Это было под Винницей

В сей раз приходится начинать с оправданий. Согласен: в коллаже, что вверху, разобраться не просто. Поэтому я с этого и начинаю.
Книга, из которой взяты эти карты и схема, написана в 1957-м году американским историком, директором Центра по изучению России и Восточной Европы Стэнфордского университета Alexandr Dallin (1924-2000). Книга „German Rule in Russia“ вышла в США, но уже в следующем году и позже издавалась в ФРГ под названием «Немецкое господство в России 1941-1945». Мне пришлось работать с экземпляром, напечатанным 58 лет тому назад, прошедшим через руки сотен читателей, страницы которого поблекли. Толщина книги - 727 стр. - не позволяла распластать её нужным образом при сканировании. Отсюда — результат (см. выше).

Александр Даллин, родившийся в Берлине, был сыном известного писателя David J. Dallin (1889-1962) из белорусского города Рогачёва. Давид Даллин учился в университете в Германии, потом возвратился в Россию (как меньшевик), окончательно покинув её в 1922-м году. В 1935-м году, спасаясь от преследования нацистов, семья Даллинов выехала из Германии. С 1940 г. они проживали в США.
Я пишу об этом, чтобы подчеркнуть возможность Ал. Даллина работать без переводчика. Не исключаю также знание им русского языка.

В работах об оккупационном периоде в Виннице я не раз отмечал факт владения США и Великобританией бо'льшим количеством архивных материалов, чем ФРГ. Там впервые вышли - отличающиеся по включённым в них материалам - книги о застольных беседах у Гитлера (например, Hitler's Table Talk – London: Weidenfeld and Nikolson, 1953), откуда взята значительная часть представленных мною данных. О книгах — тут: https://en.wikipedia.org/wiki/Hitler. Большинство бесед, включённых в книги, состоялось в ставках Wolfsschanze (Польша) и Werwolf (под Винницей). Многие стенографические записи высказываний фюрера, отредактированные его секретарём Мартином Борманом, вызывают сомнение, что касается их полной идентичности с произнесённым, однако, по мнению историков, большинство записей всё же отражают взгляды и мнения Гитлера. В современной России книга судом признана экстремистской — и запрещена.

                ***

Карта слева (взята из документов Нюрнбергского процесса) представляет немецкие послевоенные планы. Как видно, нацисты намечали захватить территорию, расположенную - в восточном направлении - далеко от Москвы. До турецкой границы на юго-востоке и до Карских ворот между Баренцовым и Карским морем на северо-востоке (расстояние от столицы СССР в обоих случаях - около 2200 км), а в восточном направлении — далее Свердловска, Челябинска, Магнитогорска (около 1800 км).
На захваченных территориях предполагалось образовать четыре Рейхскомиссариата: Остланд, Украина (с центром в Ровно), Кавказ и Москва.

Рейхскомиссариат Украина должен был включать следующие генерал-комиссариаты: Волынь-Подолье, Николаев, Житомир, Киев, Днепропетровск, Таврия. Далее шли гебит (область) комиссариаты, штадт (город) комиссариаты и ещё более мелкие — районные- и местные комиссариаты. На должности рейхс- и генерал-комиссариатов были заранее назначены лица, в частности, на должность в Житомир — Kurt Klemm (1894 -1973), до войны — Президент регионального управления в Мюнстере, в войну - до отступления немецких войск - как и планировалось, генерал-комиссар в Житомире, в чью «епархию» входила Винница.

Как вы видите, Рейхскомиссариат Украина простирался до заволжских территорий, включая Брянск, Орёл, Курск, Тамбов, Воронеж, Саратов, Сталинград, Ростов. Фактически же немецкое гражданское управление, как видно из следующей карты, не дошло ни до Курска, ни до Харькова, не говоря уже о восточнее расположенных территориях, где продолжались военные действия. Если какие-то города и занимались вермахтом на короткое время (например, Воронеж — на полгода), то, из-за неподалеку находящейся линии фронта, управление ими велось военным командованием.

Схема справа показывает представляемую немцами иерархию народов на захваченных ими восточных территориях.
На самом верху (горизонтальные линии) — переселённые на восток немцы из рейха. Ниже — так называемые фольксдойче (имеющие доказанные немецкие корни). Ещё ниже — неславянские народы (балты), которые, как и фольксдойче, планировалось германизировать (крестики).
Далее, ступенью ниже — нерусские народы (украинцы и белорусы), которые представлялось возможным лишь в малой доле германизировать. Поэтому их, как и неславянские народы и великороссов, планировалось переселять далее на восток (вертикальные линии). Все, согласно этой градации, перечисленные народы, кроме немцев и фольксдойче, желательно было, по нацистской доктрине, постепенно искоренять.
Что касается «нежелательных» народов (евреев, цыган, азиатов), то освобождение от них восточных территорий было основной задачей. Ни о какой германизации никого из этих народов не могло идти и речи, в отличие даже от великороссов, германизация которых в редких случаях допускалась.

И, наконец, последняя карта внизу показывает максимальное смещение линии фронта на восток в ноябре 1942 года (до Воронежа - Сталинграда), а затем продвижение её на запад до Львова в июне и до Варшавы в октябре 1944 года.

           ***

Что касается названия публикации, то оно — перепев титула книги Дм. Ник. Медведева - партизанского командира, Героя Советского Союза, писателя (1898 - 1954) «Это было под Ровно». Д. Н. Медведев - автор ещё одной книги о партизанском движении «Сильные духом» - незадолго до смерти побывал в Виннице. Он собирал материал о винницких подпольщиках для третьей книги. В актовом зале педагогического института состоялась его горячая дискуссия с теми, кто был и кто не был признан участниками винницкого подполья. Я на встрече с писателем не был, но во всём городе только об этом собрании и говорили. Данные и точка зрения Д. Н. Медведева, касающиеся винницкого подполья, будто бы существенно расходились с официальной версией. Посему и внезапная смерть партизанского командира была окружена пересудами.

По-моему, вся эта история так и остаётся загадкой. Правда, в 1957 г. в Москве вышла книга Д. Н. Медведева «На берегах Южного Буга». Дописывал её за умершего Дмитрия Николаевича сотрудничавший с ним ранее сценарист Анатолий Гребнев. Книга эта почему-то в интернете для чтения не выложена, хотя с книгами «Это было под Ровно» и «Сильные духом» можно свободно и даже бесплатно ознакомиться. Так что мне освежить свои впечатления от посмертно изданной книги Д. Н. Медведева не удалось.


Собственно, эта моя работа, как и прежние публикации о времени оккупации, служит прояснению многих неизвестных для отечественных читателей взаимоотношений оккупантов с местным населением Винницы и её округи.
Тема сия - безгранична, поэтому я постараюсь в основном рассказать о том, что обсуждалось в Ставке фюрера, касающееся настоящего и будущего украинского населения. О конфликтах по этому вопросу между Рейхсминистром по оккупированным восточным территориям А. Розенбергом и Рейхскомиссаром Украины Э. Кохом я уже упоминал не раз (особенно в публикации об образовании в оккупированной Украине -http://www.proza.ru/2016/10/14/788), а краткие справки об А. Розенберге, Э. Кохе и К. Клемме дал в публикации о массовых расстрелах еврейского населения Винницы (http://www.proza.ru/2015/01/27/96).

            ***

26-28 августа 1942 г. Э. Кох проводил в Ровно совещание немецких служащих в Украине. Он как раз вернулся из Ставки фюрера и буквально «распухал» от нацистской идеологии о «славянах-недочеловеках».
Первыми словами Э. Коха были: «Нет никакой свободной Украины. Задача Украины — снабжать Германию.» Далее - в том же духе: «Чтобы поддерживать рацион хлеба в Германии на достаточном уровне, необходима транспортировка из Украины трёх миллионов тонн пшеницы. Их необходимо получить, невзирая на потери. У населения надо забрать последнее, к его питанию мы должны быть равнодушны.
Поведение немцев на Украине обусловлено тем, что мы имеем дело с неполноценным народом. О личных и общественных контактах с украинцами не может быть и речи, половые сношения будут строго наказываться. Если этот народ работает по десять часов в день, восемь из них он должен работать на нас. Никакого сочувствия к нему, управлять им следует железной рукой! Это необходимо для нашей победы. Мы не освобождали его, чтобы осчастливить. Его задача — снабжать нас тем, чего Германии недостаёт.»

Я упоминаю об этом выступлении Э. Коха, хотя состоялось оно в Ровно, потому что ему предшествовала не только встреча Рейхскомиссара и фюрера в «Вервольфе», но и - знакомство Э. Коха с деревнями и их населением в прилегающем к Виннице районе.

В июле 1942 г., сразу же после того, как фюрер появился в «Вервольфе», проехал Э. Кох по расположенным вокруг Ставки фюрера деревням. Находясь в плену идеологии «славян-недочеловеков» и бездумного преклонения (ipse dixit) перед высказываниями Гитлера о славянах, Э. Кох был ошеломлён и напуган, взглянув на «светлоголовых и голубоглазых взаправду симпатичных» украинских детей. «Это обилие детей в состоянии принести нам проблемы», - заметил он позднее. Потому что это множество детей — у расы, воспитанной в значительно более жестких условиях, чем немецкий народ. «Нигде не видно ни единого человека с очками, большинство имеют отличный зубной ряд, находится в хорошем состоянии упитанности и, скорее всего, от юного возраста до старости полностью здорово». (Конечно, это впечатление Э. Коха можно объяснить, используя выражение «У страха глаза велики». Но тут важна не наша оценка способностей Э. Коха трезво оценивать факты, а убеждённость Э. Коха в том, что «безочковость» обусловлена не отсутствием какого-либо медицинского обслуживания, а «орлиным зрением» населения всех возрастов в украинских деревнях. - Н. К.)

Э. Кох объяснял всё просто: жесткие условия существования, «естественный отбор» крепких по натуре. «Так называемые украинцы» (Э. Кох, назло А. Розенбергу - Рейхсминистру по оккупированным восточным территориям, отрицал наличие отдельной национальности — украинцы) «живут в нечистотах и грязи, пьют невероятно неподходящую воду из колодцев и рек — и остаются абсолютно здоровыми.» Немцы, говорил Э. Кох, должны каждый вечер глотать атебрин (препарат, предотвращающий заболевание малярией), а тут местное население просто невосприимчиво к малярии и сыпному тифу. Не в немецких интересах допускать увеличение этого населения, так как «давление этих русских, или так называемых украинцев, в не так отдалённом будущем может стать для нас опасным… мы ведь желаем эту землю заселить немцами.»

Украина была важнейшей территорией СССР, оккупированной нацистами. Украина во время управления нею немцами снабжала Германию продовольствием и рабочей силой в несравнимо большей степени, чем Белоруссия, Прибалтика, не говоря уже об оккупированных районах РСФСР. До Первой мировой войны Германия, как и большинство других государств, рассматривали Украину как «Малую Россию», как этнографический феномен, а не как автономную политическую силу. После падения Российской империи все устремления Германии были направлены на отрыв Украины от России. Украина, по замыслу немецкой дипломатии, должна была обеспечить — в союзе с Германией — европейское равновесие, став бастионом противостояния Германии с новой Россией и вновь образованным польским государством.

           ***

Если очень кратко изложить главное противоречие в планах на будущее Украины Рейхсминистра и формально ему подчинённого, но решающего всё по-своему Рейхскомиссара, то оно — в следующих формулировках:
«Наша цель — свободное украинское государство» - А. Розенберг, Докладная записка от 07.04.1941 г.
«Украины не существует. Мы не должны забывать, что мы — господствующий народ» - Э. Кох. Тут он был одного мнения со своим покровителем Г. Гёрингом, высказавшимся так: «Лучше было бы в Украине всех мужчин старше пятнадцати лет убить, а затем послать туда SS-жеребцов.»

[Конечно, взгляды Г. Гёринга и Э. Коха были отражением мировоззрения «их фюрера». А тот был откровенен в своём презрении славян: «Умственной деятельности учить их не следует... Обычно не взращивают своих свирепых врагов на будущее.». «Никаких детских садов и больниц для местного населения! Русские (под этим понятием он понимал и украинцев — Н. К.) не будут старше 50-60 лет. Зачем делать им прививки?.. Их шнапс и табак они должны иметь в любом количестве!».
«Зачем передавать им наши знания гигиены? … это приведёт только к увеличению местных… немецкие врачи должны обслуживать только немецкое население.
Или они свои жилища ежедневно метлой чистят — нам должно быть всё равно. Наше задание — не играть роль надсмотрщиков над их жизнью, а исключительно — упрочение наших интересов.».
Эти тирады бестии взяты из изданных «Застольных бесед Гитлера» (Bonn: Athenaeum-Verlag, 1951). Понятно, что «сведения» о том, что в избах используют мётлы (буквально – Wurzelbuerste, то есть, щётки из корней), получены фюрером от М. Бормана, посетившего украинские деревни. - см. ниже]

А. Розенберг был против назначения Э. Коха Рейхскомиссаром Украины, предполагая дать ему такую же должность в московском регионе. Но Э. Кох, заручившись поддержкой Г. Гёринга и начальника секретариата фюрера М. Бормана, получил желанную должность. Фюрер, назначая Э. Коха, подчеркнул, что Украина - «без сомнения, важнейшая территория на ближайшие три года». Лишь управлять Э. Коху пришлось из провинциального Ровно, так как Гитлер не желал создавать даже видимость какой-то обособленности Украины; поэтому он и не разместил управление в историческом центре украинской культуры Киеве.

Я совершенно уверен, что уже в преддверии нападения на СССР Гитлер мог обоснованно считаться психически больным, что, например, доказывается его абсолютной уверенностью в «изобретении Украины немцами в 1918-м году», его убеждённостью в бессмысленности рассуждений об Украине, территория которой через 20 лет будет заселена 20 миллионами немцев. Посему, отмечал он, никакая форма организации для порабощённого народа, само собой разумеется, не нужна.

При всей животной ненависти нацистов к другим народам, при ними придуманных унизительных названиях для «славян-недочеловеков», при всём не менее бесчеловечном прочем, считать фюрера психически нормальным человеком (с наличием, однако, некоторых странностей) — довольно смелое и далёкое от истины утверждение. Надо посмотреть и послушать выступления этого экстраверта с его выходящей за всевозможные рамки экспансивностью, чтобы чётко увидеть, за кем пошёл народ Гёте и Шиллера. Правда, наш интраверт, с застывшей на лице улыбочкой Иудушки (Кровопивушки) Головлёва, со скупыми движениями рук и монотонностью голоса был также нездоров, причём уже с 20-х годов — и одной из первых жертв его паранойи стал диагностировавший таковую академик В. М. Бехтерев. А затем жертв стало миллионы…

А. Розенберг не был «другом украинского народа», но понимал, что добиться более или менее спокойного отношения населения к оккупации, получать для Германии больше необходимых ей сырья для промышленности и продуктов питания для населения можно лишь, сохраняя хоть какую-нибудь видимость благожелательности. Иначе — работа спустя рукава, неподчинение и даже — противодействие. Перестрелять всех — тоже не выход: ни новой рабочей силы, ни сырья и зерна для Рейха.

[Я, поверьте мне, невольно вынужден тут перебить повествование побочной темой. Вы понимаете, что для «перемещения» в то время мне необходимо было ознакомиться с самой различной немецкой литературой. Среди последней я обнаружил изданную Институтом по вопросам оккупации (Тюбинген, 1954) книгу «Обзор по оккупированным восточным территориям во время Второй мировой войны». Книга — 97 страниц плотного машинописного текста — издана и переплетена полукустарным методом и напоминает внешним видом дипломную работу в советское послевоенное время.
Автор книги — Otto Braeutigam (Отто Бройтигам), 1895-1992 – немецкий дипломат, служивший при нацистах как в Министерстве иностранных дел, так и в Министерстве по оккупированным восточным территориям, а после войны — снова в Министерстве иностранных дел ФРГ!
О. Бройтигам не был, как и А. Розенберг, ангелом. В частности, оба они участвовали в проведении Холокоста, правда, О. Бройтигам не столь яростно и последовательно, как его шеф по Министерству. Поэтому и их послевоенные судьбы так разнились. С помощью каких аргументов О. Бройтигаму удалось избежать судебного наказания — прямо-таки уму непостижимо!

Однако тут интересно следующее: О. Бройтигам неизменно отстаивал точку зрения, что войну можно лишь в том случае выиграть, если на оккупированных территориях удастся привлечь население на свою сторону, убедив его в единственной цели ведения войны — освобождение от большевизма. Отсюда — предлагаемые им в этом направлении мероприятия. Осенью 1942-го года О. Бройтигам был назначен уполномоченным Министерства А. Розенберга по Группе сухопутных войск А, брошенной на овладение Кавказом. По совету О. Бройтигама, там в захваченных местах были немедленно ликвидированы колхозы и совхозы, разрешено формирование казацких самоуправляемых районов, прекращено насильственное направление на работы в Германию. Эти действия военной администрации определили выбор населения и предупредили возникновение каких-либо партизанских формирований!
Как Сталин потом расправился с народами Северного Кавказа — хорошо известно. И этими народами не забыто до сих пор!
А я напомнил обо всём этом, чтобы ни у кого не возникло впечатление, что у войны только две краски — белая и чёрная.]

М. Борман, как и Э. Кох, тоже совершил, вскоре после прибытия фюрера в «Вервольф», поездку по близлежащим бывшим колхозам. 22-го июля 1942 г. он беседовал с Гитлером по украинским проблемам. М. Борман, как и Э. Кох, находился под впечатлением большого количества детей и здорового вида населения. Причём М. Борман сознательно говорил об «этих русских, или так называемых украинцах», подчёркивая особый интерес Германии в недопущении увеличения количества местного населения Украины. Гитлер тут же подхватил эту мысль, отметив чрезвычайное значение предупреждения у коренного населения ощущения хозяина на этой земле. Школьное образование должно быть редуцировано до минимума, украинские города ни в коем случае не следует приводить в порядок и, тем более, украшать. Совместному проживанию украинцев с немцами следует препятствовать, санитарные и медицинские учреждения в местах расселения украинцев свести до уровня самого необходимого. «В задачи оккупации не входит одарить местное население более высоким уровнем жизни», - заключил фюрер.

Именно такие слова ожидал услышать М. Борман, как раз для этого он готовил почву, сообщая фюреру о своих впечатлениях от посещения близлежащих деревень. М. Борман уже на следующий день переслал А. Розенбергу указанные выше комментарии фюрера, что было равнозначно передаче указаний самого Гитлера. Тем самым, все планы А. Розенберга, касающиеся Украины и совместной деятельности с «так называемыми, по Гитлеру-Борману-Коху, украинцами», были порушены.

           ***

Успехи на фронтах летом и осенью 1942-го года усилили политический экстремизм немецкого руководства. На северном участке в России наступила относительная стабилизация, на юге немецкие части форсировали Дон и приближались к Кавказу. В конце августа немецкие танки достигли берегов Волги, немецкий флаг со свастикой развивался над Эльбрусом. Танки генерала-фельдмаршала Эрвина Роммеля ворвались в египетский Эль-Аламейн. Немецкие подводные лодки топили один за другим корабли союзников с тоннами военных грузов, английская попытка высадки войск у Дьеппа во французской Нормандии была сорвана.

Насильственный угон украинского населения на работу в Германию нарастал, что действовало угнетающе и не прибавляло немцам симпатий народа. Враждебность по отношению к оккупантам увеличивалась, что приводило к ужесточению репрессий со стороны захватчиков. Все попытки А. Розенберга осуществить хотя бы частично «разумное господство» оккупантов блокировались Э. Кохом. В том числе и — ставка А. Розенберга на «психологическое ведение войны»: «Надо видеть, где находятся психологические отправные точки, чтобы с меньшими усилиями достичь того же, что и - направлением сотни полицейских батальонов. Если обратить внимание на такие мелочи, то можно вести эти народы («недочеловеков») таким образом, что они ещё долго не заметят того факта, что их самостоятельная государственность нами не предусматривается».

А. Розенберг обращается к Гитлеру: «Население Украины намеревается повернуться против нас… По моему разумению, Кох по личным и служебным качествам не должен оставаться на своём посту.» На что Гитлер замечает: «Розенберг и генералы сентиментальны...»

           ***

Здесь я хочу несколько прервать своё повествование о дальнейшем развитии событий. Я возвращаюсь к впечатлениям Э. Коха и М. Бормана от посещений украинских деревень.
Я не мог видеть украинские деревни в предвоенные годы, но я видел очень многие украинские деревни в 50-е годы прошлого века. Если указать на изменения по сравнению с началом 40-х лет, то можно упомянуть о более широком и стабильном снабжении электроэнергией, о кое-где улучшенных дорогах. Увы, это — всё. Нигде не было ни водопровода, ни канализации. О замощённых улицах, о тротуарах — даже и речи не было. Бытовая техника — на нуле, газовые баллоны для кухни — большая редкость. Хатки — мазанки, полы в них — из смеси глины с землёй.

Я также не мог видеть немецкие деревни предвоенных лет. И всё же я их в мало изменённом виде мог лицезреть в самом начале 90-х годов, на территории бывшей ГДР, где тоже не много изменилось за прошедшие полвека. Знаю по Лейпцигу, где в центре города стояли полуразрушенные красивые дома, построенные в «Югендстиле» - по-русски, в стиле «модерн» (а на окраинах плодились новые «спальные районы» из панельных домов), где (за исключением новых районов) преобладало печное отопление с использованием брикетов из бурого угля, где дорожное покрытие улиц не выдерживало никакой критики, где рядом проходил автобан с неровными бетонными плитами, уложенными ещё в конце 30-х, «при Адольфе».  И всё же от деревни до деревни вели мощённые дороги, в деревнях были водопровод и канализация. На последней я хочу остановиться. Напоминаю: полтора года я являлся «необученным рабочим» (по-нашему, подсобным рабочим), с соответствующей самой низкой ставкой, в фирме, занимающейся, в частности, прокладкой водопровода и канализации. Так вот, когда в Западной Германии уже давно канализационные воды отводились в очистные сооружения, а дождевые стоки направлялись отдельно в небольшие ручьи и речушки (дабы не перегружать очистные системы в период дождей) или в сепаратные очистные системы, в ГДР все стоки вместе — большей частью, без очистки — сбрасывались в пруды и речушки. Но канализация — пусть и в таком виде — существовала с довоенных лет.
Конечно, были и благоустроенные улицы с тротуарами. И кирпичные дома совсем другого калибра и качества, чем на Украине. А в домах я видел довоенного производства стиральные машины (с ручным приводом)!
Словом, я уже писал в «Моей Виннице» о том, как буквально шокированы были советские солдаты — бывшие селяне, увидев немецкие сёла, столь разительно отличавшиеся от их раскулаченных, «прореженных» высылкой «антисоветских элементов» и террором конца 30-х, «околхозненных-осовхозненных» сёл и деревень.

По-другому были обескуражены Э. Кох и М. Борман. Немецкая пропаганда внушила им такой образ «славянина-недочеловека», что увидеть в сельских жителях всего-навсего обычные черты физически и умственно нормальных людей оказалось для них ошеломляющей неожиданностью. Казалось бы, всё соответствовало навязанному образу славянина: бесплановая застройка, улицы с выбоинами, покосившиеся домики с малюсенькими оконцами, соломенными крышами, непролазная в дождливую погоду грязь, складированные нечистоты человеческого и животного происхождения, вонь … И среди всего этого предсказуемого — абсолютно не ожидаемые здоровые симпатичные дети. Именно дети несколько пошатнули вбитые в мозги этих двух представителей немецкого руководства ложные представления о сельских жителях Украины. Но только - пошатнули, ибо немецкая пропаганда действовала весьма эффективно и без перерывов.

           ***

Из гитлеровской верхушки первым, кто обратил внимание на весомые неудачи немцев уже в начале войны, был не кто иной, как сам Министр пропаганды Йозеф Геббельс. И в декабре 1941-го года он перестал использовать аргументацию, основанную на понятии «недочеловек». Однако и Й. Геббельс не переставал удивляться «наивным и детским представлениям» А. Розенберга, считая, вообще, руководимое им министерство сосредоточением хаоса, а самого министра чем-то типа коллаборациониста, хорошим теоретиком, но никудышным практиком и малосведущим организатором. Словом, Й. Геббельс был только частично на стороне А. Розенберга, а в основном поддерживал методы Э. Коха, который, по его словам, разделял «нашу» (верхушки Рейха) точку зрения. Сам же Э. Кох сформулировал её так: «Мужчины, женщины и дети должны нам помогать. Верхний слой интеллектуалов, если он им в этом будет препятствовать, я исключу».

Даже поражение под Сталинградом не изменило позиции Э. Коха. 20-го декабря 1943 г. он рассылает циркуляр по сельскохозяйственным вопросам, в котором как бы припрятал не имеющий прямого отношения к аграрным проблемам приведенный ниже пассаж.
«Основой управления украинцами является следующее моё требование: суровость и справедливость. Не верьте, что мгновенные обстоятельства [то есть, немецкое отступление - Н. К.] побуждают вас несколько смягчить отношения. Наоборот, и кто надеется получить благодарность славян за мягкое обращение с ними, тот формировал свой политический опыт не в национал-социалистической рабочей партии Германии и не в работе на Восточном фронте, а в каком-то клубе интеллектуалов. Славянин будет мягкое с ним обращение воспринимать, как слабость. Многочисленные происшествия последних дней доказали мне, что там, где немец верит, что из-за военного положения украинцам должны быть сделаны уступки в форме лучшего питания, уменьшения рабочей нагрузки и политической свободы, там почти всегда ответом было предательство местного населения.»

А. Розенберг, ознакомившись с этим пассажем, разослал во все генерал-комиссариаты и другие управления телеграмму с приказом немедленно уничтожить все имеющие экземпляры означенного циркуляра Э. Коха. О выполнении приказа было велено доложить министру.
Э. Кох и здесь поступил по своему. Он приказал вырезать приведенный выше пассаж из циркуляров и выслать ему, приписав, что его «указания, имеющиеся в циркуляре, остаются полностью в силе.»
Двумя неделями позже, выступая на собрании нацистской партии в Киеве, Э. Кох повторял: «Население должно работать, работать и ещё раз работать.» И ещё добавил: «самый ничтожный немецкий рабочий по расе и биологически в тысячу раз ценнее, чем здешнее население.» Об этом уведомил Министерство А. Розенберга полковник Генерального штаба von Altenstadt.

Было ещё немало взаимных выпадов Рейхсминистра и Рейхскомиссара, о которых нет места тут рассказывать. Я перехожу к описанию аудиенции обоих в «Вервольфе».

Дата значимой для обоих встречи указана А. Даллином почему-то ошибочно: 19-го мая 1943 г. Но фюрер был в «Вервольфе» в 1943 г. только до 13-го марта. А потом появился там лишь в августе.
О причинах неверного датирования приходится только догадываться.
Дело в том, что не обнаружено никакого протокола этого совещания — и А. Даллин сконструировал свою версию из четырёх, в основных деталях совпадающих между собой источников. Первый из них: записанное одним из сотрудников Министерства иностранных дел резюме М. Бормана о состоявшихся выступлениях. Второй: записи по памяти в 1945 г. одним из служащих, который видел и читал исчезнувший протокол. Третий: замечания Гитлера, которые он несколькими неделями позже (8-го июня 1943 г.) высказал в беседе с генерал-фельдмаршалом Вильгельмом Кейтелем (W.Keitel, 1882-1946) и генерал-полковником Куртом Цайтцлером (К. Zeitzler,1895-1963).  Наконец, четвёртый источник: журналистская реконструкция, основанная на опросе различных госслужащих.

Необходимость объясниться в присутствии фюрера стала неизбежной в связи с тем, что А. Розенберг решил предпринять попытку уволить Э. Коха с его должности. Он написал ещё 9-го апреля об этом своём намерении Х. Ламмерсу (Hans Heinrich Lammers, 1879-1962, во времена нацизма был Рейхсминистром и шефом Рейхсканцелярии), надеясь через него получить согласие Гитлера.

Но до того, как письмо А. Розенберга из Берлина достигло Ставки, Э. Кох был уже там у своего друга М. Бормана. После трёхчасового обмена мнениями Э. Кох покинул Ставку, ободрённый уверением М. Бормана, что тот «полностью на его стороне».

           ***

На встрече Гитлер-Розенберг-Кох в «Вервольфе» присутствовали также Х. Ламмерс и М. Борман. Последний, естественно, «подготовил» фюрера, знавшего прежде о противостоянии Розенберга и Коха лишь в общих чертах.

А. Розенберг начал с перечисления упрёков в сторону Э. Коха: чрезмерно самостоятельная деятельность, без учёта указаний из Министерства, частые тайные беседы в Ставке. Политика Э. Коха, подчёркивал А. Розенберга, привела к решительной и широко распространившейся враждебности населения по отношению к немцам. Это повредило как набору рабочей силы для Германии, так и сельскохозяйственной программе Рейха.
Э. Кох, со своей стороны, не отрицал плохих отношений с Министерством.  Массы бюрократов из Берлина принуждают его снабжать их различными статистическими материалами. Политика А. Розенберга находится в противоречии с основными положениями фюрера. Украинцы, как и все другие славяне, представляют опасность для Рейха: дай им воли на палец — всю руку откусят.

Выслушав обе стороны, начал говорить Гитлер. Он отметил не совсем корректное в ряде случаев поведение Э. Коха, но оно нередко было как бы спровоцировано самим А. Розенбергом. Сверх этого, «обстоятельства принуждают нас к настолько суровым мероприятиям, что политического одобрения их от украинцев мы никогда всё равно не смогли бы ожидать. Применение смягчённых методов сделало бы невозможным пополнение Рейха рабочей силой, а снабжение Рейха продуктами питания приостановилось бы.»

Решение Гитлера защитить Э. Коха было дополнено и усилено заявлением М. Бормана: «Единственно правильная политика — та, что гарантирует нам большое количество продуктов питания. Рейхсминистр Розенберг должен прислушиваться к мнению его управлений на местах и учитывать их практический опыт.» А. Розенберг пытался ему возразить, но Гитлер прекратил спор следующим «аргументом»: «Что касается украинцев, то не следует забывать, что самый большой друг украинского народа в Первую мировую войну, фельдмаршал Eichhorn, украинцами же был убит.» В этом утверждении — ни слова правды: и другом никаким не был, и убит был не украинцем, хотя и в Киеве. [О Германе фон Эйхгорне см. в немецкой (Hermann_von_Eichhorn), а также - в русском и украинском изданиях ВикипедиИ.]
Фюрер указал также на то, что украинцы и великороссы ничего против друг друга не имеют: наоборот, Украина была колыбелью России и украинцы всегда были яростными защитниками Великорусской Империи.

Ещё при образовании Министерства по оккупированным восточным территориям и назначении его главой А. Розенберга Гитлер принял ещё некоторые решения, расходящиеся с проектом нового министра. Он оставил Галицию, которая уже два года входила в состав Украины, в составе генерал-губернаторства Польша.
И изменил название — не генерал-губернаторство (напоминающее ему о Российской империи, в составе которой находилась Украина), а — генерал-комиссариат.

А. Розенберг заметил на это, что как раз в Галиции находился со времени революции в России центр движения за создание самостоятельного украинского государства. На что Гитлер ответил вопросом: «Желаете Вы великодушно способствовать украинскому национализму? Вспомните о нашей помощи в организации Украинского государства в конце Первой мировой войны — чем это завершилось? Мне нужна Украина в роли бастиона (против возможного нападения с Востока — Н. К.), источника поступления сырья и продуктов питания на много лет вперёд.»

Здесь нелишне отметить, что Внешнеполитическое ведомство нацистской партии, возглавлявшееся А. Розенбергом, ещё задолго до начала войны начало тесно контактировать с руководителями Украинской национальной Рады (УНР) в Польше. УНР считала себя законной наследницей правительства С. Петлюры 1919-го года. Одновременно через Г. Лайббрандта (Georg Leibbrandt, 1899-1982) - эксперта по России, сотрудника указанного Ведомства и, позже, Министерства А. Розенберга - велась совместная работа с двумя известными украинцами-эмигрантами. Одним из них был Александр Севрюк — член украинской делегации в 1918 г. в Брест-Литовске, после — советник Г. Лайббрандта. Другим — Пётр Кожевников, находившийся в Германии с середины 20-х годов.

А замечание А. Розенберга о том, что слово «комиссариат» напоминает о насильственном управлении Украины большевиками, Гитлер парировал словами: «Это даже ещё лучше! Население должно нас бояться!».

[Ещё один интересный факт, дополняющий понимание положения, в котором находился А. Розенберг. Пытаясь подсластить пилюлю (А. Розенберг в 1938 г. полагал, что ему, как руководителю Внешнеполитического отдела партии, будет предложен пост Министра иностранных дел, но министром стал Й. Риббентроп.), Гитлер подчеркнул, что А. Розенберг будет особым, территориальным министром, в чьи дела никто не сможет вмешиваться. За исключением Г. Гёринга — ответственного за четырёхлетний хозяйственный план и Г. Гиммлера, возглавляющего службу СС – военизированные формирования нацистской партии. О том, что он будет вынужден считаться со мнением своего подчинённого - Э. Коха, ему не могло привидеться и в страшном сне.]

А. Розенберга особенно уязвило то, что Гитлер Украину и Великороссию «свалил в одну кучу». А Гитлер уже разошёлся: «Если в Украине людей расстреливают, то надо помнить о том, что в Германии имеются многочисленные жертвы воздушных налётов. Если мы требуем от украинцев обязательно работать, то не надо забывать, что в Германии у женщин такая же обязанность, хотя они намного слабее.» Гитлер также возмутился тем, что в Министерстве А. Розенберга нашли пристанище некоторые лица из украинской эмиграции. «Представители «чужой расы» не должны служить в Министерстве!»
М. Борман молчал, А. Розенбергу фюрер не давал раскрыть рот.

После того, как фюрер удалился, М. Борман и Х. Ламмерс пытались добиться примирительного рукопожатия Рейхсминистра и Рейхскомиссара. Победивший Э. Кох играл роль великодушного, но А. Розенберг повернулся к нему спиной. Обиженный улетел он в Берлин, где сочинил памятную записку, в которой, основываясь на доказательствах, утверждал, что фельдмаршала Эйхгорна убил великоросс с помощью двух евреев. К этому факту - через 16 месяцев - вернулся  А. Розенберг 7-го сентября 1944-го года в письме М. Борману ещё раз: настолько был он удручён непринятием его концепции об отличии — по всем признакам — украинцев от великороссов!

Через десять дней после описанной встречи Гитлер послал А. Розенбергу письмо, в котором выразил надежду, что тот впредь будет совместно трудиться с Э. Кохом. И что взаимодоверие исключит, естественно, обструкцию Э. Коха приказам А. Розенберга. Со своей стороны, А. Розенбергу следует позаботиться о снижении до минимума исходящих из Министерства указаний и не требовать от Э. Коха невозможного. Последнему должны быть предоставлены условия высказывать свои предложения, противоречащие указаниям А. Розенберга, если он находит в них что-то ошибочное. В тех же случаях, когда они не смогут прийти к единому мнению, следует обращаться за содействием к М. Борману и Х. Ламмерсу.

Фактически же Э. Кох стал сам себе Министром. Потому что обращение к М. Борману и бесхребетному Х. Ламмерсу означало бы новые поражения А. Розенберга. И будь на месте А. Розенберга человек с более сильным характером, он подал бы в отставку. Но А. Розенберг остался: частично — из-за свойственной ему инертности, частично — из-за надежды восстановить своё положение хозяина в Министерстве и его структурах на оккупированных территориях, частично — из-за чувства долга «до конца» быть лояльным режиму. Его преданность личности и делу Гитлера оказалась несокрушимой.

           ***

Под Винницей происходило немало и другого важного. Знаете ли вы, например, что пленённый 12-го июля 1942 г. генерал А. А. Власов был из лагеря советских военнопленных в польских Мазурах (Гижицко - Gizycko, нем. - Loetzen) уже к началу августа препровождён в Винницу, в лагерь для пленных высших офицеров Красной Армии? На территории психиатрической больницы находился Генеральный штаб сухопутных войск Вермахта. Там А. А. Власов был в сентябре 1942 г. основательно допрошен немцами, в том числе прибывшим специально для этого из Берлина сотрудником Министерства А. Розенберга.

В Виннице, с помощью полковника Владимира Боярского, бывшего командира 41-й гвардейской дивизии, бывший командующий 2-й ударной армией, заместитель командующего Волховским фронтом генерал-лейтенант А. А. Власов написал пояснительную записку, в которой он обосновал своё желание совместно с немцами бороться против советского режима.
Руководством военной разведки было принято решение отправить генерала Власова в распоряжении Министерства А. Розенберга, в Берлин.

На этом месте можно было бы развить тему провалов планов А. Розенберга, что касается организации армии из бывших советских военнослужащих...

Но цели этой моей публикации — совершенно иные.
Первая цель: показать, какая участь ждала бы Украину, если бы в 1943 г. не переломился ход Второй мировой войны в Восточной Европе.
Вторая цель: продемонстрировать, в каких условиях взаимоисключающих приказов, циркуляров, указаний и т. п. приходилось работать в Виннице не только штадткомиссару, но и полностью зависящему от распоряжений последнего местному самоуправлению во главе с проф. А. А. Севастьяновым.
Третья цель: ещё раз призвать винничан заняться исследованием роли местного самоуправления в помощи жителям города и предместий.

Из книги доктора В. Я. Куликова мы впервые узнали о благих делах Головы города в годы оккупации, хотя в целом оценка «свидетелем оккупации», как В. Я. Куликов себя именовал, местного самоуправления предстаёт, на мой взгляд, достаточно предвзятой и тенденциозной.
В публикации о газете оккупационного времени «Вінницькі вісті» (http://www.proza.ru/2016/08/31/65) я отмечал добрые дела гражданской администрации, но всего мне выяснить не удалось из-за запретительных мер руководства Винницкого облархива. Однако другим до архивов 1941-1944 г. г. удастся в конце концов добраться — и обнаружить там много чего до сих пор никому не ведомого. Возможно, тогда проф. А. А. Севастьянов и иже с ним не будут более рассматриваться как коллаборационисты-предатели, а как люди, пошедшие на сотрудничество с оккупантами, чтобы хоть как-то помочь полностью бесправному и брошенному на произвол судьбы населению.

Я понимаю, что никто теперь не сможет с уверенностью определить, почему те или иные лица предложили себя в качестве членов гражданского самоуправления города. Допустимы только спекуляции разного рода: вера в свершившуюся на общее благо смену режима, боязнь «потеряться» в процессе переформирования институтов власти, желание подняться выше (сделать карьеру), просто выжить с условиях дефицита всего необходимого, «урвать» побольше при дележе оставшегося в опустевших квартирах жертв нацистов, и так далее. Здесь поле для обоснованных предположений, домыслов и тому подобного не имеет границ. Тем более, что В. Я. Куликов дополнительно ко всему представил кажущуюся фантастической версию о том, что руководители местного самоуправления были «подброшены» немцам советской властью (НКВД).
Несомненно, не только в различных подразделениях местного самоуправления, но и в его руководстве были лица всех предполагаемых категорий. Доказать же неопровержимыми фактами сие весьма трудно, а то и — совсем невозможно.

Следовательно, нам ничего другого не остаётся, как судить о местном самоуправлении города, причём, тут уже с немалой степенью уверенности, по его решениям и делам. То, что мне удалось выяснить, свидетельствует в пользу А. А. Севастьянова и его команды. Отсюда — и ранее высказывавшееся мною предложение каким-то образом официально отметить это, стерев, прежде всего, с этих лиц клеймо предателей.

Генералкомиссар Курт Клемм в Житомире, а от него - и штадткомиссар Винницы Фритц Маргенфельд получали указания как непосредственно из Министерства по оккупированным восточным территориям (Берлин), так и из Рейхскомиссариата Украины (Ровно). Они не могли игнорировать ни берлинские, ни ровенские приказы и инструкции, посему заставляли проф. А. А. Севастьянова и его сотрудников делать то одно, то другое, нередко прямо противоположное. Но объясняться по этим поводам с населением приходилось только работникам местного самоуправления. Можно себе представить такое положение Головы города и его команды: между молотом и наковальней…

Но судя по нынешним историческим исследованиям винницких специалистов, никого эта тема до сих пор глубоко не заинтересовала. Если мне удастся этой публикацией хотя бы немного повысить внимание к периоду оккупации города, я буду весьма удовлетворён. Самому мне пути к этой работе навсегда отсечены клешнями руководства Винницкого Облархива.

А сколько важного для прояснения общей ситуации и психологического состояния населения, для выявления истинных и мнимых «неуловимых мстителей», для определения содействующих палачам и, наоборот, помогавших жертвам, потерявших всё (и даже жизнь) и, наоборот, разжившихся чужим добром, пр. могло бы принести внимательное вчитывание в архивные документы!

Если так много удалось прояснить, всматриваясь в строки (и между ними) неполного архива «Винницких вестей», то сколько можно ещё узнать, работая с архивами Городской управы, учреждений, заводов, учебных заведений… И — в результате — продумать и понять, наконец, что' это было за время и каковы были в то время люди — от нищих калек и немощных больных до руководителей предприятиями, учебными заведениями, местным самоуправлением. Я обнаружил впечатляющие факты работы медиков, ознакомившись с архивными материалами Пироговской больницы, но никто не откликнулся на мой призыв как-то отметить, можно сказать, подвиг главного врача этой больницы Николая Макарьевича Мазаника.

Сколько не написанных книг, сколько не защищённых диссертаций!
И всё из-за равнодушия, конца которому не видно.

А равнодушие опасно, особенно - для самих равнодушных.
О чём предупреждал поэт (М. Ю. Лермонтов - «Дума», 1839):
«К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы.»