Каким он был часть 2. 3. Поездка

    Жигуленок съехал к пруду, мошкара вилась тучами, они закурили. Тимей разулся, дно было илистое, вода еще майская, но он бродил с удовольствием.
- Ноги устали, горят... Смотри, уж рыбку поймал, тащит на берег. Все кушать хотят, всем кормиться надо, чтобы существовать. Наше счастье, что мы живем в своем кругу, куда чужой не вхож. Но призрачность и метафоричность нашего бытия отнюдь не безобидна для, скажем так, родственников. Они чувствуют стену, и лбы расшибают, надеясь достучаться до нас. Мы никого не впустим, и пресловутый быт и брачные узы разобьются, как волны о скалы. Мы неприступны, защищены, мы правы в нашей жестокости к домашним, и мы вдвоем на вершине этой скалы. Мы уже не помним, как мы туда забрались, по камням или на крыльях. В нашей воле спускаться тогда, когда вздумается, за хлебом насущным и просто навестить детей. Наши души и тела не вещи, чтобы принадлежать кому-то, поэтому считаю, что разговор о разводе мы закончили. Мы соблюдаем приличия, достаточно элементарные правила. Не будем сокрушаться о ерунде, рассеивать умиротворение на словоблудие. Лекция закончена, барышня...
Алиса рискнула разуться, завернула джинсы, вступила в воду и тут  же выскочила на берег, побежала к машине обуваться. Заодно прихватила ветровку Тимею, но он отказался. Молчание было уютным, но он ничуть не убедил ее. Она ходила к юристу, и старик сказал то же, что и Тимка, но только короче. Так оно и есть, но могли бы попробовать жить вместе, и быт здесь ни при чем, просто не хочется лишних хлопот. Один раз обжегся, на других отыгрывается. Словно читая ее мысли, Тим продолжил:
- Не хочется проблем, я уже ценю настоящее, я счастлив на таком взлете. Я и второй раз обжегся, и разочаровался в браке, как в форме совместного проживания. Некая дань реальности. Мои чувства к тебе необъяснимы, ни с чем не совместимы. Да, ты права, можно пережить десять элементарных разводов с материальными убытками и бытовым дискомфортом, это не самое страшное, это банальные ситуации. Но подвергать нас испытанию браком я не готов. Если бы мы встретились на экзаменах, я бы взял тебя за руку и шел бы за тобой на край света. Расставание с тобой меня убьет.
- Хороший сюжет, сказочный. Рай в шалаше. Ни художника Тимея, ни Алисы, а племя необузданных страстей. Но я вышла после живописи, прошла по бордюру газона, балансируя папкой с рисунками до первой лавочки, где и разревелась, поняв, что провалила поступление. Благоверный взял меня за руку и повел во взрослую жизнь. И никаких «если» не существует.
- Может быть, именно поэтому мы и встретились тогда, когда поумнели и чего-то достигли в жизни, сформировались, как личности. И ты просто поэт, я твой стих, а ты мой шедевр. У меня рука не поднимется променять это сочетание на штамп в паспорте, с которого начинается бардак в творчестве и разочарование. Прости, но наш совместный быт это утопия в настоящее время. Нам просто негде будет спать. Я не подтолкну тебя на такие мытарства. Я не могу, прости.
- Ну как же, Тим, негде. Иногда же мы остаемся в мастерской.
- А разве мы там спали? Не смеши меня, разве с тобой можно уснуть? Я и в первом браке спал один. В крайнем случае, кидал матрас на пол, но спать, именно спать, человек должен один в своей постели, в своей комнате. Где нам взять квартиру с кабинетом и спальней для тебя, для меня, для детей, столовой, кухней, прислугой. И это не роскошь, не блажь, это необходимые условия для работы в полную силу. Сейчас это разбрасывание бисера свиньям, разбазаривание на мелкие заказы ради хлеба. Нет и нет. Я часто и давно думаю об этом. Утопия. Говорила мама: «Учи английский», говорила мама: «Учи французский», а я не слушал, рисовал, вот и отправили меня в советскую школу. И ты знаешь, что я прав. Я невозмутим, а тебе кажется, что я подвожу тебя к дому, с легкостью отпускаю к мужу. Но там твой сын, твой дом. И ты права. Велико искушение.
- Несомненно.
Тимей протер ветровое стекло, кивнул подруге.
- Аль-Аля! Сядь за руль!
- Зачем? Не поеду, не хочу.
- За тем, что я тебя прошу об этом. Ты должна научиться вождению.
- Ничего я не должна, и зачем ты просишь меня?
- Ты же умная современная барышня, это же элементарный набор знаний. Не хочешь ходить в автошколу, я тебя понимаю, но управлять-то машиной надо уметь. А могла бы окончить курсы, все равно каникулы. Вот я сейчас напьюсь на даче, и как будем выбираться из канавы?
- Не хочу, тем более на твоей ржавой копейке такой жесткий ход, у меня просто сил не хватит передачу переключить. Если надо будет выбираться, трактор найдем. Ладно, курсы по самообороне, действительно вещь необходимая сегодня, но на механике даже пробовать не хочу.
- Классика! Механика, говоришь так, словно тебя уже научили ездить на иномарках.
- А если это и так, ты будешь ревновать? Да и зачем мы едем к предкам? Ты женат, я замужем, как-то не очень красиво будет выглядеть наш визит.
- Отец так редко просит меня о помощи, что, видишь, я все бросил, чтобы навоз по участку раскидать. Он нежданно-негаданно прицеп навоза купил, а ему скоро улетать надолго. Аль, ты не смущайся, он до выспренности тактичный человек. Работа у него такая.
- Ты никогда не говоришь о них, о семье, детях.
- А что тут сказать? Мне, тебе... Если бы мы могли выбирать! Так случилось, они есть и Слава Богу. И мы есть. Это данность. Мы из одного мира, они из чуждого, они принадлежат нам, мы никому. Ты желанная моя, разве этого мало?
- Тим, я ведь замужем и принадлежу своему мужу, тебя это не коробит?
- Ты?! Ты даже самой себе не принадлежишь, и мне тем более! Муж... что ж... Я не хочу думать и знать об этом. Ты хотела родить ребенка, выбрала жизнеобеспечение. Хорошо, кстати, сделала. Добротная такая семья сформировалась. Свекровь прекрасно готовит, ребенка нянчит, дед в школу провожает, дом полная чаша, ты за ними, как за каменной стеной. Я за тебя спокоен.
- Ты считаешь, я должна быть довольной, толстой и наглой. И, вообще, ты обо мне хоть иногда думаешь?
- Думаю? Нет, не думаю, я тебя чувствую. Всюду твой взгляд, все твои порывы - надрывы. Я впитываю заскоки всех героев – записанных и поджидающих своей очереди в твоих снах, ты сначала сама испытываешь чувства, прежде чем набросать новый сюжет. Зачем мне загадки?! Не понимаю, как не лопнет мой мозг от обилия фантасмагорий! Но я слушаю чтение, сопереживаю этим фантомам. Твое неприятие быта - обычный житейский конфликт личности и общества, внутреннего мира и внешнего, отсутствие гармонии, слезные плутания души, выкормленной на русской классике. А жизнь и есть стремление души к совершенству, что и воплощается в творениях, неважно в каких! Стихи, проза, портрет, пейзаж, да и просто замыслы, размышления, даже сочный шашлык тоже искусство. Кому-кому, но тебе не пристало жаловаться, да сейчас жалобой никого не проймешь, каждый выкручивается, как получится. Ты не молчи, пожалуйста... Ты громко молчишь, у тебя душа кричит, я слышу. Меня тоже выбрали. Первый раз на третьем курсе. Первая любовь, первый опыт, как теленка на веревочке в ЗАГС повели. Пока аспирантура было терпимо с предками, а после голая зарплата до пенсии, как водится, восторги по боку, денег давай. Так и привязалось преподавание и уроки. И ведь поступают же после моих курсов. Заработал себе славу педагога. А на выставки у меня только с тобой появилось что выставлять. Кстати, ручки у тебя твердо поставлены на рисунок, немного подправить технику, а то с механикой она не справится. С утра на этюды пойдем, поработаем акварелью?
- Можно и акварелью, люблю пленэр.
- Жена тоже вечно на них пропадает, но так себе, хоть и моя ученица. Работает оформителем. А тоже мечтала о чем-то.
- О чем-то?! Просто тщеславие! Качество, которое нам не свойственно. А жаль... Может быть, я чему-нибудь выучилась. А вот выскочила замуж, чтобы время не терять.
- Не надо самоедства, Аля, ты само совершенство. К чему бы ты ни прикасалась, все расцветает, вдохновляется, взлетает. Чудеса! Очаровательное воплощение, в которое трудно поверить, еще страшнее потерять. Что-то совсем неземное живет в тебе, редкий дар Бога свинячьему человечеству. Ты поздно начала писать и сразу с чистого листа, и сразу можно печатать, да денег нет. Жаль. Я бы тебя не отпустил от себя ни на миг, будь моя воля. Мне всегда страшно за тебя: ты порхаешь безоглядно, неосторожно, никогда не смотришь под ноги. А живопись... что ж, ты не только в красках, но и во всем меры не знаешь, то есть без тормозов. Быть женщиной уже искусство в таких условиях.
- Тим, ты не слишком разогнался? Просто обычная многогранная личность.
- Не бойся, я всегда аккуратно веду машину. Так вот. Тебе все удается, все получается играючи, тебя учить - только портить, это столь удивительно. Я чуть-чуть даю направление, остальное ты сама находишь, открываешь. Ведь и меня ты раскрыла, прошла, гривой взмахнула, как волшебной палочкой, и понеслась душа в рай. И действительно рай на грешной земле. И пишется, дышится. Легко! Я бы тоже хотел присесть, записать свои прозрения, но когда?! Я профессионал, я кормлю и кормлюсь от картин, я не свободный художник, как ты. Ты имеешь право летать, мое право обеспечить безопасность приземления. Вот досада. Богу не было угодно нас соединить раньше. А еще говорят: «Господь единомысленныя вселяет в дом». Единомысленныя!
- Богу вообще нет дела до нас - муравьишек. Сказал: «любите друг друга», вот мы и стараемся, как умеем. Прости, Господи. Ты все правильно разложил по полочкам, но мне не стало легче. Знаешь, угрызения совести, я бы хотела развестись. Очень бы хотела.
- Алль?! Пожалуйста, не думай об этом, не вздумай. Глупость! Сто раз глупость. Разводиться сейчас?! Оказаться на улице. Не смей и думать об этом. Не рви мне душу, пожалуйста.
- Я мечтаю об этом. Я хочу и на бумаге быть свободной, не быть обязанной никому. Так честнее, понимаешь?
- Нет-нет. Только не это, никак не сейчас, не время. Зачем тебе и ребенку нервные потрясения? Вместе с опустошением благоустроенного дома разрушается и душа, истощается. Не смей, я тебе не разрешаю. Мне два года понадобилось на восстановление после первого развода, я не готов пережить это еще раз. Ни морально, ни материально. Не мы зависим от благоверных, а они и дети очень зависят от наших причуд. Они в данный момент принимают наш образ жизни, притерпелись к заскокам, растят детей, так не будем им мешать, пусть будут в неведении, в иллюзии счастья, ничего другого у них уже не будет. Пусть они наивны и бесталанны, просты, как овцы, им простится за всеобъемлющую верность служению нам, которая все-таки позволяет нам дышать, а пока позволяет нам дышать, разводиться нельзя.
- Вот именно, ты точно сказал, «всеобъемлющая» потребность, они готовы высосать нас до последней капли, я бы хотела стряхнуть их, как клещей, пока у нас достаточно крови и сил начать жизнь заново с чистого листа.
- Едкая метафора, не более, Аля. Нужно быть честными с собой, себе не врать. Я остановлюсь, выйдем, подышим, еще светло, немного осталось, успеем доехать. Этот знатный пригорок я обожаю с раннего детства.
- Необозримый простор! Рассея, однако! Укрой меня своими крылами, обними меня, Тим.
  Тимей спрятал ее под ветровку, уперся подбородком в макушку. У Альки оказывается две макушки. Какая прелесть! Таких крохотных ушек нет ни у кого: рельефные, точеные. От его дыхания на височке запушились локоночки, хоть все бросай, бери перо и тушь, почувствуй себя немного Пушкиным. Родится же такая зазноба на белом свете! Ладонь накрывала сразу обе высокие грудки, искушение шептать, касаться губами, замирая от восторга. Она закинула и сцепила руки на его шее, выгнулась вперед. Он сомкнул свои большие и указательные пальцы, охватив ее талию. Изумительно. Ее ступня равна  его ладони, это так, он проверял написанное ею. Разве может она принадлежать кому-то еще?! Разве можно делить ее с кем-то?! Разве не безумие!? А он раздает красоту всем на обозрение, вожделение, украшение чужих стен.
- Ты измеряешь меня в дюймах или в своих ладонях?
Майка вылезла из джинсов, Альке было щекотно и свежо, она дрожала на ветру. Он спрятал ее под ветровку, сжал до хруста, ощущение слияния билось мощными ударами единого сердца, гоняя кровь по замкнутому контуру, вибрируя в ритме триумфального марша, пульсируя в каждой клеточке до головокружения. Бесподобное состояние. Может быть, это и есть счастье – никогда не размыкать объятий?! Весь мир к ногам любимой бросить не жалко. На дороге, проезжая, кто-то просигналил, они оглянулись, но только пыль оседала. Они забыли закрыть дверцу. Они очнулись, долго смотрели в глаза, почти не моргая, читая мысли или чувства. Она прикрыла глаза, чуть кивая  головой: раз, два, три, едем? Едем.
- Сегодня ты увидишь нормальный дом, где есть все! Потом представишь жизнь в подвале без окон, гостиную среди мольбертов, спальню, кабинет и кухню на подиуме, душ в чане для замешивания глины. Тебе письменный стол нужен, а его нет. Если народу сегодня мало, можешь спать в отдельной комнате с балконом, я даже мешать не буду. Честно! Вот просто прочувствуй комфорт, тебе нужно прочувствовать, чтобы понять меня. И останется только простить негодяя. Все гениальное просто. Вот я и дома, приехали.


20.02.2017