Время советское

Ванечка
часть I.

     Московский аэропорт просыпался. Мы протолкались через зал ожидания к отделу выдачи багажа. Пассажиры, проведшие ночь на стульях, на чемоданах или просто на полу, оживились. Они тревожно прислушивались к объявлениям диктора, и кто-то облегченно вздыхал, торопливо собирал вещи и спешил на регистрацию, а кто-то мученически воспринимал информацию об очередной задержке рейса. Люди прилетали, люди улетали, жили или пытались жить по возможностям и обстоятельствам. Конец зимы. Очередная командировка, на этот раз с Ванечкой.
     Мы дождались, таки, нашего багажа из двух, прилично помятых весомых коробок, начиненных научными приборами. В каждом из нас ютилась надежда, что приборы выдержали трудные этапы интимного общения с Аэрофлотом, и при вскрытии коробок на нас не будет смотреть искореженный металл.
     Романтика полета рассеялась и в голову постучались первые прозаические мысли. обычные для любого командировочного. Мысли о жилище, которые каждый реализует по-своему. Возможностей в большом городе предостаточно: остаться у родственников, у друзей, знакомых и незнакомых бабушек (за определенную плату, конечно). у любовниц, наконец. Ну, а те, которым не повезло ни в любви ни в дружбе и с родней не густо, с азартом кидаются на поиски гостиниц, пытаясь угадать, в которой из них им улыбнется незнакомый город. Случается. что кому-то в этих поисках везет, и тогда он войдя в «свой» двух-, трех-, четырех-, и так далее-местный номер, глубоко вздохнет и подумает: «хорошо-то как!».
     Командировка предполагалась нелегкой. Предстояло потаскать свои весомые приборы по разным конторам или, как их принять называть, учреждениям. Показывать, обещать, объяснять, просить, доказывать. Но, так же как уважающий себя ресторан не обслужит Вас сразу, с бухты-барахты (что вы о нем подумаете!), уважающее себя учреждение попросит Вас подождать. Логично, чем больше оно себя уважает, тем больше придется ждать. А можно?... Конечно, можно. У каждой сцены есть кулисы. И только на сцене актеры становятся Отелло, Чичиковы, Гамлеты, а там за сценой они просто люди, порой лучше, порой хуже тех, кого играли.
     У Ванечки в Москве были друзья, тьма одноклассников, которых он не видел два года, с тех пор, как закончил школу. Они учились в столице, в разных институтах, университетах, консерваториях, всюду, куда только смогли их устроить заботливые родители. Одни продолжали жить за пазухой могущественных папочек и мамочек, другие довольствовались своими знаниями и стипендией. Но и те и другие были по сущности нормальные ребята. Ванечка предложил оставить наш багаж на квартире, прежде чем мы определимся с бытом.
На улицах снег уже растаял, хотя был еще февраль. Выметенные с тротуаров и мостовых грязные сугробы, пока еще холодные ветра и тепло одетые прохожие говорили о нехотя уходящей зиме.
     Дверь в квартиру открыл худой, высокий мальчишка с большой женской папахой на голове.
-Ванечка!!- завопил он и, не дав опомниться, стиснул Ванечку в объятия. Ванечка смутился. Мы вошли , оставили коробки в коридоре и не раздеваясь прошли в комнату. Стол, диван, телевизор, столик с проигрывателем,- все что было в этой комнате. Тут оказался еще один парень с пышной шевелюрой, в почти пижонской одежде, длинным шарфом вокруг шеи и странной шапочкой на макушке. Мы познакомились. Худощавого, симпатичного парнишку звали Паата, его друга – Дато.
-Звонила твоя мать, -сказал Паата,- всю Москву поставила на ноги. Смотрите мне, говорит, мой сын едет!
-Будет трепаться, -застеснялся Ванечка.
     Когда эмоции первой встречи поутихли, мы заметили, что сидим на диване, не сняв пальто и шапки, а под нашей обувью появились мокрые пятна. Разделись. В комнате при «втором» взгляде проявились новые детали. На стене висела небольшая полка с книжками о музыке и балете, а рядом  - фотография с балетной труппой.
-Это ее балерины,- пояснил Пата, заметив брошеный взгляд. Потом вдруг вспомнил.- Ах да, ты ведь не знаешь. Моя хозяйка балерина. Тетка что надо. Меня обожает. Представь, обеды для меня готовит, когда бывает здесь. Мои тоже, сам понимаешь, в долгу не остаются, присылают когда что. А ей что надо? Своих детей нету, вот и меня лелеет. А мне тут еще пять лет жить. – Он снова повернулся к фотографии. –Хорошие девчонки?- Ее ученицы. Она их знаешь как держит!! Я как-то с одной только пару слов сказал,- они сюда часто приходят,- Влетело и им и мне. Тебе, говорит, что, в Москве баб мало, моих чтоб не трогал, бошку оторву. И оторвет же.
-А сейчас она где,- спросил Ванечка.
-В Испании. Они что месяц, по Франциям и Испаниям танцуют. Там же балдеют от русского балета. Теперь на два месяца уплыла. У нас лафа. Но она и наших девчонок отсюда разгоняет. Нечего, говорит, мою квартиру в притон превращать… Кстати, где вы остановились?- Ванечка пожал плечами.
-Тааак, протянул Паата , обращаясь к Дато. Кто у нас знаком с гостиницами.
До того молчавший Дато улыбнулся.
-Из тбилисских эмигрантов никто,- хихикнул он.- Звони всем подряд. Начни с Лены. Этой жизнью правят женщины,- сказал юный мудрец.
-Нет, я Лену обидел, позвони ты. Впрочем у нее нет шанса. Лучше позвони Наде, у нее муж деловой мужик.
Дато не хотел звонить и это чувствовалось.
-Я наберу, а ты поговори,- сказал он, подойдя к телефону.
Нади или, как они обратились по телефону, Надежды Семеновны дома не оказалось. Паата достал из портфеля свой давтар (толстый блокнот) и стал набирать номера. Но увы, везде нам не везло. Во время одного из телефонных разговоров позвонили в дверь. Дато вышел в прихожую и через минуту вернулся с улыбкой на лице.
-Тетенька-почтальон приходила, твоей хозяйке денежный перевод приносила, пятьдесят рублей.
-И что ты ей сказал?- спросил Паата.
-Сказал, что тетенька-балерина в Испании и будут через два месяца.
-Правильно сделал. Подождет. У нее денег, что навоза. После каждой поездки шмотки загоняет….Кому бы еще позвонить?...О!!- пришла к нему муза, -позвоним тете Нато! Это сто процентов.
-Кто такая Тетя Нато,- поинтересовался Ванечка.
- Вы тетю Нату не знаете?!- продекламировал Паата на манер классического героя.- Тетя Ната, это…Это же мои пятьдесят рублей!! –Паата вскочил- мать ведь говорила, что деньги мне выслал. Ждите,- бросил он уже в дверях, но вернулся и стал шарить по полке.- Где же мой паспорт.- Найдя паспорт, он умчался.
К телефону подсел Ванечка. Он обзвонил всех своих друзей в Москве, и по голосу было понятно, что ему здесь более чем рады.
     Паата вернулся минут через двадцать. довольный и почти счастливый. Он держал в обеих поднятых вверх руках по двадцать пять рублей и под мурлыканье танцевал шалахо.
-У нас праздник!- переведя дыхание сказал он.- теперь можно немного пожить.
-Ее догнал?- спросил Дато.
-Нет, не догнал.- Паата снял пальто и вернулся в комнату.- На почте ее нашел. Не хотела отдать мне деньги. Я ей объясняю, прошу, деньги, говорю, мои, -родители из Тбилиси прислали.. «Не положено». Студент, говорю, живу на квартире у балерины, а она сейчас в Испании и еще два месяца будет там па-дэ-дэ танцевать. А у меня денег нет, есть нечего. Смотрите, говорю, как похудел…Не положено, и все. Я уже обдумывал какое-нибудь легкое хулиганство, но вспомнил, что сегодня важная лекция в институте. Посадят на трое суток, а я лекцию пропущу, по венерическим болезням. Сифилис изучаем.
     Паата, энергично жестикулируя, продолжал рассказывать, каким же образом удалось ему, наконец, дойдя до начальника почты, получить свои пятьдесят рублей. Оказалось, что дочь начальника учится с ним в медицинском.
-Мне пора в институт.- Паата снова оделся.
-Пожалуй, мы тоже пойдем, поищем,- сказал я – может что найдем.
-Слушай, я тут кое что привез,- сказал Ванечка. Мне ваши мамочки передач наложили.
-Ладно, это вечером. Если сегодня ничего не получится, завтра наверняка что-нибудь придумаем. А пока можете остаться  у нас, места много. Там еще другая комната есть. Живите, не переживайте.
-Пошли, и мне надо в консерваторию заглянуть, а то я со вчерашнего дня там не был.- Дато надел дубленку.
     В городе было холодно, но сухо. После наших улочек и домиков Москва подавляла своими размерами, где перейти улицу –можно вызвать такси, слово «недалеко» означает не менее получаса ходьбы, где остановив с десяток прохожих можешь не встретить ни одного москвича, где каждое здание словно одна из моделей Пирамиды Хеопса в натуральную величину. И как бывало приятно попасть на добрые старые московские улочки, словно рыба, пущенная в свой аквариум.
     Гостиницу мы не нашли. Мест нигде не было, ни на окраине, ни, тем более в центре. Не помогало ни кавказское происхождение, гарантирующее от кляуз, ни прямые намеки на «благодарность». Когда наши просьбы становились настойчивыми, нас начинали убеждать, что говорят русским языком. Мы изрядно устали. К вечеру, словно бездомные битые собаки, поджав хвосты, мы возвращались в чужую конуру.
     Дверь открыла незнакомая девушка. Она была свернута в теплое одеяло и у нее были заспанные глаза. Ничего не спрашивая, даже не здороваясь, она молча ушла в спальную. Ванечка посмотрел на меня и  пожал плечами. Больше дома никого не было. В наше недолгое одиночество позвонили. Это были друзья. Первой пришла Мака. Невысокая милая девочка, жизнерадостная и, как потом показалось, даже не глупая. Встреча была подозрительно спокойной. Мака и Ванечка сидели на диване и ворковали.
-Ты кого-нибудь уже видел из наших?
-Нет еще, не успел. Леван и Зура обещали прийти.
-Кроманьонец?!- обрадовалась Мака
-Да.
-Мамочки, сколько я его не видела. Вроде живем в одном городе, но то одно, то другое.
Робость выдавала Ванечку и Маку. Робость один из признаков искренности. Если женщина робка, значит, Он ей симпатичен. Если робок мужчина, то Она для него много значит. На диване сидели почти мужчина и пока еще юная женщина и и щебетали о всякой всячине. Они стеснялись посмотреть друг другу вглаза, будто не было десяти лет общего детства.
-Ты изменился,- сказала Мака
-Я?- удивился Ванечка. Никто мне этого не говорил. Просто мы давно не виделись
-Я поставлю чай. –Я пошел на кухню, чтобы не быть в комнате третьим, заодно и чай заварить.
-Изменился, я вижу. Позвоню девочкам, ты их хочешь видеть?
Ванечка смолчал и посмотрел на нее. Она похорошела. Тогда она была еще девочкой, школьницей в форме. Изменила прическу, сделала сережки. Она определенно похорошела.
-Я позвоню,- сказала она и набрала номер.- Кэти? Да, это я, привет. Ты знаешь, кто приехал? Угадай…Неси шампанское и лети к нам…Ванико приехал…Вот тебе ууууууууууу…давай, ждем.- Мака положила трубку.- Кэти сломя голову летит к тебе.
-Ну да,- парировал Ванечка.
-А где Паата?
-У него лекция. Изучает венерические болезни.
-Ооо! Это ему действительно нужно. Ты уже видел его девиц?...Какие-то обезьяны. И что он в них нашел?
-Там одна спит, может это она?- сказал Ванечка.
-Наверняка. Они бесцеремонны, как в собственном доме
Мака встала и, таинственно прижав палец к губам, сказала
- Посмотрю, она или уже новую завел… Новая, я ее знаю. Это Мила, хорватка, хорошая девочка. Мы часто встречались в институте, даже здоровались. Правда, позволяет себе много вольностей…
     Чай я не заварил, но позвонил по нескольким телефонам, где меня порой устраивали в гостиницы. Это было похоже на заговор. То наплыв иностранцев, то симпозиумы и конференции…Заговор он и есть заговор.
     Вечер оживлялся. Сначала вернулся из института Паата и бегло поделился впечатлениями от лекции о разных стадиях сифилиса, потом пришел Дато и со смаком сообщил, что в консерватории его еще помнят. Следующими как Штепсель и Тарапунька (были в цирке такие клоуны: очень высокий и низкий) в комнату вошли огромный Леван и маленький щупленький Зура. Левана даже не назовешь парнем или, тем боле мальчиком. Верзила, детина с басом. Из его характера выглядывал будущий отец большого семейства. Так и видишь, как вокруг него бегают внуки, а он- добрый дедушка, почти такой же как в молодости- громкий, эмоциональный. Ребята в шутку звали его дядя Леван, а девочки- Леванчик. И то и другое было про него.
Войдя в комнату, Леван раскинул руки, готовясь к объятиям и, улыбаясь в усы, прогремел
-Ваноооо!!!
-Помогите,- театрально вскрикнул Ванечка и попытался спрятаться. Но прятаться было негде и он просто сжался в угол дивана.- Мака, милая, спаси меня от этого дэва; только ты можешь это сделать.
Мака строго посмотрела на Левана.
-Леванчик,- сказала она,- ничего с ним не делай.- Леван скрутил густые усы.
-Мужчина!- прокатился по комнате его голос,- женщина тебя спасла. Но все равно, принесите его мне, я хочу обнять его.
-Я сам.- Ванечка встал и осторожно подошел к нему.- Я сам.
Леван обнял его.
-Мошенник, маленький негодяй, ты уже целый день в Москве, а я только вечером узнаю об этом. И я еще должен его пощадить?? Как это ты забрел так далеко, заблудился, что ли?
-Ванечка в командировке,- сказал Паата
-Что? Что я слышу?! Вано в командировке! Народ, вы тоже слышали?! Эй, кто там еще есть, соседи, вы слышали??!! Наш Вано в командировку приехал!
Голос Левана раскатывался по комнате, только его и было слышно. Остальные смеялись. Ванечка приободрился.
-А ты как думал? Кто-то должен работать?!
Леван ткнул Ванечку в грудь указательным пальцем.
-Слушай, паразит, и за что я тебя люблю?
  Новый звонок в дверь, новое явление. Это была Кэти. Высокая, стройная, темноволосая и темноглазая, с несколько меланхолическим взглядом. А ее улыбка-это был цветной широкоформатный фильм.
Кэти встретили овациями. Еще не снимая пальто, она накинулась на Ванечку.
-Подожди, это увертюра,- сказала она.- Сейчас, я только сниму пальто.- И Кэти вышла.
-Да,- провокационно заметил Зура.- Это только увертюра. Бить будут, увертюрнуться не успеешь.
Зура тут же получил подзатыльник. Кэти успела вернуться и слышала его. Потом она взяла Ванечку под руку, потащила на диван, сама села рядом…
-Ну, рассказывай. Где? Когда? Кому? Что? Правду и ничего кроме правды.
- К тебе он приехал, неужели не видишь?- поддразнил ее Зура.
-Кроманьенец!!- и Кэти запустила в него маленькую подушку.
-Э! Э! Э!- разволновался Паата. Только без потасовки. Меня моя балерина в окно как голубя выпустит.
Ванечка рассказывал Кэти городские новости: где что построили, где что сломали, подлил к ним маленькие и большие сплетни. Кэти была довольна. Остальные заскучали.
-У меня кое что для вас есть, за мной,- сказал Ванечка и направился на кухню.
-Будете штурмом кухню брать?- поинтересовался Леван.- Все равно там ничего нету.
-Ты так думай,- поехидничал Ванечка.
На кухню пошли, конечно же, все. Дато по дороге свернул в спальню. Ванечка вскрыл скромный чемоданчик, достал несколько свертков и с комментариями раздавал их.
-Кэти, тебе книга. Твой отец сказал, что если я ее потеряю, могу назад не возвращаться. А еще лучше, если я спрячусь где-нибудь в Гонолулу. Почему именно в Гонолулу – не сказал.
Кэти была не просто рада, она была счастлива. Может быть завтра ей для счастья будет нужен принц, а послезавтра – дворец. Но сейчас она была счастлива от старой, маленькой потрепанной книжонки из отцовской библиотеки, всего в сотню страниц.
-Мальчики, теперь я сдам сессию супер!!- воскликнула она.
-Урааа!- прокричал Зура и новый подзатыльник достался той самой книжкой.
  Казалось, он напрашивается на это. Пусть подзатыльники, но только от Кэти, и тогда совсем не больно, ничуть, даже приятно.
Игра –существенная черта взаимоотношений. Люди растут и забывают о ней, а то и стесняются, ведь теперь они взрослые. Играют дети, играют котята, солидные слоны и грозные львы, ничуть, при этом, не уронив свое достоинство. Пожалуй, редкая сторона взаимоотношений, которая сближает людей.
Еще один сверток получил Зура.
-Твоя мать просила в деталях изучить твое здоровье и образ жизни. Так чтоучти, ты под прицелом.
Зура положил сверток на холодильник и вскрыл. Глаза забегали, он стал вслух удивляться.
-Сулугуни…чири…курица! настоящая жареная курица! Шоты! Я уже испортил себе желудок в этих столовых. Только маме этого не говори.
     Зура отломал кусок хлеба-шоты, кусочек сулугуни, потом ампутировал курицу. Увлекшись аппетитной едой, он совершенно забыл об окружающих. С одной стороны ему хотелось быстрее проглотить кусочек, с другой- наоборот, подольше повалять этот кусочек во рту, продлить вкус свежего сочного сулугуни, чертовски вкусной, со специями прожаренной, мясистой курицы и хорошо испеченного грузинского хлеба.
-У нас там появился сулугуни?- продолжая жевать спросил Зура.
Все притихли. И когда Зура вдруг задумался, что же ему оторвать от курицы, еще одну ножку или крылышко, кухня взорвалась громким смехом. Хохот был настолько заразителен, что из глаз потекли слезы. Мне стало жалко Зуру, который невзначай влип в историю. Теперь ему не раз будут припоминать и курицу и сулугуни, а главное, его аппетит. Зуре стало неловко, особенно перед девушками.
-Ребята, ну что вы в самом деле,- произнес он виновато,- подходите, возьмите. Это же не все мне.
-Ешь, ешь,- сказала Кэти,- не обращай внимания. Надо же над кем-то подурачиться, вот ты и попался.
Паата все еще не мог успокоиться.
-Представляешь, -сказал он сквозь смех,- если Ванечка расскажет матери как он набросился на провиант!- Паата разрядил новую обойму смеха.
-Да,- задумчиво проговорила Мака,- и тогда тебе, Кроманьонец, не видеть ни Москвы, ни Университета, ни твоего Ломоносова.
-Какого сына жертвует наукам,- включился в подтрунивание Леван. Неужели из-за какой-то математики…
-Прикладной,- вставил Паата.
-Тем более!!- продолжал Леван. неужели из-за, всего лишь, прикладной математики ты моришь себя голодом и жертвуешь жизнью. Ведь еще не известно, где и к чему потом свою математику приложишь. Убьет она тебя. Нет, правда, ты подумай. Пусть даже дотянешь до диплома, потом на что жить будешь? Представь, заболеешь, попадешь к Паата на операцию, чем ему заплатишь?
-Какой-нибудь теоремой,- вставила Мака.
-С него я по старой дружбе денег не возьму,- успокоил всех Паата.
В разговор вмешалась Кэти.
-Ладно, хватит вам, чего к ребенку привязались?! Нравится ему математика, и что? Не всем же делать деньги. Кто-то этого не умеет, не может. И не потому что дурак, может быть он умнее всех нас вместе взятых. Есть ведь кроме денег что-то  еще.
Леван остановил ее.
-Кэти, красотка,- сказал он.- Все знают, что ты хорошая девочка, и я знаю, но мораль читать не надо, ты не на комсомольской трибуне. Сидя на печке и я скажу, что на дворе совсем не холодно, но для этого сначала надо войти в дом и взобраться на эту печку.
Похоже, это был далеко не первый разговор на больные темы. Жизнь за этих юношей по-настоящему еще не взялась. Способности, возможности, потребности, их удовлетворение,- они всегда в диссонансе. Это ноты на огромной клавиатуре жизни…
Ванечка принял обиженный вид.
-Вы что же, решили мой приезд семинаром отметить? Что я вам плохого сделал?
-Бразды правления присвоил Леван и это у него получилось.
-В самом деле,- сказал он,- мы долго и упорно стоим на кухне, а здесь еще ничем не пахнет! Итак, внимание! Кто живет близко?
-А что7- спросил Зура.
-Ты не переживай, ты ешь, тебе все равно нечего принести. В общем надо притащить все что можно жевать, пить и после этого не плеваться.
Развернулась операция «шарап». Паата вывел из спальни Дато и Милу, но там оказалась еще одна девушка,- Наташа. Наташа была откуда-то из подмосковья. У нее было круглое личико, светлые волосы и вообще, она будто сбежала из ансамбля песни и пляски. Мальчишки разделились на две десантные экспедиции. Ванечка и я остались дома. В нашем багаже тоже нашлось кое что поесть и погреться. Но это был всего лишь небольшой кусок копченой колбасы и бутылка сувенирного коньяка. Мака сунула коньяк обратно в чемодан.
-Этого, все равно, на всех не хватит,- сказала она,- лучше спрячьте, вам еще пригодится.
     Мы подвинули стол к дивану, нашли стулья и табурет. Мака и Кэти оказались хорошими хозяйками и, даже пока еще пустой стол, но накрытый скатертью и обложенный тарелками, обещал приятный вечер.
     Уже стемнело. Мы ждали. Девочки снова усадили Ванечку меж собой на диван и делили его вопросами.
-Ванико, Ванико,- ну расскажи еще что-нибудь, что у нас там новенького?- просила Мака. Кэти тонкими длинными пальчиками, нежно касаясь подбородка, повернула его к себе.
-Ну что у нас может быть новенького? Ничего у нас не может быть новенького,- говорила она. Потом, артистично поерзав на диване, томно поиграв ресницами, вкрадчиво сказала- Ванико, скажи, что я тебе нравлюсь.
Все это было сыграно настолько неожиданно, что мы засмеялись. А Кэти, обхватив Ванечку за шею, чуть с грустью сказала.
-Знаешь, как я рада, что ты приехал. Я, как будто, снова дома и мы снова все вместе, словно все это было вчера. Ты на мои глупые шутки не обращай внимания. Здесь бывает так тоскливо.- В разговор включилась Мака.
-Это ее коронный номер. Сначала морочит какому нибудь парню голову, потом дурачит его  и затем «Ну, скажи, что я тебе нравлюсь». За этим, конечно же, следует объяснение в любви. Не было еще никого, чтоб не объяснился.
-Один был,- вставила Кэти.
-Да, один. Он вообще был безразличен к ней, или делал вид. За него она вышла замуж.
     Ванечка изумленно посмотрел на Кэти. Такого поворота он даже вообразить не мог. Их Кэти вышла замуж! Ерунда какая-то. Конечно, это когда-нибудь должно было случиться, но что так скоро!! Словно из горящего юношеского костра украли полено, самое яркое.
Кэти- замуж??- переспросил Ванечка.
-Тсс, тихо!- сказала Кэти. Об этом почти никто не знает. Не вздумай проболтаться при моих родителях. Они меня выселят куда-нибудь, как ты сказал, в Гонолулу. Я даже не знаю где это. Наверняка далеко.- Тут Кэти обратилась ко мне:
-Вы тоже, пожалуйста, не говорите никому, тем более моей маме.
Я только улыбнулся и успокоил ее, обещая забыть страшную тайну, тем более, что я вообще не знаком с ее родителями, да и их всех вижу впервые.
     Неудивительно, что кто-то захотел жениться на ней, не верилось, что она с этим согласилась. Истории про любовь банальны и переписываются со сценария, который впервые разыграли Адам и Ева. Она как старая бабушкина пластинка, которая хрипит, перепрыгивает от несчетных царапин, но все таки поет. В юности мы склонны все преувеличивать, в зрелости- недооценивать, а в старости-приуменьшать.
     В дверь позвонили. Группа захвата вернулась с трофеями. И чего только они не принесли. Сначала были у Милы, обчистили ее финский холодильник. Им было совестно, но она быстро успокоила.
-Папа завтра все достанет, он меня за такое не ругает,- сказала она.
Такая же сцена повторилась у Наташи, только там все «доставала» мама.
Правда, пить пришлось всякую бурду из дешевых вин и разных смесей. За несколько минут маленький, скромный стол стал похож на кабинет заведующего продовольственным складом во время ревизии.
Дато отозвал Паату в сторону:
-Майю не позовем, обидится?
-Конечно позвони,- сказал Паата,- пусть поднимется, я просто забыл про нее.
-Что за Майя?- со смешком поинтересовался Ванечка.
-Знаешь, как мы с нею познакомились? Умрешь с хохоту.
И пока остальные занимались сервировкой, Паата рассказал…

     Шли они, как-то, с Дато после института домой. Заметили, -появилась девушка и долго шла впереди. У нее, определенно, была фигурка, легкая спортивная походка и мальчики обратили на нее внимание. Уверенные, что она их не понимает, стали по-грузински в подробностях обсуждать детали. Начали с предметов одежды и нашли, что одета дорого, но со вкусом. Хотя сумочка была не совсем достойна хозяйки. Цвет волос сочли удовлетворительным, причем отметили, что они не крашеные. Когда подул ветерок, они прибавили ей балл за приятный мягкий запах духов. Проработав вопросы статики, уделили внимание динамике ее тела: возбуждающее движение бедер, топ-топ ровных ножек…Анализ девушки не успел закончиться практическими рекомендациями. Они просто онемели, когда девушка вошла в тот же дом и в тот же подъезд, и поднялась всего на пару этажей ниже, где живет Паата. Выходя из лифта, девушка по-грузински сказала
-Вы говорили слишком громко и нахально. Вы не одни на свете.
Почему они раньше ее не видели? Это был «облом». Но несколько позднее они все же познакомились. Майя легко вошла в их компанию, хотя порой в ней проглядывало обычное мещанство. Но она была общительной, остроумной девочкой.
-За стол!- раздался голос Левана- а где наша Майка, почему я ее не вижу?
-Придет Маико, придет,-сказал Паата.
Майя пришла через несколько минут. На ней был меховый жилет-безрукавка, клетчатая сорочка и вельветовые юрюки.
-Что тут без меня происходит?- спросила она, встав в дверях и приложив руки к бедрам. Приход Майи встретили одобрительными возгласами. Дато хотел посадить ее возле себя, но Майя устроилась рядом с Леваном.
К моему удивлению, тамадой выбрали меня и тут я вспомнил, что ой-ой-ой насколько старше этих ребят. А какой кавказский стол без тамады. Им быть просто. Поколения отшлифовали тосты и даже их последовательность, а задача состоит только в правильной и красивой интерпретации и импровизации. Но тамадой быть и сложно, он как вожак, его ждут и слушают. Кавказский стол это нечто своеобразное, место встречи. Не просто поел-выпил, а процесс, ритуал, способ общения, средство познания друг друга.
     Мы ели и пили. Пили понемногу, какие-то вермуты, ликеры, болгарское вино. Пили за маленький уголок земли, там далеко, за родителей и предков, за здравствующих и ушедших из жизни, за молодость и красоту, за будущее…
Мила рассказала о Югославии. В чем-то мы были похожи, что-то нам было непонятно. Леван попросил разрешения сказать тост.
-Где-то там на Западе есть организация, ООН называется,- начал он.- Думаю, сейчас в эту минуту, они бы нам здорово позавидовали. –Все с любопытством насторожились. Куда он клонит?- У нас здесь,- продолжал он,- за этим маленьким столом вместе едят и пьют за здоровье друг друга семь народов!
-А я думала вы все грузины,- не сдержала изумления Наташа.
-И я тоже,- сказала Мила.
-Это от того, что мы друг друга понимаем,- сказал Леван.
Тост, разумеется был принят и каждый украшал его как мог. Наташа, даже, под аплодисменты прочитала какое-то стихотворение восточного поэта. Но семь народов не давали покоя.
-А как это семь народов?- пыталась понять Наташа.
-Я, ты и Мила- это три, правильно?- стал считать Леван, загибая пальцы.- Наш старший друг, тамада- армянин, и это уже четыре. Зурико еврей и это пять. Теперь тызагибай пальцы, у меня закончились.- Наташа, клюнув на шутку, стала загибать пальцы. Все рассмеялись.- У Паата мать украинка, а у Маки мать гречанка. Вот тебе и семь.
-Ты не прав,- серьезно и между прочим сказал Зура.- Нас девять, а не семь.
-Почему это?- теперь удивился Леван.
-Потому что евреи и армяне считаются по два.
Леван пригрозил ему пальцем
-Ты свои еврейские штучки брось!- Все снова расхохотались.
     Застолье неисчерпаемо, но время перешло за полночь. Сначала ушла Майя, хоть ей было ближе всех. Потом вместе ушли еще четверо. Эту ночь мы не спали. Мальчишки снова и снова уходили в воспоминания общего детства. Мила и Наташа сначала слушали, потом стали клевать и ушли спать в соседнюю комнату.

частьII.

     Так мы дотянули до утра. Рассвело. Прошел первый день командировки. Гостиницу нам обещали найти, и не оставалось ничего другого, как ждать. По крайней мере, мы были не на улице, хоть и не у себя дома.
     Второй день с раннего утра отдались работе. На просьбу к руководству помочь с жильем, нам виновато улыбались. Мы таскали привезенные коробки по городу, из конца в конец. Работа была одновременно интересна, смешна и глупа. Почти везде нас встречали с добрым удивлением. Да, конечно, то что мы привезли было нужно, было важно, таких приборов у нас еще нет, но вы понимаете…Ох уж это «НО». Но что??
     Мы были похожи на мяч в плохом футболе, от которого каждый хотел побыстрей избавиться, лишь создавая видимость специалиста. И как беспризорный мяч мы с увесистыми коробками катались по всей Москве.
Вечер мы опять провели у Паата. У него был Дато, позже поднялась Майя. Дато поставил на проигрыватель пластинку старого американского джаза и объяснял Майе переходы музыкальных тем, следя, при этом, какое впечатление он оказывает на нее и на нас. Мы коротали вечер и он тянулся долго. Легкий поздний ужин, чай,…Майя ушла. Около полуночи, все уже позади, наконец-то можно будет поспать.
     Звонок в дверь нас отнюдь не насторожил. Мы привыкли за день, что в дверь звонят беспрерывно, и продолжали безобидно готовиться ко сну. Дато вышел в прихожую, послышались девичьи голоса, за ним пошел Паата. Через минуту-другую оба вернулись в определенном смущении. Выяснилось, что девочки пришли за щепоткой ночного секса и я с Ванечкой, естественно, нарушали желаемый расклад.
-Вы не волнуйтесь,- сказал Дато.- Я отвезу вас в общежитие консерватории. Там комната, спокойно переспите, а назавтра гостиница будет обязательно, уже договорено.
     Нам ли было препираться?! В конце концов не на вокзале ведь проведем ночь, а под крышей. Взяли такси и отправились в далекое ночное путешествие, через весь город, к месту вероятного ночлега. Московские улицы широки, московские здания огромны. Они словно атлеты принимают позы, играют мускулатурой, внушая зрителю почтение, но и пугая его своей мощью и несоразмерностью с зернышком человеческого бытия. Они словно смеются над тем мгновеньем, которое мы воспринимаем как жизнь, ибо для этих стен жизнь- это сотни и тысячи таких мгновений. Улицы были освещены фонарями, на крышах домов мигали какие-то лампочки, во многих окнах еще горел свет.
Через пол-часа мы подъехали к общежитию. Дато заплатил таксисту, а тот даже порывался дать сдачи.
     Прежде чем войти в общежитие, Дато провел особый инструктаж. Пальто нести в руке, идти быстро, но не суетиться, постараться не вызвать подозрений у коменданта. Создать впечатление, что мы, может быть, даже родились в этом общежитии, что здесь нам все знакомо и привычно.
     Нас было четверо. Четвертой присоединилась симпатичная, а в темноте просто очаровательная юная девушка. Это ее комнату мы должны были занять. Цепочка нелегалов вошла в здание. Проводником шел Дато, за ним девушка и мы. Нам невероятно повезло. Именно в тот момент, когда мы вошли, коменданта обступила оживленная группа студентов, и нам удалось совершенно незаметно пройти коридоры и дойти до какой-то комнаты на втором этаже. В коридорах было светло и даже весело. Студенты, словно после только что окончившейся пирушки, расходились по комнатам. Кто что-нибудь напевал, мурлыкал, насвистывал, а кто-то под аккомпонимент приплясывал. Дато не успевал здороваться, справиться о жизни.Видно, здесь он не был гостем. Сначала встретился, вероятно, канадец с кленовым листом на майке, потом маленькая миленькая индианка, а когда «HI DATO» бросила негритянка, у Ванечки даже свернулась шея. Походка у чертовки была действительно чертовская, с каким-то пританцовыванием. И вот, долгожданная дверь, с надеждой выспаться, ведь утром нам, разработчикам, снова предстояла работа инженера-разносортника.
     Небольшая, но весьма уютная комнатка в виде удлиненного прямоугольника. Две кровати по обе стороны двери. Напротив двери занавешанное окно с выходом на балкончик и пара горшков с цветами на подоконнике. С одной стороны от окна пианино, виолончель, скрипка, с другой- стол и небольшая тумба. на стене полка с книгами по музыке, архитектуре, изобразительному искусству. На полу от двери до окна лежал узкий коврик. Здесь Дато довел свой инструктаж по технике конспирации до логического завершения. Было категорически запрещено до утра открывать кому-либо дверь.В противном случае, девушке, которая была сейчас с нами и чью комнату нам давали на эту ночь, грозило выселение из общежития или даже отчисление из консерватории. А утром дверь следовало открыть только на особый стук. И Дато простучал на двери ритм хоруми,- ритмичного мужского грузинского танца. Девушка даже дала нам постельное белье и наши покровители ушли.
     Мы с Ванечкой остались одни. Закинули на дверь крючок, расстелили постель, разделись и от усталости просто свалились на кровати. Где-то наверху заканчивали играть Шестаковича, кто-то долбил гаммы. Потом все утихло. Сквозь захватывающую дремоту за окном слышался художественный свист, видимо зазывавший даму сердца…
     Дремота стала углубляться и тут в дверь постучали. Ученые установили, что если какая-нибудь пакость только может случиться, она случается. В дверь постучали как-то  очень похоже на хоруми.
-Наверное Дато что-нибудь забыл,- сказал Ванечка, встал и уже собрался было открыть дверь, но…
-Постой,- остановил я его,- вдруг это не он.
Ванечка задержался. Стук в дверь повторился, но никто не подавал голоса. Ванечка на цыпочках, хоть и был босиком, вернулся в постель. Еще, еще и еще…Кто-то упорно хотел пробиться в комнату. Мы молчали.
-Может это какая-нибудь девица,- шепотом пошутил Ванечка,- увидела, как сюда вошли мужчины и теперь чего-то хочет?
-А если это мужчина и тоже чего-то хочет?
     Это были шутки истерические. Конечно, нам было не до шуток, но так уж устроен человек, что он смеется над трагизмом своего положения или плачет над его комизмом. Смех и слезы- две приправы, подливаемые в жизнь. Стук в дверь перешел в умеренный грохот. Дверь подпрыгивала на петлях, а крючок вот-вот мог сорваться. Мы вскочили, словно солдаты по тревоге, в мгновение оделись, убрали постели и сели на кроватях напротив друг друга. Я подошел к окну в поисках способа «отступления». Но вариантов не было. Балкон был высоко, ни прыгнуть, ни куда-то перелезть. Мы оказались в западне. Только бы не предала дверь. Усталые, шокированные неожиданностью, мы думали, что это может быть комендант. Но логика убеждала, что комендант не действовал бы так воровато, а просто гаркнул на все общежитие «немедленно откройте». Здесь было что-то другое.
     Трясун или трясунья оставила, наконец, нас в покое. Мы одетые прилегли, свернулись от холода и напряжения клубком. Я посмотрел на часы, было начало четвертого. Мы задремали. Прошло возможно не более получаса, послышался скреб. То ли мышь, или даже крыса в комнате? Но «мышь» скребла в замочной скважине. Тот некто, оказывается вернулся с ключом и теперь никак не может понять, как это он не может открыть дверь, которая не заперта!!
     Мне стало уже все равно: комендант- не комендант, откроется- не откроется и нашел в этом логику. С логикой вообще у нас обоих было не плохо, – «издержки» профессии. Чего мы боялись? -о девушке уже не думали. Не украли, не побили, не убили. Приехали днем работать, а ночью спать, вот мы и спим, где можем!
     Только под самое утро мы чуть прикорнули. Нас снова разбудили стуки, но уже далекие, шаги, разговоры за дверью. За окном рассвело. Пора было приводить себя в порядок. Я приоткрыл дверь, вышел в коридор и пошел за парнем, который с полотенцем в руках двигался в конец коридора…Через несколько минут я вышел оттуда бодрый, освеженный, довольный всем на свете. Хотел подумать о чем-то хорошем еще, но не успел, потому, что сознание постигла новая катастрофа. Я не знал куда идти!! Передо мной был длинный коридор, по обе стороны которого на идеально равном расстоянии друг от друга расположились идеально одинаковые двери. Из какой-то из них слева я вышел, но из какой?? Я ведь не посмотрел на номер комнаты!
     Надо положиться на интуицию. Закрыть глаза и идти обратно, ноги сами поведут. Так и сделал, и пришел к двери, на которой висела табличка «дежурная». Я шарахнулся от нее, боясь провала «операции сон», под самое утро, под самый конец, когда вроде уже все закончилось.
     Первые шаги по общежитию были сделаны и я вроде бы освоился. Конечно, студентом меня можно было назвать с натяжкой, но еще можно. Чтобы не открывать все двери подряд, решил выйти во двор и определить номер комнаты по окну, которое за ночь изучил вплоть до узоров на шторах. Каково же было мое отчаяние, когда не только окна, но и шторы в окнах оказались одинаковые. А цветы? Цветы! Только у нас стоял большой кактус!! И тут Ванечка выглянул в окно, увидел меня и удивился. Я жестами показал, чтобы он открыл дверь. Мне пришлось еще раз незаметно пройти мимо коменданта, у которой при виде меня стали рождаться сомнения. Номер нашей комнаты оказался 1313!! Ну как тут не станешь суеверным. И табличка «дежурная» висела на нашей двери, ее каждое утро перевешивают по комнатам.
     Дато не пришлось играть хоруми, мы его уже ждали. Он принес многообещающий телефонный номер. Женский голос от имени Женя должен был решить древний философский вопрос: «быть или не быть» нам в гостинице.
     На работе нас ждали в полдень. Мы с Ванечкой побродили по утренней Москве, приблизились к указанному адресу и к десяти часам, как было условлено, позвонили из телефон-автомата. Теперь и Женя провела инструктаж по конспирации, прежде чем пригласить к себе. Уточнила, кто мы, откуда, кто дал ее телефон, потом наказала в подъезде ни с кем в контакт не вступать, к кому и зачем идем- никому не говорить. Мы поднялись на лифте, и под прицелом любопытных соседей вошли в квартиру.
-Вас никто ни о чем не спрашивал?- спросила Женя.
-Нет-нет, никто, -успокоил Ванечка.
У Жени в квартире была уборка. Сама она вышла к нам в брюках с повянанной на голове косынкой и зашпаклеванным косметикой лицом. Мне почему-то подумалось, что она парикмахер.
-Мишенька, -игриво позвала Женя.- Входите в комнату, мальчики.
Мы вошли в комнату. За столом сидел «Мишенька». Ему было бы лет за шестьдесят, дважды столько килограмм. Он разложил свою обвисшую грудь на столе и пыхтя ковырялся в волосах.
-Дратуть,- пробурчал он.
-Мишенька, мальчики из Тбилиси, просят устроить в гостиницу.
-Да, я люблю этот город, я там когда-то, очень давно жил,- сказал он все тем же пыхтящим, бубнящим, тучным голосом.
-Вам на сколько дней?- спросила Женя.
Мы с Ванечкой переглянулись. Еще было неизвестно, насколько мы здесь застрянем.
Дней на пять-шесть,- сказал я.- Сколько будет стоить?
-Мишенька, что ты скажешь?- спросила Женя.
-Я люблю тбилисцев, у них есть хорошие ребята. Я там жил в молодости. Шестьдесят рублей.
-Нет, шестьдесят много, пятьдесят,- сказала Женя.- Ребята молодые, они в командировке.
Мы молча встали и собрались уйти. Ни одну, ни другую сумму дать мы не собирались.
-Столько мы дать не можем,- сказал Ванечка.
-А вас не предупредили?- спросила Женя.
-Нам сказали…- начал Ванечка..
-Пятнадцать, от силы двадцать рублей,- добавил я, хотя никто ничего о цене не говорил.
-Ой, ну что вы! над вами просто посмеялись. Вас бессовестно обманули- сказала Женя.- Ну, сорок рублей, но не меньше.
Я понял, что начались торги. Восточный базар- это академия торговли и рынка. Если продавец торгуется, значит он хочет продать, если торгуется покупатель, значит он хочет купить. Исход поединка решает стойкость и спрос. Женя не хотела упускать клиента, а нам было что терять.
В соседней комнате зазвонил телефон. Женя кокетливо извинилась и вышла. Муж и жена вполне подходили друг другу. На вид Жене было под пятьдесят, но она вышла из комнаты, играя задом, будто молоденькая девочка. Из соседней комнаты был хорошо слышен фальшиво-вежливый и наделано-светский тон Жени.
-Марья Васильевна?! Как я по Вам соскучилась…Ой, что Вы, что Вы…
Обмен любезностями предшествовал их деловому разговору. Потом пошли фамилии, даты, гостиницы…Дело было поставлено с женской хваткой.
-Егоров…желательно люкс…с пятого, да, с пятого числа. Разумеется, милочка, сами понимаете, генерал…
Казалось, этому списку нет конца, но Женя, все таки, вернулась с довольной улыбкой. Мы поторговались еще и сошлись на четвертаке.
-Позвоните мне …в три, и я вам скажу в какую гостиницу идти.
  Мы попрощались и ушли. Теперь можно было уверенно идти на работу. Так  в двух маленьких жизнях раскрылось гениальное открытие человеческого ума. Прежде чем думать и работать, человек должен есть, пить, одеваться, иметь жилище. Теперь у нас почти все это было. Мы были тепло одеты, в ближайшем кафе позавтракали, и вечером у нас будет жилье. На работу!
  Без нас уже колдовали над приборами, которые мы накануне оставили. Нас, словно стог сена, тыкали вилами вопросов. Иногда приходилось отвечать за то, что делали другие, и мы отвечать не могли. Но так уж были устроены организации. Одни думают, другие делают, третьи отвечают. Но хоть тут перспективы радовали.
     Теперь ждали вечера. Мы уже позвонили Жене и узнали подробности предстоящего быта. Нас ждала старинная, но великолепная гостиница в центре Москвы с бронью на десять дней. Сейчас мы с нетерпеньем ждали, когда можно будет принять горячий душ и беззаботно свалиться на мягкую постель. Две бессонные ночи с насыщенным рабочим днем изрядно измотали. Ну, вечер, наконец, пришел, куда ему было деться.
-Мест нет!- поспешила заявить администратор гостиницы. Мы назвали свои фамилии и шепнули: «мы от Жени». Администратор тепло улыбнулась: «что ж вы сразу не сказали».
-На вас бронь на десять дней,- сказала она.
     Далее последовала обычная процедура заполнения бланков, проверки паспортов, подписей.  Пришел конец нашим мытарствам. Двухместный номер с душем, холодильником, телефоном и телевизором, двумя комнатами и даже диваном. Даже не верилось, что остаток командировки проживем как «белые люди».
     За окном стемнело. Было начало восьмого. Ванечка собрался съездить к друзьям и до полуночи вернуться. А я бы с удовольствием совершил вечернюю прогулку, но был уже не в силах сделать это. Мне нравилось неторопливо и бесцельно ходить по знакомым улицам, когда никто тебя не ждет, никто не толкает, не суетишься, а просто бредешь куда попало. Порой выбираешься на новые улицы, открываешь новые места…
-Ты будешь здесь?- спросил Ванечка.
-Да
-Я постараюсь скоро вернуться.
  Ванечка уехал. Я закрыл дверь, в другой комнате лег на кровать и включил телевизор. Программ не было.
«The old millionaire has just asked the young blonde to marry him. She can“t make up her  mind…»
Шла учебная программа, урок английского языка. Подумалось о Ванечке, там на работе, еще мальчишка, который с удовольствием увильнет от работы, и здесь, где на него можно полностью положиться…
     Телевизор был включен. Экран рябил. Я посмотрел на часы, было три часа ночи. Оказывается, я спал. Ванечки не было. Дверь закрыта. Я заволновался. Он обещал вернуться и не вернулся. В таком большом городе все может случиться. Но я оказался беспомощен, не зная ни телефона, ни адреса его друзей. Выглянул в коридор, но дежурной не было. Ничего не оставалось, кА дождаться утра и по памяти, «танцуя от печки» найти их дом. Я еще походил по комнате, но ничего другого не придумал. Снова лег, беспокойно заснул.
     Под самое утро приснилось что-то сумбурное. Сначала я был на симфоническом концерте, потом, неизвестно как попал в цирк. На арене, окруженной  высокой металлической оградой, шел пир! На высоких стойках сидели львы и тигры. Дрессировщик подбрасывал вверх восточные фрукты и сладости. Звери на лету ловили все это и с довольным рычанием проглатывали. Неожиданно ко мне повернулся леопард, в его лапе блеснул пистолет.
-Куда ты идешь?- зарычал леопард, направил на меня пистолет и…Раздался громкий многократный треск, железная клетка распалась. звери бросились в мою сторону. Мне повезло, я проснулся, в поту и с учащенным сердцебиением. За окном кричали, был слышен скрип металлических ворот, в дверь стучали. Я натянул брюки, рубашку и пошел открывать дверь. Горничная с недоверием смотрела на меня.
-Вы живы?- спросила она, чем совершенно меня ошеломила.
ЕЕ недоверие передалось мне. В самом деле, где доказательство, что я живой?! Но декартовская формула!! «Я мыслю, значит существую» вернула к реальности. Да, но не могла же горничная знать, что во сне в меня стреляли! Горничная увидела мою растерянность, вошла в номер, села за стол.

     Ванечка вернулся, как обещал , около одиннадцать вечера. Ключа у дежурной не оказалось и он пошел в номер. На стук в дверь никто не ответил. Ванечка постучал громче, но в номере было тихо. Он снова вернулся к дежурной, поискать ключ.
-Я не видела, чтобы он выходил,- сказала дежурная,- позвоните по телефону.
Ванечка позвонил в номер, телефон молчал. В воздухе рождалось напряжение, оно охватило Ванечку и увлекло дежурную. Ведь я обещал, что буду ждать и вот, молчание на барабанные удары в массивную дверь, молчание на длительные телефонные звонки…Дежурная попыталась открыть дверь запасным ключом, но замок «почему-то» был изнутри заблокирован. Ситуация накалялась. У комнаты стали собираться люди. Сначала несколько горничных, потом дежурные других этажей и просто проживающие. Из толпы стали слышаться разные версии и реплики.
-Может быть он пьян?
-Какое «пьян»?!-начинал злиться Ванечка. Мы две ночи не спали, «пьян» говорит.
-А может ему плохо, может инфаркт?- подливал кто-то масла в огонь.
-Надо скорую вызвать!- советовал еще кто-то.
У Ванечки от напряжения проступили слезы. Лицо стало терять цвет, он по-грузински выругался.
-Что, одну дверь нельзя открыть, да?? Может быть умирает человек?!
Сколько лет-то ему,- поинтересовался кто-то, а когда узнал, махнул рукой.- Да, совсем молодой еще, ничего не будет. Устал, наверное, вот и спит.- Высказал свое мнение и ушел.
Ванечка совершенно побледнел, подкосились ноги…
-Сынок, ты чего?- подхватила его одна из дежурных.- Валерьяны несите, скорей, валерьяны. Да, не волнуйся, сынок, все будет в порядке. Спит твой дружок. Еще бы две ночи не спал. Не сова небось. От двух бессонных ночей и буйвол свалится.
Ванечке дали стакан воды с валерьяной, он успокоился.
-Позовите столяра, слесаря, пусть замок сломает.
-А что, девчата,- сказала молоденькая горничная. Ее звали Тамарой.- И взаправду, давайте Петровича позовем.
-А где Петрович, найди его сейчас,- сказала другая.
-Да уж кому-нибудь прижимается, или к бутылке или к Насте.- захихикал кто-то.
-Нет,- засмеялась Тамара,- сегодня Тонька ему внушение сделала. на два-три дня хватит.
     Петровича под ручку привели две дежурные. Это был далеко еще не старый, на вид приятный и серьезный мужчина. Он шел медленно, с достоинством, наслаждаясь женским обществом.
Петрович осмотрел дверь, поковырял в замке, покачал головой, неопределенно скривил губы и сказал.
-Чего, можно и сломать, но кто платить будет?
-Откройте дверь, я заплачу,- бросился к нему Ванечка.
-Да не, сынок, ты и за пять лет за эту дверь не заплатишь. Дверь старинная. Подождите до утра, а там посмотрим.
     Петрович, при наступившем вдруг молчании, сложил свои инструменты в ящичек, еще раз через плечо посмотрел на дверь и ушел. Люди стали расходиться. Ванечку успокаивали и на остаток ночи уложили в люксе…
Горничная рассказывала, а я в живую все это представил. По прошествии, все это выглядело смешно, но и слишком уж печально.
-Ванечка в двадцать первом ,- сказала уходя горничная.
Выйдя в коридор, я направился в двадцать первый номер. В глубине коридора появился силуэт женщины. Она медленно приближалась, а когда увидела меня, испуганно задержала шаг, будто ей навстречу идет привидение. Это была дежурная этажа. Она пошла вдоль стены, недоверчиво поглядывая на меня.
-Я вчера из-за Вас чуть не получила инфаркт,- слабым голосом произнесла она.- Ванечка здесь.- Она показала на дверь рядом.
Ванечка спал поперек двухместной кровати в номере люкс с мягкими креслами, диванами и позолоченными зеркалами…Мы пробыли в гостинице еще несколько дней. Ванечка стал любимцем женщин. Его уже знали дежурные и горничные всех этажей. Они приветливо подмигивали ему, справлялись о делах, иногда передразнивали его русский, а он по-юношески смущался и краснел.