Дар. Глава 8

Глава 8
- Думаешь, там все еще опасно? – Спросила Рита, когда они втроем стояли на обочине, провожая взглядом стремительно удаляющееся такси, как брошенные дети.
- Волне возможно, - пожала плечами Аннета, - если бы этот козел не сдрейфил, было бы гораздо безопаснее. А теперь придется идти пешком по линии фронта. Благо, тут уже недалеко.
Девушки одновременно вопросительно подняли глаза на Антона.
- Я смогу, - сказал он и в тот момент он не врал, адреналин на время подавил болезнь и слабость. – Давайте не будем терять время, мне кажется, это не лучшее место для туристов.
- Нам туда, остряк, - и Аннета зашагала к следующему повороту.
Поднялся ветер, свежий и холодный, он пах влагой и ясно давал понять: до начала грозы осталось совсем чуть-чуть. Деревья – высокие тополя, растущие по обеим сторонам улицы, - тревожно шелестели при каждом порыве, как будто советовали трем путникам поторопиться, не испытывать судьбу.
- Похоже, будет град, - сказала Рита, щурясь от ветра, несущего пыль, - хотелось бы успеть до начала этого Армагеддона.
- Если немного прибавим, - Аннета шла впереди, низко опустив голову, - лишь бы не встретить никого из местных, вот тогда точно будет Армагеддон.
В такую погодку – вряд ли, с надеждой подумал Антон, стараясь изо всех сил не отставать, и при этом не слишком нагружать больное колено. Ветер дул прямо в лицо, толкал назад невидимой мягкой рукой, в которой, тем не мене, чувствовалась огромная сила. Дремлющая пока сила. Где-то уже совсем близко раздался очередной раскат грома, как будто небесную ткань разрывало какое-то чудовище, рвущееся в этот мир.
Рита держала Антона под руку, то и дело тревожно поглядывая то на него, то по сторонам. На улице не было ни души, даже домики, стоявшие по обе стороны от проезжей части, казались необитаемыми, но зловещими, как будто в них ждали своего часа призраки их бывших жильцов. И с началом грозы могли вырваться наружу. Такие ощущения навевал этот район и эта улица, и Антон подумал, что именно в таком зловещем и немного сюрреалистическом месте он и может получить помощь или хотя бы совет. Потому что все, что он сейчас видел и чувствовал, очень напоминало его жизнь.
За поворотом оказалась узкая улочка, такая же безлюдная и почти такая же разгромленная. Не хватало только сожженных машин и покореженного велосипеда. Рита остановилась и вопросительно посмотрела на Аннету.
- Нам лучше не терять время, - пожимая плечами, ответила та на невысказанный вопрос, - если пойдем до следующей улицы, можем найти там то же самое, но ему – она кивнула на Антона, - придется топать лишние сотни метров. Да и нам такой риск тоже ни к чему.
- Перевожу, - улыбнулся Антон, - на минном поле никогда не знаешь, какая дорога в обход. Так что не будем петлять, нам и вправду лучше поторопиться.
Рита скорчила гримаску и пошла вперед, осторожно ступая по растрескавшемуся асфальту, усеянному осколками битого стекла и какими-то обломками, многие из которых выглядели такими же острыми. Антон тоже внимательно смотрела под ноги, в отличие от девушек, он был в кроссовках, но ему совсем не хотелось наступить на какой-нибудь ржавый гвоздь или подвернуть ногу на куче мусора.
И все же он не мог не смотреть по сторонам, эта разгромленная пустая улица зачаровывала его, ему просто не верилось, что он идет по улице реального мира, где люди и правда так живут, и все, что он сейчас видит, не декорации к фильму, а настоящий район его города. Да, живущим в центре такое даже не снилось, подумал он, да и мне, вообще-то, тоже. Нет, он, конечно, смотрел криминальные новости, и видел такие картины, но никогда до этой секунды не осознавал, что за всеми этими кадрами стоит настоящая жизнь, настоящие трагедии и настоящие слезы. До этой поездки всё, что показывали по телевизору он, как и большинство людей, воспринимал как параллельный мир, не совсем выдумка, но и не настоящая реальность. Всё это было где-то там, где люди либо очень плохие, либо сказочно хорошие, но все они невыносимо страдают, потому что такова их судьба, и это нормально.
- Но это не нормально, - прошептал он, перешагивая через разломанную биту, запутавшуюся в обрывке цепи, - всё это совсем не нормально.
- Что? – спросила Рита, щурясь на ветру, когда они повернули, он немного стих, но все равно неприятно бросал пыль в лицо.
- Да так, причитаю, какой милый это район, - громко, чтобы перекричать ветер, ответил Антон.
На улице становилось все темнее, тучи стали из фиолетово-черных просто черными, и это пугало. Может, это и есть конец света, вдруг подумал Антон, небо станет черным и на землю придет Сатана, в таком районе ему явно понравится. Воображение тут же нарисовало жуткую картину оживающих в пустых домах призраков, теперь они свободны и выплывают на улицы, чтобы сожрать на этом приветственном пиршестве троих живых, по воле случая ставших угощением на балу у сатаны. А местное население явно обратится в чудовищ, причем, они просто примут свой естественный облик, подумал Антон, но тоже явно не откажутся нами закусить. И каким бы бредовыми ни казались эти мысли, сейчас, продвигаясь вперед по разгромленной  улице под черным небом и ураганным ветром, с распухшим коленом и почти без сил, Антон подумал, что готов поверить в это. Почти поверил.
Рита, шагающая рядом с ними, вдруг сжала его руку, и Антон, не ожидая уже ничего хорошего, поднял голову и вопросительно посмотрел на нее. Она молча кивнула вперед. На дороге, ближе к обочине лежала мертвая собака, Аннета прошла мимо нее, лишь слегка окинув взглядом. Антон не хотел смотреть, но опять не мог оторваться. Вокруг собаки темным ореолом разлилась запекшаяся лужа крови. Собака была какой-то бойцовской породы, Антон плохо в них разбирался, но таких собак в кино обычно держали плохие парни из гетто. Он не хотел думать, что с ней случилось, но не мог. И она явно умерла не от старости, в этом районе, похоже, такая привилегия была у очень немногих.
- Господи! - всхлипнула Рита и уткнулась лицом ему в плечо. – Ненавижу это место! Ненавижу!
Они поравнялись с мертвой собакой, и Антон тоже увидел. У нее почти не было головы, осталась лишь нижняя челюсть и кровавое месиво с одним остекленевшим серо-голубым глазом. Что могло… начал было размышлять Антон, но потом увидел рваные дыры от пуль по всему телу. Странно, но от этого ему даже полегчало, по крайней мере, несчастное животное, втянутое в людской конфликт, убила не неведомая сила вроде орков или еще чего-то такого же жутко-нереального, а обычное огнестрельное оружие. Антон сам не понимал, почему его это успокаивало, но успокаивало. Может потому, что возможно, она умерла быстро, подумал он, не в силах оторвать взгляд от этого страшного зрелища, может потому, что можно не думать о том, что кто-то ударил ее чем-то с такой силой, что собака осталась практически без головы. А может, просто я хочу уехать отсюда, подумал он, заставляя себя закрыть глаза, и чувствуя, как слезы просачиваются сквозь ресницы, уехать и никогда не вспоминать о том, что увидел и почувствовал здесь.
Аннета по-прежнему шла вперед, но с каждым пройденным метром голова ее опускалась все ниже, и причиной тому был не ветер, это Антон понимал. Она держалась на расстоянии от них, как будто не хотела заразить их чем-то и понимала, что заражена сама – об этом говорили поднятые плечи и ссутулившаяся спина. Она борется, подумал Антон, и она действительно заражена, эта инфекция навсегда в ней, просто на расстоянии от источника все эти годы она дремала, а теперь проснулась и отравляет кровь.
- Ты ви… - начала Рита, обращаясь к Аннете, но Антон мягко дернул ее за руку.
- Не сейчас, - сказал он, радуясь тому, что, наконец, отвернулся от мертвой собаки, - не трогай ее пока. Ей надо побыть одной.
- Обычно я знаю это лучше всех, - ее глаза сверкнули, но злость исчезла, как блеск молнии, в широко распахнутых глазах остались лишь грусть и ужас. – Но сейчас ты прав.
Рита вздохнула и опустила голову, глядя строго себе под ноги и больше никуда.
- Мне просто так жутко от всего, а каково ей вернуться сюда? И как она вообще тут выжила? Да, сейчас не время грузить ее моими проблемами. Это ты правильно сказал.
Ветер усиливался, уже пугая не на шутку, идти становилось все труднее, и Антон опасался, что без поддержки Риты, может не выстоять. Эта мысль вызывала жгучее чувство стыда и злость, но он строго сказал себе, что лучше осознать это про себя и принять меры, чем растянуться на асфальте из-за сильного порыва и чувствовать себя полным ничтожеством на глазах у двух девушек. Пусть для них я и не сексуальный объект, но вот они для меня – да, думал Антон, с каждым шагом все меньше и меньше нагружая больное колено, и пусть мне тут точно ничего не светит, но в одну их них я, кажется, влюблен. И снова его захлестнул коктейль чувств: нежность, грусть, отчаяние и отвращение к себе. Он мог ручаться, что Рита ничего не знает о его чувствах, но он-то знал. И вместо того, чтобы быть рыцарем, он ковылял из последних сил, опираясь на свою даму сердца.
- Дождь смоет кровь, - послышалось рядом, - дождь смоет всю эту кровь.
Антон поднял голову, вырываясь из раздумий. Рита опять смотрела по сторонам, и только это уже вселяло в него чувство тревоги, потому что ничего хорошего в этом районе они еще не увидели.
- Может лучше не смотреть… - начал он, но Рита уже показывала рукой куда-то на тротуар с ее стороны.
- Трупы людей убирают, - ее голос был подозрительно ровным, - почему они не убрали собаку? Она ведь погибла за кого-то из этих уродов. Так почему ее они оставили лежать?
- Не знаю…
- Вон там, - она снова указала рукой, впереди Аннета продолжала прокладывать им путь, как абориген, не понимающий языка и потому не разговаривающий с людьми из другого мира. – Там точно был труп.
И снова повторилась та же история, Антон не хотел смотреть, насмотрелся уже, но голова сама повернулась, а глаза напряглись – в последнее время его зрение тоже претерпело изменения не в лучшую сторону.
Похоже, она права - вот что первое пришло на ум, когда он увидел большое темное пятно на тротуаре, это явно от существа покрупнее собаки. Узкий тротуар был полностью залит кровью вчерашнего побоища, более того, она стекала на дорогу – теперь Антон видел темные потеки на бордюре и на асфальте проезжей части. Тут кто-то умер. Мысль пришла в абсолютной тишине и была абсолютно лишена эмоций. Рядом с запекшейся лужей валялись осколки стекла и что-то похожее на напульсник.
- Дождь смоет кровь, - шепотом повторил Антон и отвернулся. На этот раз он не смог бы описать свои чувства, просто огромный тяжелый ком засел где-то в груди, парализуя эмоции, мысли и чувства. Мы здесь не больше часа, подумал Антон, а каково жить здесь? Если ответ и был, ком в груди поглотил и его.
Теперь он тоже опустил голову как мог низко, лишь иногда поглядывая вперед, чтобы не потерять из виду Аннету. Он хотел защитить себя от ужасающих картин Речного района, но теперь они проникли в его голову, как настоящая отрава. Он вдруг увидел вчерашнюю битву, одна группировка стеной идет на другую, в руках цепи, биты, трубы и ножи. Пистолеты пока за поясами. Кто-то с собаками, животные всегда обречены сражаться в людских войнах и умирать за то, о чем понятия не имеют. Он увидел лица – тупые и озлобленные, жестокость – вот их общая черта, а потому все участники уличной войны похожи как братья. Они и есть братья, живущие бок о бок, и умирающие так же. Думают ли они о том, что кто-то проживает последние секунды своей грустной жизни, полной грехов, крови и грязи? Скорее всего, нет, философия не популярна в рядах уличных бойцов.
Никогда его воображение не было таким ярким, но сейчас Антон ясно увидел все, до мельчайших деталей. Испуганные и такие же злые лица жителей, на чьих улицах идут столкновения, они бросают дома и бегут к родственникам – линии родства редко выходят за пределы Речного – кто-то просто запирает двери и спускается в подвал, а некоторые даже выходят на улицу со своими кастетами и цепями. Дети плачут, матери орут на них и отпускают подзатыльники, потому что им всегда не до этих спиногрызов, а сейчас их вой просто бесит. Некоторые дети постарше залезают на деревья или жмутся к хлипким заборам в надежде увидеть зрелище. Те, кто выживет сегодня, умрут на этих же улицах, просто в другой раз. Две толпы идут молча, одна на другую, никто не говорит ни слова, в этом нет необходимости, все уже сказано и решено. На одной из улиц они встречаются, нет ни секундной заминки или паузы, две толпы с воплями несутся друг на друга, и на перекошенных лицах написано одно желание – убивать…
- Не успеем до дождя, - голос Риты вырвал его из этой жуткой фантазии, и тут же, как будто по ее слову, на Антона упала первая тяжелая капля.
- Я не взяла зонт, - Рита хмуро уставилась в такое же небо, - по плану мы не должны были идти пешком.
- В бойскауты тебя бы точно не взяли, - улыбнулся Антон, радуясь тому, что страшное видение прошедшей здесь бойни ушло, - даже если бы ты жила в Америке, хаха.
- Естественно, не взяли бы, - она захихикала и слегка толкнула его локтем в бок, - я ведь девочка, girl, умник.
 Капли срывались все чаще, температура заметно опустилась, так что ветер казался просто ледяным. Это точно к граду, подумал Антон, но теперь его мысли были заняты чем-то пострашнее ударов сыплющихся с неба льдинок. Рядом с ним ежилась от холодных порывов Рита, все теснее прижимаясь к нему в бессознательной попытке согреться. И это было приятно, так приятно, что Антон вдруг поймал себя на мысли, что готов пройти еще хоть сотню кварталов под ливнем и градом, под угрозой попасть в одну из уличных войн, лишь бы она вот так прижималась к нему, такая теплая и такая хрупкая.
Аннета свернула на другую улицу, кажется, холодный ветер и начинающийся дождь ее нисколько не беспокоили, она как будто не замечала ничего вокруг. Антону она напомнила Герду из сказки, возможно, она так же упорно шла вперед босиком по льду и снегу, навстречу ветру, чтобы спасти своего названного брата. И она идет вперед ради мня, подумал Антон, ради шанса. Ему вдруг захотелось подойти и обнять ее, возможно, это как раз то, что было бы ей нужно…но позже, сейчас она явно хотела побыть одна.
Улица оказалась короткой и почти чистой, все стекла в домах были на месте, никакой крови на асфальте, только несколько обрывков какого-то тряпья и разбитые стекла. Мы удаляемся от эпицентра событий, подумал Антон, как будто внутри его сознания кто-то вел прямой репортаж из ада, на отдаленных улицах ситуация постепенно приходит в норму. Теперь, когда смотреть по сторонам был не так страшно, Антон поднял глаза и, щурясь от ветра и участившихся капель, увидел, что улица упирается в какой-то овраг. Моста он не увидел, но Аннета уверенно шла вперед.
Над головой оглушительно загрохотал гром, и вдруг с неба полилось, как будто кто-то включил пожарный шланг прямо над ними. Ветер ударил по ним пеленой дождя, такого же ледяного, Рита вскрикнула, но на ее лице заиграла улыбка. Антон и сам улыбался, сила стихии завораживала и будила в душе такую же бурю эмоций. За пару секунд они промокли насквозь, и Антон пожалел, что на нем кроссовки, а не шлепанцы – ощущение было такое, как будто он шел в двух пакетах, наполненных ледяной водой.
- Это тоже не планировалось! – радостно прокричала Рита, стараясь перекрыть шум дождя, - как и это!
И она отпустила руку Антона и радостно побежала к Аннете, никак не прореагировавшей на начавшуюся грозу.
- Аня! Иду к тебе! – кричала она, широко раскинув руки в разные стороны, как для объятий, - Всегда мечтала это сделать!
Антон старался не отставать, но без поддержки идти было труднее, колено проявляло крайнее недовольство такой нагрузкой и такой погодой. Но выбора не было, и он шел, хромая уже гораздо сильнее и немного кривясь при каждом шаге. Впереди показался мостик, и это была первая красивая картина, увиденная им в этом Богом забытом месте. Узкий и короткий бетонный мостик с чудом уцелевшими металлическими перилами казалось, был проложен сквозь зеленый тоннель, деревья на берегах оврага так низко склонились над ним и имели такую густую крону, к тому же увитую диким хемелем, что на самом мостике царил полумрак. Под черно-серым небом и хлещущим дождем яркая зелень смотрелась так свежо и так нежно, что Антон невольно замер, залюбовавшись этим маленьким островком красоты. Как будто мы попали в картину, подумал он, кажется, подойдешь поближе, и можно будет разглядеть мазки и границы наложения красок. Под густой зеленой крышей было сухо, бетон на мостике не потемнел, и таинственный полумрак деликатно приглашал путников в свое укрытие.
- Эй, девочки… - начал было Антон, но потом повернул голову и осекся.
Рита добежала до подруги, но радостная улыбка испарилась, лицо стало испуганным и озабоченным, дождь смыл тушь, и глаза казались невозможно огромными. Антон видел, что она что-то говорит, но из-за шума ветра и ливня он ничего не слышал. Собрав силы, он поспешил вперед, предчувствуя новую беду и морально уже готовый к этому.
- Аннета, поговори со мной… - Рита обхватила лицо полруги ладонями и с надеждой заглядывала в глаза, как будто хотела увидеть там нечто волшебное, - что это? Что с тобой?
Антон, наконец, поравнялся с девушками, еще секунда, и он встал рядом с Ритой. И увидел. Лицо Аннеты изменилось до неузнаваемости, во-первых, он никогда не видел ее без макияжа, иногда ему казалось, что она как мульт-персонаж: всегда выглядит одинаково и всегда прекрасно. А теперь ливень смыл тушь, тени и тон, смешав их в какую-то адскую маску. Но самое главное, он никогда не видел такой уязвимости и боли на ее лице, она всегда была грубоватой и непрошибаемой, готовой дать сдачи, послать куда подальше и не распускающей нюни. А теперь эта броня упала, может быть, ее тоже смыл дождь. Губы дрожали, в широко распахнутых глазах застыло отчаяние, плечи сгорбились.
- Господи! Аннета, что… - начал было Антон, но тут гроза внутри нее разбушевалась настолько. Что вырвалась наружу.
Не говоря ни слова, она вдруг издала какой-то хриплый стон, обхватила голову руками и начала рыдать так, как Антон еще не видел, чтобы рыдали люди. Казалось, это горе разорвет ей грудь, она задыхалась, но плакала, и слезы смешивались с потоками дождя. Антон застыл, шокированный и испуганный, этого уж точно не было в планах, подумал он, чувствуя, как женские слезы делают свое дело – сковывают, пугают и смущают мужчин.
А вот Рита не растерялась, кинулась и крепко обняла подругу, хотя та и не отвечала на объятия, она сжимала Аннету в своих руках, как будто боялась, что ее унесет ветер, или смоет дождь. Так вместе они и рухнули на колени, Аннета закрыла лицо руками, из-под ладоней доносились сдавленные, отчаянные всхлипывания, Рита прижимала ее к себе, закрыв глаза. И снова это зрелище напомнило Антону картину, выражающую саму суть печали. Будь я художником, подумал он, я бы навсегда запечатлел этот красивый и грустный момент, но я сохраню его в памяти, навсегда сохраню, как момент истины, когда со всех нас слетели маски.
- Всю мою жизнь… - от слез голос Аннеты изменился до неузнаваемости, - это проклятое место отравило всю мою жизнь!
- Нет, милая, - Рита отстранилась, чтобы заглянуть ей в глаза, но лицо по-прежнему было спрятано за ладонями, - ты вырвалась, ты больше не здесь…
- Я всегда здесь, - Аннета, наконец, опустила руки, Антон подумал, что ее огромные голубые глаза и есть источник дождя. Странная мысль, но именно такой она пришла к нему в голову.
- А это место всегда во мне, - она сложила ладонь как наконечник копья и направила себе в грудь, как будто хотела пронзить себя, - оно здесь, как яд. Где бы я ни была, как бы далеко ни уехала, я слишком долго провела в этом аду и пропиталась этой отравой, она въелась в мои кости, в мою душу. И мне никогда не удастся забыть кто я и откуда.
- И не надо, - вдруг сказал Антон, он не мог присесть рядом, как Рита, поэтому просто подошел и погладил ее по волосам. Он никогда раньше этого не делал и даже представить себе не мог, но и она никогда не плакала у него на глазах, раскрывая душу. – Все то плохое, что было в твоей жизни поможет тебе видеть и ценить то хорошее, что есть. И есть сейчас. Просто живи дальше, стремись к лучшей жизни, потому что худшую ты уже видела.
Она улыбнулась ему, нежно и грустно, такой улыбки он никогда не видел на ее лице и вдруг понял, какой ее видит и любит Рита. Пройдя через многое, эта девушка заковала себя в броню, и вот теперь Антон чувствовал, что ему оказано величайшее доверие – теперь и он увидел кровоточащие раны под этой броней.
Дождь лил, ветер хлестал их ледяными струями, над головой снова прогрохотал гром. Девушки встали, обнимая друг друга, как выжившие после катастрофы. Не говоря ни слова, все трое обнялись, крепко, закрыв глаза. И чувствуя тепло их тел, такое живое и такое родное под ледяным ливнем, Антон вдруг понял, для чего нужна жизнь и что в ней самое ценное – тепло, которое один человек может разделить с другим под холодным доджем и ветром.
- И когда это ты стал у нас философом? – спросила Аннета, когда они шли к мосту, девушки с обеих сторон поддерживали Антона, запас адреналина иссяк, а от холода и сырости его колено практически вышло из строя.
- Примерно месяц назад, - серьезно ответил он и грустно улыбнулся, - это такой бонус для умирающих: начинаешь яснее видеть и больше понимать.
- Даже думать об этом не смей! – Аннета повернулась и уставилась прямо ему в глаза, - она поможет тебе. Она многое может.
- На данный момент это моя единственная надежда, - ответил Антон и добавил, усмехнувшись, - да после такого путешествия я уже заслужил чудесное исцеление, просто так, никого не посещая.
Когда они ступили на мост под зеленую крышу, Антон буквально ощутил насколько теплее здесь воздух, а ветра не было совсем. Настоящий тоннель из деревьев, восхищенно думал Антон, наслаждаясь приятным шумом дождя по листьям и практически полным отсутствием холодных капель.
- Далеко еще? – спросил он, - а то, может, переждем здесь?
Они остановились, глядя на бушующий в овраге поток, напоминающий горную реку, где-то над ними, снаружи снова разорвались небеса.
- Почти пришли, - Аннета кивнула на улицу на другой стороне мостика, - это ее улица.
- Очереди до моста не видно, - прокомментировала Рита, - уже хорошо.
- Ну, это тебе не Ванга, - усмехнулась Аннета, - хотя людей у нее бывает много. Но, к счастью, за пределами района ее мало кто знает. Сами понимаете, это как радиоактивная зона, отсюда почти никто выезжает. Но мы будем ждать, сколько потребуется, хотя я надеюсь, она не занята.
- Но задержаться, все же, стоит, - вдруг сказала Рита, - пара минут ничего не решит, а я так и не сделала то, что давно хотела и собираюсь это исправить. Все как раз сошлось.
И она отпустила руку Антона, подошла к Аннете и заглянула ей в глаза.
- Я люблю тебя, девушка из самого поганого района. И всегда буду любить.
Аннета хотела что-то ответить, но Рита закрыла ей рот поцелуем. Пару секунд Антон смотрел на них с легкой улыбкой, растроганный, восхищенный и немного смущенный, а потом деликатно отвернулся. Я бы тоже мог найти свою любовь, подумал он, глядя на беснующуюся воду в овраге прямо под ним, будь у меня время, я бы все сделал по-другому, я бы не боялся, не отгораживался от мира, от чувств, от жизни. Я бы не стал больше бояться разочарований и потерь, потому что они – слишком ничтожная цена за один поцелуй под дождем, за протянутую руку, за сердце, которое другой человек доверяет тебе, говоря «я тебя люблю».
Антон углубился в мысли, как зачарованный глядя на бурный поток в овраге, капли просачивались сквозь листву и падали иногда прямо за шиворот, но он этого не замечал, итак был насквозь мокрый. Здесь в полумраке моста была совсем другая атмосфера, как будто крошечное окно в другой, параллельный мир, где живут феи и единороги, а простреленные десятком пуль собаки не лежат на разгромленных улицах. Как будто и не было этого жутковатого путешествия, думал Антон, как будто все это нам показалось или просто приснилось… Но тут в мутном потоке воды мимо него пронеслась дохлая кошка, и это разом покончило со всеми иллюзиями. Ничего им не приснилось, а мир на самом деле такой – грязный, жестокий и безнадежный. Волшебство момента ускользнуло, подумал Антон, встряхнувшись, но он было, а значит, что-то хорошее в этом мире еще есть. Он оглянулся на девушек, они смотрели друг на друга, не видя больше ничего вокруг, и о чем-то тихо шептались. Хорошо, подумал Антон, для них волшебство еще продолжается, для них оно длится почти 24 часа в сутки, потому что они влюблены.
Над головой раздался очередной раскат грома, все трое вздрогнули, как будто одновременно очнулись ото сна.
- Не хочется входить под ливень, - поморщилась Рита, - но я и тут начинаю замерзать. А ты как?
И она вопросительно посмотрела на Антона, похожая на куклу с этой размазавшейся тушью и мокрыми волосами, которые она откинула назад.
- Потихоньку примерзаю к перилам, - улыбнулся он, - мне кажется, пойдет град. Было бы неплохо добраться до места раньше, чем нам настучат по башке тысячи льдинок.
- А что, - усмехнулась Аннета, - мы промокли до нитки, видели девочку без руки, семейную потасовку, нам угрожали пистолетом, потом мы видели последствия уличной войны и – та-дааам – меня рыдающую. И вы всё еще боитесь града?
Она вытянула руку, показывая на улицу, по которой они пришли, а потом на не светлеющее небо.
- Если уж вы решились посетить Речной, - деланно серьезным голосом сказала она, уперев руки в бока, - то обязаны получить полный набор дерьмовых впечатлений. Специальная акция сатаны для всех туристов.
- Только никакой сувенирной продукции! – театрально вытаращив глаза, воскликнул Антон и все трое рассмеялись.
После уютного затишья под зеленым навесом, дождь показался еще боле холодным. И он и не думал стихать, ледяные струи лились сплошной завесой, гром грохотал, а тучи нависали все ниже. Ветер превращал мокрую одежду в ледяную корку, и, пройдя половину улицы, Антон начал дрожать. Колено разболелось еще сильнее и почти перестало слушаться, как будто его нога вдруг стала ватной и утратила всякую связь с телом. Или просто одна провинция государства под названием «тело» вдруг восстала, подумал Антон, и больше не желает подчиняться царю – приказы-то она получает, но больше не выполняет их. Ну ничего, успокаивал он себя, щурясь от каплей, затекающих в глаза, скоро мы придем, и восстание будет подавлено.
Улочка и в самом деле была короткая и тихая, примерно через 200 метров она упиралась в какое-то заброшенное длинное здание, образующее тупик. Антон пытался разглядеть его получше, но увидел только разбитые деревянные стены, заколоченные окна и провалившуюся крышу. Вероятно, когда-то это был крупный склад или какая-то база, но дни ее жизни давно миновали. Зато теперь на этой улице царила тишина, и не было никакого движения.
- Ни одной машины, - сказала Рита, ее губы тоже стали приобретать синеватый оттенок, а по телу проходила мелкая дрожь. – Сюда ведь не проехать. Здорово! И людей не видно. Может, нам хоть тут повезет.
- Нам  уже повезло, - ответил Антон и на этот раз он не шутил. – Мы всё еще живы, не прострелены и не покалечены. Судя по тому, что мы видели в этом районе, это крупное везенье, согласна?
- И даже я не убила тебя за то, что ты видел меня с размазанным макияжем да еще и плачущую, - откликнулась Аннета. Она поддерживала его под правую руку, Рита – под левую. – А вот и оно.
И она указала рукой на зеленые ворота с правой стороны. Отсюда не было видно дома, только такой же зеленый деревянный забор и высокие деревья во дворе. Домик видимо маленький, подумал Антон, хотя у кого здесь они больше? И действительно, он попытался припомнить, видел ли хоть один двухэтажный дом и понял, что общежитие в самом начале района было самым высоким зданием в этой части города. Ну, может местные нарко-короли и живут в чем-то похожем на виллы в самой сердцевине района, подумал он, но в  такую глубь Речного мы, к счастью, не углублялись. Мысль о том, что местные короли вообще предпочитают здесь не жить, так и не пришла ему в голову.
Они сошли в дороги – не асфальтированной, с ямами и булыжниками – и пошли по гальке, заменяющей подъездную дорожку. Кое-где из-под камней пробивалась трава, и Антон вдруг подумал, что делает то же самое – пробивается сквозь тьму, чтобы жить.
- Пришли. – Аннета остановилась перед зелеными воротами и улыбнулась, - надо же, добрались!
- Да уж, - наморщила носик Рита, - тут явно есть что отпраздновать.
- И нам точно повезло в одном, - сказала Аннета, поворачиваясь к ним, - я бывала тут раньше, когда много посетителей, калитку оставляют открытой, потому что люди сидят во дворе и здесь, на улице. Сегодня, она закрыта. Надеюсь, она принимает.
Антон молчал, его вдруг накрыло сильнейшее волнение. Он даже не помнил, когда в последний раз так волновался и испытывал такой страх. Хотя страх этот был приятным, не страх боли или смерти, а нечто вроде волнения перед каким-то важным событием или большим приключением. Это мой шанс, думал он, я здесь, и прямо сейчас у меня есть возможность избавиться от этого кошмара навсегда. Что-то отнимает у меня жизнь, а теперь у меня есть шанс получить ее обратно. Надеюсь, на этот раз получится, подумал он, шагая к калитке, надеюсь, это будет не ложная радость.
Звонка не было, поэтому они просто постучали и стали ждать. Забор и ворота были высокими, так что они не могли заглянуть во двор, а шум дождя и ветра заглушал все звуки. Все заметно нервничали, так что к дрожжи от холода добавилась еще и нервная дрожь. Антона передергивало, но он старался справиться с собой, а Рита рядом с ним дрожала как осиновый лист.
- Даже не знаю, почему мне так страшно, - шепотом сказала она, выдавливая из себя нервную улыбку, - просто… не знаю, всё это так волнительно, эта поездка, эта гроза, а теперь…
Аннета уже подняла руку, чтобы постучать снова, но тут калитка неожиданно распахнулась. На пороге стояла пожилая женщина с широким строгим лицом и двумя длинными седыми косами. Она была высокая и крупная, как будто вырубленная из камня, в руке она держала древний зонт с одной торчащей спицей.
- К бабе Насте? – голос ее напоминал гром или перекатывание валунов. Все трое послушно кивнули, как дети перед великаном. – Заходите.
Антона сразу поразило количество цветов, в немаленьком дворе они были повсюду. И все они были одинаковыми – белые лилии росли на каждом свободном клочке земли. Должно быть, аромат тут такой, подумал Антон, зачаровано глядя на белоснежное море, что воздух аж густой. Рядом с ним восхищенно ахнула Рита, автоматически пытаясь вдохнуть поглубже. Но ливень смыл практически весь аромат, остался едва уловимый шлейф, как после дорогих духов загадочной незнакомки. Будет очень жаль, если пойдет град, подумал Антон, не в силах отвести взгляд от сотен хрупких и прекрасных цветов, у них нет шансов. А у меня? – тут же пришел вопрос, но он отогнал его, глядя на эту красоту, думать о чем-то мрачном ему не хотелось.
Во дворе было три строения - маленькие домики, похожие на игрушечные, чистенькие и ухоженные. Один домик стоял прямо напротив калитки, но великанша уверенно прошла мимо него, а за ней, как утята за мамой, прошествовали гости, они шли по одному – узкие тропинки, проложенные сквозь лилии, не позволяли разминуться двум взрослым. Середина двора была заасфальтирована, но прямо в центре почти на всю ширину была разбита круглая клумба, конечно же, с белыми лилиями. Еще один крошечный домик стоял прямо напротив ворот, другой – справа от них, перед третьим была самая большая площадка с лилиями, огороженная самодельным забором, на всю длину которого тянулась деревянная лавка. Сегодня она пустовала. Вряд ли из-за дождя, подумал Антон, чувствуя, как от волнения сердце подскакивает к самому горлу.
Женщина повела их ко второму домику, дверь была открыта, над ней – узкий навес. Она сложила зонт, и все столпились на сухом квадрате асфальта. Антон заметил, как блестят от возбуждения глаза Риты, если бы сейчас была ночь, подумал он, она могла бы освещать ими путь.
- Заходите, - еще раз повторила дама, рванув дверь так, что Антон удивился, как она не сорвалась с петель. – Ждите здесь.
Она пропустила их внутрь и закрыла дверь.
- Как в сказке про ведьму и детей, - усмехнулась Аннета, - и эта дамочка явно из тех, кто сожрет нас троих и не подавится. Ну, кто первым полезет в печь?
И она указала на древнюю плиту. Великанша привела их в кухню.
- Так это не она? – в эту секунду Рита и правда напоминала ребенка, заблудившегося в сказочном лесу. – Ты уверена?
- На все сто. – Аннета тоже дрожала, обхватив себя руками, чтобы как-то удержать драгоценное тепло. – Это ее компаньонка. Или просто помощница.
И предвидя дальнейшие расспросы, добавила, оглядывая кухню:
- Я сама у нее не бывала, но люди говорили про эту жену людоеда. Она живет здесь же и помогает со всем.
- Надеюсь, она не за котелком побольше пошла, - нервно засмеялся Антон, - а то мы ведь на самом деле в кухне. История вроде как повторяется.
Все трое напряженно захихикали, оглядывая помещение как настоящие дети, попавшие в обитель волшебника, доброго или злого – они пока не знали. Но этот домик на самом деле был кухней, просторной и  чистой, хоть все здесь, начиная от плиты и заканчивая ковшиками и кастрюлями, висящими над ней, было очень и очень старым. Большой деревянный стол стоял возле правой стены с тремя окнами, и гости тут же стали выглядывать, но двор пустовал, только сотни лилий склонялись под неутихающим ливнем. Прогремел гром, все трое вздрогнули и снова нервно захихикали.
- С нас уже лужа натекла, - сообщила Аннета, а потом подошла к раковине и стала выжимать волосы. – Я бы сейчас дорого заплатила за самую стремную и поношенную одежду, лишь бы сухую.
- О, а тут есть дверь, - Рита тоже отошла от окна и указала на ярко-синюю дверь за последней кухонной тумбой, но, конечно же, открывать ее не стала, даже не приблизилась. – Как думаете, куда она ведет?
- В ванную. – Раздался за их спинами громоподобный голос, и все трое подпрыгнули. – И девушки сейчас туда пойдут.
На пороге кухни стояла великанша, невероятно, но у руках у нее был целый ворох одежды, а лицо – такое же строгое.
- Вот, - и она бросила то, что было у нее в левой руке Рите, та поймала с выражением крайнего недоумения на лице, - сами разберетесь что кому, ванная там, вас никто не потревожит. Идите.
Девушки переглянулись и через секунду послушно отправились в ванную.
- А это тебе, - и она протянула Антону толстый махровый серый халат, - мужчины от природы меньше стесняются. Можешь переодеться тут.
И, заметив, что он не шелохнулся, добавила, закатив глаза:
- Я отвернусь, не думайте, что мне охота глазеть на ваше высочество.
- Нет, я.. – дар речи вернулся к Антону, но не до конца, - не надо, правда. Спасибо за заботу, но…
- Слушай, парень, - она нависла над ним, уперев руки в бока, и Антону показалось, что она стала еще выше, - здоровые сюда не приходят. Не ухудшай свое положение.
И не много смягчившись, добавила, оглядев его с головы до ног:
- А оно и без того, как я погляжу, не сладкое.
Антон начал снимать с себя мокрую одежду молча и быстро. Спорить с ней вообще не представлялось возможным, и она была права: только воспаления легких ему сейчас не хватало. Нет уж, подумал он, стаскивая мокрую майку, только не сейчас, когда у меня появилась надежда, да я даже готов прикрыться этими листами от лилий, но пойти к этой бабе Насте. Потому что я хочу жить, хочу вспоминать то, что было сегодня и смеяться, а может забыть этот день как часть кошмара, но я хочу попасть в свое будущее. И сделаю для этого все. Всё, что понадобится.
Великанша, и правда, отвернулась сразу же, как он начал переодеваться, но пред этим положила на стол полотенце, так что Антон просушил волосы, энергично растерся им и почувствовал, как согревается. А когда закутался в огромный халат, тепло приятно разлилось по телу, так что его невольно захлестнуло чувство симпатии и благодарности к этой «каменной леди». Должно быть это ее халат, подумал он, судя по размеру. Дама итак возвышалась над ним, как гора и примерно так же превосходила его в ширину, а за последний месяц Антон исхудал и стал похож на узника концлагеря, так что просто утонул в халате.
- Ах, да. Чуть не забыла. – Она повернулась, не дожидаясь, пока он сообщит, что готов, и поставила на пол перед ним пару пляжных тапочек. Поношенных, но чистых и сухих. – Твои кроссовки наградят тебя простудой, если останешься в них. Так что надевай.
- Спасибо, - на этот раз он не стал возражать. – Вы так добры к совершенно незнакомым людям. Большое вам спасибо за всё.
Она отмахнулась, скрестив руки на необъятной груди и критически оглядывая гостя.
 - Тебе из него хоть палатку шей, - невероятно, но она улыбнулась, и как-то сразу стала походить на добрую бабушку, а не на жену великана-людоеда. – Вас троих в этот халат завернуть можно, и еще место останется.
И она начала смеяться. Антон на секунду застыл, пораженный этим зрелищем, а потом улыбнулся в ответ.
- Ребята, это просто отпад! – дверь в ванную распахнулась, и в кухню, кружась, влетела Рита.
Тут и Антон не смог сдержать смех – на ней был старый-престарый сарафан из белого ситца, весь в рюшах и оборочках, он доходил ей почти до щиколоток, а на плечах вместо шали красовалось полотенце. Из ванной слышался задыхающийся смех Аннеты.
Рита легко подлетела к нему, как бабочка или фея в белоснежном ореоле ткани, обвила его шею руками и, игриво заглянув прямо в глаза, спросила:
- Ну как?
- Потрясающе! – выдохнул Антон и не соврал, с мокрыми волосами и сияющими глазами она и правда казалась ему пришелицей из другого мира или эпохи.
- Не хочешь махнуться? – она начала щупать его халат, а потом критически оглядела его с головы до ног и добавила, - или, может, просто поделишься парой метров ткани?
Они оба захихикали.
- А самое мощное на нашем дефиле мы приберегли напоследок, - весело сказала Рита, - такого вы точно не видели нигде и никогда. И не увидите, так что дорожите моментом, дамы и господин. Аннета, выходи!
Из ванной снова послышался взрыв хохота, а потом, вышагивая модельной походкой и смеясь, как сумасшедшая, в кухню вошла Аннета. На этот раз хохотала даже великанша. Огромная блузка с ядовито-розовыми розами доходила Аннете до колен и болталась на ней как парус, а под ней почти до пола висела зеленая юбка, тоже широкая. Девушка напоминала ожившее пугало, особенно с полотенцем, намотанным на голову как тюрбан.
- Бойся своих желаний, - задыхаясь от смеха, сказал Антон, подмигивая Аннете, которая все дефилировала по кухне не совсем твердой от смеха походкой, - бойся, потому что они сбываются.
- Спасибо вам большое, - сказала Рита, когда все отсмеялись, - если бы не вы, мы бы точно подхватили простуду, дождь просто ледяной и ветер такой сильный. Большое спасибо.
- Вы не подумайте, - вмешалась Аннета, - мы над собой смеемся, просто мы такие… - она на секунду замолчала, подбирая нужное слово, - такие нелепые в этом во всем. Но мы очень благодарны вам, спасибо еще раз.
- Да, вы и меня повеселили, - заявила дама, уперев руки в бока и занимая уже почти всю кухню, - и я не из обидчивых. А вот вам придется вызывать машину, в таком виде лучше далеко не уходить.
И ее широкая грудь снова заколыхалась от смеха.
 - Идите за мной, - сказала она, тут же возвращаясь в привычный образ, как будто и не было этого смеха и улыбок, от которых она становилась похожа на обычную добрую бабулю, - она сейчас занята, подождёте немного. Там просторнее и есть, где сесть.
И, не дожидаясь ответа, она развернулась и вышла из домика, переглянувшись, все трое последовали за ней. У дверей она дала им большой кусок целлофана, сама же раскрыла свой потрепанный зонт и уверенной походкой направилась к первому домику. Построившись «паровозиком», Антон встал первым, Аннета – последней, гости накрылись целлофаном и последовали за дамой, стараясь не сойти с узких дорожек и не наступить на цветы. Над головой раздался такой оглушительный раскат грома, что Антон почувствовал, как вздрогнула земля, и в ту же секунду с неба посыпался град.
- Ох, черт! – выкрикнула Аннета, - все же мы под него попали!
- От судьбы не убежать, - усмехнулся Антон, - но, может, стоит попытаться?
Спорить никто не стал, почти бегом, они догнали великаншу и поспешно зашли в домик у ворот. Комната, в которую они попали, была идеально квадратной, вдоль правой и левой стены тянулись лавочки, прямо напротив входной двери была еще одна дверь, закрытая. Больше никакой мебели не было, и всего одно крошечное окно, выходившее во двор. Но здесь было тепло и сухо, пол и стены были обшиты деревом, потемневшим от времени, и царил приятный полумрак.
- Ждите здесь, - строго сказала дама, - когда посетительница выйдет, сначала войду я и спрошу, примет ли она вас. Она очень устает, помогая людям, но не может отказать.
Она ледяным взглядом обвела каждого их гостей.
- Это приходится делать мне.
Готов спорить, никто не возражает, подумал Антон, с удовольствием садясь на деревянную лавочку и давая отдых больному колену. В помещении витал едва уловимый запах ладана, от него Антон ощущал неприятное чувство тревоги. Что там, за этой дверью, гадал он, спасение или потеря надежды?
Он никогда не был религиозным человеком, верил во что-то, сам толком не зная во что, поздравлял коллег с Пасхой и Рождеством, не придавая этим праздникам никакого значения, кроме светского. А в церкви последний раз был на отпевании отца. И снова не потому, что тот был очень верующим, просто так было положено. Поэтому сейчас он чувствовал какое-то смутное чувство вины, как будто пришел за помощью к тому, кого предпочитал не замечать всю жизнь и в кого почти не верил. Не важно, во что ты веришь, сказал он себе, эта сила либо есть, либо нет, как град за окном: сидя здесь, в него можно не верить, но он идет.
- Жаль цветы, - сказала Рита, с грустью глядя в окно.
- Да, им достанется, - согласилась великанша, помрачнев, а потом добавила, уперев руки в бока, - но они опять расцветут. Они будут жить, потому что, в конечном счете, жизнь всегда побеждает. Так повелел Господь, сотворив этот мир.
Пораженный это фразой, Антон уставился на нее. Несколько секунд она продолжала наблюдать, как град бьет хрупкие цветы, а потом снова удивила – достала из кармана платья пачку сигарет и вышла.
Все трое молчали, погрузившись в собственные мысли, из-за закрытой двери не доносилось ни звука. Нам всем есть над чем подумать, размышлял Антон, он отвернулся от окна и теперь рассеяно разглядывал свои сплетенные пальцы, Аннету преследует прошлое, Рита увлечена настоящим, а мне остается лишь мечтать о будущем.
Он не знал, сколько времени прошло, великанша не возвращалась, должно быть, курила и смотрела, как град портит ее цветы, шум снаружи успокаивал и усыплял, в огромном халате ему было тепло и уютно, снова накатила слабость. Ему хотелось спать, веки стали тяжелыми, как тучи, которые они видели по дороге сюда, а общее молчание еще больше расслабляло. Антон откинулся, уперся головой в деревянную обшивку стены и закрыл глаза, испытывая необыкновенное удовольствие. Мысли тут же начали куда-то уплывать, и он понял, что засыпает. Надо открыть глаза, думал он, нельзя же вот так уснуть, но как же это было приятно: просто сидеть вот так, в тепле, слушая шум бури за окном и чувствовать, как дремота накатывает и укрывает, как бархатный плед. У меня не осталось сил, подумал он, я больше не могу сопротивляться, я так устал, слишком устал за этот месяц. Так отдохни, шепнул ласковый голосок в голове, ты это заслужил. Просто закрой глаза, перестань бороться, перестань надеяться, перестань всё. И отдыхай. В твоем распоряжении целая вечность.
Соблазн уступить был так велик, но в этот момент вдруг, скрипнув, распахнулась внутренняя дверь. Все трое подскочили, дремота тут же слетела с Антона, как будто ее и не было, а сердце как будто увеличилось в размерах и забилось где-то в горле. Все синхронно повернули головы и вытянули шеи, пытаясь заглянуть в открывшуюся деверь, но их ждал неприятный сюрприз – дверь была двойная, и вторая уже успела закрыться. Теперь понятно, почему мы ничего не слышали, понял Антон, тайны, скрытые в той комнате, не должны ее покидать. Антон подумал, что это правильный подход.
Из комнаты вышла тощая женщина средних лет с осунувшимся, но счастливым лицом. Сразу было понятно: что-то мучило ее, пока она не пришла сюда. И что бы это ни было, оно ушло, это было написано на ее усталом лице, это читалось в сияющих глазах, окруженных темными кругами. Женщина осторожно закрыла за собой дверь и только тогда окинула взглядом троих посетителей. Растущее удивление в ее глазах очень повеселило Антона. Должно быть, мы выглядим, как сбежавшие из дурдома, подумал он, сейчас она скажет: «Не знала, что психически больным она тоже помогает», и, чтобы не разрушать иллюзию, я серьезно так отвечу: «Жираф».
Антон понял, что улыбается, когда заметил на себе взгляд женщины и ее осторожную улыбку. Ну вот, подумал он, я уже начал. Аннета спешно стягивала полотенце с головы, а Рита начала теребить волосы.
- А я была уверена, что буду единственной посетительницей, - улыбнулась женщина, - из-за погоды, там ливень собирался…
Она выглянула в окно поверх их голов.
- О! Уже и град?! А там совсем не слышно, - и она смущенно отвела глаза.
- Мы как раз под него и попали, - сообщила Рита, - промокли до нитки. Но добрая леди дала нам сухую одежду, там очень холодно, и ветер такой сильный.
- Ммм, понятно, - и женщина, еще раз пройдясь взглядом по их одежде, многозначительно кивнула, - здесь живут хорошие люди, уверенна: с чем бы вы ни пришли, вам помогут.
Только на это теперь вся надежда, подумал Антон, улыбнулся и поблагодарил женщину за пожелание. Она не стала задерживаться, вытащила из сумки смятый дождевик, расправила, надела и вышла. На этот раз до них долетели голоса, она о чем-то беседовала с великаншей. Через несколько минут входная дверь распахнулась, впуская холодный и сырой воздух, Антон поежился и плотнее закутался в халат.
- Подождите, я спрошу, примет ли она вас, - сказала великанша и скрылась за дверьми.
- Сейчас, - Рита сжала его руку, глаза снова засияли, как два прожектора, - это случится сейчас!
- Я тоже думаю, что она не откажет, - сказала Аннета, видя, что Антон собирается возражать. – Она, и правда, обладает даром и чувствует, кому действительно очень нужна помощь.
И она сжала вторую руку Антона. Так в ожидании они просидели несколько бесконечных минут, им казалось, что эта дверь никогда не откроется, что им откажут, что все это – сон... Но дверь открылась, на пороге появилась великанша с каменным лицом, на нем ничего невозможно было прочесть, как бы они ни пытались.
- Входите, - как гром прогремела она, а когда они подскочили и направились к двери, вдруг вытянула руку, останавливая их. – Ничего не требуйте и не просите, если она может помочь, она это делает, если нет – значит, нет. Этот дар не работает по прихоти.
Она помолчала, смеривая взглядом каждого из троих гостей и загораживая собой весь проем, а потом добавила:
- И еще: не вздумайте спрашивать, сколько это стоит. Это не продается.
И прежде чем Аннета успела сказать, что они это знают, она отошла в сторону.
- Идите. Надеюсь, она сможет вам помочь. – Мягко сказала она, и искренность в ее громоподобном голосе очень тронула Антона.
Вот оно, подумал он, едва не теряя сознание от волнения, и переступил порог.
После полумрака предыдущей комнаты его глаза легче адаптировались к мягкому свету множества свечей. Запах ладана усилился и стал густым и приторным, но Антон не смел кашлянуть и всё время смотрел под ноги, чтобы не споткнуться на двойном пороге. Последней вошла Рита и закрыла за собой дверь.
- Проходите, садитесь, - голос явно принадлежал старушке, немного дребезжащий и с особым выговором.
Онемев от волнения, Антон поднял глаза и увидел 4 стула перед простым деревянным столом. Иди до конца, твердо сказал он себе и поднял глаза. За столом на таком же стуле сидела полненькая старушка с милым лицом, курносым носом и совершенно необыкновенными небесно-голубыми глазами. На голове у нее была косынка, повязанная узлом назад, белоснежные волнистые пряди выбивались из-под нее, придавая ей какое-то неуловимое очарование. Она была полной противоположностью своей компаньонки, это сразу бросалось в глаза.
- Ты, парень, - и она кивком указала на Антона, ее ясные глаза смотрели прямо на него, и он почувствовал, как краска заливает щеки. – Я почувствовала тебя, едва ты переступил порог нашей калитки. Иногда приходится подождать, той женщине очень нужна была помощь.
Она помолчала несколько секунд и добавила, наставив на него палец:
- И последние 30 минут ты меня отвлекал. – Но в голосе не слышалось ни злости ни упрека, она просто констатировала факт.
- Извините, - пролепетал Антон, пойманный в ловушку ее небесных глаз, - я…
- Не извиняйся, в этом нет твоей вины. Во всем этом нет твоей вины. Ты – невинен, милый, невинен, как дитя.
Сердце в груди Антона снова подпрыгнуло, сделало сальто где-то в горле и вернулось на место, чтобы отплясывать чечетку там.
- Нам очень нужна ваша помощь, - начала Аннета, она сидела по правую руку от него, Рита – по левую, - он болен, никто не знает, что с ним…
- И я не знаю, - прервала старушка, - но вокруг него зло, я чувствую его, оно сильное и очень старое. От него дребезжит воздух, от него ноют мои старые кости. Мне страшно, рядом с ним. Потому что это зло древнее и могущественное, гораздо сильнее такой старой развалины, как я.
Сердце Антона упало, а душа, как будто раскололась на тысячи острых как бритва осколков и теперь кололась в груди, раздирая его на части. Слезы подступили к глазам, ему хотелось кричать, пока кровь не начнет хлестать их горла, хотелось рвать на себе волосы, хотелось убить кого-нибудь или уничтожить что-нибудь… вместо этого, он начал разглядывать комнату, чтобы отвлечься. Она была такой же идеально квадратной, из мебели – только стол, стул хозяйки и четыре стула для посетителей. И повсюду – свечи, и церковные и обычные, они стояли на столе, двух подоконниках – окна были закрыты внутренними ставнями – и на нескольких канделябрах. По углам висели иконы, и одна лампада горела перед распятием за спиной старушки.
- Я не знаю, почему это так, - она встала, и Антон поразился, какая она маленькая и как будто кругленькая, - оно вокруг тебя, но не в тебе.
Она подошла вплотную, Антон сидел, но их глаза были практически на одном уровне. И ее сияющие глаза как будто смотрели внутрь и видели то, что другим не дано было видеть.
- От него не убежать, - сказала она, как в трансе, - его не победить. Оно высасывает жизнь. Прости, сынок, я тут бессильна.
Я ведь не говорил ей про монету, подумал Антон, я и слова не произнес о себе. Она не врет и она не шарлатанка. Просто я обречен. И я снова проиграл, на это раз свою жизнь.
Старушка взяла его руки в свои, их глаза встретились. И на мгновение страх исчез, исчезла боль и слабость, Нежность и грусть в ее глазах заставили отступить неведомое древнее зло, крутившееся облаком вокруг Антона. В ней свет, подумал Антон, в эту секунду, и грусть и обреченность растворились под ее взглядом, как я могу злиться или отчаиваться? Я просто должен освободиться от страха и принимать свою судьбу, потому что где-то есть свет и тьма перед ним бессильна.
- Ты чист душой, - сказал она еле слышно, не сводя своих удивительных глаз с его лица, - я буду молиться о тебе. Ты несешь свой крест, не сломайся под его тяжестью.
Антон улыбнулся, чувствуя себя совершенно спокойным и здоровым, он знал, что это пройдет, она не давала ложных обещаний, но в эту секунду он получил передышку и наслаждался каждым ее мгновением.
- Он же умирает! – Аннета вскочила со своего стула, ее глаза тоже сияли, только в них горел огонь.
Рита ахнула и попыталась схватить ее за руку, Аннета стряхнула ее, прожигая взглядом миниатюрную старушку.
- Вы должны помочь ему! Вы не можете его бросить! – и тут она вдруг расплакалась, второй раз за этот жуткий день. – Он не должен умирать, не должен!
- Аннета… - Антон был так шокирован, что даже не знал, что собирается сказать, но она не дала ему такой возможности.
- Замолчи! Ты уже сдался! Ты не смеешь так поступать! – ее перекошенное от отчаяния и злости лицо снова повернулось к старушке, - сделайте что-нибудь! Вы должны! Должны ему помочь!
- Деточка, - она отпустила руки Антона и направилась к Аннете, возвышающейся над ней, как башня, - твое сердце изранено, в нем так много боли. Но много и любви. Не позволяй себе потерять ее, не убивай свет, который есть в тебе. Это дар Божий, он есть не у всех.
Аннета продолжала плакать, но злость с ее лица исчезла, как тень, освещаемая ярким полуденным солнцем. Медленно она села обратно на свой стул, всхлипывая и дрожа всем телом. Антон почувствовал, как рука Риты нашла его руку, она тоже плакала, но беззвучно.
- Ты любишь его, - мягко сказала старушка, - твое доброе сердце страдает вместе с ним, но твоя злость ничем здесь не может помочь.
Она погладила Аннету по голове, совсем как ребенка, который упал и ушиб колено.
- Он не должен умирать, я не должна его исцелять, никто из нас ничего не должен. Нет такого понятия во Вселенной, его придумали люди, чтобы получать то, что не всегда заслуживают и скрывать то, о чем они не хотят говорить.  – Она говорила тихо и успокаивающе, но глаза не отрывались от заплаканных глаз Аннеты, и в них была твердость. – Мир живет по законам Истины, а только желания определяют истинную сущность человека. За словом должен всегда стоит чье-то хочу, и любой поступок определяет желание, а не долг. Солдаты идут на войну, потому что должны, но каждый идет за своим желанием: кто-то хочет быть героем, кто-то хочет острых ощущений, а кто-то хочет, чтобы его семья жила под мирным небом. А политики, посылающие их исполнять свой долг, хотят власти и богатства. Муж, встретивший красотку, не отвечает на ее заигрывания, не потому что должен хранить верность, а потому что еще больше чем забаву на одну ночь он хочет сохранить семью и остаться честным перед самим собой. А кто-то другой на его месте пускается в авантюры, говоря себе, что жизнь коротка и он не должен отказывать себе в удовольствии, а на самом деле просто не хочет отказывать себе. Вдумайся, и ты сама все поймешь.
Она взяла лицо Аннеты в свои руки заглянула в глаза, смахнув слезы большими пальцами.
- Единственный вопрос, который имеет значения: чего же мы хотим на самом деле?
Она кивнула, и Аннета кивнула вслед за ней.
- Я очень хочу ему помочь, но не могу. Это за пределами моих возможностей.
Когда они вышли, град закончился, а дождь перешел в легкую морось, все такую же ледяную. Улицы были пусты, так что никто не вдел трех странно одетых путников, бредущих с низко опущенными головами. Такси приехало достаточно быстро, за домом бабы Насти на параллельной улице располагалась начальная школа, это был хороший ориентир, и в той части района было относительно тихо. Великанша настояла, чтобы они ждали такси в той самой комнатке с деревянными стенами, когда они вышли, там уже сидела женщина с малышом 3-х лет, у нее был сломан нос, у малыша – синяк во всю щеку. Добро пожаловать в реальность, подумал Антон, ощущая себя космонавтом в собственном теле – оно превратилось в скафандр, чужую оболочку, а теперь еще и пришедшую в негодность. Мыслей не было, только чудовищная усталость и тяжесть в груди. Девушки тоже молчали, глядя себе под ноги. В таком же тяжелом молчании они и покинули этот дом, великанша проводила женщину с ребенком к целительнице, а потом протянула им забытые в комнате ожидания пакеты с мокрой одеждой.
- Она - только посредник, - сказала она у ворот, и на этот раз ее лицо было мягким, а глаза мудрыми и грустными, - будь ее воля, она отдала бы себя всю, каждую свою частичку ради тех, кто приходит за помощью. Но она не может. Мы всего лишь люди, и каждый из нас может дать лишь столько, сколько у него есть. Идите с Богом, я помолюсь за вас.
Они поблагодарили ее, калитка за ними закрылась, и они снова оказались в мире, лишенном доброй магии.
- Там было так хорошо, - тихо сказала Рита, озвучив мысли всех троих, - как будто островок доброго волшебства. Я бы хотела там жить.
Аннета молча взяла Антона за руку, ее пальцы были холодными. Он повернул голову, но она смотрела себе под ноги. Когда они вышли на дорогу, ладонь Риты тоже скользнула в его свободную руку. Так они шли до самой школы.
Таксист то ли не заметил их странной одежды, то ли сделал вид, в конце концов, в этом районе чего только ни увидишь, и трое чокнутых – не самый худший вариант. Он так же не задал ни одного вопроса, только спросил, куда им надо, и даже не бросал странные взгляды в зеркало заднего вида – все трое сели назад.
Обратный путь казался не таким длинным, через несколько минут они уже подъехали к мосту и границе Речного района. Антон ожидал, что в пути мысли обо всем пережитом начнут одолевать его, но в голове по-прежнему царила странная пустота. Машина, подпрыгнув на кочке, въехала на мост, после ливня река ревела и бесновалась, вода приобрела неприятный коричневый цвет и стала мутной и как будто густой. Сколько же крови смыл в нее этот ливень, вдруг подумал Антон, и перед глазами замелькали картинки последних часов: убитая собака, бордовые потеки засохшей крови на асфальте, разбитое лицо девушки, которая чуть не попал под их такси, сломанный нос женщины в комнате ожидания, девочка без ручки…
Красная, подумал Антон, вот настоящий цвет воды в этой реке. Слишком много ее проливается на тех улицах и в тех домах. И вся она стекает сюда. И это маскировка, обман зрения, вода на самом деле не коричневая, и грязь тут ни при чем, этот оттенок ей придает кровь. Вот что течет под этим мостом, вот что ревет и беснуется.
Он снова подумал, что теперь-то мысли навалятся на него, но в голове крутилась лишь одно слово: красная. Красная от крови вода.