Глава - 6. КНР. Построение системы. - 2

             Прежде чем двигаться дальше, сформулируем ещё раз суть сложившейся ситуации. Ситуация очень и очень непростая. И тот, кто легко выдаёт самоуверенный однозначный рецепт, просто не понимает всю её безмерную сложность.

     В чём исторический источник этой сложности?

      Мы все знаем, что развитая капиталистическая страна может перейти к непосредственным социалистическим преобразованиям. На примере СССР мы видели, что и недостаточно развитая страна, имеющая всё же некоторую степень капиталистического развития, может двинуться к социализму, хоть и с огромными трудностями. Мы также знаем, что и очень отсталые общества, соединившись в одной связке с социалистическим процессом более развитого соседа, могут при его помощи преодолеть свою экономическую и социальную отсталость. Но можно ли говорить о социалистической перспективе страны, во-первых, крайне отсталой, а во-вторых, оказавшейся в одиночестве?

     Классическая теория вроде бы учит, что это невозможно, а практика пока не дала примеров, опровергающих эту теорию.

     Но именно в такой ситуации оказались коммунисты Китая.

            Понятно, что первейшая и главнейшая задача для такой страны - как можно более быстрое развитие современных производительных сил, соединённое с социальным развитием общества. Это настолько очевидно, что первостепеннейшее значение такого рывка перед всеми прочими задачами не будет отрицать никто.

     Но оказывается, что для рывка нужна соответствующая государственная и экономическая система, как для локомотива - рельсы. Попытка рывка в условиях, когда такая система ещё не построена, показала неизбежное появление экономического и политического разбалансирования.

            Итак, нужна правильная государственная и экономическая модель. Какая?

            Сначала посмотрим с точки зрения её политической ориентации, а затем с точки зрения практических принципов её построения.

            Насчёт политической ориентации, любой меньшевик, отрицавший в своё время возможность социалистической перспективы и для слабо развитой России, заявил бы тут, что социалистическая модель развития тем более невозможна для ещё более отсталого Китая. Образование необходимых производительных сил, - по его мнению, - возможно пока только на путях капиталистического развития страны. То есть говоря по меньшевистской мерке, китайским коммунистам надо пока уйти в сторону, поскольку их историческое время ещё не пришло.

     Но мы исходим из того, что приход компартии к руководству этим обществом состоялся, и от социалистической перспективы, пусть и далёкой, отказываться она не будет.

     Итак, модель обычного капитализма не принимается, а модель социализма ещё действительно невозможна.

     Какую же политическую систему строить? Вот первый, великий по трудности и чуть ли не тупиковый, вопрос. Ответить на этот вопрос не так-то просто.


          По практическим же принципам построения эта система, как уже говорилось, должна удовлетворять трём условиям:

               1). В ней должно быть единство власти, она должна быть цельной и твёрдой.

               2). Она должна опираться на организованную активность широких масс народа.

               3). Она должна соответствовать данному состоянию общества.


     При всём этом в ней не должна теряться ориентация на будущий социализм.

            Все эти три пункта органически связаны друг с другом. Это очень хорошо видно при более подробном рассмотрении путей решения проблемы первого пункта, - очень важного в тех условиях Китая.

     Всякая революция, да и вообще всякое массовое движение, является составным, отражая разные участвующие в нём слои общества. Кроме того очень нередко это движение представляет собой не один активизированный объективный процесс.

     В Китае того времени соединились национально-освободительный, антифеодальный, народно-демократический процессы и плюс к тому подготавливаемый и запускаемый правящей компартией переход к опосредствованному социалистическому процессу. Представители различных слоёв, со своими особенностями интересов и видением перспективы, вошли во власть и в партию.

     Неединство и нецельность состава, а значит и невозможность так эффективно управлять, как требуют сложные задачи, является поначалу неизбежной чертой новой власти. Достаточно вспомнить первые годы Октябрьской революции.

     Как достигается это единство? И здесь мы можем многое почерпнуть из советского опыта.

     Советский опыт учит, что первой основой единства власти является правильно выбранный политический курс, - такой курс, который оптимально учитывает идущие объективные процессы и связанные с этим интересы большинства. Второй основой единства власти является опора её центрального руководителя на это большинство, активизированное и организованное, то есть представляющее практическую силу. Третьей основой единства является централизующая роль вождя, немалая степень его авторитетного единоначалия. И наконец, четвёртой основой единства является создание подвластного этому вождю исполнительского аппарата.

            То, что на протяжении всех 50-х годов дело создания такой системы шло в Китае очень трудно, что эта проблема даже перешла и в 60-е, не случайно.

     Огромная сложность содержалась уже в самой первой основе для единства - в правильном выборе политического курса.

     Ни в коем случае не капитализм обычного типа. Одновременно с этим - не только отсутствие пока возможности непосредственного социализма, но и невозможность двигаться к нему по опыту СССР периода 20-х - начала 30-х годов, так как ещё не имелось той промышленной и пролетарской базы, на которую могла опираться коммунистическая власть в СССР.

     Да, за 50-е годы в этом плане произошли немалые изменения. Но всё же удельный вес крупного хозяйствования в промышленности был ещё невелик, в ней преобладала масса мелких и мельчайших предприятий, ремесленичество, а новый китайский рабочий класс ещё не приобрёл необходимых качеств.

     Вот почему найти в этих условиях правильный политический курс, придать системе соответствие данному состоянию китайского общества, обеспечить благодаря этому поддержку широких масс народа и построить именно на этом достаточное единоначалие вождя было очень и очень трудно.

            Кто-то может сказать, что и с точки зрения общей теории, и с точки зрения опыта того же СССР, на таком этапе нужно строить систему государственного капитализма, - только и всего. Разве не так поступали, например, руководители освободившихся арабских стран? разве не использовал в большой степени элементы госкапитализма и ранний СССР?

     Да, так. Но арабские страны не ставили задачей правильный марксистский социализм, и неизбежное развитие буржуазности внутри их централизованной системы мало их беспокоило, - ну разве что в плане удерживания определённого социального равенства, чтобы не утратить поддержку низов. В Китае же у власти стояла компартия, и неизбежное развитие буржуазности грозило потерей её политического главенства и постепенным обуржуазиванием власти.

     В СССР этой опасности противостояла пролетарская психология более развитого рабочего класса. Но даже и в Советском Союзе, ускоренным образом выходившем из ещё недостаточно развитого капитализма, этот фактор оказался не настолько сильным, чтобы гарантированно уберечь от этой опасности. Что же говорить о Китае, где этот фактор был намного слабее?
               
                - - - -

            В течение 50-х внутри китайского руководства, в условиях отсутствия необходимой системы, шло подспудное разделение по позициям, по видению путей практической политики.

     Три фактора, - а) оживление оппозиции китайской буржуазии, желавшей большего участия во власти; б) проблемы, связанные с известными минусами первой попытки экономического рывка; 3) усиление нажима со стороны хрущёвского ревизионизма, - вызвали рост внутреннего неединства в верхушке КПК.

     Несмотря на идеологическую кампанию против "правых" в 1959 - 60 годах, несмотря на идеологическую и организационную борьбу против сторонников Пэн Дэ-хуая, несмотря на строгую цензуру и пропагандистские меры по укреплению централизующего вождизма Мао, внутренняя разделённость нарастала всё более.

     Да, в этих условиях фракционное оппозиционное критиканство не могло идти открыто. Но оно шло под спудом. Особенно опасными в этом плане были скрытые, но настойчивые и последовательные действия Лю Шао-ци по переформированию государственного и партийного аппарата в пользу своей группы и замаскированные, аллегорические, но тем не менее всё нарастающие выпады интеллигенции буржуазно-демократического толка.

     Сплочённость в рядах КПК сильно пошатнулась, и Мао понимал, что надо принять меры для укрепления позиций.

     Период 1962 - 65 годов был временем настойчивой попытки группы Мао Цзэ-дуна переломить эту тенденцию.

     В следующем тексте мы рассмотрим идеологические и организационные меры, предпринятые в это время. Однако уже и до подробного рассмотрения этих мер можно высказать предположительное сомнение в их успешности, поскольку правильный политический курс, соответствующий тем условиям китайского общества, всё ещё не был определённо выработан, всё ещё искался, нащупывался в обсуждениях, колебаниях, предположениях и острых спорах различных течений внутри партии.

                * * *

            В первом пятилетии 60-х годов была проделана попытка придать власти единую политическую направленность.

     То, что этой попытке придавалось очень большое значение, видно из комплексного характера её проведения. Меры были предприняты во всех важных сферах, и не по отдельности, не поочерёдно, а одновременно или почти одновременно, взаимно опирая их друг на друга.

       
      
        Прежде чем подробней говорить об этих мерах, нужно понять общий замысел этой попытки. Конечно, всем понятно, что знать этот замысел совершенно ясно мы не можем. Мы можем тут лишь предполагать.

     Возможно, люди, знающие больше, смогут меня поправить, если я здесь ошибаюсь. Но по предпринимаемым мерам мне представляется, что единства и цельности власти замысливалось достичь, используя известный совокупный опыт как сталинской системы, так и той системы, которая сложилась у компартии в 40-х годах. Да, обе эти системы отличались высокой степенью цельности власти и могли рассматриваться Мао Цзэ-дуном в качестве образца.

     Но тут мы выходим на важный теоретический вопрос, который обязательно нужно рассмотреть.

     Ранее указывалось, что правильная политическая система должна строиться на текущем объективном процессе и опираться на ту массу, которая активизирована этим процессом. Как сталинская система, так и китайская система так называемого "яньаньского периода" (1936 - 1949) этому требованию соответствовали.

     Сталинская система опиралась на объективный процесс антиимпериалистического укрепления в окружённой стране, довольно полно понимаемый большинством народа. "Яньаньская" система опиралась на антияпонскую и античанкайшистскую освободительную борьбу, тоже поддерживаемую огромным большинством китайского общества. Можно ли установить подобную же систему, не опирая её на объективный процесс, соединённый с пониманием и заинтересованностью большинства? Конечно, нет. Она в этом случае будет выглядеть в глазах людей чрезмерно тиранической и встретит недовольство очень многих слоёв общества.

     Я не могу знать, понималось ли это группой Мао и верно ли она определяла, какой назревший процесс объективно имеет место в обществе, или же она строила свою цельную, твёрдую систему управления, так сказать, саму по себе, без увязки с реальным объективным процессом.

     Я не могу это знать. Но мы можем определённо сказать, что если этот учёт был верен, то дело должно было закончиться успехом, а если верного учёта в этом вопросе не было, то успеха не будет.

                - - - -

            Итак, комплекс взаимосвязанных мер по преобразованию политической системы в 1960-65 годах представлял собой следующее.

    В области теоретической в этот период было выдвинуто положение о завершённости демократического этапа китайской революции и переходе к полноценному социалистическому этапу, а следовательно - о переходе от сосуществования с буржуазностью к классовой борьбе с ней и от демократической диктатуры народа к диктатуре пролетариата.

     Одновременно констатировалось, что и в обществе в целом, и в партии как сознание, так и опыт ещё не соответствуют этой задаче и что кадры партийных руководителей разных рангов в силу характера всей предыдущей работы подготовлены к демократической революции, но далеко ещё не подготовлены к революции социалистической.

     Исходя из этого, ставились задачи в области внутренней пропаганды и политического воспитания. Главной задачей в этой сфере называлась "революционизация сознания". На основании этой задачи средства политической пропаганды стали в очень большой степени подавать обществу идею приоритета классовой борьбы, идею преобладания буржуазного и феодального сознания в интеллигенции и в культуре в целом, идею борьбы против нарастающих пороков бюрократизма.

    В области организационной, основываясь на этих теоретических и пропагандистских установках, были проведены "чистки" среднего и низшего звена партийных и государственных управленцев; была создана специальная система так называемых "политотделов", пронизывавшая все государственные и экономические структуры и подчинённая непосредственно высшему руководящему центру; была резко повышена роль армии и её высших кадров в политической жизни страны, и "военный" стиль работы стал подаваться образцом для подражания; был предпринят и целый комплекс мер для повышения всеобъединяющего авторитета единоначального вождя.

     Преобразователи политической и государственной системы не могли не видеть и внешнеполитический аспект этой работы. И действия, касающие этой области, тоже входили в общую задачу.

     Я имею в виду неизбежность открытого и резкого противопоставления новому курсу руководства СССР.

     И здесь дело не только в обязанности революционеров разоблачать ревизионистские искажения в революционной теории, и не только в необходимости противодействовать той практике, которая препятствует мировому революционному процессу. Это само собой.

     Но и с точки зрения той конкретной внутриполитической задачи, которую выполняла в это время группа Мао, не противопоставить себя самым решительным образом было просто нельзя.

     Паразитируя на наработанном в предыдущие десятилетия колоссальном авторитете советской компартии, новое советское руководство ещё сохраняло великое влияние в мировом движении, в том числе, естественно, и в китайском обществе, и в китайской партии. Понятно, что единство и цельность системы могли быть обеспечены лишь на основе какого-то одного определённого идеологического направления: либо полностью и целиком "лечь" под советский ревизионизм, либо полностью и целиком отмежеваться от него.

              (Некоторые авторы в доказательство возможности и третьего варианта приводят пример тактически двойственной политики вьетнамской и корейской партий. Но этот пример не является правильным, так как эти партии не допускали двойственности в своей идеологии. Они лишь сочли целесообразным балансировать в межгосударственных отношениях. И такая возможность у них, кстати, и появилась именно благодаря тому, что в лице КПК в мировом коммунистическом движении возник второй, очень весомый, центр.)

     Политика идеологического противопоставления новому курсу КПСС неизбежно потребовала приобретения достаточно массовой опоры в мировом движении, а отсюда - и необходимость соответствующей внешнеполитической позиции по актуальным проблемам борющихся народов.


            Поскольку именно резкий антиревизионизм и радикальную пропаганду по отношению к мировому освободительному движению принято обозначать термином "маоизм", есть необходимость посвятить этому вопросу целую отдельную главу.


   (mvm88mvm@mail.ru)