
- Ты к нам?
- Да. Я хочу на  фронт, - объявила прямо с порога Лида Целовальникова.
Раскова весело переглянулась с комиссией, и задала Лиде вопрос:
- Ну, а что ты умеешь делать?
 - Ничего – искренне ответила Лида.
Раскова, уже смеясь в душе, продолжила:
- Скажи мне, девочка,  а что ты будешь делать, если  встретишь вдруг на фронте фашиста?
- Я убегу! – ответила Лида под общий хохот.
- Хвалю  за находчивость. Вот такие воины нам и нужны. Зачисляю тебя в часть,  будешь вооруженцем – дала своё заключение Раскова.
Лида , конечно, не представляя, что же такое – «вооруженец», вышла из кабинета с сияющим лицом. Вместе с Лидой в авиагруппу были зачислены почти сто девушек из Саратова.
Самые опытные лётчицы при распределении по полкам были зачислены в истребительный полк на самолётах Як-1. В Саратове находился авиазавод, который выпускал эти истребители и одни из первых машин были переданы девушкам женского истребительного полка (586-го).
Самолёт Су-2 (лёгкий, многоцелевой, одномоторный бомбардировщик)- интенсивно применялся в начальный период войны, но из-за низких лётно-технических данных  нёс значительные потери от истребителей противника и поэтому женский бомбардировочный (587-й), авиаполк решено было вооружать пикирующими бомбардировщиками Пе-2 – которые стали основными в советских ВВС во второй мировой войне. Эти самолёты могли пилотировать только хорошо подготовленные лётчики, и поэтому в этот полк также были зачислены девушки-лётчицы, имевшие большой опыт лётной работы.
Полк ночных бомбардировщиков (588-й) получил на вооружение переоборудованные учебно-тренировочные самолёты У-2 - Версия У-2 ВС (ЛНБ). Это был самый массовый легкомоторный самолёт СССР. Пилотировать его могли девушки из аэроклубов, но для быстрого освоения ночных полётов требовался опыт и поэтому в состав экипажей также включали лётчиц с большим опытом лётной работы.    

В полумраке казармы стояли рядами двухъярусные кровати  на них спали уставшие за день девушки.
Неожиданно включился свет и дежурная подала команду громким голосом:
- Тревога! Подъём!
В  дверях казармы стояли  Раскова и комиссар Рачкевич. Обе смотрели на циферблаты наручных часов.
- Выводите всех на построение, Евдокия Яковлевна – приказала Раскова.
Комиссар Рачкевич  передала приказание дежурной по группе и та громко скомандовала:
- Выходи строиться!
Ночь. Шеренга девушек в шинелях замерла у стены казармы. Вдоль строя медленно шла майор Раскова и внимательно осматривала каждую из стоящих в строю девушек.
- Направо! На аэродром, шагом марш! – скомандовала Раскова.
Строй выполнил команду и двинулся по дороге.

Такого поворота событий никто не ожидал. Обычно «тревоги» заканчивались «отбоем» и все шли в казарму досыпать.
В рядах шагавших послышался тихий разговор.
Невысокого роста,  миниатюрная казашка Катя Доспанова пожаловалась:
- Oй! А я портянки не намотала,
- Девочки! А я брюки не надела! – пожаловалась ещё одна.

С полдороги всех вернули в казарму.
Прогулка закончена, всем спать! – скомандовала дежурная.
Девушки стали расходиться по своим местам.

Катя Доспанова быстро сбросила сапоги и намотала на ноги портянки.
- На всю жизнь запомню эту прогулочку.
Девушка, не надевшая брюк, стояла спиной ко всем  и быстро надевала брюки.
- Я бы сейчас и двое брюк надела- заявила она, залезая в постель, чтобы согреться.
- Всем спать!- прервал беседу голос дежурной.
Девушки, стоявшие рядом тихо смеялись:
- Марина  Михайловна, наверное, давно всё заметила, только раньше морозца не было, а сегодня  всё одно к одному вышло, и морозец  и голые ноги в сапогах.

Занятия штурманской группы проходили ускоренным темпом. За полгода им нужно было освоить трёхлетний курс обучения.
Шли занятия на «ключе», девушки в наушниках  принимали сообщения от преподавателя, записывали их  в тетради. Неожиданно преподаватель перешел на бешеную скорость передачи.
 В тетради Раи Ароновой стал появляться текст:
«6 февраля 1942 года. Авиашкола Энгельс. Пришел приказ о создании полка лёгких ночных бомбардировщиков. Кто понял меня,  может быть свободным и без шума покинуть класс».
Поднялись несколько девушек и, молча,  ушли, вместе с Раей Ароновой, загадочно улыбаясь. Остальные с удивлением  наблюдали эту немую сцену.
Вечером в штурманской группе узнали о том, что в авиагруппе появилась новенькая - Евдокия Носаль. Неделю она была в карантине, жила в отдельном боксе и после карантинного периода её поселили вместе с лётчицами.
- Значит у неё большой опыт лётной работы, иначе бы её не стали сразу в лётчицы зачислять - утвердительно заявила Аронова.
- Я её видела, когда она шла в столовую - сообщила всем присутствующим  Катя Доспанова, ей всегда удавалось одной из первых узнавать все новости.
- Ну, расскажи, как она?- попросили Катю подруги.
- Девушка серьёзная. Среднего роста, тёмноволосая, темноглазая, с резкораздвоенным подбородком, с первого взгляда особого впечатления не производит. Вот только ей почему-то разрешили оставить длинные волосы. Она закрутила их валиком вокруг головы - она, наверное, украинка.      
   Прошло несколько дней и с Дусей познакомились все девушки авиагруппы. Украинка по национальности, она умела пошутить, а иногда и подсмеяться, но не зло, над чъей-нибудь неловкостью. Летала она очень хорошо и все быстро забыли, что она - "новенькая". Несколько нервная и резкая в движениях на земле, она была удивительно спокойна в воздухе. Иной раз казалось, что она чуточку медлительна. Но потом многие поняли, что эта медлительность есть ни что иное, как точный расчёт и трезвый рассудок. Стоило посмотреть в её глаза, как становилось ясно, что вы имеете дело с незаурядной личностью. В её глазах было столько притягательной силы, что вы невольно смотрели не отрываясь; в них была вся Дуся.
Штурманом у Дуси стала Полина Гельман. Маленького роста, Полина часто с трудом забиралась в свою кабину, а во время тренировочных полётов, сидя в большом и неуклюжем меховом комбинезоне, иногда медлила с ответом по переговорнику, что не могло не вызвать раздражение Дуси. Иногда в полёте, после очередной Полининой "паузы", Дуся могла "брякнуть" какое-нибудь бранное слово. Однажды во время полёта после оплошности штурмана Дуся очень витиевато отругала своего штурмана.
Полина же, которая за всю свою  жизнь слышала не больше десятка самых обыкновенных, весьма распространённых ругательств, просто не поняла всей "соли" произнесённых слов и наивным без подделки голосом спросила в переговорник:
- Дуся, а что это такое?
Бедная Дуся была не только обескуражена, а прямо сражена таким вопросом. Эффект получился обратным тому, на который  она рассчитывала. После этого случая Дуся вообще перестала употреблять бранные слова, и только сжимала кулаки и губы, когда Поля делала что-то не так, как хотела лётчица.
В одном из кабинетов авиашколы сидели  за столом  две женщины в военной форме: Евдокия Бершанская и Евдокия Рачкевич. Вошла майор Раскова, с папкой в руке,  женщины встали и приветствовали Раскову. Она поздоровалась  с каждой из них за руку.
 - Я, перед отлетом в Москву,  обещала тебе подарок? – Вот он, обратилась Раскова к Бершанской, передавая лист бумаги.
 - Читай приказ!
Бершанская прочитала:
- Назначить командиром 588-го ночного бомбардировочного полка Бершанскую Евдокию Давыдовну и присвоить ей  воинское звание – капитан. Комиссаром полка назначить батальонного комиссара  Рачкевич Евдокию Яковлевну, начальником штаба полка Ирину Вячеславовну Ракобольскую, присвоив ей первое воинское звание – лейтенант.
- Поздравляю вас, а теперь давайте формировать полк, какие будут предложения? – спросила Раскова.
Все трое сели  за стол.
Полк лёгких ночных бомбардировщиков должен был состоять из двух эскадрилий по девять самолётов в каждой. Каждая эскадрилья имела по три звена самолётов У-2.
Экипаж самолёта состоял из лётчицы и штурмана, а на земле их обслуживали техники, вооруженцы и другие специалисты. Правда, специалистами они должны были ещё стать, а пока продолжить учёбу уже по штатному расписанию. В морозную зиму, в бескрайних заволжских степях не просто было обеспечивать работоспособность техники. Романтика закончилась, началась тяжёлая работа, требовавшая все силы и много здоровья.
Однажды, как штурман звена, Рая Аронова полетела с Дусей Носаль на ночное учебное бомбометание. Нужно было проверить, как умеет лётчица заходить на цель, выдерживать курс. На полигоне наземной командой выкладывался треугольник из трёх фонарей "летучая мышь". Нужно было сбрасывать бомбы в центр  светового треугольника. Ещё на подходе к цели девушки заметили, что впереди идущий экипаж не смог погасить взрывами ни один из фонарей на земле. Считалось большой удачей, если с первого захода экипажу удавалось погасить все три фонаря.
Внешне это было не заметно, но внутренне Дуся очень волновалась. Она должна была доказать, что уже не "новенькая".
Короткие команды штурмана, несколько мгновений самолёт идёт строго по прямой и вот... Аронова дернула бомбосбрасыватели, бомбы пошли на цель. Носаль развернула самолёт на обратный курс и стала рассматривать, что  произошло в низу на земле. А внизу всё было черно.
- Ура, Дуся, мы погасили все три фонаря, значит, бомбы попали прямо в центр треугольника! - прокричала в переговорник штурман.
- Вот здорово, Рая! Какие мы с тобой молодцы! Давай споём по этому случаю!
Они пели до самого аэродрома, сначала вместе, а потом  штурман Воронина одна. 
После этого полёта Рая Аронова потеряла голос и целых три дня молчала.
- Это тебе за разбитые фонари, за каждый по дню молчания - подшучивала над "немым " штурманом звена Дуся Носаль. К счастью для Раи в эти дни не было теоретических занятий, а на четвёртый день голос снова прорезался, но петь в полёте, она больше себе не позволяла - зима не время для сольных  выступлений.
Однажды вечером, когда дежурная по группе Рая Аронова, объявила построение, девушки построились в  две шеренги. Вошла майор Раскова и объявила:
- Задача на сегодняшнюю ночь:  полёт по маршруту,  звеном, с заходом на полигон для учебного бомбометания. Одеваться  и на аэродром!

Лиля Тормосина - девушка с красивым румяным лицом, поправила свой шлемофон. Золотистый локон выбился  у неё на лоб.
- Штурман, даю тебе конфету, только попади, пожалуйста, сегодня на полигоне хоть в один  фонарь! А если погасишь все три, то дам ещё две конфеты - передала своему штурману Наде Комогорцевой  конфету. Напевая любимую арию: - «Потерял я Эвридику» она ушла в ночь к самолёту.

Кабины самолета У-2 задувало сильными порывами ветра, шел снег. Огни АНО (авиа - навигационные огни) на концах крыльев были включены.
 В первой кабине находилась лётчица Ирина Себрова, во второй- штурман Руфина Гашева. Самолёт летел на учебное бомбометание.
Руфа Галанина наклонилась к переговорному устройству и доложила лётчице:
- Самолёт ниже нас! Вижу его огни АНО.
Лётчица кивнула головой в знак того, что поняла.
Ветер усиливался, из-за снега ничего не было видно - сплошная белая пелена.
Прошло немного времени…
Сильный удар, секунда ещё удар.

Кабины самолета У-2 почти засыпало снегом. Кругом ночь и снег. Крыльев у самолёта не было, хвостового оперения тоже - они отлетели при ударе о землю. Мотор в снегу.

Они упали на землю, произошла потеря пространственного положения.
Наконец  послышался голос Ирины Себровой  в наушнике  переговорного устройства штурмана:
- Руфа, ты жива?
- Да, да.
С трудом обе девушки вылезли из кабин разбившегося самолета. Вокруг бушевал снежный буран.
- Кто-то ещё раньше нас упал, тот самолёт внизу, наверное, это Лиля Тормосина с Надей Комогорцевой, они шли впереди и также потеряли пространственную ориентацию – высказала своё предположение Ира.
- Пойдём искать их! – предложила Руфа.
- Нет, это пустое занятие в такую погоду, надо ждать здесь, на месте, сюда обязательно прилетят, нас будут искать. Самим нам всё равно никого не найти, неизвестно даже, в какую сторону идти, кругом голая степь на многие десятки километров.
  Снежный буран продолжался. Темнота скрывала место аварии.
   
В кабинете  майора  Расковой в авиашколе, при свете настольной лампы у стола сидели командир полка ночников капитан Бершанская и комиссар Рачкевич. Раскова медленно ходила по кабинету.
-  Почему никто не возвращается с задания?- задала сама себе вопрос Раскова.
- Буран застал их в воздухе, если правильно сориентировались – должны были выйти на полигон, а там фонари, круг фонарей на земле. Могли приземлиться, самолёты с лыжами – размышляла вслух Бершанская.
- Нет, если они сели на вынужденную, то полигонная команда сообщила бы по полевому телефону. Сердцем чувствую, что с девушками случилась беда. Надо посылать самолёт на поиски – нервно перебирая пальцами, решила Раскова.
- Разрешите мне лететь на поиски, товарищ майор!- попросила Бершанская.
- Ты права, надо искать …
В это время открылась дверь кабинета, и вошли  командир звена Надежда Попова и штурман звена Екатерина Рябова, обе в зимнем летном обмундировании.
- Товарищ майор! - начала доклад Попова.
- Где звено?- не дав закончить рапорт, спросила Раскова.
- Они упали – срывающимся голосом ответила Попова.
Минутное молчание…
- Подойдите к столу, покажите на карте, где это произошло? – взяв себя в руки, попросила Раскова.
Надя Попова и Катя Рябова подошли к столу, наклонились над картой, и Попова карандашом показала место предполагаемого падения одного из самолётов её звена.
- А где упал второй самолёт? – продолжала Раскова.
- Мы заметили огни только одного самолёта, быстро идущего к земле – ответила Надя.
- Девочки, быстро на аэродром и летите на поиски, постарайтесь найти их и сразу назад, а мы начнем организацию поисков других – приказала Раскова.
Попова и Рябова  выбежали из кабинета.   

Послышался гул мотора, но самого самолёта  видно не было – снег, ветер. В небе, в том месте, откуда слышался гул мотора, отлетали в стороны сигнальные ракеты.
- Мы здесь, мы здесь!- закричали Ира и Руфа.
Самолёт, покружившись над ними, улетел. 

Ира и Руфа, утопая  в снегу, в меховых комбинезонах, продолжали двигаться  в сторону начинающегося рассвета. Буран утих, и на небе появились звёзды.   
- Где-то недалеко должен находиться домик полигонной команды – предположила Ира.
- Похоже, мы держим правильное направление – подтвердила Руфа, глядя на небо.
Они медленно, но верно шли по направлению к полигону.
Наступило утро. Солнце поднялось невысоко над горизонтом, и его яркие лучи осветили бескрайнюю заснеженную степь.
  Девушки присели отдохнуть на искрящийся от  солнца снег. После бессонной ночи они смертельно устали. Ветра не было, вокруг только степь и тишина.
Неожиданно они услышали шум мотора, но откуда он доносился, понять было сложно. Девушки  прислушались. Вдалеке пронеслись аэросани.

- Мы здесь, мы здесь! – закричали они, пробуя бежать, но упали в глубокий снег.
- За ними нам не угнаться, пошли по их следу - сказала Ира.
Вскоре они вышли на лыжню аэросаней.

 Самолёт Поповой продолжал кружить над  степью. Из кабин  уже хорошо просматривалась вся местность.
- Вижу внизу справа самолёт! – доложила Катя Рябова лётчице.
- Будем садиться! – ответила Надя.
Через несколько минут самолёт в клубах снежной пыли подрулил к обломкам разбившегося самолёта. Надя Попова выпрыгнула из своей кабины и, падая в глубокий снег, подбежала к лежащей на снегу мёртвой летчице.
- Лилечка  !!!
Слезы полились из глаз, Надя упала на колени и обняла мёртвую подругу.
Катя Рябова подошла к обломкам кабины и, прижав меховую крагу к лицу,  упала на колени, рыдая.
- Надя!!!   

Бескрайнее снежное поле. Ира и Руфа медленно двигались, утопая унтами в снегу. 
Звук мотора. К ним подъехали  аэросани, остановились, открылась дверка, девушки залезли внутрь и аэросани двинулись дальше.

 В домике полигонной  команды Ира Себрова и Руфа Гашева  сидели и грелись у печки. Сторож – пожилой мужчина в овчинном полушубке угощал их чаем. Вдруг тишину нарушил знакомый звук мотора аэросаней. В домик вошли майор Раскова и другие женщины командиры.
После доклада Раскова объяснила девушкам:
- Все ясно, вам просто повезло, при таких авариях 99 процентов были за смерть и только 1 процент за жизнь. Экипаж Тормосиной и Комогорцевой  погиб. При выполнении полёта по маршруту  экипаж Ани Малаховой и Маши Виноградовой также потерял пространственное положение и погиб.
Все присутствующие скорбно молчали. По щекам Иры Себровой и Руфины Гашевой текли слёзы.
 
Фойе  Дома офицеров в траурном убранстве. Звучала  музыка. В почётном карауле стояли девушки с траурными повязками на рукавах. Погибшие лежали как живые. В непосредственной близости от погибших проходили лётчики авиашколы,  некоторые возлагали цветы.

После похорон в кабинете майора Расковой собрались: командир полка Бершанская, комиссар полка Рачкевич и начальник штаба полка лейтенант Ракобольская.
- Вылет на фронт, намеченный на 1 апреля 1942 года, придётся отложить. Гибель двух экипажей внесла серьезные коррективы в планы подготовки «ночников»,- произнесла Раскова, - необходимо составить план дополнительных тренировок в «слепых» кабинах .
- На какой период времени ориентироваться при составлении плана, товарищ майор?- попросила уточнить Бершанская.
- Пока не научитесь, а научиться надо быстрее. До войны в академии Жуковского, где я работала в одной из лабораторий, был установлен тренажер для слепых полётов, так называемая « кабина Линка ». Это была полная модель самолёта – с плоскостями, фюзеляжем, хвостовым оперением, оборудованная всеми приспособлениями для управления и приборами. Начальник лаборатории предложил мне разработать программу тренировки в кабине слепого полёта. Программа была составлена, но у нас сейчас нет такой кабины и времени почти нет, - будем учиться на том, что есть. Евдокия Давыдовна,  необходимо изготовить колпаки для кабины лётчицы, а во второй кабине мы посадим  лётчицу- корректировщика. Лётчица «под колпаком» будет вести самолёт только по приборам, а лётчица во второй, открытой кабине, будет подавать команды по курсу и фигурам пилотажа, следить за правильностью их выполнения. Другого выхода у нас нет, фронт ждёт.

Начались полёты со «слепой» кабиной.  Катастрофа с двумя экипажами отодвинула на май 1942 года отправку полка ночников на фронт.
Прошло два месяца. Наконец дополнительные тренировки были закончены. Полк ночных бомбардировщиков готовился к вылету на фронт. 
Наступил май. Весна была в полном разгаре. Занятия и практические полёты, в основном, были закончены и все девушки полка ночных бомбардировщиков пребывали в томительном ожидании приказа об отправке на фронт. Однообразие строгой солдатской казарменной жизни начинало тяготить. Тёплый, густой, весенний воздух будоражил нервы, волновал воображение. Хоть время было суровое, военное, но они были молоды, а молодость и романтика, жажда приключений всегда ходят вместе. В головах у некоторых девушек рождались озорные, даже, порой, кромольные планы, осуществление которых было связано с риском быть отчисленными из полка.
- Мне хочется сделать что-нибудь такое, что заставило бы меня, а может быть и других, немного поволноваться?- призналась как-то Полине Гельман и Кате Доспановой Рая Аронова.
- Попросту говоря, тебе хочется отколоть какой-нибудь номер - уточнила Катя.
- Хотя бы и так!
- А у тебя есть какое-либо конкретное предложение?- поинтересовалась Полина.
- Пока ещё нет, но будет. Требуется ваша помощь - загадочно улыбаясь, ответила Рая.
- Сделай самовольную отлучку, вот и заставишь всех поволноваться, а сама получишь взыскание - посоветовала Катя.
- А ведь это идея!- обрадовалась Рая. Только, конечно, нужно сделать так, чтобы обойтись без взыскания.
Несколько дней девушки с увлечением вырабатывали план действий. Вовлекли в это "противозаконное" дело и лётчиц своего звена во главе с Надей Тропаревской. После долгих шушуканий и заговорческих сборов план " взбадривающего" мероприятия был готов, заключено пари. В случае, если бы всё удалось, Рая, в течение пяти дней за обедом, получала бы с каждой из заключивших с ней пари подруг дополнительно сладкое блюдо. Если же она проигрывала пари, то сама отдавала бы каждой своё третье сладкое, обеденное блюдо.
    План был таков. После отбоя Рая должна была уйти на свидание. Не позже, чем к 12-ти часам ей надлежало вернуться, проникнуть незаметно в казарму и, не попавшись на глаза никому из начальства лечь спать. Оставалось только выбрать "объект" для любовной атаки. Строгий образ жизни в училище и напряжённейшая учёба (за шесть месяцев был усвоен материал трёхгодичного курса), не позволяли заводить знакомства с лётчиками из гарнизона. Круг их "знакомых" мужчин ограничивался преподавателями. Было принято решение подшутить именно над кем-нибудь из них. Но на поверку оказалось, что выбрать "жертву" для их шутки было не так - то просто. Один был слишком стар, другого они слишком уважали, третий был, на их взгляд, слишком  хитёр и мог бы сразу всё "раскусить". В конце концов, после долгих споров, выбор пал на одного преподавателя, не старого, немного наивного, по их мнению, и очень скромного.
     Коварный план сводился к следующему; - "жертва" должен был, по подброшенной ему анонимной записке, прийти на свидание в условленное место к определённому часу. Рая, получив такую же анонимную записку, в то же время должна была с ним встретиться в том же месте и в то же время. Бедный преподаватель, обнаружив в своей рабочей тетради "анонимку" нисколько не удивился, улыбнулся и спрятал "послание" в карман. Содержание письма сводилось к банальному желанию встретиться с хорошим человеком для продолжения знакомства.
    Свидание состоялось. Опытный взрослый мужчина сразу раскусил "коварство" плана и Рае пришлось всё ему рассказать. Как человек порядочный , он не придал шутке серьёзного значения.
- Что же вы выиграли? Каков приз? - допытывался он.
- Каждый из последующих пяти дней - лишний пирожок и компот за обедом.
- Желаю вам удачно завершить "опасную операцию"- сказал он на прощание.
- Только вы, бога ради, не обижайтесь на нас и, главное, не выдавайте меня - попросила Рая.
- Даю слово офицера - серьёзно ответил преподаватель.
Но самое неприятное ожидало Раю впереди. По плану она должна была проникнуть в казарму, в туалетную комнату, через окно первого этажа. Заговорщицы должны были заранее оставить окно приоткрытым.
  Рая уже подходила к казарме. Вот и окно туалета и вдруг, совсем рядом, она услышала шум шагов. Рая прижалась к стене казармы. Свет от фонаря освещал пространство вокруг, но не попадал на ту часть стены, где замерла Рая. К казарме приближался ночной патруль с собакой.
" Ну, пропала...", - пронеслось в сознании Раи,- "Сейчас эта собачья морда залает и подбежит ко мне. Меня  арестуют... это конец".
Рая перестала дышать и закрыла глаза. Шли секунды, потом минуты, но лая не было. Рая открыла глаза ;- патруль удалялся от казармы.
- Фу, ты чёрт!- с облегчением вырвалось у неё из груди. Ветер дул со стороны патруля и собака не почуяла "заговорщицу".
Оправившись от пережитого волнения Рая, быстро подошла к заветному окну, без шума, как мышь влезла на подоконник и в следующее мгновение была внутри. Сняв с себя гимнастёрку и брюки, она туго свернула их в небольшой кулёк и, держа его в руке за спиной, в одних армейских исподних двинулась по коридору в казарму. За столиком дремала дежурная. Рая рассчитывала незаметно, без шума проскочить мимо дежурной, но та, видимо инстинктивно, приоткрыла один глаз, затем другой и тупо впялилась на остановившуюся перед ней Раю.
- Воронина, ты откуда это взялась?- с неописуемым удивлением спросила дежурная.
- Да я же только что проходила мимо тебя в туалет! Ты что, спала?
- Не может быть! Я же не спала! Точно помню.
- Тогда как же, по-твоему, я оказалась здесь?
- Действительно!
Глаза дежурной широко раскрылись. Она пыталась восстановить в памяти картины последних минут дежурства, но ничего вспомнить не могла. Как загипнотизированная она продолжала стоять и смотреть в какую-то точку пространства, не издавая больше ни звука.
На спрятанный за спиной Раи свёрток с обмундированием она не обратила никакого внимания.
"Приведение" тихо прошло в казарму. На стене висели часы. Стрелки показывали без десяти минут 12. Рая тихонько подошла к своей койке, расправила обмундирование и улеглась спать.
- Ну как ? - шепотом спросила её Катя .
- Я выиграла пари - так же шёпотом ответила Рая, залезая под одеяло.
- А я, кажется, впервые в жизни рада тому, что проиграла - ответила Катя.
- Ну, чертяка, и заставила же ты нас поволноваться - прошипела с соседей койки Прасковья Белкина.
- Ну, как, состоялось свидание? Расскажи - попросила Дуся Носаль.
- Да спите вы джульеты! - цыкнула на девушек Надя Тропаревская.
Все замолчали. По казарме прошла дежурная. Остановившись у кровати Ароновой, она прошептала самой себе - я не сплю... и двинулась дальше к столику у выхода.
 Уснула Рая быстро, но во сне она иногда вскрикивала: - "Не трогай меня, уходи!"- ей снилась большая злая собака. Спасаясь от неё, она под утро свалилась с койки.
- Вот к чему приводят шатания по ночам, так можно дойти до белой горячки - проворчала Полина Гельман, которую разбудил шум упавшего на пол тела.
- Романтика - хихикнула Катя, зарываясь в одеяло.
Рая тихонько встала с пола и улеглась в постель, укрывшись с головой.
Пять дней она собирала "дань" со своих подруг и до отвала наелась пирогов, запивая их дополнительными порциями компота. Это было достойное вознаграждение за перенесённые волнения.      

В кабинет майора Расковой вошла  девушка в форме лейтенанта ВВС – начальник штаба полка У-2.
- Товарищ, майор, лейтенант Ракобольская по вашему приказанию прибыла.
- Садись Ирина.
Раскова достала  из ящика стола полётные карты.
- Тебе предстоит первой пройти по маршруту, по которому полетит весь полк. Твоя задача:  к моменту прибытия полка на всех промежуточных аэродромах по маршруту предупреждать наземников о  беспрепятственном снабжении наших самолётов всем необходимым, в первую очередь – горючим, соответствующие распоряжения уже направлены. Полетишь на моем самолёте Ут-2 с моим личным пилотом  Ольгой Шолоховой.
Вопросы есть?
- Время вылета, товарищ майор?
- Завтра утром, собирайся!
Глаза Ракобольской излучали целые потоки положительной энергии, на лице сияла радостная улыбка; - она первая вылетает на фронт.
- Есть, собираться! Разрешите идти?
- Идите!   

А через день, утром 22 мая 1942 года, на аэродроме авиашколы Энгельс, у своих самолётов выстроился весь личный состав полка ночных бомбардировщиков У-2.

Перед строем полка  вышел полковник ВВС  (начальник  авиашколы) и произнёс речь:
- Сегодня  с нашего аэродрома уходит на фронт женский полк ночных бомбардировщиков. Вы летите не на грозных  машинах, а на учебных самолётах. Да и сами-то вы на вид тоже не слишком грозные. Но я уверен, что и на легкокрылых машинах вы сможете наносить тяжёлые удары по врагу. Уверен, что ваш полк будет одним из лучших на фронте. Пусть летит с вами мое отцовское пожелание: удачи вам и боевой славы!

- По самолётам! – прозвучала команда.
На аэродроме послышался гул восемнадцати самолётов. Невдалеке стоял транспортный двухмоторный «Дуглас».
К нему строем подошли девушки полка У-2,- технический состав, и начали грузиться в самолёт.
У-2  полка, поочерёдно, взлетели,  выстроились по звеньям и взяли курс на Сталинград.

Был яркий, солнечный день на небе ни одного облака. Под крыльями самолётов, на земле, видны были: зеленые рощи,  белые домики и цветущая сирень в садах.

В кабинах одного из самолётов летели лётчица Катя Пискарёва и  штурман Рая Аронова.
- Нам бы по букетику этой сирени! – мечтательно сказала в переговорное устройство Рая.
- За какие заслуги? Вот когда с фронта будем возвращаться, тогда можно будет и о цветах 
подумать! Рая, сколько мы летим? – услышала штурман ответ лётчицы.
- Два тридцать. Скоро посадка.

Самолёты полка приземлились на поле рядом  с посёлком.
Из кабины одного из самолётов выпрыгнула Женя Жигуленко. К её самолету  подбежал  босоногий местный мальчуган и протянул ей букет пышной сирени. Женины голубые глаза засияли от счастья. Она чмокнула мальчишку в щеку.
- Вот так нас встречают настоящие мужчины – похвасталась она своим подругам.
Взяла мальчишку за руку, и они вместе пошли к самолёту.

Самолёты женского авиаполка  подходили к аэродрому Морозовская. Лидировал самолёт Расковой  и Бершанской. Звеньями за ним шли остальные.
- Вижу самолёты противника слева! – Услыхала в переговорнике  лётчица доклад штурмана одного из экипажей.
- Ты не ошиблась? – переспросила  штурмана лётчица.
- Нет, они заходят на нас для атаки!
Самолёт У-2 стал резко уходить к земле. Истребители с воем пронеслись над ним, сделали боевой разворот и вновь устремились в атаку на беззащитный самолёт У-2, летящий низко над землей. Но пушечных или пулеметных очередей не было.

-  Мерзавцы!  Ещё издеваются! Фашисты проклятые! – услышала голос лётчицы штурман.
- Командир, это наши развлекаются, я не заметила  звёзды на фюзеляже, прости!- прозвучал в разговорнике извиняющийся голос штурмана.
Самолёт занял своё место в строю.
Группа истребителей, покачав крыльями, ушла к горизонту.

На южном направлении

Первый самолет прибывшего авиаполка подрулил к краю большого полевого аэродрома у посёлка Морозовская. Вслед за ним  приземлялись, и один за другим заруливали на стоянки остальные У-2 588-го авиаполка. Из кабин первого самолёта вылезли  майор Раскова и командир  полка капитан Бершанская. Прибывших  девушек встретила начальник штаба полка лейтенант Ракобольская:
; Товарищ  майор, разрешите обратиться к товарищу капитану!
- Разрешаю!
- Товарищ командир полка, всё необходимое для личного состава и техники подготовлено, техсостав полка прибыл на транспортном самолёте и уже размещён в общежитии -  докладывает лейтенант Ракобольская.
; Хорошо Ирина, а чем кормить нас будут?
-  Украинский борщ. Столы накрыты,  товарищ командир. БАО постарались, даже белые скатерти достали и цветы.
; Ну, пошли, посмотрим.

 24 мая 1942 года их прибыло всего 112 человек – простых девчонок, горящих желанием поскорее начать сражаться с врагом. Позади полгода учёбы в авиашколе и первые потери. Но боевой дух девушек-авиаторов был на высоком уровне.   
Батальон аэродромного обслуживания приготовил для женского авиаполка большую  хату. В комнатах было чисто и светло. На окнах белые занавески, кровати с белоснежными простынями.
; Кого здесь разместите? - спросила Раскова, открывая дверь первой комнаты, заставленной аккуратно заправленными кроватями.
; Первую эскадрилью, товарищ майор! – с гордостью ответила Ракобольская.
; Чистота, порядок; - прямо не верится, что мы на войне – с удовлетворением отметила Бершанская.
; Мы ожидали землянки, а тут настоящий санаторий получился.
; Всё впереди, ещё и в землянках поживете, война - она всему научит – успокоила её  Раскова.
Толпившиеся за спинами командиров девушки-лётчицы радостно перешёптывались.

В саду под деревьями стояли накрытые чистыми белыми скатертями столы.
; Ну, что девочки, вот вы и на фронте. Садимся обедать? – пригласила всех Раскова.
Все радостно и возбужденно переговариваясь между собой, уселись за столы.
Раскова, Бершанская, Ракобольская и Рачкевич сели рядом.
Повар и девушки из БАО  раздали тарелки с борщом. Девушки- лётчицы и техники сели все вместе за общий стол.
;  Торжественный обед, посвященный прибытию на фронт, объявляю открытым! – громко произнесла командир полка Бершанская.
Застучали ложки по тарелкам, разговоры шутки и смех – это был их первый «прифронтовой» обед.   

На следующий день Раскова и Бершанская  прибыли с докладом в штаб 4-й Воздушной армии.
Кабинет командующего Вершинина, находился в большой комнате обычной хаты. Письменный стол, вокруг несколько стульев, на стене карта, на тумбочке в углу два телефонных аппарата, один - полевой связи.
В центре комнаты за столом сидел мужчина средних лет в полевой форме генерал-майора авиации и что-то записывал в блокнот карандашом.

 Обстановка на южном направлении складывалась явно не в пользу нашей армии. Командование Крымского фронта не смогло выполнить указание Ставки ВГК о создании надёжной, глубоко эшелонированной обороны и не обеспечило авиационного прикрытия отхода советских войск на Турецкий вал. Прикрывать наши войска практически было не чем; - самолёты противника господствовали в воздухе. Управление войсками было частично потеряно и, несмотря на отчаянное сопротивление, бои на Керченском полуострове закончились полным разгромом наших частей. В плен попали 150 тысяч наших солдат и офицеров, лишь арьергард войск Крымского фронта  численностью чуть более 10 тысяч человек  и часть местного население заняли оборону в Аджимушкайских катакомбах  и продолжали борьбу.   
  Теперь почти все силы 11-й армии немцев в Крыму могли быть переброшены под Севастополь, блокированный с суши и с моря ещё с октября 1941 года.
  В середине марта 1942 года советская разведка получила сведения, что немцы готовят крупное наступление на юге нашей страны, но советское руководство во главе со Сталиным было убеждено в том, что враг попытается взять реванш и нанести удар на Московском направлении. Это убеждение Верховного Главнокомандующего разделяли члены Ставки, Генеральный штаб и большинство командующих фронтами.
  Исходя из этого, считалось, что судьба летней кампании 1942 года, от которой зависел весь ход войны, будет решаться под Москвой. Здесь по-прежнему было сосредоточено более половины всей нашей армии, а войска Южного фронта составляли менее одной десятой части от общей численности всех наших дивизий.
 Действия немецких войск на юге с воздуха поддерживал 4-й воздушный флот под командованием генерала Рихтгофена, «первого аса Германии». Гитлер считал его одним из самых лучших авиационных генералов.
  По данным нашей разведки, в воздушной армаде Рихтгофена насчитывалось около полутора тысяч самолётов новейших конструкций. Пилотировали их лучшие немецкие лётчики, имевшие большой боевой опыт. 
 В составе нашей 4-й воздушной армии было всего 130 боевых самолётов, большую часть  которых составляли самолёты устаревших конструкций.
Генерал Вершинин понимал, что скоро враг начнёт большое наступление, и важную роль в нём будет играть авиация. Что он мог противопоставить немцам?   

Стук в дверь.
- Войдите! – генерал отложил блокнот в сторону.
 Вошли майор Раскова и капитан Бершанская с рулоном ватмана под мышкой.
 ; Товарищ командующий, 588-й ночной бомбардировочный авиационный полк  прибыл в Ваше распоряжение! Командир полка капитан Бершанская.
Расковой представляться не было необходимости, её знала вся страна, а то, что она лично привела женский полк ночников на фронт – командующему уже доложили.   
  Генерал встал из-за стола, вышел на встречу вошедшим и, приветливо поздоровавшись, предложил:
; Присаживайтесь.
Раскова и Бершанская сели за стол.
- Как совершили перелет из Энгельса в Морозовскую, всё ли благополучно с личным составом?- поинтересовался генерал.
; Всё нормально, товарищ генерал, перелёт прошёл хорошо, все самолёты прибыли на базу без происшествий, личный состав размещён в общежитии – доложила Раскова.

Командующий слегка улыбнулся.
 По мимолётной улыбке на лице генерала было понятно, что он уже был в курсе о той «шутке», которую сыграли с прибывшим полком парни из истребительного полка, базировавшегося на аэродроме. 
; Где полк ночевал, как подготовлен к ночным полётам в прожекторах, умеют ли лётчицы возить  во вторых кабинах  по два человека?- начал расспрос  командующий.
; Полк пролетел по заранее отработанному маршруту, на промежуточных аэродромах задержек не было, начальник штаба полка вылетела заранее и готовила встречу полка во всех пунктах посадки на маршруте перелёта. Личный состав прошел ускоренный курс подготовки, полёты в прожекторах в программу, к сожалению, не входили, некоторые девушки до войны учились в аэроклубах, но таких, не много, самые опытные работали инструкторами и в гражданской авиации. Все – добровольцы!  - ответила Раскова.
Генерал задумчиво взглянул на женщин- командиров:
; Работа предстоит не лёгкая; - ваш полк поступает в распоряжение командира 218-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии полковника Попова. Будете учиться воевать под его руководством.
-  Товарищ генерал, могли бы Вы немного рассказать нам об этой дивизии?- попросила Раскова.
; Полковник Попов такой «купец», который  « покупает» самолёты всех типов.
У него есть СБ, Р-5, а теперь будут и У-2. Таких самолётов у него в дивизии пока не было.
А что это за чертежи, у вас, товарищ командир полка?- с улыбкой спросил генерал.
 ; Начальник штаба полка подготовила схему распределения личного состава полка по эскадрильям, товарищ генерал.
; Очень интересно, давайте посмотрим.
Бершанская развернула на столе большой лист ватмана с квадратиками и чёрточками, весь заполненный фамилиями и должностями.
;  Повезло тебе с начальником штаба, только как ты эти картины подшивать будешь?- шёпотом спросила Раскова.
; В составе полка – две эскадрильи…- начала объяснение Бершанская.

Командующий слушал доклад этой смелой женщины, а в душе его боролись два чувства: одно - командующего воздушной армией, требовавшего немедленного включения прибывшего авиаполка в боевую работу, другое – отцовское; – он понимал, что посылать  этих необстрелянных девчонок на сильно защищённые зенитными средствами вражеские цели, означало обрекать их почти на верную смерть.
-  Давайте решим так! – подытожил генерал; - ваш полк будет перебазирован на запасной аэродром. На нём вы пройдёте подготовку по проведению полётов в условиях прожекторного освещения, научитесь отыскивать свой аэродром в условиях соблюдения мер светомаскировки и потом проведём боевую работу полка по целям противника, слабо прикрытым зенитными средствами; – нужно, чтобы ваши девушки привыкли к обстрелу с земли. Пока достаточно, дополнительные мероприятия мы обговорим с командиром дивизии, так что осваивайтесь и готовьтесь. Можете быть свободны товарищи. 
 
Через три дня полк был зачислен в состав дивизии и перебазировался на аэродром у поселка Труд горняка, где лётному составу предстояло пройти тренировки для боевой работы. Накануне из штаба армии позвонили командиру дивизии Попову и передали, чтобы готовился принять полк ночных бомбардировщиков.

В штабе 218-й авиадивизии полковника Попова поначалу обрадовались пополнению, но потом…
Полковник  Попов, обрадовано, прикрывая рукой трубку телефонного аппарата полевой связи, сообщил комиссару Горбунову:
; Новый полк дают!
; Это женский полк на У-2 – сообщал голос в трубке.
Лицо Попова побледнело, вытянулся подбородок.
; Да, понятно, спасибо за заботу, конечно, до свидания – слабеющим голосом закончил разговор со штабом армии комдив.
Минутная пауза затянулась. Попов молча сел за стол.
; Ну, что?- с нетерпением спросил его комиссар Горбунов.
; Чем мы провинились, комиссар?- с отрешённым лицом произнёс, наконец, Попов.
; Да, что случилось командир?
; Что, случилось?…-  Время, сам знаешь какое, а тут целый полк девчонок подсунули – вот, что случилось!
; Каких девчонок?
; Целый полк девчонок на У-2, - вот каких!
Оба замолчали, раздумывая о создавшемся положении.

 23 мая 1942 года 6-я немецкая армия и войска группы Клейста окружили в районе Балаклеи, южнее Харькова, наши 6-ю и 57-ю армии. После тяжёлых боев с превосходящими силами противника при полном его господстве в воздухе эти армии были почти полностью разгромлены. Попытки прорвать фронт окружения западнее Изюма ни к чему не привели. Лишь отдельные группы вырвались из окружения и переправились на левый берег Северского Донца. В результате этих неудач в районе Харькова обстановка на южном крыле советско-германского фронта изменилась в пользу противника. Немецкие войска заняли выгодные исходные позиции для дальнейшего наступления, а наше командование приняло решение о переходе к обороне, чтобы сорвать планы врага - продвигаться в восточном направлении.

Женский авиаполк проводил усиленные тренировки. Начались полёты по ознакомлению с целями на территории, занятой противником, но обстрела с земли не было. Всё чаще экипажи, прилетая с задания, докладывали: - обстрелу не подвергались! А были ли это цели?
- Нас просто гоняют на тренировку, никаких немцев мы не бомбим!- возмущались девушки. Им казалось, что командование не уверено в них и старается при возможности избавиться, а они рвались в бой и немедленно.
 
По краю леса стояли неумело замаскированные самолёты У-2. На расчалках сушилось женское нижнее белье. По лётному полю расхаживали и собирали цветы две лётчицы в летних комбинезонах. У одного из самолётов в траве уютно расположились позагорать несколько девушек  в одних трусиках.
 То, что увидал командир дивизии, напоминало не фронтовой аэродром, находящийся на основном маршруте полётов самолётов противника, а скорее, аэродром глубокого тыла, да ещё с детской беспечностью  лётчиц.
У-2  командира дивизии Попова  приземлился  недалеко от полковой штабной машины Зис-5 с прожектором.

; Вот такая у нас теперь будет война, комиссар! – произнёс с едкой усмешкой комдив Попов, вылезая из кабины самолёта и указывая комиссару Горбунову на открывшуюся их взору картину.
; А что, командир, - романтика – возразил комиссар, передвигая фуражку на лоб.
; Ну, ты ещё мне соль подсыпаешь! – злобно добавил комдив.
Оба направились к штабной машине, в будке которой началось какое-то странное шевеление.
Девушки, принимавшие солнечные ванны незаметно исчезли, бельё с расчалок быстро испарилось. В леске у самолётов началась какая-то бессмысленная беготня.
; Здравия желаю, товарищ полковник! – прозвучал звонкий женский голос за спинами прибывших начальников.
Полковник Попов с каменным лицом повернулся в сторону «источника приветствия».
Перед ним навытяжку стояла девушка лет двадцати с короткими, подстриженными под мальчишку волосами и весёлыми глазами, держа правую руку у виска, уперев пальцы в край пилотки.
Минуту он разглядывал её, и только потом спросил:
; Простите, вы кто?
-  Дежурная по полку старшина Жигуленко!
; Вот видишь комиссар – дежурная – уже остывая, но по-прежнему едко произнёс Попов.
; А где все командиры, товарищ дежурная?
; В штабе, товарищ полковник!- лихо отрапортовала Жигуленко, не отрывая руку от виска.
; А где ваш штаб, товарищ старшина? – уже совсем отходя, спросил Попов.
;  Первый дом с края, бывшая школа, товарищ полковник! – отрывая, наконец, руку от виска и указывая на ближайшую хату, доложила Жигуленко.
; Ну,  что комиссар, пойдём? – предложил Попов.
Оба удалились  в сторону штаба.

Штаб женского 588 – го авиаполка расположился в здании местной школы. В небольшой комнате, до предела заполненной девушками, выступала майор Раскова:
 ; … Не сомневаюсь, вы сумеете преодолеть все трудности, которые встретятся  на вашем пути. Это будет нелегко…Ничего, что к вам отнеслись с некоторым недоверием, ведь вы здесь - первый авиационный женский полк. Верю, своей боевой работой вы завоюете право называться гвардейцами!
Дружные аплодисменты были ответом на её слова.

Попов, обращаясь к Горбунову, стоя  за спинами девчат, в полголоса произнёс:
; Вот так, комиссар, гвардейцами, и не меньше.
 Девушки, услышав незнакомый мужской голос, обернулись.

Попов вышел к командованию полка и обратился к Расковой:
; Товарищ майор, вас с командиром полка можно на минуточку?
; Да, конечно, товарищ полковник; -  товарищи можно разойтись!
 - Товарищ  капитан, останьтесь и вы, тоже, обращаясь, к  Бершанской – попросила Раскова.
Девушки поспешно вышли из комнаты. Дверь закрылась.
Начался «разнос».

На следующий день Раскова улетала в город Энгельс; – необходимо было закончить формирование полка Пе-2, командиром которого она была назначена.
Прощаясь с Бершанской, она напутствовала её:
- Давай командир, командуй - теперь всё в твоих руках! Ещё в Москве мне позвонил, как-то вечером, Николай Николаевич Поликарпов
и высказал своё опасение по поводу участия девушек в боях с фашистами на его самолётах У-2. Он считает, что мы зря погубим людей и технику. По его мнению, самолёт У-2 не предназначен для боевой работы. Я успокоила его. Этот самолёт ещё покажет себя, а воевать на нём девушки обязательно научатся.
На исправление «недостатков», указанных руководством дивизии, ушло две недели. Лётчицы и штурманы продолжали отрабатывать полёты в лучах прожекторов, проводили посадки при минимальном числе стартовых огней, отыскивали свой аэродром в условиях строгой светомаскировки. Всё это происходило только по ночам, потому что днём их маленькие фанерные самолёты можно было сбить из обычного стрелкового оружия.
  Вскоре опасения у командира дивизии отпали. Он убедился, что женский авиаполк укомплектован и достаточно хорошо подготовлен к полётам, а главное, - все девушки полны решимости идти в бой, и как можно быстрее.
 
Труд горняка - небольшой донбасский поселок под Краснодоном. Мирные белые хатки утопали в зелени садов. На полевом аэродроме в густой по пояс траве было много ромашек и клевера. В небе слышалась звонкая трель жаворонка. На краю небольшого леса в кустах щебетали маленькие птички, прыгавшие с ветки на ветку, а рядом стоял замаскированный самолёт У-2. Под его крылом на траве отдыхали две девушки в лётных комбинезонах. Наташа Меклин рассматривала ромашку и, бросив в сторону цветок,  с грустью произнесла:
;  Разве это похоже на войну?- Линия фронта отсюда в тридцати – сорока километрах, по реке Миус. Но ведь и там, наверное, солнце, трава, цветы… Не верится, что идёт война.
  Звук летящих  в небе тяжелых бомбардировщиков вернул к реальности. Послышались отдалённые разрывы бомб.
; Опять немцы бомбят Лихую. Смотри, обратно летят! – указала рукой в сторону самолётов Наташа.
Отбомбившись, немецкие самолёты возвращались на свой аэродром. Летели низко и гудели нагло, безнаказанно, вызывающе. С земли видны были чёрные кресты с белой окантовкой на крыльях.
; Где же наши истребители? Почему их нет? – с досадой в голосе произнесла Ира Себрова.
; Их нет. Их слишком мало. Вчера пара наших «ишачков» вступили в бой, вклинившись в строй немецких бомбардировщиков. Мы, с девчонками затаив дыхание, наблюдали за воздушным боем. Сопровождавшие бомбардировщиков «мессеры», как воронье набросились на наших ястребков. Со слезами на глазах мы провожали взглядом до самой земли дымящийся самолёт нашего бесстрашного истребителя. Взрыв, столб черного дыма и все…- Наташа в отчаянии махнула рукой.
; Девчонки! Приказано всем посетить баню в Краснодоне. Первая эскадрилья выезжает через пятнадцать минут! – прокричала пробегавшая мимо дежурная.
- А вот тебе реальность нашей жизни, Ириша! – Пошли собираться в баню.

Грузовичок полуторка лихо подкатил к городской бане. С него спрыгнули лётчицы в гимнастерках и брюках, с пистолетами в кобурах на боку и полотенцами с бельём под мышками. Местные жители с интересом разглядывали лётчиц, прибывших на помывку.
  Тогда ещё никто не мог знать, что всего через месяц немцы прорвут нашу оборону, займут Краснодон, и Ростов,  другие города и продвинутся вплоть до Кавказских гор и  к Сталинграду, но это будет потом, а пока:
- Всем  мыться побыстрее, вторая эскадрилья прибудет через полчаса! – командовала «мамочка» -  комиссар Рачкевич. И посерьёзнее, девочки, посерьёзнее! 

Женское отделение бани было окутано паром, оцинкованные тазы на скамейках, обнаженные молодые женские тела. В парной тело одной из  девушек, лежащей на деревянной скамейке, берёзовым веником  усердно обстукивала подруга приговаривая:
; Чтобы тело и душа были молоды, не боялись не жары и не холода…
Лежащая на скамейке девушка охала:
; Ты, Маша не увлекайся, ведь хоть тело и молодо, но живое и нежное.
; Ты, Маринка терпи – тяжело в бане – легко в бою, в воздухе.

Неожиданно на улице раздался грохот. Взрывной волной выбило окна бани. На пол со звоном упали осколки стекла. Девушки, кто не смыв мыло, кто, спешно ополоснувшись, поспешно выбежали в предбанник, оделись. На улице они заметили несколько местных женщин, толпящихся у забора одного из ближайших домов.
; Что случилось? – спросила у одной из горожанок Рачкевич.
- Немец пролетел, бомбу бросил.
; Все целы? – беспокоилась Рачкевич, осматривая выбегавших из бани девушек.
- Все целы, товарищ комиссар!
Рачкевич подошла к женщинам, толпившимся у забора, за которым виднелась воронка от взрыва авиабомбы.
- А ваши, никто не пострадал? – поинтересовалась «мамочка» у стоящей рядом женщины.
; Все целы, слава богу, да вот огород у меня – местная жительница указала рукой в сторону большой воронки, теперь ничего не вырастет.

Подкатил грузовичок, и Рачкевич скомандовала:
- Все в кузов, возвращаемся в полк!
 Девушки быстро перелезли через борта машины, расселись по местам. Полуторка  по пыльной дороге выехала из города.

Вторая эскадрилья мылась в посёлке. Бойцы БАО организовали горячую и холодную воду. Парную создать не удалось, но в остальном всё получилось не хуже, чем в городской бане и даже спокойнее – противник  бомбы не сбрасывал.   

После помывки в одной из комнат лётного состава  девушки, сидя на кроватях, пришивали подворотнички.
- Из штаба дивизии пришло первое боевое полётное задание по «реальным» целям. Сегодня ночью первыми пойдут на задание: командир полка Бершанская, зам. комполка Амосова и командир эскадрильи Ольховская со своими штурманами – сообщила вошедшая в комнату комиссар Рачкевич.
- Ура!!! – Закричали все присутствовавшие.
 
;Штурман, чтоб полёт наш был высший класс! – серьёзным тоном заявила Люба Ольховская – высокая  темноволосая девушка с быстрым взглядом из-под длинных прямых ресниц.
; Слушаю-сь, товарищ командир эскадрильи! – с невозмутимым спокойствием ответила Вера Тарасова – полная  девушка с крупными чертами лица.
Вокруг них суетились девчонки, с нескрываемой завистью смотревшие на своих командиров.
   Весь полк ждал предстоящей ночи с большим напряжением. На самолёты заранее подвесили бомбы с надписями «За Родину!».

  В южной части Донбасса, на реке Миус, у Таганрога начались ожесточённые бои: фашистские войска рвались к Дону. 8 июня в полк поступил приказ: - с наступлением темноты командиру полка и командирам эскадрилий вылететь на боевое задание -  уничтожение живой силы противника в районе поселков Снежный и Никифоровка.

Наступила эта долгожданная ночь. С вечера весь лётный состав полка собрался на старте. Комиссар полка Рачкевич произнесла короткую речь:
; Наши командиры уходят в первый боевой вылет. Завтра  на задание полетит весь полк. Принимая присягу, мы поклялись сражаться, не жалея сил и самой жизни, до полной победы над врагом. Я уверена, что никто из вас не отступит от этой клятвы!

Прозвучала команда:
; Запускать моторы!
Самолёты вырулили на старт, и ушли в темноту.
К штабной машине полка подкатила  «Эмка». Командир дивизии Попов решил лично проверить, как полк приступил к боевой работе.
- Товарищ командир дивизии, экипажи полка ушли на задание! – доложила комиссар Рачкевич.
- Кто вылетел первым?
- Командир полка капитан Бершанская, товарищ полковник! – чётко отрапортовала Рачкевич.   
Больше часа прошло в ожидании. Никто не уходил с аэродрома. Все тревожно вслушивались в ночную тишину. Наконец где-то далеко в небе послышался слабый шум мотора.
; Летят! Наши! – прозвучал чей-то голос.
Все радостно засуетились.
В темноте ничего не было видно. По звуку  было ясно – первый самолёт идет на посадку.
Наконец все услышали стук - звук касания шасси о землю; -  самолёт зарулил на стоянку и всё стихло. В темноте послышались шаги приближающегося человека.
Заложив руки за спину, всматриваясь в темноту, как и все другие, ждал командир дивизии Попов.
Неторопливым шагом подошла командир полка Бершанская.
; Товарищ полковник, задание выполнено! Зенитный огонь в районе цели вынудил маневрировать по курсу. Отбомбилась с высоты 600 метров. Следом отбомбился экипаж Амосовой. Зенитный огонь усилился. Несколько осколков попали в самолёт, но мотор они не повредили, докладывает командир полка капитан Бершанская.

Попов, облегченно вздыхая, взял двумя руками руку Бершанской и энергично пожал её.
; Поздравляю с первым боевым вылетом! – с облегчением произнёс комдив.
Через некоторое время пришел самолёт Амосовой. Её  тоже поздравили с успешным выполнением задания.
Третьего самолёта не было. Когда же по, самым оптимистичным расчётам, горючее в самолете Ольховской должно было закончиться, все поняли, что случилась беда. До рассвета никто не ушел с аэродрома. Это была первая боевая потеря.
 
О гибели экипажа Ольховской долгое время ничего не было известно, лишь много позже, со слов местных жителей, удалось восстановить далеко не полную картину происшедшего в ту первую боевую ночь.

Экипаж Ольховской бомбил мотоколонны противника по дороге к посёлку Снежный. Зенитные батареи противника открыли заградительный огонь. Вокруг самолёта хлопали разрывы зенитных снарядов. Неожиданно один из снарядов разорвался рядом с кабиной самолёта. Штурман Вера Тарасова вскрикнула и уронила голову на борт кабины, теряя сознание. Лётчица  Люба Ольховская от полученного ранения откинулась на спинку сиденья и тоже потеряла сознание. Самолёт, потеряв управление, под углом пошёл к земле. От удара о землю он развалился, но не загорелся.
Падение самолёта наблюдали жители маленького посёлка  Софьино-Бродское. На следующую ночь несколько местных жителей подошли, с опаской оглядываясь вокруг, к разбитому самолету У-2. В передней кабине неподвижно сидела в залитом кровью комбинезоне, склонив голову на борт, красивая с тёмно-русыми волосами девушка. Во второй кабине полулежала другая девушка - лицо круглое, с чуть вздернутым носом. Обе были мертвы.
; А ну не реветь, посмотрите в карманах документы и нужно быстрее уносить их, немцы могут нагрянуть с минуты на минуту! – командовал местный житель двум своим спутницам.
   Женщины, утирая руками слезы, скатывающиеся по щекам, выполняли все приказания деда, но документов не было, видимо немцы их уже обыскали и  забрали все, что  нашли, оставив только окровавленные тела.
 Жители села тайком похоронили девушек, но могила ещё долгое время оставалась безымянной.

   Летние ночи коротки и экипажи могли совершить не более 3-5 боевых вылетов за тёмное время суток. Девушки постепенно привыкли и к прожекторам и к обстрелу, хотя привыкнуть к тому, что в тебя стреляют и не реагировать на это невозможно.
Настала ночь, когда экипаж Пискарёва- Аронова должен был совершить свой тринадцатый боевой вылет.
- Я не верю в «чёртову дюжину» - смело заявила Рая Аронова своей лётчице Кате Пискарёвой, - она мне всегда приносила удачу.
- А вот я, лично, другого мнения, готовься Раёк сегодня к бою, - не то, шутя, не то серьёзно ответила Катя.
- Не бойся, Катюша, сегодня нам наверняка повезёт.
- Самолёт к вылету готов! – доложила техник Лёля Евполова, когда Катя и Рая подошли к стоянке. Она старательно и долго опробовала мотор и была уверена, что он не подведёт.
   Прошло полчаса, с тех пор как Катя и Рая летели на цель. В тёмном южном небе ярко мерцали звёзды. Плотный ночной воздух прохладной струёй обдувал лица девушек. Штурман Аронова всматривалась в тёмную бездну под самолётом, выискивая хоть какие-то ориентиры. Наконец она сумела разглядеть еле заметную серую ленту внизу.
- Под нами Миус! – сообщила она по переговорнику лётчице.
По реке Миус проходила линия фронта. Река ориентир надёжный, различимый даже в самую тёмную ночь. Вспышек выстрелов не было видно, и с трудом верилось, что под ними – линия боевого соприкосновения.
- Цель в десяти километрах, начинаю отсчёт времени подлёта – доложила Рая.
Потянулись долгие минуты ожидания.
- Ложись на боевой курс 275, буду бомбить!- скомандовала Аронова.
Цель медленно проплывала под самолётом.
- Сброс! – выкрикнула штурман и дёрнула за шарики бомбосбрасывателей.
Самолёт ощутимо рванулся вверх. Четыре фугасных бомбы отделились от нижних плоскостей. Прошло всего несколько мгновений. Внизу рванули четыре сильных взрыва, сразу возник сильный пожар.
- Цель накрыта! Теперь домой! Курс – восемьдесят пять градусов! – с облегчением сообщила Рая лётчице.
И тут началось. Вокруг их самолёта ярким бисером замелькали разноцветные точки. Послышались хлопки разрывов зенитных снарядов, воздух наполнился едким дымом.
Рая завертелась в кабине, ища безопасное направление для выхода из обстрела.
На  учёбе в шутку говорили, что голова у штурмана должна вертеться на триста шестьдесят градусов, но ей в тот момент было не до шуток.
- Отворачивай вправо! Круче! – торопила она лётчицу.
Но едва самолёт менял направление полёта, как перед мотором вспыхивал целый веер трассы снарядов «эрликона». Немцы давали им первый предметный урок с использованием всех зенитных средств. Рая растерялась. Вокруг всё бахало, ухало, блестело, сверкало разноцветными огнями…
- Катя, попробуй уйти в низ! – попросила она лётчицу.
Не успела Рая договорить. Как самолёт резко накренился и со свистом понёсся к земле. Они быстро потеряли около четырёхсот метров высоты, но из обстрела не выскочили. Огонь вокруг них бушевал с прежней силой.
- Лети, куда хочешь – предложила Рая в отчаянии.
- Пойдём с курсом девяносто, может быть, выскочим! – ответила Катя и направила самолёт прямо на шквал зенитного огня.    
У Раи перехватило дыхание, она замерла и ждала: либо вырвемся, или взорвёмся, пройти через сплошную стену огня – это казалось ей невозможным.
Лезть напролом сквозь бешеный заградительный огонь и выйти живыми – такое счастье выпадало не часто.
За мгновение самолёт проскочил огненную стену и обстрел прекратился.
Эти секунды показались им вечностью.
- Вот видишь, мне всегда везёт с чёртовой дюжиной, - напомнила Рая лётчице, придя в себя от оцепенения – к ней вернулся дар речи.
- Я бы не сказала, что нам очень повезло, но на первый раз не так уж плохо – ответила Катя.
На аэродроме их ждали с тревогой, возвращавшиеся экипажи докладывали на КП о сильном зенитном обстреле в районе целей.
Беглый осмотр показал, что самолёт получил около двух десятков мелких пробоин, но серьёзных повреждений не было.
- Вот  теперь я могу сказать: всё в порядке, - заявила Катя.
В ту ночь им пришлось сделать ещё три боевых вылета на другие цели, но по самолёту больше не было сделано ни одного выстрела.

Первые знакомства

Женский авиаполк освоил режим ночной работы. С вечера самолёты У-2  с подвешенными бомбами, замаскированные стояли по краю леса. После получения полётного задания, экипажи подходили к своим самолётам, механики докладывали командирам о готовности машин к вылету.
   Маршрут полётов  был организован  таким образом, что следовавшие один за другим  самолёты полка с интервалом  5-6  минут сбрасывали бомбы на цели и уходили обратным курсом на свой аэродром. Результаты бомбардировки были видны с самолёта, следовавшего за отбомбившимся экипажем. По прибытии на свой аэродром экипажи докладывали руководителям полётов о результатах бомбовых ударов.
Тех. состав и вооруженцы готовили самолёты к следующим вылетам; и так всю ночь, до рассвета.
    Обстановка  в воздухе над целями была напряжённая;  зенитная артиллерия  противника, привыкшая к сопровождению быстролетящих целей, пыталась приспособиться к работе по тихоходным У-2 и поначалу не причиняла особого вреда самолётам женского авиаполка. Постепенно немецкие зенитчики и расчёты спаренных установок «эрликонов» и крупнокалиберных пулемётов научились вводить поправки на малую скорость У-2, и это требовало проведения противозенитных манёвров экипажами. Для освоения этих манёвров командование решило проводить полёты на цели смешанными экипажами.
   Рядом с женским авиаполком базировался мужской авиаполк ночников, на вооружение которого взамен утраченных в боевых действиях самолётов Р-5 поступили самолёты У-2. Этот авиаполк воевал с 1941 года, и его экипажи имели большой боевой опыт.

; Командиры экипажей, подойдите к штабной машине для получения боевого задания! – сообщила дежурная по полётам, пробегая вдоль стоянок самолётов.
Несколько девушек подошли к грузовику с будкой. Из двери появилась начальник штаба полка лейтенант Ракобольская:
; Прошу достать полётные карты!
Девушки открыли планшеты с картами и приготовили карандаши для записей.
; Задание на сегодняшнюю ночь - продолжала Ракобольская: 1-я эскадрилья бомбит скопление живой силы противника и техники в населенном пункте Н…, 2-я эскадрилья  подавляет зенитные средства у населённого пункта М. Обстановку в районах цели доложит начальник оперативного отделения - младший лейтенант Еленина.
; По данным воздушной разведки в районе целей располагаются зенитные батареи противника в населённом пункте Н.. в количестве 4-х батарей, в населённом пункте М…в количестве 6-ти батарей.  Прожекторные установки  в количестве 5-ти штук расположены на окраине села Т…- сообщила Еленина.
К КП полка подошла командир полка капитан Бершанская:
; Вместе с нами  по своим целям сегодня ночью будут работать экипажи У-2 соседнего полка  майора  Бочарова. На маршруте строго придерживаться курса. Вылет полка по зелёной ракете. Вопросы есть?
Вопросов не было. 
- Разойтись по самолётам!

Самолёт У-2  Иры Себровой  стоял на стоянке, готовый к вылету. Руфа Гашева ожидала свою лётчицу стоя у самолёта.
 К своему первому боевому вылету Руфа  подготовилась с особой тщательностью. Получив координаты цели, она точно рассчитала маршрут, несколько раз пересчитала данные для бомбометания. Все предметы штурманского снаряжения были аккуратно разложены и закреплены в её кабине, с тем, чтобы в темноте во время полёта не искать, теряя драгоценные секунды, а возможно, и саму жизнь.
; Вы  штурман? – прозвучал рядом мужской голос.
Руфа отвлеклась от своих мыслей и с удивлением  посмотрела на высокого парня с одним кубиком в петлицах авиационной формы. Перед ней стоял младший лейтенант и, улыбаясь, ждал ответа.
; Да, а откуда вы знаете?
; Я всё про вас знаю! – серьёзно заявил парень.
Глаза штурмана Гашевой широко раскрылись.
; Зовут вас… Руфина Гашева – уверенно продолжал парень.
Она уже не на шутку начала сердиться, но, проследив направление его хитрого взгляда, улыбнулась;- на её планшете химическим карандашом было написано -  Руфа Гашева.
; Извините, я не представился. Будем знакомы, Михаил Пляц.
Руфа подала парню руку:
; Очень приятно.
; А вы не боитесь?- неожиданно спросил Михаил.
; Кого? Вас? – глаза Руфы раскрылись ещё шире.
; Нет, летать на боевые задания – смягчил  ситуацию Михаил.
; А-а-а. Нет, не боюсь.
Михаил подошёл ближе:
; Напрасно. Там,- он указал рукой в сторону линии фронта, иногда стреляют, бывает даже очень сильно. Я вот каждый раз боюсь…
Младший лейтенант говорил с таким серьёзным выражением на лице, что трудно было понять, - шутит он или нет.
; Вы познакомились со мной для того, чтобы признаться в этом? – сердито произнесла Руфа.
; Нет, просто хотел предупредить вас об опасности. Вообще я бы не пускал девушек на такие полёты…Что мы, парни, сами не справимся? И кто это всё придумал? 
; Ну, знаете, товарищ младший лейтенант! Что это у вас за взгляды?
; Михаил! – прозвучал мужской голос из темноты.
; Меня вызывают – извините служба. Михаил исчез в темноте.

К самолёту подошла лётчица Ира Себрова:
; С кем это ты беседовала?
; Не знаю. Какой-то  Михаил.
В небо взлетела зелёная ракета - сигнал на вылет.
Экипажи запустили моторы. Самолёты один за другим начали выруливать со стоянок.
Самолёт Себровой покатил к старту.
Пока лётчица рулила, Руфа делала первую запись карандашом в бортовом журнале. 
Из темноты появился Пляц, и сквозь шум работающего мотора послышался его голос:
; Гашева!
Руфа повернула голову и увидала идущего рядом с выруливающим самолётом Михаила.
; Я не успел пожелать вам успешного полёта! Там не так уж страшно. Ни пуха, ни пера!
; К чёрту! – прокричала в ответ Руфа.
Самолёт ушёл в темноту ночи.

Последовательность вылетов оговаривалась заранее. Все стремились сделать как можно больше боевых вылетов, а иногда девушки даже ссорились, если кто-то старался вылететь вне «очереди». Это «соревнование» так увлекло всех, что порой они, забывали об опасности, а она подстерегала их каждый раз, когда самолёт подходил к цели.

 Прошло несколько дней и ночей. Экипаж Себрова- Гашева вылетел на очередное боевое задание.
Внизу на земле хорошо просматривалась линия боевого соприкосновения. Огненные разрывы снарядов и вспышки выстрелов орудий сопровождались хлопками.
; Пересекли линию фронта! Вижу артиллерийскую батарею противника, буду бомбить! Держи боевой курс 115! – командовала штурман лётчице по переговорному устройству.
Начиная с этого момента, Ира должна была строго выполнять указания штурмана и вести самолёт только по приборам независимо ни от чего. Зажглись прожекторные установки противника, их лучи как щупальца метались по ночному небу в поисках жертвы, но их искали выше, а они шли на высоте 600 метров. 
Самолёт летел по прямой, выдерживая постоянную скорость, высоту и курс. Секунды  ожидания. Небольшой рывок – и бомбы пошли на цель. Четыре взрыва на земле прогремели серией. Руфа в лётных очках повернулась  и высматривала внизу на земле   результаты их бомбового удара. Потом она наклонилась к воронке переговорника и доложила лётчице:
; Батарея немцев замолчала.
Ира развернула самолёт и обратным курсом повела его на свой аэродром.
Зенитки открыли беглый огонь, но было поздно.
- На  этот раз обошлось! – ответила в переговорник Ира.
 
В  эту ночь на  аэродроме была максимальная светомаскировка. Чтобы не быть обнаруженными самолётами противника, почти все посадочные огни были потушены, но им удалось отыскать аэродром  и приземлиться, а вот когда катили к своей стоянке…
 Треск, испуганные крики  и всё стихло.

Утром в штабе полка проводился разбор ночных полётов.
В комнате командира полка за столом сидели: Бершанская, прибывший  командир дивизии Попов и начштаба Ракобольская. Ира Себрова  и Руфа Гашева стояли перед командирами по стойке смирно.
; Как так получилось, что при рулёжке был повреждён самолёт? - Рассказывайте товарищ лётчик! – приказал Попов.
; При подходе к своему аэродрому штурман сообщила, что в воздухе самолётов нет. Приземлились нормально, а когда рулили по полю, зацепили крылом за выключенный посадочный прожектор. В условиях строгого соблюдения  светомаскировки  экипаж его не заметил – честно призналась Ира. 
Полковник Попов не стал их ругать и грозить трибуналом, он прекрасно понимал, что не имеет морального права так строго наказывать их, но нужно было принимать какое-то решение.
; От полётов  обоих отстраняю. Самолёт восстановить своими силами, командиру полка, обращаясь к Бершанской, наказать виновных своей властью – приказал комдив и вышел из комнаты.
; Всё ясно? – обратилась к девушкам командир полка.
; Ясно! – одновременно ответили Ира и Руфа.
 Девушки продолжали стоять по стойке смирно, виновато хлопая глазами, готовые со стыда провалиться сквозь землю.

Это была вторая авария, в которой их самолёт был разбит, а им удалось уцелеть.
Первая,  в которую они попали под Энгельсом, ещё свежа была в их памяти. 
Лётчики народ суеверный. Ира Себрова, не желая больше испытывать их судьбу в третий раз, попросила у командира полка:
; Товарищ капитан прошу дать мне штурмана, способного самостоятельно вести самолёт, если потребуется по обстановке.
Ира не хотела впрямую обвинять Руфу в случившейся аварии, но доверять ей она тоже не могла, хотя рулила сама, а зазевались обе.
-  Идите отдыхать, потом разберёмся.
С тяжёлыми мыслями Ира и Руфа вышли из комнаты.

; Что будем делать, начальник штаба? – спросила Бершанская Ракобольскую.
; В полку есть такой штурман, товарищ капитан. Наташа Меклин  исполняет обязанности начальника связи эскадрильи и очень хочет летать на боевые задания.
; Ну, что ж пусть слётываются с Себровой.

Руфа Гашева долго сидела одна на земле у края леса. Рядом на своих стоянках  стояли замаскированные самолёты полка, один из них – её, поломанный при ночной рулёжке, был накрыт брезентом. По щекам её текли горячие слёзы.
Вскоре самолёт отремонтировали, новый экипаж- Себрова и Меклин - приступил к полётам, а у Руфы Гашевой не стало ни лётчицы, ни самолёта.

Отступление

В конце июня 1942 года 6-я немецкая армия сбила с рубежа обороны войска Юго-Западного фронта в районе Острогожска и стала развивать наступление в южном направлении. Её передовые части вышли в район Каменки. Возникла угроза охвата с тыла не только Юго-Западного, но и Южного фронтов. Немецкое командование решило окружить и уничтожить их основные силы.
  Учитывая нависшую угрозу  Ставка  Верховного Главнокомандования, приказала войскам отойти на новый рубеж. Немцы обнаружили отход наших войск с опозданием и лишь 8 июля начали наступление. К исходу 15 июля немцам удалось выйти в большую излучину Дона. Это поставило под угрозу окружения войска Южного фронта, оборонявшиеся в Донбассе. На подступах к Ростову немцы ещё раз попытались окружить  войска Южного фронта, но безуспешно.  24 июля наши войска оставили Ростов. Немцы захватили на левом берегу Дона несколько плацдармов.      
   Вместе с нашими частями отступал и женский авиаполк.
В начале немецкого наступления, штаб авиаполка располагался в посёлке Ольгинская.
В комнате командира полка Бершанской  шло совещание. Зам. командира полка капитан Амосова и начштаба полка лейтенант Ракобольская  обсуждали вопрос использования смешанных экипажей женского и мужского авиаполков ночников.
 Командование  218-й авиадивизии, учитывая сложность оперативной обстановки и необходимость  быстрого ввода в строй  экипажей женского авиаполка, приняло решение -  командировать в женский авиаполк наиболее опытных лётчиков и штурманов ночников авиаполка майора Бочарова для  комплектования  совместных экипажей.
   В комнату вошли два лётчика:
; Лейтенант Мишичев!
; Мл.лейтенант Пляц!
Представились вошедшие.
; Здравствуйте товарищи, присаживайтесь, – приветствовала лётчиков мужчин Бершанская.
- Перехожу сразу к делу…
-  Как  вы знаете, товарищи, командованием авиадивизии принято решение об организации в нашем женском авиаполку полётов на боевые задания  смешанными экипажами. Первые вылеты – с сегодняшней ночи. Начальник штаба доложит план действий.
Романова взяла в руки лист бумаги и зачитала:
; Состав первых смешанных экипажей:
1-й экипаж – командир лейтенант Мишичев, штурман – штурман полка лейтенант Бурзаева.
2-й экипаж – командир старшина Попова, штурман – мл.лейтенант Пляц.
Задание на сегодняшнюю ночь - работа по скоплениям живой силы и техники противника в районе нас пунктов Н и М… Первая эскадрилья работает по переправе через Дон в районе посёлка Н….Первым на цель пойдёт экипаж – старшины Поповой с мл. лейтенантом Пляцем, далее с интервалом в 4 минуты остальные. Вторая эскадрилья  бомбит прилегающие дороги в районе поселка М.. Первый экипаж – лейтенант Мишичев и лейтенант Бурзаева, далее по плану. Экипажам в 19.00 подойти к штабу за получением полётного задания. У меня всё товарищ командир.
; Какие приёмы будете отрабатывать? – спросила Бершанская Амосову.
; Объекты для бомбардировки разные, разное и прикрытие зенитными средствами.
Основной приём – маневрирование в лучах прожекторов. До сброса бомб это исключено, на боевом курсе маневрирование исключается, а после сброса бомб экипажи будут применять скольжение к земле, имитация гибели экипажа. Противозенитные маневры различной сложности – по обстановке. Экипажи будут находиться в прямой видимости, метеоусловия это позволяют,  и внимательно следить за действиями смешанных экипажей. По колоннам техники и живой силы противника также будет применяться приём блокирования и создания пробок и заторов. Первый экипаж бомбит в головные машины колонны, второй - по последним, а остальные экипажи сбрасывают бомбовый груз по основной части колонн. Подход к цели с дальнего планирования с приглушенными моторами. 
 По данным разведки немцы усиленно прикрыли переправу, по ней будут работать наиболее подготовленные экипажи. По скоплениям живой силы и техники противника будут работать менее опытные штурманы, поэтому, она подчёркнуто важно с очень серьезным выражением лица, продолжила - штурман мл.лейтенант Пляц должен показать свой класс  по переправе. Он должен обнаружить и разбомбить переправу.
- У меня всё – закончила своё выступление Амосова.
Все улыбнулись, глядя на реакцию парней, которые были явно обескуражены строгостью ведения совещания.
; Все мы тут классные специалисты, а если по серьёзному – у немцев там прожектора, зенитки, «эрликоны» - шутки в сторону –  и ещё; как  стало известно от нашей разведки – переправа у немцев – притапливаемая, поэтому попасть в неё будет очень не просто, уже вполне серьёзно сказала Бершанская.
- Если вопросов нет, тогда все свободны до 19.00, а вы товарищи, обращаясь к мужчинам, распорядилась командир авиаполка, располагайтесь в соседней комнате, всё необходимое получите в БАО.

Мужчины вышли и направились в соседнюю комнату.
; А у девушек тут всё по-настоящему командир – прокомментировал Пляц.
; Полетаем, посмотрим.

Стемнело, на аэродроме механики сняли маскировку с самолётов, вооруженцы подвесили бомбы, экипажи подошли к своим самолётам и заняли места в кабинах.
Самолёт старшины Поповой стоял у самого леса. Надя в лётном комбинезоне с пистолетом на боку приняла рапорт от ст. техника эскадрильи Бузиной.
; Сколько сегодня повезём гостинцев фрицам, Ниночка?
; Четыре фугаса по полсотни.
; Фонарики (САБы – светящие авиабомбы) бы прихватить, я сегодня с мальчиком летать буду – с улыбкой поведала Попова  своему технику.

Подошел мл.лейтенант Пляц, но, услышав разговор девушек, остановился и стал слушать.
; Всё  положу командир, а мальчик крупный или мелкий? - В кабине места маловато.
; Сейчас придёт, посмотрим.
Из-за фюзеляжа появился мл.лейтенант Пляц.
; Здравствуйте девочки, мл.лейтенант Пляц  прибыл для выполнения ваших боевых заданий, а кто из вас -  старшина Попова?
; Командир звена старшина Попова - приложив руку к пилотке, с серьёзным выражением лица представилась лётчица. - А вы, наверное, мой штурман на сегодня?
; На сегодня, а может быть уже и навсегда, как повезёт - Михаил заглянул мельком во вторую кабину самолёта и обратился к ст. технику Бузиной:
; Скажите, а парашюты у вас есть?
; Парашютов у нас нет, товарищ мл.лейтенант.
; Товарищ командир, я без парашюта не полечу, мне страшно – с серьёзным выражением лица обратился Пляц к Поповой.
; Тогда оставайтесь, а я пойду, доложу командованию – также серьёзно ответила Попова.
; Вы меня не поняли, мне страшно за вас, командир – с ехидной улыбочкой заявил штурман.
; А вы не бойтесь, товарищ Пляц, не первую ночь летаем и все без парашютов.
; А если собьют? – с наигранной заботой спросил Пляц.
; Если собьют, парашют не понадобится, а подобьют, спланирую, да и вообще чего мы тут рассуждаем. Попова залезла в свою переднюю кабину.
- Вы летите со мной или остаётесь?
; Вы нам ничего не пожелаете на дорожку? – любезно обратился Пляц к технику, залезая на трап нижней плоскости.
; Ни пуха, ни пера! – пожелала Бузина, передавая два САБа Пляцу в кабину.
; К чёрту! – одновременно поплёвывая через левое плечо, ответили Пляц и Попова.
С КП выстрелили зелёную ракету.
; Ну, что поехали? – с улыбкой спросила штурмана Попова.
; Ну, если вы так настаиваете - поехали.
Оба надели шлемофоны. Команда от винта. Самолёт вырулил на старт и ушёл на задание.

Полёты продолжались до самого утра. После доклада на КП экипажи ушли отдыхать.
 В отведённую для мужчин комнату вошел лейтенант Мишичев, положил на кровать планшет.
Стук в дверь. В двери показалась голова мл. лейтенанта Пляца:
- К вам можно?
- Ладно, Михаил, не дури, как полетал? – спросил Мишичев глядя на мокрую по всей спине гимнастёрку Пляца.
; Нормально, только немного жарковато было, вот вспотел даже.
Михаил снял гимнастерку, расправил и повесил на спинку стула.
; Как переправа? – поинтересовался Мишичев.
; Какая переправа?
; Вы же переправу бомбили?
; Ах, да - переправа нормально, со второго захода попали.
; А, почему со второго?
; Да, видимость плохая была, дымновато, в общем, со второго, а как у вас?
; Тоже нормально, отбомбились по автоколонне да ещё пару батарей зениток накрыли.
; Ну, а как штурман?
; Строгая, как крикнет в переговорник ; держать боевой курс! - Я сижу не шелохнувшись, уж на обстрел и внимания не обращаю, только по прибору курс держу.
; А мой командир лётчица бывалая. К переправе подошли, немцы, как врезали по нам из «эрликонов», я подумал - всё, труба нам. А она так как-то, как, танцуя вправо, влево, вправо, влево повела самолёт, и выскочили из зоны обстрела.
; А почему на второй заход ушли?
; Да темно было, пришлось САБ бросать.
Михаил ненадолго замолчал, а затем начал размышлять в слух:
- А  парашютами они зря пренебрегают. Конечно, на КП с докладом в нём не побежишь, снять его – несколько минут, зато случись что – есть небольшая надежда на спасение жизни.
- Это не нам решать Михаил. Пусть летают, с чем хотят, если им так удобнее, да и воспользоваться парашютом они вряд ли смогут с их высот сброса бомб это бесполезно.
Они всё пониже норовят, чтоб уж наверняка, правильно, конечно, точнее можно прицелиться. Да и прицел придумали – ППР.
- А это ещё что за штуковина? – поинтересовался Михаил.
- Да, ты много потерял, что не видел. Они сделали на нескольких самолётах небольшие прорези в нижней плоскости справа. В них видна обстановка на земле в очень небольшом пространстве. На борту самолёта, справа кабины штурмана, закрепили стальной штырь, намазанный флюоресцентным  составом.
 Когда самолёт встаёт на боевой курс, штурман, подавая лётчице команды по переговорнику, удерживает самолёт в нужном направлении и когда цель совпадёт со штырём, он светится в темноте, – дёргает за бомбосбрасыватель – фугасы накрывают объект бомбовой атаки. 
- А как перевести «ППР»?
- Проще пареной репы – вот так!
Михаил почесал затылок:
- А ведь здорово они это всё придумали, нашим тоже надо это их ППР сделать, но парашюты всё же нужны.
- А мы тоже летаем без парашютов.
- Так ведь это мы - асы, да и трут они, когда крутиться приходиться в кабине – поёрзал на стуле Михаил.
- Всё правильно, но иметь их надо, на всякий случай.   
Стук в дверь и женский голос сообщил:
; Ребята на завтрак!

Лётчики надели свои гимнастерки, ремни, фуражки и вышли из комнаты.
В столовой уже сидели за столами девушки и с любопытством разглядывали вошедших парней.
Мишичев и Пляц остановились у входа и высматривали – куда бы им присесть.
- Не стесняйтесь, мальчики, подходите, у нас самообслуживание – весело пригласила к раздаче Жигуленко.
- А где у Вас, тут выдают   наркомовские 100 грамм водки? – с неподдельным интересом спросил у Жигуленко Пляц.
- А это надо ещё заработать, а пока кашка, мальчики, гречневая кашка и чай горячий – всё также, шутя, объяснила Женя, конечно не жирно, но зато для фигуры полезно.
- Да у нас фигуры пока ещё нормальные – с гордостью ответил Михаил.
- С нормальными фигурами так не потеют – с улыбочкой заметила Жигуленко.
На гимнастёрке Михаила ещё видны были следы усиленной ночной работы штурмана.
В столовой  слышалось глухое перешёптывание. Смущение парней всех развеселило.
-  Я, пожалуй, пойду на свежий воздух – заявил Михаил после завтрака.
Он всё время кого-то искал взглядом, но не нашёл.
- Хорошо, а я в комнату -  отдохну, что-то замотался за последнее время – ответил Мишичев.
 
 Самолёты стояли замаскированные на краю леса. За последней стоянкой  на траве сидела Руфа Гашева.
 ; А, вы, почему не завтракаете, товарищ штурман?- спросил её  незаметно подошедший Михаил Пляц.
; Нет аппетита! – ответила Руфа с грустью в голосе.
; Плохо себя чувствуете?
; Лучше не куда.
Михаил понял, что со штурманом Гашевой что-то случилось, но расспрашивать не стал, решив, - лучше, если об этом она скажет ему сама.
; Сегодня ночью летали смешанные экипажи – начал, было, Михаил…
Эти слова переполнили чашу её терпения, глаза Руфы стали влажные. Михаил замолчал. Руфа резко встала и пошла к штабу полка.
; Я, всё равно буду летать! – заявила она на ходу, обращаясь то ли к Михаилу, то ли к самой себе.

В комнате  командира авиаполка  находились двое: капитан Бершанская и девушка в лётном комбинезоне.
Вошла Руфа Гашева:
; Вызывали, товарищ командир? – слегка волнуясь, спросила Гашева.
; Да, вызывала. Ну, что, Руфа,  хочешь летать?
; Да, конечно!
Бершанская указала на девушку.
; Это Оля Санфирова. Она будет твоим лётчиком. Я думаю, что у вас будет хороший дружный экипаж, техником самолёта назначу к вам Тоню Вахромееву, ты её знаешь. Если вопросов нет, вы обе свободны, можете идти!
; Есть идти!- дружно ответили девушки. Чётко повернулись и вышли из комнаты.
Руфа и Оля пошли вдоль стоянок самолётов к своему самолёту.
Им о многом нужно было поговорить.
   Долгим и не простым был путь Ольги Санфировой в женский авиаполк. Она собиралась стать лётчиком-истребителем. Опыт лётной работы у неё был большой, и в Энгельсе ей доверили проверку пилотирования молодых лётчиц. Одна из них в полёте попросила разрешения пролететь бреющим. Оля разрешила, но лётчица допустила ошибку, самолёт зацепил линию электропередач и потерпел аварию. Разбирательство шло долго. Военный трибунал приговорил её к лишению свободы, но Бершанская, через командование, добилась направления Оли в свой полк – искупить вину кровью. Так  рядовым лётчиком Санфирова попала на фронт.
  Новому экипажу достался  старенький потрёпанный самолёт, но это не смущало девушек, теперь они так же, как и другие, могли летать на боевые задания.

Потеря Крыма, неудачи в районе Харькова, под Воронежем и в Донбассе отрицательно сказались на боеспособности наших войск. Появились случаи трусости, паникёрства  необоснованного оставления боевых позиций.  28 июля 1942 года Народный комиссар обороны издал приказ № 227. В нём основным требованием к войскам было – «Ни шагу назад!».
Чтобы укрепить руководство фронтов, Ставка  28 июля реорганизовала Южный и Северо-Кавказский фронты в один, сохранив за ним название Северо-Кавказского фронта. Командующим остался С.М. Будёный.
В конце июля и в начале августа боевые действия Северо-Кавказского фронта развивались в сложной и часто меняющейся обстановке. Используя преимущества в подвижных соединениях, немецкие войска в конце июля вышли на рубеж Пролетарская – Сальск – Белая  Глина и стали быстро двигаться в направлениях на Ворошиловск и  Кропоткин. Советским  войскам был отдан приказ отойти за реку Кубань.

   Хутор Воровской в течение  нескольких дней был точкой базирования  женского авиаполка.
Утром 1 августа в штабе авиаполка раздался звонок полевого телефона. Трубку подняла командир полка Бершанская.
; Да, товарищ генерал, понятно, есть такая лётчица, здесь у меня, передаю трубку…
Прикрыла рукой трубку телефона, передала  старшине Поповой:
; Начальник оперативного отдела 4-й воздушной армии генерал-майор Одинцов – сообщила она Наде.
; Старшина Попова  слушает.
Разговор был коротким, но важным.
Командование не располагало достоверными данными о расположении наших войск. А с «Верху» требовали сведения. В этой ситуации решили пойти на крайние меры – послать в авиаразведку  У-2.   
; Есть вылететь немедленно и по возвращении доложить! – отчеканила Попова и положила трубку на аппарат.
; Полетишь одна, без штурмана. Днём  истребители противника охотятся за каждым нашим самолётом, будь предельно осторожна, установишь местонахождение наземных частей и сразу домой! – приказала Бершанская.
; Разрешите выполнять?
; Лети Надя. Повнимательнее, поняла?
; Разрешите идти?
; Иди.
Лётчица направилась к своему самолёту, а Бершанская смотрела ей в след и молила бога, чтобы та осталась жива.
Она прекрасно понимала, что посылала её почти на верную смерть, но приказы не обсуждаются.
При полном превосходстве самолётов противника в воздухе, да ещё при ведении разведки на малой высоте, шансов у Поповой остаться в живых почти не было. Но вот это «почти» и могло её спасти.
Отступавшие наши части не могли создать чётко-видимую систему обороны. Сопротивление носило очаговый характер. На одних участках с воздуха были видны колонны отступавших  войск, на других посильное сопротивление и жестокие бои. В этом калейдоскопе событий и действий нужно было узнать и зафиксировать на карте наименования воинских частей и подразделений наших войск на участке фронта в несколько десятков километров.
Надя садилась на своём самолёте вблизи действовавших наших частей, бежала к старшим по званию, узнавала номера подразделений и возвращалась к самолёту.      
 Солнечная погода благоприятствовала полёту, но она также облегчала задачу и немецким лётчикам для обнаружения её маленького тихоходного самолётика. Она вела свой самолёт почти бреющим над степью, иногда навстречу попадались неглубокие балки, поросшие лесом. Набирала больше высоты и тогда с высоты птичьего полёта хорошо видны были белые хаты хуторов, огороды и поля. Повсюду по пыльным дорогам двигались колонны беженцев, машины с грузами, отступающие войска.
Неожиданно пулеметные очереди ударили по мотору, и он заглох, но не загорелся. Самолёт пошел на снижение и рухнул в ближайшей балке. «Мессер» прошел бреющим над местом падения самолёта и скрылся.
 Из обломков разбитого самолёта вылезла  Надя Попова. Она отряхнула пыль с комбинезона, проверила наличие планшета на боку, ощупала себя и села на землю.
    
  Надя уже выполнила задание и возвращалась на свой аэродром, когда немецкий истребитель свалился на неё, как снег на голову, со стороны солнца. В голове кружились грустные мысли. Самолёт потерян, но надо было любой ценой доставить сведения её воздушной разведки, их ждали в штабе армии, и она решила добираться в свой полк пешком. Встала с земли и пошла по направлению к дороге.

Командование не могло положиться на результаты воздушной разведки только одного самолёта и, конечно, направило с аналогичным заданием самолёт истребитель (И-16) «Ишачёк».
Он мог быстрее облететь интересующий район, но вот приземлиться и узнать номера наших частей – это можно было сделать не везде. Местность не позволяла, да и обстановка была крайне напряжённая. Совместив данные двух разведывательных полётов, можно было говорить о достоверности, ошибки дорого бы обошлись.
Этот наш второй воздушный разведчик попал в поле зрения немецких истребителей и был ими атакован. Ему удалось поджечь один «мессер», но и его самолёт получил серьёзные повреждения и потянул к земле.    
Лётчик сумел посадить машину на «брюхо», а по полю к разбитому « ишачку» уже бежали солдаты одного из отступавших наших подразделений.
 Колпак  кабины самолёта при ударе о землю отлетел в сторону, на сиденье полулежал лётчик с окровавленным лицом. Солдаты подбежали к самолету и осторожно достали  раненого.
;  Зинченко, дуй за военврачом, видишь, как его зацепило! – приказал одному из бойцов старшина.
Солдат побежал исполнять приказание, а  оставшиеся у самолёта бойцы поудобнее уложили на развёрнутые скатанки раненого лётчика. Он на время пришёл в сознание, мутным взглядом  посмотрел на окруживших его солдат и потянул руку к кобуре с пистолетом.
Старшина спокойно остановил его.
; Не надо, браток здесь все свои, сейчас доктора приведут.

Подошел пожилой военврач с красным крестом на сумке, бегло осмотрел раненого лётчика.
; Старшина! Горючее есть? – спросил военврач.
; Какое горючее?
Военврач постучал указательным пальцем по подбородку справа.
; А, понятно, есть только НЗ.
; Давай свой НЗ.
Старшина  снял со спины «сидор», достал фляжку со спиртом и  передал военврачу.
Лётчик пришел в сознание и молча смотрел на медика.
Военврач  отвинтил крышку фляжки со спиртом и слил немного себе на руки.
Потом он достал из сумки медицинские инструменты, обтёр их смоченной в спирте ватой.
; Придётся тебе, браток потерпеть. Если нос не пришью, так без него и останешься на всю оставшуюся жизнь, осколки покрупнее вытащу, ну а остальное уж в госпитале извлекут из тебя. Из обезболивающих средств могу дать только «криковин» - предложил военврач.

Отвлекая лётчика своим разговором, он обтёр ему ватой со спиртом лицо с изуродованным и кровоточащим носом  и приготовил несколько загнутых иголок с шёлковыми нитками для швов.
; А, что такое «криковин» доктор? – слабым голосом поинтересовался лётчик.
; А, это значит кричи, но не дергайся, понял?
; Понял.
 ; Подержи его, на всякий случай – попросил военврач старшину.
; Не надо – произнёс лётчик, закрывая глаза.
; Врач ловко наложил швы на лицо, обработал раны в боку и забинтовал раненого. За всё время операции лётчик не издал ни звука, только слегка вздрагивал, когда военврач вытаскивал у него из бедра осколок.

Военврач, обмыл остатками спирта свои окровавленные руки и попросил старшину:
; Отнести бы его в ближайшую хату, пусть отлежится, крови много потерял сокол наш.
; А, ну, ребятки, поможем авиации, поаккуратней, подняли вместе с шинелками, понесли - хлопотал старшина.

 Прошло совсем немного времени, лётчик пришел в себя и смог уже самостоятельно передвигаться. Каждый час фронт, а вернее его неизвестная местами линия боевого соприкосновения, приближалась к хутору, оставаться ему дольше на хуторе, было опасно и жители решили - отправить раненого с попутной машиной в тыл, вместе с отступающими войсками.

Несколько женщин стояли на проселочной дороге, поддерживая под руки раненого, перебинтованного лётчика. Проезжающая мимо полуторка, остановилась. Хуторянки, вместе с шофером, помогли раненому забраться в кузов грузовичка, в кабину ему было нельзя, из-за ранения в боку сидеть он не мог, только лежать.

Одна из женщин, помахала рукой вслед удаляющемуся грузовичку:
; Даст бог – выживет, – произнесла она и перекрестилась, глядя вслед машине с раненым.

Полуторка медленно двигалась в потоке беженцев. На одном из поворотов, стоя на обочине, голосовала девушка в лётном комбинезоне.
- Везёт мне сегодня на летунов! – подумал вслух шофёр и остановил машину.
- Вам куда, девушка? – спросил он в открытое окно кабины.
- До первой воинской части.
- Так вон их сколько! – водитель махнул рукой, указывая на отступавших бойцов.
- Мне до тех, кто закрепился.
- Ну, тогда поехали, садитесь в кабину.
- Спасибо, я лучше на свежем воздухе, жара.
Надя  понимала, что, в случае налёта, из кузова раньше можно заметить самолёты противника и спрыгнуть на землю.      
 Она перелезла через борт, уселась на пол кузова и увидала раненого, лежащего на боку.  Судя по форме, это был лётчик. Парень с забинтованным лицом и Надя несколько секунд смотрели друг на друга. Машина тронулась с места.   
; Давайте я помогу вам поудобнее лечь – предложила Надя.
; Не беспокойтесь, мне удобно.
; Где это вас так зацепило?
; Да, тут, недалеко. А вы тоже летаете?
; Да, так понемногу.
; А на каком самолёте?
; На самом сложном.
Лётчик, уже с явным интересом, несмотря на боль в боку, продолжал:
; На истребителе?
; Нет.
; На транспортном?
; Нет. Я же вам сказала, на самом сложном самолёте.
Летчик, с явным восхищением продолжал задавать вопросы:
 ; На бомбардировщике?
; Да, на бомбардировщике, на ночном бомбардировщике, на У-2! – с гордостью произнесла Надя.
; А, разве на нём можно летать и бомбить?
; Можно и летать и бомбить!
; Я один раз попытался на У-2 быстро взлететь, но мне всё время казалось, что стою на месте.
; Это, вам только казалось. У-2 – замечательный самолет, жаль только, что его у меня больше нет.
; Как, это - нет?
; Подбили меня…
; Меня, тоже, давайте знакомиться… Семён Харламов, а вас как зовут?
; Надежда Попова, будем знакомы?
Машина увозила их всё дальше и дальше. На дорогах войны люди не только теряли, но и находили друг друга. 

В полку шла обычная работа. Самолёты с подвешенными бомбами выруливали на старт. Неожиданно в воздух взлетела красная ракета. Это означало приостановку вылетов. В кабине самолёта лётчица в защитных очках с недоумением обернулась к штурману:
; Рая, в чём, дело?
; Не знаю!
К самолёту подбежала дежурная по полётам:
; Приказано: снять бомбы, забрать вещи, срочно улетать на запасную точку. Немецкие танки в пяти километрах.    
    
Самолёты, один за другим поднялись в воздух, кроме трёх – одного командира  эскадрильи Дины Никулиной, второго – командира полка  и не исправного. У  третьего самолёта не запускался мотор. Старший техник Таня Алексеева пыталась его запустить, но ничего не получалось, мотор «чхал» и глохнул.
Дина  вместе с командиром полка Евдокией Бершанской подошли к неисправному самолёту.
; В чем дело, почему не запускается? – спросила  Бершанская.
; Не запускается – со слезами на глазах ответила Таня.
; Берите мой самолёт, штурману Ароновой передайте приказ перегнать самолёт на новую площадку, она справиться, и улетайте, а я попробую сама запустить его – приказала Никулина.
Техник стояла в нерешительности.
; Приказываю взять самолёт комэски и улетать! – приказала ей подошедшая к самолёту Бершанская.
; Слушаюсь, товарищ командир полка – с отчаянием в голосе ответила Алексеева.
Она подбежала к Ароновой и передала приказ командира полка.
Не смотря на сложную обстановку сердце у Раи радостно забилось; вот и сбывается её мечта стать лётчицей.
Рая быстро слезла на трап крыла и направилась ко второй кабине (штурманской) самолёта командира эскадрильи Никулиной.
- Рая! - Ты ведь поведёшь самолёт! Твоя кабина  - передняя! - подсказала Таня.
- Ах, да, прости, привычка - Рая влезла в переднюю кабину и начала усаживаться.
   
   Бершанская влезла в кабину пилота  неисправного самолёта:
; Никулина, давай к винту, будем пробовать запустить.
Дина подошла к винту. Бершанская проверила рычажок бензокрана, поработала ручной подкачкой,  крутнула ручку магнето. Контакт! Есть контакт! От винта …Мотор не запускался.
 Бершанская  поработала газом:
- Никулина, залезай в мой самолёт, этот придётся оставить.
Бершанская подозвала старшего инженера полка Озеркову:
- Попробуйте ещё раз, но если не запустится, ждите с Кашириной авиаремонтную машину из ПАРМа (полевые авиаремонтные мастерские). Если удастся запустить мотор - Каширина сможет  перегнать самолёт на новую площадку, она имеет налёт 50 часов в аэроклубе. Если мотор запустить не удастся, командир полка на минуту замолчала; - действуйте по обстановке.
Бершанская хорошо понимала, что могло быть в этой обстановке, но другого выхода не было, необходимо было попытаться спасти самолёт.
- Дождитесь машину из ПАРМа. Наземный эшелон почти весь уже отправлен, частью пешим порядком с замполитом БАО. Если что, догоните их пешим порядком.
   В этот момент  на поле приземлился связной самолёт, из его второй кабины  вылезла Надя Попова и подбежала к самолёту Бершанской и Никулиной.
; Товарищ командир, задание выполнено, была сбита, самолёт спасти не удалось – сквозь шум мотора доложила Надя.
- Взлетайте за нами на самолёте Никулиной. Связному следовать за нами.
Попова вернулась к связному самолёту и передала распоряжение командира лётчице, а сама побежала к самолёту командира эскадрильи и подняла его в воздух.
Самолёты поднялись в воздух. На поле остался только один - не исправный и Озеркова с Кашириной продолжали попытки его запустить.
Рая и Таня сидели вдвоём во второй кабине. Дебют Ароновой не состоялся, но всё ещё было впереди.

Первые боевые успехи

Вскоре приобретённый боевой опыт экипажей женского авиаполка ночных бомбардировщиков позволил использовать их для нанесения бомбовых ударов по сильно укреплённым целям противника. Бершанская старалась посылать на сложные задания экипажи, в которых лётчица и штурман уже хорошо слетались. Так происходило и в ту ночь, когда из штаба дивизии было получено задание – бомбить железнодорожную станцию Покровское.
 На станции скопилось несколько эшелонов с техникой, боеприпасами и живой силой противника. Упустить такой момент было бы ошибкой.
Получив задание, командир полка собрала личный состав и объявила:
- Сегодня нашему полку поручено сложное задание. Вы все прекрасно знаете, какая обстановка на фронте. Немцы  превосходящими силами атакуют наши войска. Возникла опасность глубокого их прорыва на Кавказ. На станции Покровское поспешно разгружаются эшелоны с немецкими войсками и техникой. Завтра они уже вступят в бой с нашими частями. Покровское прикрывают многочисленные зенитные батареи и прожекторные установки противника. Прорваться к нему будет не так просто. До сих пор нашему полку  не приходилось работать по таким сильно укреплённым целям. В эту ночь на задание пойдут только те экипажи, которые уже получили достаточный опыт полётов в прожекторах. Порядок вылетов зачитает начальник  штаба.
Ракобольская  раскрыла журнал и стала зачитывать, пофамильно, состав экипажей и порядок вылетов на цель.
Бершанская  вглядывалась в лица девчат, стараясь ещё раз убедиться в том, что выделенные для выполнения этого задания экипажи смогут справиться с поставленной задачей - ни одна из девушек не проявила сомнения или тревоги. Глаза у всех блестели при свете  фонаря «летучая мышь» азартным блеском.
- Какие же они ещё романтики, – подумала командир. Рвутся в бой, а ведь каждую из них могут сбить и жизнь в двадцать лет оборвётся.
- При подходе к цели будьте особенно внимательны!  Меняйте курс, не идите одна за другой по одному направлению, старайтесь подойти к станции с разных сторон, время для маневра у вас будет достаточно. Сбейте с толку их зенитчиков! – приказала комполка, когда начштаба зачитала весь список.   
  Железнодорожная станция  была забита эшелонами. Прожектора беспрерывно шарили по  небу. Наконец они поймали в свои лучи самолёт У-2 и повели его. Зенитки начали бешеный обстрел, а в это время другой У-2 зашёл на цель и сбросил бомбы на эшелон с танками. 
Прожектористы переключились на второй самолёт, а в это время с первого уже полетели бомбы на соседний эшелон, загруженный боеприпасами. На станции началась паника. С разных сторон подлетали к ней маленькие самолётики и сбрасывали свой смертоносный груз, словно пчёлки они жалили и жалили врага. Пожар от взрывов на станции был виден за много километров от неё.
Утром, сидя на КП, Бершанская и Ракобольская подводили итоги работы полка за истекшую ночь.
; Что будем отражать в оперативной сводке, Ирина?- спросила Бершанская Ракобольскую.
Нач.штаба зачитала из блокнота:
; …бомбили противника  на станции Покровское. В результате был уничтожен  эшелон с боеприпасами. Особо отличились экипажи старшин  Тропаревской и Носаль. Экипаж старшины Носаль бомбил эшелон с танками противника, отвлёк на себя огонь зенитных батарей, что позволило экипажу старшины Тропаревской выйти из под обстрела и нанести удар по эшелону с боеприпасами.
; Хорошо, а что было потом?
; Как доложили экипажи, самолёт Тропаревской получил повреждения и начал планировать в сторону территории противника, с тем, чтобы, если мотор откажет – падать на автоколонны немцев…
; А это откуда известно?
; Доложила старшина Тропаревская.
; Так!
; Мотор у них заглох. На высоте примерно 100 метров мотор вновь заработал.
Противник решил, что экипаж погибает, обстрел прекратил, а когда фрицы опомнились, девушки были уже вне зоны поражения.
; Фу, ты, даже вспотела, слушая тебя. Но ты про всё это не пиши.
; Слушаюсь, товарищ командир.
; Да, нужно подумать, кого ставить у них командиром звена. Кандидатура Чечневой по-моему  подходит.
; У неё налёт маловат, – доложила Ракобольская.
; Зато энергии через край, вот пусть теперь и поучиться командовать и отвечать за других.

 В состав нового звена вошли экипажи Нади Тропаревской  со штурманом Лидой Свистуновой и Нины Худяковой со штурманом Катей Тимченко. Штурманом к Марине Чечневой была назначена Ольга Клюева.
Личный состав нового звена собрался в своей комнате. Вошла Клюева с крынкой:
; Девушки, давайте поздравим нашего командира!
Девушки наполнили свои кружки парным молоком, чокнулись и выпили всё до дна.
; Расти хорошим, умным начальником, не обижай подчинённых, – пожелала новому командиру Тимченко.
; Всё это хорошо, вот только плохо, что мы отступаем, – грустно ответила Чечнева.
; Мы вынуждены отступать вместе с нашими войсками, но это скоро кончиться, и погоним мы этих фрицев, – с надеждой в голосе произнесла Тимченко.
Надя Тропаревская достала свою тетрадочку:
; Вот послушайте девочки,  что я переписала из блокнота Наташи Меклин:

Всё тихо, всё покрыто мглой.
Но вслушайся – жужжанье раздаётся.
То прежде мирные машины рвутся в бой,
И  сердце в их груди стучит и бьётся.

Ночь. Тьма. Лишь яркий свет ракет
Порой то вспыхнет, то погаснет…
Мы завоюем радость, солнца свет!
И вырвем у врага утраченное счастье!

; Здорово у Наталки получается. Надо эти стихи в газету послать, – предложила Катя.
; Зачем, посылать, вот  закончим отступать, свою газету сделаем, – заметила Тропаревская.
Неожиданно в комнату вбежала дежурная:
; Тревога, все на аэродром!
Девушки выбежали из хаты и разошлись по своим самолётам.

Вечерние сумерки только начали окутывать землю. На поле приземлились  два самолёта, вылетавшие на разведку. Экипажи подбежали к  КП и доложили командиру полка по очереди:
; Заметили недалеко, километрах в пяти, отступающие наши войска.
; Немцы поджигают хутора, движутся в нашем направлении.
; Связь с дивизией есть? – спросила Бершанская Ракобольскую.
; Связи нет! – доложила начштаба.
Бершанская на минуту задумалась:
; Как определить тот момент, когда медлить уже нельзя? Уйти рано, пока  другие ещё сражаются,  скажут, струсила. Не уйдешь во время – рискуешь поставить под удар само существование полка, жизнь подчинённых.
- Всем готовиться к вылету, если через десять минут не вернусь, полк должен  перелетать на новую, запасную точку.
Бершанская побежала к своему самолёту, села в кабину, улетела одна, чтобы ещё раз проверить данные разведки.

 Прошло совсем немного времени, послышался звук мотора, самолёт командира полка приземлился прямо у старта.
-  Срочно сворачивайтесь и приступайте к перебазированию техники и наземного эшелона, – приказала Бершанская  Ракобольской и Рачкевич, возвращаясь на КП.
; Всем срочно собраться, посадить во вторые кабины по два человека и перелетать на новую точку.
В это время с задания вернулся последний самолёт.
- Вооруженцы, бомбы! – ещё с рулёжки крикнула Рая Аронова, но бомбы никто не торопился подвешивать.
К самолёту подошла командир полка Бершанская:
- Немцы подходят к аэродрому. Немедленно летите в населённый пункт Бешпагир. Его нет на ваших картах. Он километрах в пятнадцати за обрезом карты. Курс сто двадцать. Аронова, с тобой во второй кабине полетит инженер Стрелкова. Всё ясно?
Ясно товарищ командир!
Во вторую кабину с большим трудом влезла женщина солидной комплекции.
- Надежда Александровна, садитесь поудобнее на моё сиденье, а я на спинке сиденья присяду, – предложила Рая.
- Спасибо Раечка, ты уж прости меня за такие габариты.
- Ладно, не до комфорта!
Рая Аронова уселась на спинку сиденья, толщиной в палец. Голова её возвышалась над защитным плексиглазовым козырьком кабины и встречный ветер обдувал  лицо.
- Ну, что уселись? – поинтересовалась Катя Пискарёва.
- Всё в порядке, командир! – ответила за двоих Рая.
- Тогда поехали!
 Вскоре после взлёта начался дождь. Жесткие струи хлестали Рае в лицо, по защитным очкам потоком стекала вода. Она не видела ни земли, ни карты в своём планшете, ни приборов.
Прошло больше получаса. Полоса дождя осталась позади.
Рая пыталась сориентироваться, где они находятся.
Начало светать. Лётчица повернулась к штурману и вопрошающе смотрела, ожидая доклада о месте их нахождения.
Рая спокойно помахала вперёд рукой – лети, мол, дальше, всё в порядке.
Рассвело. Лётчица опять повернулась к штурману:
- Где летим? – прокричала она.
- Не имею понятия, – ответила Рая.
Эти её слова как гром среди ясного неба обрушились на Катю.
- Как? Больше часа летим чёрти-куда! Может быть, к немцам! При нынешней неясной обстановке, да и горючее уже на исходе! – возмутилась лётчица.   
Под ними появился небольшой хуторок. Катя с ходу посадила машину, но не выключила мотор.
- Беги, выясни, где мы находимся, достань пистолет, вдруг здесь немцы! – скомандовала она штурману.
Раю словно ветром сдуло из кабины. У ближайшей хаты она заметила одиноко стоящего старика, разбуженного их ранним визитом.
- Дедушка, немцы есть на хуторе!
- Нет дочка, а вы кого ищете?
- Ищем, дедушка посёлок Бешпагир, знаете в какой он стороне?
- Это в верстах двадцати, вот в эту сторону, - показал рукой дед.
- Спасибо, дедушка!
Рая влезла в кабину, занимая прежнее место:
- Курс сто двадцать, километров двадцать впереди наш новый аэродром.
Самолёт летел двадцать минут дедушкиным курсом, а посёлка всё не было видно.
Лётчица повернула к штурману злое лицо:
- Бензин почти на нуле!!!…
Почти бреющим самолёты подлетели к какому-то посёлку. На его окраине стоял истребитель со звёздами на фюзеляже.
- Сядем здесь, – решила Катя.
Рая совсем упала духом. Несмотря на смягчающие обстоятельства, вина за блудёжку лежала на штурмане. Она безнадёжно потеряла ориентировку.
К их самолёту подбежал лётчик с двумя кубиками в петлицах.
- Товарищ лейтенант, скажите…
Катя замолчала на полуслове и воскликнула:
- Миша!..
- Катя?!
Оказалось, что это был её знакомый по аэроклубу.
Рая с облегчением вздохнула, «разнос» откладывался.
Миша достал откуда-то канистру с бензином, и помог дозаправить их самолёт.
Посёлок Бешпагир был рядом.
- Вот видишь, я же говорила …- начала, было, Рая.
Строгий взгляд Кати прервал её оправдательную речь. 
 
 В ту ночь самолёты поднялись в воздух один за другим. Кроме Пискарёвой и Ароновой никто больше не заблудился, успели до дождя перелететь на новую точку. Последним самолётом из авиаполка покинул аэродром самолёт командира полка Бершанской с двумя техниками во второй кабине. Чуть ранее, наземный техсостав погрузился на грузовики и выехал в указанный пункт нового базирования.
Через некоторое время на поле появились немецкие бронетранспортеры  с пехотой и мотоциклисты.
Наземный состав полка выехал на трёх грузовиках. На одном из них в кузове ехали вооруженцы и Ракобольская с Рачкевич.
- А что ты будешь делать, если мы попадём к немцам в плен? – как-то спокойно спросила Рачкевич Ракобольскую.
- Застрелюсь! – также спокойно ответила Ракобольская.
- Как, вот так запросто, сама себя застрелишь? – с удивлением продолжала разговор «мамочка».
- А, вы, что можете предложить?- с не меньшим удивлением спросила начштаба.
- Я ещё не решила, но, наверное, последую твоему примеру, жаль только наших девчонок, многие ещё даже жизни не видели, а в любой момент могут погибнуть, жестокая штука – война, – задумчиво произнесла комиссар.
   Грузовик ехал по пыльной дороге со светомаскировочными колпаками на фарах. Два узких луча света еле освещали путь, а в небе ярко светили звёзды тёмного южного неба.

Полк отступает на восток

25 июля 1942 года немецкие войска начали наступление с рубежа реки Дон. Танковые армии немцев (1и4-я) наносили удар на Ворошиловск, а 17-я – на Краснодар. Наши войска не выдержали натиска врага и стали отходить на юг и юго-восток. Чтобы сдержать натиск врага, необходимо было уничтожать его переправы. Именно такие задачи получил женский авиаполк.
 Экипаж Санфирова – Гашева получил боевую задачу уничтожить переправу через реку Дон, но местонахождение переправы в ночное время установить было сложно. Несколько предыдущих боевых вылетов на уничтожение скоплений немецких войск и техники прошли успешно. Лётчица и штурман сработались и начали понимать друг друга без слов. На душе у Руфы стало спокойнее, снова появилась вера в свои силы. Великое это дело – поверить в себя.
; Руфа, где переправа?- спросила лётчица.
Руфа, наклонилась к переговорнику и доложила:
; По времени уже должна быть.
Внизу под крылом четко была видна река и дороги по обоим её берегам, скопления машин и другой техники противника.
; Переправы не вижу, давай ударим по машинам, вон их там  сколько, не возвращаться же с бомбами! – предложила Оля Санфирова.
; Давай вставай на боевой курс 115!- попросила Руфа.
Разрывы бомб на дороге, пламя пожара.
В эту ночь руководили полётами Бершанская и Ракобольская.
; Товарищ  командир, переправу не видели, отбомбились по машинам на берегу, наблюдали большой пожар и много мелких разрывов – доложили Оля и Руфа по возвращении на свой аэродром.
; Переправа проложена под водой, притоплена, и её не всегда можно заметить, хорошо, что не бомбили в тёмную, а действовали наверняка, – одобрила действия экипажа Бершанская.
На поле приземлился самолет.
; Чей самолёт?- спросила Бершанская Ракобольскую.
; Экипажа Попова - Рябова.
На КП подошли Надя Попова  и Катя Рябова.
; Товарищ командир, на обратном пути нами обнаружена переправа противника западнее хутора Луговской, – доложила Попова.
; Экипажам Санфировой и Поповой уточнить координаты цели и нанести удар по переправе, – приказала Бершанская.
- Надо закончить начатое дело.
Готовясь к вылету, Руфа  уложила на колени два САБа, полученных от техника.
; Ну, теперь мы им подсветим, – весело произнесла Руфа, усаживаясь поудобнее в своей кабине.
  Они летели по тому же маршруту. Внизу промелькнули два озерка, это как раз на половине пути. Впереди отчетливо был виден Дон. Он поблескивал, как стальная извилистая лента. Хорошо была заметна с воздуха линия фронта и вялая с обеих сторон перестрелка. По дорогам двигались грузовики с войсками и техникой противника, но нужна была переправа, и только она. Вот и хутор, от него пошли вдоль Дона.
; Вижу цель – узкая темная полоска поперек реки. САБы бросать не будем, цель вижу хорошо! – доложила штурман лётчице.
; Начинаю снижение, давай боевой курс! – попросила Санфирова.
Разрывы бомб на воде. В переправу попасть не удалось.
; Промазали? – спросила Санфирова.
; Промазали.
; Идём домой! Считай пустой вылет, пошумели, попугали фрицев и всё! – с досадой в голосе произнесла лётчица.
Самолёт летел по маршруту на цель, Руфа смотрела вниз, стараясь увидать какие-нибудь знакомые ориентиры, но вдруг Руфа почувствовала, что по времени должны быть знакомые ориентиры – озёра, а их не было. Уже должны были показаться стартовые огни их аэродрома, но их не было. Несколько раз они меняли курс, но огней не было. Санфирова поняла, что штурман потеряла ориентировку. Горючее было на исходе.
; Я определенно не штурман, а мешок с песком! – корила сама себя Руфа.
; Приготовь ракетницу, будем садиться, горючее кончается! – приказала ей Лёля.
Выстрел ракетницы. Земля на некоторое время ярко осветилась. В низу было ровное поле. Недалеко виднелись огоньки небольшого хуторка. Самолёт приземлился. Лётчица  и штурман, не глуша мотора, вылезли из кабин, достали свои наганы из кобур и пошли к ближайшей хате. Начинало светать.
; Всё заколочено! – сообщила Руфа, подойдя к первой хате.
В окне соседней хаты показалось испуганное лицо женщины.
Лёля, обратилась к женщине в окне:
; Как называется ваш хутор?
Хуторянка смотрела на неё широко раскрытыми глазами и молчала.
; Выйдите, пожалуйста, на крыльцо! – попросила её Лёля.
; Я ничего не знаю, идите к председателю, он живет в следующем доме, – затараторила женщина в окне.
; К председателю, значит, немцев на хуторе нет! И на том спасибо, – решила лётчица.
Девушки бегом направились к соседнему дому.
На крыльце стоял пожилой мужчина. Он услышал звук мотора  самолёта и вышел им на встречу.
; Вы кого разыскиваете, девушки?
; Свой аэродром – Конезавод №2, Поляна.
; Это в двадцати километрах, на северо-запад.
; Спасибо!- поблагодарили они председателя и направились к самолёту.
; Горючего до дома явно не хватит, но по маршруту есть большой аэродром, сядем на нём, дозаправимся и пойдём домой, – приняла решение лётчица.
Рассвело. Им удалось дотянуть до большого аэродрома с капонирами и взлетно-посадочной полосой. На аэродроме стоял единственный самолет, тоже У-2. Самолёт Санфировой подрулил прямо к нему.
Как только девушки вылезли из кабин, мотор заглох, горючее кончилось.
; Приехали! – озабоченно произнесла Лёля.
К их самолёту подошёл парень в лётном комбинезоне, внимательно посмотрел на Лёлю.
; Лёля?!
Парень оказался знакомым Оли Санфировой по Батайскому лётному училищу.
От него они узнали, что базировавшиеся на этом аэродроме истребители перелетели на другую точку, а он, на своём связном, уже собирался возвращаться в дивизию.
- Сейчас найду канистру и поделюсь с вами горючим.
Парень дозаправил  самолёт Санфировой и они расстались.

Они быстро долетели до своего аэродрома, а когда заходили на посадку  заметили на краю поля одинокую фигуру девушки – техника.
 Самолёт приземлился. Первым, кто их встретил, была их техник  Тося Вахромеева.
; А я уж подумала, что вас сбили, командир полка собиралась высылать самолет на ваши поиски! – радостно сообщила Тося.   
; Типун тебе на язык, товарищ Вахромеева! – в один голос ответили Лёля с Руфой.
; Тут ночью после вас  летали фрицы, бомбили аэродром, полёты были прекращены, «Старт» выключили, а вас всё нет и нет! – продолжала Тося.
; Выключили  стартовые огни?- с удивлением произнесла Лёля.
; Да, а что? Светомаскировка! – недоумевала техник.
Руфа сняла шлемофон, и молча почесала свой затылок.
; Выключили стартовые огни? Так вот почему я не увидела своего аэродрома. На душе у Руфы стало немного легче, но перед Лёлей, ей всё равно было стыдно. Самой себе Руфа дала зарок никогда больше, ни при  каких обстоятельствах, не действовать опрометчиво, на глазок, строго соблюдать штурманские наставления. Недаром говорили, что уставы и наставления в авиации написаны кровью погибших лётчиков.

 Полк часто менял аэродромы, правда, назвать аэродромом, даже полевым, эти неблагоустроенные  клочки полей было трудно.
В одну из ночей на КП женского авиаполка неожиданно появился командир дивизии полковник Попов.
; Немедленно поднимайте полк по тревоге и перелетайте на новую точку! В десяти километрах от вас – танки противника, – прямо из двери своей «Эмки» приказал комдив.
; Это невозможно, товарищ полковник, - все самолёты в воздухе, ушли на задания, и вернуться не раньше, чем через сорок минут, – доложила Бершанская.
; Оставьте несколько человек обслуживающего персонала, а остальных немедленно отправляйте на другую точку базирования! – приказал Попов.
Начштаба  Ракобольская  спешно направилась к техникам и вооруженцам, ожидавшим самолёты.
; Всем грузиться на машины и отправляться  на запасную точку.
Ракобольская вскочила на подножку первой машины и указала шоферу на карте название населённого пункта - места нового базирования полка.
Наземные службы быстро погрузились и уехали. Последним  покатил бензозаправщик.
Шофер бензозаправщика, чувствуя серьезность обстановки, струсил и без приказа двинулся  за переполненными машинами с персоналом, рассчитывая в суматохе уйти из опасного района,  пристроился в хвост колонны и исчез в темноте.

; Товарищ Ракобольская, Вы отпустили заправщик?- спросила Бершанская начальника штаба полка.
; Нет, не отпускала, наоборот, я предупредила шофера, чтобы не уезжал!
; Сбежал, подлец!- выкрикнул комдив.
Попов  вскочил в свою «Эмку».
; Быстро догнать заправщика, я его расстреляю на месте! – приказал он своему шофёру, доставая пистолет из кобуры.
«Эмка» умчалась в ночь.
 Через некоторое время заправщик снова появился на аэродроме.
За рулём сидел бледный как полотно шофер, комдив не расстрелял, а только повернул его обратно, ведь другого шофера не было, а бензин был нужен полку как воздух – на площадку один за другим возвращались с задания самолёты.
; Ладно, перелетайте на новый аэродром, потом разберёмся с этим  дезертиром, отправляйте самолёты!- сказал Попов Бершанской, садясь в свою машину.
- Завтра доложите, как добрались.
С молниеносной быстротой девушки-техники заправляли прибывавшие самолёты. Командир полка и начштаба вскакивали на плоскости самолётов, сообщали координаты нового базового аэродрома и отправляли их в полёт.
Поле быстро пустело, наконец, остались только три самолёта.
Бершанская дала последние указания  Озерковой:
;  Устраните неисправность с Кашириной и догоняйте, с вами остаётся один самолёт, две лётчицы и штурман. Поторопитесь.
 Командир полка рассчитывала, что девушкам удастся устранить неисправность и они на двух самолётах, пусть даже в одном с двумя пассажирами, догонят полк, но вышло иначе.

Неисправный самолёт стоял одиноко на краю поля. Глаша  Каширина и Софья Озеркова, сняв капот мотора, проверяли поочередно компрессию каждого цилиндра. Глаша стояла у мотора и по команде Озерковой прокручивала винт на один оборот.
Почти совсем стемнело. Работая, Глаша всё чаще смотрела на дорогу, проходящую мимо хутора. Дорога была забита отступающими войсками и беженцами. Потому, как торопились люди, было ясно, что немцы могли появиться в любой момент.
; Ты что всё на дорогу смотришь? – спросила её Соня.
; Надеюсь, что машина ПАРМа (Полевые авиаремонтные мастерские) с техниками и запчастями всё-таки доберётся до нас.
; Доберётся, не доберётся, а самолёт надо попытаться отремонтировать!
Давай ещё разок крутни. Аналогичная история случилась недавно с другим самолётом. Тогда они сумели запустить мотор и благополучно догнали свой полк.
Глаша начала проворачивать винт и в этот момент увидала приближающуюся  знакомую полуторку  авиамастерских. Лицо её просветлело от радости.
; Ну, наконец-то, прибыли голубчики, – с облегчением произнесла она.
Машина остановилась, из кабины вылезли шофер и техник мастерских.
- Здравствуйте, девушки!
; Почему так долго добирались?- спросила парней Озеркова.
; С последней стоянки мастерские снялись, не успев развернуться, немецкие танки обстреляли последние наши машины, нам удалось уйти, но на дороге попали под бомбёжку. Затор. Добирались окольными дорогами, – оправдывался шофер.

- Ладно, хорошо, что вообще доехали, помогите разобраться с мотором, – попросила Озеркова.
Обнаружилась новая серьёзная неисправность, устранить которую можно было только в условиях мастерских. Стало совсем темно. Озеркова была старшей по должности и на неё ложилась вся ответственность. Она мучительно искала выход из создавшегося положения. Посоветоваться с кем-либо из начальства она не могла, все улетели или уехали.
Лётчицы второго оставшегося самолёта с волнением следили за происходящим.
 ; Можете улетать. Мотор починить в полевых условиях нельзя, – сообщила Соня лётчицам.
; А как же вы?
; Мы с Кашириной поедем на машине, вот с ними, кивнула головой  в сторону шофера и техника. У вас места нет, самих трое.
 Исправный самолёт улетел.
  ; Спички есть? – спросила Озеркова у парней.
Глаша испуганными глазами  смотрела на Соню.
; Есть.
; Давай…поджигай…- приказала парню Соня.
Парень залез под самолёт. Соня отошла в сторону и внимательно смотрела на дорогу.
За её спиной вспыхнуло пламя. Соня обернулась. Огонь быстро пожирал перкалево - фанерный самолёт. Жар от огня, распространялся всё дальше от горящего самолёта.
Ближе всех к огню стояла Глаша. Смахнув рукой выступившую слезинку, она пошевелила загрубевшими от работы пальцами, потрогала ими шершавые ладони.
Это был её самолёт. Она ухаживала за ним как за живым. Мыла, чистила, берегла. Встречала из полёта и провожала в небо. Он погибал, её самолет, и  никто уже не мог его спасти…

На земле догорели остатки самолёта. Шофер залез в кабину, Озеркова и Каширина залезли в кузов, парень-техник сел в кабину рядом с водителем и  машина уехала по дороге в темноту ночи.

Одна из машин

Одна из машин, с девушками- техниками, заблудилась на ночных дорогах. С рассветом водитель уточнил, у одного из хуторов, нужное направление и движение к новому месту базирования полка продолжилось. Уставшие за ночь девушки спали в кузове. В кабине дремала комиссар эскадрильи Карпунина.
Машину ждали на новом аэродроме, но она не появлялась. Все самолёты ещё затемно перелетели на новую площадку, утром пришли машины с бомбами, масло и бензозаправщики, а одной машины с техниками не было.
Командир полка вызвала на КП экипаж Пискарёвой.
-  Не прибыла до сих пор машина с техниками. Старшая с ними была комиссар эскадрильи Карпунина. Ваша задача – пройти по маршруту и разыскать их. В случае, если обнаружите, действовать по обстановке. Задание понятно? – спросила Бершанская.
; Понятно!
; Тогда летите!

Самолёт шёл бреющим на высоте около 50 метров. Внизу видны были поля подсолнечника.
Вдруг Рая Аронова увидала приближающихся  «мессеров».
- Катя, «мессеры» сзади! – крикнула она в переговорник.
 Немецкие истребители парой пронеслись мимо, но не стали атаковать их самолёт, а обстреляли колонну наших войск, двигавшихся по дороге внизу. Сверху хорошо было видно, как после пулемётных очередей немцев падали солдаты и загорелся грузовик. Ершова  резко  отвернула самолёт в сторону от дороги.
Рая заметила, как один из немецких истребителей развернулся и заходит им в хвост.
- Катя, «мессер» атакует нас сзади! – доложила она лётчице.
Кате удалось посадить самолёт прямо на дорогу и вместе со штурманом добежать до посадок  подсолнечника. «Мессер» пронёсся над полем и дал очередь по посадкам. Рядом с лицами лежавших на земле девушек упали срезанные пулями круги подсолнухов.
«Мессер» улетел.
; Жива?- спросила Катя, поднимая голову.
; Жива.
; Пойдём к самолёту.
На дороге с работающим мотором стоял их самолёт.
; Смотри-ка и он жив!- Рая погладила ладонью фюзеляж самолёта.
; Ну, это ещё надо проверить, – забеспокоилась Катя.
Она обошла вокруг самолёта и внимательно осмотрела его.
; Повезло, только гаргрот повреждён – пулемётная очередь прошила, а мотор цел.
На фюзеляже самолета за спинкой штурмана виднелись несколько отверстий от пуль.
; Ну, что Пискарик, поехали?
; На этот раз пронесло, видимо весь боекомплект на дорогах расстрелял, а на нас у него патронов уже не хватило.

Они уже возвращались, а машины всё не было видно. Наконец Рая заметила, как в стороне от просёлочной дороги прямо по полю ехала полуторка. В кузове сидели девушки- техники. Они заметили появившийся самолёт У-2 и замахали руками. Катя развернула самолёт и пролетела над полуторкой. Машина остановилась, самолёт пролетел немного вперёд и приземлился на поле.

; Я побегу к ним; скажу, что едут в противоположную сторону, а ты оставайся, мотор не глуши, – приказала Катя.
; Катя, « Мессер»! – крикнула Рая, указывая в небо.
 Девушки тоже заметили немецкий истребитель и выпрыгнули из кузова и кабины, спасаясь в ближайших подсолнухах. «Мессер» дал очередь и улетел.
Водитель и девушки возвратились к машине.
; Все целы?- с беспокойством спросила комиссар эскадрильи Карпунина.
Девушки молча показали на лежащую на земле Лёлю Евполову и на мальчика  с окровавленным лицом.
Подбежавшая к ним Катя упала на колени перед  Лёлей:
; Лёлечка!  Ты жива?
Лёля медленно повернулась к Кате и посмотрела на свои руки в крови.
На земле, рядом с ней, лежало безжизненное тело мальчика лет пяти, на виске у него была маленькая дырочка и вся шея и одежонка были испачканы в пыли и крови.
; Чей это мальчик?- спросила Катя.
; Мы подобрали его на дороге возле убитой матери, – ответила Карпунина.
Лёля Евполова  встала на колени и приподняла мёртвого мальчика.
; Когда «мессер» стал нас обстреливать, она, вместе с мальчиком на руках, спрыгнула и побежала, – голос Карпуниной оборвался, словно комок застрял в горле.
Лёля сидела на коленях и смотрела на мёртвого мальчика.
 «Мессер» дал по грузовику одну очередь из пулеметов. Ни на ком не было ни одной царапины. Лёля упала вместе с мальчуганом, накрыв его своим телом. Одна- единственная пуля прошла у неё между пальцами и попала мальчику в висок. Смерть была мгновенной.
Катя встала с колен и помогла подняться Лёле.
Водитель машины закрыл капот мотора и сообщил:
- Дальше только пешком – пробит радиатор, вся вода вытекла.
; Девчата, нельзя терять ни минуты. Немцы движутся быстро, – объяснила Катя.
 До аэродрома осталось восемь- десять  километров. Идите скорее, вечером мы опять перелетаем на другую точку. У меня во второй  кабине штурман, могу взять только одного человека.
; Евполова, полетите вы!- приказала Карпунина.
И тихо добавила:
; Ей больше всех досталось… с парнишкой. Она еле на ногах держится. А мы похороним его и  двинем к аэродрому – пошли!

На аэродроме с нетерпением ждали возвращения Пискарёвой. Бершанская часто смотрела в небо. Комиссар Рачкевич  пыталась её успокоить:
- Не волнуйся, они скоро будут.
- Летят! – крикнула Ракобольская.
Приземлился самолёт Пискарёвой. К КП подошли трое. Пискарёва, Аронова и Евполова.

; Товарищ, командир, машину обнаружили, были обстреляны «мессером», полуторка повреждена, техники пешим порядком движутся в указанном направлении, самолёт цел, потерь наших нет, убит мальчик, – доложила Катя.
; Какой мальчик, где все остальные?- спросила Бершанская.
; Мальчик был подобран на дороге у тела погибшей матери, техники с Карпуниной идут пешком, они километрах в восьми от нас.
 ; Пойдем, девочка, тебе умыться надо, – предложила Рачкевич, беря Лёлю за руку.

; А вам девочки, придётся опять лететь на спецзадание, – сказала Бершанская, обращаясь к Пискарёвой и Ароновой.
Она взяла из рук Ракобольской пакет и передала Ароновой:
; Летите в штаб дивизии, передайте пакет, по дороге уточните линию боевого соприкосновения, нанесите на карту, далеко не суйтесь, только по маршруту до дивизии и обратно. Задача ясна?
; Ясна!
Штаб 218 – й бомбардировочной дивизии располагался в крайней хате посёлка Н, Пискарёва уже не раз летала  сюда и, чтобы сэкономить время, приземлилась на окраине хутора прямо на улицу в нескольких десятках метров от хаты штаба.

Самолёт прокатил по улице хутора между хатами и  остановился.
Катя заглушила мотор, вылезла на крыло, взяла у Раи пакет и приказала:
; Я туда и обратно! От самолёта не отходи!
; Есть, командир!
В поле, недалеко от хутора появилось облако пыли. Катя, отойдя несколько метров от самолёта, остановилась, присмотрелась к облаку. Из пыли начали появляться силуэты танков, два из них повернули к хутору. Катя побежала, к самолёту.
; Запускаемся! Немцы!- крикнула она штурману.
Рая выскочила из кабины, подбежала к винту, Катя влезла в свою кабину, быстро крутнула ручку магнето. Мотор, к счастью, запустился с пол-оборота.
Самолёт начал разбег по улице хутора. Рая на ходу заскочила на крыло, затем в свою кабину. Подняв облако пыли, они взлетели. На месте разбега самолёта разорвался снаряд.

Катя не растерялась, на развороте подсчитала количество подошедших  к хутору немецких танков, заметила, с какого направления они двигались.
; Отметь для отчета: двенадцать танков противника   и два бронетранспортера с пехотой.
Идём домой! – сообщила она штурману.

Озеркова и Каширина догоняют свой полк

Всю ночь Соня и Глаша с парнями из авиаремонтных мастерских ехали по степи. Прижавшись, друг к другу девушки спали в кузове. Начало светать. Неожиданно мотор заглох.  Машина остановилась, из под её капота повалил пар. Водитель  вылез из кабины и открыл капот. Горячий воздух со свистом вырывался из повреждённого радиатора.
; Приехали, дальше только пешком, – произнёс  с досадой шофер.
; Что с машиной?- спросила проснувшаяся Соня.
; Радиатор лопнул.
Дорога была свободна; основная масса отступавших войск  прошла на восток. Изредка проезжали последние повозки беженцев. Оставаться у неисправной машины не было никакого смысла.
; Что делать с машиной?- задал вопрос водитель.
; То же, что и с самолётом, чем она лучше?- ответил парень- техник.
; Давайте подкатим её к стогу, завалим соломой и подожжём.
Все дружно дотолкали машину к ближайшему стогу. Техник достал запасную канистру с бензином, облил грузовик и поджёг его, бросив спичку под переднее колесо.
; Ну, вот и ты отъездилась голубушка, – вытирая пот с лица, сказал шофер.
Все стояли и  молча смотрели на горящую факелом машину.
; Дым могут заметить, нечего тут торчать, снимайте обувку и пошли! – приказала Соня, как старшая по званию.
Все сняли обувь и, наступая босыми ногами в мягкую  дорожную пыль,  двинулись дальше на восток.

Они долго шли по степи. Солнце уже беспощадно грело и страшно хотелось пить. В небольших хуторах, попадавшихся по дороге, они с жадностью набрасывались на воду. Несколько раз местные жители давали им фрукты, в основном абрикосы. Соня и Глаша с жадностью ели эти сочные янтарные плоды. Парни не отказывались от фруктов, но видно было, что их здоровые мужские организмы требовали более калорийной пищи. Где наши, где немцы, никто на хуторах и по дороге толком не знал. Все шли и ехали на восток. Несколько раз над ними пролетали немецкие транспортные самолёты и потом далеко впереди в небе появлялись белые купола парашютов.
- Десант сбрасывают! Нам туда соваться нельзя, - заявила Соня.
; Как бы там ни было, а нужна осторожность. Прежде, чем входить на хутор, будем узнавать у местных жителей, есть ли у них немцы.
Парень – техник отошёл в сторону, сел на сухую траву и захохотал.
Жара и пустая пыльная дорога гнетуще действовали на психику. 
Парень дико смеялся, закатываясь, глаза его  чуть не вылезали из орбит.
; Что это он? Что с ним?- испуганно спросила Глаша.
Шофер подошёл к парню положил ему руку на плечо:
; Слушай, друг, ты брось Ваньку валять! Надо держать себя в руках. Чего раскис? Жара, что ли, на тебя так действует?
Он говорил негромко, даже ласково, как бы уговаривая паренька, и тот постепенно
успокоился.
Когда парень окончательно пришел в себя, все молча встали с земли и пошли по дороге.
В течение дня они несколько раз отдыхали в стогах. Немцев они пока не встречали.   
К вечеру, окончательно выбившись из сил, они, не сговариваясь, уселись на землю у дороги. Нужно  было устраиваться на ночлег. На небе появились звезды. Проселочная дорога сворачивала в сторону и дальше, теряясь вдали, сливалась с горизонтом. Невдалеке был виден небольшой хуторок.
; Вот в нём мы и заночуем, – предложила Соня.
Возражать ей никто не стал.
Они встали и пошли в сторону хуторка, как вдруг, где-то вдалеке послышался гул моторов и лязг гусениц. Шум приближался.
Все четверо побежали к ближайшим посадкам подсолнечника.
В тот момент, когда они уже были в подсолнухах, из-за поворота дороги, по которой они только что шли, появились танки. В темноте  нельзя было рассмотреть, чьи они были наши или немецкие.

; Немецкие танки, – тихо произнесла Глаша.
; А может быть это - наши? – предположил паренёк-техник.
; Может быть, но лучше рассмотреть поближе, – заявила Соня.- Попробую подобраться поближе к дороге, отсюда не видно. Ещё кто-нибудь хочет сползать со мной?
Она помедлила некоторое время, ожидая ответа, но желающих, ползти по пыли ночью, пусть даже в разведку, не нашлось. У Глаши были стерты ноги; она с трудом двигалась, шоферу, видно, просто не хотелось никуда идти – он лёг на землю и занялся свертыванием самокрутки, нисколько не сомневаясь, что это немецкие танки, паренёк же не хотел идти, так как побаивался Сони. Строгая, неумолимая, по дороге она часто одёргивала разболтанного парня, а большей частью вообще старалась не замечать его. Соня пошла одна.
Моторы танков выбрасывали выхлопные газы со специфическим запахом отработанного синтетического горючего. По дороге шла большая колонна  немецких танков. Их светомаскировочные огни напоминали глаза кошек, в ночи, только узкие полоски света были не зеленого, а голубого цвета. Соня услышала немецкую речь. Видимо командиры экипажей, не опасаясь обстрела, сидели на броне башен своих машин и переговаривались по рациям по ходу дела. Один раз на броне мелькнул крест из белых линий.
Мимо неё проехал бронетранспортер и высадил регулировщика. Он размахивал фонариком, указывая направление движения колонне. Часть танков пошла в сторону хуторка, а остальные продолжали двигаться  дальше на восток.

; Танки немецкие, – рассказала Соня своим спутникам, вернувшись в посадки.
; И так было ясно, откуда тут нашим взяться?- добавил шофер.
; В хутор нам нельзя, часть танков направилась туда. Ночевать будем в стогу, я его заметила, когда ещё не совсем стемнело, он где-то в той стороне, – Соня указала рукой в сторону дороги.

Колонна прошла мимо, последний бронетранспортёр забрал  регулировщика и двинулся  к хутору. Соня и все остальные, поодиночке, перебежали дорогу и скрылись в темноте.

Спецзадания Пискарёвой

Утром на промежуточном аэродроме женского авиаполка ждали Озеркову и Каширину. Самолёты, замаскированные  сеткой и выцветшим брезентом под цвет сухой травы,  стояли на своих стоянках.
У  КП полка Бершанская и Амосова обсуждали план поиска пропавшей машины.
; Озерковой и  Кашириной до сих пор нет, они догоняли полк на грузовике авиамастерских, доложил последний прилетевший экипаж, -  рассуждала вслух Бершанская.
 -  Ночи тёмные, указателей нет, могли блудануть, да и всякое могло случиться, – предположила Амосова.
; Озеркова кадровый военный с довоенным опытом. Надо бы послать кого-нибудь поискать на дорогах, может быть крутятся. Карт то у водителя нет.
К женщинам- командирам подошёл мужчина в форме военврача.
Военврач дивизии случайно оказался в женском полку. В баке его машины кончился бензин, а поскольку с бензином было очень напряженно, при отступлении приходилось экономить каждый литр, его обещали отправить в дивизию с первым же связным самолётом.
;Товарищ, командир полка, вы про меня не забыли?- обратился  военврач к Бершанской.
; Сейчас полетите с нашей лётчицей и, обращаясь к дежурной, Рае Ароновой приказала:
; Вызывай ко мне Пискарёву!
К КП подошла начштаба полка Ракобольская:
;   Оперативная сводка для дивизии, – передала пакет Бершанской.
; Хорошо.
- Старшина Пискарёва по вашему приказанию прибыла! – доложила Катя, подходя к командиру полка.
; Полетишь в дивизию за полётным заданием, отвезёшь пакет и доктора. По дороге крутнись недалеко, на обратном пути, может быть, увидишь нашу полуторку из авиамастерских  возьми Озеркову и Каширину во вторую кабину,- приказала Бершанская лётчице.
; Слушаюсь, товарищ командир полка.
; Ну, давай, только повнимательнее будь.
; Счастливого пути, товарищ военврач, вы летите с этой лётчицей, – указала на Катю Бершанская.

Самолёт Пискарёвой шёл бреющим над степью. Под крылом ни овражка, ни балочки, ни лесочка, где бы можно было спрятаться в случае появления вражеских истребителей. Камуфлированная окраска  самолёта, почти в точности повторяла цветовую гамму местности и всё же «мессер» его заметил. Немецкий истребитель спикировал и дал очередь из пулеметов. Катя резко ушла в сторону. Трасса прошла мимо. «Мессер» взмыл вверх, развернулся на второй заход для атаки. Она посадила самолёт на поле и, не дожидаясь, когда самолёт окончательно остановиться, почти на ходу выпрыгнула из кабины на крыло и затем на землю.
;  Вылезайте быстрее и бегите подальше от самолёта! – крикнула она военврачу.
В небе раздался пронзительный звук пикирующего истребителя.
Катя, успев отбежать, всего несколько десятков метров, упала на землю. Пулемётная очередь забарабанила по высохшей земле почти рядом с ней. Она подняла голову и увидала врача бегущего от самолёта.
; Скорее, дальше от самолёта! – крикнула она.
«Мессер» сделал ещё один заход и скрылся.
Катя подняла голову. Теперь врач бежал уже к ней.
; Вы целы?- спросил он лётчицу.
; А вы?
- Да, вроде, всё на месте, – ответил он, ощупав себя.
- Тогда пошли к самолёту.
Катя подошла к своему самолёту и внимательно осмотрела его со всех сторон. В кабинах и на плоскостях зияли отверстия от пуль, но мотор продолжал работать.
; Удивительное дело! Кабина и плоскости  пробиты, а мотор цел. Это не лётчик на нас напал, а сапожник. С трёх заходов не смог самолёт уничтожить. Растяпа…
; Вы, похоже, недовольны, а может быть, он и не хотел вас уничтожать, – возразил военврач.
; О нет! Доктор, такого, не бывает. Он нас не уничтожил  просто потому, что не умеет стрелять. Попался юнец. Во всяком случае, нам повезло. И давайте-ка улетать отсюда!
Вскоре они добрались до пункта назначения. Высадив одного и ожидая другого важного пассажира, которого ей приказали взять с собой, Катя решила, на всякий случай, хоть как-то замаскировать самолёт в кустах и так захлопоталась, что услышала гул мотора только тогда, когда рядом «плюхнулся» с ходу другой связной самолёт. Лётчик выпрыгнул из кабины и залез  под крыло; на его самолёт пикировал « мессер». Стук пулемётной очереди и самолёт на земле вспыхнул.
« Мессер» скрылся за облаками.
; Лётчика, спасайте из под самолёта! – крикнул кто–то на аэродроме.
К горящему самолёту, вместе со всеми, подбежала  и Катя. Мужчины с трудом  достали лётчика из под горящей машины.
; Со мной доктор прилетел! Я привезла доктора! – сказала Катя.
; Доктор ему уже не нужен, – снимая с головы фуражку, произнёс один из стоявших рядом  мужчин.

; Вы товарищ Пискарёва? – послышался тихий голос  за спиной у Кати.
; Да, это я.
Подошедший офицер внимательно посмотрел на неё:
; Полетим с вами на разведку. Необходимо срочно уточнить линию фронта. У вас всё в порядке?
; Да, если не считать пробоин, но, главное, мотор цел. Бензином заправили полностью, можно вылетать?
; Да, чем скорее, тем лучше.
Они прошли по всей линии фронта нужного района. Звук ровно работающего мотора немного успокоил лётчицу. Офицер наносил на карту пометки. Несколько раз они  приземлялись и уточняли номера воинских частей.
Кате снова пришлось летать у самой земли, прятаться по балочкам и овражкам, наблюдать за воздухом, чтобы в случае опасности вовремя приземлиться. Летали от одного хутора к другому, высматривали скопления вражеских танков и артиллерийские позиции. Иногда с земли по самолёту вели огонь из стрелкового оружия, но, к счастью, мимо. Полуторку с Озерковой и Кашириной они не обнаружили.
Лишь к вечеру возвратилась Катя на свой аэродром.

; Товарищ командир задания выполнены, машину обнаружить не удалось, – доложила Катя на КП, передавая пакет с заданием на ночь Бершанской.
; Хорошо, Катя, иди, отдыхай, ты сегодня хорошо поработала.
; Товарищ командир, прошу  разрешить мне, вместе со всеми летать сегодня ночью. Я сегодня своими глазами видела скопления техники противника, хорошо запомнила их местонахождение.
; Ты  же устала за день, должна отдыхать. Да и самолёт твой получил повреждения.
; Товарищ командир, да какие это повреждения?  Техники их уже заклеили, следа не видно. А устала?  Кто теперь не устает? Вы только разрешите мне сразу обед, и ужин съесть.
; Ну, что Сима, допустишь Пискарёву к полётам?- улыбнувшись своей доброй улыбкой, спросила Бершанская  Амосову. 
; Надо посмотреть, как она справится с обедом и ужином сразу, тогда и решим.
; Справлюсь! – заверила командиров Катя.
-  Проголодалась? А почему тебя в дивизии не накормили? Я спрошу у Горбунова! – поинтересовалась Бершанская.
; Там лётчик погиб, прямо под своим самолётом, «мессер» штурмовал аэродром.
Не до еды было.
; Хорошо, Катя, обедай и ужинай одновременно, только, чур, в воздухе не усни! Договорились?
; Есть, товарищ командир, - спать не в воздухе, а на земле!
Щёлкнув каблуками неуклюжих своих сапог, Катя поспешно ушла от КП полка.
; Настоящими военными стали наши девочки, – глядя ей в след, сказала Бершанская.

Глаша и Соня в тылу немцев

Рано утром одна из жительниц с ближайшего хутора решила принести сена скотине. Она подошла к стогу, и заметила чьи-то ноги, торчащие на верху из сена. Первой проснулась Соня. Она подняла голову и увидела стоящую рядом со стогом женщину в крестьянской одежде. Вслед за ней проснулась Глаша и сонными глазами смотрела на хуторянку.
; Здравствуйте, вы местная?- спросила Соня, слезая со стога на землю.
; Здешняя.
; Немцев на хуторе нет?
; Немцы проехали ночью, никого из своих солдат на хуторе не оставили.
Услышав речь, на соседнем стогу появились головы шофера и парня-техника.
Некоторое время они наблюдали за женщинами, но потом спустились на землю и подошли к стогу, в котором ночевали Соня с Глашей.
; И много вас тут таких вояк?- спросила хуторянка.
; Сколько есть, все тут, – ответил за всех шофер.
; Вы, бабоньки, военные?- спросила женщина, глядя на их гимнастёрки.
-  И чего ж вы не скинете эту форму? Разве ж можно в ней по степи сейчас шастать?
; Другой одежды у нас нет, - ответила Соня.
; Пойдёмте ко мне домой, я дам вам женскую одежду, хлеба.
После этих слов хуторянки все задумались. Последний раз они ели пищу больше суток назад и при воспоминании об этом у всех засосало под ложечкой.
Все пятеро быстро зашагали к хутору.
; Если кто  будет спрашивать, отвечайте, что с окопов возвращаетесь. Копали, значит, окопы. Так и отвечайте: - с окопов домой на хутор идём. А вам, ребята, лучше по хуторам не соваться, стороной обходите.

Хозяйка привела их в свою хату. Парни уселись за стол и стали есть картошку из чугунка. В углу стоял на подносе готовый самовар. Хозяйка достала из шкафа стаканы, налила парням чай. Девушки сняли в соседней комнате своё обмундирование, и надели простую деревенскую одежду. Когда они вошли в комнату, где обедали парни, трудно было узнать в них прежних  Соню и  Глашу.

Хозяйка собрала из своих скудных запасов продуктов на дорогу и уложила всё в два узелка. Соня и Глаша спрятали в узелки свои наганы и документы.
; С богом! – перекрестив, напутствовала хозяйка. 
Все четверо попрощались с гостеприимной хозяйкой, и пошли  по дороге из хутора дальше на восток.

Приказ- Ни шагу назад!

Располагая большим количеством танковых и моторизованных соединений, немецко-фашистские войска превосходили наши армии не только в численности, но и в маневренности. Стремительное наступление немцев нарушило управление войсками Южного фронта. Штабы фронта и некоторых армий часто теряли связь со своими войсками. Отступая, наши части иногда  оставляли населённые пункты без серьёзного сопротивления. Выход противника в задонские и Сальские степи, на степные просторы Краснодарского края создал непосредственную угрозу прорыва в глубь Кавказа. В Ставке поняли нависшую опасность. Но отреагировать  немедленно уже не было возможности. Группа армий «Б», наступающая на Сталинград, оградила  немецкие войска, рвущиеся к Баку, от фланговых ударов наших войск.
 Дальнейшее отступление наших войск было чревато самыми пагубными последствиями для страны. В этой драматической ситуации был подписан и направлен в войска приказ Сталина, который запрещал самовольно оставлять обороняемые позиции.   
Приказ Верховного Главнокомандующего  №227 поступил в женский авиаполк ночных бомбардировщиков утром. После окончания ночных полётов в полку было объявлено общее собрание. В актовом зале общежития авиаполка собрался весь личный состав полка.
; Смирно! - скомандовала начальник штаба Ракобольская.
Все встали в президиум поднялись: командир полка капитан Бершанская, комиссар полка Рачкевич и начальник штаба полка лейтенант Ракобольская.
; 28 июля 1942 года народный комиссар обороны товарищ Сталин издал приказ № 227.
Приказано довести его до каждого воина. Зачитает приказ начальник штаба полка лейтенант Ракобольская, –  огласила Бершанская.

Ракобольская достала пакет, вынула из него лист бумаги с текстом  приказа и громким жестким голосом зачитала:
... - Враг бросает на фронт всё новые силы и, не  считаясь с большими для него потерями, лезет вперёд, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и сёла, насилует, грабит и убивает советское население.
  Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше   отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения, и что хлеба у нас всегда будет в избытке. Такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам.
  Каждый командир, красноармеец и политработник должны понять, что наши средства не безграничны; территория  Советского государства – это не пустыня, а люди – рабочие, крестьяне, интеллигенция, - наши отцы, матери, жены, братья, дети. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории…
 
Взгляды девушек выражали только одно чувство-ненависть к врагу. Они на себе познали всю горечь отступления. Полк не отходил без приказа, но наступать он мог только со всей нашей армией, а она, к великому сожалению, пока отступала.
Ракобольская продолжала:
; …Из этого следует, что пора кончить отступление. Ни шагу назад!
  Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый  метр советской земли и отстаивать его до последней возможности.
    Можем ли мы выдержать удар, а потом и отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно, и наш фронт получает всё больше и больше самолётов, танков, артиллерии, миномётов.
  Чего же у нас не хватает?
Не хватает порядка и дисциплины в ротах, в батальонах, в полках, в дивизиях, в танковых частях, авиаэскадрильях. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину.

Этим приказом предписывалось снимать командующих армиями, командиров корпусов и дивизий, допустивших самовольный отход войск.
Те же меры предлагалось применять и к командирам и комиссарам полков и батальонов за оставление воинами без приказа боевых позиций.
  Этим приказом вводились штрафные батальоны.
В одном из рядов сидела Наташа Меклин и вытирала рукой слёзы с лица.
- Ведь мы тоже войска Южного фронта, мы тоже отступаем,- тихо прошептала Наташа.
 
А в это время в бункере недалеко от Винницы Гитлер проводил совещание с высшими чинами немецкой армии. Всем присутствовавшим  была зачитана директива фюрера:
 21  июля 1942 года, директива № 44 …
Неожиданно быстро и благоприятно развивающиеся операции…дают основания  надеяться на то, что в скором времени удастся отрезать Советский  Союз от Кавказа и, следовательно, от основных источников нефти и серьёзно нарушить подвоз английских и американских военных материалов. Этим, а также потерей всей донецкой промышленности Советскому Союзу наносится  удар, который будет иметь далеко идущие последствия…

   Наступление немцев на  южном направлении развивалось настолько успешно, что  именно в эти дни Гитлер разрешил перебросить 4-ю танковую армию Гота на Сталинградское направление, где всё ещё не удавалось захватить город.
  За наступающими на Кавказе немецкими войсками  следовали 10 тысяч специалистов и квалифицированных рабочих, которые должны были после взятия Майкопа восстановить нефтяные скважины. Согласно подсчётам для того, чтобы снова пустить их в эксплуатацию, немцам потребовалось бы от 4 до 5 месяцев.
  Окрыленный успехами на юге, Гитлер ожидал включения в войну новых союзников, которые ему обещали своё активное содействие именно с этих рубежей.
  Победа казалась Гитлеру совсем близкой. По всей Германии были развешаны праздничные флаги. По радио не умолкали марши и речи. Повод для торжества был эффектный и выразительный: на Эльбрусе установлены флаги со свастикой!

Берлинские газеты кричали:
«Покоренный  Эльбрус венчает конец павшего Кавказа!» В иллюстрированных журналах, кинохронике – всюду изображение капитана Грота и его горных стрелков. Гитлер наградил Грота за Эльбрус высшей наградой Рыцарским крестом, а его солдат Железными крестами. Радио Берлина прославляло « национальных героев».

Соня и Глаша выходят к своим

Как ни старались Соня, Глаша и парни из авиамастерских  догнать отступавшие советские войска, им это не удавалось, слишком быстро продвигались в глубь нашей территории моторизованные части немцев. В дневное время идти по дорогам было очень опасно, а вне  дорог – они могли ошибиться в выборе направления. Линии фронта практически не было. Иногда им казалось, что впереди идёт бой, слышны залпы орудий, но это были отдельные стычки наших частей, окружённых немцами. К исходу очередного дня Соня предложила:
; Дальше вместе идти нельзя, расходимся, мы с Глашей идём через хутор, а вы ребята обходите стороной, встречаемся за хутором.
Все молча согласились и разными путями двинулись вперёд.
В хуторах, которые они проходили, немцев не было. Хутор, к которому приближались Соня с Глашей, поначалу, казался спокойным, но это спокойствие было обманчивым.
Парни шли стороной и поэтому немцы их не заметили. Повернув за первый дом, девушки заметили немецких солдат и мотоциклы. Сворачивать в сторону они не стали – это могло вызвать подозрение. Взяв свои узелки в левую руку, чтобы правая была свободна, они пошли дальше. Заметив девушек, немцы стали с ними заговаривать на ломаном русском:
- Девочки! Давайте к нам! Будем  гуляйт, хорошо!
Стараясь держаться спокойно, Соня и Глаша, не спеша, прошли мимо немецких мотоциклистов. Немцы были уверены в своей безопасности и пытались с ними шутить, но Соня, как старшая сестра,  сердито произнесла:
- Чего зубы скалите? Некогда нам, домой идём, устали.
У Глаши слегка дрожали руки, но Соня взяла её под руку и повела дальше.
Так, не оборачиваясь, они прошли через весь хутор и двинулись по дороге дальше в степь.
Вскоре к ним подошли их попутчики.
- Немцы на хуторе нас не тронули, но лучше им больше не попадаться, – рассказала парням Соня. Все четверо свернули с дороги в поле.

   День за днем они шли всё дальше и дальше на восток. Ночевали на хуторах у хозяек, говоря, что они беженцы. Чтобы не обременять хозяев  на ночлег просились в разные дома. Ребята у одних хозяев, а девушки отдельно от них.
Утром, обычно, встречались за хутором и шли дальше вместе. Но однажды…

   Соня и Глаша  сидели на сухой траве у дороги. Мимо проехал немецкий грузовик с крытой будкой. Шло время, а ребят всё не было.
; Надо идти дальше, – предложила Соня.
; А как же, ребята?
; Нет больше, ребят, Глаша и, похоже, уже не будет, пошли, а то ещё идти и идти, нельзя терять время. Раз не подошли, значит, что-то случилось, выручить их мы всё равно не сможем, нам полк догонять надо.
Вода в степи – была большой редкостью. Её можно было найти только в хуторах. Сами же хутора были разбросаны по всей степи на значительных расстояниях друг от друга.
Соня шла впереди,  Глаша позади, еле передвигая стёртыми до крови ногами.

С толпой беженцев они подошли к железнодорожному переезду. Шлагбаум был поднят и охранялся немецкими солдатами с автоматами. Соня и Глаша уже прошли переезд, когда один из солдат окликнул их по-немецки. Девушки продолжали идти дальше, делая вид, что не понимают речи солдата. На переезд, вслед за ними, въехали две подводы и прошли другие люди. Соня и Глаша смешались с толпой и, миновав переезд, сбежали с насыпи, укрывшись в кустах.
До сих пор им везло. Немецкие солдаты не обращали особого внимания на двух измученных  девушек. Вид у них был явно не боевой. Тысячи таких же людей брели по просторам  степей.
Но на одной из дорог счастье им изменило. Они шли вдвоём, когда их обогнал немецкий патруль на мотоцикле с коляской. Через некоторое время они снова повстречали этот патруль. На обочине стоял мотоцикл с коляской. Один из немцев копался в моторе, другой, с автоматом на груди, ожидая, когда закончится ремонт, стоял, облокотившись на мотоцикл, и  выдувал немецкую мелодию на губной гармошке. 
 
Соня и Глаша хотели пройти мимо, не обращая на солдат внимания.
Немец засунул свою «музыку» в карман кителя и направился  к девушкам.
Подойдя к Глаше, он небрежно ткнул пальцем в узелок.
- Что тут есть? – спросил он на ломаном русском языке.
Глаша стояла не зная, что ей делать.
Второй немец продолжал копаться в моторе, не обращая на девушек никакого внимания.
На дороге, кроме девушек и немцев с мотоциклом, никого не было.
Вдруг у немца за спиной раздался выстрел, и он рухнул на землю.
Глаша стояла как остолбеневшая - не двигаясь с места.
Соня подбежала ко второму солдату и дважды выстрелила в него. Немец свалился замертво у мотоцикла.
- Глаша, сюда, в кусты! – крикнула Соня. 
Отбежав на значительное расстояние, они присели на землю передохнуть.
- Повезло, что никто не ехал. Давай перекусим, – пряча наган в узелок, предложила Соня.
- Мне ничего в горло не полезет, – ответила Глаша.
- Ешь! Нам ещё топать и топать! – приказала Соня.
- Это война, и на ней врагов надо убивать, иначе убьют тебя, ешь!

 Прошло ещё несколько дней. Войдя под вечер в один из хуторов, девушки, как обычно, попросились на ночлег.
; Подождите, я сейчас! – отозвалась из-за двери хозяйка.
Вскоре дверь открылась и хозяйка, осмотревшись по сторонам, предложила:
; Входите!
В комнате, за столом сидел мужчина в полевой форме пехотинца - старшего лейтенанта Красной Армии.
; Свой! - радостно воскликнули обе девушки.
; Свои  это мы, а  вы, кто такие и куда идёте?- строгим голосом спросил офицер.
; А ты сам знаешь, где фронт?- так же строго спросила его Соня.
 Старший лейтенант  с улыбкой посмотрел на девушек и достал из нагрудного кармана партийный билет.
Соня и Глаша достали из узелков и показали ему свои партбилеты.
- Мы из женского авиаполка ночных бомбардировщиков, догоняем своих,  – сообщила Соня.
 ; Так бы сразу и сказали, а то где фронт?
- Давайте пройдём во внутренний двор, познакомимся с остальными, – предложил пехотинец.
Во дворе стояли две повозки с пулемётами и на них, готовые к бою десять бойцов в форме.
; Вот это другое дело. Принимайте в свою команду, товарищ старший лейтенант, – с облегчением предложила Соня.
Все весело пожали друг другу руки.
; Мы прорываемся к фронту, двигаемся только по ночам, поэтому - всем спать, один в караул, а вы девушки можете располагаться на сеновале. Выступаем, как стемнеет.
 
С наступлением темноты две повозки выехали из хутора и покатили по дороге в степь. Прошло несколько часов. Движения по дороге не было, как вдруг сзади послышался звук мотора приближающегося мотоцикла. Вторая повозка свернула в сторону от дороги и остановилась. Солдаты спрыгнули с неё и залегли на земле, приготовившись к стрельбе. Первая повозка остановилась чуть впереди.
- Девушки! Вы отойдите немного от дороги и прилягте на землю пока мы тут немного пошумим, хорошо? – попросил старший лейтенант.
- Не возражаем, – ответила Соня.
Они с Глашей быстро соскочили с повозки, отбежали от дороги и, достав свои наганы, залегли на земле.
Фара мотоцикла осветила  первую повозку и в это время раздалась пулемётная очередь со второй повозки. Мотоцикл перевернулся. Фара погасла.
Спустя  пять минут вторая повозка догнала первую. Девушки уже сидели на ней.

Повозки быстро катили по дороге. Лошади фыркали от пыли.
Глаша прилегла на сено и закрыла глаза.
; Глаша, ты что, плохо себя чувствуешь?- спросила Соня, приложив свою ладонь Глаше ко лбу.
- Да, ты вся горишь! У тебя высокая температура; наверное, застудилась, ночью то холодно, а мы одеты легко.
Старший лейтенант слышал весь разговор:
; Утром  вам придётся остаться в ближайшем хуторе, ей в таком состоянии дальше нельзя. Он остановил повозку, снял свою шинель и укрыл  Глашу.
Ранним утром они подъехали к хутору. Глаша, накрытая шинелью, лежала на досках повозки, рядом сидела Соня.

; Впереди хутор, я пошлю ребят узнать, нет ли немцев, – сказал ст. лейтенант Соне.
Повозки свернули в придорожные кусты. Двое солдат ушли в сторону хутора.
Чувствовалось приближение фронта. Ночью они часто натыкались на немецкие патрульные мотоциклы и машины. Пока им удавалось уходить от них невредимыми, но, видя, в каком состоянии находится Глаша, Соня отошла немного в сторону от повозок и  спрятала в кустах партийные документы и личное оружие, своё и Глаши.

Посланные на хутор солдаты бегом вернулись обратно к повозкам.
; Товарищ  старший лейтенант, там - наши! – радостно сообщили они.

К вечеру Соня на повозке с больной Глашей добралась до Моздока. Полуразрушенный город встретил её суетой и неразберихой. Все куда то спешили, что-то приказывали, видно было, что идёт эвакуация. Наконец повозка подкатила к целому одноэтажному зданию. Вокруг стояли машины с ранеными, девушки в белых халатах выводили перебинтованных солдат и усаживали кого в кабину, остальных в кузов. Соня остановила повозку с больной Глашей и вбежала внутрь здания.

; Ну, хорошо, хорошо, давайте посмотрим вашу подругу! – уступив просьбам Сони, сказал  пожилой доктор. Он встал и вместе с Соней вышел на улицу.
Подойдя к повозке, военврач внимательно осмотрел  Глашу, лицо его посуровело.
; Похоже, что у вашей подруги тиф!- объяснил он Соне.
Военврач подозвал проходящую мимо девушку санитарку:
; Подойдите сюда, милочка. Эта девушка больна тифом. Её надо обработать и в спец. блок.
- А вы, обратился он к Соне, пройдемте со мной, сделаем все необходимые записи, документы есть?
; Документов нет, доктор.
; Как нет, а как же вы без документов? – насторожился военврач.
; Спрятали при переходе  линии фронта.

Оставив больную Глашу в эвакогоспитале, Соня на попутной машине выехала  на поиски своего полка. Представитель ВВС, к которому она обратилась в Моздоке, только приблизительно мог указать место нахождения её полка.
Вдоль дороги, по которой ехала машина уже стали появляться покрытые кустарником холмы. Машину подбрасывало на ухабах. Соня смотрела по сторонам с надеждой заметить до наступления темноты самолёты своего полка.
Холмы закончились, и машина покатила по ровной местности. В стороне от дороги, на ровном поле,  мелькнули огоньки. На площадку приземлялись самолеты У-2. Соня забарабанила руками по крыше кабины водителя.
; Стоите! Остановите машину!
Она соскочила с кузова и побежала в сторону огней, спотыкалась, падала, вставала и снова бежала.
Выдержка, столько дней и ночей помогавшая ей выжить, в тот момент изменила. Соня бежала по полю, словно боясь не успеть, не догнать их, и огоньки – зелёные, белые, красные – расплывались пятнами в её глазах, полных счастливых слёз.

Расстрел

Вечером следующего дня в комнате представителя особого отдела в женском авиаполку лейтенанта НКВД Зинаиды Горман происходил трудный разговор.
Зинаида Горман пыталась не просто установить истину в деле Озерковой, а именно так пришлось классифицировать то, что произошло с Соней за последние дни. Она хотела помочь ей принять правильное решение и  в своих объяснениях  доказать необходимость всех тех мер, которые были предприняты по уничтожению самолёта и сокрытию личных документов и оружия.   
- Соня, за то время, пока тебя не было в полку, у нас произошли некоторые события, о которых ты, наверное, ещё не знаешь.
  28 июля 1942 года И.В.Сталин подписал приказ №227, по которому всякого, кто выходит из окружения, мы обязаны передавать в особый отдел для проверки.
  Я, как уполномоченная особого отдела в нашем полку, обязана передать тебя в особый отдел дивизии.
- Если положено; передавай, – с безразличным выражением лица заявила Соня.
- Пойми меня правильно, это приказ и не нам его обсуждать, положение, сама знаешь, какое.
- А я и не обсуждаю.
- Соня, мне необходимо задать тебе несколько вопросов.
- Задавай, мне скрывать нечего.
- Находясь на оккупированной территории, вы с Кашириной спрятали документы и личное оружие в укромном месте, с какой целью и кто может это подтвердить?
- Если кто-то помимо нас с Глашей может подтвердить, то, что же это за укрытие?
Я прятала, Глаша  лежала с высокой температурой и, никто при этом не присутствовал!
- А зачем вы это делали, ведь с немцами вы уже вплотную не сталкивались, а гражданская одежда могла вам быть прикрытием и дальше.
- А, что могло быть дальше? Кто знал, что мы выйдем к нашим войскам без серьёзных проблем? А если бы нас схватили?
- Но у вас, же было оружие!
-Да, было, но смогли бы мы им воспользоваться или нет ещё вопрос?
- Я всё понимаю, Соня, но эти и подобные вопросы тебе будут задавать и дальше и там никто не будет снисходительным, там будут опираться только на факты.
Советую тебе всё ещё раз хорошенько обдумать и написать.
Горман достала из стола бумагу, положила на стол ручку.
-  Напиши,  как всё было, без пропуска и подробнее, от этого зависит твоя жизнь.
После этих слов она вышла из комнаты, оставив Соню одну со своими мыслями.

Соня долго сидела за столом и смотрела на чистый лист бумаги.
Она сидела и думала: - почему ей не верят? Даже не просто не верят, а подозревают в  дезертирстве. Ведь не её вина, что самолёт не смогли отремонтировать ни она с Коломиной, ни техники из авиамастерских. Переход линии фронта с оружием и партийными документами - верная смерть, если их захватили бы немцы, а ей хотелось ещё воевать и дожить до победы. Вопросы, вопросы, а ответов она не находила.

Соня взяла ручку и написала на бумаге – я ни в чём не виновата.

В соседней комнате Зинаида Горман беседовала с комиссаром полка Евдокией Рачкевич.
- Я обязана передать её дело в военный трибунал, – заявила Зинаида Горман.
- Это сомнению не подлежит - приказ есть приказ, но все ли детали нам известны?- сомневалась «мамочка».
 - Всё ли рассказала Соня? Может быть, ещё раз с ней поговорить?
- Это запрещено, Евдокия Яковлевна, сами знаете, таков порядок, она под следствием и под арестом. Теперь всё зависит только от неё самой. Сумеет доказать свою невиновность - один разговор, не сумеет ...
Горман вошла в комнату, где  Соня писала объяснительную.
-Написала?- спросила она.
-Написала, – ответила Соня, подавая лист бумаги.
- Соня, до окончания расследования, ты считаешься под арестом, таков приказ. Поэтому из полка ни на шаг и по первому требованию ты должна быть на месте.
-Я понимаю, не беспокойся.

Возвращение Сони в полк было радостно воспринято всеми, но обстоятельства её долгого пребывания на территории противника и болезнь Глаши омрачили настроение девушек.
В комнате бывшей школы, где расположился штаб полка, за столом сидели: командир полка Бершанская, начштаба полка Ракобольская, комиссар Рачкевич.
Вошли Зинаида Горман и секретарь партбюро Мария Рунт.

- Я попросила всех вас собраться, потому, что у нас в полку большая неприятность, – начала разговор Бершанская.
- С одной стороны хорошо, что Озеркова и Каширина, наконец, нашлись, но обстоятельства, к сожалению, против них.
Каширина в эвакогоспитале, мы узнаем как у неё дела, подтвердился ли диагноз тиф – это не сложно.
А вот с Озерковой дела плохи. Чем мы можем помочь ей и расследованию?
-Озеркова - кадровая военная. Обстоятельства, очевидно, сложились так, что другого решения не было, – высказала своё мнение парторг Рунт.
- Решения всегда есть, но оправданы ли они, вот в чём вопрос?- заявила Рачкевич.
Ракобольская посмотрела на присутствовавших командиров и спросила:
- А как бы каждая из нас поступила, окажись она на их месте?
Зинаида Горман не стала высказывать предположения:
- Всё это так, но есть Приказ № 227. Ни шагу назад! И по нему их будут судить, пока только Озеркову.
Думаю, что в особом отделе тоже  живые люди работают, взвесят все за и против, но очень многое зависит от самой Сони. То, как она будет помогать следствию - решит её судьбу.
 - От полка поручительство или ходатайство могут помочь делу? – спросила Зинаиду Горман Бершанская.
- Помочь может только сама Соня, если будет откровенна и выдержанна.

Через три   дня, на армейском автомобиле "Иван-Виллис" Соню отправили в  особый отдел армии.
Дело передавалось в военный трибунал наземных войск. В условиях продолжавшегося отступления рассчитывать на снисхождение не приходилось, Соня это, конечно, понимала, но обида её жгла, и ей было очень  горько. Она словно каменная сидела на заднем сиденье машины.
В особом отделе армии её дело вёл дотошный капитан.
На первом же допросе он решил докопаться до всего сразу.
- По чьему приказу был сожжён самолёт?- начал допрос особист.
- Приказа не было, решение уничтожить неисправный самолёт, с тем, чтобы он не достался врагу, приняла я, как старшая по званию, - ответила Соня.
- Почему решили спрятать военную форму, партийные документы и личное оружие?
- Не хотела попадаться немцам с этими предметами, это было единственное, что давало нам шансы выжить и вернуться в полк.
- Кто может подтвердить, что вы действительно переходили линию фронта вместе с бойцами Красной Армии?
- Сами эти бойцы, но из какой они части я не знаю, наверное, из разных подразделений, я их не допрашивала.
- Какие зверства оккупантов и где вы видели?
На  этот каверзный вопрос Соня ответила прямолинейно и честно:
- Никаких зверств ни я, ни мои товарищи – Каширина и парни из авиамастерских, пока мы были вместе, на оккупированной территории не видели.
- А были ли вообще эти ваши так называемые товарищи?
Нервы у Сони не выдержали, и она со злобой и ненавистью резко ответила особисту:
- Да, пошёл, ты ...
Трибунал армии приговорил Соню к расстрелу. Кассационное прошение о помиловании она подавать отказалась.

Комиссар  авиадивизии решил проехать в женский полк и посмотреть, как дела, как настроение. Его машина уже почти доехала до станицы, где базировался авиаполк…
 - А, вы, слышали, товарищ дивизионный комиссар, у девушек в полку У-2 инженера полка к расстрелу приговорили? –  спросил комиссара его водитель.
- Стой! - крикнул комиссар.
Машина резко затормозила на дороге, пыль обогнала её.
- Как, к расстрелу?
-  За измену Родине!
- Разворачивай машину, в штаб, быстро!

Горбунов примчался в штаб дивизии и, после короткого разговора с командиром, в штаб ВВС фронта была послана срочная шифровка:
...Просим срочно приостановить  исполнение приговора...
Оттуда приостановили, дело передали на пересмотр, и Соню оправдали. Она снова вернулась в полк, но только остриженная наголо, без улыбки на лице и ещё долго никто не видел её весёлой. Постепенно она оправилась от пережитого и продолжала работать, зла она ни на кого не таила, а вскоре в полк вернулась Глаша.

Купание амазонок

6 августа 1942 года женский авиаполк ночных бомбардировщиков перебазировался в посёлок Эльхотово. Посёлок  раскинулся в предгорьях Северного Кавказа, по берегу быстрой реки Терек. Под аэродром была приспособлена небольшая площадка на склоне гор. В дневное время личный состав, после полагающегося после ночных полётов отдыха, мог принять водные процедуры в реке, но залезать в быструю реку, не зная дна, девушки не решались. Нужна была помощь, и комиссар полка решила обратиться к командованию дивизии за поддержкой.
В штаб 218-й авиационной дивизии комиссар Рачкевич прибыла на самолёте комиссара эскадрильи  Ирины Дрягиной.
- К кому бы обратиться с нашей просьбой? – спросила «Мамочка» Дрягину, идя по коридору штаба дивизии.
- Да вот хотя бы к тому майору, – Ирина указала рукой на шедшего навстречу офицера.
-Товарищ майор, вы не подскажете, где я могу видеть начальника штаба дивизии полковника Лучкина? А, впрочем, я, пожалуй, смогу и с вами поговорить.
«Мамочка» и Дрягина отвели оторопевшего майора к окну.
- Видите ли,  дело в том, что нам жарко, – продолжила «мамочка».
Майор поднял брови:
- Кому нам?- поинтересовался майор и с удивлением посмотрел на комиссара Рачкевич и комиссара эскадрильи Дрягину.
«Мамочка», не придавая значения непониманию майора, продолжила:
- Девушкам женского авиаполка! Да, да! И мы хотим купаться. Ну, так вот, будьте так добры, выделите кого-нибудь из штаба дивизии померить глубину в нашей речке, иначе мы боимся купаться в ней, там есть очень глубокие места.
- Так таки прямо из штаба дивизии?- майор расплылся в улыбке.
- Ну да, а что же вы думали?
В коридоре появился полковник Лучкин, направлявшийся к себе в кабинет.
- Товарищ полковник, нам жарко, необходимо помочь с купанием личного состава! - с ходу, без представления, обратилась «Мамочка» к полковнику.
- Очень хорошо, купайтесь на здоровье, – порекомендовал полковник.
 - Так речка глубокая, товарищ полковник! Нам нужно кого-нибудь из штаба дивизии, чтобы проверили глубину речки.
Лучкин весело рассмеялся.
- Ну, а кого же к вам послать? Разве что вот майора Нечипоренко, что вы на это скажете?- обратился он к «мамочке».
- Можно и его, нам ведь только глубину проверить, – на полном серьёзе ответила Рачкевич.
Лучкин, видя, как вытянулась физиономия майора Нечипоренко, решил его поберечь:
- Впрочем, товарищ батальонный комиссар, давайте зайдём ко мне и решим, кого лучше к вам послать, - предложил полковник, приглашая всех, кроме майора, в свой кабинет.
Приглашённые вошли в кабинет Лучкина, а майор Нечипоренко быстрым шагом вышел из штаба дивизии.
В кабинете полковника Лучкина все трое: полковник Лучкин, комиссар Рачкевич и комиссар эскадрильи Дрягина удобно расположились за небольшим столом.

- Прямо не знаю, кому доверить такое важное поручение. Хотя постойте, есть подходящая кандидатура – начхим, дивизии, прекрасный пловец, спортсмен, как товарищ комиссар, подойдёт?- с наигранной задумчивостью предложил Лучкин  «Мамочке».
- Надо бы посмотреть на товарища.
Полковник Лучкин открыл дверь кабинета и обратился к дежурному:
- Пригласите ко мне начхима.
Через некоторое время в кабинет вошёл  молодой капитан.
- Товарищ капитан, говорят, вы не плохо плаваете?- задал вопрос полковник.
- Так точно, товарищ полковник, до войны занимал призовые места на районных соревнованиях.
- Мы хотим дать вам особое задание. Видите ли, девушки женского авиаполка хотят с вами купаться.
Лучкин внимательно смотрел на то, как округлялись красивые карие глаза капитана начхима дивизии.
- Но..., товарищ полковник – начал, было, капитан, заикаясь от  неожиданного поручения.
Видя смущение капитана «Мамочка» пояснила ему:
- Вы не поняли, товарищ капитан - не мы с Дрягиной, а наш авиаполк-  588-й  ночной бомбардировочный на самолетах У-2.
Лицо капитана начхима дивизии покрылось смертельной бледностью.
Полковник  Лучкин, еле сдерживая себя, чтобы не засмеяться, с серьёзным видом продолжил:
- Слетайте к девушкам, посмотрите, что к чему, скупнитесь и возвращайтесь, считайте это особым поручением.
Капитан шёл по коридору в окружении двух комиссарш, как на расстрел.
Подойдя к самолёту, он, как истинный джентельмэн, пропустил во вторую кабину (штурманскую) комиссара Рачкевич. Женщина солидной комплекции, она заняла почти всё свободное место, так что для безопасности полета капитану пришлось сесть боком и обнять комиссара Рачкевич за плечо.

Штаб дивизии ещё долго шумел, взрывы хохота постепенно переходили из одной комнаты в другую.
 Капитан начхим. и комиссар Рачкевич провели в полёте совсем немного времени и так в обнимку они и прибыли в полк.
 Купание состоялось только после того, как начхим  лично промерил все глубины реки в указанном комиссаром Рачкевич месте. Потом купался  личный состав, и всем было очень весело и капитану тоже.

Несчастный случай

18 августа 1942 года противник перешел в наступление против Северной группы наших войск. Немцы прорвались через её передовые отряды и 25 августа захватили Моздок. Ставка Верховного Главнокомандования перебросила сюда из Махачкалы 58-ю армию. В результате попытки 1-й немецкой танковой армии прорваться из района Моздок - Прохладный на Грозный провалились. Но немцам удалось форсировать Терек и захватить небольшой плацдарм на его правом берегу.
  Для женского авиаполка начались ночи «максимум». Это означало, что с наступлением темноты и до рассвета полк должен был выполнить максимально возможное количество боевых вылетов. Главными целями были переправы у станиц Прималкинское, Павлодольская, Хамидия и скопления войск противника у станиц Луковская, Ищерская и Ниж.Бекович.
  Один из самолётов ждал бензозаправщика. Водитель топливозаправщика торопился быстрее заправить самолёт и в темноте не заметил прилёгшую на земле у фюзеляжа девушку.
Женский крик в темноте заставил всех содрогнуться.
Бензозаправщик остановился,  к нему подбежали девушки и в свете фонарика одной из них увидели лежащую на земле Галю Докутович.
Ночью, в перерыве между вылетами, она решила прилечь на траву в сторонке от самолёта и немного отдохнуть. Спешившая на старт машина - бензозаправщик наехала на неё. У Гали оказался повреждённым позвоночник.
Утром её отправляли в госпиталь на санитарном самолёте. К носилкам подошла начальник штаба полка Ракобольская.
- Поправляйся Галя, мы будем ждать тебя здоровой, обязательно долечись.
- Товарищ начальник штаба, я обязательно вернусь. Обещайте мне, что если я вернусь, то меня допустят до полётов. Обещаете?
 Ракобольская и не думала, конечно, что Докутович вернётся к лётной работе. Она сомневалась даже, вернётся ли Галя к жизни. И поэтому на настойчивую просьбу Гали: - Дайте мне слово, что, когда вернусь в полк, буду не адъютантом, а штурманом ответила:
- Даю слово!

  Линия фронта проходила по Тереку, около посёлка Прохладного поворачивала на юг и упиралась в Главный Кавказский хребет. Под аэродром для ночных бомбардировщиков была приспособлена небольшая площадка перед садом, в котором разместились самолёты полка.
  Но в самой станице Ассиновская взлётная площадка была мала, и неудобна для полётов и поэтому полк работал с аэродрома " подскока", расположенного ближе к линии фронта. Как только начинало смеркаться, самолёты перелетали на "подскок", располагавшийся недалеко от станицы Орджоникидзевская. Основной целью для бомбардировок был район Моздока, и здесь впервые лётчицы ощутили, что значит сильный зенитный обстрел и море прожекторов.

Крупная железнодорожная станция Екатериноградская была использована немцами, как главный пункт разгрузки техники и боеприпасов. Прикрывали её большое количество зенитных батарей и прожекторов. Эшелоны подходили и разгружались, в основном, по ночам. Наше командование решило применить тактику уничтожения эшелонов на подходе к станции. Всю ветку немцы не могли прикрыть средствами ПВО, но отыскать в ночное время и разбомбить идущие к станции эшелоны противника, было делом не лёгким.
 К станции приближался эшелон. Он сбавил ход и в этот момент прогремел взрыв, другой, третий и четвертый. Вагоны сошли с рельсов. Начали рваться боеприпасы  в горящих и перевёрнутых вагонах.
 Прожектора расположенные недалеко от станции сумели поймать маленький самолет У-2, который, поворачивая, то влево, то вправо, старался вырваться из лучей. Зенитки начали обстрел самолёта. Вспышки разрывов зенитных снарядов были всё ближе и ближе к самолёту. Лётчица перевела самолёт в скольжение.
- Лёля, терять высоту дальше нельзя, опасно, давай уходить с попутным ветром в сторону территории противника! - предложила Руфа Гашева.
 Вдруг они заметили взрывы около самого яркого прожектора. Прожектор погас. Лучи других оставили самолёт Санфировой, шедший к земле и поймали другой, шедший за ними.
- Ну, Руфа, выручили нас подружки. Кто шёл за нами, помнишь?
- Экипаж Нины Распоповой и Лёли Радчиковой.
Лёля Санфирова выровняла самолёт и продолжала кружить над целью, пытаясь звуком мотора своего самолёта привлечь внимание немецких прожектористов. 
 
Самолёт Распоповой и Радчиковой продолжал планировать в сторону линии фронта. Мотор не работал. Осколком снаряда он был повреждён и заглох над целью. Нина использовала приём  имитации гибели самолёта, и немцы клюнули на это – огонь прекратился.

; Лёля, ты как?- спросила Нина своего штурмана.
; Ранена, но легко, не беспокойся.
; Как ты?
; Тоже зацепило, но не сильно.
; Лёля, где Терек?
; Держи 180 градусов. Терек остался позади.
Самолёт неумолимо снижался, планируя, и обе знали, что вряд ли дотянут до своих, и придётся  сесть где-то у немцев. Но об этом не хотелось думать.
; Нина, высоты уже не осталось, сейчас будем на земле, – доложила штурман.
Неожиданно восходящий поток воздуха приподнял самолёт, и он ещё некоторое время планировал.
Нина Распопова  старалась рассмотреть – нет ли впереди препятствий. Касание, самолёт пробежал по ровной площадке и остановился.
 Тишина, только тикали часы на приборной доске.
И вдруг со всех сторон к тому месту, где они приземлились, потянулись трассы трассирующих пуль. Противник решил уничтожить их самолёт, приземлившийся на нейтральной полосе. Наши пулемётчики открыли ответный огонь. 
; Быстро! Уходим! – приказала Нина, вылезая из кабины.

Осветительные ракеты немцев взлетали в воздух одна за другой и с шипением падали на землю. Пулемётные очереди очерчивали трассами трассирующих пуль пространство у самолёта. Ответные очереди накрывали позиции немецких пулемётчиков с противоположной стороны.
Нина и Лёля лежали рядом и наблюдали за этой  дуэлью на передовой.

; Мы на нейтральной полосе, надо ползти к своим, но прежде давай я перевяжу тебя, – Нина полезла за бинтом в карман своего комбинезона.
; Хорошо, только чуть позже - я сейчас сползаю к самолёту, там, в кабине остались тёплые носки, мама прислала.
; Какие носки, ты с ума сошла! Вернись!
Но Лёля уже ползла к самолёту. Ещё мгновение и она уже была на крыле, наклонилась к своей кабине.
Осветительная ракета повисла в воздухе. Вокруг стало светло, как днём. Лёля замерла на крыле.
Ракета, падая, погасла, и снова стало темно.

; Вот теперь порядок, а то скоро похолодает, а так хоть ногам будет тепло, - оправдывалась Лёля, подползая к Нине.
; Будет ли цела голова? А она о ногах думает, ползём дальше!
Пулемётная дуэль продолжалась. То немцы обстреливали наших, то наши «Дегтярёвы» посылали в темноту свинцовые подарки. Девушки ползли и ползли к нашим траншеям.
; Только бы по нам не шарахнули, ты как Лёля?- беспокоилась за раненую подругу Нина.
; Нормально, ещё немного и у своих будем.

Передний край нашей обороны уже просматривался. Явного движения не было заметно, но по некоторым звукам, доносящимся из траншеи, девушки поняли, что бойцы начеку, пулемётный расчет регулярно обстреливал немецкие позиции.

Нина набрала полные лёгкие воздуха и крикнула:
; Не стреляйте! Свои!
Голос из траншеи ответил:
; Кто, Вы такие?
; Лётчицы! С подбитого самолёта!

Через бруствер перекатились несколько фигур с автоматами и быстро поползли к ним навстречу.
; Здравствуйте, девушки!
;  Вы, как в порядке?
; Обе ранены, легко, – ответила за обеих Нина.
Ползти сможете? Или понесём?
; До вас доползли, сможем и дальше.

   В землянке пахло табачным дымом. При тусклом свете чадящей с фитилём гильзы две девушки лётчицы и несколько парней пехотинцев пили из кружек горячий чай с сухарями. Санитары обработали и забинтовали раны девушек.
- Как же, вы смогли посадить ваш самолёт на нейтральную полосу и не разбить его? Там воронка на воронке! - интересовались пехотинцы.
- Просто повезло, без лишней бровады ответила Нина, - мотор не работал, но потоком воздуха приподняло планирующую машину и вот мы здесь, но засиживаться нам нельзя; в полку будут беспокоиться. Сообщить бы по телефону в полк, что мы живы.
- Это мы сейчас организуем, - пообещал молодой лейтенант.
- Спасибо, а как бы нам в полк добраться?- спросила Лёля.
- Скоро пойдёт грузовик за боеприпасами, на нём и доберётесь до Ассиновской.

Пехотинцы быстро доставили девушек в полк на своей машине, от госпиталя обе отказались. Самолёт, как ни странно, уцелел. На этом участке фронта нашим войскам удалось в ту же ночь  потеснить немцев, и ремонтники забрали самолёт почти невредимым.

Зажигалки

В полосе обороны нашей Северной группы немцы попытались захватить город Орджоникидзе. 25 октября 1942 года при поддержке более 200 танков и мотопехоты противник прорвал оборону 37-й армии и захватил  город Нальчик. Развивая успех, немецкие войска через неделю заняли населённый пункт Гизель и вышли на подступы к Орджоникидзе (8 км западнее города). Однако 6 ноября подошедшие резервы Северной группы нанесли контрудар по немецкой группировке и в шестидневных боях разгромили её. Враг вынужден был перейти к обороне и на грозненском направлении.

    В ночное время немцы старались перебросить к передовой как можно больше танков и бронетранспортёров. В условиях горной местности на узких дорогах колонны немецкой техники были хорошей мишенью для лёгких ночных бомбардировщиков. В дневное время превосходство противника в воздухе не давало такого преимущества.
    Получив полётное задание, экипаж  Пискарёвой и Ароновой ждал команды на вылет.
К самолёту подошла инженер по вооружению Надя Стрелкова.
В полк поступили трофейные боеприпасы, предназначенные для борьбы с танками, и наши командиры решили попробовать ударить по немцам их же бомбами.
- Аронова, возьми в кабину десяток немецких трофейных "зажигалок". Они небольшие, по килограмму всего. Перед тем как бросить бомбочку за борт, сними вот этот колпачок с носика бомбы, поняла?- объяснила штурману Надя.
-Поняла, давай твои "зажигалки".
Рая уложила бомбочки на пол кабины.
Стрелкова взяла новую партию бомбочек и направилась следующему самолёту.

 Трофейные «зажигалки», или "электронки", как называли их лётчицы, были новинкой, и нужно было до вылета успеть объяснить всем штурманам, как с ними правильно обращаться.
Бензозаправщик задерживался. Штурман Рая Аронова решила воспользоваться свободными минутами, чтобы устроить "зажигалки" в своей кабине поудобнее.
- Какого чёрта они будут мешаться у меня под ногами? Положу их на сиденье. Десять штук. Перед тем как бросить за борт, снять колпачок... Сколько же лишнего времени придется кружиться над целью?- подумала Рая, - сниму колпачки сейчас, а потом буду бросать сразу по три-четыре штуки,– сказано сделано.
Она сняла предохранительные колпачки, положила бомбы с оголёнными взрывателями на сиденье и, довольная своей находчивостью, уселась на них.
Самолёт взлетел и ушёл на задание.
- Держи боевой курс, вижу скопление танков противника! – приказала Рая лётчице.
Достала, из под себя, пару "зажигалок" прицелилась через отверстие в крыле и штырь, бросила бомбочки.
Внизу на земле вспыхнули два ярких огня. Одна из бомб, видимо ударив в броню танка, подожгла его.
 - Катя, я попала, смотри, как ярко горит! Вот так " зажигалочки". Давай ещё разок зайдём, – попросила штурман лётчицу.
Немецкие прожектористы, наконец, очухались и яркие лучи, как щупальца, забегали по небу, ища самолёт.
Зенитчики, не дожидаясь, пока прожектора найдут самолёт, открыли беглый заградительный огонь.
- Пискарик, держи боевой, сейчас я буду бросать бомбы и потом зажигалки.
Прожектора, наконец, поймали их самолёт своими цепкими лучами и зенитки перешли на стрельбу по сопровождаемой цели.
 Несколько минут самолёт шёл строго по прямой.
- Штурман давай бросай, а то не успеем ноги унести.
Обстрел усиливался, разрывы зенитных снарядов всё ближе и ближе подбирались к самолёту.
- Надо немного снизиться, плохо вижу цель, дым мешает.
- Ниже нельзя, подорвёмся на своих же осколках.
- Катюша, рискнем, такой кучи танков я ещё не видела, авось пронесёт.
Снизились. Рывок, бомбы пошли на цель. Рая успела сбросить и "зажигалки", как картошку, внизу раздались взрывы авиабомб, яркое пламя электоронок ослепило глаза.
-Катюша, теперь уносим ноги, курс на свой аэродром 90.

   Это был последний боевой вылет за ночь.
Иногда, возвращаясь с задания, Катя давала Рае возможность попрактиковаться в пилотировании самолёта, передавая ей управление, а сама ненадолго засыпала. Приводной прожектор их аэродрома "покачавшись" вправо, влево, замер вертикально вверх. Рая решила подшутить над лётчицей и направила самолёт в луч прожектора. Катя, оказавшись в световом потоке, мгновенно проснулась и стала машинально выполнять противозенитный маневр, ожидая обстрела с земли, но вместо разрывов зенитных снарядов в переговорнике послыщалось: - " Ха-ха- ха..."
    Самолёт У-2 зарулил на стоянку.
- Ну и напугала ты меня Райка,- не зло заявила Катя. Но больше так  не делай!
 Первой к самолёту подошла Надя Стрелкова.
- Ну, как "зажигалки", какой эффект, расскажи?- попросила она Раю.
- Здорово горят, один танк точно подожгли, только я тебе делаю рационализаторское предложение, испытала сама и другим рекомендую:
- Снять колпачки перед полётом, уложить на сиденье под себя и над целью брать готовенькие "зажигалки" и бросать.

Надя сильно побелела и оперлась о фюзеляж самолёта, чтобы не упасть.
Рая, испуганно глядя на Стрелкову, поддержала ее:
- Надюша, что с тобой, тебе плохо?
Стрелкова от нервного напряжения, еле шевеля губами, проговорила:
- Это просто чудо, что вы живы!
Ну, Аронова, спасибо тебе за рацуху! Ведь ты оголила чувствительные мембраны, и достаточно было одного слабого удара, даже нажима, чтобы бомба загорелась под тобой! Как же ты не сообразила?
Настала очередь Раи бледнеть. Она живо представила, как они с Катей горят от собственных " зажигалок". Рая присела на землю у самолёта не в силах пошевелиться и утирая холодный пот, выступивший у неё на лбу.

Из первой кабины вылезла Катя Пискарёва.
- Ну, что Яйка, пошли докладывать на КП.
К самолёту подошла их техник, бегло осмотрела и быстренько ушла.

На КП полка командир полка Бершанская и начштаба Ракобольская принимали рапорты экипажей.
Подошли Пискарёва и Аронова.
- Товарищ майор, задание выполнено, видели загоревшийся танк противника. Сработали "зажигалки",- доложила Пискарёва.
- Экипаж Себровой докладывал, что видели ещё сильный пожар после вашей бомбардировки.
- Видимость была плохая, не всё рассмотрели.
Откуда-то сбоку раздался тоненький голосок техника:
- А они дыры привезли от собственных бомб.
- С какой высоты бомбили?- строго спросила Бершанская.
- Видимость была очень плохая, товарищ майор, – ответила Катя.
- Делаю вам замечание, а в следующий раз будет по другому, ясно?
-Ясно!
Обе повернулись и отошли, а Рая сбоку показала кулак технику и вполголоса добавила:
- Ябеда.



Удар Клейста

Провал немецкого наступления на Кавказе вызвал бурю гнева Гитлера. Для выяснения причин неудач в штаб командующего группой армий "А" генерал-фельдмаршала Листа был направлен начальник штаба оперативного руководства ОКВ (Верховного командования вермахта) генерал Йодль. По прибытии в Сталино Йодль собрал совещание, которое происходило  в кабинете командующего группой армий «А». Совещание было закрытым.
Помимо Йодля и Листа, на него был приглашён командир 49-го горнострелкового корпуса генерал Конрад.
- Фюрер поручил мне установить причины провала нашего наступления на Кавказе, что я должен ему доложить?- прошу вас, господин генерал-фельдмаршал, подскажите мне,  – задал вопрос Йодль.
- Имеющиеся в моём распоряжении войска понесли большие потери в последнее время, у русских всё время появляются новые резервы. Исходя из оценки сложившейся обстановки считаю, что  следует отказаться от попыток выхода к Чёрному морю через Кавказский хребет. Прошу доложить об этом  Фюреру. Наступление 1-й танковой армии по направлению к Баку близко к своей остановке, – ответил  Лист.
- А что скажете вы, генерал? - спросил Йодль, обращаясь к генералу Конраду.
 Командир 49-го горнострелкового корпуса, того самого, который совсем недавно ещё был красой и гордостью гитлеровской армии, был хмур и немногословен.
- Прошу передать Фюреру мою просьбу, - разрешить отвести части моего корпуса хотя бы на перевалы, продолжать наступление в сторону побережья,  резервов нет.
- Хорошо, вы облегчили мне задачу, всё здесь сказанное, я обязательно доведу до сведения Фюрера.

На полевом аэродроме  Йодль влез по трапу в самолёт, холодно простился с провожавшими его Листом и Конрадом стандартным гитлеровским вскидыванием правой руки. Самолёт улетел на запад.

В кабинете фюрера, в бункере под Винницей, Гитлер заслушал доклад Йодля. После слов о том, что перспективы боёв на Кавказе очень и очень не радостные, Гитлер пришел в неистовство.
- Как мог начальник штаба оперативного руководства, приехав на фронт, заниматься не тем, чтобы требовать выполнения моих приказов, а обсуждать их отмену? Как мог генерал-фельдмаршал Лист игнорировать требование немедленного прорыва любыми средствами  к побережью? Что за самоволие генералов? Что вообще происходит? Я уже давно с трудом терплю Гальдера, возмущен вами, Йодль, отстранил Бока и других. Теперь с наихудшей стороны показал себя Лист.
В продолжение всей своей речи фюрер продолжал ходить по кабинету.

   Генерал-фельдмаршал Лист был снят с поста командующего группой армий "А". Желая проявить твёрдость в создавшейся сложной обстановке, Гитлер решил взять на себя командование группой армий "А". Но не выехал в Сталино, где находился штаб группы, а руководил ею из своей ставки в бункере под Винницей.
В течение месяца он пытался добиться перелома, но не смог этого сделать и назначил командующим группой армий "А" генерал-полковника Клейста.

На базовый аэродром 163-го истребительного авиаполка 4 ВА приземлились два Як-3. Истребители зарулили на стоянку. Техники сразу же замаскировали самолёты.
Из кабин  вылезли два летчика, сняли парашюты и направились на КП.

Командир 163 полка майор Казаченко с нетерпением ожидал данных авиаразведки.
- Новые данные есть, лейтенант Карманов?- обратился майор к одному из подошедших лётчиков.
- На станции идёт полным ходом разгрузка эшелона с танками, товарищ майор.
- А что видели вы, лейтенант Мосягин?
- Танки с эмблемами СС.
- А вы ничего не путаете?
- Не путаю, товарищ майор, там на них ещё какие-то эмблемы были, но хорошо рассмотреть не успел, сильный заградительный огонь немцы поставили.
- Хорошо, свободны.
Козаченко взял трубку полевого телефона.

В штабе 4-й воздушной армии трубку  телефона взял начальник оперативного отдела генерал Одинцов.

- Слушаю тебя Козаченко. Говоришь, разгружают? Хорошо, пусть проверят ещё раз.

 По данным нашей разведки с туапсинского направления была снята и передислоцирована в Эльхотово одна из лучших моторизованных дивизий СС - "Викинг".
На этот раз удар немцев был направлен со стороны Нальчика через Эльхотовские ворота - узкий проход по долине реки Терек между двух горных Хребтов. Вблизи населенного пункта Гизель разгорелось одно из самых кровопролитных сражений на Северном Кавказе осени 1942 года.

 По долине двигались немецкие танки с пехотой на броне. От множества рычащих моторов в ущелье стоял непрерывный грохот. Дым, чад и пыль заволакивали всё вокруг. Днём в небе над долиной пролетали наши штурмовики Ил-2. Их атаковали немецкие истребители. Штурмовики вставали в вытянутый круг и «мессеры» уходили. Штурмовиков сменяли Пе-2 и наносили бомбовый удар по колоннам немецких танков.
В ночное время в дело вступали маленькие фанерные самолётики У-2 женского авиаполка. Немцы соблюдали светомаскировку, но даже это не спасало их от метких ударов с воздуха ночных бомбардировщиков.
Девушки работали точно и аккуратно.
После очередного боевого вылета экипаж У-2 докладывал на КП о результатах бомбежки.
- Товарищ командир полка! Задание выполнено! При нанесении бомбового удара по колонне танков был хорошо виден пожар внизу – горел один танк. Второй танк горел после сброса бомб предыдущего экипажа! – доложила штурман Аронова.
- Ирина! Кто вылетал перед ними? – спросила Бершанская у начштаба полка Ракобольской.
- Экипаж Себрова - Меклин.
- Хорошо, пометь у себя для записи в их лётные книжки.
- А  как вы сумели отыскать колонну? – спросила Бершанская Аронову.
- Горящий танк – был головным, немцы видимо пытались отползти назад – дорога  узкая, включили фары со  СМУ ( Светомаскировочные устройства) , но нам то с воздуха всё равно пятнышки от узких лучей хорошо видны на земле, вот и врезали по последнему в колонне, наши потом по всей колонне долбить начали. Мы когда встали на обратный курс, картина там была красочная, хоть в галерею после войны вешай, жаль только, что не было  художника с холстом.
- Придёт время, может быть, напишет кто-нибудь и повесят, а пока нам надо ещё штрихи к ней добавить,
- Ирина! Кто за ними вылетал?
- Экипаж Попова-Рябова, скоро должны прийти. 

Накануне наступления немецкая авиация нанесла массированный удар по позициям наших войск в районе посёлка Эльхотово. Артиллерия провела мощную артподготовку. На узком участке фронта, в ущелье между гор, казалось, вся земля была перепахана бомбами и снарядами. И когда дымящаяся после такого обстрела долина превратилась, по представлению Клейста, в мёртвый свободный коридор, туда двинулась лавина немецких танков с десантом на броне.
  Сама долина была настолько узкой, что танки шли длинной тесной колонной. Казалось, ничто, и никто не сможет остановить этот гигантский таран!
  Наши войска встретили противника огнём противотанковых ружей, гранатами и правильной постановкой мин. С воздуха колонну атаковали штурмовики и бомбардировщики 4-й воздушной армии. Целый день длилась гигантская схватка людей и танков. Немецкие войска продвинулись на несколько километров, но прорваться к Грозному и Орджоникидзе не смогли.

Вечером с одного из НП немцев генерал-полковник Клейст наблюдал в бинокль за полем боя.
Клейст смотрел на долину, заполненную чадящими, догорающими танками и трупами его солдат. Смотрел и не верил своим глазам. Никогда и  нигде ещё не видел он такого боя, таких страшных потерь и таких мизерных результатов.
Надеясь, что силы русских иссякнут, Клейст ещё несколько дней гнал и гнал вперёд свои дивизии. Он шел ва-банк, терять ему было нечего, кроме жизней немецких солдат.
 Главный удар в этих боях опять пришелся по 9-й армии генерала Коротеева.
Днём его войска поддерживали штурмовики и пикирующие  бомбардировщики, а ночью ночные бомбардировщики 4-й воздушной армии генерала Вершинина.

Поздним вечером, перед началом полётов, задумчиво глядя в небо, сидела на земле у самолёта Женя Руднева. Рядом пристроились Надя Попова и Катя Рябова.
- Как хорошо, девочки! – восторженно произнесла Женя,  завороженно глядя в небо.
Вы видите - это Вселенная. И Луна, и наша Земля, и мы - воюющие букашки - всё это Вселенная...
Сегодня мы летаем на У-2 между разрывами зенитных снарядов над посёлком Гизель. А когда разобьём немцев, придёт время, и мы обязательно дадим старт большим кораблям. Они полетят вокруг Земли, на Луну, на Марс...
Девочки, почему вы молчите? Луна вас очаровала, что ли?
- Нет, Женечка, не Луна... Просто, когда видишь рядом прекрасное, хочется помолчать, – ответила ей Надя.
- Самое прекрасное, по-моему, это истинная поэзия, – сказала Женя, вставая с земли.
Вот и осень уже наступила. Пушкин очень любил её. Я тоже люблю. Сколько мыслей охватывает человека именно в это время года! Сколько вокруг нежной печали и мечтательной грусти. Она замолкла, думая о чём-то своём.
- А чего мы, собственно, приуныли, девочки? О чём загрустили? О прошлом? Так ведь мы молоды, всё ещё впереди. Выше головы, подружки! Вспомним-ка лучше, какие песни поются в осеннюю пору. Жаль, нет гитары, – с грустью произнесла Надя.
Да, впрочем, можно и без неё. Помните:
- Я пережил свои желанья, я разлюбил свои мечты,
остались мне одни страданья, плоды сердечной пустоты...
Надя замолчала.
Женя Руднева продолжила:
- Леса загорелись в первом нежном багрянце, а в воздухе тихо плывут куда-то серебристые нити... Ярче и заманчивей сверкают в небе таинственные звезды....

Голос дежурной вернул их к действительности:
- Всем экипажам срочно по самолётам!
Штурманы получили полётное задание у КП полка.
- Задание на сегодня - бомбить скопление вражеской техники в посёлках Гизель, Дигора и железнодорожный узел в посёлке Ардон, прошу достать карты – командовала Бершанская.
А через несколько минут самолёты уже выкатывали на старт и уходили в ночь.

Через некоторое время туман начал окутывать землю и  КП полка.
- Полёты прекратить, дежурная, давай ракеты, нужно подсветить нашим, Ракобольская, сколько ещё экипажей не вернулись?- спросила Бершанская.
- На задании ещё два экипажа: Попова-Рябова и Носаль-Аронова.
- Ракет не жалей, давай всё время.
Все, кто находился на старте, старались уловить знакомые звуки мотора самолёта.
Где-то в стороне в небе послышалось слабое урчание мотора У-2. Еле слышимый звук то совсем исчезал, то становился громче. Высоко над облачностью ходил самолёт, разыскивая окно в тумане.
- Давай ракеты, ракеты, они не видят ничего! – приказала Бершанская Ракобольской.
Взлетели белые ракеты, ещё и ещё.
Звук мотора слышался ближе, ближе и, наконец, самолёт приземлился.
Надя и Катя подошли к КП, где их уже  ждали, чтобы узнать - кто прилетел?
Надя Попова подошла к Бершанской и доложила:
-Товарищ майор, задание выполнено, отбомбились удачно, заметили очаг большого пожара, похоже, попали в заправщик.
- Ну, что не заблудились? Перетрусили, наверное, долго искали?
- Что вы, (кивнув в сторону Кати Рябовой) с моим штурманом не пропадёшь!
Послышался звук мотора другого самолёта.
- Почему не даёте ракеты, уснули?- спросила Бершанская.
Снова взлетели ракета за ракетой.
Самолёт приземлился совсем близко от старта. К КП подошли Дуся Носаль и Рая Аронова.
Носова доложила:
- Товарищ майор, задание выполнено, наблюдали серию взрывов на железнодорожной станции Ардон.
- Ракеты наши видели?
- В последний момент, уже, когда пробивали облачность.
- Всем отбой, по эскадрильям и отдыхать, на сегодня полётов больше не будет.
Рая и Дуся вместе ушли по полю на отдых.
- Дуся, а почему ты снижалась по спирали, а не по прямой?
- А это потому, Раечка, что если бы мы столкнулись с горой в том узком месте, то удар был бы боковой, а не лобовой и у нас были бы хоть какие-то шансы остаться в живых.
- Век летай, век учись!
- Учись Раечка, учись!
Под крылом Хамидия и Малгобек

Для проверки возможности использования радиосвязи в женский полк ночных бомбардировщиков привезли  две рации. Радиус их действия был невелик, но при полётах на тактические цели их мощности могло хватить. Одну рацию установили на КП полка и настроили только на приём, а вторую должны были установить на какой-нибудь из самолётов полка и настроить только на передачу.
Днём на небольшой высоте над аэродромом женского полка прошла шестерка Илов. С земли хорошо были видны звезды на фюзеляжах. На  КП полка, проверяя рацию, дежурная включила её на приём. В динамике сразу появилось много голосов, речь была наша и немецкая. Девушка с интересом слушала.

В динамике, чуть с хрипотцой звучал голос нашего лётчика:
- "Заря", " Заря"! Я - " Оптика - одиннадцать". Подхожу к цели. Разрешите работать?
Пауза в эфире.
В  динамике, более чёткий и с едва уловимым акцентом прозвучал ответный голос:
- " Оптика-одиннадцать", "Оптика-двенадцать"! Бить по танкам не нужно. Это танки наши. Задание отменяется. Идите домой!
В этот момент в будку КП полка вошла ещё одна девушка.
- Я тебе дам домой!  Мать твою...- Внимание, "оптики", - Приготовиться к атаке! Держать строй! Начали! - звучало из динамика.
- Надя, что это ты слушаешь?- спросила вошедшая девушка.
- Наши парни фрицев переиграли в эфире.

Вечером в комнате командира женского авиаполка собрались: командование полка и командиры эскадрилий.
- Из дивизии поступило боевое задание - бомбить переправу на реке Терек  у поселка Хамидия. По оперативным данным переправа хорошо прикрыта зенитными средствами. Работать нужно с ювелирной точностью. Работа в эту ночь -  по "максимуму"- сообщила собравшимся Бершанская:
- Начальник штаба доложит план боевых вылетов на сегодняшнюю ночь.
- На бомбардировку цели первыми вылетает экипаж Татьяны Макаровой и Веры Белик, далее Ракобольская определила порядок вылетов экипажей.

Аэродром "подскока" принимал самолёты для ночной работы. Ещё еле виднелись вершины двух гор. Наконец поступила команда на вылет по целям. Перегруженные самолёты медленно набирали высоту, но при подходе к цели  оказалось, что внизу сплошной туман.

- Что будем делать, командир? Цель закрыта, – спросила штурман Вера Белик.
- Сказали же, цель открыта. Пойдем и увидим сами. Чего гадать.
Впереди по курсу виднелись вспышки зенитных снарядов противника, немцы вели заградительный огонь.
Самолёт подходил к цели. У самого Терека облачность рассеялась, показалась извилистая лента реки, чётко просматривался характерный изгиб берега у Хамидии. Небольшой клочок земли, весь покрытый огненными вспышками, переправа. Яркие лучи прожекторов рыскали по небу.
- Бросаю САБ, хочу лучше прицелиться, переправу вижу, – доложила штурман.
Она рванула  чеку осветительной бомбы и бросила её за борт. Через несколько секунд бомбочка отстрелила свой парашют и загорелась ярким белым пламенем. Медленно спускаясь вниз и покачиваясь на ветру, она осветила всё внизу.
На некоторое время стало светло, почти как днём. Бомба на парашюте медленно спускалась вниз к переправе.
Прожектора поймали их самолёт, и "повели",  зенитки и "эрликоны" начали бешеный обстрел самолёта.
Удар. Самолёт накренился, отклонился от курса. Лётчица ещё не успела выровнять самолёт, а в переговорнике уже послышался строгий голос штурмана:
- Держать боевой курс!
Рывок самолёта вверх, и голос в переговорнике сообщил:
- Бомбы сброшены... Попала! Попала в переправу! Я успела рассмотреть! Ты слышишь, Таня, мы разбили переправу!
- Ай да мы, спасибо нам! – ответила лётчица.
Неожиданно лётчица заметила, что козырек кабины пилота начал забрызгиваться маслом.
- Таня! Почему ты молчишь? Ты ранена?- спросила Вера.
- Нет. Я не ранена, а вот самолёт... Не хотела тебя расстраивать, да , видимо придётся...

- Ты думала, что я ничего не вижу? Я давно всё заметила. Но нечего паниковать, – сказала штурман.
- Ты права, Верок, болтанка утихает, дотянем как-нибудь, обязательно дотянем, нам иначе нельзя , иначе не видать нам удачи.
Обороты мотора падали, высота падала. Но тут сама природа пришла на помощь девушкам, самолёт попал в восходящий поток и перетянул через вершину последнего перед аэродромом хребта.

- Сунженская долина под нами, мы почти дома, Таня! – радостно воскликнула Вера.
- Почти да не совсем, не спеши радоваться, лучше посмотри вперёд.
Там, где должен был быть их аэродром, виднелось огромное белое пятно.
- Только тумана нам и не хватало для полноты счастья, – заметила штурман.
- Будь что будет, подружка!
Самолёт "нырнул " в белую пелену тумана, и пошел вниз к земле.

Почти у самой земли они увидели стартовые огни, мотор заглох, и садились они поперёк старта.
Самолёт с заглохшим мотором неуклюже стоял на земле. Из кабины никто не вылезал. Подбежала  их техник Зина Радина бегло осмотрела самолёт, заглянула в кабины.
- Привет девочки, как доехали? Не горюйте, завтра отремонтирую, и будет служить не хуже нового. Хорошо, что сами не ранены. А самолёт подлечим.
- Зин, а что на завтрак, не знаешь?- спросила голодная Вера.
- Пекли что-то, пахло вкусно, сама пока не пробовала.
- Пошли, умоемся, а то у меня всё в масле, – сказала Таня.
Обе вылезли из кабин, сладко потянулись и, обнявшись, пошли по аэродрому в столовую.
По пути они подошли к КП и доложили:
- Товарищ командир полка, задание выполнено, переправу разбомбили, дотянули на повреждённом моторе, пробит маслопровод.
- Сами-то не ранены? – спросила Бершанская.
- Нет, сами в порядке, только  маслом перемазались.
- Ну, ничего умывайтесь и отдыхайте.

После выхода на рубеж Прохладный, Моздок, Ищерская немцы начали наступление по долине Алханчурт. Им удалось вклиниться в нашу оборону до 12 километров. 28 дней и ночей длилось сражение у Малгобека. Разрушенный и сожженный, город был оставлен нашими войсками. Но не надолго. «Крепостью на Тереке» называли этот город.

Погода становилась всё изменчивее и капризнее. Мощная кучевая облачность быстро сменялась туманом. Нередко случалось так, что с началом боевой работы над аэродромом бывало чистое звёздное небо, а при подходе к целям, все они оказывались, безнадёжно прикрыты туманом. Экипажам приходилось возвращаться на свой аэродром  с бомбами. Садиться же с ними было не безопасно, да и задание было не выполненным.
Выход из создавшегося положения найти было не просто. Сначала высылали один самолёт-разведчик погоды над целью. Час лёту до цели и обратно, только потом можно было начинать работу полка – большая потеря времени.
Полученные рации решили использовать по принципу – с наименьшими затратами. На самолёт разведчик подвешивали бомбы, и на нём же была установлена одна из раций, настроенная ещё на земле только на «передачу». Выйдя в заданный район, штурман самолёта-разведчика погоды включала рацию и сообщала обстановку с погодой у цели. Выполнив своё задание, разведчик возвращался на свой аэродром, а к цели уже подходили другие самолёты полка.
Для установки рации был выбран самолёт экипажа Пискарёвой-Ароновой. Штурман Аронова спешным порядком за один день прошла курсы «радистов» и освоила новую технику. Комфорта в её кабине, конечно, поубавилось, но зато она могла сообщать ценную информацию о погоде прямо на КП полка.
Первый вылет на задание с рацией начался с хорошей приметы – облачность в районе аэродрома была нормальная. Полная луна освещала своим неярким светом горы и долину. Кое-где по ущельям висел туман. Слева по курсу, над зубцами Главного Кавказского хребта, возвышался Казбек.
   Линия боевого соприкосновения или просто линия фронта была хорошо видна. Бои не утихали ни днём, ни ночью и вспышки выстрелов и залпов орудий хорошо просматривались с высоты полёта их самолёта. Цель находилась рядом – белое здание на склоне горы – штаб немецкой дивизии. Именно его и находившиеся рядом скопления техники и склады – нужно было разбомбить в эту ночь.
Пересекая линию фронта Рая включила рацию и, волнуясь, передала в эфир, что можно выпускать на задание  остальных.
При подходе к цели их поймали прожекторы, и начался обстрел. Рая забыла про включенную на передачу рацию. Всё, что происходило и главное всё, что было слышно, пусть даже с помехами, было слышно на командном пункте полка.
Маневрируя  в прожекторах самолёт, вышел на цель, отбомбился по штабу и со второго захода девушки решили пробомбить автоколонну противника. Прожектора погасли, под ними еле приметно вилась лента горной дороги. Вдруг на ней мелькнул огонёк.
- Ага, ясно! Опасно, голубчики, ездить в горах по ночам без фар! Вот мы вам сейчас подсветим!
-  Катя вставай на боевой, цель вижу, будем бомбить по головной машине! – приказала лётчице Рая.
Эхо гулко повторило раскаты двух взрывов. Как по команде немцы снова включили прожекторы и начали прощупывать небо. Зенитки открыли беспорядочный огонь.
Один из прожекторов мазнул своим лучом по хвосту самолёта. К нему метнулись остальные.
- Нет, ребята, опоздали, за хвост вы нас не поймаете! Дулю вам! - Рая торжествующе выставила руку с кукишем в низ.
- А ты ещё плюнь на них, как над Моздоком, – посоветовала Катя.
- А ты что затылком видишь?
Тогда под Моздоком они тоже попали в прожектора, но отбомбились удачно. Цель накрыли с первого захода и развернулись на обратный курс, как вдруг прямо под ними включился яркий прожектор. Он был прямо под самолётом и повёл его.
- Вот отличный случай врезать по нему! Я бы не промахнулась! Да, жаль, бомб больше нет,  с досадой  сказала Рая.
Она наполовину высунулась из кабины и плюнула в светящееся зеркало прожектора. Как ни странно, но он сразу же погас.
- Ай да штурман у меня! – восхищалась Катя.
Они благополучно прошли линию фронта. У Раи было отличное настроение. Погода хорошая, бомбометание удачное, от прожекторов ускользнули – такое везение выпадало не часто.
- Пискарик, хочешь я тебе спою?
- Давай! – согласилась Катя.
А в это время на КП полка у динамика собрались, все кто был на старте, и с интересом слушали репортаж с небес.
- Давайте послушаем, как она поёт, - подвигаясь поближе к рации, сказала начштаба Ракобольская.
В эфире лихо зазвенела «Тройка». Потом прозвучал в том же исполнении пикантный анекдот. Эфир наполнялся то пением, то хохотом.         
Реакция слушателей у динамика была весёлая.
- Что у вас тут происходит? – спросила подошедшая к ним Бершанская.
- Воздушный сольный концерт в исполнении Райки Ароновой.
- А теперь по заказу командира – «Катюша»! - звонко звучало в эфире.
- Любопытно, у них всегда такая художественная самодеятельность в воздухе? – удивлённо спросила «мамочка»- комиссар Рачкевич.
Свою оплошность Аронова заметила лишь тогда, когда они подходили к своему аэродрому.
- Ты должна обязательно спеть  что-нибудь из сегодняшнего репертуара на нашем праздничном концерте 7 ноября, - сказала ей на КП после доклада о выполнении задания «мамочка».
- У тебя, деточка, право, неплохо получается.
Рая стояла, переминаясь с ноги на ногу.
Весёлый смех подруг был ей аплодисментами за исполнение всей программы для невольных радиослушателей.

Отвлечение

У немцев было своё отношение к ночным  «артисткам». Самолёты женского авиаполка стали ощущать усилившуюся плотность огня вражеской ПВО. С аэродрома «подскока» лётчицы  работали по обычному расписанию - садились и взлетали самолёты У-2. Быстро подходили и отходили после доклада экипажи самолётов. Принимала доклады Ракобольская.
- Штурман Пасько, доложите обстановку в районе цели, – попросила начштаба.
- Бомбометание проведено точно по цели, огонь зенитных батарей "эрликонов " и крупнокалиберных пулемётов противника был очень сильный. Самолёт получил множественные повреждения, – доложила штурман эскадрильи  Дуся Пасько – девушка невысокого роста с решительным взглядом.

Главная цель действий полка в ту ночь был Моздок, укреплённый район вражеской обороны. ПВО района была хорошо организована и это начали "ощущать на себе" все экипажи. Из каждого полёта самолёты привозили множество пробоин, но к счастью людских потерь в полку не было.

- Немцы знают нашу высоту бомбометания, приспособились. Надо менять тактику. Думаем, спорим, обсуждая различные варианты, но пока ничего толкового в голову не приходит, – поделилась своими мыслями Пасько.
- Думайте, – предложила Ракобольская, - хотя, на мой взгляд, ничего особенного в районе цели не происходит.
- Ничего особенного! - возмутилась Лёля Санфирова. - Если есть желание, можно слетать со мной, товарищ начальник штаба полка и оценить обстановку на месте.
   Ракобольской давно хотелось попробовать свои силы в штурманском деле. Она прошла весь курс подготовки штурманов в Энгельсе, но Раскова назначила её на командно-штабную работу. Ей, конечно, хотелось слетать с Санфировой, но сможет ли она выполнить работу так, как того требует обстановка - это было большим вопросом. А!  Будь что будет! - решила Ирина.
- Готовьте самолёт к вылету! - скомандовала она техникам. Слетаем с тобой Лёля, нужно же мне убедиться в достоверности докладов экипажей.
- Есть слетать с вами, товарищ начальник штаба! - с еле заметным ехидством отрапортовала Санфирова.

   Самолёт подходил к цели. Санфирова, видимо специально, не убрала газ, чтобы Ракобольская в полной мере ощутила - что такое зенитный обстрел. Немцы, конечно, сразу засекли приближающийся самолёт. Включились прожектора, и всё перестало существовать - только яркий свет и грохот начавшегося обстрела. Начальник штаба машинально дёрнула за шарики бомбосбрасывателей, и внизу прогремели четыре взрыва. Немецкие прожектористы, опасаясь попаданий в свои установки, быстро их погасили, обстрел прекратился, и самолёт снова окутала кромешная тьма.
- Лёля! Возвращаемся домой! - скомандовала по переговорнику начальник штаба.
Больше, до самого аэродрома она не проронила ни слова.   

В комнате отдыха лётного состава, на нарах спали девушки. Вошла дежурная и прямо с порога выкрикнула:
- Подъём!
Все быстро пробудились, спрыгнули с нар и начали приводить себя в порядок. Это были уже не те бывшие студентки и выпускницы аэроклубов. В их движениях не было суеты, всё было чётко размеренно и быстро.
  Женя Руднева всунула руку в один рукав гимнастерки и на этом застыла:
- Мне сон приснился, а может, это и не сон вовсе, наверное, я думала об этом...
- Новую сказку придумала?- спросила её Дина Никулина.
- В общем, их надо отвлекать, – как-то отрешенно проговорила Женя, словно продолжая досматривать сон.
Все в недоумении замерли, посмотрели на Женю Рудневу как на блаженную, - кто в одном сапоге, кто с ремнём в руке.
 Женя натянула гимнастерку и разъяснила свою мысль:
- Прожекторы и зенитки надо отвлекать.
В комнате поднялся возбуждённый шум и гам. Женина мысль была мгновенно понята всеми и  девушки начали её развивать.

Наконец дебаты закончились все вышли из комнаты и, не заходя в столовую, направились к Бершанской.

Командир полка с удивлением посмотрела на ввалившихся к ней без приказа девушек-лётчиц.
- В чём дело?- строго спросила вошедших девушек  Бершанская.
- Товарищ командир полка, их нужно отвлекать, нужно летать на цель парами. Первый экипаж специально подставляется под огонь прожекторов и зениток, а второй экипаж атакует цель, потом меняются ролями, – выпалила на одном дыхании Женя Руднева.   
Бершанская сдержанно выслушала её, не перебивая, но и не одобряя.
Наступила минута молчания.
- В окончательном варианте получается следующее: первый самолёт на полном газу проносится над целью, вызывая весь огонь на себя и отвлекая противника, а второй, следующий с интервалом в полторы-две минуты, планирует на цель с приглушенным мотором и сбрасывает бомбы. Враг переключается на  второй самолёт, тогда, развернувшись, цель атакует ведущий - первый самолёт. Но учтите: самое важное - чёткое взаимодействие экипажей.
Работать на прямой видимости с разницей по высотам, чтобы не столкнуться в воздухе над целью.
А что? Может получиться! Но нужно ещё раз всё просчитать.
Бершанская испытующе посмотрела на девушек.

- Испробовать новый приём атаки приказываю двум экипажам - Наде Поповой  со штурманом Катей Рябовой и Марине Чечневой со штурманом Олей Клюевой.



Поздним вечером на аэродроме "подскока" у одного из самолётов собрались четыре девушки. На нижней плоскости крыла У-2 они разложили полётную карту – двухкилометровку. Над картой с фонариком, как заговорщики, они о чём-то тихо беседовали. Два экипажа, которые получили приказ опробовать новый приём атаки, распределяли роли.

Первая высказалась Катя Рябова:
- Места эти нам уже знакомы, предстоит уничтожить восстановленную немцами переправу через Терек. Что и говорить : объект не из легких, в лучах прожекторов там держат цепко, зенитки бьют  остервенело. Они сейчас как бешеные, трясутся над своей переправой.
Её поддержала Надя Попова:
- Тем более следует раздолбать, чтобы не создавать у немцев напрасных иллюзий.
Не будет переправы, и волнения отпадут.
- Еще попасть надо, – заметила Оля Клюева.
Катя Рябова, для большей наглядности начертила на листке блокнота реку Терек, переправу, огневые точки.
Надя, подсветив картину на бумаге, предложила:
- Всё предусмотрели, а чего не предусмотрели, станет ясно над целью, но там уже договариваться будет поздно. Одно хочу сказать – если кого из нас собьют, то другой экипаж должен отомстить!
- Ну, за этим дело не станет, но лучше о смерти не думать, – сказала Марина Чечнева.
- Тогда поехали подружки, пора, – подытожила Катя Рябова.
В небо взлетела зелёная ракета – сигнал на вылет.

Солнце спряталось за горы. Снежные вершины гор потускнели, над ними уже сверкали звёзды, серые пуховые облака, кажется, остановились в небе и висели неподвижно над станицей. В хлевах мычали коровы, назойливо блеяли овцы. Немцы в станицу не входили, поэтому жители сохранили скотину и часто угощали девушек парным молоком.

Подошла техник экипажа Поповой, доложила:
- Товарищ командир, самолёт к вылету готов, бомбы подвешены.
Экипажи сверили часы.
 
Бершанская подала команду:
- По самолётам!
Подойдя к самолёту Поповой, Бершанская постояла минуту, что-то обдумывая.
- Ну ладно, летите! Ждём.

Самолёты по очереди, с интервалом две минуты, взлетели и ушли на задание.

Они подходили к цели, когда лётчица Марина Чечнева услышала в наушниках:
- Подходим к цели, но переправа молчит.
Внизу ни огонька, и полная светомаскировка.
Вдруг зажглись сразу несколько прожекторов, целая "березовая" роща света. Поймали самолёт, повели. Зенитки открыли бешеный огонь по самолёту Чечневой. Попадание в крыло самолёта. В плоскости появилась большая дыра.
- Уходим вниз! - скомандовала  штурман.
Самолёт нырнул к земле. Разрывы снарядов вверху.
- Как там, позади? - крикнула в переговорник Чечнева.
- Пока ничего!
Две секунды царило молчание.
- Ура! Сработали! Ударили, что надо! Жми быстрей! - штурман подтвердила попадание в переправу экипажем Поповой.
Прожекторы "отлипли" от самолёта Чечневой и переключились на самолёт Поповой.
Пока прожектористы гонялись за самолётом Поповой, Оля Клюева спокойно прицеливалась.
- Держать боевой курс! - прозвучал её командный голос в наушниках лётчицы.
Самолёт слегка подпрыгнул и через некоторое мгновение …
- Точно, есть, Марина мы её разбомбили! Видишь, как мы прицельно бьем, когда нам не мешают! -  крикнула сквозь шум мотора Оля.

Цель осталась далеко позади, зенитки замолкли, прожекторы погасли.

Утром, когда полёты были закончены, все собрались в штабе полка. Бершанская, прежде чем отпустить всех на отдых, решила провести разбор полётов по новой методике.

- Как показала сегодняшняя ночь, противник ещё не придумал ничего нового на нашу новую тактику. Бомбометание прошло успешно, но успокаиваться рано.
Немцы тоже не дураки, придумают, что-нибудь в ответ, так что нужно совершенствовать наши методы, чтобы враг всегда был на шаг позади.
А сейчас все свободны, на сегодня полёты закончены.

Худякова и Семиреченский

Большой аул Дигора у подножия гор был одним из главных опорных пунктов немцев в предгорьях Кавказа. В ауле разместились замаскированные танки и бронетранспортеры противника. На окраинах и  в центре расположились прожекторные установки и зенитные орудия. Местных жителей не было видно, повсюду были немцы.
Так докладывала наша разведка.
 Накануне осеннего наступления немцы сосредоточили в районе аула Дигора значительные силы танков и другой бронетехники. Женский авиаполк получил задачу - бомбить аул Дигора. Задача была не из лёгких. Мало того, что немцы простреливали все подходы к аулу, расположение его у подножия гор было труднодоступным для авиации даже днем, а ночью опасность столкновения с горами возрастала многократно. Под покровом ночи немцы в ауле чувствовали себя спокойно.

Лётчицы строили свой план атаки на аул с расчётом на внезапность. Первым вылетел на бомбардировку Дигоры экипаж Нины Худяковой и  Кати Тимченко.
 
С первого самолёта сбросили САБ. На некоторое время стало светло, и хорошо был виден весь аул и дорога к нему. На дороге стояли колонны немецкой техники. Звука работающих моторов не было слышно, самолёты подходили к аулу, планируя на самом малом газу. Зенитки пока молчали. Взрывы на земле нарушили ночную тишину, а затем пламя от очагов пожара и  горящих танков и бронемашин осветило кроваво-красным светом весь аул " проснулись" прожектористы, залаяли зенитки и в небе стали вспыхивать разрывы зенитных снарядов. Бомбардировка аула началась.
Первый самолёт уже шел обратным курсом на свой аэродром.
- Командир, у нас прямое попадание в бензозаправщик! - доложила Катя Тимченко.
- Посмотри повнимательнее, как наши девчата работают! – попросила штурмана лётчица, - потом на разборе расскажешь.
На земле почти непрерывно рвались бомбы , сброшенные с самолётов, шедших следом за ними. Горели танки, автоцистерны с горючим.
Запоздалый зенитный огонь не причинил никакого вреда, все самолёты возвращались на свой аэродром.

-Штурман, курс, идём  домой! – скомандовала Худякова.

На следующую ночь было решено изменить схему атаки, но цель оказалась закрытой облачностью.
Установка рации и использование самолёта разведчика погоды себя не оправдали. В открытых кабинах У-2 рация почти сразу выходила из строя, а её работоспособность сводили на нет дождь и ветер. Полк снова вынужден был перейти к старому проверенному способу – сначала выяснять метеоусловия в районе цели, а затем начинать работу всего полка.

- Метеослужба сообщила, что заданная цель закрыта. Да и у нас, как видите, далеко не ясная погода. Уточните обстановку. Если она, в самом деле - скверная, возвращайтесь с "грузом", – приказала Бершанская экипажу перед вылетом.

- Командир, вижу небольшое "окно", мы почти над целью, "нырнём"?- предложила Катя.
- Нырнём.
Взрывы на земле вызвали большой пожар.
- Теперь налегке будем возвращаться, – сказала в переговорник лётчица.
- До дома пятнадцать минут полётного времени, – сообщила штурман.
- Штурман, как видимость?
- Никакой видимости, сплошное молоко.

Но "домой "они в ту ночь не смогли прийти. Густой туман накрыл их площадку.   
- Надо идти на аэродром соседнего полка, может быть  у них обстановка с облачностью лучше, – предложила лётчица.
Горючее кончалось, на их счастье, "окно" было. Они благополучно приземлились на аэродроме полка У-2 майора Бочарова.

Самолёт  зарулил на стоянку. К нему подбежали мужчины лётчики. Через некоторое время собрался почти весь полк.
Подошёл майор Бочаров.
- Не слишком ли велика охрана для одной машины? А ну-ка, братцы, расходитесь по местам, не скопляйтесь, не демаскируйте аэродром.
Все нехотя пошли обратно в общежитие полка.
- А вы, девушки, пойдете к нам, отдохнуть, чайку попить, погреться?
- Спасибо, товарищ майор, но мы останемся у самолета, если позволит погода, сразу улетим. Одна просьба, передать в наш полк, что мы у вас и всё в порядке, – попросила Худякова.
- Нет вопросов, дежурьте, в полк сообщим.

Из-за фюзеляжа появился лётчик:
- Игорь Семиреченский – представился парень.
- Нина Худякова, Катя Тимченко.
Знакомство состоялось, а вот разговор не клеился. Парень оказался слишком застенчивым и всё время молчал. Прошло около получаса. Девушки в полголоса переговаривались между собой, а парень не проронил больше ни слова, только всё время смотрел на Нину.

- А кавалер  не очень-то разговорчивый, – заметила с улыбкой Катя.
Её смешило, что до самого отлёта летчик буквально по пятам ходил за Ниной.

Ранним утром туман рассеялся и  самолёт с девушками улетел на свой аэродром. На поле стоял лётчик Игорь Семиреченский и смотрел в даль. Откуда ещё долетал стрёкот мотора удаляющегося самолёта.

В комнате девушек женского авиаполка Катя рассказала о ночном приключении их экипажа. Начала описывать их "ночного" рыцаря, но, взглянув на Нину, замолкла и перевела разговор на другую тему.
 А Игорь  стал при случае появляться в женском полку, то с пакетом из дивизии, то по материальной части. В его присутствии Нина напускала на себя безразличие и не скупилась на шутки в адрес своего " молчаливого рыцаря". Но Игорь никогда не обижался на Нину, он только ласково улыбался ей. Постепенно и девушка стала с ним приветливее, она явно скучала, когда долго не видела своего друга. Всех очень трогала скромность Игоря, его преданность Нине, а когда девушки узнали, что Игорь являлся одним из самых отважных лётчиков полка майора Бочарова, то стали уважать его ещё больше.

В Хачмасе

Маленький городок Хачмас живописно раскинулся на берегу Каспийского моря.  Ангары и машины передвижных авиаремонтных мастерских расположились на окраине городка. На поле, рядом с мастерскими стояли самолёты, требовавшие  ремонта и уже готовые к передаче в войска.

 В начале октября немецкая группа армий "А" окончательно утратила наступательный потенциал. Резервов на этом направлении у немцев не осталось, армии группы "В" были связаны боями под Сталинградом. Развернувшаяся битва на Волге сковала все людские и технические возможности немецкой армии, сражающейся на Восточном фронте. Наступление на Грозный и Баку прекратилось.
  Интенсивная боевая работа женского авиаполка в предыдущие месяцы сказалась на технике, все чаще барахлили моторы, хотя авиатехники-девушки изо всех сил старались продлить срок их службы. Весь текущий ремонт в полку лёгких ночных бомбардировщиков проводился силами своих специалистов, но нескольким самолётам требовался капитальный ремонт, и было решено перегнать их в тыл. Первыми перегнали в ремонт свои самолеты экипажи Иры Себровой и Ольги Санфировой.

В комнату начальника мастерских капитана Бабуцкого вошли девушки-лётчицы. Познакомились. Капитан с удивлением посмотрел на вошедших девушек. Это были военные лётчицы и всё в них говорило о том, что они успели повоевать. Форма порядком подвыцвела, но хорошо сидела на них.

- Учитывая особое задание, каковым является ремонт ваших самолетов, - начал беседу капитан, - наши мастерские обязуются отремонтировать их вне очереди. Такое задание мы выполняем впервые и пусть это будет трудовым подарком наших ПАРМ-44 вашему женскому полку.

Девушки душевно поблагодарили капитана.

Вошёл молодой парень с черной бородой.

- Знакомьтесь, девушки - старшина Александр Хоменко, – представил вошедшего капитан.
- Его бригада будет выполнять ремонт ваших самолётов.
Девушки поздоровались с бородачём, а он остановил свой взгляд на одной из них - Ирине Себровой.

Цех ремонта двигателей работал с полной загрузкой. Когда в цех в сопровождении старшины Хоменко вошли девушки-лётчицы, мастера уже разбирали мотор самолёта Санфировой. Ольга и её штурман Руфа Гашева попросили разрешения посмотреть на работу ремонтной бригады и стояли рядом, наблюдая за быстрыми и умелыми действиями парней.

Александр Хоменко показал девушкам снятый распредвал двигателя их самолёта.

- Вал имеет прогиб, это в любой момент могло плохо кончиться для мотора, а случись это над целью...

Девушки очень хорошо представили себе, что могло бы произойти, случись это над целью и даже сейчас у них мурашки забегали по спине. Они поёжились и продолжали внимательно следить за работой механиков.

Хоменко перешел ко второму самолёту. Летчица Ира Себрова внимательно посмотрела на старшину, а потом спросила:
-Товарищ старшина, а что если при проверке мотора на самолёте с винтом, при запуске вашу бороду намотает на винт? Обидно будет, такая шикарная борода и ...

Хоменко понял шутку, но не обиделся.
- Вас, простите, как зовут?- поинтересовался старшина.
- Младший лейтенант Ирина Себрова, товарищ старшина.
- Так вот, товарищ младший лейтенант, эта борода - пари, но расскажу вам об этом только после конца войны.
- Согласна, только пообещайте, что вы сбреете её перед встречей со мной в первый день после победы.
Ира Себрова и её штурман Наташа Меклин со смехом вышли из мастерских.
 
 Мастера старались вовсю, и на третьи сутки самолёты были полностью отремонтированы.

Подошло к концу время пребывания девушек в мастерских, они поблагодарили начальника и мастеров за отличную работу, попрощались с парнями, вырулили на старт и подняли самолёты в воздух. На прощание они сделали круг над аэродромом и помахали парням руками. Парни подбросили в воздух свои кепки и береты.

 За трое суток пребывания в мастерских молодые мастера и девушки познакомились и подружились. Из разговоров Саша Хоменко узнал, что в женском полку, из-за боевых потерь, не хватало самолётов. С грустью девушки говорили, что некоторые экипажи ходили "безлошадными". У старшины-бригадира родилась идея собрать в подарок женскому полку самолёт У-2. Посоветовавшись со своими ребятами, он пошел к начальнику мастерских капитану Бабуцкому.

 Капитан Бабуцкий сидел за столом и просматривал наряды на сделанные работы, подписывал их и откладывал в отдельную папку. Вошёл Саша Хоменко.
- Разрешите обратиться, товарищ капитан.
- Обращайтесь, только покороче, я сейчас очень занят.
- Есть предложение, товарищ капитан, сделать подарок женскому авиаполку майора Бершанской, от наших мастерских.
- Хорошо, поскольку скидываемся? – не отрываясь от бумаг, спросил капитан и полез в нагрудный карман.
- Вы меня не поняли, товарищ капитан. Есть предложение подарить женскому полку самолёт У-2.
Бабуцкий оторвал взгляд от нарядов и с удивлением посмотрел на Хоменко.

- А где мы его возьмём, этот У-2. Я что-то не очень вас понимаю, товарищ старшина.
- Всё очень просто, товарищ капитан. Моя бригада соберёт самолёт внерабочее время из запасных частей и деталей.
- А ведь это идея, старшина. Подарим этот самолёт ко дню 25-й годовщины Октябрьской Революции.
А вы справитесь?
Хоменко сделал такое выражение лица, что у начальника мастерских сразу отпали все сомнения.
- Пока, никому из начальства ни слова, пусть это будет сюрпризом для всех, ну а вы старшина...
- Товарищ капитан, мои ребята не подведут.
- Тогда за дело, но только внеурочно!
Хоменко вышел из комнаты, а Бабуцкий продолжил подписывать наряды.

 Бабуцкому идея понравилась, тем более,  что готовилось большое наступление на Кавказе, и ещё один самолёт, пусть даже не очень большой, был хорошим подарком фронту. Работа закипела. Днём бригада Хоменко ремонтировала плановые самолёты, а по ночам делала "подарок".

Наконец «подарочный» был готов. Бригада Хоменко заканчивала его покраску,  когда в цех вошёл полковник с кавалерийскими знаками в петлицах. Полковник внимательно осмотрел "подарочный" самолёт и спросил:
- Кто старший в цеху?
Подошёл старшина Хоменко.
- Бригадир ремонтно-сборочной бригады старшина Хоменко, – доложил Саша.
- У меня нет времени ждать, старшина, пока вы отремонтируете мою машину. Нарисуйте на борту вот этого самолёта подкову, он указал на "подарочный", свою машину У-2 я оставляю взамен. Вам всё ясно, товарищ старшина? Подошёл к "подарочному" и похлопал по обшивке, как по крупу коня.
На Александра он даже не взглянул и вышел из цеха.

- Ясно, товарищ полковник! – вслух, самому себе, ответил Хоменко.

  Замены часто практиковались в мастерских. Обстановка на фронте того требовала, но тут был особый случай, "подарочный".

Капитана Бабуцкого  старшина застал в кабинете.
- Товарищ капитан-инженер, что хотите со мной делайте, но я не отдам "подарочный" в кавалерию, – прямо с порога, не по уставному, заявил Хоменко.
- А кто вам сказал, товарищ старшина, что «подарочный»  мы собираемся кому-то отдавать?
Командование кавалерийского корпуса просило срочно отремонтировать их самолёт или заменить другим, это верно. Но подарок трогать не будем. Чтобы новый самолёт никому не достался и не мозолил глаза, вывозите его на аэродром. Сегодня из женского полка прибыл в ремонт ещё один самолёт, привела его лётчица Марина Чечнева. Пусть она облетает "подарочный", а завтра, старшина, вылетайте с "подарком" в женский полк, а с кавалерией я договорюсь.
-Есть  вылетать в женский полк!
 Хоменко приложил правую руку к форменной фуражке и выбежал из кабинета начальника.

В своём цеху он, не теряя времени, сразу перешёл к выполнению полученных от Бабуцкого указаний:

- Значит, так, братцы, "подарочный" - на аэродром. "Гнедого", он указал на самолёт кавалерийского полковника, - в "стойло" - на переборку двигателя.
На борту " подарочного" нужно написать: "Лучшему комсомольскому экипажу".

Все засуетились и приступили к работе и даже не заметили, как в цех вошла девушка-лётчица.
Она, обратилась к одному из парней:
 - Кто здесь Саша Хоменко?
Хоменко, заметил стройную  темноволосую девушку:
- Я, Хоменко, – ответил он.
- Марина Чечнева! Я и мой техник Маша Щелканова прибыли в ваше распоряжение. Это - во-первых. А во-вторых, я привезла вам большой привет и... письмо.
- Спасибо. Я давно жду вестей из дома. Давно жду. Хоменко старательно вытер руки ветошью. - Но зачем же громко об этом говорить?
- Нет, нет, старшина, так письмо вы не получите. Письмо не из вашего, а из нашего дома! Пляшите или пойте.
- Пляши, пляши, Сашка! Иначе не видать тебе письма, – подержали девушку мастера.
- Помилуйте, братцы. Я лучше вечером спляшу, когда музыка будет. А здесь что? Работать надо, а не плясать. Придёте к нам вечером? – обратился он к лётчице.
- Я согласна. Протянула Хоменко письмо. - Только учтите: у меня хорошая память. Если обманите - не спляшите, то расскажу одной чернобровой, и она вам больше не станет писать.
- Ну, тому, что я обманщик, она не поверит. А сплясать я спляшу, раз обещал. Обязательно спляшу.

Приёмка самолета в цеху скоро закончилась, и Хоменко предложил Чечневой:
- Товарищ младший лейтенант, теперь все зависит от вас. Вы должны дать свою оценку, какая получилась машина, он рукой показал на стоящий в поле самолет У-2 с надписью на борту.
Чечнева не отказалась: - Могу сразу сказать: самолет отличный, внешне, а окончательно можно сказать после лётной проверки.
- Маша, готовься, будем пробовать машину в воздухе! – приказала лётчица своему технику.
- Нет, извините. В полёт, испытать наше " детище", пойду с вами я!
Вы пока отдохните, товарищ Маша, а я полечу, – порекомендовал Хоменко.
- Да, конечно. Улыбнувшись и подмигнув Чечневой, – ответила Маша.
- Только не забудьте пристегнуться кабинными ремнями, товарищ старшина.
- Спасибо, товарищ техник.

Чечнева и Хоменко подошли к самолёту, залезли в кабины и взлетели.

В полёте Чечнева выполнила несколько простых и сложных фигур высшего пилотажа, проверила самолёт на разных режимах работы мотора. В заключение выполнила мёртвую петлю с зависанием в верхней точке.

Несколько парней из бригады Александра Хоменко вышли из цеха и наблюдали за самолётом в воздухе.
-  Почему не работаете?- спросил подошедший к мастерам Бабуцкий.
- Беспокоимся за бригадира, вон его как крутят,-  показал рукой в небо один из парней.
Бабуцкий задрал голову:
- Ишь, что выделывает!

Самолёт зашел на посадку, приземлился и подрулил к краю аэродрома. Чечнева вылезла из своей кабины.
Хоменко, не очень уверенно, но стараясь сохранить вертикальное положение тела, вылез из второй кабины.

- Самолёт на всех режимах показал себя хорошо, ну а если что, предъявим рекламацию, товарищ старшина, – дала свою оценку Чечнева.
Хоменко в одном ботинке медленно вылез на крыло, его всё ещё вращало, наконец, он взял себя в руки и уже уверенно спустился по трапу на землю.
- Чем вы это озабочены, товарищ старшина? А где ваш второй ботинок?- улыбаясь, спросила парня Марина.
- Вы бы хоть предупредили, что будете заниматься воздушной акробатикой, хорошо, что только ботинок вылетел на петле.
- Найдется ваш ботинок, товарищ старшина, аэродром не такой уж большой, а что ж вы обувь носите, не завязывая шнурков?
- Да нет, завязываю, конечно, просто на складе не было моего размера вот и пришлось взять на несколько номеров побольше.

Через час самолёт У-2 с надписью на фюзеляже "Лучшему комсомольскому экипажу" уже заправленный стоял на аэродроме. В первую кабину залезла Марина Чечнева, во вторую Маша Щелканова и  в качестве почётного пассажира Саша Хоменко. Команда – «От винта!» и самолёт поднялся в небо.
Через некоторое время равнины под крылом сменились холмами. Неожиданно появился небольшой полевой аэродром. Маленькие самолётики по определенным направлениям выкатывались из под деревьев и рулили на старт.

Вечером под праздник полк готовился к боевой работе. В эту ночь всем хотелось сделать как можно больше боевых вылетов. На аэродроме шла обычная предполётная работа: сновали бензо- и маслозаправщики, самолёты с подвешенными бомбами выруливали из-под маскировавших их деревьев, выстраивались на старте.

Появление незнакомого самолёта вызвало недоумение.
Бершанская, с опаской глядя в небо, спросила у Ракобольской:
- Он, что, собирается к нам садиться?
- Аэродром небольшой, весь загружен самолётами, сесть " гостю" негде, нужно расчистить площадку.
- Гони его на второй круг! Давай красную ракету! - приказала командир полка.

Романова выстрелила красную ракету в воздух.
 
Самолёт пролетел над головами и удалился. Место для посадки начали быстро освобождать и самолёту разрешили приземляться, дав зелёную ракету.
 На КП подошла Марина Чечнева:
- Товарищ командир полка, прибыла на новом самолёте!
- Вижу, что прибыла. Молодец, села хорошо. А мужчин, зачем нам возишь?- засмеялась командир.
Вершилова повернулась к подошедшему Хоменко:
- В гости к нам, или по делу, товарищ старшина?
- Вот прилетел передать вашему полку подарок от наших мастерских к празднику, товарищ майор!

На КП начали собираться любопытные девушки, и появилась комиссар Рачкевич – «мамочка».

Она уже успела прочитать надпись на самолёте.
- На самолёте написано: "Лучшему комсомольскому экипажу". У нас много лучших. Придётся выбирать лучший из лучших! Но могу вас заверить, товарищ старшина, так и передайте всему вашему коллективу, самолёт попадет в достойные руки, – важно заметила «мамочка».

- Это уж точно! - подумал Хоменко.
Взглядом он встретился с улыбавшейся Мариной Чечневой, в памяти его всплыли моменты полёта с ней на аэродроме в Хачмасе. Надолго он запомнил этот "испытательный" полёт.
После выступления «мамочки» девушки зааплодировали. Саша вернулся к действительности. Видя, что, аплодируя, девушки смотрят на него, он искал взглядом ту, ради которой он затеял всё это, и вот теперь с трепетом ожидал встречи. Наконец они встретились глазами, Саша слегка смутился, под её пристальным взглядом, но глаза не отвёл.

- Пора начинать работу, митинг окончен! – прервала  торжества Бершанская.

Все начали расходиться, а Саша Хоменко и Ира Себрова всё стояли, глядя друг на друга. Наконец она подошла к нему.
- Мне пора, вы ещё не улетаете?
- Нет, я побуду ещё немного.
- Ну, тогда ещё встретимся, мне пора, пока!
Она зашагала к своему самолёту, где её ждала штурман Наташа Меклин.
- Ну, как, поговорили?- спросила она с любопытством Иру.
-  Поговорили.
- Он надолго?
- Не знаю.
Видя, что подруга не расположена продолжать разговор на эту тему, Наташа замолчала.

Зелёная ракета в воздухе.
- Поехали на войну! – сказала Наташа, залезая в свою кабину.



7 Ноября 1942

6 ноября 1942 года полк работал по аулу Дигора. С идущего на цель самолёта было хорошо видно, как прямо по курсу, впереди идущий самолёт, сбросил САБ. Аул, освещённый светящейся авиабомбой, казался горошиной на дне огромного кувшина. Вокруг были высокие чёрные горы.
 Прогноз погоды обещал низкую облачность, дождь. Лишь к середине ночи погода наладилась. Можно было вылетать, и работа началась.
 
Над целью  было спокойно: молчали зенитки, не зажигались прожекторы. Вдруг в узком ущелье, где дорога казалась чёрной от множества стоявших один за другим танков и бронемашин, очень кучно вспыхнули четыре багровых " куста" взрывов.
- Отбомбился экипаж Макаровой и Белик, теперь наша очередь Рая, не промахнись! - попросила лётчица Катя Пискарёва своего штурмана Раю Аронову.
Рывок самолёта. Пошли на цель бомбы с самолёта Пискарёвой.
 Появление самолётов глубокой ночью, в нелётную погоду, в необычное время было для немцев полной неожиданностью. Один за другим, парами, звеньями, подходили маленькие фанерные самолёты и сыпали бомбы на дорогу. В эту ночь немцам был преподнесен хороший "подарок" к нашему празднику.
 
Утром, 7 ноября,  коридор общежития, бывшей сельской школы в станице Ассиновская,  был полон народу.
Дежурная объявила общее построение полка. Начальник штаба полка лейтенант Ракобольская зачитала поздравительные приказы по 218-й дивизии, 4-й  Воздушной Армии.
К зданию школы подъехали сразу несколько легковых автомашин, из которых вышли генералы. Ракобольская судорожно искала глазами генерала с наибольшим количеством звёздочек в петлицах и, наконец, увидев, доложила:
- Полк, смирно! Товарищ генерал-полковник, 588-й авиаполк для чтения приказов построен! Начальник штаба полка, лейтенант Ракобольская.
Командующий фронтом генерал армии Тюленев поздоровался.
 Выбежала командир полка Бершанская. Тоже посчитала звездочки:
- Товарищ генерал-полковник...
- Да что же вы все меня в звании понизили! – смеясь, заметил Тюленев.
Он был генералом армии, одну звезду приняли за птичку – эмблему ВВС.
Командующий фронтом повернулся к своим генералам:
- Это вы писали поздравительные приказы, поздравьте лично, быстрее будет и лучше.

Начали выступать генералы Вершинин, Попов.
Последним выступил генерал армии Тюленев.

 Командующий фронтом рассказал о положении под Сталинградом, а потом о Северо-Кавказком фронте, сообщил, что наши войска перешли в наступление и взяли Гизель.
Полк взорвался криками "Ура!" и аплодисментами ( не по уставу).
После построения командование и личный состав авиаполка собрались в зале школы.
В большой комнате всё было готово для торжественного награждения девушек. Стены были празднично украшены плакатами и транспарантами.
Вошли все генералы и командование полка.
Командующий фронтом встал перед собравшимися и произнёс речь:
- Сегодня, в день  празднования 25-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции, мне особенно приятно отметить хорошую боевую работу вашего полка. Прошло всего пол года, как ваш полк начал боевую работу, а уже вышел в первые ряды по всем показателям. Конечно это было не просто, но вы сумели доказать, что способны на многое и не отстаете, а даже опережаете мужские полки. В этот праздничный день мне особенно приятно вручить высокие правительственные награды особо отличившимся вашим подругам.
Вызывал по списку и вручал ордена, потом медали и в заключение именные часы.
После торжественной части должен был состояться концерт художественной самодеятельности.
Но перед этим был объявлен перерыв.
После официальных выступлений, перейдя на неофициальный тон, командующий фронтом спросил Бершанскую:
- Евдокия Давыдовна! А что же я не вижу на празднике вашего гостя, инициатора подарка от ПАРМа?
- Иван Владимирович! Для встречи командующего фронтом был выстроен только личный состав полка. Поэтому нашего гостя не было в строю.
- Как же это так? Один мужчина прибыл в ваш полк и тот в загоне. Разыщите и пригласите сюда.
Кто-то хотел пойти на розыски, но тут из глубины коридора вышел Саша Хоменко.

- Товарищ генерал армии, старшина Хоменко по вашему приказанию прибыл.
Командующий с удивлением посмотрел на старшину.
- Кто из нас старше, товарищ старшина, вы или я? Почему у вас бородища как у старика?
Хоменко стоял, переминаясь с ноги на ногу. Странный был вид у двадцативосьмилетнего мужчины с окладистой бородой и закрученными усами.
- Так зачем же вам сдалась борода, товарищ старшина? Вас же девушки любить не будут. Поцеловать никто не захочет. Правильно я говорю?- обратился он  к одной и самых красивых лётчиц полка Оле Санфировой.

Оля ответила слегка краснея:
- Нет, товарищ командующий, такого парня нельзя не любить. За его золотые руки простишь и бороду, а усы можно оставить: они ему очень даже к лицу.
- Да, у пармовцев руки действительно золотые. Замечательный подарок приготовили. Благодарю вас, товарищ старшина, за хорошую инициативу, за самоотверженный труд всего вашего коллектива.
Командующий крепко пожал руку старшине Хоменко.
- Поздравляю вас с признанием в женском полку. Этого не легко здесь добиться.
- Хороши у вас девушки Евдокия Давыдовна. Прямо орлы. Вернее орлицы. Кстати, кому передан подарочный самолёт?
- Принято решение вручить самолёт экипажу командира звена младшего лейтенанта Макаровой.
- Кто такая Макарова? Дайте на неё взглянуть.
Подошла Таня Макарова. Встала по стойке смирно.
Тюленев посмотрел на неё по отцовски тепло, сказал:
- Поздравляю вас, товарищ младший лейтенант, с высокой наградой! - пожал руку Тане.
- Желаю вам и дальше так же отлично бить врагов нашей Родины и долететь на подаренном самолёте до самого Берлина.
- Служу Советскому Союзу! - громко ответила Таня.
- Раньше девушкам дарили пудреницу или сумочку. А теперь дарят самолёт. Вот какое время настало...Самолёт... Разве это для девушки?- с грустью произнёс командующий.
- А почему все девушки в мужском обмундировании, это надо быстро исправить и пошить вам новую форму, я это проконтролирую, – заявил Тюленев.

К школе, где располагался женский авиаполк, начали съезжаться гости. Подкатывали грузовики, легковушки. С машин спрыгивали на землю отутюженные, в орденах, в начищенных до зеркального блеска сапогах, все в "одеколонном духе", с бритыми затылками "братцы" - Бочаровцы,- лётчики и штурманы соседнего мужского полка ночных бомбардировщиков, словно только что от парикмахера.

Один из лётчиков, обращаясь к другу, заявил:
- Это уже не женский полк, а женский пол. Тут есть о чём подумать.
- Как хотите, ребята, иду сейчас к Бершанской, повалюсь в ноги, буду проситься в зятья.

В коридор вышла начштаба Ракобольская:
- Начинаем праздничный концерт, всех прошу в зал!
 Гости и девушки быстро заполнили школьный зал до отказа. Свободна была только небольшая импровизированная сцена.
Зал маленький, сидеть было тесновато, стульев не хватало, в проходе сидели на ящиках. Воздуха тоже не хватало, и поэтому  открыли окно.
За белым занавесом из простыней ощущалось нервное движение, слышался шепот, приглушенный смех. Что-то упало, и из-под занавеса побежал прозрачный ручеек.

Послышался возглас остряка:
- Действие первое: " Наводнение".
В зале раздался весёлый  смех и нетерпеливое хлопанье в ладоши.
Наконец занавес раздвинулся, и на сцену вышла Валя Ступина, одна из самых красивых девушек полка, голубоглазая, с пушистыми волосами.

Валя - ведущая, начала праздничный концерт монологом:
- Война не исключила из нашей жизни отдых. Она оторвала нас от семей и родных, по далеким и ближним тылам, но не смогла лишить наши души самого главного - жажды жизни, любви к ней. Напротив, она ещё больше обострила это чувство и заставила каждого полнее осознать простую, но прекрасную истину - что каждый из нас человек и ничто человеческое ему не чуждо.
Раздались бурные аплодисменты...
Валя Ступина, простая девушка в военной форме запела " В землянке" под баян.

Бьётся в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поёт мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.

Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой

Ты сейчас далеко-далеко,
Между нами снега и снега...
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти - четыре шага.

Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.

Затихший зал вдруг взорвался аплодисментами.

Ведущая Валя Ступина объявила следующий номер:
- Выступает главная солистка 1-й эскадрильи Дина Никулина.
Аккомпанирует - главная баянистка полка Нина Данилова.

Дина исполнила "Синий платочек"

И также заслужила аплодисменты зрителей.

- Да у вас просто кладезь талантов в полку, Евдокия Довыдовна.
Надо это учесть на случай непредвиденных художественных обстоятельств, – заявил Тюленев Бершанской.

Частушки. Исполняют: Аня Шерстнёва и Ася Пенчук, – объявила ведущая.

Баянистка дала проигрыш.

Девушки запели:
-Ты зенитчик молодой,
Сказки не рассказывай,
Ты мне "хейнкеля" подбей
А потом ухаживай...

Следующим номером нашей программы – сольное выступление - объявила ведущая:
- Выступает ведущая воздушная солистка полка Рая Аронова.
Все зааплодировали. Послышались голоса из зала:- Просим! Просим! - Ту ночную!
 
Вышла Рая и, подавляя смущение, объявила:
-Тройка...
- А почему "воздушная", она, на мой взгляд, вполне нормальной комплекции?- спросил шепотом Тюленев Бершанскую.
- Она очень скромная и репетирует, в основном, в полёте, преимущественно над целью.
Оба улыбнулись.

К Тюленеву пробралась дежурная по полку. Доложила, в полголоса:
- Товарищ командующий фронтом, вас к аппарату ВЧ.
Тюленев, стараясь не шуметь и не очень беспокоить окружающих,
вышел из зала.

В комнате связи полка Тюленев подошёл к аппарату.
- У аппарата Тюленев...

Спустя несколько минут командующий снова был на своём месте в зале рядом  с Бершанской.
Тюленев, шепотом, сообщил ей:
- По уточнённым данным наши разведчики доложили, что в последнем налёте ваш полк почти полностью уничтожил штаб Клейста. Сам Клейст уцелел, но многие из его офицеров получили ранения. Надо будет установить, кто из девушек отличился, и представить к наградам.
Бершанская, также шепотом, сообщила Тюленеву:
- Могу уже сейчас доложить, что  задание выполнял экипаж лётчицы Худяковой и штурмана Тимченко,  могу ещё раз уточнить и позже доложить, товарищ командующий фронтом.
- Ждём ваших уточнённых данных.

А в это время на сцене заканчивала чтение своих стихов Глаша Каширина. Последние два четверостишия особенно понравились всем.

...И так мы воюем, и лётчики-братцы
Сестричками девушек наших зовут.
В семье боевой мы, как равные, драться
За Родину будем, за радостный труд.

Пока хоть один из фашистов проклятых
На нашей земле будет воздух смердить,
Мы вахту почётную, сестры, не сменим,
За нами народ, мы должны победить!

Аплодисменты были продолжением стихов.

Валя Ступина объявила:
- И, наконец, гвоздь программы - " Фрески о наших буднях". Исполняют авторы.


Вышли: высокая Рая Аронова и маленькая Поля Гельман.
Рая села с гитарой на стул, начала звонким голосом Поля:
   Пройдут года. И ужасы войны
   Изгладит время в памяти моей,
   Но в дружеском кругу, за праздничным столом
   Мы вспомним боевые
   Будни наших дней
Под гитару запела Рая:
   С моря ветер веет,
    Развезло дороги,
    И на Южном фронте
    Всё сложней летать.
    Про бои в Моздоке
    И у Малгобека
    Где-нибудь, когда-нибудь
    Мы будем вспоминать.
Продолжила Поля:
    И вспомним мы, как лунной светлой ночью
    Летали мы над Тереком седым...
    Большие делаем дела. Но, между прочим
    Послушайте, о чём в докладах говорим:

     Ночь светла. При луне
     Терек виден вполне.
     В эту ночь над рекой
     САБы виснут толпой.

     Тёмный лес, а в лесу
     (видим мы с высоты)
     Фрицы, Гансы бегут
     Испугавшись в кусты.

      А есть и такие доклады,
      Которым поверить бы рады,
      Да слишком сомненье берёт,
      И думаешь: " Как она врёт!"
И опять вступила Рая:
      Смелых родила наша планета,
      В этом ей выпала честь:
      Есть бомбардиры, есть бомбардиры,
      Есть бомбардиры, есть!

      Если прожектор вдруг схватит друга,
      Выход из этого есть!
      Сверху кричит ему громко подруга:
      - Кто на рожон велел лезть?

      Братик мой милый, тебе очень трудно,
      Знаю, на помощь спешу и с высоты в две тысячи метров
       САБом тебе подсвечу.

       Если ж подруге приходится туго,
       Братики выручат тут.
       И с высоты в три тысячи метров
       Очередь Шкассом дадут.

" Братики" бочаровцы были довольны, им лестно, что их не забыли.
Все дружно аплодировали.

Концерт окончен, и все направились в столовую.
Генералы уехали.

 В коридоре встретились два майора: Бершанская и Бочаров. Взаимные поздравления с праздником.
Майор Бочаров спросил у майора Бершанской:
- Генералы уже убыли, Евдокия Давыдовна?
- Убыли Константин Дмитриевич.
- Тогда можно начинать основную часть программы, что у вас по плану?
- Праздничный ужин.
- Значит всё по плану.
- Прошу всех к столу! – по хозяйски пригасила всех Бершанская.
По коридору шла Наташа Меклин и вдруг встретила молодого лётчика.
Наташа остановилась:
- Саша, Громов, ты?
- Я, Наташа. Здравствуй. Узнал, что ты воюешь рядом, и решил приехать в гости. Я теперь в полку Бочарова.
- Вот так встреча, два года прошло, как последний раз виделись.

Дуся Носаль

Однажды вечером полк ожидал команды на вылет. Аэродром затянуло туманом. Погода была не летная. Чтобы скоротать время девушки собрались у самолета Дуси Носаль. Запели любимую песню командира полка "Летят Утки". Кто сидел, кто лежал на пожелтевшей примятой траве.
Песня всегда была их спутником на фронтовых дорогах. Ну и что ж, что война? Говорили девушки. Разве мы перестали быть людьми? Мы любим жизнь, воюем ради жизни, а жизнь без песни - что пища без соли.
  Одна песня заканчивалась, другая начиналась. Наконец они допели  "Рябинушку".
- Доспанчик, спой какую-нибудь казахскую песню, - попросила Катю Ира Себрова.
- Что вы, девчонки, у меня и голоса-то нет, - слегка кокетничая, ответила Катя.
- Спой, светик, не стыдись. У  Утесова вон тоже нет голоса, а как поет! - пошутила её лётчица Прасковья Белкина.
- Ну, коли командир экипажа приказывает!
Доспанова приятным голоском запела мелодичную казахскую песню. Никто из слушавших её не знал казахского языка, но Катя пела так, что перевода не требовалось; голос Кати звенел, как горный ручей, ласково шелестел как трава в степи, а глаза ярко светились так, как только могли светиться глаза влюблённой девушки.
Песня затронула всех.
- Катя закончила петь, а все ещё несколько минут молча смотрели друг на друга.
Аплодисменты были заслуженной наградой Кате за её песню.
- Дуся, теперь твоя очередь! - обратилась Рая Аронова к Дусе Носаль.
Носаль не стала ждать уговоров и тихо запела:
- Дывлюсь я на небо тай думку, гадаю...
Дусю Носаль нельзя было назвать ни красавицей, ни дурнушкой. Всё в ней выглядело довольно обычным. Среднего роста, темноволосая, с бледноватым лицом, она не производила с первого взгляда особого впечатления. Не совсем обычными были только глаза. Дусины глаза редко бывали веселыми. Даже когда она смеялась, её глаза часто оставались серьёзными. В них постоянно проглядывали затаённые думы, напряженная мысль. Острый блеск их говорил о большой внутренней силе.
   Дуся подружилась с Раей Ароновой. Но даже ей она не сразу рассказала о своих потерях в самом начале войны. Путь на фронт для Дуси начался 22 июня 1941 года. С тех пор она не видела мужа, который остался на аэродроме под Брестом, и не имела от него никаких известий. С большим трудом она добралась до Саратова и прибыла в Энгельс. Её последняя работа пилотом-инструктором, которую она получила после окончания лётной школы ещё до начала войны, дала ей право на то, чтобы быть зачисленной лётчицей в полк ночных бомбардировщиков.
   У неё был свой особый лётный почерк. Это отмечали все штурманы, с которыми ей приходилось летать. В её лётной работе чувствовалась какая-то злость и желание как можно больше нанести урон врагу и лишь немногие знали, почему она так рвётся к цели, не теряя при этом головы.
Неожиданно пошёл мелкий дождь. Девушки побежали к своим самолётам и быстро уселись по кабинам.
   Дуся Носаль и Рая Аронова  уселись на свои места и продолжали переговариваться.
- И какого чёрта мы торчим здесь! - недоумевая на решение командования, ворчала Рая.
- Мы ждём просветления, - ответила Дуся.
- Да какое просветление? Всё небо заволокло тучами так, что не то, что в эту ночь, да и возможно завтра летать не сможем.
- Всё правильно Раичка, может и не сможем, но ждать будем.
- А парни Бочаровцы никогда не сидят в непогоду в своих самолётах, они пересиживают непогоду в тепле.
- Заботливый у них командир, а мы вот сидим.
- Я Дуся никак не пойму - зачем?
- А ты не думай об этом, просто поспи.
- Вот радость спать под дождём.
- Не хочешь - не спи, подежурь, а я посплю.
Дуся уткнулась в воротник комбинезона, и через некоторое время сквозь мерное постукивание капель дождя по обшивке самолёта послышалось её сопение.
- Почему мы не можем, как нормальные люди поспать на кроватях в тепле? - мучилась этим вопросом Рая. - Кому нужны эти дурацкие посиделки под дождём, ведь ясно, что дождь надолго. Эти и многие другие вопросы не давали ей покоя, но, наконец, сон сморил её и она уснула в своей кабине, укрывшись воротником комбинезона.

Спящие красавицы

По краю аэродрома медленно двигался "Виллис" комиссара дивизии Горбунова. Самолёты стояли на стоянках. Комиссар попросил водителя остановить машину  подошел, к одному из самолетов У-2, поднялся на крыло и заглянул в кабины. В них спали крепким сном лётчица и штурман в полном полётном обмундировании. Комиссар подошёл ко второму, к третьему самолёту: - везде одна и та же картина.

Подъехав к КП  женского авиаполка, Горбунов поднялся в будку на машине ЗИС -5 и обратился к командиру полка майору Бершанской:
- Бершанская, а ты знаешь, что твои лётчицы превратились в спящих красавиц?
- Как это понять, товарищ комиссар дивизии?
- Да так, спят, сидя в самолётах. Будь я злым волшебником или диверсантом, умертвил бы их всех без малейшего шума и скрылся бы так же незаметно, как и появился.
- У нас было подряд несколько напряженных боевых ночей, девушки очень устали.
- Нужно быть бдительными, выставлять в таких случаях охрану. А то ведь действительно вас можно перебить, как цыплят.
- Учтём, товарищ комиссар, впредь будем бдительнее. Ирина, - попросила Бершанская начальника штаба Ракобольскую,- дай команду, пусть выставят караулы.
- Слушаюсь, товарищ командир полка.
- А не хотите Вы отправить всех летчиц спать в нормальных условиях, на постелях?- задал вопрос комиссар дивизии.
- А вдруг облачность поднимется? Пока соберёмся, приедем на аэродром, потеряем не меньше часа, товарищ комиссар дивизии.
- Ишь, какие хитрые! - с ухмылкой заметил Горбунов.
- Это не хитрость, товарищ комиссар дивизии, а необходимость. Мы сюда пришли не на отдых, а вместе с отступавшими нашими войсками. Понятно, что в общежитии было бы спокойнее и теплее пережидать непогоду, если прогноз неутешительный, то мы, как правило, отправляем личный состав на отдых. Сегодня нам чёткого прогноза на непогоду не давали, поэтому лётный состав и вооруженцы находятся у самолётов.
- Я понимаю и поддерживаю Ваши решения, но иногда я вспоминаю, что ваши лётчицы ещё девчонки и по отцовски их жалею. Идёт война, враг не делает скидки на пол и возраст, но мы, иногда, должны помнить, что война скоро кончиться, вам придётся вернуться к мирной счастливой жизни. Всё придётся начинать сначала и для новой жизни потребуется много сил и здоровья, а вот об этом уже сейчас забывать не следует. Всё и всех, конечно, сберечь не удастся, но стремиться к этому надо.
- Я Вас поняла товарищ комиссар дивизии, не такая уж бессердечная, и Ваши замечания мы учтём, но если бы мы думали только о спасении здоровья, то тогда трудно было бы побеждать, а победить мы обязаны, любой ценой, иначе быть не может.
- У нас прямо целый политчас получился, но я рад, что мне удалось вот так с Вами поговорить, а вообще - молодцы твои девчата, прошло только полгода, как ваш полк прибыл на фронт, а он уже выходит в первые ряды дивизии по боевой работе. Про   ваш полк пишут в газетах, хорошо отзывается о вас пехота. Но самое главное - вас знает и ненавидит враг.
- Неужели мы стали такими популярными?
- Мне недавно рассказывал один пехотный командир;- он вел допрос пленного немца. Этот пленный сказал, что ночные бомбардировщики причиняют им много неприятностей. Главное - не дают спать по ночам, изматывают физически и морально. Однажды у них был такой случай. Только немцы истопили баню, чтобы помыться перед сном, как прилетел " руссфанер", сбросил бомбы, и от бани остались только горящие головешки.
    Комиссар ещё раз прошел вдоль стоянок самолётов. Окрик часового – Стой, кто идёт! Убедил его, его наставления не прошли даром.

Суд чести

Утром в столовой авиаполка на стене повесили объявление: « Комсомольское собрание. Повестка дня: разбор персонального дела». Девушки лётчицы столпились у стены с объявлением и наперебой гадали о том, кто же был виновником этого чп. В том, что это было следствием какого-то происшествия, никто не сомневался.
; Кто же это отличился?
; Главное, чем?
; Машину, наверное, грохнули.
; Если б грохнули, было бы известно.
; Машины все целы, а те, что в ремонте, не по нашей вине.
; Может самоволка?- предположила Рая Аронова.
; А кто, кто?- с интересом продолжила гадать Катя Доспанова.
; Вот именно: «кто, кто?» То же самое у тебя могу спросить,- ответила ей Рая Аронова:
; Ты всё знаешь, ты ведь наше « справочное бюро».
; Будет вам девчонки, пошли обедать, там всё выясним, - закончила спор Дуся Носаль .
   За обедом всё разъяснилось. Две девчушки - два вооруженца, распотрошили САБ, чтобы добыть маленький парашют и сделать из него подшлемники. Кожаные шлемофоны технический состав  не носил, вооруженцам полагались только пилотки и береты, но им очень хотелось хоть в этом походить на лётчиц и штурманов, ; в полку почти все вооруженцы и  техники мечтали  получить лётные специальности. Подшлемник к тому же не только отличал пилота,  как планшет и большие очки, он был украшением. Белые подшлемники девушки-лётчицы красили в разные цвета, но только чтобы цвет подходил под цвет глаз. И на войне, девушки оставались сами собою и даже в строгой военной форме хотели выглядеть как можно изящнее.
По окончании обеда никто не ушел, все остались на своих местах.
Несколько девушек внесли стол для «президиума».
Все уже знали, что покусившихся на САБ (светящую авиационную бомбу) будут судить строго.

Две "потрошительницы  САБа" – маленькие, светловолосые, одинаково стриженные под мальчишек, сидели в дальнем углу. Их огромные не по размеру сапоги были сдвинуты носками и пятками и только много пар портянок гасили нервную дрожь в ногах. Обе испуганно следили, как накрывали красной скатертью стол, как грузная официантка БАО в странной бесформенной меховой шапке, тяжело громыхая каблуками, пронесла через весь зал на подносе большой графин с водой и пять стаканов, как комсорг полка Саша Хорошилова, деловито хмурясь, раскладывала перед собою бумаги.
К Хорошиловой подошла комиссар полка Рачкевич и что-то шепнула на ухо…
Хорошилова встала и постучала карандашом по графину.
Потом она объявила повестку дня. И предложила избрать президиум в составе пяти человек.
Бершанская, Рачкевич, Ракобольская, Рунт и Хорошилова.
Возражений не последовало. Президиум занял свои места.
Хорошилова пригласила « потрошительниц САБа» сесть поближе к столу президиума.
Девушки медленно, не поднимая голов, подошли к самой первой перед президиумом скамье и тихо сели рядом.

; Вы отдавали себе отчёт, что уничтожили бомбу, которую можно сбросить на врага? Отдавали?- задала первый вопрос Хорошилова.
Обе девушки как глупые котята молчали. Наконец одна из них, посмелее, ответила:
; Она же плохая.
; Сами определили, спецы? ; Да они же академики! Прямо из академии – и к нам!- прокомментировала ответ Рачкевич.
Ближе всех к "виновницам" сидела Женя Руднева и с жалостью смотрела на двух девчонок. Двух маленьких вооруженцев.
Её подмывало встать на защиту:- «Посмотрите на них, они же просто глупые девчонки, сосем глупые и маленькие, их надо учить, а не судить, они - не преступницы", - кипело у неё в душе.
Не поднимая глаз, « потрошительницы» сидели перед своими обвинителями. Одна упорно рассматривала рассохшийся пол, другая вертела звёздочку на берете, обломала её и с ужасом смотрела на свежий излом – явную улику своего нового преступления.

; Какие будут предложения?- обратилась Хорошилова к залу.
; Исключить из комсомола и передать дело в суд чести! - выкрикнул кто-то.
; Другие предложения будут? - спросила всех присутствовавших  Хорошилова.
Тишина в зале была ей ответом. Никто не посмел даже усомниться в правильности принимаемого решения.
; Кто за это предложение, прошу поднять руку, - попросила Хорошилова.
Все подняли руки.
Женя Руднева тоже подняла вдруг отяжелевшую руку.
; Кто, против? Воздержался?- спросила Хорошилова.
Посмотрела  в зал. Стояла гробовая тишина.
; Принято единогласно.

В тишине раздались всхлипывания. Одинаково согнувшись, уткнув лица в колени, вооруженцы  рыдали, лопатки у них подрагивали, а на склонённых  головах  были видны еле просвечивающие  сквозь волосы две розовые макушки.
Собрание растерянно молчало.
В зале встала Глаша Каширина, подбежала к девушкам вооруженцам, надеясь, что решение ещё можно изменить, что всё ещё можно поправить.
; Вы же осознали, правда? ; Осознали, да? - с надеждой глядя на девчонок, спросила Глаша.
; Осо-зна-ли, - по детски растягивая слова и продолжая всхлипывать, проговорила одна. Вторая, не поднимая лица, мелко закивала головой.
Женя Руднева смотрела на эту сцену со слезами, внутри её шла борьба.
; Что же мы делаем? Ведь САБ вправду был негодный,- Мы же губим их! И жестко сама себе ответила: « Мы на фронте. Враг у Сталинграда».   
    Командир полка Бершанская не проронила ни слова, пока решалась судьба двух проштрафившихся  вооруженцев. Она хорошо понимала воспитательное значение этого собрания, но направлять его пока не решалась. - Пусть выскажутся все желающие, а потом посмотрим - думала она. Смягчить наказание она всегда могла в любой момент, но она хотела , чтобы это исходило не от неё, а от девушек полка.
Наконец настал её черёд высказать своё мнение.
Согласиться с решением большинства - самое простое решение, но это значит исковеркать судьбу двух девчонок, проступок которых, конечно, не стоил таких строгих мер. Изменить меру наказания? - А не станет-ли  это поводом для других нарушений в дальнейшем?...
К столу президиума неожиданно подошла дежурная по полку и что-то прошептала на ухо Бершанской.
Командир полка передала Хорошиловой записку и вышла из зала собрания.      

 К зданию школы подъехала "Эмка" командующего 4-й ВА  генерала Вершинина. Генерал вышел из машины и направился внутрь здания.
Дежурная по штабу скомандовала, громко почти криком:
- Товарищи офицеры!
Все, кто находился в штабе, встали по стойке смирно.
Генерал Вершинин вошел в комнату штаба полка.
- Где командир полка?- спросил он дежурную.
- На собрании!
- Пригласите сюда.
- Есть! 
Ракобольская и Рунт продолжали стоять по стойке смирно.
- Присаживайтесь, расскажите как у Вас дела в полку, - попросил Вершинин.
В полку чп, товарищ генерал-майор, сейчас идёт собрание, подробней доложит командир полка, - ответила Ракобольская.
Вершинин нахмурился. Вошли Бершанская и Рачкевич.
- Товарищ генерал-майор! Майор Бершанская по Вашему приказанию прибыла! - отрапортовала командир полка.
- Вижу, товарищ командир полка, докладывайте, как дела в полку.
- У нас чп, товарищ командующий! - Двое вооруженцев разобрали САБ и пошили себе подшлемники. Собрание приняло решение о передаче дела в трибунал.
Рачкевич, зачитала решение комсомольского собрания полка:
- Передать дело на рассмотрение суда чести об отправке в штрафной батальон.
Вершинин подумал несколько минут и высказал своё мнение:
- Ну, уж это вы хватили! Девчонок в штрафбат? - Я понимаю мужика, любителя выпить самогона, поменял у Бочарова один лейтенантик такой же парашют от САБа на бутылку самогона. Его в штрафбат отправили, а у вас ...
- Вызовите этих девушек, хочу сам взглянуть на этих "штрафников".
Бершанская попросила дежурную вызвать вооруженцев.
В штабе воцарилось тяжкое молчание. Вершинин молча сидел и смотрел в окно. Он всё понимал, но одобрить суровое наказание он не хотел.
Вошли две девушки-вооруженки.
Одна из вошедших с испугом глядя на генерала, обратилась к Бершанской:
- Товарищ командир... полка, мы ...прибыли ...по вашему приказанию.

Генерал посмотрел на девушек и с грустью подумал:
- Война заставила их одеться по-солдатски, и это не маскарад, что их юность, их самые прекрасные годы проходят под неусыпным надзором смерти, посягающей на них ежесекундно. Танцевать бы им сейчас, кружиться, хохотать да целоваться.
Он понимал, как им хотелось быть привлекательными, любить и быть любимыми.   
 Он был намного старше и мудрее их и не стал ни о чём их расспрашивать, читать нравоучения. Он по-отцовски смотрел на них и в глазах у него не было ни зла ни укоризны, а просто жалость к двум простым девчушкам , так нелепо пострадавшим за свое "детство" .
- Вы осознали свой поступок? - спросил он после недолгого молчания.
- Осознали, товарищ генерал, - ответили девушки робкими голосами.
-  Я отменяю решение совета полка, надеюсь, что всё случившееся будет вам хорошим уроком. Шутки в сторону. Вы бойцы нашей армии, идёт война и скидок на "детство" больше не будет.
Идите и ещё раз подумайте обо всём.
Девушки ушли, а на лицах оставшихся сияли радостные улыбки.
- А вы чему улыбаетесь, товарищи? - спросил Вершинин.
- Правильное решение, товарищ командующий! - за всех ответила комиссар Рачкевич. 
У всех присутствующих словно камень с души свалился. Ракобольская даже вздохнула с облегчением.
- У вас партсобрание, когда будет?- спросил Вершинин комиссара Рачкевич.
-  Так сейчас и соберём.
- Сейчас не надо, есть много дел , а вот вечерком, перед полётами соберите людей ненадолго.
- Слушаюсь, товарищ генерал! - ответила Рачкевич.
- А мы, пока, побеседуем с командиром полка о текущих делах, все, кроме майора Бершанской, свободны!

Когда все вышли, Вершинин спросил командира полка: - Трудно Евдокия Давыдовна командовать таким коллективом?
- Трудно, товарищ генерал.
- Я понимаю ваши чувства, сам нахожусь в подобном положении, но нужно находить правильные решения и не оправдывать всё войной.
Мы не только командуем людьми, порой посылаем их на смерть, но мы и ответственны за них.
- Сегодняшнее чп в полку это моя недоработка, товарищ командующий.
- Конечно Ваша, но надо уметь исправлять ошибки и не только свои. Надо находить в себе смелость брать ответственность на себя, когда это необходимо. По этой способности подчинённые судят о нас - командирах. Полк у вас не обычный, все девушки - добровольцы, поэтому и решения, порой, вам придётся, принимать не обычные - правильные. Я уверен, этот случай будет всем хорошим уроком на будущее.
- Я постараюсь, товарищ командующий, не допустить более подобных поступков в полку и усилить воспитательную работу с личным составом.
- Не сомневаюсь Евдокия Давыдовна.   
Вечером в комнате штаба полка собрались все коммунисты и командование полка. Выступил генерал Вершинин.
- Вы - самые красивые девушки в мире - начал своё выступление Вершинин.
В комнате все с удивлением посмотрели друг на друга.
...Да, продолжил генерал, потому что истинная красота заключается сейчас не в накрашенных ресницах и губах, не в модной прическе, а в том благородном душевном порыве, который подвинул вас на борьбу за свободу и независимость нашей Родины! И в этом никто с вами не может сравниться...
В комнате раздались тихие возгласы удивлённых таким выступлением девушек. Лица их просветлели, у некоторых на глазах появились слёзы радости.

Пополнение

19 декабря 1942 года вечером у здания своего общежития в  станице Ассиновская собрались девушки - лётчицы в меховых комбинезонах. Погода была плохая. Все поглядывали на небо. Ветер шатал деревья и шёл мелкий дождь.
   - Полетов не будет - зачем же ехать на аэродром?- заявила Полина Гельман, обращаясь ко всем и ни к  кому конкретно. - Грузовика тоже нет, может быть, сломался по дороге?
   Из-за угла дома в конце улицы появилась камуфлированная легковая машина "Эмка", вся забрызганная грязью. Машина остановилась перед зданием общежития, и из неё вылезла девушка в короткой и тесной, с чужого плеча, шинели, подпоясанной широким ремнем, в большой шапке-ушанке. Машина быстро развернулась и уехала, а девушка осталась. Некоторое время она стояла неподвижно посреди дороги. Стояла и молчала. Шапка сползла низко на лоб, на глаза, но она её не поправляла. В опущенной руке повис небольшой полупустой вещмешок. Другая была крепко прижата к груди, будто девушка хотела успокоить бешеный стук сердца, прежде чем шагнуть навстречу подругам.

- Докутович - тихо произнесла Полина.- Галка!!!
Докутович бросилась бегом к подругам напрямик, не разбирая дороги, через грязь, увязая в густом, чавкающем месиве, с трудом выволакивая сапоги.
Первая, кто обнял её, была Полина Гельман.
 Да, в самом деле, это была Галя Докутович. Она вернулась из госпиталя. Откуда-то из-за Каспия, из глубокого тыла... Вернулась в свой полк, домой, чтобы снова воевать. Никто не думал, что она возвратиться: слишком тяжелой была травма...
Все девушки обнимали, тормошили её, а она громко смеялась и не переставая что-то говорила, говорила , только глаза затуманились счастливыми слезами.
Никто из них не знал тогда, что в гимнастерке её лежало заключение врачей, в котором ей предписывалось дальнейшее длительное лечение, а главное - ей запрещалось не только летать, но даже оставаться в армии. Она никому в полку его не показала.
   Наконец к крыльцу подъехала грузовая машина. Девушки влезли в кузов, и машина тронулась. А Галя осталась стоять на дороге, высокая, в смешной короткой шинели, такая одинокая, смотрела вслед удаляющемуся грузовику влажными глазами, улыбалась и махала рукой.
В комнате штаба женского авиаполка вновь прибывшего штурмана встретила командир полка Бершанская, начальник штаба Ракобольская и  комиссар полка Рачкевич.
- Рассказывай, как твое здоровье Галя?- ласково спросила её Бершанская.
- Подремонтировали, готова выполнить любое задание, товарищ командир.
- Это хорошо, надо будет подумать, кем её назначить, это за тобой, начальник штаба - обратилась к Ракобольской командир полка.
Ракобольская, помня о своём обещании, данном Гале перед отправкой в госпиталь, глубоко задумалась.
- Помню о своём обещании, но сначала надо проверить, не разучилась - ли ты, Галя летать. Госпиталь - плохая школа для лётчика.
- Могу хоть сейчас в полёт, хотя можно и тут...
Она лихо сделала мостик на полу.
Все присутствующие с удивлением смотрели на неё и друг на друга, но никто не посмотрел ей в глаза, зрачки которых расширились от непереносимой боли в позвоночнике.
   - Ну, это ты зря, мы ведь не медкомиссия, - заметила Бершанская. Полетай штурманом, потом посмотрим.
- Спасибо!
Она с трудом дошла до постели и долго лежала, ожидая возвращения Полинки с полётов. О том, что ей стоил ее "лихой" мостик никто даже не догадался.
Полк нуждался в пополнении. Началось переучивание девушек штурманов на лётчиц, а им на смену выдвигали девушек вооруженцев и техников, пожелавших научиться штурманскому делу, ну а вооруженцев ждали с нетерпением с пополнением. Школу штурманов возглавила Женя Руднева. Она начала обучать девушек штурманскому делу и одновременно выполняла обязанности штурмана полка, летая на боевые задания. Энергии её хватало на всё, даже на рассказывание сказок и легенд. До войны Женя училась в МГУ, занималась астрономией и знала много легенд, связанных с названиями звёзд на небе. В штурманском деле знание звёздного неба было одним из условий для ориентации ночью при нормальной видимости, а знание историй с названием звёзд добавляло поэтичности при запоминании. В полку уже было три эскадрильи и это произошло без отвода в тыл на переформирование.   

Однажды утром. В комнату штаба женского авиаполка вошли десять новеньких девушек в солдатской форме.
В полк прибыло первое пополнение - десять девушек вооруженцев из Кировабадского запасного авиаполка.
- Как добрались к нам, наверное, устали с дороги?- спросила прибывших командир полка.
Бершанская смотрела на девушек и думала:
- Как же они будут подвешивать 100-килограммовые бомбы? Особенно вот эта, совсем маленькая и такая хрупкая.
Командир встретилась взглядом с девушкой и, увидев в светлых глазах этой девочки какую-то необыкновенную внутреннюю силу, она успокоилась: " Эта сможет!"
  Эта новенькая - Оля Яковлева вместе со своими подругами по Армавирскому лётному техническому училищу, готовившему младших авиационных специалистов, пешим порядком прошла многие сотни километров по пыльным дорогам Ставрополья и Кавказских гор. Не раз можно было погибнуть под бомбежками или попасть в плен, но судьба берегла её, и, несмотря ни на какие трудности, она продолжала идти вместе с отступавшими нашими войсками на восток. В Кировобаде девушкам сообщили, что планируют направить их в женский авиаполк ночных бомбардировщиков и вот они в полку. 
- Сейчас пообедайте и устраивайтесь, вам все покажут, - сообщила прибывшим Бершанская.

В штабную комнату вошла комиссар Рачкевич (Мамочка) и прямо с порога заявила:
- Девочки, идите получать обмундирование!
Все вышли из комнаты под предводительством комиссара Рачкевич, а Бершанская, стоя у окна, задумалась:
- Времени на раскачку нет, пополнение сразу должно приступить к работе по обеспечению полётов.

После победы наших войск под Сталинградом создались благоприятные условия для наступления на Кавказе. В начале  января войска Северо-Кавказского фронта погнали немцев с такой скоростью, что женский полк едва успевал перебазироваться с одного аэродрома на другой. Несмотря на плохую погоду - туманы, снегопады, метели, боевая работа ночных бомбардировщиков не прекращалась, и они как пчёлы, жалили стремительно отступавших немцев.

В первую же ночь при свете фонариков девушки вооруженцы и в том числе из пополнения, подвешивали бомбы под крылья самолетов У-2. Ветер снег. 100-килограммовую бомбу поддерживали две девушки, стоя на коленях, а одна крепила её к замку бомбосбрасывателя. Бомба уже была подвешена и закреплена. Руки стыли на ветру. Они грели их своим дыханием. Оля Яковлева установила "вертушку" предохранителя взрывателя бомбы и законтрила проволочные усики, чтобы потоком встречного воздуха вертушка не открутилась и не оголила взрыватель. К работавшим девушкам подошла техник самолёта.
- Как дела, новенькие?
Она посмотрела на их руки, посиневшие от холода и напряжения.
- Осторожней со стабилизаторами, об них часто режут руки, - заботливо порекомендовала она.
Девушки продолжили работу и в душе были благодарны за то, что ветераны заботливо относились к ним, а в такой обстановке мастерство приходило быстро.

В начале января 1943 года наши войска окружили и начали ликвидацию 6-й немецкой армии Паулюса под Сталинградом, сжимая кольцо окружения, наступали в направлениях на Ростов и Донбасс. На Кавказе перешла в наступление Северная группа войск и теснила немцев от Терека. По Главному Кавказскому  хребту от Эльбруса до Новороссийска занимали оборону и готовились к наступлению войска Черноморской группы генерала Петрова.
   Погода на Кавказе была крайне неблагоприятная для ведения боевых действий. Шли непрерывные дожди, они сменялись  мокрым снегом. Дороги стали непроходимы. Потеряв возможность отвести свои войска с Северного Кавказа через Ростов, немецкое командование повернуло отступающие свои дивизии на Таманский полуостров.
Женский авиаполк при наступлении стал базироваться на тех же аэродромах, которые покидал при отступлении. На одном из них снег белым покрывалом укрыл все вокруг. Самолёты стояли с зачехлёнными кабинами. Полётов не было по причине не подвоза бомб. Наши тылы не успевали за отступавшими немцами. У самолётов дежурила девушка  в лётном меховом комбинезоне в меховых унтах с кобурой на боку.
Женский авиаполк перелетел на новую площадку. Бомбы ещё не подвезли. Наземный эшелон был где-то в пути, поэтому лётчицам самим пришлось дежурить у своих самолётов. Сразу за самолётами женского авиаполка стояли самолёты У-2 полка майора Бочарова. "  Братцы" также перелетели на эту площадку. 

Над площадкой, где были рассредоточены самолёты У-2, висела яркая луна. Вернее, четверть луны, Но она так чётко обрисовывала и так ослепительно блестела, что видно было и остальную, слегка затушеванную часть диска. Поле отражало бледно-голубой свет. У-2 тёмными пятнами выделялись на снегу.

Девушка медленно ходила, мягко ступая унтами по снегу. Вместе с ней двигалась её тень. Она казалась совсем короткой; месяц был высоко, почти над головой. Девушка старалась наступить на свою тень, но та ускользала всё вперёд, вперёд...
Дежурить пришлось по жребию Наташе Меклин. Она ждала прихода друга Саши Громова из мужского полка. Саша Громов тоже должен был дежурить в эту ночь и подруги, конечно, сделали так, чтобы жребий дежурить выпал именно на неё.
- Мы с ним виделись вечером в столовой. Я знаю - он придет ко мне, - думала Наташа.
И, улыбаясь неизвестно чему, она снова стала охотиться за своей собственной тенью.
   Незаметно к ней подошёл большой, плечистый, похожий на медведя, в комбинезоне с широким меховым воротником и в мохнатых унтах Саша.
- Давай дежурить вместе.
Они медленно пошли вдоль лётного поля. Теперь по снегу скользили две тени - одна короче, другая по длиннее. Остановились у самолёта.
- Это моя ласточка, - нежно гладя обшивку самолёта, сказала Наташа.
А вокруг была тишина. Поблескивала обшивка крыла. Покрытый чехлом мотор и лопасти пропеллера, торчащие в стороны, казались огромной птицей, которая приготовилась взлететь.
- Сегодня тишина особенная. Немцы бегут, фронт с каждым часом удаляется, и у меня такое ощущение, будто на время раздвинулись тучи войны, и стал виден светлый кусочек мира, - мечтательно сказала Наташа.
- Как я рад, что нашел тебя.
- Он уже говорил мне это однажды, В Киеве, два года назад, тогда ещё не было войны, - подумала она.
Они долго стояли молча рядом, облокотившись на крыло самолёта. Саша нежно обнял её.
   Перед войной Наташа уехала в Москву, в авиационный институт, а Сашу и других ребят, друзей по аэроклубу, направили в лётное училище. Они мечтали стать лётчиками - истребителями. Но не успели: началось немецкое наступление, и всех курсантов разбросали по  авиационным полкам. Теперь Саша Громов  - штурман в полку У-2. Он только недавно прибыл в полк.
 
Внезапно послышался взрыв. Где-то далеко, за станицей. Оба прислушались. Но всё опять было спокойно, и они рядом пошли дальше вдоль стоянок самолётов по искрящемуся январскому снегу.
Остановились. Саша обнял её и нежно поцеловал. Наташа не отстранила его. Потом они долго смотрели друг другу в глаза.
Вдали послышались голоса.
- Это идут нас сменить, - прервала молчание Наташа.
- Как жаль, что дежурство кончилось.

Гадание 13 января 1943 года

8 января 1943 года женский авиаполк ночных бомбардировщиков начал свой путь на запад. Настроение у всех было приподнятое. Покидая гостеприимную Ассиновскую , в полку царила почти праздничная суматоха. Наземные службы грузились на машины, а лётный состав готовился перелетать на новую площадку - первую освобождённую от фашистов территорию.
   В сборах и погрузке время пролетало незаметно.
   Начальник штаба полка  лейтенант Ракобольская долго и безуспешно пыталась найти полковую печать. Она, по долгу службы, всегда держала её при себе, но вот при сборах к отъезду печати в нагрудном кармане гимнастёрки не оказалось. Ракобольская снова и снова перекладывала всё в своей комнате, но печати не было.
- Так, потеряла! Это конец! Стыд! Позор!
В висках стучало, как молотом - потеря полковой печати - трибунал!      
Этого она допустить не могла.
- Лучше - смерть, чем позор!
Ирина закрыла дверь на ключ, села на кровать, достала из кобуры пистолет ТТ, зарядила его и закрыв глаза приставила  к виску.
- Товарищ начальник штаба, вас вызывает командир полка! - после стука в дверь прокричала снаружи дежурная.
От неожиданного крика дежурной  Ирина вздрогнула и уронила свой пистолет на пол.
- Сейчас иду!
Она медленно нагнулась, взяла пистолет в руку и тут заметила торчащий краешек полковой печати под лежащим на полу плакатом, на котором жирными буквами было написано: "Берегите детей от летних поносов".
   Вечером этого дня самолёты полка перелетели на новый аэродром в станице Солдато-Александровская.
Небольшая хата у края станицы наполнилась лётчицами. Полгода назад полк уже базировался в этой станице при отступлении наших войск. И конечно, все девушки решили остановиться у своих прежних хозяек. Всё население станицы вышло на встречу девушкам полка. Ребятишки тесным кольцом окружили знакомых лётчиц.
; Тетя Ира! Тетя Рая!- радостно кричал один из мальчишек.
; К нам пойдемте, тетя Надя! Я вас сразу узнал!- приглашал другой пацанёнок.
; А какой это орден? Можно потрогать? - просили ребятишки.
; А фрицы уже теперь не вернуться?- спрашивали девчонки.
;   Ира! Наташа! - Обнимала и целовала Иру Себрову и Наташу Меклин хозяйка хаты, которую они покинули полгода назад.
; Ох вы, мои девочки-голубушки! Да я ж сердцем чуяла, что мы ещё свидимся! И сны ж мне такие снились! Проходите в хату, располагайтесь как раньше.
Все вошли в хату, разместились на лавках у стола в комнате. Ребятишки, четверо парнишек, суетились под ногами.

Девушки стали рыться в своих рюкзаках, достали некоторые тёплые вещи и подарили детям. Зима, а тёплых вещей почти ни у кого не было.
Хозяйка, из добытой где-то муки, испекла пирог, и вместе с лётчицами отпраздновала встречу.
Белобрысый Ванюшка не отходил от Иры Себровой. Время от времени он осторожно трогал ручонкой орден Боевого Красного Знамени и при этом доверчиво заглядывал ей в глаза.
; А вы большие бомбы кидали?- спросил он Иру.
; Большие.
; Вон с того самолета?- показал в окно на самолёт, стоящий у хаты.
; С того, Ваня и с других  тоже.
Ваня соскочил с табуретки и подбежал к окну, чтобы ещё раз посмотреть на её самолёт.
Хозяйка рассказала, как вели себя немцы, где стояли орудия, танки, зенитки. И как прилетали ночью самолёты бомбить немцев, а ей хотелось подсказать, куда бросать бомбы. Она была убеждена, что прилетали именно девушки. Они не стали разубеждать её, хотя  полк не бомбил цели в этом районе.
Муж хозяйки  был на фронте. Ушел в первый день войны. Жив ли? - она не знала. Ни одной весточки от него не было. Дома четверо ребят.  Все были живы и здоровы.

На старый новый год в полночь девушки решили погадать. Сожгли скомканную бумагу, поставили рядом со сгоревшей бумагой свечку и стали разглядывать тень на стене, угадывая, что изображено.
; Чепуха всё это, - посмеялась Ира, когда прогорела её бумажка.
Но девушки продолжали жечь бумагу: всё-таки интересно.
; У меня получилась тройка лошадей и ещё что-то - сообщила Наташа Меклин.
Это что-то вызвало разные толкования, в том числе и любовного направления.
Все смеялись, а Наташа краснела, это было видно даже при свече.
Сожгла свою бумажку и Галя Докутович. Все замолкли и посмотрели на Галю с ужасом в глазах.
На стене четко и явно, без всяких сомнений показался чёрный гроб…
Чтобы снять напряжение, Наташа Меклин дала свое «заключение»:
; Это трамплин! Значит, будет большой прыжок на запад!
; Нет, это рояль! – заявила Женя Руднева.
; Бросьте вы девчонки выдумывать! ; решительно закрыла дискуссию Галя Докутович.
; Гроб это и ничто другое.
Громко засмеялась, хотя заметно было, что смеяться ей не хотелось.   

Чтобы снять напряжение Рая Аронова предложила новое гадание - выйти на улицу и бросить какую-нибудь вещь за забор, кто подберёт - должен был высказать свою просьбу к девушке, чью вещь он подобрал, а она должна была выполнить его желание. Идея всем понравилась и все шумной гурьбой высыпали во двор. Рая сняла свой сапог, швырнула его за забор, но никто не подобрал, тогда пошли к самолётам. Часовой, не то казах, не то киргиз, судя по акценту, громко выкрикнул:
; Какой пропуск, знаешь?
Все захохотали и наперебой стали спрашивать его имя, а часовой из БАО упрямо твердил:
; Пропуск «Калуга» знаешь?
Все захохотали ещё звонче. Знаем! Знаем!
; Какой?-  спросил часовой.
Все хором ответили: - Калуга! Ха-Ха-Ха…

Девушки, весело обсуждая происшедшее и трактуя поведение часового, как скорое появление восточных женихов в полку возвратились в хату. У ворот хаты они заметили маленькую фигурку Ванюшки. Они окликнули его, но он сразу же нырнул во двор и исчез.
Утром полк готовился к перебазированию на другую точку. Наши наземные войска так быстро гнали немцев, что радиуса действия полка не хватало и приходилось часто менять точки базирования. Лётчицы  попрощались с хозяйкой, только не было  Ванюшки.
- Жаль, что нет Вани, хотелось сказать ему несколько слов на прощание, - пожалела Ира.

Экипаж подошёл к своему самолёту. В первую кабину села Ира Себрова, во вторую хотела залезть Наташа Меклин, но заметила сидящего на полу спрятавшегося Ванюшку, уткнувшегося носом в коленки и молча поглядывавшего вверх на Наташу.
; Вот ты где! Что же ты, с нами полетишь? - спросила Наташа.
; С вами! - обрадовано заявил Ваня.
; Хорошо! После войны, согласен?
Ваня нехотя вылез из кабины штурмана.
 Самолёт вырулил на «старт» и поднялся в воздух.
А у края улицы стояли женщины и дети и махали руками.
Ещё в одну станицу пришла мирная жизнь. Для них война уже закончилась, а для других она продолжалась и нужно было гнать врага дальше.

Станица Расшиватка февраль 1943

Очередным аэродромом для женского авиаполка при наступлении наших войск на Северном Кавказе в феврале 1943 года стала станица Расшиватка. Наши наземные части только что освободили станицу,  ещё дымились несколько сгоревших хат. Горел хлев, очевидно, с остатками сена. На снегу было много отпечатков лошадиных копыт. Кое-где лежали трупы лошадей и немецких солдат.
Здесь прошел, преследуя немцев,  кавалерийский корпус генерала Кириченко. Здесь были бои.
На заснеженное поле у станицы приземлялись самолёты, заруливали прямо к станице и экипажи располагались по уцелевшим хатам.

В одной из хат разместились Рая Аронова, Ира Себрова и Наташа Меклин. Хата была небольшая. Хозяйка быстро вскипятила чай и усадила девушек за стол. Девушки достали сухари.
Полк бомбил некоторые объекты у этой станицы, и теперь девушки с интересом слушали рассказ хозяйки хаты.
; Немцы говорили, что бомбят их женщины – бывшие заключенные, которых специально выпустили из тюрем. Они называли вас «ночными колдуньями» или как по-нашему «ночными ведьмами»,- доверительно сообщила хозяйка.
Все засмеялись. О том, как немцы отзывались о боевой работе полка, девушки уже знали, а теперь получили подтверждение и из уст местной жительницы.
; Все на аэродром!- после стука в окно прозвучал голос посыльной.
- Вот и опять прощаемся, - сказала Рая Аронова хозяйке. Нам нужно лететь дальше на запад, а вам оставаться налаживать жизнь, дел у вас теперь будет много, главное чтобы мужчины вернулись с войны, тогда легче будет жить.
Девушки попрощались с хозяйкой, и пошли к своим самолётам.
; Ой, Ира, смотри – убитый немец лежит, – с испугом обратилась к подруге Наташа .
Она впервые увидела так близко мёртвого врага.
Немец был молодой, без мундира, в голубом нижнем белье. Тело бледное, восковое. Голова запрокинута и повернута набок, прямые русые волосы примерзли к снегу.
Ира также в первый раз видела мёртвого немца. На счету у каждой были, уже, около трехсот боевых вылетов. Их бомбы сеяли смерть. Но как она выглядит конкретно, эта смерть, они представляли себе, довольно, смутно. Просто не задумывались об этом, скорее всего не хотели думать.
Они знали: враги убивают наших людей, сжигают села и города. Убивать фашистов! Казалось бы, что может быть проще? Для этого они и пошли воевать.
Но теперь, глядя на убитого врага, на его белое, бледное лицо, на котором оставался и не таял свежий снег, на скрюченную руку они испытывали смешанное чувство подавленности, отвращения и, как ни странно, жалости…
; Завтра я снова полечу на бомбёжку. И послезавтра и потом, пока не кончится война или пока меня не убьют такие же немцы, как этот.
Где же тогда место жалости?- спросила Наташа.
; А ты не думай о жалости, они этого не стоят!  Когда такие, как этот, выгоняли мою мать на мороз босиком, когда такие, как этот, убивали детей и стариков, кто думал о жалости? 
Нет, Наташа,  нет к ним жалости и не должно быть, пока хоть один из них  остаётся на нашей земле. Не жалеть, а гнать их надо, и чем дальше, тем лучше, и хватит об этом!

Гвардейцы

Утром было объявлено общее построение женского авиаполка. У некоторых девушек на глазах появились слезы, но они их не стеснялись. В полк пришла грустная весть.
Перед строем вышла начальник штаба полка лейтенант Ракобольская.
- Товарищи, сердце переполняет чувство большой скорби. Трудно говорить, потому ,что случилось большое несчастье.
Во время перелёта, по причинам плохой видимости и другим обстоятельствам, погибла Герой Советского Союза, организатор наших женских авиаполков майор Раскова Марина Михайловна.
Минутная пауза, казалось,  длилась долго-долго. Никто не хотел нарушать этой минуты молчания.
Был очередной перелёт. Раскова вела звено бомбардировщиков Пе-2 для полка, которым сама командовала, и который должна была вести на фронт. Этот перелёт, оказался последним в жизни этой замечательной женщины-лётчицы.
 - Мы помним,  как Марина Михайловна создавала авиагруппу №122  в Москве, как она учила нас летать и преодолевать трудности армейской жизни в Энгельсе, как привела нас на фронт, и её наказом было - "станете гвардейцами".
- Мы выполним этот наказ. Светлая память о Марине Михайловне Расковой навсегда останется в наших сердцах, - с горечью в голосе произнесла Ракобольская.
   Днём наземный эшелон полка двинулся по дороге дальше на запад. Грузовики еле ползли, доверху нагруженные имуществом женского авиаполка.
Линия фронта быстро двигалась на запад. Полк то и дело менял площадки базирования. Наступала ночь и, оказалось, что противник отступил ещё дальше и радиус действия самолётов полка недостаточен, чтобы бомбить его позиции и вернуться на свой аэродром. Приходилось "догонять" отступавших по заснеженным полям Ставрополья немцев. Вылетать на поиск площадок базирования необходимости не было, полк двигался на запад вслед за наступавшими наземными войсками и базировался почти всегда на тех же площадках у станиц, которые оставались в тылу у немцев при отступлении наших войск. Бригады, составленные из техников и вооруженцев, заранее выезжали к линии фронта, чтобы оборудовать площадки и подготовить их для приёма самолётов. Иногда, в связи с ранней весной, самолёты опережали бригады подготовки БАО и прилетали на полевые аэродромы раньше  наземных служб. В эту страшную распутицу на дорогах машины вязли в непролазной грязи.

Одна из машин, застряла на дороге в грязи. Девушки-техники и солдаты БАО пытались вытолкать грузовик из ямы.  Водитель газовал, дергал в "раскачку", но всё напрасно, машина не двигалась с места.
Следовавшие за этой машиной грузовики остановились и с них спрыгивали девушки техники и вооруженцы.
- Раз-два - ухнем!
- Ещё разик! Ещё раз!
Медленно, как бы нехотя, скользя колёсами и надрывно рыча мотором, тяжело груженый грузовик выполз на твёрдое место.
- По машинам!
Колонна тронулась дальше, но через некоторое время всё повторилось сначала.
Мимо проходили пехотинцы, беззлобно подшучивая над девушками.

- Вояки в юбках, не испачкайте хромовых сапожек!
- Помогли бы, чем зубоскалить, - огрызались девушки.
- А в самом деле, хлопцы, подсобим красавицам!
Солдаты со всех сторон облепили застрявшую машину.
- Навались молодцы! А ну, дружней! - скомандовал пехотный командир.
- Воздух!
Солдаты и девушки моментально разбежались, попадали на землю, инстинктивно закрыв голову руками.
В небе нарастал рёв моторов, послышался свист падающих авиабомб. Раздались взрывы, взметнув тонны жидкой дорожной грязи. Осколки с визгом ударили по бортам машин и по лежащим вокруг людям.

Налёт закончился так же неожиданно, как и начался. Все поднялись с земли, отряхивая испачканную одежду. Некоторые ощупывали себя, чтобы убедиться, что всё цело. Не поднялась только одна девушка. Подруги подбежали к лежащей на земле, перевернули её на спину.
Люда Масленникова прибыла в полк перед самым наступлением. Совсем ещё девочка, она с восхищением смотрела на ветеранов полка. Она мечтала стать лётчицей.

Низкая облачность под утро накрыла аэродром, хотя назвать не паханое поле аэродромом можно было с большой натяжкой. Сильный порывистый ветер трепал брезент. Техники работали у самолётов. Спасаясь от ветра в будку за кабиной ЗИСа -  КП набилось столько девушек, что яблоку упасть было некуда. Одни играли в "балду", другие мурлыкали себе под нос какую-то песенку. Кто-то дремал, склонив голову на плечо подруге. Все расслабились, даже Бершанская за столом , освещённым тусклой лампой. У телефона дежурила начальник штаба Ракобольская, читая толстую книгу. Тихо шелестели страницы.
Неожиданно раздался звонок телефонного аппарата. Ракобольская подняла трубку:
- Да, Ракобольская, слушаю. Здравствуйте , товарищ генерал. У нас погода - отвратительная. Все тут рядом на КП. Передаю трубку.
Передала трубку Бершанской.
- Бершанская у аппарата...Здравия желаю, товарищ генерал. Спасибо. А с чем поздравляете? Что? Большое спасибо, товарищ генерал. Сейчас объявлю всем.

Командир полка положила трубку телефона на аппарат, встала. Все как по команде подняли головы и посмотрели на командира полка.
- Товарищи! Девушки... Да что же это я? Совсем растерялась... Товарищи, нашему полку присвоено звание " гвардейский". Поздравляю вас, товарищи гвардейцы! Наш полк теперь называется: сорок шестой гвардейский.
Громкое - "Ура!" заглушило её последние слова.
Все бросились обнимать друг друга, целовались.
Слышались выкрики:
- Ой, девочки! Гвардейки!
- Вот это радость!
- Подруженьки, голубоньки... гвардейцы мы...

На следующий день, на полевой аэродром у станицы Челбасская под Ростовом, где базировался женский авиаполк, прибыло начальство: заместитель командующего 4-й ВА генерал Чумаков и командир 218-й авиадивизии генерал Попов.
- Полёты прекратить и построить личный состав для важного сообщения - приказал генерал Чумаков командиру полка Бершанской.
Всё пришло в движение, но без лишней суеты.
Поэскадрильно полк выстроился на поле перед самолётами. Перед строем вышла командир полка майор Бершанская.
- Полк, смирно!
- Товарищ генерал, полк для заслушивания правительственного сообщения построен, командир полка майор Бершанская.
- Здравствуйте товарищи гвардейцы! - приветствовал генерал Чумаков.
- Здравия желаем, товарищ генерал! - дружно ответил полк.
Генерал развернул лист бумаги и зачитал:
- Указ Президиума Верховного Совета СССР о переименовании 588-го ночного бомбардировочного авиационного полка в 46-й гвардейский полк ...

Полк первым в дивизии, да и во всей армии, стал женской гвардейской частью!
Гвардейскими становились только те полки, которые проявили особую доблесть и героизм  в борьбе с врагом.
Никто из командования не делал женскому авиаполку ночных бомбардировщиков никаких поблажек. Не облегчал их ратный труд, даже наоборот - им поручались  такие задания, для выполнения которых требовалась именно их, чисто женская аккуратность и терпение.
    
В эту ночь полк не вёл боевой работы. В общежитии женского авиаполка все радостно беседовали, переходили из комнаты в комнату.
Лишь одна девушка уединилась и что-то писала на листке бумаги.
Женя Руднева подошла к ней:
- Что, Натуся, поэму сочиняешь о девушках-гвардейцах?
- Пока секрет. И строго посмотрела на Женю своими  с зелёным оттенком глазами.
Утром на старт прибежала девушка-техник Катя Титова.
- Ой, девочки! - Бежим скорее слушать марш!
- Какой там ещё марш?
- Самый настоящий, гвардейский. Наш, понимаете - наш!
Все быстро собрались и пошли за Катей.

В одной из комнат общежития собралось много девушек. Кто-то заслонённый спинами присутствовавших читал с чувством:
-  На фронте встать в ряды передовые
   Была для нас задача не легка.
   Боритесь, девушки, подруги боевые,
   За славу женского гвардейского полка.
- А что, неплохо. - Ну-ка, девочки, все вместе - предложила Глаша Каширина:
   Вперёд лети
   С огнём в груди...
Десятка полтора голосов подхватили за Глашей:
- Пусть Знамя гвардии алеет впереди.
  Врага найди,
  В цель попади,
  Фашистским гадам от расплаты не уйти.
Появилась баянистка. Дала несколько аккордов и потом заиграла мелодию марша. Все дружно запели с начала.

Вначале пели на произвольный мотив. Потом подобрали подходящую мелодию. Песня Наташи Меклин понравилась всем и с того дня стала полковым гвардейским маршем.

Станица Новоджерелиевская

Весной 1943 года распутица стала серьёзным препятствием для боевой работы  женского авиаполка ночных бомбардировщиков. В станицу Новоджерелиевскую, где дислоцировался полк, не могли проехать ни грузовики, ни легковые автомобили.
Бомбы ещё были, а вот с горючим дело обстояло совсем  плохо. В баках самолётов оставалось только по 10-15 литров бензина.
Только к середине ночи подмораживало, и самолёты могли с большим трудом взлететь с минимальной загрузкой, а вылетать на боевые задания было крайне необходимо.
В этой обстановке командир полка решила провести совещание с командирами эскадрилий и наиболее опытными лётчицами полка.

; Положение с горючим и продовольствием сложное, можно сказать никакое. Сами видите, что твориться. Из-за распутицы к нам никто проехать не может, а работать надо, - начала своё выступление Бершанская.
- Мы вот тут посоветовались с начальником штаба, и решили организовать что-то вроде воздушного моста.
   Начальник штаба сейчас ознакомит вас с идеей, а потом обсудим.
Начштаба Ракобольская встала и доложила:
; Наши базы снабжения находятся в Кропоткине. Лёту два часа. Если в дневное время выделим несколько самолётов, в которых лётчицы, без штурманов будут летать с канистрами под горючее, масло и ещё захватывать продукты питания, будет возможность обеспечить горючим ночные полёты. Полёты днём выполняют одни лётчицы, а полёты на боевые задания экипажи по графику. Таким образом, полк сможет продолжить боевую работу, хотя бы сокращённым составом, учитывая,  что нужен отдых лётчицам, выполнявшим дневные полёты.
Взлёт днём на облегчённом самолёте пока ещё возможен, будем пробовать.
; Какие будут вопросы, предложения?- спросила всех присутствовавших Бершанская.
- Разрешите мне? - попросила зам. командира полка по лётной работе Амосова.
- Да, конечно, пожалуйста.
- Взлёт с жидкого аэродрома даже облегчённого самолёта - опасен, а посадка с канистрами - тем более опасна. Как будем возить бензин?
Все на минуту замолчали.
- Будем придерживать самолёт при старте, а как только двигатель наберёт нужные обороты, по команде, техники будут отпускать его и вперёд.
При посадке надо, конечно, выбирать направление ветра и вообще повнимательнее, думаю, справимся, иначе нам нельзя, мы должны помочь наземникам, - сказала Бершанская.   
Стук в дверь. В комнату вошёл командир мужского полка ночных бомбардировщиков майор Бочаров. Его полк базировался на том же аэродроме, что и женский полк.
; Здравствуйте, товарищи, вернее подруги. О чём спор? - поинтересовался Бочаров.
Он сделал вид, что обсуждаемая тема ему не известна, хотя накануне он беседовал с Бершанской и обещал поддержать идею « воздушного моста ».
; Вот решаем, Константин Дмитриевич, чем кормить наши ласточки? Да и личному составу уже надоело вынужденное «кукурузное» меню. Как у нас некоторые высказываются, кукуруза из вещи в себе стала вещью в нас самих,- сказала Бершанская.
; Ну и что же вы придумали?
; Придумали «воздушный мост» товарищ майор, - проинформировала Бочарова Ракобольская.
; Мост через что?- делая вид, что не понял, спросил Бочаров. 
; Воздушный мост на Кропоткин. Будем на своих самолётах возить горючее и продукты, - объяснила Ракобольская.
; А как же вы потом воевать сможете? Ведь до Кропоткина не мало километров, да и «мессеры» караулят. Не страшно?
; Вы товарищ майор нас стращать прибыли или…
;  …или. Мы тоже решали в полку, как быть? И вот что я вам предлагаю:
- Один день на «мосту» работают самолеты 46-го полка, а другой день мои орлы полетают.
Все одобрительно зашумели.
; А как на это отреагирует командование дивизии?- спросила его Бершанская.
; С командованием дивизии предварительно согласовано, на нашу ответственность, а детали мы сейчас обсудим в рабочем порядке, не возражаете?
Все одобрительно закивали головами.
; Может быть, есть еще предложения?- спросила Бершанская.
Предложений больше не было.
; Тогда все свободны, а мы тут ещё потолкуем втроём, с Ракобольской и товарищем майором Бочаровым.

На следующий день погода словно услышала их мольбы. Показалось солнце и немного просохло взлётное поле, но грязи было достаточно.
Жребий первому открыть воздушный мост выпал экипажу мужского авиаполка лётчику Мацепе и штурману Пляцу.
У самолёта мужского полка, подготовленного к вылету,  стояли двое - штурман Руфа Гашева и штурман Миша Пляц.
До вылета оставалось ещё немного времени, и они мирно беседовали о перепетиях фронтовой жизни. Михаил тоже должен был лететь в Кропоткин. Пока лётчик занимался бензином,  Михаилу надлежало зайти в штаб дивизии и получить боевые задания на предстоящую ночь для двух полков. Горючего в первом рейсе много взять не получалось - Михаил, хоть и не солидный, всё же весил почти как четыре канистры с бензином, поэтому в первом рейсе решено было доставить минимум горючего - сколько канистр поместится в кабине штурмана вместе с ним самим. В гаргроте, за спинкой сиденья штурмана, решено было загрузить коробки с консервами.
; Весна не только нам хлопот доставила, - сказала Руфа.
; Да. И немцам тоже.
; Тут есть враги почище немцев.
; Какие враги? Диверсанты были?- удивился Михаил.
; Почему были? Есть и ещё долго будут.
; Товарищ штурман, поясните, пожалуйста.
; А что тут пояснять? Есть у нас серые маленькие враги, у вас их тоже, говорят, хватает.
Домики и норки у них залило талыми водами, запасы продуктов пропали, вот они и нападают на наши самолеты, даже перкаль едят. Скоро будем выставлять против мышей охрану у самолётов, мало нам фашистов, а тут свои грызуны повылазили, ну прямо не везет полку.
Эти наглые голодные зверьки забирались в самолёты, портили оборудование, залезали даже в унты лётчиц, в меховые комбинезоны и под подушки. Одна наша лётчица, Дуся Носаль, вылетала на боевое задание. В приборной доске было круглое отверстие от изъятых для ремонта часов. Дуся дала полный газ, самолёт начал разбег и ...в этот ответственный момент из отверстия на приборной доске показалась мышиная мордочка с маленькими глазками и уставилась на лётчицу. Дуся Носаль не из робкого десятка, смело шла на самые опасные цели, но ужасно боялась мышей. При виде этого нежданного пассажира у неё наступило состояние близкое к обмороку.
- Когда  увидала этого мышонка, рассказывала нам позже Дуся, я зажмурила глаза и отпрянула назад к спинке сиденья. Самолёт, наверное, взлетел сам, а когда я ,наконец, открыла глаза, мыши уже не было.
Весь полёт до цели и обратно Дуся со страхом оглядывала свою кабину, ежеминутно ожидая появления непрошенного пассажира. Цель они со штурманом пробомбили, из прожекторов выскочили, но главная опасность подстерегала её в самолёте и она в крайнем напряжении провела весь полёт.  После посадки она зарулила на стоянку и сразу включила кабинное освещение. Дуся осмотрела все уголки, но мыши не было.
Это был последний вылет в ту ночь.
- Да, действительно жуткая история, но я думаю, что Носаль не всё вам рассказала, - с загадочной улыбкой сказал Михаил.
- А , что ещё могло быть? - удивлённо спросила Руфа.
- Мне трудно судить, но, наверное, она в полёте пыталась избавиться от "пассажира" и на обратном пути крутнула "петлю".
- Нам она этого не говорила.
- Все ваши страхи можно побороть. 
; Ну, этот вопрос я беру на себя, - гордо сообщил Михаил.
; Какой вопрос?
; Как, какой – мышиный.
; И что решил?
; Пусть это будет сюрпризом.
; Михаил, нам пора, - пилот Мацепа жестом предложил Михаилу занять своё место в кабине.
; Ну, пока, до встречи. Мы с Мацепом летим в дивизию.
; Пока.
Он быстро занял место в кабине, мотор запустили, и самолёт улетел, а Руфа все стояла и думала: -  Как же он собирается решить «мышиный» вопрос?

Кропоткин находился почти в 200-х  километрах от места базирования полков ночников. Ввиду распутицы немецкая авиация, также базировавшаяся на "раскисших" аэродромах значительно сократила свои полёты. Лётчик Мацепа и штурман Пляц благополучно приземлились на аэродроме в Кропоткине.
; У тебя деньги есть?- Спросил Михаил лётчика, когда мотор был выключен.
Мацепа повернулся к штурману и с удивлением посмотрел на Пляца.
; А много надо?
; А сколько у тебя есть?
; Рублей семьсот, а что?
; Да, так, ничего. Поехали по дороге расскажу.

Центром торговли и обмена, в небольшом городке Кропоткин, была рыночная площадь. Вдоль рядов торговцев и менял  Миша Пляц шёл не торопясь, ища нужный товар. Наконец он подошёл к одной старушке, торговавшей семечками.
; Бабушка, а где у вас тут можно купить кота или кошку?
; Да кто ж тебе, милай, продаст? Эти животные нам сейчас очень помогают, все подвалы в воде, а мыши всё подчистую грызут. Нет кошек, никто не продаст.
; Жаль бабуля, я бы хорошо заплатил.
; Нет, касатик и не уговаривай, если тебе свою продам, а завтра мыши все погрызут, сама по миру пойду, нет, не уговаривай.
; Ну, ладно, спасибо, что просветили.

Тут Михаил заметил компанию местных пацанов, прохлаждавшихся по рынку.
; Вы Красной армии помочь хотите? - спросил Михаил самого старшего из мальчишек.
; А чем мы можем помочь Красной армии, дядя лётчик?- спросил парень с недоверием.

Вокруг Михаила собрались все мальчишки и внимательно слушали его предложение.
; В настоящее время, хлопцы, Красная армия испытывает крайнюю нужду в хороших котах и кошках. Поясняю для тех, кто ещё не понял: мыши грызут самолёты, и мы несём не боевые потери.
Ребята , разинув рты слушали пояснения Михаила.
; Я предлагаю;- если вы сможете помочь Красной армии, то и она, в моем лице отблагодарит вас. Тем, кто принесёт на аэродром кота или кошку, будет выплачено денежное вознаграждение в сумме 100 рублей за каждого кота, только принимать будем взрослых, а не котят. Условия вас устраивают?
; Устраивают! - хором ответили пацаны.
; Жду вас на аэродроме у самолета У-2 с номером 6 на борту, принимать котов будем там же.

Не прошло и часа, как на лётном поле появились первые «продавцы».
Ребятишки несли котов и кошек всех мастей и возрастов. Были тут и серые и рыжие. А один совсем маленький пацанёнок притащил старого ободранного кота рыже-серого цвета. Кот спокойно сидел у него на руках;- чего ему беспокоится, он любому из рядом сидящих на руках собратьев надерёт что угодно.

Михаил принимал с благодарностью «товар» и честно расплачивался с ребятами. Приобретённых животных он усаживал в гаргрот за спинкой своего второго сиденья, проталкивая между уложенными коробками с консервами.
Наконец весь «товар» был принят и довольная  ребятня покинула аэродром.
Появился лётчик Мацепа.
; Ну, что Михаил всё решил.
; Всё нормально, командир, «десантники» на месте.
; Тогда поехали домой, задания тоже, получил? - Получил.
Обратно они шли почти бреющим. Погода была хорошая и видимость тоже. "Мессеров" не было, но Михаил постоянно следил за обстановкой в воздухе. Коты сидели спокойно. Прошло около часа, и в гаргроте началась сначала возня, а потом мяуканье.
; Командир, прибавь газу, пассажиры нервничают, - передал по переговорнику Михаил.
; Надо было на истребителе лететь.
; Маршрут надо подсократить, а то им там не очень уютно, бензином попахивает от моих канистр, да и тряска, наверное, надоела.

Прошло ещё немного времени, и в гаргроте начался кошачий концерт. Коты орали один другого громче.
Звук этого концерта долетал, наверное, и до земли.
Наконец самолёт пошёл на посадку. На стоянках виднелись замаскированные самолёты полка истребителей.
Механик истребительного полка, работавший у самолёта, повернул голову в сторону и спросил у товарища:
; Ты ничего необычного не слышишь?
; Какой-то странный звук. Вроде ревёт кто-то.
Звук исходил не с неба, а с шедшего на посадку У-2. До земли оставалось несколько метров, когда из прорванной дыры  в гаргроте на землю высыпались «десантники» и с мяуканьем и криком разбежались в разные стороны.
Самолет приземлился и  зарулил на стоянку.

Миша полез в гаргрот.  В самом хвосте, прижавшись к обшивке, сидел старый ободранный кот и с нежностью и надеждой смотрел на Михаила.
; Ну, что брат, приехали, пора заступать на службу.
В этот вечер в помещении одной из эскадрилий женского полка появился новый жилец.
Он быстро стал центром внимания всего здорового женского коллектива.
Мурзик, так назвали кота, исправно нёс ночную вахту по охране помещения, а днём не мог отказать себе в удовольствии поспать немного на солнышке, всё-таки возраст приличный, а годы берут своё.
Почти две недели работал "воздушный мост". Лётчицы и лётчики двух полков сделали десятки рейсов и перевезли всё необходимое для боевой работы полков ночников. Наконец настал момент расставания; 46-й гвардейский авиаполк должен был перелетать на новую площадку, а кот Мурзик оставался на охраняемом объекте. Девушки нежно гладили его и очень огорчались, что нельзя его взять с собой.
Новый большой аэродром Пашковская был местом базирования нескольких наших авиаполков. Места хватило всем. Когда девушки вошли в своё помещение и начали располагаться поэскадрильно, в одной из комнат раздались радостные возгласы. После того, как все заняли свои места, на середину комнаты вышел Мурзик и своим "Мяу!" поприветствовал новосёлов. Руфа Гашева привезла его с собой, и кот был ей благодарен. После обеда он был поставлен на продуктовое довольствие и продолжил несение службы, с местными котами у него сложились тёплые дружеские отношения, как никак он кот гвардейского авиаполка.

Над Голубой линией

Переправа немцев через Кубань у станицы Славянская работала круглосуточно. По ней спешно переправлялись отступавшие немецкие войска. Женский, 46-й гвардейский авиаполк получил задание разбомбить переправу, не дать немцам  перебросить через Кубань остатки своих разбитых армий.

Земля просматривалась плохо. Один из экипажей на малой высоте пытался отыскать цель.
- Переправу не вижу, что будем делать?- спросила штурман Руфа Гашева свою лётчицу Ольгу Санфирову по переговорнику.
- Давай отбомбимся  по автоколоннам, смотри, сколько техники скопилось.
- Даю боевой курс.
Прогремели четыре взрыва, и взметнулся огненный столб.
- Не зря слетали, попали в автоцистерну. Девчонки, идущие за нами,  рассмотрят всё повнимательнее, тогда и переправу кто-нибудь накроет.
- Ну, что Руфа, идём домой!
Прожектора словно проснулись после взрывов и зенитки начали обстрел.

   Но не тут-то было. Огонь зениток и "эрликонов" был настолько плотным, что лётчица с большим трудом маневрировала между разрывами снарядов и трассами зенитных пулеметов.
Неожиданно мотор начал "чихать" и стал терять обороты. Высота полёта падала.
Руфа сидела и смотрела вниз. Немецкие машины, двигавшиеся по дороге, были уже совсем близко.
- Это конец! - Жаль, что мало прожила и мало сделала, - подумала Руфа.
В первой кабине Лёля работала шприцем ручной подкачки топлива в карбюратор. А земля всё ближе , ближе... Вдруг, когда шасси готовы были коснуться земли,  мотор "кашлянул" последний раз и заработал чётко и ровно.
- Лёля, что это было?
- Да ерунда, вода, наверное, попала в бензин, - ответила лётчица совершенно спокойно.
Руфа запрыгала в кабине от радости. Немного успокоившись, она спросила лётчицу по переговорнику:
- Лёля, а если бы мотор не заработал, мы попали бы к немцам?
- Живыми? Ни за что!  Вот только неприятно - гимнастерка у меня замасленная, взяла у техника, пока моя сохнет после стирки. Немцы подумали бы: "Грязнули какие-то летают!"

   После Сталинграда гитлеровское военное командование старалось всеми доступными средствами остановить наступление наших войск на Северном Кавказе. По мере сокращения линии фронта, высвободившиеся дивизии немцы отводили в резерв. Создавая на Таманском полуострове плацдарм для новых операций в направлении Кавказа, гитлеровцы смогли приостановить наступление наших войск и подготовили мощную линию обороны. На Кавказ была переброшена авиация с аэродромов Крыма и Донбасса. Сюда же перебазировались бомбардировщики с северной Африки и западной Европы.
   20 марта 1943 года Гитлер прилетел в Запорожье. После совещания с командованием вермахта был утверждён план по созданию и удержанию линии обороны на Таманском полуострове от Новороссийска до Азовского моря. Эта оборонительная линия получила условное наименование "Готенконф" (Готская голова).
По этой "голове" с воздуха предстояло ударить и женскому 46-му гвардейскому авиаполку ночных бомбардировщиков.
В наших военных инстанциях эта линия немецкой обороны получила название "Голубая". Причин тому было несколько: во-первых, большая часть  её проходила по рекам, озёрам, лиманам и плавням, упираясь флангами в Чёрное и Азовское моря, во-вторых, по насыщенности зенитными средствами и прожекторами она превосходила все, до тех пор создававшиеся линии обороны.
   При постановке задачи на ночь 23 марта 1943 года, командир полка майор Бершанская разъясняла, что задание для экипажей будет не для всех одинаковое.
Одни должны были бомбить скопление техники и живой силы противника в станице Киевская, а другим предстояло уничтожать зенитные батареи и прожектора противника с тем, чтобы облегчить выполнение боевой задачи первым экипажам.
- Погода нам не благоприятствует, видимость плохая и ветер попутно-боковой к цели, - поясняла Бершанская.
- Нам бы, конечно, лучше, когда самолёт идёт  с попутным ветром не к цели, а уже от неё, но погоду и ветер нам выбирать не приходится. В районе цели быть всем предельно осторожными, максимально использовать противозенитные маневры.    

  Экипаж Пискарёвой и Ароновой получил задание - бомбить прожектора. По предыдущим вылетам им особенно не нравился один прожектор, который стоял недалеко от развилки дорог на юго-восточной окраине станицы Киевской - у него было яркое, ослепительно белое с голубым оттенком зеркало большего, чем других диаметром, а у его команды - зоркие глаза и хорошая сноровка. Вот по этому прожектору они и решили ударить в первую очередь.
   Самолёт подходил к цели. Лётчица сбросила газ и планировала боевым курсом на прожектор, который шарил по небу в поисках жертвы - предыдущие экипажи уже отбомбились по скоплению войск в самой станице. Наконец луч скользнул по самолёту, их засекли и к одному прожектору подключились другие.
Такого моря огня девушкам ещё не приходилось наблюдать - их вела целая дюжина прожекторов, а зенитки открыли бешеный огонь.
    Всё внимание Рая сосредоточила на "прицеле", секунды тянулись непростительно долго, наконец, нужный прожектор попал в прорезь в правом нижнем крыле - можно было сбрасывать бомбы. Рывок за шарики бомбосбрасывателей и ... сильный удар в правый бок. Рая охнула от боли и уронила голову на приборную доску.
Самолёт резким скольжением пошёл к земле и развернулся на обратный курс. Однако вырваться из огненных лап прожекторов им не удалось. "Липкий" прожектор после взрывов погас, но остальные держали их самолёт почти до земли. Обрывки повреждённой осколками перкали трепыхались на ветру. Чудом, почти у самой земли они выскочили в темноту ночи.
   Другие экипажи видели, как трудно пришлось экипажу Пискарёвой.
- ...Над целью мы наблюдали, как зверски "избивали" один наш самолёт, он резко пошёл вниз – наверное, их сбили, - доложила Бершанской лётчица Худякова, вернувшись на свой аэродром.
Но их не сбили. Они сумели уйти, вырвались из паучьего плена прожекторов и зенитного огня.
- Ползём домой, Раёк, - сообщила лётчица.
Самолёт шёл на малом газу, так как встречный ветер так рвал изрешечённую обшивку, что казалось, их фанерная "птичка" вот-вот  рассыплется прямо в воздухе.   
Рая пришла в себя, потрогала рукой бок и ощутила что-то мокрое, липкое. Она включила на мгновение кабинный огонь - рука была вся в крови.
- Катя, я, кажется, ранена, - осторожно сообщила она лётчице.
- Вот беда! А как ты себя чувствуешь, Раёк?- заволновалась Катя. - Крепись , дорогая, скоро будем дома.
Но это "скоро" растянулось почти на целый час. Рая чувствовала, что потеряла много крови - в сапоге у ней что-то хлюпало, но сознание не покидало её.
- Катя, ты пока не говори командиру полка, что я ранена. А то, может быть, и рана-то пустяковая, а ты шум поднимешь.
Когда самолёт приземлился и лётчица, зарулив на положенное место, выключила мотор, Рая хотела, было обычным рывком выпрыгнуть из кабины, но...
не тут-то было. На этот раз это оказалось свыше её сил, которые бессовестно покинули её в такой ответственный момент, как  доклад о выполнении задания.
Хорошо, что ночь была тёмная, а то бы её подруги, помогавшие ей вылезать из кабины, заметили бы слёзы на её щеках и могли подумать, что она плачет от боли. 
Утром в санчасти БАО опытный хирург должен был делать ей операцию. Операционная представляла собой небольшую комнатку, отделённую фанерной перегородкой от остальных помещений, где находились раненые бойцы и офицеры, ожидавшие своей очереди "на стол". Рана в боку болела так, что Рая хотела выть, но позволить себе это она не могла - за перегородкой были мужчины и они, наверняка, потом, отпускали бы шуточки по её адресу. 
  Эти мучения происходили на глазах её полкового врача. Ольга Жуковская должна была помогать хирургу во время операции, она пыталась успокоить Раю.
Обезболивающих средств не хватало, и вместо них хирург обернул полотенцем какую-то палку и предложил Рае держать её зубами во время операции.
Хирург извлёк из ран в боку Раи клочья от мехового комбинезона, брюк и на здоровенной своей ладони поднёс все эти мокрые от крови лохмотья к её лицу.
- Вот, отдашь начхозу. В обмундировании теперь нехватка.
Рая лежала на животе, потому что раны были в боку ближе к спине. Ей было очень больно, и "шутка" хирурга не очень помогла терпеть невыносимую боль. Хирург дал ей палку с полотенцем в рот и начал вытаскивать из глубоких ран осколки зенитного снаряда. Их было бесконечно много, а хирург всё считал:
...четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать...
  Когда он особенно глубоко залезал инструментом в раны, ей хотелось кричать, но она не осмеливалась, только крепче сжимала своей рукой руку полкового врача.
Наконец хирург решил дать ей возможность немного передохнуть. Палку изо рта вынули и Рая, вся в каплях холодного пота, почти шепотом, обращаясь к хирургу, сказала:
- Очень больно, дядечка.
 - Врёшь! - рявкнул в ответ хирург.
Рая с испугом замолкла и только ещё сильнее вцепилась пальцами в руку  своего полкового врача.
"Экзекуция" продолжилась. Рая снова грызла от боли палку с полотенцем и к холодным каплям пота на её бледном лице добавились горячие слёзы, сдержать их - было выше её сил.
А  за дверью "операционной" стояла комиссар полка Рачкевич (Мамочка) и в чуть приоткрытую щелку двери наблюдала потихоньку за происходящим внутри. Она слышала просьбы Раи и теперь тихо плакала.
Боль своей раненой подчинённой она воспринимала как свою, но ничем помочь не могла, и от этого ей было очень горько.
Наконец операция была окончена. Хирург посмотрел на Раю и дал своё "заключение":
- Ранение тяжёлое, все осколки извлечь не представляется возможным, время покажет, будем отправлять в госпиталь в Есентуки, а, в общем, ты молодец.
Ольга Жуковская высвободила, наконец, свою руку из цепких объятий Раи и показала ей последствия. На её, Ольги, руке чёрным браслетом отпечатались пальцы Раи, а полотенце было всё в дырках, словно в него попали сотни пуль.
   На другой день за Раей прилетел санитарный самолёт У-2 с красным крестом на фюзеляже. На носилках Раю поместили в специальную кабину, она время от времени впадала в забытьё. У самолёта её провожала "Мамочка".
- Мы ещё повоюем! Правда, Рая? - подбадривала её "Мамочка".
- Я скоро вернусь, - еле шевеля губами, отвечала раненая.
Впервые за всё своё почти годичное пребывание на фронте Рая летела на самолёте в качестве пассажира.
На аэродроме в Есентуках, где находился госпиталь 4-й воздушной армии, её переложили на сани и резвая лошадка, управляемая весёлым пожилым солдатом,   
повезла её в город.
Был уже вечер, в небе зажглись яркие звёзды, а под полозьями похрустывал тонкий ледок. Рая лежала на боку и смотрела на звёзды. Сани подпрыгивали на ухабах, а раны всё время ныли, голова горела...
..."Дар напрасный, дар случайный
    жизнь, зачем ты мне дана?- Припомнились ей стихи.
Но тут же, почти вслух, она возразила самой себе-
- Ну, нет, для меня это совсем не напрасный дар, хотя, может быть, до некоторой степени и случайный.
- Нет, жизнь прекрасна и удивительна!
- Прибыли! - доложил ей солдат.
Рая попыталась встать, но резкая боль в боку заставила её снова лечь.
Сани стояли у крыльца госпиталя.
- Ты полежи, милая, а я сейчас схожу за санитарами, - посоветовал ей солдат.
Через некоторое время Рая уже лежала в чистой кровати госпитальной палаты и сладко спала.
Опытные врачи и молодой организм справились с тяжёлым ранением. Повторную операцию по удалению оставшихся в боку осколков ей отменили - слишком велик был риск осложнений, и через две недели она с помощью палочки уже могла пройтись от своей койки до койки соседки по палате. А её соседкой стала штурман из их же полка Катя Доспанова.
Её привезли в госпиталь недавно в тяжелейшем состоянии - переломы ног, сотрясение мозга, серьезные повреждения внутренних органов.

В дневное время над аэродромом, где базировался женский авиаполк, всё чаще стали появляться немецкие самолёты. По приказу командира полка, лётчицы, соблюдая максимально возможно светомаскировку, при заходе на посадку не включали огни АНО (Аэронавигационные огни) на концах крыльев самолётов, чтобы не выдать местонахождения аэродрома самолётам противника.
Это было очень опасно, но необходимо было уберечь аэродром от бомбёжек.
 На земле горели только три фонаря "летучая мышь" отражателями в сторону захода на посадку. Звук двух моторов в воздухе не вызвал тревоги. Треск
ломающихся конструкций, два удара о землю и тишина. Несколько выстрелов из пистолета и опять тишина. В сторону выстрелов побежали девушки со старта.

Командир полка, предчувствуя беду, приказала дежурной:
- Быстро за санитарной машиной! А сама побежала к месту катастрофы.
  Случилось так, что уже под утро, с последнего вылета пришли одновременно два самолёта и, не видя друг друга, столкнулись в воздухе при заходе на посадку. На одном были Юля Пашкова со штурманом Катей Доспановой, на другом Полина Макогон со штурманом Лидой Свистуновой.
Катя помнила только треск и падение самолёта. Очнулась она на земле под обломками. Кругом тишина. Катя хотела крикнуть, позвать на помощь, но из груди вырвался лишь стон.
 Юле, истекающей кровью, полуживой, все же удалось несколько раз выстрелить из своего пистолета.
Макогон и Свистунова были мертвы.

Мертвецкая полевого госпиталя была освещена слабым светом. На столах лежали две девушки. Санитары принесли ещё одного умершего после операции. Один из санитаров посмотрел на девушку, лежащую на столе.
- Такая молодая и уже...
- Погоди, погоди! Да она, кажется, жива ещё, нет на лице мертвенной бледности - давай за врачами скорей.
Прибежали врачи. Осмотрели тело, прослушали еле-еле сердцебиение.
- Немедленно в операционную, примем все меры к спасению, у неё признаки жизни...
   Доспанову и Пашкову доставили в полевой госпиталь. Юля умерла на операционном столе. У Кати тоже не было признаков жизни, и её положили в мертвецкую рядом с подругой. Врачи долго боролись за её жизнь, и чудо свершилось - длинные тёмные ресницы дрогнули, она приоткрыла глаза.
У Кати начиналась гангрена, встал вопрос об ампутации ног.
Хирург госпиталя на обходе, подойдя к кровати, на которой лежала Катя, посмотрел на неё и, отойдя в сторону, тихо сказал  врачу, следовавшему за ним:
- Нет, не могу я лишить ног эту девочку!  Они так пригодятся ей, если она сумеет выжить!
И Катя сумела. Она воскресла из мёртвых. Через некоторое время рентген показал, что кости ног, срастаются неправильно. Ей сняли гипс, правили кости...
А Рая Аронова с палочкой уже могла ходить на прогулки вокруг госпиталя. Правда грациозной её походку трудно было назвать, но она самостоятельно гуляла по аллеям парка. Как только боль усиливалась Рая присаживалась на скамейку и прикусывала губу - стонать или охать она себе не позволяла - мимо проходили или ковыляли на костылях мужчины, такие же "выздоравливающие" из госпиталя. Чтобы скоротать время Рая брала книжку и сидя на скамье читала. Однажды к ней подсел незнакомый мужчина. Он внимательно смотрел на Раю, которая так увлеклась чтением, что не обращала на него ни малейшего внимания.
Незнакомец терпеливо дождался, когда Рая сделает паузу в чтении, и осторожно поинтересовался:
- Интересная книга?
Рая удивлённо посмотрела на него:
- А вы давно за мной наблюдаете?
- Не очень.
- И как?
- Десять.
- Что, десять? - недоуменно глядя на незнакомца, спросила Рая.
- Десять минут наблюдаю, наверное, очень интересная книга?
- Стихи.
Анатолий Быстров!- Представился мужчина, протягивая руку. Рая отложила книгу и внимательно посмотрела на собеседника.
- Раиса Аронова! - подавая руку, ответила Рая.
- А я думал, что вы меня прогоните.
- Я всегда это успею сделать, если потребуется.
- Давайте познакомимся, - предложил Анатолий.
- А разве мы уже не сделали этого?
- Да, но я ничего не знаю о вас, а вы обо мне.
- Тогда рассказывайте, - предложила Рая.
- Я лётчик-штурмовик, простой чернорабочий этой войны. Был ранен и попал в этот госпиталь.
Хитёр парень, - подумала Рая. Умеет сказать всё и в то же время - ничего. Да бог с ним; пусть потешится, всё время скоротаю до ужина.
- А чем вы занимаетесь? Я вижу, у вас ранена нога?
- Ранена, но не нога, а бок. Попала под зенитный обстрел. Летаю на ночном бомбардировщике.
Рая приготовилась услышать насмешливый отзыв о её самолёте, но Анатолий с уважением отозвался об У-2.
- У-2 мой первый самолёт. На нём я начинал летать и полюбил небо, на всю жизнь.
- А вы оказывается романтик, Анатолий.
- Лётчики все немного романтики, такая у нас профессия.
За беседой пробежали минуты, потом часы. Они вспоминали мирные годы, потом начало войны и на ужин пошли вместе, как старые знакомые.

Готская голова

Во второй половине апреля 1943 года в Ставку  Верховного Главнокомандующего в  Москве был вызван Г.К. Жуков. Ставка находилась недалеко от станции метро Кировская. Сталин работал в своём кабинете. По прибытии Жукова секретарь Сталина сразу пригласил его в кабинет к Верховному.
- Генштаб докладывал, что немцы намерены использовать свою 17-ю армию, засевшую на Тамани, в наступательных операциях весной и летом 1943 года. А каково ваше мнение, товарищ Жуков?- спросил Сталин.
- Полагаю целесообразным поскорее ликвидировать таманский плацдарм, отбросив противника в Крым, товарищ Сталин.
- Неплохо бы вам лично разобраться во всём на месте. Последнее время у Масленникова что-то не ладится. Усилия фронта ощутимых результатов не дают. Возьмите с собой от Генштаба Штеменко и побывайте там сами.
- Слушаюсь, товарищ Сталин.
- В случае необходимости можете использовать особую дивизию НКВД из резерва Ставки.
- Учитывая важность поставленной задачи, прошу разрешить привлечь к работе на месте командующего ВВС Новикова и наркома Военно-Морского Флота Кузнецова.
- Не возражаю!

Вечером следующего дня  (18 апреля 1943 года) самолёт (Дуглас) с комиссией из Москвы, приземлился на аэродроме в Краснодаре. Из самолёта вышел Жуков и сопровождавшие его военачальники. Прибывших начальников встречал командующий фронтом генерал-полковник Маслеников и командующие 3-мя армиями.
Обычные в таких случаях приветствия были предельно кратки.
Утром Жуков прибыл на командный пункт 56-й армии.
- Доложите обстановку! - приказал Жуков командарму Гречко.
- 56-я армия наносит главный удар в обход Крымской с юга, вспомогательный - в обход с севера. Немцы подтянули резервы - свежие силы пехоты, танков и авиации. В результате армия смогла только подойти к Крымской, но овладеть ею не смогла.
- Что собираетесь предпринять?- спросил Жуков, обращаясь к командарму Гречко.
- Считаю очередное наступление, назначенное на завтрашний день, не подготовленным.  Боеприпасы не подвезены, горючее тоже, артиллерия РВГК ещё не подошла, не вся авиация перелетела на исходные аэродромы.
- Согласен с мнением командарма, наступление переносится на пять дней, - приказал Жуков. 
21 апреля Жуков приказал проводить силами авиации массированные удары  по обороне, базам снабжения и аэродромам  противника. Одной из таких баз был Новороссийск. Это был один из самых укрепленных районов немецкой обороны. Плацдарм «Малая земля», захваченный еще в феврале, Прочно удерживался  десантниками. Помогая малоземельцам, наша авиация вела бомбардировку немецких позиций постоянно. В налетах участвовало до 200 самолётов одновременно. В ночных бомбардировках были задействованы самолеты женского авиаполка, летавшие на Новороссийск с аэродрома-подскока у хутора Маевский.
  Девушкам-лётчицам поручалось бомбить цели, которые требовали ювелирной точности  ударов с воздуха. Помимо этого, ставилась задача не давать немцам спокойно спать. Через каждые три - пять минут над головами немцев появлялся маленький самолёт У-2 и сбрасывал свой смертоносный груз.
   Был обычный боевой вылет. Экипаж Ольги Санфировой подходил к цели. На этот раз необходимо было сбросить кассеты с ампулами зажигательной смеси КС. Задача простая: зайти на цель, выдерживая боевой курс, в нужный момент штурман должна дернуть за шарики бомбосбрасывателей, кассеты падали. На земле разбивались ампулы, жидкость самовоспламенялась и всё вокруг горело ярким пламенем с высокой температурой. Это очень эффективно действовало  против танков, огневых точек и живой силы немцев.
; Держи боевой курс! - услышала голос штурмана Руфы Гашевой лётчица.
; Есть боевой, – прозвучал ответ в наушниках Руфы.

Первая кассета пошла вниз. Яркое пламя. Горело всё, даже земля. С высоты было хорошо видно, как мечутся фигурки немецких солдат.
; Давай на второй заход! - попросила Руфа, - буду сбрасывать вторую кассету.
; Всё как по нотам! Выполняю!
Обстрел с земли усиливался, разрывы снарядов становились всё ближе к их самолёту.
; Не сбрасывается! - вдруг прозвучало в наушниках Санфировой.
; Что не сбрасывается?
-  Кассета не сбрасывается!
Руфа лихорадочно дергала за шарик бомбосбрасывателя, но кассета продолжала оставаться в замке.
Возвращаться с несброшенной  кассетой на свой аэродром было опасно, при посадке любой толчок мог стать последним.

; Ухожу в сторону моря, нужно выйти из зоны обстрела, - крикнула в переговорник Санфирова.
Штурман дёргала и дёргала за бомбосбрасыватель, но кассета оставалась в замке под крылом.
Руфа предприняла последнее отчаянное усилие – вылезла из кабины и, держась руками за расчалку, поползла к переднему краю крыла.

; Сорвешься вниз! Не смей! - крикнула ей сквозь шум ветра и мотора лётчица.
; Надо пробовать! Другого выхода нет, иначе можем сгореть при посадке!
Руфа продолжала ползти по плоскости, а Лёле ничего не оставалось, делать, как вести самолёт в строго горизонтальном положении. Парашютов у них не было . Высота 1000 метров и ветер.
Наконец Руфа доползла до переднего края крыла и, держась одной рукой за расчалку, другой стала толкать кассету. Она никак не поддавалась. Кассета сидела в замке намертво. Руки немели. Ещё немного и она сорвётся вниз. Руфа поняла, что не сможет высвободить кассету из замка, нужно забираться  в кабину, а сил уже нет.
Лёля, видя, как отчаянно старается Руфа, поддерживала ее:
;  Руфочка, милая, подтянись немного… Хорошо, ещё чуть–чуть…
Кое-как Руфа, наконец, добралась до кабины Лёли и повисла на её борту.
; Не могу дальше…- произнесла обессилившая Руфа.
; Ну-ну, дорогая, ещё чуть-чуть! - почти плача попросила её Лёля.
Собрав остаток сил, Руфа докарабкалась до своей кабины и перевалилась через борт на сиденье.
И тут дала волю своим чувствам Лёля. Сквозь шум мотора Руфа услышала:
; Бестолковая! Сумасшедшая!  Ты же могла упасть! Как бы я объяснила, где мой штурман? – кипела Лёля.
Весь обратный путь девушки сидели молча. При подходе к аэродрому Руфа дала красную ракету – сигнал, что на борту не всё в порядке. Зашли на посадку и с особой аккуратностью посадили самолёт.

На КП полка обе шли молча. Лёля Санфирова одна доложила о выполнении задания и потом, не выдержав, со слезами на глазах заявила:
;  Я больше не могу летать с этой акробаткой! Все нервы мне вымотала! Говорю не надо, а она всё лазает и лазает по плоскости из–за этой чертовой кассеты.
; Ну, успокойся! Я ей сейчас всыплю! Гашеву к командиру полка!
На КП появилась Руфа.
; Ты чего фокусничаешь? Себя не жалко, так о своей лётчице подумай! Мало нам немцы нервы треплют, а тут ты ещё со своими номерами! Ещё раз узнаю - пеняй на себя! - строго указала Бершанская.
Кассету вооруженцам пришлось молотком выколачивать из замка - ушко погнулось. 
   Утром в столовой женского авиаполка девушки завтракали после ночных полётов. Как правило, после трудных ночей им полагалось по 100 граммов (наркомовские), чтобы легче было уснуть. В разное время давали то водку, то коньяк, но чаще какую-то странную коричневого цвета жидкость, которую между собой они называли "Карамурзянка" в честь начальника снабжения. Вот и в это утро на столы поставили стаканы с горячительной жидкостью. Девушки не пили   
её, стаканы остались наполненными, стоять на столах. Эту новость узнали парни лётчики из соседнего полка, и пришли раньше назначенного срока приобщиться к спиртному. Хорошо перед обедом принять стаканчик другой спиртосодержащей жидкости. Это продолжалось уже несколько дней и, наконец, дошло до начальства. Обслуга столовой быстро убрала наполненные стаканы и когда любители горячительного пришли в столовую, то увидали только пустые столы. Вздох огорчения был точкой в этом вопросе.
Последним вошёл в столовую штурман из полка майора Бочарова  Миша Пляц.
; А где товарищ Гашева?- обратился он к Лёле Санфировой.
; Её сегодня ночью немного продуло над Новороссийском, и она решила отлежаться; в столовую не пошла, - с грустной улыбкой ответила Лёля.
; Да, кстати, тут меня просили передать записки: Семиреченский – Худяковой и Громов – Меклин.
Михаил достал из кармана конвертики - треугольнички.
Лёля, позвала названных  девушек:
; Нина, Наташа! Подойдите на минуточку!
Девушки подошли, поздоровались с Пляцем.
; Спасибо «почтальону»! - поблагодарила Худякова.
Взяла свой треугольник и отошла в сторону.
; А что, мне тоже кто-то прислал письмо? - с наигранным удивлением произнесла Наташа Меклин.
Взяла треугольник и, отходя в сторону, недоумённо заявила:
; Интересно, от кого это?
Но от кого -  уже не было ни для кого тайной.
; А  я  Гашевой  сейчас всё организую! - сообщил всем присутствовавшим Миша, направляясь на кухню через служебный вход.

Руфа лежала на кровати в комнате личного состава и читала книгу.
Вошёл Миша с тарелкой и стаканом компота.
; Штурман! Ваш завтрак! - поставил на тумбочку тарелку с макаронами и стакан.
Вид у него был смущенный, но он конечно ужё всё знал о ночном «приключении» Руфы.
; Как слетали? Как Новороссийск? – с заботой в голосе спросил Миша.
Их взаимные симпатии давно уже были известны в обоих полках ночников, и Руфа научилась кое-что понимать в характере этого весёлого и доброго парня.
Руфа, решила подыграть ему, с удивлением спросила:
; Новороссийск?  Как всегда, сверху очень красив, только вчера было немного прохладно.
; Да, весна; нужно теплее одеваться! – глядя на Руфу, сказал он, но в глазах его, всегда весёлых, на этот раз была грусть.

Лунной ночью на 23 апреля 1943 года с аэродрома «подскока» полк работал частью экипажей на Новороссийск. Самолеты заправляли горючим и подвешивали бомбы. Экипажи получили задание бомбить Новороссийский порт . В ожидании, когда её самолёт подготовят к вылету, Дуся Носаль подошла к первому посадочному фонарю и, присев на землю, читала только что полученное письмо из госпиталя.
К ней подошли несколько девушек.
; От кого письмо, Дуся?- спросила одна из них.
;  Райка Аронова с врачами воюет, рвётся в полк, а её не отпускают, раны ещё не затянулись, - сообщила Дуся.
; Боится, наверное, как бы не опоздать переучиться на лётчика.
; Вон  Жигуленко, Ульяненко и Наталка Меклин уже переучиваются.
; Дуся! – Иди, выруливай, нам подвесили бомбы! - сообщила Дусе её штурман Глаша Каширина.
; Бегу! – свернула письмо и побежала к своему самолёту.

Самолёт, как большая ночная птица, летел над горами. Их целью был Новороссийск, но чтобы долететь до него, нужно было перевалить через горы. Над горами сильные нисходящие потоки воздуха то неумолимо « подсасывали» самолёт к земле, то наоборот – восходящие - подбрасывали вверх.
Цель - порт, был хорошо виден с воздуха.
; Держи боевой! Буду бомбить с ходу! - приказала штурман лётчице.
Бомбы пошли на цель. Дуся взяла обратный курс, и в этот момент Глаша заметила, что сзади, справа, чуть выше их, пролетел двухмоторный, немецкий   тяжелый истребитель «Мессершмидт 110».Он пролетел и тут же исчез.
; Мимо нас прошел двухмоторный «мессер»! - сообщила Глаша по переговорнику лётчице.
; Поняла, смотри в оба!
Под крылом поблескивала  поверхность моря в Цемесской бухте. На берегу, раскинувшись большим полукругом, светлел разрывами снарядов Новороссийск. Время от времени над «  Малой землёй», - нашим плацдармом, плавным уступом вдавшимся  в море, желтоватым светом вспыхивали « фонари» - немецкие светящиеся авиабомбы и сверху освещали позиции наших десантников. Самолёты противника бомбили их прямо по траншеям.
; Видно не легко нашим, немцы аккуратно обрабатывают наши позиции, - сказала Дуся штурману.

«Мессер» зашёл спереди и атаковал самолёт Носовой, освещённый луной. Яркая вспышка его пушек на мгновенье ослепила  Глашу, и в тот же момент темная громада, закрыв собой небо, с шумом промчалась над ними.
; Дуся! Как ты? – запросила Глаша в переговорник.
Ответа не последовало. Поднявшись с кресла в своей кабине, Глаша увидела, что голова Дуси была опущена на правый борт, как будто  она разглядывает что-то внизу, на земле. Но как-то странно опущена. Лбом она упиралась в стенку кабины.
Глаша протянула руку вперед, потрогала лётчицу за плечо, тормошила, трясла…Голова летчицы беспомощно уткнулась в приборную доску. Самолёт стал резко терять высоту, а впереди горы, нисходящие потоки воздуха. Тело лётчицы мешало управлению из кабины штурмана. Захватив меховой воротник комбинезона лётчицы, Глаша удерживала тело Дуси и выровняла  самолёт.
Жива Дуся или нет, Глаша понять не могла. Она думала только о том, как долететь до аэродрома. Тело летчицы при каждом порыве ветра старалось сползти на управление. Глаша одной рукой держала воротник Дуси, а другой, онемевшей от нагрузки, продолжала вести самолёт. Этому их никто и никогда не обучал, но обстоятельства заставили, и она привела самолёт через горы, ночью на свой аэродром.
Сверху  Глаша заметила посадочные огни, с трудом достала одной рукой ракетницу, зарядила её и выстрелила. Внизу загорелся аварийный посадочный прожектор. На аэродроме поняли, что на борту не стандартная, опасная ситуация.
; Теперь -  самое трудное – посадить самолёт, - звучало в мозгу Глаши.
Внутренний голос диктовал:
; Убери «газ», плавно планируй на площадку по лучу прожектора.
Самолёт приземлился  «коряво» с «промазом» и остановился поперёк старта. К нему подбежали несколько девушек, среди них командир полка Бершанская, начштаба полка Ракобольская и  полковой врач Жуковская.
Глаша Коломина пошатываясь от усталости, спрыгнула на землю и доложила:
; Товарищ командир полка, задание выполнено. Лётчица ранена, самолёт от цели привела я.
; Лётчица не ранена, она убита, - медленно сходя с трапа, сообщила  врач.
На приборной доске в кабине Дуси была прикреплена фотография Гриши - её мужа. В последнем её боевом вылете они, как бы были вместе. Фотография была вся залита кровью Дуси. 
Похороны были назначены на следующий день в станице Пашковская. Большая станица .Кладбище. Прогремели три залпа винтовочного салюта. Низко-низко прошли парой истребители со звездами на крыльях и фюзеляже. Самолёты качнули крыльями – посылая прощальный привет.
Свежий холмик на могиле лётчицы. Простой деревянный памятник – пирамидка со звёздочкой . Под стеклом – фотография Дуси Носаль - тёмные крылья бровей, внимательный взгляд. Девушки-лётчицы  расходятся. У свежей могилы продолжали стоять майор Бершанская и Глаша Каширина. Высоко в небе пролетали наши бомбардировщики. Штурм «Голубой линии» продолжался.

 Заботясь об обеспечении фланга гигантской операции, которая планировалась  нашим высшим военным руководством на лето 1943 года, Жуков считал необходимым поскорее ликвидировать таманский плацдарм немцев, как возможную угрозу левому флангу наших войск в предстоящем сражении на Курской дуге.
29 апреля 1943 года в 7 часов 40 минут утра на НП командующего 56-й армии генерала Гречко прибыли Жуков, Штеменко, Гречко и офицеры штабов армий фронта. Началась артподготовка. Вся артиллерия фронта вместе с авиацией обрабатывала оборону немцев. Огонь перенесли в глубину обороны противника, и пехота поднялась в атаку. С НП было хорошо видно, как отчаянно оборонялся противник.    
Все усилия наступавших к успеху не привели, прорвать "Голубую линию" не удалось.
   
- Ну, скоро ли ты поправишься? - спросила Раю Аронову её лётчица Катя Пискарёва, прилетевшая в Есентуки к ней с подарками.
- Мне уже надоело летать с "чужими" штурманами.
- Я привезла тебе подарки.
Катя полезла в планшет и достала свёрнутый в комок носовой платок.
- Да, у меня, насморка нет, - удивлённо ответила Рая.
- А, ты посмотри, что в платке.
На её руке блеснул красной эмалью новенький гвардейский значок.
- Вот, это здорово! - воскликнула Рая.
- Это ещё не всё, - залезая в планшет, интриговала её Катя.
Она извлекла на свет новенькие погоны младшего лейтенанта.
- Вот это приятная неожиданность, спасибо, оказывается, пока я тут лежала, меня повысили в звании?
А как дела в полку, что новенького?
- В полку начали переучивать некоторых штурманов на лётчика - первыми стали летать Женя Жигуленко, Наташа Меклин и Нина Ульяненко.
Катя и не подозревала, как встревожило Раю это сообщение. Стать лётчицей было её заветной мечтой. В полку началось переучивание, а она торчала здесь в госпитале!
- Я завтра же попрошу меня выписать. Рана заживает, я даже в весе стала прибавлять, - заявила Рая. Если не выпишут! - Объявлю голодовку!
- Ты не горячись, Рая. Есть и плохие новости.
Катя помрачнела, опустила голову.
- Кто?- спросила Рая Катю.
- Ты только не плачь, Рая. Я не хотела говорить тебе, но чувствую, что не смогу умолчать. Лучше если ты всё узнаешь от меня.
- Кто? снова спросила Рая и на её лице задрожали губы.
- Дуся Носаль.
- Дуся?
Рая не могла поверить ей, но сомнения отпали, от судьбы не уйдёшь.
Катя знала, кем была для Раи Дуся, поэтому терзалась - говорить или нет.
Дуся Носова была самой близкой подругой Раи. В полку дружили обычно экипажем - лётчица со штурманом. Рая с Дусей были в разных экипажах, им редко доводилось летать вместе, однако они незаметно сблизились, между ними возникло особое чувство душевной теплоты. Это бывает только между настоящими друзьями. Тяжело было терять боевых подруг, но ещё тяжелее - потерять друга.
   
Как обычно, Анатолий ожидал Раю на скамейке в парке, но она не пришла. Он прошел к ней в палату. Рая сидела на кровати и заканчивала письмо матери.
"... Я сейчас на отдыхе в санатории. Нам дают возможность немного отдохнуть. Кормят хорошо и здоровье моё в полном порядке..." Она не могла рассказать матери обо всём правдиво, чтобы не расстраивать её, да и цензура вряд - ли пропустила.
- Вот написала маме в Саратов, - сказала Рая. Завтра несмотря ни на что - уеду в полк. Хватит бить баклуши.
- А может быть ещё, повременить с возвращением? - заботливо произнёс Толя. Прошло совсем немного времени, но он успел привыкнуть к ней и сейчас почувствовал, что скоро предстоит расставание.
- Нет, Толя, я должна срочно возвращаться в полк, долечусь на месте.
   С большим трудом Рае удалось вырваться из госпиталя. Главврач ни за что не соглашался выписывать её, так как раны ещё не совсем затянулись, и был риск осложнений. Пришлось ей немного поскандалить с ним и разъяснить, что идёт война и не время соблюдать все нормы и требования, когда на фронте ежеминутно гибнет много людей. Натиск с её стороны был так силён, что он, в конце – концов, устало махнул рукой и сказал:
- Поезжай, только за последствия я не отвечаю.
- Никаких последствий не будет, уверяю Вас!
Рая, чуть ли не в припрыжку выбежала из его кабинета и в течение часа ухитрилась оформить выписку, сбросила больничное бельё и оделась в свою привычную военную форму. Распрощавшись с врачами и больными, она вышла на дорогу и на попутных машинах поехала в полк.
   Провожал её только Толя. Он впервые видел на ней военную форму.
- Я буду писать тебе, - произнёс он на прощание.
- Я не люблю письма, если будет судьбе угодно - встретимся.
- Возьми на память - он протянул ей маленькую свою фотографию.
- Спасибо, а я не смогла сфотографироваться.
Проезжавшая мимо машина остановилась.
Они посмотрели друг на друга и Рая села в кабину.
- До встречи!
 Через два дня она уже въезжала в станицу Ивановская, где базировался её полк.
Рая вошла в просторное здание школы, и подруги окружили её плотным кольцом, осматривая и отпуская весёлые шутки.
- Ого, как тебя развезло в госпитале! От щёк так и пышет жаром.
- Гимнастёрочку придётся сменить - тесновата стала для твоей комплекции.
- Как твои раны? Хорошо залатали в госпитале?
- Всё в порядке! Готова хоть сегодня лететь на задание! - ответила Рая.
- Сегодня ты не полетишь, - успокоила комэска  Дина Никулина, - а вот к завтрашней ночи будь готова, штурманов у нас не хватает.
- Я хотела бы...- начала Рая, на Никулина перебила её:
- Знаю, чего ты хотела - переучиваться. Об этом поговорим позже с командиром полка, а пока садись, изучай район боевых действий, завтра полетишь на задание.
Три следующие ночи Рая летала на боевые задания. Раны в боку болели, особенно к утру. Ей необходимо было делать перевязки, но она боялась, что врач увидит реальное состояние её ран и доложит командиру полка, а Бершанская не разрешит ей летать. Однако состояние ран становилось всё хуже. Повязка заскорузла от сукровицы и стала травмировать швы на ранах. Рая пошла в санчасть.
- Да ты что, девочка? Разве можно себе так вредить! - осуждала её врач.
Как и предполагалось, в тот же день командир полка узнала от врача действительное состояние Ворониной и отстранила её от полётов и пристыдила за обман.
- Мы здесь не в игрушки играем! - сердито отчитывала Раю командир полка. Хочу - летаю, хочу -скрываю. А если в полёте с тобой произойдёт что-нибудь? Ты понимаешь, что ты могла подвести лётчицу, да мало ли что ещё.
Рая стояла, сгорая от стыда.
- Ладно, надеюсь, до тебя дошло, - уже в примирительном тоне сказала Бершанская. Мы получили письмо из Саратова. Студенты и преподаватели института, в котором Дрягина и ты учились до войны, на собранные деньги купили самолёт и просят передать его Дрягиной в подарок. Предлагаю тебе полететь с ней в качестве штурмана, так как отправить её одну считаю рискованным делом. Побываете дома, порадуете родных. Согласна?
- Предложение, конечно, заманчивое, но я хотела поговорить с Вами ...
- А переучиваться начнёшь, когда вернётесь из Саратова, - внимательно глядя на Раю, закончила беседу Бершанская.
   Саратов был уже глубоким тылом, но благодаря авиации Ира Дрягина и Рая Аронова прибыли в родной город в тот же день, хотя утром ещё находились на фронте.
Неожиданное появление Раи было большой радостью для её матери. Она не поверила своим глазам, что дочь вернулась с фронта. Она только недавно получила от неё письмо и вот она дома, живая, здоровая и улыбающаяся. Рая не сказала матери о ранении, чтобы не волновать её.
- Доченька, да ты ли это?- ощупывая Раю, спрашивала мать.
- Да, это я, мама, - обнимая и целуя её, сказала дочь.
Подарок для Дрягиной

Побывать дома, это тоже было подарком судьбы. Саратов изменился. Частые налёты вражеской авиации не прошли даром. Город выстоял и продолжал выпускать военную продукцию - самолёты Яковлева. Подарок - самолёт У-2 пришлось перегонять из другого города.
Наконец  "подарок" был доставлен в Саратов.
   
Актовый зал Саратовского института механизации сельского хозяйства был переполнен студентами и преподавателями. В президиуме сидели преподаватели и две девушки лётчицы Ира Дрягина и Рая Аронова.
 Слово попросил один из преподавателей.
- Дорогие товарищи! - начал он своё выступление, - сегодня в стенах нашего института радостное событие. Мы встречаемся с девушками лётчицами из полка ночных бомбардировщиков.
Этот полк начал свой боевой путь почти из нашего города, город Энгельс, в котором был сформирован этот полк, находится на другом берегу Волги, и именно оттуда полк вылетел на фронт. Мы знаем, как трудно пришлось нашей армии в летние месяцы 1942 года на Южном фронте. Враг почти вплотную подошел и к Саратову. Великая Сталинградская битва закончилась победой наших войск и не далёк тот день, когда Красная армия окончательно изгонит врага с нашей земли. Мы гордимся тем, что в этой великой битве за свободу и независимость нашей Родины участвуют и наши студентки. Девяносто девушек нашего города были зачислены в состав авиационных авиаполков, сформированных замечательной лётчицей, Героем Советского Союза Мариной Михайловной Расковой.
   К сожалению, Марина Михайловна погибла, выполняя свой воинский долг,  но её лётчицы достойно несут боевую вахту в небе нашей Родины.
Коллектив нашего института решил помочь фронту и для ускорения разгрома врага на собранные деньги построил самолёт, который мы передаем в надежные руки экипажа лётчиц Ирины Дрягиной и Раисы Ароновой.
   Бейте врага ещё сильнее, и на крыльях этого самолёта долетите до самого Берлина. Победа будет за нами.
На трибуну поднялась Ирина Дрягина. В летной форме с орденом боевого Красного знамени на груди.
Зал приветствовал  Ирину бурными аплодисментами.

- Получая этот самолёт, мы клянёмся, что будем ещё беспощаднее бить фашистов, и не далек тот день, когда на крыльях наших боевых машин мы принесем Победу, этот день обязательно наступит. Ради этого вы самоотверженно трудитесь в тылу. Ради этого мы и наши боевые подруги не щадя сил, а порой и самой жизни сражаемся на фронте.
  Я горжусь тем, что мой родной город сделал мне и нашему женскому авиаполку такой замечательный подарок - боевую машину У-2. Наши войска перешли в решительное наступление и этот, пусть не самый большой самолёт будет наносить ощутимые удары по врагу, уж мы с Раей Ароновой об этом позаботимся.
Большое спасибо за такой подарок. Говорю это не только от себя лично, но и от всего нашего полка. Мы, девушки Саратова и наши боевые подруги сделаем всё , чтобы наша Родина было свободной и счастливой. И в этой борьбе будет и ваш достойный вклад - боевой самолёт. Мы вернемся в наш Саратов с Победой.

Утром на аэродроме в Саратове собралось много народа. На лётном поле стоял новенький У-2. Саратовцы пришли проводить на фронт двух девушек лётчиц. У самолёта возник  стихийный митинг. Среди провожавших были матери обоих лётчиц.

Оркестр играл марш. Люди собрались с флагами и транспарантами. Казалось , что весь город собрался на лётном поле.

Слово попросил директор авиазавода.
- Мы передаем  этот самолёт молодым лётчицам женского авиаполка. Пройдёт совсем немного времени и эта боевая машина будет громить врага. Коллектив нашего завода с особым чувством выполнял этот заказ. Мы знали, что летать на этом самолёте будут наши землячки.
Мы надеемся, что это оружие в надёжных руках наших саратовских девушек лётчиц, ускорит час нашей Победы над врагом!
Оркестр играл тушь!
Одна из девушек студенток подбежала к Ирине Дрягиной и преподнесла  ей букетик  живых цветов.
Все присутствовавшие дружно аплодировали.

Наконец Ирина и Рая влезли в кабины самолёта, запустили двигатель.
Оркестр заиграл марш.
Самолёт начал разбег и поднялся в воздух.
Вдруг мотор начал "чихать" и, не набрав высоты, самолёт стал падать на землю.
Не успели девушки опомниться, как, пролетев под проводами, оказались опять на земле с обломанными консолями крыльев. Падая по склону, самолёт остановился прямо перед дверью в авиаремонтные мастерские.
- А я гляжу - к нам запчасти  сами летят, - пошутил, вышедший из мастерских техник. Но, посмотрев на окровавленное лицо Раи, осёкся. Он понял, что шутки не уместны и помог девушкам выбраться из кабин.
В толпе послышались возгласы недоумения. Все побежали к упавшему самолёту. К счастью девушки были живы, только у Раи стеклом защитных очков было сильно рассечено лицо, текла кровь, но глаза были целы.
 Подъехала санитарная машина и девушек увезли в больницу.

Было назначено расследование,  его результаты были доложены на заседании у директора завода. Заседание было закрытым, присутствовали главный инженер, директор и начальник особого отдела.

- Мы беседовали с каждым членом бригады сборочного цеха, где готовили машину к вылету. Все рабочие в один голос заявляли, что приёмка машины проводилась по всем правилам.
В кабинет вошёл представитель комиссии по определению причины аварии и передал начальнику особого отдела заключение.
Особист внимательно прочитал документ. Все присутствовавшие напряженно ждут результатов. Начальник особого отдела зачитал заключение:
- В бензосистеме самолёта был обнаружен песок!
- Расследованием этого происшествия будет заниматься НКВД. Это явная диверсия. Такой праздник... хорошо, что девушки живы. Дрягиной чудом удалось отвернуть от водонапорной башни.
- Самолёт подлежит восстановлению? - спросил директор главного инженера.
- Поломки незначительные, думаю, дня за два справимся,
- Срочно приступайте к работе,  пока девушки поправляются, опробуйте самолёт и поставьте под особую охрану.
Начальник особого отдела, после недолгого молчания, заявил:
- А нам придётся заняться другим делом. На заводе орудует враг и необходимо немедленно выявить его.
Попрошу срочно составить списки тех, кто хоть каким-нибудь боком касался этого самолёта.
Понятно, что это не просто, что работы у всех хватает и снимать её с нас никто не будет, но иначе нельзя.
- Если вопросов больше нет - прошу всех приступить к своим обязанностям, - предложил директор завода.
На этом совещание закончилось.
  Через несколько дней девушки подняли в воздух самолёт У-2 и взяли курс на Сталинград. Проводы были более чем скромные.
Их провожали только несколько рабочих ремонтной бригады завода и главный инженер.

Рая Аронова с заклеенной бровью сидела во второй кабине. Под крылом самолёта лежал разрушенный Сталинград. Города практически не было, одни развалины.
- Ты помнишь Ира, каким он был, когда мы летели на фронт?- спросила Рая лётчицу.
- Пройдет совсем немного времени и восстановим, такой город должен жить, слишком много жизней отдано за него, обязательно восстановим!
Перегон прошёл нормально,  самолёт был доставлен в полк.

Смирнова и Пасько над Малой землёй

В небе над плацдармом «Малая земля» немецкие лётчики подвесили САБ, её желтоватый свет освещал большой участок боевых действий.
Ещё в ночь на 4 февраля 1943 года  в районе порта Новороссийск была проведена десантная операция наших войск под кодовым названием «Море». По плану этой операции предусматривалось: основной десант высадить  у поселка Южная Озерейка, а вспомогательный, в районе  Станичка (предместье Новороссийска). Из-за непогоды и несогласованных действий военного руководства более успешно развернулись события в районе высадки вспомогательного десанта под командованием майора Куникова. Впоследствии плацдарм, захваченный отрядом Куникова, получил название « Малая земля».
  Операция, рассчитанная на освобождение Новороссийска, закончилась неудачей. Погибло более тысячи человек,  были потеряны много кораблей и техники. За плохое руководство и тяжелые потери, понесённые в этой операции, вице-адмирал  Октябрьский был снят с должности командующего Черноморским флотом и с понижением назначен командующим Амурской военной флотилией на Дальнем Востоке. Немецким войскам удалось удержать в своих руках Новороссийск, но уничтожить плацдарм « Малая земля» им не удалось.
Блокированный с суши и с моря плацдарм получал помощь с воздуха. Наши самолёты доставляли боеприпасы и медикаменты, продовольствие и оружие.
В бомбардировках немецких позиций под Новороссийском принимали участие самолёты женского 46-го гвардейского авиаполка.

-  Дуся смотри повнимательнее вокруг, сегодня немецкая авиация работает одновременно с нами, - предупредила лётчица - командир эскадрильи Маша Смирнова своего штурмана Дусю Пасько.
; Они всегда выбирают лунные ночи. Хорошо осветили траншеи наших войск, кстати, и свои тоже.
В этот момент немецкий бомбардировщик  высыпал  свой бомбовый груз на позиции наших войск. От взрывов взметнулись кверху снопы искр.
; А вот и сам он. Впереди справа, выше нас!  Видишь?
- Вижу!
 Полная луна и на фоне тёмно-синего неба был отчетливо виден немецкий истребитель-бомбардировщик, разворачивающийся над морем.
; Дуся, давай  быстро, пока не погасли их САБы, зайдем с моря и отбомбимся по немецким позициям под свет немецких «фонарей».
; Давай, заходи курсом 70 градусов.
- Маша, немец не ушел, он барражирует в районе цели.
; Вижу.
; Нас ждёт, увидит сейчас нашу бомбёжку – и мы у него на крючке…
Правее. Подверни чуть правее…Хорошо!
Серия бомб пошла на траншеи немцев.
Маша  заложила глубокий крен, чтобы увидеть результат бомбёжки и со скольжением ушла в сторону от цели.
Они уходили обратным курсом на свой аэродром. Впереди были горы, которые нужно было перевалить, самолёт без бомб был лёгкой игрушкой в сильных воздушных потоках. Их то прижимало к земле, и тогда казалось, что мощности мотора не хватит, чтобы подняться вверх, а затем подбрасывало вверх. Но ручка управления была в руках опытной лётчицы. Она уверенно вела самолёт и вскоре они заметили посадочные огни своего аэродрома.
Ярко светила луна.
; Знаешь, Дуся, это мой 500-й боевой вылет, - сообщила лётчица.
; Да ну? Поздравляю! Что ж ты молчала?
; А что, по-твоему, я должна была до выполнения задания кричать, над Новороссийском.
Вот теперь, когда почти приехали, можно и сказать об этом. Загадывать наперед – плохая примета в нашем деле.
; Ты, наверное, права Маша, я уж тебе не стала говорить, немец шёл много выше нас, почти до перевала.
По положению, принятому в нашей армии, для авиаполков, воевавших на самолётах У-2 - представлять лётчиков и штурманов к званию Героя СССР можно было тогда, когда на счету у них было 500 и более эффективных боевых вылетов. Это коварное слово "эффективных"- означало, что определённые для бомбардировки цели уничтожены и это нашло отражение в докладе экипажей, следовавших за тем, который бомбил.
Но не всегда результаты бомбардировки можно было однозначно оценить как "уничтожена". Причин тому было много: погодные условия и плохая видимость, одиночный налёт на цель и тогда подтверждать было некому и многое другое.
Командование женского авиаполка решило, что было бы правильным представлять к высокому званию героя СССР тех лётчиц и штурманов, которые сделали 700 и более "эффективных" боевых вылетов, тогда в высших инстанциях не будет лишних вопросов по представлениям.
Решить то решили, а что за этим решением стояло - 200 дополнительных боевых вылетов, после  которых можно было писать представления, а это не просто вылеты, встреча со смертью, которая в любом из этих полётов могла оборвать жизнь. Но решение было принято, и полк продолжал боевую работу и вёл он её не ради наград и званий, а ради будущей победы над врагом.    
   Вскоре в полк прислали газеты и в них был опубликован Указ о присвоении звания Героя СССР - Евдокии Носаль (посмертно). Командир звена 46-го гвардейского авиаполка ночных бомбардировщиков  Евдокия Носаль успела провести 354 боевых вылета, но это были по настоящему эффективные, героические вылеты. Но не только количеством вылетов определялась значимость человека. За свою короткую боевую биографию Дуся сумела завоевать любовь и уважение в полку. На войне человек проявляется сразу. Перед лицом  смерти невозможно кривить душой. Дуся погибла, но её подруги продолжали сражаться с врагом, а в короткие моменты отдыха  они в память о ней пели её любимую песню: - ...Дивлюсь я на небо...

Четыре семечка в подарок

Утром 30 апреля 1943 года на аэродроме Пашковская  было объявлено общее построение полка. Перед строем вышла майор Бершанская.
; … Сегодня  в полк прибудет командир дивизии генерал Попов для вручения правительственных наград и гвардейских значков, поэтому форма одежды – парадная  « Тюленевская», - объявила командир полка.
Эту форму пошили специально для девушек полка по личному приказу командующего фронтом генерала армии Тюленева. Коричневые кители, синие юбки и красные "американские"  сапожки - такой парадной формы не было ни у кого.
Весна уже вошла в свои права. Ярко светило солнце, всё цвело и благоухало. Пышная южная растительность зеленела и тянулась к солнцу.

Во всех комнатах личного состава полка девушки пришивали чистые подворотнички, до блеска начищали сапожки, наутюживали форму.
- Едут! - доложила дежурная по полку.
На лётном поле появилась машина комдива Попова.
Для встречи командира дивизии полк был построен по эскадрильям, командиры впереди, перед строем.
Комдив  и сопровождающие его офицеры штаба выстроились перед строем полка.
Тут же вертелся фотокорреспондент армейской газеты.

Бершанская подала команду:
; Полк смирно! Равнение на средину!
; Товарищ генерал, 46-й Гвардейский полк построен, командир полка майор Бершанская!
Попов и Бершанская обменялись рукопожатиями.
Генерал Попов, приняв рапорт командира полка, приветствовал полк:
; Здравствуйте, товарищи гвардейцы!
Ответное:
; Здравия желаем, товарищ генерал-майор!- прозвучало звонко и задорно.
; … Поздравляю вас с международным днём 1-го мая!
Подали списки, офицер штаба дивизии зачитывал  фамилии награждённых:
; Гвардии майор Бершанская - орденом Александра Невского.
Вышла майор Бершанская. Попов вручил ей орден. Пожал руку.
Бершанская повернулась к строю полка:
; Служу Советскому Союзу!
Орден Александра Невского, имевший одну степень, мог получить офицер Красной Армии от командира взвода до командира дивизии за руководство успешной операцией, в результате которой врагу был нанесён большой урон.
; Гвардии капитан Смирнова – орденом Александра Невского.
Вышла капитан Смирнова. Попов вручил ей орден. Пожал руку.
Смирнова повернулась к строю полка:
; Служу Советскому Союзу!
Встала в строй полка.
Ордена Александра Невского получили все командиры эскадрилий, а про урон, который нанесли они и их подчинённые врагу писали фронтовые газеты и боевые листки.
; Гвардии лейтенант Санфирова – орденом Боевого Красного Знамени.
Вышла лейтенант Санфирова. Попов вручил ей орден. Пожал руку.
Санфирова повернулась к строю полка:
; Служу Советскому Союзу!
Встала в строй полка.
Поочередно, по списку, выходили другие названные девушки, и Попов вручал им ордена и  медали. Затем комдив вручал гвардейские значки каждой девушке полка лично и жал ей руку. 
По завершении награждения  фотограф делал снимки на память всем полком с комдивом, поэскадрильно и для « желающих».

В комнате личного состава второй эскадрильи царило радостное веселье. Руфа Гашева и Тося Вахромеева обступили Лёлю Санфирову и поздравили её с орденом  Боевого Красного Знамени. Это был её первый орден.
; Предлагаю отметить это событие – получение ордена нашим командиром, максимальным количеством  боевых вылетов в эту предпраздничную ночь, - предложила Руфа.
; Принимается, техник Вахромеева, техника не подведёт?- спросила Санфирова.
; Машина в полном порядке, товарищ командир, - доложила Тося.
Тогда всем переодеваться, скоро на аэродром.
   В эту ночь целью бомбардировки были скопления вражеских войск в районе северо-восточнее посёлка Верхнеадагум. Второй день наши войска штурмовали «Голубую линию» немецкой обороны и женский ,46-й гвардейский авиаполк принимал в этом самое непосредственное участие.
; Крымская горит, чувствую полосу тёплого воздуха даже на нашей высоте. Пересекаем линию фронта!- доложила Руфа по переговорнику.
; Вижу, всё сверкает, взрывается, видно немцы не хотят покидать свои укрепления, яростно обороняются.
Словно догадавшись о «праздничных» намерениях полка,  фашисты не жалели снарядов. « Голубая линия» огрызалась сплошной стеной заградительного зенитного огня. Дополнительно немцы подняли в воздух ночные истребители. Праздничный «воздушный концерт» начался.
; Держи боевой курс, цель вижу!- приказала штурман лётчице.
Самолёт лёг на боевой курс и шёл как по струнке, разрывы снарядов подбирались всё ближе и ближе. Треск разрывов, хлопки, огненные шары. Сброс. Резкое скольжение самолёта вниз и он вышел из зоны обстрела. Обстрел с земли прекратился, стало тихо, мотор заглох. Свист потоков воздуха указывал на то, что они ещё в воздухе.
; Попали в мотор! Дай кратчайший курс до линии боевого соприкосновения!- попросила лётчица.
; Держи 95 градусов, так короче и попутный ветер.

Зенитки снова «залаяли»,  появились разрывы снарядов в небе, боевая работа полка продолжалась. К цели подходил следующий самолёт.
Обе лётчицы пели в полный голос полковой марш.
; Маринка! Быстрее жми вниз! Фашист догоняет, - вместо очередного куплета послышалось в наушниках лётчицы.
Самолёт резко потерял высоту. Над ним прогремели очереди «мессера». Немец пошёл на второй заход, а самолёт Чечневой поменял курс и ещё ниже ушёл к земле. Фашистский лётчик потерял самолёт Чечневой и улетел на поиски другой жертвы.

; Допелись, « артистки»!- с досадой произнесла Марина.
; Ничего,- злей будем. Держи боевой курс!- ответила Оля Клюева.
 Отбомбились они удачно. В свете «подвешенных» на парашютах САБов хорошо просматривалась дорога, по которой двигались немецкие мотомехчасти, ударили в самую середину колонны. Горевшие внизу машины создали пробку, началась паника.
; Марина, самолёт Санфировой потянул к земле.
; Вижу, может  быть, повезёт, дотянут до линии фронта!

Мотор самолёта Санфировой молчал. Земля приближалась. Руфа Гашева напряженно смотрела то на приборы, то на землю.
Стало ясно, что до передовой они не дотянут, где-то рядом должна была проходить железная дорога, но и её пока не было видно. В душе девушки надеялись, что мотор заработает – у них так уже бывало. Но мотор по-прежнему молчал. Сзади горела станица Крымская, ещё немного – и линия фронта.

; Подсвети ракетой!- попросила Лёля.
; Нельзя, мы пока ещё над вражеской территорией!

Внизу чернел сплошной лесной массив. Впереди  показалась небольшая прогалина и Санфирова повернула к ней. Земля ближе, ближе – толчок! Зацепившись левой плоскостью за дерево, машина развернулась и остановилась. Лётчицы, прихватив планшеты, выпрыгнули из искореженного самолёта и отползли в сторону. Пулемётные очереди перекрестились на их самолёте, и он вспыхнул. Стало светло от огня и немцы стали стрелять в разных направлениях осветительными ракетами. В перерывах между выстрелами ракет девушки перебежками удалялись от горящего самолёта.
Ночь была безоблачная. Небо чистое, звёздное. Взлетает  и падает с шипением осветительная ракета и снова всё погружается в кромешную темноту. В воронке Руфа решила передохнуть.
; Лёля, Лёля, - шёпотом проговорила она в темноту.
; Я здесь, - отозвалась Лёля.
Девушки поползли навстречу друг другу и, встретившись, крепко обнялись.
; Ты цела?- беспокоилась Лёля.
; Цела.
; Впереди, похоже, кусты, а за ними что-то посветлее, - заметила Лёля.
; Судя по звёздам, нам туда, показала рукой Руфа в сторону кустов,- за ними должна быть железная дорога.

Они поползли в направлении предполагаемого железнодорожного полотна.
Вскоре показалась насыпь железной дороги. Девушки затаились и стали наблюдать.
По полотну железной дороги, через каждые 100 метров проходили немецкие патрули. Время от времени в небо, в сторону от насыпи они выстреливали осветительную ракету.

; За полотном ничего не видно, но оставаться здесь нельзя, рассветёт и мы как на ладошке. Давай рискнём. Как только погаснет очередная ракета, перебежим через насыпь и тут же заляжем. Дальше, только по-пластунски, - предложила Лёля.
; Поняла. Только надо снять сапоги, а то в наших «громыхалах» нас не то, что патрули, вся "Голубая линия" услышит.
; Помоги стянуть сапог, а я тебе.
Очередная ракета погасла, упав на землю. Девушки, пригнувшись по кошачьи с сапогами в руках, перебежали через насыпь. Мягкие шерстяные носки приглушали их шаги. В темноте их никто не увидел и не услыхал. Они снова поползли по ровному полю. Очередной выстрел из ракетницы, к счастью  в сторону, заставил их замереть. Они лежали, уткнувшись лицом в землю. Ракета погасла. И в этот момент в ночной тишине раздалось весеннее кваканье лягушек.
; Лёля, там болото, - радостным шёпотом сообщила Руфа.
В этот момент ей казалось, что это болото с лягушками – самое прекрасное место на земле, а их кваканье – самая душевная песня, лучше соловьиной трели.
Девушки поползли по направлению к болоту, и замерли при очередной взлетевшей в небо ракете.

;  Скоро рассветёт, надо торопиться, доползём до болота и в камыши, а там нас ищи, свищи, - предложила Лёля.
До болота оставалось совсем немного. Наконец под руками появилась вода, но лягушки, услышав их движение, предательски замолкли.
; Лягушечки, милые, спойте ещё чуть-чуть, только сапоги наденем, - жалобно попросила Руфа.
Как бы услышав её просьбу, лягушачий хор с новой силой продолжил исполнять свой весенний гимн.
Девушки обулись и двинулись по болоту дальше. Это было не болото, а край лимана с неглубокой водой и камышами.
Впереди были кусты. Вокруг камыши, под ногами вода. В кустах большая коряга. Девушки устроились на ней. Сняли сапоги, носки. Стали сушить промокшее бельё.
; Хорошенькое местечко. Сидим, как куры на насесте, - отметила Руфа.
; Мокрые куры. Днём идти опасно, придётся ждать до вечера.
; Поздравляю тебя с первым мая, Ура!- шёпотом произнесла Руфа.
; И я тебя поздравляю. Только вот парад отменяется. Что-то делают наши девушки? Вероятно, беспокоятся за нас.

В небе нарастал сильный шум моторов. Почти бреющим над ними прошли штурмовики Ил-2. Неподалеку начали палить немецкие зенитки. Осколки от разрывов зенитных снарядов плюхались в воду.
; Воздушный парад, посвящённый дню первого мая, начался, - прокомментировала Лёля. 

Наступило первое мая, и по случаю такого праздника наши самолёты беспрерывно бомбили и штурмовали позиции немцев.
Упорное сопротивление немцев на «Голубой линии» осуществляли 16 дивизий 17-й армии численностью до 500 тыс. человек. В небе Кубани началось крупнейшее воздушное сражение.
Весь день в небе шла работа: одни группы самолётов сменялись другими, бомбардировщики и штурмовики обрабатывали позиции немцев на земле, а истребители вели почти непрерывные воздушные бои.

Руфа и Лёля, тесно прижавшись, друг к другу, сидели на коряге и наблюдали за тем, что происходило в воздухе. Радовались, когда на землю падал немецкий самолёт, и переживали, когда к земле шёл горящий, со звездами на крыльях и фюзеляже наш  истребитель.
 
; Нам надо немного поспать, набраться сил, ночью снова идти вперёд, давай спать по очереди, - предложила Руфа.
; Согласна.
Лёля закрыла глаза и сделала вид, что заснула, но сон не шёл - пережитое снова и снова мелькало в её  сознании.
Руфа сидела неподвижно и прислушивалась. Вдалеке шёл бой, пальба была слышна даже в их болоте.
Под ногами хлюпала вода. На ветку рядом с ними уселись маленькие птички, и стали наблюдать за девушками, смешно наклоняя головки то влево, то вправо. Через некоторое время Лёля открыла глаза  и сменила Руфу. Теперь Лёля прислушивалась к шуму боя.

Наступили сумерки. Можно было трогаться в путь. Трудно было заставить себя встать и идти дальше, но надо и девушки двинулись вперёд на восток. Шум воды под ногами выдавал их, и, чтобы не шуметь, пришлось идти медленно.
; Под ногами уже твёрже стало, - заметила Руфа.
Начался лес. Ориентироваться стало сложнее. Звёзды просматривались лишь изредка, кроны деревьев были густые, размашистые. Несколько раз они сбивались с курса, но, выверив направление по звёздам, продолжали идти дальше.

Неожиданно Лёля закашлялась и, как бы в ответ в глубине леса послышался хруст веток и тяжелые шаги. Девушки замерли на  месте, прижавшись к дереву. Долго стояли не шевелясь. Звук шагов удалился и пропал совсем, девушки двинулись дальше.

В ночном небе послышался шум мотора самолёта У-2. Его нельзя было спутать ни с каким другим звуком. В шутку за этот характерный стрёкот  самолёт называли летающей швейной машинкой.
; Наши самолёты пошли на задание, а может быть, « братцы-бочаровцы», - прошептала Руфа, а про себя подумала:
; Михаил уже, наверное, узнал, что мы не вернулись с задания, можно представить, что твориться у него в душе. Надо скорее  возвращаться, а то что-то мы тут загуляли.
Ноги сами понесли её вперёд.
Начинался рассвет. Наступило второе мая.
; С днём рождения, тебя Лёля!- поздравила лётчицу Руфа и положила на ладонь Лёли четыре семечка подсолнуха.
; Это тебе мой подарок.
; Спасибо Руфа, сохраню на память.
А вокруг зелёной стеной стоял лес, и пахло весенними ароматами молодой листвы.
; Залезь на дерево, посмотри, что вокруг, скоро ли кончится  лес,- попросила Лёля.
Широченное дерево, в несколько обхватов, стояло отдельно от других, и влезть на него не составляло никакого труда – толстые ветки начинались почти у самой земли.
Руфа залезла на дерево до самой вершины. Вдалеке виднелось поле,  лес заканчивался. Она стала спускаться на землю. У основания широкой ветки лежали стреляные винтовочные гильзы. Руфа машинально взяла в руку несколько штук, внимательно рассмотрела их и бросила вниз.
; Руки вверх! Стоять, или буду стрелять!- грозно прозвучал внизу голос Лёли.
Руфа замерла от неожиданности. Сквозь молодую листву дерева она заметила сначала Лёлю с наганом в руке, а потом молодого парня в странной военной форме.
Форма нового образца только-только была введена в нашей армии и чёрные с красным кантом артиллерийские погоны девушки ещё не видели.
; Я свой, мы здесь рядом стоим, - дико озираясь по сторонам - ответил молодой паренёк, обращаясь к Лёле, с опаской глядя на её наган.
; Веди, там посмотрим кто свой! И не вздумай шутить - убью, понял?
; Чего же не понять, всё яснее ясного.
Паренёк с поднятыми вверх руками пошёл впереди, думая про себя:
;  Руки, пожалуй, опускать не буду – чего доброго пальнёт- и пиши, пропал.
Руфу как ветром сдуло с дерева. Она пошла следом за Лёлей.
Ещё накануне вечером они с Лёлей решили: если будут окружены, живыми не сдаваться, Лёля должна была застрелить Руфу, а потом себя. Ситуация немного изменилась, и теперь Лёле пришлось бы начинать с солдата, прежняя договоренность сохранялась.
Группа людей в военной форме вышла из леса. Первым шёл боец с поднятыми  вверх  руками , за ним Лёля с наганом и замыкала шествие Руфа с планшетом.
У края леса разместилась наша артиллерийская батарея. От неожиданного шествия у всех , кто был рядом с орудиями, открылись рты. Один из солдат артиллерийской прислуги даже присвистнул:
; Мать честная, кажись, Ваньку бабоньки заарестовали!
Лёля поняла, что они действительно попали к своим. Улыбнулась. А солдат всё стоял с поднятыми вверх руками.
Артиллеристы с любопытством окружили вновь прибывших. Солдат, которого «арестовали» девушки, опустил, наконец, руки и правую подал Лёле:
; Ваня, будем знакомы!
; Гвардии лейтенант Санфирова!
; Гвардии младший лейтенант Гашева!
Лёля подала парню правую руку, а в левой она по-прежнему держала свой наган.

Подошёл капитан артиллерист. Боец, который «вышел» из под «ареста» доложил ему:
; Товарищ капитан, у нас гости!
; Вижу, кто такие, и как к нам попали?
; Сорок шестой гвардейский ночной бомбардировочный, командир эскадрильи гвардии лейтенант Санфирова и штурман эскадрильи гвардии младший лейтенант Гашева. Были сбиты над целью, добираемся в свой полк.
; Ух , ты, вот так гости дорогие! Вот так сюрприз!
С каждой из девушек он поздоровался за руку.
Капитан вежливо, но уже серьезно, со смущенной улыбкой предложил:
; Не обижайтесь, девушки, но сначала официальная часть программы, посещение особого отдела, сами знаете, таков порядок.
; Да, конечно, мы не против.

Землянка «особиста» была невдалеке. В ней было сухо и тепло. На столе стояла  лампа «летучая мышь» и  стакан с чаем.
; Прошу предъявить документы и уберите вашу "пушку"! - приказал особист, когда девушки вошли в землянку.
Лёля засунула наган в кобуру, расстегнула комбинезон и достала из нагрудного кармана свои документы, у неё на гимнастерке блеснул новенький орден Боевого Красного Знамени.
; За что получили орден?- поинтересовался особист.
;  Летаем, товарищ капитан!
Затем он внимательно просмотрел предъявленные документы Руфы.
; Ну, а теперь подробней о том, что произошло, где и как вас сбили и что вы делали до появления в расположении нашей части?
Лёля подробно рассказала особисту обо всём, что произошло и как они с Руфой оказались у артиллеристов.
Потом последовали вопросы: как удалось пройти незамеченными немцами столько километров по их тылам, кто попадался на пути, где ночевали и о многом другом. Лёля терпеливо и обстоятельно всё доложила, Руфа утвердительно подтверждала. Наконец все формальности были улажены.
Капитан, обращаясь к своему бойцу, приказал:
; Семёнов! Девушек накормить, напоить и обеспечить возможность отдыха,  понял?
; Так точно, товарищ капитан!
- А наганчик свой при случае – почистите – земля в дуло попала, видимо ползли долго, а выстрелить в бойца вы  не смогли бы – ствол бы разорвало - с улыбкой заметил особист.
; Почищу, товарищ капитан, спасибо за заботу о нас и о нашем личном оружии, мы можем быть свободны?
; Да, конечно.

Девушки вышли из землянки. На верху их уже поджидал капитан артиллерист и боец Семёнов.
;  Прошу всех  в хозяйство « Бога войны».  А ты, Семёнов, можешь быть свободен.
Девушкам освободили большую землянку. Накрыли стол. Лёля и Руфа стояли и смотрели друг на друга. Только теперь они заметили , как испачканы их комбинезоны, да и сами они были не в лучшем  виде. Бойцы позаботились о тёплой воде и мыле, а когда пришли узнать, не надо ли чего ещё, то увидели, что девушки спят на нарах мёртвым сном.

   Бои под Крымской тем временем приняли настолько ожесточенный характер, что представитель  Ставки  - Маршал Жуков, присутствие которого в 56-й армии скрывалось под условной фамилией Константинова, принял решение ввести в бой  особую дивизию НКВД полковника Пияшева. Дивизию вывели в первый эшелон армии ночью. Атаковала она с утра южнее Крымской и сразу же попала под сильный удар немецкой авиации и артиллерии. Жидкая, по колено грязь, весенняя распутица не позволили в полной мере воспользоваться  свежей дивизией. Полки её залегли, произошла заминка.

; Пияшеву наступать! Почему залегли?- передал генерал Штеменко, в трубку полевого телефонного аппарата приказ Жукова Пияшеву:
; Константинов требует не приостанавливать наступление.
; Это ещё кто такой? Все будут командовать – ничего не получится. Пошли его…- И уточнил, куда именно послать.
; Что говорит Пияшев?-спросил Жуков Штеменко.
; Товарищ маршал, Пияшев принимает все меры, - громко, чтобы слышал в своей трубке Пияшев, доложил Штеменко.
Полковник понял, кто такой Константинов, и дальше безоговорочно выполнял все его распоряжения.
В результате двойного охвата противник всё-таки был выбит из Крымской. Это был действительно узел обороны на «Голубой линии». Помимо густой сети траншей, ходов сообщения, блиндажей и более лёгких убежищ здесь с помощью новороссийского цемента были превращены в доты подвалы всех каменных зданий. Кроме того, подступы к станице прикрывались вкопанными в землю танками.   
  Наши потери были настолько велики, что не хватало глубины ям, для захоронения погибших. Убитых складывали штабелями, накрывали брезентом и засыпали землёй.

А в землянке артиллеристов Лёля и Руфа сидели за столом вместе с  капитаном артиллеристом, и пили чай.
; Через полчаса от нас пойдёт машина за боеприпасами, до дороги на Краснодар вас подбросят.
; Большое спасибо, капитан, дальше мы сами доберёмся, - поблагодарила офицера Лёля.
; Не буду вам мешать, собирайтесь, за вами пришлю солдата, когда подойдёт машина.
Капитан вышел из землянки.
Леля и Руфа остались сидеть за столом, перед ними стояли недопитые стаканы с чаем.
; Лёля, а ты действительно меня застрелила бы, если нас попытались захватить в плен?
; Конечно, Руфа, застрелила бы сразу, потому, что я очень тебя люблю!
Девушки обнялись, а  у Руфы по щекам потекли слезы.

Стук  в дверь землянки.  Вошёл боец.
; Капитан послал сказать, что машина ждёт вас.
; Спасибо, сейчас мы выходим, - ответила Лёля.

У землянки собралось несколько бойцов и офицеров, все старались сказать девушкам что-нибудь доброе на прощание,  пожелать лётного счастья.
; Спасибо за тёплую встречу и заботу!- поблагодарила Лёля.
Девушки влезли в кузов грузовичка-полуторки, и машина тронулась с места.

Шоссе на Краснодар. Машина остановилась. Лёля и Руфа спрыгнули на землю и попрощались с шофером. Машина уехала, а они остались стоять на обочине дороги. Мимо проезжали грузовики и легковые автомашины, загруженные ранеными или военными грузами, но никто не останавливался. Девушки продолжали голосовать , но всё было тщетно.
; Давай пойдём дальше пешком, - предложила Руфа.
; Правильно, не будем терять время.
Они шли по обочине, в душе надеясь, что всё-таки появится какая-нибудь машина и для них. Шли долго, устали, снова стали голосовать. Машины проезжали не останавливаясь.
; Все! Больше просить не буду!- с возмущением сказала Руфа.
; Ну и напрасно! Подумаешь, оскорбилась! Кто-нибудь всё равно возьмёт.
; Как хочешь, а я пошла!- решительно заявила Руфа.
; Ну  и иди!
Лёля осталась на обочине, Руфа пошла дальше одна.
Руфа шла и внутри вся кипела от негодования,- « бессердечные какие-то все, ладно те, которые с грузом, но ведь и полупустые не берут, что им стоит подвезти двух девушек в военной форме. Лёля тоже не поддержала,  обидно», - но она продолжала упрямо идти вперёд, не оглядываясь, хотя ноги уже не шли, а волочились по пыльной обочине дороги.
; Девушка, вас подвезти?
В остановившейся легковушке сидел полковник и улыбающаяся Лёля.
; Товарищ полковник едет в Краснодар, довезёт нас почти до места, - сообщила с ехидцей Лёля.
И уже на ушко, в машине: ; А ты дурочку валяла.

Машина остановилась почти  в центре Краснодара. Лёля и Руфа вылезли из машины.
; До свидания, девушки, желаю вам успехов, - попрощался с ними полковник.
; Большое спасибо, что подбросили.
Лёля и Руфа стояли в своих грязных, испачканных землёй  комбинезонах в самом центре Краснодара. По улицам шли люди, все куда-то спешили по своим делам, и никому не было  никакого дела до двух одиноко стоявших девушек в лётных комбинезонах. Многие прохожие были хорошо одеты, как на праздник. Город недавно освободили от фашистов и жители уже начали новую свободную жизнь.
; Да, видок у нас с тобой прямо скажем – не праздничный: поцарапанные руки, лица и комбинезоны землисто-серого цвета от пыли и грязи, слипшиеся волосы, - оглядывая себя и Руфу заявила Лёля.
- А вокруг все такие чистенькие, будто и не было тут войны.
Лёля и Руфа вышли на дорогу за городскую черту. На обочине стоял грузовик. В кузове, доверху нагруженном авиационными винтами, места для них, конечно, не было.
; Вы нас подбросите до аэродрома?- попросила водителя Лёля.
Водитель, не модой уже солдат, копавшийся в моторе, с удивлением посмотрел на них.
Закрыл капот машины и убрал инструмент.
; Прошу в «салон», мигом доставим!
Солдат подошёл к дверке своего потрепанного ЗИС-5, и радушно распахнул дверку кабины перед девушками.
Девушки уселись на переднее сиденье рядом с водителем.
; В тесноте, но не в обиде! Поехали.
Его часть стояла рядом с ночниками, и через некоторое время грузовик уже остановился около дома, где расположился штаб женского авиаполка.

Лёля и Руфа вылезли из грузовика, простились с водителем. Из штаба выбежали девушки. Все стали обнимать и целовать Лёлю и Руфу. Потом все вместе пошли в штаб к командиру полка.
Бершанская, вышла навстречу «пропавшим», со слезами на глазах:
; Девочки мои! Хорошие вы мои! Живы!
Обняла обоих и прижала к груди.
Так могла встретить их только мать, а она и была им в то трудное время и командиром, и матерью.
; Товарищ командир полка, задание выполнено, были сбиты, самолет погиб, мы прошли по немецким тылам и вышли в расположение нашей артиллерийской части, на попутках домой. Подробней изложу в рапорте, - доложила Лёля.
; Сейчас в столовую, потом в баню и спать, всё остальное потом, - ласково, совсем не по военному сказала Бершанская.

   Но долго отдыхать не пришлось. Бои по прорыву «Голубой линии»  продолжались, и Лёля с Руфой в первую же ночь снова вылетели на боевое задание.

Жизнь в полку шла своим чередом. Боевые ночи сменялись дневным отдыхом, а на отдыхе всем хотелось просто жить и выглядеть по-человечески. Одной из лётчиц полка нужно было побывать в городе.
На обочине дороги она стояла и  голосовала попутным машинам.
Остановилась машина с ранеными.
; До города не подбросите?
; Садись, дочка!- преложил  солдат-водитель. Рядом с ним уже сидел раненый молодой солдатик.
Лётчица, видя рядом с водителем раненого паренька, постеснялась садиться в кабину:
; Да, нет, я помешаю, ведь у вас раненый рядом!
; Садитесь, места хватит, потеснимся как-нибудь, - предложил паренёк.
Машина покатила к Краснодару.
А паренёк был серьезно ранен. Левая рука его была перетянута жгутом и кисть, соединенная только сухожилиями, была неестественно привязана к плечу окровавленными бинтами.
; Где это вас? - спросила лётчица, обращаясь к раненому и стараясь не теснить его.
Паренёк с грустной улыбкой, бледный от потери крови нехотя ответил:
; Под Крымской, осколком мины оторвало, вот еду в госпиталь может, пришьют и приживётся.
; Я из дивизии НКВД. Пошли в прорыв и на тебе. Борис Бушуев, давайте знакомиться, - и он пытался протянуть ей  здоровую руку.
; Сидите, сидите, не беспокойтесь!
; Макарова Татьяна, - ответила лётчица.
Вскоре машина остановилась, и девушка соскочила на землю.
; Крепись солдатик, твоя война, видно, уже закончилась, а мы ещё повоюем и за тебя тоже! – махнув рукой, она зашагала своей дорогой, а машина поехала дальше.
 
По прибытии в Москву Жуков и Штеменко были вызваны на доклад к Сталину.
; Поставленная задача – очистить Таманский полуостров – осталась невыполненной.
Как вы можете это объяснить, товарищ Жуков,- задал вопрос Сталин.
Жуков понимал, что от него ждут прямого и честного ответа.
; После прорыва первой полосы укреплений противника немцам удалось отвести войска на новую ещё более укрёпленную полосу обороны, противник подтянул резервы. Попытки прорвать её сходу к успеху не привели. Дальнейшее упорство с нашей стороны не имело смысла, и 15 мая операция была прекращена.
…Таких ожесточенных боев, товарищ Сталин, нам ещё не приходилось видеть, храбрость наших бойцов не знала границ.
Наступила мучительная пауза. Все присутствовавшие ждали упрёков со стороны Сталина, но Верховный ограничился лишь заменой командующего фронтом: вместо И.И.Масленникова был назначен И.Е.Петров.

Троф.бомбы

В середине мая на фронте наступило временное затишье. Появилась возможность подготовиться к новым боям, привести в порядок матчасть и пополнить боезапасы. В один из пасмурных дней в женский авиаполк поступило необычное задание.
Погода была не лётная, но дежурный экипаж был у самолёта.
; Санфирова, Гашева! –  в штаб полка!- крикнула посыльная.
; Зачем мы понадобились? Что за нужда?- удивилась Лёля.

На  КП полка за столиком сидели двое - майор Бершанская и ст. лейтенант Ракобольская.
Вошли Санфирова и Гашева.
; Товарищ командир полка…,- начала Санфирова.
; Ладно. Вижу, что прибыли, давайте к делу перейдём, - предложила Бершанская.
- Немцы оставили при отступлении много трофейных авиабомб, но без взрывателей, а наше командование решило проверить, подойдут ли  наши взрыватели к немецким бомбам.
Ваша задача: произвести прицельное бомбометание на полигоне. Но как вы, наверное, понимаете, отбомбиться  нужно точно, на карту поставлена честь полка.
Задача ясна?
; Ясна!
Бершанская, повернулась к Романовой:
; Начальник штаба введёт вас в курс дела, а у меня ещё есть дела.
- Достаньте ваши карты,- предложила Ракобольская.
- Полигон для бомбометания расположен недалеко от Пашковской, вот здесь, - указала на карте Ракобольская. Заходить будете курсом 95 градусов. Высота бомбометания 800 метров, «цель» - большой крест, выкрашенный белилами. Он должен будет хорошо виден с воздуха. Начальство разместится в укрытии неподалеку, вот здесь.
Взорвутся бомбы или нет – это проблема техническая, а вот как попасть точно в цель, это зависит целиком и полностью от вашего опыта и чёткости работы. Промазать – значит опозориться на всю 4-ю Воздушную Армию. Это, наверное, будет похуже зенитного обстрела. Там можно маневрировать, а тут: - попадёте – молодцы, а нет – позор, а от него никуда не денешься. Позор – страшнее пистолета. Я думаю, что вы не подведёте наш полк.
Если вопросов нет – можете идти готовиться.
; Вопросов нет!
Девушки вышли с КП и направились к своему самолёту.

Наступило время вылета.
Техник самолёта - Тося Вахромеева, доложила Санфировой:
; Товарищ командир, самолёт к вылету готов.
; Что вы нам подвесили, товарищ Яковлева?- спросила Лёля у вооруженцев.
; Трофейные бомбы, цементные, но взрыватели наши, вроде подошли.
Экипаж занял свои места в кабинах. Перед запуском мотора техник Тося пошутила:
; Смотрите не разбомбите начальство.
; Типун тебе на язык! - ответила ей Гашева.
; Ни пуха, ни пера!- не унималась Тося.
Дружное: ; К черту! - Было ей ответом.

Взлетели нормально и взяли курс на полигон.
; Лёля, очень тебя прошу, когда встанем на боевой курс, точно держи скорость и высоту, от этого зависит всё!
 ; Конечно, я поняла, не волнуйся!
Нужная высота набрана, Лёля взяла заданный курс.
; Подходим к цели!- доложила Руфа.
Крест на земле хорошо просматривался. Вот он уже виден в прорезь на крыле, ещё немного – и он сравняется со штырем на борту и центром прорези, но в этот момент крест поплыл в сторону. Это Лёля не выдержала и выглянула за борт.
; Леля, ну что же ты! Ведь я же просила тебя, идти только по приборам!
; Ладно, ладно, больше не буду.
; Пошли на второй заход, и опять Лёля оторвалась от приборов и сбилась с курса.
; Ну, ты что …! – в переговорном устройстве прозвучало нескладное, неумелое ругательство – чувствовалась природная интеллигентность Руфы.
Услышав от штурмана такой тёплый отзыв о её работе, Лёля рассмеялась, напряжение снялось, и следующий заход на цель закончился успешно.
Бомбы взорвались точно на цели.  В укрытии, где находилось руководство, послышались одобрительные возгласы.
Экипаж с облегчением вздохнул – пронесло.

На КП полка с нетерпением ждали их возвращения. Наконец самолёт приземлился и девушки пришли с докладом.
Бершанская сама рассказала им:
; По телефону сообщили, что отбомбились вы отлично. Хвалю за точность бомбометания.
Отечественные взрыватели подошли к трофейным бомбам, и полк длительное время сбрасывал их прежним владельцам. Эффективность боевых вылетов с трофейными бомбами была отменной, о чём не раз говорилось в приказах по армии и фронту.
Эти трофейные бомбы были в основном изготовлены из цемента с наполнением металлическими шариками и кусками железа, видимо плохо у немцев становилось с металлом. При взрыве вместе с цементом разлетались и металлические добавки. По весу они были почти как цельнометаллические, но хранить их было проще, так как не требовалось бороться с коррозией.

На мотоцикле

Станица Пашковская стала базой женского авиаполка ночников на несколько месяцев, тут же базировался и мужской полк майора Бочарова. По зеленой улице станицы  шли к своим самолётам две лётчицы. За деревьями видны были белые домики. Рядом с ними стояли в садах самолёты У-2. Механики работали с моторами. Расчехляли, проверяли уровень масла и делали профилактику.
Солнце клонилось к закату. Рыжеватые волосы одной из девушек отливали золотом в лучах заходящего солнца.
; Красиво вокруг, правда, Наташа?-  восторженно спросила подругу Женя Жигуленко.
; И тихо совсем, даже кузнечиков не слышно.
Недалеко послышался звук мотора. На повороте улицы появился  мотоцикл с коляской. Парни из соседнего полка У-2  подъехали к девушкам и поздоровались.
Женя Жигуленко  внимательно осмотрела мотоцикл и попросила у парней:
; Ребята, можно прокатиться? Покажите, как им управлять.
Парень, который управлял мотоциклом, охотно показал и объяснил:
; Сначала запускаем двигатель.
Дернул скобу ногой.
; Потом даём немного газку.
Повернул рукоятку на руле. Мотоцикл завёлся   и зафырчал.
; Потом садимся.
Элегантно перекинул ногу и присел на сиденье.
; Отжимаем педаль сцепления.
Нажал ногой на педальку.
; Включаем скорость.
Перевёл рычаг с нейтрального положения.
; Плавно отпускаем педальку сцепления, одновременно поддаём немного газку, и наш аппарат трогается с места.
Мотоцикл немного проехал вперёд и остановился.
   Женя подошла к мотоциклу и, с явным недовольством, заявила:
; И это всё?  Так просто?  Наташа, садись, прокачу!
Парни с почтением расступились. Наташа Меклин уселась в коляску. Мотор продолжал работать, поэтому запуск не потребовался. Предстояло тронуться с места.
Женя с видом профессионального мотогонщика села на переднее сиденье. Повернула ручку газа почти до отказа. Мотор взревел.
Женя, уже с восторгом отметила:
; О! – Машина – зверь! Ну, мы поехали мальчики, мы ненадолго и недалеко.
Она включила передачу, дала газ, но не плавно, а резко. Мотоцикл взревел, встал « на дыбы» ,переднее колесо поднялось над землей и девушки понеслись по улице на неуправляемом мотоцикле. Впереди был поворот, но мотоцикл не сбавлял скорости. Канава,- мотоцикл с пассажирами перелетел её, почти не задев. Впереди стояло одинокое дерево. Удар!

Описывая в воздухе плавную дугу, вылетела из коляски Наташа Меклин и упала на спину. Женя Жигуленко перелетела через руль и, задев головой дерево, упала рядом с ним.
Облако пыли накрыло  место происшествия.

Бледные парни подбежали к девушкам, но они уже встали на ноги и отряхивались от придорожной пыли.
Несмотря на сильную боль и ушибы вида они не подавали, скрыли и от подруг, что набили шишек и синяков.
; Девчонки, вы как?- испуганно спросил парень, любезно предоставивший им мотоцикл.
; Нормально!
; Ничего не сломали?
; На мотоцикле?- съязвила Женя.
; Да. Нет, вы сами-то целы?
; А что нам сделается, мы ещё и не так летали, правда, Наташа?
; Летали.
; Ну ладно, ребята, нам пора, спасибо за прокат,- поблагодарила парней Женя.
; До свидания, девушки!
Девушки пошли дальше. Только отойдя на некоторое расстояние, Женя нащупала огромную шишку на лбу.
- Вот и покатались.  Обе захохотали. - Хорошенького понемногу.

Самолёт Наташи Меклин приближался к цели. Лётчица набрала побольше высоты и сбросила газ. Планирование на цель с приглушенным мотором было одним из приёмов внезапного подхода к цели, но его всё равно поймали прожектора и повели. Пах-пах-пах… Пах… Щелкали оранжевые шарики зенитных снарядов «эрликонов». Их много. Они будто устроили пляску вокруг самолёта,  всё теснее окружая его.

- Ещё немножко, держи боевой курс, - попросила штурман.
Пах-пах-пах! Земля под ними плыла медленно, очень медленно.
; Готово! Бомбы сброшены.
Рывок и самолёт начинает выделывать невообразимые фигуры пилотажа.
Лётчица вывела самолёт из зоны обстрела.

; Но почему луна внизу? Ведь это луна! Я точно вижу, Луна!- недоумевала лётчица. 
Зеркала прожекторов вверху, а Луна внизу…  Значит самолёт в перевернутом состоянии летит?
Наташа сделала виртуозный маневр, и самолёт выровнялся. Всё встало на своё место:
Луна вверху, земля внизу. Зеркала прожекторов противника тоже внизу.
Неожиданно рядом с прожекторами возникли несколько ярких вспышек. Снопы искр  взлетели вверх и лучи погасли. Ещё два взрыва. Грохот. Это сброшены бомбы со следующего самолёта.
; Кто-то из наших помог нам, накрыл прожектора, - с облегчением сообщила лётчица.
; Наташа, возьми курс пятнадцать градусов.
; Слушаюсь, товарищ Лошманова, взять курс пятнадцать градусов!
; Наташа, а что это ты за фигуры выделывала над целью?
; Это новая схема выхода из зоны обстрела, которую мы придумали несколько часов назад с Женей Жигуленко, сначала на земле опробовали, а теперь я в воздухе попробовала; - впечатлило?
; Хорошая схема, хорошо, что я вовремя ремнями пристегнулась, следующий раз предупреди, пожалуйста.
; Да, да конечно.
Наташа взяла курс домой, подвигала ручкой управления: вправо-влево, вперед – назад. Мотор работал, самолёт летел на свой аэродром, но ей всё ещё не верилось, что ничего не случилось.
 Сзади снова включились прожекторы, но теперь они ловили другой самолёт, тот который спас её.
 
Они благополучно долетели до своего аэродрома, сели, зарулили на стоянку. Наташа осталась в кабине. Лида Лошманова пошла докладывать на КП.
Приземлился следующий самолёт. На крыло к Наташе  вскочила весёлая и жизнерадостная Женя Жигуленко.
; Наташа, что за фигуры пилотажа ты выделывала над целью?
; Отрабатывала «мотоциклетный» приём выхода из прожекторов.
Так значит, это ты мне помогла?
; Так я же знала, что это ты! Я вылетела почти сразу за тобой.
Она, смеясь, обняла Наташу.
; Разве же я дам тебя в обиду!
А всё-таки здорово мы с тобой прокатились на мотоцикле?
 Вспоминая о своей «поездке», они направились на отдых к дому своей эскадрильи.

Генерал Лаский май 1943

Командный пункт фронта расположился в  лесу недалеко от станицы Крымская. Большой блиндаж был оборудован всем необходимым. За столом сидел, при свете лампы, хотя утро 19 мая 1943 года уже наступило, новый командующий Северо-Кавказскиим фронтом генерал-лейтенант И.Е.Петров.
   Вошёл генерал, представился:
; Товарищ командующий, генерал Ласкин прибыл в ваше распоряжение.
; Жду, жду, Иван Андреевич, заходите.
Поднялся навстречу Ласкину и  подал руку.
Петров не скрывал, что ему было приятно видеть своего соратника по боям за Севастополь. Он был рад назначению Ласкина и тому, что им придётся теперь воевать и работать вместе.
; Наслышан и начитан о том, как вы задали жару гитлеровцам под Сталинградом, прекрасная, блестящая победа, поздравляю вас, Иван Андреевич, с этой огромной победой! Теперь нам всем полегче будет. Много дивизий вы там расколошматили. Говорят, что именно ваша армия Паулюса в плен взяла?
-  Не только армия, товарищ командующий, но я сам лично брал в плен этого Паулюса.
Петров лукаво посмотрел на Ласкина из-за поблескивающих стекол пенсне и, улыбаясь, продолжил:
; Ну, уж,  Иван Андреевич, пленных-то, наверное, брали всё-таки солдаты, сержанты да офицеры помоложе и помладше вас в звании. Вы все-таки генерал.
Ласкин, также с улыбкой парировал:
; Нет, фельдмаршала я брал лично. Не один, конечно, а с сопровождавшими меня офицерами и солдатами, но всё-таки был при этом и я.
Генерал Ласкин прибыл прямо из под Курска, куда в мае 1943 года вышла его 7-я гвардейская армия, начальником штаба которой он был.
; Ну а теперь возьмёмся за наш фонт. У вас там Курская дуга, а у нас тут « Голубая линия».
; Прошу взглянуть на карту.
Ласкин подошел к столу, на котором была разложена большая карта.
; По обобщённым данным нашей разведки, силы немцев, засевших на этом рубеже, как и на всём Таманском полуострове, очень значительные. Фронту противостоит  семнадцатая немецкая армия под командованием генерал-полковника Руоффа. Совсем недавно войска нашего фронта проводили наступательную операцию с целью разгрома таманской группировки противника. Но прорвать «Голубую линию» нам не удалось. Наступление развития не получило и было остановлено. Жуков проводивший её провел разбор операции, поругал, конечно, и убыл в Москву.
  Я думал, он чем-нибудь поможет, но через день-два после его отъезда из состава фронта было взято в резерв Ставки несколько артиллерийских, зенитно-артиллерийских и танковых частей и соединений. И, несмотря на такое серьезное ослабление нашего фронта в огневых и ударных силах, мы получили приказ Ставки подготовить и провести новую наступательную операцию с той же целью – разгромить 17-ю немецкую армию и очистить Таманский полуостров.
Ваша задача Иван Андреевич, как можно быстрее войти в курс дел, проехать по частям, познакомиться с обстановкой на местах, с командующими и начальниками  штабов. Времени у нас почти не осталось, время начала операции- 26 мая.

Никулина и Радчикова ранены

Это был обычный боевой вылет на "Голубую линию". Экипаж командира эскадрильи Дины Никулиной и Лёли Радчиковой обнаружил цель и начал снижение.
; Дина, вижу цель хорошо, - доложила штурман.
 ; Держи боевой курс 315.
Бомбы отделились от плоскости, последовал скачок по высоте. На земле раздались четыре сильных взрыва.
; Сейчас начнётся, - передала лётчица по переговорнику.
Внизу всё ожило: прожекторы, зенитки, «эрликоны».
Без бомб самолёт был легче управляем. Лётчица маневрировала, пыталась вывести самолёт из зоны обстрела. Вдруг ей словно горячим гвоздём пропороли ногу. Дина посмотрела на правую плоскость.
По ней бежали рыжие светлячки. Горела перкаль крыла.
; Дина, я ранена, - сообщила штурман.
Дина поморщилась и от боли в раненой ноге и от запаха бензина в кабине.
; Лёля, держись, у нас пробит бензобак.
Она  пыталась сбить пламя глубоким скольжением к земле.
На этот раз ей это удалось, она посмотрела на плоскость – огоньки погасли.
Обстрел с земли прекратился. Лётчица выровняла самолёт и взяла курс на свой аэродром.
; Лёля,  как чувствуешь себя? Куда ранена?
В ответ - молчание.
Дина повернулась назад. Во второй кабине штурман была без сознания, голова Лёли неловко лежала на борту, глаза были закрыты.
Последние капли бензина вытекли из поврежденного бензобака и мотор заглох.
Хорошо, что линия боевого соприкосновения осталась уже позади. Самолёт с заглохшим мотором планировал  к земле. Внизу серой лентой извивалась дорога, и  по ней ехал грузовик с солдатами. Дина подвернула из последних сил самолёт и посадила его прямо на дорогу. С остановившейся машины соскочили бойцы и офицер, подбежали к их  самолёту.
; Девушки?! – невольно вырвался возглас удивления солдата вскочившего на плоскость.
Бойцы аккуратно вытащили лётчиц из кабин и понесли к своей машине.
Обе лётчицы были ранены. Штурман Радчикова потеряла много крови и была без сознания, а Дина смогла сообщить - передайте в 46-й авиаполк, что ... сознание её затуманилось.
В полевой медсанбат их доставили быстро. Врачи обработали раны девушек. Первой пришла в сознание Дина.
; Доктор, как моя штурман?
; Она с трудом вышла из шокового состояния, большая потеря крови, теперь уже все сделано, осколочное ранение в бедро.
А теперь займёмся вами, сквозное ранение голени, придётся потерпеть.

А через несколько дней Дина уже находилась в санатории для выздоравливающих в Есентуках и смогла написать письмо  подругам в полк.
… Понемногу привыкаю к санаторной жизни. К хорошему быстро привыкаешь.
Жизнь тут совсем  иная, чем у нас. Женщины, как с ума посходили, на шею мужикам вешаются. С утра под окнами, а вечером прямо приглашают к себе. Целой толпой ожидают у входа в санаторий. Парни, конечно, не теряются. И вот здесь видно, какая разница в отношении к нам, лётчицам и к этим женщинам…
Письмо это быстро дошло до адресата и вызвало большой интерес в полку.
В одной из комнат лётного состава в общежитии станицы Ивановская на кровати сидела Женя Руднева и вслух читала письмо Дины  Наташе Меклин.
;…Наш полк, все ребята глубоко уважают. И не только как боевых подруг, но именно, как девушек, которые не торгуют своей честью и совестью, не продают свои чувства, преданность. Некоторые ребята с улыбкой говорят: – «После войны мы приедем в ваш полк свататься».
К женщинам они, конечно, ходят. Но потом сами же говорят друг другу: - ты к «трофейным» ходил? Ходил, так не смей же прикасаться к нашим девушкам.
А всё-таки много хороших людей есть на свете. Вот Ваня Корябов к «трофейным» вряд-ли пошел бы. Как он там сейчас, говорят у вас «жарковато»?
; Всего я без Дины сделала 39 полетов, а теперь меня усиленно оставляют дома, потому что в других эскадрильях есть свободные штурманы -
посетовала Женя. Всё-таки быть штурманом полка не очень интересная работа, куда лучше, например, штурман звена - всегда при деле.
; Молодец Дина, не забывает своего друга, - сказала Наташа, - пошли в столовую, уже пора.

Ваня Корябов 21 мая  1943 г. сбит

В мае 1943 года в небе Кубани началось грандиозное воздушное сражение. Над полем боя с обеих сторон стали появляться многочисленные группы самолётов, начались напряжённые воздушные бои. Перед нашей авиацией  была поставлена задача – завоевать господство в воздухе, необходимое для поддержания развертывания наступательных действий войск  Северо-Кавказского фронта.
С возобновлением наступления войск  56-й армии в районе станицы Крымская, воздушные бои разгорелись с новой силой и приобрели характер крупного воздушного сражения.
В этих условиях перед командованием ВВС Северо-Кавказского фронта и 4-й воздушной армии впервые встала проблема управления самолётами с земли.
Утром 20 мая 1943 года в блиндаже КП  56-й армии генерал Гречко разговаривал по телефону прямой связи  с КП фронта.
Вошёл генерал в авиационной форме.
Генерал Гречко положил трубку и предложил вошедшему подойти к столу с картой.
; Получен приказ начать подготовку к наступлению. Начало артподготовки - утро 26 мая. Как ваши воздушные разведчики, генерал, не подведут?
Прибывший -  Генерал Устинов – начальник штаба 4-й ВА - коротко доложил:
; По соседству с вашим  КП мы развернули ВПУ (пункт управления) 4-й воздушной армии, на котором находится постоянная оперативная группа. Мы будем согласовывать удары авиации  по месту и времени.
Непосредственно у линии фронта около станицы Абинской создан аэродром быстрого наращивания сил наших истребителей в воздухе.
 За боевыми порядками первого эшелона наших войск оборудованы зенитно-артиллерийские отсечные позиции, на которых вражеские истребители, в случае преследования наших самолётов, подбитых или поврежденных в воздушных боях, будут отсекаться интенсивным огнём зенитной артиллерии.

На следующее утро на аэродроме наращивания по периметру лётного поля расположились в капонирах  истребители 4-й ВА. В лесу стояли машины с полными кузовами щебня и земли. На аэродроме не было никакого заметного передвижения. Иногда на поле взрывался снаряд вражеской дальнобойной артиллерии. Команды ремонтных рабочих тут же засыпали воронку.
На КП аэродрома у рации дежурил офицер, здесь же несколько телефонисток поддерживали постоянную связь с авиаполками и другими соединениями фронта. Телефонные переговоры и доклады следовали один за другим. На пункте слежения шла интенсивная и неплохо налаженная работа.
Из динамика на стене звучали переговоры лётчиков, чьи самолёты были в воздухе:
; Первый, первый, я пятый, вижу «мессер»!
; Пятый, пятый, не отвлекаться! – это «приманка».
Шипение…помехи.
 «Пятеркой» был молодой лётчик Ваня Корябов. «Первым» - командир группы майор Климов. Группа в составе пяти истребителей вылетела на прикрытие наземных войск от немецких бомбардировщиков. По опыту майор знал, что это одна из уловок немцев, чтобы отвлечь внимание его группы и дать возможность сковывающей группе истребителей связать его боем. А этим воспользуются бомбардировщики и нанесут удар по нашим войскам.
;Первый, Первый, я третий! Вижу восьмерку «мессеров» идут на большой высоте.
Офицер станции взял трубку рации и скомандовал:
; Первый, первый, я  станция, – разогнать истребителей противника!
Треск в динамике.
; Первый, первый я третий, вижу «юнкерсы».
Всем, я первый! ; Третий, четвертый атаковать бомбардировщиков!
- Остальные за мной, отсекать истребители.
Шипение в динамике.
Пятый, пятый, не увлекаться ты ведомый! Ко мне. Пятый!
Немецкий ас находился на большой высоте. Ведя свой самолёт вверх шасси, он прекрасно осматривал всю нижнюю полусферу. Заметив оторвавшийся самолёт Вани Корябова, он набросился на него сверху и поджог.
Оставляя за собой дымный шлейф, самолёт «Пятого» потянул к земле. Взрыв. Треск в динамике.
На станции наступило молчание, Все поняли, что "Пятый" или погиб или выбросился с парашютом, если не был ранен или убит.

В это время самолёт «Первого» набирал большую высоту, чем вставший опять вверх шасси «мессер»  и пропорол ему брюхо пулемётными очередями.
Теперь уже немец чертил в воздухе чёрную, дымную прямую.
   Вечером  в общежитии женского авиаполка уже знали о гибели лётчика Корябова. На кровати сидела Женя Руднева и что-то записывала в свою тетрадку.
К Жене подошла Наташа Меклин.
; Почему такая грустная Женя?
; Сегодня узнала, сбили Ваню Корябова, друга Дины Никулиной. Она сегодня или завтра должна прилететь из Есентуков. Я ждала её целый месяц, а теперь даже не хочется,  чтобы она скоро приезжала.
; Жаль, хороший был парень.
В комнату вбежала дежурная.
; Всем экипажам на аэродром!
Топот множества ног по коридору прервал беседу. Девушки выбежали на улицу, залезли в кузов грузовика ЗиС -5 и поехали на свой аэродром.

Вторая попытка прорвать Голубую линию

Раннее  утро 26 мая 1943 года началось с грохота артиллерийской подготовки. На передовой наших войск ожидали сигнала начала атаки. Солдаты сидели в траншее с винтовками и автоматами готовые в любой момент перескочить за бруствер и ринуться вперёд. Над их головами пролетали снаряды больших калибров. Со специфическим рёвом  летели реактивные снаряды « Катюш».
Перед началом наступления наших войск, с целью прорыва «Голубой линии »  обороны немцев, у станицы Крымская на Таманском полуострове в 5 часов утра вся артиллерия фронта открыла огонь по позициям противника. Полтора часа снаряды перепахивали передний край обороны немцев. Большие группы наших бомбардировщиков уничтожали цели в глубине немецких позиций.
С КП армии было видно, как над головами наших пехотинцев почти бреющим, а можно было сказать - "стригущим", пронеслись два  десятка штурмовиков Ил-2. Самолёты вылили из своих баков смесь над позициями немцев – поставили дымовую завесу.
Немецкие траншеи первой полосы обороны быстро опустели - солдаты покидали их и перебегали в следующую линию траншей. В первой траншее оставались только несколько пулемётных расчетов. В дыму наши пехотные командиры этого не заметили.
Ветра не было, и дымовая завеса висела над позициями немцев.
Наша пехота поднялась в атаку. Первые ряды наступавших попали под  огонь групп прикрытия немцев, врывались в немецкие траншеи. В дыму происходили одиночные рукопашные схватки в немецких траншеях первой полосы обороны противника. Офицер пехотинец подозвал связиста.
Взял трубку полевого аппарата связи.
; Товарищ полковник, первую линию обороны противника взяли.
; Есть продолжать движение вперёд.
- А ну, царица полей, пошли дальше!
 Постепенно дым начал  рассеивается. Преодолев расстояние между первой и второй линией обороны немцев, наши пехотинцы попали под шквальный огонь второй линии обороны противника.
На открытом пространстве их просто расстреляли отошедшие под прикрытием нашей дымовой завесы войска противника. Через несколько минут всё было кончено. Наступление захлебнулось. Дым окончательно рассеялся, и с обеих сторон можно было видеть ужасающую картину. Повсюду, перед позициями немцев, лежали убитые и раненые наши солдаты и офицеры. Убитый связист лежал с трубкой в протянутой руке, а рядом с ним убитый офицер, который несколько минут назад докладывал о взятии первой траншеи немцев.
Вскоре большие группы немецких бомбардировщиков, численностью до 100 самолётов и более начали наносить массированные бомбовые удары по позициям наших войск. Наступление было остановлено. Окончилась неудачей ещё одна попытка прорыва «Голубой линии».

Встреча с Пе-2 май 1943

После очередного вылета в кабине своего самолёта сидела  Наташа Меклин. Она закрыла глаза и отдыхала.
Они только что вернулись с боевого задания, второго за этот вечер. Её штурман Лида Лошманова пошла на КП докладывать  о результатах бомбардировки. Всего два вылета, но усталость была такая, будто всю ночь проработали. По пути к цели и обратно, их пять раз ловили прожекторы. Немецкий аэродром под Анапой был защищен хорошо, и подобраться к нему оказалось не так легко.
Техники заправили самолёт горючим.
; Готово!- доложила вооруженец Оля Яковлева, - бомбы подвешены.
Наташа даже не заметила как в свою кабину села Лида.
Лида тронула Наташу за плечо.
; Бомбы подвешены, командир, можно лететь.
Самолёт вырулил на старт.
В эту ночь весь полк работал «по максимуму». Это означало, что каждый экипаж должен был сделать максимально возможное количество боевых вылетов, хотя ночи уже были короткими.
 На аэродроме кипела работа. Девушки-вооруженцы подвешивали бомбы новым, «бригадным» методом. Так быстрее: две-три минуты – и бомбы подвешены. Каждый самолёт обслуживала бригада, а не прикреплённые к данному  экипажу техники и вооруженцы. Это нововведение не одобрили бы "на верху",  но Бершанская  взяла ответственность на себя. Время подготовки самолётов к вылету сократилось, а это главное.
Мелькали огоньки карманных фонариков. На  старте было "тесно", все хотели взлететь поскорее и сделать побольше вылетов.

На крыло рулящего самолёта стремительно вскочила девушка.
; Натуся!
Наташа Меклин увидела перед собой Галю Джунковскую.
Они не виделись ровно год, с тех пор как полк  У-2 улетел на фронт из Энгельса.
Галя осталась в полку Пе-2  «сестринского», в том, командиром которого была Марина Раскова. Все знали, что этот полк тоже воюет на Кубани.
Девушки поцеловались. Самолёт катился на старт. Мотор работал. Наташа остановила движение, самолёт замер на месте.
; Галочка! Откуда ты здесь?- удивилась Наташа.
Галя стояла на крыле, одетая в лётную форму. Одной рукой она держалась за борт кабины, другой заслонялась от струи воздуха, отбрасываемой винтом. Шлем её был расстегнут, кончик подшлемника колыхался на ветру, бил её по щеке.
; Сбили нас…в бою. Маша посадила самолёт на брюхо…Молодец Маша! Ну, вот мы к вам добрались. Тут в станице – медсанбат.
; Галочка, бедная, досталось тебе.
; Да, немножко.
Наташа включила кабинные огни и  старалась рассмотреть Галю. Блестели Галины большие глаза-звёздочки. На лице были тёмные пятна.
Наташа, с испугом спросила подругу:
; Что это?
; Обожгло. Пустяки. Это здесь меня разрисовали в медсанбате.
Сзади, с рулящего следом самолёта раздалась ругань.
; Тебя просят посторониться, - подсказала Галя.
; Ничего потерпят пару минут.
; Твой экипаж. Все живы?
; Да, всё нормально.
Она улыбалась, и, как всегда, у неё подрагивал кончик носа. А на нём – пятно. Да, теперь уже можно улыбаться.
; Тебе взлетать. Слышишь, дежурная кричит…
; Да-да, сейчас.
Они попрощались. Наташе очень хотелось остаться на земле, поговорить с подругой, но она невольно вздёрнула плечами, в знак того, что работа есть работа  и это превыше всего.
Галя спрыгнула с крыла и  помахала ей рукой.
; Счастливого полета! Утром встретимся! У вас ведь завтра праздник.
А незадолго до этой встречи Гале было далеко не до улыбок.

   Девятка бомбардировщиков Пе-2 строго строем шла на цель. До неё оставалось сосем немного, как вдруг они попали под плотный заградительный огонь зенитных батарей немцев. Осколки пробили левый мотор самолёта, на котором штурманом была Галя.
Машину затрясло. Штурман Галя Джунковская приказала лётчице:
; Держать боевой курс по ведущему!
Наконец ведущий бомбардировщик открыл бомболюки, из них посыпались вниз к земле авиабомбы.
Галя открыла бомболюки своего самолёта,  и смертоносный груз пошёл на позиции немцев. Галя осмотрела заднюю полусферу вокруг своего бомбардировщика и заметила приближавшиеся истребители противника.
; Маша держи место в строю, сзади «мессеры», - доложила она лётчице.
В кабине стрелка находился третий член их экипажа стрелок Ваня Соболев. Молодой парень уже заметил истребители противника и целился в них  из пулемета ШКАС.
Послышались пулемётные очереди его ШКАСа.
-  Наш Ваня отгоняет «худых» ; Маша, держись в строю, я ко второму пулемёту, их слишком много налетело.
Галя садится за стрелковую установку в своей кабине.
Длинные очереди ненадолго отгоняют "мессеров".
Неожиданно замолк пулемёт Вани, - закончились патроны.
Через несколько минут  кончились патроны и у Гали.
Подбитый мотор дымил всё больше. Самолёт стал отставать от строя.
Немецкий истребитель, подошёл почти вплотную к их бомбардировщику.
Гале и Маше был хорошо виден немецкий лётчик. Подняв руку, он сначала показал один палец, потом два, как бы спрашивая: одной очередью сбить или двумя?
Маша молча вела самолёт, понимая, что выхода у них нет, они безоружны против немецкого истребителя.
Истребитель развернулся и атаковал их, дал длинную очередь из пулемётов.
У "пешки" загорелся второй мотор.
Кусая губы, Галя заметила, как «мессер» развернулся для следующей атаки.
; Решил сбить за две очереди, гад!
В отчаянии она схватила ракетницу и, быстро зарядив её, выстрелила по немецкому истребителю ракету…Обычную белую ракету. Потом вторую…
Немец, не поняв, в чём дело, отвалил в сторону.
Может быть, он решил не тратить больше боекомплект, подбитый самолёт и так шёл к земле. Конец был ясен и девушкам и немцу.
А на Пе-2 огонь начал проникать через щели, дымом заволакивало всё пространство. Девушки начали кашлять.
; Высота падает, прыгайте, я попробую посадить, - приказала  лётчица.
; Поздно, высоты не хватает, сажать будем вместе, - ответила Галя.
Река Кубань. Линия фронта. Перестрелка на мгновение прекратилась, наши пехотинцы и немцы, задрав головы, следили за падающим, горящим самолётом Пе-2.
; Дотяни родимый, дотяни, - послышались возгласы из наших траншей.
; Гут, Гут, капут!- Слышалось из немецких окопов.
Пе-2 перетянул через Кубань и плюхнулся на брюхо на нашей территории.
У Пе-2 на земле продолжали гореть оба мотора. Внутри кабины кашляли от дыма все трое членов экипажа. Галя пыталась открыть выходной люк, но ей это не удалось, его заклинило при падении.
; В баках ещё много горючего, сейчас рванёт, - предупредила Маша Долина.
Ваня Соболев, раненый в обе руки ногами упирался в люк, собрался с силами и вышиб его.
Все трое выскочили наружу и побежали прочь от горящего самолёта. Взрыв.

   На следующее утро грузовичок катил по дороге. Сзади тянулся шлейф пыли. В кузове сидели две девушки.
Подвернулась попутная машина, и Галя Джунковская и Маша Долина уехали в полк У-2. Встретиться с подругами после спасения им очень захотелось, когда ещё представится такой случай. Ваню Соболева они оставили в местном медсанбате.

Гвардейское знамя

Утром 10 июня 1943 года день обещал быть солнечным. В штабной комнате женского 46-го гвардейского  авиаполка командир полка майор Бершанская, начштаба полка ст. лейтенант Ракобольская и комиссар полка майор Рачкевич обсуждали вопрос проведения мероприятия - вручения полку гвардейского знамени. Вошли три девушки.
Майор Бершанская проинформировала вошедших:
; Вы все уже знаете, что сегодня нашему полку будет вручено гвардейское знамя. Церемония вручения проста, но ответственна. Принимать знамя буду я. Затем я должна буду передать знамя знаменосцу полка. Знамя должны сопровождать ещё два человека.
Мы посовещались и решили назначить приказом по полку вас троих. Вы будете нести и охранять знамя нашего полка на этом мероприятии. Приказ зачитает начальник штаба.
Ст. лейтенант Ракобольская зачитала приказ по полку.
; Приказ по 46-му гвардейскому авиаполку:
…1) Назначить знаменосцем полка лейтенанта Меклин.
    2) Назначить ассистентами: лейтенанта Каширину и мл. лейтенанта Титову…
Бершанская добавила:
; Форма одежды – парадная и поспокойнее, без суеты.
Комиссар полка Рачкевич, в порядке дополнения сообщила:
; После вручения знамени полк пройдёт перед командованием, поэскадрильно, ну а потом будет праздничный обед.
; Идите,  готовьтесь, - закончила совещание Бершанская.

В общежитии авиаполка началась предпраздничная суета. В комнатах личного состава девушки причёсывались, наглаживались и надевали парадную форму.
; Хочется хоть на один денёк снова приобрести свой естественный вид. Жаль, что туфель нет, придётся опять в сапогах топать - с грустью сказала  Нина Худякова.
; А как бы ты Ниночка, вдоль нашего болота в туфельках промаршировала? - спросила подругу Катя Тимченко.
; Я, Катенька, в туфлях, хоть куда промарширую.
Она плавно прошла босыми ногами по комнате, слегка покачиваясь, как на волнах.

В общежитие вбежали две девушки и радостно сообщили:
; К нам на праздник « Пешки» прибыли!
Все гурьбой выбежали на улицу.
С грузовика ЗИС -5 спрыгнули девушки-лётчицы полка пикирующих бомбардировщиков Пе-2 имени Героя Советского Союза Марины Расковой.
Все стали целоваться, обниматься и прошли в общежитие.
   Полк пикирующих бомбардировщиков базировался недалеко, здесь же на Кубани, но работали они днём. Полк был смешанного состава, мужчины и женщины. Техника сложная и экипажи подбирали по опыту.
; Натуся, вот мы опять встретились!- обнимая подругу, сказала Галя Джунковская.
Наташа Меклин со слезами на глазах обняла Галю.
Галя, пристально оглядела девушек полка Бершанской и с завистью отметила:
; Хороша форма, прямо "небесные амазонки".
; Спасибо бывшему командующему фронтом генералу Тюленеву, сделал подарок всему полку, в праздники мы преображаемся в принцесс, но с наступлением боевых будней опять превращаемся в  золушек, - ответила ей Глаша Каширина.
Всем понравилось сравнение, смех и улыбки вдруг прервались.
- Командование едет, всем на построение! - прокричала дежурная.
На дороге, ведущей к станице, появились автомобили командования фронтом.
   Уже четыре месяца полк носил наименование Гвардейский. Наконец сегодня ему вручат гвардейское знамя.
Около  большого пруда на поляне выстроились эскадрильи полка.
Командующий 4-й воздушной армией генерал Вершинин  зачитал Указ Президиума Верховного Совета СССР.
Командир полка майор Бершанская зачитала гвардейскую клятву:
; …пока видят наши глаза, пока бьются наши сердца и действуют наши руки, беспощадно истреблять фашистских  захватчиков. Клянёмся!
Строй полка повторил за командиром:
; Клянёмся!..
Знамя вручил член военного совета фронта генерал Фоминых.
Бершанская, принимая знамя, привстала на одно колено, и поцеловала край полотнища, опушённый золотой бахромой.
Встала и передала гвардейское Знамя знаменосцу Наташе Меклин.
Знамя большое, ветер колыхал тяжёлое полотнище. Наташа крепко держала в руке его древко.
Заиграл духовой оркестр. Командир полка Бершанская, за ней начштаба Ракобольская и комиссар Рачкевич, знаменосец полка и двое ассистентов прошли строевым шагом вдоль строя полка,  под громкое «Ура!».
Прозвучала команда:
; На право! Все повернулись. Оркестр заиграл марш,  полк поэскадрильно прошёл парадным шагом мимо командования и направился  в станицу.
На лётном поле остались только прибывшие командиры.
Они, переговариваясь между собой, пошли вслед за полком.
Год назад никто из них даже не предполагал, что пройдёт всего один только год и этот девичий полк пройдёт мимо них под гвардейским знаменем. Сбылось пожелание Расковой - стать им гвардейцами.

   Большая столовая наполнилась приглашёнными. Длинный стол был накрыт, и все стали рассаживаться.   
За стол сели и девушки из полка Пе-2, а  также прибывшие на праздник гости из других полков.
В  станице Ивановской, вместе с женским полком, стояли « братишки» майора Бочарова  и полк истребителей.
Приглашения готовились заранее в виде небольших билетиков, которые получить было не просто. И вот все в сборе.
Сидевшие за праздничным столом девушки и парни весело переговаривались: Гашева с Пляцем, Попова с Харламовым, Худякова с Семиреченским, Меклин  с Громовым, Себрова с Хоменко, Галя Джунковская, Маша Долинина, девушки и парни попеременно, через одного. Бершанская и Бочаров вместе с командирами расположились в центре стола. Все накладывали скромную закуску и наливали вино в стаканы.
Это вино девушки сэкономили специально к празднику. После сложных боевых ночей им выдавали по 100 граммов к завтраку, чтобы они могли уснуть. Иногда, вместо вина, был коньяк и «карамурзянка» - по своим качествам смахивавшие больше на самогон, чем на вино.   
 После обеда были танцы, места всем не хватило и желающие вышли на улицу.
Образовался круг лётчиц. Дудина и Рябова отплясывали гопака.
Потом  прибывший фотограф сделал фото на память, и танцы продолжились до вечера.
Это был их день, праздник всего полка,  такое бывает только раз. В 46-м  гвардейском авиаполку это произошло на Кубани.

Пропавшая босба

С полевого аэродрома  взлетал самолёт У-2. В его кабинах находились - лётчица Ирина Себрова и её штурман Наташа Меклин. Они шли на боевое задание, и их самолёт был загружен фугасными 50-ти килограммовыми авиабомбами. Самолёт только оторвался от земли, как лётчицы почувствовали лёгкий рывок по высоте. Ира наклонила голову и посмотрела вниз на край левого крыла.
 - Наташа! Мы потеряли одну авиабомбу с левого бомбодержателя, - сообщила Ира штурману по переговорнику.
 - Раз взрыва не последовало, значит, она просто упала на поле,- вернёмся и найдем, - ответила Наташа.
На следующее утро девушки решили самостоятельно отыскать потерянную авиабомбу, но для того, чтобы не было никаких неожиданностей, они посвятили в свою тайну мастера по вооружению Нину Бузину. Нина прекрасно знала всё о бомбах и вообще про вооружение и её совет, а если понадобиться и помощь, были не лишними. После завтрака "заговорщицы" направились на полевой аэродром женского авиаполка. Чтобы не вызвать никаких подозрений они решили собрать полевых цветов для своего общежития - девушки всегда старались украсить помещения, в которых им приходилось жить.
Наташа привела подруг к началу разбега самолёта, взяла по ручному компасу курс и они пошли "по цветы". Со стороны в их действиях не было ничего особенного. Гуляют девушки, собирают цветочки. Только вот направление движения было несколько странноватым - зигзагообразным. Они ходили " челноком", собирали ромашки и беседовали друг с другом.
К КП полка подъехала полуторка из ПАРМ (полевых авиаремонтных мастерских). Из кабины вылез Саша Хоменко и его водитель техник Лёша Колокольчиков.
 Хоменко пошёл на КП и доложил командиру полка Бершанской: - Товарищ майор, запчасти доставлены, кому прикажете сдать?
 - Выгружайте, а я сейчас вызову инженера полка.
Саша Хоменко вышел из будки КП и начал вместе с Лёшей Колокольчиковым разгружать ящики с запчастями.
Он часто выполнял просьбы механиков женского авиаполка - помочь с запчастями, и, учитывая особые симпатии Саши к одной из лётчиц, в вопросе с запчастями в женском авиаполку проблем не было.
Взгляд его искал среди девушек полка Иру Себрову.
Подошла инженер полка Соня Озеркова с двумя девушками техниками: Галей Пилипенко и Тосей Вахромеевой.
Озеркова, заметив, что Саша всё время смотрит по сторонам, с напускной наивностью спросила: - Вы кого всё высматриваете, товарищ старшина?
- Да, так, интересуюсь, что это у вас за обстановка в полку, некоторые гуляют по полю, - указал на девушек, собиравших цветы в поле,- могут демаскировать аэродром.
Озеркова посоветовала: - Вот вы это им сами и скажите. И уже с ехидцей добавила: - Тем более, что одна из прогуливающихся - ваша хорошая знакомая Ира Себрова.
Саша уронил ящик с запчастями.
Озеркова заметила ему с укоризной: - А вот с ящичком надо поаккуратней обращаться. Улыбнулась и отошла в сторону.
Саша Хоменко быстрым шагом направился к прогуливающимся в поле девушкам.
Следом за ним поспешил Лёша Колокольчиков.

Из КП полка вышла Бершанская. Майор  Бершанская достала папиросу и закурила, глядя на "сборщиков цветов" и примкнувшим к ним пармовцам. К КП подошла комиссар полка майор Рачкевич.
 - Что это у нас за гуляния, товарищ майор? - поинтересовалась "мамочка" и показала на девушек и парней в поле.
 - А это товарищ майор - культурное проведение досуга, а может быть и более серьёзное мероприятие, - ответила ей Бершанская.
- Какое мероприятие? - выкатив глаза, спросила комиссарша.
- Любовь, товарищ майор! - с улыбкой объяснила ей Бершанская. - Любовь товарищ комиссар, - есть такое замечательное чувство, и на войне тоже.
Рачкевич ненадолго онемев  в нерешительности, стояла минуту, потом обратилась к Бершанской: - Так их же пятеро, товарищ командир полка!
Бершанская, уже не сдерживая смех, продолжала вразумлять "Мамочку": - Ну, значит - крепкая дружба!
Рачкевич стояла в недоумении некоторое время, потом проговорила вслух самой себе: - Это не порядок, нужно сформировать ещё одну пару, тогда нормально будет, сейчас я всё организую. Мамочка отошла от КП.
 Бершанская с весёлым выражением лица направилась внутрь полкового КП и оттуда вскоре послышался звонкий смех.
На поле события развивались с молниеносной быстротой. Саша Хоменко и Лёша Колокольчиков быстро вошли в курс дела. Саша попросил всех подойти к нему и предложил: - Нужно перейти за крайний дом, на ту сторону станицы, - ведь так вы взлетали?
 - Да, я ещё боялась зацепить "журавля" колодца и "поддёрнула" самолёт, - вспомнила Ира.
Все быстро перешли на другую сторону станицы.
Они подошли к открытому колодцу с длинной жердью. На конце жерди висела верёвка, к которой было привязано ведро.
Саша Хоменко, обращаясь к стоящим рядом Ире Себровой,  Наташе Меклин, Нине Бузиной и Лёше Колокольчикову шёпотом сообщил: - По всем признакам - бомба в колодце. Полсотку мы бы сразу заметили в поле, не иголка. Высота была небольшая, ветрянка не успела раскрутиться и оголить взрыватель, поэтому бомба и не взорвалась. Я предлагаю вам девушки отойти подальше от колодца, а мы с Лёхой займёмся бомбой.
- Саша, а может быть не стоит рисковать?- спросила парня Ира и потянула его за рукав.- Ведь не рванула она при падении, не рванёт и дальше, а вот полезете...
Саша  Хоменко с видом победителя ответил ей: - Ты Ира не беспокойся, мы осторожно всё сделаем, вот только колпачок защитный нужен, ветрянка могла и слететь в последний момент.
 - Я сейчас сбегаю и принесу колпачок, вы подождите, я мигом, - засуетилась Нина Бузина.
На КП полка было всё спокойно. В будочке сидела Бершанская и что-то писала в журнале вылетов. Вошла майор Рачкевич и с порога спросила: - А где наши отдыхающие?
Майор Бершанская, нехотя отрываясь от бумаг, поинтересовалась у комиссара: - А тебе, зачем они?
Майор Рачкевич, указывая на молодого парня - солдата из БАО, стоящего с ведром у КП, доложила: - попросила у командира БАО солдата. Пусть нам на КП водички принесёт, потом прогуляется вместе с нашими по полю. Там ведь пятеро, а для дружбы хорошо бы шестеро, тогда всё правильно будет.
 - Ох, Дуся, вечно ты с какими-то предложениями, а если они не примут его в свою компанию?- с озабоченностью спросила Бершанская.
 - Это почему? Пятеро! Это что ещё за групповщина! Нет, вот когда шестеро, тогда всё нормально, если не любовь, то хоть симпатия, а то пятеро - не порядок, товарищ майор!- возмущалась на полном серьёзе "мамочка".
 - Да, ну тебя! Идите! Будешь седьмой, надоели вы мне со своими симпатиями...- заявила Бершанская и углубилась в изучение журнала полётов полка.
Рачкевич, скомандовав солдату из БАО: - боец! За мной!- направилась к "прогуливавшимся" в сторону станицы.
У колодца стояли Саша Хоменко и Лёша Колокольчиков. Саша Хоменко отвязал ведро и поставил за сруб колодца. Ира Себрова и Наташа Меклин стояли чуть поодаль и тихо переговаривались между собой.  По дороге к станице шла Нина Бузина и ей навстречу попались комиссар Рачкевич с солдатом из БАО.
Все замерли, глядя друг на друга.
Первая нарушила молчание Нина Бузина, и обратилась к "мамочке": - Товарищ комиссар, а как вы догадались, что там ведра нет?
Комиссар Рачкевич с явным удовольствием ответила:- Я, деточка, не первый день в армии - интуиция!
Сообразительная Нина Бузина подыграла Рачкевич: - Вот спасибо товарищ комиссар, а то мы водички попить захотели, а ведра нет.
 - Ну, вот и хорошо! Принимайте в свою компанию парня, водички попейте, погуляйте, а потом к нам на КП ведерко свеженькой, холодной принесёте, договорились?- слушаюсь, товарищ майор!- отчеканила Нина.

Не теряя времени, Нина взяла под руку обалдевшего солдата из БАО и пошла к колодцу.
 - Вот теперь все нормально! - высказала вслух комиссар Рачкевич, сняла фуражку и вытерла носовым платком вспотевший лоб.
Затем она посмотрела на небо, послушала трель жаворонка, надела снова фуражку и пошла на КП полка.
Нина Бузина, отойдя несколько десятков шагов, остановилась и обратилась к солдату: - А одного ведра мало. Давай сходим к нам за вторым, а потом ты отнесешь одно с водой на КП нашего полка.
Солдат не мог ей ни в чём отказать: - Да я что, я  завсегда, пожалуйста.
Нина и солдат медленно пошли в сторону стоянок самолётов.

У колодца Саша Хоменко, Ира, Наташа и Лёша Колокольчиков с облегчением вздохнули.      
Саша Хоменко также снял фуражку и вытер холодный пот со лба: - Кажется, пронесло! А я думал ваша комиссарша сейчас нам всем выдаст.
Наташа гордо заявила:- Нина молодец, сообразила, как отвлечь "мамочку".
 - Ребята, а может быть не стоит так рисковать, а ?...- ещё раз попыталась уговорить парней Ира. 
 - А никто и не рискует. Лёшка сейчас спуститься при моей поддержке в колодец, накинет петлю на стабилизатор бомбы, потом мы с ним вдвоем поднимем её и накрутим принесённый колпачок на взрыватель, предварительно скрутив ветрянку. Никакой опасности. Вас, девушки, я прошу отойти подальше, покараулить, чтобы нам никто не мешал работать. А бомбу мы потом с Лёшей прямо на старт поднесём Нине Бузиной, - проинформировал всех Саша.
Девушки нехотя удалились от колодца. Леша зацепился за "журавля" и Саша Хоменко медленно опустил его в колодец.
Через несколько минут из глубины колодца прозвучало: - Товарищ старшина, я её нащупал ногами, сейчас привяжу стабилизатор к "журавлю".
Саша Хоменко прокричал ответ в колодец: - Лешка, ты как привяжешь, сразу наверх по жердине, я подержу, чтобы "журавль" не дергался, а потом и бомбу подымем вдвоём сверху.
На дороге к колодцу появилась Нина Бузина с ведром.
Ира и Наташа, волнуясь, спросили подругу: - А где "мамочка" с солдатом?
 - "Мамочка " на КП, а солдата я отправила, сказала, что без него управимся.
 - Молодец Нина, а то мы думали - всё, конец нам.
 - А как у ребят дела?- поинтересовалась Нина.
Все трое направились, было к колодцу но... Саша Хоменко замахал руками, чтобы не подходили.
Нина пошла одна с колпачком для бомбы.
На краю угла сруба колодца лежала пятидесятикилограммовая авиабомба с вертушкой на взрывателе. Рядом за срубом отжимал мокрый комбинезон Лёша Колокольчиков.
Саша взял у Нины колпачок, ведро и попросил: - Ты Ниночка отойди, пожалуйста, к девочкам, а мы тут с Лёшей всё закончим.
На КП полка сидели командир полка майор Бершанская и комиссар полка Рачкевич. В будку вошёл Лёша Колокольчиков в невысохшем комбинезоне.
 - Товарищ командир полка, вот свежей колодезной водички вам принес.
 - Спасибо! Как остальные? Всё нормально? Отдыхаете?- поинтересовалась Бершанская
 - Всё в порядке, товарищ майор, отдыхаем.
 - А почему комбинезон мокрый?- поинтересовалась командир полка.
 - Так ведь жарко, товарищ майор – ответил, не растерявшись, парень.
 - Да сегодня как-то жарковато, а не испить - ли нам ключевой, колодезной, товарищ комиссар?
 - Я с удовольствием, товарищ командир. Хороша, наверное, водичка.
Бершанская зачерпнула кружкой из ведра воды и с удовольствием выпила.
"Мамочка" последовала её примеру - выпила воды и победоносно заявила: - Вот теперь всё хорошо! 
- Да и в полку, слава богу, всё хорошо, правда  товарищ комиссар?- улыбнулась Бершанская.
- Всё верно, товарищ командир полка!

Подготовака немцев к Курской дуге

В середине июня 1943 года в ставке Гитлера в Восточной Пруссии прошло совещание высшего руководства вермахта. В кабинете бункера Гитлер, Шпеер, все командующие группами армий, командующие армиями, командиры корпусов обсуждали вопрос о начале летнего наступления под Курском и мероприятия по обеспечению его дополнительными силами и средствами.
; Мой фюрер, начал своё выступление имперский министр промышленности Шпеер. Промышленность Германии уже освоила и начала массовый выпуск новой техники. Общее число изготовленных лёгких и тяжелых танков увеличилось во много раз. Производство тяжелых танков возросло с февраля по май на 200%. Пущен в массовое производство новый многоцелевой истребитель « Фоке-Вульф -190А». С его помощью мы должны захватить полное господство в воздухе...
 Гитлер сообщил присутствовавшим:
; … По тотальной мобилизации  в армию призвано около двух миллионов человек, и численность немецкой армии доведена до 11 миллионов 280 тысяч  солдат и офицеров. На фронте с Россией мы сейчас имеем на 43 дивизии больше, чем тогда, когда мы  начали с ней войну. « Цитадель» -  это наш последний удар по сопротивлению русских…

   Группе армий «А», как не участвующей в операции «Цитадель», задачи поставлены не были, но в приказе № 5 было определено:
… Командование группой армий «А» должно ясно осознать, что главнейшей, хотя и требующей лишений и больших усилий задачей является высвобождение сил для других фронтов. Чем больше сил будет высвобождено и, самое главное, чем скорее это произойдет, тем лучше и эффективнее группа армий выполнит свою задачу…
…Удержать любой ценой Кубанский плацдарм и Крым. Необходимо всеми средствами совершенствовать оборонительные позиции …

А на Таманском полуострове у станицы Крымская, где был расположен командный пункт командующего фронтом. В большом блиндаже стояли у карты на стене командующий Северо-Кавказским фронтом генерал-лейтенант Петров и начальник штаба генерал Ласкин.
; Получена новая директива  Ставки.
Петров передал Ласкину  бумагу.
Ласкин прочитал  про себя:
; …Сосредоточенными ударами главных сил фронта сломить оборону противника на участке Киевское, Молдованское и, проведя последовательные наступательные операции, иметь конечной целью очищение района Нижней Кубани и Таманского полуострова от противника… 28 июня 1943 года.
; Фронту не хватает огневых средств, подкреплений нет, мы не сможем выполнить поставленную задачу, товарищ командующий.
; Наша задача, Иван Андреевич, сковать как можно больше сил противника перед нами,
Основная задача будет решаться под Курском. Мы должны так держать немцев на Кубани, чтобы ни одна дивизия не была переброшена под Курск.
- Будем штурмовать «Голубую линию» ещё раз.

Наступление наших наземных частей натолкнулось на глубокоэшелонированную оборону противника. Потери были очень большие. Продвижения вперед практически не было. Наступление  остановили. Войска снова перешли к обороне с обеих сторон.

ЧП генерал Петров

В период очередной передышки между боями командующий фронтом решил проехать по некоторым частям и лично проверить состояние дел.
Солнечное утро. Станица Ивановская с белыми домиками недавно проснулась. Во дворах суетились хозяйки и тут же, хвостами  в палисадниках, а моторами на улицу, стояли замаскированные самолёты У-2. Механики возились с моторами. На краю поля стояла машина с будкой – КП женского авиаполка. В машине спала дежурная у телефона полевой связи. На другой стороне поля стояли замаскированные самолёты У-2 полка майора Бочарова. Дежурный – лейтенант Пляц  прохаживался вдоль стоянок самолётов.
Неожиданно на поле выехала «камуфлированная»  «Эмка». Быстро прокатила по полю и подъехала к машине с будкой - КП женского авиаполка. Из машины вылез военный в полевой форме. Прошёл вдоль края  поля. Наткнулся на бегущую девушку в замасленном комбинезоне, в руках у неё были какие-то шланги для маслопровода. Руки у неё были грязные в масле и, видимо, ими она почесала укушенное комарами ухо, на котором осталось чёрное масляное пятно.

Военный, обратился к девушке:
; Почему не приветствуете старшего по званию?
Девушка в изумлении остановилась, посмотрела на военного и, не разобравшись в полевых знаках отличия его формы, заявила:
; Я с незнакомыми мужчинами не здороваюсь!
Побежала дальше,  даже не оглянувшись на военного.
Военный стоял оторопело. Глаза его были широко раскрыты от удивления.
   Герой обороны Одессы, Севастополя и Кавказа, генерал Петров случайно оказался в расположении женского 46-го гвардейского авиаполка по пути в Краснодар, его появления никто не ждал, никто не был предупреждён. На аэродроме шла обычная жизнь. Лётный состав отдыхал после трудной боевой ночи в станице, а техники спешили подготовить самолёты к следующей ночной работе.

Дежурный полка майора Бочарова – лейтенант Пляц, видя, что военный стоит в нерешительности, решил подойти и поинтересоваться, кто он такой, и почему находится в расположении их части.
Лейтенант Пляц подошёл к военному, присмотрелся, различил на его погонах большие звёзды зеленого защитного цвета и громко отрапортовал:
; Товарищ генерал-лейтенант, дежурный по 889-му авиаполку лейтенант Пляц!
Генерал Петров, выйдя из оцепенения, приказал Пляцу:    
; Объявляйте боевую тревогу лейтенант!

Михаил бегом направился в станицу. Генерал Петров медленно шёл по полю к КП  женского 46-го гвардейского авиаполка полка. На краю станицы в садах стояли самолеты У-2 с гвардейскими значками на фюзеляжах. Генерал остановился, посмотрел на гвардейский знак, голова его слегка подёргивалась (следствие контузии), хмыкнул про себя и подошёл дальше. Потом он остановился и начал наблюдать за тем, что началось после его приказа.
В станице у отдельных домов возникла суета, а у самолётов с гвардейскими значками и у домов, рядом с ними – никакого движения не было.
Генерал резко повернулся и  вошёл в будку КП.
За столом спала девушка – лётчица. На лице её не было и тени беспокойства. Руки сложены под щекой, ей снились здоровые мирные сны.
; Боевая тревога! – нервно скомандовал громким голосом генерал Петров.
Дежурная открыла глаза и ещё не понимая, сон это или уже наяву, мутным взглядом осмотрела генерала.
Генерал смотрел на неё и уже спокойно попросил:
; Объявите, пожалуйста, боевую тревогу.
Девушка вскочила, как ужаленная, схватила телефонную трубку, уронила её, взяла со стола свою пилотку, смяла её в руках,  и при этом всё время смотрела на генерала, как кролик на удава.
Генерал, уже совсем успокоившись, почти ласково предложил ей:
; Ну, что же вы девушка, выполняйте приказание.
; Да, да, товарищ…Я сейчас... Я только… и пулей выбежала из будки КП.
Петров, очевидно, довольный произведённым переполохом, остался на КП.
   Прошло совсем немного времени, и вся станица уже напоминала потревоженный муравейник. Все куда-то бежали, что-то сообщали, никто не мог понять, что же случилось. Одни хватали личное оружие, старались быстро одеться, другие кричали, чтобы не мешали спать. Нашлись и такие, кто просто посылал к чёрту, и поясняли, что это всё шуточки Миши Пляца и это уже начинает злить.

Дежурная влетела в комнату штаба полка.
В штабе командир полка Бершанская, начальник штаба Ракобольская и комиссар-замполит Рачкевич удивлённо посмотрели на дежурную. У всех округлились глаза.

Дежурная, с порога сообщила Бершанской:
; Там!... (дыхание у неё перехватило)…
Все вскочили.
Бершанская пытаясь понять, что произошло, спросила строго:
; Что, там?
Дежурная, ещё не переведя дыхание в норму, пыталась объяснить:
; Там! …
Бершанская открыла кобуру пистолета:
; Что? Немецкий десант?
Дежурная, мотая отрицательно головой, наконец, выговорила:
; Генерал…какой-то!
Бершанская, успокоившись, спросила:
; Какой генерал, да говори же, наконец.
; Не знаю…
; Где он?
; На КП полка.
Бершанская, на секунду задумавшись, скомандовала:
; Товарищи офицеры, за мной…
Все выбежали за командиром полка. Последней догоняла их  «мамочка» - замкомандира полка по политчасти - майор Рачкевич.
Командиры вскочили в полковую легковую машину Эмка и полетели к КП полка.
   Был солнечный яркий июньский день. В небе пел свои трели жаворонок. В траве стрекотали кузнечики. Казалось, ничто не могло нарушить этот покой.
Топот десятков ног приближался к КП. Бежали все: девушки полка Бершанской, парни из БАО и из полка майора Бочарова. Подъехала грузовая машина и с неё спрыгнули парни в солдатской форме с ведрами в руках; -  видимо кто-то решил, что начался пожар.

У КП стоял генерал Петров и молча наблюдал за перемещением «народа».

Подлетели «Эмка» Бершанской и мотоцикл майора Бочарова. Мотоцикл вёл Миша Пляц.
Бершанская первая докладывала, прищурясь и считая звезды на погонах генерала:

Товарищ генерал-лейтенант! Командир…
Генерал Петров, прервав её доклад, приказал:
; Отставить, майор! Подождём остальных!
Подбежал майор Бочаров, также посчитал звёзды на погонах Петрова.
; Товарищ генерал-лейтенант…
; Отставить майор! Кто ещё задерживается?
Подбежал командир БАО, открыл рот для представления…
; Ну, что, все в сборе?
Все осмотрелись, отдышались, но молчали.
; Все, товарищ генерал-лейтенант!- Доложила Бершанская.
; Хорошо, тогда начнём, - предложил Петров.
- Даю вводную: - противник численностью до двух батальонов пехоты при поддержке танков и бронетранспортёров, прорвав нашу оборону, приближается к расположению ваших частей. Полки поднять по боевой тревоге в воздух обслуживающему персоналу с приданными средствами передвижения подготовиться к срочной эвакуации, время пошло. Петров достал  часы на цепочке и констатировал:
; Московское время 14 ноль-ноль. Затем он отошёл в сторону  и продолжал смотреть на то, что произойдёт дальше.      

Бершанская, Бочаров и командир БАО вошли в будку КП полка Бершанской.
; Карты на стол. Разделим секторы полётов, - попросил Бочаров.
Все быстро развернули полётные карты на столе, распределили направления и очередность вылетов самолётов.
; Ирина, вот порядок взлёта и маршруты движения, давай командуй, только повнимательней и без спешки, сама понимаешь, - приказала Бершанская своему начштаба Ракобольской.
Ракобольская выбежала из КП и передала указания и информацию командирам эскадрилий, те, в свою очередь, своим подчинённым. Постепенно всё дошло до «исполнителей» и техники самолётов начали запуск моторов. Экипажи по очереди выруливали на старт и их самолёты, наконец, поднялись в воздух.

   Весь этот «спектакль»  происходил  в солнечный день на местности, над которой пересекались трассы самолётов противника и наших. В любой момент самолёты-разведчики могли засечь наши полки ночников У-2, поднятые в воздух, вызвать по рации свои штурмовики и истребители и перещёлкать всех над их же аэродромом, ну или, по крайней мере, точно определить местонахождение аэродрома, для проведения дальнейших штурмовок маскировавшегося аэродрома самолетов  У-2.   
Всё это вряд ли оценивал Петров. По своему положению - командующего фронтом, он, конечно, имел полное право устраивать такие проверки, но необходимости в них не было никакой. Правильнее было бы провести эту проверку в ночное время, тогда, когда можно было не подвергать бессмысленному риску два полка самолётов и их экипажи.
Личному составу не объяснили, что всё это - проверка, всё должно было быть по-настоящему.

Одним из первых в воздух поднялся самолёт Пискарёвой и Ароновой.
 ; Посмотри повнимательней, может быть немцы выбросили десант вблизи нашего аэродрома?- приказала лётчица.
; Ничего такого не наблюдаю, самолётов противника, к счастью, тоже нет, - доложила штурман.

Жужжание самолётов в воздухе напоминало встревоженный пчелиный рой. Петров наблюдал, как самолёты описывали круги над аэродромом.
Спустя некоторое время он приказал стоящим рядом командирам:
; Давайте отбой.
 Взлетела красная ракета.

Самолёты полков стали поочерёдно заходить на посадку, один из них дал « козла». Подпрыгнул и жёстко ударил шасси о землю. Всё кончилось более - менее благополучно, и самолёт подрулил к старту.
Петров, обращаясь к Бершанской и указывая на «скозливший» самолёт спросил:
; Кто командир?
; Командир эскадрильи капитан Смирнова.
; Да…ну , и командиры… Объявите построение всех двух полков и БАО.

Петров медленно пошёл вдоль строя полка Бочарова. Внешний вид у парней был более- менее удовлетворительный, хотя некоторые прибежали прямо в рабочей одежде.
Неожиданно Петров остановился перед строем  технического состава полка майора Бочарова и попросил раздвинуться первой шеренге.
Перед Петровым оказался парень в нелепой трофейной форме песочного цвета, то ли, турецкой, то ли иранской - с нарисованными химическим карандашом погонами со звёздочками старшего лейтенанта и в рваных трофейных ботинках:
; Кто  такой?
; Старший лейтенант Петров!
Петров, вздрогнул, от неожиданности:
; Однофамилец, значит.
; Это что за чучело? Откуда он?- спросил Петров майора Бочарова, показывавшего из под колена кулак старшему лейтенанту Петрову.
; Старший лейтенант Петров был осужден судом военного трибунала и отправлен в штрафбат. Искупил вину кровью и вернулся в полк.
; За что были осуждены?- спросил старшего лейтенанта генерал.
; Поменял парашют от светящейся авиабомбы на самогонку.
; Ну и как?
; Что, как товарищ  генерал-лейтенант?
; Как самогон, хорош был?
; Нормальный, товарищ генерал – лейтенант.
; Где искупили вину?
; Под Новороссийском, высаживался  у Озерейки, товарищ генерал-лейтенант.
; Как он, сейчас, не потребляет?- обращаясь к майору Бочарову, спросил Петров.
; Трезв, товарищ генерал- лейтенант.
-    Почему у вас офицер в такой обуви?- спросил Петров командира БАО.
Генерал указал на ст. лейтенанта Петрова.
; Нет на складе, товарищ генерал- лейтенант.
; Снимите свои сапоги, майор, и передайте старшему лейтенанту.
У всех широко открылись глаза от удивления.
Командир БАО выполнил указание, обменялся со ст. лейтенантом обувкой.
Ст. лейтенант Петров стоял красный как варёный рак в новеньких сапогах.
 
; Командиру полка майору Бочарову объявляю выговор.
Командира БАО снимаю с занимаемой должности!

Петров перешёл к шеренгам женского авиаполка. 
Строй лётчиц выглядел неплохо. Подойдя к одной из девушек, Петров потянул за её поясной ремень, покачал головой и заявил:
; Это разве заправка?
Вывел из строя  лётчицу, и отрегулировал ей длину поясного ремня. Талия девушки стала  похожа на осиную.
; Вот какая должна быть заправка!
Вдруг Петров увидел на груди одной из лётчиц орден Александра Невского:
; Кто, такая?
Девушка с осиной талией и красными щеками представилась:
; Командир эскадрильи капитан Смирнова.
; Плохо товарищ Смирнова, «козлите» при посадке, не хорошо это, плохой пример починённым.
Маша стояла готовая провалиться сквозь землю.

Пройдя мимо шеренги технического состава, Петров с отчаянием махнул рукой.
Перед ним стояли на вытяжку девчонки в серых  испачканных комбинезонах, у многих ещё были видны на лицах следы усердного выполнения служебных обязанностей в виде пятен машинного масла под носами и на щеках. 
Большинство из них были небольшого роста, худенькие, а полученное со склада обмундирование, сшитое на доброго солдата, несмотря на все подгонки и переделки, сидело на них не очень складно. Гимнастёрки пузырём, носки сапог задраны к верху, а сами ноги, как палки, торчали из широких голенищ.
; И читать – то, наверное,  ничего не читают? – обратился Петров к Бершанской.
; Читаем! – раздалось из строя.
; Кто сказал « читаем»?! – спросил Петров.
После некоторой паузы:
; Я! – ответила Катя Тимченко.
; А ну, выйти из строя!
Из строя вышла Катя Тимченко, вся красная и возбуждённая.
; Ну, скажи, что ты читала?
; За последнее время я, в свободное от служебных обязанностей время, прочитала ещё раз книгу Николая Островского « Как закалялась сталь», товарищ генерал-лейтенант.
; Напомни мне вкратце её содержание.
Катя, с волнением и негодованием глядя на Петрова и с недоумением на Бершанскую, которая взглядом показывала ей, держись не теряйся, рассказала:
- Павел Корчагин, главный герой книги, участвовал в строительстве узкоколейки…
; Хватит! Ничего ты толком не читала! Становись в строй!
Катя, обиженная и возмущённая, встала на своё место.
 
; Вы думаете, что если вам навешали ордена за красивые глазки, то всё с рук сойдет, можно расслабиться? Если б я видел вас раньше, никогда не получить бы вашему полку гвардейского звания - гневно заявил Петров.
 Голова его нервно подёргивалась. Стояла гробовая тишина.
; Объявляю командиру полка выговор!
 ; Теперь посмотрим, как вы владеете личным оружием. Поставьте мишени - приказал Петров.

Несколько бойцов из БАО побежали исполнять приказание. На поле появились ящики и на них установили консервные жестяные банки.
; Первыми будут стрелять командиры.
В этот момент Петров заметил, как замполит женского полка майор Рачкевич - «мамочка»
переместилась во второй ряд командования полков.

; Я попрошу вас, майор начать, – указал генерал на «мамочку».
« Мамочка» строевым шагом вышла вперёд, подошла к Петрову, достала свой ТТ и доложила:
; Товарищ генерал-лейтенант, майор Рачкевич к стрельбе готова!
; Хорошо майор, цель перед вами, три выстрела - три банки!
«Мамочка» начала заряжать  свой ТТ - оттянула на себя верхнюю часть пистолета и патрон заклинил, не попав в патронник. Она дёргала, дёргала, но затвор не закрывался.
; Дайте сюда ваше оружие, майор!- попросил Петров.
Взял её пистолет, аккуратно дослал патрон в патронник и три раза подряд выстрелил по мишеням. Три банки упали на землю.
Посмотрел на  «мамочку» и отдал ей её ТТ.
; Вот так надо стрелять.
-  А где тот шустрый лейтенант, дежурный?- спросил Петров майора Бочарова.
Миша Пляц вышел из строя.
; Покажите, лейтенант свое мастерство- генерал указал рукой на мишени.
Лейтенант Пляц достал ТТ из кобуры , зарядил , прицелился и три раза выстрелил по мишеням. Три банки упали на землю.
; Ладно, но всё равно, слабаки!- заявил Петров.
; А теперь посмотрим, как вы ходите.
Всем полкам, смирно! Направо! В станицу шагом марш!
Полки поэскадрильно прошли мимо командующего фронтом и удалились в станицу.

; А вам, товарищи командиры, в ближайшее время необходимо выделить группу лётного состава для поездки на передовую, чтобы ознакомиться с нашей военной техникой, чтобы не перепутать во время бомбёжек наших с немцами, - приказал Петров.
Ему, наверное, уже доложили, что ещё на Тереке, однажды, женский авиаполк получил задачу бомбить скопление живой силы противника, но по ошибке дали координаты цели, где располагались наши части и полк нанёс бомбовый удар по своим. Потерь к счастью не было, но этот прискорбный случай подробно разбирался, и командование полка было признано невиновным, так как ночью невозможно рассмотреть, кто внизу, а цель была указана нашими наземниками.
Петров продолжил:
; Далее… Личному составу переселиться в землянки у аэродрома, чтобы в любую минуту можно было вылететь на задание, не бегая по станице и не ожидая машин.
; Хорошая боевая работа не даёт вам никакого права быть разгильдяями, пренебрегать правилами, установленными в армии. Стыдитесь, гвардейцы!- указал он Бершанской.
; Ну, вот кажется и всё! Мне пора, а то я тут задержался.
Петров сел в свою машину и уехал.
Над полем в вышине снова пел жаворонок. Кругом наступила тишина, только стрекотали в траве кузнечики. На поле стояли командиры полков и БАО. Все молчали.
Наконец майор Бочаров и командир БАО ушли. Командование женского полка уселось прямо на землю.

; Ушёл Мамай ,- нарушила молчание "мамочка".
Все нервно засмеялись от души. Хохотали до слёз.
Начальник штаба полка старший лейтенант Ракобольская начала чесать колени. Постепенно её ноги стали покрываться сплошными красными блямбами.
; Ирина, что это с тобой?- спросила её Бершанская.
Ракобольская, продолжая чесать красные ноги, ответила:
; Не знаю, товарищ майор, это, наверное, что-то нервное.
; А ты ничего, такого не ела?- спросила её "мамочка".
; Да нет, Евдокия Яковлевна, всё тоже, что и все.
; Давай Ира, срочно в санчасть, бери машину и езжай, - приказала ей Бершанская.
Ракобольская подошла к машине и уехала.

; Ну что, товарищ замкомандира по политической части? Не пора ли нам и нашим подчинённым в баньку?- предложила Бершанская.
; Да, Евдокия Давыдовна, трудный был день, хоть и не очень жаркий,  а  гимнастерки у многих намокли. Банька нам сейчас в самый раз.
; Ну что комиссар, пошли, только по дороге венички захватим.
; В баньку, так в баньку!
Обе пошли по лётному полю в направлении станицы.

В медсанбате Ракобольская сразу обратилась к главному врачу. Тот внимательно осмотрел её и сел что-то писать в тетради учета приёма больных. На кушетке лежала Ракобольская.
; Доктор, что у меня?- с дрожью в голосе спросила начштаба.
; У вас обычная крапивница. Вам нельзя нервничать. Нужно вести спокойный образ жизни, ну, конечно, насколько это возможно на войне. В общем, ничего страшного. Попьёте вот это лекарство, и всё пройдет. На прощание он дал Ракобольской пакетик с таблетками.

   По рассказу командующего фронтом генерал-лейтенанта Петрова был издан приказ командующего 4-й воздушной армии. В нём было указано на то, как долго полки собирались по боевой тревоге, какая плохая у них строевая подготовка, объявлено по выговору командирам полков…И была там одна фраза: « Грязные уши и шеи»…Приказ был зачитан частям по всему фронту.
Некоторое время при появлении кого-либо из полка в штабе армии часто можно было слышать за спиной – "...Это из того полка, где грязные уши и шеи?"...
На следующее утро была хорошая летняя погода. Но в небе не пели жаворонки и не стрекотами в траве кузнечики. Все притихли и, только раздавался по полю топот многих ног и слышались команды:
; Левой! Левой! Раз два, Левой!
В одной из комнат общежития лётного состава на постели сидела Наташа Меклин и что-то писала  в своём блокноте. Подошла Женя Руднева.
; Натуся, ты опять сочиняешь? Что на этот раз?
Она наклонилась и прочитала вслух:
; Господи, избавь нас от строевой,
     Дай нам цель на передовой,
     Пошли нам боевую задачу
     И лунную ночь в придачу…
; Здорово Натуся, вот только форму приказа это никогда не обретёт!
Пошли, наша очередь заниматься шагистикой, первая эскадрилья уже оттопала.
Они вышли на улицу.
Прозвучала команда:
; Становись! На право! Шагом марш!
По пыльной дороге девушки удалились на поле.

Маевский синяк Руфы Гашевой

Как только было прекращено последнее наступление наших войск, немцы резко усилили строительство новых оборонительных  рубежей на « Голубой линии». Возводились новые долговременные огневые точки, устраивались минные поля и проволочные заграждения. Бурный рост зелёной растительности маскировал и укрывал новые позиции противника.
В женском авиаполку неожиданно возникла серьёзная проблема - малярия. Её принесли комары, обычные летние комары. В этом районе Кавказа эта болезнь была известна испокон века. Санчасть была полна заболевшими. Девушки с бледными лицами лежали на кроватях. Некоторые из них, несмотря на летнюю жару, были укрыты одеялами, и их трясла лихорадка. Врач полка Ольга Жуковская делала уколы и давала хину. Она сбилась с ног , выхаживая лётный  и технический состав, подвергшийся нашествию малярийных комаров.
  Высокая температура и озноб выводили лётчиц из строя не хуже немецких снарядов и пуль. Девушки глотали горькую хину и безропотно переносили уколы. Усилиями медицины и благодаря огромному желанию выздороветь удалось победить и эту напасть. Как только температура становилась 36,6  градуса, девушки продолжали летать и радоваться жизни.
 Боевые вылеты проходили по-прежнему на сильно укреплённые зенитными средствами цели, но иногда  экипажам доставалось и от ружейно-пулемётного огня наземных немецких частей.
Летние ночи были короткие, и экипажи успевали сделать всего по два-три боевых вылета.

Аэродром "подскока" находился у хутора Маевский - небольшой хуторок принимал самолёты с основной базы - станицы Ивановская. По берегам реки Кубани -  росли  деревья, а за ними – оборонительные укрепления немцев.
До линии фронта от хутора Маевского было рукой подать. Самолёты поднимались в воздух, и сразу была видна река Кубань, а там и оборонительные укрепления противника. Если идти на цели по прямой, то самолёты не успевали набирать нужную безопасную высоту полёта при пересечении линии боевого соприкосновения войск. Поэтому экипажи летали по ломаной линии. Сначала, после взлёта, самолёты должны были идти вдоль линии фронта, и, набрав безопасную высоту, разворачиваться и брать курс на цель.
В ожидании начала полётов экипаж Лёли Санфировой расположился у самолёта.
; А если не терять времени на «ломаный» маршрут, а идти на цель прямо, мы же знаем, что  в этом месте у немцев нет ни прожекторов, ни зениток. Идём прямо над территорией противника, набираем нужную высоту и выходим на цель. Уйму времени экономим!- предложила Руфа Гашева.
; А как же приказ - строго по маршруту!
; Так, может быть, его составляли, когда ПВО было, а сейчас его нет, а мы продолжаем терять время на облёт.
; Ну, что ж, давай попробуем, если пройдёт, другие тоже станут экономить, а если нет… Ну, на нет и суда нет! Поехали.
; Командир, машина к полёту готова,- доложила техник Тося Вахромеева.
; Руфа, залезай, едем!
Девушки удачно проскочили линию фронта по сокращённому маршруту два  раза, а на третий…

Самолет пересёк линию фронта. Высота 200-250 метров. С земли открыли огонь из всех видов стрелкового оружия. Трассирующие пули, как огненные пчёлы, роем неслись к самолёту.
; Леля, набирай быстрее высоту,- попросила Руфа.
От зенитного огня, даже прицельного можно было как-то уйти, маневрируя по высоте и направлению, а от этого  беспорядочного бешеного ружейно-пулемётного спастись, казалось, было невозможно. 
 
Сильный удар под ногу Руфы заставил её даже подскочить с сиденья. Самолёт вышел из зоны обстрела не получив серьёзных повреждений. Нога Руфы начала тяжелеть, потом совсем онемела, но крови не было.
Руфа весь полёт массировала ногу рукой.

Они выполнили задание и вернулись на свой аэродром, зарулили на стоянку. Лёля и Тося помогли Руфе вылезти из кабины.
; Что с тобой?  Крови нет, а нога у тебя как протезная,- спросила Лёля.
 ; Руфа, давай я тебе помогу снять комбинезон, посмотрим, что с ногой, - предложила Тося.
Девушки помогли Руфе снять комбинезон. Она стояла перед ними в одних трусиках и гимнастерке, а Тося и Лёля осматривали огромный синяк с кровоподтеками у неё на правой ноге.
; Ничего себе синячок, где это ты так ударилась,- поинтересовалась Тося.
; Не ударилась, а ударили…немцы.
Тося поискала что-то  по полу кабины, потом залезла в гаргрот и в самом хвосте самолёта нашла пулю.
; Пуля пробила пол, ударилась в прут сиденья и рикошетом ушла в хвост!- сделала своё заключение техник.
Руфа стояла со снятым до половины комбинезоном и внимательно слушала Тосю.
; Лезете, куда не следует, а мне теперь работы.
- Тосенька, не ругай ты нас, хорошо, что штопать будешь пол а не  попу  Руфы,- оправдывалась Лёля.
; Тосенька, ты не ругай нас, мы больше не будем.
Руфа, наконец, надела комбинезон.
Это было хорошим уроком.
- Нарушение приказов безнаказанным не бывает, - заявила Лёля, - будем летать по ранее принятому маршруту.
Синяк ещё долго мешал Руфе в полёте, но она не жаловалась на это неудобство.
- Если бы чуть левее или правее,- язвила Тося, - тогда походка у тебя здорово изменилась бы и Бершанская всё узнала.
- Но ведь пуля попала, куда попала,- отговаривалась Руфа, каждый раз кряхтя,  вылезая из кабины.
- Попала бы в попу, тогда и зудели бы, так она цела. Руфа похлопала себя по комбинезону и пошла на доклад к КП.

Радист л-т Куршин

К общежитию женского авиаполка подъехала грузовая машина. Из кабины вылез невысокий светловолосый парень в погонах лейтенанта. Он быстро выгрузил из кузова грузовика несколько ящичков,  подтащил их к рыльцу, вошёл в здание и обратился к дежурной:
- Вы не подскажите, где у вас штаб?
Дежурная - Рая Аронова с улыбочкой ехидно ответила прибывшему офицеру:
- Не подскажу, а вы собственно кто такой и по какому вопросу?
- Простите, я  не представился.
Парень оправил ремень, взял по козырёк и доложил:
- Лейтенант Куршин, прибыл из штаба дивизии по заданию командования.
Рая Аронова, переходя на деловой тон:
- Штабная комната первая справа.
Лейтенант, несколько смущённый приёмом, постучал в указанную дверь.
- Да, войдите!
В штабе находились начштаба Ракобольская и зам. по политчасти майор Рачкевич.
; Товарищ майор, лейтенант  Куршин прибыл по заданию командования!- доложил лейтенант старшей по званию.
; Здравствуйте товарищ лейтенант Куршин, очень хорошо, что прибыли. Чем  будете у нас заниматься? - с явным удовольствием спросила Рачкевич.
Парень начал стесняться и краснеть.
; Приказано проверить возможность установки на ваших самолётах радиостанций.
; Где же вас разместить? У нас, знаете, коллектив женский, есть некоторые особенности быта. Ну, вы понимаете, что я имею в виду?
Куршин, с покрасневшим до ушей лицом, согласно кивнул головой.
; Обратитесь к командиру БАО, он подберёт подходящее помещение.
; Разрешите идти, товарищ майор?
; Идите лейтенант, устраивайтесь.
Лейтенант вышел из комнаты и направился по коридору к выходу под любопытными взглядами девушек.
По пути его заметила шедшая  в штаб Бершанская.
В комнату штаба она вошла для выяснения, - кто был этот лейтенант.
; Что за мужчины тут у вас гуляют по общежитию?- спросила она Ракобольскую.
; Командование прислало специалиста по радиооборудованию, хотят ещё раз попробовать установить на наших самолётах  радиостанции.
; А куда вы его направили?
; В БАО, ведь парню надо где-то спать.
; Ладно, не маленький, устроиться.

Столовая полка в тот день была необычно многолюдна. Все уже пообедали. Последним вошёл принимать пищу лейтенант Куршин.
В дверях его прострелили глазами пообедавшие девушки. Пока лейтенант шёл по столовой, девушки перешептывались и хихикали. Парень прошёл к раздаче, получил свою порцию и сел за стол.
В дверях столовой было видно, как несколько девушек внимательно разглядывали парня и делились впечатлениями.
Все уже были в курсе, что прибыл радиотехник с птичьей фамилией и очень стеснительный.

На следующий день лейтенант Куршин приступил к своим обязанностям. На одном из самолётов У-2 было решено попробовать установить привезённую радиоаппаратуру. Помогать ему в этом деле Бершанская приказала инженеру авиаполка по спецоборудованию Клавдии Ильюшиной.
Для испытания был выбран самолёт Пискарёвой и Ароновой. Они ухе проходили подготовку для работы с рацией и именно им доверили ещё раз попробовать возможность установки радиоаппаратуры на самолёт.
   Громоздкая радиостанция никак не хотела «устанавливаться» в кабине штурмана. К самолёту подошла Ильюшина.
; Как успехи, товарищ лейтенант?
; Никаких успехов пока нет, товарищ старший лейтенант. Кабина У-2 не приспособлена для установки таких радиостанций. Как впихнуть её и ещё оставить место для штурмана, я не представляю. Да и вес у аппаратуры приличный, придётся снижать бомбовую нагрузку.
; Ну, это вы там наверху доложите, а мне нужно только знать, когда вы окончательно всё проверите и закончите, у нас каждый самолёт на вес золота.
; Доложу сегодня.
; Сегодня у нас баня, лучше завтра, спокойнее будет.
; А как у вас решается вопрос со сменой белья?
; Как во всей Красной армии, в банный день. Обратитесь в наш БАО, вам выдадут.
Ильюшина ушла, а лейтенант Куршин ещё немного помучился и оставил безуспешные попытки установить рацию на У-2.
Он аккуратно уложил всё в ящички, вытер руки ветошью, собрал инструмент и хотел уже идти в общежитие.
- Товарищ лейтенант, - услышал он.
К самолёту не спеша, подошла Рая Аронова.
- Мы сегодня полетим с рацией или без неё.
- К сожалению, а может быть и к счастью - без рации и не только сегодня.
- Это почему же так? - удивлённо спросила Рая.
- Видите ли, аппаратура громоздкая и тяжёлая - не входит в имеющийся объём кабины штурмана.
- Да, я уже имела опыт "общения" с подобной техникой. Но та была менее объёмной, - работала на передачу, а приём - это уже было слишком сложно: шум, ветер, дождь.
Я тоже говорил, что на У-2 нельзя поставить рацию, особенно такую мощную; - со мной не согласились. Вот ещё раз попробую убедить начальство в правоте моих слов.
- Попробуйте, иначе у нас начнутся проблемы, ведь именно штурманы будут страдать от этих технических "новшеств".    
Вам помочь с этими ящичками, или сами справитесь?
- Спасибо, как-нибудь сам отнесу по одному.
- Особенно не задерживайтесь, а то пар в бане остынет; у нас сегодня банный день.
Она улыбнулась смущённому лейтенанту и пошла в общежитие.
 
Склад БАО представлял собой отдельностоящее здание, вернее небольшой домик. В одной из комнат были аккуратно разложены комплекты белья. Всё чистенько аккуратно.
Лейтенант Куршин подошёл к складу и увидел группу девушек, пришедшую по тому же поводу. Как истинный джентльмен, лейтенант пропустил девушек вперёд. Они по очереди подходили к окошку, называли свой размер белья,  получали комплект и отходили в сторону, ожидая остальных.
Наконец подошла очередь лейтенанта Куршина. Он также подошёл к окошку, назвал свой размер, получил аккуратно сложенный комплект белья и пошёл в направлении  бани.

В раздевалке бани своей очереди дожидались мужчины из БАО. Наконец все девушки вышли и в раздевалку начали заходить мужчины.
Банная комната была не велика. Обнажённые мужчины парились и натирались мочалками.
Пожилой  мужчина из БАО предложил Куршину потереть спину, он согласился.
; Как вам у нас?- поинтересовался мужчина.
; Все хорошо, только вот много девушек.
; Так ведь это хорошо, мы, правда, «этим» не интересуемся, а вам молодым выбор большой. В полку все невесты как на подбор, правда - сурьёзные, глупостев не любят.

В этот момент в баню заглянули парни из соседнего полка истребителей.
; Вы тут, мальчики, надолго? Мы вам не помешали?- обратился один из парней к Куршину.
; А чем вы нам можете помешать, заходите, всем места хватит.
Куршин вышел из банного помещения и вытерся полотенцем, в которое был завернут комплект свежего белья, полученного в БАО.
Лётчики начали раздеваться, наблюдая за незнакомым парнем.
Куршин развернул комплект белья и с ужасом увидел, что ему выдали женское белье.      

 Те, кто ещё был снаружи, могли наблюдать, как из двери бани пулей вылетел лейтенант Куршин с комплектом женского белья. В помещении бани раздавался дикий хохот парней лётчиков.
В этот же день лейтенант Куршин спешно покинул расположение женского авиаполка. Попытки установки радиоаппаратуры на самолёт У-2 на этом прекратились, но в полках ещё долго пересказывались подробности посещения бани специалистом по радиооборудованию лейтенантом с какой-то птичьей фамилией.

Белкина погибла 18 июля 1943г.

Попытки наших войск сломать "Голубую линию" по центру, успехов не приносили. Необходимо было найти другое решение, но при этом иметь в виду, что главные усилия наших войск будут сосредоточены на другом стратегически важном направлении - на " Курской дуге".
   Наступление наших войск на главном направлении Северо-Кавказского фронта развития не получило. Это была явная неудача. За неё нужно было нести ответственность. Перед отъездом с КП 56-й армии Петров приказал командующему 4-й ВА генералу Вершинину:
- Организовать постоянные ночные налёты на вражеские аэродромы. Необходимо снизить активность вражеской авиации. Но эти ваши налёты озлобят врага. Предвижу, что в небе будет жарко.
Петров оказался прав. В последующие дни на Кубани завязались тяжёлые бои не только на земле, но и в небе.
Немецкий  4-й воздушный флот обрушил на позиции наших войск большие группы бомбардировщиков по 50-80 самолётов. Воздушные бои приняли размах воздушного сражения. Только за 26-28 мая наши истребители сбили в воздушных боях 158 самолётов противника.
Ударную группу Северо-Кавказского фронта составляли 37-я и 56-я армии.37-й армией командовал генерал-лейтенант  Константин Аполлонович Коротеев, тот самый, который в боях на последних восточных рубежах по реке Терек командовал 9-й армией и не пропустил немцев к Баку.
   На вопрос Петрова о причинах наших неудач по прорыву "Голубой линии", Коротеев прямо ответил:
- На северном фланге - сплошные плавни, там нельзя было использовать ни артиллерию, ни танки. На юге - горы. Одно - единственное место для прорыва - центр, но противник это тоже понимал. Немцы, особенно  в центре, укрепили оборону, сосредоточили основные силы артиллерии и нацелили авиацию.
Вершинин также доложил Петрову, что немцы дополнительно перебросили для поддержки своей 17-й армии бомбардировщики с аэродромов юга Украины, создали превосходство в воздухе.   
  По данным нашей разведки, гитлеровское командование приказало продолжить непрерывно возводить новые укрепления как на самой "Голубой линии", так и в глубине Таманского полуострова. Это свидетельствовало о том, что, несмотря на развернувшуюся широкомасштабную подготовку к сражению на "Курской дуге", противник рассчитывал удержать за собой Таманский полуостров и Новороссийск.
  Ставка директивой от 28 июня, несмотря на неуспех наступления войск фронта в центре "Голубой линии", вновь потребовала взломать оборону врага на этом же направлении.
Нанесением этого удара главными силами фронта рассекалась бы вся 17-я немецкая армия, окружалась самая сильная её группировка в районе Новороссийска, наши войска получили бы возможность кратчайшим путём выйти к Керченскому проливу и лишили бы противника возможности эвакуировать войска и технику в Крым.
   Второй причиной такого решения Ставки была активизация действий фронта, что притянуло бы к нему силы противника, не позволило бы снять их и перебросить на "Курскую дугу". Против Северо-Кавказского фронта была сосредоточена группировка немцев численностью почти в четыреста тысяч человек. При правильно организованной обороне, часть этих сил немцы могли бы перебросить под Курск.
Кроме того, активные действия нашей авиации на Кубани, также не дали бы возможности переброски авиации противника для поддержки главного сражения на советско-германском фронте летом 1943 года.      
   После долгих и тщательных размышлений и расчётов генерал Петров пришёл к выводу - ключевым звеном обороны "Голубой линии" являлся Новороссийск. С его потерей начала бы разваливаться вся оборона немцев. Однако одна неудачная операция по освобождению Новороссийска уже была проведена. Повторять ошибки нельзя и Петров снова и снова обдумывал и проверял расчёты, советовался с командующими армий. Наконец он пришёл к окончательному выводу - штурмовать Новороссийск.
   
   18 июля  46-й гвардейский авиаполк готовился к выполнению очередного боевого задания. По команде дежурной:
; Все экипажи на аэродром, « Максимум»! Девушки поспешно оделись и поехали на аэродром.
   У КП полка  Бершанская поставила задачу на предстоящую ночь:
;  Сегодня весь полк работает с аэродрома «подскока» у хутора Маевский. Всем выделенным экипажам перелететь на «подскок».
Цели на сегодняшнюю ночь:
; Уничтожение мотомехчастей противника в районе хутора Н.Греческого.
Оперативную обстановку доложит ст. лейтенант Еленина.
; По данным наземной и авиаразведки в районе цели сосредоточены крупные силы ПВО противника. Зенитные батареи и «эрликоны» находятся на северо-восточной окраине Н.Греческого.
Прожекторные установки на северной окраине. Кроме этого отмечается концентрация крупных сил истребительной авиации противника на аэродроме под Анапой. Замечено барражирование ночных истребителей в районе целей.

; Всем экипажам по самолётам!- скомандовала Бершанская.
Самолёты поднялись в воздух и взяли курс на хутор Маевский.

Аэродром подскока «Маевский» работал в усиленном режиме. Ночи были короткие, а от полка требовалось выполнение максимального числа боевых вылетов.
Вооруженцы, по три человека на самолёт, подвешивали пятидесяти килограммовые авиабомбы, контрили «ветрянки», поднимали с коленок бомбы к бомбодержателям и закрепляли в замках.
; Бомбы подвешены, можно лететь,- доложила вооруженец Оля Яковлева. 

Самолёт Надежды Поповой со штурманом полка Женей Рудневой подходил к цели.
; Надя, заходить на цель будем с севера от Кеслерова, - приказала штурман.
Неожиданно включились прожектора. Они сразу поймали самолёт. Стало светло и ничего не видно на земле.
; Высота 900, где цель?- запросила лётчица.
; Цели не вижу, здорово слепят, уходим опять к Кеслерову наберём высоту!
; Вижу фрица, "мессер" даёт ракеты!- предупредила штурмана лётчица.
; Вижу Новогреческий! Держи боевой!
; Высота 1200!
; Бомбы пошли!
Внизу раздались сильные взрывы.
; Уходим  курсом  на Варениковскую, вот ведь прилипли, эти чёртовы прожекторы. Обстрела с земли нет, фриц, наверное,  где-то рядом; боятся попасть в своего.

Им повезло в этот раз. Они вышли из света прожекторов. Барражировавший ночной истребитель их не тронул, хотя они долго болтались в прожекторах.
; Штурман, принимай управление на себя, я немного отдохну, - предложила Надя.
Штурман повела самолёт, а лётчица  вылезла из кабины, свесила ноги вниз и запела:
; Я не стану тебя огорчать,
     Пусть навеки останется тайной…

На КП к ним подбежала дежурная, узнала, что у них всё нормально и сообщила:
; Белкина не вернулась, время вышло…

У хутора Новогреческий шёл на вынужденную повреждённый самолёт У-2. На большой скорости врезался в дерево, разломался пополам и загорелся.

Утром  группа наших военнопленных, по приказу немецкого офицера, разбирала обгорелые обломки разбитого самолёта У-2.   На земле остался лежать сильно обгоревший труп девушки в лётном комбинезоне.
Немецкий офицер приказал одному из военнопленных проверить, нет ли в карманах погибшей лётчицы каких-либо документов.
Пленный обыскал карманы и нашёл обгорелый партийный билет.
На уцелевшей странице с фотографией можно было прочитать-
  Белкина Прасковья Григорьевна…
Второй труп не стали доставать. Девушка сгорела вместе с кабиной самолёта, никаких уцелевших документов не было.
 ; Закопать, бистро, бистро!- приказал немецкий офицер, указывая на обломки и трупы девушек.
Так погибли Прасковья Белкина и Тамара Фролова. Обстоятельства их гибели долго оставались неизвестными, они считались без вести пропавшими. Их могилу смогли найти после рассказа одного из военнопленных, участвовавших в их захоронении.

Кукла 1 авг. 1943г.

В полку надеялись, что Белкина и Фролова вернуться, но время шло, а они не возвращались. Наконец стало окончательно ясно, что они погибли. До полка доходили отрывочные сведения, будто бы какой-то экипаж в мужском полку майора Бочарова наблюдал падение горящего самолёта в ночь на 18 июля у хутора  Новогреческого, но этот хутор всё ещё находился в руках противника у этой проклятой "Голубой линии".
   По приказу командования авианалёты на позиции и опорные пункты противника были усилены. Одна за другой следовали ночи "максимум".
Женский авиаполк работал с максимальной отдачей. Обстановка требовала того и никто не роптал, а наоборот, девушки старались сделать как можно больше боевых вылетов, порой возникали даже ссоры из-за нарушения очерёдности вылётов.
   В ночь на 1 августа 1943 года полк, как всегда ждал боевую задачу и начал подготовку к её выполнению.
 Поздним вечером  самолёты У-2 в шахматном порядке с подвешенными бомбами уже стояли на старте. Техники и вооруженцы с карманными фонариками мелькали между ними и в последний раз проверяли всё необходимое.
Начиналась обычная боевая ночь. Всё было готово, только не было самолёта с боевой задачей из штаба дивизии. В ожидании его экипажи решили немного отдохнуть.
Штурман Галя Докутович подошла к пожилому солдату из БАО, который зажигал и поддерживал огонь в лампах "летучая мышь" - обозначавших аэродром в ночное время. Эти лампы, на равном расстоянии в конце поля, образовывали посадочное "Т".
- Максимыч, как сегодня самочувствие? - спросила старого солдата Галя.
- Да, ничего, дочка, ползаю помаленьку, вот за фонариками следить буду.
- Вы уж постарайтесь не заснуть, сегодня работы будет много, а без вашего "Т" нам своего аэродрома не найти.
- Постараюсь, но и вам всего доброго, чтобы все вернулись домой невредимыми.
- Вернёмся, Максимыч, иначе нам удачи не видать.
Галя вернулась к своему самолёту, а Максимыч остался у фонарей и грустно посмотрел на звёздное небо.
   Экипаж Меклин-Докутович сидел в кабинах своего самолёта и ждал команды на вылет.
; В детстве, ещё совсем  девчонкой, я мечтала о подвигах. И почему-то была уверена, что погибну, как-нибудь трагически… Ты слушаешь меня,  Нат?
; Да. А теперь?
; Потом всё прошло. А сейчас…- Галя замолчала.
; Что сейчас?
; Я иногда опять чувствую себя девчонкой.
; Всё это вздор. Через десять лет мы с тобой будем вместе вспоминать этот вечер.
; Не могу себе представить. Странно – почёму? Я ведь так легко воображаю себе всё, о чём думаю.
; Просто это ещё очень не скоро будет.
; Странно… - повторила Галя.
; А талисман твой?- спросила штурмана Наташа.
; Я не верю в это.
; Кукла с тобой?
; Да. Но я беру её просто потому, что она от Ефимыча.
   Галю недавно направляли в санаторий. В полку стали посылать по очереди девушек лётчиц и штурманов в санаторий на несколько суток, чтобы они смогли немного отдохнуть. Приехала Галя оттуда счастливая. Привезла с собой куклу – подарок. В Галиной жизни появился Ефимыч, от которого стали приходить письма. Ефимыч был командиром эскадрильи "Бастонов" - самолётов, поставлявшихся союзниками. Их полк стоял неподалёку. Когда над аэродромом пролетала на запад девятка «бостонов», все знали: это Ефимыч повёл свою эскадрилью.
; Сегодня пролетали «бостоны». Ты видела?- спросила Наташа.
; Они вернулись без потерь. Всей девяткой.
; А он в самом деле такой…хороший, твой Ефимыч?
;  Не знаю. Может быть. Но я хочу, чтобы он  был таким. Другим я его не представляю.
; А если он всё-таки другой?
; Тогда… Нет, это невозможно. Я бы почувствовала. 
   Рокот мотора в небе прервал их разговор.
 Самолёт с боевой задачей вернулся. Бершанская и Ракобольская решили ещё раз  пройти к экипажам и уточнить цели для бомбового удара. Каждая, подойдя к очередному самолёту, забиралась на плоскость и прямо у кабины  давала  задание экипажам. На старте всё ожило, задвигалось. Запускались моторы. Забегали зайчики карманных фонариков техников и вооруженцев.
Наташа приготовилась к запуску мотора…
; Докутович! Галя!- прозвучал голос из темноты.
; Я здесь!
К самолёту подошла штурман полка Женя Руднева.
; Минуточку!
Женя влезла на плоскость и обратилась к экипажу:
; Девочки, как вы посмотрите на то, чтобы вас разъединить на сегодня?
; Почему?- спросила Галя.
; Видишь ли Галя, лётчица Аня Высоцкая из второй эскадрильи просит дать ей более опытного штурмана.
; А у них разве своих нет?- недовольно спросила Наташа.
; Мы уже всё прикинули: по-другому менять состав экипажей нельзя. Цель сложная, а у Высоцкой всего два боевых вылета.
; Ну что ж, если так…
Галя Докутович неохотно вылезла из своей кабины.
Женя спрыгнула с плоскости на землю.
; Я знаю, Галочка, что не обрадовала тебя, но нужно, прошу тебя, будь внимательна. Мне кажется, что Аня чувствует себя не совсем уверенно.
; Хорошо. Не волнуйся.; Что ты, Женя! Всё будет в порядке!
Галя  посмотрела на Наташу  и пошла к другому самолёту.
; Постой, постой, я совсем забыла! Я и обрадовать тебя могу!
Галя вернулась. Женя протянула ей конверт.
Галя взяла его и положила в планшет.
; Прочту, когда вернусь!
Помахала Наташе рукой и убежала.
Женя заняла место Гали в кабине штурмана.
; Кукла! Какая чудесная! Чья она?- спросила Женя.
; Галя забыла. Беги скорей, отдай ей!
; Сейчас.
Женя взяла куклу, вылезла из кабины и побежала к старту.
Через несколько минут она вернулась к самолёту.
; Опоздала! Галя уже улетела!
; Залезай быстрее!
Один за другим взлетали остальные самолёты полка.
   В  эту ночь полк должен был бомбить скопление техники и живой силы в опорных  пунктах "Голубой линии". Приём, предложенный ещё в Ассиновской Женей  Рудневой, прекрасно себя зарекомендовал и применялся  экипажами полка постоянно  хоть и с некоторыми изменениями. В эту ночь одни экипажи должны были вызывать на себя прожектора и огонь зенитных батарей, а другие – бомбить цели и средства ПВО противника.
   Самолёты, с интервалом 4-5 минут, подходили к целям. В небе еле прослушивалось жужжание приглушённых моторов. Включились прожекторы противника, и побежали по небу в поисках самолёта. Мелькнула  освещённая  лучом прожектора часть  крыла,  тут же в него «впились» сразу несколько лучей. Маленькая сверкающая птичка летела по небу, металась из стороны в сторону, стремясь вырваться из лучей прожекторов.
Так было уже не одну сотню раз. Прожектора ловили самолёты, зенитки открывали бешеный огонь, обнаруживали себя, а следующий самолёт сбрасывал бомбы на позиции немецких ПВО. Всё было как обычно, только почему-то молчали зенитки.
   Высоко в небе вспыхнула жёлтая ракета. Прошло несколько секунд и откуда-то сбоку, из темноты ночи к маленькой блестящей птичке протянулся луч фары ночного истребителя и огоньки трасс его пулемётов. Самолёт-птичка вспыхнул и пошёл к земле. От него отлетали в стороны зелёные, белые и красные огоньки, это рвались от огня ракеты в кабине штурмана горящего самолёта.
; Наташа! Они горят!- крикнула Женя лётчице.
; Вижу, Женя! Вижу! Это ночной истребитель! Только у немцев есть такие жёлтые ракеты.
Горящий самолёт упал на землю и к небу взлетел фонтан огня и искр.
; Они погибли! Наташа, они погибли!
; Женя, давай боевой курс! Цель вижу хорошо!
; Курс 120,- передала штурман, вытирая слёзы.
В это время их самолёт попал в луч прожектора. Огня с земли нет. Секунда, другая, третья – рывок и бомбы пошли на цель. Наташа  перевела самолёт в скольжение, и ей удалось вырваться из лучей в темноту. Бреющим она стала уходить в сторону глубины обороны противника.
Женя, глухим от горя голосом предупредила её:
; Наташа! Мы идём в противоположную нашему аэродрому сторону!
; Знаю, Женя, так надо. Сейчас развернусь. Так больше шансов не попасть под огонь истребителя, он наверняка ждёт нас на нашем обычном курсе.
Самолёт шёл по прямой. Позади над целью опять вспыхивали прожекторы, ловили самолёт, огня с земли не было. Вспыхивала жёлтая ракета и, всё повторялось  сначала.
Женя, подавленным от горя голосом сообщила:
; Наташа, ещё один…
; Ну почему они не догадаются уйти вниз, истребитель не рискнет идти к земле, у него большая скорость. Вниз ! Только вниз!
На КП фронта вошёл дежурный офицер и обратился к командующему:
- Товарищ генерал, в небе над " Голубой линией" горят наши ночные бомбардировщики.
Петров вышел наружу. В ночном небе было хорошо видно, как падал на землю горящий У-2.
- Сколько самолётов погибло? - спросил Петров офицера.
- Три самолёта сбил ночной истребитель, один сгорел от огня зенитной артиллерии противника.
- Чей полк работает по целям?
- 46-й гвардейский, майора Бершанской.
- Пожгут девчонок! Передайте Вершинину - Полёты полка прекратить, до особого распоряжения.    
Самолёт Меклин и Рудневой благополучно вернулся на свой аэродром, подкатил к старту. На плоскость вскочила дежурная по полётам.
; Кто пришел? Что видели в районе цели?
; Меклин и Руднева в один голос ответили: -  Видели падение двух самолётов. В небе ночной истребитель противника.
; Полёты приказано прекратить, заруливайте на стоянку.
Девушки вооруженцы и техники со слезами на глазах встречали каждый прибывавший с задания самолёт. Хотя с аэродрома было видно, как вдалеке горели и падали самолёты,  у всех ещё была надежда, что именно их экипаж вернётся живым, но с каждым  следующим прибывавшим экипажем надежда эта исчезала.

Самолёт, на котором в эту ночь летала штурманом  Руфа Гашева зарулил на стоянку последним. Лётчица пошла на КП докладывать, а Руфа вылезла из кабины и присела прямо на землю у самолёта. Подошла вооруженец  Оля Яковлева.
; Кто не вернулся?- спросила её Руфа хриплым голосом.
; Не вернулись: Женя Крутова и Соня  Рогова, Аня Высоцкая и Галя Докутович, Валя  Полунина и Лена Саликова, Женя Сухорукова и Глаша Каширина.
Самое страшное – видеть, как вы горите, - тихо сказала Оля.
Она отошла от самолёта и произнесла вслух:
; Мы должны заменить погибших, я буду летать, я обязательно буду летать.
 А на краю поля на земле сидел старый солдат фонарщик из БАО и плакал, вытирая скупые мужские слёзы рукавом гимнастёрки.

Ранним утром в общежитии женского авиаполка было тихо, только в комнате 2-й эскадрильи  несколько девушек-лётчиц, ворочались на своих койках, пытаясь уснуть. Наташа Меклин лежала на своей кровати и смотрела на  соседнюю койку. Окна были занавешены, и только через небольшую щель в помещение пробивался  тонкий луч солнечного света. Луч медленно, почти незаметно двигался, его зайчик - яркое пятно, ползло сначала по стенке, потом перешло на одеяло и наконец осветило головку маленькой симпатичной куклы. Её игрушечное лицо на минуту показалось живым и радостным. Луч скользнул дальше и взгляд у куклы потемнел…

Наташа Меклин закрыла глаза.
В голове у неё голос Гали Докутович читал её последнее стихотворение про парашют:
;  Ты, мой белый, шелковистый,
      Не  скучай, друг, без меня…
Наташа открыла глаза. Слёз не было. В душе только тоска и грусть.
До войны Галя Докутович увлекалась прыжками с парашютом. Это были её стихи о парашюте, белый, шелковистый…
А Галя сгорела. У неё не было парашюта. Вместо парашютов девушки брали дополнительный груз бомб.
Наташа закрыла глаза.
; Надо заставить себя уснуть. Сегодня опять лететь в ночь. Я должна отомстить за Галю и за других.

В комнате штаба полка были трое:  командир полка Бершанская, начштаба Ракобольская и зам. по политчасти Рачкевич.
Все сидели молча. Бершанская курила одну папиросу за другой.
Таких потерь полк ещё не имел. Восемь сгоревших заживо, убитых или раненых девушек  за одну ночь –  это было очень много для полка.
Там в темноте ночи погибли восемь юных горячих сердец. Оборвались жизни замечательных девушек. Полк, как живой организм, каждая потеря – кровоточащая рана, а в эту ночь таких ран было сразу восемь.
Командир полка послала их на задание, они не вернулись. Увидев смертельную опасность, они не свернули в сторону, они шли на смерть, но долг свой выполнили до конца. Погибших заменят живые, а как быть сердцу командира, когда перед глазами остались на всю оставшуюся жизнь её девчонки? Они остались в её памяти. Она в ответе за всех: за живых и мёртвых своих девочек. Идет война, и каждый день обрываются тысячи жизней. Умом она понимала, но её сердце, её душа не могли смириться с потерями.
; Ирина, ты сообщила в штаб дивизии?- спросила Бершанская.
; Да.
; Как полк?- спросила командир полка, обращаясь к обоим. 
Рачкевич, не по уставному, ответила за двоих:
; Все отдыхают, не беспокойся Дуся.
; Вам тоже надо отдохнуть, идите, поспите, как будем жить дальше, решим позже, а сейчас – отдыхайте.
Ракобольская и Рачкевич  вышли из комнаты. Бершанская осталась одна.
Ей необходимо было собрать всю свою волю, чтобы выстоять в это тяжелое время. Она понимала, что нужно не только сохранить полк, необходимо было укрепить силу духа живых. Как это сделать - подскажет сердце и ум, но это надо было обязательно сделать. Какой ценой ей это удастся, она ещё не знала, но была твердо уверена, что выстоит.   
 
   Руфа Гашева не могла уснуть, перед глазами всё время стояли страшные моменты прошедшей ночи.
Она летела в восьмом самолёте. Все происходило на её глазах, она также отбомбилась и не попала под огонь ночного истребителя только потому, что у него, наверное, кончился боекомплект. Четвёртый самолёт был сбит огнём зенитных батарей.
Она видела, как он падал за тремя предыдущими.
Руфа вышла на улицу. Ноги сами привели её на аэродром.
На краю сидел старик солдат из БАО, она не стала ему мешать, видно ему тоже было горько.

Все погибшие в эту ночь девушки были из её эскадрильи. Командир эскадрильи Лёля Санфирова в полку отсутствовала. Ей поручили пригнать новые самолёты с завода и она с лётчицей Зоей Парфёновой улетела их получать.
 
На окраине станицы  стояли несколько женщин. Увидев Руфу, одна из них подошла к ней.
; Здравствуйте, - поздоровалась с ней женщина.
; Здравствуйте.
; Это правда, что у вас сегодня ночью погибли восемь девушек?
; Да, правда. И после недолгого молчания спросила:
; Вам при немцах тоже не легко было?
; Что и говорить. Страшно было, особенно немец лютовал над евреями. Вон видишь холмик зелёный.
Женщина указала на небольшой холмик земли на краю поля.
; Здесь всё поле было ровное. Немцы согнали сюда всех евреев с семьями и расстреляли на этом месте. Когда закопали убитых и раненых, земля ещё долго колыхалась.

По дороге к станице Ивановская ехала грузовая машина ЗиС-5. В кузове сидела девушка лётчица с армейским «сидором» в руках.
Рая Юшина, белокурая симпатичная лётчица, давно рвалась на фронт. Но когда ей предложили поехать в женский полк, заколебалась. Целый полк женщин? Вот уж где шуму-то, наверное…
Её заверили, что полк отличный. И всё-таки Рая ехала с неспокойным сердцем.
Может быть, они там просто играют в войну?

В комнате штаба полка начштаба Ракобольская составляла очередную оперативную сводку для дивизии.
На листе бумаги ровным почерком ложились скупые строки.
   1 августа 1943 года.
1. Новых данных о действиях войск противника перед Северо-Кавказским фронтом не поступало. Линия боевого соприкосновения без изменения.
2. В ночь на 1.8.43г. полк имел задачу: "Уничтожить войска противника в населённых пунктах: Красный, Львовский, Трудовой, им. Луначарского".
3. Командир полка задачу решила выполнять одиночными самолётами с интервалом 5 минут. Маршрут прямой: цель, высота действия 1300 м. Круг левый.
4. Всего произведено по заданным целям 15 самолётовылетов. Налёт 14 часов 23 минуты. Израсходовано боеприпасов...
В результате бомбардировочных ударов в посёлке им. Луначарского вызван большой очаг пожара, начавшийся сильным взрывом, в п. Красный - 1 очаг пожара.
В районе боевых действий экипажи встретили активное противодействие со стороны ПВО противника и главным образом со стороны его истребительной авиации и прожекторов. С задания не вернулись 4 экипажа...
Ракобольская на минуту задумалась. В её сознании как живые были погибшие девушки. Она давала им последнее в их жизни боевое задание - они не вернулись...
Стук в дверь вернул её к действительности.
- Войдите!
- Товарищ гвардии капитан, младший лейтенант Юшина прибыла для прохождения службы.
- Хорошо, присаживайтесь. Как добрались?
- На попутной машине, прямо из штаба дивизии.
- Воевали?
- Нет.
- Расскажите немного о себе.
- Родилась в Кашире 22 мая 1919 года. В 1934 окончила семилетку. Приехала в Москву поступать  в машиностроительный  техникум, но паспорта не было. Пока оформляла документы - набор закончился, пришлось устраиваться на работу и идти учиться в ФЗУ. Училась в аэроклубе. В 1940 году   закончила Херсонскую авиашколу и была направлена в Минский аэроклуб. Сделала три выпуска.
Летом 1941 года, перед началом войны, заболела плевритом, попала в больницу, а наутро - война. Помню непрерывные бомбёжки. Минск был сильно разрушен. 30-го июня надела лётное обмундирование и вышла на могилёвскую дорогу. Толпы беженцев, жара - потеряла сознание. Меня подобрала машина с бойцами. По дороге попали под бомбёжку. На ходу выскочила из машины и сломала ногу. В машину попала бомба. Лежу на дороге, не могу встать. Подобрала попутка,- так я  попала в могилёвский госпиталь. В госпитале опять бомбёжка. Выползла во двор. Идти не могла, помогли двое лётчиков из штурмового полка. Они тоже находились в госпитале с ранениями.
Ночью всех, кто остался жив, на автобусе привезли на станцию и отправили в тыл. Доехала до Тамбова. Нога была в гипсе. Устроилась на квартире одного полковника. Его жена помогла мне вылечить ногу. Как только смогла ходить, пошла в военкомат и получила направление на работу в аэроклуб. Хромала, но летала, работала.
Весной 1942 года выпустила группу в аэроклубе. Аэроклуб эвакуировался. Вернулась  в Каширу  и через некоторое время получила направление на авиазавод в Ступино, стала зам. секретаря ВЛКСМ авиазавода. Но сидеть в тылу не могла и в июле 1943 года попросилась добровольцем на фронт. Меня сразу направили к вам.
- А с кем-нибудь из наших  знакома?
- Пока ещё со всеми не познакомилась, но из тех, кого успела увидеть, знаю Пискарёву, Себрову - вместе учились в авиашколе.    
; Будете летать во второй эскадрильи, можете идти, устраивайтесь. Адъютант проводит вас.
В комнату второй эскадрильи Рая Юшина вошла в сопровождении адъютанта эскадрильи. Первое, на что она обратила внимание, были восемь свернутых постелей.
; Сегодня ночью не вернулись с задания, - объяснила адъютант.
Рая стояла и смотрела на свёрнутые одеяла.
; Нет, здесь не играют в войну…

К зданию общежития женского авиаполка подъехала "Эмка" командира полка У-2  майора Бочарова. Майор вышел из машины и направился в штаб полка Бершанской.

В комнате штаба  46-го гвардейского полка была только майор Бершанская. Она молча стояла у окна.
Бочаров без стука, прикрыл дверь, не по-уставному тихо произнёс:
; Здравствуй, Дуся.
; Здравствуй Костя.
Некоторое время они оба молчали. Бочаров уже всё знал, но приехал не только соболезновать. Необходимо было решить, как воевать дальше. Его парни в эту ночь бомбили другие цели и не попали под огонь ночного истребителя, но от этого ему не было легче. Потери женского авиаполка он воспринял как свои собственные.
Бочаров, подошёл к Бершанской:
; Давай поговорим?
; О чем?
; Как воевать дальше.
; Война не окончена, будем воевать.
; Мы с ребятами подумали, хотим выйти на командование с предложением.
; С каким предложением?
; Ты, наверное, знаешь, что в нашем полку была эскадрилья самолетов И-153 .
; « Чайки»?
; Они самые.
;  С немецкими ночниками они, конечно, тягаться не могут – скорость маловата, да и гоняться  ночью за «мессерами» – дело безнадежное.
; Так что ты предлагаешь?
; В моем полку многие летали на «Чайках». Машину знают, и переучивать их не надо. Эту машину можно использовать для борьбы с прожекторными установками и позициями зенитных батарей немцев.
« Чайка « имеет четыре пулемета ШКАС и может брать 100 кг бомб или 6 Х РС- 82 (реактивные снаряды).
Немцы ловят наши самолеты, ночной истребитель дает ракету «свой», зенитного огня нет. А тут «чайка» подходит и бьет по прожекторам. Немцы их гасят обычно, а ловить в темноте  некого, по выхлопным газам много не наловишь.
Как  тебе предложение?
; Надо обдумать, предложение хорошее, только где вы возьмете «чайки»? А у меня в полку на этих самолетах почти никто не летал.
; А какие другие предложения?
; Ты прав, Костя, других предложений пока нет, а воевать надо.

Однажды вечером на немецкий аэродром у станицы Гостагаевской приземлился транспортный самолёт. Из него вышел офицер люфтваффе с портфелем. Офицер сразу пошёл к ближайшему капониру. В капонире стоял тяжелый двухмоторный истребитель Мессершмидт  Bf 110. У самолёта немецкий лётчик с фонариком светил на киль истребителя. Техник аккуратно наносил чёрной краской вертикальные черточки - число сбитых в ночном бою самолётов противника.  В свете фонаря видны были восемь черных и двенадцать белых полосок, нарисованных краской.
Офицер улыбнулся, но не стал мешать "художественному" оформлению боевой машины.
Через некоторое время в капонир зашёл посыльный и громко обратился к лётчику:
; Господин обер-ефрейтор,  вас просит зайти командир.

В освещённой  большой комнате за столом сидел полковник - командир авиаполка. Вошёл обер-ефрейтор.
; Господин полковник, обер-ефрейтор Йозеф Коциок.
Полковник встал из-за стола и подошёл к обер-ефрейтору:
; Наш фюрер высоко оценил ваши заслуги обер-ефрейтор. Мне приятно поздравить вас с заслуженной наградой. Вам вручается рыцарский крест.
Обер-ефрейтор  стоял на вытяжку. Полковник прикрепил ему на китель награду.
Надеюсь теперь эти «Ночные ведьмы» больше не будут нас беспокоить. Вы преподали им хороший урок.
; Надеюсь, господин полковник.

В комнате  третьей эскадрильи женского авиаполка собрались все девушки лётчицы и штурманы.
Командир эскадрильи - Маша Смирнова, дождавшись, когда девушки успокоились, сообщила:
; Боевое задание на сегодняшнюю ночь особое. Нам предстоит нанести бомбовый удар по аэродрому противника в районе станицы Гостагаевской. На этом аэродроме базируются немецкие ночные истребители , один из которых сбил наших подруг.
Погода плохая, для немецких ночников явно не лётная, мы должны воспользоваться этим моментом, чтобы отомстить за наших девчат.
Все одобрительно зашумели.
; Тихо!
; Разведчиками полетит экипаж Жигуленко – Ульяненко. Вторым пойдёт экипаж Худякова-Тимченко. Далее по порядку все.
Смирнова огласила весь список. У всех было только одно желание - отомстить за погибших подруг. О том, что любая из них может стать очередной жертвой ночных истребителей, никто даже не задумался.

Ночь выдалась ветреная. Лил дождь, видимости почти никакой. Экипажи ожидали команды на вылет, сидя в кабинах своих самолётов.
; Сегодня они явно не летают!- сказала Женя Жигуленко своему штурману.
; Я брошу САБ, подсветим им, - ответила штурман.
Накануне вечером в полк поступило боевое задание - нанести бомбовый удар по аэродрому противника, на котором базировались ночные истребители. С этими "ассами" у девушек были свои счёты. Но видимо, сама погода пошла им на встречу. С вечера лил дождь, правда облачность была низкой, и бомбить с малых высот было опасно.
Бершанская послала один экипаж - провести разведку погоды над целью, но близко к немецкому аэродрому не подлетать, чтобы не "спугнуть" раньше времени немцев. Экипаж вернулся с неутешительными сообщениями. Облачность в районе цели менее 300 метров, ветер порывистый, дождь.
- Как будем бомбить? - спросила всех лётчиц командир.
- В "окна" с подсветкой САБом, - ответила Смирнова.
-  Бомбардировка с высоты менее 600 метров категорически запрещается, и вы это прекрасно знаете! - отрезала Бершанская.
-  Идём на цель под облаками, а при подходе уходим в облачность на безопасную высоту и бомбим вслепую, - предложила штурман Тимченко.   
- Точность попадания очень невелика, - опять засомневалась командир авиаполка.
- Так мы САБом подсветим, - не сдавалась Тимченко.
- Ну, что ж, наверное, так и надо сделать,- одобрила Бершанская.- Только интервал между вылетами немного увеличим - 6-8 минут, чтобы не столкнуться в воздухе над целью и заходить будите с разных направлений, чтобы сбить с толку немецких зенитчиков.
Главной целью этой ночи были истребители противника. Они стояли на стоянках у капониров, готовые к вылету. Дежурные экипажи немецких лётчиков всегда находились неподалёку, поэтому на всю "операцию" отводилось не более 30 минут. Для выполнения задания требовался большой опыт экипажей, поэтому на задание пошли только самые подготовленные. 

Первый экипаж подходил к цели.
- Женя! облачность 400 метров!- доложила штурман.
- Полина, давай ударим, не прячась в облака!- предложила лётчица.
- Давай, у нас 50-кг фугаски, они могут нас не достать своими осколками.
- Договорились!
Штурман бросила САБ. Земля осветилась тусклым светом. На аэродроме внизу видны были аккуратные полукружья капониров, и в каждом – маленький, словно игрушка, самолётик.
; Ну, мы их сейчас разбудим! Давай, Полина, пока никто не мешает!
; Держи боевой курс 250 градусов. Правее… Так держать! Бросаю…
Сквозь пелену дождя видны были четыре взрыва, перекрывшие капониры, один из взрывов ярко взметнул в небо столб огня. Включились пять прожекторов. Открыли огонь зенитные батареи немцев. На этот раз зенитчики опоздали, и снаряды рвались далеко от самолёта.
; Женя, давай скорей обратно. Может быть, успеем еще разок слетать. Держи курс 80 градусов.
Но Женя  уже сама повернула на восток и скольжением вышла из прожекторов и зоны обстрела.      
Сзади рванули на земле следующие четыре взрыва с большим пожаром.
Полина, радостно сообщила лётчице:
; Это Худякова с Тимченко попали! Они шли за нами.
В эту ночь полк отработал по аэродрому немцев так, что ещё долго с него не поднимался ни один самолёт противника.

Пополнение авг. 1943 года

В один из августовских дней в кабинет командующего 4-й ВА  генерала Вершинина робко вошла молодая девушка в помятом платье.
После потерь женский полк нуждался в пополнении лётного состава. Штурманов начали готовить из своей среды – техников и вооруженцев. Лётчицы, в основном инструкторы аэроклубов, прибывали из разных мест. Командующий 4-й Воздушной армией беседовал почти с каждой вновь прибывшей лётчицей.
Новенькая тихим голосом доложила:
; Лётчик-инструктор Калерия Рыльская.
Вершинин оторвался от бумаг, и внимательно посмотрел на вошедшую девушку.
 ; Почему такой неряшливый вид?- строго спросил командующий.
Лера, со смущением глядя на свой помятый костюм, пролепетала:
; Я прямо с поезда…
Командующий спрашивал не только о том,  где и сколько летала, его интересовали и многие другие стороны ее биографии.
; Куришь? Пьёшь?
Лера, заикаясь от волнения, отвечала:
; Н-н-нет…
; Господи, неужели я похожа на пьющую?- с ужасом подумала девушка.
; Ну, это я так, на всякий случай спросил. Мало ли что бывает. Не обижайся.
; Смотри, веди себя достойно. Не наложи каким-нибудь опрометчивым поступком пятно на боевую славу полка. Можешь идти.
Лера молча повернулась и пошла к двери.
; А костюмчик-то приведи в порядок. Неловко себя почувствуешь, если в таком виде явишься в полк. Там девушки аккуратные, - порекомендовал Вершинин.
Переучивать штурманов на лётчиц было проще. Некоторые уже имели минимальный лётный опыт ещё с довоенных лет. Некоторые лётчицы сами переучивали своих штурманов, не дожидаясь приказов и указаний. Иметь штурмана, умеющего управлять самолётом - было необходимо на случай непредвиденных обстоятельств. При выполнении боевого задания любая лётчица могла быть ранена или убита и только от штурмана зависело - останутся они обе в живых или нет. Самолёт У-2 имел спаренное управление, и это давало шанс на спасение экипажу, но при условии, если штурман мог посадить самолёт. Командир полка, конечно, знала, что девушки "без отрыва от производства" учатся самолётовождению, но не препятствовала этому "почину". Она прекрасно понимала, что такое - умеющий летать штурман. В боевой работе полка уже были случаи, когда штурман приводила самолёт на аэродром при ранении или гибели лётчицы. Война продолжалась, и нужно было учиться воевать по новым правилам, не дожидаясь сложных обстоятельств.
   Готовить штурманов из числа техников и вооруженцев, было поручено штурману полка Евгении Рудневой. Она сама хорошо овладела этой лётной специальностью и с энтузиазмом взялась за новое дело. Но всё это не должно было мешать основной работе - бить врага. Все мероприятия по вводу в строй новых штурманов и лётчиц проводились за счёт свободного времени, которого почти не было. Шла Курская битва, и это грандиозное сражение влияло не только на весь ход войны, но и на каждое направление отдельно. Северо-Кавказский фронт начал подготовку к новому наступлению.

Новороссийск авг-сен 1943г.

Успешное развитие наступления  Красной Армии в ходе Курской битвы создало предпосылки для начала наступательных действий Северо-Кавказского фронта. Куда направить главный удар наших войск, как прорвать "Голубую линию" противника, а главное, - где её самое уязвимое место?- эти вопросы постоянно задавал себе генерал Петров.
    В один из дней начала августа Петров решил поделиться своими мыслями со своим начальником штаба.
 На КП было двое: командующий фронтом  генерал Петров и начальник штаба фронта генерал Ласкин.
 ; Под Курском идут тяжелые бои, наши войска отразили удары врага и сами перешли в контрнаступление.
Исходя из общей обстановки, понимаю, что скоро поступит директива Ставки о переходе нашего фронта в наступление.
После долгих раз мышлений я пришел к выводу: ключевой позицией «Голубой линии» является Новороссийск. Одна неудачная операция уже проведена. Тех, кто в братских могилах, не воскресишь, корабли со дна моря не подымешь.
Немцы провели ряд мер по усилению обороны Новороссийска. Город надо брать, но как?- размышлял вслух Петров.
; Иван Андреевич, похоже, нам скоро придётся наступать.
; Да, дела под Курском  дают нам такую возможность.
; Как будем наступать  Иван Андреевич?
Ласкин знал, что этому разговору предшествовали длительные беседы Петрова с начальником разведки  Трусовым.
; Будем выполнять директиву Ставки, товарищ командующий.
Петров, понимая причину уклончивого ответа, продолжил размышлять:
; Директивы пока нет, но готовиться  надо уже сейчас.
Как вы посмотрите на то, чтобы главный удар нанести по Новороссийской группе врага?
; Высаживать десант прямо в Новороссийск?
; Да, лезть в самое пекло.
; Здесь самые мощные укрепления, доты, береговая артиллерия, заграждения.
; Да, прямо сюда – в порт!  Риск огромный, но победа верная! Одновременно с высадкой десанта пойдет в наступление восемнадцатая армия с плацдарма, с Малой земли, и севернее Новороссийска. Начнут наступление Девятая и Сорок шестая армии, чтобы не дать возможности противнику маневрировать резервами.
Ласкин понимал, какой огромный риск таится в замысле командующего, но аргументы Петрова, нейтрализующие этот риск,  были убедительны. Ласкин поддержал решение Петрова.

На следующий день на аэродроме Пашковская приземлился военно-транспортный самолёт. Зарулил на стоянку. Открылась дверь. Лётчик опустил на землю переносной трап. По трапу спустился военный, спиной к встречающим, повернулся.
Встречающие: командующий фронтом генерал Петров и начальник штаба фронта генерал Ласкин подошли для приветствия. На некотором расстоянии стояли офицеры  особого отдела фронта.
; Здравствуйте Семен Константинович!- приветствовал генерал Петров прибывшего.
; Здравствуйте,  Иван Ефимович, - ответил военный в погонах маршала Советского Союза.
Ставка направила на Северо-Кавказский фронт маршала Тимошенко
; Как долетели, товарищ маршал?- поинтересовался Петров.
; Спасибо, хорошо, только пришлось по дороге обходить грозовой фронт.
Петров предложил сесть в автомобили. Встречавшие и прибывший представитель Ставки направились на КП фронта.
Как это бывало на других фронтах, да и здесь на Кавказе, перед  развертыванием больших событий прибыл представитель Ставки.
Маршалу был приготовлен небольшой деревянный домик в лесу, рядом с КП фронта.
После короткого отдыха  Тимошенко предложил  Петрову и  Ласкину обсудить план дальнейших действий фронта. Петров развернул на столе большую карту с намётками операции.
; …Главный удар планируется нанести совместными силами Восемнадцатой армии и Черноморского флота по Новороссийской группировке немцев. Разгром её и освобождение Новороссийска считаем первым главным объектом наступательной операции. Восемнадцатая армия уже стоит на этом направлении, перегруппировка здесь не нужна. Будем высаживать десант прямо в Новороссийск! Девятая и Сорок шестая армии своими действиями сковывают немцев, не дают противнику маневрировать резервами…, - начал доклад Петров.
; А есть ли директива Ставки?- спросил Тимошенко.
; Такой директивы нет, товарищ маршал, но наступать, конечно, придётся. А для нового наступления необходимо принять новое решение, вот мы и подготовились.
Тимошенко улыбнулся:
; Я убежден, командующий фронтом и штаб основательно поработали над выработкой решения. Может быть, мне и рассматривать не надо?
;  Одно дело, как думает командующий фронтом, и совсем другое, когда о таком важном мероприятии скажет своё слово представитель Ставки, - серьёзно ответил Петров.
; Ну раз так, давайте подумаем вместе.
; Значит, Новороссийск будете брать в клещи и дальше – удар в лоб?
; А как планируете использовать огонь артиллерии крупных морских кораблей? Какими средствами и как рассчитываете уничтожить укрытые бетоном огневые средства в районе Новороссийска?
; Артиллерийский огонь крупных кораблей с моря будет использован для обеспечения наступления западной группы на плацдарме, поскольку там нет ни тяжелой, ни реактивной артиллерии, нет и танков. А для уничтожения огневых средств в дотах, расположенных в районе Новороссийска, используем всю тяжелую артиллерию восемнадцатой армии фронта и береговую артиллерию флота. Сооружения в порту моряки предлагают взломать торпедной атакой, - продолжал доклад Петров.
; Вижу, решение вами выстрадано, и вы уже привязаны к нему. Это хорошо. Против такого замысла не возражаю. А директива Ставки на наступление к вам должна скоро поступить.

Подготовка операций такого масштаба всегда проводилась с соблюдением строжайшей секретности. Для беседы с командующими Петров по очереди приглашал их к себе на КП. 
Успех предстоящей операции во многом зависел от действий Черноморского флота. Поэтому одним из первых Петров пригласил к себе  на КП фронта вице-адмирала Л.А.Владимирского.
Адъютант доложил:
- Прибыл  командующий Черноморским флотом вице-адмирал Л.А. Владимирский.
; Чем порадуете,  Лев Анатольевич?- спросил адмирала после приветствия Петров.
; Мной получены указания наркома Военно-Морского флота Н.Г. Кузнецова о том, что ввиду сильного минирования противником прибрежных вод Чёрного моря южнее Таманского полуострова и наличия у него всё ещё сильной авиации Ставка не считает нужным рисковать крупными кораблями в данной операции.
; Жаль, ведь именно мощный огонь артиллерии крупных кораблей должен поддержать высадку десанта и наступление с Малой земли. Что ж палка в колесе появилась, надо искать выход.

На КП  18-й армии генерала Леселидзе Петров решил приехать сам. В большом   блиндаже собрались: генерал Петров, генерал Леселидзе, генерал Ласкин, командующий 4-й ВА генерал Вершинин и командующий артиллерией 18-й армии полковник Рупасов.
; По причинам минирования прибрежных вод Чёрного моря,  Ставка  не считает нужным рисковать крупными кораблями, чем мы можем поддержать высадку десанта в Новороссийск?- задал вопрос всем присутствовавшим генерал Петров.
; Имеющиеся в распоряжении фронта бомбардировщики и штурмовики могут массированными бомбовыми ударами, под прикрытием истребителей, поддержать высадку десанта. В ночное время мы организуем постоянную обработку позиций немцев с воздуха силами легких ночных бомбардировщиков, - предложил командующий 4ВА генерал Вершинин.
; Хорошо! А что артиллеристы скажут?
; Поддержать операцию могут орудия дальнобойной артиллерии фронтового подчинения и береговой обороны флота, - доложил полковник Рупасов.
; На вас  мы возлагаем ответственность за организацию четкой корректировки артиллерийского огня и за своевременное обозначение переднего края при подлёте нашей авиации,- закончил Петров, обращаясь к генералу  Леселидзе и полковнику Рупасову.

В конце августа была получена Директива Ставки на проведение операции. Генерал Петров вылетел в Москву, для доклада Верховному.
Москва уже не была прифронтовым городом. Работали магазины . В столице было спокойно. Петров прямо с аэродрома поехал в Ставку. В кабинет Сталина, кроме Петрова, был приглашён  первый заместитель начальника Генштаба генерал  Антонов.
Сталин, пристальным взглядом посмотрел на Петрова:
; Докладывайте, товарищ Петров.
Указал на стол, где можно разложить карты.
Петров коротко изложил замысел предстоящей операции.
; Какое мнение у Генерального штаба?- спросил Сталин Антонова.
; Генеральный штаб рассмотрел план операции Северо-Кавказского фронта и считает возможным его одобрить.
; Значит, на Тамани против вас семнадцатая немецкая армия, укрепленный рубеж и тяжелая для наступления местность. Но у этой армии позади Керченский пролив. А с вами Черноморский флот и Азовская флотилия. Ваш двухлетний опыт совместных действий с флотом даёт основание считать, что в этой операции вы сумеете правильно использовать его силы. Ваша задача утопить немецкую армию в плавнях, лиманах и проливе. Кстати, в Ставке вас считают специалистом обороны. Но этот период войны для нас закончился. Вам предстоит проявить себя в руководстве наступательными операциями.
Мы утвердим ваш план.
Сталин подошёл к Петрову, подал руку для прощания:
; Желаю вам, товарищ Петров, успеха в этой операции.
В тот же день Петров возвратился на Кавказ. Сталин и раньше, заочно, относился к Петрову доброжелательно, ценя его заслуги в трудную пору 1941 года, во время героической защиты Одессы и Севастополя. Отражение удара на Баку  ещё больше укрепило это уважение.
Убедительным подтверждением не только уважения, но и расположения Верховного к Петрову стало то, что буквально вслед за возвращением Петрова из Москвы пришла телеграмма о присвоении ему звания генерал-полковника.

Группа на Новороссийск авг-сен 1943г.

В конце августа  полк майора Бочарова получил приказ - готовиться к предстоящему наступлению. Погода стояла хорошая и поэтому совещание руксостава решили провести на свежем воздухе. Прямо на стоянке, у самолётов У-2, на земле майор Бочаров, капитан Плахов, ст. лейтенант Семиреченский и лейтенант Пляц обсуждали вопросы предстоящих боевых действий авиаполка.
На аэродром  Новомышастовская авиаполк Бочарова перебазировался  24 августа 1943 года.
; Нам надо подумать, братцы,  как дальше противодействовать немецким ПВО. В женском полку – потери, пять экипажей. Один сбили18-го июля и четыре 1-го августа, - начал разговор Бочаров.
- Девушки молодцы, носа не вешают. Жалко девчонок, но ничего не поделаешь, война.
Мы с начальником штаба немного покумекали и решили предложить командованию дивизии создать в нашем полку новую эскадрилью на И-153 «Чайка». Все одобрительно закивали головами.
Всё бы ничего, да только где взять людей, не осваивать же смежные специальности, день на «чайках» летаем, другой на У-2.
Я предлагаю выделить в новую эскадрилью самых опытных лётчиков и штурманов.
Командование дивизии поддержало нашу инициативу.
Самолёты выделены и находятся на аэродроме « Пашковская», надо принимать матчасть.
Командиром эскадрильи назначается капитан Плахов, начальником штаба лейтенант Пляц. Семиреченский замом.

По полю прибежал дежурный по полку:
; Товарищ майор, шифровка из штаба дивизии, - передал шифровку майору Бочарову.
Майор быстро пробежал текст  глазами:
…889 полк перебазируется на аэродром Солнцедар под Новороссийск…
…с приданными самолётами 46-го гвардейского авиаполка…
; Нас перебрасывают под Новороссийск, с «чайками».
С нами вместе будут восемь экипажей 46-го гвардейского авиаполка.

В этот же день в штаб 46-го гвардейского авиаполка поступила шифровка из 4В Армии.
В  комнату штаба авиаполка вошла начальник шифровального отдела Нина Волкова:
;  Товарищ майор, шифровка из штаба армии,- передала шифровку майору Бершанской.
В штабе помимо Вершиловой находилась начштаба Романова.
Вот послушай Ирина, обратилась Бершанская к начштаба:
; …Выделить восемь экипажей из числа самых опытных…
…в распоряжение 889 полка, для проведения совместных боевых полётов…
; Ну вот, кажется, начинается под Новороссийском.
; Наш полк участвует?
; Восемь самолётов с экипажами и обслуживающим персоналом.
Бершанская вызвала дежурную:
; Пригласи ко мне Рачкевич и Амосову.
Вскоре в штаб вошли майор Рачкевич и капитан Амосова.
Бершанская сообщила:
; Пришел приказ – выделить в распоряжение 889-го авиаполка майора Бочарова восемь самолётов с экипажами и техперсоналом под Новороссийск.
Кроме тебя Серафима возглавить группу некому, готовься, а в помощь тебе майор Рачкевич, она возьмёт на себя все вопросы по обеспечению группы всем необходимым.
Я с Ракобольской остаюсь, пока, здесь, а там сами знаете, как прикажут.
Вопросы есть? Вопросов нет; - тогда за дело.

 Аэродром Солнцедар находился почти на самом берегу Чёрного моря. Авиагруппа 46-го гвардейского авиаполка перебазировалась в Солнцедар 6 сентября 1943 года. Прибывшие и замаскированные самолеты  У-2 женского авиаполка расположили рядом с самолётами У-2 авиаполка майора Бочарова. Работа шла непрерывно - девушки техники и вооруженцы готовили самолёты к предстоящей работе.
Интерес к женской авиагруппе со стороны лётчиков мужских полков возник сразу. Около стоянок самолётов женского авиаполка появились лётчики морской авиации, самолёты которых базировались на этом же аэродроме. С лихо подвешенными кобурами с пистолетами и ехидными улыбочками прохаживались они вдоль стоянок самолётов женского авиаполка.
; Каковы сами, таковы и сани, - обращаясь к товарищам, заявил один из них, показывая на копающихся в моторах девушек.
Его дружок, со скептическим удивлением продолжал:
; Вася, это шо за корабли прибыли в наш порт?
; А , бабий полк… Ну-ну…
С ухмылками и  смешками, сделав смотр женскому авиаполку, парни морской авиации удалились.
Но девчата не унывали. Землянки для девушек-лётчиц были приготовлены заранее. Белоснежные простыни на нарах, цветы на столиках.
Не смотря на все ухмылки и шуточки, БАО разместил девушек в двух уютных, удивительно чистых землянках. Но вся эта забота была проявлена  неспроста: мы, мол, вот как хорошо вас встретили, а вы… На что вы будете способны?
  Девушек это не смущало, не в первый раз они видели сомневающихся в их боевых способностях мужчин. Опыта у них уже было достаточно;- у многих из прибывших на счету было уже по 300-400 боевых вылетов.

На следующий день, на аэродром въехали грузовички с группой наземного обслуживания. Из кабины первой машины вылезла майор Рачкевич.
Девушек мотористок ранее перевезли в самолётах - третьим номером во второй кабине, а группа наземного обслуживания во главе с заместителем командира полка по политической части майором Рачкевич добиралась до места назначения по узким горным дорогам. «Мамочка», как всегда, быстро освоилась с «морской» обстановкой и сразу же приняла необходимые меры.
Машины быстро разгружали, девушкам выделили землянку техсостава. Капитан Амосова и майор Рачкевич быстро разместили весь личный состав авиагруппы.
; Как добрались, Евдокия Яковлевна?- спросила "Мамочку" капитан Амосова.
; Неплохо, только эти дорожные вилюшки утомили.
; Вечером  ждём командование от моряков.
; А как вас приняли?
; Хорошо, да вы сами увидите, всё чисто, аккуратно.
После окончания работ группа девушек техников направилась к морю. « Мамочка» увидела это:
; Вы куда, девочки?- последовал вопрос.
; Хотим скупнуться после пыльной дороги, товарищ майор, - ответила одна из техников.
; Нет-нет! Ветер холодный, вы можете простудиться, а впереди боевая работа,- категорически  запретила "Мамочка".
; Товарищ, майор, может быть всё-таки нам можно с дороги искупаться?- жалобно просили девчата.
;  Никаких купаний!- строго приказала Рачкевич.
Девушки нехотя ушли к себе.
; А может быть зря ты так Дуся? Они действительно после дороги должны помыться, - вступилась за девчат Амосова.
; Мы сюда Сима не на курорт прибыли, придёт время – помоются, а сейчас пускай занимаются делом, надо идти к Бочарову, доложить, что прибыли.
Рачкевич и Амосова направились к стоянкам самолётов полка майора Бочарова.
Неожиданно мимо них побежали уже чистенькие и бодрые девушки техники и вооруженцы.
«Мамочка» остановилась, с удивлением и завистью посмотрела вслед девушкам.
; А что Симочка, может и нам с тобой скупнуться, а то идти к Бочарову прямо с дороги, не помывшись, как-то не удобно, согласись,- немного подумав, предложила "Мамочка".
; Конечно, Евдокия Яковлевна, но я уже скупнулась, водичка приятная, освежающая.
; Симочка, покажи мне, где можно окунуться.
; Хорошо, пойдёмте.
Обе начальницы направились к берегу моря.

Вечером на  КП авиаполка майора Бочарова прибыли командующий Черноморским флотом Владимирский и командующий морской авиацией Ермаченков.
; Сегодня ночью ваш авиаполк и приданные экипажи 46-го гвардейского авиаполка должны доставить на плацдарм «Малая земля» как можно больше грузов для десантников. Погода может вскоре испортиться,  а грузы срочные, поэтому от ваших лётчиков и лётчиц зависит успех подготовки наступления. Экипажи должны сделать максимально возможное количество вылетов, все вылеты будут считаться боевыми. Машины с грузом уже на подходе! - приказал Ермаченков.
; Задание будет выполнено, товарищ генерал-лейтенант,- заверил майор Бочаров.
; Не сомневаюсь майор.
; Наш десант блокирован с моря кораблями противника. Сторожевой корабль-цель не большая , попасть в неё сложно, поэтому штурмовики и бомбардировщики мало эффективны по таким целям. Вашему авиаполку и приданной авиагруппе женского авиаполка необходимо провести атаки на корабли противника в Цемесской бухте, - передал приказ Владимирский.
;  Ударим и по кораблям, товарищ вице-адмирал.
; Желаем успеха майор.

Поздним вечером на аэродром стали подъезжать машины с грузами для десантников. Началась разгрузка. Девушки 46-го и парни 889-го авиаполков подвешивали 50-ти килограммовые мешки под плоскости самолётов У-2. Восемь самолётов «Чайка» готовились нанести удар по кораблям реактивными снарядами РС-82.
Капитан Амосова собрала девушек-лётчиц:
;  Первый раз на цель поведу группу я сама, вместо меня остается Попова. Всем строго следовать за мной. По выполнении также строго назад. Погода может быстро портиться, поэтому особенно внимательно идти над морем. Здесь сильные ветры. Отметьте на своих картах места сброса.
Ей, как командиру группы было необходимо самой познакомиться с маршрутом, обстановкой над целью и метеоусловиями в районе Новороссийска.
Самолёты поднялись в воздух, сделали круг над аэродромом, для набора необходимой высоты и ушли на Новороссийск.
Вокруг было удивительно красиво: белые вершины гор, за ними тёмный силуэт Кавказского хребта, внизу – иссиня-чёрное сверкающее блёстками море. И над всем этим – тёмное, усыпанное звёздами небо. 
 Полёт проходил нормально. Вдруг самолёты один за другим начали резко терять высоту.
Моторы работали на максимальных оборотах, а высоту набрать не могли - сильный нисходящий поток воздуха прижимал их к поверхности моря.
; Меняем маршрут, срочно к берегу! - приказала Амосова штурману и развернула самолёт в сторону берега.
Самолёты группы строго следовали за ней.
; Как остальные экипажи?- спросила Амосова штурмана.
; Все следуют за нами, - доложила штурман Рябова.
Не далеко от берега самолёт вдруг резко пошел вверх.
; Поймали восходящий поток,- сообщила штурману Амосова.
Все следовали за ведущей. Сказалась тренировка в горах Кавказа. Девушки не растерялись, хотя в нисходящем потоке до воды оставалось совсем не много, а маневрировать на самолёте, полностью загруженном мешками, было не так-то  просто.
Береговая линия  была хорошо видна с воздуха. Цель впереди. Условные сигналы светом обозначили место сброса груза. Амосова скольжением направила самолёт к земле. Огня противник не открывал. Немцы не хотели демаскировать свои огневые позиции. Группа,  выстроившись заранее, направилась на цель за ведущей. Мешки с «бреющего» сбрасывались на землю. Противник огня не открывал, самолёты развернулись и ушли обратно на базу.
На утро на КП авиаполка Бочарова дежурный передал майору полученную радиограмму от малоземельцев:
…Благодарим «братишек» лётчиков за оказанную поддержку, «подарки» на месте…
Моряки десантники тогда ещё не знали, что «подарки» им доставили и девушки-лётчицы 46-го гвардейского авиаполка.
; Ну что, «братишка» с почином тебя!- радостно поблагодарил майор Бочаров капитана Амосову.

Вечером того же дня на КП 889-го авиаполка получали боевую задачу командиры эскадрилий, командир эскадрильи "Чаек" капитан Плахов и его зам. Ст. лейтенант Семиреченский, от женского авиаполка - капитан Амосова.
- Задание на сегодняшнюю ночь – уничтожение плавсредств  противника в Цемессой бухте,- сообщил майор Бочаров.
Корабли немцев небольшого водоизмещения, поэтому требуется ювелирная точность.
«Чайкам» сложнее,  реактивные снаряды наводятся самим самолётом, поэтому в случае «болтанки» в воздухе «чайкам» запасные цели – Щели № 5 и №6.  Авиагруппа 46-го бомбит только плавсредства.

Самолёты женской авиагруппы вылетали с интервалом 5-7 минут. Найти корабли противника было не так просто - немцы соблюдали светомаскировку. Для поиска девушки использовали САБы, но сначала необходимо было найти цель.
Первым вылетел на задание экипаж Попова-Рябова. Штурман заметила внизу сторожевой корабль немцев. Сверху было хорошо видно, как орудия и пулемёты сторожевика обстреливали береговые позиции десантников. Немцы так увлеклись обстрелом берега, что не обратили внимания на планирующий на них, на малом газу, ночной бомбардировщик.
; Надя, зайдём на него с моря, - предложила штурман.
; Катя, прицелься хорошенько, если не уверена, лучше ещё разок зайдем.
Самолёт развернулся и ушёл в море.
Невдалеке самолёт У-2  сходу высыпал бомбы по такому же кораблю. На корабле начался пожар, и он прекратил обстрел берега.
; Катя, кто шел за нами, не помнишь?- спросила штурмана лётчица.
; Экипаж Макарова-Белик.
; Молодцы девчонки, с первого захода зажгли сторожевик.
; Надя, держи боевой 320!
Самолёт шёл по прямой. Рывок, и серия бомб пошла на цель. Одна из бомб попала в отсек с боеприпасами. Внизу раздался сильный взрыв и в небо взметнулся фонтан огня. Корабль прекратил обстрел, но уходить не стал, видимо потерял ход.
Всю ночь самолёты бомбили корабли и береговые позиции немцев.

Утром все экипажи ночников собрались у КП майора Бочарова.
Все бурно обсуждали прошедшую ночь. Подошли: Надя Попова, Катя Рябова, Татьяна Макарова и Вера Белик. Все дружно им аплодировали.
; Что за праздник у ребят?- спросила Попова.
; Кто последний ходил на цель?- задал вопрос майор Бочаров всем присутствовавшим.
; Отбомбился по щелям и на обратном пути наблюдал прекрасную картину:
Одно корыто немецкое полыхало посреди бухты, а другое еле двигалось куда-то в сторону      
Анапы, - ответил Семиреченский.
Снова раздались аплодисменты.
; Кто из твоих красавиц сегодня герой ночи?- поинтересовался Бочаров у Амосовой.
; Почему, герой? – героини!
; Верно! – Поздравляю, девушки, молодцы.
К Бочарову подошёл дежурный:
; Вам радиограмма, товарищ майор!
Бочаров взял радиограмму и прочитал вслух:
; …Благодарим  лётчиков-ночников за поддержку…
Все дружно аплодировали.
Так крепла дружба ночников двух полков, но и лётчики морской авиации делали свои выводы. Хорошая работа - заметна сразу.
7 сентября командующий фронтом генерал-полковник Петров дал указание командующему Черноморским флотом вице-адмиралу Владимирскому и командующему 18-й армией генералу Леселидзе начать штурм Новороссийска в ночь с 8 на 9 сентября в 2 часа 15 минут. Время начала операции было тайной. Час атаки до последнего допустимого предела знал только сам Петров.
Передать приказ о начале штурма десантникам на "Малую землю" было поручено лётчикам ночникам.

Поздним вечером на КП полка майора Бочарова прибыл представитель 4-й ВА.
; Товарищ майор вам специальный приказ,- доложил представитель.
; Слушаю вас.
; Распоряжением командования вам поручается срочно доставить
секретную посылку на плацдарм «Малая земля». Задание особой важности, для его выполнения необходимо выделить самый опытный экипаж.
; Вызови  ст. лейтенанта Языкова и лейтенанта Пляца, - приказал Бочаров дежурному.
Через некоторое время на КП прибыли вызванные офицеры.
Представитель передал Бочарову под расписку небольшой ящик, обернутый брезентом.
Бочаров расписался и приказал прибывшим:
; Ваша задача -  Доставить эту посылку в точно указанный пункт обороны на «Малой земле». Груз ни в коем случае не должен попасть к противнику. Заходить только с моря. Если будете сбиты, первым делом – уничтожить груз. Задание понятно?
; Понятно, товарищ майор!
-  Повторяю – сброс посылки только по сигналам моряков-десантников в указанном квадрате.
; Отметьте у себя место сброса.
- Выполняйте, по выполнении немедленно доложить!
Лётчики взяли ящик, и вышли с КП полка.

Как назло в эту ночь погода была отвратительная, в море шторм, лил дождь, но для выполнения этого задания - самая подходящая. Маленький фанерный самолётик мог беспрепятственно доставить важный груз. От успеха выполнения этого задания зависела судьба многих тысяч людей и самих лётчиков тоже.
; Штурман, сколько до цели?
; Минут пять, а там посмотрим, как видимость.

Внизу показался берег. Даже с высоты были видны белые буруны прибрежного прибоя.
; Штурман, мы правильно вышли?
; Попробуем разобраться. Ветер сильный, могло снести в сторону. Огней пока не вижу, - доложил Пляц.
Пунктом назначения «посылки»  был штаб малоземельцев. Содержимое – время и место атаки десанта по плану общего наступления. Если не удалось бы  сбросить ящик точно в указанный квадрат и только по сигналу фонариков – разворот и повторный заход мог быть осуществлен только с пролётом над территорией, занятой немцами, а это было строжайше запрещено.
; Огней внизу не вижу, на плацдарм соваться не будем, разворачивайся над морем,  повторим заход правее, - попросил штурман.
; Понял, ухожу на второй заход.
Снова самолёт подошёл к берегу. Сверху земля еле просматривалась сквозь пелену дождя.
; Сигналов с земли не вижу. Что будем делать, командир?
; Давай зайдём с моря ещё раз и пройдем курсом вдоль плацдарма.
; Сигналы должны подаваться в направлении на море, а если пойдём вдоль берега – не заметим.
; Что ты предлагаешь?- спросил лётчик.
;Давай пройдем «змейкой» вдоль береговой линии плацдарма.
; Согласен, другого ничего не придумаешь, следи в оба глаза, командуй по изменению курса, пойду бреющим.
Самолёт снова зашёл с моря и бреющим пошёл вдоль берега.
Штурман вертелся во второй кабине на все 360 градусов. Вдруг он заметил внизу мигание фонариком и сбросил посылку.
; Ну, что штурман, еще заход?
; Посылка на земле.
; Как, ты уже сбросил?
; Да, по сигналу фонарика.
; Точно, наши?
; А, чёрт их знает. Думаю что немцам здесь не до фонариков. Идём домой, горючее кончается.

На КП авиаполка майора Бочарова ждали возвращения экипажа сам майор и представитель 4-й ВА.
Вошли Языков и Пляц.
; Товарищ майор задание выполнено, посылка сброшена, - доложил лётчик. 
; Куда сброшена?- поинтересовался представитель.
; В указанный квадрат по сигналу фонарика, - доложил штурман Пляц.
; Почему так долго летали?- спросил Бочаров.
; Плохая видимость, пришлось несколько раз уходить в море, - доложил лётчик.
; По условию получения, моряки должны были немедленно передать подтверждение, его нет.
Экипаж считать под арестом до выяснения всех обстоятельств. Сдать личное оружие!- приказал представитель.

Лётчика и штурмана препроводили в отдельную землянку под арест. Выставили часового из БАО.

На плацдарме заметили самолёт, но карманный фонарик наблюдателя промок в тёмную дождливую ночь. Пока искали другой - самолёт пролетел мимо. Местность, перерытая не один десяток раз разрывами снарядов бомб и мин, скрывала моряков плацдарма  «Малая земля». По земле ползли два моряка десантника.
Самолёт снова появился над плацдармом.
- Свети моим фонарём! - приказал старший из десантников.
Где-то перед ними на землю шлёпнулся ящик. Оба десантника поползли впёрёд.
; Где же этот ящик? Ни черта не видно. Хоть бы немчура ракетой подсветила. Когда не надо – пуляют, а сегодня нет.
; Ты помнишь, в каком направлении летел самолет?
; Вдоль плацдарма, вот так - показал в темноте параллельно береговой линии.
- Сколько мы отползли от условленного места?
; Метров двести.
; Давай назад, только не по прямой, а  челноком поползаем.

Землянка арестованных была без "комфорта". На нарах лежали без поясных ремней с орденом боевого Красного Знамени на гимнастерке штурман лейтенант Пляц, а  рядом лётчик ст. лейтенант Языков.      
; Миша, а ты точно видел сигнал фонариком?- спросил Пляца лётчик.
; Скоро узнаем?
; Что узнаем?
; Видел я или нет.
; Как это мы узнаем?
; Очень просто: - если я видел - по ордену получим, а если нет – тогда расстреляют, в любом случае какая-то ясность всегда должна быть.
; Ну, у тебя и шуточки, меня до сих пор трясет от этого «представителя».
; Давай спать! - повернулся к стенке.
Ночь. Темнота. Лил дождь. По земле ползли два десантника.
; Ну, как?- спросил старший.
; Ничего.
; Что будем делать?
; Надо доложить в штаб, сколько можно ползать, у меня уже жижа грязная по всему бушлату и внутрь залезла.
Оба поползли в направлении своего штаба. Неожиданно один из них остановился, присмотрелся. Среди разбитых ящиков из под патронов лежал один - чуть поменьше, но обернутый брезентом.
; Кажись «посылочка», - обрадовано произнёс десантник.
Быстро подползли к ящикам.
Второй, беря в руки обернутый брезентом ящик, с облегчением вздохнул:
; Он самый, порядок!

Под утро в землянке арестованных загремел открывающийся замок двери, и часовой с акцентом весело приказал:
; Лётчики! Выходи, начальник требует!
; Ну, вот, кажется,  разъяснилось, - вставая с нар и потягиваясь, произнёс Пляц.
Оба лётчика вошли на КП майора Бочарова.
; Товарищи офицеры, за выполнение специального задания командование объявляет вам благодарность, - с улыбкой поздравил Бочаров прибывших.
; Служим Советскому Союзу.
; Можете идти отдыхать.
Лётчики повернулись и направились, было к выходу ...
; Ребята, а пистолетики заберите, - попросил майор Бочаров передавая парням поясные ремни с кобурами.
; Люблю я ясность в любом деле, Языков, а в нашем особенно, - произнёс Пляц, выходя на свежий воздух.

Штурм Новороссийска 9-16 сент. 1943 года

В ночь с 8 на 9 сентября 1943 года командующий Северо-Кавказским фронтом генерал-полковник Петров и офицеры его штаба собрались на НП командующего фронтом под Новороссийском в районе горы Дооб.
Было  ветрено и сыро. Моросил мелкий дождь. В ночном небе проплывали тяжелые низкие тучи. Ветер усиливался. На море начался шторм.
Ещё накануне Петров дал указание командующему Черноморским флотом вице-адмиралу Владимирскому и командующему 18-й армии генералу Леселидзе начать штурм Новороссийска в ночь с 8 на 9 сентября в 2 часа 15 минут.
Погода вносила свои коррективы.
; Подготовьте мою машину,  едем в Геленджик к Владимирскому,- приказал Петров адъютанту.

На НП командующего Черноморским флотом Владимирского собрались все  морские командиры. Вошёл Петров.
;  Время начала операции приближается, в море шторм, что предлагает Черноморский флот Лев Анатольевич?- спросил Петров Владимирского.
; Черноморский флот предлагает выпустить в море для пробы катера.
; Хорошо, а что дальше?
; Решим по возвращении катеров в бухту.
Как только катера вышли из бухты, их тут же стало заливать водой. А ветер всё усиливался. Все моряки сходились на том, что при такой погоде выпускать в море суда с десантом опасно. Но успокаивали Петрова:
; Этот норд-ост не осенний, он будет непродолжительным.
; Учтя ваш прогноз, переносим начало операции на сутки, штурм начнем в ночь на 10 сентября, - принял решение Петров.

По докладам разведки было известно, что ещё 4 сентября  в ставке  в Восточной Пруссии Гитлер издал директиву командованию  ОКХ (главное командование сухопутных войск фашистской Германии). 
…Командующему группой «А» к 10 сентября доложить свои соображения и расчет времени на отвод 17-й армии.
…а) все  сооружения, жилые здания, дороги, постройки, плотины, которые противник может использовать в своих интересах, должны быть разрушены на длительное время;
    б) все железные дороги, в том числе полевые, должны быть демонтированы или полностью разрушены;
    в) все бревенчатые покрытия дорог привести в негодность или убрать;
    г) все находящиеся на кубанском плацдарме сооружения для добычи нефти должны быть полностью уничтожены;
    д) порт Новороссийск следует так разрушить и заминировать, чтобы русский флот длительное время не мог пользоваться им;
    е) к мероприятиям по разрушению относится также установка в широких масштабах мин, в том числе замедленного действия;
    ж) противнику должна достаться на длительное время полностью непригодная для использования и жилья пустыня, где на протяжении месяцев будут взрываться мины.   
Но 10 сентября, к началу операции, все немецкие части на Тамани находились на своих прежних позициях, что подтвердила разведка.

Вечером 10 сентября на своём НП Петров принимал доклады о готовности частей начать штурм Новороссийска.
В  21час 00 минут Петрову позвонил Владимирский:
; Посадка личного состава морского десанта на катера и суда закончена. Даю приказ начать движение.
; Желаю успеха.
Сложный механизм десантной операции был запущен. Но на море усиливался шторм. Корабли медленно пошли к местам высадки десантов.   
 Несмотря на все усилия моряков, начало накапливаться время опоздания начала высадки.
   Петров, передал приказ по частям:
; Перенести  « Ч»  на три ноль-ноль. Сообщить это и получить подтверждение от всех отрядов и поддерживающих средств.
В назначенное время раздался грохот сотен орудий и минометов,  ревели реактивные снаряды «Катюш» всё озарилось вспышками разрывов на берегу Цемесской бухты и в Новороссийске. 2 часа 44 минуты - начался штурм  Новороссийска.
Всё кругом грохотало. Эхо в горах многократно повторяло грохот разрывов бомб и снарядов.
Петров находился на НП 18-й армии и  принимал доклады о ходе операции.
; Как дела в порту, Георгий Никитич?- спросил Петров контр-адмирала Холостякова.
; Штурмовые группы захватили доты на молах, тросовые заграждения взорваны, дорога в порт торпедным катерам открыта!
; Хорошо, докладывайте мне каждые десять минут.
В небе над Цемесской бухтой обратным курсом возвращались ночные бомбардировщики женского авиаполка. Они нанесли бомбовые удары в глубине обороны противника и возвращались на базу за очередной порцией бомб.
В свете разрывов внизу было видно, как шестерка торпедных катеров на полном ходу ворвалась в порт и дала торпедный залп по берегу. Серия сильных взрывов в порту ярко осветила всё вокруг.
; Вот так ударили морячки по берегу! - радостно произнесла штурман Рябова.
- Это была первая на флоте торпедная атака берега. Почти тридцать дотов и дзотов, самых близких к воде и самых опасных для десантников, были уничтожены. Высадка шла по всем направлениям.
; Как идет высадка Георгий Никитич?- беспокоился Петров.
; Первый эшелон высадился, всюду идёт бой, противник яростно обороняется. 

На КП майора Бочарова  все присутствовавшие были в приподнятом настроении.
; Всем экипажам - бомбить дороги севернее Новороссийска, не дать возможности немцам перебрасывать в город резервы.
; Наши самолеты ударят по обороне немцев, нужно, чтобы по возвращении им сразу же подвешивали бомбы вашим «бригадным» методом. Ваши девушки вооруженцы справятся?- спросил Рачкевич майор Бочаров.
; Справятся, товарищ майор, хватило бы бомб.
Лётчики морской авиации работали, в основном, днём, а ночью  в бой шли ночные бомбардировщики  полка майора Бочарова. Морячки постепенно поняли, что профессионализм    девушек ничуть не ниже их собственного и прониклись к ним глубоким уважением.

Самолеты У-2 один за другим заходили на посадку, заруливали на старт, тут же к ним подбегали девушки вооруженцы  быстро и ловко, прямо сидя на  коленях, подвешивали пятидесятикилограммовые бомбы. Пять минут и самолёт снова был  готов к вылету.
Капитан Амосова прямо на плоскости выдавала новое задание, принимала доклад о выполнении предыдущего.
Бочаровцам  такая работа девушек понравилась, но самим им было ещё далеко до такой четкости. Теперь видя, как это ловко получается  у девушек, парни стали у себя применять их приёмы.
А в Новороссийске  немцы предприняли серию контратак, двинули в бой танки и начали оттеснять наш десант к берегу. Темп наступления не просто срывался, контратаки немцев имели целью сбросить десант в море.
Не смотря на все предпринимаемые меры продвижения не было. Петров готовился высадить на плацдарм второй эшелон  десанта.
   
На КП майора Бочарова поступил приказ - усилить бомбовые удары по противнику, перебрасывающему резервы в Новороссийск.
; Положение  в Новороссийске очень тяжёлое. Немцы ожесточенно обороняются  и не только обороняются, но и контратакуют. Командование операцией приказало нанести удары по путям подхода резервов противника. Наша задача: - бомбовыми ударами с воздуха разгромить мотомехколонны противника на подходах к Новороссийску. Всем экипажам провести максимум вылетов в эту ночь и в первую очередь бить по танкам и бронетранспортёрам, - передал приказ майор Бочаров.
; Экипажам  взять осветительные бомбы и бомбить цели  на всех дорогах, ведущих к городу, особое внимание на северное направление и танки противника, их бомбить в первую очередь,- передала приказ лётчицам капитан Амосова.
 
Ночной аэродром напоминал растревоженный муравейник. Садились и взлетали самолёты. Бегали вооруженцы, техники.
У одного из сараев на краю лётного поля происходила какая-то возня, и слышалось сопение. Проходящая мимо майор Рачкевич  достала свой ТТ и направилась к тому месту, откуда раздавались эти странные звуки.
В отсветах  дальних разрывов она вдруг заметила двух дерущихся людей.
; Что здесь происходит?- строго спросила Рачкевич.
Девушка - вооруженец её группы с обидой в голосе доложила:
; Товарищ майор, я нашла эту авиабомбу, а он хочет у меня её отобрать.
; Кто, он? Три шага вперед марш!- приказала "Мамочка".
Подошёл высокий парень -  вооруженец полка Бочарова.
; В чём дело?- пряча пистолет в кобуру, спросила парня Рачкевич.
; Это бомба нашего полка, из «заначки».
; Какие ещё заначки? Я вас под трибунал отдам!
;Я первая её нашла!- продолжала оправдываться девушка.
; Как вам  не стыдно, молодой человек, девушка первой нашла бомбу, а вы её отбираете, не хорошо, не по мужски как-то. Лучше помогли бы ей донести бомбу до самолёта, если вы, конечно, мужчина.
; Вы мужчина, или нет, наконец?
; Конечно мужчина.
; Тогда помогите даме с бомбой!
Парень взял на плечо пятидесятикилограммовую «фугаску» и вместе с вооруженкой понёс её  к самолётам женской группы.
; Вот так – то лучше, мужчина.
Довольная собой майор Рачкевич сопроводила вооруженцев до самолётов своей группы.
 
Утром 14 сентября на НП фронта прозвучал звонок телефона. Телефонист передал трубку  Петрову.
; Бегут! Иван Ефимович! Бегут! Мои лётчики хорошо видят, как отступают немцы от Новороссийска, - доложил командующий 4ВА Вершинин.
; Ну, так дайте им в хвост и в гриву, Константин Андреевич.
; Дадим, товарищ командующий, за всё дадим!
16 сентября Новороссийск  встретил утро снова свободным городом. Пять суток длилась операция по его освобождению, наверное, ни в какой другой операции не было так много рукопашных  схваток; бои шли  за каждую стену, за каждый угол и развалину дома. С взятием Новороссийска « Голубая линия» была надломлена.

Москва с напряжением ждала сообщений из Новороссийска. В  Кремле в своём кабинете Сталин молча стоял у радиоприёмника. За столом сидели: нарком Военно-Морского Флота адмирал Кузнецов  и другие видные  советские военачальники.
Наконец в динамике прозвучал голос Левитана:
; …Сегодня, 16 сентября, в 20 часов столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует нашим доблестным войскам, освободившим город Новороссийск, двенадцатью артиллерийскими залпами  из ста двадцати четырех орудий.
  Кораблям Черноморского флота в это же время произвести салют двенадцатью залпами войскам и кораблям, освободившим от немецко-фашистского ига вторую базу Черноморского военно-морского флота – Новороссийск.
За отличные боевые действия объявляю благодарность всем войскам, участвовавшим в боях за освобождение города Новороссийск.
  Вечная слава героям, павшим в борьбе за свободу и независимость нашей Родины!  Смерть немецким захватчикам!
; Хорошо поработали - произнёс вслух Сталин, поглаживая усы.

Тамань осень 1943г. Блинчики.

В 1942 году оборонительные бои непосредственно под Новороссийском продолжались 39 дней с 19 августа по 26 сентября. Последовавшие за тем 300 дней войска, оборонявшие окраины города, не отошли ни на шаг. 16 сентября  1943 года наши войска во взаимодействии с морским десантом и частями с Малой земли  освободили город от фашистов. Главный опорный пункт немцев на "Голубой линии" был взят.
Командующий фронтом прекрасно понимал, что немцы просто так не уйдут с Таманского полуострова. В глубине полуострова было выстроено ещё несколько оборонительных рубежей, за которые враг зацепился и будет отчаянно сопротивляться. Приказ войскам Петров сформулировал предельно кратко:
-  ... Продолжая наступление, упредить противника в выходе на тыловой рубеж обороны по рекам Кубань и Старая Кубань, перехватить пути отхода его главных сил к портам в западной части полуострова.
Закончив с приказом Петров сел за стол,  что-то написал в блокнот и стал рассматривать карту.
Вошёл генерал Трусов - начальник разведки фронта.
; Товарищ командующий, по данным воздушной и наземной разведок установлено: колонны  отступающей пехоты немцев с артиллерией и остатками бронетехники двигаются по дорогам на запад, к портам Кучугуры, Тамань, кордон Ильич.
; Бегут к переправам в Крым?- радостно произнёс Петров.
; Бегут, товарищ командующий.
; Связь с командующим 4-й ВА!- приказал телефонисту командующий.
Телефонист передал трубку Петрову.
; Константин Андреевич, бросьте всю авиацию для бомбёжки живой силы и техники немцев на дорогах и в местах погрузки на суда в районах портов. Топите их, гадов, и при  переправе через пролив!
; Сделаем, товарищ командующий.

   Авиагруппа женского 46-го гвардейского полка вернулась из Новороссийска с победой. Все девушки были представлены к правительственным наградам. Полк майора Бочарова получил почётное наименование -  889 -й Новороссийский.
   Новым местом базирования женского авиаполка стало поле у сожжённой немцами  станицы Курчанская. Несмотря на поспешное отступление, немцы успели напихать много мин и прежде чем начать лётную работу, в полк прибыли сапёры. Они медленно, метр за метром  двигались  по полю с миноискателями.
Офицер, командир саперного подразделения, проводящего разминирование поля под аэродром и места расположения лётного состава  прибывающего полка, доложил командиру БАО:
;  Поле под аэродром разминировано. В станице  обнаружено много мин-сюрпризов и замедленного действия с часовым механизмом.
Там, где мы не успеем проверить – будут таблички  с предупреждающими надписями. Предупредите девушек, что ходить можно только по проверенным маршрутам, указанным нашими табличками.
В станице осталось мало уцелевших домов. Один из них был выбран для столовой женского авиаполка Бершанской. Сапёры начали проверку дома внутри. Неожиданно раздался взрыв, и вылетели разбитые окна. Командир сапёрного отделения подбежал к дому, когда из него выносили на руках молодого парня с окровавленными руками.
- Как же это ты, Никитин?- спросил раненого командир взвода.
- Гранату подложили прямо по тумбочку, не заметил...
- Срочно в медсанбат его, - приказал командир взвода сапёров.
В доме на краю станицы разминирование было закончено, и в нём разместился штаб женского 46-го гвардейского авиаполка.
- Мы не успеваем проверить всё, поэтому прошу со столовой для тех. состава немного подождать, у меня ещё один подорвался, - доложил сапёр Бершанской.
- Ничего постоловаемся все вместе, и тех. состав и лётный. Парень, который пострадал, жить будет?- спросила командир авиаполка сапёра.
- Жить будет, только вот рук не будет.
- Жаль, молодой и калека, отвоевался парень.
    К обеду большая хата уже была полностью переоборудована под столовую. За столами разместились вместе девушки техники, вооруженцы и лётчицы. Подали блинчики.
Молодой повар Толя вышел из кухни и прошел по столовой, с гордостью наблюдая, как быстро исчезает его продукция. Неожиданно дорогу ему преградила Женя Жигуленко.
- Куда торопитесь, молодой человек?
- Да, никуда - краснея от смущения, ответил девушке повар.
- В таком случае у меня к вам вопрос - почему так малы порции блинчиков? - взяла инициативу разговора Женя.
- Всё по нормам пищевого довольствия, - красный от смущения оправдывался Толя.
- Я могла бы съесть таких норм не меньше двух десятков, заявила Жигуленко.
Все дружно захлопали в ладоши, поддерживая Женю.
- Не съедите, - с застенчивой улыбкой ответил девушке повар.
- Пари? - протянула парню руку Женя.
- На что будете спорить? - с ухмылочкой спросила Аронова.
- Если съем, то всем присутствующим ещё по пол порции блинчиков.
- А если не съешь?
Все с нетерпением ждали развязки...
- Поцелует бедного Толю!- послышалось из столовой.
Все дружно зааплодировали.
- Согласна! А как ты?- пристально глядя на повара, спросила Женя.
- Я ...Багровый румянец смущения на лице парня был воспринят всеми как согласие. В столовой снова раздались бурные аплодисменты.
Толя удалился на кухню готовить "пари".
Привлечённая шумом в столовую вошла "Мамочка".
- Что здесь происходит? - строго спросила майор Рачкевич.
Одна из девушек радостно сообщила майору:
- Женя Жигуленко заключила пари с поваром Толей.
- Она должна съесть сразу двадцать порций блинчиков.
- Боже мой, куда же в неё столько влезет, - удивилась "Мамочка".
- Влезет, Евдокия Яковлевна, ещё как влезет! - весело заверила майора Жигуленко.
Обед давно закончился, но никто не уходил из столовой, все ждали дополнительную порцию блинчиков.
Наконец "пари" было готово, и под дружные аплодисменты повар Толя торжественно внёс в столовую большую тарелку, на которой были аккуратно уложены двадцать порций блинчиков.
Пари на столе, прошу Жигуленко занять своё место,- предложила Аронова.
Женя уселась поудобнее перед тарелкой. Девушки плотным кольцом окружили участников "пари".
- Начали! - громко произнесла Рая Аронова, принимая от Жени её поясной ремень.
Женя расстегнула ворот гимнастёрки и начала с причмокиванием поглощать один блинчик за другим.
- Как только очередной блинчик исчезал во рту у Жени, все дружно считали вслух:
- Пять... шесть... семь...
На счёте восемнадцать... в гробовой тишине... послышалась... благородная отрыжка...
- Извините, это случайно, - оправдалась Женя.
- Ничего, деточка, ты кушай, - заботливо успокоила её майор Рачкевич.
На тарелке остались два блинчика.
Румянец с лица повара как рукой сняло. Толя с выражением неподдельного ужаса в глазах смотрел на Женю.
- Неужели съест?- непроизвольно вырвалось из его уст.
- А, по-моему, ей уже хорошо! - отметила майор Рачкевич.
- Да, мне уже очень хорошо! ...Мне очень...-  Женя, еле шевеля губами, хотела сказать ещё что-то, но не смогла и выбежала из столовой в туалет под восторженные аплодисменты и смех всех присутствовавших.
Пари было проиграно, но не "оплачено" все ждали продолжения.   
- Все экипажи на аэродром! - прозвучала команда дежурной.
Девушки, громко переговариваясь, быстро вышли из столовой.
  Первая боевая ночь с нового аэродрома началась как обычно. Соблюдая все предосторожности, техники и вооруженцы подготовили самолёты к вылету.
Девушка техник доложила своему новому командиру Рае Ароновой:
; Товарищ командир, самолёт к полёту готов!
В первый раз к ней так обращались,…товарищ командир. Штурман Рая Аронова  переучилась на лётчика. Это был её первый боевой вылет в качестве командира экипажа. Ещё до войны она окончила аэроклуб в Саратове и получила удостоверение пилота, но лётного стажа было маловато, и при зачислении в полк её назначили штурманом. Прошло больше года, и вот, наконец, мечта стать лётчиком сбылась. 
Она уже сделала много боевых вылетов в качестве штурмана, после ранения сумела вернуться в строй и вот теперь - она командир экипажа. Задание на эту ночь - бомбить мотоколонны противника по дороге Анапа - Гостагаевская.  Рая привычно залезла в кабину самолёта, только теперь это была передняя кабина. Во второй с ней летела на задание штурман Лида Лошманова.
Над целью привычно включились прожектора. Их лучи поймали самолёт и повели. Начался зенитный  обстрел. Всё было обычно без неожиданностей. Рая привыкла к таким ночам.
По штурманской привычке она пыталась смотреть вниз, чтобы определить, в какую сторону уходить. Прожектора ослепили её, могла произойти  потеря пространственного положения.
Голос в переговорнике прозвучал строго:
; Рая, смотри только на приборы, держи курс!
Самолёт шёл по прямой, рывок высоты.
; Бомбы сброшены, - сообщила штурман.
На земле включились ещё два прожектора.
Рая  убрала «газ», педаль - левую ногу вперед, ручку управления вправо до борта - самолёт со свистом понёсся к земле. Через несколько секунд он вырвался из прожекторов.
Этот излюбленный приём лётчицы Кати Пискарёвой, с которой Рая сделала не один десяток боевых вылетов, теперь спас ей и её штурману жизнь.
Кончилась рабочая ночь. После короткого отдыха нужно было идти на завтрак, он же и обед. Большая полуразрушенная хата была переоборудована под вторую столовую для лётного состава. В большой комнате БАО установил столы, за ними сидели девушки-лётчицы и с нетерпением ждали обеда. С продуктами стало намного лучше;- наша армия наступала, и это сразу положительно отразилось на продуктовом довольствии авиаполка. В небольшой соседней комнате расположилась кухня. Боевая ночь прошла без происшествий и за столами девушки весело переговаривались между собой.
   В течение двух последних месяцев полк обеспечивал один и тот же батальон аэродромного  обслуживания БАО, где поваром работал совсем молодой паренёк Толя, до глубины души влюбленный в свою профессию. Обычно перед обедом, весь чистенький, в белом фартуке  и с белым колпаком на голове, он выходил в столовую и, смущаясь и краснея от десятков девичьих глаз, устремлённых на него, объявлял меню. Если в ассортименте было что-нибудь вкусненькое, его короткое выступление заканчивалось бурными аплодисментами, отчего он ещё больше краснел и быстро уходил на кухню. Не было случая, чтобы он задержался с обедом.
Девушки сидели за столом. Обед не раздавался. Повара не было.
; Девочки, что с Толей? Почему он не кормит нас?- удивлённо спросила одна из лётчиц.
Несколько девушек направились на кухню, открыли дверь…
В отдалении от котлов стоял Толя.
; Не входите сюда!- предупреждающе  замахал руками Толя.
; Здесь кругом мины!
На плите кипел борщ, и подгорали котлеты на большой сковороде.
Девушки с удивлением переглянулись и потихоньку закрыли дверь на кухню.
Все в столовой замолкли и с нетерпением ждали объяснения от заглядывавших на кухню.
; Девочки, наш повар, кажется, того…, - повертела указательным пальцем около виска одна из девушек подходивших к кухне.
Все вскочили со своих мест, и подошли к двери кухни.
; Что такое? Что случилось?
Девушка, которая первая заглядывала на кухню, предложила:
; Загляните сами…
Любопытные снова приоткрыли кухонную дверь.
В углу кухни сидел повар Толя, обхватив руками голову и с зажмуренными глазами. Весь его вид говорил о том, что он с минуты на минуту  ждал взрыва.
; Толя, что с тобой?- спросила повара Женя Жигуленко.
; Ой, девочки, не входите. Под плитой мины тикают. Боюсь подойти к котлам и плите, а у меня всё пригорает.
Только чувство профессионального долга и гордости за свою профессию не позволяло ему покинуть это страшное место.
; Где тикают, Толя, покажи?- поинтересовалась Женя.
; Вон там, под  левым углом плиты…
 Девушки на цыпочках подошли к плите, прислушались.
; И правда, что-то тикает,- сообщила подругам Женя.
Словно по команде все девушки и Толя, не спеша, в полном молчании, организованно, без паники покинули столовую.

На улице все подальше отошли от столовой. В кустах, рядом с домом  висела деревянная табличка с надписью:
«Осторожно! Мины!».
В комнате штаба авиаполка шла обычная работа. Бершанская что-то писала в блокнот, Ракобольская составляла оперативную сводку в дивизию, Рачкевич готовилась к политинформации.
Вбежала девушка из столовой:
; Товарищ командир, столовая, кажется, заминирована!
; Кажется, или заминирована?
; Кажется,…заминирована, - там, что-то тикает.
; Где тикает?
; Под кухонной плитой, повар Толя обнаружил.
; А где все?
; На улице, на расстоянии  стоят.
; Ирина! Вызывай сапёров!- приказала командир авиаполка начальнику штаба.
Ракобольская побежала к аппарату связи.
Бершанская, Рачкевич и девушка- лётчица вышли из штаба и бегом направились к столовой.

Столовая находилась на том же месте, как и несколько минут назад целая и невредимая. Из окон вылил густой чёрный дым. Вокруг стояли девушки и вполголоса переговаривались между собой. Бледный повар Толя  грустными глазами смотрел на дым, валивший клубами  из окон кухни. Подъехала машина с сапёрами.
Один из бойцов, переговорив о чём-то с Толей, вошёл в столовую.
Все замерли в ожидании.
Спустя некоторое время сапёр вышел на улицу, держа в руке тикающий  будильник. Ещё мгновение и... будильник начал звенеть.
Звуки дребезжащего будильника  потонули в раскатах хохота. Все смеялись до слёз, только повар Толя стоял в стороне, держа в руке переданный ему сапёром будильник, и нервно комкал  второй рукой свой белоснежный поварской колпак.
В результате все остались без обеда, борщ выкипел, котлеты сгорели.
Командование авиаполка удалилось в штаб. Это происшествие не получило отражения в оперативной сводке, но с обедом надо было что то решать.
- Для начала проветрить столовую, - приказала "Мамочка". Повару немедленно приступить к приготовлению нового обеда. Личному составу набраться терпения и ожидать команды к обеду - добавила Рачкевич и удалилась в штаб.
Проветренная столовая снова наполнилась девушками. Все весело обсуждали происшедшее. Повару никто не мешал вопросами и предложениями. Как человек ответственный, он сам прекрасно знал - чем загладить свою вину перед личным составом женского авиаполка.
Одна из девушек, прежде чем дадут обед, подражая Толе, продекламировала:
; Меню на сегодня: стакан компота без мин и кусок хлеба! Спасибо за внимание!
Все весело смеялись.
В полку ещё долго обсуждали происшедшее, теряясь в догадках относительно автора шутки. Некоторые  были уверены, что это дело рук лётчицы Жени Жигуленко, которая была непревзойденным мастером на разные выдумки. Все решили, что Женя проиграла повару Толе пари и будильник, подсунутый под плиту – реванш за поражение в споре. Но это были только догадки, а доказательств – никаких не было. Сама Женя всё полностью отрицала.

Таманцы октябрь 1943.

Преследуя отступающего противника, наши войска  продвигались к Керченскому проливу. С моря высаживались морские десанты, наземные войска неумолимо прижимали немцев всё ближе и ближе к проливу. Наша авиация бомбила отступающих на дорогах и переправах. Но продвижение войск было медленным. Противник смог хорошо подготовиться и оборонял каждую позицию с особым  рвением.
Одним из самых сильно укреплённых пунктов был город Темрюк. Переправа через реку Кубань работала днём и ночью. В светлое время суток по ней работала штурмовая авиация и тяжёлые бомбардировщики, а ночью её бомбили ночники полков У-2.
Лётчица Рая  Аронова и её друг – лётчик- штурмовик Анатолий Быстров воевали рядом, но за время с момента окончания отпуска в Есентуках, где они познакомились, не успели обменяться даже одним письмом. Рая вводилась в строй, переучиваясь на лётчицу, а Толя часто летал на боевые задания, поддерживая наземные части в период освобождения Новороссийска и последовавшего затем наступления. Напряжение в работе нашей авиации было такое, что времени на письма совсем не оставалось. Оба думали друг о друге, но переписка откладывалась на более спокойное время.
Однажды Раю послали в штаб авиадивизии за боевым заданием на предстоящую ночь. Она прилетела в штаб ближе к вечеру и из разговоров офицеров штаба случайно узнала, что во время очередного налёта наших штурмовиков на Темрюк погиб её знакомый Анатолий Быстров.
Их дружба была совсем не долгой; несколько дней в госпитале, но это была передышка для души и они на время забыли, что идёт война и они её участники, да ещё и раненые. Собственная боль на время утихла в беседах и прогулках. Им было, что рассказать друг другу. Время пролетело незаметно. Оба вернулись в строй и жили мечтой о встрече, а теперь этой мечте уже не суждено было осуществиться - Толя погиб. Рая не смогла сдержать слёз, но их никто не заметил. Только при получении пакета с заданием она поспешила в полк и в полёте вспоминала о тех мгновениях, которые подарила ей судьба и так безжалостно прервала.      
Наступило утро 9 октября 1943 года. На  КП командующего Северо-Кавказским фронтом генерал-полковника Петрова телефонист доложил:
- Товарищ командующий, Верховный по ВЧ.
 9 часов утра Петров доложил Сталину:
; …На Кубани и Таманском полуострове не осталось ни одного живого немца, кроме пленных…
Войска Северо-Кавказского фронта ударами с суши и высадкой десантов с моря в результате многодневных упорных боев завершили разгром таманской группировки противника и 9 октября 1943 года полностью очистили от немецких  захватчиков Таманский полуостров.
  Таким образом, был окончательно ликвидирован оперативно важный плацдарм немцев на Кубани,  обеспечивавший им оборону Крыма и возможность наступательных действий в сторону Кавказа…
Наступила долгожданная передышка. Перед обедом в женском авиаполку было объявлено общее построение. Начальник штаба зачитала приказ Верховного Главнокомандующего Сталина о присвоении 46-му гвардейскому авиаполку почётного наименования Таманский.
Громкое многоголосое «Ура!» было ответом. Над аэродромом пролетел самолёт У-2 полка майора  Бочарова - «братишек». С него на парашюте опустился вымпел, и упали букеты цветов.
Полк майора Бочарова  получил почётное наименование Новороссийский за участие в боях по освобождению города, приветствовал и поздравлял  «сестричек» с их праздником. На вымпеле-письме было большое поздравительное послание девушкам.

После построения был накрыт большой  праздничный стол.  У стола суетился повар Толя, приготовивший праздничный обед. Тут же рядом стояла большая бочка виноградного вина. Все девушки  и приглашенные гости авиаполка Бочарова расселись за столом. Но неожиданно налетел сильный ветер, поднялись облака пыли и праздник вынуждены были прекратить.
В начавшейся суматохе звонко прозвучал голос дежурной:
; Все в помещение, будет праздничный концерт.
Девушки и парни собрались в помещении столовой.
На импровизированную сцену вышел конферансье и объявил собравшимся:
; Разъездная  труппа оперетты начинает свой концерт.
Не успели артисты занять свои места, как неожиданно вошедшая дежурная сообщила:
; Дежурные экипажи на аэродром, техники и вооруженцы тоже.
Неожиданное ухудшение погоды и сильный порывистый ветер нарушили все планы.
 
К вечеру ветер стих. Наступили сумерки. Лётчицы пешком пошли на аэродром. Начались боевые вылеты в Крым.
; Ты что  притихла?- спросила Аронова Себрову.
; Думала сейчас: дорого мы заплатили за то, чтобы называться  таманцами. Четырнадцать девушек погибли здесь, на этой проклятой  «Голубой линии».
; Да, не стало Дуси Носаль, Гали Докутович, Прасковьи Белкиной, Глаши Кашириной…
«Мамочка» сегодня днём на построении назвала имена лучших. Нашла она хорошие, добрые слова для погибших. Когда упомянула Дусю, сердце мое сжалось…
; Помнишь, Ира, как Дуся Носаль однажды сказала: « Если погибну, не грустите обо мне, а пойте песни. Особенно мою любимую: « Дивлюсь я на небо». Давай споём!
Девушки запели и так, с песней, подошли к своим самолётам.
; Хорошо, что на свете есть песни!

Десант на Эльтиген. Подготовка октябрь 1943 года

На берегу Керченского пролива недалеко от воды остановился  «Виллис». Водитель остался в машине, а два военных пошли неторопясь по берегу моря о чём-то беседуя. Один из военных – в старой кожаной куртке, полевой фуражке, в простых яловых сапогах, увязал в раскисшей от дождей  земле. Второй, в полевой генеральской форме,  в шинели, шёл рядом и смотрел на крымский берег едва видимый вдали мутной темной  полоской. Середина октября - время ветров и непогоды на Тамани. Наконец военный в кожаной куртке (Командующий фронтом генерал-полковник  Петров) нарушив молчание, обратился к своему собеседнику:
; Иван Андреевич, перед нами Керченский пролив,  который в скором времени нам с вами придется форсировать.
; Для форсирования потребуется много переправочных средств.
; Дадим указания Владимирскому и Горшкову, пусть подготовят доклад – чем располагают.
; Задача на форсирование, похоже,  придет со дня на  день, но наступила осень, море почти постоянно штормит, на имеющихся плавсредствах до Крыма не  добраться, утопим десанты ещё на подходе.
; Форсировать надо, будем искать решение, а пока пусть поработает наша разведка, а время на подготовку будем использовать для обучения войск. Петров ещё раз молча посмотрел на море. Он хорошо понимал всю ответственность за дальнейшие действия, но тянуть с форсированием  Керченского пролива - означало понести, в дальнейшем, ещё большие потери. Оба генерала подошли к машине, сели  и уехали.

Штабной бункер командующего 17-й немецкой армии в Крыму готовили к прибытию нового командующего. Прибыл генерал-полковник Эрвин Енеке. Не успел новый командующий сесть за большой стол, как вошёл адъютант и передал шифровку.
«... Штаб 17-й немецкой армии. Командующему – генерал-полковнику Эрвину Енеке.»
  …Оборона Крыма должна быть  организована непременно так, чтобы ни в коем случае не допустить прохода кораблей через Керченский пролив в Азовское море. Поэтому следует своевременно произвести необходимое блокирование и минирование этого пролива, а также поставить под обстрел достаточных сил артиллерии…
…Немецко-румынские войска должны удержаться в Крыму и образовать клин в тылу Красной Армии для возобновления германского наступления на Украине…"

На командном пункте фронта генерал-полковник Петров и начальник разведки генерал Трусов обсуждали последние данные разведки.
; Придавая большое значение Крыму, немецкое командование стремиться усилить семнадцатую армию, серьезно ослабленную в боях на Тамани, и спешно направляет в Крым подкрепления  морем и по воздуху. Войска перебрасываются из Франции и Голландии. Особенно заметно идет усиление авиации.
 Семнадцатая армия имеет двенадцать дивизий, пять немецких и семь румынских, общей численностью до двухсот тысяч человек. Непосредственно перед нами на восточном побережье Керченского полуострова обороняется оперативная группа – Пятый армейский немецкий корпус в составе двух  немецких пехотных дивизий, две дивизии румын и до десяти отдельных частей. Общая  численность группы достигает свыше  восьмидесяти пяти тысяч человек, у нее имеется сто семьдесят пять орудий полевой и береговой артиллерии и до шестидесяти танков.
Немецкое командование, обеспокоенное выходом войск 4 Украинского фронта к Перекопу и Сивашу и ожидая высадки десанта  через пролив, стремится не допустить смыкания наших войск, наступающих с севера и с востока, и принимает все меры к укреплению обороны в наиболее вероятных местах высадки наших  десантов.
На побережье создана система опорных пунктов, насыщенных огневыми средствами, опоясанных минами и густой сетью проволочных заграждений, установленных на берегу и в воде в нескольких десятках метров от берега.
Кроме этого, вдоль всего побережья размещены противокорабельные мины.
В состав  противодесантной обороны включены боевые корабли, базирующиеся в портах Керчь, Камыш-Бурун и Феодосия, всего тридцать семь торпедных и двадцать пять сторожевых катеров, шесть тральщиков и свыше шестидесяти быстроходных десантных барж. В малых кораблях немцы превосходят нас и могут серьезно препятствовать десантированию - доложил генерал Трусов.
; Каков вывод?- спросил Петров.
;  Крупные немецкие сухопутные силы, занявшие оборону на укрепленном рубеже и выгодных высотах по восточному побережью полуострова, имея перед собой широкий пролив, взаимодействуя с морскими силами и поддерживаемые сильной авиацией, могут оказать нашим войскам самое упорное сопротивление, как при высадке десантов, так и в ходе борьбы за плацдармы. Упорное сопротивление немцев следует ожидать и в глубине полуострова, поскольку там они тоже подготовили три оборонительных рубежа.
; Ну а слабые стороны?
; Существенная слабость семнадцатой армии немцев заключается в том, что с выходом войск  4 Украинского фронта к Перекопу и устью Днепра армия оказалась блокированной, отрезанной от основных сухопутных сил и от глубокого тыла. Снабжение её может осуществляться только по морским коммуникациям и по воздуху.
; Что и требовалось доказать. Семнадцатая армия в мешке, из которого мы её не выпустим! - констатировал Петров.

Пересыпь. Высадка на Эльтиген.

Небольшой рыбацкий поселок  Пересыпь приютился вдоль дороги Темрюк-Тамань. Полевой аэродром женского авиаполка был организован на узкой полоске суши между Темрюкским  заливом и Ахтанизовским лиманом. Последний, самый ближний к аэродрому домик заняли лётчицы первой эскадрильи. В двух комнатах расположились девушки, а в третьей, она же стала и спальней и кухней, суетилась хозяйка дома. Пока девушки отдыхали, хозяйка решила приготовить обед - на сковородке жарился свежий судак, недавно пойманный рыбачками- дочерьми хозяйки.
Был конец октября 1943 года. Женский 46-й  гвардейский Таманский авиаполк перебазировался в Пересыпь в двадцатых числах октября 1943 года. Отсюда девушкам предстояло летать в Крым.
Запах жареной рыбы поплыл по всему дому. В комнатах лётчиц началось движение. Девушки проснулись после ночной работы и умывались холодной водой в сенцах.
; Покушайте, милые, уж больно хорошую сулу  выловили мои рыбачки. Такая жирная!- пригласила хозяйка дома своих "квартиранток".
; Домна Илларионовна, мы уже позавтракали, но отказаться от такой свежей рыбы нет сил, только нам по одному кусочку, пожалуйста,- ответила за всех Рая Аронова.
 Все дружно подсели к «артельной» сковородке хозяйки.
Двое маленьких сыновей хозяйки уселись рядом и наблюдали за лётчицами.
  Старший сын – Андрейка, лет двенадцати, пересел в уголок и следил за  лётчицами внимательными, с грустинкой глазами. Он  мечтал стать лётчиком, да вот нога…Подорвался на мине, и у него оторвало одну ступню. Шестилетний Витька  жадно слушал рассказы девушек о полётах, но больше всех он любил рассказы Иры Себровой.
  Он был в курсе всех событий, знал, что Иру  подбили недавно под  Керчью, и она чуть не попала "чёрту в зубы". Что иногда по ночам там, в Крыму, бывает очень жарко (это в конце осени-то!). Что часто над проливом моторы чихают и кашляют. Что нередко кто-нибудь из девушек летит обратно на одном крыле. Один раз Наташа Меклин даже на решете прилетела. Витька знал, что лётчицы возят в Крым бомбы и сбрасывают их на головы фашистов.
Две дочери хозяйки ушли на лиман ловить рыбу, они работали в рыболовецкой артели.

Раннее утро. Берег моря. Морские пехотинцы отрабатывали приёмы преодоления проволочных заграждений и атаковали мнимого противника. К солдатам подошли генерал-полковник Петров и полковник  Гладков – командир 318-й дивизии.
 ; Лихо атакуют. Хорошо, если они будут так же   действовать на том берегу, - сказал Петров, отходя в сторону и присаживаясь на камень. Полковник Гладков стоял рядом, но не спешил вступить в разговор.
; Шумит волна, шумит. Сколько тут, в этих местах, носит она мёртвых гитлеровцев?- продолжал Петров.
- Привирают фашисты, что им удалось с Тамани свои войска вывести. Эх, Тамань! Кто здесь только не воевал!  Греки, гунны, хазары, монголы, турки. Белогвардейцев мы тут били, а теперь вот и фашистов  приходится  колотить.
; Да, тут каждый камень напоминает о войнах. Я смотрю на ваш орден Суворова, товарищ командующий, и вспоминаю - ведь и Суворов тут воевал,- поддержал генерала Гладков.
; Видите ту высотку?- Петров указал на небольшой холм.
; Вижу.
; Это и есть Фанагория, та  самая знаменитая  Суворовская Фанагория, последняя крепость на кубанской земле. Суворов не мало потрудился тут со своим кубанским полком – целых пять лет!

Петров встал с камня и направился к группе солдат. Гладков последовал за командующим.
; Как идут занятия, товарищи? Трудновато действовать ночью?- спросил Петров.
; Никак нет, товарищ командующий! Мы помним слова Суворова, что тяжело в ученье - легко в бою,- ответил за всех сержант.
; Желаю успеха!
Петров и Гладков долго ещё бродили по берегу. Оба понимали, что пройдёт совсем немного времени и начнётся форсирование Керченского пролива - самый короткий, но и самый трудный путь в Крым. Потери неизбежны и, может быть, многие из этих солдат погибнут, но освобождать Крым надо и от их - командиров, умения и способности зависят и результаты предстоящей операции и жизни её участников.

Настал поздний вечер 30 октября 1943 года. Под покровом темноты шла  погрузка на суда десантных групп и снаряжения. Десантники несли на руках ящики с боеприпасами, цинки с патронами, на плечах противотанковые ружья (ПТРки). На  море бушевал шторм. Высокие волны набегали на берег и с шумом откатывались назад. С неба лил дождь. Белые барашки волн указывали на то, что улучшения погоды в ближайшее время  не будет.
Петров не отказался  от мысли  проводить высадку. Четверо суток откладывали начало операции. Для отвлечения внимания от главного направления  на флангах основных десантов выбрасывались два демонстративных десанта: в районе мыса Тархан, и в районе горы Опук, юго-западнее Эльтигена.
   
На КП фронта в  Тамани Петров принимал доклады по телефону.
Синоптики сообщали:
; ... Шторм на Азовском море уже достиг более шести баллов. Это почти на два балла выше, чем на Черном…может разыграться ещё сильнее.
; Ну как, Сергей Георгиевич, оцениваете обстановку на море?- спросил Петров командующего Азовской флотилией Горшкова.
; При таком шторме поход в море и через пролив крупным десантом на наших мелких судах считаю невозможным. Десант будет разбросан по морю, может не высадиться, неизбежны большие потери.
; Вернуть десанты в исходное положение?- задал вопрос Петров.
Звонок телефона прервал их разговор. Телефонист доложил:
; Товарищ командующий, на проводе командующий 18-й армией генерал Леселидзе.
Петров взял  трубку:
; Петров!
; Гладков приказ на возвращение получил. Но до его получения десантные отряды уже успели войти в пролив…- доложил генерал Леселидзе.

По плану высадки  в море с больших плавсредств должна быть произведена  пересадка на малые, плоскодонные суда.
К 5 часам утра штурмовые отряды Эльтигенского десанта на плоскодонных судах добрались до берега. Высадка началась. Плоскодонные суда были повреждены, потоплены или выброшены на берег штормом, перегружаться было не на что. 

К Гладкову, который находился на одном из катеров, приближавшихся к Крымскому берегу, подошёл морской офицер и доложил:
; По радио я получил приказ: вернуть все корабли глубокой осадки в Тамань. Ложусь на обратный курс.
Корабли развернулись и ушли. А на берегу возле самой воды маячила чья-то фигура, потрясая руками над головой.

В ночь на 1 ноября женский авиаполк получил боевую задачу - поддержать десантников с воздуха, бомбить батареи противника и прожекторные установки на берегу Крыма в районе посёлка Эльтиген. Облачность и  дождь усложняли задачу.
; Полина, сколько до берега?- спросила лётчица Рая Аронова своего штурмана Полину Гельман.
; По расчётам  мы должны быть уже над Крымом, нужно пробивать облачность,- ответила штурман.
Внизу в тумане зажглись несколько прожекторов. Лучи стояли вертикально, потом опустились. В лучах видны были мотоботы и небольшие катера в прибрежной зоне.
; Рая, Эльтиген под нами, - доложила Полина.
; Вижу. Сейчас развернусь, и пойдём параллельно берегу, наша цель - прожектора.
Самолёт набрал высоту, встал на боевой курс и с приглушенным мотором планировал на цель – прожектор, луч которого шарил по поверхности моря, высвечивая цели – десантные катера.
Рывок высоты.
; Бомбы пошли на цель, - сообщила Полина.
Сильные взрывы внизу гулким эхом дошли до самолёта, и сразу наступила темнота. Прожекторы выключились. Высадка продолжилась  без подсветки вражескими прожекторами. Оборона немцев отстреливалась "вслепую".

На КП полка ночных бомбардировщиков ждали возвращения экипажей. Рая и Полина, зарулив на стоянку, прибыли на КП с докладом.
"...; Десантники зацепились за плацдарм. Вдоль береговой линии наблюдали множество плавсредств.
Зенитный огонь начался только после того, как часть прожекторов переключилась на нас. Удалось отбомбиться  со скольжения  с приглушенным мотором,- доложила лётчица.
; Хорошо, идите  отдыхать, приказала Бершанская.
; Командный пункт фронта! - попросила командир полка по телефону.
"- Докладывает командир 46-го гвардейского Таманского авиаполка майор Бершанская,
мои лётчицы наблюдали бой на берегу у Эльтигена…",
"...-Да, товарищ командующий, десантники высадились на плацдарм и ведут бой, мои летчицы бомбили прожекторные установки".

Ранним утром к пирсу причалил катер. У пирса стоял «виллис» командующего фронтом.
Офицер штаба фронта встретил полковника Гладкова  и офицера его  штаба.
Гладков вынужден был выполнить приказ и вернуться на пристань Кротково 1 ноября 1943 года.
Офицер штаба фронта, обращаясь к полковнику Гладкову, сказал:
; Скорее, командующий ожидает!
Все  быстро сели в  машину и она  покатила от пристани.
На КП  фронта был генерал Петров и офицеры штаба.
; Я попросил сообщить, что происходит на том берегу. Командир  полка ночных бомбардировщиков майор Бершанская доложила, что её  лётчицы видели десантников, которые вели бой в Эльтигене.  Затем один ваш отряд сам установил с Таманью радиосвязь.
Вы в курсе, Гладков?
- Я получил приказ - возвращаться!
Оказалось, что из трёх штабных групп только одна была высажена на берег. Не высадился ночью никто из командиров полков.
; Товарищ командующий, о чём радирует десант?- спросил Гладков.
; Они только требуют:
«...Давайте огня! Отбиваем танковые атаки".
Пойдём докладывать Маршалу , Гладков, Тимошенко уже давно ждёт.

Тимошенко и командующий 18-й армией Леселидзе рассматривали карту, разложенную на столе.
 На карте чуть южнее Камыш-Бурунского мыса был  заштрихован небольшой пятачок на крымском берегу.
Вошли Петров и Гладков.
; Как люди? Выдержат до темноты?- спросил Петрова Тимошенко.
; Уверен, что удержатся до вечера, товарищ маршал.
Для такого ответа у командующего фронтом были серьёзные основания. Ситуация на плацдарме к тому моменту сложилась так, что береговая оборона противника была сломлена. Но днём о высадке основных сил десанта нечего было и думать. Флотилия из сотни судов днём через пролив не прошла бы – противник мог разбить её с самолётов.
"; Сотня судов к плацдарму днём не пройдёт, а одно, может, проскочит. Разрешите посадить на мотобот командование дивизии и полков и перебросить на плацдарм, товарищ маршал!"- высказал свою просьбу комдив Гладков.
; Это рискованно!  Один снаряд и всех командиров к рыбам! - возразил Петров.
; Действительно рискованно, но, пожалуй, другого выхода нет. Действуйте товарищ Гладков! - приказал Тимошенко.
Гладков вышел из кабинета.

Посылки на Эльтиген

Ночь. На  КП женского авиаполка раздался дребезжащий звонок  полевого телефона. Из будки (КП) высунулась дежурная и обратилась к Бершанской, стоящей рядом:
; Товарищ майор, сообщили из штаба армии, что прибудут машины с грузами для десантников.
В эту ночь самолёты полка должны были сбрасывать первую партию мешков с боеприпасами, продуктами и снаряжением на плацдарм у посёлка Эльтиген.
Второй плацдарм, северо-восточнее Керчи, захваченный 3 ноября успешно укреплялся, а Эльтигенский был блокирован немцами с моря и суши, помощь ему решили оказывать самолётами У-2 женского 46-го гвардейского Таманского и мужского 889 –го Новороссийского полков, «братишки» и «сестренки» вместе помогали десантникам.
Низкая облачность проливалась мелким моросящим дождём. Под крылом самолёта делали своё дело вооруженцы – крепили вместо бомб мешки с грузами для десантников.
Штурман Полина Гельман, сидя в кабине самолёта, задумчиво смотрела на небо и постукивала пальцами по борту самолёта.
Ей предстояла трудная работа: в густом мраке, не видя ни одного хоть сколько-нибудь заметного ориентира, даже не различая чётко, где небо, а где земля, а вернее море, провести самолёт над Керченским проливом и точно вывести на маленький, полностью разрушенный посёлок Эльтиген. И там, точно в назначенном месте, сбросить мешки со специальным грузом для десантников.
; Готово! - доложили вооруженцы.
; Аронова, к командиру полка! - прозвучал из темноты голос посыльной.
 На КП  была только командир полка майор Бершанская.
Вошла Аронова.
; Вот что, Рая, - тебе сейчас подвесят мешок с почтой. Задача сбросить его как можно аккуратней во двор школы на Эльтигене. Сама знаешь, какой это ценный груз и что он значит для десантников. При перелёте через пролив будьте особенно осторожны. Смотрите, чтобы почта попала точно по назначению. Вопросы есть?
; Все ясно, товарищ майор!
Рая вернулась к своему самолёту и залезла в кабину.
; Полина, нам подвесили один мешок с почтой, будь повнимательнее когда будем над целью, его надо сбросить с особой точностью,- попросила Рая штурмана.
; Мне уже сказали вооруженцы, - ответила Полина.
Самолёт уже начал выруливать на старт когда к нему подбежала дежурная:
; Вот ещё бандероль, её тоже нужно доставить в Эльтиген.

Письма из дома от родных и близких,- сколько радости они доставляли бойцам. Этот груз по своей ценности был самым дорогим.

Самолёт шёл с приглушённым мотором. Земля становилась всё ближе и ближе. Вот и здание школы.
; Ну, штурман, покажи своё мастерство. Сбрось  груз прямо на крыльцо, - пошутила лётчица.
; Рая, снизься ещё немного, - попросила по переговорнику Полина.
; Давай сделаем ещё один заход, - предложила Рая.
Самолёт развернулся и  ушёл в сторону моря.
Снова земля приближалась с опасной быстротой, а штурман попросила: - "опустись ещё немного!".
; Полина, ниже нельзя.
; Сбрасываю!- доложила штурман.
Мешки отделились от самолёта и упали на землю.
Полёт продолжался ещё на минимальной высоте и в этот момент раздается оглушительный треск. Гирлянда трассирующих пуль перекинулась огненной дугой через самолёт.
; Фу ты, черт, напугал-то как, - возмутилась Рая.
Она быстро развернула самолёт и направила его в сторону моря.

Полёт продолжался, как вдруг в наушнике Раи послышался извиняющийся голос Полины:
;   Рая, я забыла сбросить бандероль.
; Ещё сюрприз! Придётся возвращаться! Будь внимательнее!
 Разворот, снижение…
; Полундра! Бандерольку получите!- прозвучал в небе звонкий голосок Полины.
; Сбросила! Курс на Тамань- 95! ; Рая, оглянись назад.
Идущий следом самолёт попал в густой рой огненных пчёл – красных, зелёных, оранжевых. Такой бешеный огонь открыли по нему  с немецких катеров, блокирующих плацдарм с моря.
; Дать бы по этим катерам сейчас!- пожаловалась Полина.
; Нечем!- ответила лётчица.

Внизу, словно вынырнув из глубины залива, появился немецкий сторожевой катер и открыл огонь из пулемётов. Трассы прошли так близко, что Рая инстинктивно отвела самолёт в сторону Керчи, а оттуда прямо в лоб ударил луч прожектора. В глазах у лётчицы поплыли огненные круги.

Этой ночью пальба ненадолго прекратилась. Немецкая артиллерия молчала. С моря валил густой туман. Луч немецкого прожектора едва не застревал в нём. Десантники отдыхали в полуразрушенном подвале бывшей школы. Вдруг снаружи в небе послышалось странное жужжание и потом шлёп, шлёп ... на земле.
; Что за чертовщина? До сих пор такого ни разу не слышали,- сказал один из десантников.
Тишина, потом всё повторилось - жужжание в небе и ...опять шлёп, шлёп по земле.
Несколько человек высунулись наружу. Дозорный успокоил:
; Немцы с самолётов что-то бросают.
; Может, бомбы замедленного действия?- произнёс один из солдат.
; Проверить надо. Шахтаманов, Конохов – слазайте, посмотрите, что там они набросали, - приказал старшина.
Двое парней исчезли в темноте.   
Прошло некоторое  время. В темноте со стороны немцев раздалась автоматная очередь, ответная из нашего автомата  ППШ. И опять наступила тишина.
 Появились десантники. Каждый из них тащил по большому брезентовому мешку в лубках.
Все спустились в подвал. При тусклом свете коптилки начали осторожно вскрывать первый мешок. В мешке оказалась сушёная картошка и консервы.
;  Откуда? Вот чудеса! - удивились десантники.
; Может, ангелы  сжалились? С неба манну сыпят…
; Это фрицевские штучки-дрючки.
; Для чего?
; Отравленные продукты. Так как не могут справиться с нами - решили потравить.
Ведь травили они воду в колодцах, мины-сюрпризы оставляли на эрзац-шоколаде, баночках кофе, галетах.
; Сброшенные продукты не трогаем – утром сдадим в  штаб и всё разузнаем - приказал старшина.
- А ты что там Дронов делаешь?- строго спросил старшина.
; Я банку одну – того, решил пострадать для общества – как узнать отрава, чине? А я старый - помру, не беда.
Дронов пальцем вынимал из банки большие куски мяса  и клал себе в рот.
Все с напряженным вниманием следили за его действиями. Дронов съел целую банку мясных консервов. Старшина смотрел на карманные часы, засекал время. Дронов благородно отрыгнул воздух из желудка и блаженно смотрел на окружающих.
; Вот теперь и помирать можно, простите ежели, что не так, иль кого обидел когда, - облизывая палец, произнёс Дронов.
Все молча смотрели на Дронова.

; Ладно, пока Дронов помирать готовиться, давай второй мешок сюда, - приказал старшина.
Вскрыли второй мешок с ещё большей осторожностью.
Из мешка вывалились письма.
Возглас изумления: нарушил тишину:
; Братцы, так тож наши, письма нам прислали.
Шум, гам... - все начали искать среди множества писем свои.
; Надо доложить в штаб, а письма пока не тормошите, тут нужно всё аккуратно по фамилиям раздавать,- предложил старшина.
; А чегой-то они с дырками?- тыкая пальцем в простреленный треугольник письма, спросил десантник.
; А это немец штемпель своей полевой почты поставил, - с улыбкой ответил один из двух парней, доставивших мешки.
Первый раз со времени форсирования пролива все отдуши посмеялись.
; Так значит и тушенка наша? - успокоился Дронов.
; Дронов, как себя чувствуешь?- поинтересовался старшина.
; Консерва - во!- Дронов выставил вверх большой палец правой руки.

На следующий день выяснилось, что ночные загадочные гости были не кто иные, как наши У-2 – фанерные «кукурузники».

На плацдарме

Вечером 6 ноября 1943 года в полутёмном подвале одного из разрушенных зданий на плацдарме Эльтиген десантники готовились к отражению новых атак противника. Вдоль стен сидели и лежали раненые, а за столом с рацией, зелёный глазок которой слегка подмигивал окружающим, белобрысый радист крутил ручку настройки. Чадили  коптилки. Рядом с радистом примостилась медсестра с карандашом и бумагой, чтобы записать всё  услышанное по рации.
На море был шторм и в подвале гулко отдались удары морских волн о берег. Все сидели тихо, следили за работой радиста, вслушивались в  звуки, вырывавшиеся из зелёного металлического ящика.
; Поймал!- громко крикнул радист.
Он настроился на волну и дал максимальную громкость на динамик.
Из динамика послышался: Однотонный шум зала, глухое покашливание.
Все притихли. Вдруг из динамика послышался знакомый всей стране голос диктора Левитана, который объявил, что передача ведётся с торжественного вечера, посвящённого празднованию 26-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции.
Все слушали, затаив дыхание. Это была Москва! На небольшом клочке у посёлка Эльтиген десантники слушали Москву. Те чувства, которые переполнили их сердца, никто не осмеливался высказать вслух,  всё слушали Москву.
Из динамика послышался шум шагов. Это к микрофонам подошёл Сталин. Рокот аплодисментов как эстафета перешёл из Москвы на Эльтиген. Потом тишина, звякнул графин, забулькала вода…

Знакомый с акцентом голос Сталина…Медленно негромко, давая возможность подумать, произнёс:
; …Произошел перелом в ходе войны. Наша армия с боями прошла от 500 до 1300 километров, освобождено две трети родной земли...
Волна плыла, радист старался её не потерять, -  настраивался на Москву. В период вынужденного перерыва слышался ропот удовлетворения.
Неожиданно в динамике зазвучало:
; …Кому пироги и пышки, а кому синяки и шишки…
Всем понравилось это сравнение Сталина. Один из солдат повторил вслух:
; Пышки-шишки.
Но на него самого все зашикали.
Они верили каждому слову Сталина. И было ещё одно странное чувство – где-то  там, за тысячу километров, Москва, светлый зал, а они здесь, в полутёмном, сотрясающемся от взрывов убежище, но между ними прямая связь, связь, которую нельзя  оборвать - ни чем!

В одном из домов станицы Ахтанизовская разместился штаб БАО. Из штаба вышли две девушки–лётчицы.
БАО обслуживал  два авиаполка – женский 46-й гвардейский Таманский и 210-й штурмовой. Для получения путёвок на короткосрочный отдых девушки приезжали в станицу и оформляли бумаги.
; Ну вот, Катя, теперь можно собираться в санаторий, мечтательно произнесла одна из девушек.
; Даже не вериться Ава, я и санаторий. Во время войны. Просто сон, ответила подруге Катя Рябова.
- Нет, не сон, а законное поощрение!…
Голос раздался неожиданно сзади и даже немного напугал девушек.
Обе обернулись и с удивлением смотрели на молодого парня с погонами лейтенанта ВВС.
; Разрешите представиться: лётчик штурмовик Николай Есауленко.
; А подслушивать чужие разговоры не хорошо! - с укоризной заметила Катя.
; Готов искупить свою вину.
; А чем же вы можете искупить? - спросила Ава.
; Приглашаю вас к нам в полк на праздничный концерт. После концерта будут танцы.
; Спасибо, но у нас дела, мы должны скоро быть в полку,- заупрямилась Катя.
; Это не хорошо, - пожурил её Николай.
; Что, не хорошо?
; Не хорошо портить людям праздник!- произнёс Николай с обидой в голосе.
; А мы и не портим, с чего вы взяли?- парировала Катя.
; Такие симпатичные девушки, лётчицы и не хотят порадовать товарищей по оружию в такой день, не хорошо.
; Да что вы на нас все ругаетесь? Вот возьмем и пойдем! Правда, Катя?
; Ну, если только на концерт.
; Вот это правильное решение. Вы, наверное, командир?- спросил Катю Николай.
; Штурман эскадрильи.
; Вот и договорились, товарищ штурман эскадрильи, прошу к нам.
Он проводил девушек до штаба своего полка, где уже начали собираться лётчики.

6 ноября в большой комнате местной школы началось праздничное собрание командования  и  личного состава 210-го штурмового авиаполка. В президиуме сидело командование, а в первом ряду среди мужчин лётчиков сидели две девушки в авиационной форме с орденами на груди.
Один из лётчиков, Гриша Сивков, обратился шепотом к сидящему рядом товарищу Жене Прохорову:
; Смотри-ка, он уже проник в этот  монастырь.
; Кто?
; Есауленко, - показал глазами на важно восседавшего между девушками Николая Есауленко.
;  Откуда девчата?- поинтересовался Сивков.
; Откуда ж им быть, как не из полка  майора  Бершанской - поведал на ухо Женя.
; Жень, где эту чернявую, круглолицую, слева от Коли сидит, я мог видеть?
;  Поди у неё и  спроси.
Девушки заметили перешептывание в президиуме и чересчур пристальное внимание. Порозовели от смущения.
Наконец, после коротких выступлений и поздравлений торжественная часть закончилась, все бурно аплодировали и начали поспешно раздвигать стулья и скамьи, освобождая место для танцев - "основному" номеру программы.

Григорий Сивков подошёл к Николаю Есауленко, придержал его за рукав и шепотом попросил:
; Познакомь.
Есауленко  повернувшись в пол-оборота к Сивкову, также шепотом ответил:
;   Между прочим, симпатичная блондинка – это Ава. Она уже занята.
Отказать другу Николай не мог.
; Знакомьтесь девушки, мой друг Григорий Сивков,- торжественно представил Николай Сивкова.
; Очень приятно. Августина Артемьева, Екатерина Рябова, - представились девушки.

Послышались звуки вальса.
; Разрешите пригласить вас на танец - обратился Сивков к Кате.
; Разрешаю.
Они закружились в вихре танца.

А в это время в женском авиаполку в столовую вошла майор Рачкевич:
; После праздничного ужина ввиду нелётной погоды будет концерт художественной самодеятельности. После концерта каждая эскадрилья празднует в своём доме, так как большого помещения в станице нет - объявила "Мамочка".

На столах появилось вино.
-  Что-то начпрод БАО расщедрился, по целому стакану выделил, - заметила Рая Аронова.
; А ничего винцо, сладкое, - заявила Полина Гельман, выпивая весь стакан.
; Приятное, поддержала Рая, также выпивая весь стакан до дна.
Причмокнув от удовольствия девушки, хорошо закусили и начали  подумывать - что-нибудь спеть, как вдруг...
В столовую вбежала дежурная по полетам:
; Рабочие экипажи, на аэродром!
; Вот тебе и самодеятельность!- иронически сказала Полина, вставая из-за стола.
Загремели отставляемые скамейки и через несколько минут столовая опустела.

В этот вечер у  КП на аэродроме Пересыпь лётчицы получили боевую задачу у майора Бершанской:
; Наша цель на сегодня – высота 154 гора Темирова, восточнее Керчи.
Предупреждаю: если облачность в районе  цели будет менее шестисот метров, экипажам возвращаться, не выполняя задания.
; Значит, садиться с бомбами, - неприятно, - подумала Рая.
Девушки разошлись по самолётам. Выпускающая взмахнула фонариком, Рая дала полный газ, самолёт пошел в чёрное сырое небо.

; Пролив под нами, какова высота облачности?- запросила у штурмана лётчица.
- Ерунда, всего триста метров, - решительно ответила Полина.
; Ну, как, пойдем дальше?
; Ха, конечно!- произнесла громко Полина и лихо выбросила руку вперёд.
Всё время, следя за высотой облачности, увлекшись небом, Рая не заметила, как перелетела линию фронта – передний край обороны немцев. Обычно она  при подходе к этому рубежу слышала от штурмана:
; "Пересекаем линию боевого соприкосновения", но в этот раз Полина молчала. Рая была уверена, что самолёт находится  над территорией, занятой нашим десантом, ещё 2 ноября.

Включился прожектор, начал ощупывать облака и поймал их  самолёт.
; Наши прожектористы в честь праздничка шутят, ну пусть позабавятся,-  сообщила Рая штурману.
Самолёт продолжал лететь дальше в глубь вражеской территории. В светлом овале, образовавшемся в том месте, где луч упирался в облачность, Рая заметила тёмный силуэт самолёта.
; Еще кто-то из наших попался, - сообщила Рая штурману.
Рая начала маневрировать, прожектор цепко держал самолёт в луче. Она с удивлением заметила: она качнёт самолёт вправо, и тот за облаком вправо, она влево  - тот туда же.

; Гм, странно…,- подумала лётчица.
В её затуманенную сомнительным вином голову не могла прийти простая мысль, что это тень её самолёта.
С земли начался обстрел. Разрывы снарядов вокруг самолёта немного отрезвили её.
; Очумели, что ли? Шутки шутками, но это уже слишком! - с негодованием воскликнула Рая.
С земли к её самолёту потянулись трассы от крупнокалиберных пулемётов. Лётчица  начала увёртываться от них и в этот момент её за плечо схватила Полина.
; Райка! Мы прошли цель! Керчь под мотором!- сквозь шум мотора прокричала штурман.
Хмель из головы сразу улетучился. Лезть на такой укреплённый объект, на высоте всего триста метров – было безумием. Тут до Раи дошло, что они болтаются в луче не своего, а немецкого прожектора и стреляют по ним тоже немцы.
Крутой разворот и попутный ветер позволил им «быстрее унести ноги». Вдогонку летели светлячки трассирующих пуль.
Штурман, окончательно протрезвев, сообщила лётчице:
; Вижу цель, держи боевой курс - 45 градусов!
Рывок, бомбы взорвались как-то очень близко от самолёта, его  подбросило взрывной волной вверх. Истинная высота по прибору была - 200 метров.

Вскоре они уже садились на свой аэродром, зарулили на стоянку. На поле никакого движения не наблюдалось: все самолёты стояли на своих стоянках.
  Техник самолёта Катя Бройко, встречая экипаж, сообщила:
; Командир полка приказала вам обеим явиться к ней на доклад, будет снимать с вас стружку.
; Товарищ  майор, задание выполнено!- доложила Рая, прибыв на КП.
; Где вы до сих пор болтались?- спросила её Бершанская.
; Бомбы сбрасывали на цель, - спокойно ответила лётчица.
; Все экипажи вернулись ещё от пролива, доложили, что низкая облачность. С какой высоты бомбили?
Рая и Полина переглянулись, подбирая слова для ответа. Они нарушили инструкцию – бомбили с высоты менее 600 метров.
И тут в разговор вступила их техник - Катя Бройко:
; А они дырки в плоскостях привезли, товарищ майор, от своих бомб.
; Вот вредная, тянули тебя за язык, - подумала Рая, гневно глядя на техника, и показала ей кулак за своей спиной.
; Какая же всё-таки высота облачности в районе цели?
; Триста пятьдесят. Над проливом немного меньше, решительно ответила Рая.
; Ладно, идите.


Домик эскадрильи уже был полон народу. В гости к девушкам приехали «бочаровцы». Все сидели за небольшим столом и отмечали годовщину Октября.
; Опоздавшим - штрафную! - потребовали все присутствовавшие.
 Ввиду явно не лётной погоды всем разрешено было продолжить празднование по эскадрильям.
- Ну что, Полинка, праздник продолжается? - заявила Рая, беря стакан вина.
- Посмотрим, каково будет похмелье, - ответила Полина и выпила "штрафной" до дна. 
Лётчик Игорь Семиреченский взял гитару и запел:
                ; Гори, гори, моя звезда…
            
Глаза его ярко блестели, он исполнял самозабвенно, взгляд его был обращен на Нину Худякову.
Все понимали, что этот романс он посвящает своей подруге. Голос у Игоря был приятный, и все слушали с большим вниманием. И от этой теплоты его голоса всем стало как-то хорошо, на время они забыли, что идёт война и может быть завтра их может подкараулить смерть, но это завтра, а сейчас…

; Танцы!- Объявила Аня Дудина.
Баянистка полка Нина Данилова дала проигрыш и..., звуки вальса и все танцевали под мерное покачивание маленьких электрических лампочек питаемых генератором, привезённым на вечер парнями.

Мёртвая петля

Полёты на плацдарм продолжались. Иногда погода улучшалась, и экипажи быстрее находили цели. Возвращаясь из очередного боевого вылета, экипаж Раи Юшиной и Руфы Гашевой перелетел Керченский пролив и взял курс на свой аэродром. Была спокойная лунная ночь.
Полёты проходили в разных метеорологических условиях, но направление, как правило, было прямолинейное, с разворотом или скольжением вниз. На самолетё У-2 можно было выполнять многие фигуры высшего пилотажа, но боевая обстановка не всегда позволяла летчицам совершенствовать своё мастерство.
; Рая, а ты петлю, Нестерова когда-нибудь выполняла?- спросила Руфа лётчицу.
; Конечно!
; Ночь, какая тихая,  лунная…
; Ты к чему клонишь?
; Может, крутанём одну петлю, когда ещё удастся?

Самолёт пошел вверх, петля получилась великолепная.
; Вот  здорово! Давай ещё разок!
Самолёт опять стал набирать высоту, но ...завис в верхней точке. С пола кабин посыпался всякий мусор, загремел аккумулятор. Руфа, оказавшись вниз головой, не привязанная ремнями, еле успела схватиться за борта кабины, чтобы не выпасть из самолёта.
Самолёт плавно пошёл вниз, а Руфа заняла своё нормальное положение в кабине и пристегнулась кабинными ремнями.
; Что у тебя там грохотало?- спросила Рая, когда самолёт выровнялся, и они продолжили горизонтальный полёт.
; Да  крепления аккумулятора ослабли, да и мусора в кабине накопилось, надо бы субботник устроить, почистить всё, прибраться, а то всё летаем и летаем,- ответила Руфа, почёсывая шишку от удара каким-то предметом по голове.
; Надо выйти с твоим предложением к Бершанской и  ещё написать на приборной доске: влез в кабину – пристегнись!

Мазилы на косе Чушка. Ноябрь 1943

Немецкие бомбардировщики большими группами летали по ночам на Таманский полуостров и бомбили наши аэродромы, дороги и железнодорожные станции. Ночные бомбардировщики нашей 4-й Воздушной Армии летали в Крым уничтожать такие же объекты на территории, занятой  немецкими войсками. Над Керченским проливом, в районе косы Чушка, курсы наших и немецких самолётов часто пересекались. Наши зенитные батареи часто были в затруднительном положении. Прожектора ловили самолёты, но разобраться, чьи они, свои или немецкие, иногда было довольно трудно.
Однажды, когда экипаж Ароновой и Гельман шёл на боевое задание, им пришлось лететь над косой Чушка.
; Подходим к Керченскому проливу. Под нами Чушка, -  сообщила штурман.
Неожиданно на косе включился  прожектор и поймал их самолёт. Начинался  зенитный обстрел.
Зенитчики, доверяли прожектористам. Ведут, – значит, фриц, и открыли бешеный огонь по  «цели».
; Они что, с ума сошли? Бьют по своим!- прокричала Рая.
Подключились  ещё прожектора. Зенитчики, видя хорошо освещенную цель, «лупили от души».

Лётчица начала маневрировать в разрывах снарядов.
Штурман дала ракету – «свой» - на земле ...никакой реакции к окончанию обстрела. Лётчица продолжала маневрировать в разрывах зенитных снарядов своей же ПВО. Разрывы подходили всё ближе к самолёту.
; Ну, мазилы, сейчас я вам покажу!- выкрикнула Рая.
Крутым скольжением вниз,  с резкой потерей высоты, лётчица начала атаку на позицию своих же зенитных батарей.
Высота 200 метров, ниже нельзя, с бомбами трудно маневрировать. Рая вывела самолёт из скольжения и прокричала вниз:
; Глаза у вас повылазили? Чего по своим лупите? Мать вашу, не к месту упомянутую!

Огонь сразу прекратился, стало тихо и темно. Самолет пошёл дальше на задание. Ни на нашей территории, ни в Крыму, ни единого выстрела  больше не было, будто все ждали, чем же закончится этот ночной концерт над косой Чушка.
; Рая, а ты уверена, что они тебя слышали?- спросила Полина, когда огонь прекратился.
; Нет, конечно, но хоть душу отвела.
Самолёт скрылся в ночном небе, и снова набрал нужную высоту.

Себрова сбита

Закончилась очередная боевая рабочая ночь. Светало. На аэродром приземлился последний самолёт, зарулил на старт. К самолёту подошла  командир полка майор Бершанская.
; Себрова, может быть, успеете до рассвета слетать ещё разок?- на плацдарме ребятам очень туго приходиться, просили помочь, объяснила Бершанская.
Восемь раз в эту ночь она уже летала на цель, порядком устала. В последнем полете ей показалось, что с мотором не всё  в порядке, появился какой-то  подозрительный шум. Но сказать об этом сейчас, когда командир стояла и ждала от неё ответа, Ира не могла.
; Хорошо.
Техник Галя  Пономаренко, заливая бензин в бак, спросила Иру:
; Как работал мотор?
Ира сделала вид, что не слышала вопроса.
; Бомбы подвешены! – доложила девушка вооруженец.
; К запуску!- скомандовала Лётчица.
Проворная Галя уже стояла у винта. Прокрутив его, она крикнула, отбегая в сторону:
; Контакт!

Самолёт побежал по полю, тяжело отрывается от земли и начал набирать высоту.
Внизу под  крылом показался Керченский пролив. При приближении к берегу зенитки противника открыли огонь по их самолёту.
; Нина, давай боевой курс, отбомбимся и быстро домой,  в моторе посторонний звук, попросила Ира штурмана.
Цель они накрыли и взяли курс на восток. Обстрел закончился,  и стало тихо-тихо. Мотор тоже молчал.
; Почему пахнет бензином?- спросила лётчицу штурман.
; Наверное, повреждена топливная система.

Перелететь через пролив они уже не могли. На земле, недалеко от Керчи, был маленький клочок территории, где можно было попробовать посадить самолёт.
; Будем садиться на вынужденную, прямо на плацдарм около Жуковки,- сообщила Ира штурману.
Штурман Нина Реуцкая, упавшим голосом переспросила:
; А куда садится?
Внизу, на небольшом клочке земли, который удерживали под Керчью наши войска,
невозможно было найти площадку для приземления даже такого маленького самолёта, каким был У-2. Израненная земля вся была покрыта воронками, ямами, клубками колючей проволоки.

Колеса коснулись земли, короткая пробежка – и самолёт, круто развернувшись, скапотировал (уткнулся носом в землю). Правое колесо попало в воронку.
Ира и Нина вылезли на землю.

К самолёту подошли два десантника:
;  Девушки, вы не ранены?
; К счастью нет, только наш самолёт…
- Вам здесь долго оставаться нельзя, скоро немец начнёт обстрел, а немцы народ пунктуальный. Катер на ту сторону пролива скоро уйдёт. Пристань, вернее место выгрузки находится вон в той стороне.
Солдат показал рукой в направлении берега.
; Спасибо за поддержку, - поблагодарила солдат Ира.
; До свидания.
Ира и Нина, захватив с собой спасательные жилеты, которые выдавали лётному составу на случай падения на воду, пошли в указанном десантниками направлении к морю.

Вокруг было полно разбитой и исковерканной нашей и немецкой техники.
; Отлетался голубчик! – показала Ира на обгоревший немецкий истребитель.

Катер уже стоял готовый к отплытию. Капитан, увидев девушек-лётчиц, пристроил их на палубе свого переполненного ранеными катера.

Перегруженный катер медленно пошёл через пролив.

Шесть километров не так уж много, но в любой момент могли появиться самолёты противника и тогда…
Нина и Ира чувствовали себя неловко. На катере, помимо их двоих был только один здоровый человек – капитан, остальные – раненые бойцы. Под брезентом лежали мертвые – убитые и умершие от ран.
Один из раненых слабым голосом спросил:
; Девчата…вы из полка…Бершанской?
; Да.
; А-а-а…Пономаренко…Галю знаете?.. Механиком она…
Ему трудно было говорить.
; Галю? Конечно, знаем! А кем она вам приходится?- спросила раненого Ира.
; Сестрёнка…родная…Привет…скажите: видели…
Он хотел улыбнуться, но …ранение в живот.
; Она к вам обязательно приедет. Куда вас положат в госпиталь?- спросила Нина.
; Тут есть близко, в Фонталовской.
Он устало закрыл глаза. Одними губами попросил:
; Пить…

   Но воды не было. Раненых было много. Они сидели, лежали, тихо стонали. Два санитара, также раненые, с намокшими от крови повязками, дремали, изредка поглядывая в сторону Крыма. Капитан посматривал на небо, ожидая налёта.
Пролив был минирован и катер шёл не по прямой, а зигзагами – протраленным  нашими тральщиками путем.      
Коса Чушка. В нескольких десятках метров причал. Катер сбавил ход. В небе над проливом появились немецкие бомбардировщики. Бомбардировщики шли под прикрытием своих истребителей. Началась бомбёжка. На поверхности моря появились столбы воды, на берегу взрывы авиабомб поднимали тучи песка и камней.
Катер причаливал. Все, кто в состоянии передвигаться  бежали, шли и  ползли на берег. На катере остались только тяжело раненые. Остался и Галин брат.

Ира и Нина пересидели бомбежку в глубокой воронке. Налёт закончился. Отряхиваясь от песка, они встали и вылезли из воронки.
На том месте, где стоял катер, было пусто, на поверхности воды плавали деревянные обломки.

Машина остановилась у КП полка. Ира и Нина спрыгнули на землю.
На КП  были начштаба Ракобольская и командир полка Бершанская.
; Товарищ майор, Себрова и Реуцкая  прибыли! - доложила Ракобольская, заметив прибывших.
Бершанская  выбежала из КП и,  не слушая доклад Себровой, обняла обоих:
; Живы?
; Живы, товарищ майор, были подбиты, сели на вынужденную на плацдарме, потом на катере через пролив, катер погиб прямо у причала, мы успели укрыться в воронке  на берегу, - доложила Ира.      
; Идите отдыхать.
Нина и Ира подошли к Гале  Пономаренко.
; Галя, мы с плохой новостью, - начала Ира.
; Что, мотор подвёл?
; Да, мотор, конечно, подвёл, но это не твоя вина, мы о другом.
; У тебя есть брат?- спросила Нина.
; Да, воюет где-то рядом.
; Твой брат погиб сегодня, - тихо сказала Ира.
Они рассказали Гале, как погиб её брат, Как он просил передать ей привет.
Галя не плакала, она ушла к морю и долго сидела на берегу одна.

Ранним утром, когда после ночных полётов девушки вернулись в дом, ещё никто не знал о том, что произошло с экипажем Себровой. Дом  в Пересыпи, в котором разместилась их эскадрилья, одиноко стоял на краю посёлка. Девушки молча вошли в сени. Сын хозяйки Витька встретил их у входа в комнату. Не было Иры Себровой. По лицам девушек, парнишка понял, что случилась беда.

Наташа Меклин, едва сдерживая слезы, попросила парнишку:
; Не смотри, Витя,  на меня такими глазами, Ира не вернулась с задания.

Парнишка сник, опустил голову и тихо отошел. Забился  в дальний угол и сидел молча.

Девушки сняли лётное тёплое обмундирование, умылись и легли спать.

Заснуть никто не мог и вдруг... крик Витьки в комнате заставил всех вскочить со своих кроватей:
; Ира пришла! Ира пришла!
На шее у Иры висел счастливый Витька.
; Тише ты, зачем всех перебудил?- пожурила пацана Ира.
Девушки бросились к Ире, начали обнимать и целовать её и вошедшую Нину.
; Ой, дайте очухаться! Пить хочется,- взмолилась Ира.
Витька моментом принёс ей  кружку воды.
Ира с жадностью выпила воду, сняла шлемофон, расстегнула кожаный поясной ремень, на котором висела кобура с пистолетом, и осторожно передала всё это "хозяйство" в Витькины руки.
Витька бережно положил всё на её кровать и уселся на пол перед Ирой.
Ира начала свой рассказ:
; Мотор барахлил, а над целью осколком перебило бензопровод, и мотор заглох. Еле дотянули до линии фронта, сели рядом с передовой. Кругом воронки. Заграждения..., как не разбились? В общем, самолёт поломали, сами отделались лёгкими ушибами. На катере через пролив на Чушку, а тут бомбёжка. Успели выскочить на берег, а в катер попала авиабомба, и он  затонул прямо у пристани.
; Страшно было?- спросил её Витька.
; А как ты думаешь? Конечно.
; Ну а теперь спать, вечером снова полёты.
Все разошлись по своим местам и легли спокойно спать.

Руднева и её новый друг-танкист Слава

Боевые действия по освобождению Крыма приняли затяжной характер. Несмотря на захват нескольких плацдармов развить успех нашим войскам не удалось. В этих условиях войска продолжали поддерживать плацдармы и готовиться к новым боям. В женском авиаполку появилась возможность дать короткосрочный отдых некоторым девушкам.
В штабной комнате  за столом сидела майор Бершанская. Вошли: штурман полка Женя Руднева и лётчица Наташа Меклин.
; Ну что, отпускницы, собрались?- поинтересовалась Бершанская.
; Присядьте на дорожку.
Отпуск домой в Москву - об этом можно было только мечтать, но иногда мечты сбывались.
; Все документы взяли? Ничего не забыли?- заботливо спросила Бершанская.
; Всё при нас , товарищ командир полка!
; Ладно, привет столице, отправляйтесь, полковая машина вас уже ждёт.
У домика штаба полка стояла «Эмка» командира полка. "Отпускницы" уселись в неё и машина уехала.

Утром  следующего дня они уже были в Курске. Полуразрушенный город начал восстанавливаться и первым начал действовать железнодорожный вокзал. Подошёл пассажирский поезд. Женя Руднева и Наташа Меклин, с чемоданами и сетками в обеих руках, пытались влезть на высокую подножку своего вагона. Сзади напирали другие пассажиры. Один из пассажиров, молодой парень в шинели с эмблемами танкиста, вызвался помочь Жене.
; Девушка, разрешите Вам помочь?
Женя внимательно посмотрела на парня и, улыбнувшись, ответила:
; Спасибо.
Передала ему свой чемодан.
Танкист  ловко взобрался в тамбур вагона и подхватил чемодан, поданный и Наташей. Танкист помог, по очереди, взобраться девушкам в  вагон.

В купе все трое устроились на свои места. Оказалось, что танкист едет вмести с ними. Парень помог уложить на третьи полки чемоданы девушек. При этом он всё время  с интересом поглядывал на Женю. Наташа, видя пробуждающуюся в парне симпатию к её подруге, молча улыбалась.
В купе вошла женщина с мальчиком. Поздоровалась с попутчиками. Танкист помог и ей уложить свои вещи. Поезд тронулся.
  Девушки снимают свои шинели и танкист, не скрывая своего удивления количеством боевых орденов, удивлённо воскликнул:
; Ого, да вы героини? За что, же столько наград, если не секрет?
; Умеем  защищать Родину, товарищ  танкист, - слегка кокетничая, ответила Женя.
Танкист снял свою шинель и повесил на вешалку. Наступила очередь удивляться девушкам.
; Вы, я вижу, тоже время на войне зря не теряли, произнесла Наташа, взглянув на ордена на кителе танкиста.
Танкист, с погонами капитана и тремя боевыми орденами на груди, скромно ответил:
; Воюём потихоньку.
; Потихоньку только кур воруют, а, судя по вашему  «иконостасу» в боях вы побывали серьёзных, заметила Наташа.
; Давайте знакомится, - предложил танкист,- Слава, подал руку девушкам.
; Женя, Наташа.
Женщина, соседка по купе, тоже протянула руку:
; Мария Ивановна.
Ёе сынишка поддержал компанию:
; Ваня, и подал всем руку.
; Очень приятно, вот и познакомились, - произнёс, в заключение, Слава.
Поезд медленно катил по рельсам. Колёса отстукивали на стыках  метры пути.
 
Время тянулось медленно. Темы разговоров постепенно иссякли. Наташа Меклин прилегла на нижней полке. Женщина на другой, а её сынишка на одной из  верхних полок. Женя и Слава, чтобы не мешать спящим, вышли в проход из купе.
; Где воевали Слава?- спросила парня Женя.
-  В последнее время под Курском, ранение, госпиталь, сейчас домой к родителям под Москву. А, вы?
; А мы, всё на Кавказе, теперь Тамань.
; А как в авиацию попали?
; Случайно. Училась в Московском университете, занималась в военном кружке, война,- попросилась на фронт. В то время, а это было в октябре 1941 года, Герой Советского Союза Марина Михайловна Раскова  формировала женские авиаполки, вот к ней я и попала, по путевке комсомола. А вы, как стали танкистом?
; Учился в Бауманском, попросился в танковое училище. Ускоренный выпуск, потом фронт.
Сквозь приоткрытое окно в вагон проникал свежий ветер. Вокруг пестрели бескрайние поля. Снег лежал тонким, но ещё не сплошным  покровом.
Ветром приятно обдувало их лица. Женины золотистые волосы колыхались на ветру. Оба смотрели в даль. 

Утром женщина с парнишкой быстро собрали свои вещи и  попрощались с попутчиками. Слава помог женщине вынести её вещи из вагона. Наташа и Женя на время остались одни в купе.
; А вам не кажется, товарищ  штурман полка, что в вас влюбились?- с улыбкой спросила подругу Наташа.
; Наташа, ну как так можно? Ведь это не серьёзно!
; А, вдруг?- настаивала Наташа.
; Наташа,  ну почему сразу влюбляться? Разве нельзя просто познакомиться, приятно поговорить?
; Конечно, можно, но ведь есть ещё и любовь с первого взгляда, вы про это что-нибудь, читали, товарищ гвардии старший лейтенант?
; Натуся, я на тебя сейчас обижусь!
; Всё, замолкаю.
Вошёл Слава. В руках у него позвякивали ложками три стакана чая в железных подстаканниках.
;  А как авиация относится к Чайковскому? - поинтересовался Слава.
; Авиация  к чаю относится положительно, но сначала надо что-нибудь по существенней, заявила Женя.
Наташа достала из сетки большой «шмат» домашнего сала.
; Товарыщ танкист, вы сало есть будэтэ?- по-украински спросила Наташа.
Слава, тоже по-украински  ответил:
; Будэмо!
; А вы знаете Слава, как в Украине едят сало?- спросила Наташа, нарезая сало небольшими кусочками.
; Знаю,- с большим удовольствием.
; Ну, это понятно,  а как конкретно?
И не дожидаясь ответа, продолжила:
; Сало в Украине едят не спеша. Берут большой кусок хлеба, кладут на него маленький кусочек сала и, двигая носом сало, медленно едят хлеб, а когда хлеб заканчивается, с большим удовольствием едят сало.
Все рассмеялись. Наташа передала присутствовавшим хлеб с кусочками сала. На несколько минут наступила тишина, только перестук вагонных колес отсчитывал время.
; А как  в танковых войсках  с продуктовым довольствием?- доедая свою порцию хлеба с салом, поинтересовалась Женя.
Слава ответил по-деловому:
; В танковых войсках с продуктовым довольствием всегда порядок и достал из своих запасов бутылку армянского коньяка.
; О-о-о!- воскликнули разом обе девушки.
; Теперь видно, что в танковых войсках действительно - всё в порядке.
Слава налил всем по 100 грамм.
; За встречу!
; За Победу!- предложила Женя.
; Правильно! - поддержала тост Наташа.- За будущую нашу Победу!
Все выпили свой коньяк и заели  лимончиком, приготовленным девушками к чаю.
; Хорошо сидим, давайте споём!- предложил Слава.
;  Ой, ты степь широ-ка-а я …- приятным  тихим голосом начала Наташа
Женя со Славой поддержали солистку.

Вечером  Слава вышел в тамбур покурить. Наташа спала на своей верхней полке. Женя писала что-то в своём дневнике. Четвертое место в купе не было занято. Закончив записи, Женя  вышла из купе. Слава и Женя некоторое время стояли молча. За окном вагона на тёмном небе начали появляться звёзды. Мимо пролетали одинокие полустанки с тусклыми фонарями. Изредка мелькали небольшие станции. В коридоре кроме них двоих больше никого не было.
Они стояли и смотрели в окно. Обоим хотелось многое сказать, но что-то мешало начать разговор. Наконец  Слава решился:
; Женя, смотри какая яркая звезда. На небе было много ярких точек, но одна была ярче остальных.
; Это не звезда, а планета. Звёзды мигают, а планеты просто светят отраженным светом.
; Вот так, наверное, и люди; одни ярко горят, согревая своим теплом остальных и все вокруг, а другие только отражают, ничего не давая, кроме холодного света отраженного от других.
; Да, ты оказывается философ - задумчиво произнесла Женя, глядя прямо в глаза парню.
Они сами того, не замечая уже давно перешли на ты. И у обоих создалось такое впечатление, что они знакомы давно и только сейчас встретились старые друзья.
 Слава незаметно приблизился к Жене. Она не придала этому значения. Её волосы, развивавшиеся на ветру у приоткрытого вагонного окна,  приятно щекотали ему лицо, но он не отворачивался. Наконец он сильными руками обнял её за талию и нежно поцеловал.
Женя  ответила ему тем же. В это мгновение они не видели ничего вокруг, только чувствовали тепло губ. Женя легко высвободилась из его объятий и тихо вошла в купе.      
Он ещё долго стоял, глядя в окно и глаза его светились ярче всех звезд на небе, потому что в них поселилось счастье.

Поезд подходил к Москве, Славе надо было скоро выходить. Он открыл дверь купе. Обе девушки крепко спали. На  столике лежал закрытый Женин дневник. Слава взял её карандаш, открыл последнюю страницу и стал писать.
...19.00. 20 ноября 1943 г. Перегон Кашира;Москва.

; Через несколько часов заканчивается это путешествие, давшее много приключений, но и давшее много прелестных воспоминаний….Отныне моя дальнейшая жизнь приобретает новую окраску! Все, что я буду делать, я буду делать как можно лучше, храня в сердце и мозге моём – твой прелестный образ. Милая моя блондиночка, «болтушечка» моя, прошу тебя лишь об  одном – меньше рискуй понапрасну в работе и помни, что ты мне очень дорога. Возвратимся из домашних командировок, встретимся во фронтовых условиях, и я делами докажу мою теплую дружбу с тобой. Желаю тебе дальнейших, таких же замечательных успехов в жизни, моя милая Женечка! …

Он потихоньку достал свой вещмешок с нежностью посмотрел на Женю и тихо вышел из купе.

Проводница в тамбуре открыла дверь вагона. Поезд подходил к перрону.
 
; Вы один выходите, товарищ капитан? Стоим две минуты, - спросила проводница.
; К сожалению, - задумчиво ответил ей Слава.
Он, не спеша, спустился на перрон, закурил папиросу. Паровоз дал короткий гудок и поезд тронулся. Слава стоял один на перроне  и провожал взглядом удаляющийся поезд.

Конец трагедии Эльтигена. Аня Бондарева-морячка

Ранним утром 6 декабря 1943 года в домике одной из эскадрилий женского авиаполка девушки укладывались спать после ночных полётов.  Две девушки, кровати которых стояли рядом, чтобы не мешать остальным тихо перешептывались между собой.
 ; Ты только никому не говори. Сегодня ночью я послала им письмо, - сказала Аня Бондарева подруге Оле Голубевой.
; Кому письмо?
; Десантникам.
; Что же ты им написала?
-    Секрет.
; Как же, у тебя уже и секреты появились. Ладно, потом  расскажешь, давай спать.
Повернулась к стенке и вскоре уснула.
 Аня ещё долго лежала с открытыми глазами. Накануне ночью она бросила над Эльтигеном письмо неизвестному десантнику.

Вечером полк готовился к очередным полётам на Эльтиген. Шла подвеска грузов под крылья самолётов. Вооруженцы ловко подхватывали тяжёлые мешки и крепили в замки бомбосбрасывателей.
Первоначальный план полётов был таков: две эскадрильи должны были бомбить передний край немцев и их катера береговой охраны, а две другие сбрасывать грузы на плацдарм.
46-й  Таманский, гвардейский авиаполк имел в своём составе уже четыре эскадрильи, как гвардейский и имеющий почётное наименование.
Сделав два вылета в Эльтиген и приготовившись уже к третьему, девушки неожиданно получили новый приказ:
; Вместо мешков подвесить бомбы и бомбить Эльтиген.
Это было подобно грому средь ясного неба.
 
Аня Бондарева, подбегая к командиру своей 3-й эскадрильи капитану Смирновой, с волнением в голосе спросила:
; Где десантники?
; Не знаю. Бондарева, выполняйте приказ!- строго приказала Смирнова.
До самого утра полк бомбил Эльтиген. Это был самый тяжелый приказ из всех, выполненных до сих пор. Мысли о десантниках не покидали девушек. За сорок дней обороны Эльтигена они уже привыкли к тому, что каждую ночь их ждали там, на той стороне залива. Ждали с нетерпением.

Утром полёты были прекращены. Все экипажи пришли в столовую, но к пище никто не притронулся. Девушки молча сидели за столиками.   
Дежурная по полку доложила начальнику штаба Ракобольской:
; В столовой никто не притронулся к завтраку. Никто не спешит уходить. Они не хотят ни есть, ни пить, не спать, ни говорить. Все сидят молча в ожидании командира полка. Бершанская улетела в штаб армии.

Через некоторое время открылась дверь столовой. Вошла Бершанская. Все смотрели на неё с нескрываемым волнением.
; Позавтракайте и идите спать. Десантники прорвались к Митридату, - со вздохом облегчения сказала Бершанская.
; А раненые?- тихо спросила Аня Бондарева.
; Спать! Сегодняшняя ночь предстоит очень трудная. Всем спать!- приказала Бершанская, не ответив на последний вопрос.

Утром на изрытые снарядами и бомбами позиции эльтигенцев надвигались несколько немецких танков. Стреляя на ходу и давя гусеницами раненых и убитых, танки продвигались к берегу моря. На последнем рубеже обороны осталась горстка раненых с гранатами в руках.
Немецкие автоматчики шли по плацдарму к морю. По пути добивали тяжелораненых.

Полоска берега у самой воды быстро заполнилась немецкими солдатами. Они сапогами брызгали морскую воду друг на друга.
На береговой круче стояли и полулежали несколько десятков наших раненых десантников. Все они были без оружия и спокойно ожидали своей участи.
Перед другой группой наших  раненых вышел немецкий полковник и через переводчика, показывая на наших бойцов, сказал, так чтобы слышали все наши десантники:
; Эти все коммунисты, очень долго не сдавались, всех расстрелять!
Выстроилась шеренга немецких автоматчиков. С другого берега Керченского пролива донёсся гул залпа тяжёлых орудий. Это открыла по Эльтигену наша артиллерия с косы Чушка. В небе послышались звуки моторов приближающихся наших штурмовиков. Начали рваться снаряды и самолёты бомбили и штурмовали Эльтиген. Падали убитые и раненые, немецкие и наши солдаты.   
Накануне ночью все, кто мог держать в руках оружие, прорвали оборону немцев и стремительным броском захватили господствующую высоту гору Митридад, но, не получив поддержки со стороны нашего второго плацдарма, продолжили атаку и воссоединились с десантниками плацдарма у Керчи. Так закончилась эпопея Эльтигентского десанта, продолжавшаяся сорок огненных дней и ночей.

Морячка Аня

Однажды вечером в Пересыпи группа девушек-лётчиц стояла на дороге в ожидании полуторки, отвозившей их на аэродром. Около  девушек остановился автомобиль «Эмка». Из машины вышел морской офицер. Одет он был в чёрную шинель, на голове фуражка с «крабом», лицо волевое, симпатичное,  глаза – тёмные, лучистые, высокий, стройный.
; Здравствуйте девушки. Вы не знаете, где я могу видеть Аню Бондареву?- обратился офицер к девушкам.
; Аню?! - воскликнули все с изумлением.
; А-н-я-я! А-н-я!- закричали они.
; Ну что вы раскричались? Что случилось?- спросила Бондарева, выходя на улицу.
Все девушки, как по команде, сразу замолчали и с любопытством ждали, что будет дальше, поглядывая то на  моряка, а тот с интересом посмотрел на Аню. Все загадочно улыбались.
Аня посмотрела на моряка и покраснела.

Моряк прервал неловкое молчание:
; Здравствуйте, Аня! Вот письмо, сброшенное вами на Эльтиген. Я  храню его до сих пор как талисман. Оно у меня в кармане, у сердца. Я мечтал познакомиться с вами и вашими подругами.

; Эльтигенец!-с неподдельным восторгом воскликнули девушки.

В полку не было ни одной девушки, которая бы не восхищалась героизмом Эльтигенцев, которым больше месяца они посылали свои приветы с воздуха и сбрасывали всё необходимое.
; Расскажите о десанте, как, что, чем все закончилось?- просили моряка девушки.
; В такое приятное окружение я попал впервые, но стоит ли вспоминать, это уже история, медлил с ответом моряк.
; Расскажите! Расскажите, пожалуйста!- просили девушки с нетерпением.
; Хорошо, только коротко: вы помните, какая ужасная погода стояла в те дни?- начал свой рассказ моряк.
; Да, не лётная.
; Не лётная. Это, по-вашему, а мы вышли в море. Волны швыряли наши катера, как ореховые скорлупки. А шторм всё крепчал. Пролив мелководный, маневрировать было трудно, да ещё мины кругом. Одни катера не смогли пристать к берегу, другие были  потоплены. Только немногим удалось высадиться на берег.
Аня, с явным желанием узнать судьбу остальных, кто не добрался до Эльтигена, спросила:
; А что же стало с экипажами и десантниками тех разбитых катеров?
; Кто сумел добраться до берега – шли в бой. И десантники, и экипажи катеров.
; А вы? ; не унималась Аня.
; Что я?
; Кто вы?
Моряк, с улыбкой ответил ей:
; Я командир катера. Мой катер был поврежден снарядом, пришлось сойти на берег со своими матросами и воевать на суше.
Потом  с неба стали падать мешки с продовольствием и боеприпасами. Мы вас ждали, волновались за вас.
; А что за нас волноваться? Нам было легче, чем вам. Вы все герои из героев!
; Ну, уж, прямо все и непременно герои?

Она  не отрывала от него глаз. Да и моряк часто посматривал в её сторону. Казалось, он рассказывал только ей.
Он, определённо, понравился Ане, да и девушкам тоже. Так просто, по-братски с ними держался, что это не могло не вызвать их симпатии к нему, они не любили развязных парней, которые иногда появлялись в расположении их полка. Моряк был совсем другим - порядочным и смелым.
; Какие тёплые шлемы у вас. А мы сегодня ночью переправляемся в Крым, в фуражках, - продолжил разговор моряк, переводя тему.
; Зато фасон держите!- заявила Аня, но тут же замолчала, видя его простой и открытый взгляд.
; Просто не успел получить шапку, спешил, оправдывался моряк.
; Я бы дала вам свой шлем, но мне без него нельзя в полёте, в нём слуховой аппарат. Хотите, я вам принесу тёплую шапку-ушанку? Совсем новая. Вчера получила, - пыталась хоть что-то доброе сделать для эльтигенца.
Не успел моряк ответить, как Аня исчезла в домике и тут же выскочила с новой шапкой в руках.
- Вот, возьмите!- сказала она.
; В самый раз!- ответил моряк, примеривая обновку,- большое Вам спасибо, выручили меня.
; Через три дня я вам её верну.
; Ладно, пустяки, какие, небрежно махнув рукой, ответила ему Аня.
Подъехала машина. Девушки влезли через борта в кузов, и начали  усаживаться на скамьи.
Все тепло попрощались с моряком, помахали руками.
Машина удалялась, Аня стояла в кузове, держась за плечи подруг, и махала рукой, пока машина не скрылась в ночи.
Моряк остался один на дороге. Он стоял в Аниной шапке, держа фуражку в руке, другой рукой махал на прощание девушкам.

Когда машина ехала по дороге все девушки весело обсуждали последнее событие.
Оля Голубева, обращаясь к Ане, заявила:
; А шапочка уплыла,…Что ты скажешь командиру эскадрильи? Не по форме одета… Ай-ай-ай…
; Он через три дня вернется,- ответила ей Аня.
; Ха-ха! Какая уверенность! А, между прочим, что ты ему писала в письме?
; Я всем писала. Не ему одному. Его же я и не знала совсем.
; Говори. Он с тебя  глаз не спускал, - не унималась Оля.
; Ох, чует моё многоопытное сердце, что штурман влюбилась, - заявила Женя Жигуленко.
Сокрушённо вздохнула. Все засмеялись.
; Да чего там говорить. Тут всё яснее ясного. Ну, скажите, кто пойдет на такой риск – выйти на построение не по форме, без головного убора, - сказала Оля.
- Да, видать, придётся теперь Анке целых три дня от Смирновой прятаться. Вот я бы не решилась идти на  конфликт с комэской, - заявила новенькая лётчица Тася Володина.
; Молчала бы уж, ты сама бы ему шапку с радостью отдала. Но ведь твоей шапкой – только что  сапоги чистить, больше она ни на что не пригодна, с укоризной ответила ей командир звена Нина Ульяненко.

Машина подъехала к аэродрому, девушки разошлись по самолётам, продолжая обсуждать визит моряка.

Прошло три дня. Полк летал бомбить Булганак, Багерово. К утру, еле волоча ноги от усталости, девушки спешили к своему домику, чтобы задать один и тот же вопрос хозяйке: « Был?». Все ждали моряка, втайне беспокоясь за него. На исходе четвёртого дня моряк вновь появился.

Он застал Аню  в одной из комнат домика её эскадрильи. Аня, в хозяйственной одежде, мыла пол тряпкой. Неожиданно она заметила, что за ней кто-то наблюдает. Она приняла вертикальное положение. В двери стоял моряк.
Девушки, узнав, что «шапка» вернулась, старались исчезнуть из домика под разным предлогом, оставив на этот раз моряка в распоряжении одной Ани. Тася хотела, было войти в комнату, но Ульяненко развернула её в обратную сторону:
; Иди, погуляй немного, туда пока нельзя…
; Понятно.
У моря  на самом краю обрыва сидели двое. Чайки кружились почти над их головами. Волны шумели в низу у воды. Аня и моряк что то весело обсуждали и казалось чайки понимали о чём они говорили и своим звонким криком поддерживали их весёлую беседу. 

В домик вошла дежурная по полку:
; Общее построение!
 Девушкам очень не хотелось разлучать Аню и моряка.
Нина Ульяненко подошла к командиру эскадрильи Марии Смирновой:
; Товарищ гвардии капитан, разрешите гвардии младшему лейтенанту Бондаревой задержаться!
; Почему?
; Брата встретила. Двоюродного. Совсем, случайно. Вас не было, она не могла вам доложить. Да он через несколько минут уедет.      
; Брата, говоришь, двоюродного?- ехидной улыбочкой спросила Смирнова, - а может троюродного?
; Брата! Двоюродного…кажется, - заверяла Нина.
; Ну- ну, - многозначительно ответила ей Смирнова.
После этой встречи Аня стала часто, почти каждый день, получать письма.
Каждый раз, когда в комнату вбегала её штурман и кричала: " Аня, тебе письмо!" все аплодировали, но однажды Нина спокойно просто сообщила Ане:
; Морячка, тебе письмо!
С этого дня Аня стала "морячкой".

Старшина с Эльтигена

Утром по дороге из Пересыпи ехала грузовая машина ЗИС-5. В кузове сидела лётчица Рая Аронова.
Машина неожиданно остановилась; - кто-то  голосовал на дороге.
Рая посмотрела через борт. На обочине стоял плечистый старшина десантник.
Старшина, обращаясь к водителю, попросил:
; До Ахтанизовской подбрось, браток.
; Садись в кабину.
; Да я лучше в кузов, с ветерком.
; Как  хочешь.
Старшина перелез через борт и увидел Раю. На его лице со свежим шрамом появилась добрая улыбка.
Машина тронулась.
; А вы, случайно, не из того женского полка, который летал в Эльтиген?- спросил Раю старшина, разглядывая её погоны на шинели.
-  Из того самого, ответила Рая.
; А вы, случайно, не та летчица, которая тюкнула  моего дружка мешком с сухарями и так его напугала, что он долго потом икал, пока не дали воды.
Рая поняла, что перед ней бывалый солдат с «Огненной земли» как стали называть Эльтиген.
- Очень может быть, ответила она эльтигенцу.
; Небось, страшно было летать? У нас хлопцы между собой  так рассуждали: мы, мол, хоть на маленьком клочке, но всё-таки на земле, где чувствовался  локоть товарища, где можно укрыться от обстрела за высотку, спрятаться в траншею. А вот она, бедняжка,  болтается одна у всех на виду, и все, кому нем лень, в неё стреляют. А куда она спрячется? За фанеру, что ли?
Мы знали, что помощь с неба  падала из девичьих рук.

Машина остановилась. Старшина с чувством пожал Рае руку и спрыгнул с машины на землю.
; Передайте всем девушкам огромнейшую благодарность от десантников.
Грузовик тронулся.
Рая, вслед уходящему старшине, крикнула:
; А от кого?
Грузовик загудел мотором и тронулся дальше, и она не услышала его ответа.

Последняя встреча

Утром 25 декабря к одному из домиков в посёлке Пересыпь подъехала забрызганная дорожной грязью камуфлированная «Эмка». Из машины вылез капитан-танкист с чемоданчиком в руке и направился к входу в дом.
Тихий стук в дверь одной из комнат разбудил Женю Рудневу. Она не хотела вставать с постели и повернулась на другой бок. Стук повторился более настойчиво. Женя подняла голову с подушки и напряженно прислушалась, потирая  ещё заспанные глаза.
Дверь потихоньку приоткрылась. В дверях стоял Слава.
Женя  спрыгнула с постели и бросилась к нему в объятия.

; Здравствуй...! - только и успел проговорить танкист.
Женя, не давая  договорить, закрыла ему рот поцелуем. Слава нежно обнял её и ногой прикрыл дверь.

Через некоторое время в комнате  Жени уже накрывали на стол. После стука в двери появились командир эскадрильи Дина Никулина  и замкомандира полка Сима Амосова.
; Вот мой Славик!- представила танкиста Женя.
Дина и Сима по очереди подошли для рукопожатия.
 - Прошу всех к столу! - пригласил Слава девушек. Из своего чемоданчика он достал четыре бутылки шампанского.
Зазвенели доставаемые стаканы. Хлопок, пробка из бутылки шампанского ударилась в потолок и попала в плечо Жени. Все звонко рассмеялись.
; Я прошу поднять стаканы за здоровье моей Жени,- предложил Слава.
; Ну, пока ещё не твоей, мы не видели выкупа за невесту, - заявила Сима.
Все девушки поддержали замечание Симы.
Как он узнал, что у Жени в этот день было день рождения, - осталось загадкой.
; Я поднимаю стакан за Женю. За её надцать лет. За её здоровье, которое зависит и от вас, товарищ зам. командира полка (показал рукой на Симу), за её настроение, которое должны поддерживать вы, товарищ командир эскадрильи ( улыбаясь показал на Дину ).
; А за что же вы лично будете ответственным, товарищ танкист?- спросила Дина.
Получается так, что мы с Симочкой всё обеспечим, а вы потом воспользуетесь плодами  нашего труда?
; Я обеспечу всё остальное!- парировал Слава.
Все девушки хором поинтересовались:
; А что?
; Счастье!- коротко и ясно ответил танкист.
; Огонь по бокалам!- скомандовала Сима.
Все одним залпом выпили своё шампанское.   

Комната Рудневой наполнилась звуками мелодии танго. Дина  и Женя  сидели за столом. Слава и Сима танцевали под патефон. 
Когда танец закончился Слава достал из чемоданчика небольшой свёрток.
; Я хочу преподнести Жене маленький подарок. У неё сегодня день рождения  и было бы хорошо, чтобы под золотистыми волосами моей Женечки блестели золотые погоны офицера.
С этими словами он развернул бумагу и на свету блеснули две пары золотых офицерских погон старшего лейтенанта ВВС.
Все зааплодировали, а Женя подошла к Славе и подарила ему свой тёплый, нежный поцелуй.
 Дина поставила очередную пластинку:
; Белый  танец!
Слава, как стоял, обнявшись с Женей, так и продолжал стоять. Звучала музыка, а они с Женей продолжали целоваться.
Дина и Сима потихоньку вышли из комнаты и прикрыли за собой дверь. Когда пластинка закончилась, то ещё некоторое время патефон издавал шипение, но потом и он затих.

Новый 1944 год

В ночь под новый год полёты были отменены. В домике одной из эскадрилий накрывали на стол. Каждая эскадрилья встречала новый 1944 год в своём помещении. В гости к девушкам приехали их  друзья и при свечах все сидели и слушали как один из гостей - лётчик-штурмовик  Николай Есауленко под гитару пел песню:

;Я уходил тогда в поход
     В суровые края.
     Рукой взмахнула у ворот
     Моя любимая.

     Второй стрелковый храбрый взвод 
     Теперь  моя семья.
      Поклон-привет тебе он шлет,
     Моя любимая.

     Чтоб все мечты мои сбылись
     В походах и боях,
     Издалека мне улыбнись,
    Моя  любимая.

    В кармане маленьком моём
    Есть карточка твоя.
    Так, значит, мы всегда вдвоем,
    Моя любимая.

Наступило минутное молчание. Каждый думал о своём, самом дорогом, далёком или близком.      
Рядом с Николаем за столом сидели Григорий Сивков и Катя Рябова.

; А теперь - танцы! Авиационная кадриль…- прервала затянувшееся молчание Марина Чечнева.
Николай сменил инструмент и дал проигрыш на аккордеоне.
Все  быстро встали с мест, и танец начался.
Руки парней и девушек  как крылья их самолётов были наклонены во внутреннюю сторону, эмитируя  боевой разворот истребителя. Потом  они делали наклон в противоположную сторону. Когда  танцующие сходились, то первые шаги танцующие держали руки горизонтально.
 Так продолжалось до тех пор, пока не прозвучал одинокий залп орудия где-то невдалеке.
С новым годом крикнули все и звонко зазвенели бокалы.

Десант на мыс Таршан

В Москве, в кабинете Сталина в Кремле шло заседание совета обороны.
В Крыму, на захваченном нашими войсками плацдарме, у Керчи находилась целая армия генерала Петрова. Операция по форсированию Керченского пролива была одной из самых крупных по продолжительности и размаху с высадкой оперативных десантов. В Москве, в Ставке между тем думали о дальнейшем развитии наступательных действий в Крыму.
Сталин ходил по кабинету, за длинным столом сидели члены совета обороны страны.
;… Задачу по овладению Крымом надо решать совместным ударом войск Толбухина и Петрова с привлечением Черноморского флота и Азовской военной флотилии. Пошлём к Петрову товарища  Ворошилова. Пусть посмотрит и доложит, как это лучше сделать. Штеменко поедет вместе с ним от Генштаба...- предложил Сталин.

Ранним утром  в станице Варениковской на полуразрушенную железнодорожную станцию прибыл специальный поезд. Паровоз выпустил пар. Открылась дверь спецвагона. И по ступенькам спустился на землю Ворошилов.

Встречали  Ворошилова командующим фронтом  Петров и член Военного совета фронта Баюков.
После обычного в этих случаях приветствия Ворошилов попросил Петрова:
; Везите прямо на плацдарм.
Все расселись по машинам, и кортеж двинулся в направлении Керченского пролива.
Коса Чушка. Машины подъехали прямо к причалу. Ворошилов и все остальные поднялись борт бронекатера, и он отчалил от причала. Катер  быстро пересекал Керченский пролив. В Крыму едва виден был силуэт горы Митридат. Катер ошвартовался и все ступили на берег. Плацдарм был вдоль и поперёк изрыт траншеями и ходами сообщения.
Эти траншеи, землянки, ходы  сообщений, блиндажи переплелись в причудливую сеть укреплений. Здесь находились главные силы  вновь организованной, после убытия 18-й армии,  Отдельной Приморской  армии под командованием  Петрова. Всего девять дивизий и две стрелковые бригады. Была переброшена на плацдарм и некоторая часть танков, артиллерии, и даже авиации.
Вся делегация направилась к скату горы, обращённому к морю. Здесь задолго до прибытия Ворошилова был построен большой командный пункт. Ворошилов, Штеменко и Петров вошли во внутрь и пригласили адмирала Владимирского.
; Начнем работу; прошу доложить о положении дел Петрова и Владимирского,- приказал Ворошилов.
Петров подошёл к карте, висящей на стене и начал доклад:
; …После тщательной рекогносцировки местности, расчёта  сил и средств мы пришли к выводу, что для успеха намечающегося наступления необходимо провести частную операцию. Дело в том, что наш передний край на плацдарме крайне не выгоден для перехода в наступление. Противник располагается на господствующих высотах и может поражать прицельным огнём почти всю глубину нашей обороны. Для обеспечения  успеха прорыва и захвата командных высот, которые очень трудно атаковать в лоб, а также для отвлечения внимания, сил и средств противника с направления нашего главного удара, мы наметили высадить на побережье Азовского моря в ближайшем тылу немецких войск  в четырех-пяти километрах от нашего переднего края,  на плацдарме,  тактический морской десант на мыс Тархан…

На первых порах все с этим согласились. Однако при решении вопросов взаимодействия моряков и сухопутных частей возникли затруднения.
Петров отводил флоту первостепенную роль в обеспечении наступления всем необходимым, Владимирский полагал, что привлечение флота к морским перевозкам и высадке тактических морских десантов для него – задача второстепенная. Предполагаемую  переправу войск и грузов  Отдельной Приморской армии командование Черноморского флота пыталось переложить на плечи только Керченской военно-морской базы, которая никак не могла справиться с таким  делом.
По результатам совещания Штеменко подготовил доклад в Ставку, но Ворошилов предложил оформить особый протокол по взаимодействию армии и флота. Всего на протоколе было десять подписей включая и его собственную.

Вскоре десантная операция на мыс Тархан началась. Ранним утром  при низкой облачности и волнении в шесть баллов десантные корабли начали подходить к берегу. Береговая оборона немцев огнём артиллерии и пулемётов встретила наступающие цепи десантников. Наконец с большими потерями десанту удалось прорвать переднюю линию обороны и захватить некоторые высотки на берегу.
В это же время с плацдарма в Керчи вступили в бой части, которые должны были соединиться с десантниками, высадившимися на мыс Тархан. В предместье Керчи атака нашей пехоты захлебнулась. Попытки поднять людей в атаку приводили к большим потерям и оказались безрезультатными.

Утром  10 января 1944 года с мыса Тархан командир 166-го полка полковник Главацкий радировал:
; …Веду бой на высотках, захватил две вражеские зенитные батареи, много стрелкового вооружения и до 60 пленных. Гряда высот в наших руках. С частями 11-го гвардейского стрелкового корпуса соединиться не могу. Корпус не смог пока прорвать оборону противника и ведёт бой в нескольких километрах от меня.
 
; Приказываю прорываться навстречу 11-му корпусу! - прокричал в микрофон рации генерал Петров.

Ночью, несмотря на низкую облачность, на поддержку десантников мыса Тархан были посланы ночные бомбардировщики женского авиаполка. Самолеты сбрасывали бомбы с минимально допустимых высот. Взрывы в расположении немецких войск наносили значительный урон противнику, но сильный зенитный огонь немецких батарей плотно прикрывал позиции немцев.
За все дни операции только одну ночь самолёты женского авиаполка смогли бомбовыми  ударами поддержать десантников и наземные воска на плацдарме. Из-за нелётной погоды авиация бездействовала. Начались поиски унесённых штормом наших тендеров с десантом.

В Москве из кабинета Сталина  в  Кремле вышли представители промышленности и конструкторы. Все были как из парилки.
В кабинет Верховного пригласили генерала Петрова. Сталин посмотрел на Петрова и, не здороваясь, приказал:
; Докладывайте!
; О чем, товарищ Сталин?
Сталин  гневно посмотрел в глаза Петрову и сильно раздраженным голосом ответил:
; О том, как утопили людей и корабли в проливе…
Петров молчал.
Сталин, ещё более распаляясь, продолжил задавать вопросы Петрову:
; Всю свою армию переправили в Крым, зачем ещё десанты? Кому нужны эти новые потери?
Надо было с плацдарма наступать, а вы новые десанты посылали. Кому они нужны? Вот и угробили людей и корабли, а успехи мизерные.
Петров молчал.
Сталин внимательно посмотрел на Петрова, ожидая хоть какого-нибудь ответа.
; Товарищ Сталин, я не виновен в том, за что вы меня ругаете.
Сталин, направил испепеляющий взгляд на Петрова:
; А кто, по-вашему, виноват?
Петров молчал.
Сталин, ещё раз, настойчиво, резко повторил свой вопрос:
; Кто?
; Эту операцию организовал лично представитель Ставки,- доложил, наконец, Петров.
Сталин посмотрел на Петрова пронизывающим взглядом и тихим голосом, помахивая пальцем из стороны в сторону, сказал:
; Мы вам не позволим прятаться за широкую спину товарища  Ворошилова. Вы там были командующий, и за всё будете нести ответственность вы. Идите…
В скором времени последовал приказ о снятии Петрова с должности, снижении в звании на одну ступень , и зачислении в резерв Ставки … За самоустранение от проведения  боевой операции, в результате операция была провалена.
 Самолёты женского авиаполка долго ещё разыскивали разбросанные штормом десантные корабли, но ощутимых результатов эти поиски не дали. Много времени из за непогоды было упущено, а оставшихся в живых подбирали в разных местах. Лишь небольшому количеству судов удалось вернуться на свои базы.

Герой Гриша Сивков

Утром 21 февраля 1944 года в помещении бывшей школы станицы Ахтанизовской в зале собрался почти весь личный состав штурмового полка, в котором воевал Гриша Сивков. На импровизированной сцене разместились офицеры дивизии и полка штурмовиков.
На небольшую трибуну с листком бумаги в руке поднялся командир 230-й штурмовой дивизии полковник Гетьман.
; Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 4 февраля 1944 года лётчикам вашего полка Николаю Калинину (посмертно), Ивану Карабуду и Григорию Сивкову присвоено звание Героя Советского Союза.
Гриша не поверил своим ушам. Аплодисменты в зале. Наконец он встал и подошёл к полковнику Гетьману. Полковник вручил ему в красной коробочке - золотую звезду  Героя СССР, в тёмно-красной коробочке - орден Ленина и грамоту Героя СССР.
Гриша повернулся к сидящим в зале товарищам и громко отчеканил каждое слово:
; Служу Советскому Союзу!
Все встали и аплодисментами поздравили Гришу.
То же самое проделал и Иван Каробуд.
В заключение полковник Гетьман сказал:
; Это первые в полку герои! Поздравляю Вас!
Все бурно аплодировали.
После торжественной части командиры удалились в одну из комнат штаба полка штурмовиков.

Полковник Гетьман с улыбкой предложил командиру полка майору Кондраткову:
;   Такое дело, ордена и звёзды надо обмыть.
; Все подготовлено, товарищ полковник.
; Тогда действуйте.
Несколько офицеров покинули комнату штаба полка.
Майор Кондратков, немного смущаясь, обратился к полковнику Гетьману:
; Товарищ полковник, нужна ваша поддержка.
; В воздухе?
; На земле, товарищ полковник.
; Огнём или советом?
; Звонком, товарищ полковник.
; Куда позвонить майор?
; В 46-й гвардейский, майору Бершанской.
; Ну что ж, майор, на земле я вас прикрою, но в воздухе…

На КП женского авиаполка дежурили командир полка Бершанская и  начштаба полка Ракобольская. Раздался звонок телефонного аппарата. Бершанская подняла трубку.
; Майор Бершанская у аппарата!
; Здравствуйте Евдокия Давыдовна!- прозвучал в трубке голос полковника Гетьмана.
; Здравствуйте.
; Полковник Гетьман беспокоит. Тут у нас небольшое торжество. Григорию Сивкову вручили звезду Героя СССР и по этому поводу собрались узким кругом, но есть одна проблема.
; Поздравьте Гришу от нашего полка и от меня лично, но в чём у вас проблема.
; Проблема эта вечная Евдокия Давыдовна – нехватка невест за столом.
; Так я замужем товарищ полковник, смеясь, ответила Бершанская.
; Я очень рад за вас Евдокия Давыдовна, но есть у вас девушки, которые, наверное, хотели бы лично сегодня поздравить героя.
; Так вы б сразу так и говорили товарищ полковник, а то я подумала, что вы меня в невесты приглашаете.
; Эх! Был бы помоложе, непременно бы в ваш полк сватов заслал.
Евдокия Давыдовна, у вас есть штурман эскадрильи Катя Рябова, мне доложили, что пока не замужем, вы не могли бы ей дать короткосрочный отпуск в 210-й штурмовой полк на дружеский вечер?
; Девушки отдыхают после ночных полетов, но если она не возражает, я  могу разрешить ей на несколько часов отлучиться из части.
; Большое спасибо, Евдокия Давыдовна, через четыре часа я высылаю за ней машину, до свидания!
; До свидания.

- Позови к нам Рябову, - попросила Бершанская дежурную.
Через несколько минут в  КП полка вошла сердитая Катя Рябова.
; Товарищ майор ст. лейтенант Рябова по вашему приказанию прибыла!- доложилась Катя.
Ракобольская, хитро улыбаясь, спросила Бершанскую:
; Танцевать заставим или сразу поздравим нашего штурмана?
; Погоди Ира.
Катя стояла с широко открытыми глазами.   
Бершанская встала из-за столика, подошла к Кате и заботливо, как родная мать, обняла её.
У Кати ещё шире открылись глаза и уже начал, было открываться рот...
; Слушай моё приказание, штурман эскадрильи! Ты должна сейчас хорошо выспаться. После обеда подойдет за тобой машина. Поедешь в 210-й штурмовой полк. Твоему Грише Сивкову присвоено звание Героя Советского Союза.

После этих слов командира полка у Кати открылся  и рот, но никаких звуков не последовало.
; Верю, что вы сохраните эти чувства на всю жизнь. Поздравляю тебя, Катюша!
От переполнявших  Катю чувств на глазах у неё появились слезинки.
; Что же ты плачешь, девочка моя, радоваться надо, а у тебя слезы?! Вот кончится война, такую свадьбу тебе сыграем, на весь фронт!
Так иногда бывало на этой войне, случайно встретившись, люди уже никогда больше надолго не расставались. Судьба свела двух красивых и мужественных лётчиков. Один летал на мощном грозном штурмовике, а она  - на лёгком фанерном самолётике, но вместе они делали одно очень нужно дело – защищали свою Родину, а их любовь помогала им выжить в этой борьбе.

Комната в домике штаба штурмового полка в  станице Ахтанизовская была готова к началу неофициальной части программы. Небольшой стол был накрыт празднично. Закуски самые разнообразные: рыба, сало, консервы …

За столом уже сидел Гриша,  его друзья и командиры.
Вошла Катя. Все встали и поздоровались  с ней. Полковник Гетьман лично проводил её на почётное место рядом с Гришей Сивковым. Торжественность момента сковывала её, она застенчиво  улыбалась и от этого была ещё привлекательней.
; Не такой народ лётчики, чтобы не развеселить девушку, а ну давайте Катюшу…- попросил Гетьман, - Есауленко к баяну!
Есауленко взял свой инструмент, и полковник неожиданно для всех присутствовавших запел:
; Расцветали яблони и груши
     Поплыли туманы над рекой...
Полковник  взмахнул рукой и все хором поддержали:
; Выходила на берег Катюша,
На высокий берег на крутой….
Шум застолья, шутки парней и внимание Гриши сняли внутреннее напряжение, и, когда начались танцы…

; Прошу внимания!- попросил Гетьман, - по многочисленным просьбам лётчиков-штурмовиков мы просим нашу гостью исполнить свой танец!
Все дружно захлопали в ладоши.
Есауленко дал проигрыш Гопака.

Катя вышла на средину комнаты. Грациозно взмахнула руками и выдала своего «коронного» гопачка.
Все дружно аплодировали ей в такт танца, а она всё кружилась и кружилась, бросая на Гришу свой  ласковый, любящий взгляд.

Вечером по просёлочной дороге шли двое - мужчина и женщина. Они о чём-то весело беседовали. Слева  в нескольких десятках метров от дороги, морские волны разбивались о берег, чайки громко кричали, устраиваясь на ночлег.
Гриша провожал Катю в Пересыпь. Они наверное совсем забыли про войну, про то, что совсем скоро они опять поднимут в небо свои самолёты, чтобы сеять смерть врагу… Все это будет потом, а сейчас…
Они остановились у домика Катиной эскадрильи, посмотрели друг другу в глаза, и нежный горячий поцелуй скрыл их лица…

Саша Громов на аэродроме Цокур

В конце января 1944 года авиаполк майора Бочарова базировался на аэродроме Цокур, вернее на берегу лимана с этим названием. Подлётное время на объекты в Крыму было почти такое же как и женского авиаполка майора Бершанской.
Поздним вечером 24 января стояла ненастная погода. На старте стояли готовые к вылету самолёты У-2.Все ожидали возвращения самолёта-разведчика погоды в районе цели.
В землянке -  КП полка,  майор Бочаров, командиры эскадрилий и лётчики полка обсуждали план полётов на ночь, время шло, а разведчик всё не возвращался.
В землянку вошли штурманы Громов и Пляц и лётчик Семиреченский.
 ; Разведчик погоды еще не возвращался?- спросил вошедших Бочаров.
; Ждём с минуты на минуту, товарищ майор, ответил за всех Семиреченский.
; Сегодня будем бомбить аэродром немцев в станице Марфовка. ПВО там сильное, поэтому первый экипаж подвесит над аэродромом САБ, а остальные по очереди нанесут бомбовый удар. «Чайки» будут обрабатывать прожекторные установки и зенитные батареи противника. Основной состав – наносит удар по стоянкам самолётов, взлётно-посадочной полосе и капонирам, - поставил задачу командир полка.

Предстояла обычная боевая ночь. Как уже вошло в практику работы полка, в случае плохой погоды, в район цели был выслан экипаж-разведчик погоды. По его докладу командир принимал окончательное решение.

Жужжание мотора в небе. Дежурный вошёл в землянку и доложил:
; Товарищ майор самолёт-разведчик приземлился.
Самолёт зарулил на стоянку и заглушил мотор.
В это время в небе над аэродромом появился немецкий бомбардировщик.
Он прошёл вдоль стоянок самолётов полка Бочарова и сбросил свой бомбовый груз с предельно низкой высоты. Бомбы рвались на стоянках самолётов и вокруг. Несколько самолётов с подвешенными авиабомбами загорелись.
Все, кто были в землянке КП, выбежали наружу и начали растаскивать самолёты. Бомбардировщик сделал второй заход и начал бомбить аэродром. Бомбы рвались в непосредственной близости от КП. Майор Бочаров выбежал из землянки и бросился к горящему рядом самолёту.
Саша Громов потащил самолёт за хвостовое оперение. Одна из авиабомб разорвалась  рядом. Громов и ещё двое лётчиков упали на землю.
; Бомбы срывайте из замков. Растаскивайте самолёты, - командовал Бочаров.
Немец, сбросив весь свой бомбовый груз, улетел.
На аэродроме горели три самолёта. На поле остались лежать трое лётчиков и, недалеко от самолётов, лежала медсестра.
Саша Громов лежал неподвижно у самолёта, который он спасал. К нему подбежали лётчики, осторожно подняли и понесли в землянку.

Утром  за Сашей прилетел санитарный самолёт. На аэродроме Сашу Громова, лежащего на носилках, провожал майор Бочаров.
; Саша, поправляйся, полк ждёт тебя. Тебя сейчас доставят в госпиталь в Краснодар, а мы к тебе скоро заглянем.
Санитары уложили носилки с раненым  в самолёт У-2 с красным крестом, и он улетел.

А в этот же день в Пересыпь, где базировался женский авиаполк, вернулась из отпуска  Наташа Меклин.
; Отпускница прибыла. Как Москва?- поинтересовалась Бершанская, когда Меклин вошла на КП полка для доклада.
; Москва  уже не фронтовая, но много военных, кругом патрули.
; Ты сразу  с бала на свой корабль?- спросила Бершанская.
; Так точно, товарищ майор.
Звонок  телефона прервал их беседу. Трубку взяла Ракобольская.
Лицо её посуровело, она передала трубку Бершанской.
; Да… Потери есть?...Жаль … Учтём.
Бершанская грустно посмотрела на присутствовавших и положила трубку телефона.
; Бочаровцев проштурмовал немецкий бомбардировщик, есть потери в людях, сейчас уточняют. Разведчик погоды притащил на хвосте.

Отпускное настроение у Наташи сразу пропало. Пока она отдыхала, там, в Москве, здесь шла война, с её жертвами и потерями. Теперь ей опять придётся окунуться в этот вихрь событий, она ещё не знала, что этот налёт кончится трагедией и в её личной жизни. 

Наташа Меклин вышла  из будочки КП
Бершанская тихо сказала Ракобольской, когда Меклин удалилась:
; Саша Громов тяжело ранен, его отправили в госпиталь  Краснодар.
Завтра в дивизию полетит за заданием Меклин, пусть навестит друга.

Во второй половине следующего дня самолет У-2 приземлился на большом аэродроме и подрулил прямо к брезентовым палаткам с красными крестами. Из кабины  выбралась  Наташа Меклин и быстрым шагом направилась  к палаткам военно-полевого госпиталя.
Внутри палатки стояли кровати, раненые получали первичную обработку. Доктор осматривал  очередного раненого с ранением в живот. Что-то говорил медсестре.
Наташа подошла к одной из медсестер:
; Девушка, вы мне поможете найти лётчика, его только утром привезли, лейтенант Александр Громов.
Медсестра подошла к столику, посмотрела в записи, потом отошла в глубь палатки и показала на раненого, лежащего на животе. Как бы понимая взгляд Наташи, она тихо сказала ей:
; Ранение очень тяжёлое.
Наташа быстрым шагом направилась к кровати Саши. Рядом лежали его друзья – лётчики и техники полка Бочарова, несколько человек.

Все ребята были ранены легко. И только у Саши было серьёзное ранение - в руку и поясницу.
 
Он лежал на животе и не мог ни поворачиваться, ни даже шевелиться. Бледный, с огромными глазами, глубоко запавшими, он приподнял с подушки голову и попытался улыбнуться.
; Саша… Как ты себя чувствуешь?- утирая слёзы спросила друга Наташа.
Она присела на корточки, чтобы ему не нужно было поднимать голову.
; Ничего… Всё будет в порядке.
; Сильно тебя?... Тебе очень больно?
Вопросы были глупые. Она и так видела, что ему очень плохо, и он сдерживается, чтобы не стонать. На лбу у него бисером выступили капельки пота. Ей хотелось плакать.
; Почему вас тут держат, не везут в главный госпиталь?- спросила она Сашу.
; Говорят, что там всё переполнено, но к вечеру будут места…      
 Она смотрела на Сашу глазами, полными слёз. Еще недавно они с ним ходили по обрывистому берегу, слушали рокот моря. Радовались, что освобожден Киев. И вот он лежит перед ней неподвижно, сильный, большой Сашка, лежит с глубокой раной, совсем беспомощный, и старается делать вид, что ничего серьёзного нет, Даже пытается улыбнуться…
; Ты… не смотри на меня… так…
Она проглотила слезы, но губы её дрожали.
Саша заметил её страдания.
; Не надо…Что ты?  Сашка ещё летать будет. Как ты…
Она знала, что он тренировался, чтобы стать лётчиком. Он не хотел отставать от нее.
; Ну конечно, будешь. Только выздоравливай.
Он прикрыл глаза. Ему трудно было напрягаться.
Наташа наклонилась к нему и поцеловала в холодный лоб.
; Наташенька…
; Я прилечу к тебе, Саша. Держись… Поправляйся.
; До свидания. До скорой встречи.
; До скорой…
Она  вышла из палатки и медленно пошла к своему самолёту.
И только тут дала волю чувствам. Слезы ручьями потекли из глаз.
Самолёт взлетел и взял курс на Пересыпь.
Но прилететь к нему ей не удалось. Шли бои на плацдарме у Керчи, полк много летал. А через некоторое время ей сообщили, что Саша умер. От гангрены. Рана оказалась слишком глубокой;- были повреждены внутренние органы.

Палатка  с красным крестом. Рядом с входом стояла Наташа и медсестра.
; До последнего вздоха он находился в сознании и говорил о вас, он догадывался, что умирает.
; Был Сашка, и нет его…- повторял он. Лежал на животе и, повернув  голову набок, он всё смотрел и смотрел в окошко на кусочек синего неба, где, он чувствовал, наверное, ему никогда уже не бывать…
 Его похоронили на краю аэродрома, где находилось небольшое кладбище. Там хоронили лётчиков…

Небольшое кладбище было всё в одинаковых памятниках. У деревянной пирамидки со звездочкой и фотографией, стояла Наташа.
В руке у нее, склонившись к земле, был небольшой букетик первых весенних цветов. Она смотрела на размытые дождями черты Сашиного лица.

Катастрофа март 1944г.

Изменчива и коварна погода на Тамани, особенно зимой. Даже в те редкие ночи, когда облачность рассеивалась над аэродромом, возвращая  небу, прозрачность и ясность звёзд, где-нибудь над морем воздух мог в одно мгновение уплотниться в густые облака. И тогда всё вокруг сразу затягивалось туманом.
 В одну из таких ночей экипаж Таси Володиной и Ани Бондаревой  возвращался с боевого задания. Внизу медленно проплывали очертания берега Тамани и Крыма, потом начались облака, облака, облака...
Лётчица вела самолёт по указанному штурманом курсу. На приборной доске компас показывал направление на север. Штурман по линейке высчитывала пройденное расстояние с учетом направления ветра, вводя поправку в курс.
Все эти, казалось бы, не сложные расчеты можно производить, если хорошо просматривается земля, видны характерные ориентиры  на местности, иное дело в тумане. Единственные приборы, которые могли помочь девушкам,  были компас, определитель скорости и высотомер, и ещё остаток горючего в баке. Самолёт попал в сплошную облачность, и теперь всё зависело от штурмана.

Самолет Нины Худяковой и Оли Голубевой также возвращался с боевого задания с Крыма. Они шли над облаками. Под ними колыхалось сплошное белое море облачности.
; Нина, ты не помнишь, чьи это стихи?
; Край небес, а может, середина?
    Дымки сизый свет.
    Море с небом слиты воедино,
    Горизонта нет, - спросила Оля лётчицу по переговорнику.
; Ты хоть знаешь, где мы летим, или только стишки вспоминаешь?- зло спросила штурмана лётчица.
; Не сердись. Я думаю, что летим уже над землей. Возьми чуть правее на 20 градусов.
; Не много ли?
; По-моему, ветер изменился и усилился.
; Ладно, посмотрим, - ответила Нина с недоверием и чуть изменила курс.
; Штурман! Никаких ориентиров не видно. Хватит ли у нас горючего?
Оля  до боли в глазах смотрела вниз. Ничего, кроме тумана. Только впереди что-то вдруг блеснуло.
; Где мы находимся? - спросила лётчица.
; Откуда я знаю? – В районе нашего аэродрома. Снижайся метров до 300. Мне показалось, что впереди мелькнул наш посадочный прожектор-маяк. Всё будет хорошо!
; Показалось или ты видела?- переспросила штурмана лётчица.
Нина Худякова учила Олю штурманскому делу с самого начала и была к ней как во время учебы, так и потом, когда взяла к себе в экипаж, строга, но справедлива. Она любила точность и чёткость.
; Так ты уверена, штурман?- с ехидцей повторила свой вопрос лётчица.
; Да!
Впереди по курсу  в густой дымке тумана  было небольшое «окно», в нём вспыхнул и разлился мутным пятном аэродромный посадочный маяк.
; Вижу маяк!- Наш!- громко крикнула в переговорник Оля. 
 ; Пощади мои уши, - ответила Нина.
Аэродром ещё чуть-чуть просматривался. Но огромная полоса тумана уже подбиралась к взлётно-посадочной полосе. Посадочный прожектор ярко освещал её.
- Ух, как красиво!- сказала Оля, глядя вниз.
Нина молчала. Ей было не до эмоций. У неё была очень трудная задача: хорошо посадить машину с первого захода в сложных метеоусловиях.
Самолёт зарулил на стоянку. Лётчица выключила зажигание. Наступила тишина. Обе сидели неподвижно.
; Мечта, а не посадочка, - нарушила молчание Оля.
; Ладно, не подхалимничай, пошли на КП докладывать. 
Они вылезли из кабин, и пошли на  КП.

На КП полка находились командир полка Бершанская, начштаба Ракобольская и командир их эскадрильи  Маша Смирнова.
Бершанская курила папиросу. Ракобольская что-то высчитывала на бумаге.
Бершанская, взглянув на часы, произнесла:
; Время вышло. Они должны садиться. Если повезёт, пробьют облачность и увидят землю – есть шанс …
; Куда их могло отнести? Над целью все были в порядке,- недоумевала Ракобольская.
; Они взлетали последними. С бомбами они не стали бы возвращаться. Над целью они были последними, проинформировала Смирнова.
; На сегодня полёты закончены. Ира подготовь оперативную сводку. Про экипаж Володиной пока ничего не пиши, надеюсь, что найдутся. Всем на отдых, - приказала Бершанская.
Все разошлись.
Нина Худякова подошла к Оле Голубевой:; Идем, штурман. Ждать уже  бесполезно.

В домике 3-й эскадрильи никто не спал. Все ворочались на своих постелях. Две постели, одна над другой, остались заправленными. Оля Голубева встала и села за стол с развернутой картой.
; Ты что?- спросила её Нина.
; Не спится. Думаю. А ты?
Зашевелилась на нарах и Оля Яковлева. Подняла голову.
; Что, подъём?- спросила Яковлева.
; Если не спишь – подъём!- ответила её Нина.
Оля Яковлева недавно переучилась из вооруженцев на штурмана и уже летала на боевые задания.
Все поднимались с кроватей и  присоединялись к сидящим.
Штурманы склонились над картой и обсуждали возможный  снос по курсу из за ветра.
Наконец Нина Худякова бросила карандаш на карту и подвела итог дискуссии:
; Плавни…Плавни… По расчётам получается, что их могло занести в плавни северо-восточного района Азовского моря.

Самолёт Володиной-Бондаревой шёл на высоте около 800 метров. Плотный туман закрывал землю. Ветер сменил направление, но облачность по-прежнему была плотная.
; Аня, где мы находимся?- спросила лётчица штурмана.
; По расчётам, ещё над морем.
Мотор равномерно урчал. Внизу под крылом был безбрежный океан белых облаков.
; Будем пробивать облачность, нужно попытаться сориентироваться,- предложила Володина.
Самолёт начал снижение. По приборам на приборной доске было видно, как падала высота.
; Я пока ничего не вижу, у нас скоро кончиться горючее, надо искать площадку для приземления, - сообщила Аня.
; Попробую ещё, снизится.
Высота продолжала падать. Неожиданно мотор замолк. Свист воздушного потока в расчалках напоминал, что полёт продолжается. Самолёт планировал в неизвестность. В сплошном тумане ничего не было видно. Вдруг появилась земля, вернее камыши, они совсем близко прямо под колесами.
Тася, плавни!- только и успела крикнуть Аня.
Треск! Удар! Самолёт задрал хвост и медленно опустился в жидкую грязь плавней.

  Однажды утром рыбак из станицы Черноерковская направлялся по протоке лимана в маленькой плоскодонке «куласе», отталкиваясь только длинным деревянным шестом проверить сетки. В «куласе» на дне лежали собранные сети и в ведре – чехонь. За очередным поворотом протоки старик заметил в камышах тёмный силуэт фюзеляжа самолёта.
Он направил к нему «кулас» и начал продираться сквозь камыши.
Перед его глазами открылась ужасная картина. В кабине полуразвалившегося самолёта У-2  зажатая бензобаком сидела мёртвая лётчица. Рядом с самолётом, наполовину в воде лежала вторая девушка с пистолетом ТТ в руке. Вокруг валялись несколько стреляных гильз. От времени трупы начали разлагаться, и запах ударил деду в нос. Он не решился что-либо трогать, а быстро направил свой «кулас» к берегу.

Прошел почти месяц с того дня, когда не вернулся с задания экипаж Володиной - Бондаревой . В полку продолжали надеяться, что они найдутся.
Однажды утром к штабу женского авиаполка подъехала грузовая машина. Водитель вошёл в дом.
В штабе полка молча сидели командир полка Бершанская, начштаба Ракобольская и майор Рачкевич.
Водитель доложил, обращаясь к Бершанской:
;  Товарищ майор, мне приказано передать вам тела двух ваших лётчиц.
; Да, мы уже знаем, нам сообщили…

Володину и Бондареву хоронили на окраине посёлка Пересыпь. Шёл дождь. Его капли сливались со слезами на лицах девушек, стоящих в строю. Прогремели три залпа из 20 винтовок. Два гроба опустили в могилу. Комья сырой земли падали с глухим стуком на крышки гробов.
 Постояв, у свежей могилы, девушки медленно побрели по дороге к домикам.

В полку пополнение. Л. Демешева

В начале апреля в полк прибыла новенькая, вернее знакомая многим, но воевавшая на другом фронте Лида Демешева. Когда она вошла в домик первой эскадрильи, в которую её направили, все с удивлением посмотрели на вошедшую девушку с армейским «сидором» в руках. Она сняла шапку, все от неожиданности замолчали, но, узнав Лиду, повскакали с постелей и побежали обнимать её.
   На смену погибшим приходили другие. В Энгельсе Лида Демешева была распределена штурманом в полк на бомбардировщики Су-2., но затем переведена в звено резерва для полка У-2. Она попала в часть, которую формировала Раскова по призыву горкома комсомола Саратова.

; Ну, как там наш Саратов?- спросила её землячка Рая Аронова.
; Голодно в Саратове, девчонки, грустно ответила Лида.
; Пойдем, ты пообедай, а потом расскажешь всё по порядку, - предложила Рая и увела Лиду в столовую.
В небе Саратова ещё с апреля 1942 года вели воздушные бои девушки из женского полка истребителей. Они были в составе ПВО Саратова.
Из газет уже было известно о подвиге лётчицы-истребителе Валерии Хомяковой.
В столовой  полка Лида Демешева  ела борщ, в руке у неё был кусок хлеба. На тарелке лежал кусок копчёной колбасы. Она на минуту задумалась, посмотрела на колбасу и положила его в карман гимнастерки.
После обеда все обступили Лиду и слушали её рассказ.

; Вы, наверное, знаете, начала свой рассказ Лида, что одна из наших девушек из полка истребителей  Валерия Хомякова сбила Ю-88, открыла счёт полка. А вот как это было:
-  Ночью бомбардировщики прорывались к Саратову. Одной из их целей был мост через Волгу.
В ночном небе забегали лучи наших прожекторов. Сначала был слышен только гул множества моторов, к городу подлетали немецкие Ю-88, с пауками свастик на фюзеляжах. Прожектора поймали один из них. Рядом мелькнула тень истребителя, трассирующие очереди его пулемётов  воткнулись в борт и моторы бомбардировщика. Ю-88 сначала резко пошёл с набором высоты, завис и потом начал падать. Взрыв на земле я только слышала и, видно было, что лётчики выпрыгивают с парашютами, земля была уже совсем близко.

Утром у железнодорожного моста через Волгу собрались люди. Недалеко от моста видны были обломки сгоревшего Ю-88 со свастиками на крыльях и обломках фюзеляжа. Рядом с обломками лежали трупы немецких лётчиков с парашютами. Рядом стояла Валерия Хомякова и несколько мужчин офицеров. Все пожимали ей руку.
; Экипаж сбитого бомбардировщика не успел воспользоваться парашютами; не хватило высоты.

Лида закончила свой рассказ, достала из кармана кусок копченой колбасы и положила бережно в тумбочку. Когда все  разошлись по своим койкам, Рая Аронова подошла к Лиде и тихо, только ей одной сказала:
; Лида не надо прятать продукты, чтобы летать с нашей нагрузкой, нужны силы, нужно питаться, а домой лучше посылай деньги, хотя там конечно почти ничего нельзя купить, но всё равно посылай. Я посылаю маме почти все оставшиеся после перечисления в фонд обороны деньги.

Гибель Жени Рудневой 9 апреля 1944г.

В начале апреля 1944 года на юге страны готовилось крупное наступление советских войск. Основная задача - освобождение Крыма. Женский,  46-й Таманский, гвардейский авиаполк  вёл боевую работу по уничтожению огневых средств, мотомехчастей и коммуникаций противника в Крыму. Каждую ночь нарастала интенсивность бомбовых ударов. Противник ожесточённо сопротивлялся.
  Ночь на 9 апреля была лунная. На высоте 500-600 метров небо закрыло тонким  слоем облаков.
Самолёты У-2 с подвешенными бомбами стояли на старте, готовые в любой момент вылететь на задание.
В  кабине одного из них сидела лётчица Рая Аронова и пела песню:
Дивлюсь я  на небо…
Она уже сделала два боевых вылета в район Керчи и ждала нового задания.
; Как сегодня над целью? Какой ветер? ; спросила  подошедшая к её самолёту штурман полка  Женя Руднева.
; Ветер сносит влево, зенитки бьют вверх, а прожекторы мечутся во все стороны, ; шутливо ответила Рая.
; Ясно. А я вот высадила твою землячку из Саратова штурмана Лиду Целовальникову, и хочу сама слетать разок на цель. Проверю, насколько точна твоя информация.
Женя улыбнулась своей обычной милой и спокойной улыбкой.
; С кем летишь?- спросила её Рая.
; С Панной Прокопьевой.
; Смотри, будь внимательнее,- уже совсем серьёзно сказала Рая. Она молодая, вернее не достаточно опытная по количеству боевых вылетов, лётчица, а сегодня над целью обстановка очень сложная, - «эрликоны» просто озверели.
 В эту ночь первые два вылета на цель для экипажа Раи Ароновой и Полины Гельман прошли успешно, самолёт готовили для выполнения следующего задания. Полина пошла на КП  доложить о выполнении задания и результатах бомбардировки, а Рая осталась в кабине самолёта и, старалась отвлечься от волнений, только что пережитых над целью.
  Заданием полку на  эту ночь было: « Уничтожение огневых точек противника в районе посёлка Булганак».
Женя Руднева подошла к следующему самолёту, вскочила на плоскость, по трапу прошла к кабине штурмана.
; Хорошо знаешь цель?- спросила она штурмана Олю Яковлеву.
; Нормально.
Женя  проверила бортжурнал Яковлевой , соскочила на землю и, махнув рукой , побежала к самолёту Панны Прокопьевой. У Прокопьевой это был 7-й, а у Рудневой 645-й боевой вылет.
Взлетел самолёт Прокопьевой-Рудневой, через три минуты самолёт Ароновой-Гельман. 
 Самолёт Прокопьвой-Рудневой подходил к цели на высоте 600 метров. Прожектора поймали его и повели. Лётчица не успела даже начать противозенитный маневр, как самолёт окружил целый рой рвущихся зенитных снарядов "эрликонов". В лучах прожекторов он казался серебристой птицей, пытающейся вырваться из цепких объятий смерти. С земли к нему беспрерывно тянулись цветные шарики снарядов «эрликонов». Самолёт, казалось, засыпало  разноцветным фейерверком разрывов. И вдруг вместо самолёта появился яркий факел. Какое-то время  самолёт-факел продолжал лететь по прямой, потом от него в разные стороны начали отлетать разноцветные огоньки – рвались ракеты в кабине штурмана.
; Полина, самолёт Рудневой горит! На борту рвутся ракеты!- крикнула Рая Аронова своему штурману.
Полина видела всю происходящую перед ними трагедию, но от волнения ничего не могла ответить. Горящий самолёт, словно падающая звезда, быстро сгорал, чертя по небу яркую полосу…

Кабина горящего самолёта вся была объята пламенем. Лётчица Панна Прокопьева неподвижно полулежала откинув голову на борт кабины. Штурман Женя Руднева пыталась удержать самолёт в горизонтальном положении взяв управление на себя, но пламя стало настолько сильным, что она инстинктивно закрыла лицо руками, отпустив ручку управления.
В ночном небе слышен был крик: « Мама!!!». Самолёт перевернулся и из него выпала Женя. Горящие обломки вместе с телами лётчиц упали на землю. Взрыв! На земле горел костер из обломков и тел…
Весть о гибели  Жени Рудневой потрясла весь полк. Не хотелось верить, что нет больше на земле этой голубоглазой девушки, милого философа-звездочёта с добрым и горячим сердцем.

На  фоне ночного неба с отблесками  огня – многим девушкам полка ещё долго помнилось лицо Жени Рудневой.

; Я птицей ночной полечу над землей
     Крылом закрывая далекие звёзды,
     А если беда вдруг случится со мной
     Не лейте напрасно горячие слёзы.

     С собой унесу в непроглядную даль
     Любовь и последние девичьи грёзы
     Взгрустнётся и будет немножечко жаль
     Меня  не омоют туманы и росы.

     Промчатся года, над родной стороной
    Огнём отсверкают последние грозы
    Я белой голубкой вернусь за тобой
    Обняв, распущу свои русые косы
 
    Тебя позову в небеса за собой
    Нас встретят другие долины и плёсы
    Но  только не будет России другой
    И нас не обнимут родные берёзы.

В комнате штаба женского авиаполка  у окна стояла командир полка майор Бершанская.
В руках она держала дневник Жени Рудневой.
Ей казалось, что сама Женя читала:
; « ...А ведь жить так хочется, родная, и в огне так хочется любить!...»
Бершанская закончила перелистывать страницы. Посмотрела в окно. Глаза её увлажнились. Она снова открыла Женин дневник:
; «... До ужина прочла всего «Демона». На душе было грустно и тепло… « И будешь ты царицей мира…» Зачем мне целый мир?.. Мне нужен один человек, но чтобы он был « самый мой». Тогда и мир  будет наш».
Её друг, танкист Слава был с особой военной миссией в Иране. Он не знал о гибели Жени, его письма, полные любви и нежности к ней, ещё долгое время шли в адрес её полевой почты.
*Автор стихов А.Пляц.

Наступление в Крыму

Наступление советских войск в Крыму началось 8 апреля 1944 года. 2-я гвардейская армия генерала Захарова атаковала перекопские укрепления (Турецкий вал). В ночь на 11 апреля перешла в наступление Отдельная Приморская армия генерала Ерёменко в первый же день была освобождена Керчь, а затем началось преследование противника, отступавшего к Севастополю вдоль южного побережья Крыма. В эту ночь два полка лёгких ночных бомбардировщиков: 46-й гвардейский, Таманский женский и 889-й Новороссийский мужской, "братишек", получили необычное задание: максимально осветить пути отхода противника, облегчив тем самым наземным частям ведение прицельного огня.
   В течение ночи только один женский полк  сбросил над головами немцев 650 светящих авиабомб. С рассветом боевые вылеты закончились, противник не смог оказать организованного сопротивления и продолжал отступать, а лётчицы полка, обрадованные успехами наших войск, ушли на дневной отдых.

Штурмовка в Карловке

Живописное село Карловка раскинулось среди Крымских  гор. Самолёты женского авиаполка стояли на стоянках ещё не замаскированные, а местные жители уже стали подходить к девушкам и приглашать их к себе в хаты.
Одна из жительниц села подошла к Рае Ароновой и пригласила её и подруг  к себе в дом.
; Вы прилетели к нам прямо на Пасху. У нас двойной праздник: религиозный и народный, празднуем освобождение от фашистов. Мы приглашаем вас всех на праздничный обед в село и потом по нашим хатам пойдёте, посмотрите, где понравиться, там и оставайтесь жить, пока стоите в нашем селе, - предложила женщина.
; Спасибо, обязательно придём, - пообещала Рая.

В селе прямо на улице у одного из домов жители накрыли праздничные столы. За столами уже сидели: женщины, старики и старухи когда к ним  подошли лётчицы и майор Рачкевич. Все встали поздоровались с ними. Жительницы стали усаживать девушек за стол.
; Большое спасибо, но откуда у вас столько продуктов, ведь немцы только что ушли, а у вас такое изобилие?- спросила жителей села Рачкевич, глядя на обильный стол.
; Наше село партизанское. Отбили у немцев обоз с продуктами, вот и решили, по случаю праздника разговеется.
На столах было много закуски и вина.
Майор Рачкевич по случаю решила произнести речь. Встала  за столом:
; Мы первая часть красной армии, которая прибыла в ваше партизанское село после освобождения от фашистов. Не легок был наш путь к вам, и вам тут пришлось тяжело.
Мне рассказали, как немецкие изверги мучили население вашего края, как травили выхлопными газами в будках специальных машин, расстреливали и грабили.
За все эти злодеяния им придётся дорого заплатить. Мы погоним их дальше, пока не прикончим в их собственном логове. Я пью это вино за нашу скорую Победу!

Все захлопали в ладоши и впили сухое виноградное крымское вино. 
В разгар застолья, когда девушки-лётчицы и местные жительницы оживленно беседовали за столом. Одна пожилая старушка, обращаясь к Рае Ароновой, предложила:
; Давай, дочка похристосываемся с тобой, никак Пасха сегодня.
Они трижды поцеловались.
Старушка, в полголоса произнесла:
; Христос воскреси…
Рая, также шепотом поддержала:
; Воистину воскреси…

Днём девушки-механики проверяли моторы самолётов на стоянках. Рая Аронова подошла к своему самолёту.
Техник доложила:
; Товарищ командир мотор отремонтирован, можно облетать.
Рая влезла в кабину и запустила мотор. Некоторое время она проверяла мотор на нескольких режимах на земле. Дежурная  махнула рукой, давая разрешение на вылет.
Самолёт вырулил на старт и взлетел.
Рая летела по кругу. Визу были видны беленькие домики села Карловки. На поле стояли незамаскированные самолетики У-2.
Вдруг Рая увидела внизу, как «мессер» почти на бреющем пролетел над аэродромом и обстрелял стоянки самолётов. Два самолёта загорелись.

Начштаба ст. лейтенант Ракобольская и майор Рачкевич шли вдоль стоянок самолётов к КП полка. На КП их ждала Бершанская.
Послышался гул мотора, и затрещали пулемётные очереди. Бершанская выбежала из будки КП.
Ст. лейтенант Ракобольская и майор Рачкевич  попадали в ближайшую канаву и закрыли головы руками. На аэродроме горели два самолёта. Одна из девушек сидела на земле, зажав кровоточащую рану на простреленной руке, другая закрыла руками глаза со страха.
«Мессер» улетел.
Ракобольская и Рачкевич  вскочили на ноги и побежали на КП.

;  Дуся, срочно уводи тех. состав и всех остальных в ущелье, - приказала Бершанская Рачкевич.
; Ира, все экипажи срочно на аэродром, перелетаем в Изюмовку, там наши истребители стоят. Этот «худой» сейчас приведёт других и тогда нам несдобровать. Давай команду:
; Срочно на вылет, я сама поведу полк в Изюмовку.
Рая Аронова продолжала "нарезать" круги над аэродромом.
На поле началась суматоха. Из домиков выбегали девушки-летчицы. Техники и вооруженцы, бегом за майором Рачкевич, удалились в ущелье рядом с селом.
Самолёты полка выруливали на старт и поднимались в небо.

Аэродром  опустел. На краю поля стояли два потушенных неисправных самолета У-2. К аэродрому приближалась шестерка «мессеров». На подходе их неожиданно встретили наши Яки. Атака для «худых» оказалась настолько  неожиданной, что они сразу потеряли два самолёта. Два « мессера» загорелись и потянули к земле. Оба взорвались в ближайшей балке. Остальные с набором высоты ушли прочь, не произведя ни одного выстрела.

На аэродроме Изюмовка, на  КП полка истребителей у динамика рации стояли командир полка истребителей майор Максименко и  майор Бершанская.
Максименко по микрофону:
;  Стрела, стрела, - я заря  как обстановка?- запрашивал комполка командира группы, посланной на перехват.
Из динамика прозвучало:
; Заря, заря! Я  стрела один, я стрела один, двух «худеньких» завалили, остальные ушли без боя.
Максименко:
; Стрела, стрела, - я заря, возвращайтесь на базу, приказал комполка.

; Спасибо, товарищ  майор, - поблагодарила Бершанская.
; Потери есть?- спросил её Максименко.
; Два самолёта  выведены из строя, четыре девушки  техперсонала легко ранены.
; Теперь больше не сунутся, - заверил её Максименко.
Быстрый и правильный приказ Бершанской спас полк. Потери были минимальные, но главное немцы преподали хороший урок - не терять бдительность, война ещё не окончена.

Прошмыгнём. Чеботаровка

Вечером перед очередной боевой ночью Рая Аронова и Полина Гельман подошли к своему самолёту и попросили девушек-вооруженцев:
; Подвесьте  и нам 300 кг бомб.
Ст. техник эскадрильи Таня Алексеева посмотрела на них с недоумением:
; А пупок  не надорвете? – мотор у вас слабый.
; У меня вес меньше обычного штурмана, так что есть запас, - ответила ей Полина.
; Подвесьте им 300, пусть попыхтят,  попросила Таня девушек-вооруженцев.

Самолёт проделал большой пробег, но, наконец, взлетел и понемногу набрал необходимую  высоту полёта.
 В дивизии, в которую перевели полк У-2 майора Бершанской, все самолёты У-2 брали по 300 кг бомбового груза. Эта дивизия воевала в Сталинграде, и её лётчики были большими мастерами своего дела. Рассказывали, что в период боёв в самом городе, они ухитрялись, чуть ли не гранаты в окна бросать со своих самолётов. Девушки не хотели отставать, но они не учли одного обстоятельства. У парней  были самолёты с новыми моторами, а 46-й гвардейский давно не получал новых самолётов.

Самолёт Ароновой подлетал к горам. Лётчица взяла ручку управления полностью на себя, дала полный газ, но самолёт не мог набрать нужной высоты полёта, чтобы перевалить через горы.
; Твое решение, штурман!- спросила Рая своего штурмана по переговорнику.
; Попробуй покрутиться перед горами, может, и наскребём ещё немного высоты.
Как ни крутились они, - высоты почти не прибавилось. Их цель – Балаклава – лежала по ту сторону Крымских гор. В этом месте горы были не высокие, но для них они стали неприступны.
; Вот положеньице, - на цель не пройти, и назад нельзя, - возмущалась Рая,- с таким грузом садиться рискованно.
; Яйка, вчера мы на рассвете, чтобы не быть замеченными, летели не на прямую, через горы, а, снизившись, свернули к глубокой седловине. Что, если найти её сейчас и прошмыгнуть по ней?
То, что легко удалось утром, оказалось очень трудным ночью. Еле-еле они нашли эту седловину и, поминая всех святых, начали преодоление опасного перевала.
Горы остались позади, перед ними открылась широкая панорама морского берега и обычная в районе цели картина – словно «березовая роща» из вертикальных лучей прожекторов противника и зенитный заградительный огонь.
; Ну, слава Богу, перелетели перевал, - с облегчением вздохнула Рая.

Их самолёт оказался ниже всех остальных, участвовавших в налетё. Сверху кто-то подвесил САБ и он загорелся прямо над ними. Стало светло, как днём. Впереди показался аэродром противника – их цель.
; Полина, давай боевой курс.
Бомбы пошли на цель. Самолёт облегчённо пошёл вверх.
Они быстро развернулись на обратный курс и вскоре были на своём аэродроме. Зарулив на стоянку Рая и Полина вылезли  из своих кабин. Подошла техник самолёта Катя Бройко.
; Ну, как слетали?
; Двести, - ответила Рая.
; Что двести?
; Двести килограммов можно вешать. Больше нельзя.

Подрулил следующий самолёт. Из кабины вылезла Надя Попова.
; Ну, девочки, Севастополь, это Керчь в квадрате. Такого количества прожекторов и зениток  я ещё не видела, прямо как лес берёзовый. Наши ходят над целью с огнями АНО, некоторые даже мигают. В воздухе над целями, на разных высотах – десятки самолётов одновременно и так сыпят бомбами, чуть нас не задели.
; Пошли девчонки отдыхать, завтра опять в «лес» ездить, - посоветовала Полина.
; Это ты, верно, подметила – « березовый лес» из прожекторов,- сказала Рая.

Раннее утро. Первые лучи солнца пробивались через окна комнаты. Девушки крепко спали после ночных полётов.
Неожиданно снаружи раздался  страшный гул мотора самолёта. Девушки подняли головы с подушек.
; Что? – штурмовка, бомбят?- всполошилась Рая Аронова.
Полина вышла на улицу и через несколько минут возвратилась.
Полина со злым выражением на лице повернулась к стене и положила подушку на голову, бормоча:
; Очередной кавалер прилетел и выделывает кренделя в воздухе. Красуется паразит.

В комнату штаба женского авиаполка вошли командир полка майор Бершанская и начштаба полка капитан Ракобольская. Бершанская взяла трубку телефона.
; Дивизию, пожалуйста.
; Товарищ генерал-майор, докладывает майор Бершанская.
; Мой полк после ночных полётов отдыхает, а ваши «кавалеры» над нами тут «фортили»
выделывают на своих самолётах. Нельзя ли как-нибудь прекратить это « сватовство», ей Богу спать не дают, товарищ генерал.
Голос в трубке одобрительно произнёс:
; Спасибо, Евдокия Давыдовна, что сообщили, сейчас приму меры.
В штабе 2-й гвардейской Сталинградской авиадивизии генерал-майор Кузнецов докладывал командующему воздушной армии:
; Товарищ командующий, мне доложила командир женского авиаполка о  беспокойстве в воздухе над их аэродромом.
; Что, немцы  беспокоят?
; Нет, свои «женихи» на самолётах  выплясывают воздушные реверансы. Прошу вашего распоряжения – объявить Чеботаровку – запретной зоной для полётов всех типов наших самолётов, кроме У-2.
; Хорошо, согласен. И строго наказывайте тех, кто осмелится нарушить запрет.
; Слушаюсь, товарищ командующий.
Так посёлок Чеботаровка снова стал тихим и спокойным, только по ночам над мирно спящими домиками стрекотали моторами У-2.

Мыс Херсонес. Крым, май 1944г.

Аэродромы на мысе Херсонес были последними клочками занятой немцами земли Крыма. С этих аэродромов шла круглосуточно эвакуация немецких войск и материальных ценностей в Румынию. Уничтожение этих аэродромов было первостепенной задачей для нашей авиации.
В штабе женского авиаполка шло совещание комсостава.
Бершанская знакомила своих подчинённых с боевыми задачами:
; Полк получил боевую задачу – бомбить аэродромы на мысе Херсонес. Обстановка там сложная. По данным разведки - ПВО немцев свирепствует. Хочу сама слетать первой и посмотреть, что к чему, а потом уже остальных будем посылать.
; А, может быть, пошлём один опытный экипаж на разведку, а по результатам примем решение о том, как действовать дальше,- предложила Ракобольская.
; Я должна сама всё увидеть, прежде чем посылать экипажи, даже на разведку.
; Хорошо. Кто с тобой штурманом полетит?
; Розанова, она теперь штурман полка, ей и лететь, кому же ещё?
; Как быть с остальными экипажами?- спросила Ракобольская.
 - Я пойду первой, после меня:
- Меклин, Аронова, Санфирова, Чечнева, Себрова и далее по эскадрильям. Список составь сама и выпускать будешь независимо не от чего, даже если меня собьют…

9 мая 1944 года на лётном поле аэродрома Чеботаровка у самолёта Бершанской собрались все девушки-лётчицы.

; Сегодня наш полк наносит массированный удар  по аэродромам противника на мысе Херсонес. ПВО там сильная, но мы уже имеем некоторый опыт, поэтому над целью быть предельно внимательными. Вместе с нами работают другие бомбардировщики. Я пойду первой, буду бомбить взлётно-посадочную полосу, чтобы не дать им взлететь.
   Ваша задача отработать по самолётам на стоянках – у них это единственный путь к спасению, - напутствовала своих лётчиц Бершанская.
Самолёты выруливали на старт и поочерёдно поднимались в воздух.

Самолёт Бершанской  подходил к цели. Прожектора были выключены, зенитки молчали. Впереди внизу была чётко видна посадочная полоса и посадочное «т» выложенное светящимися фонарями. На полосе, готовый к взлёту, находился большой транспортный самолёт с огнями на концах крыльев.
Бершанская даже не поверила своим глазам:
; Вот это удача, Лора прицелься хорошенько по самолёту, он как раз на полосе. Одним ударом и его и полосу повредим.
Она сбросила газ и её самолёт начал планировать с приглушенным мотором на цель. Предварительно Бершанская зажгла огни АНО, чтобы немецкие зенитчики подумали, что это свой самолёт идёт на посадку.
Посадочная полоса все ближе и ближе. Транспортник на ней растёт в размерах.
Немцы дали предупредительные ракеты в воздух – мол, полоса занята. Но было поздно. Рывок самолёта вверх – бомбы пошли на цель. Бершанская выключила свои огни АНО и взяла курс на свой аэродром.
Лэся! как там девчонки, посмотри и доложи, - попросила она своего штурмана.
- Внизу рвутся бомбы. Горит большой транспортный самолёт, освещая все вокруг. Этот пожар позволил не сбрасывать САБы – началось избиение немцев, товарищ командир полка,- доложила Розанова.
Один за другим на цель планировали маленькие У-2 и сыпали бомбы на стоянки самолётов, зенитные батареи, позиции прожекторных установок. Одни самолёты бомбили, другие уходили за новым бомбовым грузом, а третьи уже подходили и так всю ночь, а с рассветом к немецкому аэродрому прорвались наши Т-34 и добивали немцев в море.
На плотах, на маленьких лодках, немцы пытались спастись, но шли наши штурмовики и истребители и расстреливали их.
На рассвете  Рая Аронова и Полина Гельман выполняли свой последний боевой вылет на Херсонес.
Сбросив бомбы на горящий аэродром, они в хорошем настроении возвращались назад.
; Полина, ты была когда-нибудь в Крыму до войны?- спросила штурмана Рая.
; Да, пионеркой в Артеке. Чудесный лагерь!
; А я вот только сейчас, в войну, познакомилась с берегами древней Тавриды. Да и то в основном ночью,  с высоты птичьего полёта.
; Ничего, кончится война, приедешь сюда отдыхать.
; После войны столько дел навалится, что не до отдыха будет… Ой, что это такое?
   
Земля под самолётом вспыхнула небывалым залпом разноцветных огней. Стреляли на огромной площади от Качи до Балаклавы, палили из всех видов оружия, но преобладали ракеты.
; Отойдём в сторону, от греха подальше, сказала Рая.
Самолёт ушёл в море. Они продолжали полёт параллельно берегу.
; Похоже, что наши войска решили выпустить в воздух все оставшиеся боеприпасы,- предположила Полина.
; Полина! Да ведь это же салют в честь освобождения Крыма.
; Ура!!!
Полина достала ракетницу и начала стрелять в воздух, присоединяя свои выстрелы к общему салюту.

Утром было объявлено общее построение полка. У знамени , которое держала  Наташа Меклин стояли ассистентки. Бершанская зачитала приказ о награждении 46-го гвардейского Таманского авиаполка орденом боевого Красного Знамени.
; …За мужество и отвагу, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками …
Боевые ордена получили многие девушки полка.

3 июля 1942 года по приказу  Верховного командования наши войска оставили Севастополь. В течение 250 дней продолжалась героическая оборона города. Прошло почти два года, и вот 5 мая 1944 года начался штурм города нашими войсками, а через пять дней  город был освобождён.

Перелёт в Белоруссию

В середине мая 1944 года в Крыму стояла тёплая солнечная погода. На берегу моря, почти у самой воды, сидели две девушки-лётчицы. Купаться никто не решался - вода была ещё очень холодная. Пронзительно кричали чайки и не было слышно ни взрывов, ни выстрелов.
; Война в Крыму закончилась и теперь нам, наверное, предоставят хотя бы недельный отдых, - мечтала вслух Рая Аронова.
; Хорошо бы, но война ещё не окончена, - ответила ей Полина Гельман,- и мы, пока, не демобилизованы, а поэтому…
Голос дежурной прервал их:
; Девушки! Все на аэродром!

На аэродроме  у самолётов собрались все лётчицы и технический состав полка.
Перед полком стояла майор Бершанская:
; Получен приказ – перебазироваться на 2-й Белорусский фронт. Наш полк снова входит в состав 4-й Воздушной армии. Готовьтесь. Время вылета будет объявлено дополнительно.

Поезд, состоявший из паровоза и двух десятков товарных вагонов и "теплушек", медленно полз по Крымской степи. В одном из вагонов ехали лётчики-штурмовики: Гриша Сивков, Николай Есауленко, Женя  Прохоров и Жора Панов.
  После освобождения Севастополя  210-й штурмовой полк временно «остался без работы». Приказано было сдать самолёты другому полку, а самим прибыть в Кировоград. Там на базе их полка и ещё двух полков лёгких бомбардировщиков, формировалась новая штурмовая авиадивизия.

Николай Есауленко играл на баяне и пел:
; Ой, ты, степь широкая,
Степь раздольная
Ой, ты, Дон мой батюшка,
Волны катятся

Ой, да то степной орел
В небе кружится,
Ой, да то донской казак
Разгуляется.

Ой, да то донской казак
Разгуляется,
Ой, да ты не тронь его,
Добра молодца...

К нему подсел Гриша Сивков и они продолжили петь вместе:
; Ой, да воля  вольная,
Сабля вострая,
Ой, да тою сабелькой
Снимет головы.

Ой, да тою сабелькой
Снимет он головы,
Ой, да снимет головы
Бусурманские

Ой, да снимет головы
Бусурманския,
Ой, да не допустит он
Злого ворога.

Все кто был с ними в вагоне вместе, дружно подхватили:
; Ой, да не видать врагу
Землю родную,
Ой, да испить ему
Русской кровушки.

Ой, да не испить врагу
Русской кровушки,
Ой, сильна ты, вера
Христианская.

Все замолчали, а Есауленко продолжал:
; Ой, да не летай, орёл,
Низко ко земле,
Ой, да не гуляй, казак,
Близко к бережку.

Ой, ты степь широкая,
Степь раздольная,
Ой, ты Дон мой батюшка,
Волны катятся...

Он замолк, положил баян и задумчиво посмотрел в даль через полуоткрытую дверь "теплушки".

Вечером через открытую дверь вагона лётчики увидели, как вблизи поезда на малой высоте пролетела
группа самолётов У-2.
Женя Прохоров крикнул, обращаясь к Грише Сивкову:
; Смотри, косая полоса на киле!
Это был опознавательный знак самолётов женского авиаполка. Парни уже знали, что девчата после освобождения Крыма перелетают на 2-й Белорусский фронт.
Гриша взял полётную карту и стал внимательно её рассматривать.
; Похоже, они сядут на местном аэродроме. А где он, далеко ли от станции? Сколько времени стоит эшелон? - размышлял вслух Гриша.
 
Поздно вечером поезд, в котором ехали лётчики-штурмовики, прибыл на станцию. На полуразрушенном здании железнодорожного вокзала была надпись « Мелитополь».
Поезд остановился и паровоз дал короткий  гудок. Из одного из вагонов соскочили на землю два лётчика и быстро подбежали к  паровозу.
; Сколько стоять будем?- спросил машиниста Жора Панов.
; Часа три-четыре, пока будет смена паровозной бригады.
Гриша и Жора скрылись за дверью здания вокзала.

В комнату с табличкой на двери "Комендант города" вошли Гриша Сивков (на гимнастерке у него блестели боевые ордена, орден Ленина и золотая звезда Героя СССР) и Жора Панов тоже весь в орденах.
Жора, обращаясь к коменданту, поинтересовался:
; Товарищ майор, нам необходимо посетить местный аэродром, где он находится?
Майор с некоторым недоумением и подозрением ответил ему:
; Он недалеко от станции, минут тридцать пешком. Прямо по дороге.
; Спасибо.
Оба лётчика быстро вышли из комнаты, чтобы не нарваться на дополнительные вопросы..

Поздней ночью по дороге шли два парня. На руках одного из них безжалостно тикали ручные часы отсчитывая время. Над их головами простиралось бескрайнее звёздное небо. Наконец Гриша Сивков заметил впереди маленькие белые домики.
Они прибавили шаг и вскоре подошли к самолётам У-2, стоящим на поле у дороги.
; Ну, вот мы и дома, - сказал Жора.
Гриша пытался найти хоть один огонёк в окнах:
; Они, наверное, все спят?
; Ничего, разбудим, но не всех, - предложил Жора.
Наконец в одном из окон они заметили свет. Парни подошли к окну. В комнате на столе стояла лампа « летучая мышь», за столом сидела девушка-лётчица и спала сном праведницы, положив голову на руки.
Гриша легонько постучал в окошко. Девушка вздрогнула и вышла на улицу, держа руку на кобуре пистолета.
; Здравствуйте, добрый вечер, - поздоровался Гриша.
; Скорее ночь, а вы кто такие?
; Мы разведчики, нам срочно нужна 4-я эскадрилья.
Девушка, с некоторым испугом в голосе указала рукой на крайний домик, а сама как завороженная смотрела на звезду героя, на груди у Гриши и застенчиво спросила:
; А за что вам присвоили звание героя?
; За выполнение специального задания,- серьёзно ответил Сивков.
; А… понятно.
; Спокойной ночи, шума поднимать не надо, мы сами доложимся, кому следует, - порекомендовал Жора.
Парни быстро пошли к указанному домику.
Девушка – дежурная стояла у домика и смотрела им в след.

Жора и Гриша вошли в домик. Гриша светил фонариком. Парни тихо вошли в комнату. На кроватях спали девушки-лётчицы. Гриша направил луч фонарика на первую с края кровать. Вскочила Руфа Гашева.
- Ай, что вам нужно? - с неподдельным страхом спросила Руфа.
Жора и Гриша, как можно тише, успокоили девушку:
; Здравствуйте Руфа мы на минуточку, только вы не волнуйтесь, где Катя Рябова спит?
Руфа постепенно пришла в себя, но пока ещё молчала.
Гриша, шепотом повторил:
; Руфа, только вы, пожалуйста, не волнуйтесь, всё будет хорошо, мы никого не разбудим.
Руфа, постепенно понимая, в чём дело, узнав Гришу Сивкова по золотой звезде и голосу, спросила:
; Здравствуйте Гриша, а почему так поздно?
Гриша, всё так же шёпотом:
; Потому, что обстановка такая, напряжённая, времени у нас в обрез.
Кто-то из дальнего угла попросил:
; Шептунов на мороз…
Теперь уже Руфа тихо, шепотом, продолжила:
; Вон Катина кровать, только аккуратнее не напугайте её, а то за пистолет схватится, тогда держись.
Гриша потихоньку проходит к кровати Кати. Она спит, мирно посапывая носом.
Гриша наклонился к самому её уху, прижимая рукой подушку, чтобы Катя не схватила свой пистолет, шепотом позвал её:
; Катюша…
Катя вскочила, пытаясь сунуть руку под подушку, но Гриша крепко держал руку на краю подушки. Катя, открыв рот, в изумлении смотрела на Гришу, в темноте ещё не понимая – сон это или явь. Наконец она поняла, что это явь:
; Гриша?
Гриша приложил палец ко рту. Тс…

Руфа, Жора, Гриша и Катя вышли в прихожую, но уже поздно, все девушки проснулись разбуженные "ночным налётом двух штурмовиков" и высыпали в коридор, приглашая парней в комнату.
Руфа, уже нормальным голосом, спросила парней:
; Откуда вы взялись?
; С неба!- ответил Жора.
-  Как узнали, что мы здесь?- спросила Катя Гришу.
; На то мы и разведчики…
; Небесные разведчики, штурмовики, - поправил Жора друга.
Все девушки начали суетиться.
; Чайку согреем, хотите?
; Спасибо, девушки, но нам некогда, спецзадание…в другой раз…спасибо, - оправдывался Жора, глядя на часы.
Гриша коротко сообщил Кате:
; Перебазируемся …

Светало. По дороге шли трое: одна девушка и двое парней.
Станция Мелитополь ещё только просыпалась. На путях стоял эшелон, к нему подцепляли  паровоз. Вдоль состава ходили ребята лётчики с чайниками. Все запасались кипятком на станции. Вблизи состава одиноко стоял ветвистый тополь. Под его кудрявыми ветками Катя и Гриша о чём-то беседовали.
Прозвучала команда:
; По вагонам!
Гриша нежно прижал Катю к груди и поцеловал. Он побежал к своему вагону и, вскочив в него, помахал рукой Кате. Она стояла под тополем и махала ему в ответ. Гудок паровоза. Поезд тронулся.
В предрассветной дымке скрылся последний вагон. Катя стояла одна у железнодорожного пути.
 
Большой аэродром в Днепропетровске был промежуточным пунктом при перелёте женского авиаполка на 2-й Белорусский фронт. Это был уже тыловой аэродром и поэтому на нём останавливались все самолёты авиаполков, направлявшихся на запад. Как это часто бывало в снабжении возникали трудности, особенно с бензином и ГСМ (горюче-смазочные материалы). Женский авиаполк прилетел с минимальным количеством бензина в баках, а впереди был ещё длинный путь.
  У одного из самолётов майор Бершанская совещалась со своим заместителем капитаном Амосовой:
; Сима, ты с группой из трёх самолётов, вылетай и организуй горючее для нас, а я сейчас дала команду – слить вам все оставшееся горючее из баков.
; Все поняла, товарищ майор, постараемся, разрешите вылетать?
; Давай Сима!  А мы следом, как только подвезут горючее.
Три самолёта поднялись в воздух и взяли курс на запад.
 
Прошло несколько часов, На аэродром, наконец, прибыли бензозаправщики. Девушки техники быстро заправили самолёты
горючим. Экипажи не покидали самолётов и были готовы к вылету в любой момент. К Бершанской подошла девушка техник, доложила:
; Товарищ майор, все самолёты заправлены.
; Давайте команду на вылет.
Прозвучала команда:
; По самолётам!
Самолёты начали по очереди выруливать на старт, но один стоял без экипажа. Девушка-техник металась у самолёта. Подошла Бершанская:
; Где экипаж?
Девушка, в полной нерешительности ничего вразумительного ответить не могла:
Они…они…
; Где они?- строго спросила командир полка.
; Они в городе…, - выдавила, наконец, техник.
; Что? ...; Ладно, придут – срочно пусть нас догоняют, потом разберёмся…
; Пошли один экипаж, пусть покрутятся над городом, эти свистушки должны увидеть, пока, готовимся - самолёт должен вернуться назад, этот их остается ждать экипаж. Во второй кабине полетит техник самолёта, приказала Бершанская командиру эскадрильи Никулиной.

Самолёты поднялись в воздух все, кроме одного. Он одиноко стоял на земле, и около него сидела на земле девушка–техник.

Городская парикмахерская жила по распорядку мирного времени. Женский зал был переполнен. Под колпаками сушки сидели две девушки-лётчицы. В открытое окно напротив них было видно, как в небе над городом кружил самолёт У-2.
 Одна из девушек, вскакивая из под колпака, крикнула подруге:
; Самолёт наш кружит, они, наверное, нас разыскивают.

Обе  быстро сняли с недосушенных волос бигуди, расплатились с парикмахером и выбежали на улицу.

По улице ехала «Эмка». Девушки проголосовали, машина остановилась. Они быстро влезли в неё, и машина помчалась на аэродром.
Водитель машины попрощался с девушками, и они бегом направились к одиноко стоящему их самолёту.
; Бершанская приказала, всем троим - срочно догонять полк. Будет нагоняй, - доложила девушка-техник.
; Ладно, нагоняй так нагоняй, зато в лучшем внешнем виде получим. Запуск!- скомандовала лётчица.
Штурман и техник быстро уселись во второй кабине и самолёт улетел.

Утром в  комнате  гостиницы аэродрома в Курске все встали рано и высунулись в распахнутые окна. В соседней роще заливались весенними трелями соловьи. Девушки слушали пение птиц:
; До чего обидно – рядом с домом и не повидаю своих!- прервала молчание Нина Худякова.
; А где они у тебя?- спросила её штурман Таня Костина.
; Да недалеко от Брянска, чуть в сторону от маршрута перелёта,  около Карачева.

Таня вынула карту из планшета, развернула, нашла Карачев, прикинула в уме, сколько времени займет «крюк» в сторону и предложила Нине:
; Иди к майору и всё объясни. Если вылетим сейчас, не дожидаясь всех, то в Брянске мы всех догоним.
Нина быстро привела себя в порядок и вышла из комнаты.

В комнате майора Бершанской комполка сидела за столом и рассматривала карту, где синим карандашом, был нанесён маршрут перелёта. Стук в дверь прервал её мысли.
; Войдите!
Вошла Нина Худякова.
; Товарищ майор, разрешите обратиться!
; Обращайся.
-  Не знаю, как начать.
; С начала.
Нина, осмелев, выпалила на одном дыхании:
; Я хочу просить вашего разрешения слетать на несколько минут домой под Карачев, к матери, это немного в сторону от маршрута, но мы со штурманом не отстанем, только на несколько минут, узнать все ли живы. Они долго в оккупации находились.
; Где это, покажи на карте.
Нина показала пальцем свою деревню.
Бершанская внимательно посмотрела на карту, потом на Нину.
; Хорошо, что о матери не забываешь. Слетай, проведай. На долго разрешить не могу, не имею права, но на часок, пожалуй, можно, только повнимательней, возьмите с собой оружие и от самолёта ни на  шаг. Хоть одной, но постоянно быт при самолёте. Горючего залейте до пробки и прихватите канистру в запас, мало ли что.
; Спасибо, товарищ командир, - сияя от радости, поблагодарила Бершанскую Нина.
; К вечеру жду в Брянске.

Девушки быстро собрали всё необходимое и вылетели в Карачев. Внизу проплывали поля и перелески. По карте уже должна была быть её деревня.
Из писем матери Нина знала, что деревня разорена, но то, что она увидела с воздуха потрясло её.
Внизу появилось брошенное пепелище. На месте домов торчали кое-где обгорелые трубы печей. Людей поначалу не было видно. Сделав круг, она решила посадить самолёт в поле прямо у развалин деревни. При заходе на посадку они, наконец, заметили людей.
Мальчишки и девчонки, одетые в разные лохмотья бежали навстречу самолёту. Пожилые женщины вылезали из землянок.
Нина заглушила мотор и вылезла из кабины на плоскость. К самолету уже бежали все жители разрушенной деревни. Нина спрыгнула на землю и сама бегом побежала им на встречу. Все старались поздороваться с ней за руку. Пожилые женщины, узнав ёе, стали целовать и обнимать. У всех на глазах были слёзы радости. Наконец толпа расступилась и Нина увидала свою мать.
; Мама!- только и могла она сказать.
Мать и дочь обнялись и долго стояли, не отпуская друг друга из объятий.
; Ниночка, жива!
; Жива, мама, жива.
; Надолго ли домой?
; Нет, мама, только повидаться с тобой, война.
Ребята плотным кольцом обступившие самолёт, засыпали Таню вопросами:
; Скоро ли Гитлеру  конец?
; Лётчицы летают в тылу, или на фронте то же?
; Не страшно ли девушкам воевать с немцами?
Таня с серьезным видом ответила на все вопросы.
Время шло. Посмотрев на часы, Таня крикнула:
; Нина, нам пора!
Нина последний раз обняла мать, расцеловала её и пошла к самолёту.
Таня попросила ребят:
; Отойдите от винта, сейчас будем запускать мотор!   
Мотор фыркнул и заработал. Самолёт покатил по ровному полю и поднялся в воздух.
Сделав круг над родной деревней, Нина покачала крыльями и взяла курс на Брянск.
Внизу за самолётом бежала, махая руками, вся деревня, маленькая пожилая женщина стояла одна  и тоже махала рукой, прижимая другой платок к влажным от счастливых слёз глазам.

Сеща. Французские лётчики Нормандии

Утром после прибытия в Сещу женский авиаполк уютно расположился в больших землянках аэродрома, на котором до освобождения Брянска базировалась немецкая авиация. Брянский лес. Берёзы, берёзы - теперь они были снова российские, свободные. На поляне, прямо на траве, сидели девушки-лётчицы, вооруженцы и техники. Майор Рачкевич рассказывала им об открытии второго фронта:
; 6  июня 1944 года стало известно об открытии второго фронта  в Европе. Англо-американские экспедиционные силы высадились на побережье Франции. В Нормандской десантной операции принимают участие почти три миллиона человек, около 7 тысяч кораблей и 11 тысяч боевых самолётов союзников. Второй фронт в Европе открыт!
Все аплодировали.
; Каково же положение на советско-германском фронте?- продолжала Рачкевич. - Еще в апреле этого года в результате проведения ряда успешных операций создались благоприятные условия для освобождения Белоруссии. На юге наши войска вышли на границу с Румынией, отбросили немцев от Днепра и подошли к предгорьям Карпат. На севере была полностью снята блокада Ленинграда. Остался только огромный выступ в сторону Москвы. Его занимает крупная группировка немцев, целая группа армий «Центр» и примыкающие к ней войска общей численностью 1,2 миллиона солдат и офицеров. Вот её и надо разгромить, поэтому мы здесь.

Майор Рачкевич окинула взглядом слушательниц:
; У меня всё, товарищи, вопросы есть?
Вопросов не было.
Небольшой, полностью разрушенный  городок Сеща имел только название и большой аэродром. Самой Сещи, как населённого пункта, практически не существовало, немцы перед отступлением уничтожали всё, что смогли.
Вперёд вышла начштаба полка капитан Ракобольская:
; Политинформация окончена, далее по плану учёбы – занятие штурманской группы, сбор через полчаса у землянки 4-й эскадрильи. Остальным – личное время.

Небольшая поляна в берёзовом лесу опустела. На траве остались сидеть девушки-штурманы с планшетами и картами.
Занятие проводила штурман полка  Лариса Розанова:
; …В горах Кавказа, на Кубани и в Крыму с ориентирами у нас было всё в порядке, если позволяла погода;- море, горы и реки были хорошо видны с воздуха, а здесь, в бескрайних лесах и болотах, могут начаться «блуждания», особенно молодых экипажей. Поэтому мы с вами займёмся  тем, что научимся  восстанавливать карту  по памяти…

В землянке  одной из эскадрилий. На кровати лежали  Надя Попова и Руфа Гашева.
; Пропади она пропадом, эта чёртова малярия. Всё время трясет и колотит, трясет и колотит, прямо спасу никакого нет. И уколы сделала, а всё равно не отпускает. Надя закуталась в одеяло и попыталась уснуть.
; А мне немного полегче. Пойду, выйду на солнышко. Посижу у землянки, - сказала Руфа и вышла наружу.
От яркого солнечного света она прищурилась, отошла немного от входа в землянку, присела на траву, достала из кармана гимнастерки письмо и прочитала его.
Письмо было  от штурмана из полка майора Бочарова – Миши Пляца. Много дней прошло с той памятной встречи в Донбассе в июне 1942 года, когда они познакомились перед её первым боевым вылетом. За это время уже не раз жизни Михаила и Руфы висели на волоске, но волосок оказался крепким. Оба были живы и почти здоровы, если не считать приступов малярии у Руфы. Воевали бок о бок и, когда не удавалось встретиться, посылали друг другу письма.
   На этот раз в письме Михаила было больше грустного, чем, как обычно, весёлого. Ему стало известно, что погиб от рук фашистов его старший брат Тимофей, работавший по заданию партизан в немецкой комендатуре и выданный предателем. Родители Миши всю войну находились на оккупированной немцами территории под Оршей, и теперь он с нетерпением ждал, когда наши войска освободят его родную Белоруссию и его родных, переживал за них: живы ли? Его деревня Озерцы находиться всего в пяти километрах от райцентра Толочин, где в 1941 находился штаб командующего 2-й танковой армии немцев Гудериана. Михаил знал, что делали фашисты с нашими жителями, родственники которых воевали в Красной армии. На душе у него было неспокойно, хотя старшая сестра Нина всю войну жила со стариками и своими маленькими сыновьями. Её муж, артиллерист Иосиф Бойко, воевал где-то недалеко на другом фронте. Вот за кого он не волновался, так это за своих старших братьев. Дмитрий воевал в военно-транспортной авиации,  перегонял с Аляски Дугласы, поставляемые нашим ВВС Америкой. Леонид обучал молодых лётчиков-штурмовиков где-то в Средней Азии, сам освоил вождение осликов и верблюда, рвался на фронт, но его не отпускали. Иван готовил к полётам самолёты на земле, служил авиатехником, а самый младший брат Анатолий ушел к партизанам и воевал недалеко от родительского дома.
Письмо заканчивалось неожиданно - признанием в любви.

Письмо в руках Руфы словно излучало тепло. Руфа подумала о чём-то своём с улыбкой на лице, встала с травы и спустилась в землянку. Она взяла свой рюкзачок, достала томик « Дон Кихот», бумагу, карандаш и начала писать ответное письмо.
 …О, храбрейший из храбрейших! О, прекраснейший из прекрасных! – До гроба твоя девица Руфина. Сложила письмо треугольником и положила на тумбочку.

Получив это письмо, Михаил обиделся за «несерьезность» тона ответа на его искренность. В переписке наступила пауза.
 
А в это время у девушек на поляне закончились занятия штурманской группы. И, как часто бывало, они решили спеть любимую песню командира полка Бершанской:
; Летят утки, летят утки  и два гуся.
Ох, кого люблю, кого люблю – не дождуся.
Приди, милый, приди, милый,  стукни в стену,
Ох, а я выйду, а я выйду, тебя встрену...

Фронт был далеко, а окружающая природа располагала к лирическому настроению. В эти минуты забывалось, что где-то идёт война. Девчата вспоминали свой дом, семьи и родных. И было во всём этом что-то  тёплое, мирное и очень далёкое.

Неожиданно послышался хруст веток в лесу. К поляне, где отдыхали девушки, приближались парни в незнакомой военной форме. Они шумно переговаривались, жестикулировали.

Оружия при себе у девушек не было, и единственное, что можно было предпринять в этой ситуации…

В наступившей тишине прозвучал строгий голос одной из девушек:
; Стой! Кто идёт? Стрелять буду!
Парни от неожиданности остановились. Один из них громко крикнул:
; Свои! Франсе! Нормандия! Не надо стреляй!
На поляну вышла группа французских лётчиков.

1-й отдельный истребительный авиационный полк Сражающейся Франции "Нормандия" в составе шестидесяти одного лётчика и пятидесяти  пяти боевых самолётов Як-9 во главе со своим командиром Пьером Пуйядом базировался неподалёку. Полк входил в состав 303-й истребительной дивизии 1-й Воздушной армии. Фронтовые пути женского 46-го гвардейского Таманского авиаполка и полка французских лётчиков- добровольцев пересеклись в Брянских лесах.
Французы шли знакомиться  с русскими лётчиками, а попали в девичий полк и очень были этому рады.

Один из французов, с аккордеоном, заиграл «Катюшу».
Девушки быстро убрали свои планшеты, карты и стали налаживать «контакт».
Песни, пляски и просто душевные беседы, начались, несмотря на непонимание языка друг друга. Отдельные фразы, тем не менее, были понятны и девушки быстро узнали о французах  почти всё.
  Французские лётчики-добровольцы находились в России с конца 1942 года и уже успели познакомиться  не  только с русскими морозами и комарами, но и с нашими песнями.

Аккордеонист дал проигрыш и один из французских лётчиков запел песню о Париже на французском языке.
Все внимательно слушали.

Нина  Данилова взяла свой баян и запела песню - Миленький ты мой.

- Миленький ты мой,
Возьми меня с собой!
Там, в краю далёком,
Буду тебе женой.

Милая моя,
Взял бы я тебя,
Но там, в краю далеком,
Есть у меня жена.

Миленький ты мой,
Возьми меня с собой!
Та в краю далеком,
Буду тебе сестрой.

Милая моя,
Взял бы я тебя,
Но там, в краю далеком,
Есть у меня сестра.

Миленький ты мой,
Возьми меня с собой!
Там, в краю далёком,
Буду тебе чужой.

Милая моя,
Взял бы я тебя,
Но там, в краю далеком,
Чужая мне не нужна.

Девушки по мере возможности переводили на языке жестов смысл песни.
Французы, конечно, мало что поняли, но были довольны душевностью исполнения и дружно аплодировали.

Француз аккордеонист заиграл танго.
Невысокий французский лётчик в щеголеватой форме, с небольшими усиками и живым лицом улыбнулся, подошел к Наташе Меклин и заговорил на ломаном русском языке:
; Мадемуазель лейтенант…на самолёт?
; Да, мы действительно лётчицы и бомбим немцев ночью, - отвечала Наташа.
Он, видимо, знал про их полк, обрадовался, как старый знакомый, и стал быстро рассказывать что-то на своём языке. Потом спохватился и снова перешел на русский, отчаянно при этом жестикулируя.
; Мне можно приглашай мадемуазель на танцевать?
Наташа слегка присела в знак согласия.
Они медленно танцевали танго.
Танец закончился. Француз поцеловал ей руку и галантно поклонился.
; Девушка лётчик! Это шарман!
Наташе очень понравился французский лётчик, она отошла немного в сторону и подарила ему благодарный взгляд.

В землянку вбежала Рая Аронова.
- А вы, что здесь томитесь?- спросила она лежащих на своих кроватях  Надю Попову и Руфу Гашеву. Там французики в гости пришли, а вы тут валяетесь.
- Да по мне хоть китайцы, - ответила, снова повернувшись к стене, Надя. - Куда я пойду в таком состоянии.
- Понятно! Ну а ты что грустишь? - не унималась Аронова. Это кавалеры что надо - европа, это вам не хухры-мухры.
Руфа нехотя поднялась с постели и они с Ароновой поспешили на поляну.
  До позднего вечера в лесу было весело: все вместе пели песни, танцевали. Под вечер французские лётчики распрощались с девушками и ушли к своим самолётам. Наутро они перелетели ближе к линии фронта на оперативный аэродром Дубровка.

Шумовики в Белоруссии 1944г.

Затишье на фронте заканчивалось. По всему было видно, что скоро начнётся  большое наступление. Женский 46-й гвардейский, Таманский авиаполк вошел в состав дивизии, состоявшей только из полков У-2, гвардейских среди них не было, и действовали они ранее на Севере. Новое командование внимательно следило за работой женского авиаполка.

Вечером на лесной поляне было объявлено построение всего личного состава полка. Бершанская собрала всех, чтобы объявить о начале боевой работы.
; Отдых и тренировки окончены. Полк приступает к боевой работе в Белоруссии. Сегодня поступило первое боевое задание. Задание на сегодняшнюю ночь...
Все достали карты и ждали названия целей для бомбардировки.
; Задание на сегодняшнюю ночь – шуметь!
Все девушки разом подняли головы и удивлённо посмотрели на своего командира.
; Да, да! Шуметь в самом прямом смысле слова,- повторила Бершанская. Ночью, к одному из участков фронта, ближе к переднему краю, должны будут скрытно подтянуться наши танковые части. Задача нашего полка – гулом своих моторов отвлечь на себя наблюдателей и разведку противника и дать возможность танкистам скрытно занять исходные позиции для ввода в прорыв при развитии предстоящего наступления.
 Маршруты следования, время  интервалов взлётов и посадок для дозаправки будут у командиров с эскадрилий.

Ночью, самолёты невидимые с земли, устроили в небе постоянное жужжание. На аэродром одни из них приземлялись, и к ним подъезжал бензозаправщик. Другие уже взлетали и шли по маршруту "шуметь".
По лесным дорогам на малом газу, с погашенными фарами шла колонна танков. Танки расползались по разным направлениям. На перекрестках лесных дорог стояли девушки регулировщицы и флажками и фонариками показывали танкистам нужное направление.
23 июня 1944 года началась операция наших войск в Белоруссии под кодовым наименованием "Багратион".
Ранним утром на землю опустился густой туман. Началась артподготовка. Стоял непрерывный грохот орудий. На КП  женского авиаполка зазвонил телефон. Трубку взяла майор Бершанская.
; Майор Бершанская у аппарата.
;  Командование дивизии просит передать личному составу полка благодарность за хорошо поведенную «шумовую операцию». На данном участке фронта успех был достигнут в основном за счёт внезапного удара подошедших ночью танков.

На КП командующего 4-й воздушной армии генерал-лейтенанта Вершинина собрались все офицеры его штаба.
В полдень облачность рассеялась.
Вершинин по телефону отдал приказ командиру 163 -го гвардейского истребительного разведывательного авиаполка подполковнику Козаченко:
; Козаченко! Твоя задача: вскрыть группировку противника в главной полосе его обороны на рубеже реки Проня, с началом отхода противника обеспечивать командование войск фронта и воздушной армии подробными данными о положении отходящих вражеских войск и нахождении своих передовых отрядов. Задача ясна?
Хорошо!
Кто у тебя сейчас в воздухе?
; Командир эскадрильи капитан Харламов и ст. лейтенант Батырев,- ответил Козаченко.

Козаченко громко говорил в микрофон рации :
; Синица, синица, я Заря, что видишь? Приём!
Голос капитана Харламова  в динамике на стене КП полка отвечал:
; Заря, заря, я синица – противник начал отход с рубежа Старый Прибуж, Бороденки, большое Щекотово, Юровка, Радуж на  промежуточный оборонительный рубеж по реке  Бася. Как понял? – приём! 
Козаченко продолжал:
; Синица, синица, я заря, всё понял, продолжай патрулирование, приём!

Эти данные дали возможность командующему 49-й армии принять меры к развитию успеха прорыва, а командующему 4-й воздушной армией – своевременно подвергнуть ударам с воздуха отходящие колонны противника. Так началась совместная боевая работа лётчиц ночного авиаполка и лётчиков истребителей и штурмовиков по обеспечению наступательных действий наших наземных войск в Белоруссии.

Обстрел у Березины

Частые перебазирования авиаполка вынуждали  девушек  часто перелетать на новые площадки. Эти перелёты с площадки на площадку днём были не менее опасны, чем полёты на цель в ночное время. Окруженные группировки немцев вели огонь по низколетящим самолётам из пулеметов и автоматов, истребители противника проводили свободный поиск и нападали на беззащитные У-2 в самые неожиданные моменты.
Лида Демешева и Клава Серебрякова перегоняли самолёт на новый аэродром.
Внизу под крылом узкой жёлтой лентой вилась среди сплошных зелёных лесов грунтовая  дорога. Дорога уперлась в переправу через реку.
Летчица Клава Серебрякова, по переговорнику спросила штурмана:
- Как думаешь, Лида, успели наши части обеспечения подвезти бомбы для ночной работы?
- Дороги забиты наступающими войсками,  сама видишь, что творится у переправы через Березину, но думаю, что бомбы подвезут вовремя.

Боеприпасы действительно подвезли вовремя, а вот самолёт Серебряковой...

Немецкий истребитель на малой высоте вынырнул со стороны солнца - У-2 был как на ладошке. Высота 100 метров. "Фоккер" открыл огонь из пушек. Разрывы снарядов прошли по самолёту. Штурман Лида Демешева тихо вскрикнула. В лучах заходящего солнца был хорошо виден силуэт фашистского самолёта.
- Клава, я ранена!- сообщила штурман лётчице.
Лётчица сбросила газ и посадила самолёт прямо у дороги.
- Как только самолёт остановиться, вылезай из кабины и быстрее беги к лесу. Сможешь?- спросила Клава.
- Попробую.
Самолёт остановился, из кабин быстро вылезли обе девушки побежали к лесу.
Только они добежали до первых деревьев у дороги, как из-за леса появился "Фоккер".
Прямо перед немецким истребителем из-за леса вылетел У-2 полка майора Бочарова. "Фоккер" открыл огонь из пушек и "Братишки" сгорели на глазах у "Сестрёнок". Расстрелянный в упор У-2, упал невдалеке. "Фоккер" исчез за горизонтом.

По дороге ехала "Эмка". Девушки осматривали  свой самолёт. Повреждения были серьёзные. "Эмка" остановилась. Шофер и офицер подбежали к самолёту Серебряковой.
- Вы не ранены?- спросил Клаву офицер.
- Я нет, а вот мой штурман...
Лида сидела на земле и пыталась перевязать окровавленную руку бинтом из индивидуального пакета. Клава ей помогала.
- Взлететь на нём не удастся, я остаюсь у самолёта, а ты езжай в медсанбат и, по возможности, сообщи в полк о случившемся, - попросила подругу Клава.
Она отдала все индивидуальные пакеты Лиде и помогла ей сесть в "Эмку".
Машина уехала, а Клава осталась одна у повреждённого самолёта.

- Боевыми такие вылеты не засчитывались. В  лётных книжках Лиды и Клавы появились короткие записи: " перелет на другой аэродром"

Сивков в Белоруссии

Полк, в котором служил Гриша Сивков, получил самолёты и пополнился новыми лётчиками. До отправки на фронт Гриша подал рапорт на короткосрочный отпуск.
В  комнате лётчиков- штурмовиков на кроватях лежали и читали книги Николай Есауленко и Женя Прохоров. Вошёл Гриша Сивков.
- Командир подписал мой рапорт, на десять суток я свободный казак,- радостно сообщил друзьям Гриша.
- Куда полетишь?- поинтересовался Женя Прохоров.
- К отцу , на Урал.
- Всё правильно! - ты на Урал, а к Кате какой-нибудь донжуан пришвартуется тем временем. И порядок на флоте!..
- Их и сегодня много ходит – всяких охотников до наших жен...
- Да ну вас, ребята... обиделся Гриша.

 Шутки шутками, а раздеребили друзья душу парня.
Гриша долго лежал на своей кровати в раздумьях.
Наконец он не выдержал и заявил друзьям:
- Вы как всегда правы, ребята. Полечу-ка я на 2-й Белорусский к Кате, а потом к отцу на Урал.
- Правильное решение,- одобрил Женя.
- Да и отец не обидится, сам когда-то, небось, в женихах ходил, - подтвердил Николай.
- Всё, решено, и прямо сейчас в путь.
Гриша быстро собрал чемоданчик, проверил документы, одежду.
- Ну, я пошёл!
За трое суток добрался Гриша до Могилева.
В комнате штаба 4-й Воздушной армии за столом сидел дежурный лейтенант и что-то писал в журнале.
Вошёл Гриша Сивков.
На груди звезда героя СССР, ордена, медали.
- Товарищ лейтенант, помогите по личному вопросу,- обратился Гриша к дежурному.
Лейтенант, посмотрел сначала на звезду Героя, потом на самого Гришу:
- А какие трудности у Героя СССР?
- Командование предоставило мне короткосрочный отпуск. Хочу повидать невесту. Она служит в женском 46-м гвардейском Таманском полку. Трое суток уже прошло, а я вот только до Могилева смог добраться. Вы не подскажите, где сейчас базируется 46-й гвардейский полк и как до него можно доехать?

Дежурный, посмотрел в журнал:
- Полк базируется под Минском, точно можно узнать в оперативном отделе. Сами знаете - наступаем, а вот с транспортом посложнее. Точнее - никакого нет.
Могу посоветовать - обратитесь к начальнику политотдела воздушной армии генералу Верову, он мужик хороший, поймёт.
- Спасибо лейтенант!
- Не за что - любовь дело святое! - ответил с улыбкой лейтенант.

В комнате  штаба 4-й Воздушной армии у карты на стене стоял генерал и прикалывал маленькие красные флажки к карте - линия фронта и расположение полков 4-й Воздушной Армии. Начальник политотдела 4-й Воздушной армии генерал Веров готовил очередное совещание.
Постучав в дверь кабинета, вошёл Гриша Сивков:
- Товарищ генерал, капитан Сивков по личному вопросу, - доложился Гриша и приложил руку к козырьку фуражки.
Генерал, внимательно посмотрел на Сивкова:
- По личному? Проходите, присаживайтесь.
Генерал обратил внимание на чемоданчик в руках Гриши.
- Откуда путь держите? Чаю хотите?
Гриша, немного смутившись, ответил:
- За чай спасибо, уже пил. Путь держу в короткосрочный отпуск к невесте в 46-й гвардейский, майора Бершанской. Трое суток добирался до Могилева, а всего предоставлено десять. Прошу помочь, если возможно, добраться до полка, товарищ генерал.
- Документы в порядке?
Гриша передал генералу свои документы.
Генерал внимательно просмотрел и вернул их Грише.
- Это хорошо. Война - войной, а любовь - любовью.
Взял  трубку телефонного аппарата:
- Подготовьте мой самолёт! Да, в Минск.
- Утром полетите. Желаю счастья.
- Спасибо, товарищ генерал, разрешите идти?
- Идите.

Утром он уже был на небольшом аэродроме под Минском. Ласково припекало июльское солнце. Сочно зеленела молодая трава. Кругом сплошной стеной стояли зеленые деревья. На аэродроме под деревьями стояли замаскированные самолёты У-2. Под плоскостями спали, прямо на траве девушки-лётчицы и техники.
В небе стрекотал мотор У-2. Самолёт приземлился, из второй кабины вылез капитан с чемоданчиком и направился к самолётам на стоянке. У-2 который его доставил, улетел.

Гриша медленно шёл вдоль стоянок самолётов. Наконец он заметил клетчатое одеяло Марины Чечневой. Марина спала  не шевелясь.
Гриша потрогал её за нос. Она открыла глаза и опять заснула. Гриша стал потихоньку тормошить её. Она встала и с удивлением посмотрела на Гришу.

- Ты во сне мне снишься?
- Нет, наяву...
- Откуда?
- С неба... А, где Катя?
- Пошла на речку.
- Спасибо! Спи.
Марина повернулась на другой бок и сразу заснула. Гриша с чемоданчиком спустился к реке. У обреза воды, не замечая Гришу, Катя прополаскивала своё бельё. Гриша тихо присел на корточки и стал внимательно наблюдать за Катей. Она последний раз сполоснула бельё, отжала, стряхнула, повернулась, чтобы развесить на прибрежный куст и в этот момент увидела сидящего на корточках улыбающегося Гришу.

У Кати от неожиданности широко открылись глаза:
- Гриша? - ты откуда?
Гриша быстро встал и подошёл к ней. Не отвечая на вопрос, прижал её к себе и горячо поцеловал.

- Получил короткосрочный отпуск и к тебе.
- Вот так сюрприз! Никак не ожидала.
Давай раздевайся и в речку. Вода, как парное молоко.

Катя и Гриша долго плавали в реке. Гриша подныривал, щипал её, она активно отбивалась.
Из воды торчали только их головы. Гриша подплыл к Кате, обнял её, и они оба ушли с поцелуем под воду.
Когда они вынырнули Катя, с некоторой настороженностью, сказала:
- Вообще- то за рекой, неподалеку - немцы. 
- Ну и что, они нам не мешают, значит всё хорошо и у нас и у немцев.
- Еле успеваем их догонять, вот и сегодня опять перелетаем на новую точку.

-Ну, так это вечером, значит у нас уйма времени. Давай позагораем, давно не лежал на солнце, видишь весь белый, не то, что ты. Он ласково погладил её нежную смуглую кожу на плече.
Прибрежные кусты скрывали их от посторонних глаз.

Наверное, в это мгновение они были самыми счастливыми людьми на свете. Он и она, нежные поцелуи и голубое-голубое небо.


Столовая  под открытым небом источала приятный аромат. Миски с макаронами по-флотски быстро пустели. У девушек-лётчиц и у Гриши Сивкова был отличный аппетит, все вместе позавтракали. Взгляды девчат так и сверлили Гришу и его гимнастёрку, со звездой Героя СССР. Катя сидела смущённая и в то же время радостная.

Гриша нашёл её в этих бескрайних лесах Белоруссии и подарил один день мира и счастья, хотя вокруг шла война.
Они пошли к её самолёту, сели на траву и долго, долго о чём-то разговаривали.

- Вот скоро кончится война, и вернусь я в свой университет доучиваться... А ты?- спросила она Гришу.
- Обязательно поступлю в академию.
- Только будь, пожалуйста, хоть теперь поосторожнее, не лезь на рожон...
- И ты береги себя.
- Обязательно.

Вечером у самолёта они прощались. Гриша достал из кармана часы "Павел Буре" грустно вздохнул и, глядя на циферблат, сообщил: - На часах 19.00.
В воздух взлетела зелёная ракета. Катя обняла Гришу. Нежный долгий поцелуй закрыл их лица. К самолёту подбежала Марина Чечнева. Катя и Марина залезли в свои кабины.
Запустили мотор. Самолёты по одному вырулили на старт и поднялись в воздух. Постепенно поляна опустела. Девушки техники залезли в кузов полуторки и машина уехала с поляны. Гриша остается один. Он некоторое время смотрел вслед улетевшим самолётам и пошёл по дороге.
Проезжавший мимо "Виллис" остановился, водитель предложил Грише сесть в его машину. Гриша сел, и клубы дорожной пыли из под колес "Виллиса" скрыли его.

Внутри котла. Пантеры

Наступление в Белоруссии, начавшееся 23 июня 1944 года, развивалось успешно. Мощными фланговыми дарами наша армия рассекала немецкую группировку по частям, окружала и уничтожала. В лесах под Витебском,  а затем и под Бобруйском были созданы первые «котлы». В окружение попали десятки тысяч немецких солдат и офицеров. Не задерживаясь для полной ликвидации этих окруженных частей, наши войска устремлялись дальше. На рассвете 3-го июля 1944 года замкнулось кольцо окружения под Минском. В «котле» оказались 105 тысяч немцев.
    2-й Белорусский фронт, в составе которого был женский 46-й гвардейский Таманский авиаполк, наступал в лоб вражеской группировке и «подчищал» все «котлы» и «котелки».
Немцы, познакомившись с действиями наших партизанских соединений, отступали по дорогам, в леса по возможности не совались. Это облегчало работу нашей штурмовой и бомбардировочной авиации днём. Ночью врага били с воздуха ночники. Начался разгром группы немецких армий « Центр».

У КП женского авиаполка майор Бершанская  и группа лётчиц склонились над развернутой картой на плоскости самолёта.

; Нам необходимо перебазироваться на другую точку. Она находится  вот  здесь, - Бершанская указала точку на карте.
 Все пометили её местонахождение на своих картах. При перебазировании уделяйте особое внимание лесным массивам. В лесах полно немцев. При посадке на новой точке самолёты необходимо поставить так, чтобы можно было в любой момент подняться в воздух.

Наши войска двигались на запад. Полк ночных бомбардировщиков еле успевал за быстро продвигавшимся фронтом, почти ежедневно меняя точки базирования. Кругом были леса, и часто возникали неожиданные ситуации. Объектами бомбовых ударов полка были скопления войск противника, переправы и колонны техники, пытавшейся прорваться из окружения на запад.

Новая точка - большая поляна была со всех сторон окружена лесом. Из леса выходила проселочная дорога, шла через поляну и опять пропадала с другой стороны в лес. Самолёты стояли так, чтобы можно было, в случае необходимости, взлететь со своих мест, не выруливая на поляну.

; Девчонки! Здесь земляника! Целая плантация! - подзывала подруг одна из лётчиц.
Все дружно пошли по ягоды. Придя на указанное место, девушки начали собирать спелую землянику прямо в свои лётные шлемы.
Отовсюду слышались радостные возгласы:
; Какая прелесть!
; Сладкая, душистая!
Неожиданно у самолётов раздался крик:
; Немцы! К самолётам!
Все побежали обратно по лесу к поляне. Быстро вскочили на плоскости, залезли в кабины и начали запускать моторы.
Из леса появились немецкие танки - «Пантеры». Они медленно ползли по дороге через поляну. Взлетать уже было поздно.
Одна из лётчиц, тихо сказала сама себе:
; Сейчас развернут в нашу сторону стволы своих пушек и …
Она уже готова была закрыть глаза и погибнуть, как вдруг головной танк остановился. Открылся люк башни и из него высунулась голова белобрысого парня с улыбкой на лице.
Парень крикнул:
; Не бойтесь, мы свои! Это трофейные танки!

Девушки почти без сил, от пережитого волнения расслабились в своих кабинах, вытянув немного ноги вперёд.

Парень соскочил с брони на землю и подошёл к первому самолёту.
; Простите девушки, что напугали вас.
; Хорошо, что на нас нарвались, попали бы на артиллеристов, тогда бы не так смело катались бы,- ответила парню Женя Жигуленко.
; Это верно, надо бы белый флаг соорудить, а то действительно свои жахнуть могут.
; На, возьми полотенце. Прицепи хоть его на палку, а то пока будете белый флаг искать, он может и не понадобится.
Парень взял белое полотенце, поднял с земли какую-то ветку, достал из под воротника гимнастерки иголку с ниткой и тремя стежками прикрепил полотенце к ветке.
; Вот теперь порядок в танковых войсках.
Он вставил ветку с полотенцем в дуло пушки. Залез на башню и помахал девушкам рукой. Колонна продолжила движение и скрылась в лесу на противоположной части поляны.
 
Рая Аронова, вылезая снова на крыло, предложила Полине:
; Ну что, штурман, пойдём  ещё за земляникой.
 ; Ты знаешь, как-то расхотелось.

Калинка

Однажды вечером к бывшей сельской школе, в которой разместился женский авиаполк, подъехала крытая грузовая машина.
Прибыла самодеятельность 4-й Воздушной Армии. Эту весть быстро передали по соседним авиаполкам и вскоре начали прибывать гости - лётчики истребители и штурмовики. Это был хороший повод погостить в женском полку, а такую возможность парни никогда не упускали.
БАО быстро обеспечили импровизированную сцену и сколотили скамьи для зрителей.
  В первых рядах на правах хозяек бала сидели девушки авиаполка майора Бершанской. Вместе с ними парни полка майора Бочарова и истребительного разведывательного полка. Рядом сидели: Нина Худякова и Игорь Семиреченский, Надя Попова и Семён Харламов, Руфа Гашева и Миша Пляц. Майор Бершанская и майор Бочаров весело что-то обсуждали. Ира Себрова и Саша Хоменко, а также  другие девушки и парни, с нетерпением ожидали начала концерта.
Раздались нетерпеливые аплодисменты.
На сцену вышел конферансье:
; Выступает сводный  самодеятельный хор 4-й Воздушной Армии.
Все бурно зааплодировали.
Авиаполкам иногда предоставляли день отдыха, чтобы лётчицы и лётчики могли отоспаться. Именно в один из таких дней в расположение полка приехал самодеятельный коллектив 4-й Воздушной армии. И тогда вместо сна начался праздник, приехали и пришли гости из соседних полков…

Конферансье продолжал:
; Русская народная песня «Калинка», исполняет сводный хор 4-й Воздушной армии, солист Евгений Беник.
Оркестр заиграл мелодию…
Хор парней запел:
; Калинка, калинка, калинка моя
     В саду ягода, малинка, малинка моя …

К сидящим слушателям потихоньку, чтобы не мешать исполнителям, подошла дежурная и шепотом попросила передать по рядам:
; Дежурные экипажи на аэродром.
По рядам тихо передавалась команда.
Несколько девушек, в том числе Рая Аронова, Полина Гельман, Наташа Меклин и ещё несколько девушек, пригибаясь почти до пола, потихоньку удалились от сидящих слушателей.
С эстрады продолжал петь хор:
; Калинка, калинка, калинка моя
     В саду ягода, малинка, малинка моя…
Ночью по просёлочной дороге, с обеих сторон которой стоял высокий тёмный лес, шли отступающие немецкие солдаты и офицеры. Лица у них были озлобленные, измученные и потные. Побрякивало снаряжение и оружие. Никто не говорил ни слова. Слышен был только мерный топот сапог по земле.
Рая Аронова заметила с воздуха колонну немецкой пехоты и приказала Полине приготовиться к бомбёжке.
- Бомбить будем с ходу?  - спросила её Полина.
 - Да!- ответила она штурману, а сама запела "Калинку".
  Немцы заметили самолёт и  начали разбегаться в разные стороны. В это время Рая, уже во всю мощь своего голоса, пела "Калинку".
Полина дёрнула за бомбосбрасыватели. Сильные взрывы на дороге заглушили голос солистки. Внизу горела машина, вопили раненые немцы. Рая, не обращая ни на что внимания, пела "Калинку".
После взрывов стало потише, только ровно жужжал мотор.
Рая задушевным голосом продолжала петь:
; Ах! Под сосною под зеленою
     Спать положите вы меня
     Ай-люли, люли, ай-люли
     Спать положите вы меня
Калинка, калинка, калинка моя
В саду ягода малинка, малинка моя

Ах! Сосенушка ты зеленая
Не шуми же надо мной
Ай-люли, люли, ай-люли
Не шуми же надо мной

Калинка, калинка, калинка моя
В саду ягода малинка, малинка моя…
 
Самолёт улетел, а вдоль дороги лежали убитые и раненые немцы.
Полина Гельман решила тоже поучаствовать в "концерте" и они вместе продолжили петь "Калинку"
стараясь перекричать шум мотора самолёта:
; Ах! Красавица, душа-девица
     Полюби же ты меня
     Ай-люли, люли, ай-люли
     Полюби же ты меня

     Калинка, калинка, калинка моя
     В саду ягода, малинка, малинка моя…
      
Вечер самодеятельности в полку продолжался. Перед сценой все сидели и слушали солиста Евгения Беника.
Рая  Аронова  и Полина Гельман протискивались на свои места.
Солист Евгений Беник пел:
; …Когда на битву грозную
         Парнишка уходил,
         Он ночью тёмной, звёздною
         Ей сердце предложил.

         В ответ дивчина гордая
         Шутила, видно, с ним:
         « Когда вернёшься с орденом,
          Тогда поговорим».
Хор громко подпевал:
; Играй, играй, рассказывай,
     Тальяночка, сама
      О том, как черноглазая
      Свела с ума.

Солировал Евгений Беник:
;  Боец средь дыма-пороха
       С тальяночкой дружил,
       И в лютой битве с ворогом
       Медаль он заслужил.

       Пришло письмо летучее
       В заснеженную даль,
       Что ждёт, что, в крайнем случае
        Согласна на медаль.

Хор громко продолжал:
; Играй, играй, рассказывай,
      Тальяночка, сама
      О том, как черноглазая
       Свела с ума.
Концерт закончился, но ещё долго по комнатам эскадрилий звучали песни, пока майор Рачкевич не навела порядок.

Галя Пилипенко

В июле 1944 года у посёлка Красный Бор на полевом аэродроме стоял одинокий самолёт У-2. Весь женский авиаполк перелетел на другую точку, а этот самолёт оказался не исправен, и для его ремонта была вызвана бригада мастеров из ПАРМа. Для руководства всеми ремонтными работами от полка была оставлена техник звена Галя Пилипенко.
Когда брига прибыла, то  несколько парней-механиков начали разбирать мотор, а рядом на костре в котле Галя решила сварить кашу. Парней нужно было покормить.
- Кто не работает, - тот не есть, - сказала Галя, помешивая кашу деревянной ложкой.
- Кто не поел, - тот плохо работает, - ответил один из парней, ловко работая гаечным ключом.
Все одобрительно захохотали, а девушка в лётном комбинезоне продолжала хлопотать с обедом.

  Войска 2-го  Белорусского фронта, принимавшие участие в разгроме немцев под Минском, продолжали преследование отступающих немецких частей. 4 июля фронту была поставлена задача: без какой-либо оперативной паузы развивать наступление в направлении городов Новогрудок Волковыск и Белосток.
   Наземные части быстрыми темпами продвигались с боями на запад, а авиационные полки, базировавшиеся в тылу наступающих войск, в полной мере ощутили, что такое "котлы". Немцы старались вырваться из окружения, и тыловые части, и полевые аэродромы нашей авиации часто попадали под удары больших и малых групп разбитых немецких частей.

 
Товарищ техник-лейтенант, разрешите обратиться?- подходя к Гале, сказал один из парней.
- Обращайтесь, - ответила Галя Пилипенко, продолжая помешивать кашу в котле.
- Товарищ техник-лейтенант, когда кашу есть будем?
- Когда свариться, тогда и будем.
Она не сердилась и продолжала помешивать.
Парень не унимался:
- Товарищ техник-лейтенант, а ускорить нельзя?
- Нет Петров, нельзя, иначе у тебя самого ускорение начнётся.
Все дружно захохотали над голодным парнем.

Старшей по должности и званию в группе технического состава, оставленной с неисправным самолетом была техник-лейтенант Галина Пилипенко. Одна девушка-техник и шестеро парней  из полевых ремонтных мастерских, вот и весь гарнизон "семеро смелых". Маленький отряд работал день и ночь. Ремонт был сложный и потребовал нескольких дней.
  На случай нападения противника в их распоряжении была одна винтовка и запас патронов на короткий бой.

Очередной обеденный перерыв заканчивался. Заканчивалась и каша в мисках. Все нахваливали Галю.

- В жизни не ел ничего вкуснее Галиной каши.  Вот ведь кому-нибудь жена достанется.
- Кому-нибудь не достанется, а уж такому балобону, как ты - точно,- ответила Галя.
- Товарищ техник-лейтенант, добавочки можно?
- Петров, и куда в тебя столько влезает?- удивилась Галя.
- А всё туда, товарищ техник-лейтенант, - ответил Петров, похлопывая себя по тощему животу.
- Что-то не в коня корм, - подметила девушка, указывая на худобу парня.
- Я  что потребляю, всё производству отдаю, товарищ техник-лейтенант, - зубоскалил Петров, - добавочки можно?
- Ты, Петров, у меня не единственный производитель. Вон смотри соколы сидят и лыбятся, - начала сердиться Галя.
Всем добавка будет, за досрочное окончание ремонтных работ. Давайте свои миски производители.
Петров начал подавать Гале миски товарищей, но свою, - первой.
Галя стала накладывать кашу...  половник упал из её рук в котёл. Она замерла и, открыв рот от неожиданности, смотрела на дорогу, ведущую к аэродрому.
 
В ста метрах от обедавших из леса вышла большая  группа немцев с оружием. Впереди группы медленно шёл пожилой генерал. Немцы остановились и молча наблюдали за парнями и Галей.
У наших парней ложки застряли во рту. Все напряженно ждали развязки.

От группы немцев отделился офицер с небольшой белой тряпкой на палке и подошёл к техникам и Гале.

- Кто из вас старший по званию?- спросил офицер по-русски, с небольшим акцентом.
Мы сдаёмся в плен. Перед вами  остатки штаба дивизии во главе с командиром.

Галя взяла винтовку в руки и скомандовала:
 - Оружие складывайте здесь, указала на землю рядом с собой, а сами по одному, после сдачи в колонну по четыре, всё понятно?
Офицер с ухмылкой ответил ей:
- О, да, конечно, мадам.
 - Я вам  не мадам, а гвардии лейтенант Пилипенко! - серьёзно ответила немцу Галя и загнала патрон в патронник винтовки.
Улыбка на лице офицера исчезла.
- И не вздумайте шутить - рядом часть НКВД. По моему сигналу здесь будут чекисты и тогда вам не поздоровиться.
Всё ясно, гер, как вас там?
Немец быстрыми шагами пошёл к своим. По-немецки перевёл условия сдачи. Генерал и несколько ближних немцев злобно смотрели в сторону Гали.
Она медленно подняла винтовку стволом в воздух, готовая выстрелить.
Немцы расценили её действия, как готовность подать условный сигнал и нехотя сняли автоматы и карабины с плеч, выстроились в цепочку, по четыре и медленно пошли к Гале.
Первым подошёл генерал. Достал из кобуры свой "Вальтер" и передал его в руку Гале.
- Возьмите на память, - сказал он на чисто русском языке.
-  Не надо, не положено, - ответила Галя и бросила пистолет на землю.
- Встаньте вот здесь, - показала налево от себя.

Немцы по одному подходили и клали оружие перед Галей, а затем вставали по четверо в колонну.
Наконец последний - немец- переводчик-парламентёр положил свой парабеллум к ногам Гали и доложил:
- Всё исполнено.
- Хорошо. Теперь слушай мою команду: - идти по дороге, в сторону - ни на шаг, стреляю без предупреждения, вперёд марш!
Парламентер перевёл приказ Гали.

Пленные медленно пошли по дороге.
Галя, обращаясь к своим парням, попросила их:
- Я ненадолго, а вы пока посуду помойте, и вместе с генералом пошла в сторону поселка.

Только теперь рты у парней, до сих пор полуоткрытые, закрылись. Они молча сидели несколько минут.
Молчание нарушил Петров:
- Во, даёт наша Галина. Да, вот жена будет.
- Ничего хорошего, ты её обнимать, а она тебе - руки вверх!- ответил ему другой парень.
Все сняли напряжение диким хохотом.

Живым в яму

Под ударами наших войск  в Белоруссии немцы быстро отступали, но их гарнизоны, озлобленные поражениями зверствовали и издевались над мирными жителями оккупированных деревень. В одной небольшой белорусской деревне стоял немецкий гарнизон. Получив приказ - отступать немцы решили последний раз пограбить население. По деревне шли офицер и  два эсесовца в сопровождении двух полицаев. Зашли в один дом. В хлеву перепуганные куры начали кудахтать. Раздался выстрел из пистолета. Из хлева вышел эсесовец, держа убитую курицу за ноги.
Все пошли к следующему дому. Офицер обратился к полицаю:
; Кто проживайт в этот дом?
; Евреи, гер лейтенант!
; О, юда! Выгоняйт, всех!
Скомандовал полицаям, чтобы вывели жителей на улицу.
Солдаты и полицаи зашли в дом и вывели во двор старика, старуху и парнишку шести лет.
Полицай сообщил офицеру:
; Ихняя дочка служит в Красной армии. Наверняка коммунистка.
; О! – юда , комюнист!- удивился офицер.
Он приказал солдатам – вывести всю семью за околицу и расстрелять.
Полицаи взяли две лопаты и присоединились к немцам и еврейской семье, идущим по дороге за деревню.
; Вот и всё. Жаль Зиночка переживать будет. Внука бы спасти,- сетовал старик
; Парнишку бы пощадили, совсем ведь малый, - попросил старик полицая.
; Иди, иди дед, и так пожили.

Вся процессия вышла за околицу. Впереди был лес, позади деревня.
Офицер скомандовал, полицаям:
; Вырывайт яму, бистро!
Полицаи побежали выполнять поручение. Быстро выкопали большую яму.
Старик и старуха, обняв  внука, стояли и молча ждали конца.
Парнишка, без слёз, спросил деда:
; Деда, а это не больно будет?
Дед не выдержав, крикнул палачам:
; Стреляйте, сволочи, но парнишку-то за что?
Яма была выкопана. Полицаи подвели всю семью к краю. Сами отбегают на несколько метров назад. Вскинули винтовки. Два выстрела слились в один. Старик со старухой упали в яму. Парнишка стоял и испуганными глазами смотрел на убийц.
Офицер, показывая на мальчонку, приказал полицаям:
;  Маленкий юда закопайт живой!
Полицаи переглянулись. Минуту стояли на месте. Офицер протянул руку к кобуре с пистолетом.
Полицаи подбежали к парнишке, столкнули его в яму и быстро забросали землёй.
Из глубины слышались крики мальчика:
; Мамочка! Мамочка...
Постепенно голос затих.
Полицаи заровняли поверхность ямы лопатами.
Офицер зло посмотрел на них и выругался:
; Шваин!
От деревни мчался немец на мотоцикле с коляской. Мотоциклист подъехал к офицеру, что-то доложил ему по-немецки. Офицер скомандовал солдатам, сам сел в коляску и уехал в деревню. Солдаты  бегом направились за ним.

В деревне началась паника. Из здания школы, где был штаб гарнизона, выбегали немецкие солдаты и садились в грузовик. В мотоцикл с коляской уселся огнемётчик  с баллоном на спине. Мотоциклист поехал по деревне и огнемётчик  зажигал один дом за другим. Из домов выбегали обезумевшие от страха женщины и дети. Один старик схватил у колодца ведро, но мотоциклист застрелил его и труп деда с ведром в руке остался лежать у колодца. Дома уже полыхали.
За околицей послышался грохот и на дорогу к деревне выехал танк Т-34, за ним другой, третий. Грузовик с немцами развернулся, пытаясь уехать в противоположном танкам направлении, водитель грузовика не успел закончить разворот и подставил борт машины под огонь танкового орудия. Прогремел выстрел, снаряд попал в грузовик и в разные стороны полетели разорванные тела немцев. Грузовик свалился  на бок и загорелся. Танк, не останавливаясь, наехал на горящую машину и гусеницами давил раненых и убитых немецких солдат. Бегущих по деревенской улице немецкого офицера и полицаев настигла длинная очередь из танкового пулемёта Дегтярева.  Танк остановился и из башни вылез танкист в танкошлеме. К танку никто не подходил, деревня горела и за дымом ничего не было видно. Подъехали второй и третий танк, остановились.
 Из за ближнего, оставшегося целым,  дома появился старик. Медленно подошёл к первому танку.
; Здорово, отец!- обратился к нему танкист.
; Здравствуйте.
; Немцев много было в деревне?
; Один взвод  с офицером.
; Мы – передовой отряд, немного оторвались от наших,  так что батя вы тут поосторожней, немчура будет драпать, могут ещё наделать бед. Вы бы взяли оружие убитых и сами тут пока в лес отошли. Наши скоро подойдут.
; С оружием оно, конечно, хорошо, только кому его носить? В деревне я один воин остался, был товарищ, да вот только убили, совсем малость  вы не успели.
; Прости дед, война.
; Ну ладно, собирай свое войско и уходите пока в лес, здесь оставаться опасно – немец сейчас дюже злой, дали мы ему перцу.

Танкист влез в башню танка и тридцатьчетверки пролязгав гусеницами по деревенской улице исчезли в клубах пыли. Настала гробовая тишина.
Прошло несколько дней. Та же деревня. Только не слышно было  ни кур, ни людского крика. Деревня словно вымерла.
В одной из комнат  уцелевшего чудом дома. За столом сидела Зина Горман. Лицо её было словно мёртвое. Она молча смотрела в окно. Слёз на лице не было. Рядом с ней за столом сидел дед – единственный «воин». Оба молчали. Зина взяла свой рюкзачок и вышла из дома. Она шла по улице к околице. Остановилась  у небольшого свежего холмика. Упала на колени и только тут дала волю своему горю. Горько рыдая, обнимала холмик. Слёзы ручьями текли по её щекам. Наконец она встала с земли, надела на плечи рюкзачок и пошла по дороге  в сторону от деревни.

Дневная бомбёжка

Хорошие хозяйки всегда следят за чистотой в доме. Самолёт стал для девушек и крышей над головой и укрытием от непогоды.  Рая Аронова и Полина Гельман решили провести уборку и использовали время отдыха, чтобы вычистить пол в кабинах и прибраться в гаргроте. За работой они не заметили, как к их самолёту подошла начальник штаба полка Ирина Ракобольская.

- Аронова, иди в штаб, там есть для тебя специальное задание, -  приказала Ракобольская лётчице.

В комнате штаба авиаполка майор Бершанская и комиссар Рачкевич слушали доклад командира БАО.
Вошла Аронова.
- Товарищ майор, лейтенант Аронова по вашему приказанию прибыла.
- Хорошо, сейчас тебе со штурманом придётся выполнить необычное задание. Необходимо выручить бойцов нашего  БАО, которые пошли в лес за реку, чтобы обезвредить группу немцев, о которой накануне говорили пленные. Немцев оказалось значительно больше, чем мы предполагали, и наши бойцы попали в тяжелое положение, сами оказались в окружении.
 - Ваша задача: пройти над лесом, найти наших солдат, подать им знак - отходить к реке, а штурману прикрыть отход из пулемёта.
Задача ясна?
- Ясна, товарищ майор.
- А коли, ясна, то идите и быстрее выруливайте.
 
К этому времени самолёты полка уже были оснащены пулемётами ШКАС. Оружие хорошее, но использовать его на У-2 можно было только из кабины штурмана, и стрелять в направлении, обратном полёту самолёта, справа или слева от курса. Штурман разворачивался в своей кабине на 180 градусов и стрелял из пулемета по удаляющимся целям. Пулемёт был установлен на турели с предохранителем движения, чтобы не прострелить свое собственное хвостовое оперение. Все это усложняло работу штурмана-стрелка, но это было лучше , чем ничего.

Под крылом самолёта простирался до горизонта сплошной лесной массив. Самолёт шёл почти бреющим. Верхушки деревьев, казалось, заденут колеса шасси. Впереди показалась небольшая поляна.  На её краю Полина заметила какое-то движение. Присмотрелась внимательнее. Группа солдат в защитной форме песочного цвета, была почти неразличима с воздуха. Некоторые махали пилотками.

Полина по переговорнику сообщила лётчице:
-Рая, я наших вижу наших, они под нами с восточной стороны поляны.
Лётчица делает разворот и ещё раз проходит над поляной с курсом, которым нужно выходить нашим бойцам на соединение с остальными бойцами БАО. Пролетая над ними, Полина махала рукой в направлении реки.
Она крикнула, когда Рая сбросила газ мотора:
- К реке! Идите к реке!
Рая ещё раз повторила маневр.

Бойцы, наконец, поняли, что от них требовалось, и начали отход к реке.

Заметив их движение, с противоположной стороны поляны началась стрельба.
Полина, в переговорник доложила:
- Рая, на противоположной стороне поляны - немцы. Пройди курсом на север, я по ним из пулемёта врежу.
Лётчица начала выполнять просьбу штурмана.

Маленькая ростом Полина Гельман встала на колени на своём сидении и открыла огонь из пулемёта.
Рая, видя, что Полине не очень удобно стрелять под таким углом, сделала разворот в сторону немцев и вся группа в серо-зеленых мундирах стала видна как на ладошке.
 Лётчица крикнула без переговорника, но громко:
- Полинка, дай им прикурить, патронов не жалей на этих гадов!

В это время заработал Полинин пулемёт ШКАС.

Последние слова Раи утонули в грохоте скорострельного пулемёта Шпитального в руках маленькой девушки-штурмана. Пулемёт двигался по турели и с наклоном вниз поливал фашистов струями смертоносного свинца. Полина ещё до войны сдала норму Ворошиловского стрелка и вот, наконец, получила возможность отвести душу, отомстить за всех подруг, погибших на этой войне.
Самолёт делал очередной заход над поляной.
Полина громко крикнула лётчице:
- Рая, сделай так же наклон, я им ещё перцу подсыплю!
- Давай, Полинка, за Дусю Носаль, за Галю Докутович, за всех наших девчат!
Пулемёт дёргался, и, казалось, сам хотел свалиться на головы врагов. Немцы не ожидали такой смелой атаки и прижались к стволам деревьев. Несколько тел остались лежать на краю  поляны. Наши бойцы смогли проскочить к реке, а самолёт всё кружил над поляной и пулемётные очереди выбивали дробь на земле и по стволам деревьев.

Вдруг у самого уха Раи что-то просвистело, и от стойки центроплана отлетела щепка.

Рая, с удивлением посмотрела повреждённый участок стойки и сообщила штурману:
- Полинка, смотри-ка, стреляют мерзавцы.
Полина, перезаряжая ленту пулемета, ответила:
- А что ж, по-твоему, должны они делать? Кричать "ура!" и в воздух кепки бросать?
- Полина, вижу наших - выходят из леса и бегут к реке! Давай ещё разок пройдем над немцами, а ты, дай по ним "прощальную" очередь!
- Будет сделано, командир!

Самолёт развернулся и продолжал утюжить воздух над поляной. Поднявшиеся было немцы, опять залегли. Полина поливала и поливала их очередями. А наши солдаты садились в лодки и переправлялись на свой берег. Немцы отстреливались. Пули свистели и жужжали с разных сторон, но девушки, поглощённые боем уже не замечали этого.

В комнату штаба полка  по прибытии на аэродром Рая и Полина вошли с разгорячёнными после прошедшего боя лицами.
Рая доложила Бершанской:
- Товарищ майор, задание выполнено, наши бойцы соединились с основной группой.
- Поздравляю с успешным выполнением задания и благополучным дневным боевым вылетом!  - пожала руки девушкам майор.
- Товарищ майор, разрешите слетать ещё разок, только уже с бомбами, - попросила Рая командира полка.
- Что понравилось днём воевать?
- Понравилось, товарищ майор!
- Опоздали, вот посмотрите.

 Она подошла к открытому окну. Вдалеке над лесом , на высоте около 600 метров кружили карусель несколько самолетов У-2 и сыпали бомбы на лес, где совсем недавно Рая и Полина поливали немцев очередями из пулемёта.

- Дайте и подружкам душу отвести.
И уже серьёзно, с болью в голосе продолжила:
- Зина Горман вернулась из отпуска раньше времени. Её семью немцы расстреляли, а семилетнего сынишку живым закопали в землю.
Мы им всем счет предъявим. А пока идите, отдыхайте. Навоюетесь ещё.

Девушки вышли из дома штаба полка.
Вдалеке слышались разрывы бомб в лесу за рекой.
Рая заступила на дежурство по полку.
В обязанности дежурного входило - находиться при знамени полка и быть готовой в любую минуту защищать его не щадя своей жизни.

На берегу реки стояли немцы, солдаты и офицеры с автоматами и винтовками. Старший по званию держал белый флаг на длинной палке.
Это могло быть провокацией со стороны противника, поэтому командир полка решила принять все меры предосторожности.
По тревоге были подняты все бойцы БАО,  лётчицы  и техники полка Бершанской. Бойцы залегли на краю деревни, а лётный состав бросился к самолётам.

В штабе полка начальник штаба и дежурная сняли знамя с древка. Ракобольская уложила знамя в специальный брезентовый мешочек и передала Ароновой.
Подбежала  Еленина (начальник оперативного отделения).
Ракобольская, обращаясь к Елениной, приказала:
- Аня, будь под рукой, если что с дежурной или со мной, бери знамя и вместе с дежурной или ...В общем, сама понимаешь - потеряем знамя - полк расформируют.
Обе проверили оружие - пистолеты. Дежурная проверила автомат ППШ.

Немцы долго стояли на берегу, ожидая парламентёра, но, не дождавшись, сами начали складывать оружие и двигаться в сторону деревни. Пленных принимали бойцы БАО и парнишки из деревни, кто постарше, с автоматами ППШ через плечо. Но это была чистая формальность, пленные не думали никуда бежать или нападать. Они мирно сидели  в тени сарая на краю деревни и жадно вдыхали запахи полкового котла с кашей. Наконец каша сварилась и пленные длинной вереницей потянулись  к котлу. Поев русской каши, они уже не были теми наглыми вояками, какими их видели раньше. Мирно отдыхая, они молча сидели на земле и ждали отправки в тыл наших войск.

Вечером начали подвозить боезапас. Подъехала грузовая машина с бомбами, для работы полка на ночь. Девушки-вооруженцы начали снимать с кузова грузовика тяжёлые пятидесяти килограммовые  бомбы в деревянной упаковке из досок. Пленные сидели неподалеку. Один из немцев, высокий белобрысый солдат, подошёл к одной из девушек. Парнишка из местных вскинул на него автомат ППШ. Немец на ломаном русском языке попросил не стрелять в него.
- Я хочу помогайт.
Он легонько отстранил девушку от тяжелой бомбы и сам понёс её к сараю.
Девушки удивлённо смотрели на немца, а он все таскал и таскал бомбы.

Подошёл командир БАО:
- Что это он тут у вас делает?
Одна из девушек объяснила:
- Кашу отрабатывает, зря, что ли, его кормили.
Подъехал грузовик "студебекер" с солдатами НКВД. Пленных выстроили, обыскали и повели колонной под конвоем автоматчиков. Высокий немец на прощание выкрикнул, в сторону девушек:
- Хороший каша был. Спасибо!
Солдат из конвоя:
- Иди, иди в колонну.
Колонна пленных медленно двинулась на восток - война для них окончилась. Впервые девушки авиаполка увидели, что не все немцы плохие. Последние пленные скрылись из виду, идя по дороге.
У сарая, прислонённая к стене стояла длинная палка с белым флагом.

Кружка спирта

Жаркое июльское солнце нещадно палило землю. Тень можно было найти только под крылом самолёта. Лётчица  Рая  Аронова и штурман Полина Гельман сняли с себя гимнастерки и сапоги. Гимнастёрки висели на расчалках самолёта, а сапоги -  большие, кирзовые - две пары, стояли на солнце и девушки злорадно смотрели на них, как бы говоря: - вы нас помучили своей неуклюжестью, а мы вас помучаем жарой. Портянки - единственное, что могло убавить размер сапог, были разложены тут же на солнцепёке для просушки.

 Прошедшую ночь полк не работал: не хватило радиуса действия их самолётов и все готовились к перебазированию.
Рая и Полина лежали на траве под крылом и лениво разглядывали заплатки на плоскости.
От нечего делать, просто, чтобы поболтать, Рая спросила техника самолёта Катю Бройко:
- Бройко, почему это на нашем самолёте столько заплаток? Вроде мы с Полиной аккуратно летаем, ни за что не задеваем, а тут заплатка на заплатке.
Правда, Полина?
Полина поддержала лётчицу:
- Я тоже удивляюсь, откуда столько набралось? Давно под крыло не заглядывали, а тут аж нехорошо стало.
- Столько заплаток, сколько вы привозили пробоин. Я лишних дыр вам не ковыряла, мне и с этими хлопот достаточно.
- Странно, - продолжала Рая,- никогда бы не подумала, что так много в нас всякого железа попадает.
Полина предложила:
- Надо завести учет пробоин и примерно посчитать, сколько железа прошло через наш самолёт и не задело нас.
- Зато меня задело, - возмутилась Катя, - все руки в клею. Не успеваю отмыть - опять привезли.
Рая, перешла с больной темы:
- Жара такая, что даже говорить лень. Давайте помолчим.
Некоторое  время она и штурман лежали молча.
Тишину нарушила Полина:
- Знаешь, Райка, о чём я сейчас подумала?
Рая, не открывая  глаз, ответила:
- Даже догадываться не могу - жарко.
 Полина продолжила:
- Наш экипаж мог бы служить примером единства противоположностей.
 Ты высокая, я маленькая ростом, у тебя глаза тёмные, у меня голубые, ты смуглая, я бледнолицая.
- А в чем же у нас единство?
- Мы составляем один экипаж.
- Верно. Но очень пить хочется, а встать лень.

По краю аэродрома, в одном и том же направлении, время от времени проходили  солдаты батальона аэродромного обслуживания с котелками. Туда - с пустыми, обратно - с полными.
Рая поинтересовалась, обращаясь к Полине и указывая на солдат:
- Что они всё шастают, туда-сюда, туда-сюда?
Полина открыла один глаз, посмотрела в сторону солдат и ответила:
- Воду, наверное, носят, обед скоро, варят что-нибудь. А пить действительно хочется, пойду, раздобуду воды.
Она поднялась с травы и ушла, босиком, за водой.
Катя, погремев ещё немного в кабинах инструментом,  ушла к другому самолёту.

Мимо Раи шёл пожилой солдат из БАО с котелком. Взгляд у него был какой-то странный - не то задумчивый, не то туманный.
Рая приоткрыла один глаз. Увидела проходящего мимо солдата. Привстала с травы.

- Дядечка, налейте немного, и протянула солдату кружку.

Солдат сочувственно, но с пониманием смотрел на неё и деловито отлил ей пол кружки из своего котелка.
Рая с возмущением сказала солдату:
- Чего так мало? Жалко? - У вас ведь целый котелок, почти!
Солдат с восхищением посмотрел на неё и налил ещё немного. Отошёл в сторону и с любопытством смотрел на Раю.
Рая, видя, что солдат долил только немного, добавила к уже сказанному в его адрес:
- Ну и жмот ты дядя! Трясёшься над каждой каплей. Ладно, и на том спасибо...
Залпом выпила несколько глотков.

В глазах у  Раи помутилось. Очертания фигуры солдата стали расплывчатые. Всё как-то поплыло. Шума дыхания не было.
Рая, схватившись за горло рукой с выпученными глазами, пыталась хватать воздух ртом. Звуков никаких не произносила.
Пожилой солдат с жалостью смотрел на неё, снял с головы пилотку, теребил её в руках.
Рая, не вставая с травы, что-то пыталась сказать солдату, но из горла вырывался какой-то странный звук сипящий и глухой.
Солдат подошёл поближе и оправдывался:
- Тебе, дочка, закусить бы чего-нибудь, да нет у меня с собой ничего.
Рая, наконец, приобрела способность что-то делать. Вытерла слёзы на глазах рукавом нательной рубашки. И смотрела на солдата  гневным взглядом.
Наконец она сказала ему сиплым голосом, всё ещё держась за горло:
- Предупреждать надо, дядя!
Солдат что-то говорил в оправдание. Рая смотрела на солдата стеклянными глазами.
 То, что он говорил в ответ, казалось ей, уже происходит не в этом мире. Кружка из руки выпала, остатки чистого спирта быстро испарились на горячей земле. Жара. Через некоторое время пришла Полина и принесла прохладной ключевой воды.

Рая с жадностью выпила налитую Полиной целую кружку воды и только захотела что-то сказать Полине...
Выстрел ракетницы, в небо взлетела зелёная ракета - "Команда к вылету!"

Рая неуверенно поднялась с травы, подошла к трапу на плоскости, взяла гимнастерку, надела её. Залезла в кабину. Полина, проделывая те же операции, посмотрела на Раины сапоги, гревшиеся на солнце.
- Рая, а сапоги?
Рая, весело ответила ей:
- Полинка, брось их в гаргрот, потом разберусь.
И стала притопывать босыми ногами по полу кабины. Настроение у неё резко улучшилось, ей хотелось петь.
Полина взяла её сапоги и буркнула:
- Вот узнает Бершанская, она тебе задаст! Ишь, что придумала!

Самолёт вырулил на старт. Командир полка поднялась на трап. Рая поспешно убрала босые ноги с педалей.

- Деревня Новосады, на Немане, знаешь? Там принимает майор Амосова. Повнимательнее, закончила она своей обычной фразой.
- Взлетайте! – приказала Бершанская.

Деревня на берегу Немана. Самолёты приземлялись прямо на улицу и подруливали к домам. Местные жители высыпали на улицу и радостно встречали каждый прилетавший самолёт. Не успела Рая зарулить на указанное майором Амосовой место, как самолёт обступили любопытные мальчишки.

Рая попросила  штурмана:
- Полиночка, достань, пожалуйста, мои сапоги.
- Добаловалась?

Несколько поодаль от всех сиротливо стоял мальчик лет девяти. Он смотрел на происходящее грустными, не по-детски серьёзными глазами.

Рая спросила мальчика:
- Как тебя зовут?
Мальчик, тихо, опустив голову, ответил:
- Дима.
- А где твои родители?
- Нэма их. Батька вбылы, а мамку з сэстрычкою угналы в нимеччыну.
У лётчиц горький комок подкатил к горлу. В голубых глазёнках мальчишки было столько затаённой  недетской тоски!
 Чтобы хоть чем-нибудь порадовать беднягу, Рая взяла его за руку и подвела к самолёту.
- Хочешь залезть в кабину?
Парнишка посмотрел на неё с недоверием.
- Я не шучу, полезай. Давай подсажу. Вот так! А ну-ка, надень мой шлем. Теперь ты настоящий лётчик! Бери управление в сои руки.

Глаза мальчишки восторженно засияли! Он осторожно покрутил ручкой, с удивлением наблюдая, как маленькие крылышки, элероны, послушно махали в такт его движениям. Собравшиеся у самолёта сверстники Димы смотрели на него с явной завистью.

Рая умышленно не предложила им тоже посидеть в кабине: пусть Дима хоть в этом будет счастливее их!

Полина достала из планшета карандаш с золотыми буквами "Пионер" и плитку шоколада из НЗ своего самолёта.
Лицо мальчика просветлело счастливой улыбкой.
Дима слез на землю и, сопровождаемый ребятами, ушёл по улице домой.

Опасный взлёт

Найти срочно новую площадку для перебазирования полетели сама командир авиаполка Бершанская и её заместитель Амосова. Они долго рассматривали все поляны и наконец решили выбрать одну и отметили её координаты на карте. По возвращении они передали данные нового аэродрома всем экипажам.
Самолёты начали перебазирование, и тут выяснилось... - маленький аэродром, вернее большая поляна в лесу имели песчаную почву.
Времени на поиск нового аэродрома уже не оставалось;- нужно было готовиться к ночным вылетам.
 
На поляне командир полка майор Бершанская и её  зам. по летной части майор Амосова мерили шагами вдоль и поперёк  выбранную площадку.
- Сима, как же это у нас с тобой получилось, что такую площадку неподходящую выбрали?
- Сверху, вроде, нормальная была, а когда сели - песок.
- С такого аэродрома даже теоретически взлететь нельзя. Ты посмотри только:- впереди - лес, вокруг везде лес, а под ногами - песок. Что будем делать?
- Товарищ майор, если теоретически нельзя, но очень нужно тогда можно попробовать.
- Пробуй.

Самолёт Амосовой с подвешенными бомбами вырулил на старт и ...
Техники и вооруженцы держали его за хвостовое оперение, чтобы не скапотировал, когда по команде " Пошел!" летчица дала полный газ, техники выдернули за тросики упорные колодки из под колес и самолёт, взметнув клубы пыли и песка, взлетел в небо.

Этот аэродром у поселка Новоельня -  был последней точкой перед  границей СССР, с которой полк  наносил бомбовые удары по врагу, находящемуся на нашей территории.
Бершанская с тревогой наблюдала за стартом Амосовой и приказала:
- Эти трюки разрешаю выполнять только самым опытным экипажам, а завтра надо подобрать другую точку.
Среди этих "опытных" был и экипаж Раи Ароновой. Самолёт они сумели поднять в воздух, но он почему-то нехотя набирал высоту.
"Чирк", "Чирк" - послышался странный звук из под крыла. Лётчица посмотрела вниз - слева ветки деревьев чиркали по контровым усикам ветрянки взрывателя авиабомбы.
 Ещё несколько секунд - и ветрянка слетела - бы и тогда от малейшего прикосновения к оголённому взрывателю произошёл бы взрыв бомбы прямо под крылом.
  Из кабины штурмана этого не было видно и Рая решила не беспокоить Полину.
  Весь полёт до цели она не спускала глаз с бомбы.

Наконец в переговорнике прозвучал голос Полины:
- Рая, под нами дорога на Попраны, вся забита отступающими войсками и техникой. Плюнуть некуда, везде войска, вот так цель кидай бомбы куда хочешь, никогда не промахнёшься. Держи курс вдоль дороги, а я выберу цель погуще.
- Полиночка, а может не надо погуще, ты сбрось бомбы, слетаем домой и опять вернёмся, они тут всю ночь толпиться будут.
- Ты Рая не тарахти под руку, держи боевой, а я уж выберу.
- Бросаю!
Раздались один, потом второй взрывы. Внизу загорелась машина, на дороге образовалась пробка, идущие следом самолёты начали бомбить скопление техники и живой пока силы противника.
Полина обернулась, и некоторое время смотрела назад:
- Здорово мы их расколошматили. Вон как горит всё, - доложила она лётчице.
Рая инстинктивно ещё раз посмотрела налево вниз.
Под крылом мирно торчали концы пустых бомбодержателей.
- А ты знаешь командир, какое сегодня число?
- 18 августа.
- День авиации!
 - А ты знаешь, где мы сейчас пролетаем?
- Нет, то есть, в общем...
- Не, в общем, а пересекаем границу СССР, - доложила штурман.
- Ура! Ура! Ура!
- Это был их последний боевой вылет на территорию своей страны. Война уходила с нашей земли.
Относительное затишье в действиях наземных войск, в конце августа1944 года, для нашей ночной и дневной авиации означало время интенсивной и трудной работы.
Стабилизировав линию обороны, немцы сразу же приступили к усилению противовоздушной обороны с целью прикрыть действия своих наземных войск. Линия обороны проходила по реке Нарев. Противник вновь стал применять ночные истребители для борьбы с нашими У-2. Ночники работали по переднему краю и по тылам, не давая покоя противнику, мешая ему отдыхать.

Гибель экипажа Макаровой

Большое  поместье в местечке  Куровице на территории оккупированной немцами Польши. Стало базой женского авиаполка на целых три недели.  Господский дом с колоннами, в комнатах можно было удобно разместить весь полк. Девушки с радостными восклицаниями размещались в отведённых под каждую эскадрилью больших помещениях.
С целью ускорения прибытия на аэродром, расквартировать всех в одном месте было очень удобно: для сбора требовалось минимальное время.
 Прошло два дня.
В комнату командира полка майора Бершанской вошла капитан Ракобольская.
- Товарищ майор, разрешите доложить, поместье заминировано,- доложила начштаба.
- Ира, ты тоже научилась у девочек шутить?
Ракобольская повторила с серьёзным выражением лица:
- Это не шутки, товарищ майор, там действительно что-то тикает.
- Всех на улицу, я сейчас подойду.

Перед господским домом стояли девушки-лётчицы и девушки-техники. Появились Бершанская и майор Рачкевич.
- Девочки, отойдите подальше от здания, мы сейчас с командиром полка пойдём и проверим всё, а пока всем отойти от дома.
- Кто слышал тиканье?- спросила Бершанская.
Вышла молоденькая девушка-техник:
- Я.
- Пойдёшь с нами и покажешь, - приказала "мамочка", - открыла дверь и, обращаясь к Бершанской, спросила:
- Товарищ майор, можно начинать?
- Начинайте!
В дверь вошла девушка-техник, майор Бершанская и последней - майор Рачкевич. Дверь за ними закрылась.
- А "Мамочка" прямо как заправский сапёр командует. Ничего не боится, - сказала одна из оставшихся снаружи девушек.
- Талант!
В большой зал поместья осторожно вошла девушка-техник, Бершанская и Рачкевич последовали за ней, прислушались.
- Я ничего не слышу, - сказала Бершанская.
- Я то же, - повторила за ней "Мамочка".
- Где, конкретно, ты слышала тиканье, - спросила Бершанская девушку.
Девушка-техник  подошла к большому камину, присела на корточки и показала пальцем внутрь топочного пространства камина.

- А чего тебя туда чёрт понёс?- шёпотом спросила её "Мамочка".
- Интересно было.
- Будешь готовить следующую политинформацию,- так же шёпотом сказала Рачкевич.
- Ладно, подождём, сдаётся мне это опять Жени Жигуленко  проделки, как только чуть на фронте обстановка нормализуется, начинают дурью маяться. Евдокия Яковлевна, вы подумайте, чем занять личный состав в перерывах между полётами и отдыхом.
- У меня уже есть предложение, - ответила "Мамочка".
- Какое?
- Пусть вышивают цветными нитками. Это успокаивает нервы и времени много требует.
- Хорошая идея, поддерживаю, а что с этим делать будем? - показала пальцем на камин Бершанская.
- Подождём, пока, если вызовем саперов, а там ничего нет - может быть ненужная информация пойдет в дивизию, а мы все-таки гвардейский полк.
- Вы правы, товарищ майор, давайте пока поживём на улице, погода хорошая, да и в помещениях духота какая-то, а на свежем воздухе куда приятнее, вот только с постелями надо разобраться.
- Это я беру на себя, - заверила командира полка "Мамочка".
- На том и порешим.
- Ну, а с тебя, - Бершанская посмотрела на стоящую рядом девушку-техника, - политинформация о бдительности военнослужащих  на территории, освобожденной от противника и мерах безопасности личного состава в период временного нахождения в гражданских помещениях.
Тема понятна?
- Понятна товарищ майор.
Все трое вышли на улицу. Весь полк с предельным вниманием ждал распоряжений.

- От каждой эскадрильи выделить по четыре человека на заготовку сена, далее будем действовать по плану, руководить работами будет майор Рачкевич.
Командир удалилась в штабную комнату.
- Девочки, в связи с невыясненными обстоятельствами, командованием полка принято решение временно освободить занимаемое помещение до особого распоряжения. Будем располагаться вот здесь на аллее под тополями. Первая эскадрилья здесь, показала на ближайший большой тополь, далее по номерам.
Сено на сеновале, вперёд, действуйте, - распорядилась "Мамочка".
Девушки-лётчицы, обступили Жигуленко:
- Жека, сознайся - твоя работа?
Женя, с хитрыми глазами, но  искренне удивляясь, ответила:
- Ну, что вы девчонки, как вы могли даже подумать на меня.
- Знаем, знаем.

Майор Рачкевич и капитан Ракобольская шли по аллее.
- Ира, давай организуем занятия личного состава по вышивке, - предложила Рачкевич.
Ракобольская с недоумением посмотрела на майора Рачкевич.
- Понимаешь Ира, девочкам нужен творческий отдых, а в полевых условиях, по-моему, это неплохое решение.
- Хорошее решение,- поддержала идею Ракобольская,- нитки пришлют, материя есть, а фантазии хоть отбавляй.
- Вот и я подумала:
- фантазии много, надо её куда-нибудь направить.
- Для начала - поищем в имении, и родных попросим выслать нам по почте, командование нас не осудит.
- Лучше по почте, в имение пока лазить не надо, хорошо Ира?
- Хорошо, но что же все-таки там было?
- Непонятно, пока, что-то тикало, а может у неё в голове, что-то тикало ей всего девятнадцать. Эх! молодость, молодость.
Пойдем обедать, а то от этих переживаний так есть захотелось.
Обе направились к столовой.

Полк целую неделю прожил под тополями. Время от времени назначенные девушки входили в здание и прислушивались, больше там уже ничего не тикало и девушки перебрались в помещения. Камин забили досками и днём после отдыха от ночных полётов все с упоением занялись вышивкой. 
Между собой они стали называть имение – имение Тик-Так.

Перед очередными ночными полётами все отдыхали у себя по комнатам. К кровати Раи Ароновой подошла штурман Вера Белик. Присела на край и сказала:
- Рая, ты не обидишься, если я не полечу сегодня с тобой?
Понимаешь, нас с Таней за последнее время часто разъединяют, а хочется летать вместе, мы же экипаж.
  - Ну что ты, Верочка, я хорошо понимаю вас. Сама не люблю летать с "чужими " штурманами.

Экипаж Татьяны Макаровой и Веры Белик выполнил очередное боевое задание - отбомбился по цели в районе городка Остролёнка.
- Прошли линию фронта, мы над своей территорией,- доложила по переговорнику штурман.
- Хорошо, идём домой, - ответила Таня.
- Таня сзади "Фоккер", - громко сообщила Вера лётчице.
Очередь из пушек немецкого самолёта точно попала в их самолёт.
Самолёт сразу загорелся. Некоторое время он летел прежним курсом. С земли стали взлетать белые ракеты - наземники обозначали линию фронта в надежде, что самолёт приземлится. Пламя всё больше охватывало самолёт. Через несколько минут он рухнул и взорвался.

Невдалеке от разыгравшейся трагедии находился в воздухе самолёт Раи Ароновой и Ани Волосюк. Они видели всё, что произошло.
- Смотри и запомни: вот так горят наши самолеты, Анечка!
У Ани Волосюк это был первый боевой вылет.
- Это кто же?
Неужели?
Рая понимала, какое смятение творилось в душе этой девушки. По первоначальному плану Аня Волосюк должна была лететь с Таней Макаровой, но Таня и Вера, две неразлучные подруги, всю войну летали вместе и даже отказывались от повышений, чтобы не расставаться ни на земле, ни в воздухе. В эту ночь они попросили не разбивать их экипаж. Так и ушли они вместе в свой последний полёт.
В эту ночь немцы применили новую тактику борьбы с ночными бомбардировщиками.
Немецкие лётчики в зоне патрулирования своего воздушного пространства на больших высотах сбрасывали светящие авиабомбы. На земле всюду были пожары. Наши самолёты попали в светлый коридор между облаками и землёй и  хорошо были видны немецким лётчикам-истребителям, барражировавшим в воздухе.

Следующий самолёт, который шёл за погибшим был У-2 Кати Олейник и Оли Яковлевой.
- Катя, сзади справа истребитель противника! - сообщила Оля.
Самолёт мгновенно, резким скольжением пошёл к земле, но "Фоккер" успел дать по нему очередь из пушек. САБ сброшенный немцем,  погас, и кругом опять стало темно.
Катя выровняла самолёт и повела на свой аэродром.
В полку их экипаж прозвали "Стара" и "Мала". Катя Олейник, с мягким украинским юмором, обращалась к подругам не иначе как: "Стара", скажи, или: " Как думаешь, Стара"... А штурмана своего Оленьку Яковлеву Катя называла "Мала". Катя была, как говорили, лётчиком от бога. Её штурман, Олечка, маленькая  изящная девушка, была немногим младше Кати, но летали они слаженно, прекрасно дополняя друг друга. Именно эта слаженность и спасла их, пока Катя маневрировала, Оля следила за всем остальным, не подавая вида, что ранена. Осколок попал ей в бедро, и лётный комбинезон намокал от крови.

Светало. На аэродром заходил на посадку самолёт У-2. С прямой плюхнулся на землю и остановился. Из кабины вылезла Катя и пошла докладывать на КП.
На КП полка в будочке сидела майор Бершанская. Вошла Катя Олейник. Приложила правую руку к шлемофону и доложила:
- Задание выполнено,- по руке у неё текла струйка крови и с рукава капала на пол КП.
Бершанская вскочила с места, подбежала к Кате, поддержала под руки.
- Нельзя же так, Катя, почему не дали ракету?
Выглянула наружу и громко крикнула:
- Врача срочно!
- Как штурман?

К самолёту бежали девушки и майор Бершанская.
Оля Яковлева в окровавленном комбинезоне вылезла из своей кабины, но на плоскости потеряла сознание и упала на руки подруг.
Её положили на носилки и отнесли в санитарную машину. Грузовичок с красным крестом на борту уехал с аэродрома.

Утром. На территорию имения въехал грузовик. В кузове находились два обгоревших трупа, завернутые в брезент.
Грузовик остановился перед входом. Солдат-водитель вылез из кабины и вошёл внутрь  имения.

Опознание проходило в большом зале имения. На столе лежали, завёрнутые в брезент, два трупа.
К столу подошли два солдата из БАО, развернули брезент и...
На остатках гимнастёрок одной из лётчиц были оплавившиеся ордена.
Капитан Ракобольская осторожно срезала с остатков гимнастёрки ордена и вышла из зала.
По обгорелым останкам было трудно опознать погибших, но номера орденов...
Солдаты принесли два деревянных гроба и положили в них трупы девушек.
Вошла капитан Ракобольская.
- Это они, точно. Номера орденов совпадают с номерами орденов Макаровой, Белик летала без орденов - доложила она Бершанской.
Бершанская взяла в руки оплавленные ордена:
- Как это посылать матерям?
- После Победы съездим и отдадим.   
- Похороним здесь под тополями.

В тополиной аллее прогремел залп прощального ружейного салюта. Под одним из тополей появились две пирамидки со звездочками. Вот и всё что осталось от боевого экипажа.
 После этой тяжёлой ночи экипажам стали выдавать в полёт парашюты. Участившиеся случаи нападения вражеских истребителей заставили девушек подружиться с "белым куполом".
Для проведения тренировочных прыжков с парашютом, командование выбрало аэродром, на котором базировался полк майора Бочарова.

Во время одного тренировочного полёта из кабины вылезла девушка с парашютом, в лётных очках и шлемофоне. Лётный комбинезон трепетал на ветру. Девушка спрыгнула с плоскости и белый купол парашюта раскрылся над ней, на высоте 600 метров от земли .

Парни и девушки двух полков ночников сидели на траве и хлопали в ладоши после каждого прыжка. На земле приземляющихся девушек встречали объятия подруг.
Очередная "парашютистка" вылезла из кабины самолёта, трясущимися руками уцепилась за борт кабины и не решалась прыгнуть вниз. А внизу на земле все, затаив дыхание, следили за небом.
Даже не вооруженным глазом было видно, что девушка оробела. Она на плоскости, на земле весь мужской полк, не прыгнуть - значит попасть под огонь шуточек и насмешек, а это страшнее высоты.

Девушка прыгнула, на земле все бурно зааплодировали. 
Всё шло хорошо, почти всё, кто должен был прыгнуть, сделали по одному прыжку. Осталась одна девушка, вес которой не превышал пятидесяти килограммов.
Последней в полку прыгала девушка маленького роста и такого же малого веса. Парашют раскрылся и, её ветром понесло в сторону от аэродрома, сама она опускалась очень медленно.
Зрители сорвались с мест и побежали вслед за удалявшейся парашютисткой.

Парашюты не были рассчитаны на такой малый вес, и её несло в сторону линии фронта.
Наконец она приземлилась. К ней подбежали девушки и ребята. До аэродрома ребята несли её на руках и подхваливали.

Первые Герои СССР

В  Москве, в Свердловском зале Кремля, 26 октября 1944 года проходило награждение заслуженных фронтовиков. В зале сидели боевые офицеры всех родов войск и среди них девушка форме ВВС на груди у неё блестели ордена и медали.

В конце октября 1944 года был опубликован указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза лётчицам 46-го  гвардейского Таманского авиаполка ночных бомбардировщиков. Марии  Смирновой и Дине Никулиной золотые звезды Героя СССР и ордена Ленина вручали в штабе 4-й Воздушной армии, а Дуся Пасько в это время была в короткосрочном отпуске в Москве и ей вручили награды в Кремле.

Все собравшиеся сидели и ждали начала церемонии вручения высоких правительственных наград. Дуся Пасько сидела рядом с другими и очень волновалась.
- Какой тут порядок, товарищи? Что надо говорить? Как отвечать? - спрашивала она окружающих.
Никто не знал, все получали ордена на фронте.
К собравшимся вышел 1-й Заместитель Председателя Президиума Верховного Совета СССР Николай Михайлович Шверник. Его встретил секретарь Президиума Верховного Совета СССР А.Ф. Горкин.
На столах уже заранее были разложены коробочки с орденами и удостоверения.
Вручение наград началось с Героев СССР. Вызвали Пасько Евдокию Борисовну.

Дуся вышла перед собравшимися, подошла к столу немного растерялась от волнения. Шверник подал ей грамоту Героя СССР, а на ней была ещё целая горка: коробочка с орденом Ленина, коробочка с Золотой Звездой, удостоверение, проездные купоны.
Золото наград горело на красном бархате. Дуся, как в счастливом сне, смотрела на Шверника и улыбалась.
Шверник, обратился к Дусе:
- Поздравляю вас, Евдокия Борисовна, с присвоением звания Героя Советского Союза.
- Служу Советскому Союзу!
Николай Михайлович по-отцовски поинтересовался у ней:
- Сколько вам лет?
- Двадцать два Николай Михайлович.
- И уже Герой! Молодец. Желаю вам дальнейших успехов.
Дуся села на место, женщина, сидящая рядом с ней, помогла привинтить звёздочку на гимнастерку.
Все смотрели на неё и приветливо улыбались.

 А она всё ещё не могла поверить, что это она - Герой Советского Союза!

Когда она шла по Красной площади прохожие оглядывались на неё с доброжелательными улыбками. Она шла по булыжной мостовой, приблизилась к витрине магазина ГУМ, сделала вид, будто рассматривает товары, а на самом деле смотрела с удивлением на своё отражение.
Долго стояла, смотрела, и  ей всё ещё не верилось, что это она отражается в стекле с Золотой Звездой Героя на груди.

Погода на фронте была не лётная. В штабе женского авиаполка командир собрала всех самых опытных лётчиц и штурманов
-  Получена боевая задача: Бомбардировка вражеских целей в районе городков Макув и Модлин. Метеоусловия не позволяют проводить вылёты.
Низкая облачность, непогода. Не выполнить задачу нельзя, там наши наземники будут прорывать немецкую линию обороны. Какие будут предложения, товарищи ветераны?- обратилась к собравшимся Бершанская.
- Бомбить из под нижней кромки облаков,- предложила Саша Акимова.
- Нельзя, кромка ниже 300 метров - повредим самолёты и чего хуже - пострадают экипажи от осколков собственных авиабомб.
Одна летчица высказала мнение - бомбить в слепую.
- Поясни подробнее, - попросила командир полка.
- Наши самолёты не приспособлены для слепых полётов, поэтому к цели подходить нужно под нижней кромкой облачности,  брать боевой курс и бомбить из облаков, в слепую. Тут уж всё зависит от штурманов и их расчётов.
- Толково, это, пожалуй, единственно правильное решение, - одобрила предложение Бершанская.
- Есть правда одно но...
На задание пойдут только добровольцы.
На лётном поле выстроились все  экипажи эскадрилий.
Перед строем вышла заместитель командира полка по лётной части майор Амосова.
Амосова, обратилась к лётчицам:
- Наземные войска крайне нуждаются в нашей поддержке, но погода не лётная, мы никому не можем приказать лететь на задание. Но его нужно обязательно выполнить, кто согласен лететь добровольно, прошу сделать шаг вперёд.
 
Чтобы сделать этот шаг, нужна была не только смелость. Задание могли выполнить только опытные экипажи. Почти все шагнули вперёд. В заднем ряду остались несколько девушек, ещё малоопытных лётчиц, недавно прибывших в полк. Для них этот шаг был бы неуместным ложным героизмом.
Метод бомбардировки был доведен до каждого экипажа и самолёты поднялись в темное  холодное и сырое небо.

Самолёт Раи Ароновой летел под облаками. Земля внизу еле просматривалась.
- Полина вижу основной ориентир - Нарев, река прямо по курсу. Кромка 300 метров скорость 90 .
Штурман  включила кабинные огни и производила вычисления.
-Рая, курс 120, входи в облачность, дальше  идём только по приборам.
Их окутала мутная сырость. Приборы на приборной доске горели фосфоресцирующим светом.
- Бросаю !- доложила штурман.
Самолёт качнуло, и он с разворотом лёг на обратный курс. Облака озарялись вспышками на земле. Рвались фугасные бомбы.

- Точно ли попали по цели? - мучилась сомнениями Рая.
Лётчица дала ручку от себя, самолёт вышел из под кромки облаков и стало  видно, как всё горело на земле. Зенитки открыли бешеный огонь, но Рая снова направила самолёт в облачность.
- Чисто женское любопытство Раичка, - сказала ей штурман в переговорник,- идём домой.

Случайный выстрел

В канун праздника 7-го Ноября  1944 года в женский авиаполк пришла  грузовая машина-фургон ЗИС-5.  На её борту было написано "Военторг". Машина остановилась, из кабины вылезли женщина-продавец и водитель. Водитель открыл заднюю дверь и помог женщине залезть внутрь фургона.
Продавщица открыла вторую половину двери и стала раскладывать на ящиках нехитрый набор товаров: зубной порошок, мыло, одеколон "Шипр", папиросы "Беломор-канал", конфеты "Монпасье" и несколько ящиков "Советское шампанское".

Вокруг машины быстро росло число покупательниц. Подошла командир полка майор Бершанская.
-Здравствуйте, что сегодня интересного в вашем передвижном магазине?
- Здравствуйте, - кроме "Шампанского",  всё как обычно.
- Шампанское? Это что-то новенькое,- удивилась Бершанская.
Взяла бутылку из рук продавщицы, внимательно осмотрела её.

- Этот товар нужно сохранить до праздника, ведь скоро 7-е ноября, - размышляла вслух командир полка.
- Разрешаю купить по бутылке, но до праздника не пить! - приказала собравшимся Бершанская.
К продавщице подошли: Ира Себрова, Наташа Меклин, Полина Гельман и Рая Аронова. Каждая купила по одной бутылке шампанского.

Ни одна из них до этого не пробовала этого напитка, одно было известно им, что это очень вкусно и похоже на "газировку".
Соблазн был велик и вот однажды утром, после ночных полетов...

Утром, недалеко от поместья, где расположился их полк, в огороде какого-то покинутого хозяйства сидели на траве четыре девушки-лётчицы.
На земле стояли две бутылки шампанского и около них лежали несколько кусков разрезанной  брюквы, взятой тут же в огороде.

- Первый тост - за нашу фронтовую дружбу, закалённую в боях и я думаю, что она останется на всю жизнь, ведь такое не забывается, а если люди подружились на войне, то и в мирное время они остаются лучшими друзьями, так ведь , девчонки? - предложила Рая.
Все дружно поддержали:
- За нашу дружбу!
Выпили шампанское из металлических кружек.
Настроение всей четверки стало резко улучшаться.
- Вот это винцо! Сладкое, шипучее,- отметила Наташа Меклин.
- Давайте произведём салют в честь нашей дружбы!
Все радостно поддержали её предложение:
- Вот это здорово!
Достали их кобур свои наганы. Подняли руки с наганами вверх и...
Несколько залпов нарушили тишину небольшого польского поместья Далеке.

Они ещё некоторое время пировали, а когда шампанское закончилось, весело переговариваясь, отправились в полк. Они вернулись в свою комнату и начали готовиться ко сну.
Снятые портупеи полетели на кровати и вдруг... ба - бах! Прогремел выстрел из нагана Наташи Меклин. Пуля просвистела у виска Полины Гельман и попала в стену, сбив штукатурку. Все сели на кровати и замерли.

В комнату вбежали девушки из соседних комнат.
- Что случилось, кто стрелял?
- Случайный выстрел, - ответила за всех Полина, ничего особенного, всё нормально, все целы. Просто курок сорвался с предохранителя, и револьвер выстрелил - бывает!
Уложила Наташин наган  в кобуру, но уже на предохранителе.
Все разошлись. В углу на кровати сидела Наташа Меклин и, не мигая, смотрела на Полину.
Полина подошла к ней, села рядом и нежно погладила Наташу рукой по голове.
Наташа нежно обняла Полину и тихо призналась:
- Если бы я тебя убила, то сама тут же застрелилась бы!
Командиру полка, конечно, кто-то доложил о случившемся, но серьезных мер, она решила не принимать, так как и без того вид у всех виновниц нарушения покоя был такой, что наказание не потребовалось. Хмель мгновенно вылетел и про первый акт "трагедии" никто не догадался.

В домик одной из эскадрилий вошёл Миша Пляц постучал в дверь.
Он пешком пришёл из одного Польского местечка, расположенного совсем недалеко от Далеке. Их полк базировался в двадцати километрах севернее.
- Входите!- разрешили изнутри.
Михаил вошёл:
- Здравствуйте, девушки, а где я могу видеть товарища Гашеву.
- Она с Олей Санфировой у Бершанской, скоро придёт,- ответила ему Рая Юшина.
- А как у вас в полку, что новенького?- поинтересовалась Рая.
- Всё новенькое. Новая точка. Новые полётные задания. Новые погодные условия, вот только симпатии старые. У меня тут целая куча записочек, ребята просили передать, поможешь вручить "адресатам"?

- С удовольствием, - ответила Рая.
Миша достал из кармана треугольнички писем и отдал Рае.
- Ну, а что у вас новенького?
- Да всё по-старому, только вот вчера Наташа Меклин чуть не застрелила Полину Гельман из своего нагана.
- А за что? Кого не поделили?
- Ну что ты сразу - кого, не поделили. Просто сорвался курок с предохранителя.
- Ну, это не интересно, я думал ревность.
- Ох! Пляц, всё у вас мужиков к этому сводится.
- Всё в мире к этому сводится, - произнёс, загадочно улыбаясь Миша, выходя из комнаты.
Я подожду Руфу у штаба, пока.

Из домика штаба полка вышла Руфа Гашева. Из-за кустов на неё напал Миша Пляц.
Миша, неожиданно, сзади обнял её:
- Попалась!
Руфа, схватилась за кобуру, повернулась к нему...
- Ну, опять твои штучки... Так же можно заикой сделать.
- Не страшно, я тебя и заикающуюся и даже немую любить буду. Ха-ха-ха.
Обнялись, поцеловались и пошли по дороге из поместья.
- Говорят, что у вас Полина чуть не застрелилась?- наивно спросил Михаил.
- Кто это тебе сказал такую глупость?- случайный выстрел - наган не был на предохранителе, а Полине стреляться и в голову не могло бы прийти, с чего это?
- Не интересно, взять и случайно застрелиться, - продолжал Миша.
- Глупостей наслушаешься, а потом ведь чёрти что болтать будут. Ещё раз тебе говорю - это случайный выстрел и хватит об этом!

- Действительно, что мы всё застрелилась, не застрелилась, можно подумать я за двадцать километров пришел расследовать ваши "дуэли".
- А как же обратно, ведь скоро темнеет, полёты...
- Добегу, погода хорошая. Скоро в "санаторий" на отдых.
- Завидую, а мне летать, новеньких прислали, вводим в курс дела.      
- Ну что ж мне пора, рад, что жива и здорова.
- Михасик, береги себя. Приглашаю тебя к нам на праздник 7-го ноября. Приедешь?
 
- Обязательно. И ты береги себя.
Они поцеловались, и Миша быстрым шагом пошёл  по дороге, а  Руфа смотрела ему вслед.
Надвигались сумерки. По обеим сторонам дороги шумел осенний лес. Михаил шёл почти бегом, время поджимало. 

Он думал о том, как встретит ноябрьский праздник, как приедут в женский полк его друзья "братишки" и ...
Свист пули у виска и звук одиночного выстрела из леса заставили его вернуться к реалиям войны. Михаил мгновенно прыгнул в придорожные кусты, достал свой ТТ и стал прислушиваться. Ветер раскачивал ветки деревьев, на дороге ни души. Осторожно ступая по осенней траве, краем леса он двинулся дальше.

- Да! Шальные пули бывают разные, и хорошо, что они не всегда попадают в цель! - подумал Михаил и ноги сами принесли его к аэродрому полка.

Прозвучала команда: Экипажи! На вылет!
- Ну, вот и хорошо. Давай Мацепа взлетай побыстрее, а то на земле как-то неуютно, стреляют иногда, - попросил лётчика Миша.
Летчик, не поняв его, переспросил:
- Ты, о чем Миша?
- Да, так, о жизни, поехали ...
Самолёт поднялся в небо.

Грузовик ЗИС-5 стоял у домика-общежития лётчиков полка майора Бочарова.  Свободные от полётов парни залезли в кузов и расселись по скамьям. Сам Бочаров залез в кабину рядом с водителем. Грузовик тронулся. Михаил Пляц сидел и смотрел по сторонам дороги. Лётчики шумно переговаривались между собой. Машина въехала на территорию небольшого поместья и остановилась у одного из домов. Все спрыгнули с кузова и направились в домик.
Поместье Далеке  7 ноября 1944 года было местом дислокации 46-го гвардейского авиаполка.
В одной из комнат эскадрилий был накрыт праздничный стол, на нём был нехитрый набор закусок и шампанское. Все расселись по своим "симпатиям"
Миша с Руфой, Игорь Семиреченский и Нина Худякова, Ира Себрова и Саша Хоменко, Надя Попова и Семён Харламов. Специалисты по откупориванию бутылок лёгким движением руки открывали шампанское. Шипучая жидкость лилась в бокалы, добытые ради праздника в поместье. Полина Гельман  и Наташа Меклин молча переглянулись и с пониманием, многозначительно покачали друг другу  головой. Звон бокалов слился со звоном орденов на гимнастерках.

Кто-то из парней произнёс:
- За Победу!
Все дружно подхватили:
- За Победу!
Чокнулись и выпили свои бокалы до дна. Закусили конфетами и шоколадками из НЗ бортовых пайков самолётов.

Одна из девушек и парень удаляются из комнаты и возвращаются с патефоном и пластинками.
Парень крутанул ручку патефона, поставил одну из заезженных пластинок и под звуки вальса в комнате начали быстро раздвигать стулья и скамьи, расчищая площадь для танцев. Парни приглашали девчат и вскоре все кружились в вихре вальса. 

  И среди всего этого веселья звучала мелодия и слова из патефона:
- ...Пусть свет и радость прежних встреч
     Нам светят в трудный час,
     А коль придётся в землю лечь,
     Так это ж только раз!
     Но пусть и смерть - в огне, в дыму -
     Бойца не устрашит,
     И что положено кому,
     Пусть каждый совершит.

     Так что ж, друзья, коль наш черед -
      Да будет сталь крепка!
      Пусть наше сердце не замрет,
      Не задрожит рука.
      Настал черёд, пришла пора.
      Идём, друзья, идём!
      За всё, чем жили мы вчера,
      За всё,  что завтра ждём! ...

Рокоссовский

12 ноября 1944 года командующий 1-м Белорусским фронтом маршал Константин Рокоссовский вечером вернулся к себе на КП после поездки на Пулавский плацдарм за Вислой. Несмотря на позднее время, он собрался поужинать с офицерами своего штаба.
Вошёл дежурный офицер и доложил: 
- Товарищ командующий, Ставка вызывает Вас к ВЧ, Верховный звонит!
Рокоссовский подошёл к аппарату и взял трубку:
- Слушаю Вас товарищ Сталин.
- Товарищ Рокоссовский! Вы назначаетесь командующим войсками 2-го Белорусского фронта.
- За что такая немилость, товарищ Сталин?- за что меня с главного направления переводят на второстепенный участок?
- Вы ошибаетесь, товарищ Рокоссовский, тот участок,  на который вас переводят, входит в общее западное направление, на котором будут действовать войска трёх фронтов - 2-го Белорусского, 1-го Белорусского и 1-го Украинского; успех этой решающей операции будет зависеть от тесного взаимодействия этих фронтов, поэтому на подбор командующих Ставка обратила особое внимание. Командующим 1-м Белорусским фронтом назначен маршал Жуков. Как  Вы смотрите на эту кандидатуру?
- Кандидатура вполне достойная, товарищ Сталин. По-моему, Верховный Главнокомандующий выбирает себе заместителя из числа наиболее способных и достойных генералов. Жуков таким и является.
- Я доволен таким ответом, товарищ Рокоссовский. На 2-й Белорусский фронт возлагается очень ответственная задача, не буду возражать, если вы возьмете с собой на новое место тех работников штаба и управления, с которыми сработались за долгое время войны.
- Благодарю за заботу, товарищ Сталин, я надеюсь на новом месте встретить способных сотрудников и хороших товарищей.
- Вот за это благодарю!
Сталин положил трубку, а Рокоссовский ещё долго стоял у аппарата, о чём-то сосредоточенно думая.

Протяжённость 2-го Белорусского фронта к концу 1944 года достигала 250 километров, и войска на всём этом пространстве делали вид, что заняты укреплением своих позиций в расчете на длительную оборону.
Местность, на которой предстояло действовать, была своеобразна. Правая сторона - от Августова до Ломжы - лесисто-озёрный край, сложный для передвижения войск особенно танков, а левая, более проходимая по рельефу, была покрыта многополосной системой укреплений, создававшейся в течение многих лет.

Вечером перед началом полётов майор Бершанская подошла к самолёту экипажа  Оли Санфировой и Руфы Гашевой - обе уже находились в своих кабинах. Бершанская прямо на крыле показала на карте цель:
- Это штаб дивизии, он имеет форму буквы "Г". Здание выкрашено в белый цвет. Ваша задача - разнести его в щепки.
- Всё ясно, товарищ майор.

Подлетая к нужному объекту, Руфа доложила лётчице:
- Вижу белое здание, похожее на букву "Г". Курс 310 градусов.
- Поняла.
Санфирова вела самолёт по прямой, точно по курсу.
- Бросаю!- сообщила по переговорнику штурман.
Четыре взрыва разнесли всё строение. Остатки здания начали гореть. Молчавшие до сих пор зенитки открыли беглый огонь по самолёту, но без прожекторов  У-2 не так-то просто сбить. Самолёт ушёл обратным курсом на свой аэродром.

 К этому времени Ольга Санфирова и Руфа Гашева имели на своём счету уже около 800 боевых вылетов.
- Руфа, смотри, что у нас с мотором?- спросила Лёля.
 Пламя выхлопных газов лизало капот двигателя и ползло к фюзеляжу. Отвалился выхлопной патрубок, и раскалённые газы могли в любой момент поджечь замасленный капот старого мотора.
- Я поведу самолёт на малом газу, чтобы уменьшить выхлоп, - предупредила лётчица, - время полёта увеличится - учти для расчётов.

Самолёт шёл почти бреющим, под крылом хорошо была видна перестрелка на передовой.
- Руфа, снимай парашют, прыгать уже поздно. Как только сядем, сразу выскакивай и беги подальше от самолёта. Сняла?
А теперь поведи немного, я сниму свой парашют.

Самолёт должен был вот-вот коснуться земли. Обе лётчицы, затаив дыхание, следили за пламенем выхлопа.
- Вижу наш аэродром, даю красную ракету, - крикнула Руфа.
Сигнальная красная ракета отлетела в сторону от идущего на посадку самолёта.
Лёля с прямой посадила самолёт и заглушила мотор. Огонь из патрубка погас.

На КП полка Санфирова доложила Бершанской:
- Товарищ командир, задание выполнено. Бомбы легли в цель. Самолёт неисправен. Разрешите лететь на вашем самолёте?
- Хорошо, разрешаю.
- Спасибо.

Она ни словом не обмолвилась о том, что пришлось пережить за последние сорок минут полета.

Гибель Оли Санфировой

При 4-й воздушной армии существовал  дом отдыха, или "санаторий", как громко именовали его медики. Здесь лётчики могли на некоторое время отвлечься от боевой работы, отоспаться и, если необходимо, подлечиться. Ранений у некоторых уже было много. Командование старалось, если позволяла обстановка, давать личному составу поочередно краткосрочный отдых.
13 декабря в "санаторий" приехала Рая Аронова, а из полка майора Бочарова в нём уже отдыхал Миша Пляц.
Стук в дверь.
Рая отложила в сторону книгу и пригласила:- Войдите.
Вошёл Миша Пляц.
- Привет! А я узнал от девушек, что ты не пошла в кино. Решил заглянуть. Скучно, думаю, одной-то. Что читаешь?
- "Войну и мир" перечитываю.
- Актуальная книга... А что, по-твоему, делает сейчас Гашева? - повернул разговор Миша.
- Не знаю, летает, или спит после полётов.

Тайна Мишиного сердца уже давно была известна  всем девушкам  46-го гвардейского полка. Весельчак и балагур, " мастер художественного слова" сегодня с трудом поддерживал разговор.
Миша подошёл к окну, закурил. Заглянул в черноту ненастной декабрьской ночи. Голая ветка тревожно била в оконное стекло, по которому текли тонкие струйки дождя. Потом он поднял голову и долго смотрел на тёмные лохматые тучи, надвигавшиеся с запада.

Он явно был во власти неосознанного, гнетущего беспокойства и, будто одолеваемый тяжёлым предчувствием, в который уже раз спросил:
- А всё-таки, что, по-твоему, сейчас делает Гашева?

Самолёт Санфировой и Гашевой чертил по небу огненную линию. По правой плоскости расползался язык пламени.
- Лёля, мы горим! - крикнула Руфа лётчице
- Вижу, попробую сбить пламя скольжением. Самолёт со свистом пошёл к земле, но огонь только сильнее разгорелся и всё ближе подбирался к кабинам лётчицы и штурмана.

Это был 813-й боевой вылет Руфы Гашевой. Экипаж Санфирова-Гашева, сделав уже три вылета в эту ночь, возвращался после бомбардировки объекта около городка Насельск, севернее Варшавы. Попали под сильный зенитный обстрел. С трудом выскочили из цепких лучей прожекторов. А когда, казалось, опасность была уже позади… зенитный пулемёт обстрелял самолёт и, одна зажигательная пуля попала в  нижнюю плоскость.
Пламя перекинулось на верхнюю плоскость.

- Руфа, быстрей вылезай на крыло и прыгай! - приказала Лёля.
- А как же ты?
- Прыгай, я за тобой!
Руфа вылезла на плоскость и соскользнула вниз.
Руфа падала, дёргала за кольцо - парашют не раскрывался. Она ещё раз дёрнула кольцо...
Сильный рывок - и над ней раскрылся белый купол.

На передовой заметили, как горящий самолёт приближался к линии фронта.  С переднего края нашей обороны заметили, как от него отделилась тёмная точка, и над ней раскрылся белый парашют. Потом раскрылся второй парашют.
Ветром парашютистов относило на нейтральную полосу. Самолёт, рассыпаясь на части, упал по ту сторону реки Нарев. Какое-то время обломки горели на земле, освещая всё вокруг.

Старший из бойцов предложил:
- Ребята, надо помочь лётчикам. Силкин, попробуй подобрать парашютистов!
Силкин, с сомнением в голосе ответил:
- Так там же мины, товарищ лейтенант!
- Ну, что мины? Может быть, повезло им, приземлились на противотанковые?

Трое разведчиков поползли в направлении предполагаемого приземления лётчиков.
Впереди раздался взрыв мины и отчаянный женский крик:
- Помогите!

Разведчики ползли дальше, но прежде чем они успели подползти к летчице, раздался второй сильный взрыв и, на землю рядом с лежащими бойцами упала часть человеческого тела.
Началась стрельба с немецкой стороны. Трассирующие пули пропарывали землю вокруг бойцов. Они нашли тело лётчицы и, увидав, что она мертва, потащили его к своим траншеям.
Немцы продолжали обстрел нейтральной полосы.
Один из бойцов вспомнил:
- А ведь их было двое. Эта погибла, а где же вторая?

Руфа отстегнула лямки парашюта лежа на земле. Вокруг стоял сильный грохот. Стреляли со всех сторон. Светлячки трассирующих пуль пролетали совсем близко, и тогда она прижималась к земле. Лежа на земле, она легко определилась и поползла в нужном направлении.
Два взрыва прогремели где-то рядом.
Руфа ползла и ползла дальше. Под руку попался присыпанный круглый предмет.
"Похоже на мину"- подумала она. Дальше она ползла с осторожностью. Ноги начали замерзать. Унты свалились с них во время прыжка, при рывке парашюта, остались одни носки, да и те намокли от грязи.
Колючая проволока. Руфа пыталась подлезть под неё и вдруг...

Тихий мужской голос послышался, совсем рядом:
- Ищите впереди, она где-нибудь здесь.
Руфа встала:
- Свои, свои! Я тут!
Пошатываясь, сделала несколько шагов, зацепилась за колючую проволоку и упала. Чьи-то сильные руки подхватили её и бережно понесли.

В первой траншее солдаты решили немного передохнуть. Руфа сидела на земле, дрожа от холода, поджимая под себя мокрые ноги. Один из бойцов снял свои сапоги и надел на ноги Руфы.

- А где Лёля? Где моя летчица?- спросила Руфа.
Солдат, не особо задумываясь, ответил:
- На минах подорвалась...
Лицо у Руфы окаменело. Истерики не было, она молча сидела и смотрела в темноту.

Вскоре её доставили на КП стрелковой дивизии. На КП генерал и офицер штаба ждали доклада о случившемся в ночи. Вошёл лейтенант- командир разведчиков.
- Товарищ генерал, разрешите доложить.
- Давай, что стряслось у вас, почему столько шума?
- Мы нашли лётчиц со сбитого самолёта. Они приземлились на нейтральную полосу. Одной повезло - попала на противотанковые - жива, а вот другая подорвалась на противопехотных - погибла. Бойцы привели Руфу, посадили у печки- буржуйки.
Генерал посмотрел на сидящую перед ним маленькую девушку. Руки её были безжизненно опущены, сухие серые глаза смотрели в одну точку, губы были сжаты, и она не проронила ни одного слова, не издала ни одного звука.
- Спирта!- приказал генерал.
Медсестра принесла спирт в стакане.
Генерал попросил  Руфу:
- Пей!
Руфа не реагировала.
Генерал подошёл к ней и почти насильно влил ей в рот полстакана спирта.
- Пей девчонка!
Спирт подействовал, шок прошел, Руфа вздрогнула, обвела вокруг осмысленным взглядом и обильные, горячие слёзы покатились по её щекам.

Похороны Лёли Санфировой было решено организовать на нашей территории. Её тело отправили в город Гродно, сопровождали  тело начальник штаба полка капитан Ракобольская и командир эскадрильи Мария Смирнова.
Руфу отправили  на лечение. Психологическая травма была серьёзная, и врачи сомневались, сможет - ли она вообще летать.
Руфа поправилась и вернулась в полк. Вместо погибшей Оли Санфировой командиром эскадрильи назначили Надю Попову.

Однажды утром к домику эскадрильи подошла Руфа Гашева. На лице её отражалось только одно чувство - грусть. Она остановилась перед закрытой дверью. Неожиданно дверь распахнулась и из неё вышла Надя Попова.
- Руфина, ну наконец - то. Приехала, молодец,- радостно воскликнула Надя.
- Пойдем, поговорим?- предложила Надя, беря Руфу за руку.
- Пойдем.
Они отошли в сторону от дома.
- Руфа, давай летать вместе, ты не возражаешь?
- Нет.
- Война скоро кончится, я хочу, чтобы мы остались живы.
Ну, пойдем к девчонкам нашим, тебя уже заждались.
Они вошли в домик. За стенами раздались дружеские восклицания.

С этого дня Руфа Гашева и Надя Попова стали экипажем. Только в полёте Руфа иногда по привычке называла Надю - Лёлей.

Фотабы

Для лучшего изучения результатов бомбовых ударов нашей авиации при нанесении бомбовых ударов ночью командование ВВС решило использовать фотоаппаратуру и специальные фотобомбы для подсветки фотографируемых объектов.
  В штабе женского авиаполка майор Бершанская и начштаба Ракобольская решили послушать доклад техника по спецоборудованию Рахилэ Орлову, но сначала Бершанская сообщила присутствовавшим:
-  Из штаба дивизии получен приказ - установить на один из самолётов фотоаппаратуру и проводить съёмки результатов бомбардировок объектов атак.
Какому экипажу поручим это дело?
- Тут, очевидно нужны "ювелиры", экипаж должен быть хорошо слётанным и опытным, работа будет вестись в сложных  условиях. Предлагаю экипаж Олейник-Яковлева, - высказалась капитан Ракобольская.
- Ты права, эти девчата справятся, правда Яковлева после тяжёлого ранения, ей будет трудновато.

После атаки ночного истребителя раненую Олю Яковлеву отправили в госпиталь. Старания медиков успехом не увенчались - осколок застрял глубоко в бедре и извлечь его без опасности для здоровья не удалось. Организм этой хрупкой девушки шёл на поправку, неся в себе маленький коварный кусочек вражеского металла.
Бершанская попросила дежурную:
- Попроси ко мне  Олейник и Яковлеву.

Вошли Катя и Оля. Доложились.
- Вот что девчата, вам поручается особое задание командования - вести фотосъёмку результатов боевой работы полка. На ваш самолёт будет установлена специальная фотоаппаратура, и техник по спецоборудованию Рахилэ Орлова проведет с вами техническую учёбу. Возражения есть?
- Нет.
Тогда Рахилэ введи в курс дела, и мы с начштаба послушаем,  заодно просветишь и нас.

- Фотографирование с самолёта дело не простое, а тем более ночью. В качестве фотовспышки применяют специальные дорогостоящие фотобомбы ФОТАБы. Садиться с ними запрещено, они могут вспыхнуть в любой момент от любого сильного толчка, поэтому работу надо делать независимо ни от чего...

Получив указание Ставки, командование фронтом приступило к разработке плана операции, согласно которому главный удар должен быть нанесен с Пултусского плацдарма на реке Нарев в обход Варшавы с севера в направлении на Познань. Поэтому данные воздушной разведки и фотосъёмки были крайне необходимы. Погода не благоприятствовала фотографированию местности, скоростные самолёты не могли провести качественную фотосъемку позиций противника, особую ценность приобретали снимки, сделанные с тихоходных самолётов У-2, но они работали только ночью.

Поздним вечером на лётное поле к самолёту Олейник-Яколевой подошла Бершанская.
- Ваш самолёт пойдет последним, сделаете фотосъёмку результатов работы, после того как все отбомбятся.

   - Цель вижу, наши отбомбились, держи боевой курс! - передала по переговорнику Оля.
Зенитки яростно обстреливали самолёты, но на это особого внимания уже не обращали, было необходимо идти строго по боевому курсу.
Штурман точно привела самолёт. И когда цель оказалась точно под ними, Оля провела сброс фотобомбы, яркая вспышка внизу и...

- Катя, я, наверное, не нажала на кнопку фотокамеры...
- "Мала", да ты что?
Самолёт шёл обратным курсом.

Весь обратный путь Оля мучительно пыталась снова и снова вспомнить все свои действия над целью. По условиям фотографирования необходимо было сразу за вспышкой фотобомбы нажать на кнопку фотокамеры, эту синхронизацию должна была выполнить штурман, но одновременно она же должна была следить за точностью выхода на цель. Нервное напряжение усиливалось обстрелом с земли.
Результаты фотографирования срочно отправили в дивизию, повезла их Катя.

Оля Яковлева ходила по аэродрому, ожидала самолёт Кати.
Она с нетерпением ждала возвращения своей лётчицы. Её врожденная честность и порядочность никогда не позволяли ей схитрить, скрыть или переложить вину на другого. Она понимала, что случись так, что снимки не получились или их просто нет, отвечать ей.

Самолет приземлился, зарулил на стоянку. Катя спрыгнула на землю и первую, кого она увидела, была Оля.
- Всё в порядке "Мала".

День рождения Сталина

В ночь на 21 декабря 1944 года полк работал с небывалой интенсивностью. Следующий день был  днём рождения Сталина, и все войсковые части готовили фронтовые подарки своему Верховному Главнокомандующему. В этом "праздничном мероприятии" принимал участие и женский авиаполк майора Бершанской.
   Вылеты проводились с основного аэродрома Далеке и с "подскока" Говорово.
Аэродром "подскок" мог быть обстрелян артиллерией противника, поэтому работа велась при полной светомаскировке.

Девушки техники на коленях, по пояс в снегу подвешивали бомбы. В это время майор Амосова прямо на плоскости давала указания по целям:
- Ваша задача бомбить огневые точки противника на восточной окраине городка Фольварк. Белые ракеты - наши части, не перепутайте.
Самолёты один за другим взлетали, а  отбомбившиеся садились для дозаправки и загружались.
Всю ночь продолжалась эта "карусель". Под утро подвели итоги.

В штабе полка в поместье Далеке командир полка Бершанская, начштаба Ракобольская и  майор Рачкевич огласили результаты полётов полка за ночь  командирам эскадрилий.
Бершанская взяла лист бумаги с цифрами и зачитала:
- Всего полк произвёл боевых вылетов -324.
  Сброшено 60 тонн бомб.
  Работали 15 вооруженцев - по 4 тонны бомб на каждую пришлось подвесить.
Экипажи сделали по 16-18 боевых вылетов.
В среднем в воздухе каждая лётчица провела  11-12 часов.

- Хороший получился подарок товарищу Сталину от 46-го гвардейского Таманского авиаполка. Немцы, наверное, подумали, что готовится большое наступление, а это только подарок Верховному, - радостно заявила Рачкевич.
- Будем докладывать в дивизию.
Всем спасибо, отдыхать !- приказала Бершанская.
Все разошлись по своим помещениям.

Две девушки в меховых комбинезонах пробирались по глубокому снегу в лесу. Впереди послышался крик:
- Нашла, пушистая и ровная, как на картинке.
Девушки поспешили на голос.
Вокруг лесной красавицы-ёлки стояли трое: Женя Жигуленко, Оля Яковлева и Нина Ульяненко.
- Её жалко рубить, такая красивая, - пожалела ёлку Оля.
- Ничего пусть послужит празднику, - сказала Женя и начала рубить ёлку под корень.
 - А как мы её такую большую потащим к нам?- засомневалась Нина.
На дороге показалась лошадь, запряжённая в сани.
На санях сидел пожилой поляк.
Женя выбежала на дорогу и остановила поляка:
- Пан может помочь отвезти ёлку до дома?
Поляк согласился.
Девушки притащили ёлку и уложили на сани, сами сели по бокам и поехали.
К дому в поместье они подъехали под аплодисменты всех присутствовавших на улице девушек.

Ёлку установили на улице, а столы накрыли по эскадрильям.
Начали прибывать гости. Парни из полка майора Бочарова предъявляли полученные заранее пригласительные билетики и проходили в эскадрильи.
Ёлка стояла наряженная ёлочными игрушками, изготовленными самими девушками.
В 24.00 все разошлись по домикам эскадрилий и встретили Новый 1945 год.
Комнаты в поместье Далеке наполнились звоном бокалов, поздравления высказывались вслух. Пожелания в записочках:
Поступить в институт, выйти замуж и родить детей.
Все высыпали на улицу и кружились вокруг ёлки.
Наступил последний военный год, год нашей Победы.

Наступление

В середине декабря 1944 года на Западе началось крупное наступление немецких армий в районе Арденн. Военно-политическое руководство фашистской Германии рассчитывало силой заставить американо-английские правящие круги пойти на уступки и заключить сепаратный мир.
  Удар гитлеровцев оказался полной неожиданностью для союзного командования. Войска союзников оказались в очень тяжелом положении, и 6 января 1945 года премьер-министр Великобритании Черчиль обратился к Сталину с просьбой поддержать союзные войска крупным наступлением в районе Вислы.
 Наше Верховное командование, честно выполняя свои обязательства перед союзниками по антифашистской коалиции, решило начать наступление от Балтики до Карпат не 20-го, как планировалось, а 12 января 1945 года.
  Новое время начала наступления было определено Ставкой:
 для 2-го и 1-го Белорусских фронтов - утро 14 января, для 1-го Украинского - на два дня раньше. Соответствующие указания получили командующие воздушными армиями.

Получив приказ на проведение боевых вылетов, в штабе женского 46-го гвардейского авиаполка собрались все командиры эскадрилий, командир полка Бершанская, начштаба полка Ракобольская и майор Рачкевич.

- Вы знаете, - объявила Бершанская, - что наша армия начала наступление. Из-за погодных условий авиация 4-й воздушной армии не может поддержать наступление наземных частей, сами видите, какой туман.
Командование обратилось к нам с просьбой поддержать наземников. Кроме нас летать некому.
У нас уже есть опыт бомбёжек "вслепую", придётся повторить. Задача перед нами стоит такая:
- Бомбить скопления войск противника на дорогах, по которым началось отступление немцев. Если позволяет облачность бомбить по видимым целям, а если нет - применять приём бомбёжки "вслепую".

В ночь на 15 января 1945 года в 23.00 с аэродрома 46-го авиаполка стали взлетать самолёты.
Несмотря на плохую погоду, экипажи работали по "максимуму", остальная авиация фронта вынуждена была бездействовать.
Только со второй половины 16 января погода позволила поднять в воздух другие самолёты 4-й воздушной армии.


Голос штурмана Лиды Демешевой в наушниках лётчицы Клавы Серебряковой прозвучал строго:
- Клава, Плоньск прямо по курсу. Смотри, наши в прожектора попали, надо помочь, - сообщила по переговорному устройству  Лида своей лётчице.
Прямо по курсу в лучах нескольких прожекторов маневрировал самолёт У-2. Разрывы зенитных снарядов сверкали всё ближе и ближе к самолёту.

- Лида, как отбомбишься - сразу за пулемёт, я пройду над прожекторами.

Бомбы пошли на прожекторные установки немцев, но две уцелевшие продолжали вести пойманный самолёт.
Самолёт Серебряковой развернулся и прошёл над позициями немецких прожектористов.

Клава знала, что раненая рука Лиды почти бездействовала и старалась провести самолёт так, чтобы штурман с наименьшими затратами сил, смогла обстрелять прожектора.

Длинная очередь из ШКАСа заставила погаснуть остальные прожекторные установки немцев.


На КП  авиаполка Бершанская и начштаба Ракобольская принимали рапорты экипажей.

Вошли Дина Никулина и Катя Рябова.
- Товарищ майор, обратилась к командиру полка Никулина, - при выполнении задания наш самолёт попал в прожектора и был обстрелян зенитной артиллерией противника. Сразу выйти из зоны обстрела не удалось. Один из экипажей, видя наше критическое положение, нарушив, наверное, своё полётное задание, отбомбился по прожекторным установкам. Выручили нас подружки!
На КП вошла с докладом Лида Демешева.
- Товарищ майор, экипаж при подходе к цели видел самолёт У-2 в лучах прожекторов. Зенитный огонь усиливался. Мы приняли решение помочь экипажу самолёта и отбомбились по прожекторным установкам противника, две оставшиеся установки были уничтожены огнём из нашего пулемёта, задание, к сожалению, не выполнено.
- Почему не выполнено; - задание выполнено. ПВО противника нанесен значительный урон, что облегчит выполнение задач другим экипажам, а теперь познакомьтесь с "вырученными".

Катя и Дина, забыв устав, бросились обнимать Лиду.
 

Наступление наших войск успешно продолжалось. Утром 17 января в прорыв была введена 5-я гвардейская танковая армия генерала Вольского. Войска уже готовились с ходу форсировать Вислу, как вдруг поступил приказ Ставки развернуть наступавшие армии на север и северо-восток для действий против вражеской восточно-прусской группировки.
  Таким образом, 2-й Белорусский фронт вынужден был продолжать боевые действия в двух направлениях: повернув на север и на северо-восток, войска быстро продвигались к Балтийскому морю и на запад, где продолжили наступление только две наши армии.
25 января восточно-прусская группировка была отрезана от основных сил противника, но продолжала отчаянно сопротивляться.

Грузовик ЗИС-5 еле полз по дороге. В кузове было оборудование, инструмент и две девушки-техники. В кабине, рядом с водителем, сидела ст. инженер полка Соня Озеркова. Она держала на коленях карту.

- По карте Слуп должен уже быть рядом, - сказала она водителю.
- Какую уже точку меняете за последнее время?
- Уже со счета сбилась:
После Далеке были Сомянка, Выжичи, Бурш, Шарлоттенвердер, а теперь вот Слуп.
- Весной запахло, снег начал таять - скоро не проехать, не пройти будет, - пожаловался водитель.
- А нам не взлететь.
 
Для нашей авиации начало весны 1945 года в Восточной Пруссии было периодом вынужденной "безработицы". Полевые аэродромы раскисли, и взлетать с них самолёты не могли, шасси вязли в грязи.

Машина въехала в небольшую деревушку. Водитель остановил машину и открыв дверцу спросил у пожилой женщины, стоявшей у своего дома:
- Как называется эта деревня?
- Слуп!
- Вот, кажется, и добрались,- обрадовалась Соня, - встала на подножку кабины и спросила у девушек в кузове:
- Самолётов не видно?
Девушки встали и радостно ответили:
- Видно! - вон там, на другой стороне деревни.
- Поехали!- скомандовала Соня водителю.
9 февраля 1945 года полк перебазировался в Слуп.
На следующий день была не лётная погода. День был хмурый день. В богатом оставленном местными жителями имении ревели недоенные коровы. Все двери были открыты настежь.
Гитлеровская пропаганда настроила местное население враждебно по отношению к нашим войскам. Немцы пугали всех- русские идут, всех будут грабить и убивать. Гражданское население уходило вместе с немецкими отступавшими войсками.
В начале, когда наши войска пересекли бывшую границу СССР, действительно началось насилие и мародёрство. Солдаты нашей армии мстили немцам за свою поруганную Родину, за погибших от рук палачей родных и близких. Но это скоро прекратилось. Командиры призвали всех к порядку:
- Мы не фашисты, мы воюем с немецким фашизмом, а не с немецким народом, - разъясняли они солдатам. Насилие скоро прекратилось, но население уже покинуло свои дома и многие населённые пункты на пути наших войск были почти пустые. 

К покинутому имению подошли три девушки-лётчицы.
В этот день Рае Ароновой исполнилось 25 лет. Подруги решили отпраздновать это событие всей эскадрильей, погода стояла нелётная, и посидеть за столом своей компанией было совсем неплохо. Но для стола нужна была посуда, вот за ней и отправились девушки во главе с именинницей в ближайшее брошенное поместье.

Через распахнутые ворота девушки с опаской вошли во двор. Коровы, почуяв людей, призывно замычали.
- Девочки! - удивилась Полина Гельман, - у них вымя раздутые, как бы им помочь?
- Погладь их, - предложила Наташа Меклин, - доить - то мы коров не умеем!
Парадная дверь была открыта. Достав на всякий случай свои наганы, лётчицы вошли внутрь поместья.
Большой двухэтажный дом был пуст, окна изнутри зашторены, всюду полутьма. В столовой одно из окон оказалось приоткрытым, и полоса света падала на большой длинный стол, весь уставленный бутылками, графинами с вином и закусками. Хрустальные бокалы были наполовину выпиты. Казалось, что люди на минуту вышли покурить и сейчас вернуться, чтобы продолжить пиршество.

- Ой, девочки, а может быть, тут кто-то остался и прячется?- прошептала Полина.
- Давайте быстренько возьмём то, что надо, и уйдем отсюда поскорее, а то что-то мне жутковато здесь.
Все трое на цыпочках направились к массивному буфету. Взяли тарелки, вилки, ложки и гуськом поспешили к выходу.
Рая Аронова шла замыкающей, обо что-то споткнулась и  нагнулась, чтобы посмотреть, на что она наступила. На полу лежала красивая туфелька, на вид её размера.

- Война -  войной, а примерить бы надо, - решила Рая.
Когда три года ежедневно приходилось ходить в солдатских сапогах, пройти мимо такой роскоши было выше её сил.

Рая присела на диван, сняла один сапог и надела туфлю.
- Красиво! - сказала она самой себе.
В этот момент в столовой послышались чьи-то осторожные шаги: "Топ-топ..." Кто-то направлялся в гостиную, где она в одном сапоге и с туфлей на другой ноге восседала на диване. Рая побледнела от страха и стала искать свой наган, который положила куда-то перед тем, как мерить туфельку. Руки лихорадочно ощупывали всё вокруг. Нагана не было.
Шаги слышались всё ближе и ближе. Под руки попадали какие-то тряпки, коробки, шляпки. Всё, что угодно, но только не наган!
"Топ-топ..." В последней безнадежной попытке она поползла на коленях к углу дивана и у подлокотника её рука наткнулась на холодную сталь своего оружия. С наганом в одной руке и сапогом в другой она побежала к выходу. А за спиной слышались чёткие "топ-топ..." по дубовому паркету пола.

У парадного выхода поместья её нетерпеливо ждали подруги. Из распахнутой двери пулей выбежала Рая. В одной руке у нее был наган, в другой сапог.
- Что случилось?- спросила её Полина,- на тебе лица нет.
Рая, указала сапогом на входную дверь:
- Там кто-то идёт...
Наташа и Полина достали свои наганы и направили на дверь.
Из двери вышел большой серый с белым гусь и громко загоготал, вытянув свою длинную шею.


10 февраля в штаб 2-го Белорусского фронта поступила директива Ставки - передать 3-му Белорусскому фронту четыре армии... 2-й Белорусский фронт освобождался от участия в операции против восточно-прусской группировки противника, и ему предстояло продолжать выполнение первоначального плана - наступать на запад, взаимодействуя с 1-м Белорусским фронтом.
  Женский авиаполк продолжал боевые действия против окруженной группировки противника. Это была единственная в те дни " лётноспособная" часть ночной бомбардировочной авиации 2-го Белорусского фронта.

- Мы собрались для того, - обратилась Бершанская к собравшимся в штабе офицерам, - чтобы найти выход из создавшегося положения. Началась весенняя распутица. Взлетать с аэродрома даже без бомбовой нагрузки невозможно, командование просит поддержать наши наземные части с воздуха. Что будем делать? Какие есть мнения?
- Ночью ещё подмораживает, пока, и это можно использовать,- предложила Ракобольская.
Мы уже имели опыт взлёта с песчаных площадок в Белоруссии, но песок не жижа, тут надо что-то придумать,- размышляла вслух Бершанская.
- Что?
- За хвосты удержим, потом - пошёл и носом в грязь?
- Нет, не пройдёт!

- Разбег груженого бомбами самолёта по ровному полю с твёрдым покрытием составляет- 100-150 метров, - прикинула Озеркова.
- Это при встречном ветре, - поправила Ракобольская.
- Постойте... А если так;- сделать твёрдый настил из досок длиной 150 метров и шириной 30. А дальше как на песке, с удержанием за хвостовое оперение, - придумала Бершанская.
- А где взять столько досок?- засомневалась Ракобольская.
- Поищем в Слупе, - предложил командир БАО.
- А ведь может получиться, правда, ветер надо учесть. И пропускная способность такого "деревянного" аэродрома будет, конечно, меньше, но это лучше, чем ничего. Попробуем! - решила командир полка.
- Сначала выпустим самый опытный экипаж, потом все остальные, но только у кого большое количество вылетов, новичкам пока подождать придётся.


На поле началось строительство дощатого покрытия. Из деревни солдаты БАО перетаскали все пригодные  доски. Стук молотков был слышен и днём и ночью. За маскировку никто не беспокоился, немцы тоже не летали. Наконец "аэродром" был готов. Девушки техники на руках выкатили со стоянки один самолёт У-2 и поставили его на "деревянный" старт. К самолёту подошли майор Серафима Амосова и майор Бершанская. Амосова влезла в кабину лётчика. На плоскость влезла Бершанская.
- Сначала взлетишь и сядешь на ненагруженном самолёте,- приказала она Амосовой,- потом подвесим мешки с песком и повторишь взлёт и посадку, а потом посмотрим, и повнимательнее, посмотри, как ведёт себя машина на взлёте и особенно при посадке, куда ведёт. Как приземлишься - выключай зажигание, мы встретим тут.

Все сошли с настила. Самолёт дал полный газ. Техники удерживали его за хвостовое оперение и плоскости.
Прозвучала команда:
- Пошёл!
Техники выдернули из под шасси колодки и самолёт, взревев мотором, быстро покатил по деревянному настилу, недоехав 30 метров до конца - оторвался от него и взлетел. Все зааплодировали.

- Подождите радоваться,- успокоила всех Бершанская,-  ещё сесть надо.
- Так, всем быть готовыми, как только сядет и почти остановится - держите, чтобы не свалился с настила и сразу подложите колодки под шасси.

Самолёт заходил на посадку, коснулся колёсами настила, почти остановился, его тут же обступили техники.
Бершанская подошла к самолёту и влезла на трап.
- Ну, что скажешь?- с нетерпением спросила она у Амосовой.
 Без нагрузки нормально!
- А с нагрузкой?
- Давай пробовать!
- Сто килограммов  песка в мешках к бомбодержателям! - приказала Бершанская вооруженцам.
- Ну, Сима, давай! если что, сразу сбрасывай мешки - дёргай бомбосбрасыватели.

Самолет взлетел и сел нормально. Симу Амосову поздравляли все девушки лётчицы и командиры.
- А тебе, Ира необходимо рассчитать чёткий график полётов, - приказала Бершанская Ракобольской,- на второй круг не всегда можно будет отправлять прибывший самолёт.
- Товарищ генерал 46-й гвардейский Таманский авиаполк готов к выполнению боевых заданий. Аэродром подготовлен, - доложила Бершанская командиру дивизии.
- А как собираетесь взлетать с бомбами, Евдокия Давыдовна?- поинтересовался комдив.
- Пробные полёты прошли успешно. С неполной нагрузкой можно начинать боевые вылеты.
- Вы гарантируете безопасность?
- Я гарантирую выполнение боевых заданий.
- Хорошо, приступайте!

Острые на язычок девушки назвали этот "деревянный" аэродром "танцплощадкой". Точность приземления требовалась идеальная, немного вправо или влево - и переворот. Взлёт с бомбами был ещё опаснее, отклонение грозило неминуемой гибелью. Но, несмотря на это, никто ни разу не сполз на грунт. Из всей дивизии продолжал боевую работу только один женский полк.
 Летали за Вислу, бомбили скопления немецких войск, техники и огневые точки в районе Нойенбурга, Группе, Гросс Буковица, Домбровкена. Но не только узкий деревянный настил мог быть причиной аварии.

Очередной самолёт взлетел с "паркета". "Танцплощадка" осталась позади и...
Мотор начал захлебываться. До земли не более 30 метров. "Падаем!" - подумала лётчица - Рая Аронова. Впереди овраг - неизбежная катастрофа и подвешенные бомбы - прощальный салют.

Сознание работало мгновенно чётко, внутренний голос диктовал:
- Проверь всё по порядку и быстрее!
- "Сектор газа!" - отдан полностью вперёд.
- "Зажигание!"- в порядке.
- "Высотный корректор!" - на месте, не стронут.
- "Поработай шприцем ручной подкачки топлива!" - сделано.
Самолёт шёл к земле...
- "Бензокран!" - его трудно перекрыть по нечаянности.
- "Проверь!" - Закрыт?! Почти полностью закрыт?
Рая мгновенно опустила рычажок бензокрана вниз.
Мотор начал набирать обороты, и самолёт пошёл с набором высоты.

- Что у тебя там случилось?- спокойно спросила лётчицу Полина.
Вместо ответа в переговорном устройстве послышался хриплый кашель лётчицы. Во рту у неё пересохло, и от пережитых стрессовых мгновений перехватило дыхание.
- Все хм… нормально.
 
Взлетать с бомбами на перекрытом бензокране!!! - кто-то из экипажа, а скорее  обе, наверное, родились в рубашке.

На "танцплощадке" шла обычная работа. Бомбы вооруженцы носили к самолётам на руках, бензин в ведрах. Бензозаправщики не могли подъехать к старту и стояли в стороне, но боевая работа продолжалась.

Зоя Парфёнова

Целый день шёл снег. Самолёты "переобули" на лыжи. В кабину штурмана вооруженцы укладывали ящики с боеприпасами. Крепили ремнями. У самолёта стояли две девушки-лётчицы в меховых комбинезонах и наблюдали за погрузкой боеприпасов.

Наступление наших войск успешно развивалось, одна из частей, оторвавшись от остальных, оказалась без тыловой поддержки, заканчивались боеприпасы, а доставить их наземным транспортом было невозможно - часть сражалась в полном окружении.
Командование обратилось с просьбой в женский авиаполк: - доставить боеприпасы по воздуху.

Командир эскадрильи Маша Смирнова приказала лётчице:
- Зоя, полетишь без штурмана - во второй кабине боеприпасы. Раскрой карту, покажу точку, куда необходимо их доставить.

Зоя Парфёнова достала из планшета карту и раскрыла её на плоскости самолёта.
- Вот сюда, - показала карандашом точку на карте Маша.
- Обстановка сложная, они в окружении, вокруг наших частей нет. Будь предельно осторожна. Сразу не садись, пролети, посмотри, что к чему и если всё нормально, тогда  садись. Поняла?
- А площадка для посадки там есть?- поинтересовалась Зоя.
- Они передали по рации, что выложат брентом "Т" на поляне.

Зоя засунула карту обратно в планшет. Убирала под шлемофон свои золотистые косы и залезла в кабину.
Девушка-вооруженец доложила ей:
- Всё готово! Можно взлетать!
Зоя запустила мотор, вырулила на старт, дала полный  газ, и самолёт, скользя лыжами по белому снегу, побежал по полю. На старте стояла Маша Смирнова и смотрела, как оторвётся от земли самолёт.
Самолет взлетел нормально, сделал круг над аэродромом и взял курс на запад.

Погода портилась. В воздухе была туманная дымка, шёл снег, видимость ухудшалась.

Самолёт шёл почти бреющим. На краю леса появились артиллерийские позиции.
Зоя подвернула к ним. С земли начался обстрел из стрелкового оружия.
Острая боль пронизала ногу. Зоя чувствовала, что по ноге текла кровь. Сняла меховую крагу-руковицу с руки и ощупала раненую ногу. Вся рука была в алой крови.
Она сумела резко отвернуть самолёт в сторону и продолжила полёт.
Лес закончился и на поле она увидела выложенное брезентовыми чехлами подобие "Т". Рядом стояли люди и махали ей руками.
Зоя развернула самолёт и приземлилась у самого "Т".
К самолёту подбежал капитан-артиллерист.
- Ну, лётчик, молодец! А-а... так это девушка, - удивился артиллерист
- Привезла вам подарки! Выгружайте быстрее! - Кстати - за лесом немцы - артиллерийская батарея, совсем близко,  сначала туда сунулась - вот зацепили.
Она попыталась самостоятельно вылезти из кабины и упала на руки капитана.
- Врача! - крикнул капитан.
Подбежали солдаты и помогли капитану устроить Зою на разложенный брезент.
Медсестра попросила всех отвернуться, обработала рану и забинтовала Зое раненую ногу.
-Товарищ капитан, лётчицу надо срочно в медсанбат - крови много потеряла.
- Нет, медсанбат мне не нужен, - воспротивилась Зоя, - долечу до своих, как-нибудь, но самолёт не оставлю.
- Да, как же вы полетите раненая?- не поверил ей капитан.
- Дотяну! Помогите только влезть в кабину.
Капитан и медсестра помогли Зое влезть в кабину самолёта. Вторая кабина уже была пуста, всё  выгрузили.
- Спасибо, дорогая  !- поблагодарил Зою капитан.

Зоя запустила мотор, и самолёт быстро взлетел в воздух.

Она быстро долетела до своего аэродрома, но при посадке силы её оставили. Зоя посадила самолёт, и он остановился поперёк старта. К самолёту подбежали девушки-лётчицы и Бершанская. Зоя сидела в кабине, склонив голову на борт. Глаза были закрыты. Бершанская вскочила на трап и посмотрела на Зою. Лётчица приоткрыла глаза и слабым голосом сообщила:
- Товарищ командир, задание выполнено...
- Врача, срочно в медсанбат, - приказала Бершанская.


В Восточной Померании

В начале февраля наши войска вступили на территорию Восточной Померании. Немцы отчаянно сопротивлялись. Особой директивой Гитлера фашистским войскам было приказано удерживать каждый рубеж, каждый город до последнего патрона. За нарушение этой директивы - смертная казнь.
   По данным нашей разведки, действовавшие на территории Восточной Померании немецкие войска, были объединены в группу армий "Висла", которой командовал сам рейхсфюрер СС Гимлер. Положение 2-го Белорусского фронта усложнялось. Половина войск фронта осталась в Восточной Пруссии.
  Для ускорения разгрома немцев в Восточной Померании Ставка приказала:
" ...Двум фронтам -1-му и 2-му Белорусским одновременными ударами на север рассечь и ликвидировать группировку противника". На долю 2-го Белорусского фронта выпало разгромить восточную часть группировки, овладеть городами Данциг и Гдыня. По директиве Ставки, фронт должен был начать наступление 24 февраля, но немцы предприняли контрнаступление 22 февраля, и повсеместно разгорелись упорные ожесточенные бои.

Утром по пути на завтрак девушки -лётчицы задержались у входа в столовую. На столе лежали свежие газеты. Некоторые стали просматривать прессу и...

... Указ от 23 февраля 1945 года о присвоении звания Героя Советского Союза девяти лётчицам и штурманам женского 46-го гвардейского Таманского авиаполка. В полку уже были Герои: Дуся Носаль и Женя Руднева получили это звание посмертно, Маша Смиронова, Дина Никулина и Дуся Пасько увеличивали свой боевой налёт.
  Теперь героями стали: Ира Себрова, Женя Жигуленко, Надя Попова, Руфа Гашева, Катя Рябова и Наташа Меклин. К сожалению, список тех, кто получил Героя посмертно, увеличился ещё на трёх человек. Это были Оля Санфирова, Таня Макарова и Вера Белик.

Девушки бросились поздравлять подруг с высокими наградами Родины.

В комнате штаба женского авиаполка шло совещание комсостава.
  - Отступавшим немецким войскам удалось занять заблаговременно подготовленный ими Гдыньско-Данцигский укрепрайон. Наши войска, преследуя отступающего противника, столкнулись с большими трудностями. Вы сами видели, что творится на дорогах. Фашистская пропаганда запугала местных жителей русскими кровожадными солдатами. Толпы беженцев заполонили все дороги.
Впереди две первоклассные крепости Данциг и Гдыня. Эти старинные форты хорошо приготовлены к обороне. С моря их поддерживает немецкий флот, в состав которого входят шесть крейсеров, тринадцать миноносцев и десятки других кораблей. В самих городах большинство зданий приспособлены для длительной обороны. Я говорю вам всё это для того, чтобы вы хорошо представляли себе всю сложность задачи по разгрому этой группировки.
Всё это нужно будет штурмовать сходу, не теряя времени на подготовку и ожидание подхода всех соединений фронта.
Наш полк выполняет боевые задачи по уничтожению наземных целей, - проинформировала присутствовавших Бершанская.

Вечером 8 марта 1945 года в небольшом городке Тухоль к зданию местного театра подъехали машины. Из них вылезли генералы  и маршал К.К.Рокоссовский.
Рокоссовский и сопровождавшие его генералы прошли в комнату для гостей. В комнате его встретил командующий 4-й воздушной армией генерал-полковник Вершинин и Командир 46-го гвардейского Таманского авиаполка подполковник Бершанская.
   Очередной базой женского авиаполка стал городок Тухоль. Зал местного театра был подготовлен для встречи командующего 2-м Белорусским фронтом маршала Рокоссовского. Константин Константинович решил лично приехать в женский авиаполк и вручить высокие правительственные награды лётчицам и штурманам в женский праздник - День 8 марта.

Зал театра был полон. Девушки-лётчицы, штурманы, техники и вооруженцы в начищенных и отутюженных гимнастёрках с орденами и медалями на груди сидели в зале.
В комнату для гостей вошла начальник штаба полка капитан Ракобольская.
Маршал встал, его примеру последовали все остальные генералы.

Этим они приветствовали не просто начальника штаба полка, а прежде всего женщину.
- Товарищ маршал, разрешите обратиться к командиру полка, - попросила Рокоссовского капитан Ракобольская.
- Разрешаю.
- Товарищ командир полка, к тожественному мероприятию всё готово.
На сцену через весь зал вышел маршал Рокоссовский и генералы его штаба.
В зале раздались бурные аплодисменты.
Началось вручение правительственных наград.
Первой вызвали старшего лейтенанта Себрову.
Ира подошла твёрдым шагом. На её груди блестели боевые ордена.

- Да! Тебе уже некуда больше вешать награды! - заметил с улыбкой Рокоссовский.
- Поздравляю вас с высоким званием Героя Советского Союза!
Вручил Ире коробочки и грамоту.
Ира повернулась лицом к залу и по уставному ответила:
- Служу Советскому Союзу!
Далее награды получили другие девушки полка.

- Комсомольская организация полка награждается Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ! - произнёс Рокоссовский.
Зал бурно зааплодировал.
На сцену вышла комсорг полка Саша Хорошилова.
Рокоссовский удивлённо посмотрел вниз на маленькую девушку, низко нагнулся, вручил грамоту и пожал руку комсорга.
В зале лица девушек сияли улыбками, улыбался и сам маршал.

Холодной осенью 1941 года по улицам Москвы уходил маленький солдат Саша Хорошилова на большую войну, теперь в зале перед одним из самых талантливых полководцев страны стояла маленькая девушка-офицер с орденами на груди, вожак молодёжи полка.

Саша громко и твёрдо заверила маршала и всех генералов и командиров:
- Мы донесём эту высокую награду до Берлина!
Аплодисменты были ей наградой.

Банкетный зал для гостей был накрыт отдельно. Встал маршал Рокоссовский с бокалом в руке.
- Слышал я легенду про ваш полк,- начал свой тост маршал,- думал, что сказка. Теперь убедился, что это быль. Слышал также, что не принимаете в полк мужчин. Правильно! У вас и без них хорошо идут дела. Пью за девичий полк!

Буран 9 марта 1945г.

Снежный буран накрыл самолёты женского авиаполка на обратном пути от Данцига. Лётчица Клава Серебрякова вела самолёт только по приборам. Земли не было видно. Шквальный ветер  бросал самолёт из стороны в сторону.
- Горючее кончается, - доложила штурман Тося Павлова.

Они отбомбились по Данцигу и возвращались на свой аэродром обратным курсом, как вдруг попали в снежный буран.

- Освети ракетой, может быть увидим что-нибудь подходящее для посадки, - попросила лётчица.
Тося начала стрелять ракетами. Внизу промелькнуло что-то похожее на площадку.
- Внизу какая-то площадка, - сообщила Тося.
- Хорошо, буду сажать самолёт, сдвинь очки с лица.
Самолёт уже почти коснулся земли, как вдруг раздался треск, удар. Самолёт завалился на крыло.

К утру снежный буран прекратился. Светило яркое  солнце. Кругом лежал снег. Несколько немецких мальчишек палками откапывали разбитый самолёт. Вдруг они наткнулись на девушку во второй кабине. Девушка открыла глаза, посмотрела на ребят.
- Дети, мы живые, - спросила тихим голосом Тося.
Испуганные дети побежали в деревню.
Через некоторое время несколько парней и женщин очень осторожно вынули из первой кабины Клаву. Они осторожно перенесли её в сани и накрыли тёплым одеялом. Рядом уложили Тосю. Клава была без сознания. Тося последний раз взглянула на разбитый, занесенный снегом их самолёт. Рядом из земли торчит телеграфный столб с порванными проводами.
На восточном берегу Вислы, где потерпел аварию их самолёт, уже были наши войска, и девушек доставили в госпиталь.

Аронову срочно вызвали к командиру полка.
- Рая, поступило сообщение, что в армейском госпитале лежат две тяжело раненые лётчицы. Это наверняка наши. Слетай и узнай что и как. Мы их ищем, а они уже в госпитале.

В госпитальной палате на кровати лежала неподвижно Клава Серебрякова, бледная, ей нельзя было разговаривать. Рядом на кровати лежала её штурман Тося Павлова.
Вошла Рая Аронова.
- Как вы, девчонки, что случилось?
Тося коротко рассказала о происшедшем:
-Попали в буран, при посадке на вынужденную ударились о телеграфный столб, вот теперь здесь.
- Не вы одни садились на вынужденную, но у остальных обошлось, утром прилетели на аэродром, а вас до сегодняшнего дня искали, а вы тут.
- Держитесь девчонки, вы же гвардейцы, а мне пора, Бершанская ждёт, поспешу её успокоить.
Рая попрощалась с подругами и  вышла из палаты.

В комнату штаба авиаполка вошла ст. лейтенант Маша Акилина.
-Товарищ гвардии подполковник старший лейтенант Акилина по вашему приказанию прибыла,- доложила она Бершанской.
- Садись Маша. Давно хотела с тобой поговорить, да вот видишь, как всё происходит, только сегодня отыскались наши девочки в армейском госпитале. Ты недавно прибыла к нам в полк и в ту ночь ваш экипаж сел на аэродроме у Бочаровцев, вам повезло.

Расскажи, как попала в наш полк, война заканчивается, а ты после ранений опять в огонь.
-Не весёлая это история, Евдокия Давыдовна. Стоит ли рассказывать?
- Стоит Маша, мне нужно знать всё,  как же я смогу командовать, если не знаю, чем озабочены, что хотят мои подчинённые.

Маша начала свой рассказ:
- После выписки из госпиталя, в котором оказалась после того, как была сбита в 1941 году, попала в 844-й авиаполк, где оказалась единственной женщиной среди лётного состава.  Муж - лётчик истребитель погиб в воздушном бою под Ленинградом. Переписывалась с Таней Макаровой, Надей Тропаревской, Глашей Кашириной, мы из одного аэроклуба. После того, как Надя Тропаревская написала о гибели Глаши, а потом Тани стала проситься к вам в полк.

- Правильно решила. Мы все здесь, как одна семья подруги всегда поддержат, да и войне скоро конец, устали мы все от неё, но заканчивать нам.
У тебя, сколько боевых вылетов?
- Около пятисот.
- Отлично.
- А дети есть?
- Да, двое дочка и сын.
- А с кем, же они?
- Со свекровью.
- Хорошо, что я с тобой поговорила, как-то легче стало на душе, ну ладно будем заканчивать войну вместе. Можешь идти отдыхать.
Маша вышла из комнаты, а Бершанская ещё долго смотрела в окно, на бегущие по небу облака и вспоминала о разговоре с другой девушкой, который произошёл накануне.    
   С последним пополнением в полк прибыла техник Анжелика Ирлина. Она до войны училась в МАИ и была в эвакуации со своим институтом в среднюю Азию. Её отец - известный в Москве архитектор ушёл добровольцем на фронт и попал под обстрел химическими снарядами. Умер мученической смертью.
Анжелика, узнав о гибели отца, добровольцем ушла на фронт и воевала в авиаполку с мужским лётным составом, готовила самолёты к вылету, работая механиком. Узнав про женский полк ночных бомбардировщиков - попросилась о переводе, ей разрешили. Она прибыла недавно, но как-то сразу прижилась.
Две разные судьбы, разные люди, а результат один - воюют вместе и вместе победят.



Штурм Данцига

Штурм города-крепости Данциг начался 14 марта. В первый же день авиация 4-й воздушной армии уничтожила на данцигском аэродроме все базировавшиеся немецкие самолёты, обеспечив себе полное господство в воздухе. Но оставалась ещё мощная зенитная оборона. Расчёты на быстрое преодоление вражеской обороны не оправдались, и бои приняли затяжной характер.
  Сражение шло днём и ночью. Для поддержки штурмовых групп с воздуха в ночное время были выделены лёгкие бомбардировщики У-2 женского авиаполка. Полёты были очень тяжёлые. Сильный зенитный огонь и отличная видимость.

- Пересекаем линию фронта, - сообщила штурман.
Прошло несколько минут спокойного полета и...
С земли в небо взметнулся целый фонтан огня. Зенитные снаряды рвались высоко вверху.
Там был виден силуэт большого двухмоторного бомбардировщика. По нему был сосредоточен весь огонь зенитной артиллерии противника в данном районе.
- Рая, давай отойдём в сторону, а то и нас заденут! - попросила Полина лётчицу.
В это мгновение вверху вспыхнул огненный шар, и от него во все стороны стали отлетать искры. Бомбардировщик взорвался от прямого попадания зенитного снаряда.
Лётчица резко изменила курс, и это спасло самолёт и экипаж.
Сверху на них падали горящие обломки.
- Все-таки эти гады попали в него, - в пол голоса произнесла Рая Аронова в переговорник.
Летчица вернула самолёт на прежний курс.

Их цель находилась на восточной окраине Данцига в местечке Хойбуде. Наши штурмовые группы шаг за шагом вгрызались во вражескую оборону.
В небо взвилось несколько белых ракет - наземники обозначили свой передний край.
- Вижу артиллерийскую позицию немцев,- сообщила Полина.
Лётчица получила боевой курс и, через несколько секунд, на земле появились вспышки от взрывов -  ещё одна пушка замолчала навсегда.

Днём на окраине Данцига на территории занятой советскими войсками появилась машина с громкоговорителем на крыше фургона. Из динамика на русском и немецком языках передавалось сообщение:
- Внимание! Немецкому гарнизону прекратить огонь! К вам направляется парламентёр! Повторяем ...
Наши и немцы прекратили огонь. Наступила тишина. Кругом горели деревянные части строений, дым стлался среди развалин домов и укреплений.

   26 марта во избежание бессмысленных потерь гарнизону окружённого Данцига был послан ультиматум с предложением - капитулировать. Если ультиматум не будет принят, жителям рекомендовалось покинуть город.

Над городом на небольшой высоте пролетели самолёты У-2 и сбросили листовки с призывом  к капитуляции.

Эти полёты были не менее опасны, чем с бомбами, но девушки-лётчицы уже не первый раз выполняли такие "спецзадания", в число боевых вылетов они, как ни странно, им не засчитывались.
Гитлеровское командование не приняло предложение о капитуляции, и начался штурм.

30 марта 1945 года Данциг (Гданьск) был полностью освобожден от фашистов.
  В результате этой победы полякам было полностью возвращено всё польское Поморье с крупными городами и портами на Балтийском море. Активное участие в этих боях принимали девушки-лётчицы женского 46-го гвардейского Таманского авиаполка.

Последний рывок

Группировка немцев, блокированная в Восточной Померании, была почти полностью разгромлена. Для нанесения последнего удара по фашистской Германии войска  2-го Белорусского фронта срочно перебрасывались на запад.
   Предпринимая попытки сепаратных переговоров с нашими союзниками, немцы всеми силами старались удержаться на последних восточных рубежах своей обороны и перебрасывали с Западного фронта все боеспособные части.

В штабе 2-го Белорусского фронта Рокоссовский, ведя указкой по карте, разложенной на столе пояснял собравшимся:
- Линия фронта на нашем участке проходит по реке Одер. В нижнем течении река разделяется на два широких рукава - Ост- Одер и Вест-Одер, между ними болотистая пойма шириной несколько километров, полностью затопленная водой. " Два Днепра и Припять между ними" - так, кажется, называют эту местность наши бойцы?
   Воздушная разведка и фотосъёмка показали, что по левому берегу Вест-Одера немцы подготовили мощную оборону глубиной до 10 километров. Помимо этой линии укреплений в двадцати километрах от Одера подготовлена вторая линия обороны, которая проходит по реке Рандов. Дальняя воздушная разведка обнаружила ещё и третью линию обороны.
Начало наступления нашего фронта определено Ставкой на 20 апреля.
Общая ширина двух рукавов Одера и поймы между ними составляет около шести километров, и вести прицельный огонь наша артиллерия не может

Обращаясь к командующему 4-й воздушной армией генерал-полковнику Вершинину, маршал сказал:
-  Большие надежды на ваших лётчиков, Константин Андреевич.

19 апреля 1945 года женский 46-й гвардейский авиаполк получил боевую задачу:
 - ...Массированными ударами с воздуха по штабам, узлам связи и артиллерийским позициям в глубине обороны противника, поддержать наступление наших наземных частей, - сообщила Бершанская собравшимся в штабе полка всем командирам, - необходимо сделать максимально-возможное число боевых вылетов. Утром начнётся форсирование Одера, за ночь мы должны нарушить управление войсками противника. Конкретные цели будут указаны каждой эскадрильи.

Ночью, точно в назначенное время, началась бомбардировка немецких частей. Разрушались здания, уничтожались артиллерийские батареи. Свист падающих авиабомб наводил ужас на оборону противника. В ночном небе мелькали силуэты самолётов У-2.

Утром началось форсирование. Плавсредства наших частей, спускаемые в воду неожиданно стали попадать под сильный огонь артиллерии противника. Взрывы снарядов на воде несли  гибель бойцам в лодках и на плотах.
Так началось форсирование Вест-Одера на участке 49-й армии. 20 апреля 1945 года.
- ... Армейская разведка допустила ошибку! Да! В междуречье один из каналов приняла за основное русло Вест-Одера. Артиллерия обработала берег канала, а не берег Вест-Одера. Мои пехотинцы форсировали канал, а форсировать основное русло не представляется возможным! Немцы открыли ураганный огонь с той стороны. Прошу поддержки! - стараясь перекричать шум боя, докладывал командующий 49-й армии.

Ночью на трап каждого самолёта  забиралась командир авиаполка Бершанская.
- Будете бомбить левый берег Вест-Одера, вот в этой точке. В первую очередь артиллерийские  батареи,- ставила задачу экипажу комполка.
Она показывала на карте место для атаки каждого бомбардировщика.
Задание понятно?
- Понятно, товарищ командир.
Самолёты один за другим, с интервалом 4 минуты, взлетали в ночное небо. Погода ухудшалась.

- Полина, ты землю видишь?- спросила Аронова штурмана.
- Нет... Почти нет.
- И я тоже.
- Высота 300 метров.

Вокруг самолёта густая дымка начала уплотняться. Самолёт "нырнул" под нижнюю кромку облачности и приземлился на свой аэродром "подскока".
К самолёту подошла майор Амосова:
- Аронова, лети на основную точку, спроси у Бершанской, может ли она нас принять, я полёты прекращаю - туман надвигается.
Возвращайся скорее, пока всё не закрыло.
До основного аэродрома было 20 километров. В эту ночь экипажи работали с "подскока".
- Полина, а здесь погода получше,- сообщила Аронова штурману.
- Мы всего пять минут в полёте.
Но вокруг начал сгущаться туман. Самолёт шёл в сплошной белой дымке. Впереди был виден только шпиль старой кирхи. Вокруг всё уже  закрыл туман как покрывалом.
- Вот тебе и прилетели "домой"!, аэродром – то - тю-тю, закрыт! - с досадой в голосе сказала Рая.
- Давай обратным курсом, а то и там затянет всё туманом.

 Пока они возвращались на "подскок", его тоже закрыло густой белой пеленой.

- Оба аэродрома закрыты по метеоусловиям. Что будем делать штурман?- пыталась шутить Рая.
Туман продолжал сгущаться. Штурман молчала.

- Пойдём опять "домой" и попытаемся как-нибудь сесть. Ведь там есть посадочный прожектор,- решила Рая.
На аэродроме услышали приближающийся в тумане самолёт и включили посадочный прожектор. В густых туманных облаках появилось еле заметное светлое пятно.
- Ну, как говорится, господи, спаси и сохрани! Ныряем вниз !- сказала лётчица и начала снижение.

Самолет пошёл вниз к земле. Свет прожектора не помогал, а ещё больше осложнял положение. Видимости никакой! Даже концов крыльев самолёта не было видно. Секунды казались минутами, а минуты часами. Земля, земля, где же ты?

Слева под крылом мелькнуло зеркало прожектора. Самолёт шёл на посадку с "промазом". Сколько метров до земли в тумане рассчитать было невозможно.

Лёгкий толчок!
- Ух, наконец-то земля!
В следующее мгновение она увидела, что из тумана на неё надвигалось большое тёмное пятно. Роща!

 В следующую секунду Рая дала резко левой ногой педаль до отказа и выключила зажигание. Сжалась и закрыла глаза.

Самолёт, очертив крутой полукруг, остановился рядом с большим деревом, кончики веток коснулись верхнего крыла, как бы приветствуя их возвращение и благополучное приземление. Из под винта метнулась какая-то тень.

Девушки выпрыгнули из кабин на землю и от радости кружились в диком танце.
 У ствола большого ветвистого дуба стоял старый солдат из БАО и с удивлением смотрел на танцующих.
Девушки заметили его, подбежали, схватили за руки и, смеясь, закружили вместе с собой.
 
- Ой, девочки, отпустите меня! Стар я для таких танцев! - взмолился солдат.
Девушки, заливаясь смехом,  усадили его на землю и в изнеможении упали на спины рядом.

Отдышавшись, солдат спросил  их:
- Зачем так шибко бегать? Зачем так близко летать?

Лётчицы опять залились весёлым смехом.

Как  растолковать этому старому человеку, что всего несколько минут назад они избежали, может быть, смертельной опасности? Как объяснить, что такое посадка в сплошном тумане? Какими словами можно рассказать, что испытывает лётчик, когда его самолёт мчится навстречу своей гибели, а он бессилен предотвратить катастрофу? Но судьба на этот раз оказалась к ним благосклонной.
 
Рая, со смехом до слез попросила штурмана:
- Полина, разъясни дядечке, зачем мы так "близко летали", а я пойду, доложу командиру полка, что у нас всё в порядке.

На КП авиаполка находилась только подполковник Бершанская.
Вошла Рая Аронова.
- Товарищ командир, произвели посадку в тумане, аэродром "подскок" также закрыт туманом, но здесь есть прожектор, решили, садится здесь. При посадке напугали бойца БАО.
- И меня, тоже, когда пронеслись над прожектором и направились прямо на рощу. Думала, наломаете дров. Ну, теперь ты знаешь, Рая, что такое посадка в тумане? В другой раз будешь садиться точнее!

- Я бы хотела, чтобы "другого раза" не было.

Захватив плацдармы на левом берегу Одера, наши войска устремились в глубь Германии. Бои этих дней были особенно жестокими. Наши передовые части старались не дать немцам не малейшей передышки. Ночами, когда немцы старались подтянуть последние резервы, по подходившим войскам и по узлам сопротивления наносили удары самолёты женского авиаполка. С воздуха хорошо было видно, как работали наши "Катюши". Результат - горела большая площадь, и выжигались десятки гектаров на поверхности земли.

Утром в штабе женского авиаполка начался "переполох".
Вошла дежурная по полку и доложила:
- Товарищ командир полка, лётчицу Анну Путину увезли в госпиталь.
- Что случилось? Аппендицит? Что?
- Рожать...
У всех присутствовавших широко открылись глаза и рты.
Бершанская, ещё не придя в себя от неожиданности, спросила:
- Кого рожать? ...
Дежурная, недоумевая, что сказать ответила:
- Не знаю… ребёнка, наверное...
- Так...- Свободна...

Лица у всех вытянулись и посуровели.
- Это надо, же. Конец войны. Полк на таком счету у командования и вдруг...,- сокрушалась "Мамочка".
- Надо ехать в 4-ю воздушную армию и доложить, пока это не сделали доброжелатели. Вершинин мужик умный он всё поймет правильно и подскажет, как замять это дело,- решила командир авиаполка.
- Кто поедет со мной?
- Я тут присмотрю, а вы с Ирой съездите, - уклонилась от поездки "Мамочка".
- Ладно, поехали.

Бершанская и Ракобольская вышли из штаба, сели в "Эмку" и поехали.
 
Командующий 4-й воздушной армии генерал-полковник Вершинин находился у себя в кабинете и что-то помечал на висевшей, на стене карте когда к нему с траурным выражением на лицах вошли подполковник Бершанская и майор Ракобольская.
- Товарищ командующий, разрешите обратиться, - сказала Бершанская.
Вершинин, слегка удивленный их появлением разрешил:
- Обращайтесь.
- Товарищ командующий, у нас в полку ЧП.
Взгляд Вершинина начал суроветь.
- Докладывайте!
- У нас в полку рожают.
Вершинин, с большим удивлением спросил:
- Кто?
- Лётчица Анна Путина.
По лицу командующего скользнула улыбка, но он по-прежнему строго попросил:
- Доложите подробнее.
- Сегодня мне доложили, что лётчицу Анну Путину увезли в госпиталь... рожать ребёнка.
Вершинин, делая искренне недоумённое лицо, спросил:
- А что, до сегодняшнего дня никто ничего не замечал?
- Мы вот тут пока ехали к вам вспоминали, анализировали.
Аня выглядела нормально, только последнее время стала поправляться немного, мы решили, что просто питание хорошее, многие девушки стали выглядеть лучше к концу войны. Аня летала на боевые задания. Никто даже не догадывался, что с ней такое случилось, но мы разберёмся и сделаем выводы.

На лице командующего расплылась улыбка:
- Дуры вы дуры, бабы, простите меня, конечно.
Её награждать надо, а они разбирать решили. Она же герой. Летала на боевые задания в таком положении. Когда родит, передайте ей мои поздравления, а впрочем, я сам приеду. Идите и готовьте подарки.

Бершанская и Ракобольская в недоумении вышли из кабинета командующего.

Последний боевой вылет

Ночью 5 мая 1945 года с полевого аэродрома около небольшого немецкого городка  Брун, который находился в 80-ти километрах севернее Берлина, поднялся в воздух самолёт У-2 и взял курс на Свинемюнде. Цель - база гидросамолётов противника и склады с боеприпасами - находилась в 80-ти километрах на берегу Балтийского моря. 

- Полина, сегодня я подсчитала свои боевые вылеты - девятьсот шестьдесят. А у тебя сколько?
Полина Гофман что-то прикинула в уме и ответила:
- На сотню меньше.
- Как ты думаешь, дотянем до тысячи?
- Ну, я - то определённо не дотяну, да и ты едва ли.

В моторе появился подозрительный шум. Через некоторое время прибавился ещё и скрежет.
- Рая, что с мотором?
- А чёрт его знает. Я уже давно прислушиваюсь и не могу понять.

До цели было ещё далеко. Ночь. Садиться с бомбами вне аэродрома было почти самоубийством. Сбросить бомбы на территорию, занятую своими войсками, - преступление.
- С таким скрипом мы до цели не доедем.
- Придётся возвращаться, - решила Рая Аронова.
Самолёт развернулся и взял обратный курс.
Мотор гремел, свистел и шипел.
- До аэродрома уже совсем немного минут пять-шесть лётного времени,- сообщила штурман.

В это время в моторе что-то звякнуло, и он замолк. Высота быстро падала. Самолёт тяжелый с бомбами быстро планировал к земле. Рая включила бортовые огни АНО, штурман дала красную ракету. Прямо сходу они шли на посадку. Лётчицы отстегнули лямки парашютов и сдвинули на лоб лётные очки.
Колеса коснулись земли,  самолёт покатился по посадочной полосе и остановился. Девушки вылезли из кабин и подбежали к мотору. От пяти цилиндров осталось только три, из двух отверстий торчали остатки поршней.

- Да... Ну и повезло же нам! Что было бы, оторвись цилиндры на несколько минут раньше?- задумчиво произнесла Полина.

Это был их последний боевой вылет.

Победа

Немецкий городок Брун. Помещичья усадьба - общежитие лётного и технического состава женского 46-го гвардейского, Таманского авиаполка. В ночь на 9 мая 1945 года полк боевую работу не вёл. Девушки мирно спали, только в комнате дежурной тихо работал радиоприёмник. Дежурная - техник эскадрильи Рима Прудникова настроила радио на волну Москвы и потихоньку слушала. Сначала передавали музыку, а потом...

Неожиданно в комнату вбежала дежурная по полку.
Римма, громким голосом огласила:
- Девчата! Победа! Мир! Да вставайте же! Вставайте!
Римма перебегала от одной кровати к другой, стаскивала со спящих девушек одеяла, тормошила и кричала, как ненормальная:
- Победа! По-бе-да!
Все опешили от неожиданности. Несколько секунд в комнате царила гробовая тишина. Девушки сидели на кроватях, смотрели друг на друга и молчали.
Потом все стали соскакивать на пол и носиться по комнате и по коридору.
Те, кто оделся, выбегали на улицу и кричали во всё горло:
- Победа!
Во дворе усадьбы началась пальба. Девушки принесли ракетницы и стали стрелять в воздух. В небе был импровизированный салют, первый победный салют.

По асфальтированной дороге ехал автобус. Лётчицы и техники 46-го гвардейского авиаполка с большим интересом смотрели на развалины большого города.
Автобус останавливается недалеко от Бранденбургских ворот.
Для девушек авиаполка в середине мая была организована поездка в Берлин.
Рая  Аронова и Полина Гельман с трудом залезли к куполу Рейхстага. Пока лезли, Полина устала и решила сесть на скульптурного коня.
- Рая, а он даже в руинах красив, правда?- сказала Полина, сидя верхом на рыцарском коне.
- Кто?
- Не кто? А Берлин!
Она смотрела на разрушенный город, гордо восседая на коне.
- Почти как с самолёта, все видно, - сказала Рая, глядя вниз.

Бои уже давно закончились, а здесь все ещё пахло гарью.
Столица поверженной Германии была в руинах, но ростки новой мирной жизни уже пробивались. И первое что  получил Берлин – была тишина. Впервые за долгие месяцы Берлин засыпал без воя сирен и без взрывов бомб и снарядов. В Берлин пришла весна.

Группа девушек-лётчиц расположилась на обед в Тиргартене. У девушек были заранее приготовлены бутерброды с копченой колбасой и домашним салом.
Смех и шутки неожиданно прекратились. Рядом стояли немецкие дети и молча смотрели голодными глазами на девушек.
Девушки собрали все свои продукты и отдали детям.
Рая, глядя на немецких детей, сказала Полине:
- Им ещё многое придется пережить. Самая долгая память - детская, и эти дети новой Германии навсегда запомнят, что первый мирный кусок хлеба они получили из добрых рук русских девушек-лётчиц.

Автобус въехал в поместье. Все дружно вылезли из него, и пошли в свои комнаты. Неожиданно в коридоре образовался затор. Все стояли и смотрели в открытую дверь одной из комнат. На одной из кроватей сидела Аня Путина с ребёнком на руках. Девушки потихоньку подходили к ней и ...
Ребёнок начал ворочаться и открыл глаза. Минуту все стояли не шелохнувшись. Ребёнок смотрел на девушек, повернув головку. Наконец девушки спросили:
- Аня! Сын или дочка?
- Сын, Валерий, в честь Чкалова.
В дверь протискивались парни из полка Бочарова. В руках у них были пакеты с подарками для Ани и малыша.
Вошла Бершанская:
- Дай мне его подержать немного, - тихо попросила она Аню.
Командир полка осторожно взяла на руки ребенка и стала качать. Ребёнок начал беспокоится. Бершанская передала его матери:
- Поздравляю тебя Аня, и нас всех. Вот каких богатырей рожать надо. Первый в полку  послевоенный ребенок. Отец  знает, что сын родился?
- Он его и назвал Валерием.


Лётное поле словно было покрыто ковром из зелёной травы. Самолёты выстроились на старте и ждали команды на вылет. Девушки сидели в кабинах.
Полк ждал команды на вылет в Москву. Самолёты 46-го гвардейского Таманского авиаполка должны были принимать участие в параде Победы.

В небо взлетела зелёная ракета. Лётчицы запустили моторы, и самолёты поднялись в воздух. Выстроившись по три – звеньями, полк взял курс на Родину.

После окончания войны звания Героя Советского Союза были удостоены девять лётчиц и штурманов женского 46-го гвардейского Таманского авиаполка:
Рая Аронова, Марина Чечнева, Нина Худякова, Полина Гельман, Нина Ульяненко, Лариса Розанова, Нина Распопова, Марта Сыртланова и Зоя Парфёнова.
   Два штурмана получили звание "Герой России" в 1995 году: Александра Акимова и Татьяна Сумарокова.