Чудес не бывает

Художник - Ульяна Иванова http://vk.com/id55355246

В Штутгарте жилось нынче голодно. Ничего не производилось, еда была в дефиците. Французской комендатуре до этого не было никакого дела, хотя война кончилась.

Петер смотрел в окно, плотнее кутаясь в одеяло – приют отапливался крайне плохо. Уголь, мебель, и иже с ними все, что горело, были на исходе. На улице поднялась вьюга, которая то и дело норовила ворваться в комнату, где помимо Петера было еще четырнадцать мальчишек-сирот. А в соседней комнате – восемь девочек.

Когда-то у Петера была семья: папа, мама и младшая сестренка. В сорок четвертом году отца призвали в армию. Мать получила от него всего пару писем с Восточного фронта и больше ничего. А в феврале сорок пятого во время авианалета Союзников разбомбили их дом. Тогда не стало матери и сестры, и Петер остался один.

В дырявом, опаленном пальто, едва живым, через пару недель его нашла хозяйка приюта фрау Классен. Помимо нее, из взрослых в приюте жила пожилая монахиня Урсула. Они были хорошими, добрыми людьми и, как могли, старались не дать угаснуть жизням своих воспитанников.

Вновь о себе дал знать кашлем Анкэль, уже неделю мающийся ангиной. В приюте лечить его было нечем, поэтому воспитатели делали только компрессы, чтобы хоть как-то обуздать температуру и молились. К слову сказать, с конца октября Господь призвал к себе уже троих детишек. Потому были сильные основания считать, что новый тысяча девятьсот сорок шестой год Анкэль уже не встретит.

Стемнело окончательно и очертания разрушенных зданий напротив стали едва различимы.

Шестое декабря подходило к концу, а он так не пришел.

Петер уже дремал, когда сквозь сон услышал фрау Классен, которая просила всех ребят выйти в каминную комнату и поприветствовать гостя. Петер был первым, кто выскочил к фрау, чтобы узреть чудо воочию.

Комната была большой, но скудно обставленной. Всего два больших обеденных стола на двенадцать персон каждый и одиннадцать стульев к ним. На середине каждого из столов лежали венки Адвента, из сплетенных в круг еловых веток разной длинны, кои только можно было найти после бушевавших в городе пожарищ, скрепленных кусками колючей проволоки, снятой монахиней с какого-то заграждения. Вместо свечей в них вплели алюминиевые солдатские кружки. Они смогли найти лишь одну лишнюю свечу для первого воскресенья Адвента, которая давно уже сгорела.

Фрау стояла у камина с гостем, молодым человеком, лет которому не более тридцати, одетого во французскую зимнюю военную форму, но почему-то без шевронов.

- Вы не он, - с досадой сказал Петер, потупив взгляд. – Вы не он.
- Кто – не он? – удивился гость, который неплохо говорил по-немецки, но с ярко выраженным французским акцентом.

Фрау тяжко вздохнула.

- Не Святой Николаус, - Петер засопел от обиды, и на глазах заблестели слезы.
- Ааа, - протянул молодой человек. – Слышал, знаю, - он подошел к Петеру, взъерошил ему волосы и присел на корточки перед ним. – Ты, конечно, прав. Я не Николаус, это верно. Но меня зовут Николя, и я тоже кое-что принес, - он подмигнул мальчику. – Вижу, что все уже в сборе! Хочу вас всех поприветствовать!
- Дети! – торжественно сказала фрау Классен. – Поздоровайтесь с месье Николя Дебюсси, он из «Красного Креста»!
- Здравствуйте, херр Дебус! – хором ответили дети.

Николя рассмеялся, но томить больше не стал. С собой он принес три больших вещевых мешка, в двух из которых лежала разная одежда. В третьем же лежали игрушки и детские книги. Дебюсси быстро раскрыл их и начал раздавать детям, но чуть позже, под напором любопытной ватаги, отдал мешки им на откуп. Казалось, что в каминной стало еще теплее от радостных детских голосов.

Петер стоял в сторонке, понурив голову и периодически вытирая слезы.

- Неужели тебе ничего из привезенных мной вещей не нравится? Не по душе? – спросил у него Николя.
- Там, - сказал Петер, указывая на дверь мальчуковой спальни, - лежит в горячке Анкэль. Он не может прийти и выбрать подарок себе.
- Тебя это так тревожит? – спросил Николя.
- Очень, - отозвался Петер.

Француз улыбнулся.

- Хорошо, смотри! Видишь на столе, рядом с фрау, стоит саквояж? А знаешь, что в нем? Нет? А там, мой друг, все необходимые лекарства для его лечения, с запасом. А что до подарка, - Дебюсси протянул Петеру деревянный автомобиль, размером чуть больше ладони, - подари ему это! Уверен, ему понравится!
- Вы правы, херр Дебус, ему очень нравятся автомобили, - шмыгая носом, улыбнулся Петер.
- Фрау сказала, - Николя перешел на шепот, - что с тех пор, как ты попал в приют, ты очень сильно помогаешь ей с сестрой Урсулой. Она говорит, что на тебя можно положиться.
- Я старше всех, - в тон ему ответил мальчик. – На мне большая ответственность.
- Молодец, - кинул Николя. – Ты хороший парень. А еще фрау сказала, что твое старое пальтишко совсем плачевно выглядит и починить его нельзя, - он не глядя запустил руку, как казалось, уже в пустой мешком и ловким движением извлек оттуда вещь. – Держи. Мне кажется это пальто куда в лучшем состоянии, чем твое. И теплее, уж точно.
- Благодарю, - робко пролепетал Петер. – Но я не могу его принять. То пальто мне родители покупали, у меня ничего больше от них не осталось.
- Мне казалось, что я знаю мечты мальчишек, - с досадой произнес француз. – Тогда какой подарок ты ждал… Петер, кажется?

Мальчик кивнул.

- Вам это не по силам…
- Интрига, - улыбнулся Николя. – Но всё же рискни, Петер, вдруг получится?
- Когда на мой дом упала бомба, - Петер посмотрел в глаза французу, - в котором не было солдат, а были лишь мама, моя сестра и я, - он закусил губу. – Там… там остался рисунок, который нарисовала сестра, а мама подписала, потому что она сама не умела писать. Потому что ей было всего четыре года. – Петер подавил слезы, он не хотел проронить ни одной слезинки перед французом. – Он остался в доме, вместе с ними. Вы можете мне его вернуть, херр Дебус?

Николя печально покачал головой, снова взъерошив волосы Петера, и небрежно бросил пальто на рядом стоявший стул.

- Знаешь, - негромко сказал Дебусси и посмотрел в глаза мальчику, - есть у меня один знакомый француз. А жена у него еврейка и три замечательных дочки… были. Немецкие солдаты ворвались в их дом, в котором, кстати, тоже не было солдат врага. Тот француз проклинает этот день и себя, что его не было рядом.
- Мама и сестра не виноваты были в этом, - Петер выдерживал взгляд.
- Они тоже были не причем, - мягко сказал Николя. – Но это не мешает этому французу купить, а потом пожертвовать это пальто. Он свято верит, что дети, даже тех немецкий солдат, страдать не должны. Не дай, Петер, своему сердцу замерзнуть во злобе и ненависти. Найди в себе силы на прощение.

Дебюсси побыл еще совсем немного, понаблюдал за этой радостной суетой. Уже прощаясь с фрау Классен и Урсулой, Николя вдруг хлопнул себя по лбу. Он выскочил на улицу, и по очереди затащил два мешка, набитые доверху углем. Распрощавшись, Николя покинул приют.

Через полчаса фрау вновь отправила всех по койкам, а Анкэль получил первую инъекцию антибиотика. Уснул он быстро, в обнимку с подаренным автомобилем.

Петер устало подошел к своей кровати. Из-под смятого одеяла, он увидел рукав того самого пальто, что принес ему француз. Мальчик хмыкнул и хотел было бросить его на пол. Но только он приподнял пальто, как из него выпал лист бумаги. На нем была надпись, аккуратно выведенная красным карандашом: «Петеру, моему любимому братику, от сестренки Марии». Глаза округлились, а руки затряслись. Дрожащей рукой, он перевернул лист. Это был тот самый рисунок из их дома, хоть и обгоревший немного с одного края.

Петер бросился к окну и увидел, как Николя стоял на улице и смотрел на него, будто не замечая вьюгу. Он улыбнулся и помахал мальчику, а потом исчез в темноте меж снежных вихрей.

Он спешил. У Святого Николауса в эту ночь всегда много забот и встреч, на которые он должен был успеть.