Просвещённый Мурр

     Надпись на надгробном камне Эрнста Теодора Амадея Гофмана, великого немецкого романтика, гласит, что «он был одинаково замечателен как юрист, как поэт, как живописец». При всей её справедливости надпись не включила в себя ещё одну отличительную особенность – не содержит важного указания, что Амадей Гофман был хозяином и воспитателем удивительного кота Мурра, героя романа «Житейские воззрения кота Мурра вкупе с фрагментами биографии капельмейстера Иоганнеса Крейслера, случайно уцелевшими в макулатурных листах».
 
 
     Друзья писателя вспоминали, что в письмах Гофман часто упоминал о жившем у него коте Мурре, о его «необыкновенной» красоте, чрезвычайной понятливости. «Прототип» героя романа часто возлежал на рукописях Гофмана в одном из ящиков его письменного стола, которые сам открывал лапой.

     Попал он под крышу Гофмана, возможно, именно так, как описывается в романе. Утопающего котёнка спас Маэстро Абрагам, устроитель праздников, можно сказать, волшебник, фокусник, и подарил его капельмейстеру княжеского дворца в Зигхартсвейлере Иоганнесу Крейслеру, в обычной жизни Амадею Гофману.

     Кот был чудом кошачьей красоты. «Чёрные и серые полосы сбегали по спине и, соединяясь на макушке, между ушами, переплетались на лбу в самые замысловатые иероглифы. Таким же полосатым был и пышный хвост, необыкновенно длинный и толстый. Притом пёстрая шкурка кота так блестела и лоснилась на солнце, что между чёрными и серыми полосами выделялись ещё узкие золотистые стрелки»...

     При первом знакомстве с Крейслером Мурр встал, потянулся, великолепной дугой выгнул спину и раскрыл сверкающие глаза цвета свежей травы, в которых светились ум и сметливость... Крейслер вынужден был согласиться, что в «лице» кота «какое-то незаурядное выражение, что голова у него достаточно объёмиста для вмещения наук, а длинные седые, несмотря на молодые годы, усы придают ему внушительный вид, достойный греческого мудреца». Возможно, он из рода знаменитого Кота в сапогах.

     А дальше начались необыкновенные события. Сообразительный Мурр, наблюдая за новым хозяином, научился читать, писать и проявил недюжинные способности к сочинительству. Начал вести дневник. Дневник по недогляду нерадивого издателя вышел в свет. И тогда обнаружилось, что книга получилась с необычной композицией. Исповедь просвещённого кота Мурра перемежается отрывками из написанной анонимным автором биографии Крейслера – её страницы кот Мурр будто бы использовал для прокладки и просушки своей рукописи. Произведение получилось необыкновенным, в нём причудливо переплелись сентиментальное повествование и фантазия, детектив и сатира. Главные герои – художник и филистер.

     Оставим в покое печальные обстоятельства музыканта Крейслера. Это наглядное свидетельство тяжёлой жизни самого Гофмана. На долю Мурра выпало стать объектом, на который Гофман обрушил всю свою сатиру, заставив лентяя и лежебоку выступать ярким представителем филистерского мира, в котором уживаются мещане, капиталисты, аристократы, чиновники. Ворвавшемуся в литературные сферы в 1821 году просвещённому коту Мурру, кажется, и сейчас, в нашем времени, очень комфортно. Филистер не нуждается в свободе, не хочет переделывать мир, его устраивает жизнь такая, какая есть. Для него главное – наслаждаться жизнью и оставить потомство после себя.

     У Мурра ценности – вкусная еда, крыша над головой, мягкая постель. Но Мурр – кот просвещённый. Правда, рождённый на чердаке. Какую бы высокую тему ни избрала его крылатая мысль – в конечном счёте она всё равно возвращается к чердачной прозе: сытой пище и приятным развлечениям. Он, правда, даже пишет политическую статью «О мышеловках и их влиянии на мировоззрение и дееспособность кошачества». Пытается сочинять философско-сентиментально-дидактический роман, трагедию, освоить жанр героического эпоса – всё терпит поражение, – кошачье-чердачная тема вступает в противоречие с любой высокой идеей. Многие чувства – любовь, дружба – превращаются в выгодную сделку, искусство становится придатком мещанского быта.

     Официальное немецкое общество в романе представлено как царство животных. Вокруг Мурра объединяются «мыслящие» коты и кошки – оппозиция властному сословию, представленному благородными породами собак и их беспородными подчинёнными. Просвещённый кот больше склонен к высокопарным размышлениям, чем к практическим действиям, любит поворчать на благородных собак, осудить их чванство – но только про себя. Трусливый и осторожный, он даже вступает в кошачье общество буршеншафт, но предупреждает: ни о какой запрещённой деятельности речи быть не может. Описание кошачьих сборищ покажется очень знакомым современному читателю: попойки, пение песен, заздравные речи, интрижки, драки и дуэли на когтях. Это не только гофмановская пародия на тогдашние немецкие студенческие союзы и власть. Как это, увы, знакомо нашему поколению.

     По замыслу Гофмана, его любимый герой, скиталец и мученик, Крейслер должен был закончить жизнь в сумасшедшем доме. А филистеру Мурру ещё предстояла длинная литературная жизнь. В предисловии к первому тому он довольно спесиво написал: «С уверенностью и спокойствием, свойственными подлинному гению, передаю я миру своё жизнеописание, чтобы все увидели, какими путями коты достигают величия, чтобы все узнали, каковы мои совершенства, полюбили, оценили меня, восхищались мною и даже благоговели передо мной. Ежели кто и дерзнёт подвергнуть сомнению высокие достоинства этой замечательной книги, то пусть не забывает, что ему придётся иметь дело с умным котом, у которого есть в запасе острый язык и не менее острые когти».

     Но роман не был завершён – он навлёк на Гофмана подозрение в политической неблагонадёжности. В послесловии ко второму тому писатель сообщил о преждевременной кончине «умного, образованного, философического и поэтического кота Мурра». Разослал друзьям извещение в траурной рамке:

     «В ночь с 29 на 30 ноября с. г. скончался, чтобы проснуться в лучшем мире, мой дорогой воспитанник кот Мурр на четвёртом году своей жизни, полной надежд. Тот, кто знал обессмертившего себя юношу, кто видел его идущим по пути добродетели и справедливости, разделит мою скорбь и почтит его память молчанием»...
 
Северный край, 27 ноября 2010