Я обвиняю, обвинение 29

Обвинение 29

Москва, год 1973, третье мая. По улице Чехова  к площади Пушкина медленно идут пятеро. Часто смотрят на часы. Много курят. Говорят коротко:

– Работают чисто. – Не должны знать. – Слишком многим говорили. – Только в общем. – Напрасно. – Иначе нельзя. – А толку? – Поздно говорить. – До угла метров сто. – А там близко. – Ещё много времени. – Раньше нельзя. – Опоздают, и всё напрасно. – Могут придти раньше. – И с собой приведут. – Лучше раньше. – Тут не угадаешь. – Как будет. – Надо решать. – Останавливаться нельзя. – Идём, как шли.

Доходят до телефонной будки.

Один из пяти:

- Я позвоню.

Входит в будку, остальные рядом у открытой двери. Медленно достает монету, медленно набирает номер.

Говорит в трубку:

- Мама... возможно, буду занят... возможно, уеду на несколько дней... да так, дела... да, тогда она позвонит... целую...

Медленно вешает трубку, смотрит на часы, стоит в будке.

Один из пяти:

- Надо идти.

Пятеро идут. Не разговаривают. Только курят. Выходят к площади. Идут вместе, но уже каждый сам по себе. Ноги, кажется, не идут, но они продолжают идти. Всякие мысли улетучились. Глаза видят только то, что рядом, и не видят голубого неба.

Голоса-мнения:

Первый: «Провокаторы!»

Второй: «Нас мало, мы не должны рисковать!»

Третий: «Мы не можем ставить под удар алию!»

Четвёртый: «Сейчас не время!»

Пятый: «Если садиться, то за дело!»

Шестой: показывает на пальцах одной руки, сколько лет дадут.

Седьмой: показывает на пальцах двух рук.

Пятеро приближаются к витринам газеты "Известия". Быстро вынимают транспарант и растягивают на уровне груди. Сдвигаются плотнее. Вот они стоят лицом к площади.

Один из пяти тихо и весело:

- Состоялось!

Анализ упрощенный: Теперь ход кэгэбэ. Но хорошо отлаженная машина делает первый холостой ход. Топтуны мечутся в подворотне, хлопает ближайшая дверь.

Голоса-мнения:

Первый: «Сейчас это можно!»

Второй: «Работают на себя!»

Третий: «Можно подумать, что есть только пять героев!»

Четвёртый: «Там наград за это не выдают!»

Пятый: «Не согласен с такими действиями!»

Шестой: «Провокаторы!»

Седьмой: «Провокаторы!»

А через площадь уже спешат иностранные корреспонденты, по двое на каждого из пяти.

Несколькими днями раньше. Тёмный двор между домами. Ходят под руку жена одного из пяти и иностранный корреспондент. Она не знает, что за ними всегда наблюдают. Он знает это.

Она:

- Вы совсем забыли о нас.

Он:

- Мы всегда помним о вас.

Целует её.

Анализ упрощённый: А хорошо отлаженная машина продолжает делать холостые ходы.

Пятеро. Переговариваются. Что всё предусмотрели, чтобы не приписали общественные беспорядки: не препятствуют проезду транспорта, не мешают пешеходам, не нарушают работу учреждения. Что если нужно будет, припишут. Что не оказывать сопротивления. Что в сквере за кустами видна своя и на верхней галерее кинотеатра «Россия» виден свой, – увидеть их трудно, и спорят, она или не она, он или не он.

Топтуны. Приведённые корреспондентами и подтянутые с ближайших оперативных точек образуют полукруг перед пятью с транспарантом.

Корреспонденты. Перемешаны с топтунами. На тёмном их фоне выделяются светлыми брюками и плащами. Профессионалы и знатоки, умеющие ценить мгновение, они лишь теперь достают фотоаппараты.

Несколькими днями позже.

Корреспондент одному из пяти:

- Мы смотрели на вас со слезами на глазах.

Часом позже.

Свой:

- В «Известиях» открылись окна, и стали высовываться и смотреть вниз. Ещё бежали через площадь. А из углового магазина бежали продавцы в белом. На перекрестке появился регулировщик.

Своя:

- Когда они обступили, ничего не было видно. Сначала подумала – бьют.

Пятеро улавливают каждое движение в зоне топтунов и не замечают, как в двух шагах перед ними оказывается пожилой человек,  внимательно читающий транспарант.

Пожилой человек:

- Вы знаете о трагедии двух миллионов евреев?

Один из пяти:

- Шесть миллионов.

Пожилой человек:

- Как шесть?

Один из пяти:

- Все евреи наш народ.

Пожилой человек:

- Я еврей. Я помню погромы, черту оседлости. Теперь этого нет.

Один из пяти:

- А «дело врачей»?

Пожилой человек:

- Этого больше не будет.

Один из пяти:

- Будет.

Пожилой человек:

- Я слышал, что едут, и этому не препятствуют. Зачем это?

Удивленно протягивает руку.

Таким он застынет на фотографии в «Нью-Йорк таймс», дополняя композицию вокруг транспаранта, в котором главное – есть Израиль и есть, что препятствуют.

Фотографию не пропустят по обычным для корреспондентов каналам. И покатится бочка: в американской прессе появится статья, в которой подвергнется сомнению возобновление соглашения на новый год между соответствующими организациями двух стран о порядке передачи информации.

Один из топтунов, не приближаясь вплотную, опасливо протягивает руку и отрывает кусок транспаранта. Неловко – не отработанно ещё. Под транспарантом ничего страшного. И вся масса топтунов надвигается.

Пожилой человек кричит визгливо:

- Не сметь! Что вы делаете? Они ничего не нарушают!

Топтуны от неожиданности останавливаются,  даже чуть отступают. И пятеро успевают перехватить оставшийся кусок транспаранта, сдвинуться плотнее, чтобы на всех хватило. Еще несколько рывков – и от транспаранта остаются маленькие клочки в руках. Пятерых расталкивают в разные стороны, они чуть не падают. Хватают за руки, вытянутые вдоль тела. А что делать дальше, не знают.

В момент замешательства появляется человек с портфелем. Он быстро проходит сквозь толпу и отрывисто повторяет, не обращаясь  ни к кому:

- Ничего не было. Все расходятся. Ничего не было. Все расходятся.

Анализ упрощенный: Хорошо отлаженная машина так и не срабатывает.

Анализ задним числом: Это несрабатывание и есть срабатывание.

Потом будет достаточно одного топтуна, чтобы вырывать транспаранты, в считанные секунды ликвидируя демонстрацию; демонстрантов  будут судить за неподчинение милиции и заключать в тюрьму на короткие сроки; у корреспондентов будут отбирать фотоаппараты и засвечивать пленку; демонстранты перейдут на индивидуальные транспаранты, с которыми можно продержаться чуть дольше; а корреспонденты на машине будут подскакивать к месту демонстрации, быстро щёлкать и давать полный газ; тогда прикрепят к каждому демонстранту одну-две машины с полными комплектами и будут преследовать круглосуточно, в открытую, изматывать, не давая выйти на новую демонстрацию. Но это всё потом.

И это потом. Сотрудник КГБ:

- Вы пользуетесь тем, что в конституции не указано, какие демонстрации разрешены.

Один из пяти:

- Демонстрации могут быть разные. У нас демонстрация протеста.

– А зачем иностранные корреспонденты? – Мы обращались к корреспондентам газеты «Известия» написать о нашей проблеме, они отказались. – И правильно сделали. – Вот и обратились к иностранным. – Зачем это вам? – Привлечь внимание к нашей проблеме. – У нас этого не было и мы не позволим. – Мы ничего не нарушаем. – Но увидит это прохожий и, возмущенный... – Стукнет портфелем, набитым кирпичами. – Ну, зачем уж так. – Мы знаем, на что идем. – Знаете и все же... – У нас нет другого выхода. – Вы наносите ущерб СССР, мешаете налаживанию взаимоотношений...

Дальше следуют угрозы, что можно поехать совсем в другую сторону.

А пока на месте остаются пятеро и несколько корреспондентов. И ни одного топтуна. Рассказывать корреспондентам нечего, они всё видели и отсняли. Похоже, им неудобно оставить людей в опасности. Пятеро продолжают уже ненужную игру с газетой: пытаются дозвониться из уличного автомата. Пятеро растеряны. Им было бы проще, если бы их взяли. Время идёт. Газета не отвечает. Ничего интересного не происходит. И корреспонденты незаметно исчезают.

Пятеро переходят в сквер рядом и садятся на одну лавку. Свой и своя присоединяются к ним. Предполагают, что будут брать, когда разойдутся.

Много курят и не разговаривают.

Сидят в буфете кинотеатра «Россия», пьют пиво и кофе.

Сидят в тёмном пустом зале, думают о своём, пока крутится фильм.

Вместе идут по улицам. Медленно идут. Темнеет. Всё время чувствуют слежку. Договариваются созвониться на один телефон и расходятся.

Один из пяти едет троллейбусом, метро, автобусом. Идёт тёмными  дворами, входит в тёмный подъезд, бежит по лестницам, дверь квартиры не заперта. В тёмной квартире свет из ванной комнаты. Жена стоит у раковины и через зеркало говорит:

- Провела расчёской по волосам, и вся раковина в волосах...

Один из пяти оказался чекистом.

Ещё один из пяти оказался за океаном.

Двум другим послал книгу «Покушение». Позвонил одному из них, поговорили за жизнь, спросил его о книге, он извинился искренне: «Ой, прости, ещё не прочёл».

Преодолел стеснение: «Когда прочтёшь, позвони. Мне важно твоё мнение».

Обещал позвонить. 

Другому звонить уже не хотелось.

Давно записал:

«Если кто-нибудь из моих друзей, с которыми мы прошли рядом с чекистскими заготовками, которые могли кончиться чем угодно, предаст меня: скажет громко, чтобы другие услышали, или напишет, чтобы другие прочли, – то я расследую это позорное дело тщательно, опрошу, кто слышал или читал, проверю каждое слово, так ли это или мне только кажется, – и если подтвердится, что было такое позорное дело, то не отвечу».