Поступок по совести

Герман был сорванцом семи лет, рос в интелегентной семье под присмотром бабушки. Как и его отец, мальчик был единственным поздним ребенком. Марья Ивановна, учительница русского языка на пенсии, а теперь и бабушка-няня, души в внуке не чаяла. Его рыжая шевелюра, огромные голубые глаза и нос уточкой напоминали ей Коленьку, единственного отпрыска, который теперь в свои сорок лет колесил по стране с гастролями. Солист Большого театра дал полный карт-бланш пожилой женщине в воспитании наследника, на всякий случай оставив кожаный ремень на видном месте. Старушка и с сыном не прибегала к насилию, а здесь внук. Как можно? Гера понимал все и, дабы не нарушать баланса в отношениях поколений, не злоупотреблял доверием бабушки.

Семен был средним ребенком в семье. Старшие сестра и двое братьев, три младшие сестренки давили со всех сторон. Мальчик донашивал гардероб братьев и не мечтал об обновках. Новые вещи чаще доставались младшеньким по двум причинам: во-первых, от Ольги мало что добиралось до Кати и Иры, слишком большая разница между ними - целых семнадцать лет; во-вторых, если в доме и отыскивались старые вещи старшей сестры, их донашивал Сема - возраст еще позволял облачаться в девчачьи тряпки (так считали родители). А так как разбойник не отличался прилежным поведением и аккуратностью, судьба обносков была предрешена.

И Герман, и Семен учились в первом "Б" районной школы. Учебный год только начался, и им не пришлось еще узнать друг друга. Гера заметил, что его одноклассник задирает других детей. Также он обратил внимание на тот факт, что кофта на мальчике девчачья.

 - Эта кофта досталась тебе от сестры?-без задней мысли прямо спросил у задиры одноклассник. Бабушка учила его всегда задавать вопросы прямо. Но няня еще не успела ему объяснить, что некоторые слова и фразы бывают обидными. И потому удар в нос для спросившего был неожиданностью. Семен был крепким малым, да и наличие множества детей в семье наложило отпечаток на способность защищаться. Кровь фонтаном брызнула из носа. Ни учитель, ни одноклассники не слышали вопроса, но лишь видели ответ. Разбираться долго не стали, а послали за родителями драчуна, чтобы в стенах школы в присутствии участкового ребром поставить вопрос о поведении их ребенка. Семена грозило исключение.

 Нос Германа напоминал картофелину; одну из тех, что бабушка умело чистила старым ножом с деревянной ручкой для супа или гарнира к мясу. В нем, казалось, находился бинт размером с город. Под глазами нарисовались черные круги. Герман-панда сейчас думал о другом: ему было жаль Сему, ведь он ни в чем не виноват. Это Герман его обидел, пусть не со зла, но обидел. Делегация из отца драчуна Павла Петровича, сторожа кабинет директора, где за столом уже расположился участковый. Говорили много, громко и всё с угрозами. Семка краснел, но держался стойко. У Германа болели нос и голова, но покоя не давала боль в груди. Одноклассник пострадал ни за что, ведь это он, Германия Николаевич Шишкин, виноват - он обидел мальчика. Устремив опухшее лицо в пол, мученик совести ждал.
 - Вы хотите что-нибудь сказать? - неожиданно обратился к Гере Александр Юрьевич.
 - Да-да, хочу! - почти криком отозвался ребенок, - Это я во всем виноват, я один. Я обидел Семена незаслуженно, сильно. Я не хотел, так получилось... Прости меня, пожалуйста, Сема.

 Удивление заполнило комнату, отражаясь в глазах семилетнего драчуна.

 - Ты простишь меня? Я больше так не буду, - не дыша продолжал одноклассник.
 - Думаю, конфликт исчерпан, - ровно проговорил милиционер, пряча в кожаную папку чистые листы бумаги.

 Дома отец пожурил Семена. Больше для профилактики и порядка, нежели для наказания. Мальчики подружились, а умение поступать "по совести" еще не раз помогало им в жизни.

P.S. Под редакцией Александры Альбертовны Гейфман
Основатель и преподаватель курсов ФАБРИКА ЗНАНИЙ
vk.com/fabrika_znanii