Вселенная ХХХ

  Было радостно. Весело кружились и играли в лучах света крупные золотистые пылинки. Но через какое-то время стало очевидно, что это вовсе не пылинки, а маленькие кристаллы, наподобие снежинок, с удивительным бирюзовым светом, струящимся изнутри. Если случайно коснуться их, то они слабо щелкали, подобно пузырькам защитной пленки от дорогой электроники. Свет был яркий и зеленоватый, как и солнце, освещавшее этот прекрасный пейзаж, к которому я двигался с приличной скоростью, не прилагая особых усилий. Собственно, это было падением, но плавным настолько, что разбиться было просто невозможно.
Я оказался один, потеряв из виду все свое окружение. Ураган был слишком сильный и не удивительно, что нас разметало по разным сторонам света. Почему-то я был абсолютно уверен, что с моими спутниками все в порядке, и мы скоро увидимся вновь.
Плюхнувшись на мягкий песок, я окончательно растерялся, так как совершенно не понимал, где в данный момент нахожусь.
Передо мной простиралась бесконечная кромка берега, за которой плескался столь же бесконечный океан, сливающийся на горизонте с небом таким образом, что создавалось впечатление, что не существует между ними никакой границы. Лишь легкая рябь моря позволяли обнаружить разницу между этими стихиями. Встреча этих двух бесконечностей вселяло в меня одновременно эстетический восторг и житейское беспокойство, хотя видимый причин для него не существовало. Лишь зеленоватый оттенок солнца добавлял неестественности в окружавший меня мир. Я не заметил никаких признаков жизни вокруг себя. Все было стерильно, совершенно и безжизненно, как убранство кельи монаха францисканца. Лишь легкий бриз добавлял динамику в этот статичный образ окружающего меня и по своему совершенного мира.
Я с трудом поднялся на ноги и поплелся вдоль берега.
Пройдя минут пятнадцать, я стал ощущать прилив бодрости, будто сам воздух напитал меня энергией жизни. Наконец, я заметил на горизонте очертания крохотной хижины с ветхой крышей из экзотического вида полупрозрачных фиолетовых листьев.
Подойдя вплотную к входной двери этого строения, я потянул на себя щербатую и изогнутую от времени дверь, которая по какой-то немыслимой траектории, поползла ко мне навстречу.
За дверью на лавке я увидел сидящую маму. В лицо ей светил неестественно зеленоватый солнечный свет, проникавший сюда из огромного количества щелей в стенах, что придавало интерьеру этой лачуги некое подобие праздничного убранства, испещренного веселыми полосами света и блестящими зайчиками солнечного конфетти.
Встретившись со мною взглядом, мама слегка сощурила свои глаза и ничему не удивлялась, в отличие от меня, одарила меня своей улыбкой. У нее было усталое выражение лица, но нежная полуулыбка вселила в меня чувство буддийского спокойствия и простой радости.
Я помнил, что мама умерла уже шесть лет назад. Это обстоятельство могло означать одно из двух – первое – я тоже умер, а второе – это очередной сон или видение, и то и другое казалось вполне логичным на фоне странного пейзажа и пережитых мною приключений. В голове пульсировала еще одна зловещая мысль о том, что вероятно, что я просто сошел с ума и переселился в чарующий мир шизофреника, но это пугающее допущение я гнал от себя как можно дальше.
Я сел напротив мамы на лавку, стоящую вдоль противоположной от мамы стены. Мне было хорошо. Надеюсь, что такие же чувства переживала и мама. Она не спеша протянула свою руку к моему лицу и нежно потрепала меня по волосам. Я задыхался от любви к ней и счастья от этой встречи после столь долгой разлуки. Нам не нужно было говорить. Потоки любви и радости устремились друг к другу. Я уже переживал такой способ общения в более низких мирах, но здесь он был кристально чист и не замутнен темными энергиями.
Успокоившись после первичного шока от встречи с мамой, я стал более внимательно рассматривать ее внешность. На ее висках я заметил два больших белых бутона неизвестных мне доселе цветков. Они кивали в такт движениям головы мамы и источали удивительно сложный аромат, напоминающий лесные запахи раннего утра средней полосы России.
Я молча обнял маму, уткнувшись своим крючковатым носом в ее родное плечо. Чувство давно утраченного совершенного покоя и абсолютной защищенности немедленно поглотили меня. Мне казалось, что я готов был простоять так века. Мама погладила меня по голове и отсела от меня, достав какое-то шитье.
- Мама, а что ты здесь делаешь? - спросил я
- Ждала тебя, - ответила мама, тебе предстоит многое узнать и принять важные решения. Главное – не волнуйся!
- Ты одна здесь? Где папа?
- Скоро все увидишь, - не отрываясь от шитья, проговорила мама.
Мне ничего не оставалось делать, как свесив ноги с высокой лавки болтать ими, рассматривая убогое, но очень уютное жилище, в котором я оказался с мамой.
Вдруг снаружи послышался шум прибоя и ветра, будто режиссер немого кино вспомнил о возможностях звукового ряда.
Я вышел наружу и сел в тени на теплый песок, прислонившись спиной к стене этой развалюхи. Было приятно смотреть на море и перебирать воспоминания из прошлых жизней. Они нахлынули на меня подобно новеллам и романам увлекательного альманаха, составитель которого, по моему скромному убеждению не придерживался никакой здравой логики. С десяток интересных, а временами скучных произведений были доступны моему сознанию. Они проходили перед моим мысленным взором в виде сюжетов художественных произведений, отличительной особенностью которых было только одно обстоятельство – там везде главным героем был я.
Вдруг я заметил на горизонте три маленькие темные точки, которые со временем обрели контуры человеческих фигур, приближавшихся к нашей лачуге.
Я спокойно разглядывал приближающиеся фигуры, находясь в полусонном состоянии благодушия. И вот я заметил, что ко мне приближаются знакомые лица. Впереди шел мой отец с победной улыбкой триумфатора, а за ним следовала импозантная дама, одетая по моде конца 19в и маленький смуглый человечек восточной наружности с пронзительным взором провинциального прокурора. Он был в кожаной шляпе с короткими полями по моде шестидесятых годов двадцатого века, узкий клетчатый пиджак, коротковатые брюки и коричневые штиблеты. Вся одежда была явно не его, а взята, судя по всему, с чужого плеча. Но за некоторой комичностью его одеяния, скрывалась невероятно мощная харизма и энергия, которая читалась в его глазах и скупой мимике. Поразмыслив, я уверился, что одень его в длинный хитон, его величие достигнет таких пределов, что общаться с ним можно будет только стоя на коленях. Казалось, что своим взглядом и жестами он сможет разжечь костер, вскипятить воду, или просверлить отверстие в бетонной стене.
Отец остановился напротив меня и стал ждать, когда я встану, чтобы обняться с ним. Его радость удивительно контрастировала с маминым равнодушием при встрече. Я поднялся и шагнул ему на встречу. Он, молча, обнял меня и долго так держал, не произнося ни слова. Спутники моего отца терпеливо ждали завершения этого маленького эмоционального спектакля. Я помнил своего отца, как человека совершенно не склонного к проявлениям каких-либо сантиментов. Что-то изменилось за время нашей разлуки. Создавалось такое впечатления, что души моих родителей впитали здесь качества, которых не хватало им при жизни на земле, в Энрофе. Возможно, что это было необходимо для постоянного стремления человека к гармонии. Я подумал тогда, находясь в объятьях отца, какой личностью должен стать человек, достигнув пределов совершенства. Может это и есть буддийский Абсолют, Всевышний, тот уравновешенный идеал, к чему неосознанно стремится человеческая личность за годы обычной жизни в Энрофе?
- Может, достаточно уже? – проговорила дама, напомнившую мне знакомую парикмахершу из одного провинциального городка. Она произнесла это не сердито, а игриво, отчего все рассмеялись.
Отец отпустил меня, вытирая рукавом повлажневшие глаза. Я был смущен и не знал, что говорить.
Вдруг заговорил маленький человек с явной харизмой и пронзительным взором:
- Давайте пройдем в дом. Там можно будет спокойно пообщаться. Голос незнакомца был низким и хриплым. Он безотрывно смотрел на меня, пытаясь разглядеть что-то важное для него.
Я пропустил вперед себя всю делегацию, а после и сам прошел в дом.
Мама, не отрываясь от вязания, внимательно и без удивления осмотрела пришедших, после чего дружелюбно и радостно улыбнулась. Видимо, на этом ее лимит гостеприимства был исчерпан, и она опять углубилось в свое занятие.
Отец в обществе своих спутников уселся на скамью напротив нас с мамой.
Вдруг со скрипом открылась дверь и вошла стройная белокурая девица модельной внешности, в белом переднике и легкомысленного вида чепце. Пройдя в центр нашего маленького обиталища, она достала блокнотик и ручку, после чего, опустив голову, негромко проговорила:
- Что заказывать будем? На горячее могу предложить прекрасный овощной плов, или драники, а на закуску изумительный салат с авокадо с романтичным названием «Прелесть расставания»! – произнеся это, она игриво посмотрела мне в глаза, и многозначительно улыбнулась, как старому знакомому.
Я был ошарашен, так как совершенно не понимал, как могла оказаться здесь эта официантка и что все это значит? Мои спутники были совершенно спокойны и всем своим поведением не выказывали каких-либо признаков удивления. Мне не оставалось ничего другого, как подчиниться правилам этой игры, смысла которой я пока не понимал.
Все присутствующие уставились на меня, видимо ожидая, когда я сделаю заказ.
- А драники со сметаной? – спросил я, тоном человека, зашедшего в сетевую закусочную на бизнес-ланч.
- Да хоть с конопляным маслом, - призывно улыбаясь, продолжала агрессивно кокетничать со мною официантка.
- Тогда драники и салат по вашему усмотрению, - сдержанно продемонстрировал я свои изысканные кулинарные предпочтения. Белокурая официантка сразу все записала в блокнот
- Остальным как обычно? – уже устало, на грани равнодушия спросила официантка.
- Да, все как обычно, - ответила за всех мама.
- Ничего себе девица. Аппетитная… - с легкой улыбкой заметил загорелый маленький человек с пронзительным взором.
- Меня зовут Данила. С кем имею честь…
- Да уж, наслышаны… - вдруг заговорила молчаливая дама.
Папа тоже привстал и, указывая раскрытой ладонью, хотел было представить незнакомцев, но маленький человечек опередил его:
- Пра. Называйте меня просто – Пра. Вы же слышали, наверное, о Пра – матери Макса Волошина? А это мой секретарь Валентина Петровна, представил свою спутницу Пра.
- Это основатель нашего рода! Он хотел лично взглянуть на тебя, - вмешался мой отец.
- Странно, но эта ситуация меня стала злить. Видимо от того, что я не знал, как себя вести, я ощущал дискомфорт, будто участвую в кастинге на неизвестную для меня роль.
- Скажите, Пра, а зачем вы здесь? – дерзким тоном задал я этот вопрос.
- Неустойчивое равновесие как предтеча грядущей сингулярности, - многозначительно улыбнувшись, ответил Пра.
- Простите, не понял… - растеряно заметил я.
Твоя судьба, мой мальчик, наложилась на грядущий эволюционный скачок. Твои переживания весьма любопытны и мне интересно наблюдать за ними. Предвидя твое естественное возмущение, хочу отметить, что я не просто наблюдаю, но и часто помогаю тебе. В тебе ведь моя кровь, а это являет собой повод для беспокойства о тебе. Время убыстряет свое течение, и важные события, влияющие на ход эволюции Энрофа того периода, из которого ты прибыл. Они накладываются одно на другое. Это грозит массовым помешательством, или кармическими узлами, которые смогут надолго осложнить течение судеб.
Короче говоря, я решил дать тебе возможность исправить допущенные тобой ошибки этого воплощения. Ты уже посмотрел историю твоей кармы и уже понял над чем тебе работать.
У тебя появился дополнительный шанс. Воспользуйся им. Более того я сделаю так, что твоя память будет стерта лишь фрагментарно. Это дополнительный бонус. То есть твоя интуиция будет тебя подводить тебя к правильным решениям. Ты должен лишь следовать ей.
- А если я не захочу возврата. Я устал от той жизни. Я должен отдохнуть, чтобы продолжать крутится на этом аттракционе под названием Колесо Сансары, - почти жалобно проблеял я
Пра улыбнулся, склонив голову немного набок, как бы изучая меня. Помолчав, он с усмешкой ответил:
- Конечно, мой мальчик, здесь недопустимы никакие формы насилия. Ты вправе поступить так, как тебе подскажет твое сердце и разум. Ты можешь остаться и отдыхать сто тысяч лет. Но такие условия, которые я обеспечил тебе, подобны выигрышному лотерейному билету. Ты можешь срезать угол и подойти к финишной прямой, пока большинство тянут свой марафон или крутятся на уже помянутом тобою колесе. Не торопись и взвесь все pro et contra.
У меня испортилось настроение. Не говоря никому ни слова, я встал и вышел из комнаты. Море очевидно стало суровее и погода несколько изменилась. Солнце исчезло за свинцовыми тучами и стал накрапывать мелкий дождь. Я решил пройтись вдоль берега и обдумать свое положение. Навстречу мне из последних сил тащилась недавно принявшая заказ, симпатичная официантка, толкая перед собой огромный и неуклюжий столик на колесах. Помимо своего ланча я обнаружил там хромовые сапоги, брезентовые штаны с яркими лампасами, куртку с порядковым номером и кепку с гербом России.
Колесики столика были маленьким и с трудом поддавались давлению тщедушной официантки. Она явно устала и остановилась, поравнявшись со мной, чтобы перевести дух. Остановившись, она призывно улыбнулась, давая понять, что готова придать новый импульс нашим отношениям, выведя их на иной уровень.
Мне ничего оригинального не пришло на ум, и я выпалил:
- В полночь у амбара!
Официантка с удивлением вытерла пот со лба широким жестом тракториста-стахановца. После чего с усмешкой на лице произнесла:
- Среди родных вы, должно быть, числитесь шутником и оригиналом!
После чего, она опять с трудом потащила тележку с едой к сараю с гостями.
Настроение мое упало окончательно. Возвращаться расхотелось, и я хотел было уйти вообще прочь, как из-за угла хижины появился опять въедливый старик, претендующий на роль праотца нашего рода. Уверенным шагом он подошел ко мне и тихо произнес:
- Минут через двадцать здесь появиться старый баркас. Постарайся запрыгнуть туда. И тогда у тебя появиться уникальный шанс выполнить свою миссию. Пока же, попрощайся со своими. Ты их не скоро увидишь.
Он говорил уверенным тоном человека, ослушаться которого просто невозможно. Я понимал, что, несмотря на свое желание остаться здесь, я все сделаю, так как он велел мне.
Я вдруг ощутил предательскую влагу на щеках своего лица. Слезы обильно текли из моих близоруких глаз, хотя, мне казалось, что я мужественно следую своему сердцу и разуму.
Пра погладил меня по голове, совсем как ребенка, повернулся и скрылся в хижине.
Я зашел туда же, следуя за ним, через несколько минут. К моему удивлению, кроме отца и матери в комнате никого не было. Я сел напротив них. Мы молча наблюдали друг за другом читая немые письмена любви близких сердец, после чего я встал и вышел.
У берега стояла ржавая посудина, у борта которой возился одноногий матрос в застиранной робе и бесформенно-мятой бескозырке с банальной надписью: «Зоркий».
- Пассажиров берете? – негромко спросил я безо всякого энтузиазма.
- Моя б воля, я б таких пассажиров… в трюм…, - досадно сплюнув, устало произнес матрос. Ладно, полезай, чего уж там…
Я понял, что мне здесь не особо рады, но все же полез в эту посудину, до конца не понимая, зачем же я все это делаю.
Внутри было душно, но, несмотря на общий беспорядок и грязь, было видно, что пол этого баркаса был прозрачный. Я присел и увидел мириады обитателей дна, которые суетились, отражая своими разноцветными нарядами всполохи яркого солнца.
Этой ожившей картиной можно любоваться часами. Под водой разыгрывались одновременно десятки увлекательных сюжетов, динамике и непредсказуемости которых позавидовал бы сам Шекспир.
 Вдруг меня осенило, что это не просто обитатели морских глубин, а это и есть наша земля, над которой я медленно парю.
Зрелище было увлекательным настолько, что я пролежал на дне трюма довольно долго. Рассматривая города, страны, континенты, я мог наблюдать за судьбами отдельных стран и даже людей. Но вдруг резкий толчок прервал мое волшебное путешествие. Перекувырнувшись, я больно ударился головой о деревянный борт старой посудины. Опомнившись, я полез наверх. Открыв люк, я увидел, что наш баркас носом вгрызся в берег с точно таким же пейзажем, какой я оставил несколько часов назад. Нежный песок цвета слоновой кости, покрывал все пространство берега вплоть до линии горизонта. Почти ничего не изменилось в окружающем меня мире. Лишь море стало еще более беспокойным, выражая свое возбуждение в увеличившихся в размерах волнах с седыми прядями на верхушках и более темном оттенке бирюзы на небесах.
Я попытался было найти капитана судна, но тщетно. Подозрительно, но даже в рубке и на капитанском мостике мне никого не удалось найти.
Я спрыгнул на берег и побрел по кромке моря. Вдруг я заметил на самом горизонте фигуру сидящего у воды человека. Приблизившись, я понял, что это была очень рослая и атлетически сложенная девушка лет 25. Несмотря на свои крупные формы, она была пропорционально сложена. Каждая черта ее тела демонстрировала мощь и энергию. При этом, было очевидно, что на данный момент она была в сетях меланхолии, устремив свой отрешенный взор на волнующуюся бирюзу моря. Видимо, погрузившись в свои размышления, она ничего не видела и не слышала вокруг себя.
Я встал напротив этой девицы и стал демонстративно и не спеша ее разглядывать.
Вскинув голову, девушка издала странный звук, напоминающий крик чайки, или плачущего ребенка. Вскочив на ноги она, молниеносно с завидной реакцией отпрыгнула от меня метра на два. Согнув ноги в коленях и сощурив глаза, она приняла оборонительную стойку, готовая перейти в атаку.
Я поднял руки и как можно шире улыбнулся, хотя сам был напуган не меньше ее.
- Спокойно. Я просто гулял и встретил тебя. Я ничего плохого не сделаю. Меня зовут Данила. Я сам не знаю, как оказался здесь.
Я замолчал и сел лицом к морю, так же, как и девица до моего появления, все же оставляя в поле зрения свою незнакомку. Девица медленно подошла ко мне и после некоторой паузы села рядом со мной.
- Вообще-то, судя по всему, это должен быть рай. Ну, так мне казалось… Правда, побродив тут, я что-то засомневался.
Я опять замолчал, ковыряя пальцем в песке. Девица придвинулась ко мне поближе и улыбалась открытой и наивной улыбкой ребенка. Я вдруг понял, что мы можем подружиться, хотя, скорее всего она меня не понимала.
- Знаешь, а я родителей здесь встретил. Живут у самого моря. Вот решил погулять и забрел сюда. Правда, гулял я на каком-то старом баркасе, команда которого бесследно исчезла.
Повернувшись, и посмотрев в лицо своей молчаливой собеседнице, я спросил:
- Как тебя зовут и как ты здесь оказалась? Ты тоже в раю, или у тебя другие дела здесь?
- Гур-гур, – неожиданно ответила она, сделав губы трубочкой и положила свою тяжелую как пушечное ядро голову мне на плечо. От такого проявления чувств, я чуть было не завалился на бок, но удержался, уперевшись ладонью в песок.
- А зовут-то тебя как? – покряхтывая от навалившейся нежности, повторил я свой вопрос.
- Хава, – ответила, нежно улыбаясь, моя собеседница и ее мускулистая рука бережно обняла меня за плечо.
Я уже готовился умереть под бременем чувств Хавы, но инстинкт самосохранения заставил выскользнуть меня из ее объятий.
Имячко подходящее. Горячо и мощно! Это что-то библейское. А ты давно здесь живешь? Расскажи о себе. Кто ты? – не унимался я.
- Я всегда здесь была. Вначале все вокруг было больше, а теперь меньше стало. Еще здесь есть Великий и Невидимый. Он добрый и все может. А еще есть Жгуче-сладкий. Я не могу без него. Он зажигает боль и сладкий огонь внутри. Она неожиданно замолчала и уставившись на меня тяжелым взглядом, и произнесла надтреснутым голосом:
- Вернись к моим рукам. Мне надо обнять тебя. Я тебя еще не пробовала.
- Я же не хурма или фига в кармане – возмутился я с улыбкой на лице.
Пока она говорила со мной я стоял поодаль и любовался ею. Удивительное сочетание мощи, красоты и гармонии с окружающим миром. Соленые белые разводы на загорелой коже скрывали множество рубцов на ее руках и ногах. Рубцы собирались в удивительный и замысловатый растительный орнамент, напоминая объемные тату африканского племени мурси.
Странно, внешность Хавы, весь ее облик должен был вселять ужас, но именно здесь, в этом уединённом и прекрасном месте, она вызывала чувство восхищения. Это удивляло меня еще и потому, что я не являюсь поклонником крупных женских форм, но Хава мне показалась крайне соблазнительной. И аромат, который источала Хава, состоявший из восхитительной смеси диких трав, кружил мне голову.
- Какая разница. Я просто хочу попробовать. Она уверенно встала и направилась прямо на меня.
Стало очевидно, что спасти меня может нетривиальный аргумент, или быстрые ноги. Я уже понимал, что она при своих размерах имеет ум пятилетнего ребенка, а бегает она явно быстрее меня.
- А сладость без боли ты хочешь? – быстро я задал свой вопрос.
- Да. А как это? Это же не пища. Она остановилась в задумчивости. Я еще раз обратил внимание на глубокие раны на ногах и бедрах Хавы.
- Расскажи откуда у тебя эти следы? – я указал пальцем на ее кровавые отметины.
Хава закрыла ладонями лицо, как ребенок и я услышал всхлипы. Мне стало очень жаль ее. Я подошел к ней и стал гладить ее волосы. Хава замолкла и застыла, не отнимая рук от лица. Затем схватила меня своими огромными ручищами и стала обнюхивать. Ты очень странно пахнешь. Так никто не пахнет. Затем, стиснув мою грудную клетку, она прижала меня к себе, после чего я подумал, что наступили последние мои мгновения жизни, так как я с трудом мог дышать. Кости мои хрустели как сухой хворост.
- Послушай, ты сейчас задушишь меня, и я не смогу играть с тобой, доставляя радость и удовольствие, пролепетал я из последних сил.
Этот аргумент возымел действие. Хава ослабила хватку и, наконец, вовсе отпустила, с удивлением рассматривая меня. Затем, она уже гораздо аккуратней потрогала мое лицо, будто проверяя из чего я сделан. Казалось, что она воспринимает меня игрушкой. Это с одной стороны веселило меня, а с другой вселяло ужас, так как я помнил, как многие дети поступают со своими надоевшими игрушками. Я осознавал главное – нельзя ей надоесть! Нужно все время ее развлекать. Я был вначале увлекательного сериала «1001 ночь в потустороннем мире». Уже позже я задумался о том, чтобы случилось со мной, если бы она придушила бы меня в порыве страсти. Ведь, в сущности, я уже и так существую не на физическом уровне, как мне казалось. Может, смерть здесь обеспечивает рождение в обычном физическом мире? Эта перспектива меня вовсе не вдохновляла. И тема эта, со временем, стала главной в моих размышлениях. Но тогда я был озабочен только одним – желанием выжить, полностью осознавая всю опасность, исходившей от Хавы, да и от всей ситуации, в которой я оказался.
Хава быстро сменила настроение с активно-восторженного на пассивно-меланхолическое, что еще раз меня убедило в ее детской непосредственности.
- Хочешь, я покажу тебе наш сад?  - спросила погрустневшая Хава, лениво перебирая свои пышные и запутанные волосы. Там есть много вкусных плодов и забавных животных. Правда, я не могу с ними общаться, но с ними можно играть. Говорить я могу только с тобой и с Жгуче-сладким. Но он больше говорит сам, а я слушаю. Он тоже могучий, но не такой как Великий и Невидимый.
Вдруг пошел дождь. Теплый и ласковый. Хава молниеносно вскочила и прокричала мне на ухо:
- Бежим, а то промокнем.
Я не столь драматично воспринял начало дождя, так как мне приятно было ощутить свежесть влаги. Ничего не оставалось, как помчаться следом за ней. Поняв, что я не смогу развить такую же скорость, как у нее, Хава схватила меня за пояс и перекинула через плечо. Я болтался у нее на плече подобно кокетливому шарфику. Пока мы бежали, я успевал отмечать как быстро меняется пейзаж. Бесконечный и однообразные цвета окружающего меня мира менялись от унылых бежевых тонов, свойственные песчаным дюнам к островкам рыжей земли, на которых виднелись небольшие кустики. Еще позже стали заметны небольшие деревья и настоящие оазисы, и, под конец, буйная растительность уже напоминала заросли джунглей. Даже учитывая высочайшую скорость бега Хавы, я не думаю, что мы пробежали более 10-15 км от берега моря. Меня удивило, что так близко могут соседствовать столь различные экосистемы. Но поразмыслив, я понял, что в моем положение весьма глупо удивляться таким обстоятельствам.
Запыхавшаяся Хава весьма небрежно сбросила меня на землю. Я довольно болезненно упал на уже пораненное во время морского путешествие плечо. Вскрикнув, я прислонился к стволу рядом стоявшего дерева.
Хава словно забыв обо мне, повернулась спиной и опять впала в беспамятство. Сидя под деревом, я боялся пошевельнутся, опасаясь потревожить ушибленное плечо. Когда утихла боль, я обратил внимание, что меня окружает изобилие всевозможных красивейших плодов, произрастающих на разнообразных представителях мира Флоры. Эти плоды, источали чарующие ароматы, начиная от тонких и изящных и кончая весьма грубыми. Есть мне не хотелось, но разбиравшее любопытство заставило протянуть руку за незнакомым, похожим по форме на баклажан, плодом с полупрозрачной кожицей, скрывавшей мякоть, которая пульсировала и меняла внутреннюю расцветку от нежно-розового до буро- красного. Я ни видел ничего подобного. Только мои пальцы прикоснулись к этому плоду, как я услышал приглушенный голос, доносившийся откуда-то сверху, словно через громкоговоритель:
- Смелость твоя прекрасна, но безрассудство весьма опасно. Ты оказался в незнакомом месте с условиями совершенно не похожими на привычную среду твоего обитания, а тянешь все сразу в рот. Ладно бы от чувства голода, так нет же - любопытства ради.
Голос, говоривший все это очень походил на голос диктора из полузабытой радиопостановки для детей. Он был низкий и в то же время мягкий и располагающий к доверию.
- Любопытство не порок, - вяло и безынициативно промямлил я, вжав от страха голову в плечи.
- Хмм, - усмехнулся голос, - не порок, мой мальчик, но уверенный пролог …к дальнейшим проблемам. Голос стал каким-то уж совсем приторным, растекаясь по моим мозгам коричневой патокой, он подавлял волю, слеплял все мысли в бесформенный комок и заставлял все время улыбаться, улыбкой американского коммивояжёра 30-х гг в момент презентации своей продукции.
- Я вот улыбаюсь вам, а продать мне вам нечего! – решил перейти в наступление. А вы кто будете?
Раздался шелест спускающегося тела, и я увидел продолговатую гладкошерстную собаку с умной мордой таксы. Но (о, ужас!) вместо собачьих лап, у нее (или его?) были крупные волосатые паучьи. Их было шесть штук, каждая из которых заканчивалась костяным наростом в виде небольшого крюка и жила своей жизнью, подергиваясь, сжимаясь и разжимаясь. У меня выступил на лбу пот. И я не мог ничего говорить, а мог только слушать и наблюдать.
- Да вы уж так не переживайте! Я, конечно, не привычен для вашего глаза, но разум имею сходный с вашим и органы для общения позволят нам найти общий язык. Да, чуть не забыл, имею могучие нравственные императивы и моральные устои, подобные древнеегипетским пирамидам. Не пугайтесь, я не кусаюсь и могу выстроить весьма дружеские отношения. Я знаю, что вы прибыли, так сказать, по обмену, почти в командировку. Встретили своих близких, расслабились… все понятно и простительно. Знаю, что Хава вам нравится. У вас есть определенные шансы на успех за счет новизны и обходительности.
В этот момент показалась Хава, которая выглядела немного растерянной и подавленной. Она исподлобья смотрела то на меня, то на Таксу гибрида. В руках у нее были цветы. После некоторого замешательства, она протянула мне три редкой красоты цветка, источавшие такой восхитительный аромат, от которого у меня даже немного закружилась голова.
- Наивное создание, - констатировала такса, явно имея ввиду Хаву. Табула раса, незамутненный колодец. Эхх…, -  тяжело вздохнула такса и молниеносно с помощью своих странных паучьих лап с костяными наростами забралась на спину Хаве, после чего обхватив ее своими мохнатыми лапками со спины закрепилась у там нее. А затем произошло самое страшное, от чего я действительно чуть не потерял сознание. Появившееся красное жало таксы совершило действия, которые можно было бы сравнить актом соития. Костяные наросты впивались в смуглую и огрубевшую кожу Хавы, оставляя там кровавые следы, из некоторых начинала струиться тонкими струйками кровь. Я наблюдал за всем этим, будто в состояние гипноза. Воля моя была парализована. Хава извивалась и визжала, демонстрируя, видимо оргазм. Все это заняло, минуты три-четыре, не более. Закончив свое дело, такса так же быстро спустилась с огромного тела Хавы и села напротив меня. Я был настолько потрясен увиденным, что у меня началась мелкая дрожь по всему телу и пот выступил на лбу.
- Бросьте, возьмите себя в руки! Ведете себя как гимназист вундеркинд в период полового созревания! У нас здесь все запросто! Стыд – удел импотентов, или еще не созревших особей. А мы здесь чисты и невинны, при совершенной зрелости! К чему и вас призываем! Ей ведь это нравиться, а мне не составляет особого труда. За это она готова меня слушать часами! Думаю, что это и есть настоящее счастье для нее. А для меня – успешно выполненная работа, - проговорила такса.
Я немного успокоился от пережитого шока и, взяв себя в руки, спросил:
- Вас как зовут и где я? Я думал, что в высшие миры попал, но теперь несколько усомнился. После того, что увидел здесь…
- А что я такого вы увидели, милейший? Хаве мое внимание необходимо хотя бы раз в день, так как она уже успешно пережила пубертатный период. Я же хоть и лишен напрочь либидо, но совесть имею и отчаянный перфекционист в своей работе! – Такса ехидно улыбнулась, то ли давая понять, что шутит, то ли демонстрируя игривый настрой. А, вообще, прочь сомнения! Рефлексия – первый шаг к греху или - к болезни Альцгеймера! - продолжала такса, - будьте проще! Меня зовут Кетцалькоатль. Имя сложное, поэтому дозволяется сократить до Кетц, а для совсем уж лингвистических кретинов – Кац. Это шучу я так. Впрочем, зовите Кац. Такса замолчала и тоном пониже добавила – Враги же, ничтоже сумняшеся, кличут Змием. Но я не обижаюсь. Я равнодушен к антисемитам и не склонен к чрезмерной обидчивости! Так привычней вашему слуху. Хотя, как вы успели, должно быть заметить, что здесь, как и в нижних мирах нет языковых проблем, в силу того, что общение происходит не с помощью фонетики, а с помощью мыслеформ, которые передаются телепатическими приемами.
Теперь о главном – вы находитесь в садах Эдема. Да-да, те самые Райские кущи, так сказать. Знаю, что читали… Знаю, что сформирован в вашем сознании не совсем точный образ. Но это естественно. Вы все живете в сетях мифов и ложных представлений. Эти мифы создавались на базе пересказов, передаваемых из поколения в поколение множество веков. Многое искажено, множество невозможно было сформулировать так, чтобы вы и подобные вам, адекватно воспринимали излагаемые факты. Основная особенность исторической психологии – это изменчивость! От поколения к поколению человек меняет свое восприятие мира, поэтому между людьми разных эпох больше различий, чем сходств. Вот вы впали в ступор, после совершенно рядового физиологического акта с Хавой. А для нее это продолжение физиологии и только. Вроде как позавтракать, или в туалет сходить, пардон за натурализм. Она ведь лишена, в отличие от вас того тяжкого бремени моральных устоев и запретов, которые человек накопил за тысячелетия. Вам теперь так сложно быть естественными…
Кац игриво и совсем по-собачьи положил свою морду мне на колено, ласково заглядывая мне в глаза. Я еле сдержался от того чтобы погладить его симпатичную мордочку домашней таксы.
- Вот опять вы сдерживаете себя! Погладьте, если вам хочется. От меня не убудет, а вам удовольствие…
Я понимал, что определить улыбку на собачей морде весьма сложно, если вообще собаки способны на мимику, но я точно знал, что Кац ехидно улыбался. Он явно получал удовольствие от своего стеба и нескончаемого потока провокаций.
- Да, конечно, вам легко здесь быть естественными, когда на все райские кущи только одна Хава, да, как я понял, вы, в виде наставника. А как многомиллиардному человечеству выживать и развиваться без ограничений и запретов. Всевышний создал мир с людьми, наделенными разными качествами и характерами. Разнообразие биоценоза обеспечивает его развитие и, думается мне, доставляет радость от наблюдения за ним. Это как аквариум с разными рыбками и моллюсками. Однообразие в природе приводит к стагнации и деградации, и в конечном счете, к исчезновению. Это касается и единомыслия. Именно поэтому диктатуры обречены на гибель. А раз людям свойственны разные характеры и потребности (подчас взаимоисключающие), то без запретов перебьют они друг друга. Я сделал паузу, потирая травмированные места и продолжил
- Вообще-то, я здесь случайно оказался, и если я не ко двору пришелся, то готов покинуть благословенные сады Эдема с чувством печали и досады. Я далек от мысли судить здесь кого-либо, но видя кровавые следы на теле Хавы позволил себе усомниться в ее счастье. И, наконец, а где же Адам, который и должен бы выполнять ту работу, которую вы, господин Кац, взвалили на себя?
- Вы, конечно, прекрасно понимаете, что случайностей такого рода не бывает – я о вашем присутствие, Данила. Здесь все было подчинено Великому Замыслу Творца. А теперь, после вашего появления, и вашей воле, что как вы понимаете, что также является частью Великого Замысла. Если эти два фактора сойдутся, то такие события просто не могут быть случайными. Что касается Хавы, взгляните, как она спит, счастливо и безмятежно, посапывая под этой пальмой. Вряд ли кто-либо сможет назвать ее несчастной. Ваши критические замечания по поводу ранее произошедшего физиологического акта касаются только вопроса эстетики, которая, как известно, относительна и переменчива.
В дополнение ко всему вышесказанному мною, хотел бы рассказать вам о результатах одного прелюбопытнейшего эксперимента, поставленного ученым-этологом Джоном Кэлхуном. Эти результаты прекрасно дополняют наш спор, во время которого я попытаюсь доказать вам, что не бывает абсолютного рая, покоя, добра и зла, хотя и говорю это в садах Эдема. И, как вы понимаете, Отец наш, Творец Вселенных и прочая, прочая… слышит меня прекрасно и не перебивает, хотя – один его вздох недовольства -  и я растворюсь, превратившись в прах. Абсолютный покой- это смерть, т.е. переходный этап из одних форм бытия в иные, что подразумевает исчерпание внутренних ресурсов доминирующих форм существования духа, что равнозначно кризису. Возвращаюсь к Джону Кэлхуну. Итак, этот ученый провел эксперимент, который окрестили Вселенная 25, что подразумевает 25 последовательно повторяющихся равнозначных опытов, приводивших к одному и тому же результату. Представьте себе закрытый резервуар 2 х 2м и 1,5м высотой, совершенно изолированный от окружающего мира, в котором заселили четыре пары мышей, снабдив их в изобилии всем необходимым для прекрасного существования - еда, питье, комфортные гнезда для самок, безопасность, стерильность, медицинский контроль, температура, влажность, освещение и т.д. Существующее пространство изолированного резервуара могло быть комфортным для существования около 4000 мышей одновременно. Далее отслеживалось и фиксировалось поведение и развитие вида в этих мышиных Садах Эдэма. Д. Кэлхун разделил весь жизненный цикл этого мышиного социума на три фазы – А, В, С и D.
Этап А – период освоения волшебных пространств блаженной ойкумены и поистине райских условий пребывания счастливчиков. Апофеоз мышиного счастья.
Этап В -  стадия экспоненциального роста численности популяции в баке в идеальных условиях, число мышей удваивалось каждые 55 дней. Бешеное воспроизводство.
Этап С - с 315 дня проведения эксперимента темп роста популяции замедлился. Теперь численность удваивалась каждые 145 дней. На этом этапе в баке проживало около 600 мышей и сформировалась определенная иерархия и социальная жизнь. Пространство сократилось, что и стало причиной формирования сложных социальных связей и появления иерархии. И вот с этого момента стали появляться изгои, которых часто подвергали агрессии и вытеснили в центр резервуара, подальше от гнезд и сформировавшихся ячеек социальных структур. Проблема в том, что они не нашли себе вакантных мест в социальной иерархии. И, как следствие, стали изгоями.
В связи с идеальными условиями существования, средняя продолжительность жизни мышей резко выросла и молодым особям стало сложнее находить себя в существующей иерархии. Началось самое удивительное – психологическая ломка молодых изгоев, подразумевающая повышенную апатию и отсутствие каких-либо форм агрессии и стремления к защите своих беременных самок и себя. Все это чередовалось с немотивированными вспышками безадресной агрессии к родившемуся потомству, себе подобным и т.п. Как следствие, самки стали подвергаться стрессу, не ощущая поддержки, и сами стали очень агрессивны, беря на себя функции самцов. Стал процветать каннибализм, мужеложство, инцест и пожирание собственного молодняка. Многие самки перестали проявлять интерес к размножению, не подпуская к себе самцов, изолируясь от остальных членов мышиного сообщества. Численность популяции резко упала, ознаменовав начала последнего этапа жизненного цикла.
Этап D – характеризуется появлением особой группы в мышином сообществе, так называемых «красавчиков» (“beautiful”), то есть таких самцов, которые став абсолютными аутистами, все свое время посвящали еде и ухаживанию за своим внешним видом. Они абсолютно не интересовались вопросами размножения, ни с кем не конфликтовали и пренебрегая какими-либо социальными связями. Они пили, ели, спали и вылизывали свою шкурку в стороне от прочих мышей. Их нарциссизм стал главным смыслом их существования. Их становилось все больше. Популяция перестала воспроизводится до момента полного вырождения. Все прочие эксперименты этими вводными данными заканчивались тем же результатом.
Кац закончил свой рассказ и явно погрустнел, будто сам только что его услышал и тут же сделал печальные выводы.
- Что же получается, вечный рай невозможен? Ведь именно это сформулировано как окончательная социальная и этическая цель и смысл существования человечества. Мы, по этой логике близимся к завершению эксперимента. Ведь многие признаки, описанные вами очень похожи на человеческую историю. Зачем тратить время на новые эксперименты. Все повторится, не так ли? Человеку, получается всегда необходимо давление и набор угроз, который будет поддерживать жизненную энергию, так? Это очень печально. Получается зло необходимо, как источник жизни, как «минус» в этой вселенской батарейке, имеющий «плюс». Это ужасно. Обретая набор материальных благ, икону мира потребления, мы погружаемся в пучину грядущего хаоса и деградации! - констатировал я.
- Ну, не все так печально. Не забывайте, что человек в отличии от мышей наделен интеллектом, этическими основами и способностью к творчеству. Именно это позволит ему продлить эксперимент, - утешал меня Кац.
- Продлить, но конец будет мышиный? Видишь ли, Данила, сознание и дух человеческий, как ты понимаешь способен существовать не только в физической оболочке Homo sapiens. Когда-нибудь этот кафтан станет тесен и человечество переместит свой дух и интеллект в иные формы и одежды, или растворится божественном океане. То есть, все не зря!
А теперь, Данила, мы переходим к главному. Ваша экскурсия по святым местам превращается в командировку, а кокетливое заявление о намерении покинуть это прекрасное место рассматриваю как потенциальный саботаж. Думаю, что не нужно напоминать вам как поступают с саботажниками в эпоху великих перемен? А мы именно такой период у нас здесь и наблюдаем. Вы уже обратили внимание, что Хава сама испытывает некоторый дискомфорт от одиночества. Но это пол беды. Мы переходим к принципиально новому этапу общего проекта под условным названием Большой Бум. Созданный нашим Великим Творцом этот мир теперь должен быть наделен таким качеством, как Смысл и Воля. Именно это позволит развиваться всему проекту так, как было задумано. Смысл и воля, это качества, которые могут привнести сюда только люди. Кац взял паузу, критически оглянув меня, сидящего под деревом в рваных штанах и грязной майке.
- Да, подобные вам и привнесут, - вздохнув, с ноткой досады, продолжил Кац. Конечно, эволюция, гениально предусмотренная Творцом, безотказно работает лишь в относительно небольших этапах миротворчества. Тогда и приходиться подключаться, в так называемых точках бифуркации, чтобы вывести развитие всей системы на качественно иной, более высокий уровень. По задумке, система, то есть весь мир, вся вселенная должна стать самодостаточной подчиняясь собственной воле. Но эта воля может быть только в полном соответствии с волей самого Творца, иначе коллапс и черная дыра… Кац издал звук, напоминающий хихиканье.
- Да, интересно рассказываете. Я заслушался. Но зачем вам я? Если не ошибаюсь, то, во-первых, Адам был создан раньше Евы, а во-вторых создан был практически с нуля, из глины, то есть праха, а Ева, как известно вообще из ребра Адама? Что-то я не пойму ничего, или Библия вводит в заблуждение?
- Древние сказания и тесты, на которых основывалась Библия, являют собой коктейль шумеро-аккадской, вавилонской и древнеегипетской культур. Вобрав в себя эти культурные пласты, подчас сложно было все синтезировать и точно разложить по полочкам этой громадной Библиотеки! Знаешь ли, о велемудрый друг мой Дан, что до Евы у Адама была еще одна жена, которая могла вообще сделать его женоненавистником, или чего доброго, заставить задуматься его о смене ориентации.
- Прошу вас прекратить ерничать и пытаться сыграть роль Старика Хоттабыча! С вашей внешностью хорошо изображать Каштанку, или Хатико. Рассказ крайне интересен, конечно, хотя мне по-прежнему не очень ясна моя роль. А отсюда комплексы, излишняя тревожность и всякие фобии…
- Ну, что же, если тебе не нравится образ милой собачки, я готов ради достижения гармонии в наших отношениях сменить свою внешность. Да, и еще я предлагаю тебе перейти со мной на «ты», так нам проще будет находить общий язык.
Кац снял свою милую собачью мордашку с моих коленей и убежал в кусты из роз и каких-то совершенно незнакомых мне цветов. Хава по-прежнему безмятежно спала, засунув совсем по детски большой палец левой руки себе в рот.
Вдруг послышались раскаты грома стали видны сполохи молний. Но небо оставалось безоблачным. Послышался треск и шум за деревьями. Стало страшно еще и потому, что нарушалась естественная идиллия покоя и неги, которая охватила каждого кто оказывался здесь, заставив забывать о любых волнениях. До этого шума, слушая философские рассуждения этой милой говорливой собачки по имени Кетцалькоатль, я плавно погружался в полузабытье, когда в очередной за мое путешествие раз стиралась грань между явью и миров грез. Теперь же, встрепенувшись, я окончательно проснулся и был подавлен шумом и треском. Вдруг кусты раздвинулись и показалась огромная и ужасная морда питона с горящими глазами, спускающаяся с верхних веток огромного дерева. Немигающие глаза этого змея уставились прямо на меня. Я оцепенел от ужаса. Медленно, голова питона стала приближаться ко мне, не отрывая от меня сверкающих рубиновым цветом глаз. Этот ужасный взгляд гипнотизировал меня. Я не мог шевельнуть пальцем или даже глубоко вздохнуть. Приблизившись ко мне вплотную, морда этого монстра открыла свою пасть и тонкий извивающийся розовый язычок с раздвоенным хвостом вплотную приблизился к моему лицу. Он извивался, выделывая странные фигуры и, в конце концов, коснулся кончика моего носа. Я тут же получил короткий и чувствительный разряд током, после чего, к моему удивлению страх покинул меня, а сознание стало ясным и четким. Отодвинувшись от меня, змей заговорил:
- Ну, что, Данила, такой формат тебе больше убеждает. Теперь каждая моя мысль будет восприниматься как откровение? Вот странно устроено человеческое сознание, согласись? Говорящая и милая такса вызывает скепсис и снисходительную усмешку, а говорящая рептилия с устрашающими формами трепет и уважение. Хотя и то и другое выходит за рамки законов реальности твоего мира. Ну, да ладно, это маленькое представление проделано мной лишь с одной целью – склонить твое сознание к принятию очевидной истины – окружающий мир – это лишь иллюзия, игра, которая может ускорить эволюцию твоего духа, или … затормозить. Все будет зависит от тебя и твоего восприятия. Каждая реальность - это маска, скрывающая важную информацию для твоего духа. Поэтому все испытания обычной человеческой жизни можно принимать как театрализованные представления, где каждый самостоятельно подбирает себе роль по способностям. Кто-то становится героем, кто-то злодеем, а кто-то статистом, коих конечно, большинство, с единственной фразой, повторяемой на разные лады: «Чего изволитессс?». Пройдя определенный этап жизни, каждый человек получает возможность личностного роста. Далеко не все пользуются этой возможностью, оставаясь на одном и том же уровне, а кто-то даже начинает движение вниз, духовную и интеллектуальную деградацию, переходя на уровень помянутых мною мышей.
Выслушав очередную речь Змея-Каца, я почти успокоился, и впрямь, внутренне решив относиться к происходящему, как очередному моему яркому сновидению¬¬¬¬¬, или видению. Я уже приготовился высыпать кучу вопросов перед своим собеседником, накопившихся у меня к этому моменту, как проснулась Хава. Она подбежала к нам со Змеем, встав между мной и им, давая понять, что ее нереализованный пока материнский инстинкт ищет выхода, найдя во мне маленькую игрушку, требующую защиты и заботы. Мне показалось, что она готова всерьез сражаться за мою безопасность\ перед лицом нависшей угрозы.
- Хм, а из вас получается неплохая парочка, - хмыкнула жуткая физиономия Каца. Он был прав.
Высказавшись, Кац, исчез в гуще буйной тропической растительности, оставив после себя странный и давно забытый запах, который я никак не мог вспомнить.
Мы остались с Хавой наедине. Выспавшаяся и счастливая, она ласково посмотрела на меня умилительным взглядом хозяина маленького щенка и прижала мое лицо к своей груди, утопив его там по самый затылок. Воздуха мне стало не хватать, и я попытался было высвободиться. Хава восприняла мою отчаянную попытку освободиться от ее удушающих объятий как продолжение веселой игры. Она резко высвободила меня от объятий и схватив подмышки, энергично подбросила вверх, как маленького ребенка. Пролетев в воздухе метра полтора, я понял, что могу здорово шмякнуться о землю, если она меня не поймает. Хава, растопырив руки, умудрилась меня поймать, но, не удержавшись, упала вместе со мной в душистый кустарник с яркими желтыми цветами. Я перекатился, и в общем-то, хоть и приложился опять больным боком, в этот раз боли не почувствовал. Вскочив на ноги, я рассвирепел не на шутку и заорал на нее:
- Я тебе что, игрушка, или ребенок?!!! Еще раз так сделаешь… я пока не знал какую угрозу озвучить – мне было просто унизительно и стыдно, что со мной обращаются, как с малым дитем.
Хава замолчала, будто задумавшись о чем-то очень сокровенном, а после расплакалась, как маленькая девочка, в сущности, как я понял, в своем психическом развитие она ей и была. Мне стало ее жалко. Она сидела на траве, широко расставив ноги и плакала горючими слезами совсем по-детски. Я подошел к ней и приобнял ее за плечи. Хотя она и сидела, а я стоя утешал, но наши головы были на одном уровне. Глаза наши встретились. Она искренне рыдала, ища взглядом моего утешения и поддержки. Я нежно поцеловал ее в лоб.
 Она тут же прекратила плакать и пристально посмотрела за мою спину. Тут же обернувшись, я увидел, что там, на гигантских листьях неизвестного мне вида кустарника сидела в позе лотоса рыжая девица. Она делала вид, что медитирует, но мне сразу стало очевидно, что это игра, или просто обман. Хава совсем по-детски, тут же забыв про меня, подошла к девице почти вплотную стала по-собачьи ее обнюхивать, почти касаясь своим носом ее тела. Девица имела просто роскошные формы, сочетая в себя утонченное изящество и порочную чувственность. Глаза рыжей гостьи были опущены, и она делала вид, что ничего замечает, погрузившись в бесконечное пространство собственного я. Безымянные и большие пальцы ладоней были соединены. Вокруг ее головы клубилась золотистая пыль, так гармонично сочетавшаяся с цветом ее волос. Все это походило на бенефис эстрадной дивы в провинциальном городе известной в прошлом примадонны. Но было очевидно, что примадонна была еще хороша.
- Как вы прекрасны, как гармоничны! Мир вашему дому! – произнесла рыжеволосая дива и очень театрально развела в разные стороны свои руки, не разжимая безымянных и больших пальцев своих рук. – Надеюсь я не помешала вам – произнеся это, она широко улыбнулась, озарив не только свое лицо, а кажется и всю поляну, где мы все находились.
Хава отпрянула от гостьи и застыла, внимательно слушая ее.
- Не бойся милое дитя, я пришла помочь тебе, скрасить твое одиночество среди этих мужчин, а им объяснить, как правильно вести себя с тобой. Подойди поближе ко мне, дорогая!
Хава безропотно подошла к гостье. Та соскочила с листьев кустарника, где до этого восседала в позе лотоса непонятно по каким законам физики. Она медленно, царственной походкой, подошла к Хаве и, покровительственно окинув ее своим пристальным взором, стала что-то ей негромко говорить. Слушая ее, Хава расплывалась в улыбке и закатывала глаза от удовольствия. Я приблизился к беседующим дамам. Незнакомка расточала похвалу по отношению Хавы, восхищаясь ее внешностью, умом и душевными качествами. Хотя и говорила она предельно простым языком, но я понимал, что половину из хвалебных речей незнакомки Хава просто не понимает, хотя очевидно, что большинство восторгов незнакомки по поводу ее и впрямь мощной и завораживающей груди, выдающихся ягодиц и прочих явных достоинств экстерьера попадают точно в цель. Хава просто таяла под напором этих излияний и напоминала мне беспризорного щенка, которого приласкал случайный прохожий.
- Позвольте представиться – меня зовут Даниил! – я решился прервать этот затянувшийся панегирик.
В первое мгновение незнакомка сделал вид, что просто не слышит меня и продолжила свои излияния в адрес Хавы. Я наклонился к уху незнакомки и довольно громко повторил свою попытку обратить на себя внимание:
- С кем имею честь? Меня зовут Даниил!
Рыжеволосая дива встрепенулась и будто только что заметила меня с приторной улыбкой ответила:
- Ох, простите, мой друг! Я так увлеклась беседой с этим милым дитя, что совершенно выпустила вас из вида. Вы, как я понимаю, меня совсем не помните, не так ли? Что же, это не удивительно! Меня зовут… - незнакомка на мгновение задумалась – меня зовут Лиля. Лиля повернулась к Хаве и обратилась уже к ней:
- Деточка, обожди меня здесь, я должна переговорить с твоим другом, Даниилом. Я скоро вернусь. После чего, Лиля взяла меня под руку и повела прочь от Хавы. Вначале мы шли молча, и Лиля явно изучала меня, будто пытаясь понять, о чем я думаю. Я был крайне заинтригован и понимал, что чары моей собеседницы начинают свое действие. Мной овладевало банальное вожделение и какой-то щенячий восторг. Лиля была совершенно раздета также, как и Хава. Ее голос, мимика, жесты, или что называется аура выдавали в ней искушенную женщину-вамп, а уж тем паче формы доводили меня до состояния легкой дрожи. Я интуитивно понимал, что за появлением Лили скрывается некий важный смысл. И почему-то я отчетливо понимал, что все, что здесь и сейчас происходит является предметом исследования, или заинтересованного наблюдения. Меня не оставляло ощущение, что я являюсь персонажем мистической драмы, разворачиваемой на площадках гигантского театра. Пристальное Око следит за всеми нами, а мы играем в силу своих возможностей. Вот только роль не ясна, да и текста нет – сплошная импровизация. Но видимо именно так задумал этот режиссер.
- Вы столь неожиданно появились, что застали всех нас врасплох. Но поясните, прошу вас, кто вы и что хотите от меня и Хавы? – пошел я в наступление, стараясь при этом быть максимально вежливым и замаскировать свои похотливые намерения.
- Скажите, Данила, вы помните свой первый поцелуй с девушкой? Вы помните свои первое влечение к особе противоположного пола? – неожиданно вопросом на вопрос ответила Лиля.
- Смутно, Лиля, очень смутно. Вообще, надо заметить они не были слишком утончёнными или возвышенными – похоть, не имеющая четко сформулированных желаний по причине слабой просвещенности в этом вопросе. Произнося это, я чуть не упал, споткнувшись о приличных размерах бревно, лежащее среди крупного папоротника, усыпанного веселыми колокольчиками. Бревно, оказавшись хвостом огромного крокодила, который судорожно взмахнул хвостом и устремился к реке. Оказавшись на приличном расстоянии, крокодил обернулся и посмотрел в нашу сторону взглядом полного отчаяния и боли. Я рассмеялся и признался Лиле, что все что с мной происходит последнее время напоминает сюжет полнометражно мультфильма, поставленного сумасшедшим и гениальным режиссером. - А, вы всегда, прекрасная Лиля, отвечаете вопросом на вопрос? – я решил вернуться к предмету своего любопытства – Знаете, вот уже как несколько месяцев, а может и лет я оказываюсь в таких ситуациях, когда ничего не понятно, сплошные вопросы и мистические тайны. При регулярности и длительности любая мистика становится обыденностью. Я уже привык ставить вопросы, на которые мне редко дают исчерпывающие ответы. Впрочем, может, я просто не понимаю простых ответов. Вот вы задали ваш вопрос с такой многозначительностью, что я должен понять что-то важное и значимое для себя.
- А вы довольно проницательны! Все верно, - произнося это Лиля пристально смотрела мне в глаза, - я взываю к вашей глубинной памяти, подсознанию, то что храниться на самом донышке души. Именно там вы должны обнаружить воспоминания, связанные со мной. Я понимаю, что дно заилено и покоится на страшной глубине. Но я помогу вам.
Лиля придвинулась вплотную ко мне и приобняв за талию, посмотрела мне в глаза так, что ее взгляд проник прямо в мое сердце, в самую душу. Она определенно владела техникой гипноза, так как сознание мое затуманилось, окружающий меня мир, полный ярких красок чарующих ароматов поблек, и я оказался на берегу полноводной реки. Я неуверенно шел по берегу. Ноги плохо слушались меня, но беспричинная радость переполняла мою чистую душу, неотягощенную грузом грехов, ошибок и заблуждений. Все веселило меня, солнечный свет, играющий в ряби мелких волн реки, бабочки, порхающие вокруг цветов, дотоле не встречавшихся мне, настойчивый гул гигантской стрекозы. Чувство нарастающего счастья распирало меня, обещая, что это не все, это только начало, а дальше будет праздник. Я вдруг понял, что теперь, для продолжения этого чувства восторга мне нужно обязательно поделиться своей радостью с кем-то. И вдруг я увидел ее, белокожую и рыжеволосую, пахнущую парным молоком давленной земляникой. Ее пышные волосы спадали до самого пояса, оставляя открытой грудь, похожую на два маленьких шаловливых козленка, игриво подпрыгивающих при каждом ее шаге. Я остановился и смотрел на нее так, как пьют воду странники в пустыне. Я засмеялся и протянул руку к ее лицу. Ее улыбка придала мне уверенности, и я игриво схватил ее за плечо. Она захохотала и вырвалась из моих рук. Развернувшись, она бросилась бежать, весело подпрыгивая, а я кинулся за ней, сбивая крупные ягоды с веток малины. Мы бежали, не чувствуя ног и земли. Пока я бежал за ней, во мне зародилось какое-то новое чувство, доселе незнакомое. Оно стало пугать меня. Я понял, что прекрасный и веселый мир вокруг меня сначала поблек, а после стал медленно исчезать. Лишь только Она, бегущая передо мной, существовала сразу везде и только для меня. Она поглотила весь этот мир, заменив его собой, своим таким манящим телом. Я уже не просто бежал, я несся подобно ветру, перегоняя облака и время. Я хотел догнать и схватить ее, сделав частью себя, проникнуть в самую ее суть, познав изнутри цвет этих волос, запах этого упругого тела. Это чувство испугало меня так, что я остановился. Она тоже встала недалеко от меня, переводя дыхание и остужая мой пыл своим полного осуждения взглядом. Странно, не говоря ни слова, я ощутил, что она не хочет, чтобы я приближался к ней. Меня это только раззадоривало. Подойдя к ней обычным шагом, я протянул руку и потрогал ее волосы. Она сделала шаг назад, задиристо вскинув свой подбородок вверх, она с вызовом произнесла:
- Великий Творец Всего создал нас равными, и ты не должен меня преследовать, как орел куропатку. Мы одинаково должны наслаждаться творением и править этим миром, так как задумал Всевышний. А ты бегаешь за мной, подобно злой тени. Запомни – мы равны!
- Я не хотел расстроить тебя, или обидеть! Ты прекрасна, и я хочу быть близким к тебе. Я хочу восхищаться тобой и дарить тебе свои ласки, чтобы ты купалась в них как под мощными струями прозрачного водопада – произнес я, сделав еще один шаг навстречу к ней.
- Мне не нужны твои ласки. Я хочу свободы и равенства! – решительно проговорила Она. Я великая Лилит, созданная Творцом, чтобы править этим миром.
Я вдруг почувствовал, что волна желания обладать ей захлестнула меня до самой макушки. Я понял, что мной теперь правит это новое для меня чувство и оно не отпустит меня до тех пор, пока я не поймаю Лилит. Я вскочил и накинулся на Лилит. Я прижал ее упругий и стройный стан к себе и холодок восторга пробежал по моему телу. Вдруг Лилит вскрикнула и, сморщившись от боли, присела на корточки. Хватка моя ослабла, и я хотел было помочь ей, встав напротив нее на колени. Она тут же вырвалась из моих объятий и побежала прочь с такой прытью, что стало ясно, что мне ее не поймать сейчас. Я завыл от отчаяния. И воззвал к Отцу своему:
- О, Отче, зачем мучаешь так меня, сына твоего?! Почему позволил этому новому чувству овладеть мной без радости взаимности?! Я разве нарушил твою волю?! Я разве навлек на себя гнев твой, Отче! Крик мой и плачь, это крик и плачь любящего тебя, это вопль поющего гимн радости Тебе и всем твоим творениям. Моя вина, что возлюбил и возжелал я Лилит, плод усилий Твоих, больше неба, воды и земли. Но она не любит меня! Серый саван печали накроет разум мой до того мгновения, пока объятия мои не сомкнут в радости избранную мою, благословенную Лилит, чудный плод твоего творения. Утоли жажду мою, развей печаль сердца моего, ибо не смогу я есть, или пить пока не увижу Лилит рядом с собой. Иссохну я подобно старой смокве и превращусь в легкую как ветер высохшую под солнцем траву, пока не сумею вновь ощутить нежную влагу кожи ее! Уу-уу-уу – завершил я свой вопль.
Уже привычное искрящееся облако окутало меня, и я услышал такой знакомый и почитаемый глас Отца моего:
- Не печалься, мой сын! Пусть радость вернется в твое сердце и заиграет лучами этого благословенного солнца! Забудь Лилит, ибо не достойна она тебя и будет в тяготах нести бремя этой жизни теперь, если не вернется послушной дочерью в лоно любви и радости создавшего ее!
Я вдруг почувствовал, что тело мое сотрясается, а голова моя болтается из стороны в сторону, подобно сломавшемуся маятнику огромных часов.
- Проснись же, ты!!! Хватит спать и грезить! Перед тобой стоит твоя судьба, твое счастье! Пойдем со мной! Неужели ты захочешь остаться рядом с этой крупной дурой с мозгами семилетней девочки и телом чемпионки по метанию молота. Ты теперь вспомнил, как твое сердце учащенно билось при моем появление? Ты изнемогал от любви ко мне! Так пойдем же со мной. Я бежала отсюда, но теперь я осознала, что твоя любовь прекрасна, как прохлада в испепеляющий зной. Я хочу подарить тебя себя всю!
- Прости, но я здесь оказался не для того, чтобы просто развеяться. У меня есть цель! – я замолчал, услышав усмешку Лилит, а после продолжил:
- Знаю, ты можешь спросить о моей цели, но я толком не знаю о ней! Я лишь делаю то, что должен. Вот и все.
- Ты раб, или механизм с заданной программой? Тебя Отец наш создал с волей своей, чтобы возрадовал его. Ты же подобно щепке несешься по бурным потокам судьбы. Тебя наделили силой, чтобы менять маршрут, совершать ошибки, и искать Б-га. Я ты подобно заводной игрушке прыгаешь пока не кончится завод. Я ведь нравлюсь тебе, так пойдем со мной. Да, мы уйдем из этого сада. Да, будем в трудах добывать хлеб свой насущный и страдать от холода, голода и несправедливостей. И сами будем несправедливыми подчас. Но мы наделены силой исправить это и осознанно прийти к Отцу нашему, подобно блудным детям, познав горечь ошибок и сладость греха. Раскаяние – это жемчуг в корзине проса и цениться оно выше, ибо обреталось оно свободными людьми, созданными по образу и подобию Отца нашего. А бессмысленные, но исполнительные роботы ему не нужны. Точнее нужны, но любить их нельзя. Можно заботиться, протирать пыль, заряжать энергией и т.д. Но любить можно только свободного, способного на ошибки и раскаяния. Может мы и ошибемся, но придем к Б-гу хотя бы через тысячи лет. И он простит нас. А останься ты здесь, то либо заскучаешь и превратишься в раскормленную домашнюю морскую свинку, либо сойдешь с ума и все равно начнешь грешить!
Лилит, расправила свои кучерявые и пушистые волосы, обнажив свою красивую грудь и с вызовом посмотрела мне прямо в глаза.
Я растерялся и не знал, что ответить ей. Она притягивала меня к себе, и я не видел реальных причин оставаться здесь с Хавой и Кацем, но что-то останавливало меня. Я понимал, что не смогу уйти, не выполнив чего-то важного, о чем не имею четкого понимания.
- Я не пойду с тобой никуда. И не потому что мне слишком дороги этот эдемский комфорт и наивная Хава, просто это мой выбор, проявление моей воли, которая направляет меня по другому маршруту. Идти наперекор всему – это глупость, хотя, может, и геройски красивая. Жить согласно своим убеждениям – это и есть гармония и истинное счастье, которое обретает далеко не каждый.
- Не будь идиотом! Я тебе нравлюсь. Ты хочешь меня, а останешься здесь? Я ведь тогда бежала отсюда потому что по молодости и глупости не понимала законов бытия. Мне нужно было принять твое первенство, заниматься с тобой сексом и стать домашней курицей на Его ферме. А такая перспектива меня не слишком привлекала. Мне хотелось стать еще одним Б-м. Или хотя бы вторым Б-м. И когда меня у Черемисного моря схватили, как сбежавшую прислугу ангелы Сеной, Сансеной и Самангелоф, то я им сказала, что всегда исполняла волю Отца моего, но вернуться ни за что не смогу, даже под угрозой убийства. Не смогу я подчиняться тебе и рожать тебе детей, услаждая взор Отца нашего и твой увлажненный от похоти глаз. Они сжалились, или испугались нарушить волю пославшего их, ибо осознавали, что я есть одно из любимых чад вместе с тобой Творца нашего. И любит он нас, наделив волей и свободой выбора, то есть даром на ошибки и грехи. Я особый путь свободы, путь, которому и ты можешь последовать, если есть у тебя силы и воля.
Я молча любовался Лилит. Она понимала это и с вызовом улыбалась, демонстрируя свои жемчужные зубы. Выдержав почти трехминутную паузу, я резко схватил ее за плечи повалил на землю. Она явно не ожидала такого от меня. Сжав ее, я приблизил свои губы к ее губам и едва слышно прошептал:
- У тебя есть шанс сейчас убежать. Я на секунду ослаблю свою хватку, за что потом себя буду ругать, и если ты не воспользуешься моей глупой добротой, то я воспользуюсь тобой.
Я ослабил свой захват, и она тут же вырвалась из моих объятий. От бежав метров на пятьдесят от меня, она развернулась и прошипела совсем по-змеиному:
- Ты глуп так же, как и твоя Хава. Вы достойная пара в этом малочисленном стаде овец. И запомни – все равно твое безмятежное пребывание здесь обречено. Уж так все было задумано, как мне кажется. Ведь иначе это же тоска зеленая наблюдать за вашим блеянием, а Творец этого должен получать удовольствие от происходящего по Воле его…
Она развернулась и побежала прочь.
Я побрел к своей Хаве, пребывая в крайне возбужденном состоянии. Я не хотел возвращаться сразу пока не успокоюсь морально и физически, так как после схватки с Лилит, я обнаружил, что тоже наг подобно Хаве и Лилит, хотя прибыл сюда в своем привычном одеянии. Мое чрезмерное возбуждение после общения с Лилит довело меня до крайности. Вдруг из кустов показался Кац. Он осторожно подошел ко мне как бы огибая меня по дуге, оказавшись таким образом сбоку.
- Да, знойная женщина. По-моему, ты упустили свой шанс. Впрочем, это не мое дело, конечно. Но пригласи меня такая дева, я бы поскакал на край света, - лепетал Кац, ехидно поглядывая на меня сбоку.
- Тебе-то за какой надобностью? Ты же сам уверил меня, что физический интерес к женщинам тебе не доступен, или из эстетических соображений фантазиям эротическим предаешься? – я решил поерничать.
- Грешно смеяться над убогими, - скорчив гримасу отчаяния, паясничал в ответ Кац
- А почему ты ко мне осторожно сбоку, эдак, подбираешься? – спросил я Каца.
- Уж больно в грозном снаряжение ты сейчас пребываешь. Человек ты эмоциональный, а удовлетворения не получил – того и гляди, на всякую живность кидаться станешь.
Я рассмеялся.
- У тебя хорошее чувство юмора. Но уж кому-кому, а тебе опасаться меня в этом смысле не стоит. Потому как сам велик и страшен, да и собачки не находились в границах моего либидо. А ответь мне, уважаемый Кац, зачем ты меня так старательно отправляешь в объятия Лилит? Интрига? Вероломство? Или просто от скуки, чтобы разнообразить сюжет затянувшейся драмы, фабула которой стала развиваться по жанровым законам соцреализма? – уже серьезно спросил я.
- Знаешь, сюжет, который здесь разворачивается не дошел даже до середины пролога. Здесь можно наблюдать начало начал, завязку, так сказать. Да, я думаю, что ты уже сообразил, что особенностью этого сюжета является некая закольцованность, то есть фабула воспроизводиться по новой, дойдя до промежуточного финала определенной главы. Здесь есть особенность, заключающаяся в том, что такой повтор воспроизводится в сознании какого-либо персонажа этой интерактивной пьесы. И чем больше набирается таких персонажей с подготовленным сознанием для воспроизводства этого сюжета по новой, тем больше шансов, что субъективное ощущение станет объективной реальностью, изменив общий сюжет всей пьесы. Свобода воли, но не теперь только, точнее не столько героев, то есть единиц, но и массы статистов и героев второго плана способны влиять на фабулу всей пьесы. Мы теперь живем в эпоху массового сознания. Именно оно делает историю. Эпоха героев почти закончилась. Теперь Гераклу необходимо поднимать массы для осознанной борьбы с лернейскими гидрами и стимфалийскими птицами, а не самому пытаться осчастливить человечество.
- То есть ты хочешь сказать, что все что я сейчас переживаю – есть плод моего воображения? Только не надо говорить, что разницы между реальным миром и миром грез почти нет, если грезы поглощают сознание отдельного человека.
- Послушай, ты здесь видел кого-либо еще, кроме нас, постоянных обитателей эдемского сада? Вот то-то и оно! Пока только ты здесь и обретаешься, разворачивая общую сюжетную линию по собственной воле.
- Если я правильно понял тебя, то все теперь в моих руках? Как захочу, так и будет писаться библейский сюжет?
Кац захохотал.
- Ты слишком еще наивен. Личная свобода кончается там, где начинается другая личная свобода. Если бы я, Хава, Лилит и уж тем паче сам Творец самоустранились, или были бы ограничены в своем волеизъявлении, то тогда все стало бы зависеть только от тебя, но у нас есть свои виды на общую канву этой истории.
Мы заметили медленно шагающую вдоль крутого берега реки Хаву. Она держала в руках крупный фиолетовый плод, по бокам которого стекал густой алый сок, привлекший внимание мелкой мошкары, которая кружила вокруг плода. Хава аппетитно откусывала по кусочку и, жмурясь, медленно жевала, получая искреннее удовольствие и совершенно не обращала внимания на мушек. Завидя, нас, она подбежала и с детской непосредственностью обняла меня, обмазав липким соком. Кац хмыкнул и исчез в кустах.
- Я думала, что ты забыл про меня и тебя заберет с собой эта рыжеволосая царица, с которой ты ушел гулять, - обиженно проговорила Хава. Она передумала? - счастливо улыбаясь спросила Хава, - или ты вспомнил про меня и не захотел оставлять здесь одну? Я хочу, чтобы ты был всегда рядом со мной. Я буду слушаться тебя! Проговорив все это, Хава ткнула мне в рот недоеденный липкий плод. Я еле успел увернуться.
- Прекрати, Хава! Я не хочу это есть. Послушай, если ты обещаешь слушаться меня, то я хочу, чтобы ты поподробней рассказала о том, откуда и как ты здесь появилась? Кто такой этот Катцелькоатль? Мне очень важно все это узнать!
Хава замолчала, задумавшись, а затем, отбросив недоеденный плод, вытерла остатки сока на лице и теле крупными листьями папоротника. Она села на корточки и стала рассказывать:
- Я помню лишь плотную, липкую и мягкую оболочку вокруг всего тела, в которой я скрывалась. Мне было там хорошо, но Отец наш решил вызволить меня оттуда, чтобы найти тебя и быть с тобой вместе всегда. Он говорил, что я плоть от плоти твоей, хотя не понимаю, что это значит. Я не сразу поняла, что ты это ты, когда увидела тебя впервые. Ты такой маленький, хотя и внешне похож на меня. Но ты больше, чем Кац, когда он не старается меня напугать. И красивее его, потому что у тебя такое же почти тело.  Хава погладила меня по голове все еще липкой ладонью. Знаешь, я почти ничего не помню никаких деталей. Это все было сразу и навсегда. Я знаю, что Кац прячется, как только появляется Отец наш. Он, то ли боится его, то ли не хочет расстраивать своим уродством, я не поняла, а сам он никогда всерьез не разговаривает. Все шутит. – Хава замолчала и задумчиво посмотрела на незамутненное лазоревое небо, а после продолжила, не отрывая глаз от неба:
- Знаешь, все одно и то же… Скучно.
- Ты… я хотел было прочитать лекцию на тему «что имеем не храним, потеряем плачем», но понял, что это бессмысленно, так Хава просто не знает, что такое голод, холод, болезни, смерть, несправедливость и зло. В сущности, она биоробот, морально-этическая протоплазма, которой предстоит пройти сложнейший путь познания.
- Упсс… В десяточку! Угадал! Данила, он же Адам - согласись – похожие имена, если читать наоборот и заменить всего лишь несколько букв. Ты оказался способный мальчик. Догадался наконец, что все это задумано, чтобы изменить вселенную, весь мир бездушной и сухой материи, вселив чувства любви, справедливости, творческой потенции. Все служит Отцу нашему – даже такие ничтожные силы зла и коварства. У нас у всех свои отведенные Вседержителем роли. И только если каждый будет безукоризненно выполнять их, мы пройдем по краткой прямой, срезая углы и успешно достигнем замысла Всевышнего, чтобы начать все сначала в этом бесконечном пространстве, но уже на новом, более высоком витке! Понимаешь? - затараторил с привычной ухмылочкой циника, вдруг из ниоткуда появившийся Кац.
Я вздрогнул от неожиданности и чрезмерного напора, с которым говорил Кац. Он, заметив это, понял, что напугал меня своим появлением. Он несколько осекся и замолчал, пристально наблюдая за мной.
- Это все понятно, но что же, силы зла – на службе у Всевышнего что ли? Путаница. Да и вообще, я несколько иначе представлял себе райские куши -  релакс и полная гармония. А тут опять какая-то борьба, выбор, двойственность во всем, как на Земле и нельзя расслабиться, - устало и разочарованно проговорил я.
- Глупец, темные силы – это статисты, ограниченные в своем волеизъявлении. Они предоставляющие возможность Человеку, искушая его делать свой выбор каждый день, каждый час, употребляя этот божественный дар Свободы и творческой потенции. Человек сможет стать счастливым, лишь приняв и осознав это! А что касается твоих представлений о высших мирах, то здесь все просто – чем выше ты поднимаешься, тем больше ответственность. Бездумное спокойствие – это смерть. Счастья – это осознание победы нал собой, обстоятельствами. Проведи ты здесь года два как Хава, то рехнулся и таки угодил бы в расставленные мной ловушки. А так, выслушав и поняв меня, ты сможешь сделать свой выбор добровольно, уподобившись Отцу нашему. И ты запустишь этот маховик по новой! И мы все станем на шаг ближе к реализации этой задумки, которую Всевышний затеял вообще неизвестно когда.
Кац повернулся и крикнул в кусты:
- Хава, девочка моя, подойди сюда, Что ты нашла там, дорогуша? Мы с Адамом, то есть Даниилом, ждем тебя.
Кусты раздвинулись и оттуда вышла Хава. На ее лице сияла блаженная улыбка начинающего грибника, нашедшего грибное место.
- Вот оно какое! Смотри.
Хава протянула мне огромный, рубинового цвета с буро-красными прожилками по блестящей коже гранат.
- Я такого здесь еще не видела! Меня Кац только что привел к огромному дереву с корой, испещренной такими красивыми узорами, что я залюбовалась. Он говорит, что это плод знаний, вкусен, как никакой иной плод. Что ни ты, ни я ничего подобного не ели. А главное с его слов, в том, что мы, вкусив его, станем по-настоящему подобны Отцу нашему и, встав на путь наш тернистый, придём к нему, но уже не как малые, но как подобные Ему! Надо сделать только первый шаг. Еще он говорил, что только ты сможешь приять решение.
Она протянула мне этот красивый, готовый лопнуть от спелости плод. Дрожащими от возбуждения руками, она положила его мне в ладони. Странно, но этот плод походил на замысловатый кристалл, на лоснящихся боках которого, то появлялись, то исчезали замысловатые символы и знаки. Я вдруг все понял. Я понимал, что надкуси я его и вся эта многотысячелетняя кровавая и полная страданий история начнется вновь. Но в моих силах было остановить это. Оставить все как есть и упиваться с Хавой нежной лазурью небес, вкушая другие плоды, купаясь в нежных водах Фисона, Гисона, или Хеддекеля.