Лабиринт привидений Глава 27 - Конец свободной тор

 
Князь, покачиваясь зашел на трибуну по кривой лесенке и мрачно воззрился на своих гостей. В зале раздались голоса, призывающие Гвидо поскорей начать съезд, дескать у всех полно неотложных дел. Сын Лучезарного тяжко вздохнул, взял в дрожащие руки несколько листов с подготовленной для него речью и тут-же с негодованием отшвырнул их в сторону.


 - Достойные всадники! – князь на минуту замолк, пытаясь собраться с мыслями, а затем продолжил: – я благодарен вам, горры, что вы не отказали в моей просьбе, и уважили, хотя…, - он впервые посмотрел на сидящих внизу депутатов, - не очень понимаю, в чем смысл нашего съезда. Мы взаимовыгодно торгуем и, наверное, этого достаточно для обоих берегов Быстрой реки. Народы Юга решили объединиться, что же, это их дело, не нам решать…, - Гвидо опять замолчал, пытаясь сформулировать ускользающую мысль, но так и не поймав ее, обреченно махнул рукой и неожиданно быстро закончил: - впрочем пусть посланцы сами нам расскажут, прошу на трибуну, горры. А мы, всадники, поприветствуем гостей.


 - Давай, - шепнул Гурангу Раго- хо, - помни, нам нужны их корабли.
    Гном нехотя поднялся, и под жидкие хлопки ладоней по деревянным ручкам кресел, обреченно двинулся к центру зала. Десятки неприветливых глаз вызывающе смотрели на него, оценивающе и расчетливо. Оказавшись на трибуне гном некоторое время молчал, не зная с чего начать, враждебное окружение мрачно воздействовало на него, но с огромным трудом Первый депутат пересилил себя и начал свой рассказ.


    Поначалу он говорил тихо, но постепенно его голос окреп и разносился по притихшему залу, звеня от стали. Гуранг никогда не мог похвастаться красноречием, не было возможности развивать в себе этот дар, но сегодня гном сам удивлялся, до какой степени убедительно звучал его голос. В голове сопровождающего даже промелькнула мысль, что, возможно проницательные кресс и хранитель, каким-то образом почувствовали в нем этот талант. Гуранг поведал собравшимся про чудесную девочку, о морлоках, вернее об их отсутствии, про осаду и битву в Песчаном порту, о бедственном положении джиббов…, наверное, у самого жестокосердного существа выступили бы слезы на глаза, выслушав он это повествование, так горячо рассказывал Гуранг о происходящем на Юге. Но всадники и князья очевидно относились к иной категории, они лишь молча выслушали депутата и ничего не ответили.


 - Ну, - глухо спросил гном, - вы поможете нам, дадите корабли?
 - Как отнесется Эзерек, в случае своего возвращения к «свободному рынку»? – прямо спросил высокий степняк.
 - Что вы имеете в виду? – настороженно выдавил Гуранг, он пытался выиграть время и собраться с мыслями.
 - Вы прекрасно поняли, горр Первый депутат, о чем вас спросил уважаемый всадник Легено! – в голосе Гвидо появились истерические нотки. – И извольте прямо ответить на наш вопрос, от этого зависит станем ли мы вообще с вами беседовать дальше или укажем на дверь.


    Сопровождающий замер: - «вот оно», - горько подумал он, - «вопрос в лоб, не отвертишься», - гном с надеждой посмотрел на Эльгеция, тот делал отчаянные знаки, напоминая Гурангу об их недавней договоренности.


 - «Обещать им все, что они хотят и ни в коем случае не спорить», - он мысленно усмехнулся, - «значить, попросту врать», - гном вспомнил Машу, ее честное лицо, и вдруг совершенно успокоился. – «А ну вас всех к билгу»!
 - Рабство, - четко выговаривая каждое слово процедил Первый депутат, - необходимо выжечь на корню, также, как волшебница выжгла морлоков. Торговля живым товаром должна исчезнуть навсегда!


   В зале на мгновенье повисла тишина, а затем он взорвался. Если бы сопровождающий предложил всадникам позавтракать собственными лошадьми, то и тогда люди возмутились бы меньше, чем сейчас. Гневные крики, смешиваясь с площадной бранью повисли в спертом воздухе зала. Некоторые из всадников выхватили свои короткие клинки, и яростно махали ими в воздухе, угрожая гному самыми страшными карами. Вообще-то с железным оружием на торжище не пускали, закон есть закон, но для всадников делали исключение, им позволялось носить с собой кинжалы не больше ладони в длину.


   Эльфы и Раго-хо мрачно наблюдали за происходящим, в душе прощаясь с жизнью. – «Сами виноваты», - с горечью подумал Гуранг, - «я предупреждал, все, кто хоть раз поговорят с Машей, напрочь разучиваются лгать», – ему вдруг все смертельно надоело, захотелось оказаться, как можно дальше от этого сборища работорговцев, он физически ощущал исходящие от них флюиды ненависти и потного страха. Наверное, это выражение так ясно обозначилось на лице гнома, что несколько всадников не выдержали и бросились к трибуне, с явным желанием сделать сопровождающего на одну голову короче. Гуранг стукнул крепким кулаком по столешнице и, выломав ее из трибуны с яростью поднял над головой, он собирался дорого продать свою жизнь.


 - Молодец гном! - широкие двустворчатые двери с треском раскрылись и на пороге появился новый персонаж разворачивающейся драмы. Это был огромного роста мужчина средних лет, с тонким и очень проницательным лицом, которое портило черное клеймо по центру лба. Он был не один, человека окружало с десяток спутников, одетых в ярко красные плащи.


  – Так им и надо, жабье племя! Пожиратели трупов! Дети билгов! – каждое оскорбление мужчина словно припечатывал, вбивал, как плотник загоняет стальной гвоздь в мягкую древесину.


 - Тунгут! – удивленно вскрикнул Гвидо, на его лице отобразилась дикая злоба, но сын Лучезарного быстро взял себя в руки и даже улыбнулся. – Вы опаздываете, горр князь Стасволюда.
 - Я не князь! – Тунгут с отвращением посмотрел на бильзанца.
 - Проходите на свои места, - хозяин замка спрятал улыбку.


   Братчики не спеша прошли через зал, но в кресла садиться не стали, а окружили трибуну, на которой продолжал стоять Гуранг с доской в руке. Острые щепки прокололи его пальцы, и темная кровь медленно капала на пол, но ошеломленный сопровождающий даже не заметил этого. Остальные депутаты покинули свои кресла и тоже подошли к Тунгуту, поглядывая на него с уважением.


 - Что же вы не садитесь? - Гвидо опасливо покосился на заклейменного человека.
 - Чтобы вы смогли лучше рассмотреть нас, - нагло заявил Тунгут, - это ваши люди клеймили меня! А моих братьев изуродовали палачи всех четырех государств.
 - Так устроена жизнь, увы, - бильзанец все еще надеялся загладить возникающий конфликт, остальные пока молчали, с ненавистью рассматривая братчиков, - да и в природе так, сильные пожирают слабых…, - князь осекся, поняв, что брякнул глупость.
 - И чем ты, князь, сильней меня? – Тунгут в упор посмотрел на Гвидо. – Или твой реестр может справиться с моими братьями?


    Бильзанец нервно сглотнул, но так и не нашелся, что ответить. Если Лотарь не понимал причин, кои побудили сына Лучезарного пригласить братчиков на съезд, то все присутствующие в зале отлично знали это. Тунгут обладал огромным конным войском, собранным из бывших рабов. И это были не наемники четырех государств, которые сражаются за золото кхханов, а отлично мотивированные бойцы, с твердой рукой и горящими от ненависти глазами.


     Князья пытались уничтожить Стасволюд, последние два года всадники провели не одну карательную экспедицию в сердце степи, но все они заканчивались неизменным фиаско. Эти поражения от бывших рабов старались скрыть от обывателей, но слухи все-же доходили и до горожан, и до рабов. Самые отчаянные из последних массово убегали к Тунгуту, увеличивая и так не малое войско. Неглупый Гвидо пытался унять всадников, уговаривая их улучшить жизнь рабов, но те не слушали его.


   Тогда коварный бильзанец решил купить Тунгута, предложив ему власть и звание князя, то есть создать на севере еще одно государство, а его командиров сделать всадниками. Но этот номер тоже не прошел, слишком высок был дух бывших рабов, чтобы их можно было заинтересовать этими подачками. Вот из-за этой-то угрозы князь и девальвировал серебряный дирхем, увеличивая таким образом реестр всадников.


 - Мы поможем южанам, - спокойно произнес Тунгут, - джиббы ласковый народ и очень несчастный, - он сжал губы в узкую нитку, - такой-же, как и мы – бывшие рабы.
   Гуранг облегченно вздохнул и разжал окаменевшую ладонь, столешница со стуком свалилась наземь, но никто не обратил на это внимания, из-за поднявшегося в зале шума. Всадники и князья опять вскочили со своих мест, отчаянно жестикулируя и перебивая друг друга, впрочем, никто из них уже не пытался бежать с кинжалом к трибуне, десяток братчиков и три депутата охлаждали самых горячих приверженцев работорговли. Сопровождающий повернул голову в сторону торговцев и, к своему удивлению никого там не увидел, кхханы незаметно покинули съезд. Гном вдруг почувствовал нарастающий страх, купцы просто так ни что не покинули бы собрание. Назревало что-то ужасное, но что именно, Гуранг не знал.


 - Каким образом вы собираетесь помочь джиббам? - с вызовом спросил горр Легено, тот самый степняк, что вывел из себя Первого депутата. – Откуда вы возьмете корабли и порт? У вас нет ни первого, ни второго!


 - Да! – Тунгут в улыбке показал щербатые зубы. – Вы совершенно правы, не уважаемый горр Легено, но они есть у вас, и у других работорговцев. Мы конфискуем все суда на нашей стороне реки и поможем нашим братьям с Юга!


   В зале повисла гробовая тишина, молча, без криков начали подниматься всадники и доставать из-за пояса свои кинжалы. Тунгут насмешливо поглядывал на противников и не двигался с места, его нелюдимые спутники больше походили на статуи, чем на живых людей.


   Из открытого настежь окна со стороны торжища донесся сильный шум и лошадиное ржание. Гном, который находился выше своих товарищей, и мог видеть площадь, резко обернулся и воззрился на солнечный квадрат в стене. На рынке царила суматоха, из бывших казарм королевских латников выскакивали всадники князя и на ходу натягивали на себя перевязи с мечами. Это было неслыханным нарушением давнего закона, люди с железным оружием во время торга. Гуранг похолодел, коварный Гвидо решил покончить одним махом и с Тунгутом, и с его ближайшим окружением. Оставшись без лидера братство не сможет долго противостоять реестру князей.


   Торгующие испуганно собирали товар и старались поскорей покинуть площадь перед замком. Из-за этого поднялась паника, люди толкали друг друга и спешили прочь от торжища, в одном месте необъезженные лошади проломали загороду. Выскочив между рядов, они принялись калечить убегающих поселенцев, первым пострадал старый Лотарь, взбесившиеся кони разбили его знаменитый стол в щепки. Меняла вместо того, чтобы спасаться, ринулся подбирать с пыльной земли тяжелые дублоны и стал следующей жертвой насмерть перепуганных животных. Он без движения лежал в луже собственной крови, но пальцы Лотаря продолжали цепко сжимать золото.


 - Всадники окружают замок! – исступленно крикнул гном. – Тунгут, они заманили тебя в западню!
   Все присутствующие в зале подняли головы вверх на побледневшего Гуранга. Князья радостно зашумели и с благодарностью посмотрели на раздувшегося от важности Гвидо, братчики, несмотря на ужасную весть остались невозмутимы.


 - Так-то ты держишь свое слово, князь Гвидо, - насмешливо сказал Тунгут, - нарушаешь все мыслимые и немыслимые законы.
 - На тебя они не распространяются, раб! – выкрикнул взбешенный бильзанец. – Законы существуют для свободных людей, а для невольников – только цепь и кнут!
 - Я догадывался про ловушку…, и подготовился к ней, - он распахнул алый плащ и выхватил из-за пояса длинный, эльфийской работы меч, его товарищи последовали примеру своего лидера.


   Толпа всадников и князей отпрянула от трибуны, в их руках были лишь короткие кинжалы.
 - Ты сам обманщик! – перешел на визг Гвидо, он повернулся к залу и закричал: - Горры, сейчас здесь будет реестр, они быстро покончат с рабами!


    Толпа послушно отхлынула, но братчики не собирались безучастно ждать своей гибели, они набросились на ближайших к ним всадников и принялись рубить их. Не имевшие оружия князья отступили к лестнице, вперед же выступили десятка полтора меченосцев из свиты бильзанца, они имели право носить длинную сталь.


    У гнома перехватило дыхание, такого он еще не видел. На небольшом пространстве от трибуны до первых рядов кресел разворачивался настоящий бой. Гуранг бился в памятном сражении в крепости и неплохо проявил себя в нем, да и до этого пару раз участвовал в стычках с ордой. Но эта битва была не похожа на ночной бой в Песчаном порту. У обоих сторон было в руках железо, с глухим скрежетом сталкивались в смертельной схватке мечи и кинжалы, короткие клинки и тонкие сабли. Щитов ни у кого не было, поэтому уже через минуту несколько раненых бойцов лежали на каменном полу, прижимая ладони к кровоточащим ранам.



    Двое братчиков, раненные в грудь отползли за трибуну, где их перевязывали лентами от плащей, не имеющие оружия земнородные. Со стороны князей потерь было больше, уже с десяток всадников выбыло из строя. Почти всех их поразил Тунгут, искусно владевший своим прекрасным мечем. Он делал молниеносные выпады, стремительными движениями отбивал удары атакующих, и снова переходил в наступление. Зеркально сверкающая сталь казалась продолжением его руки, так ловко фехтовал бывший раб.


    Гвидо пугливо отошел от эпицентра боя на несколько ступенек вверх, и испуганно поглядывал то на кровавую схватку, то на входную дверь. Князь ждал свой реестр, который поможет меченосцам справиться с Тунгутом и его шайкой, но всадники не спешили на помощь, что выглядело очень подозрительно. Гном, который тоже увлеченно следил за рубкой в зале, и боролся с сильным искушением немедленно присоединиться к братчикам, тоже был поражен, тем, что они еще живы. Он обернулся к окну и радостно вскрикнул. Никто не обратил внимания на его возглас, так все были увлечены боем, а зря.


    На торжище людей уже не было. Возле разбитого эльфийского стола по-прежнему лежал бездыханный Лотарь, вокруг него в пыли валялись разбросанные монеты. Все проходы между рядами были завалены осколками битых горшков, тюками плотного сукна, вяленым мясом, бурдюками забродившего конского молока и кругами козьего сыра. Из расколотого бочонка медленно вытекал янтарный мед, но лился он не утоптанную тысячами ног землю, а на прекрасный ковер степных мастеров.


   Одна из диких лошадей повредила себе ногу и билась, лежа на боку в разбитой палатке. Здесь продавали муку, и конь весь был засыпан ею, он дергался и судорожно пытался встать на поломанную ногу. Черные слепни облепили его окровавленный круп, но, потерявший от ужаса разум жеребец не обращал на них внимания.


   Увы, помочь бедному животному было некому, и продавцы, и покупатели давно покинули ставшее смертельно опасным торжище. А вокруг него шел бой. Рубиновая волна нападающих прижала к кривобокому замку хваленый реестр Гвидо и безжалостно уничтожала его. Из степи прибывали все новые отряды одетых в красные плащи братчиков и присоединялись к избиению. Бывшие рабы, враз обретшие свободу, стояли сгрудившись друг к другу и в изумлении следили за происходящим. Самые храбрые из них подбирали брошенное оружие и присоединялись к армии Тунгута.


    То тут, то там всадники бросали на пыльную землю мечи и сабли и прижимали ладони к потемневшим от ужаса лицам, в знак того, что они сдаются и слепо вверяют свои жизни на милость победителей. Их грубо толкали, заставляя упасть на колени и бежали к другим, все еще сопротивляющимся всадникам. Братчики связывали пленникам руки за спиной и зорко стерегли их от бывших рабов, те были не прочь забрать жизнь у давних обидчиков, но Тунгут запрещал казнить пленных.


    Только теперь Гуранг понял почему лидер Братства хранил такое олимпийское спокойствие. Он сам готовил ловушку для работорговцев и тщательно выстроил план атаки. Отряды братчиков загодя стягивались к Бильзе и прятались небольшими группами в сухих балках и чахлых лесках, ожидая начала торжища. А когда сам Тунгут с десятком лучших воинов зашли в зал, а реестр, по тайной команде Гвидо бросился к замку… Вот тогда они и ударили. И если хитрый князь надеялся схватить верхушку братства, то Тунгут, в свою очередь, решил одним ударом покончить и с работорговлей, и с князьями.


 - Горр Гуранг! – снизу раздался крик Эльгиона. – Вы не желаете присоединиться к нам? Нам бы не помешала лишняя пара гномьих рук.
   Сопровождающий почувствовал раскаяние, пока он бездумно пялился в окно всадники совсем прижали обороняющихся. Эльфы и джибб подобрали оружие людей и дрались уже возле трибуны, длинные мечи людей не годились для депутатов, но короткие, «разрешенные» клинки пришлись южанам впору.


    Одним махом гном оказался внизу и взял из рук, улыбающегося даже во время боя сотника тонкий, покрытый серебряным позументом кинжал. Раньше он принадлежал кому-то из всадников и еще хранил тепло человеческого тела, которое сейчас остывало на каменном полу замка.


    Как мы помним Гуранг не был выдающимся воином, да и противостоять людям в прямом бою земнородным было сложно. Человек много сильнее и земнородных, и водных поселенцев, но он никогда не сравнится с эльфами в умении пустить стрелу, с джиббами в выносливости, а с гномами в упорстве. Но здесь, в толчее всадников и бывших рабов, депутатам достаточно было прикрывать неполный десяток братчиков с флангов, чтобы не дать обойти их с тыла.


  Прямо перед гномом, как из-под земли вырос невысокий коренастый всадник, в плаще песчаного цвета. Он был немолод, с испещренными морщинами лицом, кудлатой бородой и воровски бегающими глазами. Увидев, что перед ним не братчик, а всего лишь житель Цитадели, человек приободрился и пошел на сопровождающего в атаку. Гурангу пришлось совсем худо, степняк прижал его к потемневшей от времени трибуне и буквально не давал дух перевести. Меч человека, как сверкающая молния выныривал в самых неожиданных местах, и гном, путем неимоверного усилия умудрялся отбивать его своим коротким клинком. Об ответной атаке он и не помышлял, Первый депутат понимал, что жить ему оставалось совсем чуть-чуть. – «Ну где же эти алые плащи?», - сквозь кровавый туман в голове вопрошал он сам себя, умирать за миг до победы ему совсем не хотелось. Все тело Гуранга покрылось противным липким потом, сердце от дикого напряжения готово было выскочить из груди, а весь мир для гнома сузился до одной сверкающей полоски меча всадника.


   Но атакующий порыв степняка начал постепенно ослабевать, человек тоже устал, он рассчитывал быстро справиться с гномом, но юркий депутат измотал его донельзя. Гуранг моментально оценил ситуацию и в его душе забрезжила надежда на спасение, он неожиданно присел и молниеносно полоснул острым клинком по ногам всадника. Тот упал как подкошенный и отбросив меч с расширенными от ужаса глазами уставился на гнома.


 - Убей его! – кровожадно закричал один из братчиков Гурангу. Сражение постепенно отдалялось от трибуны, депутаты вовремя пришли на выручку Тунгуту, подняв брошенное ранеными оружие.


    Гном опустился перед степняком на колени и приблизил острый клинок к его шее. Лицо человека побледнело от ужаса, из груди вылетало хриплое дыхание, всадник мысленно прощался с жизнью. Сопровождающий резким движением срезал с плаща длинный серый лоскут и отбросив клинок стал перематывать ногу человека. Глаза раненого начали приобретать нормальное выражение, вытесняя животный ужас, но все-же он не мог понять зачем Гуранг его перевязывает. Гном увидел этот немой вопрос и, усмехнувшись, проговорил:


 - У меня нет на тебя зла, человек. Вы пошли не по тому пути, - он тяжело вздохнул, - ну ничего, скоро вернется Король, он все поправит, его одна девочка приведет, - в глазах сопровождающего застыли слезы. – Ты ведь ее не знаешь? – потрясенный всадник с трудом сглотнул и едва заметно махнул головой. – Конечно не знаешь, иначе не додумался бы то такого. Шутка ли, людей продавать!


   Дверь вылетела с петель и в зал начали забегать воины в красных накидках. Всадники, которым и так было не сладко, окончательно пали духом и стали бросать, ставшие внезапно тяжелыми мечи наземь. Лишь несколько одетых в пурпур всадников не желали сдаваться и яростно рубились у самой стены. К Гурангу подошел пошатывающийся Тунгут и с интересом посмотрел на гнома, который перевязывал уже другого всадника.


 - Чем это ты занимаешься, Первый депутат?
 - Не даю умереть этим людям, - спокойно ответил сопровождающий.
 - Брось, они достойны смерти.
 - Никто ее заслуживает, - гном твердо посмотрел в глаза бывшего раба, - даже эти негодяи. – и неожиданно для самого себя добавил: - вам, горр, предстоит управлять всем Севером, и вы должны научиться прощать своих будущих граждан.


 - Все-таки ты гном – удивительное создание, - Тунгут с интересом посмотрел на Гуранга, - откуда смог набрался такого миролюбия?
 - У меня была хорошая учительница, - земнородный криво улыбнулся и, предваряя следующий вопрос, добавил: - вы ее не знаете, но наверняка слышали…