Цирковая болонка

         После тренировки в незнакомом городе мы брели по улице и шарили глазами, где бы поесть. Наконец-то! Вот то, что нам надо. Крупными буквами над входом в круглый павильон было написано: "Пельменная".
 — Что, друг, заходим?
—  Конечно. Я, например, порции четыре сейчас "приголублю".

 Заходим. Видок неэстетичный, куполом грязный потолок, высокие столы с мраморными столешницами, как в бане лавки для мытья. Проходим к раздаче. Толстая тетка прокуренным голосом спрашивает:
—  Ну, что будете брать?
И смотрит на нас обоих своими скошенными глазами. Я замечаю, что она вытирает руки о грязный фартук, невольно возникает мысль: «А что она делала, может, посуду мыла, а может, и пол?» Но у моего приятеля, видимо, желудочный сок так переполнил его пустой желудок, что он, ничего не замечая, выпалил:
—  Пять порций давай, тетка.
—  В одну, что ли?
—  Что в одну? — переспросил приятель.
—  Ну, в одну тарелку, спрашиваю?
—  Конечно. Да побыстрей, а то умру от истощения прямо здесь, у твоей стойки.
—  Не сдохнешь, —  отвечает тяжеловес в юбке, —  вон на морде какой румянец!
—  Давай, тётка, на самом деле под ложечкой сосет.
На прилавке появилась большая тарелка, полная пельменей. Только вид их почему-то меня сразу смутил. Я их сравнил с голыми мышатами.
—  Компоту два стакана и четыре куска хлеба, —  продолжал заказывать мой приятель.
Все это он лихо перетаскал на грязный стол. Я решил сделать заказ через пробу.
—  Две порции пельменей, стакан компота и кусочек хлеба.
Тётка очень небрежно бросила на тарелку положенную порцию, туда же сунула хлеб и, поболтав компот в бадье, нацедила  мне в стакан всякой мути. Ладно, думаю, лишь бы не сорваться. Расплатился —  и к столу. Приятель уже постарался: переложил грязную посуду на соседний стол, даже как-то поуютней стало. Я заметил, что с грязной посудой было перенесено на соседний стол-помойку и какое-то воззвание на согнутой треугольником картонке.
—  Слушай, а что за писанина?
Мой друг уже набил полный рот "мышатами" и стоял, выпучив глаза, медленно прожёвывая и показывая пальцем на соседний стол, дескать, посмотри сам. Отпив хлорированного компота, я не поленился подойти и повернуть картонку, где было строгое предупреждение: "Пальцы и яйца в соль не совать!!!" Именно так и было написано.
Я прыснул от смеха, а мой приятель тем временем по одному выплёвывал пельмени в тарелку. При этом на физиономии у него было написано: "Нет, уж лучше казнь через повешение, чем отрава в виде этих пельменей". Я не стал рисковать и сразу отодвинул свои две порции на край стола, стараясь не глядеть на них. Сделав по два глотка компота, а больше не было сил пить эту хлорированную жидкость, мы заметили, что к нам направляется пожилая женщина, которая все это время стояла за единственным большим цветком —  розовым деревом.
—  Ребята,  — спросила она, —  можно я заберу ваши пельмени?
Я опешил. По виду опрятная, миловидная старушка, а побирается. Я смущенно проговорил:
—  Да, да, пожалуйста, я вот совсем не трогал порцию, а приятельскую вы можете не брать. Извините, он туда плюнул.
—  Не беспокойтесь, я не себе беру пельмени.
—  А кому, если не секрет?
—  У меня болонка, она в цирке выступает. Так вот, зная, как в этом кафе-пельменной готовят, —  она приблизилась к моему уху и уточнила —  отвратительно, и много остаётся, я решилась —  прихожу и забираю. Так мне дешевле содержать мою собачку, да и Рита —  так её зовут —  довольна. Ничего, она ест эти пельмени. Объясняя нам свой поступок, старушка тщательно соскребла в трехлитровую банку наши пельмени, поблагодарила и как-то грациозно, не по-старушечьи, вышла из пельменной.

      Мы стояли, не зная, что делать. Хотели "оттянуть" грязную тётку за безвкусную еду, но её как ветром сдуло. Мы оказались одни в этом неприятном заведении, голодные, злые. Выйдя из пельменной, еще раз глянули на вывеску, чтобы запомнить и обходить стороной это  так называемое кафе. Пошли прочь  оба чернее тучи. И вдруг, как это бывает, попала смешинка.
—  Слушай, приятель, а как ты относишься к предупреждению? Я считаю, эта надпись по делу. Пальцы, конечно, не надо в соль совать, но насчет яиц, тут уж извините меня...
Мы падали то ли от смеха, то ли от слабости.
—  А знаешь, почему бабка считает, что её болонка - цирковая?
—  Почему?
 — Да потому, что старая накормит её этими "лягушатами", и у собачки животик вспучит. Она от боли не знает, что делать. Бегает, видно, по стенкам квартиры, а бабка и думает, что она цирковая.
Мы ржали до слез. На нас оборачивались прохожие, а мы успокоились только тогда, когда съели по два беляша, купленных здесь же, на улице. И они оказались не только съедобными, но и вкусными.