Глава 4. Назад, в будущее

Был конец осеннего рабочего дня. Серое небо сыпало дождем. Сотрудники облачались в плащи и разбирали зонты. Настроение хорошее, завтра выходной.

— Петя, задержись, надо поговорить. — Эдик Викторов, начальник лаборатории, сидел за столом, обхватив голову руками.

Когда все разошлись, Эдик сказал:

— Я нашел другую работу. В НИИ «Прибой». Там замдиректора — мой однокашник. Буду начальником лаборатории по разработке стандартных электронных модулей для флота. На базе этой лаборатории хотят организовать Центральное конструкторское бюро. Мы не первые, за рубежом вся морская электронная техника строится на таких модулях. Существуют каталоги. Разработчики подбирают необходимые модули и закупают их. Получается быстрее и дешевле, не нужно проводить собственную разработку.

— Интересно. И что же ты предлагаешь? — спросил Петр.

— Я предлагаю тебе перейти ко мне работать. На должность ведущего инженера. Когда я освоюсь на новом месте.

Викторов получал сотрудника, которого хорошо знал, а Шелестин — «своего» начальника. Это так называемый производственный тандем.

Петр в это время работал помощником ведущего инженера Козлова, разрабатывали систему «Сириус». Приказом директора — главного конструктора Романа Андреевича Соболя была организована рабочая группа, в основном из физиков. Обсуждались проблемы, принимались решения, на словах. Петр считал это неправильным.

— Друзья, — говорил он. — Необходимо составить проект технического задания и согласовать с Заказчиком. А все уточнения, которые мы постоянно обсуждаем, оформлять протоколами. Иначе мы забудем об этих решениях, каждый может понять их по-своему.

— Петя, ты что? — возражала группа. — Мы же все свои, хорошо разбираемся в теме. Нам не нужна бумажная волокита.

Так же думал Козлов, который своей диссертацией занимался больше, чем системой «Сириус».

«Иксприбор» разросся. Разработчики, конструктора, архив, опытное производство размещались на разных площадках по всему району города. В старом здании остались руководство, бухгалтерия, библиотека, отдел кадров. Скоро все должны были съехаться в новом здании c башней в виде нераспустившегося тюльпана, строительство которого завершалось.

Близился день увольнения. Петр увидел энергично бегущего вверх по лестнице директора — главного конструктора. Мелькнула мысль: «Сказать или не сказать? Ведь наверняка не отпустит, что-нибудь предложит».

— Привет, командир. Я хотел спросить: где мы сегодня дежурим? — прозвучал сзади баритон дружинника Носова. Петр был командиром Добровольной народной дружины института.

— Здравствуйте, Роман Андреевич, — успел выдохнуть Петр.

— Здравствуй, Шелестин, — на ходу бросил шеф и умчался наверх.

«Эх, Носов, Носов. Не дал поговорить... Значит, это Судьба», — подумал Петр.

Всё. Шли последние часы Петра в КБ «Иксприбор». Собственно говоря, это было уже не КБ, а Центральный научно-исследовательский и опытно-конструкторский институт «Иксприбор». Сокращенно ЦНИИ «Иксприбор». Во как! Молодец, шеф!

Петр сидел за своим бывшим рабочим столом и ждал, когда освободится Люда, чтобы вместе уехать домой.

Наступило непривычное состояние, когда можно ничего не делать. Как привал на длинном маршруте. Можно отдышаться, прийти в себя, подумать. Больше четырнадцати лет отдано КБ «Иксприбор». Каждый день решались какие-нибудь проблемы. Командировки, общественная работа. Сданы экзамены кандидатского минимума по английскому и философии. Люда окончила институт и стала заведующей библиотекой. Подросли дочки. Мать с сестрой переехали в Ленинград и летом жили на даче, где построена небольшая времянка. Петр возил их на подержанном «Москвиче-408», который пришел на смену «Москвичу-407».

Тут Петр содрогнулся от кошмарного воспоминания. Времянку строил сосед, пожилой рабочий Алексей. Родом он был из деревни в Вологодской области. Тогда реабилитировали расстрелянного перед войной «врага народа» маршала Блюхера и поместили его портрет в газете. Увидев портрет, Алексей, вообще-то он был большой любитель выпить, вдруг потерял дар речи:

— Гы... гы... это! — пытался он что-то сказать, указывая пальцем на портрет.

— Это маршал Блюхер. Его реабилитировали. А что? — Петр не мог понять реакцию Алексея. Вроде, был не выпивший.

— Так это... такой портрет был в учебнике... когда я учился в школе... Точно такой портрет... Блюхер — герой Гражданской войны.

— Знаю. Ну и что?

— Так это... Когда стало известно, что он «враг народа»... учительница сказала всем принести иголки...

— Для чего? Лёша, объясни толком.

— Так слушай. На следующий день она рассказала, какой Блюхер плохой оказался — и за это ему, мол... надо на портрете выколоть глаза... И тщательно, чтобы зрачки стали пустыми... Что она проверит.

— Ужас какой! Она проверила?

— Ага... Мы старались, выкалывали глаза. Она каждого проверила...

Размышления Петра были прерваны появлением Козлова, который тихо подсел к Петру:

— Петя. Я хотел спросить...

— Валяй, спрашивай, — согласился Петр.

— Можно ли нам пока работать по системе «Сириус» без технического задания?

Петр опешил. «Неужели Козлов не знает, что я уволился? Меня ведь техническое задание уже совершенно не интересует», — подумал он и ответил:

— Конечно. Делайте, как сочтете нужным...

Заглянула Люда:

— Здрасьте. Извините. Петя, ты готов? Поехали скорее...



Утром в час пик в переполненном автобусе Петр добрался до метро, в загруженном до предела вагоне доехал до станции «Площадь Восстания», с трудом втиснулся в троллейбус. В транспорте было душно, жарко, воняло.

Институт «Прибой» был образован для развития флота, в том числе для создания стандартных электронных модулей. Предполагалось расширение. Сейчас «Прибой» занимал этаж на предприятии в центре города.

— Здравствуй, Аркадьич, здравствуй, — поприветствовал Петра Эдик. — Прошу в наши пенаты.

Лаборатория Викторова располагалась в большой комнате, где стояли канцелярские столы. Сейф, пишущая машинка. Местный телефон. Стеллаж с документами.

Конечно, коллектив из шести-восьми человек не мог разработать систему электронных модулей из полутора сотни наименований, по аналогии с иностранными системами. Но лаборатория создавалась именно для этого.

Эдик сразу начал вводить Петра в курс дела:

— Наша лаборатория ведет Программу министерства по созданию системы стандартных электронных модулей, сокращенно СЭМ.

— Объясни: кто разработает модули и что конкретно должны делать мы?

— Все системы будут собираться из стандартных модулей, как из конструкторов. Для этого мы должны выработать единые требования к модулям по конструкции, элементной базе, электропитанию, интерфейсу и так далее, и выпустить стандарты. Составим каталог и организуем серийное производство модулей на специальных заводах, чтобы организациям, которые проектируют корабельные системы, не пришлось тратить на это время и деньги. Так делает наш супостат, там делают системы для флота только в модульном исполнении. Известно, что если цикл «разработка — изготовление — поставка» любой системы превышает пять лет, то она морально устаревает и уже не нужна. Вот... А в будущем разработку новых модулей будет проводить «Прибой».



Итак, ведущий инженер Петр Аркадьевич Шелестин взялся за новую работу. Переписка с предприятиями и организациями, телефонные переговоры, телеграммы серии «П» — значит, передача по проводам. С обязательной проверкой бюро режима. Постоянные доклады директору. Знакомиться с состоянием дел иногда приходилось непосредственно у исполнителя.



Москва. Крупное приборостроительное предприятие. После совещания главный инженер предложил:

— Петр Аркадьевич, давайте я покажу вам нашу продукцию — радиолокационный комплекс, аналогов которому нет.

— Спасибо, с интересом посмотрю.

По переходам вышли на балкон большого, слабо освещенного зала, стены и потолок которого были покрыты радиопоглощающими плитами. Внизу открывалась завораживающая панорама. Сотня желтых приборных шкафов радиоэлектронной аппаратуры занимала треть зала и в полумраке смотрелась как макет города. Между шкафами, подобно толстым извилистым змеям, лежали электрические кабели. Было прохладно, хотя на улице стояла жара. Веяло озоном и еще какой-то химией. Шкафы источали тепло и гул различных тонов, на многочисленных панелях мелькали огоньки — зеленые, желтые, красные... Антенна меняла направление, замирала на мгновение, ме-едленно сканировала, будто выслеживала неведомого врага, потом вдруг фантастически быстро разворачивалась, подчиняясь воле программы. Всё автоматически, людей не видно.

С балкона долго наблюдали за сказочной работой системы. Петр догадался, почему главный инженер позвал его сюда. Чтобы самому еще раз взглянуть на воплощение труда своего коллектива, не побоимся этого непопулярного ныне слова. Помечтать. Вспомнить, как всё начиналось, создавалось.

— Сейчас проводим приемо-сдаточные испытания. Ночью комплекс разберем, упакуем и отправим заказчику. Завтра смонтируем и будем сдавать следующий комплект. По плану.

Да, такие объемы и темпы работ были Петру неведомы...



Людмила продолжала работать у Соболя, и Петр знал, что происходит в ЦНИИ «Иксприбор». Как-то она сообщила:

— Петя. Каца уволили по сокращению штатов.

— Не может быть! Никонов же настоял, чтобы ведущего дали не мне, а ему. Теперь уволили. Меня бы не сократили.

— Это верно...



Через два года Программу стандартных электронных модулей перевели в Москву, а лабораторию Викторова — в НИИ «Морприбор», головной институт в крупном научно-производственном объединении.

В первый понедельник 1984 года Викторов и Шелестин оформили документы в отделе кадров, получили пропуска и прошли на территорию института. Большой асфальтированный двор. Впереди возвышается новый многоэтажный корпус. Справа улица с обычными двух- и трехэтажными домами, которые по второму этажу соединены общим переходом и превращены в помещения института.

— Эдик, где будем искать наш отдел? — спросил Петр.

— Сейчас найдем. У меня записан корпус и местный телефон. — Эдуард заглянул в записную книжку. — Начальника зовут Иван Иванович Аникин.

Искали полчаса, но нужного корпуса не нашли. Проходя мимо кабинета какого-то начальника, попросили позвонить:

— Иван Иванович, это Викторов. Мы с Шелестиным находимся в институте, но не можем Вас найти.

— Найти нас легко, — из трубки доносился громкий, уверенный голос. — Мы прямо над медпунктом, а медпункт знают все.

Медпункт нашли быстро. Рядом оказались дверь и лестница наверх. Узкая, крутая и обшарпанная, грязная и темная, где-то высоко горела лампочка на правах аварийной — эта лестница не могла, как решили друзья, вести к начальнику их солидного отдела. Позвонили снова:

— Иван Иванович, мы в медпункте. Как Вас найти?

— Стойте на месте.

Через минуту появился невысокий, подвижный, рыжий и лысоватый человек лет пятидесяти. В бордовой рубашке с расстегнутым воротом и в желтой жилетке. Энергично представился:

— Я Аникин Иван Иванович. Идите за мной.

Поднялись по лестнице, только что признанной несерьезной, вошли в низкую дверь, пришлось нагнуться, прошли кладовку и оказались в двух маленьких смежных комнатках, между которыми отсутствовала дверь. Стены основательные, окрашены темно-зеленой масляной краской, два небольших окошка.

В первой комнатке находился стол секретарши Тани, модно одетой симпатичной молодой женщины, и стойка с приборами, разными генераторами, частотомерами, осциллографами, которые шумели и грелись. За приборами виднелась унылая фигура инженера Володи. Вторая комната вместила стол Аникина с пристыкованным столом для посетителей и еще два стола — заместителя начальника отдела Максима Румянцева, серьезного на вид, в темном клетчатом пиджаке и в роговых очках, и Григория Степановича Мацуло, кандидата технических наук, явно уже пенсионера, интеллигентного вида — в темно-синем костюме-тройке, при галстуке, в пенсне.

— Мы разрабатываем перспективный акустический комплекс для подводных лодок. — Иван Иванович поправил очки, потом вытянул из лежащей на столе пачки сигарету, щелкнул зажигалкой, затянулся. Цвет его указательного пальца выдавал заядлого курильщика. — Одновременно ведем разработку модулей «Гном» для этого комплекса. У нас двенадцать подразделений-соисполнителей. Есть два завода, на них организуем серийный выпуск модулей. Не волнуйтесь, первые образцы изготовит наше опытное производство. Вашей лаборатории поручено вести тему «Гном». В первую очередь надо согласовать график работ. Его составил Григорий Степанович.

Викторов, морщась от табачного дыма, спросил:

— А-а-а... кто финансирует заказ «Гном»?

— Министерство. Одновременно с акустическим комплексом.

Заместитель Аникина Румянцев сосредоточенно щелкал клавишами калькулятора, выписывал столбики цифр. Потом закурил. Стало совсем душно.

Мацуло прекратил печатать на пишущей машинке и подключился к разговору:

— Мы стараемся приблизить систему «Гном» к иностранному аналогу. Вот, у меня каталог. Ознакомьтесь, вам многое станет ясно.

Тут неожиданно возмутилась Таня.

— Товарищи! Перестаньте курить. Дышать нечем! — закричала она высоким, звонким голосом.

— Сейчас, Танечка, сейчас. Погодите, Григорий Степанович. К технике перейдем позже... Максим, кончай курить! Оп-пять за рыбу деньги!

Иван Иванович поискал на пепельнице свободное место, потушил сигарету. Встал, дотянулся, приоткрыл форточку.

— В нашем отделе две лаборатории, — продолжил он монолог. — Скоро одна лаборатория переедет в новый корпус, и вам освободится площадь. А пока располагайтесь здесь. Вот за этим столом, передо мной. Как говорится, в тесноте, да не в обиде... Предлагаю пройти в отдел, я познакомлю вас с сотрудниками.

По извилистому пыльному коридору, ведущему из дома в дом, прошли до конца. Там большая комната, почти зал. Окно во всю стену. Сотрудников человек тридцать. По крайней мере треть — молодые женщины. Остальные — молодые ребята.

«Много молодежи, не скучно будет», — подумал Петр.

Столы располагались плотно, в основном попарно. Многие работали с приборами, другие на кульманах. Вдоль стен шкафы и стеллажи с документами.

Иван Иванович представил Викторова и Шелестина, коротко рассказал о задачах новой лаборатории. Вопросов не последовало. Затем вернулись к Мацуле, взяли проект графика по теме «Гном».

— Ну что, Аркадьич? Вперед, только вперед! — Эдик умел создавать боевой настрой. — Лиха беда начало.

В комнату Аникина над медпунктом вернулись в конце дня. И тут Румянцев сказал:

— Эдуард Ильич! В наш отдел пришла разнарядка на овощную базу. Завтра от Вашей лаборатории должен пойти старший.

— Как, Максим? Так, сразу? А зачем? — удивился Эдик.

— Выполняем продовольственную программу Партии. Девять человек уже назначены. Остался один, от вас.

Эдик вопросительно посмотрел на Петра:

— Петя, ты сможешь?

— Ну, если надо... А как я найду ребят? Меня же никто не знает.

— В восемь утра встретитесь у ворот овощебазы. Там разберетесь. Я дам список, — ответил Максим. — Принесете мне наряд о выполненных работах.

Петра направляли на овощебазу впервые за семнадцать лет инженерной деятельности.

К восьми утра у ворот собрались человек сто. При слабом свете одинокого фонаря Петр нашел, точнее его нашли семь сотрудников отдела. Двое не пришли.

Местная начальница, по виду укладчица рельсов на железной дороге, стала вызывать старших. Выписывая наряд в двух экземплярах, говорила с Петром:

— У Вас не хватает двух человек.

— Да, они заболели... гриппом, — соврал Петр.

— Не верю. Ну да ладно. Ваш «Морприбор» постоянно недодает людей. Избаловались совсем. Идите в шестой блок, там найдете кладовщицу Тамару. Она даст работу, потом закроет наряд. Первый экземпляр принесете мне, я дам пропуск на выход. Копию наряда отдадите вашему начальству.

Кладовщица Тамара, маленькая, с заметной сединой шустрая женщина, как и почти все работницы овощебазы одетая в синий казенный ватник, встретила группу Петра по-дружески:

— Здравствуйте вам! Наконец-то Василиса прислала народ. Для трех мальчиков у меня срочная работа — освободить кладовку от хлама. Там за год накопилось черт знает что. Вонь такая, невозможно подойти. Очень обяжете. Наши работяги отказались. Как справитесь, всех отпущу. Остальные идите на переборку картошки, сколько успеете.

Трое «мальчиков» нашлись. Возможность закончить работу пораньше оказалась хорошим стимулом. «Интересно, — подумал Петр. — Отпустит „мальчиков“ или вообще всех?»

Блок — длинное, широкое из белого кирпича строение, бетонный пол на уровне земли. Щелевидные окна высоко, как будто их нет. Полумрак и сквозняк. На полу по щиколотку грязь, скользко.

Электрокар привез контейнер с мелкой, гнилой и грязной картошкой. Группа принялась ее перебирать, то есть выбирать «хорошие» и складывать в ящики для отправки в магазин. Или в столовую. Такую вот, мокрую и вонючую.

Сели на эти же ящики перекусить взятыми из дома бутербродами. Только поели — появилась Тамара.

— Петр, пошли, закрою наряд. — Откуда она узнала имя Шелестина? — Мальчики всё сделали.

Прошли в комнатку кладовщицы. Тамара заполняла наряд и всё хвалила и хвалила ребят:

— Какие молодцы. Как хорошо всё убрали. Я так благодарна!

— Так напишите на наряде, что вы благодарны за работу, — предложил Петр.

Тамара хитро взглянула, задумалась, потом на копии наряда написала, что благодарит группу за работу.

— А теперь все идите домой. Спасибо. До свидания.

На следующее утро Петр передал наряд начальнику.

— Максим, на овощебазе были довольны, выразили благодарность. Это написано на наряде, вот здесь, — Петр показал надпись Тамары. — Надо бы оформить приказ.

Максим обомлел. Такого в работе замначальника отдела еще не было. Помолчал, поправил роговые очки, потом сказал:

— Хорошо. Напишите докладную на имя Шамратова. Заместителя директора по общим вопросам. Перечислите фамилии. Аникин подпишет. Но не гарантирую, Шамратов мужик суровый.

Через неделю Максим сообщил, что в благодарности Шамратов отказал, ссылаясь на то, что двое не явились на овощебазу. Такая вот отговорка. Маленькая хитрость не удалась.



Старенький «Москвич-408» совсем изнурил Петра. Больше всего докучали колёса. Покрышки оказались с внутренними изъянами, «жевали» камеру, и за год более двадцати раз ему пришлось, с помощью двух монтировок и молотка, менять камеру прямо на дороге, а потом еще ее вулканизировать — ставить заплатки из сырой резины. Новую покрышку или камеру купить невозможно. И мастерских шиномонтажа не было.

Как-то раз вылетела шаровая опора. Хорошо, что около дома.

Летом ездили к теще в Сочи, обратно добирались на трех цилиндрах — прогорел клапан. Зимой в двадцатипятиградусный мороз у себя в гараже, без ямы, Петру пришлось снять коробку передач. Лежа на спине, на ледяном полу, опустил ее на грудь, иначе не получалось.

У автолюбителя два счастливых дня. Первый — когда он купил машину, и второй — когда продал. У Петра таким днем стало 29 февраля 1984 года.

Теперь появилась задача купить машину. Желательно — новую.

Сначала Петр попытался получить машину на работе. «Морприбор» всё же, головной институт в солидном объединении. Нашел в профкоме ответственного товарища.

— Хе-хе-хе, — он не смог сдержать усмешки, — жилплощадь можно получить быстрее, если потребуется, чем автомобиль. Очередь лет на двадцать.

Столько времени ждать не хотелось. Можно успеть состариться.

На автомобильном рынке новую машину, пожалуйста, берите хоть сейчас, за двойную цену. Но таких денег не было.

Началось лето. На автомобили повышенный спрос, цены ой-ё-ёй. Ничего подходящего Петр не нашел. Время шло, деньги от проданной машины начали таять сами по себе, как обычно бывает в таких случаях.

Сосед по гаражу, тощий и веселый Слава, недавно демобилизованный из армии, предложил:

— Петр Аркадьевич, давайте поедем в Москву. Там уж всяко больше продают машин, чем у нас.

Слава пока не нашел себя в жизни. Работал он водителем на грузовичке «УАЗ». Петр иногда покупал у него бензин. Бензоколонок было мало, и бензина на всех не хватало.

Петр договорился с Аникиным об отгуле на пятницу, впрок. Предполагал вернуться в воскресенье. Секретарша Татьяна в журнале отгулов отметила этот долг.

В четверг вечером приехали на Московский вокзал. Билетов не было. Петр вспомнил старый прием.

— Слава, сейчас билеты достанем. В воинских кассах.

Кассирша незнакомая. Какая-то полная накрашенная блондинка средних лет.

— Здравствуйте. Нам два билета до Москвы по брони Курбатова.

Сработало. Через минуту друзья получили билеты на «Красную стрелу».

«Какой живучий пароль, — подумал Петр. — Ему уже лет пятнадцать»...

В автомобильный магазин «Южный порт» от метро «Автозаводская» шли минут двадцать. Стоянка машин на двести, на ней подержанные машины, окружена забором. Ворота, охрана, небольшое административное строение.

Стоял солнечный день. Жаждущие купить машину, в основном иногородние, изнывали от жары.

— Так, — сказал Слава. — Надо посмотреть все машины. На какую сумму ты рассчитываешь? — в поезде побаловались пивом, перешли на «ты».

— У меня пять тысяч. Это стоимость новых «Жигулей». Должно хватить.

Несколько раз просмотрели все машины. Цена была написана на переднем крыле восковым карандашом. Меньше пяти тысяч стоил явный хлам, чуть получше — уже дороже. Наконец остановились на «ВАЗ-2101», палевого цвета. Цена — ровно пять тысяч.

Петр засомневался:

— Нужно бы на ней проехать — может, чего не так?

Всезнающий Слава «успокоил»:

— Петя, здесь разрешают проехать на машине только после оплаты, я узнал. Зато, если что не так и не выехал за ворота, деньги можно получить обратно.

— Ладно, я пошел платить, — вздохнул Петр.

В кассу и на оформление стояла большая очередь.

Документы получили незадолго до закрытия магазина, машину завели с помощью продавца, и тут выяснилось, что, кроме дохлого аккумулятора, на задних покрышках «волдыри», вылезли камеры. До Ленинграда не доехать. Срочно оформили возврат. Но деньги Петр получить не успел. Кассирша сказала:

— Рабочий день закончился. Приходите завтра к двенадцати часам, я выдам деньги.

Планы нарушились. Слава уехал в Ленинград, а Петр позвонил своему московскому другу Володе. Петр и Володя еще студентами встретились на Всесоюзных сборах спелеологов в Крыму. Подружились. Вместе ходили в походы. Володя всегда радушно принимал Петра.

Жена Володи, искусная кулинарка, приготовила вкусный ужин. Сидя на их уютной кухне, Петр рассказал о своей проблеме. Володя воскликнул:

— Петя, так завтра же суббота, выходной! Съездим в магазин вместе, чего ты будешь ходить по Москве один с портфелем денег. Это небезопасно. Попробуем найти машину.

Машину купили в воскресенье. «ВАЗ-2101», василькового цвета. Так называемая «копейка». Четырехлетка. В хорошем состоянии. Заплатили 4300 рублей. Повезло. Вечером съездили на озеро, искупались, потом отметили покупку...

На работе Петр появился во вторник. Поднялся к Аникину, там оказалась Татьяна. Она поздоровалась и вдруг язвительно спросила:

— Петр Аркадьевич, а у Вас вчера что, прогул? — а сама улыбается.

— Ну, Танечка, ну нет же! Я пришел заявление написать на отгул. С последующей отработкой.

— Пишите, конечно... А как Москва? Купили машину?

Петр вопроса не ожидал, медленно кивнул головой. Откуда она узнала? Ведь никому не говорил, что едет покупать машину.

— У нас многие ребята хотят купить машину. Никто не догадался съездить в Москву... И чтобы так, за три дня... — Таня изменила тему разговора. — Я сапоги хочу продать. Новые, югославские. Вот, в коробке. Вашей жене не надо?

Всё-таки в ней было что-то неординарное. Позитивная энергия. Предприимчивость. Женское обаяние.

— Нет, спасибо, Таня. У нее есть. Недавно купила в Апраксином, на галерее. Там фарцовщики обосновались. Знаешь, наверное?

— Да, знаю, конечно. Весь город это знает. Милиция их гоняет. Наживаются...



Прошло два года.

Перед майскими праздниками поползли слухи об аварии на атомной станции в Чернобыле.

Вскоре Людмила сообщила:

— Соболь улетел в Чернобыль. Вместе с дозиметристами. В институте круглосуточно собирают какие-то роботы для Чернобыля...

Действительно, уже через месяц туда отправили роботы для дозиметрии и уборки радиоактивных обломков с территории АЭС и с крыш. Потом еще. Многие сотрудники «Иксприбора» добровольно уехали операторами. Работали под непосредственным руководством Романа Андреевича вахтовым методом, чтобы не получить недопустимую дозу облучения. Тем не менее... Судьба.

Петр лично знал многих, кто вскоре ушел из жизни... Вечная им память!



Перестройка уже властвовала, когда Петр заболел. Пузырчатка, тяжелое иммунное заболевание. Возможно, последствие работы с изотопами. Три месяца он провел в Военно-медицинской академии. Потом на больничном. Таблетки потреблял «тыщами», как говорил подполковник медицинской службы, лечащий врач. Ничего, вылечили. Преднизолоном. Правда, растолстел — стал весить 120 килограмм.

Наступил 1990 год, в стране бушевал кризис.

— Петя, тебе срочно надо купить костюм, или хотя бы брюки, ты же ни во что не влезаешь, — Люда в ужасе вытряхнула все его шмотки из шкафа. — Едем сегодня же.

— Едем. Тебе Викторов приносил мою зарплату, так что деньги должны быть.

— Есть, деньги есть. Едем сейчас же.

Приехали в большой магазин одежды. Второй этаж для мужчин. Поднялись. Сразу секция шляп. Потом нижнего белья. А дальше — ничего, пустые прилавки. Ни-че-го!

С трудом нашли вельветовые рабочие брюки. Петр их носил, пока не купили по блату костюм прямо на фабрике им. Володарского, на Мойке.

С едой творилось тоже что-то неладное.

Напротив «Морприбора» находился ларек, где с 10 часов утра продавали охлажденных цыплят по рублю 75 копеек за килограмм. Не венгерских со сложенными лапками, а наших, застывших в предсмертных позах.

Утром весь институт стоял в очереди. Занимали целыми отделами, пропускали своих. Реально было получить заветных куриц лишь часам к трем. Если хватало.

Зато давали без ограничения. Петр затаривался на неделю.

«Что происходит? — думал Петр. — Все стоят здесь, а кто же работает? И так наверняка по всей стране».

Остальную еду, да и не только еду, доставала Люда — по талонам, которые выпускало Главное управление торговли Исполкома Ленсовета. Крупы, муку, сахар, крепкие алкогольные напитки, вино. Чай, туалетное и даже хозяйственное мыло тоже можно было купить исключительно по талонам. Бытовала шутка: «Вы руки мыли с мылом? Тогда чай будете без сахара». Сыр и гречневая крупа полагались только диабетикам, талоны для них выдавали в поликлиниках. Так называемое мясо (какие-то кости) было только с утра. Давали по килограмму в руки, поэтому Люда поднимала Ксюшу и Настю, они сонные ни свет ни заря шли занимать очередь за два часа до открытия магазина.

Позже появилась так называемая «гуманитарная помощь», это жители Германии — тогда уже ГДР и ФРГ объединились — собирали посылки с продуктами и отправляли в Россию. Побежденные подкармливали победителей, вот до чего дожили.

На собрании партийной организации отделения, в которой насчитывалось больше ста членов КПСС, на повестке дня стояли два вопроса: самоотчет начальника отделения и прием кандидатом в члены партии какой-то женщины с производства. Петр подготовил короткое выступление — хотел обратить внимание собрания на срыв сроков разработки некоторых модулей «Гнома». Он не стал в прениях выступать первым, раньше других.

И что? Начальник долго рассказывал о достижениях руководимого им отделения и о перспективах развития. Потом последовали вопросы. Другие вопросы. Еще вопросы. Никто не высказал никаких оценок или критических замечаний. Получилось как пресс-конференция, вечер вопросов и ответов.

После перерыва, при обсуждении приема в партию женщины, по виду домохозяйки, Петр подумал: «Ну куда же ты лезешь в это болото? Здесь уже нет жизни».

До распада СССР оставался год.

На следующий день Петр сказал секретарю партбюро, что выходит из КПСС (страшно подумать). Партбилет, несмотря на просьбу секретаря, он оставил у себя — ведь не в «Морприборе» же его получил.



— Аркадьич. Наш заработок стремится к нулю. Цены на всё, сам видишь, растут.

Викторов и Шелестин возвращались из столовой на Большом проспекте, где обедали.

— У меня появился план, — продолжил Эдуард. — Сейчас разрешили создавать кооперативы, заниматься предпринимательской деятельностью. Предлагаю создать малое предприятие, будем компаньонами.

— Ты что, решил заняться торговлей? Как «челноки»? — поинтересовался Петр.

— Да нет. Из нас «челноки» не получатся. Будем делать то, что умеем. Я думаю организовать Научно-производственное общество с ограниченной ответственностью. Уверен, что мы справимся. Возьмем еще несколько компаньонов. Будет у нас НПО «Радиус». Заживем как люди. Наш достаток будет зависеть от нас.

— А всё же. Что будем делать-то? С чего начнем?

— Будем брать заказы на изготовление технологической оснастки и инструмента. Пусть думают, что у нас свое производство. А сами будем изготавливать на заводах города, многие сейчас без заказов. И получать за это деньги... Начнем с оформления документов — Учредительного договора, Устава — всё по Закону о предпринимательской деятельности. Ты этим и займись. Хорошо печатаешь на машинке, сейчас это пригодится. Машинку возьмем у Мацулы, я договорился с Аникиным. Но про наш план ни-ни. Не проговорись секретарше. Что-то ты стал часто к ней захаживать.

В законе всё было подробно расписано, даже приведен типовой образец устава. Первым пунктом сказано, что предприятие создается с целью получения прибыли. «Ого, — подумал Петр. — Так вот какая цель каждого малого предприятия — делать деньги. А я считал, что цель — приносить пользу стране. Кто такое придумал? Оказывается, цель — получать прибыль...»

Вскоре Эдуард сообщил:

— Петя, я привлек в наше предприятие еще двух физических лиц, надежные ребята, и одно юридическое лицо, институт. Догадайся, какой!

— Говори, не буду гадать.

— ЦНИИ «Иксприбор». Соболь там уже не директор, правда. Ушел, говорят, по возрасту.

— Знаю, Люда говорила. Он теперь профессор в вузе.

— Да, твоя жена там всё знает. У меня остались свои люди в руководстве. Институт зарегистрировал целую гроздь малых предприятий, лишь бы сотрудники не уходили, даст нам свой адрес и выделит помещение на одной из площадок, без арендной платы. Напоминаю условие — у меня 51% Уставного фонда нашего НПО «Радиус».

— Это понятно. Молодец, Ильич, всё устроил!

Позже Викторов благодаря старым связям организовал заказ на оснастку и специальный инструмент для предприятия «Космос». Петр снова поехал туда, в Подлипки. Привез инструмент. Вспомнил, как был здесь в первый раз с Леонидом. Та же фабрика-кухня. Та же проходная. Прошел мимо КИСа, контрольно-испытательной станции, где тогда работали с системой «Стоп», на инструментальный склад. Потом по мосту через железную дорогу, которого раньше не было, перешел на территорию КБ. Здания как-то обветшали, проезды давно не ремонтировали, много выбоин, кусты не подрезаны. Пыльно. Пару раз на глаза попались большие японские внедорожники, джипы. «Интересно, откуда эти машины и что они здесь делают?» — подумал Петр.

Пока принимали инструмент, Петр говорил с начальником инструментального отдела:

— Хорошо, что Ваше НПО... как его? Раньше не слыхал...

— «Радиус», — подсказал Петр.

— Да, «Радиус». Спасибо, что вы делаете нам инструмент. Наш цех перегружен невероятно. Да всё из-за того, что заставили делать ширпотреб. Надо же, купили у японцев лицензию на изготовление кухонных комбайнов. Модель аж 1956 года. Японцы на радостях еще передали с десяток сильно подержанных джипов «Тойота», чтобы самим не утилизировать. Всё начальство теперь на них разъезжает. Джипы тарахтят и постоянно ломаются... А как в Ленинграде? Или как у вас там, в Санкт-Петербурге?

— Не очень. Многие заводы не работают...

Вскоре в НПО «Радиус» приехали представители предприятия «Космос». Среди них оказался и Матвей Лазаревич Райхер. Утром все собрались, а его нет. Потом пришел, весь расстроенный, несчастный. Голова наклонена набок.

— Матвей, доброе утро, — Викторов вышел навстречу. — Что случилось?

— Здравствуйте. Да вот, ехал к вам на трамвае, попал в аварию. Все повалились, и вот, ударился шеей, — с серьезным видом ответил Райхер.

— Ужасно! А пострадавшие есть?

— Да нет. Только я пострадавший. Ударился шеей.

— Давай отвезем к врачу.

— Да нет, не надо. Пройдет.

Такая вот произошла с Матвеем Лазаревичем история. Как специально для «райхероведов»...

Люда продолжала работать в «Иксприборе». Ее библиотека стала просто образцовой — порядок, чистота... Рядом с кабинетом директора. Петр стал часто бывать в институте, в новом здании. Поговорил с Виктором Стоцким. Он рассказал, что институт участвует в создании космического корабля «Буран». Интересно.

Встретил Никонова. Слава выглядел довольным, был немножко навеселе.

— Знаешь, Петя, молодой ты наш ученый, — разоткровенничался он. — Я работаю консультантом, получаю триста рублей в месяц и ни-че-го, — провел рукой по воздуху, — ни-че-го не делаю!

«Вот она, заветная мечта кандидата наук, орденоносца, экс-руководителя коллектива физиков. Получать триста рублей в месяц — и ни-че-го не делать», — подумал Петр. Вслух сказал:

— Молодец, Слава. Тебе можно позавидовать.

В другой раз Петр зашел в институт, а там ажиотаж, все бегают. Заглянул в библиотеку, поинтересовался:

— Люда, что случилось, что происходит?

— Директора меняют. Он не справился. У нас появился Совет трудового коллектива.

По громкой связи, была такая в каждой комнате, объявили:

«Говорит Совет трудового коллектива института. У нас проводятся выборы директора. Есть две кандидатуры: товарищ Котов и товарищ Погосянский».

Но нового директора ЦНИИ «Иксприбор» назначили в Министерстве. Им стал господин Кропот Валерий Алексеевич — профессор, специалист по лазерной сварке. Лет около пятидесяти, не по-кабинетному энергичный ученый.

Люда делилась новостями:

— Ты знаешь, Петя, новый директор такой молодец, поднимает институт. Пригласил профессора Соболя, у нас теперь есть Учебно-научный центр и учебные кафедры. Стоцкого сделал своим помощником. Стали больше платить, потихоньку проводят ремонт. До библиотеки пока не дошли, но запланировали. И еще стали выдавать бесплатные талоны на обед. Их прозвали «кропотки». Теперь сотрудники меньше прогуливают. Приходят, чтобы пообедать. Все довольны.

Кропот ликвидировал почти все малые предприятия, зарегистрированные в институте. Пришлось Эдику искать другое помещение, а Петру переоформлять учредительные документы НПО «Радиус».



Дела в «Радиусе» постепенно сходили на нет.

Настал день, когда Эдик сказал:

— Петя, я в твоей помощи больше не нуждаюсь.

Вот тебе и компаньон.

Петр остался без работы. Правда, он недавно оформил пенсию по вредности как работавший с радиоактивными веществами. «Бомбил» на машине и развозил церковную литературу, тогда она пользовалась повышенным спросом. Библия вообще шла нарасхват.

Дочь Ксения окончила филологический факультет университета и некоторое время была без работы, а потом устроилась в пейджерную компанию, где директором был канадец.

Людмила работала у Кропота, Ксения в инофирме, Петр «бомбил», так что в целом на семью денег хватало. Даже купили цветной телевизор «Фунай» и стиральную машину «Зероват», чего раньше не могли себе позволить.

В 1999 году Ксения поступила в аспирантуру, а отца устроила в фирму, где работала до этого. Водителем полугрузовой «Газели» — спереди шесть мест для пассажиров, а сзади грузовое отделение. Нужно было ночью развозить по домам операторов пейджерной связи. Женщин.

График работы — неделя через неделю. В понедельник днем Петр получал машину, талоны на бензин и документы в офисе фирмы в центре города. В одиннадцать вечера выезжал на работу, возвращался домой в два или три часа ночи. Оставлял машину в гараже рядом с домом. Целый день «Газель» была в его распоряжении. Когда надо, отвозил на дачу пожитки. Талоны на бензин оставались на свою легковушку. Так до следующего понедельника. Блатная работа. Свободную неделю обычно проводил на даче.

Вначале работа нравилась. Петр впервые сел за руль автомобиля — отцовской «Победы» — в тринадцать лет и с тех пор очень любил водить. Ночью город пустой, скорость максимальная. Экстрим. В кабине вкусно пахло привлекательными операторшами. Не грех было пофорсить. И так три года подряд.

Потом надоело. Очень надоело. Каждую неделю одно и то же. Никакой интеллектуальной нагрузки. И еще — появилась бессонница.

Вскоре спрос на пейджеры упал, их вытеснили с рынка мобильные телефоны. Над Петром нависла угроза увольнения.

Тем временем ЦНИИ «Иксприбор» развивался. Появились новые разработки.

Петр отсыпался после очередной ночной смены, когда его с трудом разбудил, как кувалдой по голове, телефонный звонок.

— Алло... мать... алло... — ответил он, не понимая, где находится. Прямо как с бодуна.

— Петя, привет! Просыпайся, уже двенадцать.

— Ничего не понимаю. Кто это?

— Это я, Стоцкий. Виктор Стоцкий, помощник директора.

— А-а-а. Привет, Виктор. Что стряслось?

— Пока ничего. Люда сказала, что ты скоро останешься без работы.

— Возможно. А что?

— Есть предложение.

— Какое? Надеюсь, не водителем?

— Нет, не водителем. Инженером. Как сейчас говорят, менеджером. Нужно продвинуть один новый прибор.

— Интересно. Можно поподробнее?

— Поподробнее — приходи, расскажу. Только не тяни. Подбирают кандидатуру, хочу предложить тебя.

Конечно, Петру не хотелось тянуть с таким предложением.

Виктор рассказал, что в институте создан образец насоса для медицинских процедур со спинномозговой жидкостью. Петра аж передернуло. Разве такие процедуры бывают? Никогда не слышал.

На выставке медицинского оборудования насос отметили как нужный прибор. У него был двигатель с редуктором еще советского производства. Сейчас такие не выпускали. Устарела система управления.

Нужно переработать документацию, изготовить образцы, провести испытания, неизвестно пока какие, и оформить регистрационное удостоверение Минздрава, что позволит медицине применять эти насосы, а ЦНИИ «Иксприбор» их делать и продавать. Виктор показал ГОСТ, который регламентировал эту работу.

Петр зашел в библиотеку. Люда сообщила:

— Вопрос о твоем приеме будет решать замдиректора Михаил Сергеевич Кошелев. Постарайся ему понравиться. Он хороший. Он мой начальник тоже.

Петр не знал, как поступить. Что реально надо сделать, чтобы получить регистрационное удостоверение Минздрава? С чего начать?

«Так Федя же, мой брат, — вспомнил он, — делает медицинскую технику. Надо ехать к нему».

Федор разъяснил:

— В Минздраве есть Комитет по новой медицинской технике. Его председатель — Тамара Ивановна Носкова — исключительно эрудированный специалист. Имеет две докторские диссертации — по медицине и по технике. Нужно написать «Предложение», по ГОСТ, в одной из комиссий Комитета его защитить. Сделаете образцы, потом проведете технические и медицинские испытания. Если всё хорошо, Комитет разрешит оформить регистрационное удостоверение. Вот так. Как говорится, глазки боятся, ручки делают. У тебя, Петя, получится.

Был конец очень теплого в том году сентября. Пейджерная компания продала «Газель», на которой Петр работал, и рассчиталась с ним. Шелестин перестал быть водителем.

Для разговора с Кошелевым Виктор попросил подойти к десяти утра последнего, дождливого и уже прохладного сентябрьского дня.

Михаил Сергеевич — высокий, среднего телосложения, спокойный, опрятно одетый человек в белой рубашке и в галстуке. Взгляд внимательный, испытующий. Вероятно, немного моложе Петра.

Петр и Виктор прошли в помещение, где стоял длинный, во всю комнату, стол.

— Извините, вынужден принимать Вас здесь, в зале заседаний, — начал замдиректора, обращаясь к Петру. В голосе прозвучали доброжелательные нотки. — Мой кабинет рядом, но там сейчас ремонт. Петр Аркадьевич, расскажите, пожалуйста, о себе.

В этот момент, надо же, в зал заглянул профессор Роман Андреевич Соболь. Увидев Петра, он быстро подошел и протянул ему руку.

— Шелестин, здравствуй. Какими судьбами?

— Здравствуйте, Роман Андреевич, — Петр встал, поздоровался со своим прежним шефом. — Вот, меня приглашают на работу в ЦНИИ «Иксприбор». Очень кстати Вы зашли, — Петр воспользовался случаем. — Дайте, пожалуйста, Михаилу Сергеевичу Вашу рекомендацию на меня.

Не выпуская руки Петра, Роман Андреевич сказал хорошие слова, извинился, попрощался и вышел. Петр заметил, Михаилу Сергеевичу это понравилось.

Петр Шелестин рассказал о своей работе в НИИ «Прибой» и в НИИ «Морприбор». Стоцкий добавил свои рекомендации, рассказал о роли Петра в создании системы «Стоп» для ручной стыковки космических кораблей. Кошелев спросил:

— А где и кем Вы работаете сейчас?

— В пейджерной компании, водителем, — ответил Петр после небольшой заминки.

Наступила неловкая пауза. Хрупкая тишина нарушилась звонком телефона. Михаил Сергеевич не поднял трубку, продолжал думать. Медленно, как бы в продолжение своих мыслей, произнес:

— Да... Нельзя дважды вступить в одну и ту же воду... — Потом быстро, решительно продолжил. — Ну ладно, попробуем. Петр Аркадьевич, мы возьмем вас по договору подряда сроком на четыре месяца. Сейчас я вызову конструктора Сергея Жаркова, всё обсудим.