Прививка от шизофрении

Под деревом Бодхи сидели двое: одним был Волибор Заставкин; другим — человек переставший задавать вопросы.

Волибор Заставкин сидел с западной стороны и созерцал падение солнца. Когда оно наконец закатилось за горизонт, Волибор закрыл глаза и сказал тому, кто сидел с противоположной стороны дерева следующее:
— Впереди ночь; не хочешь ли ты продолжить нашу беседу и посверкать мыслями, разгоняя наступающую на нас тьму?

Человек переставший задавать вопросы выдержал небольшую паузу и ответил, что в его голове все мысли настолько прозрачны, что их проявление не может привнести в пространство никаких изменений.

В этот момент внезапный порыв ветра пронесся мимо дерева, слегка пощекотав его верхушку.

— Даже если бы твои мысли были прозрачны как этот ветер, пространство все равно бы их почувствовало, — сказал Волибор Заставкин, — и кто знает, возможно они бы также всполошили волосы на чьей-нибудь голове, как невидимая сила — крону листьев.

— Некогда, — ответил незадающий вопросов, — мои мысли были действительно невидимой силой, и тех, кто оказывался на их пути, вырывало с корнями и уносило так далеко, что любые понятия о расстоянии здесь неуместны. Однако я уже не тот, каким я был, и мои мысли теперь редко покидают то место, где они рождаются.

— Я знаю, что сделало тебя таким замкнутым и молчаливым, — произнес Волибор Заставкин, — страсть к мышлению с каждым тысячелетием соблазняет все больше свободных умов, выжимая из них все соки и превращая затем в застывших идолов. Я также знаю средство, которое превратит тебя из статуи обратно в человека. Только спроси...

Человек переставший задавать вопросы снова выдержал паузу и так ответил на предложение Волибора Заставкина:
— Как бы ни было благородно твое намерение вновь пробудить во мне соки жизни и опять заставить меня почувствовать, что такое движение; как бы не была привлекательна твоя истина, которую ты думаешь подсунуть мне взамен околдовавшей меня медитации — знай, я не куплюсь.

Упрямый тип, — подумал Волибор Заставкин, — пока мы тут с ним сидим уже несколько тысяч солнц упало на моих глазах, в то время как с его стороны их несколько тысяч взлетело.

— Послушай, — сказал Волибор Заставкин вслух, — неужели во всем мире не осталось ничего, что могло бы вытянуть из тебя вопросительный знак? Говорят, что в Афинах одному оборванцу оракул объявил, что он мудрейший из всех ныне живущих людей, но и тот не перестал задавать вопросов и прежде всего отправился к патентованным мудрецам расспросить их об их знаниях.

— Я слышал эту басню, — отозвался человек сидящий по ту сторону дерева, — мудрецы наговорили ему всякого вздора, и он пришел к заключению, что является мудрейшим, поскольку знает о том, что все его знания — относительная чепуха, в то время как те принимают свою чепуху за настоящие знания. Тебе не расколдовать меня, Волибор Заставкин, даже если ты просидишь со мной целую вечность, — добавил после некоторого молчания невопрошающий, и уставился глазами на желтый шар, который к этому времени уже наполовину вылез из небытия.