Короткая история о страсти

Стремление  к совершенству сделало его художником. Ему стали заказывать портреты. Он создавал рисунок, прочерчивая тончайшие линии. Изображение неспешно проявлялось и наполнялось жизнью. Оно дышало, в нем был свет. И этот свет отражался в художнике. Художник видел Бога. Чувствовал, зарождающийся внутри, в области солнечного сплетения, колокольный звон. Он хотел делиться этим счастьем.
В этот раз он добавил к портрету маленькую арочку с колокольчиком. Ее можно было принять за кулон.
Но он не звучал.
Художник закрыл мастерскую. Отправился туда, где звуки мегаполиса  не могли помешать наслаждаться звоном колоколов, зарождающимся в нем.
Он писал, писал много. Люди на картинах были еще прекраснее, но не было в них того чарующего колокольного звона, что сделал бы их совершенными. Он хотел видеть человека на картине божественным сосудом – тело, как Храм. Зарождение жизни, зарождение звука, колокольный звон он помещал в арке внутри, замещая плоть. Плоть, требующую пищи, пищи материальной грубой, пищи, заглушающей божественную мелодию.
Но портрет не звучал.
Он все больше вырезал плоть, увеличивал число колоколов.
Но они не звучали…
Не звучали!
Колоколов было уже так много, что они заполняли всю арку.
Но они не звучали…
Пространство между колоколами заполнялось причудливыми изгибами. Иногда они выступали на первый план. Взгляд художника выхватывал их, оживлял. Они двигались, извивались, пожирали плоть. Расползались по комнате. Проникали в мозг. Его мозг превратился в жирных извилистых червей. Он рисовал их. Рисовал везде, пытаясь изгнать их из себя, но они не уходили. Они росли и множились.
Его нашли лежащим на полу. Комната была заполнена червями.
Дом сожгли. Никто не смог войти внутрь. Зрелище, кишащее червями, было омерзительно.
Все-таки он добился совершенства.