Старая пластинка

Виктор Матюк

Старая пластинка

Без заминки играет старая пластинка, музыка льётся из патефона, она наивна и монотонна,
Сам инструмент из плотного картона, с ним вместо чемодана можно ходить по перрону,
Спрятав голову под капюшоном, идёшь, как на экзамен, ничего не получаешь взамен,
Но души в старинной музыке не чаешь, а то – гляди, внезапно одичаешь,
Дом с землёй сравняешь! Иной раз напрочь забываешь, что затеваешь?
Песня об обновке, починке и перелицовке, скрипят по мостовой ботинки,
Меняются пластинки, на тебе жилетка в мелкую клетку, заходишь в гости к соседке,
Снимаешь старую жилетку, встанешь на ступеньки, и дзинькаешь, ни пьёшь, ни ешь,
По внешнему виду на диво ты и бодр, и свеж, но крепок как жесть, таков перст твоей судьбы,
Тебе бы не свернуть со своей стези, а то смотри и впрямь одичаешь, иной раз забываешь,
Что вокруг слякоть и давка, тебя изредка развлекают работницы прилавка! Люди куда-то бегут,
Тебя нигде не ждут, навьюченный люд не вникает в суть твоих проблем, тебе один хрен не до них,
Среди них нет святых, а у других как и у тебя - одна дорога, одна стезя, сворачивать с неё нельзя!
На тебе висит огромный серебряный крест, в нём божья сила ну, конечно же, есть,
Ты ещё не стар и не замечаешь весь кошмар бытия, пережить бы судьбы удар, но смогу ли я
Поступить верно, и не свалиться мигом  в скверну? Грех липнет к голове, как грязь к подошвам,
Мысли о прошлом становятся навязчивыми и дотошными, они не хотят поговорить с людьми
О бытии и сути, грешны все люди, они о своих грехах вскорости забудут, прочь уйдут,
Веру продадут за крохотный алтын, хрен с ним, жизнь дала крен, нет весомых перемен,
Всё – тлен, всё – суета, а вокруг кромешная темнота: ни деревца, ни куста,
Одним словом, пустота выглядывает из-за угла, её скрывает ночная мгла!
Хотел эти слова написать между строк, я же – не пророк и не святитель Руси,
У меня есть грехи свои, старые здесь, а другие – впереди, к ним не подойти!
Их трудно понять, вдруг начинают порицать и руками размахивать,
А потом будут смеяться и кричать, начнут разговаривают с тобой, как со скотом!
Бог ты мой, мозги свихнулись набок, мысли прячутся среди груш и яблок, они свернули  с тропы,
А впереди не видно ни зги из-за дождя и снежной крупы! Опустошается судьба,
Когда начинается ружейная пальба, чуждая среда готова выбросить тебя на обочину бытия
Как бесхозного вольта, он с кондачка делает в её сторону три шага и падает бездыханным,
А был коварным и крутым! Что случилось с ним? На старом фотоснимке играет старая пластинка,
Молодая и стройная блондинка побеждает в очном поединке молодого безусого бойца,
У него навыкате глаза, он вёл образ жизни развратный и по причинам непонятным
Любил многочлен квадратный, но больше всего он себе славу снискал, когда баб тискал
И нагло проникал в узкий, но глубокий овал между стройных женских ног, был бы предлог,
А повод для мести найдётся, каждый своим делом тут же займётся! Баба в неглиже,
Готова уже лежать на спине, она обожает своего кумира, и готова влезть ему без мыла
В место то, что расположено глубоко и сразу не видно его! Поцелуй страсти жгуч,
Рок могуч, а солнечный луч светит прямо, но тепло не проникает в глубокую яму,
Там скопище стыда и срама, храбрая мужская рука раздвигает на лобке волоса,
Суть намерений ясна, забыт день вчерашний, сегодня предстоит бой рукопашный!
Дом будет перевёрнут кверху дном, мужчина удостоверится в одном: не он, а другой
Подружится с бабой молодой! Старик уйдёт своей тропой, отойдёт на второй план,
Починит в ванной водопроводный кран, он – ветеран, уйдёт в запой, и будет спорить с толпой
О бренности бытия, бог – ему судья! Только из меня не делайте наглеца, нет на мне лица,
По указке Творца даже в не сезон имеет резон на бас сменить свой баритон, кто же он?
В прошлом – мужик въедливый и дотошный, ходит с сумкой дорожной, носит её на правом плече,
По ночам пишет опусы при едва тлеющей свече, спит без подушки, любит деревенские частушки,
И не приемлет застолья и пирушки, но иногда купит чекушку, пригласит к себе бывшую подружку,
Пройдут в дом, поговорят о былом, послушают патефон, пока не грянет гром над головой,
Потом она уходит домой, а что ей делать со стариком? Он ел бы хлеб на ужин и обед.
Но в доме соли нет, простыл её след, моложавый дед по своему складу – домосед!
Он раньше не ложился в спальне в постель без газет, ближе к средине ночи потушит свет,
Но душе покоя нет! Рано поутру пройдётся по дождю, постоит на промозглом ветру,
Отыщет взглядом знакомую с детства тропу, поругает рок и судьбу, но ему ни к чему
Прошлое ворошить, кого-то стыдить! Усмехнётся криво, встряхнёт длинной гривой,
Ведь мир беспросветной тьмой окутан, ход мыслей спутан, он – не Бетховен и не Ньютон,
Хотелось жить, как раньше, тогда он видел дальше, чем сейчас, нутро обуревала страсть!
Мог с высокой лошади наземь упасть, но заживо не пропасть, потерявши малую часть чего-то,
Не винил кого-то, уходил по уши в работу, трудился в поте лица, до дыр стиралась подошва,
На бумагу легко ложились слова! Не спалось до утра, рядом дремала жена, в окно светила Луна,
Семьёй обзаведясь, он часть своих забот оставил ей, последней женщине своей!
Всех баб он посылал на   , вслух не говорил неприятные слова, водку с горя не пил с горла,
Только опосля от бессонницы раскалывалась дурья башка! О да, он не был в эмиграции,
Во время последней эвакуации в его голосе изменились резкие интонации,
Мягкий мозг, как пчелиный воск пребывал в состоянии прострации! Свет небесных светил
В свою душу он с лёгкостью впустил, но забыл о круговерти бытия, случилась катавасия,
С тех пор ему нет в родном дому житья! Вот и сказка вся! Много грехов позади,
А что впереди? Надейся и жди, что в жизни этой вместе с вчерашней газетой,
Он Музу подомнёт под себя, душу теребя, судьба не оставила от прошлого заметного следа,
Ему бы уйти от греха, но куда? Затмилась полночная звезда, исчезли с виду бревенчатые дома,
Вокруг одна и та же тьма! Как тут не сойти с ума? Он задумался о своём исходе серьёзно,
Но менять что-то в бренной жизни поздно! Дома ходит в длинном халате, приобретенном кстати
Под звон курантов у одного никчемного дилетанта, торговавшего залежалым провиантом,
Обладая редчайшим талантом и тягой к письму, пытался жить по уму,
Но мало что удавалось сделать ему, трудно одному пялиться во тьму,
Коль в душе осталась тяга к греху! Грех – внизу, а бог – вверху, пламень плотский
Ставил стрика в положение идиотское, росчерк пера на стене, пустота в голове, испытано на себе,
И только женский подол мог защитить его пошатнувшийся престол от излишнего куража,
Греша и каясь, падая и заново с грязи поднимаясь, за жизнь двумя руками цепляясь,
Он всякий раз тыкал в небо собственным перстом, хотелось поговорить с Христом
О житии мирском, ведь тут Его чтут, но заповеди не блюдут, разнуздано и пошло живут,
Но не в этом суть, она в другом! Он смотрит на жизнь анфас и в профиль, много денег не пропил,
От молодости остался только дым и пепел, счастье унёс порывистый ветер, он даже не заметил,
Как тьма и мрак окутали цветущий в прошлом сад? Он счастьем обладал,
Но не увидал, когда момент истины настал? Шатнулся пьедестал, но не упал,
Мир в ином цвете тут же предстал, в делах – завал, мужик затосковал, он бабу ревновал
К телеграфному столбу, бу-бу-бу, искушал горемычную судьбу, у неё же не написано на лбу,
Что и к чему? Слова эти и те, что утопают в земной слепоте, не слышны на грешной земле!
Он стал жить сам по себе, искал слова в огромном словаре, но в душе, как на сквозняке,
Одна прохлада и никого из святых существ нет рядом! Как выбраться ему из тупика?
Голова кружится слегка, медлительная речь может душу к ответу привлечь,
Слово не жжёт ни душу, ни плоть, и только Господь мысль под своё начало берёт!
Трещит старая пластинка, купленная на местном рынке, во тьме ночной, боже, раб твой
Исходит слюной! Болит его душа, росчерком химического карандаша она, привыкшая к разнобою,
Облегчает общение тебе с роком и судьбою! Когда плоть была молода, она редко когда
Сворачивала в сторону от греха, она не взвешивала, сказанные слова, страданье есть,
В душе назрел протест, рядом нет свободных мест, чтобы на пару минут присесть!
Жизнь сложилась нелепо, проблески дыма и пепла омрачают будущее светлое, дух мой наг,
Он застыл в двух шагах, неужто будет распят на кресте, молча, стоит и ждёт в тишине,
Какой знак появится на противоположной стороне? Печаль и величье на морщинистом обличье,
Как людей вразумлять, наказывать или миловать, быть может, их надо предостерегать?
Нельзя забывать великих слов, прозвучавших из уст стариков: «Страха не убоимся,
Если смутимся, тут же возгордимся, и на подвиг решимся! Огонь святость не пожжёт,
Бог от греха убережёт, ты свалишься с ног в поисках Веры, есть тому примеры,
Что в духовной сфере бывают срывы, но люди терпеливы, они ждут диво,
Гремят вещами в ночи, не зажигая свечи! Меч голову верующему не посечёт,
Всё произойдёт как раз наоборот, вода мысль не потопит, но время нас торопит,
Каждый стремится тебя обидеть, коль сила есть, не стоит впадать в грех!»
Гудит весь околоток, баба проснулась без колготок, у неё характер кроток,
Стоит сделать воды глоток, чтобы твой завистник издох! Я – не монах,
Живу в своей деревне на птичьих правах, по утрам долго роюсь в штанах,
То ли вши кусают, то ли яйца мешают и о повседневном грехе напоминают!
Мысли умчались ввысь, другие покатились вниз, они мирно разошлись,
Меняются подъёмы и спуски, в пространстве ограниченном и узком свет тускнеет,
Солнце душу уже не греет, а плоть слабеет! Боже, что еси на небеси,
Прошло больше тысячи лет после крещения Киевской Руси,
А мы не можем праведно жить и не знаем, к какому берегу нам плыть?
В нарушение правил я семейный быт на произвол судьбы оставил,
Остался наедине, тяжко дышится мне даже во сне! Странные миражи на стене,
А в окне мелькают очки роговые, не знаю, как другие, но я снимаю их с себя,
Не выходя из дома, где всё до мелочей знакомо! Там нет ни никеля, ни хрома,
Двор укрыт пожухлой листвой, кто-то бы другой занялся порукой круговой,
Я – не такой, истина со мной, она впереди и за спиной, без пользы и без вреда
Уходят года, видать нам не судьба, устроить вечер вопросов, уехал философ, а куда?
В его доме балом правит ворчащая жена! Её мать - попадья! Нет житья, скользит тропа.
Но она не видна издалека, дрожит строка, бурлит река, гремят облака, рядом продукт труда,
Не вовремя приходит беда! Кому мы служим? Чем живём? Принимаем бром и валерьяну,
Чаще сдуру или спьяну, когда жизнь надвое раскололась, и по равнине властно растеклась,
Там - тина и грязь, и никто ей – не указ! Я тоже был когда-то мал, матерных слов не понимал,
При виде баб дрожал, их пылко целовал, но высокой любви до сих пор не узнал! Базар – вокзал,
Местный шалопай к знакомой женщине пристал, я в тот миг покупал у торговки чемодан,
Ей взамен предлагал старенький патефон, до сих пор играет он, хотя пластинка ужасно скрипит,
И громко шумит, но время под музыку намного быстрее летит, вся округа спит, а музыка звучит,
Знакомый бас повторяет уже в двадцатый раз: «Люблю я Вас и даю вам шанс
Сбоку прилепиться, к моей компании присоединиться, могу жениться,
Будем сообща собирать семейное счастье по крупицам!»
В полдневный зной мужчина уже пожилой встретился с девицей молодой,
Она вышла из прохладной воды и пряталась от солнца в тени, не отходя от реки,
Возраст для общения – ни помеха, разнеслось эхо и отзвуки заразительного смеха
Пронеслись над водой, ситуация утряслась само собой! Только мужик почти седой
Потерял душевный покой, теснится грудь, ему бы на пару минут к бабе той прильнуть
И в женских ласках утонуть, годы идут, как облака над головой они быстро плывут,
Отстающих не ждут, не теряя время, отправляются в путь! Он – мужчина публичный,
Умный и самокритичный, под его ногами шумит песок и гравий, а в памяти молодая шалава
На его чувствах полночи играет, он глаз до утра не смыкает, дьявольская власть
Меняет карточную масть, действует на нервы ночная тишь, словно в сорок первом,
Незаметно проскальзывает в двери полевая мышь, а ты сидишь за столом, холоден дом,
 Стужа за окном, словно студент – заочник, болит позвоночник, земля объята сном,
Темень за окном! Блестит речной затон, рябь проходит по нёму, судя по всему,
Перед предрассветным часом вглядываешься вдаль с экстазом, и с каждым разом всё сильней
Думаешь о желанной девице своей! В тихой воде водятся черти, виднеются голые жерди,
Кто-то не проявил должного усердья и не довёл работу до конца, на всё воля Творца,
Он - наверху, мы же внизу, везде бардак, темень и мрак, как покинуть эти злачные места?
Неспроста судьба сюда завела старозаветного старика!
Силы теряя, мужчина прикасается к прообразу рая, тишь ночная
Сознание на две половины разделяет, над землёй плывёт и петляет,
Он взгляды женщины на любовь и страсть не разделяет, но чужой мнение уважает!
Считал и считает, что каждая баба на передок слаба, и грехи невиданного масштаба
Вертятся то спереди, то сзади, преодолевая рытвины и ухабы! Кричат речные жабы,
Смысл жизни ясен, но чтобы твой быт был прекрасен, надо сговориться с судьбой,
Не дожидаясь ямы долговой, а то в неё угодишь, и мигом закончится грешная жизнь!
Не торопись падать вниз, вокруг соблазнов не счесть, бог весть, что они сулят: рай или ад?
Мысль пришлось на краткий миг прервать, какая походка?! Какая стать?! Одна из лучших баб
Прошлась по вымершему околотку, запах духов и палёной водки оставила после себя,
Нельзя лишать себя сна из-за грядущего греха! Голову покрыл белый иней,
Проблески чёрных линий вкрапились в белизну, пришло время: отходить ко сну!
Муки и страдания заканчиваются в общей бане, взгляд прильнул к циферблату,
Часы были куплены когда-то за последнюю зарплату, но прекрасно идут,
Приятный цокот издают! Постоят несколько секунд, но стоит стрелки подтолкнут,
Всю ночь без помех бегут, я к их цокоту привык, на гвозде висит старый и дырявый дождевик,
Сдвинешь брови, тебе не внове желать любви и крови, посмотришь выше, увидишь крышу,
И тут же услышишь барабанный бой дождя, видать не зря тебя сюда завела порочная судьба!
Не жизнь, а феерия, молодые бабы вышли из доверия, страсть откололась,
Её едва слышимый голос, пролетел и даже волосы не задел, молодой пострел
На неё впритык посмотрел, малость оробел и на завалинку медленно присел,
Пока присматривался, взгляд бросал то туда, то сюда, закипела в чайнике вода!
Вот и молодость прошла, не коснувшись потного чела, теперь беснуется душа,
Едва не сваливается с резного крыльца, нет горестям ни края, ни конца!
В ледяной воде тает мужская речь, сброшена досужая мысль с широких плеч,
Чтобы впредь дожидаться новых встреч! А то новая бестолочь тебе не сможет ничем помочь,
Испоганит приятную ночь, пропадёшь ни за грош, пару шагов пройдёшь, и тут же упадёшь,
Жуткая дрожь пройдёт по телу, ты же пострадаешь по делу, тебе одиночество порядком надоело,
Тоска душу заела! В общем и целом, всё охренело! Радует горсть белого снега,
Подающего с бездонного неба, да кусок белого хлеба на столе, ты – одинок в этом мире,
Не застрахован в своей квартире от дрязг и склок, твой рот закрыт на замок, а ты валишься с ног,
Судьба встала поперёк и ни шагу в сторону, над головой кружит стая чёрных воронов,
Мир таков, как есть, здесь правда и ересь легко уживаются, они разбоем сообща занимаются,
Вот так и развлекаются, изредка в носу ковыряются!
Тебе же невдомёк: откуда появился в горле комок?
Ты исправно платишь небу оброк, но всякому терпению приходит срок!
Только на кардиограмме гаснет жизни яркое пламя, ты же, как в бане - гол, как сокол,
Мир бесчеловечен, а ты – не вечен! Был в искушениях много раз замечен, только за чаркой
Можешь поговорить с собственной овчаркой о суете мирской, дым и смог над тобой!
А ты стоишь горой за тех, кто, приняв на душу нераскаянный грех,
Ушёл восвояси, прервав прежние любовные связи, ты бы тоже ушёл прочь, но куда?
Свищет ветер, гудят провода, страстная ночь пугает, ветер снег с крыш лихо срывает!
Сеет и повевает, искомого пути никто из нас заведомо не знает, мать его ети,
Неисповедимы наши пути! Живёшь втихаря, ждёшь тридцать первое декабря,
Встаёшь чуть свет, чуть заря, оказывается, что волновался зря: не та тропа, не та стезя
Пролегла мимо твоего едва заметного двора! Могло ли так случиться,
Что кто-то из соседей должен был возмутиться?
Прежде чем на отчаянный шаг решиться, надо  вдохнуть полной грудью прохладу,
Вытереть с лица губную помаду, и повторить как дважды два, одну и ту же тираду,
Чтобы с её помощью преодолеть возникшую преграду! Уже много лет кряду так практикую,
Гуляю напропалую, мне некуда деться, тяжелое детство оставило гнетущее наследство
И не дало взамен ничего! По всем народным приметам нельзя бабам спешить с ответом,
Есть или нету: возможность себя приблизить к божественному свету? А музыка звучит,
А музыка звучит, камыш вблизи шумит, а баба не мычит, не телится, ей не верится,
Что мужик передней, как пластинка в патефоне без злого умысла вертится!
Ему хочется с женщиной по улице пройтись, поговорить про повседневную жизнь,
Глянуть ввысь, а потом заглянуть вниз, а там скользкий и мокрый карниз!
Был бы смысл: родственники бы вместе собрались, всё было бы как у порядочных людей,
От любви твоей до любви моей пройдено немало дней, встретилось много людей,
Их оберегал небесный купол, он их желания, боль и стенания укутал,
На узел завязал, и к груди своей нежно и ласково в ночи прижал!
Никто ему спасибо не сказал, нависла небесная глыба над тихой заводью, водой и рыбой,
Невесть откуда приходит нежданное - негаданное чудо! Счастье воздаётся сторицей,
Громко смеются молодые и статные девицы, им бы усомниться в поступках своих,
Посмотреть со стороны на девушек других, ан, нет, их опьяняет сиюминутный бред!
Кое-кто из величайших людей усаживал за свой стол отъявленных ****ей,
Их набивалось как в бочку сельдей, и каждый повествовал о горькой доле своей!
Никто их не гнал взашей, играл граммофон, чуть попозже его сменил патефон,
На ушах стоял тихий речной затон! Вращались пластинки, молоко пили из крынки,
А потом шли к рынку, чтобы там окончательно всё расставить по своим местам,
Прислушавшись к чужим голосам, с испугу заходили по дороге в божий храм,
Вставали на колени даже в день осенний, помолившись и от греха освободившись,
Выходили из райских кущ, бог и вправду Вездесущ, Всеведущ и Всемогущ!
Он и невропатолог, и хирург, вот только их вид вызывает испуг,
Замыкается круг точек соприкосновения, люд - скуп и зол, в его устах любой глагол,
Ударившись о небесный купол, ввысь не прошёл, тут же рухнул долу, не захотел терять долю,
Уж лучше болтаться на ветру в диком поле, чем жить медленно и квёло на небесах,
Людям чужд страх! Они впопыхах смотрят на него в профиль, взгляд скользит выше кровель,
Когда-то там можно было увидеть то, что воистину велико и свято! В окне больницы
Мелькают фигуры и лица, старая сторожиха сидит на сломанном стуле скромно и тихо,
Она голову на грудь свою склонила, её лицо болезнь перекосила, и улыбка застыла на полчаса,
Душевная боль на помине легка, несмотря ни на что голос жизни бубнит одно и то:
«Дух жив ещё!» Земля окутана небесами, дым и смог висят над нами,
Звучит вальс «Над волнами», колокольный перезвон в православном храме,
Трещат голые деревья, на них висят жалкие отрепья, подобие тряпья, мимо проходила стезя,
По ней иногда прохаживался я! Скрипит писчее перо, страх загнан глубоко в немощное нутро,
До неба далеко, в горе тебе не поможет никто! Кончаются чернила, сохранена честь мундира,
Не будь её, толпа бы придумала её! На её бы месте каждый думал о совести и чести,
Легче всем вместе топтаться на одном и том же месте, но ещё легче в чистый четверг
 Смыть с себя нераскаянный грех, чтобы он грешника в беспамятство вновь не поверг!
Даже без еды и пищи блаженны нищие, но не все, а только те, кто с небом на одной ноге!
Истина вдалеке, бумага и перо в руке, а на столе крутится патефон, издавая жалобный стон,
Трещит игла, небо окутала мгла, невозможно пересилить себя, но нельзя волновать душу зря!
Надо вставать чуть свет, чуть заря и понукать себя спускаться в кромешный Ад, нет пути назад,
Так устроена природа, что даже в непогоду мы кланяемся каждому уроду, на нём мундир,
Протёртый до дыр и ему одному принадлежит весь мир, дьявол зубастый его заграбастал,
Сказать: «Баста! С нас хватит!», ан, нет, молчаливое согласье и робкое «Здравствуйте»
Тихо слышится в темноте, а музыка звучит, душа болит, в горле саднит, как дальше жить?
Мужской баритон шалит средь неразгаданных имён, ему бы попасть в литературный пансион,
Мешают молнии и гром, ветер усиливается за окном! Душа небо о снисхождении просит,
Она сама грех не выносит, но грешная плоть взяла на себя море забот и вот угодила в водоворот,
А господь наблюдает с небес, как народ с души снимает стресс? Серость наша переполняет чашу,
Чем становлюсь старше, тем чаще останавливаюсь на меже, постою, с людьми поговорю,
Сигаретой подымлю, анекдоты потравлю и неспешно ухожу в кромешную тьму!
Кручусь на творческом яру и в том завидущем кругу тяжко ищу свою тропу,
Был бы неистов, на хер посылал бы всех конформистов, грешников и баптистов,
Нынче стою голый, босой, с раздетой на публике душой и давлюсь дешёвой колбасой,
Мне бы пойти другой стезёй, но весь род мой жил с богом, как за крепостной стеной!
Бросаю на ветер тирады, они преодолевают любые преграды, люди рады, но все,
Некоторое живут сами по себе, доверившись сумасбродному року и судьбе! Куда ни гляну,
Все стежки поросли чертополохом и бурьяном, упадешь там спьяну, мертвецким сном уснёшь,
А проспишься, сам удивишься, что исчез источник зла, а с тебя, как с гуся вода! Эх, была – не была,
Хоть могу свободно разомкнуть уста, обнажить зубы, смочить святой водой посиневшие губы,
Сказать пару слов в форме грубой, а вот шубу для бабы приобрести не могу, вот так и живу,
Едва семеню ногами, грешу под голубыми небесами, бог жизнь дает, и наш характер лихо куёт,
Но у него самого дел невпроворот! Перекрещусь три раза, брошу на ветер крылатую фразу,
Умоюсь горькой слезой, словно утренней росой и обрету душевный покой!
Старинная музыка всегда со мной, но я – не герой её романа, утро туманное,
Столь долгожданное появилось из тьмы степной, встало за спиной, бог ты мой,
Зачем ты создал среди красоты земной Ад кромешный?
Люд местный бежит с деревень окрестных в поисках счастья,
Его пугают беды и ненастья, по всем законам бытия бог, но не я взимает с нас долги,
Я же встаю не с той ноги, прячу свои грехи, не могу взять в толк, почему же бог до сих пор не смог
Развеять над городом сизый дым и чёрный смог? Я бы камень в ступе толок, но я - не телок,
Гудит городок, что не смог старый лох перейти мелкую реку вброд, что делать простому человеку,
Если женщина красива и в постели горяча, но гаснет как едва полыхающая свеча,
А перед вами непреодолимая стена? Обрывается в душе гитарная струна, ты – один, она – одна,
Авось, ситуация уляжется, а Гордиев узел сам по себе развяжется, не хрен было куражиться,
Ты только тяжко не вздыхай, мирская жизнь не похожа на рай! Дерзай, время бьёт по почкам
Строптивого одиночку, это лишь цветочки, ягоды будут опосля,
Когда зелёным цветом покроется земля, зашумят стройные тополя,
Обозревая всё это, слушаешь далёкое эхо, мир в коем всё объято покоем,
Ушёл восвояси, обнажив догола все свои прежние связи! Мужик долговязый
Прислонялся к старому вязу, едва не повис на нём, он издали показался мне стариком,
Его лицо в поту, рок допекает судьбу, баба твердолобая смотрит исподлобья на мужика,
Чья судьба была трудна и нелегка! И да, и нет! Близится рассвет, а Германа всё нет!
Он – друг Екатерины, в её манде есть глубокие реки и привольные долины,
Туда, затратив толику труда, входят отпетые кретины! На золотой средине
В миг единый был обнаружен интересный предмет, он был поэтами в глубокой древности воспет,
Эта ****ь поспешила чужой член поменять на добротный, судя по внешнему виду автомат!
Теперь стёкла в доме дребезжат, слышится отборный уличный мат,
Мужики по всей округе бузят, их суровый взгляд едва скользит
Поверх неказистых пирамид, над ними порхает старый жид, его рука дрожит, но страсть не спит!
На лбу приклеен красочный ярлык, он хозяйку вотчины страшит, на носу разлука,
А как же она будет жить без лучшего друга! Его заслуга в том, что он всегда стоял на месте своём,
Дабы ему убавить злобы, он же упрямый и твердолобый, тогда бы все местные бабы
Осознали своего греха масштабы! Приходится шутить и хлеб с девками всю ночь делить,
Смотрю на фигуру ту, что в слезах и в поту, и успокоиться никак не могу, рано поутру
Чешу по ушам местным бабам и мужикам, а сам смеюсь, как сучий потрох на противне кручусь,
Всю жизнь учусь, в массивные двери из последних сил стучусь,
Но беснуется обезумевший взгляд при виде статных и разухабистых баб,
Они выстроились в ряд и жалобно голосят! Если муж жене прикажет, она костьми ляжет,
Но сделает всё, что зависит от неё! Ничего не выйдет, снег дорогу к любви засыплет,
В голову влезет бред, а жалкая снедь, оставленная на ужин и обед, простоит немало лет,
Оставив после себя едва заметный след посреди городских пустырей, новостроек и гаражей!
Хотел бы честно признаться, что продолжаю по знакомым с детства околоткам шататься,
Мне не на кого ровняться! Приходится с общественным мнением считаться, хотел бы
Чем-то подкрепить просьбы свои, набекрень свихнулись мозги, много бытовой шелухи
И нет прежней чистоты! Боже, прости чад своих, их дождь на полпути настиг,
Они остановились в диком поле, тяжкая судьба испоганила долю, сломала волю,
Помимо желания толпы первую скрипку стали играть ни бабы, а холостые мужики,
Они преследовали интересы свои, хоть молчи, хоть говори, что у тебя творится внутри,
Всё равно тебе не дано: суть бытия понять! Хватит нервы друг другу трепать!
Колокола вновь звонят, призывают на рать, от их перезвона нам не сбежать,
Хочется выть и кричать, попробуй в те отзвуки втисни отрывки собственной жизни!
Не удаётся никак утихомирить в душе всеобщий бардак, живёшь рядом с лжецами,
Даже в православном храме проскальзывает ложь, иной раз сразу не разберёшь,
Хотя милостыню бедным усердно раздаёшь, вот до моих лет доживёшь, тогда поймёшь,
Что и как? Рассуешь хлам по разным углам, а сам причалишь к родным берегам,
Чтобы там на деле проверить все едва заметные щели в грешном женском теле!
Ищешь заветную звезду, посылаешь грех в ****у, опаздываешь к скорому поезду,
А потом засыпаешь на ходу, не зря грущу, на одном месте не сижу, куда-то бреду,
То ли на счастье, то ли на беду отголоски прежней жизни нахожу! Моя оценка от сути далека,
Скрипят слегка каменные жернова, кругом идёт голова, ветер швыряет слова на крутые берега,
Невдалеке стоят рубленые терема! Звёзд мерцание заряжает святостью огромное мироздание,
Оно сияет тысячи лет, ему дела до наших проблем нет! Божественное начало растворено в хаосе,
Как жалкие стихи в прозе, негоже нам выносить на улицу собственный хлам!
Люди ненасытны, завистливы и коварны, как старшие псари на чужой псарне,
Помимо воли им приходилось работать подёнщиками в поле, уж лучше пьянствовать
И на подачки существовать, чем над бренным миром царствовать и о прошлом вспоминать!
Сила Эроса воедино связала два живых начала, вначале искушала, а потом грянул гром,
Стужа за окном, опека разума покидает одинокого человека! Он стряхивает путы с рук и ног,
Всему – своё время, всему – свой срок, только бог может дать толчок мысли той,
Что пряталась в комнате пустой час или другой! Мы – грешны и всем немного должны,
Кому пятак, а кому попроще денежный знак, молюсь по воскресеньям за своё спасенье,
Пусть господь мне дарит вдохновенье, хочу забыть земное забвенье! К земле припав,
Принюхиваюсь к запаху полевых трав, боже, мои мысли в нужное русло направь,
На колени встав, хвост, поджав, к иконе устами припав, отрешаюсь от игрищ и забав!
Растёт в душе протест, покамест добрая весть дойдёт до отдалённых мест,
Разум размяк, он не сообразит никак, почему человек двояк: может удавиться за трояк,
А потом взять и в сто раз больше проиграть, он смертен телом, но бессмертен душой,
Всё дело в том, что нельзя на месте пустом построить приличный рубленным дом тупым топором!
Любовь лишила нас бессмертия, и плоть обрела множество грехов,
Избавила крыльев огромных орлов! Люди, погрязшие в пьянстве и блуде,
Другими никогда не будут, даже церковные колокола их не разбудят! Так и будет!
Да, они отойдут от чувственного оцепенения и попросят у бога прощения,
Пробудятся от отупения! Люди, отрезвитесь! Пробудитесь, встряхнитесь от беспутства,
Протрите бесстыжие глаза, дальше идти по своей стезе нельзя, вокруг тьма и серость,
Никому ещё не удалось прожить жизнь с богом врозь! Любовь лишила нас бессмертия,
Природа изменила законы земного бытия, но душа до сих пор жила по законам небес,
Сложен процесс отвращения от любви и блуда, авось, произойдёт великое чудо
И тогда проповедь аскетизма сведёт толпу с ума! Всему – своё время, всему свой срок!
Отвергая порок, не каждый грешник смог самого себя перебороть и заплатить небу оброк!
В холод лютый в душе возникает смута, нет грешным людям покоя ни одной минуты,
Круто, братцы, круто, суды - пересуды выносят счастье из дверей, вроде бы ты – не еврей,
Лекарь, а не брадобрей! Судьба гонит взашей твои мысли подальше от плохих людей,
Толкает всё больше и сильнее, когда ты выглядишь свежее! По идее в миг любой
Ты можешь встретиться с бесплодной суетой, ты – не герой её романа, мысли туманные,
Дивные и странные, и даже вульгарные чудно дрыгают ногами и следуют за нами по пятам,
Трудно мысль свою понять, она может тебе досаждать, тяготить и обременять и даже угрожать,
Но не просвещать, хотя в её руках торчит печать из коричневого сургуча, дрожит строка,
Стрела сомнения сравнивает разные времена, Бог и Сатана, как и Солнце, и Луна
Противоборствуют всякий час, трудности осознают, но слёз не льют, ручьи не текут!
Что-то тянет нас назад, хотя там тина и грязь, проливные дожди, метели и град,
Цепи наземь когда-то падут, другие времена придут, но суть останется прежней,
Без прочных стержней, что застывают в головах людей, они напоминают иглу,
Что без дела стоит много месяцев в году в одном и том же давно не метеном углу!
Как её принимать, и стоит ли ей доверять? Главное, не испугать и опосля не запятнать!
Мысли невесомы, они легко бегут из дому ближе к речному затону, в голове рана открылась,
Она внезапно углубились, и сразу не закрылось, что-то случилось, но что? Этого не знает никто!
В памяти – провал, разум тут же затосковал, быт измельчал, он в ином виде сразу предстал,
Жизнь испортило своекорыстье, на деревья опали огромные листья, по всем канонам бытия
Все мечтания далеко до скончания, нет больших планов, прошло время титанов,
Приходится смотреть на мысль и жизнь с изнанки, как на молодую полонянку!
Они вращаются в кругу безвестных планет, их сопровождают тьма и яркий свет,
В голову лезет разный бред, она напоминает мне дырявую рыбацкую сеть,
Предмет посторонний коснувшись ладоней, души и сердца, не затронув, стал уходить от погони,
Деревья жалобно стонут, на жизнь сетуют и исхода ждут, но им нависшие тучи свободы не дают!
В чём причина отчужденья? К чему такое, дерзкое и злое, почти внеземное обращенье?
В голове затмение, душа едва дыша благоуханьем, хотела бы остановиться в часе ходьбы,
Увы, прочь уходят беспечные мечты, а мы их из виду быстро теряем, лица не запоминаем,
Мы же дышали воздухом одним, почему они скрылись как сизый дым? Миг любви невозвратим,
Опасность нависла над былым, прошлое быльём поросло, небось, в Лету кануло оно,
Но не всё, а лишь малая часть, не пошла масть и что? Проходит всё, ничто не длится вечно,
Жизнь и та скоротечна, она не длится бесконечно! Тяжёлыми стали веки, духовный калека
Перестаёт быть Человеком, льдом скованы полноводные реки, но огонь священный
Растопит столетний лёд по всей вселенной! Я же смотрю в мерзкую пустоту, засыпаю к утру,
Сон – не глубок, срок испытаний ещё не истёк, близок локоток, но не укусишь, иной раз струсишь,
Или не ту женщину полюбишь, приголубишь змею и загробишь жизнь свою,
Погубишь её и себя на корню,
Но ты не обратишь внимания на возникшее разочарование, хотя нет прежнего общения,
Как нет видения, на носу грядущее светопреставление!
Где истину искать? Найдя, что ей сказать? Мне опыта не занимать,
Плоть привыкла воевать во тьме ночной, но проблема не решается сама собой! Ты у неё в плену,
Она затеяла с тобой войну, растормошила на голове седину, но почему? Не пойму, что и к чему?
Лицо и грудь она изранила, побежала, не ведая куда, но там же нет прежнего тепла,
Закусив удила, уходишь со двора, петляет узкая стезя, уходят жизни годы в поисках свободы,
Должно быть, им тяжко рядом жить, приходится ревновать и любить, но жить наедине невмоготу,
Как к себе приручить рок и судьбу? Из простого любопытства пустая голова вертится по сторонам,
Она ищет православный храм, останавливает взгляд то там, то здесь, извечен этот процесс,
К земле припав, вдыхает запах степных трав! Оставь своё любопытство вдалеке,
Зажми Отчий Крест в правой руке, Божия матерь в однотонном платке, авось, поможет тебе!
Её нигде не видать, небось, надоело землю на одном месте полночи топтать, душа дремлет,
Она грех не приемлет! Пустой рот ест омлет, на мясо денег нет, а плоть спину гнёт в диком поле
За щепотку соли, распределены роли каждого индивида, судьба ничего не слышит и не видит,
Но чувствует уже много лет острый запах пота, у неё своя работа и мельтешиться ей не охота!
Как не суди и как не ряди, но глоток холодной колодезной воды будет весьма кстати,
Закончилась прелюдия земного бытия, стезя подвела впритык к любовным играм,
Но там давно уже разрушен старинный храм и люди ходят друг у друга по головам!
Многих распихали по тюрьмам и лагерям, не хрен на свободе делать мелким фраерам,
Там нет житья от комарья, одно спасенье у костра, можно у огня посидеть,
Гнус издали не разглядеть, припугнуть народ, желая,
Наша партия родная лишь плечами пожимает, народ ходит без порток,
Редко у кого висит живот, пьяная публика закусывает солёными бубликами
И валится с ног! Не надо было в мешок прятать шило, послушай милок, какой в том прок,
Что ты, уйдя от повседневной суеты, на раз-два-три рукава закатив,
Пытаешься надеть на лежащий член штопаный презерватив?
Дым костров и лай собак, походные хижины и мычанье стад – почти первобытный уклад,
Нет дороги назад, топоры по дереву на всю округу стучат, дети визжат и крики взбешённых баб,
Старики что-то спрашивают невпопад, никто тем вопросам не рад, очаги чадят, головы болят,
А люди религиозные тексты чтят! Их трудно сразу понять, коль нервы шалят! Обнажив мечи
И натянув луки, простёрли к небу могучие руки слова и звуки, сошлись в словесном поединке
На красочной картинке товарищи, братья, сыновья, отцы и внуки, им некуда спешить,
Но без них людям нельзя и дня в любви и радости прожить! Приходится спешить,
Врать и юлить, коль не с кем в тот миг дружить, нечем дружбу подменить!
Разговор о смысле бытия завёл не я, а моя душа, она ещё вчера попыталась
В первый раз начать собственный рассказ о своих ощущениях, тягостных и радостных мгновениях,
Наземь, едва пыхтя, пролились красивые слова, землю золотя, там собралась дюжина вся,
Солнце скрылось за предгорьем, чёрным стало бушующее море,  волны с ветром вздорят,
Мерно и грозно шумят, и ни минуты не молчат, мерная жизнь превратилась в сущий ад!
До слабеющего слуха донеслось откровение высочайшего духа, что в мире нет ничего,
Кроме него самого постоянного и вечного, отныне и вовеки он воплощается в каждом человеке,
Ему подчинены леса, поля, моря и реки! Бессмертная душа уходит когда-то на небеса,
Покидает знакомые с детства места раз и навсегда! Есть два пути, чтобы духовно расти,
Любовь и веру не потерять и своим внукам пару напутственных слов напоследок сказать,
Но как грехов избежать? Они норовят на дыбы вожделения поднять, радость сулят,
Любовь не тщетна, для любящего беззаветно! Люди, обуреваемые страстями, глумятся сами
Над собой, своим роком и горемычной судьбой! Небо не остаётся равнодушным
Ко всем грешным и заблудшим! Их слабости не лишены веселья и радости!
Всё преходяще в этом мире, даже слово и звук в эфире, как и жизнь во всех существах,
Проходит перед смертью страх, ночь, проведенная впопыхах, в разговорах и снах,
Сгинула вдали, хризантемы уже отцвели, но нет причины вспоминать слова песни лебединой!
Шумит речной затон, ослабевает в обществе закон, крики и стон заглушают колокольный звон,
Ещё вчера пришлось уйти вглубь двора и до утра рубить дрова для любимого естества!
Всю ночь играла старая пластинка до окончания поединка полыхающих страстей,
Нет смысла добро творить бескорыстно, приходится в поте лица трудиться,
Чтобы заново в памяти людской воплотиться, нечем гордиться окромя одного,
Есть естество, но грешно оно! Смотреть на чужое счастье страшно, жду своё напрасно,
Любуюсь им безучастно, хочу, чтобы всё, что прошло, вновь степенно ожило!
В городском саде, в самом заде травя примятая, всему виной любовь проклятая!
Так природа захотела, почему? А какое кому дело! Гуляй смело, пока мощь источает тело,
Резвись, покуда обыденная жизнь такую возможность предоставляет, страсть распыляет
И та никак не убывает, ураганный ветер пожухлые листья с деревьев мгновенно срывает,
Он голос свой надрывает, но женщина просит, забыв про совесть и стыд, меняются роли,
Ей дашь щепотку соли и пару штук моркови, и баба спокойно дремлет или жарит омлет,
Ей немного лет, однако, она никак не годится в повара! Она ноги пачкает, а мне всё до лампочки,
Не сойти бы со стези, грехи и вправду велики! Учусь у матери – земли,
Окромя тьмы здесь не было ни ночи, ни дня, лишь опосля появилась холодная Луна,
Она белым бела, словно бы создана из калёного стекла, а из воды ящуры на сушу выползли,
Но Бог искал объект любви, ему подвластны все дороги, все пути! С тех незабвенных дней
Сердечная рана поминает о себе всё сильней, Бог – строг и вездесущ, он следит из райских кущ,
Кто и как вгоняет свою душу в темень и мрак? Меняются законы бытия, там, где есть я,
Есть место для бога, пусть он о наших грехах не судит строго, мы же пляшем от порога,
Подустав немного, делим слова на слоги, берём в руки посох йога, чтобы не застрять в сугробе!
Видит Господь, как трудно быть чистым, находясь среди нечистот! Волос на голове поседел,
Нет без добрых дел благодати, нам всё некстати,
Есть баба – нет кровати, есть кровать – некого к себе прижать!
Вот тебе косички, вот тебе бантики, нам, кажись, уже не до романтики,
Жизнь – сказка, на голове чёрная фуражка, на шее едва заметные рубцы от последней подтяжки,
Жить и вправду тяжко, перепутались чувства и слова, кругом пошла седая голова,
Пожухла во дворе зелёная трава, сбрита борода, осталась на фасаде лепка, сидит она крепко,
Сдвинулась на покатый лоб старая кепка, пришлось её сбросить в сугроб, чтоб не дай бог
Не свалиться с ног от мирских забот, липкий пот покрыл почти весь лоб!
После долголетних кутежей никто из знакомых людей в гости не заходит
И дружбу с грешником не заводит, нынче мой дух объят тоской вселенской,
Его к жизни вернул вальс «В лесу Венском», если ехать по дороге смоленской,
Можно доехать до заграницы, там полногрудые девицы, страстями кипя, влюбляются в тебя,
Кажись, зря, у них грехов сполна, а у меня седая голова и пустая мошна!
К делу не пришьёшь слова, вот так всегда, наблюдаешь украдкой, как каменная кладка
Тысячелетней  стены, приходит в упадок, миг бытия приятен и сладок, наверх всплыл недостаток,
Мозг податлив и мягок, как воск, потерян прежний лоск, от него остались развалины в виде стены,
Твои идеалы никому давно не нужны! Неужто мы обречены на тление, истины второстепенные
Покинули пределы Кремля, под ногами горит грешная земля, ей бы сбросить груз мирских оков,
И не видеть страшные рожи пьяных и бородатых русских мужиков! Она вновь и вновь ищет кров
Над головой, размышляет не впервой о сути святой, сваливает народ мимо Яузских ворот,
Он бредёт в сторону южных и северных широт, дел невпроворот, вот так и коротает время,
В ожидании обрушения враждебной системы, трескаются её стены, кирпич весит невесомо
Вблизи старого купеческого дома с резными пилястрами, разрисованными ярками красками!
А бабы сискатые, крикливые и горластые исчезают в дымке нежной на площади Манежной,
 Слёзы тихо льются, откуда они у жриц любви и блуда берутся? Нет надежды на чудо,
Только формы грубые, рукава закатив, напевают очень сложный мотив,
Стариков немного удивив, слова старинной песни не забыв,
Кислород, толпе перекрыв, старая гвардия пошла в отрыв,
Беснуясь и кипя, бросает на кон три рубля для раненного под Мариуполем бойца,
У него нет ни члена, ни яйца, только много греха, аура заполнена доверху, а на поверку
Выходит так, что любая вещь, оказавшаяся рядом, вызывает озлобление у базарной бабы!
Велики их греха масштабы, все они на передок слабы, лязгают зубами, но спят с мудаками,
А потом размахивают руками дома и в божьем храме! Во время военной кручины
Все до единого мужчины опьянены собственной гордыней, и до этих дней она правит бал
В головах людей! В холод и в стужу раба своего мужа ходит босиком по замёрзшим лужам,
Готовит обед и ужин, у неё голос простужен, тяжкое время настало: одной бутылки мало,
Чтобы свергнуть мужика с мраморного пьедестала! Баба как картинка ходит по Ордынке
В изношенных ботинках без шнурков, привлекая взгляды степенных мужиков,
Танцует Буги-вуги под треск мороза и хохот вьюги, пока свободны руки,
Можно подтянут повыше брюки, а то наземь упадут, их тут же украдут!
Мразь и падаль вертится рядом, порядочные теснятся поодаль, а прочая шваль
Смотрит, как стареющий государь прячет под длинные полы янтарь, добытый с общего поля,
Трещит январь, морозная даль в отместку молодой и статной невестке крошит семейное гнездо,
Вот-вот обрушится наземь оно и что тогда? Метели и снега засыплют веси и города,
Не вытащишь из сугробов сапог, свалишься с ног, воет пурга, дует холодный ветер,
День был светел, но ночь темна, ничего не видно из окна, только темень одна!
Жуткая тишина, нет образов других, окромя облупленных стен городских,
Там мужчина – хам готов из штанов выпрыгнуть сам, его взгляд устремлён к городским воротам,
Он суму с грехами разделил с потомством, его род был славен родством, ухо востро держа,
Он продолжает ходить по острию ножа, он до сих пор верит в чудеса, вдруг налетала гроза,
И лишила мужика разбойничьего гнезда, образовалась куча - мала, у судьбы завязаны глаза!
Пот капает с чела у поддатого слегка кривоногого мужика, жизнь одна и та из окна едва видна!
Вокруг пустота, слякоть, грязь и маета! Закон железный о чреде бед, смут и возмездий
В любой момент готов обрушиться на тело, гнездо болезней!
Все разрушается, гнилостная груда разлагается, высокие мысли не сбываются,
Всё суетно, смотришь на жизнь  через окно и не видишь ничего, бытие исчезает как туман,
Само существование бессмысленно, не всем нравится оно, надоедает жить грешно,
Жизнь прожигаешь в грехе и неге, сам пребываешь в бесцельном беге, куда не бросишь взгляд,
Глаза тотчас болят! Некому дельное слово сказать!
Вот так бы жил, если бы момент истины упустил,
Не подал бы виду, что растоптал внутри себя гниду, теперь добро в груди ношу
И на всю округу не ору, что праведно живу! Тащу обузу на себе, так угодно моей судьбе,
Рву волосы на голове, пытаюсь помочь чужой сестре улечься спать на персидском ковре,
В вихре смут страшно чуть-чуть, над миром темень, сполз со штанов ремень,
Теперь держусь за них двумя руками, солнце скрыто за грозовыми облаками,
Шагаю семимильными шагами по родной земле, но не по себе мне!
Жить бы по совести и чести, кто-то другой на моём бы месте позволил себе
Не ловить рыбу в мутной воде, судьба стоит за спиной и грозит несметной бедой,
Рок чумной в соломенной панамке пытается прорваться в дамки и поставить грешника в рамки!
Судьба стрелки в сторону рока стремглав перевела, но он закусил удила ещё вчера
И надумал уйти в бега, метнул взгляд на чужие берега, там возвышается огромная скала,
А за ней виднеется непроходимая тайга! Высокую цену приходится платить за решение
Очередной проблемы, находясь среди чужих владений, с пеной у рта доказываешь,
Вытирая пот со лба, что твоя нагота не всем людям видна! Набрасываешь тень
На свободу слова, в чужих краях ищешь отчий кров, но душа вновь к покаянию не готова,
Но тебе неймётся, невдалеке колокольный перезвон раздаётся, его стон песней зовется,
Его эхо вскорости по всей православной земле отзовётся, но прошлое назад уже не вернётся!
Ничего не остаётся, как уже в который раз идти с судьбой в отказ, отказываться от всего и вся,
К чему благоволят небеса, и что приемлет душа, хотя и она грешна, петляет дорога
Среди полей, лесов и горных отрогов: «Ни шагу дальше! Назад! Прочь от порога!
Посторонись! Назад оглянись! Опомнись! Прожита жизнь, ты же катишься вниз!
Ты стал намного старше, но не видишь дальше носа своего, тебя не беспокоит ничто!
Проходит всё, пройдёт и это! Холодную весну сменит жаркое лето! Ты на распутье стоишь,
Никому не веришь, не кричишь, а скромно мочишь, тебя не манит небесная высь!
Не торопись отметать смысл высокого бытия, грешен ты и грешен я,
Но нам жизнь богом дана и нельзя её прожить с кондачка! Бог – нам судья,
Но не ты и не я! Только судьба – наша кровная сестра упирает в землю рога,
Словно два дырявых сапога и пытается каноны святости защищать сполна,
Я же не стану от тебя скрывать, что мне не привыкать любить красивых баб
За длинные ноги и толстый зад! Мысль моя всегда в дороге, боль и тревоги
Душу настежь распахнули и жизнь заново в израненное сердце вдохнули,
Сунули в руки кочерёжку, положили рядом нож и ложку, и уложили в лёжку страсть,
Дабы уменьшить её чарующую власть! Она теперь
Так нагло не заходит в открытую настежь дверь,
Постучится, посторонится и может несолоно хлебавши назад возвратиться,
Небось, отнялся язык или разболелся кадык, её совесть не спит, просто молчит,
Ты бы двери распахнул, назад былое величие своей сестре вернул, ветер с гор подул!
Под тобой зашатался стул!» Бестактность этих слов коснулась потаённых углов
Притихшей души, проходит жизнь в степной глуши, там не увидишь ни одной живой души,
Пейзажи хороши, словно радужные сны! Жизнь кажется раем, но не мы её выбираем,
Нам навязывают всё, что украшает и упрощает земное бытиё!
Ё-моё! Судьба грешника подняла из-за стола, он оставил все дела
И направился туда, где во все времена текла студёная вода, словно струя из дырявого ведра,
Там мерзавцы и скитальцы устроили ночные танцы, веселятся с вечера и до утра,
Пока ночную прохладу не сменит нестерпимая жара! Судьба без особого труда
Скрутила руки и обрекла плоть на страдания и муки, отвлекла взор от заснеженных гор,
Без досужей мысли небесные своды долу провисли, пройдёшь в светёлку,
Разложишь жизнь свою по полкам, возьмешь за задницу тёлку молодую,
И действуешь вслепую, не теряешь время впустую, машешь членом как топором,
Но потом вновь запустевает огромный дом! Обратный ток крови забирает толику здоровья,
Встанет у изголовья, нахмурит густые брови и ставит свои условия, покамест божий крест
Не выразит собственный протест проходимцам всем, но зачем? Всё – тлен, всё – суета!
Вокруг кромешная темнота, жизнь и вправду пуста: ни куста, ни деревца, ни травинки,
Ни второй половинки не видно на примятой красочной картинке! Закончились поединки
Двух живых существ, никто не выражает свой протест по поводу происходящего,
Даже будущее и настоящее, стрелой сомнения грешников разящего,
Не предостерегает младших братьев оставить  в стороне бандитские понятия и,
Не страшась, сделать впопыхах к внеземной цивилизации следующий шаг,
Только там реальный мир, но он не всем людям свою истину до конца открыл!
Только тот, кто дверь находит, в его пенаты спокойно входит, не виден забор,
Убран сор, охрана вся, как на подбор, там без следствия и без суда вынимают из тебя все потроха,
И вот твоя требуха в день Страшного суда в руках Всевышнего, ничего лишнего
Не должно там быть, а тебе предстоит заново вспомнить про быт и сразу забыть!
Пришёл и твой черед посмотреть изблизи на небосвод, но где же Господь?
Он среди чистых вод властвует безраздельно, ты бы похитил небеса, но приоткрыв слегка глаза,
Понимаешь, что будущее туманно, сознание ведёт себя наивно и странно! Твой дух обмяк,
Тому виною божественный знак, пронзивший его, а грешное естество в состояние транса вошло!
Соображаешь туго, здесь не встретишь давнишнюю подругу, держишь ухо настороже,
Грешны мы все, и тут же сгораешь во вселенском огне!
Проходит миг, и благословение надежд моих  возвращает думы без грохота и шума
В реалии земного бытия, ни ты, ни я не в состоянии предвидеть свой исход заранее!
Родовитые дворяне, простые горожане, крестьяне и мещане, но не цыгане
Стоят посреди площади как истуканы, накурившись дряни, на них смотрит бог
И ничего окромя задранных кверху ног не может рассмотреть, пряник и плеть
Мелькают перед обнаглевшими глазами, в словесном водопаде преуспевают бабы!
Их насилуют и грабят, свят, свят, свят, стольный град в том не виноват, что везде царит разврат!
Ах, жемчужина у моря, на твоих берегах пережито немало горя, с кем хочешь,  поспорю,
Если надо, то и повздорю, то есть поговорю на кулаках, что даже баба на сносях, скажет впопыхах,
Что этот город морем насквозь пропах, соль выступает на шершавых губах,
По городу хожу пешком, чаше тайком, прикинувшись немощным стариком,
Иногда сижу за письменным столом и не думаю ни о чём!
Гоморра и Садом мелькают за открытым настежь окном,
В этом краю, если хочешь, даже шлюху полюблю, баю баюшки-баю!
Ну, что ты мне голову морочишь, на свою родню ножик точишь, входишь во вкус,
Но тебя раздирают тоска и грусть! Был бы жив Иисус, ты бы не лишился высоких чувств,
Святость исчезает во мгле, странные марева ползают по стене, а в полуоткрытом окне
Что-то чудится мне! Неужто драка? С матом или без мата? Мимо очевидного факта не пройдёшь,
Ядрёна вошь, что посеешь, то пожнёшь! Тело возгордилось, душа рыдала,
На дыбы исподволь вставала, Металась и билась, она к свободе стремилась,
Лбом стучалась в стенки стареющего тела, тарабанила в сердце и в грудь,
И всё же вырвалась и отправилась тут же в путь, но и там её не ждут, полыхает на небе салют,
И столб огня и дыма уходит на небеса невозвратимо, взвилась тоска, почернели небеса,
Нет ни дыма, ни огня, лишь проклятье зависло на ржавом гвозде, он торчит как идиот на стене,
Нестерпимая боль в душе, как обычно, пусто на обеденном столе,
Смотрю на жизнь самокритично, но всё равно люди публичные угрожают мне,
Им трудно жить, увязнув по уши в грехе и быть с ним на одной ноге! Нынче гуляют все,
Даже те, кто живёт в нужде и не потерял потребность к гульбе, воля благая мрак раздвигает,
Грех и справа, и слева, душа полночи цепенела, ближе к утру на всю округу песни громко запела,
Днём на пень-колоду присела и молчит, смотрю на неё в профиль из-за двускатных кровель,
И вдруг замечаю пунцовый круг бытия, вынырнуть из него досужей мысли нельзя,
Петляет её стезя среди гор, лесов и луж, чтобы не произошёл очередной конфуз,
Коль ты не дюж, не берись за гуж! У души нет ни друзей, ни слуг, она одна в мире земном,
Вьюга стонет и громко воет за окном, но стоит броситься к её ногам, как поднимает шум и гам,
Она вот-вот ощутит своё нутро, приходится на мир смотреть сквозь запотевшее стекло,
Но не видно ничего! Вокруг темно, всё черным черно! Немного погодя, в транс войдя,
Она путает фразы и слова, не видит света дня, неужто под шафе? Закрыта дверь в кафе,
Там мировая пустота: ни куста, ни деревца, вокруг тишина и пожухлая трава с раннего утра видна
Из открытого настежь окна! О да! Вот так всегда проходят годы, и нет долгожданной свободы,
Нет  полёта души, а ты сидишь в деревенской глуши, и мысли твои в ту пору мечутся по голове,
Ты, небось, как все сидишь в трубе, старое пальтецо и морщинистое лицо – вот и всё,
Что от прошлой жизни осталось, молодость сменяет старость, тоска и усталость – не в радость!
Ребячья шалость мелькнула за углом, и грубый мужской баритон душу вновь растеребил,
Очи пеленой покрыл, суть любви исказил, а досужую мысль, как и жизнь во тьму погрузил!
Таким он был, таким он и остался! Так бы и дальше скучно жил, если бы не угодил в полымя,
Едва живым вышел из дыма и огня, но сразу лишился сна, болит рука, ноет правая нога,
Потеря была слишком велика для состарившегося мужика, он раздвигал руками облака,
Смотрел на своих сородичей свысока, его жизнь была и вправду нелегка! Привет! Пока!
Прошлое не вернётся, ничего не остаётся, как надеяться и ждать, когда же благодать
Начнёт опять прежние связи искать! Посыпались на голову куски пепла, пыли и дыма,
А вместе с ними над черепком зашумело церковное кадило, что было, прошло,
Морщинистым стало чело, не повезло и что? Ничего! Плоть холодна, она промёрзла до дна,
Сидит одна за столом, стала тяжела на подъём, исчез никель и хром, всё пошло кувырком,
Мысли не те кружатся в темноте, порхают в высоте, летят налегке, каждая в своём пиджаке,
А на мне дырявое пальто и больше нет ничего! Зима, кромешная тьма, скрипят дома,
Угрюм их внешний вид, я же брожу по бескрайней России, там жили когда-то святые,
Нынче пришли времена другие, люди голые и босые держат судьбы удар, пьяный угар
Выдыхает на улицу смердящий пар, нет худа без добра, рвать прежние связи пришла пора!
Я же меряю взглядом ту стройную бабу, что спит со мной рядом, никому я не надо,
Живу, как бык в колхозном стаде, к такому житию привык, но душераздирающий крик
В святые пенаты внезапно проник! Грех велик, в ручье вода журчит, зябь на воде,
А на судьбе клин сошёлся клином, прозябаю в городе старинном, кручусь как мотыль,
Из-под сапог поднимается едкая пыль, стоит приложить немного определенных усилий,
Чтобы запах белых лилий почувствовать в кромешной тьме,
Я же стою на валу крепостном и думаю о житии мирском!
Никто мой голос не слышит, старость в спину громко дышит, а кого это колышет?
Никого! Мысль стучит по голове, как долото или тупое полотно от старой и ржавой пилы,
Годы прошли, в Лету канули розовые сны, неужто мы все обречены на жизнь в Аду?
К своему стыду ночами почти не сплю, думаю думу свою,
А на том берегу щит и панцирь мой, хвост держу трубой,
Окунаюсь в земные дела с головой, а за спиной заканчивается день световой,
Воздух и небо пахнут войной! Везде разбой, всюду грабёж, правду нигде не найдёшь,
Увидишь повсеместную ложь, если дальше по узкой стезе неспешно пойдёшь!
Любовь, любовь – извечная загадка, убегает из этих мест без оглядки,
Все мы падки на тех, кто не скрывает собственный грех! Один – за всех, и все – за одного!
Приятно жить грешно! То-то и оно! Не повезло! Не хлебом единым жив человек,
Трудно принять на душу собственный грех, не открывая очес, уж лучше бы он исчез,
Я же в него вник, отыскал тайник, но этот предмет так же быстро исчез, как и возник!
Изменился лик судьбы, смотри её не подведи под монастырь, старый ты хмырь!
Бесплатным бывает только сыр в мышеловке, бабы-плутовки ставят её на новой циновке,
Она лишена особых примет, ничего в доме из обновы нет! Немил белый свет, ты – не дыбил,
Вроде бы праведно жил, лишь изредка грешил, чужое наследство не делил, жену боготворил,
Её детей усыновил, вплыл из омута речного, взял слово, но не успел пару фраз сказать,
Как нарвался на отказ, едва завистники не вышибли глаз! Время проходило, плоть знобило,
На исходе мощь и силы, когда молоды мы были, естественно грешили, но верили в себя,
Затянув потуже пояса, взвесив всё против и за, рвали на одном месте волоса,
Ходили по лезвию ножа, как оказалось зря! Молодость прошла, осталась грязь и муть,
В них исчезла суть земного бытия, все умрут и ты и я, но цветущей останется земля!
Жизнь выпадает из общего течения, ты же не можешь уйти от искушения, каждое мгновение
О нём напоминает усиленное сердцебиение! Крушение надежд, но ты –  бодр и свеж,
Хоть режь тебя на куски, грехи твои вертятся вблизи, и ты не замечаешь их, у людей других
Виден каждый маломальский штрих на поседевшей биографии, выгоревшие фотографии
Появляются в сети, от них ноги не унести, неисповедимы Господние пути! Нам бы дойти до цели,
Чтобы чувства не перегорели, а мысли успели разлететься по сокровенным местам, и там
Отстраивали давно заброшенный храм! Как наивысшего блаженства в нём достичь?
Как все препоны на том пути устранить! Рот на замок закрыть и благим матом не крыть
Всех и вся, на всё есть, Боже, воля Твоя! Сознание, как вещь нельзя взять и тут же сжечь!
Свистит над головою чужая плеть, не хочется жить, но сразу увесистый хлыст возвращает мысль
В пенаты свои, ноги не унести, приходится останавливаться на половине пути,
Хоть ори, хоть кричи, но в оба смотри, как бы судьба в союзе с сатаной,
Слившись воедино с толпой, не сотворила над тобой грех очередной!
Тренькающая и беспечальная, словно дорога идеальная, она готовит заранее свои предсказания,
Не у дел остаёшься ты, глаза твои горьких слёз полны, но грехи издали видны,
Судьба шипит и душу теребит, пытается плоть озлить, хотя её контур стёрт,
Не дописан странный натюрморт! Реальности нет, в голову лезет разный заумь и бред,
Я – простой человек и мне дела нет, как и кто встречает свой рассвет? Над головой синева,
Невдалеке торчат два сломленных столба, вокруг пожухлая примятая трава, болит голова,
Стою под проливным дождём, ход дальнейших мыслей мне незнаком,
Жду встречи с безвестным стариком, он был вхож в отчий дом, но потом грянул гром
За открытым настежь окном, померк божий свет, глядь, рядом никого нет,
Только грешное естество, но и оно обмануто судьбой, пришлось вновь в него окунуться с головой!
Ближе к рассвету глаза наливаются звёздным светом, слетела с них тончайшая оболочка,
Поставлена на последней фразе жирная точка!
Разбита старая пластинка, а на пожелтевшем снимке – баба, как картинка,
Статная и родовитая блондинка что-то держит во рту, я же едва дышу, ничего не пишу,
Вновь мысленно грешу, тщусь себя перебороть, но господь всё устраивает наоборот!
Грешная плоть живёт без особых забот, дождь льёт как из ведра, моя чаша грехов полна,
Подхожу к господнему кресту, обращаюсь в пустоту, ловлю мыски на лету, надеждами живу,
Дыбом встала на теле шерсть, судьбы перст направляет и сразу исправляет досужую мысль,
А жизнь течёт, сияет небосвод под сенью молчаливых вод! Молчит народ, он милостыню ждёт,
Пришло время начать движение, народ жаждет ускорения, но в голове одно и то затмение!
Только секретари и председатели, а так же прочие ходатаи после того,
Как их сошлют к ****и матери, становятся заместителями, только бы остаться руководителями,
А просветители уходят на край земли, до смерти оставаясь в тени! Никто из них рёбер не отлежал,
Много горя узнал, пыль в глаза пускал, но на лаврах никогда не почивал! Любая мысль отразит
Повседневный быт, жизнь течёт без передышки, нас охраняют часовые на лагерной вышке,
Ты или мёртв, или жив, в любом случае у тебя нет никаких перспектив!
Бог ты мой, я же отрок Твой, спаси и помоги, промой мозги,
Но в шею не гони, Ты моё грехопадение останови, только резину не тяни!
Проходят дни, проходит жизнь, а досужая мысль сидит на тротуаре в предместье старом,
Словно на базаре и в пьяном угаре нагло торгует залежалым товаром! Скрежещут замки,
Просыпают старики, им не с руки трусить дырявые половики, а бабы спят, на всю округу храпят,
Мне бы свою судьбу ударить щелчком по лбу, но дотянуться до неё никак не могу!
Пока живу, надеюсь, авось, развеюсь, войду во вкус, и на подвиг решусь,
В двух шагах от греха остановлюсь, богу помолюсь, в стельку разобьюсь,
И вновь вернусь во вместилище мирских утех, ему и кланяться не грех, дела не делаются наспех,
Я – простой человек, сплю на каменном полу, муки адовы терплю, пока живу - надежду питаю,
Что собственный путь ещё не завершаю!

г. Мариуполь
19 ноября 2016 г.
2: 07