Endleeps от Рэйконда

Глава 1. Настоящее


- Мистер Рэйконд, вы дома?  - я уже несколько раз постучал, но ответа не последовало. Я дёрнул за ручку двери, и она  распахнулась со своим писклявым скрипом.
“Вот он опять не запер дверь, - подумал я, - сколько раз ему напоминал”.

Сегодня я был не в лучшем настроении и всё благодаря "горячо любимой" работе. Мой шеф отчитал меня за статью, по его мнению "от-вра-ти-тельну-ю  и постыдную для любого уважающего себя журналиста", молвил: "что за “сырой материал” ты используешь, про кого писать осмелился" и еще много чего личного характера,  и вычел часть денег за "от-вра-ти-тельну-ю, просто от-вра-ти-тельну-ю (наверное, это было первое слово, которое он изрек на свет после рождения и, как бы боясь забыть, повторял его сто раз ко дню; слово, которое произносилось с такой расстановкой и так долго, что невольно думалось, не впадает ли человек в паралич при каждом слоге) работу" из моей и так скромной зарплаты. И мне надо было на ком-нибудь отыграться. Поэтому я уже мысленно составил лекцию, которую собирался вскоре прочитать старику.

Я прошёл прихожую по длинному коридору, просторную гостиную и вышел через  заднюю дверь в сад.
- Мистер Рэйконд,   - крикнул я,  - мистер Рэйконд, Вы здесь?
Невдалеке от вишнёвого дерева показалась мужская фигура.
- А, это ты, Льюис! – не спеша  подошёл ко мне старец.
- Мистер Рэйконд, говорил же я, чтобы вы закрывали дверь на замок...– начал было я резким голосом.
- Виноват, - улыбнулся тот и сменил тему, - посмотри какая погода хорошая, самое время, чтобы поработать с землицей.

Сад мистера Рэйконда  всегда был великолепным. Его можно было бы сравнить с  самым миниатюрным королевским садом. Здесь было собрано большее количество видов растений, которые произрастают в нашей стране, а также, экзотические и просто диковинные растения с дальних уголков мира. Да и сам мистер Рэйконд был диковинным человеком. Я  не имею в виду, что он был человеком странным,  таинственным или сумасшедшим, нет. Но его характер, поведение, речи и взгляды на различные вещи поражали меня. Не буду скрывать, что в некоторых вопросах наши мнения сильно различались, и дело иногда доходило до дебатов, в которых преобладала ничья. Да и сами мы были больше похожи  на старинные весы – каждому было хорошо в своей противоположной чаше.


Глава 2. Недавнее прошлое


Я познакомился  с мистером Рэйкондом  пару месяцев назад. Насколько я помню, это был апрель.  Тогда в редакции  “Limel’s Time ” моим напарником являлась Сьюзен Харт, дочерью мистера Рэйконда.

Короткие, по  плечо, смолисто-чёрные волосы и смуглая кожа выдавали её неместное происхождение. И как бы косо не смотрели на неё коренные жители, чтобы ни говорили на счёт её внешности знакомые и незнакомые, она никогда  не отвергала, а, наоборот, гордилась своими корнями (в этом городе, который ещё пол столетия назад не принимал иностранцев и не выпускал своих, у старших поколений осталось то чувство подозрения к  другим расам, которое в детстве им так старательно внушали их родители). Эта девушка была всегда чересчур активной, к любому делу подходила с энтузиазмом, и в тоже время, со всей серьёзностью. Сьюзен была  хорошим журналистом, но слишком нетерпеливой и вспыльчивой личностью. Она проработала у нас не больше года, но и за это время так и не нашла “общего языка” с начальством. Хотя даже этот факт не мешало ей выдавать сенсацию за сенсацией.

Её статьи всегда отличались своеобразием.  Наверное, именно за её “журналистскую жилку”, ей и предложили работу в крупной компании в Клипстоне. Этот город расположен  довольно далеко от Лимелса, не меньше девятисот километров, как сказала Сьюзен.  Она давно ждала, что бы её талант заметили. Да и предложение было действительно выгодным: зарплата в два раза выше, собственный кабинет и большая вероятность быстрого карьерного роста,  к тому же  её статьи печатали бы на первой полосе. 

Но была одна проблема, которую она должна была решить, и из-за которой не  могла принять это предложение. Её отец, Рэйконд Харт, которому было уже за 90(она была поздним и единственным ребенком в семье), всячески отказывался от переезда. А одного его Сьюзен оставить не могла.

                ***

Мы с Сьюзен  были  не то, что бы друзьями, скорее хорошими напарниками. Несмотря на свой вспыльчивый характер, она была интересным собеседником и умелым слушателем. У неё оставалась неделя для размышлений. Это было трудное время, Сьюзен выглядела сильно уставшей, была рассеянной и часто не в духе, что ещё больше ухудшало её отношения с начальством. Весь наш отдел слышал их громкие споры теперь не только по вечерам пятницы.  Мне было больно на неё смотреть, но я не знал, чем мог бы помочь в сложившейся ситуации.
Во время обеденного перерыва в четверг мы сидели в кафетерии, который находился недалеко от нашего издательства.

- Сью, ты последнее время хоть отдыхаешь иногда? – спросил я её.
- Ты знаешь, Льюис, столько всего нужно сделать перед отъездом…  Хотя даже не известно, смогу ли я вообще переехать, – она попыталась выдавить из себя улыбку. – Даже когда и появляется свободная минута, я не могу отделаться от мыслей. Почти не сплю.
Повисла мёртвая тишина. Я наблюдал за Сьюзен: она медленно размешивала сахар в чашке с кофе, но в её тёмно-зелёных глазах виделась мучительная борьба сознания с реальностью. Неожиданно она заговорила. Я вздрогнул.  Её голос дрожал:
- Я откажусь от предложения “Klipstonnews”,  Льюис.
- Но, Сью, ты же так мечтала о таком шансе!
- Да, но я не могу оставить отца одного. Он уже стар. Да я и не хочу, чтобы он остался  совсем один…
- Неужели нет никого, кто бы мог присмотреть за ним?  - удивился я.
- У нас нет близких родственников в Лимелсе, а у тёти Кэт, маминой сестры,  даже не стала спрашивать – она никогда не хотела иметь что-то общее с моим отцом, - отмахнулась Сью. – Эти тупые законы уже давно гниют на дне морском. Она так и не может простить маму за то, что та вышла замуж за иностранца. Даже после её смерти…
- А что насчёт сиделки?
- Отец про это даже и слышать не хочет, говорит, что он не болен, чтобы за ним кто-то присматривал.
Она помолчала.
- Он сказал мне ехать и не волноваться о нём… Но как я могу не волноваться, когда буду так далеко от него!?– Сью стукнула кулаком по столу. Она еле сдерживала слёзы.
- Я слишком устала от этих беспокойств…
- Сью, - мне было жаль её, - я бы очень хотел  помочь тебе чем-нибудь. Ты только скажи, может я смогу что-то сделать.
Сьюзен удивлённо посмотрела на меня. И вдруг вскочила, улыбаясь.
- Льюис, а ведь ты, и правда, можешь помочь! Но я не знаю, согласишься ли ты… -  она колебалась.
- На что соглашусь? – спросил я.
- Нет, ты обязан согласиться! – её глаза блестели. - Я знаю у тебя много дел и нет свободного времени…
- Ближе к делу Сью. – прервал я её, чувствую что-то неладное для своей персоны.
- Ну, если бы ты согласился навещать моего отца хотя бы пару раз в неделю, то это бы всё решило! – Сьюзен перевела дух.
- Но ты же сказала, что он не хочет, чтобы с ним кто-то нянчился?
- А кто говорит про няньку?  Он не будет против хорошего собеседника, - её умоляющий взгляд пронизывал меня насквозь.
- Сьюзен, ты же понимаешь… - я был решительно настроен, чтобы  ей отказать.
- Льюис, ты знаешь, что есть не так много людей, которых я прошу о чём-то, - её лицо приобрело серьёзность, но в глазах не переставали играть огоньки надежды.

                ***

Я не знал, что и делать. Не хотелось тратить время (когда его и так нет) на какого-то старика. Что, если мне придётся убирать за ним или выслушивать старческие бредни по нескольку часов?  А что, если мне вообще всю  его оставшуюся  жизнь придётся нянчиться с ним?  Хотя это был старик Сьюзен. Той Сьюзен, которая не раз меня спасала из  различных передряг, начиная от прикрытия моего опоздания перед шефом и до спасения моей жизни. Когда ты работаешь журналистом,  неизвестно, что может случиться с тобой  в следующую минуту.

                ***

 Я был загнан в угол. Как в тупике, я совершенно не мог собрать мысли воедино и взвесить все за и против. Я не хотел принимать её просьбу, но и отказаться уже не мог. Да и к тому же я сам предложил ей помощь.
- Всё же нужно спросить твоего отца по этому поводу,  - тяжело вздохнув, я упал на спинку стула.
- Так ты согласен? Льюис, ты не представляешь, как я тебе благодарна! – Сью просияла от счастья и собралась затиснуть меня в своих крепких объятьях, но я вовремя увернулся, и она схватила руками  лишь воздух.
- Не стоит этого делать, - я покачал головой. Она села, немного смущённая и покрасневшая от волнения.
- Ты не волнуйся, я буду тебе платить. Сколько? – опомнившись, перешла к делу Сьюзен.
Я не собирался отказываться от дополнительного заработка, тем более что на это дело будет уходить  личное время.
- Это уже ты решай,  - постарался быть вежливым  я.
- Ладно, - кивнула головой.
- Но ты уверена, что твой отец не откажется и от моей компании?
- Я не думаю, что он сможет это сделать. Ведь ты – личность интересная.  Ему будет явно интереснее с  тобой, чем с какой-нибудь ворчливой сиделкой, лет пятидесяти, - улыбнулась Сью.


Глава 3. Давнее прошлое


Да, я корил себя за  то, что предложил помощь уже сотый раз. Я клял себя за те слова. Времени и так не было, даже отдохнуть: поиграть в гольф (знаю, что этим увлекаются только старики, но гольф – это моё всё) или просто посмотреть телевизор (исключения составляли мировые и местные новости),  а о встречах со старыми приятелями я давно забыл. Приходил с работы, питался, дописывал статьи, ложился спать. Утром вставал, ел и шёл на работу.  И так изо дня в день, из месяца в месяц все эти три года. У меня даже не было нормальных выходных – работа, сон, работа.  И эта работа меня так достала (а в особенности мой шеф), что я её возненавидел. А это самое ужасное – делать то, от чего тебя воротит. Каждый раз, заходя в офис, я пытался заставить себя подать документы на увольнение. Но не подавал. У меня ничего не было, кроме этой жалкой работы.  Я думал, на что я буду жить дальше? Где я буду после этого? Кем я буду?  К родителям я не мог поехать – гордыня не позволяла. Вот уже больше трёх лет  я не разговаривал с ними. Только иногда отправлял письма матушке, что у меня всё хорошо (что было ужасной ложью) и немного отложенных денег.
Всё началось из-за того, что отец хотел, чтобы я перенял семейное дело – ферму. Но это дело меня не привлекало, и я высказался родителям по этому поводу.
- Чем же ты хочешь тогда заниматься? –  удивлённо спросили меня тогда они.
- Журналистикой, - я сказал первое, что пришло в голову.
Мне никогда не было трудно что-то написать. Был опыт, хоть и небольшой (я писал статьи в местной газете, и они пользовались неплохой популярностью). Но отец категорически  был против этого. Так мы поссорились, и через некоторое время я сбежал в город Фрайдон. Мечтал, что быстро найду работу, разбогатею и покажу отцу, что к чему – выкуплю его ферму  и сделаю на этом бизнес.  Но реальность оказалась намного ужаснее, чем я её представлял.  После тщётных   скитаний в поисках работы, без денег и жилья, измученный и потерявший всякую надежду в этом городе, я решил искать счастья в  Лимеле.  Лимел был дальше от нашей фермы где-то на 150 км.  И там мне действительно повезло – меня приняли на работу в  издательство  новостного журнала  “Limel’s Time ”. Человеком, который заметил мои писательские навыки, стал мистер Рич – шеф с большой буквы.
Мистер Рич (как я считаю и по сей день), был непревзойдённым журналистом-редактором, отличным начальником и просто моим лучшим другом, которым я очень дорожил.  Он буквально вытянул меня из чёрной дыры безысходности, в которой я находился до встречи с ним. Хотя с ним я проработал чуть больше года (затем мистер Рич уехал в Нью-Апольн, чтобы продолжить свою карьеру более успешно и выгодно), в моей памяти он остался лучшим из лучших. Его отъезд был для меня как гром среди ясного неба. Я не имел права ему мешать создавать себе светлое будущее. Не буду углубляться в подробности тех серых дней, преследовавших меня после расставания с мистером Ричем. Тогда я понял, что потерял  что-то бесценное – поддержку и помощь, мою опору в этой хаотичной жизни.


Глава 4. Настоящее


- С чем на этот рад пожаловал, Льюис? – прервал мои размышления мистер Рэйконд, поливая золотистого цвета цветы в круглых массивных горшках из забавной маленькой  лейки в виде зелёной  черепашки.
- Всё как обычно, мистер Рэйконд. Ваши лекарства  для сердца на неделю, - начал я, загибая пальцы.
- Хоть это тело и старое, как хорошее вино, но так же как и вино, несмотря на возраст, оно работает только лучше и тщательнее, - засмеялся мистер Рэйконд.
- Ещё добавьте, что как нужно медленно пить вино, то так и вы должны не спеша работать, - упрекнул его я, -  Вы должны больше заботиться о своём здоровье.
-  Если ты говоришь о моём сердце, то я точно не умру из-за него. Какие бы не ставили доктора диагнозы – на всё Божья воля. И смерть не появится передо мною ранее.
- Все мы когда-нибудь да умрём, - мрачно произнёс я.
- Ну, с такими рассуждениями и мира не увидишь. Вон, посмотри, сынок, ты, с тех пор как пришёл, даже вокруг не посмотрел. И так люди живут всю жизнь, - тяжело вздохнул старик.
И мне стало как-то неловко – я ведь и правда, смотрел только на траву под ногами или на мистера Рейконда. Я посмотрел по сторонам. Сад мистера Рэйконда действительно был великолепным. Дикорастущие ромашки ( мои самые любимые цветы) росли почти по всюду, но вовсе не выглядели как сорняки, а наоборот, они были рассажены настолько натурально, что возникало чувство, что это розы и пионы нечаянно посадили в поле, а не ромашки - в саду.  Наверное, эти белые, с жёлтым солнышком внутри, цветы напоминали мне о том, что ”всё живое пытается выжить, но при этом неся в себе нежные и милые черты красоты”. Так говорил мне один очень дорогой человек, моя возлюбленная, Элиза.
 Я обратил свой взор к небу – солнце заградила большая туча, и поэтому стало темнее. Но это продолжалось не долго. Солнце вновь выглянуло, говоря, что даже за самой густой тьмой есть свет. Широкие кроны деревьев величественно стояли, накапливая в  своих листьях теплоту этого жаркого июльского солнца. Каждый кустик, каждый цветок, лепесток и травинка трепетали в объятиях резвящегося ветра.
Мистер Рейконд, давно закончивший с поливкой и подошедший ко мне, теперь смотрел на меня с улыбкой:
 - Теперь ты ощущаешь силу жизни?
- Да, - и больше я  не мог ничего ему сказать, просто для этого не нужны слова.
Так мы стояли, как мне показалось вечность, каждое прожитое мгновение теперь ощущалось совсем иначе. Я люблю это чувство, когда возникает чувство, будто только одно это счастливое прекрасное мгновение и есть вся жизнь, вся вечность и весь мир сокрыт только в нём. В такие моменты всё остальное исчезает куда-то в неизвестном направлении, куда-то, где и следует ему оставаться навсегда. Но оно, почему то, там не остаётся.
- Так какова ещё причина твоего визита? – прервал мои мечтания мистер Рэйконд, - Как я помню, ты привозишь лекарства в понедельник?
- Ну, я ещё купил семена цветов, которые вы просили, - запнулся я.
- Их ты мог привезти вместе с продуктами, в среду, а сегодня пятница. Зная, как ты считаешь каждую минуту, это странно. И не говори, что ты просто  соскучился по старику.
- Почему? Может именно из-за этого я и приехал?  - не зная, что сказать, ляпнул я.
- Льюис, уж ты большой мальчик, должен знать, что по старикам  не особо то скучают даже их дети, что говорить о других, - вздохнул он.
- Ну знаете ли, назвать меня другим, зная человека больше года,  как-то слишком грубо – я то считал вас до этого момента другом, - его слова задели  меня за живое.
- Другом? Такого дряхлого старика, как я? – мистер Рейконд попытался изобразить удивление, но улыбка слишком быстро появилась у него на лице,  - Я очень рад, Льюис. Мне тоже нравиться твоя компания.
- Это вы так говорите, что мы друзья или просто я интересный собеседник? – сложа на груди руки и приподняв бровь, спросил я.
- Думай, что хочешь, - вновь ехидно улыбнулся мистер Рейконд. – Ты не ответил на мой вопрос, мальчик.
Я почесал затылок.
- Просто неожиданно тяжёлой выдалась эта неделя, после долгой паузы, сказал я. – После взбучки от шефа, не хотелось мне работать, но и домой не хотелось. Вот и решил к вам наведаться.
- Вот как, - только и сказал старик, уже копошась в цветочной клумбе.
Мы так долго молчали, пока на меня не нашла волна откровенности:
- Знаете, я ведь сам из небольшого города, скорее даже из пригорода маленького города. У родителей своя ферма и они хотели, чтобы я её перенял, но сбежал после того, как не получил согласия стать журналистом. Я сейчас бы даже больше хотел быть фермером, чем журналистом – это неблагодарная работа при дурном начальстве, - вздохнул я.
Мистер Рейконд посмотрел на меня, как будто хотел что-то спросить, но передумал и только кивнул, давая понять, что он  внимательно слушает.


Глава 5. Забытое время


- Поверить трудно, что ещё четыре года назад я был совсем другим человеком, - продолжал я. – Тогда я и подумать не мог, как всё изменится после того случая.
- В ту пору я был ещё совсем наивным и мечтательным молодым человеком. Вместо того, чтобы помогать отцу на ферме, я сбегал в самую глубь пшеничного поля, где стояло одно необычное дерево. Хотя дерево, на самом деле и обычное – дуб - огромный и старый, он развалился в самом центре широких полей, -  для меня оно было всегда самым любимым местом, где я мог прочесть книги, которые брал в местной библиотеке. Но действительно дорогим, этот дуб мне стал, когда в моей жизни появилась она – Элизабет, - тут я остановился, вспоминая черты её  милого лица и, наверное, забылся бы в них надолго, если бы мистер Рэйконд не прервал мои мечтания хриплым покашливанием.
- Да, - я вернулся к рассказу. – Однажды, когда поля приобрели свой прекрасный золотистый цвет, а лето уходило вдаль, я сидел под дубом за очередною, увлёкшей меня в другой небывалый мир, книгою.  Недалеко от себя, спустя какое-то время, я услышал шуршание колосьев, но так как поля были огорожены лесом, я, сперва, подумал, что это дикое лесное животное пришло на поиски пищи.  Но шум долго не утихал, а наоборот, стал только усиливаться (что было крайне необычно для дикого зверька, который не приближается близко к людям), и я решил оторваться от своего любимого дела, чтобы посмотреть, что же там такое. До чего  большое было моё удивление, когда вместо лесного зверя, к дубу вышла девушка. И я (как после рассказывала Элиза) довольно невежливо уставился на неё,  “как Клод на древний экспонат, когда побывал первый раз в музее ” (Это из книги Доры Ностр “Удачи, жизнь!” . Может вы читали, мистер Рэйконд? Нет? Тогда прочтите как-нибудь на досуге – прекрасная вещь. И что самое примечательное – это нестандартный подход автора рассказать историю главного героя. Он как бы является главным лицом романа, но в тоже время, очень часто его особа отходит на второй план ). Но я вернусь к теме.
Перед тем, как продолжить, я сходил в дом за хрустальным графином с водой, так как мистер Рейконд, порядком уставший и жаждущий воды, перестал возиться с цветами и теперь сел напротив меня, на скамейку, размеренными глотками пить воду.
- Можешь продолжать, - кивнул он мне, поставив пустой стакан на  бронзовый  поднос.
- Так вот, - я вспоминал место, где был прерван. – Я встретил  совершенно обычную девушку в не очень обычном месте, думал я тогда. Но на самом деле всё оказалось наоборот. Она, так же как и я, удивлённая, стояла, растерявшись на одном месте, как будто и забыла, куда шла. После первых секунд  неожиданности, я начал рассматривать её со свойственным всем деревенским интересом.   Она была в белом платье по колено и с рукавами по локоть. Совершенно обычная внешность: длинные тёмные волосы, глаза, цвета ореховой шкорлупки, небольшого роста. Но что было более всего примечательно, так это цвет её кожи – бледный, фарфоровый. Немного присмотревшись, я заметил, что она была худа, и  я боялся, что её унесёт неожиданно налетевший  ветра. На её щеках не было и следа румянца.
- Простите, вы не видели тут шляпку? – тихо обратилась ко мне она, когда ветер утих.
- Что? – всё ещё приходя в себя, не понял её я.
- Ветер унёс мою шляпку в эту сторону. Вы её  случайно не видели?  - спросила она ещё раз.
- Нет, не видел, - покачал головой я.
Девушка извинилась и уже собиралась уходить, как неожиданно для самого себя, я окликнул её:
- Может вам помочь, миледи?
Она медленно повернулась в мою сторону, и, улыбаясь во весь рот, как маленький ребёнок, произнесла:
- Если это вас не затруднит, то я буду очень благодарна.
Не знаю, что тогда заставило меня окликнуть её, но я не мог её  просто отпустить и не узнать даже имени.  За поиском шляпки мы разговорились, и как оказалось, она совсем недавно переехала в фамильный дом со своею семьёй. Я никак не мог вспомнить, что за фамилия была у этого родового дома, поэтому попросил её намекнуть. Но она только улыбнулась и сказала, чтобы к следующей нашей встрече (а она пообещала, что такая встреча обязательно будет), я узнал её имя. И она сама узнает моё.  После тщётных поисков шляпки, мы вернулись к дубу. Прогуливаясь вокруг него кругами, она рассказала, что убежала от своих вечно ноющих, но добрых, нянюшек в поле, чтобы побыть наконец наедине с природой.  Тогда  же я узнал, что у неё слабое сердце, поэтому много лет она находится под строжайшим надзором врачей и нянюшек, и даже забыла, что значит вот так наедине поговорить с кем-то незнакомым. Узнавши это, я забеспокоился, не ищут ли её и как она себя чувствует. Но Элиза (напомню, что тогда я ещё не знал её имени) убедила меня, что вовсе не зачем волноваться по пустякам, так как её здоровье улучшается на природе.  Нам надоело ходить кругами, и прислонившись к дереву, мы обнаружили неожиданную находку: среди крон дерева висела, зацепившись за ветки, какая-то шляпка.  Как оказалась, та самая, какую искала Элиза. Я долго пытался её достать с земли палками разной величины, но ничего не удавалось. Тогда  я решил вскарабкаться на дерево и оттуда уже попробовать вернуть находку владелице. Но была одна небольшая проблема – я до ужаса боюсь высоты. Но перед этой девушкой я просто не мог проявиться свои   недостатки. Как сейчас помню, это пульсацию крови в висках и как тёк пот по спине, когда я пытался схватить эту судьбаносную шляпку одной рукой, а второй рукой держась за дерево. И что меня дёрнуло посмотреть вниз – опять же не знаю. Там, на земле, стояла Элиза, и взволновано следила за каждым моим движением. Увидев её глаза, полные надеждой и страха, я как-то приободрился, нашёл в себе силы превозмочь свой страх. Уже тогда я понят, что эта девушка не уйдёт из моей памяти, жизни никогда.
Пока я повествовал историю своей жизни, так сказать, изливал душу мистеру Рейконду, солнце почти село за горизонт, только алые небеса ещё передавали  солнечный свет всему живому.
- Скоро начнёт смеркаться, - заметил мистер Рейконд, проследив мой взгляд.
- Пожалуй, я успею досказать, - сказал я и поспешно дополнил: - Только если вы ещё не устали.
- Нисколько, Льюис, - улыбнулся мистер Рэйконд. – Продолжай.
- Так вот… Стало смеркаться. Вдали послышались голоса, зовущие кого-то по имени. Элиза встрепенулась и сказала:
- Это меня ищут! Я совсем забыла о времени!  - и побежала к  протоптанной тропинке в пшенице.
Я не мог сначала понять, какое имя выкрикивают женские и мужские голоса, но когда девушка с головой скрылась в пшенице, я прокричал ей вслед:
- Так твоё имя Элиза?
Тогда она вернулась и с детской капризностью на лице сказала:
- Ну вот! Так не честно!  Теперь тебе легче узнать, кто я.
- Тогда я тоже дам тебе подсказку. Меня зовут  Льюис.
- Ну что ж, тогда до завтра, Льюис, - она  весело помахала мне рукой.
Тем же вечером я первым делом, когда пришёл домой, спросил у матушки, не знает ли она, что за семья недавно переехала в нашу местность.
- А, ты про богачей Брайс? Я только о них слышала, - подумавши, ответила миссис Крайзен. – А почему ты спрашиваешь?
- Сегодня я встретил девушку. Её зовут Элизабет.
- Тебе следует держаться подальше от этой семейки взбалмошных богачей, - грубо прервал меня отец.
- Не говори так, дорогой,  - миролюбиво произнесла миссис Крайзен и добавила, обратившись уже ко мне: - Ты же знаешь, твой отец не любит людей, которые постоянно носят костюмы и не живут только землёй, как он.
 – Хоть они и своенравные люди и иногда ведут себя слишком напыщенно, они вовсе не плохие люди, По крайней мере, так было двадцать леи назад, - продолжила она.
- Ты знаешь их, мама? – удивлённо спросил я.
- Да, раньше они жили здесь – молодая пара, у которой был  маленькой ребёнок, мальчик. Тогда ещё мы не были знакомы с твоим отцом, и я жила неподалёку от их усадьбы. На одной из прогулок я познакомилась с миссис Брайс…
Мистер Рэйконд неожиданно прервал меня на полу слове:
- Как ты говоришь? Брайс? Я не ослышался?
- Именно так, - я был поглощён своими мыслями и не обратил особого внимания на удивление старика.
- Прошу прощения, - сконфузившись, произнёс мистер Рэйконд. – Продолжай.
Как помню, тогда она играла вместе со своим сыном, его вроде бы Сонтэ звали, а я проходила мима. И как-то мы разговорились и впоследствии частенько так вот гуляли. 
- И трудные времена настали для этой семьи, - с грустью в голосе вздохнула миссис Крайзен. – Зимою умер их единственный сын. В то время Нора была уже на седьмом месяце, но внезапное горе, повлекло за собой преждевременные роды. Они сильно горевали по своей утрате. А вскоре миссис Брайс сообщила мне о их скором переезде – у их малышки было слабое сердце, поэтому ей нужен был квалифицированный доктор, которого можно было найти только за границей. Мы обменивались письмами после их отъезда, но вскоре связь оборвалась.      
Так я узнал о семье Элизабет  Брайс.
- На следующий день, мне не терпелось встретиться с ней. Но были домашние дела, от которых я освободился только после полудня. Я бегом направился к старому дубу, боясь, что она уже ушла и больше не придёт. Но придя в назначенное место, я обнаружил спящего ангела, прислонившегося спиной к дереву. Рядом с ней лежала открытая книга. Облегчённо вздохнув, я размышлял, что же мне делать: будить от сладкого сна, которому она улыбалась, мне совсем не хотелось.  И я осторожно присел рядом. От этой умиротворённости я и не заметил, как заснул сам. Проснулся я от шума. Осмотревшись, я понял, что солнце скоро сядет. Элиза, сидящая рядом, сказала:
- Ой, прости меня, я тебя разбудила.
- Ничего, - сонно протирая глаза, ответил я ей. – Ты давно меня ждала?
- Не думаю. Я решила почитать книгу, пока тебя нет,  и меня сморил сон. Так что я не  уверена.
Далее мы поделились информацией  о наших семьях, и как выяснилось, Элизе тоже про меня (точнее про мою мать) её матушка. На эту тему мы проговорили всё оставшееся время.
-  Это было лучшее время в моей жизни – эти несколько, слишком коротких, месяцев. Пришёл сезон дождей. До этого года я не видел такого града ни разу в своей жизни. Большая половина урожая была уничтожена.  Поля  оставшейся целой пшеницы убрали, и осталась только голая земля. Погода так же не радовала. Становилось всё холоднее, а небо с каждым днём темнее и темнее.  Мы стали встречаться всё реже, так как она чувствовала себя всё хуже с каждым днём. А я всё боролся со своей нерешительностью, признаться ей в своих чувствах. Но так и не успел.
В последний раз я видел её совсем бледную и ослабленную – он её детской активности не осталось и следа. Но даже так, она хотела превозмочь себя и пыталась шутить и улыбаться. На следующий день был ужасный ливень. Мы договорились встретиться возле дуба в 12.00, но я сильно опоздал, из-за застрявшей в грязи повозки с кормами для скота, которую  мы везли в соседний город.  Когда же я,  наконец, пришёл было далеко за полдень. Дождь не переставал лить. Я прождал до вечера, но она так и не появилась.  Так прошёл день, второй, третий…  Я ждал целыми днями её на нашем месте, но она так и не появилась. Тогда я решил отправиться к её дому, чтобы узнать, что же случилось. Но это только  сильнее ввергло меня в пучины отчаяния – от садовника, я узнал, что семейство Брайс переехало из-за вновь обострившейся болезни их дочери.  Услышав это, внутри меня что-то оборвалось. Я узнал у горничной адрес, где они должны были  остановиться, но, сколько бы писем я туда не писал, все они возвращались обратно. С каждым днём меня всё больше охватывал ужас, от одной мысли, что я больше её не увижу. Я не ем и не пил, меня перестали интересовать книги и истории приезжих городских. Элизабет исчезла так же неожиданно из моей жизни, как и ворвалась в неё.  Прошла осень, зима, наступила весна, и я стал возвращаться к жизни.
- Дальше вы мою историю знаете, мистер Рэйконд, - я решил по быстрее закончить с этими откровениями. – Я ушёл из дома, скитался в поисках работы, как-то я уже рассказывал вам это.   
  -  Вот и всё,  - вздохнул я.
Мистер Рэйконд  молча смотрел на меня несколько минут. А потом спросил:
- Но есть же что-то ещё, я прав?   - мистер Рэйконд был как всегда проницатеоен.
- Да, - с мукой вновь вздохнул я. – Я не говорил вам, но… в то время моих скитаний, я не бросал надежды найти Элизабет.  Я услышал от постороннего в одном из баров, где я подрабатывал, фамилию Брай. Я не мог поверить, что в таком месте услышу то, что так старался найти ранее.
- Ты слышал,  какое горе у владельца Центральной ювелирной, мистера Брайса? У него…
Я не услышал, что сказал посетитель своему собеседнику из-за проходивших рядом, громко смеющихся рабочих.
- …умерла.
- Да, тяжело им сейчас приходится, - сочувственно вздохнул второй. – А ведь она даже замужем не была. Говорят всё из-за долго её мучающей  пневмонии. Сегодня же хоронят, пойдёшь?
У меня кровь застыла в жилах. Единственное, о чём я тогда мог думать, так чтобы это не оказалась Элиза. Не было сомнений, что эти люди говорили об её отце – как-то она рассказывала, что её семья владеет ювелирными магазинами по всему миру.   
- Да. Через час. Кладбище на Тэринсон, - ответил первый мужчина.
Я опрометью бросился к этому месту. Но был вынужден сначала закончить работу.
Когда я туда добрался, церемония уже закончилась. У ворот кладбища я увидел мистера Брайса (я не был с ним знаком, но видел несколько раз у нас в городке). Он был бледен и выглядел очень уставшим. Медленно, еле передвигая ноги, я подошёл к нему. Не представившись и даже не поздоровавшись, я напрямую спросил:
- … Элиза? Где Элизабет?
Он поднял на меня помутневшие глаза, и, как будто не соображая, прошептал:
- Нет…  Её… нет…
Я задыхался от боли. Переваривая сказанные этим человеком слова, так и стоял по середине входа на кладбище. После я долго плутал по городу, не зная где я, и кое-как  в полночи дошёл до дома, в котором снимал комнату. Закрыв дверь, я, так и не отходя от неё, простоял до утра. И разревелся,  не сдерживаясь больше на полную силу. Я до сих пор не могу поверить, что её нет…
Я умолк и посмотрел на старика: Мистер Рэйконд сидел, нахмурившись, и видимо, что-то перебирал в памяти. Я так и не мог понять, зачем рассказал ему всё это? Может, именно потому, что это был мистер Рэйконд?
- Знаешь, Льюис, - неожиданно заговорил он, - когда я был молод и много путешествовал в поисках необыкновенных растений, в одной забытой стране, где только и есть, что зелёные холмы и горы, я натолкнулся на один доселе не виданный цветок. Но как только я сорвал его, он тут же распался на песчинки. Это удивительное растение, Льюис. Никогда я не видел в своей жизни ничего подобного. Тогда я взял несколько луковиц, чтобы посадить его у себя. Я надеялся подарить этот цветок своей невесте, моей будущей жене.  Но он не прижился. Даже не дал побега.  Сколько бы я не искал его в книгах и справочниках, нигде его не было. Я показывал его многих садоводам и просто любителям, но они только пожимали плечами, не веря мне, что существует такое растение. Тогда я вновь отправился в эту страну. Тогда я был уже женат и не так молод, у меня должна была родиться дочь, и я надеялся привезти к ей рождению и вырастить этот цветок. Для этого я долго наблюдал за жизнью этого растения. И понял одну удивительную вещь – этот цветок может зацвести в любое время, через день, год, десять или сто лет! Он зависел от природы отчасти. Я привёз его домой, сильно опоздав ко дню рождения дочери – ей исполнилось  два уже.
Он встал и позвал меня за собой. Мы прошли в одну из его  стеклянных теплиц. Но эта была самой высокой и длинной. В самом конце красовался стеклянный купол, под которым росло действительно необыкновенное растение. На толстой ножке, без листьев, только зелёные прутики, как клетка для соловья, соединялись вместе, и вершу чуть распустившийся бутон. Внутри этой клетки был ещё один бутон, только меньше первого и другой формы.
 - Я долго и старательно растил его, заботясь как о своём ребёнке. И, хотя прошло уже столько лет, я не терял надежды, Льюис. Понимаешь? Я верил, что он зацветёт. Осталось совсем немного времени подождать, - мистер Рэйконд улыбался.
- В тот год, когда умерла моя жена, он дал росток. Он дал мне надежду, после тяжёлой утраты. И ты должен верить, Льюис, в того или то, что ты любишь.
- О чём это вы? - не отрывая взгляда от цветка, спросил я.
- Я знаю Грея Брайс, отца Элизабет, знаю её и его жену с давних пор. Мы вместе ездили за этим цветком, но в отличии от меня, он сдался после первой же попытки его вырастить. Он был вторым, кто верил в меня, после моей жены. Он был моим учеником.  И она жива, Льюис!
Сначала я не понял, о чём говорит этот старик. Только и уставился на него удивлённым взглядом.
- В каком году ты узнал о смерти Элизабет? – нетерпеливо спросил он.
 - В 1925…
Мистер Рэйконд надолго задумался.
- Да, это действительно был трудный год для Грея – тогда умерла его младшая сестра, если я правильно помню. Он долго ещё не мог отойти от её смерти. Для Грея Брайс – семья это всё. Он как-то заехал ко мне в то время. И как теперь, я помню его скорбь и слова:
- Что все эти деньги и богатства стоят, когда теряешь самое  ценное, своих любимых? 
- Тогда, Элиза… жива? – еле выдавил я.
- Конечно! Где-то полгода назад они заезжали ко мне все семьёй. И Элизабет выглядела здоровее всех. Грей сказал, что Элизабет ездила за границу к лучшему доктору нашего материка. И он так поколдовал над ней, что это больше похоже на чудо.
- У вас есть её телефон? – нервничая, спросил я.
- Конечно, конечно.
- Так что же вы стоите, мистер Рэйконд? – вскричал я.
И мы поспешили в дом. Оттуда мистер Рэйконд позвонил Грею Брайс. Подняла Элиза и старик передал трубку мне. После долгого радостного разговора, мы назначили встречу в саду мистера Рэйконда на завтра. И я наконец смог ей рассказать о своих чувствах. И она их приняла.


Эпилог. Будущее


Через несколько месяцев я уволился с работы и нашёл новую. Мы с Элизой поженились, и я, наконец, нашёл в себе силы навестить родителей. Мы помирились с отцом.   Желая поделиться этой новостью  с дорогим стариком. Но…  мистер Рэйконд умер. Я нашёл его, лежащим в теплице, возле дивного цветка.  И хотя я был сильно опечален его смертью, я не смог сдержать своего восторга от увиденного. Бело-розовый бутон расцвёл на верхушке растения, а внутри, защищённый от всего, благоухал маленький тёмно-синий, похожий на розу, цветок.  И тогда я подумал, что желание, в которое так искренне верил мистер Рэйконд, сбылось. На его лице застыла самая яркая улыбка счастья, какую я только видел.