След на земле Кн. 2, ч. 2, гл. 39 Бои за Спас-Деме

Глава 39 Бои за Спас-Деменск.
(сокращенная версия романа)

1
       В августе 1943 года основные силы Западного фронта развернули наступление на Смоленском направлении. Им противостояла группировка вражеских армий «Центр». По замыслу советского командования главная роль в операции отводилась 5, 10, 33 и 68 армиям, которым предстояло уничтожить противника в районах Ельни, Спас-Деменска и затем наступать на Рославль, нанося удар во фланг вражеской группировки, развёрнутой против Брянского фронта. Войска правого крыла фронта совместно с армиями левого крыла Калининского фронта получили задачу разгромить противника в районах Дорогобуж, Ярцево, Духовщина и в дальнейшем овладеть Смоленском.
       774 стрелковый полк, в котором воевал старший сержант Егор Никишин начал боевые действия рано утром 7 августа из района северо-восточнее города и крупного железнодорожного узла Спас-Деменск. Наступление началось довольно успешно, однако ему не хватило внезапности, а после того, как немцы перебросили на этот участок фронта новые дивизии, и вовсе увязло в оборонительных позициях противника. Особенно сложно было продвигаться на подступах к городу. Фашистское командование придавало большое значение удержанию в своих руках «Смоленских ворот» - полосы местности между Днепром и Западной Двиной. Отсюда было относительно недалеко до Москвы, и терять такой плацдарм не входило в их планы. Именно с аэродромов этого района авиация могла наносить удары по нашей сто лице. Кроме того с потерей «Смоленских ворот» открывался для наших войск прямой путь на Белоруссию, а оттуда на Восточную Пруссию и Польшу. Поэтому, несмотря на тяжелое положение под Курском, немцы продолжали держать на этом участке фронта значительные силы.
       Но наши войска с методичным упорством продолжали попытки давления на оборону противника. С рассветом, обычно, на врага обрушивался шквал артиллерийского огня. Потом в небо взмывали зеленые ракеты, и артиллерийский огонь перемещался в глубину немецкой обороны, а на её передний край выдвигалась наша пехота. Их атаки сопровождались громким призывным кличем: «Ур-ра-а-а». Но этот крик, сначала мощный постепенно оседал, как пыль от топота ног, а на смену ему приходил устойчивый рокот автоматно-пулеметной стрельбы, перемешанной с грохотом взрывов и крепкой матерной брани. Атаки захлебывались, и наступающие откатывались назад, на исходные позиции, заметно подтаяв в своем количестве. Этакие приливы и отливы на кромку «береговой» линии.
       Вчера из взвода Егора в свои окопы откатилось всего десять бойцов. Сегодняшний «отлив» принёс семерых. Ночное пополнение, практически в полном составе впиталось в почву поля боя. При этом, конечно и немцы несли потери и все же крепко держались на собственных рубежах.
       «Что же такое творится? – задавал себе вопрос комвзвода Егор Никишин. – После мощного артналета по их позициям, фрицы вырастали, как грибы после дождя. Но дождь то был смертоносным. Тогда откуда же они берутся эти рогатые каски? Неужели снаряды наших орудий неэффективны?» Впрочем, этим вопросом задавались почти все наши командиры, и постарше Никишина. После каждого отлива все были крайне раздражены и разочарованы.
       Егор в апатичном настроении лежал в землянке и ломал голову над тем, сколько это будет продолжаться. Он устал от войны, от бесполезного пробивания лбом бетонной стены. Явился посыльный от ротного.
       - Товарищ старший сержант, вам велено срочно явиться к командиру роты, - он говорил с необычным «окающим» акцентом при котором почти все гласные звуки слышались, как «о». Но еще больше резануло ухо гражданское «велено».
       - Ты давно в армии, боец? – сдерживая раздражение, спросил Егор.
       - Да ож, две  нодели будэт. А, што?
       - Оно и видно. Откуда же тебя взяли окающего.
       - С под Вологды мы.
       - Запомни вологодский соловей, что в армии все построено на приказах. Говорить надо «приказано». От повелителей мы в 1917 году избавились,  - назидательно сказал Егор, застегивая ремень и поправляя гимнастерку.
       - Понятно.
       Командир роты, старший лейтенант Чижиков поздоровался с Егором за руку. И тут же без вступления и промедления выпалил: «Нашей роте приказано провести сегодня ночью разведку боем».
       - Ну, и что? – удивился Егор, такой доверительности, так как других командиров взводов на КП не было.
       - Я недавно из запаса. В бою еще ни разу не был. Ты, насколько мне известно, уже бывалый воин. Имеешь боевой опыт. Вот я и решил с тобой посоветоваться, как мне эту задачу лучше выполнить, - Чижикову было явно неудобно спрашивать совета у младшего по званию, но ситуация вынуждала.
Егор видел состояние старшего лейтенанта и удивлялся. У него в голове не укладывалось, как это командиры полка и батальона допускают командовать людскими жизнями человека несведущего в военном деле. «Как он вообще получил звание старшего лейтенанта, не имея боевого опыта? Хорошо хоть, набрался смелости посоветоваться».
       - Ну а вы себе представляете хотя бы, что это такое «разведка боем»?
       - В общих чертах.
       Егор иронически улыбнулся. По выражению лица, комроты явно преувеличивал.
       - Ну, тогда, что нам нужно разведать «в общих чертах»? - спросил он. 
       - Ну, построение обороны противника, какие силы нам противостоят…. Ну, и… кажется, всё.
       - Так это в бинокль видно. Оборона у немца плотная и глубокая. Устоявшаяся она. Наверняка, в пять, а то и семь рубежей. Подходы к первой траншее явно заминированы. В этом я уже сегодня убедился. Чтобы преодолеть это минное поле, нужны проходы. А их могут сделать только минеры. Вам выделили минеров?
       - Ничего про это не говорили, а я не просил.
       - Ну, тогда надо попросить. И ещё…. Предположим, с горем пополам, мы одолели минное поле и ворвались в первую траншею, что дальше? Брать вторую? Это вряд ли получится. Так какие действия должны предпринять? Оставаться на захваченном рубеже и обеспечивать подход главных сил или возвращаться назад? Какое указание на этот счет?
       - Наверняка оставаться. Что за вопрос? Зачем тогда рисковать жизнями людей, если захватить, а потом бросить и отступить? – Чижиков встрепенулся от такой очевидности.
       - Задачи могут быть разными. Например, отвлекающий маневр. Или чтобы оттянуть на себя дополнительные силы фрицев. Так, это ваше мнение или приказали?
       - Вообще-то, мое. Но я могу уточнить, если это так важно? - стушевался старший лейтенант.
       - Ну, конечно, важно. Одно дело разведать передний край и уйти, другое дело закрепиться на достигнутом и ждать подкрепления.
       Вернувшись после разговора с ротным в расположение взвода, Егор взял бинокль и стал рассматривать линию обороны противника. У него было предчувствие, что комроты прикажет ему возглавить разведку боем. До линии обороны противника было метров двести, и начиналась она с проволочного заграждения. Что там, за ним, увидеть в бинокль было трудно. Но он и без того знал, по предыдущим неудавшимся атакам, что там имеются несколько дотов, напичканных пулеметами с богатым запасом боеприпасов. Ну, и не вызывало сомнение наличие минного заграждения до первой траншеи. Вопрос заключался в том, есть ли в нем проходы, ведь немцы сами готовились наступать на этом участке.
       Ближе к вечеру в роту пожаловали минеры. Они рассыпались по траншее и стали изучать местность, а с наступлением темноты один за другим уходили вперед к тому проволочному заграждению, за которым начиналась их работа. Вскоре Егора снова вызвал ротный и уже конкретно приказал ему возглавить группу боевой разведки, при этом уточнил приказ: оставаться на занятом рубеже до подхода основных сил. Предчувствие такого назначения Егора не обмануло. Ему были выделены дополнительные силы из обстрелянных бойцов других взводов, а в роту с минуту на минуту ожидалось пополнение резервистов.
       Вернувшись во взвод, Егор еще раз проинструктировал группу прорыва, как действовать в ночном бою. Персонально каждому объяснил, как вести себя, если группа будет обнаружена до подхода к траншее противника. Главное было исключить панику. Наконец, за четверть часа до выдвижения, вернулся один из минеров. Он доложил о проходах в минном заграждении и взялся провести группу через них. Другие минеры ждали у проволочного заграждения.
       Егор пошел вперед во главе взвода. Разведка боем не предусматривает уставного положения командира, и Егор хотел сам видеть ту местность и проходы, по которым дальше пойдет рота или даже батальон.
       В ночном небе повисла немецкая осветительная ракета. Вмиг Егор увидел близкую блестящую колючую проволоку. Он опустил голову к самой земле и неподвижно застыл. Обнаружить себя сейчас, означало умереть без боя, не выполнив задания. Ракета погасла, и провожатый минер жестами показал отделениям взвода отползти к подготовленным проходам.
       Следующая ракета осветила территорию, когда до траншей оставалось метров пятнадцать. Снова все замерли. Момент был кульминационный. Немецкие наблюдатели могли заметить их приближение и открыть огонь по близким мишеням. Ракета погасла, но выстрелов не последовало. Ну, теперь один рывок и взвод ворвется в траншею. Егор достал левой рукой из голенища приготовленный штык-нож для рукопашного боя, а в правой руке сжал рукоять пистолета и бодро пополз к брустверу траншеи.
       Следующая ракета осветила уже завязавшийся в траншее бой. Он растянулся по всей длине траншеи со стрельбой, криками, отборным матом, стонами и другими звуками смертельного побоища. Зло застрочили пулеметы второго рубежа обороны. Захлопали взрывы гранат. Внезапность нападения принесла удачу. Поставленная задача была выполнена.
       Егор тяжело сопел, как взмыленная лошадь. Ворвавшись в траншею одним из первых, он двумя выстрелами из пистолета сразу уложил двоих, третьего проткнул штыком, а от четвертого получил удар в плечо прикладом. На него навалился здоровый битюг, но обмяк сраженный автоматной очередью кого-то из своих, идущих следом.
       Бой был скоротечным, но принёс успех, ценой жизни трети бойцов взвода. Скоро подтянулась и вся рота. По ним велся постоянный огонь со стороны второго рубежа немецкой обороны. Комроты Чижиков, вдохновленный успехом боя, ощутивший азарт от успеха, решился отважно захватить и вторую линию обороны. Егор не одобрял этого мальчишества, но приказы не обсуждаются. Попытка атаки захлебнулась, так как не имела элемента неожиданности, не имела огневой поддержки и уткнулась в перекрестный огонь пулеметов. Она стоила трети роты, а лично старшему лейтенанту Чижикову ранения в ногу.
       Егор негодовал. Если старший лейтенант  не нюхал пороха и был готов на порывы безумия, то его командиры должны были смотреть дальше. Предвидеть ситуацию, прежде, чем отдавать приказы. Все говорило о том, что скоро должен был идти батальон. Но его не было. Время текло бесследно оставляя после себя недоумение и разочарование.
       Засерело утро нового дня, но никакого движения батальона и полка. Стонущий командир роты пытался выйти на связь, но сам натыкался на глухую оборону безмолвия.
       - Если мы не хотим погубить всю роту, нужно немедля отходить , товарищ старший лейтенант. Немцы скоро пойдут в атаку и растопчут нас без поддержки.
       - Я не могу нарушить приказ, Никишин! – вскричал от бессилия ротный. Он едва не плакал от боли и стыда, а заодно и от страха нарушить приказ.
       Егор не мог больше убеждать командира. Через пятнадцать минут его прогноз оправдался, на позицию, занятую ротой обрушился минометный огонь фашистов. Через пятнадцать-двадцать минут должна была пойти в атаку пехота противника. Потери роты увеличатся вдвое, и сдержать превосходящие силы атакующего противника станет просто невозможно. Отступление выльется в паническое бегство, что увеличит потери до максимума. «Черт возьми, неужели, и батальоном командует олух, без боевого опыта?»
       Неожиданно, с нашей стороны, был открыт артиллерийский огонь. Снаряды рвались, едва перелетая, через занятую ротой траншею. Но именно они-то и  сдержали наступление фрицев на нашу роту. Поступила и команда «отходить». Подобрав раненых и убитых, под прикрытием артиллерийского огня, рота спешно отходила на исходный рубеж, в обжитую «родную» траншею.
       И вроде нужно радоваться, что задача, в целом, выполнена, но Егор не переставал злиться. Была потеряна половина роты.
       Ночью в роту прибыло новое пополнение. На смену раненого Чижикова прибыл новый командир роты, капитан Шмелёв. На правой стороне гимнастерки у него были красные нашивки о ранении и орден «Красной Звезды». У Егора словно камень с плечь упал: « Этот не будет спрашивать совета, как нужно провести разведку боем. Видно, что мужик бывалый».
       Во взвод Никишина поступило тоже 22 новичка-дальневосточника. В них Егор был уверен. «Эти хлопцы не подведут! Уж кому, как ни ему знать цену железным парням с дальневосточных сопок, которых даже не надо гнать в бой.  Эти сами тебя за собой поведут, только поставь им боевую задачу».
 
2
       На рассвете земля вновь содрогнулась от множества взрывов артиллерийских мин и снарядов. Воздух наполнился тяжелым запахом гари и плотным, нескончаемым гулом. Это полки 33 армии начали крушить оборону врага на подступах к Спас-Деменску.
       В роту капитана Шмелёва неожиданно пришел заместитель командира батальона по политической части капитан Сайгин. Он приказал ротному собрать людей на митинг.
       - Капитан, - поинтересовался у Сайгина комроты Шмелёв, - а другого времени для митинга не нашлось. Вокруг же рвутся снаряды. Что если один из них залетит в группу митингующих?
       - Не накаркайте, капитан. Митинг для бойцов необходим, а мне нужно пробежать все роты батальона и никто отдельного времени на это не выделял. У вас в роте 70 процентов новичков, не нюхавших пороха. Бой же предстоит тяжелый и их надо соответственно настроить, дать нужную зарядку.
       Митинг был коротким, да и вряд ли обеспечил дополнительный настрой. Из-за стоявшего грохота оратора трудно было расслышать. В минутном затишье можно было услышать, что бойцам предстоит освобождать своих братьев и сестер от фашистских псов-захватчиков. Дальше снова ничего толком не было слышно. Через пару минут он закончился, но бойцы не расходились в ожидании дополнительного настроя, пока капитан Шмелёв не гаркнул, перекрывая остальные звуки, чтобы все разошлись по своим местам на исходные позиции в ожидании сигнала атаки.
       Артиллерийский огонь наших орудий подавил огонь противника и ещё добрых сорок минут утюжил передовые позиции немцев. Потом постепенно стал смещаться в глубину, оставляя перерытые взрывами траншеи для нашей атаки. Казалось бы, занимай их без боя и продвигайся дальше. Однако, после сигнала зеленой ракеты, поднявшей наши войска в атаку с протяжным «Ур-ра-а-а-а!», на той самой передней траншее, которую они уже брали прошлой ночью, а потом оставили снова, их встретили автоматным огнём живые фашисты. Траншея представляла собой смесь ям, воронок и других углублений, с которыми сливались серо-зелёные мундиры фрицев. Их огонь был плотным и ужасным.   
Цепь атакующих порвалась. Кто-то еще продолжал бежать вперед, цепляясь за свой же клич, а кто-то корчился от смертельных ран, извергая стоны и вопли. Кто-то, молча, падал лицом в землю, напитывая её своей кровью, и уже не мог шевелиться, а кто-то, используя её малейшие неровности, как укрытие, стрелял в ту сторону, где был враг.
       Взвод старшего сержанта Никишина, наткнулся на стену огня, потерял стройность и едва не откатился назад. Вовремя с фланга подошла подмога, и взводу Егора со второй попытки удалось овладеть передней траншеей. А огневой вал, отбушевав над второй траншеей, покатился к третьей. Егор дал взводу пару минут перевести дух и поднял их на новый бросок вперед. Нельзя сильно отрываться от огневого вала. Чем больше интервал, тем труднее дается продвижение вперед.
       Вторая траншея ожила после артиллерийского обстрела значительно быстрее, чем первая. Попытка овладеть ею не дала положительного результата. Пришлось отходить назад, в первую траншею, которая едва её напоминала. Вскоре бой по всей линии соприкосновения утих. А Егор, в который раз задался вопросом живучести фашистов. «Ну, как такое может быть, что тридцать-сорок минут артобстрела превращают траншею в изрытую межу, а фрицы в ней живы и боеготовы»? Творческий ум Егора не отвлекался от этого вопроса ни на минуту. Он мысленно прокручивал в голове увиденные траншеи и ходы. И, кажется, нашёл разгадку. Он снова пробежал от первой траншеи до второй.
       А разгадка заключалась в том, что все траншеи, во всяком случае, первая и вторая соединялись между собой ходами, и не одним-двумя, а целой сетью ходов. Поэтому, когда начинался артобстрел передней траншеи немцы этими ходами уходили ко второй, когда же огонь переносился на вторую траншею, они теми же ходами сообщения возвращались в первую и успевали занять их раньше наступающих, нанося им серьезный урон.
       «Если это так, то, что нужно сделать? – рассуждал Никишин. - Вообще-то, понятно. Нужно вперед немцев подойти к траншее и захватить её, пока туда не вернулись фрицы. Значит, наступающим нужно вплотную идти за огневым валом артиллерии».
       Своим открытием Старший сержант Никишин поделился с командиром роты. А Шмелёв доложил об этом комбату. И тот, и другой согласились с доводами Егора. Комбат обещал сразу же доложить командиру полка и завтра же применить этот метод на практике. Но решение должно быть за командиром полка.
       Ждать новой атаки на вражеские позиции долго не пришлось. Утро следующего дня началось, как и предыдущее с огневой подготовки. Наша артиллерия вновь утюжила передний край противника. При этом все девять рот полка вплотную приблизились к огневому валу. Некоторые даже перестарались и двое  бойцов роты Шмелёва были ранены осколками своих же снарядов. Когда огневой вал перенесся на вторую траншею, а бойцы последовали за ним и ворвались в первую траншею, стало ясно, что расчет командира взвода Никишина оправдался. Возвращающиеся по ходам сообщения немцы были встречены плотным огнем ожидавших в траншее русских.
       Так были взяты и вторая, и третья, и следующие оборонительные редуты врага. Бой был выигран. Город и крупный стратегический железнодорожный узел Спас-Деменск был освобожден от оккупантов. «Смоленские ворота» для врага захлопнулись, и путь на Москву закрыт окончательно. За последующие дни наступающими на этом направлении нашими войсками были освобождены более 100 населенных пунктов.
       «Ура»! старшему сержанту Никишину. Однако, только «ура». Неизвестно кому было присвоена разгадка  этого тактического изобретения немцев и атакующий маневр наших войск. Егору за это даже спасибо не сказали. Некогда было. Да и сам Егор был снова ранен в одной из атак за Спас-Деменск и отправлен в госпиталь.
       Но он был все равно рад. Люди, которых он вел за собой в этих атаках остались живы. Потери снизились до пяти процентов. Это и была самая большая ему награда. 

(полную версию романа можно прочитать в книге)