Лежащий атаман
НА УКРАШЕННОЙ к Новому Году улице подтаивает грязный снег. В слякотной жиже ползают машины и бродят невеселые пешеходы ; с неба льется морось , долговязый человек в поношенном пальто подставляет под нее ладонь с поджатыми пальцами и его пальцы начинают распрямляться подобно цветочным лепесткам. У двадцатисемилетнего Георгия добрые глаза. Проходящая мимо него женщина поддерживает за воротник неуверенно идущего ребенка. Георгий и ребенок смотрят друг на друга - ребенок с интересом , Георгий с истинной нежностью.
- Дядя! – воскликнул малыш. – Он хороший , очень хороший…
- Конечно , хороший , - сказала мама. – Гляди , как по-доброму он на тебя смотрит. У вас тоже есть дети?
- Дети? – удивился Георгий. – Да какие у меня могут быть дети. Я бы мечтал иметь детей… но я об этом не мечтал. Дети – это здорово. Ради детей можно стать лучше , чем ты есть. Если ты можешь стать. Не все же могут. А что вы подарите ему на Новый Год?
- Что-нибудь подарим , - ответила мама. – Мы пока не определились. Поразительно… он всегда такой шебутной , а при вас успокоился. Задрал голову и смотрит , меня за собой не тянет… у вас , говорите , детей нет?
- Нет… я уже отвечал. Вы меня спрашивали , и я сказал вам правду. Я был бы счастлив , будь у меня дети , не обязательно много , от количества детей любовь к ним разной не становится , но и одинаковая бывает и сильной , и слабой , от сильной любви дети растут здоровыми. Меня любили сильно , и я вырос , я рос бы и дальше , но рост прекратился , и все осталось , как было. И будет. Будет , как было. А было… было у меня, было , и было , и будет , я зациклился , мне часто говорят это слово… я бы сдвинулся , другие слова мне известны , я их произношу , я же использую разные слова… вы уходите? У вас испуганное лицо. Ну , до свидания , не потеряйте вашего сына , держите его покрепче , меня вот держат и не отпускают , передо мной многое бы открылось… я о многом думаю и передо мной ничего интересного , а за моей спиной… я как почувствовал. Ко мне подходит мой папа. Ты с ними поговорил?
- Толку ноль , - пробурчал тощий раздраженный мужчина в серой куртке. – Пошли.
- На работу меня не возьмут? – устремляясь за отцом , спросил Георгий. – Ты с ними поговорил , и они к тебе не прислушались?
- Я их не уговаривал , - ответил Валентин Сергеевич.
- Ты с ними просто говорил?
- Помимо меня , они говорили и с тобой – помнишь? Ты поднимался и отвечал на вопросы. После твоих ответов мне было бессмысленно о чем-то просить.
- Я им не понравился? Отчего-то не подошел?
- В который раз , сынок , - усмехнулся Валентин Сергеевич.
- Хмм… мне казалось , я встречался с ними впервые. А до этого ты водил меня не сюда. По разным… не сюда. Сюда не водил.
- Я тебе поясню. Отчаявшись тебя куда-либо устроить , я повел тебя на свой комбинат , где попросил для тебя самую тупую и примитивную работу. Ко мне отнеслись с уважением! Сказали , приводи , мы с ним пообщаемся – как же я за тебя краснел… Все кончено , я осознал: сиди на моей шее , сынок. Самостоятельное плавание не по тебе. С твоим диагнозом карьеры тебе не сделать.
НЕ СНЯВ пальто , Георгий стоит в коридоре своей квартиры. Ему хочется что-то делать , чему-то себя посвятить, на его лице и жизнь , и боль ; Георгия трясет от холода и возбуждения , и он страдальчески взирает на ковыляющую по коридору старушку , которая приходится ему родной бабушкой. Не склонная к сантиментам Татьяна Васильевна проявляет по отношению к внуку привычную сухость.
- Ты раздевайся , - сказала она. – Тебе не хуже?
- Я собираюсь куда-нибудь уйти , - ответил Георгий.
- На улице ты с отцом уже был. Куда тебе еще? Ты не дури – раздевайся.
- Я пойду на балкон. Погляжу оттуда во двор.
- А что ты в этом дворе не видел? – спросила она. – Ну машины стоят, ну шастает кто-то… подумаешь , радость.
- Для меня радость. Я найду , что увидеть , и представлю себе невидимое , но существующее во мне , в моем воображении , у меня хватает энергии и я бы не только вышел на балкон , но и совершил бы , я бы сумел совершить , хотя ничего раньше не совершал и это во мне копится , я чувствую… я иду. Я буду смотреть. Во мне пробудилось… оно безмерно. Я заклинаю тебя меня не задерживать!
- Ну иди , - пробормотала она. – Погляди.
- Мне мало смотреть. Я буду ощущать и терзаться , меня не изранят , а возведут…. я поднимусь. Я им всем докажу.
ГЕОРГИЙ на балконе. Вцепившимся руками в ледяные поручни , он рассеянно смотрит вниз. Балкон не застеклен , завален мокрой рухлядью , открывающийся с четвертого этажа вид крайне стандартен , Георгий дышит все чаще и его взгляд приобретает воинственную возвышенность.
БАЛКОННАЯ дверь открыта. На улице еще довольно светло. Покинув балкон , опустивший голову Георгий широкими шагами проходит через комнату, едва не сбивает в коридоре хмыкнувшего отца , справляется с замком и выходит из квартиры.
ВОЗБУЖДЕНИЕ проходит , и выбравшийся во двор Георгий понимает , что сунуться ему некуда: дома окружают его , как неприступные горы. Он нервно запахивает расстегнутое пальто , Георгий прислушивается к себе , от непосильного напряжения вздрагивает , и к нему возвращается чувство реальности. Георгию становятся слышны нетрезвые возгласы , доносящиеся со стороны продуктового магазина.
«У тебя , козел , на халяву не выйдет: ты же говорил , что я оплачу , а ты мне на улице отдашь. А ты не отдаешь! Я , что , обязан тебя поить?… а я тебя не поил? Разве не было , что ты на нуле , а я тебя выручал?… ничего ты не выручал! Ты всегда проскакивал хитрым таким умником, и люди до поры до времени тебя терпели и угощали , а отныне все! Приехали!… не дашь? Ну , гляди! Я не буду , и ты не будешь! Сейчас я разобью твою бутылку! сколько ни прячь , я ее у тебя вырву… да ты гнида!… тебе от этого не легче!».
Машинально пойдя на шум , Георгий по снежному месиву двинулся к магазину и увидел происходящую у входа стычку между пьяными опустившимися мужчинами ; они молча пихаются и толкаются , еле-еле удерживаются на ногах ; помимо Георгия за схваткой наблюдает немолодая чопорная дама.
- Народ , - процедила она. – Потомки победившего класса. Вы бы их разняли. Чего им тут себя показывать.
- Это в нашей мужской природе , - сказал Георгий.
- Надираться?
- Выходить на поединки , участвовать в битвах… не отступать перед врагом. Испытывать свое мужество.
- Вы не ошибаетесь? – спросила дама.
- Воплощать тяжелее , чем знать , - ответил Георгий. – Они вот могут , а меня сдерживает растущий во мне… не страх… я бы сказал , барьер , перелезая через который , легко сорваться и разбиться , даже не добравшись до середины , потому что он очень высокий. Гладкий , ледяной и скользкий. Касаясь его , я отдергивают руку. Кончики пальцев набухают твердым веществом , и оно повышает чувствительность , как бы мне ни казалось обратное. Ведь жизнь обманывает. В сомнениях сливается и надежное , и воздушное.
Шокированная дама не издает ни звука. Послышавшийся Георгию голос принадлежит не ей.
- Привет! Как тут у вас?
Обернувшись , Георгий впивается глазами в стройную ярко одетую девушку.
- Марина! – воскликнул он. – Я так рад тебя видеть! А у нас тут борьба. Мужчины выясняют , кто есть кто , а я слежу и мне не очень интересно. Мне приятнее пообщаться с тобой – отойдем к подъезду и там поговорим.
- Я вообще-то собиралась зайти в магазин , - сказала Марина. – Но они прямо у входа… как бы они меня не задели.
- Они тебе мешают? Ты только скажи , и я мигом дорогу тебе расчищу.
- Ты? – усмехнулась Марина. – Что же ты с ними сделаешь? Они пока заняты друг другом , но если ты на них попрешь , они могут и помириться. И тогда тебе не поздоровиться.
- Да кто они , - пробормотал Георгий. – Я бы с ними справился , ради тебя я бы на них пошел и никого бы не побоялся , ты не знаешь , но у меня есть сила , я ее не проявляю , и вы считаете меня каким-то слабым: и ты , и Андрей , и остальные парни из нашего двора , постоянно спрашивающие меня о здоровье. Они мои друзья с детства , и их забота мне при… при… неприятна , честно , неприятна , я такой , и вы ко мне относитесь чутко , так повелось. Никуда не денешься. Мне невесело – мне мечтается , что я больше , чем вы думаете , я успокоюсь… ты не отворачивайся. Смотри на меня. Ты смотришь… ты с Андреем? Вы не расстались?
- Мы с ним живем , - ответила Марина. – Почти душа в душу.
- Вы не ссорьтесь. Умейте ценить… это нужно… не у всех есть то , что нужно. Одному в этом мире плохо. Одиночество давит , поддавливает и вконец обрушивается , и не встать… придавило. – Георгий вдавил кулак в свою грудь. – Я чувствую.
ВЕРНУВШИЙСЯ в квартиру Георгий лежит на полу. Он в пальто , но без ботинок , к дальней от него стене прислонена невысокая елка , на ней ни игрушек , ни мишуры , Георгий потерян и раздавлен. В комнату входит постучавшаяся Татьяна Васильевна. Она увидела внука , Георгий увидел ее выражение их лиц не изменилось. Татьяна Васильевна подошла к окну , затем мимо Георгия направилась назад , подняла с пола обнаруженную рядом с внуком песчинку грязи или пыли ; оказавшись над Георгием , задержалась.
- Лежишь на полу? – спросила она.
- Где я хочу , там я и лежу , - ответил Георгий. – А я хочу.
- В пальто? Никак мне тебя не приучить! Приходя с улицы , дорогой ты мой , верхнюю одежду надо снимать.
- На улице достаточно тепло , - сказал Георгий.
- А здесь нет?
- Я лежу на полу. Без одежды на полу холодно. Сейчас, если ты помнишь , зима.
- На улице плюс три – такая у нас зима , - проворчала Татьяна Васильевна. – Но пол , наверное , холодный. Сама я не пробовала , но если ты говоришь… твоей голове не жестко?
- Она – часть меня , и я ее ничем не выделяю. Она не лучше прочих моих составляющих , возможно и наоборот: из-за нее я и пропадаю. У меня с ней старые счеты , но не биться же ею об пол. Поднимая и врезаясь затылком. Не стой надо мной! Не нависай… отойди к двери. Завтра я открою дверь , потом вторую дверь и пойду к школе. Чтобы походить возле нее и вспомнить , что класса до пятого я был , как все. Это должно мне помочь.
- Не до пятого , - сказала Татьяна Васильевна.
- А до какого?
- До третьего. Ты надломился раньше , чем ты думаешь.
- Ну… ну не стой же ты надо мной! – хватаясь за голову , закричал Георгий. – Я бы вскочил и избавился… не получается!… я бы посмел!… не получается…
ОБЕРНУВ вокруг шеи колючий шарф , Георгий бродит среди деревьев за зданием школы , предстающим для него мрачной крепостью. Георгий сжимается , хочет уйти , в его взгляде нарастает безысходность , однако сделанное над собой усилие позволяет Георгию расправить плечи и ощутить уверенность в возможности штурма , проводимого им не вовне , а где-то в себе ; героический настрой на внутреннюю победу сбивают две десятилетние девочки , опасливо проходящие между мужчиной и школой. Мыслительные конструкции Георгия рушатся. Происходит мгновенный обвал , и Георгия охватывает жуткое одиночество. Протягивая к девочкам руку , он с ними заговаривает.
- Вы учитесь в этой школе? – спросил он.
- А вам что за дело? – переспросила первая девочка.
- Я тоже в ней учился. Видите , я подрос , но я вокруг нее хожу , смотрю , что изменилось , по-моему , ничего. Хотя я учился в ней недолго , и меня из нее рано перевели. В другой район я не переехал. Я , где жил , там и живу , особых перемен не было… если говорить не о том , где я живу , а о чем-то ином , случившимся со мной , я бы вам рассказал , однако вам скучно. По вам заметно , что вы спешите. Новый Год вы будете встречать дома? Не в одном , а каждая в своем. Или вы сестры?
- Вы интересуетесь сестрами? – спросила вторая.
- Но вы же не сестры , - пробормотал Георгий.
- И теперь вы нас к себе не позовете? – поитересовалась первая.
- Ко мне? - удивился Георгий.
- Встречать Новый Год , - кивнула первая. – Ты бы к нему пошла?
- Вместе с папой , – ответила вторая. – Он бы ему быстро все кости переломал.
- И полутруп сдал бы в полицию , - добавила первая.
- Да вы о чем? – воскликнул ошеломленный Георгий.
- О том , - сказала первая. – О подобных дядях , возле школы ошивающихся , нас предупреждали. Девочек вам захотелось? Таких маленьких, лет по десять? Вы хоть немного понимаете , что это неправильно?
- Ты у кого спрашиваешь? – хмыкнула вторая. – У него? После того , как он сказал , чтобы мы с ним шли?
- А он это говорил? – спросила первая.
- Не говорил , - признался Георгий. – Я сказал , что я здесь учился , и когда меня стала одолевать болезнь , я отсюда… меня отсюда перевели – о болезни я не сказал , и вы решили , что я болен , так оно и есть , но моя болезнь не в том… вы на меня несправедливо ополчились. Я обратился к вам , как к людям , а не как к девочкам… с наступающим вас. Хороших вам подарков , успехов в учебе – вы учитесь в обыкновенной школе , а я доучивался в специальной: ее называют вспомогательной. В эту , что перед нами , я бегал с куда большим удовольствием.
- Поэтому вас туда и перевели , - сказала первая.
- Меня перевели , и я не спорил. Вовсю стараясь на уроках , надеялся вернулся в простую , но из моей новой школы было не выбраться. Мне и сейчас во взрослой жизни на общую для всех дорогу не выйти. Собственными усилиями никак… надо полагаться на чудо. Не отчаиваться и ждать. Быть готовым.
РАСПИРАЕМАЯ энергией комната. Прижав ладони к коленям , Георгий с прямой спиной сидит на диване , глядя на елку. Большинство висящих на ней лампочек неисправно , но отдельные горят и кое-как освещают его сосредоточенную физиономию: на Георгии нем белая рубашка и черные брюки.
Замеревший Георгий непроизвольно совершает одно неприметное и повторяющее движение – поджимает и разжимает пальцы босых ног.
НА КУХНЕ нечем дышать. Татьяна Васильевна , переминаясь у плиты , готовит праздничный ужин , злобно хмурящийся Валентин Сергеевич убивает время за столом: перед отцом Георгия початая бутылка водки и тарелка с солеными огурцами. На скороводке шипит масло , поднимающиеся от нее испарения заполняют помещение густым смрадом , к изводящим Валентина Сергеевича переживаниям дополнением это становится существенным.
- Что ты тут жаришь? – проворчал он. – Отчего такая вонь? Рыба , рыба , где ты эту рыбу… открыть бы окно, но там прохладно – попрет , продует , у нормальных людей на Новый Год мясо или утка , а у нас рыба. Почему рыба?
- Рыба дешевле , - ответила Татьяна Васильевна. – Бывает другая , дорогая рыба , но я купила дешевую. Вот она и воняет.
- А нельзя , чтобы так , ну… не воняло? Я все-таки работаю , и что-то зарабатываю , и в праздник мне бы… плевать мне! Пусть воняет! Я выпью водки и справлюсь. Рыба – не рыба… отчего-то именно рыба. – Налив рюмку , Валентин Сергеевич выпивает и недовольно морщится. – Какая водка… гнусная! Градус нормальный, а вкус жуткий. Говорят , у водки нет вкуса – у этой есть. Ужасный вкус.
- Водку ты сам покупал , - сказала Татьяна Васильевна.
- Сам , сам. И жену я выбирал сам , и сына… не выбирал , но участвовал , ну у меня и сын , о Господи , единственный мой наследник. Ты что , улыбаешься? Думаешь , наследовать нечего? Ни материально , ни морально? Ты меня не оскорбляй! Я не такой идиот , я хотя бы немного чего-то заслуживаю. А он… он в мать. В безумную женщину , рано из жизни ушедшую. Задержись она подольше , я бы тоже ей под стать… прыгал и стонал.
- Когда ты ее привел , я тебе сразу сказала: не женись на ней – она со сдвигом. Ты ко мне не прислушался. И теперь мы с тобой расхлебываем. Ее давно нет , а Георгий с нами , и от нас он никуда не уйдет. Куда ему идти? С его мозгами… ребенка.
- До сих пор верящего в Новый Год , - вздохнул Валентин Сергеевич. – В чудеса , в волшебство… я бы елку вообще не ставил , но для него она важна. Ему двадцать семь лет , а он , не отрываясь , смотрит на лампочки и игрушки. Ты видела?
- Как ты ее поставил , так и смотрит , - подтвердила Татьяна Васильевна. – Уже три дня.
- Я заглядывал к нему в комнату и вставал у двери , пытаясь как-нибудь повлиять на него своим биополем: мол , не гляди на нее , взгляни на меня , я твой отец и у меня нет денег на хороших врачей, однако я хочу тебе помочь , и ты обязан меня уважать – подчинись! Посмотри! Неудача , мать , неудача… не посмотрел он на меня.
- Ты на него не орал?
- Зачем мне орать на больного , - сказал Валентин Сергеевич. – Я воздействовал на него исключительно мысленно. Мои мысли , его мысли – не сошлось , да я и не рассчитывал. О чем-то он , конечно , размышляет… От некоторого ума не избавлен.
ГЕОРГИЙ смотрит на елку , безмолвно моля об избавлении.
МОЛОДАЯ беззаботная компания восседает за ломящимся от выпивки и закуски столом , она по-настоящему празднует Новый Год , из широко открытых ртов вырывается дикий смех , на перекошенных лицам превалирует оптимизм и позитив - в числе прочих здесь и Марина , и ее широкоплечий муж Андрей , и короткостриженный любитель повеселиться Дмитрий Ельцов. Одно место за их столом пустует.
НАД ДРУГИМ столом пылают пять плафонов , не влияющих на атмосферу затхлого склепа. Зажав под мышкой бутылку шампанского , Татьяна Васильевна передвигает тарелки и ищет для нее подходящее место.
Георгий здесь. К стене привинчено панно с двумя перекрещенными топорами. Стоящий возле елки стол застелен свежей зеленоватой скатерью. Сдвинутые к краю рюмки вымыты далеко не идеально. Георгий ни на что не обращая внимания , он с той же отрешенность смотрит на елку , прямо на его глазах на ней перегорает еще одна лампочка.
Валентин Сергеевич разговаривает в прихожей по телефону.
- Желаю тебе счастья , удачи , - сказал он , - я тебя поздравляю , а меня в ответ не надо… да потому… у тебя высокая зарплата , у твоей жены не меньше , дочь у тебя играет на виолончели , отлично разбирается в компьютере… это существенно , существенно… моя жена умерла , сын не в себе – я всех тащу на своем горбе… новогодние вирши… само как-то сложилось. Сейчас можно и посмеяться , настроение, разумеется , поганое… женщины у меня нет – я бы подыскал , но желание с годами ослабло , и толкаться с кем-то лишь ради… с горячей женщиной я бы залег. Я в этом деле понимаю , ага… женщину с квартирой не найдешь , а приглашать ее к нам… как ты представляешь? У меня мать , сын… тут и без нее выше крыши навалилось. Как у сына? Как у него с женщинами? Да посматривает он на них , если увидит. И я посматриваю… я бы добился. У меня бы они были , а у него… что у него? Он со мной. Я за ним наблюдаю.
ВСЯ семья за столом. Поглощение ужина откладывается. Георгий опирается на опущенную зубцами вниз вилку , Татьяна Васильевна берет банку рыбных консервов и пытается вчитаться в содержащую на этикетке информацию , поговоривший по телефону Валентин Сергеевич задумчиво молчит и его не торопят. Взглянув на собравшихся , он громко фыркает и ничего не говорит. Он молчит. Ему приходится несладко.
- Побеседовал с другом , - наконец сказал он. – Классный мужик , такой родной… минут двадцать меня слушал. Сопереживает он мне. Поражается моей стойкости и делает вид , что не чувствует , как ему я завидую. Тебе, мать , чего?
- Давай водки , - сказала Татьяна Васильевна. – Мне неполную. Иначе курантов я не дождусь.
- Напирая на неполные , ты точно не дождешься , - проворчал Валентин Сергеевич. – Ты пей , не тревожься: бой курантов тебя не разбудит , а я разбужу. Не подведу тебя , мать. Как только они начнут бить , я тебя растолкаю , и самое главное мы не пропустим. Встретим Новый Год всей семьей. Значит , тебе водки , и мне водки… тебе сока?
- Я лучше шампанского , - ответил Георгий.
- Тебе и шампанское ни к чему. Удовольствия от одного фужера немного , а последствия… учитывая твои особенности. Пожалуйста , я тебе налью , но к водке не прикасайся. Даже если я напьюсь и не смогу тебя контроливать.
- Ты сегодня напьешься? – спросил Георгий.
- А ты как думаешь? – возмутился отец. – Думаешь , у меня нет причин?! Мне под пятьдесят! И я сплю в одной комнате со своей матерью! У нас в квартире две комнаты , и прежде с ней спал ты , а я отдельно… тогда мне было свободнее и проще , но ты взбрыкнул , поставил вопрос ребром и отселил ее ко мне. И что мне? Как мне жить? Почему ты не можешь спать с ней в одной комнате?
- Я ее боюсь , - сказал Георгий.
- Меня? – удивилась Татьяна Васильевна.
- Прости меня , бабушка. Ночами мне мерещится страшное и я борюсь… побеждаю. Мне легче побеждать , когда я один. Один на один со всем этим. Скоро вновь придет ночь , но она будет необыкновенной , фантастической , новогодней , и вас , как и меня , никто не обидит, потому что я верю и я знаю , я с детства надеялся и не отступался , мне трудно говорить долго. Вы догадаетесь и без меня. Стол накрыт и елка… елочка горит… глядя на нее , я расту и понимаю , какое счастье быть рядом с ней и полагаться на изменения…
- Утомил! – воскликнул отец. – Смотри на свою елку и помалкивай! Шампанское я тебя открою , но позже. Ты глотнешь и ляжешь спать , а пока , парень , жди. Провожая Старый Год , мы выпьем без тебя. – Взяв бутылку водки , Валентин Сергеевич наливает матери и себе. – Ну , мама… порадовал тебя уходящий год?
- Не слишком , чтобы… впрочем , мы живы и не болеем. Я не про всех, а о тех , кто не болел и не заболел в уходящем году. А кто болел , тот и болеет , но винить уходящий год…
- Довольно мямлить! – прокричал Валентин Сергеевич. – На кухне втихую не приложилась? Употребила?
- Нужно мне это , - пробормотала мать.
- Ладно , не оправдывайся. Поднимай рюмку , а я скажу. В общем , прощай , год. Ты уходишь , и я не вижу оснований тебя задерживать. Огромной радости ты не принес , большими горестями не пригнул , до двенадцати еще есть время , и я повспоминаю… философски осмыслю плюсы и минусы.
ВАЛЕНТИН Сергеевич и Татьяна Васильевна отошли ко сну. Их кровати недалеко друг от друга ; в проходе между ними виднеется груда из четырех сброшенных тапочков , запускаемые на улице петарды рассеивают мрак и озвучивают продолжающийся праздник ; откинув одеяло , Валентин Сергеевич спит и стонет. Татьяна Васильевна дышит редко и глубоко.
Георгий стоит у окна в своей комнате , прикладывается к бутылке шампанского , внизу толпятся люди. Снизу доносятся радостные вопли , оттуда взмывают цветные огни ; по мнению Георгия, там все до невозможности прекрасно.
РАЗРОЗНЕННЫЕ группы по два-три человека , занимая одно пространство , создают ощущение целостности , приплясывают и переговариваются на повышенных тонах ; разговоры из-за беспрестанно взрывающейся пиротехники неразличимы , обнимающиеся люди словно бы прощаются в эпицентре разыгравшегося сражения - поднимают стаканы , поминают погибших ; муж Марины Андрей вместе с Дмитрием Ельцовым твердо стоит у скамейки.
Бутылка у Дмитрия. Андрей только что выпил и осматривается. Пробираясь сквозь приветствующий его народ , Георгий направляется к ним.
- Погляди , кто идет , - сказал Андрей.
- Георг! – воскликнул Дмитрий. – Как его только выпустили.
- Он живет дома , а не в больнице. Родня , наверное , заснула , и он вышел. И ты с ним помягче. Не смей над ним насмехаться.
- Я над ним никогда не смеялся. Я сам за него , если над ним кто… Георг! С Новым Годом тебя! Радости , любви… здоровья!
- И тебе , - сказал Георгий. – А Марины нет?
- Она здесь , на улице , - ответил Андрей. – Отошла куда-то… Макс! – крикнул он в направлении толпящийся поблизости компании. – Мою жену не видел?
- Ты на ней женился , ты за ней и следи , - усмехнулся мощный Макс. – Привет , Георг. С праздником тебя.
- Спасибо , Максим. Как там твой сынишка? Мужает?
- Твои молитвами , Георг.
- О его сыне ты с ним потом поговоришь , - сказал Андрей. – Мы с Димкой тут пили , и ты , если ты с нами , выпить тоже можешь , но мы пьем водку. Тебе она вряд ли пойдет впрок. Я тебе не налью… отвечать за тебя я не намерен.
- Да налей ты ему , - сказал Дмитрий. – Твоя жена взяла и ушла , и у нас как раз три стаканчика. Будто бы так и задумано! Словно бы нечто высшее дает нам знак , чтобы Георг с нами выпил. Ты хочешь? Насильно мы не заставляем.
- Немного плесните , - кивнул Георгий. – У вас большая бутылка?
- Литровая , - ответил Андрей. – И до твоего прихода мы не выпили и треть. Держи твой стаканчик.
- Не хрустальный , а пластмассовый , - пробормотал Георгий. – Он еще пуст , но вы в него нальете… вы обещали. Вы – мои друзья , и я убежден , что исходящее от вас не станет для меня бедой , и я приобщусь к пробуждению ото сна… не сведу продвижение к схеме , от которой я отклонялся. При вас я скажу себе: я проберусь , меня не прихватят клешнями… лей , Дима. Бутылка уже у тебя?
- Теперь у меня.
- Лей…
- Тебе побольше? – спросил Дмитрий.
- А кто говорит , что я напуган? – воскликнул Георгий.
- Я налью , рука не дрогнет… тебе , что , полный?
- Хватит ему наливать! – рявкнул Андрей. – Ну , ты и налил… действительно почти полный.
- Переливать я не буду , - жестко сказал Георгий. – Назад в бутылку? По вашим стаканам. У меня свой! Я поднимаю его в эту волшебную ночь , желая чокнуться с моим друзьями пластмассой об пластмассу и запомнить… намучившись , преодолеть… за нас! За мужчин!
- За мужчин! – крикнул Дмитрий.
- За нас , - усмехнулся Андрей.
- За мужчин! – повторно проорал Георг.
ЛЮДИ разошлись по домам. После них все осталось загаженным. Пакеты , бутылки , стаканы ; перебравший Георгий , закинув ногу на ногу , величественно сидит на скамейке: он заснул.
Георгий не один - с Андреем и Дмитрием. Они располагаются на том же месте в ином настроении ; у них тягостные мысли , они сумрачно перекуривают их неспешный ход и с равнодушием поглядывают на Георгия , который непоколебим , как скала ; если подойти к нему вплотную , можно расслышать сколь отчетливо скрипят его зубы.
Одновременно стряхивая пепел , Дмитрий с Андреем не двигаются.
- Много выпили , немало успели , - сказал Дмитрий. – Я трезв , но в любую секунду могу упасть , и пора идти ложиться , завтра похмеляться ты приходи ко мне попозже , я собираюсь выспаться , впрочем , приходи и буди , с такого перепоя мне снятся кошмары , и чем раньше ты меня разбудишь, тем скорее я выйду из них сюда – в реальность… с распухшей башкой… что будет с Георгом , нам вообще не представить.
- Ты его не хорони , - сказал Андрей. – Что для нас проблема , то для него… не знаю… озарение. В его черепе все перекручено как-то по-своему , и как бы там в какую сторону не раскручивалось и не сворачивалось , по нашим меркам это не измерить. Но на морозе мы его не оставим. Думаешь , похолодало?
- Если только формально. Не так… мне не очень холодно. За Георга не скажу. Замерзнув , он бы проснулся – при некоторых условиях помереть тоже вариант. Люди на холоде мрут.
- В длинных трусах болотного цвета , - пробормотал Андрей.
- Чего?
- Воспоминание , как образ из зеркала. Непонятные явления алкогольного отравления. Георга мы не к нему в квартиру потащим. Я не намерен общаться с его отцом , который увидит сына и устроит нам… эмоциональный натяг. Затащим в подъезд и положим… в подъезде Георг уцелеет.
- И нам хорошо , - согласился Дмитрий.
- В связи с Георгом , - кивнул Андрей.
- Не самим по себе , а от того , что мы его не бросили. Не оказались пьяной сволочью , вернувшейся домой… не учитывая его состояние.
- Ты в нас не ошибся , - сказал Андрей. – С холода мы его уведем.
- Сработаем весьма четко – я потяну его на себя , а ты приподнимай Георга за другое плечо и не говори мне, что ничего не выходит , нас же никто не заставляет гнать лошадей , у нас полно времени и мы попробуем разные комбинации. В итоге выберем подходящую и потащим… утащим… утащим…
ГЕОРГИЙ в собственном мире. Неспящее сознание отделено от физического тела. Когда Георгия поднимают со скамейки , его бережно подхватывает выталкивающая из застылости волна и простирающийся перед ним путь усыпан светящимися брызгами , на пересекаемых Георгием вязких участках раздаются всхлипывания страдающих под поверхностью существ ; опустившийся на корточки Георгий желает им помочь и , собираясь кого-нибудь нащупать , по локоть опускает руки в пористую субстанцию. Руки застревают , и он с агрессивным рыком выдергивает их по одной, напоминая изготовившегося к схватке борца сумо ; в правом верхнем углу скачет пылающая звезда , из земли неравномерными толчками вырастают стены – наяву Георгия вводят в подъезд.
Он в огромном зале с внушительным количеством новогодних елок. Кроме лампочек , тут горят и факелы , чьи длинные ряды с обеих сторон нависают над головой Георгия , крутящегося среди беспорядочно расставленных елок ; они слегка осыпаны искусственным снегом , попробованным Георгием на язык прямо с ветки. Острый вкус и острые иглы , язык поврежден , Георгий кривится , между елками промелькнула девушка: судя по одежде , снегурочка. Пораженно ахнув , Георгий метнулся ее искать. Там нет , не видно и там , а там тоже самое , там он уже смотрел , маняще пританцовывающая снегурочка замечена в конце зала у открываемой в стене двери.
Пока Георгий не очень быстро к ней подбегал , девушка вошла и дверь закрылась.
Георгий замахивается , чтобы постучать кулаком. Предпочитает деликатно поскрестись.
- Ты меня впустишь? – спросил он.
- Не торопись , - ответила она. – Я переодеваюсь.
- Я хочу посмотреть , как ты переодеваешься. Меняя одежду , ты совсем раздеваешься?
- Почти. Будь ты внутри , ты бы сорвал с меня последнее.
- Я буду внутри! – заорал Георгий. – И в помещении , и внутри тебя , я страшно долго терпел и все удовольствие достанется одной тебе , я кое-что поднакопил – этого бы хватило на шесть-семь женщин , если на каждую по три-четыре раза… они бы хрипели от восхищения , благодаря провидение за выпавший им шанс лежать подо мной: отворяй! Воспользуйся мега-случаем!
- Я тебе открою , - произнесла она. – Преодолею застенчивость. Опасаясь за мое бедное невинное тело , я уже иду к двери.
- Не утруждай себя! Ты меня настолько распалила , что я сам ее высажу! Ты хорошо настроилась?
- Я вся покраснела… я стесняюсь…
- Отойди подальше! Побойся двери. Чтобы , сорвавшись с петель , она тебя не зашибла. Снегурочка ты моя… сладкая крошечка.
- У меня вздымается грудь… я таю от желания во всем тебе подчиняться. Ты обойдешься со мной достаточно жестко?
- Ты жаждешь пожестче? – воскликнул Георгий.
- Да… с тобой , да. А то , знаешь: нежнее , милый , нежнее – это какая-то профанация секса. Жалкие глупости! Подобная сдержанность не для нас.
- Хейя-хей! Никаких ограничений! Через несколько секунд… я выбью дверь и предстану перед тобой – я постараюсь тебя до предела… я возбужден! Я разбегаюсь.
Отскочив от двери , Георгий несется , сносит ее плечом и вываливается в комнату с полусотней размещенных повсюду светильников.
Георгий не упал , сразу же остановиться у него не вышло ; с выставленным плечом он по инерции бежит к девушке , на ходу расстегивая брюки.
После непосредственного охвата взглядом переодевшейся снегурочки Георгий поспешил их застегнуть.
На ней кожаное белье , в руке она держит хлыст ; снегурочка откровенно настроена на садомазохистские игры.
- Не дрожи передо мной , повелитель , - сказала она. – Прикажи мне тебе подчиниться , и я выполню твой приказ , особенно если ты прикажешь мне любовно тебе обнажить и бешено исхлестать до костей. Ну? Понеслось?
- Ты меня не дури , - процедил Георгий. - У тебя , крошка , не то положение, чтобы твоего господина увечить: хлещи-ка ты себя. Постепенно я войду в раж и тоже тебя похлестаю… при твоем желании быть избитой.
- Тебя волнуют мои желания? Это не сексуально. Плохих девочек наказывают , не спрашивая у них , какие они предпочитают способы. И позы. Вырви у меня хлыст и поставь свою девочку где и как захочешь! Или займи мое место и умоляй меня прикладываться с оттягом , усеивать твое грешное тело длинными сходящимися линиями , по которым из тебя уйдет жизнь – в высшей точке внеземного удовольствия. Когда ты это испытаешь , ты не сумеешь найти смысл жить дальше , поскольку до вершины ты уже добрел. На тебя поглядят и заметят: да он ободрался при спуске , неспроста же у него такая изодранная плоть – ха… Они заблуждаются. Ты на вершине , и ты с нее ни ногой.
- Я еще тут , - сказал Георгий.
- Мысленно ты забрался. А в реальность мы воплотим – хлыст не подкачает. Забивая тебя без снисхождения , я, мой повелитель , его не выроню , у меня хватит совести наслаждение тебе не обламывать , я…
- Я сделал выбор! – воскликнул Георгий.
- Что бы ты ни сделал , - покорно сказала она , - моя поддержка тебе обеспечена.
- В роли истязаемого человека выступишь ты. Обращению с хлыстом я не обучен , но сердце мне подскажет , как вернее тебя исполосовать. Первые удары пойдут в разряде пробных , и ты свою кожу… одежду… остатки… может пока не снимать , ну а потом я разойдусь , и для снятия с тебя твоей кожи одетая на тебе кожа станет несущественной , но помехой – я тебя от нее избавлю.
- Сдерешь? – спросила Снегурочка. – Отлупишь и отдерешь?
- Нагнись. Спиной ко мне. Хлыст я у тебя забираю… мужское воздействие я на тебя окажу… прежде ты этим занималась?
- Я берегла себя для тебя , - прошептала она.
- Ты – умница. Я тебя уважаю.
Георгий примеривается к нагнувшейся Снегурочке - потряхивает хлыстом , разминает через брюки набухший половой орган ; в районе двери кто-то хихикает , Георгий начинает хихикать в ответ , но , озаботившись происходящим, он умолкает и беспокойно озирается - обнаруживает вошедшую в комнату обезьяну , вращение головы не приостанавливает , обезьяна того же роста , что и Георгий , и она ухмыляется ; у нее наглая морда и густая свалявшаяся шерсть.
- Классная девка , а? – риторически вопросила она. – Ты бы ее , конечно… да и я бы. Вдвойне! Но это развлечение для заурядных натур. Я даю тебе слово! В небесах поют ангелы! Ринувшись за мной , ты убедишься , что предчувствия тебя не обманули. Пойманной тобой деточкой займутся и без тебя , а тебе нужно бежать , и не обязательно от кого-то , а за мной.
- А ты побежишь? – спросил Георгий.
- Прямо сейчас.
- И мне бежать за тобой? А она?… я же мужчина , и бросить женщину , когда она настолько готова , весьма… некрасиво. Ты мужчина?
- Мужчина , - кивнула обезьяна.
- Со мной два мужчины , - проворчала Снегурочка , - и оба собираются убежать и лишить меня женского счастья.
- Что я слышу , - пробормотал Георгий.
- А что? – спросила Снегурочка.
- Ты бы согласилась и с обезьяной?
- С хилой бы ни за что , но этот здоров… волосат. Славный мужик. Отдай ему хлыст , и пусть он остается.
- Сама отдавай , - с горечью произнес Георгий , отшвыривая хлыст. – Между нами все кончено. Если ты забыла о наших чувствах , то Бог тебе судья.
- Ты видишь? – усмехнулась обезьяна. – Ты к ней со всей душой , а она к тебе? С кем попало! Даже с обезьяной! От плевка ты не увернулся! Ты и дальше будешь раздумывать? Не позорься! Я побегу , ну и ты! Не сомневаясь! Не отставая!
Обезьяна выскочила из комнаты , и Георгий , помявшись в раздумиях , бросился за ней. Вместо зала он попал в тесный коридор с факелами не на стенах , а на полу - они не гаснут , впереди и позади Георгия узкая огненная река , моментами достающая ему до пояса ; уперто семенящего Георгия пламя не трогает. Где-то вдалеке время от времени кричит обезьяна:
«Ступай прямо!… прямо и прямо!… ты прав , и ты это знаешь!… уходи вбок! Тебя разгадали!».
Пламя заполняет собой весь коридор. Георгий уже едва виден. К совету Георгий прислушался , он лупит по стене руками и ногами , но она не поддается , и тогда он , задействуя последнее средство , врезается в стену лбом. Этого она не выдерживает. Вслед за развалившейся стеной обрушивается потолок , следует надрывающий барабанные перепонки треск , все обращается в пыль.
ГЕОРГИЙ на мертвой каменистой равнине. Серое небо пугающе нависает , грозная тишина навевает мысли о скором и печальном конце ; Георгий пытается сбить наваждение , набирает рывками побольше воздуха и в полную силу орет. Свой голос он не услышал. Повторив попытку , Георгий понял , что здесь ему суждено молчать. Почему же? что за идея? открывающий рот Георгий разговаривает с собой вслух , но наружу сказанные им слова не выходят ; Георгий ходит , жестикулирует и осекается.
Перед ним стоит рыцарь. В нечищенных доспехах , с вынутым из ножен мечом ; шлем деформирован. Забрало опущено.
Завязать общение Георгий не в состоянии. Он напряженно выжидает.
- Я к тебе , - сказал рыцарь.
- Ты можешь говорить? – удивленно спросил Георгий.
- И ты можешь , - ответил рыцарь. – Разве нет?
- До того , как ты пришел , я не мог. Я бы не стал тебе врать. Ты не обезьяна?
- Какая еще обезьяна? – возмутился рыцарь.
- Она завела меня в лабиринт. Чтобы очутиться здесь , я из него вырвался , и я бы не сказал , что усилия того стоили.
- Ты был не в лабиринте , - сказал рыцарь.
- Я шел по прямому коридору. Ты , смотрю , в курсе… как думаешь , мне надо тебе доверять?
- Мы с тобой встретились ненадолго. Сейчас тут произойдет убийство , и мы после него не расстанемся , но кто-то из нас будет жив , а кому-то придется послужить второму -– живому. Для великих свершений рожденному.
- Ты о себе? – спросил Георгий.
- В моем распоряжении меч.
- И ты меня… безоружного. Вероятно , напополам.
- Не я тебя , а ты меня , - сказал рыцарь. – Убив меня , ты сядешь на мое тело и полетишь. Я сделаюсь для летательным аппаратом , который доставит тебя в следующий пункт назначения. Вернее , предназначения – на мелочи мы не размениваемся. Не щадя дарованной нам жизни , преследуем настоящие цели. Прогрызаем глубинные ходы , прорываемся к неизведанному – я высказался за тебя.
- Я не возражаю , - сказал Георгий. - Ты не погрешил против истины.
- О доспехах не беспокойся – мой меч проткнет их без проблем. Отведи руку и бей мне в живот. И вгоняй его сильней , чтобы я не мучился: я волнуюсь не за себя , к адской боли я равнодушен , в тревоге за тебя причина – пока я не умру , ты никуда не улетишь.
- А лететь мне необходимо , - пробормотал Георгий.
- Убивай и полетишь , - протягивая меч , сказал рыцарь. – Только потом не выбрасывай. В будущем мой меч тебе неоднократно понадобится.
- Отличный меч… и рукоятка точно по моей руке…
- Ты не болтай! – крикнул рыцарь. - Вонзай!
- Тише… ты на меня не кричи. Твоя участь определена , и не мне ее изменять , хотя я вправе тебя пожалеть… но тогда я не полечу , а ты говорил, что мне нужно лелеть. Ты говорил дело. – Вогнав в собеседника меч , Георгий вытянул свободную руку и закрыл рыцарю глаза. – Ты не падай. Я разрешаю тебе постоять. Ох , поспешил я , ну что же я… ты же не сказал, куда мне лететь. Скорей скажи , скажи… ты не умер? Он умер. А вокруг никакого ориентира – все одинаковое. Остается полагаться на интуицию.
В ПОХОЖЕЙ на небытие призрачности Георгий летит на спине рыцаря , чьи руки выкручены назад наподобие мотоциклетного руля ; перед Георгием лежит меч , в непроглядной туманной вязкости глаза рыцаря горят яркими фарами ; однообразная пустота местами трескается , мутные очертания неизвестно чего возникают внизу и в перевернутом виде нависают сверху , насупленный Георгий , отслеживая перемены , поправляет сдвигающийся вправо меч , затрепыхавшийся рыцарь начинает сдавать – без указания Георгия он дергано снижается , и это несомненно , но увидевший землю Георгий не знает как относиться к тому , что она отдаляется , не хочет идти на сближение ,
наконец , земля застывает. Следует несколько мгновений полнейшего оцепенения всего сущего , в течение которых Георгий чувствует насколько же он мудр и безмятежен. Соскочившим с рыцаря , он раскованно делает пируэт и камнем устремляется вниз.
Первым в землю воткнулся меч. Затем на нее свалился рыцарь. Георгий поспел лишь третьим.
Меч торчит рядом с ним , использованный рыцарь рухнул в ином краю ; собравшийся с силами Георгий привстает и , не устояв , усаживается в позу для медитации. Когда он закрывает глаза , мир кажется ему светлее , чем когда он взирает на него открытыми.
Внутри себя Георгий наблюдает приятное мельтешение кувыркающихся на белом фоне предметов. Куполов , фуражек , сачков ; на купол надевается фуражка , и на нее накидывается сачок.
Со временем светлее становится и снаружи. В борьбу со мраком вступает квадратное светило , пульсирующее на небе слепящими выплесками.
Георгий прикрывается ладонью , отворачивается и инстинктивно загораживается обеими руками , поскольку перед ним женщина. Вся в ожогах и бородавках: она полуобнажена. Объективно говоря , уродлива.
- У вас нет спичек? – спросила она. – А то холодно. У меня хворост – я его выронила , но за ним можно сходить. Три дня по равнине , пять дней по предгорьям , вы смотрите на мое лицо?
- Это принято при знакомстве , - сказал Георгий. – Когда ты еще не убежден , с тем ли ты повстречался… с той ли.
- Мое лицо омерзительно. Молодых и неопытных оно бы оттолкнуло , однако вы бывалый странник. С вами я ощущаю себя женщиной.
- А ты…
- Мы , - поправила женщина. – Теперь уже мы.
- А мы здесь одни? – спросил Георгий.
- Хотите встать и уйти? Направиться искать другую подругу? Запомните навсегда – из женщин тут только я. И если у вас , как у нормального мужчины , есть охота сношаться , вам придется делать это со мной. И вы будете это делать!
- Да мне бы…
- Будете!
- Если есть охота , а у меня , извините , обычно бывает , от предложений такого рода я не отказываюсь, женщины для меня равносильны мечте о райском блаженстве , но я бы не претендовал попасть в рай , постоянно греша с симпатичными куколками…
- Зачем вы встали?
- Я думаю идти , - ответил Георгий.
- От меня? – спросила женщина.
- Я бы пошел в детство. Во времена чистоты , в которых я мирно существовал до рождения похоти. Едва родившись , она замкнула все на себе.
- И правильно! К чему куда-то уходить? Ты же взрослый! Ты нуждаешься в женщине!
- Я бы побродил по зоопарку , - пробормотал Георгий , - поиграл в футбол , почитал бы книжки о приключениях...
- Ты со мной! – закричала женщина. – Чем тебе не приключение?!
- Т-ссс… ноги лупят по мячу , и голоса… люди выясняют , стоит ли засчитывать , не пролетел ли он мимо: где-то неподалеку гоняют в футбол. Я пойду посмотрю. Вы не со мной?
- Давай я здесь лягу , и ты меня возьмешь! – предложила женщина. – А затем пойдешь!
- Нет , нет… меня зовут.
- Никто тебя не зовет! Лишь я к тебе взываю! Навались же на меня – проникни! Задолби! Не смей обижать женщину , разгоревшуюся к тебе лютой страстью! Я же кричу! На помощь! На помощь! Неужели ты не откликнешься?
- Мне не до этого , - ответил Георгий.
- Ты слюнтяй!… слабак! Ничтожество!
ВОЛОЧА меч , Георгий удаляется от вцепившейся себе в волосы женщины. От меча не земле остается полоса , и Георгий , заметив это , отходит назад и затирает след , чтобы женщина в дальнейшем отправиться за ним не смогла ; она думает , что Георгий возвращается к ней и раскрывает объятия. Георгий кладет меч на плечо и торопливо идет – он не оглядывается , переходит на бег ,связанные с футболом звуки до него больше не доходят , и Георгий в недоумении мечется у широкой впадины , из которой на его глазах вывинчивается крутящийся стадион. Кручение и вращение усиливаются , Георгий выставляет меч , кидается на подвижную громаду и вылетает на поле.
Тут спокойно , хотя и шумно – с вращающихся вокруг поля трибун нисходит ужасающе громкая лавина слитных воплей ; голые тела игроков разных команд окрашены в бирюзовый и малиновый цвет , встречая Георгия , они почтительно встают на одно колено. Сухощавый арбитр в натянутом на длинный судейский парик головном уборе римского папы шепчется в центре поля с двумя своими ассистентами , подтягивающими столь же мешковатые трусы ; судьи обмениваеются уверенными кивками. Глядящий на них Георгий не удерживается и тоже кивает.
Арбитр направляется к нему.
- Ну и где же вы пропадали? – спросил он. – Без вас у нас тут все просто срывается – без вас. У нас. Вам ясно? Взгляните на трибуны! Они вращаются , и , если вы задержите на них взгляд , у вас закружится голова. У вас меч?
- Я опять должен им кого-то убить? – поинтересовался Георгий.
- Вы должны пробить , - ответил судья.
- Говорите менее иносказательно , - попросил Георгий.
- У нас тут не Колизей – с нашей точки зрения. Чтобы сохранить вашу жизнь , вы не обязаны никого убивать. Впрочем , как вам угодно. Фаворитам мы не подсуживаем , секс-услуги не оказываем: мы вас понесем , и вы сами определитесь , что вам здесь надо.
- Ничего особенного , - пробормотал Георгий. – Я зашел в футбол пиограть. Думал , тут играют , а у вас , похоже… на что же похоже?
- Футбола не будет. В вашем понимании. Мы вас понесем , и вы пробьете: эй! эй!
- Чего вы орете? – спросил Георгий.
- Я подзываю помощников , - ответил арбитр. – Один я вас не донесу. Вот и они.
Подбежавшие помощники с наскока хватают Георгия за ноги и за плечи ; тащить им его неудобно – норовя выскользнуть , Георгий без применения меча извивается в их руках попавшейся в сеть рыбой ; в результате нахождения устраивающего всех варианта ситуация нормализуется.
- И все-таки мы , как в Колизее , - сказал Георгий.
- Вы имеете в виду , в целом? – спросил арбитр.
- А вы слышите , что я говорю? Рев трибун не заглушает?
- Они приветствуют вас. В силу этого только вы их и слышите. А я слышу вас. И они слышат.
- Вы о своих помощниках , - догадался Георгий.
- Будем считать , что о них. Когда мы вас донесем , мы поставим вас не землю , и вы пробьете. До данного исторического момента осталось совсем чуть-чуть. По всем предварительным раскладам вы не сможете промахнуться.
- Насильно вы меня не заставите , - сказал Георгий. – Без осмысления того , что от меня требуется , я не совершу Поступок , какие бы перспективы вы мне ни сулили. Меня вам не завлечь. Я мыслю самостоятельно. Мяч…
- Вы его заметили , - сказал арбитр.
- Пробить по мячу!
- Войти в историю. Превратиться в легенду. Мы вас опускаем… на землю. Не умаляя вашего величия. Идите и бейте , а о прочем не думайте: не старайтесь попасть в ворота. Подняв меч , случайностей вы избежите!
- Да я не промахнусь , - сказал Георгий. – В детстве я забивал и в более сложных ситуациях.
- Вы уже выросли! – крикнул судья. – Не забывайте!
- Хватит меня одергивать… дайте сосредочиться.
Георгий подходит к мячу. Вращение трибун ускоряется , одетый под спецназовца усатый вратарь от ужаса падает без сознания ; несильный удар и гол! Георгий , не опуская меч , делает круг почета и в силу обстоятельств предполагает отбиваться мечом от прорвавшейся на поле массы почитателей с бесцветными пятнами вместо лиц.
Как бы он ни старался , перед такой толпой ему не устоять. Люди вопят: «Автограф! Фото на память! А меня поцелуйте! Разрешите мне вас потрогать!» ; убегагающий от преследователей Георгий убивает мечом нескольких особо навязчивых - он устает , смиряется , позволяет толпе опрокинуть своего кумира на землю , а после и погрести под собой.
ПОМЯТЫЙ Георгий в изодранной одежде ковыляет по нескончаемому плоскогорью с мечом и врученным за заслуги кубком в форме женского тела без ног и головы. Сладкое пение незримых птиц сменяется гвалтом и писком , оттенки неба ежесекундно варьируются от коричневого до коричнево-черного , в кубке что-то звенит и трясется. Предварительно его облапав , Георгий в него заглянул и достал гранату ; он мнет ее в руках , непонимающе хмыкает , вытаскивает чеку.
Георгий бросает гранату. В грохоте взрыва различает ритмичную кантри-музыку.
Не успевает она смолкнуть , как к ней подмешивается топот лошадиных копыт – к Георгию со всей прытью несется выглядящий ковбоем всадник на рыжем дородном коне.
Подскакавший вплотную Салверий помахал Георгию револьвером и почтительно кивнул.
- С коня мне слезть? – спросил он.
- К чему? – с сомнением переспросил Георгий.
- Мне с него все равно слезать придется. А как иначе! Мы заждались твоего сигнала , и когда ты его подал , я сразу же понесся к тебе , чтобы ты побыстрее среди своих очутится. Это произойдет весьма скоро!
- Еще не произошло? – поинтересовался Георгий.
- Пока нет , - пробормотал Салверий. – Но , если ты думаешь , что… отчего ты так думаешь? Ты же никуда отсюда не ускакал.
- Но ко мне прискакал ты , - пояснил Георгий. – И я среди своих – их мало, лишь ты… однако единственного друга бывает достаточно. Ты мой друг?
- Друг…. огромная честь – я твой друг. Друг атаману и адмиралу , за которого и я , и все наши , костьми ляжем. Куда бы ты нас ни повел , не отступимся. – Салверий спрыгнул с коня. – Садись на него! Лупи его по бокам и он тебя как ветер домчит!
- Дорогу он знает? – спросил Георгий.
- Нет. Дорогу ему нужно указывать. Но трудностей у тебя не возникнет. – Салверий неопределенно махнул рукой. – Скачи вон туда.
- Я понял. А ты?
- За меня не тревожься , - ответил Салверий. – В обиду я себя не дам.
- Ну что же , я уезжаю , - залезая на коня , сказал Георгий. – Но ты-то… ты как?
- Я пешком доберусь. Да это не важно! Скачи галопом! Заблудившись , не останавливайся!
Салверий бьет коня по заднице , и тот взбрыкивает и уносит атамана и адмирала , сподобившегося оглянуться и увидеть , что Салверий поднимает и осматривает оставленный им кубок.
ИЗ-ЗА РЕЗВОСТИ неспокойно фыркающего жеребца пристально вглядеться в проносящуюся безликость Георгий не может ; при поворотах она повторяется , Георгий абсолютно не знает , что он ищет , и безостановочно гоняет коня в разных направлениях ; у выдыхающегося животного выступает пена , и Георгий намазывает ее на щеки , бреется своим мечом и не перестает напрягать глаза , стараясь высмотреть какой-нибудь призрак хотя бы чего-нибудь.
Совершенно неожиданно перед ним возникает двухэтажный дом. Георгий молниеносно натягивает поводья , поднимает коня на дыбы , в последнюю секунду избегает столкновения ; засучивший передними копытами конь разбивает оконное стекло , освобождается от соскочившего Георгия , со ржанием убегает.
Георгий через окно рассматривает помещение. Типичный салун: барная стойка , отдыхающие за столиками ковбои , отдельно сидящий индеец со сломанным пером в волосах ; увидев Георгия , ковбои привстают.
Возможно , они рады. Будучи в этом не очень уверенным , Георгий отходит от окна и полагает уйти , однако , проходя мимо двери , он спонтанно дергает ее на себя и заходит в салун , где многое проясняется.
- Это он! – закричал ковбой Хээпс.
- Он! – подтвердил ковбой Брауч.
- Атаман! – завопил ковбой Спотсон.
- Наш командир и атаман! – крикнул Хээпс.
- Он с нами , и мы с ним! – заорал Спотсон. – И никто нам не страшен! Тем более здесь , где только свои!
- Ха-ха-ха! – засмеялся Брауч.
- Нам весело , а будет еще веселее! – крикнул ковбой Маллон. – Ведь мы теперь сможем выпить! Не дожидаясь Салверия , мы начнем!
- Кого? – спросил Георгий.
- Ты прибыл сюда на его лошади , - пояснил ковбой Эрчуб. – Если не так , то скажи. Но не сейчас – первым делом мы выпьем.
- Нам надо выпить! – крикнул Брауч.
- Мы долго изнывали без выпивки и наш час пробил , - сказал Маллон. – Налей нам , атаман!
- Просим тебя , адмирал! – крикнул Спотсон. – Разного пойла у нас бессчетное множество - бутылки на барной стойке ты видишь , а они небольшая часть , виски , водкой , текилой забиты все кладовые , и этой ночью… вечером… что там на улице? Не утро?
- Я не различаю , - ответил Георгий. – Направляясь к вам , я прошел и проехал приличное расстояние , и не разу не задумывался о времени суток. Бывало светло… темно… обычно нечто среднее. А чего вы столь резко заговорили о выпивке? У вас ее полно , ну и пили бы в свое удовольствие… какая связь со мной?
- А ты не знаешь? – удивленно спросил Хээпс.
- Он знает! – крикнул Брауч. – Он все знает! Недаром же он наш атаман и адмирал!
- Истинный вожак нашей стаи! – проорал Брауч.
- Непобедимый! – завопил Спотсон. – Крутой , как самое оно!
- Вы погодите , - пробормотал Георгий. – В чем смысл?
- Ничего себе вопрос , - хмыкнул Брауч.
- Ну , ты и спросил , - покачал головой Эрчуб.
- Я не глобально , - сказал Георгий. – По поводу выпивки… он в чем?
- Да в том , - сказал Хээпс , - что лишь ты имеешь право встать за барную стойку и позволить нам утолить нашу жажду. Таковы условия. Оспаривать их нельзя. Притронься мы к бутылкам самостоятельно , нас бы не пощадили – полагая , мы распались бы на частицы прямо на месте.
- Обратились бы в ничто , - кивнул Брауч.
- Растворились бы со всеми ножами и стволами , - вздохнул Маллон.
- И вы , - процедил Георгия , - радовались мне… ждали меня исключительно из-за этого? Ради того , чтобы я вам налил?
- Ты , атаман , не упрощай , - сказал Спотсон , - мы все же…
- Все же верные тебе люди , - продолжил мысль Маллон , - уважающие тебя…
- Я вам налью , - сказал Георгий. – Напою вас до бесчувствия и свалю отсюда подальше. Если честно , я обижен. Путешествуя с этим мечом , я думал , что моя конечная цель гораздо существеннее , чем вы мне тут объяснили. Открывать бутылки и наполнять ваши стаканы… а меч? Убитый мною рыцарь советовал мне его не выбрасывать. И что мне им? Горлышки отбивать?
- Не то , - веско сказал сидящий в углу индеец.
- Я говорю не то? – спросил Георгий.
- Или ты. Или я. Прикажи бледнолицым сесть и не двигаться. Этим приземленным собратьям не следует нам мешать , даже когда я на тебя наброшусь.
- Ты уже все решил? – спросил Георгий.
- Они рвутся выпить , - ответил индеец. – Я , как тертый-перетертый индеец , пил немало , и , вероятно , пропил свои мозги , однако я буду с тобой беседовать.
- Без драки? – уточнил Георгий.
- У тебя меч. У меня больные внутренности и подслеповатые глаза. Либо я тебя узнал , либо обознался – сойдемся на том , что узнал. Ты с облегчением вздыхаешь , но я могу еще передумать. Тебя это не должно волновать. Я безоружен , и ты запросто отрубишь мне голову , отказавшись от мысли использовать содержащееся в ней знание. Ты упоминал о цели. О твоей – не моей. Не трогай мою голову – обратись к своей. Размышляй. Вытягивай основное.
- Ты меня надоумил , - пробормотал Георгий , - ты…
- Оставь меня , - сказал индеец. – Занимайся собой.
Подойдя к барной стойке , Георгий опирается на нее локтями , глядит на бутылки , отключается от всего внешнего.
Он бродит по дебрям подсознания. Натыкается на зловещий дворец. Проникнувшим за стены , видит восседающего в царской мантии правителя и копошащуюся у трона старую отвратительную ведьму.
У безжалостного правителя физиономия его отца. У гнусной ведьмы лицо его бабушки.
- Теперь я уяснил , - пробормотал Георгий , вернувшись в салун. – Я бы не сказал , что раньше я ни о чем не думал , но стоило мне задуматься здесь , как ответ пришел. Враги проявились. Чтобы с ними разобраться , мы отправимся на их поиски , и нас не задержат ни морские чудовища , ни огромные волны… ничего случающееся на море.
- Мы двинемся не по суше? – спросил Брауч.
- Отнюдь. По суше я набродился , и мне было интересно , не скучно , это , конечно , пустое. По морю мы поплывем не за весельем. Вы крепкие парни , а я… вы же сами называли меня адмиралом: как знали. И я не подкачаю. Сколько бы людей не погибло , я буду биться за каждого. А потери неизбежны. И нечего тут роптать.
- Да никто и не скандалит , - сказал Спотсон. – Мы все за тебя , атаман… адмирал. Проблема в море.
- На его снисхождение , - сказал Георгий , - нам рассчитывать не приходится. На нас навалятся и шквалы , и крушения…
- Это не проблема , - перебивая атамана , сказал Хээпс. – Проблема в том , что нигде поблизости моря как бы нет.
- Поблизости его нет , - сказал Маллон , - и мы бы с этим справились , но его нет и за тысячу километров отсюда. Я далеко заезжал – я разбираюсь.
- Говоришь , его нет? – грозно спросил Георгий.
- А что , - пробормотал Маллон , - не один я говорю: все подтвердят. Ну, чего вы молчите?!
- Я не смолчу , - сказал Эрчуб. – Жизнь дорога , но правда дороже. Я подтверждаю , и делайте со мной , что хотите!
- Вы честные и смелые мужчины , - поразмыслив , сказал Георгий. – Без таких , как вы , воплотить обуревающий меня замысел я бы никогда не сумел. Но у вас устаревшие сведения. Отныне море уже есть – оно возле выхода из салуна.
- Прости за дерзость , адмирал , - сказал Хээпс , - прости и еще раз прости. Какое еще море…
- Не мешало бы проверить , - сказал Спотсон.
- Я вам не запрещаю , - сказал Георгий. – Ступайте и поглядите.
С опаской встав со стульев , Хээпс и Спотсон выходят за дверь. Остальные ковбои сидят и нервно переглядываются.
- Насчет моря ты убежден? – спросил у Георгия индеец.
- Оно появилось , - ответил Георгий. – Увидев его мысленно , на следующий этап раздумий я перешел. Относительно корабля , на котором море нам предстоит бороздить.
- Увидеть корабль не получается? – поинтересовался индеец.
- А у тебя? Как у тебя с кораблями?
- Я помню своих предков , - ответил индеец. – Куря трубку , я тону в горьких воспоминаниях и сожалею , что во всей округе коренных краснокожих больше не осталось. Может , они уплыли. По морю… по морю. По твоему.
- Его же прежде не было , - сказал Георгий.
- Со своими предками я тоже не встречался. Меня привыкли считать тут единственным индейцем , а мне что… нечем мне возразить. И мои речи отнюдь не столь глубоки. Индейцу полагается заглядывать вглубь, но я общаюсь с бледнолицыми и теряю в глубине… вся надежда на твое море.
Вошедшие в салун Хээпс и Спотсон боязливо жмутся к двери.
- И что у нас с морем? – спросил индеец. – Оно на месте?
- Безбрежное , - ответил Хээпс. – Очень холодное.
- Метрах в десяти , - пробормотал Спотсон. – Действительно у входа.
- Мы сходили и потрогали , - сказал Хээпс. – Оно на редкость холодное. Соленое… я зачерпнул и попробовал на язык.
- Я не пробовал , - сказал Спотсон. – Челюсть отвисла , и я… разглядыванием ограничился.
ГЕОРГИЙ в принесенном кресле , Салверий с индейцем стоят у него спиной ; все они на низком берегу у безжизненного моря , простирающегося перед ними насколько хватает глаз.
Трое занятых делом людей словно бы вырезаны из камня. Потом они все-таки демонстрируют , что они живы и утомлены: Салверий встряхивает затекшими от стояния ногами , Георгий в посильной борьбе с последствиями поднадоевшего нахождения в кресле украдкой потягивается , индеец дымит трубкой и , уперевшись в правый бок , совершает небольшие наклоны.
- Красивое море , - сказал Салверий. – Если что-то подобное способно быть красивым , то оно красиво. Жаль , кораблей не видать.
- Корабль нам необходим , - сказал Георгий. – Иного пути добраться до намеченной мною точки я еще не нашел.
- Думаешь найти? – спросил Салверий.
- Когда я смотрю на море , я думаю о небе , которое над ним. Над морем оно не то , что над сушей.
- Лично я разницы не замечаю , - признался Салверий.
- Ты смотришь на небо , - сказал Георгий. – А я на море. Мы без перерыва находимся возле него не первый день и не узрели ни единого корабля. Что плохо. Тоска заедает…
- Подумай о твоем кубке , - предложил Салверий , - и тебе полегчает.
- Ты его принес? – спросил Георгий.
- Он в салуне. Стоит на самом почетном месте , как подтверждение твоей гениальности.
- Чтобы его получить , - сказал Георгий , - каких-то сверхусилий мне прикладывать не потребовалось. Но кубок есть кубок. Просто так его не вручат.
- Кому попало не дадут , - кивнул Салверий.
- Еще бы корабль , - вздохнул Георгий.
- Тут пока неудача , - промолвил Салверий. – Появись он перед нами , мы бы заметили.
- Два уже появлялось , - сказал индеец.
- Это когда? – воскликнул Георгий.
- Один при полной луне , второй на рассвете. С вашими глазами белых людей вы высмотреть их не могли: они прошли далеко-далеко от берега.
- А ты высмотрел? – спросил Салверий. – У тебя же слабое зрение.
- Хо-хо. Причем тут зрение. Имеет значение не примитивное зрение , а духовное видение различных предметов , среди которых и плывущие по воде , и лежащие под землей. Вот ты… выдающийся человек , атаман , адмирал , чемпион , но вместе с тем ты всего лишь бледнолицый, и сколь не воспарила бы твоя душа , твоя кровь будет препятствовать тебе овладеть свободой мышления. К чему я о кораблях завел разговор? Два вы пропустили.
- Как сказать , - пробормотал Георгий.
- На горизонте третий.
- Где?! - крикнул Салверий.
- За горизонтом , - ответил индеец. – Он безусловно там. И он не в движении – бросил якорь… стоит и будто манит: плывите ко мне , захватите меня , плывите на мне , и я доставлю вас , куда пожелаете , мои паруса не лопнут от ветра и рухнувшейся мачтой никого не прибьет. Итак , кто отважится?
- Плыть? – спросил Георгий.
- К кораблю. Отчаянно работая руками и ногами. Теряя силы и проклиная судьбу. Без этого не обойтись.
- А лодки у вас нет? – спросил Георгий у Салверия.
- Откуда , атаман? У нас и моря недавно не было. А ты вдруг о лодке.
- Я не предъявляю претензий: нет лодки и… разумеется, печально , что нет , хотя мне по силам сплавать самому: я обязан. Я – лидер… атаман…
- Адмирал , - напомнил Салверий.
- Я поплыву в одежде , - сказал Георгий. – Она создаст дополнительные трудности , но это такие мелочи , что я только посмеиваюсь… смеюсь не над собой , а над обстоятельствами.
- Ты вполне серьезен , - удивился Салверий.
- Ну , не хихикать же мне , как дебилу , - идя к воде , сказал Георгий. - Мне долго плыть?
- До предела , - ответил индеец.
- А точнее?
- Добавить мне нечего.
- Понятно , - пробормотал Георгий. – К чему слова…
- Словами горю не поможешь , - заметил Салверий.
- Ты меня не хорони , - процедил Георгий. - Я сплаваю и вернусь с кораблем , а потом мы поплывем на нем к новым и новым испытаниям. Своим богам за меня помолишься?
- За бледнолицего они не заступятся , - ответил индеец.
- Подумаешь , - фыркнул Георгий. – Дьявол бы с ними! У меня свои заступники… они хранили меня , когда я летал на рыцаея , скакал на коне… теперь я поплыву. В одиночестве! Это удел всех личностей. Не вас… не вам… я обещаю себе. Обещаю не утонуть!
Меланхолично вошедший в воду Георгий взмахнул руками и занырнул в морское хранилище особенной тьмы , раздираемой святящимися хвостами гигантских рыб и выпускаемыми им самим огнями-пузырями ; Георгий задевает дно , бешено бьется с цепляющими его водорослями – высовываясь , он желал увидеть корабль , и с третьего раза ему повезло ; Георгий подплывает к шхуне , делает вокруг нее круг и пытается забраться по якорной цепи ; она рвется , свалившийся Георгий кричит из воды: «Эй , кто-нибудь! На борту! Мне нужно к вам!… помогите мне… у меня серьезные намерения…».
Корабль свободен , якорь его больше не держит , шхуна приходит в движение ; Георгий , вспенивая воду , за ней гребет и постепенно отстает – сброшенная со шхуны веревка вливает в Георгий дополнительную энергию , он выжимает из себя все без остатка , настигает корабль , хватается за веревку , долго и натужно поднимается на борт , рыскает по палубе и никого не находит ; Георгий спускается к каютам. Замечает в проходе играющее в дарст Существо ; игра ведется длинными гвоздями , вбиваемыми в разлинованную окружность по самую шляпку.
У Существа изящные кисти рук. Оно полностью закутано во все черное , закрыто и лицо - имеется лишь полоска для глаз. Половая принадлежность Существа является тайной.
- Ты веревку мне сбросил? – спросил Георгий. – Я тут все обшарил и не сомневаюсь , что ты. Ты женщина или мужчина?
- А ты мужчина? – спросило Существо.
- Тебя я спросил , потому что по тебе не видно , - сказал Георгий. – А по мне , как не крути , видно с первого взгляда. Ты согласен… согласна?
- Не согласен , - ответило Существо. – И не согласна.
- Тебе нужны доказательства? Мне следует раздеться? Раздеть тебя и на деле… нет… ты можешь оказаться мужчиной.
- Ну и что такого? – спросило Существо. – Ты же тем , что ты якобы мужчина , гордишься.
- Мужчина мужчине рознь , - промолвил Георгий. – И оставим это до времени. Поговорим о корабле: он твой?
- Мой. Я хожу на нем по морям и прекрасно с ним управляюсь. В попутчиках не нуждаюсь.
- Твой корабль мне необходим , - ответил Георгий.
- А-ааа… и ты думаешь его у меня отобрать?
- Если понадобится , то и силой , - сказал Георгий. – Меч я с собой не прихватил , он у меня на берегу у надежных людей , но я и без меча… доводить до этого нежелательно. Для нас обоих. Для тебя с физической стороны , поскольку тебе тогда конец , а для меня с моральной , ведь , убив тебя , неопределенный организм, я не добавлю славы… моему гордому имени.
- И какое у тебя имя? – спросило Существо.
- Мои люди зовут меня атаманом. Адмиралом , чемпионом , ну и так далее. Как ты догадываешься , подобное отношение надо заслужить. Из ничего оно не появляется. Между прочим , ты не оно?
- Что значит , оно?
- Не он , не она – оно. Бесполое существо. Ты не оно?
- Я – это я , - ответило Существо. – Не он , не она – я. Не углубляйся в данный вопрос: говоря о таком , ты затрагиваешь болезненную для меня тему. Поведай мне лучше , к чему тебе мой корабль.
- Для водной прогулки планирую его использовать , - ответил Георгий. – Девочки , коктейли , танцы на палубе… все обстоит совсем по-другому. В моих планах проведение мощной военной операции , а туда , где она состоится , можно лишь доплыть. Это я гарантирую.
- Мы и сейчас плывем , - сказало Существо. – Подобные моменты я тонко чувствую. Как же так… что же с якорем?
- Якорь в грунте , - сказал Георгий.
- И почему же мы плывем?
- Из-за меня.
- Ты действительно уникален , - пробормотало Существо. – Атаман , адмирал…
- Якорную цепь порвал я , - сказал Георгий. – Корабль развернешь ты. Нам следует пристать к берегу и забрать остальных. Ты или поплывешь с нами , или останешься на берегу. Что выбираешь?
- Я останусь , - ответило Существо.
- На берегу?
- На моем корабле. Но в первую очередь с тобой. И с твоими боевыми друзьями. Истинными , как мне думается , мужчинами.
КОРАБЛЬ пришвартован к берегу , а его борт переброшен с земли деревянный мостик , взмокшие ковбои , подмигивая прохлаждающимся Георгию и Салверию , перетаскивают на шхуну из салуна бесчисленные ящики ; относят , идут за новыми , с настроением подбадривают друга хлопками по спине и вздыманием сжатых кулаков ; на палубе разрастается видимая даже с берега груда. Наблюдающий за процессом Салверий изредка покрикивает: хэй-хэй! не ленись! времени на погрузку в обрез!
Георгий озадачен.
- Не много ли ящиков они таскают? – спросил он.
- В них не сплошная выпивка , - ответил Салверий. – За пьянство в пути мы будем сурово карать и без промедления вздергивать на рее всех , кто окажется не в состоянии выполнить свой воинский долг.
- Для нашего немногочисленного отряда , - сказал Георгий , - ящиков все равно слишком много. Носят и носят… что там? Порох , пули?
- Выпивка.
- Что?! – воскликнул Георгий.
- И еда. Не гневайся , атаман – ее нам потребуется больше , чем тебе кажется. С нами еще невидимые мучачос.
- Любопытно , - пробормотал Георгий. – И они тоже таскают ящики?
- Они стоят перед тобой , - сказал Салверий. – Все , как один , адмирал: всем скопом.
- Близко от меня? – спросил Георгий.
- Метрах в пяти. Ну , или чуть дальше , кто их там разберет. Они же невидимые.
- Невидимых не увидишь , - процедил Георгий. – Это проистекает из их сути. Пусть они что-нибудь скажут , а то я тебе не верю.
- Бесполезно даже просить , - отмахнулся Салверий.
- Я приказываю.
- Они с готовностью удовлетворят любую твою прихоть, но не эту. Они же не просто невидимые – они немые. Невидимые и немые. Мучачос! Такова их доля.
- А как мне убедиться , что они вообще существуют? – спросил Георгий. – Если только подойти и потрогать…
- Они мужчины , атаман , - предостерег Салверий. – Им не понравиться , другой мужчина их трогает.
- Тогда пусть они потрогают меня.
- Тебе бы это понравилось? – поразился Салверий.
- Мне?! – заорал Георгий. – Чтобы меня трогал другой мужик?!
- Ну ты же говорил…
- Ну и что же? Что я говорил?! Что за намеки ты себе позволяешь?
- Ты говорил , - сказал подошедший индеец. – А что , не столь важно. Молчание предпочтительней разговоров – в нем мудрость. Без твоей мудрости , адмирал , удачи нам не будет. У тебя с мудростью все в порядке , но тебе еще есть к чему тянуться: ты вполне можешь раскрыть себя гораздо полнее. С погрузкой ящиков и прочими земными заботами тут разберутся без тебя , а тебе , по моему разумению , надлежит сходить к дереву.
- К тому самому? – спросил Салверий.
- Ты к нему ходил и умнее не стал , - сказал индеец. – Предполагая , что твоя затея обернется ничем , ходить к нему я тебе не советовал , ну а нашему адмиралу посоветую – у него , возможно , произойдет… требуемый контакт. Если и не сразу , то по мере проникновения в просматриваемый между ветвями космос. На расширение осмысления и усиление чувства сыграет.
- Адская жажда , - вспомнил Салверий.
- Ты помнишь? – спросил индеец.
- Хотел бы забыть , но куда там. Самое досадное , что мучился-то впустую. Под деревом… под которым недопустимо есть и пить. Тебе , атаман , и вправду нужно к нему наведаться. Посидеть под ним , поразмышлять , попытаться осознать себя , как значительную часть мироздания. У меня , к сожалению , не вышло. Но я человек маленький , значительности у меня немного – у тебя все наоборот. Кому , если не тебе , идти вверх до упора!
- Сидя под деревом? – спросил Георгий.
- Под деревом мудрости , - пояснил Салверий. – Ему тысяча лет и оно растет близко отсюда. Так что , ты не ленись. Сходи и сиди сколько влезет. Мы без тебя не уплывем.
- Разумеется , не уплывете , - промолвил Георгий. – Вы же не знаете , куда плыть. Я и сам , не сказать , что в точности знаю. Ничего бы не сказать и смолчать… может , я и схожу к вашему дереву. Схожу… дерево мудрости. Звучное название.
ШАГАЮЩИЙ к дереву мудрости Георгий по меняющемуся пейзажу понимает , что оно недалеко ; под ногами Георгия обильная и лезущая ввысь трава – в ней отчетливо бурлит скрытая жизнь , кузнечики и диковинные зверьки выскакивают наружу , увеличивающее солнце неумолимо светит ; Георгий , не закрыв глаз , поставляет ему лицо - стойко терпит боль , взгляд солнца выдерживает , временно слепнет ; усиленно моргает и вычленяет боковым зрением два человеческих силуэта.
У них топоры. Это дровосеки Брюс и Брамс.
- Послушай , странник! – крикнул Брюс. – Слушай и не перебивай! Мы с родственником направляемся к дереву мудрости , но оно что-то оно все не показывается , и мы уже волнуемся , туда ли мы направляемся. Направление нам задано четко! Кем задано - не твое дело и , если ты нас направишь не туда , куда нам надо , мы не посмотрим , что ты перед нами ничем-ничем не провинился. Куда ты нас направляешь? Говори и мы обдумаем!
- У вас на двоих два топора , - сказал Георгий.
- У меня один , - сказал Брюс. – И у него. Вместе два. Ты не ошибся. Два.
- А у меня две руки , - сказал Георгий. – В каждую я возьму по вырванному у вас топору , и здесь возлягут два свежих трупа.
- Это он , - сказал Брамс.
- Ах , он , - протянул Брюс. – Извини. Мы о тебе наслышаны. Ты и атаман , и адмирал , у тебя железная воля и непреклонный характер , убить тебя невозможно. Мой родственник перед тобой преклоняется.
- А ты нет? – спросил Брамс. – Ты считаешь себя полностью независимым?
- От кого мне зависеть? – разозлился Брюс. – От тебя? А ты мне кто?
- Я твой родственник. Твой первый топор был выкован мною.
- Тупой , - фыркнул Брюс.
- Отличный топор , - не согласился Брамс.
- Точи , не точи – и головешку не разрубишь.
- А зачем ее рубить? Растопчи ногой , и нормально , а топор – он не для этого. Не всякий понимает , для чего.
- Ты , конечно , из тех , кто понимает , - проворчал Брюс.
- Ну , а ты из каких? – спросил Брамс. – Ты же мой родственник.
- Я твой , а ты мой…
- Нам лучше друг друга не подводить…
- Мы и не подводим…
Переговаривающиеся дровосеки уходят в заросли кустарника. Георгия тянет последовать за ними , но , подумав , он остается , садится в травку , над ней виднеется лишь его макушка , в колыхающемся зеленом море предметом она смотрится чужеродным , привставший Георгий озирается – ему что-то тревожно.
Наихудшие предчувствия оправдываются.
До Георгия доносится стук топоров. Он догадывается , что это рубят дерево мудрости.
Георгий вскакивает , вламывается в густые заросли , на одном громадном скачке прорывается сквозь них , слыша вибрирующий звук рухнувшего колосса - с действиями по спасению Георгий запоздал: возле срубленного дерева стоят опустившие топоры дровосеки.
- Мы его нашли! – воскликнул Брюс. – Безнадежно шастали невесть где и вышли прямо на него! У нас , согласись , нюх!
- А если это не оно? – спросил Брамс.
- Да брось… ты разве не почувствовал облегчения?
- Ощутил. Что-то теплое разлилось по всему телу , и сейчас еще разливается.
- Неземное удовольствие , а? – подмигнул Брюс.
- Однозначно больше , чем от секса , - ответил Брамс.
- Ты меня интригуешь , - сказал Брюс. – Когда у тебя был секс? Я помню , ты однажды отлучался… в бордель?
- Угу.
- И он перед тобой не исчез? Никогда не поверю! Ты не тот человек , перед которым он появится и не исчезнет. О чем тут спорить? Кем же надо быть , насколько же надо быть нездоровым , чтобы воспринимать всерьез… сказанное тобой. Сказанное мне! Твоему родственнику! Владеющему о тебе информацией явно не для постороннего уха. И при этом ты смеешь нагло мне врать о борделе… он перед тобой даже не появился.
- Ты же знаешь , что он появлялся , - сказал Брамс.
- Когда мы шли вместе! – напомнил Брюс. – Ты бы его не увидел , если бы шел без меня. В этом моя заслуга! Ну а то , что он тогда исчез , меня не удивляет. Как говорится , выше головы не прыгнешь. Я не принадлежу к избранным , чья духовная мощь позволяет им в нем наслаждаться.
- Ты о борделе? – спросил Георгий.
- О борделе – мираже. Перед жалкими и недостойными он не появляется , перед сильными и заурядными появляется и исчезает - для остальных он в их полном распоряжении. Но кто они , эти остальные? Они , наверное , существуют , однако я не встречал… пожалуй , вот встретил. Я о тебе. Атаман , адмирал , командир , гениальный стратег и любовник , фантастический мачо…
- А вы-то кто? – спросил Георгий. – Какого хрена вы срубили дерево мудрости?
- Оно – дерево мудрости , - сказал Брамс.
- И что дальше? – не понял Георгий.
- А мы – дровосеки мудрости. Одно вытекает из другого, и тебе незачем нас обвинять.
- Осуждать нас ты не спеши , - сказал Брюс. – Нам положено рубить , и мы, скрепя сердце , рубим. Чего нас осуждать?
- Осуждать нас не нужно , - промолвил Брамс.
- Да кто вас осуждает , - пробормотал Георгий. – Не я. Узнав , кто вы есть , я думаю взять вас в свою команду. Дровосеки мудрости мне пригодятся. В общем , так – изрубите это дерево на пеньки и доставьте их на корабль. Мы расставим их вокруг стола в моей капитанской каюте и будем на них сидеть и наполняться… мудростью , прущей к нам сниз. Для принятия мудрых решений мудрость , знаете ли , ничем не заменишь. Вы не раздумывайте! Начинайте делать пеньки! А я пойду в поисках борделя поброжу.
- Ну ты , атаман , даешь! – воскликнул Брюс.
- Это по-мужски , - согласился Брамс.
- Крутого мужика сразу видно! – крикнул Брюс.
- Принимайтесь за работу , - сказал Георгий. – Дерево удобнее разделывать пилой , но вы справитесь и топорами. И вкалывайте без передышки. Чтобы , пока я иду , непрерывный стук слышал – с мысли он меня не собьет. Я в бордель. В борделе я задумал расслабиться и я в нем расслаблюсь.
СЛУШАЯ затихающий и возобновляющийся стук топоров , Георгий идет и спешно – лежащая перед атаманом дорога извивается , как змея ; Георгий быстро передвигает ногами. Виляет и пошатывается от головокружения. Вытягивает руку к показавшейся и исчезнувшей вдали многометровой башне.
Во второй раз башня возникла гораздо ближе к нему и теперь уже осталась. В башне десятки этажей и сотни окон ; из каждого высовываются махающие Георгию женщины , которые истово вопят: «Ты! это ты! меня! обладай мною! давай ко мне! поднимайся , и я тебя ублажу, такого самца мне надолго хватит , какой же он сладкий! отчаянный и всесильный! это же атаман и адмирал! всех нас он отодрать достоин!…».
ОДЕТЫЙ Георгий лежит на кровати с облаченной в кружевное белье и восторженно глядящей на атамана девушкой ; в комнате они одни , но и стены , и дверь содрогаются под напором ломящихся внутрь женщин , чьи намерения вгоняют Георгия в несвойственную ему оторопь. Девушка целует его в губы , проводит языком по шее ; схватившийся за шею Георгий отстраняется с ощущением, что девушка хотела забрать у него жизнь. Тихо засмеявшись , девушка берет воображаемый нож , отводит от шеи Георгия его обмякшую руку , изображает перерезание глотки.
- Почему ты выбрал меня? – спросила девушка. – Моих подруг я показалась тебе симпатичней?
- Ты махала мне меньше , чем они , - пробурчал Георгий. – Они чрезмерно впадали в крайности: орали , галдели , махали… не напугали , но мужчина ждет от женщины покорности , а не агрессивности. А какую покорность я бы от них получил – напрыгнули бы на меня… вдавили бы в койку. Разорвали и оторвали… бешеные мегеры. Дверь выдержит?
- Дверь у меня крепкая , а стены слабые. В комнате четыре стены , и они , слава богу , расшатывают лишь одну – она и рухнет. Это обязательно случится , но чему быть , того не миновать… может , ты меня еще разок? Напоследок! Когда они на тебя набросятся , тебе уже будет не до меня. А мне с тобой так хорошо… занимаясь с тобой любовью , я буквально оказалась в мечте , которая сбылась и вознесла меня к небесам… осчастливила ни с чем не сравнимым блаженством…
- Мы только раз с тобой и переспали , - сказал Георгий.
- Но как! – воскликнула девушка.
- Приемлемо. Не сказать , чтобы никак. Если бы не эти вопли , я проявил бы себя намного лучше… ну чего они вопят? Зачем они к нам рвутся? Мне бы живым отсюда выйти…
- Сложно , - сказала девушка.
- Так сложно , что я дальнейшие , максимально жуткие невзгоды по ходу предстоящей мне миссии я бы принял со смехом.
- Ты собираешься меня покинуть? – спросила девушка.
- Уплыть на корабле. Сначала я постараюсь отсюда как-нибудь скрыться , а потом поплыву. Постою на палубе под ураганным ветром , попрошу у индейца его трубку и обкурюсь до бесчувствия…
- Ты отплываешь с индейцем?
- У меня испытанная команда , - ответил Георгий. – В ней и индеец , и ковбои , и невидидимые мучачос , и дровосеки мудрости , и бесполое Существо… люди проверенные. Один к одному. Смелые , решительные.
- Ты их проверял?
- Проверял… на что? В них и алкоголь , и наркотики - они небезгрешны… наверняка.
- Я о бойцовских качествах , - сказала девушка. – Они побывали с тобой в переделках подобных этой? Вытаскивали тебя из огня , закрывали от пуль?
- Кажется , нет , - пробормотал Георгий. – Я рассуждаю теоретически… исхожу из их внешнего облика. Ты говоришь неглупые вещи – тех , кто со мной , проверить мне следует непременно. Окажись они тут , я бы моментально выяснил чего они стоят… стена-то обваливается. В бою с озабоченными бабами моей команде пришлось бы все мужество проявить… и это бы их не спасло. Враги к нам прорвались! Прощай , малышка! И не стыдись за меня! Сейчас тот редкий случай , когда атаманам и адмиралам поможет исключительно бегство!
Раздающий удары Георгий отшвыривает напирающих женщин и отступает к окну , из которого и выпрыгивает.
В полете он почесывает подбородок , ведет мыслительную работу ; приземляется и без оглядки бежит.
Георгий убегает. Вот он уже атакует.
Размахивая мечом , он несется во главе ковбоев и дровосеков ; с ними и сжимающий томагавк индеец , и , вполне вероятно , невидимые мучачос ; вся эта разъяренная бригада неуклонно приближается к горе.
В царственном взоре ощутившего себя лидером Георгия мелькает обоснованная неуверенность. Он резко встает , остальных пропускает вперед и ждет, когда они , заметив его отсутствие , остановятся.
Они не остановились. Перекосившийся от досады Георгий пошел за ними.
- Стойте! – заорал он. – Куда вы почесали?! Куда это все годится… идите сюда , ко мне! Стремглав , а не вразвалку – как бравые провинившиеся солдаты , желающие искупить! За ваше отношение я бы дал вам такое задание , что вы точно бы сгинули , но со мной вы не пропадете. Я не могу вас бросить , потому что я ваш лидер. Оскорбленный вами до глубины дыши… Салверий!
- Я! – воскликнул Салверий.
- Нам надо с тобой кое-что обсудить. Разложить буквально по полочкам , а то полной ясности у меня как бы нет. Давай раскладывать?
- Давай , атаман. А народ послушает.
- Это , по-видимому , касается и нас , - прошептал Брамс.
- Естественно , - сказал Брюс. – И просто слушать мне мало.
- Ты требуешь права голоса? – спросил Брамс.
- Безусловно! – крикнул Брюс.
- Зря ты об этом заикнулся , - усмехнулся индеец.
- Почему?! – поинтересовался Брюс. – Участвовать в касающемся нас разговоре представляется мне…
- Молчать! – заорал Георгий. – Вы будете молчать! Говорить буду я! И Салверий! Отвечая на мои вопросы и рассеивая мои подозрения… я сказал тебе , Салверий , что мне надлежит проверить вас в бою , и ты воскликнул: «мне известно , как! Чтобы ты убедился в нашей несгибаемости , мы понесемся штурмовать гору!». Мы понесемся с мечами , топорами , пистолетами , томагавками , а что на горе… какие там тенденции , и кто ее охраняет , я не знаю. Ты мне не говорил.
- Я и не говорю… да , я не говорил.
- Говори сейчас , - потребовал Георгий. – Доказывай мне, что мы бежали туда , не будучи идиотами.
- Бежали , - кивнул Салверий. – Сейчас не бежим.
- Прекращай говорить о нас! Говори о горе.
- На эту гору я не поднимался , - сказал Салверий. – По поводу того , что на вершине , у меня лишь догадки… и сведения – слухи , домыслы. Путь наверх охраняют прикованные цепями бойцы , которые оберегают покой Могучего Наблюдателя , не допускающего до себя никого… его и птицы-то стороной облетают. Без тебя , атаман , идти на штурм мы бы вовек не решились. Индеец нас отговаривал…
- Он не дурак , - промолвил Георгий.
- Индеец отговаривал нас даже сегодня. Когда ты уже с нами.
- Это так? – повернувшись к индейцу , спросил Георгий.
- Я переменил свое мнение , - ответил индеец. – Выкурив три трубки подряд , я подумал: а ладно , смерть и смерть , чего мне здесь задерживаться , если дерево мудрости вами срублено – под чем мне теперь сидеть… под небом. Под крышей салуна с бутылкой крепкого виски – не под деревом… под моим деревом. Под деревом мудрости. Какие дебилы его срубили? Неужели они среди нас?
- А в чем проблема? – воскликнул Брюс. – Ну нашли , срубили , изрубили на пеньки , но пеньки-то на корабле. И твой тоже. Сам же будешь на нем сидеть.
- И дымить своей трубкой , - добавил Брамс.
- Обкуришься до того , что и не разберешь , где вода , а где звезды , - сказал Брюс.
- Вы дебилы , - процедил индеец. – Свечение под водой не спутаешь с небесным свечением. И раз в моей руке томагавк , я сумею вогнать в ваши головы… не знание , а сталь. Скальпы я с вас не сниму. Подобное дерьмо мне не нужно.
- Да он не в себе! – отскакивая от надвигающегося индейца , крикнул Брюс.
- Полностью обкурен , - согласился Брамс. – Он не соображает…
- Как дерево! – возопил Брюс.
- И он мудр , - сказал Брамс.
- Если мы его срубим , в качестве дерева мудрости он нам зачтется? – спросил Брюс.
- Пожалуй , - ответил Брамс. - А рубить деревья мудрости для дровосеков мудрости святое дело.
- Дебилы , - метаясь с томагавком от одного к другому , прошипел индеец. – Вам меня не провести… вы быстры , но я опытен…
- Кончайте , господа! – закричал Георгий. – Угомонитесь! Выдохните! Мы идем на штурм! Мы все заодно и каждый за каждого! Гора перед нами! И я перед вами! Заниматься тактикой и выстраивать вас в боевой порядок мне кажется излишним. Всей толпой за мной! Не отставать! Не обгонять! В пекло я брошусь первым!
За рванувшимся Георгием устремился Салверий и прочие ковбои ; процессия разгоняется , индеец с дровосеками , злобно переглядываясь , пристроились в ее конец: по склону горы вьется ведущая на вершину лестница , и на всем ее протяжении зазвенели цепи – прикованные защитники узрели подбегающую массу вооруженных людей , грозно завыли и принялись трясти кто саблями , кто ружьями ; последовали выстрелы , из пистолетов палили и ковбои , пригибающийся и раскачивающийся на огромной скорости Георгий уворачивачивается от пуль , влетает на лестницу и в клокочущей толчее начинает прорубать себе путь. Подпирающие его сзади соратники останавливаться ему не позволяют , Георгий рубится и не отслеживает происходящее за спиной: размашистую удаль дровосеков , тонкие и просчитанные движения орудующего томагавком индейца ; убивающий Салверий стреляет в упор , подобным образом стреляют и в Салверия , но он , как и остальные ковбои , невероятно увертлив - их выручает фантастическая , где-то даже танцевальная , пластика ; рубка и перестрелка не прекращается и тогда , когда Георгий ликвидирует мечом двух брызжущих слюной исполинов и выскакивает на называемую вершиной ровную площадку , откуда ему открылся великолепнейший вид на море.
Упарившийся Георгий уставился на море.
Не интересуясь сражением , на море смотрел и подтянутый , стоящий у края человек в деловом костюме цвета волны – Бензоло Эуренио Капос.
Внизу стихал бой. Раздавались предсмертные хрипы раненых. Возвышающиеся над плебсом вожди взирали на море.
- Поздравить вас можно? – не глядя на Георгия , спросил Капос. – Все прошло гладко? Погибших много?
- Среди моих?
- О своих я бы не спрашивал. Судьба этих полудурков меня не интересует.
- Зачем ты так , - промолвил Георгий. – Они смело сражались: никого из моих не убили , однако старались – старались именно убить. Стремились , пыжились… короче , выглядели весьма достойно. Они у тебя в рабстве?
- На зарплате , - ответил Капос. – Не имея стабильного дохода , они вынуждены работать. Бездарные твари…
- И ты всем им платишь? – спросил Георгий. - У тебя столько денег?
- Поначалу я им что-то платил , но основное тут - посадить на цепь , а затем можно уже и не тратиться. Сидя на цепи , куда они денутся? Чем они себя займут , помимо того , чтобы защищать подступы к вершине? Возьмутся стихи сочинять? Размышлять о смысле жизни? Это не для них. Им требуются конкретные занятия.
- А тебе? – спросил Георгий. – Ты считаешь себя выше их… ты выше их и располагаешься , но что тебе с этого? Задерживая наше продвижение , они яростно бились , а что здесь , на вершине? Сундуки с золотом , ларцы с драгоценностями? Здесь ты. Абсолютно пустая вершина… говоря о материальных ценностях.
- Ты не учитываешь вид , - сказал Капос.
- Вид отсюда впечатляет , - согласился Георгий.
- Исключительно из-за вида я здесь и обитаюсь. Гляжу на море , на землю , и чувствую себя более крупным , чем я , наверное , есть. По земле я свое отходил. Земными обещаниями меня отсюда не выманить.
- По морю ты бы поплавал? – спросил Георгий.
- С морем все сложнее. Оно появилось тут недавно и совершенно неясно откуда – не было и разлилось. К земле-то привык , спускаться на землю я не намерен , а море… это нечто новое. Оно манит меня к себе. И корабль… стоило появиться морю , как вскоре к берегу корабль пристал. Он чей?
- Мой , - ответил Георгий.
- Ты куда-то на нем отплываешь?
- Куда-то я несомненно отплываю , - ответил Георгий. – У меня было видение и мне думается , что я поплыву свергать злобного правителя и сводить счеты с влияющей на него ведьмой , ну а как там сложиться , мы узнаем попозже – переплыв море и дойдя до дворца. Команда у меня сформирована , но твоей помощью я бы не пренебрег. Тебя как зовут?
- Бензоло Эуренио Капосом.
- А я атаман , - протягивая руку , сказал Георгий. – Вождь , адмирал… со мной ты натерпишься страху и расплескаешь свою спесь. В моей команде , за исключением меня , все на равных. Дровосеки не ладят с индейцем, а ковбои , полагаю , с Бесполым Существом не поладят. И все они не воспримут тебя.
- Я еще не согласился с вами плыть , - пробормотал Капос.
- Не согласился?
- Вероятно , и не соглашусь…
- В таком случае тебя потащат силой! – воскликнул Георгий. – Мне свистнуть , чтобы они прибежали? Скрутили и швырнули в трюм до выяснения твоих намерений?
- Скручивать и в трюм , да будет… моей натуре это претит. Я поплыву… поплыву! Добровольно! Ты меня уговорил!
ШХУНА готова к отплытию. Сгрудившись на палубе , команда ожидает, когда же Георгий начнет речь ; из общего ряда выбивается лишь отошедшее к бушприту Существо. Довольно скептично настроен и Капос , который со снисходительным видом что-то нашептывает в ухо кивающему в ответ Салверию – Георгия это раздражает. Его выводит из себя и окосевший индеец , аккуратно поддерживаемый с двух сторон нетрезвыми дровосеками ; порядком набравшихся особей в измятой одежде немало и среди ковбоев ; некоторые настолько пьяны , что , держа в руках по паре пистолетов , они неосознанно наводят их то на небо , то на атамана.
- Друзья! – воскликнул Георгий. – Не забывайтесь , друзья! Я называю вас так , поскольку сейчас у нас отплытие , торжественный момент , и вы , стоящие со мной на одной палубе , не надейтесь – навязывать мне свою волю я вам не дам. Направление курса и метода борьбы с атаковавшей нас флотилией буду определять я , поднявшийся на борт корабля впервые в жизни. Я необычный человек. Из-за моих выдающихся способностей я играл с судьбой и на стадионе , где меня чуть не раздавила толпа , и в борделе , куда я попал и откуда мне пришлось… это интимные дела. Ничего постыдного , учтите! Если наше плавание затянется , и вас вконец припрет скука , я , наверное , расскажу вам пару занятных историй – единую историю , состоящую из двух разных частей. По-вашему , каких? Очень разных? Кто отважится высказаться?
- О любви и возмездии? – осторожно спросил Салверий.
- В борделе нет любви , - ответил Георгий. – А возмездие я вершил , избивая женщин… да , женщин! Обделенных женщин , которые меня хотели.
- За это ты бьешь? – спросил Капос.
- Не за это. Тебя бы я за это избил , но их я бил… в принципе , за это , но они меня вынудили. Предложив им себя , я бы еще долго не восстановился , а нам нужно плыть. Для чего , как вы думаете , мы все здесь собрались? Выступить перед вами я мог и в салуне , и вы бы меня там столь же внимательно слушали. Выпивая в холодке и не жарясь на солнце… под солнцем-то вас развезло. Многие ковбои уже выпили… я вам не наливал! А без меня вы вроде бы не в состоянии… как же так вышло?
- Я налил , - сказал Капос.
- И по какому же праву? – процедил Георгий.
- Не сердись на него , атаман , - сказал Салверий. – Ты задержался на горе , а мы увели его с собой , как пленного: дошли до салуна , сели , отдышались , победу бы надо отметить , вдруг он сказал , что он нас понимает , взял и начал всем разливать , ну мы и выпили , по мере беседы познакомились и даже побратались… индеец помирился с дровосеками… не злись, адмирал. Это же полезно для сплочения! Чем более сплоченной командой мы будем , тем тебе же выгоднее. А твое лидерство для нас свято. Когда ты позвал нас из салуна на корабль , мы же сразу пришли.
- Пришли , - пробормотал Георгий , - доползли… ну , а ты? – обратился он к Существу. – И ты с ними выпивал… выпивала?
- Меня с ними не было , - ответило Существо. – Ко мне никто из них не обращался , и мне оставалось выслушивать их пьяные вопли , не сходя с корабля.
- Мои люди орали? – спросил Георгий.
- Как беспутная чернь. Как законченные алкоголики. Тупо и громко.
- Да и ты не без греха , - промолвил Георгий. – Почему корабль так плохо к плаванию подготовлен? Что это за паруса? Драные , обветшалые , запасных не имеется?
- Есть , - ответило Существо.
- Ну и меняй. Ставь запасные.
- Но они желтые , - сказало Существо.
- Желтые паруса , - хмыкнул Брюс. – Настоящая крайность. Кто увидит – позора не оберешься.
- Неприемлемый вариант , - согласился Брамс.
- Ставь желтые! – вокликнул Георгий. – Под этими мы бы далеко не ушли , а под желтыми , если они , разумеется , крепкие , мы… доведись нам поймать ветер , разгонимся и унесемся… на нервах. Изыскивать славу!
СОВЕЩАНИЕ в капитанской каюте – в окружении портретов безумно выглядящих мореходов прежних времен на пеньках от дерева мудрости вокруг стола сидят Георгий , Салверий , индеец , Капос ,Существо , ну и два дровосека , изучающих под гнетом насмешливых взглядов разложенную на столе карту ;
Салверий незаметно для дровосеков передразнивает их сосредоточенность , ухмыляющийся индеец , вынув из рта трубку , выпускает над картой дым ,
надменный Капос неожиданно для самого себя заходится в громком хохоте.
- Молча мы сколько просидели? – спросил Георгий.
- Минут тридцать-сорок , - предположил Салверий. – Индеец бы ответил точнее , но он курит трубку , и для него вопрос времени отходит на второй план.
- Если не на третий , - сказал Капос.
- На второй , - сказал Салверий. – Пока мы сидим , ты две трубки забил?
- Докуриваю вторую , - ответил индеец. – Сижу , как влитой , ведь я на пеньке от дерева мудрости и мне ни пристало на нем ерзать , видя потолок и мерцание. Проходящее сквозь потолок оттуда ко мне – мое мерцание… оно не дает потухнуть огоньку моей трубки.
- Ты видишь луч? – спросил Брюс.
- Мерцание. Неясное… для меня все размыто , но в мою трубку оно входит нацеленно , линией вполне прямой , где-то , пожалуй , и лучом.
- Не позволишь мне затянуться? – попросил Брамс.
- Я запрещаю , - промолвил Георгий. – Передавая трубку по кругу , мы утратим остроту мысли , а нам жизненно необходимо поразмышлять о том , кто же на нас нападет. Под каким флагом мы , кстати , идем?
- Ни под каким , - ответило Существо.
- Тогда на нас любой напасть может. Шли бы под Веселым Роджером – на нас бы не напали пираты , и нам бы следовало опасаться военных кораблей ; плыли бы под торговым – нас бы не тронули военные , а пираты бы могли , но корабль без флага… и без названия?
- Названия нет , - ответило Существо.
- Такой корабль вызовет подозрения у военных и разожжет интерес у пиратов – с военными мы бы договорились , однако пушек у нас на борту хватает , и мы бы стали отстреливаться. Едва заметив приближение незнакомого плавучего объекта. Так и поступим.
- Уничтожим всех без разбора , - сказал Салверий.
- Никого не пощадим , - сказал Капос. – Накормим рыбин этими мелкими гнусными людишками. В военной ли они форме , в пиратских ли тряпках, их удел – сдохнуть.
- Мы , - сказал Брамс , - могли бы их прикончить после того , как пошли на абордаж , но зачем нам еще один корабль?
- Захваченный корабль полагается ограбить , - сказало Существо. – Пошарить в карманах у экипажа , обнаружить и забрать спрятанные в трюме ценности…
- К грабителям нас не причисляй , - сказал Георгий. – Лупя из пушек по всем встречным кораблям , мы будем только обороняться. Даже если они просто проплывают мимо. У нас настолько ответственная миссия, что мы не имеем права рисковать.
НАВАЛИВШИЕСЯ на борт Георгий и Салверий глубокой ночью следят за морем ; позади них прохаживается индеец , держащий в руке керосиновый фонарь , опускаемый и поднимаемый им без всякой системы. Короткие пучки света гуляют по спинам ,слегка задевают водную гладь , идут на соединение с налившейся луной , на которую мечтательно посматривает расслабленный Салверий , находящий время наблюдать и за неподвижной луной , и за перемещающимся фонарем.
Георгий сконцентрирован исключительно на море.
- Дровосеки не спят? – спросил он.
- Они с другого борта за морем следят , - ответил Салверий. – Капос с ними.
- Я бы хотел видеть его здесь , - сказал Георгий.
- Думаешь , без него мы ничего не увидим? – спросил Салверий. – Видишь , индеец! Если бы ты видел побольше , атаман бы в дополнительных глазах не нуждался.
- Я вижу неописуемые вещи , - промолвил индеец. – А ты что видишь? Темень и черноту? Одно сплошное целое , занимающее все пространство до горизонта. Твоим детям привет. Как они у тебя?
- У меня нет детей , - ответил Салверий. – Почему ты о детях вспомнил?
- Темень навеяла. И не женщин , а детей - сложно объснить. Вероятно , я подсознательно испытываю желание о ком-то заботиться , но не о женщине-индианке… японке… горбатой искусительнице с малярийных островов. Туда мы и плывем. Что ни говорил нам атаман. Он , к его чести , ничего нам не говорит. Прекрасно меня слыша , вида не подает.
- В момент , когда нам грозит великая опасность , - сказал Георгий , - я должен быть сосредоточен на море , а не болтать о женщинах и детях. Вы прожили жизнь , а не знаете: будут женщины - будут и дети. Красивая женщина родит тебя страшного ребенка , и кого тут винить? Не себя? Ее?
- Я бы себя не винил , - сказал Салверий. – Может , у этой женщины отец был таким уродом , что его гены перешли на внука , и я зря волосы на себе рвал. Запаниковав… нечего мне паниковать – я в норме. В зеркало я же смотрюсь.
- Посмотрись в воду , - сказал Георгий.
- Она , как ночь , - свесившись за борт , сказал Салверий. – В ней мне себя не увидеть.
- А днем бы увидел? – спросил Георгий.
- Не разглядел бы. Все-таки до нее расстояние – чересчур высоко. Боюсь, и ты , адмирал , себя бы не рассмотрел.
- Индеец бы смог , - сказал Георгий.
- Ха-ха , - засмеялся Салверий. – Он бы увидел шестилапого бегемота с львиной гривой и закричал: это я! Я вылез к вам и на моей голове признаки царя зверей…
- Сбегай за Капосом , - недовольно пробурчал Георгий.
- Мне сюда его привести? – спросил Салверий.
- Не для расправы. Хотя я подозреваю , что он замышляет… заговор!
- А кто за ним пойдет? – удивился Салверий. – Дровосеки? Полагаешь , он подговаривает дровосеков выступить против нас?
- Окончательно он мне не подчинился , - промолвил Георгий. – Из-за его позиции меня одолевает беспокойство , меня клонит в сон… поднадоевшее высматривает кого-то во мраке способствует тому , чтобы свалиться и задремать… задремать и свалиться.
ПОЛОЖИВ ноги на стол , небритый и осунувшийся Георгий полулежит в капитанской каюте ; атаман на стуле с высокой спинкой. Пеньки мудрости стоят вдоль стен. Георгию дико хочется спать , но желанию он сопротивляется , атаман сводит и разводит ступни ; разведя , он всматривается в образовавшийся просвет. Перед атаманом закрытая дверь. Ступни соединяются , просвет изчезает , над головой какое-то волнение , на палубе что-то происходит, засыпающий Георгий размякает все больше , скрипит дверь. Георгий разводит ступни и видит вошедшего в каюту Салверия. Беготня наверху прекращается.
- Что , атаман , не спится? – спросил Салверий.
- Я бы уснул и , может , усну – я должен не спать. Не позволять себя заснуть… не упускать из виду то , что напасть на нас могут и днем. Заснув, я не сумею тут же включиться.
- Адмирал есть адмирал , - сказал Салверий. – Он всегда наготове.
- Мучается и не спит , - пробормотал Георгий.
- А я поспал , - заявил Салверий. – Часов пять , как убитый , и теперь я свеж и сил полон.
- Это потому что ты отдохнул.
- Ну а ты? – с подтекстом спросил Салверий.
- Я на посту… тебе что-то не нравится?
- Но ведь ты не особо бегаешь или прыгаешь: сидишь и отдыхаешь. В тишине , в комфорте , под охраной боготворящей тебя команды…
- Что за чушь , - пробурчал Георгий. – Тишина мне сейчас не помощник. Она мешает мне бороться со мной , и вам , чтобы меня взбодрить , надлежало бы не молчать , а горланить под моей дверью матросские песни: я же о вас забочусь. Благодарности не жду. Воспевать меня не заставляю – что хотите , то и пойте , но я вас слушать не буду… перекрывая ваше убогое пение , сам что-нибудь запою. У-ууууй , ха-ааааай….
- Пойдем на палубу , атаман , - обеспокоенно сказал Салверий. – Поднимемся и поглядим , если все еще не закончилось.
- Закончилось… со мной? Хмм. Ты думаешь , я уже сломлен?
- На палубе драка. Я к тебе из-за нее и спустился - призвать тебя навести порядок , ну или понаблюдать… посмеятся над их неумением. С высоты твоего мастерства.
- Кто дерется? – спросил Георгий.
- Капос , - ответил Салверий.
- Его бы следовало до полусмерти избить. И с кем он сцепился?
- С Существом.
- Плохо , - пробормотал Георгий. – При всей моей неприязни я бы поставил на Капоса.
- Когда я уходил , Существо ему ни в чем не уступало , - сказал Салверий.
- Капос – мужик. В чем-то мой брат. Мне он неприятен , однако Существо он сделает: оно не совладает с мужиком.
ПРИ ПОПУСТИТЕЛЬСТВЕ изумленных зрителей на палубе проводится профессиональное выяснение отношений. Умело выставляющие блоки Капос и Существо лупят друг друга руками и ногами ; удары наносятся в прыжке ,
на подскоке , с дистанции и без замаха , в ближнем бою Существо бьет трижды и получает в ответ лишь единожды , его следующая серия включает в себя четыре удачных попытки , а Капос снова прикладывается лишь один раз , но очень точно и сильно - Существо отброшено. Оно быстро восстанавливается и , скача вокруг Капоса , пытается попасть ему пальцем в глаз.
Капос натужно уворачивается , он постепенно сдает , Существо увлекается и пропускает удар ногой в колено - захромавшего соперника Капос бросается добивать , нарывается на подсечку , амплитудно падает спиной на палубу ; стоящему не в первых рядах Георгию прекрасно все видно.
- Прекращай это , - сказал он Салверию. – Вытащи пистолет и действуй.
- В кого из них стрелять?
- Ты чего , Салверий? – недоуменно спросил атаман.
- В Существо?
- Стреляй в воздух! – воскликнул Георгий.
- А-ааа , - пробормотал Салверий.
- Никуда не стреляй! Вы… кто дерется… закончили драку! Отличная драка , шикарное зрелище , на удивление достойные противники , но ваша задача выполнена: я взбодрился и начинаю выяснять , что же тут происходит. Кто кого задел и кто первым от слов перешел к делу. И поставил под угрозу жизнь члена моей команды… вы что , ничего не понимаете? Жизнь каждого из вас потребуется мне , чтобы распоряжаться ей в своих интересах! Если бы один из вас убил другого , знаете , как бы я поступил с победителем?
- Убил бы , - прошептал Брюс.
- Не убил бы , нет , - предположил Брамс.
- Я бы его не убил , поскольку его жизнь понадобилась бы мне в дальнейшем , - сказал Георгий. – А дрались вы славно. Сплошное удовольствие было смотреть. Да , парни?
Соглашаясь с атаманом , ковбои восторженно загудели: «так и есть… никаких двух мнений… такое не везде увидишь… и техника , и страсть… бились , как звери , но с умом».
- Поговорим о причине? – предложил Георгий. – Короткими фразами , а не то меня в сон... в сон бросит. Что послужило поводом?
- Его несдержанность , - поглядев на силящегося встать Капоса , пробормотало Существо.
- Какая? – спросил Георгий. – Сексуальная? Он к тебе приставал?
- Он позволил себе грязные высказывания касательно моей неполноценности.
- А откуда ему о ней известно? Он проверял?
- Их каюты по соседству , - сказал индеец.
- Это надо учитывать , - кивнул Георгий.
- Слева от каюты Существа каюта Капоса , а справа каюта Салверий , - сказал индеец.
- Ты меня сюда не привлекай! – крикнул Салверий. – Я к нему в каюту не заходил.
- И оно в твою тоже , - промолвил Георгий.
- И оно в мою! Один раз зашло , но просто как человек давно на этом корабле плавающий на этом: проверить , нормально ли я устроился.
- Видите , оно заходило , - сказал индеец. – И Салверий его не прогнал.
- Зачем мне его прогонять? – удивился Салверий. – Оно посмотрело и ушло… как и ты - ты! Ты тоже ко мне заходил!
- Я к тебе не заходил , - сказал индеец.
- Да ты из-за своей трубки , - сказал Салверий , - не помнишь , куда ты заходил и с кем оставался – ты и свое имя-то не помнишь.
- Имена , - поправил индеец.
- Чьи? – спросил Георгий.
- Я один , - сказал индеец , - а имен у меня много. Летящий Бык , Танцующий Огонь , Не Тающий Снег…
- Не утомляй меня , индеец , - пробормотал Георгий. – У меня за спиной бессонная ночь , и она же у меня впереди… мне не поспать и днем , а всем вам… и индейцу. Я приказываю всем разойтись по каютам и громко храпеть. Не закрывая двери! Чем громче , тем лучше. Мною приветствуется любая помеха для моего сна , без которого я подыхаю , но в случае нападения я найду силы оповестить вас тихим… вероятно , очень тихим голосом – я же слабею. Я задержусь на палубе до темноты. Простою на палубе до рассвета и, если на нас опять не нападут , я буду жить… с сознанием того , что я заблуждался. Нужно было спать , а я стойко нес свое бремя атамана и адмирала. Этой ночью я не усну. Возможно , слегка подремлю… наяву.
ВТОРАЯ ночь на палубе. Георгий держится только за счет характера , Капос ощупывает опухшее от побоев лицо , заспанный Салверий крутит на пальце пистолет , соскакивающий и улетающий в море ; метнувшись за ним , Салверий почти успел его схватить , но так как глаза Салверия практически закрыты , поймать пистолет ему не удалось , хотя по представлениям Георгия летел он весьма медленно.
Салверий делает шаг к борту. Салверий смотрит на море.
- Ты бы глаза разлепил , - сказал ему атаман. – Иначе ничего не увидишь. Если будет , что видеть.
- Не взыщи , адмирал. Я же спросонья: на этом корабле я как прилягу , так и усну , никогда столь крепко не спал… и ни снов , не тревог – мне кажется , это правильно.
- Не доводи атамана , - сказал Капос.
- А чем я его довожу? – спросил Салверий.
- Не упоминай при нем об этом корабле. На нем он пока вообще ни минуты не спал.
- Не единой , - согласился Георгий. – Прежде , когда на нас не нападали , я, как выясняется , мог бы и поспать , но не сейчас. Передо мной море , и оно скрывает в себе опасность. Прошлой ночью… я знаю… луна…
- Луны нет , - сказал Салверий.
- Из-за нее было светлее , а ныне видимость нулевая , и я вслушиваюсь - как бы мягко они ни скользили… по волнам… я их замечу. То есть , услышу. Никакие корветы и крейсера ни подберутся к нам , не будучи загодя выявленными мной. И тобой , Капос. Я тебя не приглашал , но ты вызвался разделить со мной трудности сегодняшней ночи. Драка с Существом чему-то тебя научила?
- Оно круто дерется , - пробормотал Капос.
- Как и ты , - сказал Георгий. – Я считал тебя высокомерным пустым местом, но ты вынудил меня почувствовать к тебе уважение.
- Ты меня не уважал? – спросил Капос.
- Нисколько. А ты уважал Существо? Или зауважал его после драки?
- Я его обидел , - промолвил Капос. – Я сказал ему , чтобы оно в моей каюте вымыло пол , и Существо меня послало: оно заглянуло ко мне со всей душой , по-соседски спросить , не нуждаюсь ли я в чем-нибудь , а я ему вымой пол… ах , ты меня посылаешь?! - меня , адмирал , понесло , и я ему такого наговорил… с напором на его двусмысленную сущность. «Я нуждаюсь! я! я бы тебя, тебя , угу…». Выслушав оскорбления , оно молча пошло на палубу. Я побежал за ним. Накинулся на него при всем народе - ковбоях , дровосеках…
- Невидимых мучачос , - добавил Салверий.
- Он о ком? – спросил у Георгия Капос.
- О невидимых мучачос , - ответил атаман. – Они плывут с нами?
- Плывут , - кивнул Салверий. – Они с нами не первый день.
- И в штурме моей горы они участвовали? – спросил Капос.
- А какой от них прок? – хмыкнул Салверий. – Чтобы оставаться невидимыми , они должны быть голыми и безоружными.
- По кораблю расхаживает множество голых мужчин? – воскликнул Георгий.
- Тебя они как-то…
- Никак!
- Ну и тебе , - промолвил Салверий , - разве не без разницы одеты они или…
- Есть разница! – заявил Георгий. – Для меня есть!
УТРО. Салверий смотрит в подзорную трубу , прислонившийся спиной к борту и дошедший до предела Георгий в забытьи сидит на палубе , мимо него ходят люди , аккуратно переступающие через его вытянутые ноги ; игнорируя находящихся здесь , Георгий видит Правителя и Ведьму – они музицируют.
Правитель играет на изрисованной черепами лютне , Ведьма стучит ладонями по барабану , звучащая музыка доводит Георгия до умоисступления ; глухо застонавший атаман пугает прогуливающихся дровосеков – у Георгия открыты глаза , и происходящее во дворце он отслеживает , не зажмуриваясь: Правитель и Ведьма прекращают играть и начинают люто крушить инструменты - лютня разносится об стену , барабан многократно протыкается ножом, из-за того , что музыка смолкла , Георгию становится легче , теперь он уже полностью на шхуне и его взгляд устремляется вверх , где в жгучей солнечной дали летает нечто , детально не различимое.
- Я вижу птицу , - пробормотал Георгий.
- Что , адмирал? – спросил ковбой Маллон. – Я не слышал, что ты сказал.
- Если в небе птица , значит близко земля. С учетом силы наших врагов я бы поплавал подольше – позиция труса. Не моя. Давай же , птица! Не окажись галлюцинацией! Чем ближе земля , тем я злее. Эта птица меня вдохновляет!
- Не птица , - промолвил индеец.
- По-твоему , меня все вдохновляет? – спросил Георгий. – Ну…
- Над нами парит неприкаянный ящер Хаммо-мо-моо-завр… мо…мо. Предвестник смерти , само собой.
- Смерти я не боюсь , - заявил Георгий.
- Очевидная вещь , атаман , - сказал Салверий. – Не стоило и говорить.
- А ящера рассмотреть? Индеец напирает на то , что это не птица , и я отчего-то склоняюсь к его точке зрения. Меня бы еще убеждать и убеждать , а я подозрительно легко от собственного мнения отказался… передай мне свою трубу. Салверий!
- Я в нее смотрю , - сказал Салверия. - Без нее я ничего не увижу.
- А мы с атаманом видим , - сказал индеец. – Он – птицу, я – ящера: они представляют из себя одно и тоже , но мы, как мне думается , видим их в разных местах. В какой части неба ты птицу видел?
- Бог с ней , с птицей , - отмахнулся Георгий. – К тому , что там летает , мы вернемся потом , а сейчас я обязан с человеком ситуацию прояснить. С Салверием. Я приказал ему передать мне трубу , и он отважился меня ослушаться. Будя во мне гнев! Выходящую из-под контроля агрессию…
- Готовься , адмирал , - сказал смотрящий в трубу Салверий.
- Ах , так?! Ты мне угрожаешь?
- К нам гости.
- Ты меня не сбивай! – заорал Георгий. – Не морочь мне голову… ты что-то увидел? - Поглядев на небо , Георгий вскочил на ноги. - На море?! Корабль?!
- Я не хотел тебя заранее тревожить , но эта точка все растет и движется… да , к нам.
- Всю команду сюда! – вскричал Георгий. – Свистать всех ко мне - ко мне наверх! Кроме тех , кто пушки заряжать будет! Индеец! Тебе не поручу… Салверий! Беги вниз и скажи им , чтобы пальбу начинали! Если мы подпустим врага впритык , мы выставим себя последними идиотами! Стратегически это недопустимо! Когда мы истратим все ядра , мы сойдемся с ними врукопашную , а пока беги! Беги же!
- Я не побегу , - промолвил Салверий.
- Обнаглевшая сволочь! Ты бунтуешь?!
- Стрелять не нужно.
- Ублюдок , сволочь , пацифист… ты что , пацифист?!
- Цветами и фруктами гостей встретим , - усмехнулся Салверий.
- Ну что мне тебе сказать , - процедил Георгий. – О чем теперь с тобой говорить… тут , Салверий , не придурь – тут предательство. Ты здесь постой , а я схожу за мечом и казню тебя… друг. Пусть я упущу время , пусть позволю врагам воспользоваться моей слабостью – как же ты мог , Салверий? Ты же ударил меня исподтишка…
- Взгляни в трубу , атаман , - сказал Салверий.
- Не надо , Салверий , - беря протянутую трубу , сказал Георгий. – Я посмотрю , но твоя участь уже решена , и что бы я там ни увидел… вот тебе раз… смешно.
- Увидел? – спросил Салверий.
- Нет , не увидел , - угрюмо пробурчал Георгий. – Мне и без того смешно… по жизни.
К КОРАБЛЮ приближается отнюдь не авианосец - маленькая лодка с двумя фигуристыми девушками в бикини: блондинкой и брюнеткой. Они сидят на веслах , роскошные волосы развеваются на ветру ; подведя лодку к шхуне , девушки посылают команде воздушные поцелуи , встают в полный рост , пританцовывают на гуляющей поверхности , виляют задом и трясут грудью ;
экипаж шхуны в экстазе. Девушкам сбрасывается веревочный трап. Их вытягивают на борт , и перед ними раскланивается Салверий - к блондинке прижимается Капос , дровосеки целуют руки и облизывают пальцы брюнетке , индеец ощупывает девушек сальным взглядом , но на сближение не идет.
Георгий демонстративно смотрит через подзорную трубу в другую сторону.
ОПЕРЕВШИЙСЯ на стол атаман в качестве предупреждения или провокации начинает двигаться вперед-назад – он строго взирает на собравшихся в капитанской каюте сподвижников , которые воспринимают его телодвижения в том смысле , что он , как и многие из них , весь в предвкушении ожидающих их удовольствий ; Существо осуждающе качает головой , индеец с сожалением смотрит на свою лежащую на столе трубку ; непринужденно улыбаясь и посмеиваясь , сияющие Салверий с Капосом переглядываются со столь же оживленными дровосеками – Георгий выбрасывает в направлении смеющихся указательный палец. Больше никто не смеется.
- Посмеялись? – процедил Георгий. – Вы в капитанской каюте , и вы… почему в капитанской? В адмиральской! Это не обсуждается. Небеса распорядились так , что темой нашей сегодняшней дискуссии будет не это… и не монашеская умеренность. Девушки. Поговорим о девушках.
- Поговорим! – воскликнул Брюс.
- Что о них говорить? – промолвил Брамс. – Они же здесь… такой шанс нельзя упускать!
- Где они? – спросил Георгий.
- Изолированы , - ответил Салверий.
- В моей каюте , - добавило Существо. – У меня им вполне уютно , и вдобавок они получили от меня по пистолету. Чтобы от непрошенных мужчин обороняться. Помимо меня , никто об этом не додумался.
- Ты подбиваешь девиц убивать членов моей команды? – спросил Георгий.
- Защищая свою честь , они убьют каждого , кто к ним сунется , - ответило Существо.
- Это они тебе сказали? – спросил Капос. – Пожалуй , не они… ты это от себя. У тебя ведь… твое дело. А девушки-то славные , простые: глядя на них , я бы никогда не подумал , что они настолько недоступны.
- Да доступны они! – воскликнул Брюс. – Простые такие… без претензий.
- Чем они проще , тем нам легче , - сказал Брамс.
- Добиться-то легче , - сказал Брюс , - но в постели вкалывать по полной приходиться. Совсем не каждый сумеет им доказать , что он мужчина в настоящем понимании… в их понимании. Дровосек бы справился.
- Дровосеки не подкачают , - сказал Брамс.
- У нас корабле , - сказал Брюс , - две девушки и два дровосека. А? Все сходится?
- Ты тут не возникай , - пробурчал Салверий. – Знай свое место. Одна девушка поступает в личное пользование атамана…
- Угу , - кивнул Георгий.
- А что делать со второй , я еще не придумал. Группового беспредела мы не допустим , а как определить кому выпадет с ней… близко общаться… я…
- Устроим заплыв , - сказал индеец.
- На скорость? – спросил Салверий.
- На выносливость , - пояснил индеец.
- Женщину без выносливости не обрадуешь , - сказал Брюс.
- Верно , - согласился Салверий. – Кто дальше заплывет , тому она и достанется.
- А это не рискованно? – поинтересовался Капос.
- Ты их видел? – спросил Салверий. – Спать с ними , не предохраняясь , разве не риск?
- Риск , - сказал Брюс.
- Есть из-за чего рисковать , - сказал Брамс. – В крайнем случае кризис наступит в кровати , а не в море. Для победителя!
- Да! – крикнул Капос.
- Да , да , да , да ,- промолвил Салверий.
- Мне очень хочется спать , - пробормотал Георгий. – Можно , и без девушек… плыть я бы не стал. А так поглядим. За вас я не говорю – я за вас отвечаю. И вы там , смотрите , не потоните – из-за случайных девиц жилы не особенно рвите. Немного проплывите и возвращайтесь. Целее будете.
ДЕЛАЯ на палубе ряд гимнастических упражнений , оптимистично настроенные соискатели разминаются перед заплывом: все они в одинаковых красных плавках. Не участвующие в грядущем состязании Георгий , индеец и Существо глядят на них на стороны ; индеец вытаскивает из кармана согнутое перо и вставляет его в волосы. Затем достает и вставляет второе , и у него появляется подобие рогов – индеец в превосходном расположении духа. Он прикасается к плечу хмурого Георгия и показывает ему свое подобие рогов , однако адмирал только отмахивается.
- Почему такой цвет? – пробурчал Георгий. – Откуда столько красных плавок?
- Из моих запасов , - ответило Существо. – У меня были только красные. Были и прозрачные , но их я…
- Существо соблюдает приличия , - засмеялся индеец. – В урон своим предпочтениям.
- А точнее? – спросил Георгий.
- Оно бы желало видеть на них прозрачные плавки , - сказал индеец.
- Он не врет? – спросил Георгий у Существа.
- Думай , как хочешь , - ответило оно. – Тебе простительно , тебя ведь женщина ждет , а этого гурона я не понимаю. Он насмехается надо мной , как большой мужчина , но сам не плывет - побороться за женщину не пытается и ему полагается… что полагается? Полагается молчать. Не искать неприятностей.
- Никак ты бросаешь мне вызов? – спросил индеец.
- Когда они уплывут , мы сойдемся , - промолвило Существо.
- Горячо? – осведомился индеец.
- Ты со своим томагавком , а я со своей кривой саблей.
- Сабля , - пробормотал индеец. – Слово женского рода… а мой томагавк мужского.
- Погоди язвить , - сказал Георгий. – Действительно , чего ты не плывешь-то? Это же твоя идея.
- Мои причины , - глубокомысленно промолвил индеец , - мой взгляд на существование…
- Ну мы поплыли! – воскликнул стоящий у борта Салверий.
- Вперед , господа , - сказал Георгий. – Оценивайте свои силы реально. И ты , Капос , с ними?
- А я , что , не мужик? – возмутился Капос. – Ты считаешь , женщину мне не хочется? Ты-то на всем готовом , а мне отчаянная борьба с серьезными конкурентами предстоит… ныряем , мужики! Тех , кто будет тонуть , не спасаем?
- Это не тот заплыв! – крикнул Брюс.
- Слишком велика ставка , - сказал Брамс. – О милосердии даже заикаться не стоит.
- Я прыгаю в воду! – заорал Брюс. – Хотя бы здесь всех опережу!
Вслед за Брюсом все соискатели бодро прыгают в воду. Нетвердо подойдя к борту , изнемогающий Георгий подсчитывает количество удаляющихся голов.
- Все вынырнули , - сказал он. – Кого-нибудь не досчитавшись , я бы постарался его спасти и тоже бы прыгнул , порыскал в глубинах , а там… там , куда они уплыли , я им ничем не помогу и я иду спать.
- Без девушки? – спросило Существо.
- Еще и девушка , - пробормотал Георгий. – Ну ладно , приведи ее ко мне.
- А если она заупрямится?
- Объясни ей , кто я есть , и она сочтет ночь со мной за дар свыше. Как и любая… не одна , так другая.
- Тебе , адмирал , какую? – спросил индеец. – Светлую или темную?
- Приведи темную , - сказал , уходя , адмирал. – Она мне показалась более спокойной. Избавленной от этакой… похотливости чрезмерной.
РАССМАТРИВАЮЩАЯ портреты мореходов брюнетка дефилирует по капитанской каюте в пятнистой ночной рубашке. Георгий лежит на раскладушке. Между ножек стола ему видны женские ноги.
Георгий смотрит вниз. Он поднимает взгляд , но удержать его атаману не удается – даже взгляд ; чуть-чуть задержавшись в верхней точке , взгляд стремительно падает, Георгий его поднимает и все повторяется ; к атаману подходит девушка. Георгий хочет заглянуть ей в глаза. На секунду ему это удается , но из-за невозможности удержать взгляд , он опять изучает ее ноги.
- Узкое у тебя ложе , - сказала она.
- На одного , - пояснил Георгий.
- Если один ляжет на другого… на другую , или она сядет на него сверху , то , я думаю , можно уместиться.
- Так не пойдет , - сказал Георгий.
- Ну как хочешь…
- Формально я хочу , но я без сил. Завтра , когда я отосплюсь , мы займемся этим на столе , и тогда ты снимешь твою ночную рубашку… действующую мне на нервы. Не из-за того , что она на тебе , и я не вижу скрытое под ним тело… наверняка восхительное. Сам ее вид! Где ты ее взяла?
- Мне вручил ее тот… с закрытым лицом. Он сказал , что она тебя возбудит.
- Не он , а оно , - поправил Георгий.
- Она , - недоуменно пробормотала брюнетка. – Я о ночной рубашке.
- Да ты… ее вручил тебе не он – оно. Существо. Ничего не понимающее в том , отчего мужчина возбуждается , а от чего напротив. Ты передо мной не маячь. Присядь на какой-нибудь пенек.
- А что это за пеньки? – спросила она.
- От дерева мудрости. Проведя на нем ночь , ты мне завтра расскажешь , набралась ли ты ума или просто уронила голову и спала… поумневший человек не станет говорить , что он поумнел. Он скажет: я спал. Никто не спал , но я-то спал… вы все у нас лучшие , просветленные люди , а мне бы поспать… лишь бы поспать.
В дверь деликатно стучат.
- Чего тебе?! – взорвался Георгий. – Кто там вообще? вторая девушка? Тебе , девушка , я бы посоветовал возвращаться к себе: у нас тут и без тебя полнейшие духовное и физическое слияние. Впустив тебя к нам , я бы и тебя осилил , но твоя подруга не желает меня ни с кем делить , и я уважаю ее чувства. Ты уходи. Не вбивай клин. А если там за дверью Существо… если за дверью индеец… моим боевым товарищам я скажу голосом командным: я с цыпой! Не мешайте мне с нею быть! Даже если вы там оба , и у вас ко мне важнейшем сообщение , идите вы все… я с цыпой. Ругаться при ней я не буду. Да и не надо , да? Вы уже ушли?
Стук повторяется.
- Не ушли! – закричал Георгий. – Теперь не уйдете!
Слетев с раскладушки , атаман подбежал к двери и распахнул ее настежь. За дверью стояло Существо.
- Говори быстрей! – гаркнул Георгий. – Говори , пока я еще держу себя в руках! Постарайся успеть!
- Я к тебе из-за индейца , - сказало Существо.
- А что индеец?
- Он орет , - ответило Существо.
- И я ору! Мне можно , а ему нет? Допустим , что нет. Он , правда , орет? – Прислушавшись , Георгий уловил отдаленные крики индейца. – Ты все-таки сделало ему больно?
- Он с девушкой , - ответило Существо. – Со второй. Она по какой-то своей надобности из моей каюты наружу , и он ее подкараулил , затащил к себе, и сейчас с ней сношается. У меня бы получилось на это наплевать , но его каюта недалеко от моей , и мне все слышно. Когда он в одиночестве дымил своей трубкой , меня угнетал доходящий до меня запах , однако эти звуки гораздо больше меня травмируют. Мне обидно и за команду , которую он столь подло обманул , придумав заплыв и в то же время…
- Вот же гадина! – возмутился Георгий. – Какой же поганый индеец! Сейчас мы к нему пойдем , и я ему объясню , что на нашем корабле девушки не достаются тем , кто не покинул корабль , чтобы плыть и бороться! За вычетом меня , как адмирала.
- Индейцу она досталась , - следуя за идущим к каюте индейца адмиралом , сказало Существо. – Ему без борьбы , а тебе? Она с тобой боролась? Не отдавалась?
- Куда ей со мной бороться? – промолвил Георгий. – Кто она в сравнении со мной?
Не удосужившийся постучаться атаман ворвался в каюту и увидел индейца. Блондинку он не увидел , но она , очевидно , здесь – под индейцем.
- Изнутри , значит , не закрываемся? – прошипел Георгий. - Полагаем , что ничего предосудительного не делаем?
- Я закрывал , - ответил замеревший на девушке индеец. – Вероятно , ты так резко дернул , что замок сломал. У тебя же огромная сила!
- Льстишь , гад?! Выкрутиться пытаешься? Вы , мол , плывите , а у меня принципы , я ни в чем не участвую , и девушки меня не привлекают, меня достаточно уносит и от моей трубки , ну а вы надрывайтесь , гребите , и победителю достанется девушка… а она с тобой! Ты на ней , а мои люди по-прежнему в море.
- Они еще не приплыли? – поинтересовался индеец.
- И ты смеешь спрашивать?! – возопил Георгий.
- Я за них беспокоюсь. Они же отличные парни , и мне будет горько , если с ними что-то случится.
- Тебе будет горько , - процедило Существо.
- Я и говорю , - сказал индеец. – Но они вполне могут и вернуться.
- Вернувшись , они сотрут тебя в порошок! – крикнул Георгий.
- За что? – спросил индеец.
- Ну и интонация , - усмехнулся Георгий. – За что же , за что , я невинный индеец , я знаю мудрые слова и целые фразы , и зачем же вы стреляете в меня из пистолетов , рубите меня топорами , рассовываете мои куски по пушкам и готовите залп в честь победы над подлостью и обманом.
- Рубить меня не за что , - сказал индеец. – Девушка , как и договаривались , достанется победителю – досталась мне , достанется и ему. Она же согласна. С победителем ты бы легка?
- Я всех мужчин обожаю , - ответила блондинка. – А от победителей я млею! Впрочем , после тебя он вряд ли покажется мне каким-то особым суперменом. Ты же меня… ну , настолько… и не опишешь… вау!
- Да что я , - сказал индеец. – Поговорив с твоей подругой , ты поймешь что воистину уникальный мужчина был не с тобой , а с ней! Наш адмирал! Наш атаман!
- Он не преувеличивает? – кокетливо глядя из-под индейца , спросила блондинка. – Ты серьезно такой… отбойник?
- Именно такой , - пробормотал Георгий. – Не любящий лишние разговоры… всмотритесь в меня! Очистите постель!
- Мне вас оставить? - вставая , спросил индеец.
- Ее ты заберешь с собой , - ложась рядом с блондинкой , сказал Георгий. – Уводи и Существо. Заснуть мне оно не поможет. Оно притащило меня к тебе , а все повернулось так , что твоей вины как бы и немного… кровать у тебя шире и удобнее. Мной овладеет здесь сон… никому другому овладеть мною я бы не позволил , а ему пожалуйста… в моей каюте есть девушка в пятнистой ночной рубашке. Помни о ней.
ПО ЦВЕТУ воды становится понятно , что приходит вечер , проходит ночь и наступает день. Вечером вода волнуется , ночью бурлит , днем она спокойна ; за стоящим на палубе пластмассовым столиком бравурно выпивают индеец и две девушки , сглатывающие с ножа передаваемые им шматы консервированного мяса ; на девушках купальники , единственной одеждой индейца является длинная тельняшка , потягивающийся Георгий за стол не присаживается , он с удовлетворением взирает на надутые паруса , корабль идет полным ходом. Игриво настроенный индеец крутит в руке нож , приближает его к блондинке и собирается перерезать ей лямку купальника , сгущая обстановку улыбкой ярого психопата.
Блондинка ему доверяет. Она прикусила губу , возбужденно дышит , за подрагивающим лезвием почти не следит.
Почувствовавшая себя никому не нужной брюнетка взывающе смотрит на двинувшегося к столику атамана.
- Похоже , пловцы не вернулись , - сказал Георгий.
- А вернутся ли? – спросил индеец. – Ты спал день , полтора , мы тут на палубе выпили бутылок десять виски и шампанского , а они все не появляются. Унесло их от нас , отбросило… как мужчина , в их положение я , разумеется , вхожу – с нами ведь удивительные девушки , ради которых я бы пошел на что угодно , но у меня нет нужды. Они же со мной! И первая , и вторая , сладкие деточки… я с ними выпиваю , кормлю их с ножа консервами , и они мне благодарны… я и трубку теперь не курю! только пью и довольствуюсь приземленными радостями. Ты садись , атаман. Стул для тебя всегда найдется!
- За вашим столиком всего три стула , - сказал Георгий.
- Три! – согласился индеец. – А нас с тобой двое. Я сгоню одну из этих дур , и ты сядешь , мы с тобой выпьем… давай , вставай! Освободи место!
- Ты мне? – спросила блондинка. – Или ей? Какая из нас тебе надоела?
- Я не могла ему надоесть , - томно сказала брюнетка.
- Не могла , не могла , ни ты , ни она , - засмеялся индеец. – Вы мне обе не надоели , но это же адмирал! Не стоять же ему , когда вы сидите. Будь вместо него Существо , я бы никого не сгонял , вы же знаете – оно здесь бродило , и я перед ним не пресмыкался , я…
- А куда оно пропало? – спросил Георгий.
- Пропадет оно – жди. Оно на мачте.
Подняв глаза , Георгий обнаруживает Существо , да , на мачте - сидящим на ней.
- Доброе утро! – крикнул Георгий. – Что там? Как с пловцами? Ноль?
- Ни малейшего признака , - ответило Существо.
- А помимо пловцов? Что-нибудь интересное есть? На что ты смотришь?
- На землю.
- Земля?! – воскликнул Георгий. – Нас несет к земле? Ты давно ее видишь?
- Относительно.
- На горизонте земля , - развернувшись к столику , сказал Георгий. – Скоро и я ее увижу.
КОРАБЛЬ пристает к берегу. В воду летят столик и стулья. Край суши невзрачен.
ПОД РАСКИДИСТОЙ пальмой среди разноцветной раститительности за белеющим столиком пьянствуют Георгий , индеец и блондинка с брюнеткой ; если на лице атамана просматривается налет грусти , то индеец испытывает ничем не замутненный подъем , который вызывает обеспокоенность у жмущейся к Георгию брюнетки.
Положив руку блондинке на плечо , индеец раскачивает девушку на стуле и пытается залить ей в рот огромную рюмку мутной выпивки.
Алкоголь выплескиваеся мимо. На щеки и на грудь.
- Доплыли мы , атаман! – воскликнул индеец. – Не без утрат , потеряв почти всех бойцов , зато с девочками. Незаменимыми в нашем с тобой деле ставшими! Оплывая , мы разве могли на это рассчитывать?
- Я ни разу не усомнился в том , что мы доплывем , - ответил Георгий. – Как, вероятно , и прочие , чей заплыв обернулся катастрофой и создал для меня ситуацию , едва ли разрешимую. Вы , девочки , развлекайтесь. Недостастающий стул мы для вас нашли.
- Вырвали его у Существа , - сказал индеец.
- Вы , девочки , выпивайте себе и хихикайте , - сказал Георгий. – К вам наша ситуация отношения не имеет.
- А к нему? – указывая на индейца , спросила брюнетка.
- Да , к нему! – воскликнула блондинка. – К нашему ненасытному и ненагляному!
- С ним я вас разлучу , - сказал Георгий. – Никакие мольбы на меня не подействуют! У меня и до заплыва людей было наперечет , а ныне вы и сами видите , кто со мной остался: индеец да Существо. И относительно Существа еще непонятно , захочет ли оно сходить с корабля. Сейчас оно там?
- Оно ушло вглубь , - хмуро процедил индеец.
- Я спрашиваю , оно на корабле?
- А я тебе отвечаю.
- Ты пьян и измотан блудом , - сказал Георгий. – С каждым днем нашего знакомства ты все глупее мне кажешься.
- Это из-за девочек , - промолвил индеец. – Сблизившись с ними , я перестал ходить вглубь себе. Но я ответил тебе , как есть – ты подумал , что Существо на корабле, в отличии от меня ушло там вглубь себя , а оно… сойдя с корабля , ушло вглубь этой земли.
- Ну а я? – пробормотал Георгий.
- Ты здесь. Ты же знаешь , что ты не ушел.
- Если бы ты ушел , мы бы заметили , - сказала блондинка.
- Не знаю , милая , не знаю , - вздохнул напившийся Георгий. – Я же не заметил , как ушло Существо. Вы скажете , мелочь , но меня данный эпизод удручает. Предъявляя к себе самые высокие требования , я не вижу того , что видят все , и мне…
- Однако ты видишь то , чего мы не видим , - перебил атамана индеец.
- Мне же , как лидеру , чем-то положено выделяться. – Обдумывая следующую фразу , Георгий рот открывал и рот закрывал. - И я выделяюсь: распирающей наполненностью с затрудненной текучестью пополняемых во мне потоков , так как , набираясь с вами , я где-то набираю и даже переполняюсь , и я никуда не отходил , с перепоя вроде бы не отключался , а Существо упустил. Поддавшись импульсу… оно – импульсу. Оно ему поддалось и без моего позволения ушло на разведку?
- Или размять ноги , - ответил индеец. – За новыми впечатлениями. За сочными мандаринами и дичью к нашему с тобой столу. Ты о нем не вспоминай. В свое время оно объявится.
- А если оно ушло насовсем? – спросил Георгий.
- И что нам теперь , удавиться? Позабыть о девочках , броситься друг другу в объятия и слезами залиться?
- Ты меня убедил , - промолвил Георгий.
- Вот и отлично , - кивнул индеец.
- Твоих девочек я посажу в лодку и отправлю куда подальше , а мы с тобой вдвоем уверенно на штурм дворца двинемся. На нас высыпется неисчислимое воинство , и мы ввяжемся в лютую схватку , в которой постараемся выжить , но не в первую очередь. Осторожность не нужна , осторожность постыдна – выйдя на бой , мы взглянем в глаза смерти и сдержанно с ней поздороваемся. Не заискивая! Не выпрашивая отстрочки! Индеец меня поймет.
- Продолжай я курить трубку , - сказал индеец , - я бы воскликнул: разумеется! Я понимаю! Понесемся вдвоем и всех разорвем! А если погибнем , то все превосходно – наши души воссоединятся с душами наших уплывших друзей , и мы вновь будем вместе. Но ты , адмирал, обожди. Наши друзья погибли по-идиотски. И наши души и вправду воссоединились бы в том месте , где собираются души самых разных придурков и дебилов. Салверий с остальными сгинули из-за призрачного шанса поиметь какую-то девку… вы , девочки , не меня не злитесь , но я договорю. О нас с адмиралом. Мы с ним подохнем , не побоявшись сцепиться с целой армией при штурме некоего дворца. – Индеец выпил. – Гору мы штурмовали удачно.
- Да! – крикнул Георгий. – Опыт у нас имеется!
- Это довод в твою пользу. Но у дворца нас поджидает и артиллерия , и каваллерия… может , попытаться осадой взять?
- Вдвоем осадой…
- Посоветуемся с Существом.
- Когда оно придет , мы…
- Оно уже пришло , - сказал индеец.
Оторвавшись от разглядывания поверхности стола , Георгий узрел бодро шагающее Существо.
- Иди к нам! – заорал Георгий. – К нам!
- А я куда иду? – удивленно вопросило Существо.
- Оно идет к нам , - сказал индеец. – Если никуда не свернет , точно к столу подойдет. Покричите ему девочки , чтобы оно не прошло мимо.
- Мы тут! – закричала блондинка. – Двигай к нам , мы тут пьем! И классно беседуем!
- Мощная беседа! – воскликнула брюнетка. – Мы в ней не участвуем! Стула для тебя у нас нет!
- Я бы к вам и не присело , - промолвило Существо. - У меня полно свежих ощущений… мое сознание переполнено непривычными для меня образами , а вы сиднем сидите. Скоро свалитесь – стулья-то шаткие. Ох , ох… низко вы пали. Я расскажу , что увидеть мне довелось и пойду на корабль.
- Не нужно , - пробормотал Георгий.
- С вами я не останусь.
- Не рассказывай. Расскажешь , но не сейчас – я хочу выслушать тебя на трезвую голову. Без этой проходящей по горлу тяжести и водоворота в висках… ты , индеец , не спи. Девушкам ты налил , а мне?
- Сам себе ты уже не можешь? – наливая , спросил индеец.
- Прицел у меня не сбит , - ответил Георгий. – Я попаду… попаду , девушки, ага – о чем бы вы ни подумали. За это я ручаюсь. Я бы ни пил , а пью… передо мной задача.
- Я на корабль! – крикнуло уходящее Существо.
- Ты поспеши! – закричал Георгий. - Ступай и ложись… а мы еще посидим. У нас впереди важный разговор о насущных проблемах. Счастье , что я отоспался! Отныне ни минуты на сон!
ЕЩЕ ТОЛЬКО светает , но Георгий уже проснулся: он валяется возле столика , перепив и упав со стула.
Опрокинутый стул упирается ему в голову ; тут же неподалеку в траве храпит обнявшийся с посапывающими девушками индеец ; атамана поражает не это – на берег выбросило пловцов. Георгий встает и , не полностью распрямившись , идет.
Люди в красных плавках лицами вниз без движения.
Отключиться лицом к облакам вышло у одного Салверия ; приподнявий его вялую руку адмирал ищет на ней пульс. Биение жизни не обнаруживается.
- Салверий! – дергая товарища за подбородок , воскликнул Георгий. – Ты думаешь жить? Мне тебя что , пинать?
- Я , атаман , очнулся , - пробормотал Салверий. – Я не на воде… на земле. Чтобы отдохнуть , мы часто на воде лежали.
- Как вода? – спросил Георгий. – Не холодная?
- Мы были в такой горячке , что как-то не запомнили… я бы чего-нибудь поел и выпил.
- Выпил?
- От тебя , атаман , перегаром разит. Вы вчера выпивали , а я бы выпил воды , но не соленой , а обыкновенной. Вина бы выпил , морса , кумыса , молочного коктейля , компота , пепси-колы…
- И пепси-колы? – удивился Георгий.
- Приперло меня , атаман. За глоток пепси-колы я бы прикончил тебя прямо здесь.
- Что же ты , сволочь , говоришь? – возмутился Георгий. – Да я тебя уничтожу… раздавлю череп ногой…
- Разыгрываю я тебя , атаман , - промолвил Салверий. – Подбадриваю и себя… неудачной шуткой. Заплыв получился безрадостным. Верх страданий… в чистом виде.
КАПИТАНСКАЯ каюта. Существо сидит по одну руку от атамана , индеец по другую – все они сидят на высоких стульях и представляют из себя членов трибунала , собравшегося судить сидящих напротив пловцов , которые , усевшись на низкие пеньки , находятся на схожем , но все же разном уровне измочаленности: Капос излишне нервно теребит кадык , Салверий непрерывно прикладывается к большому кувшину , обессиленные дровосеки уронили головы на стол ; Брюс совершенно не двигается. Брамс изредка постукивает себя по макушке.
Подержав пловцов в напряжении , Георгий слегка улыбнулся.
- Я горжусь вами , господа , - промолвил он. – Я мог бы вам это сказать и оставить без внимания тот факт , что вы едва не погибли , проявив упорство и слабоумие. Вы и сейчас выглядите , как трупы , а нам нужно идти. Время выхода я уже назначил. Восстанавливаться вам просто некогда , но куда в таком состоянии вы пойдете? Какую вы принесете мне пользу , если я все-таки не передумаю и не отложу… ненадолго… время начала земной операции. Море сыграло свою роль! Дело за землей. Кто-нибудь спросит меня о женщинах?
- Не напоминай , адмирал , - попросил Салверий. – Я не хочу о них слышать.
- Увидев женщину , - сказал Капос , - я бы пригласил ее потанцевать. Быстрые танцы мне нынче не по силам , а в медленном к женщине следует прижиматься , и мысли об этом не вызывают у меня ничего…
- Кроме отвращения , - добавил Салверий.
- Похоже на то , - кивнул Капос. – Желание иссякло.
- Женщины им противны , - промолвил индеец. – Ну-ну. В заплыве вам приходилось намного слаще – столько мужчин в одних плавках бок о бок… тут немудрено стать извращенцами.
- Гнида ты , индеец , - тихо сказал Салверий. – Не понимаешь , над чем насмехаешься. Мы же не все вернулись , некоторые наши братья потеряны для нас навсегда – двое ковбоев , абсолютное большинство невидимых мучачос , а ты здесь в сытости и праздности… ты и к девкам , наверняка , подбирался. А ну , говори!
- Адмирал вам не рассказывал? – тревожно спросил индеец.
- О тебе? – переспросил Салверий.
- Угу.
- Ты , индеец , слишком высоко себя ставишь , - сказал Капос. – После всего этого кошмара нам , конечно , необходимо сразу же выслушивать истории о том , как там индеец – как он спал , о чем думал… какая наглость. Тебя бы туда – к нам. В наш косяк , рванувший вперед и попавший в ледяной поток. Ушедший по команде Салверия влево и на скопище медуз нарвавшийся. Корабль давным-давно пропал из виду , мышцы перегружены и судороги крутят , под лунным небом охватывает несусветное отчаяние , беспрестанно грызет злоба на самих себя и на девушек… и из воды голоса: «хреновы девки… я бы их утопил… на хрена мы поплыли… Господи , помоги нам… пусть девки сядут в свою лодку и приплывут к нам на выручку!».
- В лодку мы бы не поместились , - сказал Салверий.
- И куда бы нам было деваться? – спросил Капос. – Мочить друг друга за место?
- Девок бы мы точно выбросили , - сказал Салверий.
- Жалеть их не за что , - сказал Капос. – Без девок мы бы шли от победы к победе , а теперь не знаю… возможно , мы и пойдем , но погибшим в море парням никуда не пойти. Неразвитые , однако честные ковбои , классные стрелки , пловцы… пловцы они похуже. Скорблю я по ним…
- А мучачос! – воскликнул Салверий.
- Невидимые мучачос , - грустно пробормотал Капос.
- Ты выполнило мою просьбу? – спросил Георгий у Существа.
- Разумеется , - ответило оно.
- Деликатно?
- Как и уславливались , - промолвило Существо. - Они не роптали: быстро собрались и спозаранку отсюда отбыли.
- Прекрасно! – сказал Георгий. – Так будет лучше для всех. Послушайте меня , господа! Салверий! Капос! Девушек на корабле нет – они посажены в лодку и восвояси , на погибель другим мужчинам отправлены. Как бы ужасно вы себя ни чувствовали , мы тоже здесь не задержимся! Выступаем часа через полтора: уцелевшим ковбоям я поручу охранять корабль , они все одно не выдержат переход и станут для нас лишь обузой - я боюсь , что и дровосеки… несмотря на всю их удаль , должную форму набрать не сумеют. Нам придется идти впятером.
- Впятером , - кивнул Салверий.
- Со мной впятером , - уточнило Существо.
- А ты идешь? – спросил Георгий. – Ты говори! Если не идешь , говори!
- Я иду , - сказало Существо. – И беру с собой мою кривую саблю.
- Отряд сформирован , - устало выдохнул Георгий. – Черта подведена! Идем впятером!
- Вшестером , - простонал , не поднимая головы , Брюс. – Эй , ты… там… родственник… ведь и ты с нами идешь. Тогда на мое «вшестером!» ты обязан проорать «всемером!». Давай , ори.
- Я проору , - пробормотал находящийся в той же позе Брамс. – Когда я подсчитаю и удостоверюсь , что проору я верно. Атаман , Салверий , индеец , Капос… вдобавок… ага… раз , два , три , четыре… нас семеро. У нас самолюбие и топоры! – закричал Брюс , не меняя позы и стуча кулаком по столу. – Мы горды! Нас не сломить! Беда всем , кто против! Люби же , Господь , только нас!
ГЕОРГИЙ с мечом , Капос с ружьем , Существо с кривой саблей , Салверий с двумя пистолетами в руках , дровосеки с топорами наизготовку: экспедиция вглубь суши началась , и эти шестеро настроены биться. Индеец идет последним с тяжелым мешком на плече.
Отряд на зеленой равнине. Обходя одинокие деревья , он поначалу движется весьма энергично , но затем запал спадает , скорость передвижения снижается; от того , что ничего не происходит и не меняется , на людей нападет апатия , на потных лицах проступает уныние ;атамана обступают все его бойцы , кроме дровосеков – Брюс проходит чуть вперед , Брамс отходит назад: они будут осуществлять функции дозорных. Существо занимается сброшенным индейцем мешком.
- Мы постоим и пойдем дальше , - сказал Георгий. – Впереди у нас успехи , нас и сейчас неудачи не преследуют… вы на меня не смотрите! Назад мы не пойдем!
- Если бы не ты , - пробормотал Капос , - мы бы…
- Пошли назад? – воскликнул Георгий. – Без меня мужчинами бы себя чувствовать себя перестали? Вам не следует зависеть от меня в такой колоссальной степени. С вами ли я , ушел ли вдруг куда-то – мужская гордость должна жить в вас своей жизнью , которая не прекратится , даже когда меня не будет.
- На свете? – спросил Салверий.
- Когда его не будет с нами , - разъяснил Капос. – При всем геройстве адмирала он , вероятно , все-таки вынашивает мысль , что идти без нас было бы вернее.
- Идти к дворцу? – спросил Салверий.
- Ты что же , не понял? – переспросил Капос. - О чем я говорил , ты не понял?
- Загадками мы ничего не добьемся , - сказал Георгий. – На что бы Капос ни намекал , картина в моей голове уже сложилась , и залетевшие внутрь вороны ее по зернышку не склюют. Угрожающая нам авиация обладает сильными крыльями , а мобильность нашего отряда невысока. Я временно беседую с вами , избегая конкретики , но позитивные сдвиги налицо: насчет караула я не высказывался – дровосеки встали в него добровольно. Вон они стоят , все у них отлажено… а Существо? Развязывает мешок , достает нам оттуда провиант… оно о нас заботиться. Желает , чтобы силы мы подкрепили. Или взять индейца. Кто тащил мешок? Он! Он тащил очень тяжелый мешок! И после отдыха потащит его снова. Потащишь , индеец! Твоей вольной душе это же не претит.
- Я , адмирал , не в претензии , - сказал индеец.
- Ты знаешь , чем я занимаюсь , - промолвил Георгий.
- Скажи мне , атаман , - попросил Салверий. – Скажи , чем.
- Я восстанавливаю равновесие. Вы дико страдали в воде , я с Существом на корабле не страдал , но и не получал удовольствия , а индеец и не страдал , и с получением удовольствия у него был порядок – для некоторого баланса пускай он хотя бы мешок потаскает. Побудет за свою оплошность в шкуре мученика. В удобной на сей раз шкуре - теплой и мягкой.
ОТРЯД продолжает идти. Мешок на плече у усмехающегося индейца стал гораздо меньше , а так все без изменений: и пейзаж , и настроение , приподнятость которого изображает лишь крепко сжимающий меч атаман ; остальные несут свое оружие , едва ли не волоча по земле и топоры , и саблю , и ружье; Салверий убрал пистолеты и нехотя бредет замыкающим.
Небольшое каменное строение с ветхой дверью первым увидел Георгий ;
замедливший ход атаман , чтобы узнать реакцию бойцов , принялся оглядываться - особенного энтузиазма строение у них не вызвало. Вырвавшийся вперед Капос прошел мимо него , словно бы ничего не заметив.
- Ты куда пошел? – воскликнул Георгий. – Ты что не видишь , что вот это… и почему ты хочешь идти первым? Что еще за амбиции?
- Я шел , как шел , - ответил Капос. – Я не специально тебя обогнал: ты замедлился , а я нет , ну и получилось так , что ты позади. Я тебя пропущу – иди первым , никаких вопросов…
- Атаман не пойдет , - сказал Салверий. – Он не из тех , кто уходит , не выяснив , что за дверью скрывается. Мне проверить?
- Взгляни , Салверий , - промолвил Георгий. – Если ты мне скажешь , что за дверью ничего существенного , я поверю тебе на слово , ну а если дверь закрыта , то значит , неспроста. Тогда подумаем , как нам поступить.
- Вроде бы деревянная дверь , - сказал Брюс.
- Топором бы в секунду , - кивнул Брамс. – Разнесли бы да и вошли , мозги без причины не напрягая.
- Результаты способны убить , - промолвил индеец. – Ничего не поделаешь , приличных результатов умственной деятельности ждать от вас не приходится , а топорами вы , разумеется , своего добьетесь. И хозяева этой каменной будки… или могильника… они нам устроят.
- Ты не психуй! – крикнул Брюс.
- Я спокоен , - промолвил индеец.
- Салверий! – заорал Георгий. – Ну не томи же! Открывай!
Подошедший к строению Салверий никак не может решиться , но после указания атамана он опасливо дергает дверь на себя , и она отворяется ; заглянув внутрь , Салверий к отряду не обернулся – он выставил ладонь. Сделал знак: стойте , где стоите.
- Кто там , Салверий? – спросил Георгий. – У кого перевес? У нас?
- Маленькое помещение , - промолвило Существо. – Много народа там быть не должно.
- Салверий! – крикнул Георгий. – Что там творится? Отвечай!
- Бедный Салверий в ступоре , - сказал индеец.
- Он видит опасность , - сказал Капос.
- Может , мы с родственником сходим и поглядим? – спросил Брюс.
- Глядеть не надо , - сказал Георгий. – Салверий поглядел , и теперь он в прострации. Не тронулся же он там от чего-то… да. Салверий!
- Все нормально , атаман , - сказал Салверий. – Тут уходящая вниз длинная лестница , а в конце ее еще одна дверь , но уже железная. Чтобы в нее постучать , нужно спуститься по леснице – не очень как-то тянет. И я подумал… над этим я и размышлял. Не бабахнуть ли мне в нее прямо отсюда? И сразу же присоединиться к вам. Что скажешь , атаман? Даешь добро?
- Стреляй , - сказал Георгий. – Считай это моим решением. Если оно ошибочно , то ты не в ответе. Легче тебе стало?
Раздается целая серия выстрелов. Разрядивший всю обойму Салверий возвращается к остальным , спешно заряжая револьвер новыми патронами.
- Все в дверь легли? – спросил Георгий.
- Я в нее основательно постучался , - ответил Салверий.
- Патроны ты не экономишь , - промолвил Георгий. – В том случае , если за дверью серьезные люди , патронов нам может не хватить – я лишь собирался спросить дорогу , а ты устроил такую пальбу , что они выбегут наружу не в лучшем для нас настроении. Мы не знаем , чем они вооружены. Пулеметы? Огнеметы? У нас на всех одно ружье и два пистолета… пока мы до врагов добежим , они нас с расстояния положат.
- Есть вариант бежать не к ним , а от них , - сказал индеец.
- Убежав , мы создадим себе жалкую репутацию. - сказал Георгий , – Испытывать перед нами трепет уже не будут. Что же ты , Салверий? Вооружить наш отряд современными средствами ты мне предлагал?
- Само собой , - сказал Салверий.
- Каждому взять по ружью , по несколько пистолетов и ни о чем не волноваться?
- Это я и предлагал!
- А я к тебе не прислушался , - признался Георгий. - Не из-за помутнения рассудка , а с бойцами поговорив. Они отказались. Капос на ружье согласился , но прочие поступили , как… люди с принципами. Осуждай там , обвиняй – ничего не вернешь. Надо успокоиться и точить топоры. Вот ты почему отказалось?
- Я очень неважно стреляю , - ответило Существо. – Наверное , это идет от того , что мне приятнее плоть саблей кромсать , чем какие-то маленькие смешные дырочки делать.
- Ну а у вас что? – спросил Георгий у дровосеков.
- У нас грубые пальцы , атаман , - ответил Брюс. – Мы же всю жизнь с топорами , на тяжких физических работах , а в пистолете курок…
- И в ружье , - добавил Брамс.
- Мягко вы не нажмете , - кивнул Георгий. – Жестко рубя топорами , вы внесете более значимый вклад… оттуда никто не выходит. Еще немного подождем и сами отсюда двинем. А , индеец? Ты-то чего без ствола?
- Я старой школы индеец. Огнестрельное оружие принесло моему народу множество несчастий , а я своими корнями горжусь , застреленных предков глубоко почитаю , поэтому обхожусь томагавком. И трубкой. Сейчас я ее забью.
- Атаман! – воскликнул Капос.
- Что? Ты из-за него? Да пусть себе курит – для индейца это…
- Я о тебе , - сказал Капос.
- Обо мне? – удивился Георгий. – Нечто личное?
- Их ты выспрашивал , но и у тебя самого только меч… отчего?
- Коротко мне не ответить , - сказал Георгий. – Придется долго вещать о символах , о канонах , о внутренних потребностях и традициях рыцарства… не до этого.
Георгий умолкает , Капос вскидывает рыжье - из строения выходит суровый старик с длинной седой бородой , черными крашеными усами и волосами до плеч , наполовину седыми , наполовину черными ; поглядев на отряд , старик безбоязненно пошел разбираться.
- Кто стрелял? – спросил он.
- Банальный вопрос , - промолвил Георгий. – Он подобных меня буквально воротит.
- Я еще раз спрашиваю! Кто?!
- Ты бы не кричал , а вгляделся , - сказал Георгий. – Огнестрельное оружие у нас только у двоих , но из ружья такую очередь не выдашь: стреляли из пистолета. – Георгий показал на Салверий. – Он стрелял.
- Сдаешь меня , атаман? – с тоской спросил Салверий.
- Я удовлетворил его любопытство. Теперь он удовлетворит мое.
Атаман двинулся навстречу старику.
- Где дворец?! – проорал Георгий.
- Ты бы меч-то убрал , - остановившись , пробормотал старик.
- Куда я его уберу?! Ты видишь на мне ножны?! Мне повертеться , чтобы ты убедился , что их на мне нет?!
- К чему тебе унижаться , - сказал старик. - Ты пока не пленник , а я не хозяин – положи меч на траву и подходи без него.
- Я к тебе уже подошел , - сказал Георгий. – Причем с мечом. А у тебя что? Столовый нож?
- У него ствол , адмирал! – крикнул стоящий с остальными индеец. – Не верь ему! Мне знакомы эти хитрости!
- Кто там кричит? – спросил близоруко всматривающийся старик. – Индеец , кажется?
- Он-то индеец , а ты кто? – поинтересовался Георгий. – Почему ты сначала орал , а теперь ведешь себя смирно?
- Профессиональная выдержка , - ответил старик. – Наигранная ярость и тут же к ложной податливости откат. Я , как-никак , переговорщик.
- Да ну? И чьи же интересы ты представляешь?
- Моей страны.
- Крупной? – спросил Георгий.
- Подземной. После ваших выстрелов в нашу дверь наиболее горячие головы предлагали в проблему не вникать. Без разговоров карательное спецподразделение на вас направить. Но мирная точка зрения перевесила , и к вам послали меня. Как самого спокойного и умудренного жизнью. Мне поручили узнать ваши требования , побеседовать о путях решения…
- За какую-то минуту? – перебил старика Георгий. – Вы успели собраться , обсудить , выбрать тактику… или вас настолько мало и все вы живете у двери. Или у вас под землей действуют иные , внеземные законы по отношению ко времени. Или-или?
- Чего вы хотите? – проворчал старик.
- Найти дворец , - ответил Георгий.
- В котором вершит дела жестокий правитель и вместе с ним ведьма…
- Смотрю , вы в курсе , - сказал Георгий.
- Наслышаны , не без этого. Не теряя бдительности , ступайте к реке. Если вы шли от моря , идите прежним курсом и вы к ней выйдете.
- Дворец на ее берегу?
- Ступайте к реке , - настоятельно повторил старик. – Не вытытывайте у меня того , чего я не знаю.
ТЕРЗАЮЩЕЕ квакание захлебывающихся в воде лягушек. Через стремительную реку перекинут деревянный мост: подходящие к нему плотной группой бойцы поглядывают на идущего в середине Георгия , который , озираясь , смотрит сквозь них и выискивает в окрестностях дворец , но его нет ; в ответ на вопрошающие взоры атаман разводит руками , в правой руке у него меч , пошедший при данном жесте кверху – не разобравшиеся в ситуации дровосеки поприветствовали Георгия поднятием своих топоров.
Спавший на ходу Салверий встревожился и схватился за пистолеты.
- Нам через мост? – спросил Капос.
- Перейдя через мост , - сказал Георгий , - мы перейдем через реку , а мне сказали: ступайте к реке. И больше ничего не объяснили. Можно , конечно, и по мосту , но не пройти ли нам вниз по течению… она течет туда?
- Сейчас туда , а потом оттуда , - промолвил индеец. – Это же река. У меня , как у индейца , с реками нелучшие ассоциации – перевернутые пироги , всплывшие утопленники со следами боевой раскраски… на обгрызанных лицах. В реках ведь рыбы.
- Рыбы едят человечину , - сказало Существо. – Я много лет плавало по морям и за сказанное я отвечаю.
- На суше те же порядки , - заявил Капос. – Беспомощного человека обглодает и суслик , и хомяк… не говоря уже о трупах.
- Ожившие трупы не питаются трупами , - сказал Брюс. – Им подавай живое.
- Еще не умиравшее , - добавил Брамс.
- Вы о тех трупах , которые по ночам с кладбищ выходят? – спросил Салверий.
- И к дереву мудрости идут , - сказал Брюс.
- Да! – воскликнул Брамс. – Мы с этим сталкивались. Срубить дерево мудрости они не могли , но кору зубами сдирали , мы видели… в индейских летописях о таком не говорится?
- Упоминания были , - ответил индеец. – В наших летописях имеются сведения о различных событиях в истории человечества , заселившего землю в ту эру , когда на небе шли жаркие споры насчет планеты , ставшей нашей. Мы захватили ее , не дождавшись высшего вердикта , и небо помнит – оно нам мстит. Принадлежность к человечеству принуждает нас ни на что не надеяться – питать надежды нам позволено, однако они нас сотрясут и издохнут , гнетущей печалью нас переполняя.
- Печалью , - вздохнул Брюс.
- Дворец мы не найдем , - сказал индеец.
- Атаман так не думает , - сказал Салверий.
- Вероятно , - промолвило Существо. – Но он ничего не говорит.
- А что мне сказать? – пожал плечами Георгий. – Вы не маленькие дети , и было бы странно успокаивать вас криками: мы найдем! Мы найдем! Мы найдем!… разумеется , мы найдем. Но дворец должен вызывать у вас правильные мысли. Не об обдыхе , не о развлечениях , а о битве. Битве за дворец! А то индеец тут ноет: о-ооо , дворец мы не найдем… будь я менее нацеленным , я бы и сам воскликнул: да не нужен нам этот дворец! Он не стоит того , чтобы за него драться! Пойдемте-ка все на корабль заливаться оставшейся там выпивкой! Ее бы к нам сюда… ты бы выпил , Салверий? Не за победу , а так?
- А кто бы бутылки тащил? – спросил индеец. – Опять я?
- Больше всех выступаешь тут ты , - сказал Георгий. – Разлагая мой отряд , смущаешь людей пессимизмом! Вдоль реки со мной не пройдешься?
- С тобой или со всеми? – подозрительно переспросил индеец.
- Со всеми , - ответил Георгий. – Перед смертью , как говорится , все равны. Я не выделяюсь… и ты сдуру не вылезай!
РАСТЯНУВШИЙСЯ отряд продвигается по берегу в тени деревьев. Атаман в одиночестве впереди , бойцы позади него по двое: Салверий изучает переданное ему Капосом ружье ; Капос рассматривает пистолеты Салверия ; Существо рубит саблей выпускаемый индейцем дым ; дровосеки понятной только им мимикой дают профессиональную оценку деревьям.
В реке пребывает мужчина. Он напряженно стоит и , наклонив ушедшую в плечи голову , смотрит под воду. На нем постоянно подтягиваемые шорты , он покрыт ровным загаром и прилипшими листьями ; если бы не короткая стрижка и отсутствие бороды , от старика-переговорщика его было бы не отличить.
- Всем оставаться на берегу , - сказал Георгий. – Это явно некто неординарный… я боюсь его спугнуть. Вы побудьте тут в готовности , но в воду не заходите , как бы плохо мне ни пришлось.
- Думаешь , он на тебя броситься? – спросил Салверий.
- Помолчи , - процедил Георгий. – Он нас слышит.
- Я говорю шепотом , - сказал Салверий.
- У него дернулась голова , - сказал Георгий. – Я бы не списывал на случайность…
Атаман зашел в воду.
- Вы там не потонете? – спросил он. - Вода лишь по колено , но все же! Вам не страшно?
- Днем я здесь властелин , - ответил мужчина. – Когда придет ночь , вы меня не увидите.
- Вас скроет тьма , - кивнул Георгий.
- Я буду стоять , где стоял , - сказал мужчина.
- До ночи еще далеко , - промолвил Георгий. - Хмм… ночью бы я не смог вас рассмотреть , а сейчас я смотрю и понимаю , что вы весьма похожи на старика. На старика вы не похожи , но на того старика из подземной страны… угу… у него борода и усы , и волосы подлиннее , а в остальном вы с ним один в один. Вы не из подземной страны?
- Я из подводной , - ответил мужчина.
- Но вы же не под водой , - промолвил Георгий.
- Тут мелкое место. Попытавшись уйти тут под воду , я бы выглядел крайне глупо. Но мой дом под водой. До ночи мне туда не вернуться.
- Вас не пустят? – спросил Георгий.
- Мгновенная ночь , - пробормотал мужчина. – Какой-то миг и она. Я даже не дернусь.
- А мне вы не поможете? Мне сказали подойти к вам , и я…
- Ко мне? – удивился мужчина.
- К реке. Касательно дворца. Информации у вас о дворце… о местонахождении. Мне переходить эту реку?
- Тебе? – переспросил мужчина.
- Я начинаю терять терпение , - пробурчал Георгий. – Мне и моим бойцам: они на берегу – посмотри. Нужно ли им переходить , им тоже знать важно. Нужно?
- Неспроста же я на мелком месте стою , - промолвил мужчина.
- И на том спасибо. Эй , господа! Не через мост , а вброд! Мне четко все разъяснили… в темпе , в темпе!
Подчинившийся приказу отряд переходит на другой берег , стоящего в воде мужчину бойцы сторонятся ; оказавшийся в хвосте Капос отваживается на вольную выходку: подкинув ружье , он его ловит и грозится ударить мужчину прикладом , но тот даже не вздрагивает.
Капос с чистой совестью догоняет ушедших.
ОТРЯД пересекает широкое поле - пожухлая трава усеяна разбросанными повсюду костями и черепами. Атаман поддевает мечом один из черепов, подносит его к лицу и отбрасывает Салверию , почтительно кладущему череп обратно на землю.
Подошедший к черепу индеец устраивает над ним пародию на ритуальный танец , оробевшие на поле смерти дровосеки ждут , когда он закончит , индеец зажимает череп ногами и прыгает вместе с ним вокруг ошарашенного Брюса , весело крутя над головой томагавком.
- Теперь совершенно ясно , что мы идем куда надо , - сказал Георгий. – Кого-то это бы испугало , но меня это вдохновляет.
- Ты ведешь нас на смерть , - сказал Салверий.
- Я смотрю на кости , на черепа , и втайне от вас наливаюсь яростью , без которой в бою я – не я. Для размышлений мне требуется холодная голова, а когда все обдумано , я делаю ставку на огонь. Меня несет на врагов с невиданной доблестью! Мне бы только мимо не пронестись. Оставшись без меня , вы пропадете.
- Это поспешное утверждение , - промолвило Существо.
- И в чем же я поспешил? – спросил Георгий. – Вы думаете , что без меня , без лидера , ваши шансы на взятие дворца возрастут? Предположим , я схватился за живот , упал и подох. Ну и что? Кто поведет вас в атаку?
- Не оно , - ответил за Существо Капос.
- Тогда ты? – спросил Георгий.
- Не я , - ответил Капос за себя. – Никто. Без тебя искать этот дворец мы бы бросили и наверняка уцелели. А с тобой мы пропадем. До нас тут ходили многие , и где они сейчас?
- Вот они , - указывая себе под ноги , сказал Салверий.
- Это верный ответ , - сказал Капос. – Я не паникую , но ты на дровосеков оглянись: такие смелые парни , а позади всех плетутся.
- А индеец ничего , активен , - сказал Салверий.
- Отрывается , - процедил Капос. – Допрыгается… вы там не скисли , дровосеки? Как настроение?
- Столько костей я не видел , - пробормотал Брюс.
- Мы больше привыкли к щепкам , - сказал Брамс. – Это в какой-то мере что-то похожее , однако кости были под кожей – не под корой. Людьми были… тут и черепа. Без некоторых костей человек выживет, а как ему жить без черепа… вопрос из вопросов.
- Слабые вы все , слабые , - процедил Георгий. – Ошибся я в вас , не додумал. Да и некогда мне подумать – постоянно весь в делах… иду вперед , возглавляю , а за спиной мямлят и хныкают. Мои бойцы! Якобы мужчины.
- Не гневайся на них , адмирал , - сказал индеец. – Чтобы расслабленно бродить по подобным полям , надо характером обладать. Не обязательно сильным , но заставляющим тебя отвергать примитив и общепринятые установки. Ну кости и черепа , ну убьют нас , ну не убьют , ну… чего? Трава растет , а камень лежит. И под камнем она не растет. И под черепом не растет. А я про себя пою себе песни. Куда-то успеть до темноты не стремлюсь.
- О темноте ты к месту , - пробормотал Георгий.
- А то! – воскликнул Капос. - Все поляжем.
- Вероятно , - кивнул Георгий. – Человек в реке говорил мне о мгновенной ночи , о чем-то таком мрачном… я не догадался , что он о смерти.
- Если бы догадался , то что? – спросил Салверий. – Мы бы все равно не свернули. И поступили бы… по-мужски… да , атаман – я не струсил. С чем бы мы не столкнулись , трясучка меня не пробьет. С какими бы мы… нам… вашу мать… что это?!
За какие-то секунды отряд накрывает поглотившая солнце мгла. Становится совершенно темно.
- Это затмение! – крикнул Капос.
- Солнечное , - пробормотало Существо.
- Не в головах и не в умах , - согласился Георгий.
Метрах в тридцати от бойцов по всему периметру загораются огоньки – невидимые враги поджигают наконечники копий. Слышатся нечеловеческие рычащие звуки , утробный хрип и раскатистый хохот ; пущенные копья разгораются в полете , втыкаются в землю возле вставшего спиною к спине отряда и , продолжая гореть , освещают нахмуренные лица приготовившейся защищаться команды.
Копья летели со всех сторон , и нападение ожидается откуда угодно: это и происходит – первобытные люди фактически без одежды , но с вилами и дубинами , выскакивают из темноты и атакуют одновременно отовсюду.
Георгий выверенными движениями насаживает их на меч , дровосеки машут топорами , Салверий с Капосом стреляют , Существо с переменным успехом орудует саблей , индеец выпрыгивает , бьет томагавком и вновь отскакивает за атамана; воткнутые копья не гаснут , и благодаря не затухающему на них пламени можно оценить и уверенность Георгий , и осторожность индейца , и волнение перезаряжающего ружье Капоса - если бы не метнувшийся на выручку атаман , его бы проткнули.
Прикрыть Существо адмирал не успел. Оно получило дубиной по руке , выронило саблю , пока согнувшееся Существо ее искало , в его спину вонзились вилы.
У Салверия заело один из револьверов. С первым возится , из второго кое-как отстреливается , главная опасность для дровосеков состоит в том , что , размахавшись , они рискуют задеть друг друга.
Индеец не очень активен. Перемещающимся в центре образованного товарищами круга , он находит время передохнуть.
НА НЕБЕ сияет солнце. Время затмения прошло , закончилась и битва ; Капос с индейцем вытаскивают из-под трупов первобытных людей раненое Существо ; Салверий с Брамсом пытаются как-нибудь помочь сидящему на траве Брюсу , чье кровоточащее плечо будит в них тактичную заботливость ,
Георгий держится сам по себе. Он отошел от живых друзей и мертвых врагов - в неприступном уединении задумчиво стоит без меча.
- Почему же они убежали? – риторически вопросил атаман. – Всех-то мы не уничтожили , у них оставалось достаточно народа , чтобы продолжать , а они скрылись… не могут сражаться при свете? Посчитали, что с них хватит?… Салверий! Что там у вас?
- Двое раненых , атаман.
- Почти порядок , - кивнул Георгий. – А про затмение они знали. Первобытные люди владели , да и сейчас владеют знаниями , которых у нас нет. Если кто-нибудь скажет , что они идиоты , я усмехнусь и скажу: а затмение? Ведь тут нужно разбираться в тонкости расположения планеты относительно солнца , и это без современных приборов , сугубо на глаз… мое уважение. А вот деремся мы получше. У нас всего двое раненых , а у них… сколько трупов , Салверий?
- Я не считал. Десятка полтора… некоторые еще дышат. Добить?
- Нет , - ответил Георгий. – Пусть живут.
- Да они в любом случае помрут , - сказал Салверий.
- Пусть живут! – крикнул Георгий.
- Ладно , - пробормотал Салверий. – Спросить их , как до дворца добраться?
- Ну спроси. Сначала проследи за перевязкой , а потом уже распрашивай.
- Нечем перевязывать , атаман , - сказал Салверий. – Кровь , собака, течет, непонятно чем останавливать… Существо ранено в спину , Брюсу повредили плечо – если идти нам недолго , то они дойдут , но в следующем бою прока от них не будет. Они весьма пострадали… им необходим уход. Они бы отважно пошли за тобой , но раны…
- Что ты за них говоришь? - спросил Георгий. – В чем проблема, Салверий?
- Ты ко мне обращаешься , и я говорю… обращайся к ним. Беседуй напрямую.
- Обойдусь без посредников , - подходя к раненым , сказал Георгий. – Здравствуй , Брюс! Живи и здравствуй! Чего у тебя с плечом? Какое… левое?
- Не боевое , - промолвил через боль Брюс. – Если бы зацепили правое , я бы не сдался и переложил топор в левую , научился бы махать левой , а так у меня левое… боевое не тронули. Хотели раскурочить и его , но я уклонялся и не позволил…
- Позволил повредить себе левое , - сказал Георгий. – Выбор , как выбор: удачный. А у тебя спина? – поинтересовался он у Существа. – Кто прикрывал тебе спину?
- Без понятия , - пробормотало Существо.
- Не индеец? – строго спросил Георгий. – А кто? Ты само кого прикрываешь?
- Я не прикрываю… меня , я надеюсь , прикрывали – мы сражались во мраке и бой был таким напряженным , что оборачиваться и смотреть, кто за спиной… если бы светлее… я бы и то не обернулось – мрак я не виню. Никого не ругай , адмирал. Мы бились , как одно целое… как команда.
ОТДАВ топор родственнику , бодрящийся Брюс идет самостоятельно ; перекосившееся Существо ковыляет при поддержке Капоса , ружье у индейца , приставляющего дуло к затылку несущего на плечах оба топора Брамса , который поначалу замирает , а потом громко смеется , заражая весельем Брюса и нисколько не привлекая внимания Георгия и Салверия , только что увидевших привязанную к дереву лошадь.
Ее голова спрятана в низко свисающих ветвях.
- Подзови эту лошадь , Салверий , - сказал Георгий.
- Она привязана , атаман.
- Покричи ей. Я хочу , чтобы она к нам обернулась. Мордой своей. Индеец! Ты понимаешь в лошадях?
- Ты перепутал меня с ковбоем , - сказал индеец. – Тебе вознамерилось меня оскорбить.
- А индейцы что , на лошадях не скакали? – спросил Георгий.
- Потрясающе скакали , - ответил индеец. – Никакому бледнолицему и не снилось.
- Так чего же ты… подойди и отвяжи.
- Украсть? – спросил индеец. – Ты перепутал меня с цыганом.
- А индейцы что , лошадей не крали? Ты скажешь , что крали… черт с тобой. Эта лошадь мне не нужна. Гарцевать на лошади впереди всех вас довольно заманчиво , но я желаю нести все тяготы наравне с вами , с моими друзьями – лошадь для раненых. Мы бы посадили… положили на нее Брюса и Существо , и перестали бы с ними мучаться. Легче бы стало и им. Или ты с ней не управишься?
- Мне же на ней не ехать , - промолвил индеец.
- Подойди к ней! – крикнул Георгий. – Потрепи ее , погладь - наладь контакт. Чтобы она шла смирно и раненых не сбрасывала.
- По виду это вредная лошадь , - сказал индеец. – Я бы на нее раненых не клал.
- Я на ней не поеду , - сказал Брюс.
- Ну чего ты лезешь? – возмутился Георгий. – Для тебя же стараемся! Хорошо , я сам с ней пообщаюсь. – Георгий направился к лошади. – Она способна лягнуть копытом , мощно ударить меня головой… меч при мне. Лошадиную голову так сразу не отрубишь…
- Мне на мушке ее держать? – спросил Капос.
- Ты забываешься! – крикнул Георгий. – Ты потенциальный убийца добрых животных… лошади любят ласку. Волков и медведей они не любят… медведь бы меня задрал , а лошадь ко мне прислушается. Повернет ко мне свою морду…
- Подчини ее , атаман! – призвал Салверий.
- Я ее не принуждаю , - сказал Георгий. – Умнее действовать уговорами.
Рука аманана ложится на лошадиную спину. Лошадь , дернув головой , оборачивается , и Георгий вынужден отшатнуться: у лошади жуткие , белые глаза.
СУЩЕСТВУ стало хуже. Придерживающий его Капос прилагает значительные усилия , чтобы не упасть и не отстать от дровосеков , дышащих в спину индейца , пытающегося втиснуться с ружьем между Георгием и Салверием.
Если Капос и Существо напоминают двух идущих в обнимку пьяных , то остальные вышагивают уверенно и ровно ; нервно сжимающий ружье индеец все-таки неспокоен.
- Интересно , чья же она , это лошадь , - промолвил Георгий. – Надо было пошарить в зарослях и , если там кто-то скрывался , извлечь и поговорить. Ставя себя под удар.
- У нормального человека такой лошади быть не может , - кивнул Салверий.
- Твои опасения я разделяю , но он мог бы поведать нам о том , где дворец. Когда мы шли по полю , меня не покидало чувство , что мы идем куда надо , а сейчас я так не скажу.
- Здесь ни костей , ни черепов , - кивнул Салверий.
- А трава? – вопросил Георгий. – Более зеленая , живая , здесь как-то солнечно , по-весеннему… наверно , это тоже ловушка.
- Она , - процедил индеец.
- Тех побежденных-первобытных ты допросил? – спросил Георгий у Салверия. – Тех раненых.
- Умирающих , - поправил Салверий.
- Вечная им память. Насчет дворца что сказали?
- Они не по-нашему говорят , - ответил Салверий. – Разевая пасти, они лаяли , рычали… думаю , проклинали.
- До вражеских проклятий мне , Салверий , никакого дела , - сказал Георгий. – Что на роду у нас написано , то нас и подстерегает , и высказанная кем-то злоба нам не повредит… я не обознался?
- Нисколько , - пробормотал Салверий.
- Приехали! – воскликнул индеец.
Завернув за мешавший обзору кустарник , бойцы увидели каменное строение, у которого они уже были.
- Это другое , - продолжив идти , сказал Георгий. – От того мы постоянно отдалялись и едва ли могли упереться в него вновь. Это другое… лишь похожее.
- Меня настораживает пейзаж , - сказал Салверий. – Такой же , что и тогда.
- Без пейзажа я бы и не говорил о похожести , - сказал Георгий. – Воспоминания сливаются с реальностью , слипаются и не отдерешь. Тут целый комплекс – пейзаж , строение… мы.
- Ну а он? – указывая на вышедшего из строения старика , спросил индеец.
- И он похож , - ответил Георгий. – А как он похож на мужчину в реке… тот был без бороды и усов , но двойник. Вы же видели.
- Этот с бородой и усами , - заметил Салверий.
- Но это другой , - сказал Георгий. – Или он знает кратчайший путь и оказался у другого строения раньше нас.
- Потом зашел внутрь и начал нас дожидаться , - скептически промолвил индеец.
- Чтобы направить? – спросил Георгий. – Ну да , разумеется… я припомнил. Ему некуда нас направлять – у него нет информации. В предыдущий раз он дал мне весьма размытые сведения – посоветовал двигать к реке , и к реке мне сходили , и в ней стоял похожий на него мужик , ничего толком мне не сказавший!
- Привет! – крикнул старик.
- Не возникай , - пробурчал под нос Георгий.
- Что у вас нового? – спросил старик. – Дворец не нашли?
- Пулю тебе , сволочь , - прошептал Салверий. – Две пули с двух стволов в оба глаза.
- Постойте здесь , - сказал старик. – Я вернусь не один.
УСЕВШИЕСЯ у строения в круг , они ждут не спешащего возвращаться старика ; в центре круга сидит атаман. Протирая травой лезвие меча , он смотрит , как оно блестит на солнце ; рука с мечом поднята , при желании в этом можно усмотреть ритуальный жест – в глазах дровосеков читается подобострастность завороженных учеников по отношению к занявшему центральное место гуру.
Индеец продувает трубку. Салверий с Капосом ведут подсчет высыпанных патронов. Существо сплевывает на ладонь и , увидев кровь , судорожно размазывает ее по черному одеянию.
- Он вернется? – спросил Салверий.
- Ты обещал его пристрелить , - сказал Георгий. – Если он тебя расслышал , он вернется , чтобы за свои слова ты ответил. Возможно , он трус , и больше не покажется , но мы сидим и ждем.
- Что является идиотизмом , - сказал Капос.
- На первый взгляд , несомненно , - сказал Георгий. – Ведь он или выйдет с толпой , или не выйдет вообще. Вариант с толпой устраивает меня меньше – конечно , не из-за того , что схватки я избегаю. Я отсюда не ухожу и , значит , я не боюсь. Меня угнетает не это , а вот что: вдруг каждый из пришедших с ним направление нам возьмется указывать? Дорогу к дворцу. Кто-то скажет: туда , кто-то: не туда , а туда… туда , туда , а затем туда , туда , не туда , идите туда , туда не идите , вам бы туда и туда… мои мозги не выдержат. В припадке безумия я поубиваю всех , кто подвернется.
- Включая и нас? – простонало Существо.
- Пока я собой владею , вам ничего не грозит. Ничего!
- Как же , - процедило Существо. – Мне-то ты не говори. И раненого дровосека не обманывай – наши раны показывают , что безопасность ты нам… сам ты на нас не набрасывался , но лучше бы… ты бы не напал на меня со спины. А сойдись мы лицом к лицу , еще неизвестно , кто бы кого… сабля против меча… гибкость бы одолела силу , но у меня хватало и силы , и когда бы сила на силу , я бы не уступило , мне надлежало давить , и я бы смогло , я бы раздавило…
- У него горячка , атаман , - сказал Салверий.
- Мой родственник более адекватен , - промолвил Брамс.
- У меня и рана полегче , - сказал Брюс. – Если бы ее хоть как-нибудь лечили , она бы меня уже не мучила , и мне бы пришла неглупая мысль ворваться в этот каменный домик и навести в нем такой шорох , что и хромой черт о хромоте бы забыл и прочь бы унесся , чтобы не видеть.
- Стоит обдумать , - пробормотал Георгий. – Ты думаешь, индеец? Нет? Рванешься с нами , не задумываясь?
- Мои нервы крепки , мой томагавк привычен к крови , если говорить серьезно , нам предпочтительней не выжидать , а действовать. Мы все сидим тут вялыми и расслабленными , и любой выбежавший оттуда отряд изничтожит нас фактически на месте. Даже самый скромный отряд: бойцов в тридцать-сорок. Встав и взяв оружие, мы можем и не атаковать , но по меньшей мере приготовимся к обороне.
- Мы будем атаковать , - вставая , сказал Георгий.
- Дверь там внизу железная , - вставая , сказал Салверий.
- Вышибем , - сказал Георгий. – Не получится плечом – приложимся по петлям топорами , и дверь слетит , она у меня…
Из строения показывается старик , держащий за руку маленькую девочку в шелковом нарядном платье.
- Я привел вам девочку , - сказал старик. – Она вам по вкусу?
- Хочешь от нас откупиться? – дрожащим голосом спросил Капос. – Ребенком? Полагаешь , что мы… всемером… с ребенком?! О ребенке ты не заботишься , а о себе? У меня ружье и сначала я выстрелю тебе не в голову! Я тебя разверну , нагну и засуну ствол туда , откуда ты его не вытащишь! Не только засуну , но и выстрелю! Ты от меня не отделаешься!
- Он озабочен? – поинтересовался старик у Георгия.
- Ты его спровоцировал , - ответил атаман. – Вышел к нам с девочкой, сказал , что она для нас – к чему она нам? Если по-человечески. Без извращений.
- Она добрая девочка , - промолвил старик.
- Да и мы не злые , - сказал Салверий. – Вам под землей она не нужна? Тебя , детка , обижают?
- Я доведу вас до дворца , - ответила девочка.
- Ты сама в это веришь? – спросил индеец. – Или тебя научили так говорить?
- Я не дура , - сказала девочка.
- И как нам тебя понимать? – спросил Георгий.
- Я вас доведу , а обратно провожать меня не надо. И подарками меня не задаривайте. У меня их не отберут, но вам нечего мне подарить.
- Захватив дворец , - сказал Георгий , - мы отдадим тебе все , что ты…
- Меня с вами уже не будет. Я вас доведу , и на этом все. Пойдемте. Следите , чтобы никто не отстал.
ПО УЗКОЙ дорожке между стоящими в воде уродливыми деревьями отряд продвигается за девочкой , увязает в мягкой проваливающейся почве ; девочка знает направление , и смирившийся с ролью ведомого Георгий идет за ней шаг в шаг , атаман подгоняет своих бойцов понукающими взмахами заляпанного грязью меча ; насмотревшись на атамана Салверий , видя , что многие не поспевают , подбадривающе хлопает в ладоши: дровосеки находят в себе силы прибавить , они поочередно отодвигают в сторону чуть было не свалившуюся в воду связку из Капоса и Существа.
Индеец что-то подозревает. В дополнение к имеющемуся у него ружью он извлекает из-за пояса томагавк.
- Стойкая ты девочка , - пробормотал Георгий. – Шагаешь и шагаешь… нам к дворцу , ты помнишь?
- Мы идем на болото , - сказала девочка.
- Мы идем на болото! – обернувшись к остальным , крикнул Салверий.
- Да и мы без тебя знаем , - процедил Капос. – Но тут нюансы… я рассчитывал , что мы перейдем болото и пойдем дальше , но девочка ведет нас в самую топь , и это конечная точка.
- Печально , - промолвило Существо.
Девочка не останавливается. Отряд ползет за ней следом.
- А что нам на болоте? – спросил у девочки Георгий.
- На болоте пропал мой брат , - ответила она. – Его не засосало: моего брата украли , и вы сумеете его освободить. Вы моя последняя надежда. Если у вас не выйдет , я попробую жить так , словно бы брата у меня никогда не было. Словно бы и не было… я попытаюсь жить так.
- Но брат у тебя был , - сказал Георгий. – Он пришел на болото и здесь исчез , а мы занимаемся поисками , чтобы помочь тебе смириться с утратой. Подобным образом мыслить ты не должна. Твоего брата мы обнаружим , и тогда ты отведешь нас к дворцу , договорились?
- Конечно , - сказала девочка. – Очень скоро. Мой брат рядом. Мне его позвать?
- Ну…
- Брат! Любимый мой брат! Выйди ко мне! Порадуйся за меня! Узнай мой голос и вылези к нам!
На призыв девочки из разных частей болотной жижи начинают появляться передвигающиеся на задних лапах чудовища с крокодильими головами.
Высунувшийся около Капоса монстр вгрызается ему в бок ; Существо протыкает монстра саблей и нетвердо поспешает на помощь отбивающимся от четырех чудовищ дровосекам.
У индейца выбивают ружье – наклонившаяся девочка кусает его за ногу , чудовище раздирает индейцу грудь , но он убивает томагавком и это чудовище , и второе , индеец хочет прикончить и девочку.
Она ныряет в болото. Рычащий от боли Капос подползает к валяющемуся ружью и облегчает задачу достойно сопротивляющемуся напору нескольких монстров Георгию.
Меч атамана застрял в животе одного из чудовищ - Георгий никак не может его выдернуть , атаман дергает меч и отбрасывает врагов кроссами и апперкотами с левой руки ; водящий пистолетами Салверий из-за плотности сражающихся посодействовать дровосекам и Существу не способен – он отступает для выбора более удобной позиции и по ошибке прижимается спиной к широкой спине отнюдь не друга , а смертельно раненого индейцем чудовища , которое еще стоит , но уже без жизни. Не выдержав давящей тяжести , чудовище падает , и Салверий падает на него лицом кверху.
Над Салверием нависает истекающий слюной монстр. Дружелюбно улыбнувшийся Салверий всаживает пулю ему между глаз.
ЧУДОВИЩА повержены. Несущий на лице и одежде больше всех грязи Георгий торопится поскорее выйти из мрачных хлюпающих дебрей , и медлительность товарищей ему не по нутру.
Грязи на них меньше , но они все в крови.
Брамс не в ней , но он весь в заботах: поднимает рухнувшего Капоса , подбегает поддержать зашатавшегося индейца , но тот его отстраняет.
Мимо них ковыляет Существо. Брамс подбирает выроненную им саблю и возвращается вместе с Брюсом к недержащемуся на ногах Капосу.
Салверий по приказу атамана ушел вперед.
- Ну что вы такие хмурые , будто вас гонят в плен? – вопросил Георгий. – Мы одерживаем сплошные победы , а вы победителями не выглядите – ваши тела пострадали , но не настолько же, чтобы весь боевой дух из вас выветрился. Когда мы окончательно добьемся своего , я позволю вам сидеть на праздничном пиру с удрученными физиономиями и рассказами и ранах меня доставать - если вы и дальше будете мне помогать , эту привилегию вы заслужите. Но пока дворец не взят , мы должны идти с достоинством. Бодро и желательно молча.
- Себе говори , адмирал , - простонал Капос. – К себе обращайся. Ты же один говоришь , а мы помалкиваем… ты нас прессуешь , а мы пролили за тебя кровь. Среди нас имеются недовольные.
- И кто же? – спросил Георгий.
- А кто из нас доволен? – воскликнул Капос. – Включая и тебя , адмирал – неужели ты не понимаешь , что ты тоже… не хочешь никуда идти! Понимаешь… ты понимаешь , что оставаться здесь было бы фатальной глупостью , за которую мы спросим с тебя все вместе! Начиная с тебя , адмирал! Без продвижения вперед мы отсюда не выберемся , но ты в душе сдался и думаешь про себя: с ними я не дойду , слабость накатила на меня из-за них , не приказать ли мне Салверию их пристрелить? В этом случае со мной пойдут только двое , но проблемы возникнут и с Брамсом - он вряд ли простит мне убийство родственника , и Салверию придется убить и его , но Салверий-то не согласится , и мне будет нужно зарубить и Салверия , а что же дальше? Идти к дворцу в одиночку. Внутренне раздваиваться и успокаивать себя тем , что с одиночеством я покончил , оно меня…
- Да прекрати ты! – не выдержал индеец.
- Не прерывай его , друг , - сказал Георгий. – Дай ему его мысль закончить.
- Какие тут мысли , когда такая боль , - пробормотал Капос. – У тебя , индеец , она послабее. Иначе ты бы так не держался.
- За мою боль ты не переживай , - сказал индеец. – Она у меня ближе к сердцу , чем твоя. Мне разодрали грудь , а тебе надкусили правый бок… твоя боль ближе к печени. Как у алкоголика.
- А у тебя , как у влюбленного , - натужно усмехнулся Капос.
- У меня все же не в сердце – рядом. А у Существа в спине. Как у убегающего труса. Ха-ха… но оно не убегало. Оно – смелое Существо.
- Благодарю , - кивнуло Существо.
- Не за что , - улыбнулся индеец.
- Про мою рану вы ничего хорошего не скажете? - спросил Брюс. – Я ранен в плечо , и это как?
- Это легкая рана , - ответил индеец. – Ты обладаешь преимуществом лишь перед твоим никуда не раненным родственником. Он неплохо бился , но… выйти из боя без ран всегда подозрительно.
- А Салверий? – возмутился Брамс. – А атаман? Они что, ранены?
- Салверию просто везет , а атаман… атаман неуязвим. В индейских племенах бывали вожди , которых не брали ни пули , ни чума – великие вожди. Их племена выкашивались болезнями и уничтожались бледнолицыми , а вожди жили какой-то своей особой жизнью , и по договору с богами платили за ее продолжение обильными жертвоприношениями. Народы редели , людей в подчинении у вождей оставалось все меньше , однако для прирожденных вождей не существенно кем они правят: массами или единицами.
- Атаман! – громко закричал вышедший на проселочную дорогу Салверий. – Подойди ко мне! Веди сюда всех!
- Салверий что-то кричит , - сказал индеец.
- У него , наверное , повод , - промолвил Георгий. – Что там , Салверий? Чего орешь?
- К нам едут!
- Уже едут , - пробормотал Георгий. – То подбегали и вылезали , а теперь едут… на чем едут?!
- На велосипедах! – крикнул Салверий. – Оружия в руках нет! Вы ко мне подойдете или мне спрятаться?
- Мы подойдем , - ответил Георгий. – У нас здесь раненые и мы подойдем , само собой , медленно… если запоздаем , скажи им , чтобы они нас подождали.
НА НИХ спортивная одежда , за плечами у них рюкзаки ; шесть остановившихся велосипедистов разместились вокруг настороженного Салверия – при появления из чащи грязных и израненных бойцов невыразительные физиономии велосипедистов вытягиваются от безразмерного удивления: для зарождения подобного чувства им хватило и одного не прячущего пистолеты Салверия , а тут к нему добавились и остальные.
Убравший меч за спину атаман выжидающе нахмурился.
- Ничего себе! – воскликнул старший велосипедист Вольярд. – Вы откуда такие? Меч , топоры , кровь , грязь… глазам не верю! В выходной день мы катаемся на велосипедах , занимаемся , так сказать , физкультурой, а к нам выходят люди… как из другого времени. Из иной реальности. Вы не ряженые? Это не какое-нибудь шоу?
- Мы с болота , - процедил Георгий.
- И что же там с вами приключилось? – спросил Вольярд.
- На болоте мы сражались с чудовищами , - пояснил Георгий. – Поубивали кучу тварей , но задачу себе не облегчили.
- А что у вас за задача? – спросил Вольярд.
- Мы ищем дворец.
- И у вас получается?
- Как сказать , - промолвил Георгий. – Лишения терпим , количество раненых растет , а дворец , если и виден , то в перспективе. Вы , когда катались , мимо него не проезжали? Правителя с ведьмой в его окнах не заметили?
- Да о чем вы спрашиваете , - пробормотал Вольярд. – Вы , простите , в себе? Вы взрослый человек , и те , что с вами , тоже не дети. Они страдали , у них зверски измученный вид… вы на полном серьезе говорите о чудовищах , ведьмах , дворцах , и ваши спутники вас не одергивают , они смотрят на вас с усталостью и надеждой… а мы – средний класс. У нас работа , семьи , обязанности и в выходной день мы не на диванах лежим. Выбираем активный отдых. Объезжаем окрестности , как туристы. Вело-туристы. Мы обыкновенные , заурядные… рассудок у нас в норме. Почтение к вашим отклонениям присутствует. Меня распирает смех и я посмеюсь… я не смогу сдержаться.
Велосипедисты смеются. Посмеявшись , садятся на велосипеды и уезжают.
- Куда мы попали , атаман? – с тоской спросил Салверий.
- Мы приближаемся к дворцу. Меня хотели убедить в том , что мы , как никогда прежде , от него далеки , и я не возражал – вы все свидетели. Я не спорил с этим мужчиной не из-за презрения к нему. У меня просто не было аргументов. Оборзевшая серость надо мной насмехалась , и у меня от его слов разжималась ладонь – меч я почти что выронил , но на меня смотрели вы. Взглядами вы меня не поддерживали. Прояви я слабину , вы бы за ними пошли.
- За велосипедистами? – уточнил индеец.
- За провокаторами , - пробурчал Георгий.
- Они же на колесах , атаман , - сказал Брюс. – За ними не угонишься , да мы бы и не пытались.
- Вы бы за ними поползли , думая , что истина известна им , а не мне , и я веду вас даже не на смерть , а на потеху этим ничтожествам , чей разум не вмещает всей правды. Но вы же ее знаете. Вы дрались на болоте с чудовищами , и при солнечном затмении вы одолели первобытных людей… было темно , но кто-то же на нас нападал! У Существа настоящая рана!
- Не придуманная , - согласилось Существо. – Она меня донимает , и мне ее не рассмотреть: она у меня на спине , а длина шеи у меня стандартная…
- Велоспедисты , - пробормотал Салверий.
- Развернулись , - проворчал Георгий. – Возобновлять издевательства к нам подкатывают.
ПОДЪЕЗЖАЮЩИЕ к отряду велосипедисты смотрятся совсем по-другому. Их волосы стоят дыбом , глаза лихорадочно блестят ; шестеро велосипедистов перестроились в два ряда по трое , и никто не выбивается , в синхронном накручивании педалей проявляется великолепная организованность ; посматривающий на атамана Салверий сжимает пистолеты , анализирующий ситуацию Георгий с командой открыть огонь запаздывает , первый ряд велосипедистов одновременно закидывает руки за головы , вытаскивает из рюкзаков арбалеты, стреляет. Затем они пригибаются , и стреляет второй ряд ; пара стрел вонзается в грудь Салверия , после метких попаданий корчатся Капос и Брамс , остановившиеся велосипедисты растреляют в упор бросившегося на них индейца – ему досталось три стрелы.
Ответные действия начались с опозданием.
Капос палит из ружья – мертвый велосипедист. Привставший на колено Салверий несколько раз нажимает на курок револьвера – мертвый и раненый ; к раненому и упавшему на землю врагу подбегает Брюс и добивает его ударом топора ; в тот момент времени велосипедисты уже пустились наутек , и за ними , хищно заорав: «Падлы! Подлые падлы! Вы же моих людей… последних из моих… падлы!» , бросается Георгий , находившийся в период нападения в заторможенном состоянии , а сейчас стремительно несущийся за тремя оставшимися велосипедистами: он их догоняет. Внимания двум ехавшим с краев и разъехавшимся при приближения адмирала в разные стороны, не уделяет - он преследует Вольярда.
Расстояние сокращается , на велосипеде от столь разозленного Георгия не уедешь ; пугливо озирающийся на размахивающего мечом атамана Вольярд остервенело давит на педали , с его лица капают и слезы , и пот ; подобравшийся Георгий , не снижая скорости бега , нагибается и хочет схватить велосипед за заднее колесо – это у него не выходит , неудача дополнительно раздражает , карающая рука поднимается , и меч со свистом опускается.
ЛЕЖАЩИЙ велосипед , лежащий рядом с ним Вольярд – без головы: она куда-то отлетела. Переводящий дыхание Георгий присаживается на корточки и потревоженное сознание перебрасывает его во дворец , где он наблюдает за правителем и ведьмой , охваченными паническим беспокойством – правитель мечется перед строем безликой гвардии , ведьма поспешает за ним , заламывая руки и читая молитвенные заклинания ; очнувшийся в поле Георгий узревает двух синих боровов , подсовывающих к нему пятачки. Атаман обнюхивается с боровами и краем глаза замечает двух свинопасов. Они слева от него: плешивый и кудрявый.
Георгий отодвигает упирающихся свиней. Атаман обращается к людям.
- Это ваши свиньи? – спросил он.
- Боровы , - поправил его плешивый. – Боровы наши. Нам их убрать?
- А куда вы их уберете? Боров не спичка…
- И не голова , - кивнул плешивый.
- Голова поменьше , - пробормотал Георгий. – С головами полегче.
- Мы того же мнения , - сказал кудрявый. – Можно , мы возьмем голову?
Оглядевшийся атаман понимает , что голова Вольярда исчезла.
- А где она? – спросил Георгий.
- У меня под рубашкой , - сказал кудрявый. – Я ее уже взял и теперь спрашиваю у вас разрешение. Если вы его не дадите , я задеру рубашку и она вывалится. Боровы с ней позабавятся.
- Она у вас под рубашкой? – удивился Георгий.
- Тут.
- Я думал , у вас там живот.
- Какой еще живот? – воскликнул кудрявый. – Я в отменной форме! Да и мой коллега – оцените его вид. Ни жиринки! Плечевой пояс узковат, но мышцы на ногах , как из стали.
- Мои ноги он не ощупывал , - кивнув на кудрявого , сказал плешивый. – Мы подолгу пасем боровов вместе , и поскольку ноги у него сильные, он полагает , что они окрепли и у меня. Они у меня и изначально слабее не были. Я просто не люблю хвалиться.
- Значит , вас всего двое? – спросил Георгий.
- Точно , - ответил кудрявый.
- Двое людей на двух боровов? Непривычная… ненормальная пропорция.
- Вам привычнее десять на одного? – спросил плешивый. – Или один на десятерых?
- Один , - пробормотал Георгий. – И шестеро. Поблизости отсюда лежат шесть моих друзей. Все они ранены , кто-то из них , вероятно , не дай бог, умер , трупы я и сам закопаю , а тех , кто жив , но не может идти, я бы хотел доставить в вашу деревню , чтобы за ними там поухаживали , слегка подлатали… это реально?
- Нет , - ответил плешивый.
- Заплатить мне вам нечем , - сказал Георгий. – Браться за меч и заставлять вас силой я не в настроении.
- У нас голова , - сказал кудрявый.
- Вполне достаточная плата , - добавил плешивый. – Трудность в том , что наша деревня очень далеко , и до нее нам с ранеными не добраться , но в хлеву для боровов мы бы ваших друзей разместили. Он гораздо ближе. В нем просторно , боровам в нем уютно… ваши друзья хотя бы немного пройти смогут?
- Надо посмотреть , - ответил Георгий. – Сейчас я вам не скажу. До встречи с велосипедистами они кое-как шли , да и ранеными-то не все были , однако стрелы из арбалетов внесли поправки… и я потерял Салверия. Потеря которого невысполнима.
- Его убили? – спросил кудрявый.
- Не будем загадывать. Вы погоняйте ваших боровов , а я пойду медленнее, чем умею. Чтобы помочь раненым, нам нужно спешить , но страх увидеть кучу трупов удерживает меня от поспешности. Трупов не чужих – родных…
ПОД РУБАХОЙ трясется голова. На свиньях серебрится пыль. В компании с боровами и свинопасами Георгий возвращается по дорожке к никуда не сдвинувшимся бойцам – индеец с трубкой и ружьем на страже. Брюс стоит на коленях перед своим почти не дышащим родственником ; Существо , одну ногу вытянув , вторую поджав , сидит возле дергающегося на земле Капоса.
Салверий лежит на боку к атаману спиной.
- Что с Салверием?! – воскликнул Георгий. – Надежда есть?
- С надеждами у нас туго , - ответил индеец. – Радует , что хоть ты , атаман , вернулся… если бы ты ушел безвозвратно , мы бы сами решали , что нам делать , а так решай ты. Тащи нас дальше прямиком в ад… я как-нибудь доплетусь , а Брамса действительно нужно тащить.
- А Салверия? – спросил Георгий.
- Салверию лучше , - сказал индеец.
- Правда? Правда , Салверий? Я у тебя не спрашивал , потому что боялся , что ты мне не ответишь.
- Отвечу , атаман , - промолвил Салверий. – Раны у меня , конечно , серьезные и их несколько – у Брамса одна , но она более опасна , чем все мои. Мы тут переговорили , и стало понятно , что мне лучше…
- Чего лучше? – спросил Георгий. – Тебе лучше? От разговоров?
- Мне плохо , атаман , однако лучше в сравнении не только с Брамсом , но и с Капосом.
- Ну а как ты , Существо? – спросил атаман.
- Без изменений , - ответило Существо.
- Приятно слышать. А как дела у тебя? – поинтересовался Георгий у Брюса.
- Мне не на что жаловаться. У меня сейчас больше не физическая боль , а волнения… мой родственник на грани , и куда он направится, выживет или скончается, я не знаю и мне тяжко… даже слезы наворачиваются.
- Мне с твоим родственником побеседовать? – спросил Георгий.
- Он без сознания , адмирал , - ответил Брюс. – Если хочешь , скажи ему нечто… умное… о том , что умереть всегда успеешь , а жизнь – это шанс , и ты поборись , постарайся его использовать , не покидай нас столь рано…
- Сволочи! - простонал Капос. – Тянут на себя , мне ничего не оставляют , мне поганее всех… вы обо мне не беспокоитесь. А я в сознании , мне даже отключиться не дано… я все вижу и чувствую. Чувствую , как меня разрывают страдания… вижу синего борова… и второго. И двух неизвестных мне людей. Кто они , адмирал? Ты привел пополнение?
- Ты о боровах или о людях? – спросил Георгий.
- В наш отряд гармонично вписались бы и те , и другие… на равных правах. С правом не роптать и подохнуть… ты всех сожрешь , адмирал! Тебе что человечина , что свинина!
- Ты не галди , - сказало Существо. – Ты поспи. У тебе все впереди.
- А что ты меня осаживаешь?! – возмутился Капос. – Ты что , само не орало , когда бредило?!
- Я не помню , - ответило Существо. – И ты , если не умрешь , позабудешь.
- Это как? – удивился Капос. – Я умру и тоже забуду… ага… душа бессмертна и от воспоминаний она не избавится , и они меня вечно… не меня , а ее , а я полностью в ней…
- Ты подумай , подумай , - сказало Существо.
- Думать будешь в хлеву , - промолвил Георгий.
- Почему? – воскликнул Капос. – Почему же среди свиней?
- Среди них по особенному думается , - сказал Георгий. – Когда мы за тобой вернемся , ты расскажешь нам , что надумал. Если пожелаешь остаться с ними насовсем , я тебе только поддержу.
Капос оскорбленно отвернулся.
- Благослови его , атаман , - усмехнулся индеец.
- Пожалуйста. Благословляется раб божий Капос. Да не пропадут бесследно его старания , да не покроется позором славное имя его , да не сомкнутся над ним не выпускающие его никуда… облака…
В ЗАГАЖЕННОМ хлеву на несвежем сене располагаются Капос и Брамс ; кипящий Капос вцепился в ружье , на разжатой ладони не приходящего в себя Брамса неприкаянно лежит рукоятка топора , в соседних отсеках хлебают из корыт синие боровы.
Грустный Брюс стоит снаружи. Кудрявый свинопас в трех шагах от него – прищелкивая языком , он осматривает раны Существа и Салверия.
Плешивый свинопас вполголоса разговаривает в дверях с Георгием и индейцем.
- Капос мне сказал , что ружье не отдаст , - поведал атаману индеец. – Я пытался его убедить. Говорил , что нам оно нужнее , пистолетов раненого Салверия нам может не хватить , но он уперся и не желает ничего слушать. Ты бы , атаман , надавил на него своим авторитетом. Разъясни ему , что ружье в хлеву ни к чему.
- Оно здесь абсолютно не к месту , - кивнул свинопас. – Помимо боровов , опасаться тут некого , а они на людей не нападают. Норов у них миролюбивый.
- Капосу это не докажешь , - проворчал индеец.
- У него депрессия , - посмотрев на Капоса , сказал атаман. – Множество ран, обида на Существо: он столько ему помогал , а оно насмешками ему отплатило. Взять у него ружье я бы к нему подошел , но он в меня сейчас запросто выстрелит. И будет по-своему прав. Втянул его я. Без меня он бы настолько не опустился.
- Он должен быть горд , что участвует в нашей миссии, - сказал индеец. – Идти с нами к дворцу мало кому выпадает.
- С нами он уже не пойдет , - промолвил Георгий. – Ты сам-то в хлеву бы остался?
- Ты что , адмирал… не предлагай. Я к дворцу.
- Вы идете к дворцу? – спросил свинопас.
- Мы выйдем и пойдем , а куда мы дойдем , не нам определять , - сказал Георгий.
- Почему не вам? – удивился свинопас. – А кому? Мне казалось , что вы солидные люди. А вы полагаетесь на волю случая и вслепую бродите по…
- Мы ни на что не полагаемся! – воскликнул Георгий. – У нас собственная тактика. Мы не знаем , где этот дворец , и ищем его везде , куда приходим. Ясное дело, не находим и продолжаем идти , выспрашивая у всех без разбора: вы не подскажете , как пройти к дворцу? у вас не завалялась какая-нибудь старинная карта?… лично вы работаете с боровами. Поздравлять вас , как я понимаю , не с чем.
- Убого существую , согласен , - вздохнул свинопас. – На лучшее не претендую , выше головы не прыгаю… о дворце знаю.
- Знаете? – недоверчиво спросил Георгий.
- Приблизительно. Когда вы выйдете из хлева , вам следует идти налево… чуть налево и сразу направо , а потом вы собьетесь и вам или налево , или направо , допустимо и прямо , и вы идите…
- Мы пойдем! – крикнул Георгий. – Шли и будем идти! Нам не привыкать!
ПЕРЕСТАВЛЯЯ ноги с той же вялостью , что и все , Брюс оглядывается в тоске на виднеющийся вдали хлев. Увлеченный своими целями Георгий осматривает пустующую равнину , скашивается на превратившихся в оборванцев друзей , уныло опускает глаза.
Индеец с Существом идут с частыми остановками. Пересиливающий боль Салверий выдерживает непрерывность движения.
- Как думаешь , атаман , мы хорошо поступаем? – спросил он.
- Не мучай меня , Салверий , - промолвил Георгий. – Мне и без того противно , что двое моих бойцов в хлеву валяются. Четверо идут со мной , и они тоже изранены , а у меня ни царапины… и чего? Не самому же мне себя увечить , чтобы , как вы , быть. Какие у вас ко мне вопросы?
- У меня не вопрос , - сказал индеец. – Соображение.
- Ну изложи.
- Нас постепенно , а тебя сразу , - сказал индеец. - Нас нет , а тебя да.
- Твое соображение высказано в стиле загадки , а меня этот стиль напрягает , - сказал атаман. – Ты ответа от меня ждешь? Ты плохо меня знаешь.
- Индеец , - сказало Существо , - говорит о том , что мы ранены , но живы , а ты не ранен , однако тебя убьют , и тебе не жить. Тебя сразу , в секунду , без всяких несмертельных ран – пулей , топором… можно , саблей.
- Вы , что ли , меня убьете? – спросил Георгий.
- Не мы , - ответило Существо.
- Враги , - пояснил индеец. – Мы метнемся к тебе на выручку , но опоздаем и станем горько и скорбно выть.
- Мы уйдем тихо , - возразило Существо. - Лишнего внимания не привлекая.
- Даже если меня убьют прямо у стен дворца? – спросил Георгий.
- В моей душе тогда ничего не шевельнется , - сказал индеец. - Из-за твоей смерти , адмирал , я , конечно , расстроюсь , но на штурм дворца не устремлюсь. Не стены не полезет и оно – Существо.
- Мне на них и не залезть , - сказало Существо. – В моем-то состоянии.
- Да и у Салверия состояние не оптимальное , - сказал индеец. – Что , Салверий? Ты бы полез?
- Без атамана? – переспросил Салверий. – Вряд ли…
- А что у нас с дровосеком? – поинтересовался индеец. – Брюс печален , в нашу беседу не вслушивается - беспокойство за родственника изводит. Ты , Брюс, за него не переживай. Буйный Капос за ним присмотрит. Когда вы расставались , в сознание он еще не пришел?
- Я не проверял , - пробормотал Брюс.
- В хлеву ты к нему совсем не подходил , - сказал индеец. – Мне ясны твои чувства.
- Он мне не безразличен , - сказал Брюс.
- Поэтому ты и его сторонился , - сказал индеец. – Рядом с ним ты мог бы сорваться и устроить истерику , а тебе , как мужчине , нужно эмоции прятать , истеричным субъектом себя не выставлять…
Со стороны хлева раздается выстрел. Потом второй.
- Ружье Капоса , - промолвил индеец.
- Он отстреливается от врагов , - предположил Георгий.
- Стреляет в них , - кивнул Салверий. – Не в дровосека же он стреляет.
- Ну этого я ему не спущу! – заорал Брюс. – За родственника я посчитаюсь!
Взметнувший топор Брюс понесся к хлеву. Салверий , как мог , побежал за ним , Георгий постоял и тоже - он побежал , увлек за собой впоследствии обогнавшего его индейца , атаман был способен бежать быстрее, но он , проявляя осмотрительность , уделил особое внимание кустам , растущим по обе стороны от входа в хлев: в них ему послышался подозрительный треск.
В кусты Георгий не направился. В хлеву он увидел два трупа свинопасов и прохаживающихся вокруг них Салверия и индейца. Капос и Брамс лежат , в положении они прежнем ; пытаясь растормошить родственника , Брюс поглядывает на Капоса не без агрессии.
Последним в хлев заходит размеренно шагавшее Существо.
- Ты что себе позволяешь? – спросил Георгий у Капоса. – Кто тебе разрешал мирных свинопасов кончать?
- У них уже была голова , - ответил Капос.
- Была , - согласился Георгий. – Я сам им ее подарил. Тебе-то какое дело?
- Они хотели и мою , - процедил Капос. - Это психопаты , атаман. Первый вытащил голову , а второй ее разглядывал и они так боком приближались ко мне , словно бы им в хлеву некуда податься и не с кем поговорить… они молчали. Как бы нехотя перебирали ногами к нам с Брамсом – он не вникал , но я-то в сознании , голова у меня не пробита , и она работает, я тут же в чем-то засомневался…у них голова , а у меня не голова? Что , я не могу делать выводы? Я делал бы их и без ружья , но воплотить в реальность бы поостерегся: топором Брамса я бы от двух здоровых… не раненых психопатов… я бы не отмахался. И мне бы пришлось с ними беседовать. Заниматься рассмотрением проблемы , а решением ее с позиции силы. Ружье мне поспособствовало. Количество голов у них не удвоилось.
- Мертвых голов , - уточнил индеец. – Не их собственных. У них было две своих и добавилась бы одна твоя. А это не удвоение.
- Они бы убили и Брамса , - сказал Капос. – Не строй иллюзий , Брюс – твоего родственника они бы прикончили. Если бы я не выстрелил , я бы им не помешал. Его топором я бы их не усмирил – топором забирать жизни удобно , но для нынешнего меня он слишком тяжел , и я выстрелил. Дважды , да , дважды. И две мертвые головы. Это они. Говоря формально , они на меня не набрасывались , и тут… что-то обратное – не они психопаты , а я. Сдуру психанул и совершил одно за другим два невынужденных убийства. А как же голова? Та отрубленная голова , которую они мне показывали? Не будучи больными , они бы ею передо мной не вертели и остались бы живы…
Не заинтересовавшись поднимаемой темой , стоявшее у выхода Существо высунулось подышать и нарвалось на беспорядочную стрельбу.
Пули просвистели мимо. Существо резко убралось вовнутрь.
- Кто это к нам? – спросил Георгий. – Откуда стреляли?
- Из кустов , - ответило взволнованное Существо. – Лиц я не разглядело. Мельком глянуло , но никто не выглянул.
- Твое лицо они тоже не видели , - промолвил Георгий. – Нам это ничего не дает , однако и им ничего не добавляет… иди за мной , Салверий.
- Мы выйдем под пули? – спросил Салверий.
- Я подойду поближе к двери и попытаюсь с ними заговорить. Вероятно , ты мне понадобишься. Если они будут мне хамить , во мне взыграет гордость и я на них побегу , ну а ты меня прикроешь. Патронов у тебя полно?
- Пять.
- Тогда наобум не стреляй , - сказал занявший позицию у двери атаман. – Подожди , пока из кустов появится человек… или не человек.
- Думаю , человек , - сказал индеец.
- Почему ты так думаешь? – спросил Георгий.
- Стрельба , атаман. Иные формы жизни ружьями и пулеметами не оснащены.
- Еще и пулеметы , - пробормотал Георгий. – В этих кустах и пушка бы поместилась… что бы там нам ни заготовили , тянуть время бесполезно – я приступаю к переговорам. Вы меня слышите?! Я внятно говорю?!
- Говори дальше , - послышался из кустов глухой голос.
- Перед тем , как говорить дальше , я хочу знать , с кем я говорю. Свое имя можете не называть – мне плевать на ваше имя. Скажите , кто вы есть по сути и растолкуйте мне , какого дьявола в моего бойца вы стреляли.
- В того черного урода? – спросили из кустов.
- А сами-то вы кто? – поинтересовался Георгий. – Не уроды?
- Мы – люди.
- И мы люди! – воскликнул Георгий.
- Мы прибежали на выстрел.
- И мы прибежали на выстрел! Так давайте не прятаться – вы вылезете из кустов , а мы чуть позже выйдем из хлева. Мы бы вышли раньше , но вы же будете в нас стрелять , а мы в вас стрелять не будем… у нас мало патронов. Ну что , вы вылезаете?
- И не подумаем , - ответили атаману.
- В таком случае и мы останемся в хлеву , - сказал Георгий. – А по поводу патронов я вас не обманывал – это не военная хитрость.
- Тоже мне хитрость , - хмыкнули из кустов. – Никчемный обман , на идиотов рассчитанный.
- Разговор окончен! – крикнул Георгий. – Мы остаемся в хлеву.
- Это не ваш хлев. В нем содержатся боровы наших друзей. Если своими выстрелами вы убили лишь свиней , мы вас отпустим , но если от ваших стволов пали наши друзья , вы встретите смерть. Как мужчины , как трусы, но вы ее встретите.
- Здесь у нас свиньи , - сказал адмирал. – Синие боровы. Они живы.
- А свинопасы? Они не у вас?
- Я скажу , что нет , - промолвил Георгий. - Или они здесь… пьют с нами спирт. Каким образом вы проверите? Все-таки вылезете и зайдете?
- С поднятыми руками выйдете вы. Мы организованно зайдем и проверим. Не найдя внутри трупов наших друзей , вашему уходу препятствовать не станем.
- Вы нас пожалуйста не обижайте , - жалостливо попросил Георгий. - Разрешите нам с поджатыми хвостами убраться с ваших глаз… козлы вы дешевые! И ваши друзья были столь же смешны! Замочили мы их , и вас, козлов , замочим! Только суньтесь! Патронов у нас немеренно!
ОТРЯД застрял в хлеву. Салверий сидит у входа , одним глазом следит за окрестностями ; отринувшее условности Существо расселось на грязном полу ; Брюс прилег на сено между родственником и Капосом – втроем им тесно , Капос недовольно пихается ; Георгий как заведенный ходит по хлеву , стараясь унять бурлящую в сердце ярость и немедленно придумать план спасения. Прислонившийся к стене индеец умиротворенно оценивает сложившуюся ситуацию с позиции вечности.
- Ты бы посидел и отдохнул , - сказал ему атаман. – А если не сидится , походи и поразмысли , как это делаю я. Что ты стоишь у стены , как перед расстрелом?
- Я вижу в реке свою руку , - сказал индеец. – Она загребает со дна потускневшее золото и попадает в капкан для карликовых подводных бегунов , которые подбираются к моей руке и забираются по ней ко мне на плечо , чтобы поочередно вгонять мне в ухо звуки шелестящей листвы , накрапывающего дождя , передергиваемых затворов… ты, атаман , говоришь, что нас не расстреляют. И не пристрелят. Этого ты не говоришь.
- Я реально смотрю на жизнь , - сказал Георгий. – У них минимум ружей шесть , и если они сюда войдут , мы отсюда не выйдем , какими бы словами я их ни крыл. С другой стороны моя ругань наше положение не ухудшила. Вспомните их условия. Не проверив , что сталось со свинопасами , они бы нас не отпустили , а что тут проверять? Трупы , где лежали , там и лежат , воскресать нисколько не собираются… прояви я мягкость , враги бы посчитали , что на нас можно давить. Ну а теперь они еще сто раз подумают , входить или нет.
- Так ты их специально запугивал , - протянул Капос. – Орал не в припадке, а с надеждой , что они испугаются и уйдут.
- Давно ушли , - сказало Существо.
- Что?! – удивился Георгий.
- Нам бы этого хотелось , - пояснило Существо. – Наши желания выставляют нас личностями без былого задора. В нас бы стреляли из кустов , и мы на линию огня не торопимся , нам выгоднее загнуться в хлеву от ран и истощения… стреляй в нас , Салверий.
- У меня всего пять патронов.
- А больше и не надо , - сказало Существо. – Атамана мы из-за его особого статуса исключим , Брамс умрет сам , и нас останется пятеро: каждому по пуле. И прощай боль – здравствуй свобода. Шатания сменяются покоем , эфемерный дворец конкретным хлевом… мое предложение принимается?
- Я против , - сказал Капос.
- И я не поведусь , - заявил индеец.
- Ты , индеец , не спеши , - промолвил Капос. – Ты всегда претендовал на мое ружье , однако оно в надежных руках. И оно заряжено. К пяти патронам Салверия кое-что имеется и у меня. Не для себя.
- Не для того , чтобы самоубийством грешить , - кивнул Георгий. – Мы предполагаем , что друзья свинопасов по-прежнему сидят в кустах. Не разошлись по домам , не уснули со скуки , а кто нам это сказал? Я объяснил им жестко: патронов у нас навалом , мы всех вас замочим - вы встаньте на их место. Ну раздобыли они где-то стволы , ну успели прекрасную позицию занять, разве из этого следует , что люди , водящие знакомство со свинопасами , решительны и непугливы? Они же не такие бойцы , как мы. На них наорешь , и они врассыпную. Что у нас в кустах? Салверий!
- Никакого движения , - ответил Салверий.
- Как и раньше , - промолвил Георгий. – Вроде бы ни малейших изменений , а кто его знает? Я их запугал , и в хлев они не полезут , но там ли они или куда-нибудь ушли , нам не выяснить и через день , и через неделю , до вас доходит?
- Я за выход наружу , - сказал Брюс. – Мой родственник дышит все реже и здесь он и вправду умрет.
- Под пулями ему полегчает , - проворчал индеец.
- Если что , я попытаюсь его заслонить , - сказал Брюс. – На выход , атаман?
- За мной , - пробормотал Георгий. – Из вони к бездне.
ГЕОРГИЙ выходит из хлева - немного продвинувшийся атаман проводит воинственным взором по кустам и машет мечом ожидающим сигнала товарищам.Салверий , Капос и Существо покидают хлев по-одному; Брюс с индейцем выволакивают Брамса – израненные люди выстраиваются перед хлевом и , вцепившись друг в друга , бредут вперед неразделимой конструкцией , по краям которой не увереннее прочих вышагивают приготовившиеся отстреливаться Салверий и Капос.
Из кустов никто не стреляет.
Вскоре оттуда открывают ураганную пальбу.
Георгий злобно вопит , индеец закрывает глаза , Салверий с Капосом тратят последние патроны , но скрытые огневые точки этим не подавить , и отряду приходится плохо.
Пули попадают во всех , помимо атамана.
Бойцы не падают. Подергивающимися от вонзающегося свинца , они идут в той же братской спаянности.
В ЧИСТОМ поле без признаков кустов , под палящим солнцем лежат вповалку отходящие в небытие бойцы.
Возле них разбросано оружие. Атаман пододвигает к ним ногой ружье и саблю , поднимает топор и всовывает его между дровосеками ; смотря на залитые кровью тела , Георгий ищет на себе хотя бы одну рану и поражается тому , что он вновь невредим.
- Не стрелки они , - усмехнулся Георгий. – Стреляют как-то приблизительно , не наповал , лупить с такого расстояния и никого не прикончить – кому рассказать... по мелочи вас , конечно , зацепило , но идти вы сможете. Я вас уговорю! Вы будете меня слушать?! Кто-нибудь… пусть кто-нибудь откликнется!
- Я , адмирал , - простонал Брамс.
- А ты-то что? Ты же был без сознания.
- Меня разбудила боль… в меня попала пуля , и я видел , как вы все шли , а потом все упали. Кроме тебя… первым рухнул мой родственник , а за ним и остальные – они его команде последовали. Я не думал , что он вправе давать команды. За время моего беспамятства он заметно продвинулся… власть ему передал?
- Власть у меня , - ответил Георгий. – И мне придется ее применить , чтобы поднять… заставить моих людей подняться на ноги и не отставать от меня , когда я пойду к дворцу. Салверий! Капос! Индеец!
- Мы никуда не пойдем , - пробормотал индеец.
- Не мы , а ты! – крикнул Георгий. – И ты тоже пойдешь! Если ты говоришь за всех , я тебе и отвечу , как всем – вы все пойдете! Из-за ваших очередных , надоевших мне ранений я от своего не откажусь! Вы считаете, раз я не ранен , то полон сил и оптимизма? Меня ничто не трогает , я ни в чем не сомневаюсь… так? Отвечайте!
- Они не могут тебе ответить , - сказал индеец.
- Мои бойцы , мои соратники кончаются , а до дворца не ближе , чем когда мы сошли с корабля… почему же… я не спрашиваю не вас , а небо! Ты , небо , висишь над полями , и передо мной это поле , одно сплошное поле , и за ним ничего , но зачем мне бескрайняя даль… я на нее навалюсь! Я буду ее продавливать!
Выдохнув и вдохнув с ладонями , выставленными в стиле каратистов , Георгий принимается продавливать неподдающуюся воздушную преграду, словно бы она является огромным картонным щитом с нарисованным на нем полями и облаками – так и есть.
Щит опрокидывается , перед Георгием открывается реальность , те же поля и облака , но с важным дополнением в форме стоящего за крепостными стенами дворца , которого раньше не было. Теперь до него метров двести.
- Как это у тебя вышло? – спросил индеец.
- Я поражен , - промолвил Георгий. – Меня прижали , и я совершил удивительный прорыв… дворец ты видишь?
- А то , - хмыкнул индеец. - Мы кучно умирали , но он сейчас… если не мираж… он недалеко , и мы до него доберемся.
- Было бы неверно помереть и не добраться , - сказал Салверий. – Но что за дворец? Тот ли?
- Он самый , - кивнул Георгий.
- Мне представляется , оборонять его будут весьма настойчиво , - сказал Капос. – На нас выпустят армию… поглядят на нас и уведут – решат , что нас и батальоном заломать можно.
- Женской группировкой , - сказало Существо. – Из обслуживающего персонала: с кухни , с прачечной.
- Женщин бы я встретил , - усмехнулся индеец. – Если они не сразу ринутся меня убивать , я развлеку их не историями , а прикосновениями – в танцевальной медленной битве… разденься они , оружие я бы сложил. Да и дровосекам бы женщина не повредила.
- Одна на двоих , - сказал Брюс.
- Знали бы вы , какими бывают женщины , - протянул индеец. – Внешне они неприступны , стесняются и прячутся за высоким частоколом , но нутро жаждет разврата. Страстного внимания! Мгновенной атаки и долгого повторения.
ПОД НАБЛЮДЕНИЕМ прямо стоящих бойцов Георгий прохаживается у крепостной стены ; он постукивает по ней мечом и вяло подталкивает рукой, прекрасно понимая , что так с ней не справишься.
Судя по лицам бойцов , они ждут от атамана невиданных свершений , и его сопровождающиеся неуверенностью в себе хождения вдали от ворот кажутся им залогом ближайшего успеха.
Рядом с воротами приоткрывается неприметная калитка.
К бойцам выходит расхлябанный мужчина в усыпанном блестками длинном сюртуке – канцлер Паттияр. За ним появляется закутанная в полупрозрачную ткань девушка – леди Эбда.
Формально кивнув бойцам , канцлер с девушкой двинулись к изучающему стену адмиралу.
- Вы все никак не войдете? – воскликнул канцлер. – Странно… путь-то для вас свободен. Мы счастливы видеть вас у наших стен.
- А где ваша армия? – спросил Георгий. – Когда сражение будет?
- Это моя дочь , - указав на девушку , сказал канцлер.
- Милая , - промолвил Георгий. – Она с вами?
- Ну да , - сказал канцлер. – Сама по себе она бы к вам не вышла – будь вы один , я бы ее отпустил , но с вами ваши люди , и беззащитной девушке с ними… ну…
- Она не с ними , - сказал Георгий. – Она с вами. И она вышла. Если на нее позаряться мои бойцы , вы , как отец , ее защитить не сумеете. Однако они этого не сделают.
- Вы их контролируете? – спросил канцлер.
- Они ранены и чуть живы… ваша дочь может расслабиться.
- Девушке нельзя расслабляться , - заверещала леди Эбда. – Мужчины только и ждут , чтобы мы повелись на расслабляющие разговоры и тем самым подставились. Отошли в сторонку и подверглись насилию – не станем говорить о насилии. Последствия бывают и от согласия!
- У вас высокий голос , - сказал Георгий.
- Обычно он у нее ниже , - сказал канцлер.
- Намного? – поинтересовался Георгий.
- Если бы я ее не видел , я бы не поверил , что это она говорит.
- Даже так , - пробормотал Георгий.
- Я изменила голос из-за желания понравиться , - сказала леди Эбда. – Сегодня такой солнечный день , когда мысли о любви не позволяют чувствительному человеку самим собой быть. Солнце шпарит , голову припекает , но заждавшиеся взаимности от него не скрываются , им не хочется искать тень. Ваши друзья там не перегрелись?
- Они пришли сюда сражаться , - ответил Георгий.
- Но сражение , я думаю , не самоцель? – спросил канцлер.
- Нас семеро , - процедил Георгий.
- Могучее войско , - сказал канцлер.
- Биться по-полной способен лишь я. Поэтому мы бы не побрезговали город без боя взять.
- Дворец ваш , - сказал канцлер.
- Вы со мной откровенны? – спросил Георгий.
- Все , как надо , устроилось. Вдовы не рыдают , сироты не галдят - вам распахнуть ворота или вы через калитку войдете?
- Через ворота было бы торжественней , - сказал Георгий.
- Триумфальный вход в город мне не организовать , - покачал головой канцлер. – Нет ни людей , ни материальных средств… жившие тут люди разбежались – за чиновниками военные , за военными торговцы , за торговцами рабочие…
- А казна? – спросил Георгий.
- Казну забрал правитель.
ШАГАЯ по центральной , находящейся в запустении улице , Георгий смотрит на разбросанный скарб и разоренные торговые лавки , ступает по битому стеклу и обходит вслед за канцлером перевернутую повозку ; разрывающейся леди Эбде хочется и побыть с Георгием , и познакомиться с прочими мужчинами из подзабытого атаманом отряда – после входа в город Георгий не оборачивается , и его страдающие люди , чтобы вконец не отстать , заставляют себя без передышки плестить за ним , за неблагодарным - Салверий обиженно поджимает губы. Индеец в сердцах выбрасывает трубку.
- Пустынно у вас , - пробормотал Георгий.
- Я и говорю , - выдохнул канцлер. – Когда во дворце стало известно , что ваш отряд уже на подходе , мы старались сохранить информацию в тайне, но произошла утечка и народ принялся истерично покидать город через задние ворота.
- Народ бежал , - сказала леди Эбда.
- Движение пошло снизу , - сказал канцлер. – Впрочем , началось с чиновников.
- Какое движение? – спросил Георгий.
- Правитель с ведьмой легко сдаваться не собирались. Но заразились отчаянием и поторопились убраться в манере "спасайся , кто может".
- А вы?
- Я – канцлер.
- Моя папа – большая шишка , - сказала леди Эбда.
- Это в прошлом , - сказал Георгий. – Я вас пока не убью , но если я выясню , что вы остались здесь , чтобы вредить , я на отыграюсь не на вас , а на вашей дочери.
- Ой , - воскликнула леди Эбда.
- Такова моя воля , - промолвил Георгий.
- Я не возражаю , - сказала леди Эбда. – Чего мне… ладно… но этим вы его не накажете. Вас разочаровал он , вот и отыгрываетесь на нем самом.
- На мне?! – крикнул канцлер. – Так же , как на тебе?!
- Спокойно , - сказал Георгий.
- Да разве здесь спокойно…
- Подобной грязью я не занимаюсь , - заявил Георгий.
- Не хочется и попробовать? – с надеждой спросил канцлер.
- Мне и от былых грехов не отмыться , - ответил Георгий. – Одних убийств предостаточно… хотя и в боях. За правое дело.
В ОБЛИЦОВАННОМ грубыми камнями помещении Георгий принимает душ. Под ногами атамана та же неровность , что и на стенах.
Единственная лампа на уровне пояса. Неуправляемая струя крайне сильна , она лупит Георгия в грудь и по плечам ; встречая ее наиболее крепким местом , атаман подставляет под нее голову и остервенело притаптывает , обдирает ступню , напор воды мощь не утрачивает ; проскользнувшая в помещении леди Эбда сладострастно причмокивает – на девушке откровенное платье , открывающее вздымающаюся грудь , которую она приподнимает и руками.
- Ты не стесняйся , - сказала леди Эбда. – Я на тебя не смотрю.
- Смотришь , - пробормотал Георгий.
- Ты прав , я смотрю… внимательно.
- Смотри , - сказал Георгий. – Много ран ты на мне не увидишь.
- Да я не на раны… у тебя идеальная фигура.
- Как посмотреть , - промолвил Георгий.
- Я смотрю внимательно , - сказала леди Эбда. – Влюбленными глазами… до меня тебя кто-нибудь любил?
- А ты меня любишь? – спросил Георгий.
- Я бы бросилась к тебе , обо всем позабыв. В одежде и без одежды.
- Тут не любовь , - сказал Георгий. – Лишь похоть.
- Тебе мало моей похоти?
- Струя меня бьет , досада меня гложет , я долго пытался найти этот дворец и сейчас я здесь , на месте , основные враги позорно сбежали , и со мной симпатичная девушка , она меня вожделеет и рвется меня ублажать… потому что я новый правитель. С прежним ты тоже спала?
- О чем-то таком он мне намекал , - ответила леди Эбда.
- И ты ему отказала?
- Если бы за ним не следила ведьма , он бы отымел и меня , а вышло , что никого. Без надзора она не давала ему и шага ступить – одергивала мужика. Об его моральном облике заботилась. Воплощением зла я ее не считаю.
- Ты ее боялась , - сказал Георгий. – Иначе на его чистоту ты бы посягнула.
- Чистота-то под вопросом. Других женщин ведьма к нему не подпускала , а что они делали вдвоем… по всей видимости , чистотой и не пахло.
НА ПРОСНУВШЕГОСЯ Георгия давит белый свет. В комнате все белое – стены , пол , потолок , одеяло , на самом атамане белая пижама ; вставший Георгий отодвигает белую штору и видит за ней замазанное белой краской оконное стекло ; черными являются лишь стоящие у кровати тапочки.
Георгий вертит их в руках , решает не надевать , атаман выходит босиком в ударивший его теменью коридор , где он не без труда высматривает леди Эбду , сидящую на низком стуле , зажав между коленями меч , чья рукоятка ритмично покачивается.
- Как почивал без меча? – спросила леди Эбда.
- Где-то так же , как без тебя. Любовь с войной не сливалась. Когда они встречаются в сновидении , они могут добить , но сны мне не снились.
- Я у тебя не осталась.
- Ты утащила мой меч , - проворчал Георгий.
- Если бы я знала , что он тебе больше не понадобиться , я бы его почистила и отнесла в специальную комнату для особых реликвий. Она тут во дворце этажом выше. Напротив спальни правителя и ведьмы.
- В их спальне ты мне не постелила , - сказал Георгий.
- Ты бы там не уснул , - сказала леди Эбда.
- Из-за мнительности? В совокупности с нервным растройством? Я бы не сомкнул глаз из-за этого?
- Мне было неудобно стелить тебе на полу.
- А что с кроватью? – спросил Георгий.
- Кровать заминирована.
- Это проверено?
- Желающих не нашлось , - ответила леди Эбда. – Мы с отцом свойствами героев не обладаем.
СПАЛЬНЯ правителя и ведьмы. Царящий здесь беспорядок говорит о проводившихся в спешке сборах и не касается лишь кровати , идеально застеленной красным покрывалом.
Георгий в пижаме и с мечом. Леди Эбда ненасытно оглаживает свои бедра. Ее пытливые глаза сосредоточены на кровати , а атамана в большей степени интригует оставленная на стене картина , на которой вместе с улыбающимися правителем и ведьмой изображен хмурый молодой человек , подозрительно напоминающий его самого.
- Это та кровать , - сказала леди Эбда.
- Другой я здесь не вижу , - проворчал Георгий.
- Они спали вместе. Несмотря на разницу в возрасте и , как утверждают , единую кровь.
- Правитель с ведьмой были родственниками? – спросил Георгий.
- Мой отец готов поклясться , что их связывали не только любовные узы. Документов у него нет , но он человек наблюдательный , а сходство между ними бросалось в глаза даже мне , отлючающейся редкой для женщины ненаблюдательностью. Повадки , голосовые интонации , формы и размеры лица… да и ты…
- И я бы заметил?
- Ты на них похож , - сказала леди Эбда. – Поменьше , чем они друг на друга , однако нечто близкое и поражающее… спишем на мою ненаблюдательность.
- Поступим мудро , - кивнул Георгий.
- Сконцентрируемся на кровати. На лучшей кровати во всем дворце , стоящей в лучшей комнате , которую занимали лучшие люди – они понимают , что ты их изгнал , чтобы забрать себе все наилучшее: и комнату , и кровать , отсюда желание подпортить тебе праздник. И они сподобились. Мина заложена. Когда ты приляжешь , тогда тебя и разнесет. Я пришла к этому путем размышлений. За мои предположения спрос с меня невелик.
- Сначала на кровать бросают женщину , - промолвил Георгий. – Потом на женщину прыгает мужчина , и они начинают сношаться.
- Во дворце достаточно кроватей и зацикливаться на какой-то одной нам с тобой… если мы объяты страстью , нам…
- Я бы бросил тебя на эту , но взрывом убьет и меня. А бросать с безопасного расстояния не выйдет – я не доброшу. Гипотетически я способен… физической силой меня не обидели , и не будь она полностью растрачена , я бы тебя удивил. На пару мгновений – на время полета. Откуда же брать силы?… чем же себя заводить , когда идти уже некуда?
- Покормить тебя завтраком? – спросила леди Эбда.
- В подпитке мои мозги нуждаются , - пробормотал Георгий. - Без них я все-таки найду силы и выдающееся безумство здесь сотворю...
В ПАСМУРНУЮ погоду на мраморном балконе поглощается скромный завтрак. Леди Эбда прижимает рукой развеваемые ветром волосы и без аппетита покусывает бутерброд с вареньем из продолговатых серых ягод.
Приготовившийся к ливню канцлер заранее одел дождевик. Паттияр подливая себе из кофейника , кусает помазанный маслом хлеб и берется за поедание яйца , чьи внутренности он почти полностью выгребает за один прием ложкой ; покончив с этим яйцом , он обстукивает согнутым пальцем второе.
Яйцом занимается и мерзнущий в пижаме Георгий. Меланхолично обдирает скорлупу , тянется за солью , взять не успевает – солонка оказывается у опередившей Георгия леди Эбды , которая вызывающе посыпает солью варенье.
- Четыре яйца с утра , два в обед и три на ужин , - сказал канцлер Паттияр. – Всего девять. Мне столько не съесть , а вам?
- Я ем первое , - ответил Георгий.
- Моя дочь сварила вам девять. Ну это на целый день , сейчас вы можете не надрываться: налегайте на хлеб. Мажьте на него масло… или варенье. Задержек с поставкой питания у нас не возникает , но отпущенные на утоление голода средства , как и все прочие деньги и ценности , вывезены прежним правителем - мне приходится расплачиваться из собственного кармана и сбережения подходят к концу.
- Их хватило на единственный завтрак? – спросил Георгий.
- Я же не вор , - процедил канцлер. – Ларец с бриллиантами я не нажил. Откладывал , но по чуть-чуть , в основном тратил жалование на дочь – не на образование , а на тряпки , вещички , косметику… я нанял бы ей учителей , но она сказала , что на те гроши , которые я зарабатываю , никого умнее ее не наймешь. Неглупо сказала? Законченной дуре так не сказать.
- А кто говорит , что я дура? – воскликнула леди Эбда. – Я бы сбежала отсюда с остальными , с подругами и парнями , а ты – канцлер… мой отец… ты меня убеждал: задержимся , поглядим , как пойдет , былое начальство меня не уважало , но с новыми я полажу , продвижение мне обеспечено , а куда выше? Ты же и раньше был канцлером. Вторым лицом в государстве! И что мы с этого имели? За какие заслуги тебя держали на твоей должности?
- Из-за честности , я думаю , - ответил канцлер.
- А почему такая высокая должность никак не оплачивалась? – спросила леди Эдба.
- Работавший канцлером до меня получал гораздо больше…
- А ты не получал!
- Мне не платили , - пробормотал канцлер. – Попроси я прибавку , меня бы вообще порешили.
- Кладбище у нас вместительное , - процедила леди Эбда.
- Меня бы хоронили с салютом , - вздохнул канцлер.
- Где мои друзья? – взволнованно спросил Георгий.
- Не на кладбище , - ответил погруженный в свои мысли канцлер.
- Они лечатся , - сказала леди Эбда. – Тебя к ним отвести?
- А врачи к ним пускают? – спросил Георгий.
- Мы пойдем не в больницу , - посмотрев в глаза атаману , промолвила леди Эбда.
НЕБОСВОД прояснился , и Георгий , как хозяин города , идет с мечом и сложенным зонтом по проезжей части позади пугливо озирающейся леди Эбды ; по дорожкам , вдоль домов за ними следуют вынашивающие планы нападения бандиты. Зычно пересвистываясь , они подают друг другу тревожащие леди Эбду сигналы.
Чтобы ей было чем отбиваться , Георгий отдает девушке зонт. Поглядевшая на безоблачное небо леди Эбда зонт возвращает , и Георгий неточно швыряет его в ближайшего бандита.
- Мы не в бар? – спросил Георгий. – Я к тому , что мои друзья могли устроить побег из больницы и сидеть сейчас где-нибудь в баре.
- Они сидят , но не в баре , - сказала леди Эбда.
- Ты их видела?
- Бандитов? – переспросила она.
- Этих я и сам вижу , - сказал Георгий. – Там перемещаются , здесь высовываются… у некоторых дубины. Нехудшее оружие против меча. Обрисуй мне дорогу и иди обратно во дворец. Твое женское достоинство тебе незачем подставлять.
- Ты желаешь мне зла.
- С чего бы? – удивился Георгий.
- Если я в одиночестве пойду обратно , бандиты меня изнасилуют.
- Да… я не подумал. Мои друзья тоже настоящие мужчины , но они бы тебя против воли не взяли. Исключительно с твоего позволения. Индеец бы и тот не сорвался.
- Он в следующем доме , - сказала леди Эбда.
- Вы поместили его отдельно? У вас что , расовые предрассудки?
- К твоим друзьям мы отнеслись одинаково – все они тут… в доме , где статуя.
- Не моя? – спросил Георгий.
- Ты пока еще не святой , - заходя во внушительное здание , сказала леди Эбда.
- А речь о святых?
- О святом Гипесе. Он - охранитель нашего города , четыреста лет назад подставивший грудь под летящий с неба астероид.
РАЗМЕРЫ квадратной комнаты впечатляют , высокий потолок весь в подтеках ; у подножия величественной статуи святого Гипеса , словно бы пытающегося загородиться руками от падающего сверху объекта , стоят в круг шесть стульев , на которых сидят откинувшиеся на спинки бойцы.
Одежду им не сменили , лица не протерли , раны не промыли ; гневно посматривая на леди Эбду , атаман ходит вокруг статуи и не находит среди своих людей никого , у кого были бы открыты глаза.
На коврике у окна лежат переливающиеся под солнцем топоры и пистолеты. А также сабля , ружье и томагавк.
- И как мне все это расценивать? – вопросил Георгий. – Как эксперимент? Ваши методы никуда не годятся… каким бы заслуженным человеком ни был ваш святой.
- Ты не богохульствуй , - сказала леди Эбда. – Постарайся ощутить.
- Здесь пахнет смертью. Судя по зловонию , мои бойцы со стульев уже не встанут , и я твердо намерен виновных определить. Чтобы выставить себя в выгодном свете , врать тебе придется правдоподобно , поскольку мои люди , перед которыми я в неоплатном долгу , пришли живыми , а вы с отцом им не помогли , ну а затем случилось то , что случилось. Демон смерти вкупе с вашим святым прибрали их к рукам. И я трачу эмоции… не хлопай ресницами!
- Ты зря переживаешь , - сказала леди Эбда.
- Мне не переживать? Холодным и бесчувственным оставаться?
- Твои друзья только с виду мертвые , - пояснила леди Эбда. – Их собственные процессы заторможены , но процесс излечения идет – у этой статуи безмерная целительная энергетика. На ноги она их поставит. В ближайшее время они сумеют вскочить и как ужаленные понестись к дворцу. Они будут в таком порядке, что у тебя волосы зашевелятся.
- Если так , то пусть шевелятся , - промолвил Георгий. – Очередные превратности судьбы меня не пугают.
- Ты бесстрашный мужик , атаман , - пробормотал , не открывая глаз , индеец.
- Индеец! Друг! Ты вконец очнулся?
- Теперь это не имеет значения , - ответил индеец.
- Да ты что , индеец? – поразился Георгий. - К чему ты ведешь?
- Ты бросил нас , атаман. Использовал и наплевал… твоя воля. Испытанный способ не делиться победой. На гребне успеха не замечают тех , кто с него соскочил.
- Как же ты заблуждаешься , - покачал головой Георгий. – Я же для вас ничего не пожалею. Вставайте , друзья! Пойдемте нашими завоеваниями наслаждаться!
- Сейчас встанем , - пробурчал индеец. – Ты , адмирал , изволишь шутить, но зачем же настолько подло… уходи , атаман.
- Разговор мы еще не закончили! Когда до тебя дойдет, что я вас ценю и уважаю , я уйду. Задерживать тебя перестану.
- Перестань , атаман , - попросил индеец. - Не задерживай. Дай наконец умереть.
- Какой умереть! – заорал Георгий. – Никто не умрет! Никто!
- Говори потише , атаман… более уважительно… к ситуации. Мы умираем.
ВЫСОКО поднимающий ноги атаман практически идет на месте - телом он на той же улице , что и леди Эбда , но духом Георгий наедине с собой в долине скорби , где он оплакивает своих людей и ругает себя за ужасающую черствость ; по мнению видящей конкретную опасность леди Эбды поведение Георгия объясняется помутнением.
Слезы в его глазах не блестят. Играя мышцами лица , атаман останавливается.
- Ты бы ногами-то шевелил , - сказала леди Эбда. – Нам поспешить нужно!
- Куда? – вяло поинтересовался Георгия.
- А ты осмотрись.
- Впереди их пока нет , - пробормотал атаман , увидев вооруженных дубинами и тесаками бандитов , неорганизованным множеством вытекающих к ним из переулка. – Если мы прибавим хода , мы , может , и успеем добежать до дворца раньше их.
- Ну и почему же мы не бежим? В чем задержка?
- Полагаю , в том , что они достанут нас и во дворце , - ответил Георгий.
- Во дворец им не ворваться , - убежденно сказала леди Эбда.
- Попытки были?
- Были! Ты не болтай , а соберись! Приподними свои меч и настройся на рубку! По-другому нам никак не вырваться!
- Тебе я искренне сочувствую , - вздохнул Георгий. – Меня , я надеюсь , всего лишь убьют , а над тобой сначала надругаются , заставят пройти через ад… они же мрази. Как и я. Слова индейца разбили мне сердце. Я чувствую себя такой гнидой , что сама мысль о продолжении жизни кажется мне омерзительной. Человеку , так непростительно поступившему с друзьями…
- Дай мне меч! – перебивая Георгия , завопила леди Эбда. – Я никогда не держала его в руках , но я буду по мере сил отбиваться , а ты кричи! Кричи , как баба! На помощь никто не придет , но ты кричи и кричи! Для души!
- Задуматься о спасении души мне нелишне , - промолвил Георгий. – Мне бы избавить ее хоть от какого-нибудь греха… извиниться перед близкими , перед мертвыми… друзья! Если вы умерли , вы меня не услышите , но я уже иду за вами. Меня сейчас тут тоже убьют , и в иной реальности… я допускаю , что она есть… мы встретимся и вы сумеете меня простить! С мечтой об этом я смиряюсь. Отдаю себя на заклание местной падали.
- Ты все сказал? – спросил у Георгия широкоплечий главарь с внушительнейшей дубиной.
- Не надо со мной заговоривать , - огрызнулся Георгий. – Чем дольше вы не станете меня убивать , тем больше вероятность того , что мое бойцовское Я очнется ото сна , и тогда вас здесь много поляжет. Девушку вы не трожьте. Отпустите ее.
- Девушка наша! - заорали из толпы.
- Девка хороша и наша!
- Она благородных кровей! Пусть повопит от плебейских штырей!
- Ха-ха-ха!
- Мы с ней славно позабавимся , а потом ее отцу труп отнесем , - сказал главарь. – Думаю , он нас впустит. Пора бы и нам пожить во дворце!
- Пора! Ха-ха-ха! – заголосили в толпе.
- Смеетесь вы , ребята , - процедил Георгий , - горланите и не знаете , что вы мне опротивели. И теперь я намерен с вами биться.
- В одиночку? – спросил главарь. – Со всеми нами? Ну , давай… мечтай! Подыхай!
- И подохну , - увернувшись от просвистевшей дубины , сказал Георгий. – Когда правда на моей стороне , то и подохнуть почетно… ха-ха-ха! Идут! Ха-ха-ха! Салверий! Капос! Ха-ха-ха! Дровосеки!
Экстаз Георгия вызван появлением его друзей , насидевшихся возле статуи и выходящих из того дома с ужимками предстающих перед фотокамерами кинозвезд.
Зажавший меч под мышкой атаман приветствует своих бойцов искренней улыбкой и ироничными аплодисментами.
Атаковавшие Георгия бандиты смущены и морально раздавлены. Подобравшись к стоящему около главаря косматому громиле , леди Эбда отвешивает ему звонкую пощечину и владеющий дубиной мужчина это сглатывает.
У Капоса с Салверием ни пистолетов , ни ружья: исключительно вера в собственное превосходство.
- Проблемы , атаман? – спросил Салверий.
- Неприятности , - сказал Георгий. – Вы живы или вы уже зомби?
- Вроде живы , - ответил Салверий.
- Я не зомби , - промолвил индеец. – Зомби ребята медлительные , а я мужчина резкий… что это за сброд?
- Они хотели убить вашего атамана , - сказала леди Эбда. – А меня изнасиловать.
- Насиловать плохо , - сказал Капос.
- Мы не возражаем разойтись по-любовно , - пробормотал главарь.
- Такие предложения с нами не проходят , - сказал Капос. - Да , адмирал? Выпустим им кишки?
- Ты безоружен , - усмехнулся Георгий.
- Патроны у нас с Салверием кончились. Не таскать же нам пустые стволы! Но это не вопрос , сейчас у кого-нибудь вырвем - у них вот тесаки и дубины… я бы взял тесак.
- Бери , - сказал Георгий. – А я сразу начну брать жизни. От скверны мой город очищать!
Подойдя к парализованному от страха главарю , Георгий его зарубил ; адмирал разглядывает окровавленный меч , пропустает вперед себя дровосеков , вонзающих топоры в отступающие тела неравных противников ; вставшее в мушкетерскую стойку Существо беспрепятственно разит не знающих как же к нему подступиться простолюдинов ; Салверий отнимает дубину и раскалывает ею головы , Капос , вступивший в бой позже всех , подбирает валяющийся тесак и ходит между сражающихся , не стесняясь убивать врагов ударами в спину ; вгоняющий томагавк индеец неудержим – он действует на черном дьявольском кураже ; один из отчаявшихся бандитов отбегает от Георгия и падает на колени перед леди Эбдой. Он хотел молить о пощаде , но настигнувший его атаман рта ему открыть не позволил.
Меч вошел под основание черепа. Леди Эбда прикоснулась к вылезшему с ее стороны лезвию и обворожительно улыбнулась – атаману.
НАПОЛНЕННЫЕ кубки тянутся друг к другу и от их столкновения на матовую поверхность стола проливается красное вино. Пьяные физиономии бойцов показывают , что итоговая попойка под многоярусной , состоящей из ламп и свечей люстрой, продолжается не первый час ; лицо Существа , как всегда , закрыто и его черное одеяние имеет немало общего с безысходной мрачностью сидящего рядом с Существом атамана. Привставшим чокнуться с друзьями-товарищами , Георгий опрокидывает в себя свой кубок и неуклюже шарит руками за спиной , опасаясь промахнуться мимо стула.
- Я выдвигаю идею! – заорал Капос.
- А мы тебя не осаживаем! – крикнул Салверий. – Ты говори.
- Если мы все вместе , то будем же пить до тех пор , пока мы все вместе не свалимся! Вы скажете , что это нереально , чтобы все одновременно , но раз мы вместе , то вместе. Валиться под стол по отдельности нам не пристало! Дровосеки не спорят?
- С тобой? – спросил Брюс.
- Не между собой , - сказал Брамс. – Капос же видит , что мы не ругаемся. На радость атаману.
- Ваши склоки мое благодушное настроение могли бы подпортить , - пробурчал Георгий. – Оно у меня похуже, чем я вам говорю , но тому виной не вы , а выпивка… неважно она как-то идет. Только тоску нагоняет.
- Прощальный пир , атаман , - сказал индеец.
- Вы все-таки уезжаете? – спросил Георгий.
- Ты желаешь нас задержать? – переспросил индеец.
- Да что вам тут делать… езжайте. Мне-то отсюда не вырваться – мои владения. Мой крест.
- Не печалься , адмирал , - промолвило Существо. – У тебя отныне город и дворец , значительная собственность , а у нас память – в моей памяти ты сохранишься надолго , и это будут добрые воспоминания. Куда бы нас ни разбросало , мы навеки стали не чужими людьми. Секретов между нами быть не должно.
- Правильно , - сказал Георгий.
- Мне бы хотелось открыть свое лицо специально для тебя , - сказало Существо.
- Пожалуйста , - ошеломленно пробормотал Георгий. – Безусловно… открывай.
Существо с кошачьей легкостью запрыгивает на стол , умудряется там ничего не задеть ; покрутившись перед друзьями , освобождает лицо от прикрывающей его черной материи.
Капос засмеялся , Салверий прокашлялся , поверивший Существу атаман разочарованно понурился. Ненадолго вспыхнувшая в глазах адмирала доверчивость напрочь угасла.
Под снятой тканью у Существа была надета плоская маска ухмыляющегося клоуна.
ЧЕРЕЗ образовавшиеся в тучах прорехи к людям у дворца стекает жидкий свет раннего утра. Забравшаяся на подножку запряженного четверкой лошадей тарантаса леди Эбда о чем-то перешептывается с отъезжающими бойцами ; на козлах с хлыстами в руках расположились Салверий и Капос , пассажирские места заняты двумя сидящими друг напротив друга парами: дровосеками и индейцем с Существом ; оттягивая минуту прощания , мучающийся похмельем Георгий подходить к своим друзьям не спешит , он довольствуется обществом обгрызающего кукурузный початок канцлера Паттияра.
- Моя дочь ведет себя неподобающе , - проворчал канцлер.
- Да они уедут и все , - сказал Георгий. – Больше не вернутся.
- Как бы она не уехала с ними.
- Я ее не удерживаю. - Недоброжелательно взглянувший на канцлера Георгий подходит к тарантасу и заговаривает с Салверием. – Как лошади? Проверил?
- Здоровые лошади , - ответил Салверий. – Он что , мог подсунуть больных?
- Какие были , таких и запряг , - сказал Георгий. – Откуда в моем городе кони , внешне прекрасные… помнишь , как ты давным-давно на лошади ко мне подскакал?
- Конечно , помню , - улыбнулся Салверий.
- А ту? С белыми глазами.
- Ее бы неплохо забыть , - улыбаясь , признался Салверий.
- Умение забывать – это не мое умение… леди! Слезайте вниз! Мне нужно попрощаться с бойцами.
Леди Эбда спрыгнула , и вместо нее на подножку встал атаман.
- Ну , друзья , короче , до свидания , - сказал Георгий. – Увидется нам не суждено. Возможность случайной встречи я исключаю… индеец.
- Слава тебе , атаман , - пожимая протянутую руку , сказал индеец.
- Господа дровосеки , - сказал Георгий.
- Своего ты , адмирал , добился , - сказал Брюс – Несомненно…
- Мы тебе помогали , - сказал Брамс.
- А как же , - вздохнул Георгий. – Капос…
- Удача любит крутых , - сказал Капос. – И ты круче всех.
- Я догадывался , - кивнул Георгий. – Существо…
- Мы , атаман , сроднились , - сказало Существо. – Мое лицо я неспроста тебе показало.
- Польщен , польщен… безмерно. Салверий…
Соскочивший на землю Салверий подошел к атаману , и они крепко обнялись.
- Друг ты мой дорогой , - растроганно сказал Георгий. – В тебе я ни разу не усомнился , и ты меня не подвел… твоя заслуга передо мной громадна. Мы смогли дойти и я этим всем овладел , а вы меня покидаете, и мне с вами нельзя… и ничего не поделаешь. Едой вас снабдили?
- До корабля хватит , - ответил Салверий. – Мы , атаман , доберемся до него без провожатых , а то , знаешь , направят , как прежде нас направляли.
- Что с выпивкой? – поинтересовался Георгий.
- С запасом! – забираясь на козлы , воскликнул Салверий. – Канцлер нас так обеспечил , что мы всю дорогу пьянствовать собираемся. Весело поедем , атаман! За все лишения с судьбой рассчитаемся.
- Прощайте , - сказал Георгий. – Я похмелюсь без вас. Стегайте коней – я вам помашу.
Тарантас сорвался с места , и Георгий с поднятой рукой шел за ним , пока тот не пропал из виду , что произошло очень быстро. Исчезновение тарантаса не отразилось ни на выражении лица атамана , ни на скорости его передвижения: Георгий неспешен и хмур , примыкающие друг к другу дома с раскрытыми дверями и окнами усугубляют внутреннюю опустошенность и вызывают в воображении образы друзей , которые смеются и выпивают , несутся во весь опор и , подстегивая горячих лошадей , наслаждаются избавлением от проблем ; дорогу атаману переходит понурый ослик , на чьем боку выбрито изображение корабля.
Георгий кричит: «Эй!» и провожает не отреагировавшее животное суровым взором.
ДОЙДЯ до ворот , Георгий сидит на наваленной возле них горе кирпичей. С возвышения город видится ему еще более невзрачным - главенствующий над низкими строениями дворец удручает несимметричностью деталей и блеклой одноцветностью окраски , ничего не пропускающее небо выглядит каменным ; поглядевший вниз атаман замечает взбирающегося к нему канцлера.
Помогающий себе одной рукой Паттияр бережно держит во второй литровую бутылку с надетым на нее стеклянным стаканом.
- Я выпить вам принес , - сказал канцлер. – Когда мой повелитель с похмелья , мне следует быть настороже и обходить его стороной , но я пришел… и мы друг друга понимаем. Вчера вы не позвали меня на пир , и сегодня голова у меня на месте , а вы , согласно моим источникам , утрат , увы , не избежали.
- Друзья уехали , - пробормотал Георгий.
- И только? А международная политика?
- Встречи с послами? – переспросил Георгий.
- Мозговая вялость , - промолвил канцлер. – Нап мои обманные движения вы из-за нее попадаетесь. Будь вы всегда в таком состоянии , я мог бы сделать из вас послушную марионетку.
- Тебе не повезло , - процедил Георгий.
- Да , фортуна любит вас. Бывшего атамана и нынешнего законного правителя , которого за неимением физических душевные раны гложат.
- Ты бы не посмел так со мной разговаривать , если бы принес мне не бутылку , а меч.
- Вы глотнете? – спросил канцлер.
- Мечом бы я тебя рубанул , - сказал Георгий.
- За мной шла моя дочь , но она куда-то делась. Не сдурела ли она? В ней присутствует нечто , позволяющее мне предположить , что она за вашими бойцами устремилась.
- Почему бы и нет , - сказал Георгий. – Они достойные люди.
- Но вы за ними не пошли.
- Я бы их не догнал…
- А вы бы постарались.
- Не суйтесь куда не надо! – взорвался Георгий. – Я бы их не догнал , и все! До резвости вашей дочери… проститутки… мне далеко. Повелеваю отдать мне бутылку!
- Она ваша , - протягивая бутылку , сказал канцлер.
- Ну а что тут не мое? – спросил Георгий. – И кому я всем этим обязан? Моим статусом я недоволен… чего я добился? Я говорю это с больной головы , но подлечившись , я скажу тоже самое. Какой бы градус по мне ни ударил… дай бог , чтобы в твоем пойле было градусов семьдесят.
Георгий присасывается к бутылке. Небо вспыхивает , мерцает и вновь тухнет.
ДОПИТАЯ бутылка скатывается по кирпичам. У ног захмелевшего Георгия преданными собаками полулежат канцлер Паттияр и неизвестно откуда взявшаяся леди Эбда.
Заметив ее подле себя , атаман кривит лицо и переносит кисть вытянутой вдоль туловища руки на кирпич - адмирал подумывает , не прибить ли ему эту девушку , чей отец улавливает произведенное над его головой движение , изгибается и смотрит на Георгия с хитрым раболепием.
- Моя дочь вас заводит? – спросил канцлер.
- Слабо , - ответил Георгий.
- А выпивка? Мощная штука?
- Подстреленному медведю опасен и мелкий калибр , - пробормотал Георгий. – Если бы я начал только сейчас , меня бы так не забрало , враз бы я не окосел , но я залился еще вчера и сегодня мне не выстоять , не усидеть , надо бы прилечь… я лежу. Я полежу , а ты докладывай мне , какие изменения происходят. Объявляй о них официально.
- Я поручаю это моей дочери , - промолвил канцлер. – Она очень хочет вам о своих чувствах сказать.
- Ничего другого не остается , - пробурчал пьяный Георгий. - Я думаю и у нас ввести традицию отмечать праздник кукол… и цветов персика. Теперь ваш черед. Слово имеет молодая и честолюбивая девушка.
- Мне говорить? – спросила леди Эбда.
- Не о чувствах , - ответил Георгий.
- А о чем?
- Об ощущениях. Об одном ощущении. Об ощущении бессилия , которое поработило меня по завершению операции , феноменально успешной , однако не для внутреннего мира – меня поработило… я о рабстве… я в зените славы. Вровень со мной только небеса , и способ общения мы найдем – о рабстве на небесах я и призадумался , меня же там закуют в кандалы и замордуют приказами , я бормочу сонным голосом… непогрешимый Создатель играет со мной , как с новичком. Брюки я могу не застегивать. Пока меня не перенесли туда , где я буду никем , я могу позволить себе любые вольности , и меня не осудят… к порядку не призовут… на земле я хозяин.
НАПИВШЕГОСЯ Георгия забирает сон. Провалившимся в исчерченную ярчайшими зигзагами темень , он объявляется не в городе со дворцом , а в своей прежней реальности – лежа у лифта , нечетко видит ноги. Отмахивается от рук. Узнает голоса и лица правителя и ведьмы , являющихся его отцом и бабушкой , которые , приподнимая Георгия с пола , бросают ему заслуженные упреки.
«Скотина ты , сын , ну что же ты , как же тебя угораздило… я и не предполагала , что ты можешь так нажраться… тебе же , внучок , нельзя пить… теперь , мать , он полностью тронется – ты на него посмотри… таких глаз у него раньше не было… в них ни намека на разум… тебе следовало закрыть дверь и отобрать у него ключи , тогда бы он не вышел… прошлое не изменить , но отныне я буду осмотрительней , без моего присмотра он больше на улицу не вырвется , ты понял?!… не ори , он все уяснил… допрыгался ты , сын! свобода для тебя кончилась!… отец верно говорит , и я его поддерживаю , тебе придется подчиниться… до тебя дошло или до тебя уже не достучаться?».
РВАНУВШИСЬ из вцепившихся в него клешней , Георгий падает на пол и вскакивает на горе кирпичей , откуда он кубарем спускается и в истеричном самозабвении выбегает за ворота , вгоняя в испуг понесшегося за ним канцлера.
В высоких папоротниках за пределами города Георгий приходит в себя , останавливается , далеко он не отбежал – потерянность на лице прижавшейся к столбу ворот леди Эбды для Георгия вполне зрима ; атаман просверлил взглядом перешедшего на шаг Паттияра и пошел не к нему , а в сторону.
Потом в другую.
- Вы что , решили нас покинуть? – спросил канцлер.
- Мне захотелось прогуляться , - ответил Георгий.
- Обязательно за воротами?
- Внутри их нет. А поймать их нужно – правитель с ведьмой не пойманы , и я подумываю вновь нацелиться на поиски , которые не зададутся без моих бойцов , чей отъезд не предполагал мгновенного возврата… Когда-нибудь я брошу клич , и они меня услышат. Тогда-то мы и пойдем.
- Сейчас не унесетесь? – спросил канцлер. – Если вы можете остаться , вы должны это сделать! У вас есть серьезный стимул!
- Не уходить?
- Стимул для ухода у вас посерьезнее , но на вас возложены обязанности главного человека , как в городе , так и в жизни моей дочери , потрясающе выглядящей ради вас. Вы ее не отвергнете?
- Дайте мне поразмыслить , - сказал Георгий.
- Вы размышляете о моей дочери? – спросил канцлер.
- Она меня покорит , - промолвил направляющийся к воротам атаман. – В отдаленном будущем я буду от нее без ума. Нет ничего более естественного , чем быть без ума. Сбежав из завоеванного города , я бы перестал себя уважать. Заложенная во мне тяга к испытаниям до конца еще не исчерпана. Я вхожу в ворота , раскланиваюсь с милой девушкой и как бы невзначай редчайшей красавицей ее называю.
- Меня? - спросила леди Эбда.
- Вы не согласны?
- Я польщена…
- Канцлер! – воскликнул Георгий.
- Что , мой повелитель? – осведомился подскочивший к Георгию канцлер Паттияр.
- Зачем здесь эта гора кирпичей? Ее следуют либо разобрать , либо… ну?
- Вы уже осваиваетесь , - сказал канцлер. – Мне нравится ваш хозяйственный подход. А кирпичи здесь для выполнения работ по заделыванию ворот – мы их замуруем , и забот , связанных с соблазнами , у вас станет меньше. В безмятежном покое замкнутого пространства вы, не распыляясь, займетесь нуждами города…
- Ворота не заделывать! – приказал Георгий.
- Но мы все обдумали…
- Я запрещаю! – зашагав вглубь города , рявкнул Георгий.
- Категорически? – поспешая за ним , спросил канцлер.
- За непослушание я сердце вам вырву.
- А голову не отрубите?
- Это вполне реально , - ответил Георгий.
- Через вашу кровожадность мне к вам не пробиться , - вздохнул канцлер.
- Даже не пытайтесь. Меня вам не изолировать.
- Напомню , что из города существует и второй выход у задней стены…
- Вы его давно замуровали , - заявил Георгий.
- У вас верные сведения , - согласился канцлер. – Заделать последний оставшийся вы мне не разрешите?
- Не разрешу , - сказал Георгий.
- Может , все-таки разрешите?
- Все может быть , - ответил Георгий. – Поживем – увидим.
- Мы будем жить в мире и согласии , - промолвил канцлер.
- Замерзая и оттаивая , - сказал Георгий. – Превращаясь из чистейшего куска льда в грязную лужу. Я говорю о себе. С каждым часом мне все привычнее ходить без меча.
ЛЕДИ Эбда , пропустив в город разговорившихся мужчин , за ними не последовала - она взяла два кирпича и понесла их к воротам. Своих намерений она не скрывает. Леди Эбда серьезна и настроена потрудиться.
© Copyright: Петр Ольшевский, 2016
Свидетельство о публикации №216112201361
Свидетельство о публикации №216112201361
Рецензии