След на земле Кн. 2, ч. 2, гл. 37 Языки

Глава 37 «Языки» 
(сокращенная версия романа)

1
       Партизанские отряды Кочета, разбросанные по лесам Полтавской, частично Сумской и Харьковской областей по приказу Ставки концентрировали свои усилия на Курском направлении. Всем уже было ясно, что со дня на день должно состояться крупнейшее сражение, победа в котором одной из сторон окажется решающей в этой кровопролитной войне.
       На днях из Ставки пришла очередная директива с указаниями, целью которой был сбор сведений о дате начала наступления гитлеровских войск. Был передан и приказ Верховного главнокомандующего о награждении особо отличившихся партизан орденами и медалями. По такому поводу в отрядах были проведены митинги, на которых бойцы снова давали клятву на верность Родине. А после у землянок командиров на стихийных собраниях самые отчаянные и нетерпеливые, вдохновленные тем, что правительство ценит их заслуги, выступали с предложениями, где и как лучше нанести очередной урон захватчикам. Каждый выражал свою точку зрения, и требовали разрешения к действию.
       У старшего лейтенанта Афанасия Кобликова праздничное настроение сегодня было связано с двумя радостными событиями. Он узнал от командира о своем награждении орденом «Красного Знамени» и целых три минуты разговаривал со своей Верой по рации. «Здорово, что обо мне не забыли и оценили мой вклад в дело с борьбы врагом. Значит, не напрасно мы здесь «кукуем». Теперь, слава Богу, и Вера находится в безопасности и у неё будет наш ребенок». У него тоже появились предложения, с которыми решил срочно поделиться с Кочетом. Без вызова он направился в его землянку.
       - Вам чего, старший лейтенант? – совсем не удивился командир соединения.
       - Я вчера вам докладывал, что нами обнаружен крупный склад боеприпасов. Так вот, у меня есть хорошая мысль, как его уничтожить.
       - Одной мысли мало, Кобликов. Ну, давай её, выкладывай.
Афоня достал из кармана свернутый лист бумаги и, развернув, наглядно показал Кочету схему расположения склада, посты охраны и другие значимые детали. Он стал подробно рассказывать, как лучше проникнуть на территорию и где заложить взрывчатку.
       - Ну вот, старший лейтенант, я же говорил одной мысли мало. Как-то легко у тебя получается, как у пацана-первокласника: подкрались, перекусили колючую проволоку, залезли, подложили динамит и т.д и т.п., - иронично усмехнулся Кочет. – Во-первых, к такому объекту просто так не подлезешь. Наверняка там секреты в доступных местах. Во- вторых, несомненно, по проводам ограждения бежит электрический ток. Как только перережешь проволоку, сработает сигнализация. В-третьих, даже если вы преодолеете  «колючку» за ней будет минное поле. Сколько складов мы ни пытались подорвать, везде были минные заграждения. А у этого тем более будут. В-четвертых,… Ну, допустим, вам и это удастся преодолеть, что дальше? Ты сказал хранилища железобетонные. Сколько нужно взрывчатки, чтобы подорвать его? Ты унесешь столько? И последнее…. Не могу я себе позволить такую роскошь – посылать людей на верную смерть.
       - Ну, тогда, как же нам усилить борьбу с фашистами, если оставим этот склад в покое? Ведь это источник питания их танков и артиллерии.
       - Потерять людей на попытке взорвать железобетонные стены не будет усилением борьбы, а лишь ослабит её. Мы, просто сообщим координаты этого склада в Ставку, а там решат, как лучше его уничтожить. Скорее всего, направят авиацию и разбомбят. А нет, тогда проще подготовить засады на дорогах и подрывать машины, которые со склада будут забирать эти боеприпасы.  Наша главная задача состоит в сборе сведений о времени начала наступления. Остальная работа не должна отличаться от того, что мы делали раньше. За это, кстати, ты и получил орден «Красного Знамени». Продолжай в том же духе.
       - Есть, товарищ командир, продолжать в том же духе, - Афоня развернулся и направился к выходу. Он понимал, что Кочет прав, но так хотелось совершить что-то грандиозное, существенное.
       Подрывать железнодорожные эшелоны стало значительно труднее. Приходилось придумывать различные уловки, идти на риск, чтобы преодолеть  сопровождающую их охрану. Кроме того, в лесу стали действовать отряды лжепартизан, переодетых местных бандитов и полицаев, которые выискивали в лесу базы и отряды, втирались в доверие, представляясь разведгруппой Кочета, и вырезали настоящих борцов с фашистами. 
       По этой причине осторожный командир партизанского соединения Кочет, не спешил приближать к себе отряд капитана Ногтева, держа его на расстоянии радиосвязи, хотя Афанасий поручался за него.
       Оставалось теперь выполнять первоочередную задачу – добывать информацию о времени начала немецкого наступления. Самым действенным способом было, добыть «языка». Но «языки» по лесу не бродили. Они находились при штабах в населенных пунктах, либо в частях на передовой. Так или иначе, все отряды стали искать «языков» и развязывать им языки.
       В отряде капитана Ногтева повезло ходившим в разведку Птаху и Терентьеву. Им удалось пленить и притащить в отряд унтер-офицера. От него узнали, что генеральное наступление немецких войск намечено на 12 мая на пять часов утра, то есть через три дня. Вера тут же связалась с базой Кочета и передала информацию. По цепочке она ушла в Ставку Главного командования. Но прошел указанный срок, а немцы оставались на своих позициях, продолжая наращивать силы и средства. Терентьев лично расстрелял немца.
       Другой пленный, в другом отряде, назвал дату 25 мая и тоже в пять утра. Но и эта информация оказалась ложной. Участь «языка» была аналогичной.
Третий пленный попал в сети правой руки Кочета разведчику Савве. Он указал дату 5 июня, но уточнил, что в её точности не уверен, так как командование может изменить эту дату, как меняло уже не раз. Пленному поверили, но выходило, что и предыдущие «языки» говорили правду. Просто высшее командование чего-то опасалось и меняло даты, либо было ещё не готово к решительному удару. Но и эти сведения ушли в Ставку.
       В других отрядах тоже брали пленных, чтобы добыть нужные сведения, но большинство из них были далеки от штабных секретов и, естественно, отказывались давать не известные им сведения.
       Время шло, накаляя обстановку. Все были удивлены такой затянутостью сроков наступления. Конечно, партизаны продолжали выполнять свои рейды и набеги на тылы немецких войск, но даже поступление эшелонов с живой силой и техникой сократилось до минимума. За все время ожидания, почти два месяца отрядам Кочета удалось пустить под откос только три эшелона с топливом и боеприпасами. Дважды это удалось отряду капитана Ногтева, которому Кочет наконец стал больше доверять и которого в донесении просил представить к награде. 
       Кроме того, отряд Ногтева, едва не стал жертвой диверсантов. Только благодаря тому, что Полина Васильна Корпенко узнала в одном из лжепартизан переодетого полицая, удалось своевременно принять меры и обезвредить диверсантов. Пришлось, конечно, переносить свою базу в другое место. Едва отряд Ногтева покинул свое расположение, налетела авиация немцев и накрыла это места бомбами. К счастью отряд успел отойти достаточно далеко, и никто не пострадал. На новом месте пришлось обустраиваться целую неделю, хотя сам командир был уверен, что это ненадолго: через месяц, максимум два на эту территорию ступят наши войска, и он снова займет свое место в строю регулярной армии.

2
       Четвертого июля 1943 года старший лейтенант Кобликов, проводя очередной рейд, напал со своим отрядом на колонну немецких машин, в составе которой на легковом Вилисе ехал офицер связи штаба армии. Афоне повезло. Он даже поверить не мог в такую удачу. Немец же был сильно напуган, в его планы совсем не входило погибнуть от рук партизан.
       Афоня, который за время своей лесной жизни стал углубленно учить немецкий язык, благо в отряде Кочета был учитель немецкого языка, выполняющий обязанности переводчика, с места в карьер приступил к допросу. Видя реакцию штабиста, его страх за исход допроса, он пообещал Гансу Трунбергу сохранить жизнь, если тот честно назовет дату и время наступления немецких войск.
       Тот посмотрел на свои часы. Было без четверти девять вечера. Он перевел взгляд на Афоню, пытаясь убедиться, что тот сдержит обещание и отпустит его. Тем более, что правда о дате и времени уже не могла повредить немецким войскам.
       - Завтра, пятого июля в три часа ночи войска Вермахта пойдут в наступление по всему фронту. Уверяю вас, что огромная сила наших войск с новой мощной техникой сломает и раздавит оборону русских армий и дойдет до Москвы. Вам лучше прекратить сопротивление и эту бессмысленную войну. Если вы сложите оружие, то германское командование сохранит вам жизни. Я сам, лично буду ходатайствовать перед гаулейтером о вашем спасении и предоставлении работы на пользу вашей новой страны и великой Германии.
       Слова немца произвели на Афанасия сильный эффект. Вернее дата и время. Ведь осталось всего шесть часов до начала атаки. Нужно успеть передать эти сведения в штаб Кочета, а до базы добираться нужно не менее четырех часов. Но, к счастью, немецкий автомобиль при нападении на колонну почти не пострадал. Рядовой Худиев вызвался домчать командира с «языком» до ближайшей лесной тропы за полчаса.  Прихватив еще одного сопровождающего, группа Кобликова отправилась на базу. Машина сильно сократила время, но ехать по лесным тропам она была непригодна. Поэтому ещё около полутора часов, переходя с шага на бег, они пробирались по ночному лесу к командиру соединения, чтобы успеть передать ценную информацию и тем самым спасти жизни многих солдат и офицеров наших армий.
       Когда взмыленный Афоня вошел в землянку Кочета было около 23 часов. Его бойцы, тоже усталые ждали с немцем перед штабом. Кобликов в двух словах доложил командиру информацию, полученную от штабного «языка».
       - Похоже на правду, - Кочет посмотрел на часы, - Пошли к связисту. Правда, сейчас не время для сеанса, но для важного сообщения попробуем экстренный позывной.
       Получив указание командира, радист стал вызывать штаб фронта. Но срочно не получилось. Только спустя минут сорок «Ясень» откликнулся на позывной. Информация была передана, и был получен отбой. Однако ответной реакции не последовало. Кочет и Афоня ещё около часа прождали каких-то указаний. Но не дождались.
       - Ладно, пошли отсюда. Если вызовут, позовешь, - сказал он радисту, - а пока будем руководствоваться здравым смыслом.
       - Что вы имеете в виду? – не понял фразу Афоня. – Ведь ещё достаточно времени, чтобы командование приняло меры.
       - Вот я и призываю рассуждать логично. Мы информацию передали в штаб фронта. У нас на это по экстренному каналу ушло около часа. Дальше штаб передаст сведения в Ставку Верховного. На это тоже уйдет время. Там командование должно будет сверить нашу информацию с другими разведданными и только потом принять какое-то решение. Дальше это решение должно дойти до командования фронтов, а дальше в армии и ниже. В лучшем случае, в батальоны и роты приказ сверху дойдет к самому началу наступления. Изменить тактические порядки наших войск будет сложно. Но будем надеяться, что какая-то польза от нашего доклада все-таки будет, - удрученно сказал Кочет. Было видно, что он тоже переживает за дальнейшую судьбу предстоящего сражения.
       - Жаль. Но ведь, в принципе, штаб фронта самостоятельно может принять решение и довести до своих подчиненных. Это помогло бы избежать лишних потерь.
       - Ты же строевой офицер и знаешь, что в армии все подчинено строгой дисциплине и подчиненности сверху вниз. На кону сражения несколько сот тысяч жизней и десятки тысяч единиц техники. Здесь не может быть спонтанных решений. Наша информация должна быть проверена и сопоставлена с другими разведданными. А если всякий командир будет действовать по собственному усмотрению, нарушится единая картина и расстановка сил. Те, кто принимает решения в Ставке, видят общую картину иначе, чем внизу и решают стратегические задачи. Я уверен, что Верховное командование, имея столько времени на разработку и подготовку этого сражения, учитывают все детали и всю поступающую к ним информацию. Они примут правильное решение.
       - Надеюсь. Но, неужели мы будем просто ждать, как развиваются события? Может, мы можем нанести удар в тыл немцам всеми партизанскими отрядами?
       Кочет посмотрел на Кобликова с некоторой отеческой снисходительностью.
       - Ты помнишь басню про Слона и Моську? Так вот, мы – Моська. Но наша совесть чиста. Мы сделали все возможное, чтобы этот Слон был повержен и бежал с нашей земли. Мы и дальше будем выполнять свойственные нам задачи. А посылать людей на верную смерть ни ты, ни я не имеем права. Кстати, мы тоже подчиняемся приказам Ставки, а такой приказ не поступал. Запомни, старший лейтенант, что живые мы принесем больше пользы Родине, чем мертвые.
       - Но нельзя сидеть, сложа руки и просто ждать, как там повернется.
       - А кто сказал, что мы сидим или собираемся ждать. Мы будем действовать, как действовали. Совершать диверсии и наносить урон здесь в тылу. Сейчас, с началом наступления или отступления, весь тыл тоже зашевелится. Здесь начнется движение сил обеспечения и штабов. Наша задача их уничтожать. Это не менее важно. Чем больше мы ухлопаем их здесь, тем меньше будет их там. Давай, Кобликов, переодевай своих бойцов в немецкую форму и выходи на дороги. Всё! Действуй!

3
       Афоня посмотрел на часы. Время неумолимо бежало вперед и не зависело от чьих-то желаний его задержать, что бы успеть сделать что-то важное. Он зашел в землянку, в которой томились ожиданием бойцы и пленный немец. Ганс вопросительно вскинул голову, как бы напоминая взглядом русскому о его обещании.
       - Куда ты все спешишь Ганс? До твоей смерти осталось меньше часа, если ты соврал.
       - Но я не соврал. Я сказал правду. Мы немцы очень дисциплинированные люди, поэтому очень хорошо делаем свою работу, в том числе и воюем тоже.
       - Ну, работать и воевать мы тоже умеем. При этом не нападаем на другие страны,  не разоряем их, не уничтожаем их народы, чтобы показать, какие мы молодцы, - Афоня наполнялся необъяснимым гневом к этому самоуверенному лощеному фрицу и чтобы сдержать себя вышел на свежий воздух.
       В два часа двадцать минут ночная тишина была нарушена отдаленным гулом канонады. Этот звук нарастал и, казалось, что приближался к самому лесу.
       «Что это? – спросил он себя, еще раз сверяясь со стрелками часов. – Неужели немцы начали артподготовку раньше?»
       Все, кто не спал, выскочили из землянок и устремили взгляды на восток, откуда волна за волной накатывал грохот взрывов. Всполохи огня стали освещать ночное небо. Становилось очевидным, что огонь артиллерии велся со стороны наших войск. Все были рады этим взрывам. Они означали, что наши войска сами начали артподготовку и переходят в наступление.
       У Афони словно гора с плеч свалилась. Радость наполнила душу. «Молодец я все-таки. Помогла моя информация нашим командирам. Опередили они дисциплинированных немцев». Он побежал к Кочету. Тот тоже был на улице, у землянки, слушая победную музыку нашей артиллерии.
       - Всё-таки наша информация сработала, товарищ командир. Долетела до командования вовремя.
       - Хотелось бы так думать, но сомневаюсь.
       - Вы все время сомневаетесь, а результат на лицо. Чем еще объяснить наш удар по фашистам? Значит, наши сведения подтвердили уже чью-то ранее добытую  информацию и повлияли на решение Ставки или фронтового командования провести артподготовку, - старался убедить Кочета Афоня.
       - Хорошо, если так. Но, если это артподготовка перед наступлением, то решение о нем было принято раньше и уже никак не зависело от наших сведений, - стоял на своем командир партизанского соединения. – Так или иначе, наш вклад в этом, безусловно, есть и мы не зря выполняем свою работу. Но и приписывать всю заслугу себе, мы просто не имеем права. Кроме нас, ещё очень много людей, рискуя жизнями, добывают Победу над врагом.
       Прибежал посыльный.
       - Товарищ командир, вас зовет радист.
       Кочет и Афоня торопливо направились к землянке радиста. Они застали того принимающим и записывающим указания командования.
       - Есть. Так точно. Будет передано, - закончил он радиосвязь.
       - Ну, какие указания? Докладывай, - приказал Кочет.
       - Наши войска провели артподготовку по позициям артиллерии противника. Это упреждающий удар и в атаку части фронта не пойдут. Задача для наших отрядов остается прежней: продолжать диверсии в тылу врага, контролировать поставки оружия и боеприпасов, собирать информацию.
       - Понятно. Вот видишь Кобликов, задача остается прежней, и ничего не говорится о вмешательстве в боевые действия, - Кочет укоризненно посмотрел на Афоню. – Твои бойцы придут, отдохнете и в рейд.
       Афоня лично встречал своих бойцов в расположение отряда. Его подразделение хоть и считалось партизанским, но  сохраняло уставной армейский порядок. Он построил людей и поставил очередные задачи, похвалив отличившихся в предыдущем рейде.
       Выйдя в очередной рейд, отряд старшего лейтенанта Кобликова действовал дерзко и решительно. Подобравшись вплотную к позициям занятыми регулярными войсками Вермахта, благо на них была немецкая форма, они каждый день совершали диверсии на дорогах подвоза по подрыву автомашин с боеприпасами и горючим, и уничтожали тыловые подразделения. Однако это не мешало германским войскам продвигаться вперед, вглубь обороны советских войск. Афоня, как артиллерист, понимал, что главной силой немцев в наступлении и продвижении вперед, были их сверхмощные танки «Тигры» и «Пантеры», а также самоходные установки САУ«Фердинанд». Но своих сил, оружия и взрывчатки, у него для уничтожения этой техники недоставало. Он очень скучал по своим 76 мм. пушкам. И ему очень хотелось сражаться на Курской дуге, как сражался под Сталинградом и до окружения под Харьковом. 
       За неделю Курской битвы гитлеровцы продвинулись в глубину нашей обороны на 35 километров. Вроде бы немного, но углубились.
       Отряд Кобликова, следуя в тылу, тоже продвинулся далеко вперед. 12 июля Афоня, переодетый в форму обершарфюрера наблюдал в бинокль за танковым сражением под деревней Прохоровка. Снова жалел, что у него нет под рукой пушки. Убедившись, что немцы стали отступать решил, что пора возвращаться и его отряду. Было бы дико в немецкой форме попадать в руки наших войск. Вряд ли сумели бы доказать, что они партизаны.               
       Вернувшись в расположение отряда, и доложив о результатах рейда, Афоня узнал от Кочета, что наступление  немцев остановлено по всему фронту и завтра-послезавтра наши войска перейдут в контрнаступление.
       - А как мы об этом узнаем?
       - Просто. Если тыловые штабные чины начнут удирать, то, значит, точно наши наступают. Поэтому задача теперь наша в том, чтобы вылавливать карателей и отнимать у них награбленные у народа и государства ценности. Это касается и всяких там старост и полицаев. Те тоже станут уносить ноги, а мы должны не дать им уйти от возмездия.
       Кочет снова оказался прав. Дороги, ведущие на Запад наполнились удирающими немцами и их прихвостнями.

(полную версию романа можно прочитать в книге)