Зависть

        О том, что Василий любит пошутить, знали все в коллективе. Таким уж он уродился. Мужик он был видный: дородный, светловолосый, голубоглазый. Работая трактористом, он, не в пример другим механизаторам, был всегда в чистой, хорошо подогнанной спецодежде. Что удивительно, никто не видел его с грязными запачканными руками, словно он работал не на тракторе «Беларусь», а на иностранном «Катерпиллере». В этом тракторе и комплекта ключей не предусмотрено, так как завод гарантировал работу техники на длительный срок без поломок.

        Партия, где он работал, занималась поисками алмазов на Крайнем Севере. У тракториста работы было много, целый день загружен, да и по ночам процесс не останавливался, для личных дел оставалось мало времени.
        Но, как говорится, было бы желание, а деловой мужик выкроит время и на рыбалку, и на грибы с ягодами. Только сразу хочу предупредить некоторых товарищей, особенно из рыбной инспекции: успокойтесь, не напрягайтесь. Кто думает, что геологи только рыбу и ловят – глубоко заблуждается. Основное – это была работа, которой отдавались полностью и со всей добросовестностью, хотя особого контроля над ними не было.

        Для того, чтобы что-то заготовить, надо было или очень рано подниматься, или после работы выделить на это время. Если ты залетел на целое лето, то для дома рыбу ловить не было смысла, она не сохранится до осени, когда все отряды вылетали на базу экспедиции. Всё, что поймали по случаю, шло для общего питания, а это дело благородное: коллектив дело святое.
        Народа было много: горняки, геологи, механизаторы, обогатители, сотрудники рентгеновской лаборатории*и так далее. Позже, когда я работал  на таких участках, то народа набиралось до сорока человек. Да, забыл сказать, что были ещё взрывники, как про них не упомянуть, это особая категория людей.

        И вот, представим, Северный Тиман, самый что ни на есть край света, река, а на берегу её большой лагерь геологов. Основной народ жил в палатках, расположенных на террасе, и только ниже по склону, в стороне, ближе к реке, стоял балок, где была рентгеновская лаборатория. Там жили два сотрудника, обслуживающие её.
        Всё бы ничего, но была одна закавыка, один из этих сотрудников, а это был мужчина лет 60, отличался въедливым характером, ну до всего ему было дело, да что там говорить, вредноватый был мужик, но самое главное – скупой и завистливый. Все звали его Александровичем. По работе с народом он почти не общался, работу свою знал, что было, то было, будем объективными, за плохое поругаем, а за хорошее похвалим, как иначе.

        Отдать ему должное надо ещё за то, что в его годы он и сетки ставил, а это было неплохо. Ведь народ всякий встречается, что для семьи ни рыбки, ни грибочка с ягодкой в конце полевого сезона не привезёт. А этот успевал работать и рыбачить. Но было отрицательное – любил подсматривать за мужиками, когда они возвращались с рыбалки. Он словно специально поставил свой балок так, что с реки в лагерь мимо него никак не пройдёшь. Ладно, проходят люди, но зачем ты интересуешься: кто, сколько поймал, это, по крайней мере, не прилично. Если кто-то к этому спокойно относился, то некоторых это достало, грубо говоря.

        Одним из таких и был Василий. Долго он терпел этого Александровича, но однажды сказал мужикам, что непременно проучит его, чтобы неповадно было к людям приставать.
        Словно свыше кто-то услышал про благое намерение Василия и ниспослал в его сетёшку хоть и не золотую рыбку, как в сказке у Пушкина, но всё ж не простую, а сёмужку-серебряночку, да такую красавицу, ну просто залюбуешься, сроду Василий такой не видывал. Чешуя у неё, как серебро чеканное, поблёскивает, переливается на солнышке, радуя глаз.

        Недолго думая, Вася рыбину в рюкзак да скоренько к лагерю от реки подался. Поднимается на взгорок, а перед ним, откуда ни возьмись, Александрович «нарисовался», ласковый-ласковый, совсем не такой, когда к нему люди приходили что-нибудь одолжить, словно переродился в одночасье мужик.
        – Здравствуй, Васенька, рано ты, как я посмотрю, поднялся!
        – Привет, Александрович, и тебе не хворать, что бессонница? Спал бы да спал, в твоём возрасте это полезно.
        – Какой сон, когда днём и ночью солнышко в каждую щелочку норовит заглянуть. Как тут уснёшь?

        Василий намеревался бочком-бочком проскользнуть мимо назойливого мужика, но не тут-то было, Александрович недаром с утра пораньше сидел на посту, наблюдая за тропой.
        – Что же ты молчишь, Вася, поймал, поди? Рюкзак явно с рыбой.
        – Есть немного, попалась одна небольшая! Что ж теперь на весь мир трубить об этом?
        – Не на весь, а мне мог бы показать, коллеги, как ни говори.
        " Договорился, – подумал Вася, – уже меня в коллеги записал, повысил рангом, так дальше пойдёт и начальником экспедиции назовёт".
        – Смотри, коль желание есть, улов мой от этого меньше не станет.

        Снял Василий рюкзак, развязал, а рыбина словно ждала этого момента, как взыграла всей своей мощью, затрепетала и, будь поблизости вода, точно бултыхнулась бы туда.
        – Вася, родной, да где же ты её такую выловил? У меня неделю уже ни одной рыбки, даже харюска на уху или жарёху не могу выловить.
        Александрович вьюном закрутился возле Васиного рюкзака, готов был съесть глазами рыбину, которая, уж точно, должна была попасться в его сетку, а не в сетку этого тракториста-хохмача. 

        – Известно где, в реке, вон за тем поворотом, – показал Василий.
        – Ставил я там, всё бесполезно.
        – Не знаю, Александрович, может, ты что-то не так делаешь? Может, не так обращаешься, к кому следует, чтобы удача рыбаку улыбнулась.
Александрович замирает на время, прикидывает что-то в уме и, осознав всё, сказанное Василием, произносит:
        – А ты, Вася, шутник, как я посмотрю, знаешь, что я партийный и даже парторг, атеист, естественно, и мне это не подобает делать.
        – Тогда я не знаю, чем тебе и помочь, дорогой.
        Василий решительно отодвигает в сторону любопытного мужика, завязывает рюкзак со словами:
        – Некогда мне, работа ждёт, да ещё и позавтракать надо, вон из столовки какой запах разносится, аппетит нагулял с утра, теперь без добавки точно не обойдусь.

        Василий уходит, едва сдерживая смех, прекрасно понимая, что сработала только первая часть задуманного им плана, были цветочки, а ягодки будут вечером.
Александрович с завистью долго смотрел в след трактористу, а после пробурчал:
        – Аппетит он нагулял, проголодался, да с таким пузом две недели можно, как тому верблюду, не есть и не пить, только польза от этого будет.
        Где-то в подсознании промелькнула у него мысль, навеянная Василием, что можно попросить помощи на удачу, но, вспомнив про партбилет, Александрович отогнал её, как что-то неприемлемое.   

        Скрывшись за кустами, Вася в мгновение ока проявил чудеса резвости. Быстренько сбегал к снежнику, что лежал в крутом логу, набрал зернистого снега, обложил им рыбину и, обмотав её брезентом, спрятал в холодильник, который выкопал заранее, зная, что никакая муха туда не проникнет. 

        Такого продолжительного рабочего дня у Василия не было ещё никогда. Хотя всё было, как обычно. Он возил на рудный двор «пену»* с галечником, разгружал её там и опять ехал к горным выработкам.

        После работы, наскоро поужинав, он так, чтобы ни одна душа не видела, прошмыгнул с рюкзаком к холодильнику, загрузил туда серебрянку и по кустам стал пробираться к реке, минуя балок Александровича. Тропу он оставил в стороне, чтобы на сто процентов избежать встречи с кем-либо. Вот только сейчас он понял, как непросто ходить геологам строго по азимуту, так же продираясь через дебри, когда нельзя свернуть в сторону.

        Пот катился с него градом, но так как он никогда не курил, дышалось ему хорошо, а предчувствие предстоящего розыгрыша, да что там говорить – заслуженной мести, вливало в него такие силы, что он мог преодолеть и большее.

        Ну, вот и река, как раз тот поворот, про который он говорил Александровичу. Вышел на берег, ветерок тут же обдул его разгорячённое лицо. Присел на травку, отдохнул и, не спеша, пошёл по тропе в сторону лагеря, уверенный, что Александрович не упустит момент, остановит рыбака.

        Когда подходил к балку, то постарался сделать вид, что несёт тяжёлый улов. Голову он специально не поднимал, смотрел на тропу, под ноги, хотя и ожидал встречи, но вздрогнул от неожиданности, когда прозвучало:
        – Василий, стой!
        Перед ним, словно из под земли, появился Александрович.
        – Ты опять поймал? Да это что такое! Это уже никуда не годно, опять сёмга?
        – Да, попалась, я сам не ожидал.
        – У меня опять пусто, я сразу после работы сбегал. Что-то не верится, может щука? Не может такого быть! Река одна, одному везёт, а другому нет.

        Что оставалось делать Василию, который уже с трудом сдерживал смех? Открыл он рюкзак и лучше бы этого не делал. Александрович переменился в лице, стал хлопать себя по бокам, приговаривая:
        – Вот же везёт людям, вот везёт, не понимаю я этого.
Силы Василия были на пределе, он, молча, поднял рюкзак, не помня, как дошёл до своей палатки, упал на нары и так хохотал, что всё отрицательное, что было у него в жизни (а у кого его нет), мгновенно улетучилось из памяти. Так заразительно они смеялись с другом по молодости, когда первый раз смотрели кинофильм с участием Чарли Чаплина «Не пойман – не вор».

        – Василий, что с тобой, – несколько раз спрашивали мужики-механизаторы, – да что случилось? Нам же тоже интересно.
Когда Василий пришёл немного в себя и рассказал, как было дело, грянул такой взрыв смеха, что вороньё, сидевшее на высоком ивняке вблизи палатки, резко поднялось в воздух, словно в них саданули из двуствольного ружья.

        Про эту историю, уж не знаю, откуда, узнали почти все отряды, что работали на Тимане, на Канинском полуострове и на площадях восточнее Нарьян-Мара. Шила в мешке не утаишь, или, как ещё говорят, слухом земля полнится. До Александровича, очевидно, тоже дошли слухи, что Василий над ним подшутил, и, с тех пор, к людям, возвращающимся с рыбалки, он больше никогда не приставал.


        *Рентгеновская передвижная лаборатория – предназначена для просмотра в полевых условиях концентрата, который  поступает с обогатительных фабрик.

        *«Пена» - металлическая волокуша.

04.10.2015