Откровение

Я видел боль.
Острую, как наконечник заточенного ножа. Жгучую, что сжигала все внутри, оставляя раны, оставляя шрамы. Горькую, что невозможно было проглотить. Она заседала внутри и выплюнуть было невозможно. Молчаливая, страшная, словно мумия, она была всегда и везде, сопровождала меня даже, когда я был радостный. Она, словно вирус, вошедший в кровь. Ничем ее не вывести. Ничем не излечить.

Я видел страх.
Черный, как перо ворона и скользкий, словно слизь, он ползал и по переулкам моего разума, стекал темной слизью со стен моего рассудка, от него содрогалось все. Боль - верная подруга страха, соратница, сообщница, возлюбленная, следовала за ним, словно тень,заседая в одном месте, уничтожая все, наблюдая за тем, как страх поворачивал рассудок в другую сторону, как хрустели замки, казалось бы, не подаваемые шизофрении, не смазанные маслом отчаяния, стальные, с каждым хрустом ломались, пока не сломались полностью. Опора, на которой рассудок царствовал, канула в бездну мерзкого смеха. На подобии смеющегося психа в какой-нибудь, богом забытой, клинике для душевно больных.

Я видел смех.
Звонче колокола в церкви. Ярче солнца. Радость - подруга верная. Смех ставил барьер между мной и болью. На секунду я забывался, увязая в чем-то теплом и желанном. В чем-то столь необходимом.

Я видел любовь.
Самую что ни на есть настоящую. Желтых оттенков, смешанных с оранжевым и долей красного, улыбчивая, горькая, острая. Она могла спасти и убить, обнять и оттолкнуть, могла улыбнуться, могла оскалиться. Была хитра и не всем доступна. За нее нужно было бороться. Я не умел.

Я видел войну.
Реки крови, мертвые тела в водоемах, гора трупов в поле, едкий газ, заставляющий задыхаться, пытки, боль, страх. Ежедневная мольба и борьба за жизнь, за будущие. Переломанные конечности, ржавый крестик с Господом и целующий его, перед битвой, солдат. Раненые, серьезно и не очень. Брошенные тела еще живых людей. Полные надежды глаза, но где-то внутри, глубоко за долгом, за верой, за борьбой и за надеждой, был сильный страх. Страх проиграть. И в самые страшные моменты, мысли бегали, как стадо в голове. Что, если мы проиграем? И тогда ноги дрожали еще сильнее, а взрыв рядом и смерть товарища на глазах, била по самым слабым точкам, и закуривая крепкую самокрутку, снова пистолет, и снова выстрел, но не в врага. В свою голову.

Я видел бедность.
С червями в крысах. С запахом гнилой рыбы с отрубленной головой на прилавках. Стук копыт лошадей, повозки, от улиц смердит грязью, смешанной с запахом пота и грязи, работорговцы, рабы, девочка тринадцати лет на аукционе, привязанная, как животное, к столбу. Пятьдесят золотых монет, стук молотка, продано.

Я видел богатства.
Бокал дорого вина, откинутый пальчик, изысканные духи, серьги в сто карат, дороже, чем жизнь ничтожного раба. Живописные картины, привезенные из Италии, состояния, позволяющие купить целый мир, и оркестр, играющий симфонию Моцарта лучше самого Моцарта.

Я видел мир.
Бедный и богатый. Злой и добрый. Красивый и ужасный. Большой и маленький. Интригующий, опасный, заманивающий, словно Сирена моряка в бездну морскую, затягивающий, словно жгучий песок, волшебный, как будто это возможно, исцеляющий, как горячие камни. Убивающий, как жерло вулкана, как огромная волна или сильный ветер, сносящий крышу. Такой невиданный, красивый, опасный...
Такой, каким я его вижу.


Я видел жизнь.
Я больше не вижу.


20/11/16.