Осенний блюз

Осенний  блюз.

Дорога из школы домой растянулась перед  Аллочкой извилистой пёстрой лентой. Осенняя листва, погибая, шелестела под ногами. Но Алуся шла мимо засыпающей природы, мимо золотом горящих деревьев, не замечая ничего. Ни пасмурного осеннего неба, ни пряного сладкого запаха подгнивающих листьев.

 День не задался с утра. На первом же уроке химии Аллочка умудрилась что-то там напутать в формулах. А была лабораторная работа. Школу, конечно, Аллочке взорвать не удалось, но маленький взрыв сорвал урок. Химичка мстительно впечатала в дневник жирную и увесистую двойку.

Эта двойка была личной трагедией для Аллочки. Она лишала её возможности два волшебных выходных провести у папы. А папу  Алуся любила до судорог. Мама с папой развелась давно, ещё когда Аллочка училась в первом классе. И папа у неё теперь перешёл из разряда настоящих, в раздел :«Воскресные папы». Это было очень печально для любой другой девочки, но не для Аллочки.

Поскольку Аллочка быстро взрослела и схватывала всё на лету (кроме химии этой невозможной), то для неё особой трагедии в разводе родителей не было. Что толку, что они толкались в одной тесной квартирке и скандалили чуть ли не каждый день? Мама кричала что-то не хорошее про Аллочкину учительницу музыки.  Но мама была неправа. Учительница у неё была хорошая. Очень ласковая и симпатичная.

 Мама плакала, папа оправдывался. А она сама путалась под ногами и чувствовала себя лишней и ненужной. Когда же родители нашли в себе силы развестись, Аллочкина жизнь вошла в русло любви обоих родителей. Сначала это ей понравилось. Но в душе саднило потому, что мама без папы страдала. И Аллочка это видела.
 А родители как будто
 соревновались между собой в том, кто любит Алусика больше и нежней. Мама шила ей красивые платья, вечерами вязала смешные  яркие шапочки и свитера, а папа занимался культурным образованием Аллочки. Музыка, концерты, музеи, прогулки.
 
И вот, если они с папой поздно должны были тащиться домой в их бывшую общую квартиру, мама разрешала папе оставлять Аллочу с ночёвкой у себя. Само собой выходило так, что  папин родительский субботний день перетекал в два, и продлевался до самого вечера воскресенья.
 
Но сегодня случилась беда. Случилась не только эта жирная увесистая двойка.  Случилось ещё замечание по поведению от учительницы по русскому языку. Написано оно было в том же многострадальным дневнике красной вызывающей шариковой пастой. Оно гласило: « Мешала проводить урок своей постоянной болтовнёй! Девочка развинтилась окончательно! Прошу родителей обратить внимание на ребёнка!»

А ребёнок был виноват лишь в том, что рассказывал шёпотом подруге по парте, каких радостей жизни она лишена этой ненавистной жирной двойкой и такой же жирной, как эта двойка, химозой.
К концу учебного дня Аллочку окончательно разморило. В классное окно вдруг припекло октябрьское прощальное солнышко, как последнее « прости» убежавшему лету.

Когда школьный день закончился, Аллочка вздохнула с облегчением. Мама, конечно, её обязательно накажет за двойку и замечание, но к папе отпустит. Правда, уже без ночёвки.

Но впереди была ещё музыкальная школа, куда Аллочка бегала после основной. Там она блистала. Была любимицей Татьяны Сергеевны.  И строгая со всеми, с ней Татьяна Сергеевна была ласковой и улыбчивой. Потому что Алуся - талант! Так, по крайней мере, считала Аллочка.
Быстро собрав учебники, Аллочка понеслась в свою любимую музыкалку.

 Она шла через осенний парк. Каштаны кланялись ей золотисто – красными головками с вкраплением последних зелёных листочков. Как прекрасна жизнь, не смотря на двойку по химии и замечание в дневнике! Впереди любимый урок музыки. Она прекрасно вчера сыграла для мамы « Маленькую ночную серенаду» Моцарта. А если мама хвалит - это дорогого стоит. И ещё у неё был припасён подарок для любимой Татьяны Сергеевны.

 Аллочка сыграет ей «Осенний блюз» Ермолова. Да что сыграет? Она его споёт. Голос у Алуси был чистый, как ручеёк. Она шла  по дорожке, усыпанной драгоценной догорающей листвой и напевала:
 – Осенний блюз звучит в тиши. Ты не спеши, ты не молчи, ты напиши.
     Я так хочу, я так стремлюсь услышать твой осенний блюз.

А вот и музыкальная школа. Дальше уже Аллочка побежала в припрыжку. А вот и класс! Но Татьяна Сергеевна встретила её каким-то перевёрнутым и злым лицом.
  – Раскладывай ноты, садись. Играй. Я буду слушать у окна. И чтобы от пальцев отскакивало!

Аллочка в замешательстве открыла портфель. Нот в нём не было. Они остались в парте, в школе. Алусик мог бы сыграть и без нот. Память у неё цепкая. Но Татьяна Сергеевна оказалась сегодня непримирима. Она категорически потребовала  у Аллочки дневник музыкальных  занятий и вкатила в неё длинный, острый и очень металлический кол. Железный кол.
   –  Иди! Порадуй родителей! Сокровище! – И уже тихо и злобно пробормотала себе под нос: – И папашку своего пирдурошного! –  Таких злых глаз у её любимой Татьяны Сергеевны ещё не было.

 И вот Аллочка тащилась к дому с неподъёмным портфелем, в котором прописались все грехи её молодой несчастной жизни третьеклассницы. Там кирпичом лежала двойка по химии, её покрывало замечание их железобетона от русички. И всё  это было насквозь проколото несправедливым и мстительным железным колом и впервые ощущённой незаслуженной, чужой ненавистью.

Жизнь дала трещину. На душе жили гадкие лягушки, они же - жабы. «И чего она про папу так? Придурошный! Он же школу не взрывал, на уроке не болтал, ноты не терял!»
Правый нарядный ботиночек вляпался в грязную молочно- белую лужу. Зачерпнул жижу и до самого дома печально квакал, пророча скорую расправу. В дом Аллочка вошла покорным пленным немцем. Мама гладила занавески. На унылое Аллочкино « здрасти», мама подняла счастливые глаза.

   – Ну что ты топочешь, как слон? Снимай ботинки, мой руки. Обедать будем. Потом пойдём в парк. Там такая осень, Алка! Ах, какая осень!
   – Мам, я двойку по химии получила.
   – По химии? Двойку? Кошмар какой! Я так ненавижу эту химию! Брр! –Мама смешно сморщила красивую мордашку.
   – А ещё замечание русичка написала…
   – О! Да я вижу, день у тебя сегодня урожайный!
И на одном дыхании, это уж, чтобы не передумать и «на семь бед один ответ», Аллочка скороговоркой сообщила, что по музыке у неё длинноносый кол, и Татьяна Сергеевна сказала, что папа у неё придурошный.
    – Так и сказала : « придурошный»? Ой, я не могу! Ай да Татьяна Сергеевна! Ай да умница! Мы тебя переведём в другую школу. А этот кол… Этот кол не тебе Татьяна наша,  Сергеевна,  поставила. Она его себе поставила. И осталась с колом и с длинным носом! Пошли кушать. Я умираю с голоду!

Аллочка задумалась. Что-то шло не так. Программа дала сбой. Вместо: « Как ты могла? Я на тебя надеялась! Я расскажу папе». Сплошное легкомыслие!
Но мама была такая счастливая и праздничная, что  Алкино сердечко отогрелось моментально. После обеда пошли в парк прощаться с золотой осенью. Мама сказала, что в ноябре наступит полная хлябь и гололедица. Она прогноз погоды слушала утром.

 Они собирали последние коричневые каштаны. Мама клала их в шкаф. И никакая моль наглая в шкафах не селилась. Потом они прыгали через лужи.  А за горизонтом уже садилось усталое осеннее солнышко. Было оно с весёлой рыжинкой в волосках – лучиках. И прощалось с ними празднично и торжественно.

А на завтра была суббота. День встречи с папой. Обычно часов в десять папа подъезжал на машине к подъезду и ждал своего Алусика. Предварительно мама её наряжала как куколку. Проводила по дочке контрольным взыскательным взглядом, и только потом, убедившись, что всё в полном порядке « комар носа не подточит», отпускала дочь в отцовские объятия.

 Сегодня всё было иначе. Мама жарила блины на кухне и тихо напевала: « Листья жёлтые над городом кружатся, с тихим шорохом нам под ноги ложатся. И от осени не спрятаться, не скрыться. Листья жёлтые, скажите: что вам снится»?
 Конечно, Аллочка была рада, что мама в хорошем настроение, но такая необязательность… Ни выглаженного платья на плечиках на дверце шкафа, никакой нервной спешки, типа:

   – Давай уже пошевеливайся! Скоро папа приедет. Он ждать не любит!
Аллочка никогда не спрашивала у мамы, почему папа не заходит, но детской душой своей понимала, что папа знает, что маме неприятно его видеть. Скорее даже больно, чем неприятно. Что же такого сотворил её папа? Этот вопрос Алуся задала себе впервые. Да, и это злое слово «придурошный» применительно к папе из уст любимой учительницы… Здесь какая-то тайна.

   – Мама! А почему мы не собираемся? Папа скоро приедет!
   – А куда собираться, Алусик? Папа приедет только вечером. У него сегодня работы много.
     – А когда же мы с ним гулять будем? – Расстроилась Аллочка.
     – Всегда теперь будешь с папой!
     – Всегда? А ты? Мама, а ты?
     – А что я? И я!  Все будем вместе. Всегда. А сейчас позавтракаем и пойдём за продуктами. Хорошо?
    – Хорошо, мамочка! Я так тебя люблю!

 Синоптики не обманули. Небесные хляби разверзлись, с неба сыпала мелкая дождевая крошка. Осень отбушевала буйством красок. Но воздух был прозрачен и чист. Голоса дрожали и слоились в лёгком пахучем тумане позднего утра.
    – Осенний блюз звучит в тиши. Ты не спеши, ты не молчи, ты напиши.
     Я так хочу, я так стремлюсь услышать твой осенний блюз.