Воспоминания о школе

Воспоминания, воплощённые в литературную форму, интересны не сами по себе, а в отражении настоящего. Например, обнаруженные когда-то тенденции, проявляющиеся и сегодня. Или они могут заинтриговать неизвестными сегодня фактами, которые либо хорошо забыты, либо не были открыты до настоящего времени. В отличие от очерковых и мемуарных заметок, литературными героями могут становиться выдуманные персонажи, а настоящим историческим персоналиям художник может приписать отсутствующие в реальной жизни черты, поступки, ситуации. В любом случае воспоминания очевидцев и журналистские исследования от литературных произведений отличаются как небо и земля. Разумеется, первые и вторые имеют свой круг читателей, при этом читатель прекрасно осознаёт, что именно его ожидает: фактический материал (даже с гипотезами и придумками, реконструирующими события) или литературная выдумка, основанная на фактах (в которых главная цель – реализация идеи автора, которую он подтверждает действием, развёрнутым в литературном произведении).

Воспоминания о школьных годах – не исключение.
Читатель должен найти в рассказе о взаимоотношениях в школе нечто такое, что подчеркнуло бы «молодёжность» темы (даже если это рассказ о педагоге). «Взрослость» - это уже другая литература, другие герои, другие поступки. Схемы сюжетов обычно просты, поскольку жизненный опыт главных героев (учителя прекрасно встраиваются в это допущение) вряд ли позволяет им устраивать сложные многоходовые интриги, демонстрировать глубокие чувства и терзания (как бы они ни выглядели в глазах литературного героя), искать смысл жизни и проявлять многозначительные мечты с далеко идущими многоплановые идеями. Простота внутреннего мира – вот то, что должно присутствовать. А вот сюжет может быть закручен лихо, хотя так же легко разрешаться.

А вот и реализация художественных воспоминаний: книга Ирины Сазоновой «Школьные виражи или гримасы прекрасного»*, эпиграфом к которой стали слова Ольги Муравьёвой «Самые неприятные ситуации в школе... оказываются самыми лучшими её уроками». И с этой первой же строки ловишь себя на мысли: а ведь Муравьёва говорила о «школе жизни»**. Школа, описанная в книге, вычеркнута из школы жизни? Такой поворот, конечно, не может не заинтриговать: речь пойдёт о какой-то необычной школе, в которой не учат ничему. Эта моя мысль хорошо коррелируется с вышесказанными банальными рассуждениями о неизвестных читателю фактах.

«Школьные виражи» в книге весьма современно начинаются... с «эротической сцены»: «А бёдра её метались, как пойманные форели...». Светская школа, конечно, – не школа ханжества, и прозвучавшие в стенах школы из уст библиотекаря стихи Гарсии Лорки что-то должны означать. И я был заинтригован ещё больше.

И тут же был низвергнут автором с небес на землю: речь шла о русской средней школе на переломе истории. Когда к проблемам, накопившимся за восьмидесятые, стали добавляться проблемы, возникшие после смены идеологии, экономической регрессии, «падения нравов» и наступления смутных времён. Лорка, конечно, попал в точку. Мне почему-то вспомнилась книга, в которой вынужденная держать высоким свой рейтинг учительница появлялась на уроке в бикини (в фантастическом, слава богу, виртуальном классе); в какой-то момент лиф расстёгивался, ловко ловился и водружался на место, а учительница говорила: «В следующий раз я его не поймаю!»

С первой же зарисовки автор продемонстрировал не только проблемы школы («исписанные  столы,  отслужившие  своё  в  классах,  мягкие  расшатанные,  бывшие  «учительские»  стулья,  прогнутые  под  тяжестью книг полки дешёвых металлических стеллажей»), но и проблемы педагогики. В библиотеку входит дородная учительница в поисках словаря, из которого она авторитетно может узнать, как правильно пишется слово «пиджак». Читатель сразу становится на сторону оппонентов этого «педагога» – скромных грамотного библиотекаря и учителя, знатока русского «серебряного века», и задаётся вопросом: а что эти грамотные люди тут делают в этом вертепе безграмотности и убогой нищеты?
Но конфликта не случилось: библиотекарь осудила странного педагога не за её странный вопрос, а за... фамильярный тон... Но с этим комичным эпизодом всё только началось. Сначала от школьного библиотекаря потребовали комплект книг по гинекологии, потом читатель узнаёт, что педагоги на уроке варят сосиски, потом приходит учительница математики и просит книгу о Викторе Харе (фамилия этого барда «остроумно» обыгрывается)... В общем вся эта смешная чехарда приводит библиотекаря к мысли о том, что надо писать современный «Декамерон».

После этого становится ясной структура дальнейшего повествования. Остаётся надеяться, что дальше будет по крайней мере весело, и автор если не превзойдёт Боккаччо, то приблизится к его произведению по качеству и занимательности. Правда, если итальянец творил 700 лет назад, то уже это само по себе вызывает интерес. А будет ли заинтригован читатель, если ему подсунут сюжеты двадцатилетней давности? Т.е. новому поколению это не интересно, потому что близкое прошлое – то, что (в представлении нового поколения) нужно порвать, скомкать и выбросить навсегда, а старому поколению эти рассказы оскомину набили.

Итак, «Новый декамерон» начался!

В первом рассказе речь пошла о воровстве. Сначала школьники украли книги, потом электрик украл... книгу. Всё это символизировало огромную материальную ответственность библиотекаря и его несомненную детективную хватку.
Во втором читатель узнаёт, что у библиотекаря есть хулиган-сын, хороший, в общем-то мальчик, но ему в школе скучно.
В третьем – про подтасовки на экзамене по сочинению.
В четвёртом – ужасные воспоминания о поездке в Баку в ужасном советском вагоне, естественно, ужасного плацкартного туристического поезда.
Потом – про уволенного директора, который в драбадан напился и валялся в школьном вестибюле. Конечно, это помешало личным планам героини, а именно – присутствие на вручении дочери аттестата, которое (вручение) – «одно из самых главных событий в жизни». Какие эти родители наивные!
В шестом рассказе читатель узнаёт о смерти директора школы, которого почему-то называют запанибратски «Лёня». При жизни директор смешно тестировал героиню вопросами из передачи «Что? Где? Когда?», на которые библиотекарь с блеском отвечала, а потом начал с какого-то перепугу спиваться. Быть директором в школе – стопроцентно начнёшь пить. Вот уже второй директор на памяти героини уверенно зарабатывает себе цирроз печени.
В седьмом рассказе в школе вспыхнул пожар по вине полотёра, а героиня чуть не лишилась своих денег, очень удачно не сгоревших. Полотёр появился, совершил преступление и исчез, о чём героиня и резюмировала в конце эпизода.
В восьмом – воспоминания о приключениях на Кавказе.
Девятого рассказа в декамероне не оказалось, читатель сразу попадает во вторую часть книги...

И здесь я остановлюсь.
Потому что вторая часть – это уже ни смешно, ни грустно, ни страшно, ни холодно, ни жарко, никак... В общем, если первая часть описывала, то вторая – морализаторствовала. Насколько это может заинтриговать? Не уверен, что этот приём здесь не то что не уместен, а подан с правильными акцентами. Что читателю ничего не надо разжёвывать, делать обязательное «отдельное практическое нравственное наставление, нравоучение», которое нет-нет, а проскочит (в значительно большем объёме, чем в первой части). И сюжеты стали квазипроблемными. Если в первой части это были воспоминания об относительно недалёком, но всё же прошлом, то во второй части – почти современность. А описывать современность и не впасть в клишеподобные сюжеты ой как непросто!

И поэтому первая часть мне понравилась больше, чем вторая. Не могу при этом не отметить, что эта книга всё-таки далеко не для всех. Но она и не должна быть для всех.  И тут есть один махонький нюанс. То, что происходит вокруг нас, интересно (или не интересно) прежде всего нам самим. Описать это так, чтоб воспоминания не были личными, очень сложно. Рожки автора не должны быть видны на затылке его героев. Хоть это практически невозможно, но надо бы стараться их как-то замаскировать.

Автор, на мой взгляд, молодец. Хотя бы тем, что за прозу взялся поэт. Но разве автор-поэт бросит писать после этого прозаического опуса стихи?

Ноябрь 2016

*) Изд. «Альтаир», Ростов-на-Дону, 2016, сайт http://donpisatel.ru/news/362/
**) «К счастью, самые неприятные ситуации в школе жизни оказываются самыми лучшими её уроками. К сожалению, возможна только очная форма обучения». Ольга Муравьева, сайт http://www.stihi.ru/2002/04/21-239