Вечный лимб

 Ты знаешь, мне кажется, мы никогда никуда не уходим. Мы вечно пребываем везде, в каждой минуте наших воспоминаний. Вот вспомни свое босоногое деревенское детство, цветник у дома и две ивы у колодца, друзья честные и правдивые, я там был... Потом школа, институт все эти любови и влюбленности, битые руки, рождение детей и отправка на эту новую войну. И вот мы сидим тут в окопе ты с свинцом в груди, а я жду своего... Мы ни куда не уходим, вот, наверно, малые дети, мои любови, ведь я остался с ними и ты уже бездыханный останешься со мной, пусть пару часов но я еще смогу побыть везде, а ты уже нет. Закатают нас в эту грязь. Но там в памяти святой моих и твоих детей мы останемся все теми же великанами с усами, резво подкидывающих их к солнцу. Потом кто-то наклеит на наши фото черные ленты и назовет павшими от рук врага. На нас будут смотреть внуки, что они будут чувствовать, что знать? Ведь для них мы уже лишь слова тех, кого мы отправляли к солнцу. Но тут бы еще победить. Да куда нам деваться? Ты ушел и я уйду. Знаешь, как честно все вышло, ведь обо мне хорошо будут помнить, ведь там, в их памяти, я хороший. Да я скверен характером, да и ты, мой друг, не подарок, но ты хороший. Помнишь, как ты дал хлеба тому пленному немцу, для него ты вообще почти бог... Вот почему-то сейчас так важно быть хорошим. Там в этой памяти вдруг взять и все подменить, стереть обиды и ложь.
Ладно уж останусь каким останусь. Вот все думал, что там за порогом? Ты-то уже знаешь, а вот сейчас как-то и все равно. Да и нет там ничего, вот смотрю на тебя, как на живого - какая разница куда ты попал если вот сейчас здесь для меня ты хороший, ты самый лучший и дорогой человек на свете, осколок меня не достал через тебя... дал мне пару часов вот тут еще побыть, подумать. Командир тоже молчит, хороший мужик, удалой был. А вот и лязг гусениц и очереди слышно - добивают. Похоже и мне пора остаться в памяти без перемен - прощайте.
Щелкнул затвор, рывок, два шага, очередь, выстрел, достал, успел, пора... Небо в остекленевших глазах двух солдат оставшихся здесь навсегда, один на чужой, другой на своей земле, но помнить и чтить будут обоих в этом вечном лимбе памяти тех, кто еще жив.