Славянский менталитет...

Переводчики всегда бывают далеки от буквального текста, потому что происхождение идей не одинаково у различных народов. Пьер Буаст. // Издавая «Лолиту» по-русски, я преследовал очень простую цель. Хочу, чтобы моя лучшая английская книга была правильно переведена на мой родной язык. Владимир Набоков. // Несмотря на колоссальную роль, которую сыграла русская классика прошлого века в западной интеллектуальной жизни, адекватных оригиналам английских текстов Гоголя, Достоевского и Толстого нет. Лев Лосев. // Владимир Набоков отмечал, что в Англии не умеют переводить русскую классику. Иосиф Бродский, другой двуязычный писатель, высказался категоричней: да ведь это невозможно. Английский не в состоянии передать богатства русского, всех его ходов, а наоборот – пожалуйста! Порой неверно и представление о краткости английского в состязании с русским. // Одни только русские говорят, что Пушкин выше Достоевского, Тургенева и Толстого, а европейскому читателю это непонятно. Джон Бейли, английский автор известнейшего путеводителя по творчеству Пушкина. // Красоту же тургеневского слога, столь ценимую русскими, я в переводе не почувствовал. Сомерсет Моэм. // Книги переведены, и это очень хорошо, но в основном все переводы существуют на славянских языках: чешский, словацкий, украинский, русский. Попытки перевести на другие языки – немецкий, итальянский, французский, датский – совершенно не удались, книги не поддаются переводу или их просто никто не понимает. Видимо, они доступны только языкам, существующим в славянской группе. Славянский менталитет. Иоанна Хмелевская. // Думать на иностранном языке легче, чем на этом языке чувствовать. Томас Элиот. // Я сам всего менее занимаюсь участью своих сочинений, особенно в переводах. Никогда не только не поощрял, но сколько от меня зависело, даже удерживал переводчиков от передачи моих сочинений на иностранные языки. Это происходило – частию, не скажу от скромности (это было бы претензия), а скорее от своего рода – застенчивости, от недоверия к себе, а больше, кажется, от того, что все действующие лица в моих сочинениях, нравы, местность, колорит – слишком национальные, русские – и от того, казалось мне всегда, они будут мало понятны в чужих странах, мало знакомых с русскою жизнию! От того я никогда не интересовался быть известным за границею – только по имени. Иван Гончаров. // Я много писал о русском языке. Последняя работа о его непереводимости и непонятности для иностранцев: «Ол-райт, – сказал Емеля». Владимир Крупин. // Буквальные переводы с русского невозможны. Тут вы должны переводить не слово – словом и не фразу – фразой, а юмор – юмором, любовь – любовью, горе – горем. Сергей Довлатов. // Разве наш язык по богатству можно сравнить с любым иностранным? Там все – вундербар, или – о-кэй. «Как вам нравится наш русский лес?» – «О-кэй!» – «А наша русская зима?» – «О-кэй!» – «А наши девушки?» Всё равно «о-кэй». В Берлине один немецкий драматург, собираясь в Москву, попросил меня подсказать универсальное слово, на любой случай. Подыскал. «Как вам русский лес?» – «Чудесно!» – «А девушки?» – «Чудесно!..» Решил он всерьёз русским языком овладеть. Читает по самоучителю: «Я поехал в Украину». Поправляю: «По-русски надо сказать – на Украину». – «Я поехал на Крым». – «Не на Крым, а в Крым». – «Ага, понял. Я поехал в Кавказ». – «В Кавказ не говорят. Правильно: на Кавказ». – «Ясно. Я поехал на Сибирь». Рассвирепел он: «Доннер-веттер, когда – на, когда – в? Какие же здесь правила?» – «А нет правил. Просто – на Кавказ и в Сибирь, на Украину и в Крым. Без всяких правил!..» Нет, брат, ни одному иностранцу никогда не выучиться настоящему русскому языку! Это всё запоминается с детства. У них – о-кэй, вундербар, а у нас на это двадцать слов с различными оттенками. Чудесно, обворожительно, прекрасно, великолепно, волшебно, восхитительно, сказочно, бесподобно, дивно, и бог знает сколько ещё найдётся. Сергей Есенин. // Живые языки для тех иностранцев, которые не жили среди данного народа, в наибольшей части своей мертвы. Георг Лихтенберг. // Дух языка отчётливее всего выражается в непереводимых словах. Мария Эбнер-Эшенбах. // Ну как это перевести «скиглит чайка»? А ведь как выражено. Это именно те звуки. А вот, например: «За байраком, байраком, – в поли могила. Из могилы встае казак сивый, похилий». «Похилий» – как сказано! А перевести нельзя, невозможно сохранить первозданную силу и прелесть. Я пробовал переводить Тараса Шевченко. Не то! Так же и поляков, Мицкевича. Самые близкие «смежные» языки труднее всего поддаются переводу. Происходит это оттого, что они ещё слишком близки к природе, они ещё в диком состоянии – откуда их прелесть – и при переводе не входят в семью языков, культурно развившихся. Иван Бунин.