10. Шахматная комната

07:30. Сон. Меня привезли в неизвестную деревню, больше похожую на скит староверов. Деревню дремучий лес окружал со всех четырех сторон, так что различные дикие животные чувствовали себя как дома. Ведь люди привыкли думать о себе, хотят счастья только себе из-за своего чрезмерно раздутого эга, ходят слепые и не видят никого, ни других, ни Бога, потом удивляются почему всё через пятую точку и какой злой бог. Еще  немного  и росомахи, лисицы, медведи, волки, зайцы, лоси и еноты вытиснут жителей из деревни и люди уйдут в леса, будут строить шалаши, так история замкнет круг и всё начнется сначала.
Машина остановилась у полуразрушенного забора, нас встретил у калитки батюшка-старовер в черной рясе, с холодными глазами, но кривыми устами от зловещей улыбки. Он был высоким, смутно напоминавшим В.Б Драгина и  вел себя так, как будто он владыко мира сего, да что там, он и был самим миром, миром, полным насилия, жестокости, несправедливости, кромешной тьмы и вселенского вечно голодного зла.
«Ведите его сюда, - указал кривым пальцем, похожим на знаменитый нож на перчатке Фредди Крюгера, на обшарканную дверь. – И откройте дверь и заставьте его смотреть! Ух-ха-ха»
Дверь отворили. Я увидел. На старой больничной кровати из чугуна лежал Иисус Христос, Создатель Всего Сущего, Распятый, Привязанный к металлической решётки кровати, больше похожей на раскладушку, за руки  какой-то грязной ветошью  и стонал. Так я узнал, что Любовь приватизировали, взяли под стражу, посадили в клеть, поеденную ржой,  и разделили всех на  своих и чужих, на тех, кто достоин любви и тех, кто ее недостоин.
 Нет никого, кто не стоит Любви, Бог любит всякого. Любовь Бога чаще всего проявляется в мире через взаимную любовь  конкретных людей, поэтому рано или поздно ее обретет всякий. Любовь не выбирает время, место, внешность, только прекрасную душу, а всё остальное потом. Она   всегда приходит, когда не ждешь, и она не спрашивает разрешения войти, просто заходит упрямо, невежда она, она не зависит от людей, ей неважен достаток или возраст, национальность, цвет кожи,  или немощь телесная, Не стоит себя или того, кто тебя любит, судить за любовь, Любовь от Бога и она не зависит от человека, поэтому монополия на любовь немыслима. И недалекие люди в кубе думают, что могут разрешать или запрещать любить человеку. А я по глупости   своей предоставил им  это право, позволил на себе ставить  опыты на Русском Поле  Экспериментов, о чем и жалею до сих пор. Я  часто тот период вспоминаю, тогда надвигались перемены, этим наполнялся воздух, а перемены так и не наступили и уже 10 лет скоро без перемен
Я изменился, вот сейчас бы они наступили, сейчас бы от меня не убежали бы, не получилось бы у них убежать.
    И тут я очнулся  в кромешной тьме с онемевшими конечностями, и мой вопль заполнил собой всё  пространство, в котором оказался я…
Я открыл глаза, но меня окружала первоначальная тьма,  как до Сотворения Мира. «Интересно, у кого это такие веселые шуточки? Наверное, я Драгину вместо хомячка, который вечно крутит свое колесико (хоть бы динамо-машину прикрутили к нему, что ли, чтобы не зря крутить!), античный Сизиф в миниатюре. Хорошо еще, что я не лабораторная крыска, а то как пить дать меня быстренько препарировали бы. Я-то их знаю...»
Пока  меня посещало смутное и явно французское чувство дежавю, зажегся свет.   И я увидел, что распят на больничной кровати, руки стянуты ремнями и привязаны к железной спинке. «Постойте! Где-то я уже это видел и чувствовал, осязал, чуял!». Я оглядел   пространство вокруг себя и изумился, уж больно психоделическая то ли комнатка, то ли моя палата, нет, всё-таки не моя, всё же она похожа больше  на неправдоподобно громадную ванную, душевую или туалет, или, Боже, упаси мя, грешнаго, стандартный, обыденный морг. Я оказался в помещении, пол, потолок и четыре стены которого были покрыты кафельной плиткой, она перетекала то в белый, то в черный цвет, и не сказать, что хаотично, скорее по шахматному принципу, а если хотите, по шашечному.  Помещение размером было со среднюю трехкомнатную квартирку, т. е. 69 квадратных метров. Я так и вижу, как Драгин по ночам играет с персоналом дурдома своими пациентами в живые шахматы из человечины.   Раздался щелчок – кровать повернулась к стене (Я и не думал, что она так умеет, интересно, кто ее научил этому?), где был ряд кривых зеркал. Уж не знаю, кто этот сумасшедший дизайнер интерьеров и сумасшедший ли он вообще, но фантазия у этого человека (конечно, богатая) явно больная. И в отражении кривых зеркал я увидел сталинский эбонитовый  дисковый телефон психоделически огромного размера.   Он издавал пронзительно неприятный протяжный звук, похожий на сигнализацию автомобиля «Мерседес», «c» класса, которая будит всю округу  из-за дуновения  сурового ноябрьского ветра, несшегося мимо, подхватывая белые то ли  хлопья, то ли мухи первого   снега. Долго звонить  ему не дали. Трубку взяли. Телефон   скоропостижно замолк.   
- Алле, Алле, Адольф Ильич, наша спящая красавица соизволила проснуться милости просим Вас вниз, так сказать в андеграунд, где тусуют грязные панки, анархисты и прочие фрики. – послышался задорный бас Драгина. Оказывается, мой благодетель всё это время сидел и самозабвенно стерег мой сон. Это так мило.
- Саня, ну как тебе моя тайная комнатушка? Не правда ли, стильненько? – панибратски   пролепетал   главврач и добавил     зловеще: - чувствуй   себя Гарри  Поттером, нет, лучше Ставрогиным, Раскольниковым, Долгоруковым или Иваном Карамазовым   на твой  выбор! – подмигнул Драгин.
Но ответить я не успел – стопудовая дверь  отворилась и в помещение вошел есенинский Черный Человек, не побоюсь этих    слов. Я его узнал – он старовер из сна, но конечно не в рясе. Подойдя поближе к тусклому свету, человек вдруг, как нарочно, (как бы говоря: «Смотри на меня и  разгляди меня во всех подробностях, этот исторический (а может, истерический) момент запомнишь, тварь, надолго!!!»)     остановился и  в моей памяти навечно остались   кожаное чекистское пальто из которого торчал черный мундир из дорогой шерсти с золотыми пуговицами и бьюсь об заклад с такими   золотыми погонами и эполетами. Лица не разглядел – лицо тонуло  в тени тусклой лампы.
- Позвольте представиться, мой юный друг, - СТРА…(тьфу ты) старший майор  Пешков А. И., в отставке правда - шутливо отдал мне   честь  незнакомец и добавил,     подмигнув: -  а вот из какой я организации, не скажу, ты ведь не собираешься в Магадан, правильно?
Я  непроизвольно глотнул – в горле застрял комок, может камень, а может мое сердце пыталась выбраться наружу через горло и сбежать куда подальше. Я отправил его обратно - в пятки. Просто стал ждать, что будет дальше. Пешков улыбнулся, подошел к столу и вытащил какой-то фотоальбом, распечатку страниц шесть всего и модный yota-phone 3 с двойным экраном.
- И так приступим. – пробубнил под нос майор, теребя в руках телефон.
-  К чему?! – испуганно   произнес я.
- Что ж ты нервничаешь? Сейчас ответишь на пару вопросов дежурных и никогда меня больше не  увидишь. Слово офицера! – торжественно заявил А. Пешков.
- На  какие вопросы?
- Ты  любишь Россию? – включая бесплатное приложение «Детектор лжи»   с     GOOGLE PLAY-я, продекламировал офицер.
- Да, - ответил я, приложив указательный палец к экрану. А он волшебным  образом загорелся красным.
- Я так и думал,  можешь  дальше не отвечать, чего от вас либералов ожидать.
- Постойте, я не либерал, а скорее наоборот и у Вас телефон, наверное, глючит.
- Да как ты смеешь, мальчишка? Телефон разработан уважаемым доктором     наук, моим лучшим другом,  это  невозможно. Вот это  альбом – там вся твоя жизнь,  посмотри.  Я   всё про тебя знаю, ты   Летова любишь и разделяешь его взгляды. Но самое страшное ты смеешься над  «Доступными средами», вольнодумец! Как ты можешь чего-то вякать, у тебя телефон за 20 тысяч, не то, что у меня, офицера в отставке. Вы – молодежь бесите меня своей свободой, интернетом, вольнодумством, жаль меня  уволили, не прошел я переаттестацию  в 2011 году и на тебе, а то бы все вольнодумцев  в товарные вагоны сажал и вперед на родину Шевчука. Было б здорово – появились бы новые Достоевские, Шаламовы и Солженицыны – а то сейчас одни графоманы и наркоманы.          
- Из вас бы  вышел отличный чиновник от   культуры! А у нас пока свободная страна, и я хочу, чтобы Доступные среды были действительно доступными и чтобы все люди были равноправны. Что  в этом плохого  и криминального?
- Разговор окончен. Ты мне противен. Ты свободен.  Принеси справку, что у тебя детский церебральный паралич и ты, убогий, нам не будешь  нужен.
- А по мне  незаметно, стесняюсь спросить?
- Мы не верим глазам – мы верим документам, каталогам, договорам, для нас кофе  среднего    рода и едим  утром йогурт, для нас телефоны звонют.
- Я всё понял.
***
Я остался один в шахматной комнате. Неожиданно отворилась дверь, и я   увидел свою  семью. Меня вывезли из тайной комнаты местного Хогвартса. Я увидел, в длинных грязных обшарпанных коридорах по стенам дислоцировались на койках мужчины. Мы закрыли глаза прибавили ход.   В таких учреждениях к своим подопечным относятся  как к растениям, максимум как к домашним, явно нелюбимым, животным. Здесь подмешивают психотропные препараты даже тем, кому это не  нужно. Они всё делают, чтобы подавить личность, взять под все местный контроль всех непокорных и неудобных.    От этого    никуда не  деться, это в крови у главврачей, выращенных при Сталине, это в крови волонтеров, которые смеются над беззащитными людьми и думают, что этим они спасают жизни и их дело правое.
Я вышел из желтого дома, улыбаясь от того, что никогда не увижу ни Драгина, ни, тем более,  Пешкова  - страшного майора в отставке. Я, конечно, жестоко ошибался. Но об этом речь пойдет  дальше. Я вдохнул полной грудью октябрьский воздух, сел в машину и   счастливый уехал домой.
                18 сентября – 22 ноября 2016 г.