Заморозьте меня в криогенной камере

Красивый молодой парень стоял, скрестив руки на груди, и пристально смотрел на огромный агрегат, вокруг которого суетились люди в белых халатах. Бросив быстрый взгляд на часы, парень откинул прядь темных медно-рыжих волос и взволнованно произнес.
- Где ты? Опять опаздываешь!
И едва он это сказал, как из толпы людей в белых халатах поднялось небольшое, но яркое все нарастающее свечение. Через пару мгновений к нему подлетела изящная зеленоглазая девушка.
Тяжело отдуваясь и стряхивая невесомое платьишко нежными движениями рук, она остановилась рядом с ним и возмущенно затараторила.
- Чуть не замуровали. Там такой холод! – и она зябко повела плечами.
Парень, который с появлением девушки только и делал, что любовался ею, очнулся, обнял ее и произнес.
- Сама виновата. Я же тебя давно звал.
- Звал он, - немного ворчливо откликнулась девушка, - интересно же, что они делают. Какой-то странный способ захоронения, не находишь?
Он через ее голову посмотрел на толпу людей, затем вновь вернулся к личику зеленоглазой озорной девчушки, явно более симпатичному для него, нежели безликая человеческая масса в медицинских халатах, и безразлично пожал плечами. Девушка продолжила удивляться.
- Зачем морозить? Все равно же оттает!
- Нет, по крайней мере, до определенного момента. Проводить тебя? Или сама? – и он, с удовольствием улыбнувшись, страстно поцеловал ее.
Девушка, с трудом открыв зеленые глаза после поцелуя, озорно прошептала.
- У тебя же белые крылья, а целуешься, будто они совсем черные, - на отразившееся в его глазах удивление, она мягко взяла парня под руку и быстро произнесла, - опыта не было. Или проводить.
Довольно улыбнувшись, он церемонно повел ее к двери. Необычная пара, не замеченная никем из людей в халатах, растворилась на выходе.

Прошли многие годы.
Сдав оружие, Джеф с другом вышли из полицейского участка. Поглядев в темноту, друг продолжил начатый разговор.
- Я тебе говорю: в субботу жду у нас. Познакомлю тебя с очаровательной дамочкой. Закачаешься: ноги, грудь, а личико!
Джеф вяло вздохнул и помотал головой.
- Что ты все про ноги. У меня такой довесок, зачем я ее ногам?
- Вот, о нем и речь! – энергично кивнул друг, - парню уже девять! Ему нужна мать. Все, до субботы, и слышать ничего не хочу.
Он быстро пожал Джефу руку и бегом скрылся во тьме, будто боясь, что друг успеет отказаться.  Джеф еще разок вздохнул и зашагал по направлению к дому, любуясь заснеженными деревьями, светящимися в отблесках фонарей, и размышляя над предложением друга. Забежав по пути в магазин, он в глубокой задумчивости приблизился к дому, где, поглощенный своими мыслями, вздрогнул от знакомого голоса.
- Здравствуй, отец, - совсем рядом он увидел своего девятилетнего сына. Тот двигался прочь, проходя мимо с заложенными за голову руками. Отец с улыбкой кивнул мальчику, сын продолжил, - и прощай.
Джеф поперхнулся от неожиданности, сын гордо распрямился.
- На расстрел иду, - успокаивающе пояснил он отцу.
- Ааа, - действительно успокоившись, расслабленно кивнул тот.
Но тут же, вздрогнув всем телом, продолжил.
- Какой, - захлебнулся он словом и поспешил дальше, - ужинать пора. Марш домой.
И он круто развернул сына лицом к подъезду. Линия жизни мальчика, в который раз под воздействием отца совершила крутой изгиб,  повернулась, и ребенок, опустив руки и не издав ни звука, пошел к дому.
Сам отец ухватился за дула автоматов двух приятелей своего сорванца и, не взирая на их возмущение, разоружил, рявкнув при этом: «На расстрел они. По домам быстро!». И с автоматами под мышкой поспешил догонять сына, который уже самостоятельно добрался до подъезда.
Там мальчик спокойно и независимо поздоровался с парой припозднившихся бабулек, на миг остановившись возле. Пригляделся - о здоровье говорил с ними утром, сейчас решил намекнуть про наверняка уже начавшиеся сериалы. Старушки благодарно заулыбались, отец невозмутимо увел парня в подъезд.
Зайдя в квартиру, сын, с достоинством молчавший доселе, возмущенно открыл рот.
- Ты что меня позоришь? – скидывая пальто и ботинки, прокричал он отцу.
- Я тебя спас! – отозвался отец, швырнул автоматы в прихожей, - иди умываться и живо на кухню. А завтра у нас выход в свет.
Парень насторожился. Всякий раз за этой безобидной фразой отца следовал совершенно непостижимый для сына выбор развлечения. Отец вновь подтвердил разницу интересов его и мальчика.
- Театр, - мечтательно выдохнул полицейский, сын несчастно кивнул.
- Что гонят? – осторожно решил полюбопытствовать он. Мало ли, по нынешним временам бывает всякое. Вон, Гошка из сорок четвертой утверждает, что предки ходили на спектакль, так там кроме мата ничего. Правда, и младше шестнадцати никого. Но вдруг, он с надеждой затаил дыхание. Отец в недоумении смотрел на мальчика, парень вздохнул, - спектакль какой.
- Ааа. Золушка, классическая постановка, - счастливо отозвался отец.
- Мечта, - отец радостно кивнул, сын обреченно побрел в ванную комнату.
Театральный день начался как-то печально, и общую грусть усиливало повышенное веселое возбуждение отца. Позавтракав под какой-то абсолютно неуместный, по мнению сына жизнеутверждающий музончик, мужчины вышли из подъезда. Как и следовало ожидать, солнце тоже не любило Золушку, во всяком случае, классическую постановку, и не выглянуло даже на секундочку из-за сплошных снеговых туч самого мрачного вида. Выйдя, мальчик сразу поскользнулся, и если бы не крепкие руки отца, неминуемо рухнул бы на лед, чем, безусловно, испортил бы себе настроение еще больше. В ответ на помощь он гневно оттолкнул руки отца и гордо пошел дальше. В завершение всех печалей парень услышал радостный голос.
- Сашка, привет! Куда идешь? – Мальчик горестно вздохнул: Нинка из тринадцатой. И как они под таким номером живут, парень не мог понять и уже давно решил, что подругу надо, как только, так сразу забирать оттуда. Хотя вроде хорошо живут, и мама с папой замечательные, но рисковать нельзя. Сейчас же настроение его было самым, что ни на есть суровым, и, дабы не расслабиться, глядеть на будущую жену он не стал.
- Не кудыкай, дороги не будет, - не оглядываясь, мрачно ответил он ей и сердито пошел вперед, приговаривая, - стыдобища, я и классический театр.
Отец, вдруг поняв, что сын недоволен, в волнении проговорил.
- Сань, хочешь, не пойдем? – и, развернув сына лицом к себе, внимательно поглядел ему в глаза. Парень непреклонно мотнул головой.
- Теперь уж нет. Развиваться, батя, по полной. К тому же, Гошка сказал, там главную бабу играет мужик. На такое можно глянуть.
- Шура, не главную, а мачеху. И не бабу, а женщину, - сын согласно кивнул и двинулся вперед, отец радостно пошел следом, - а через две недели на самолетные гонки.
У сына от восторга захватило дух.
- Так надо было вчера с этого начинать!  – и, подкинув шапку ввысь, задорно прокричал, - эй, солнце, свети! Нинка, я скоро, с Гошкой в кино не вздумай!
И мужчины со смехом поспешили в театр. Возле театра внимание повеселевшего Сашки привлекла его крыша, точнее, сосульки, висящие на ней. Надобно сказать, что были они самыми роскошными из всех, что видел этой зимой мальчик, и располагались по всему периметру здания. А в непосредственной близости от водостока достигали таких небывалых размеров, что мальчик с открытым ртом подошел почти к стене и мечтательно изучал их. Неожиданно он услышал женский крик.
- Уходи! – и его сильно толкнула какая-то дамочка прямо к стене. Раздался неимоверный грохот, Сашка сердито попытался развернуться и увидел волшебный ледопад с крыши. В довершение невероятного по своей красоте падения прямо перед его лицом грохнулась та самая ледовая композиция, что только что висела у основания водостока, и разлетелась во все стороны, ударив в стены вокруг и, кажется в прикрывшую его женщину. Та слегка вскрикнула. Едва ледопад завершился, снежная взвесь улеглась, и Сашка увидел отца с перекошенным почти белым лицом. Женщина отодвинулась, посмотрела в лицо мальчику – ух ты, зеленые глаза. Только Сашка хотел спросить про линзы, как отец схватил его в охапку и прижал к себе.
- Бать, ты меня задушишь. Да и люди кругом, - слегка оттолкнул отца раскрасневшийся от удовольствия мальчик и счастливо произнес, - ты видал, какая глыба.
- Да, - вдруг бодро откликнулся отец и произнес, крутя головой по сторонам, - я им сейчас устрою глыбы. Это же надо до такого безобразия крышу довести!
Мальчик смутился и поглядел на женщину. Та по-прежнему стояла рядом и бестолково улыбалась.
- Пап, успокойся, - и мальчик обратился к женщине, - благодарю. Только что ж Вы меня совсем закрыли, едва не пропустил такое зрелище.
Она мило улыбнулась, и вновь он захотел было спросить про линзы, и вновь помешал отец. Перекрыв собой мальчика, он схватил женщину за руку и принялся трясти, приговаривая слова благодарности. Мальчик завел глаза с мыслями, не в первый раз посещавшими его, а именно как же собственно при таком подходе отца к дамам смог появиться на свет сам Сашка.
Расставшись с дамочкой, так и не узнав про цвет глаз, Шурик повел родителя в зал. Каково же было его удивление и где-то даже радость, когда он увидел рядом с их местами сидящую дамочку с сосульками. Точнее с зелеными глазами. Присев, он сразу уточнил про линзы и очень обрадовался, что нет, настоящие. Во время спектакля, первой половины его Сашка все приглядывался к интересной дамочке, которая так пришлась ему по душе и не только глазами, что в антракте он предложил отцу взять ее телефон. Тот отказался наотрез, Сашка взгрустнул. Вот уже долгие девять лет он безуспешно пристраивал отца. Не то, чтобы отдавал абы кому, а именно что тщательно искал. И вот такой симпатичный вариант, а он ни в какую. И имя такое неземное – Джил. Эх, взгрустнул парень, и вторую половину спектакля не смотрел на сцену вовсе. Дома, ложась спать, он снова вспомнил ее улыбку, удивительные глаза и такой приятный голос.
- Пожалуй, тебя я пустил бы в нашу берлогу, - засыпая, пробормотал мальчик.
В субботу отец засобирался в гости к другу. Глядя, как наряжается предок, Сашка сразу понял – смотрины. Тьфу, кого он может тебе присмотреть, вот в театре та зеленоглазая была очень милая.  Сын согласен был даже посуду мыть, а отец. Эх. Меж тем отец практически собрался. Сашка критически оглядел его костюм и невольно отвлекся от печальных мыслей.
- Старик, после родов исчезает ощущение вкуса? – и тут же, увидев движение отца, быстро заключил, успокаивающе взмахнув рукой, - ремень как раз к месту, его не трогай. А вот галстук.
Отец повернулся к зеркалу и пожал плечами: галстук как галстук.
- Сними его вообще. К тридцати пяти мог бы уже понять, что эти удавки тебе не к лицу. Вот. И пуговку верхнюю расстегни.
Отец, по долгу службы привыкший к аккуратности в экипировке, возмущенно развернулся к мальчику.
- Да что я как босяк!
- Делай, что умные люди говорят! – сердито отозвался сын и после выполнения заулыбался, - вот, бесстрашный мужчина. А то какой-то бесполый клерк, - отец мотнул головой, в который раз поняв, что что-то в воспитании сына он уступает улице.
- Цветы купить? – несчастно спросил он мальчика, изучая себя в зеркало.
- Ты что? Вы же случайно встречаетесь у твоего друга. Если только каллы, для него, - и мальчик, ухмыльнувшись, вновь посерьезнел, видя сомнения отца, - чего ты? Все нормально, бать.
- Да не знаю, - отец вдруг резко взъерошил волосы и произнес внутрь себя, - старый дурак, кого ты можешь заинтересовать.
Мальчик снисходительно улыбнулся и подошел ближе.
- Не дрейфь ты, - он хлопнул отца по руке, - если хочешь честно, ты у меня самый лучший.
- Ага, - с сомнением в голосе откликнулся отец, парень уверенно продолжил.
- Это я тебе говорю. Я же многих отцов знаю, лучше тебя точно нет.
- А Золушка? – вспомнив театр, хихикнул отец.
- Ну, не идеальный. Но лучший, - слегка замявшись, мальчик вдруг спросил отца, - а та, в театре, тебе не понравилась?
Джеф слегка задохнулся от напоминания сына о зеленоглазой незнакомке. С удовольствием вспомнил ее раскрасневшиеся с улицы щечки, взволнованный взгляд, когда он помогал перелезть им с Шуриком через груду сосулек. И, вспомнив все это, стеснительно кивнул отражению мальчика в зеркале.
- Душевная, - и смутился еще больше под изучающим взглядом сына. После взял себя в руки и строго заключил, - вести себя хорошо, дом не разносить. Если задержусь, ложиться спать.
И мужчина, надев пальто, вышел в дверь. Уже на лестничной площадке он услышал снисходительное.
- Ты задержись для начала, - «улица», подумалось Джефу. Он печально сплюнул, не понимая, что делать дальше. И в полной растерянности добрался до дома друга, позвонил.
Дверь открылась, и на нем сразу повисли три сына друга, после чего он на некоторое время позабыл о своих домашних проблемах. Осторожно переступая, чтобы не наступить ненароком на бесконечные уши хозяйского пса, он с мальчишками проследовал в комнату, где крутилась хозяйка. Подбежав к Джефу, женщина весело чмокнула его в щечку и скомандовала.
- Мой руки и к столу, - и уже обращаясь к сыновьям, - вас это тоже касается.
Едва все расположились, в дверь позвонили. Друг побежал открывать. Его жена, видя волнение Джефа, слегка приобняла его за плечи и прошептала.
- Выглядишь чудесно, без галстука ты очень мужественный, - и поспешила за мужем в прихожую.
Едва гостья прошла в комнату, сердце Джефа радостно ухнуло – она, из театра. Женщина тоже его сразу узнала и радостно вскрикнула.
- Здравствуйте, - и, оглядев мальчиков, растеряно спросила, - а где же Ваш сын? Как у него дела?
Друг едва скрылся от взгляда жены, которая с самого начала была против приглашения Джефа одного, без мальчика.

Прошло три месяца.
Зима не уступала, хотя весна все чаще напоминала ей о необходимости ухода. Джеф с сыном шли на встречу с Джил. Сегодня был торжественный день – мужчины собрались делать женщине предложение – и по такому случаю Шурик нарядил отца, выбрал в магазине букетик роз. Накануне до позднего вечера мальчик, не переваривающий белый цвет, все выпытывал по телефону у Нинки, какой букет кроме белого предпочла бы та. И все утро переживал, вдруг в магазине не окажется именно того, «волшебно кремового», о котором восторженно вздохнула подруга. Но вот он у него в руках, рядом хорошо пахнущий батя, а через дорогу… И Сашка толкнул отца, увидев на противоположной стороне шоссе Джил. Едва они приблизились к обочине, она, беззаботно подпрыгивая, замахала им. Сашка, энергично вскинув руку, прокричал ей в ответ нечто очень радостное. Эхом невдалеке от мужчин рассмеялся рыжеволосый молодой парень. Он с улыбкой на устах наблюдал за Джил и любимым маленьким свечением у нее в груди. Неожиданно Джил перекрыла отдаленно знакомая парню женщина, прошедшая мимо Джефа. Рыжий отвлекся на мгновение, пытаясь вспомнить, кто это, а вернувшись к любимому огоньку, непонимающе заворожено уставился на Джил – свечение все усиливалось, и вот его зеленоглазая подружка отделилась от девушки и побежала к нему через дорогу.
- Ты что творишь? – испуганно вскричал рыжеволосый парень, размахивая руками, - вернись назад! Немедленно!
Джил, в единый миг оставшаяся одна, слепо шагнула на шоссе, раздался истошный скрип тормозов и крики Джефа с сыном. Подруга рыжеволосого парня даже не оглянулась и, пробежав мимо него, устремилась за женщиной, которая пару минут назад прошла мимо Джефа.
- Стой! – кричала она той, махала руками, но женщина удалялась. Рыжий в растерянности стоял, не зная, за кем бежать, кого спасать. Грустно глянув в последний раз вслед своей подружке, выбрал Джил и печально направился к перевернутой машине, за которой на дороге лежало тело женщины.
Его подруга нашла рыжего в больнице, в палате Джил, у постели которой с окаменевшим лицом сидел Джеф. Печальный рыжий парень стоял в сторонке. Зеленоглазая озорная девчушка подлетела к нему и стремительно затараторила.
- Помоги мне, я ее нашла. Они ее разморозили, вылечили, представляешь, чудо какое? – он безразлично пожал плечами и, не отводя взгляда от кровати, скучно произнес.
- Действительно чудо. Что ты хочешь? – он в первый раз повернулся к ней и грустно заглянул в любимые глаза, горящие небывалым сумасбродным светом.
- Как что? Неужели непонятно? – он помотал головой, она огорченно всплеснула руками, - соединиться с ней. Ты наверняка сможешь!
- Зачем? – холодно спросил он.
- Как зачем, - оторопела девушка и на миг перестала улыбаться, - она же совсем одна, я нужна ей… ты не слышишь меня?
- Слышу, - он устало вздохнул, - это невозможно.
Она возмущенно дернула руками, он лишь повторил.
- Это действительно невозможно. Она умерла много лет назад, ты ей не нужна и при всем желании не можешь с ней соединиться, - видя ее полную потерянность, он подошел ближе, ласково провел рукой по ее лицу, - ты нужна Джил и можешь ее спасти, вернись к ней.
Она несчастно помотала головой и заплакала.
- Я не могу. Не могу даже думать о ней, мне жаль ту, - он, вдруг рассердившись, схватил ее за локти и, повернув лицом к кровати, с силой встряхнул.
- Посмотри, это ты сделала, - она, в ужасе глядя на медицинские трубки, помотала головой, - ты. Как ты вообще могла вспомнить ту? Как? Но даже если вспомнила, туда уже нельзя. Она умерла, много лет назад она умерла. Ты не можешь к ней вернуться! И ты не нужна ей! Ее нет, как ты не поймешь! А Джил… Если не вернешься к Джил, погибнешь. И женщина тоже. Пожалей их, его вон. У него уже одна жена умерла, спаси ее, вернись. Меня пожалей, я же не смогу без тебя.
Последние слова он произнес совсем тихо, уткнувшись ей в макушку. Зеленоглазая озорница несчастно повернулась к нему лицом и со слезами уткнулась ему в грудь.
- Я не могу, у меня не получается забыть ту, - и она горько заплакала, давясь слезами.
Рыжий прижал любимую крепче, погладил. Несчастно поглядел на Джил, замотанную бинтами. На Джефа, уткнувшегося ей в руку. Вспомнил Сашку. И вдруг, будто решившись на что-то, за подбородок приподнял голову любимой, поглядел в ее зеленые глаза так, будто видел в последний раз и страстно поцеловал. Пару минут спустя она отодвинулась.
- У тебя белые крылья, а целуешься, будто они чернее ночи, - он с улыбкой нежно подул ей в лицо, изучая успокаивающееся выражение глаз. Она вдруг вновь заволновалась и, будто вспомнив нечто важное, прошептала.
- Джил! – и девушка стремительно развернулась к кровати. Всхлипнув, она растерянно подошла ближе. Рыжий приблизился и обнял ее со спины, она тихо хлюпала носом, - ума не приложу, как я могла не заметить.
Рыжеволосый парень с облегчением зарылся носом в ее макушку, поцеловал и прижал к себе сильнее.
Дыхание Джил стало ровнее и она неожиданно пошевелила пальцами, крепко сжимаемыми Джефом. Тот, едва почуяв это, вскочил, заметался между приборами, заорал на весь блок, и на его крик прибежали медсестры и врачи.
Зеленоглазая девушка повернулась к любимому рыжеволосому, прижалась к нему и, неотрывно глядя в глаза, прошептала.
- Мне пора, - он кивнул, мягко ероша ее волосы, - до встречи.
И зеленоглазая озорница постепенно исчезла, до последнего мгновения глядя ему в глаза. Рыжеволосый красавец постоял еще немного, полюбовался удаляющимся свечением в груди Джил и пошел прочь из палаты. За дверью его ждали двое.
…
- А ведь ты не должен был влиять на Душу, - красивый Ангел, откинув непослушную прядь темных медно-рыжих волос, печально кивнул; двое его сопровождающих как по команде растворились в воздухе, спокойный старческий голос продолжил, - и влюбляться тоже не мог. И что мне с тобой теперь делать?
Ангел даже шевельнуться не успел, как высоко в поднебесье заголосил задорный тенорок, отчетливо выкрикивая слова.
- За влияние на душу полагается.
- Выключи его немедленно, - устало выдохнул старческий голос. Рыжеволосый Ангел усмехнулся и нажал тумблер. Вокруг воцарилась тишина. Старик вновь тяжело вздохнул и заговорил.
- Что ж, в сухом остатке имеем: во-первых, кстати, а как Душа могла вспомнить ту, прошлую? – Ангел лишь помотал головой и пожал плечами, старик продолжил, - пробел, непонятно, итак. Во-первых, стер это воспоминание, молодец. Во-вторых, девушку спас, можно считать даже двух.
Старик посмотрел на него и вдруг шаловливо произнес.
- Твоя такая хорошенькая, - тут он крякнул, кашлянул и, поглядев по сторонам, строго продолжил, - значит, во-вторых, тоже молодец.
Ангел грустно улыбнулся при упоминании о любимой, старик добродушно хмыкнул.
- У них ведь двойня будет, знал? – Ангел кивнул, - ну, ступай, отдыхай. Да, включи его.
Ангел нажал тумблер. Где-то высоко некто облегченно вдохнул. Рыжеволосый красавец уже шагнул по направлению из комнаты, как вдруг старик вновь подал голос.
- Да, я это, - Ангел в недоумении повернулся к нему лицом, дед продолжил, махнув рукой куда-то вниз, - ты там присматривай за ними.
Ангел улыбнулся и, кивнув, вышел наружу.