Глава из книги Тень иуды

                РАССТРЕЛ



День  9 сентября 1941 года выдался теплым и солнечным. Прибывшие из Москвы представители Ставки Верховного Главнокомандующего выслушали доклад командующего Северо-Западного фронта.
- Из вашего доклада я понял одно, что 11-ая армия генерала Морозова держится достаточно уверено, по сравнению с двумя другими армиями,  я правильно вас понял? - спросил командующего фронта генерал-армии Мерецков.
- Да это так, Кирилл Афанасьевич. Это вполне естественно, так как немецкие части в основном наносят сильные удары по позициям 27-ой армии и 34 армии. У меня не хватает резервов, чтобы пополнить дивизии этих армий. Не буду скрывать, что в отдельных из них всего по три сотни бойцов. Фронт остро нуждается в горючем для танков, боеприпасах и продовольствии.
 Посовещавшись, с Мерецковым и Булганиным, начальник Главного политуправления Красной Армии Лев Захарович Мехлис решил поехать в 27-ю армию, которая  находилась в самом тяжелом положении.
Легковая автомашина в сопровождении охраны, выехала из штаба фронта около пяти часов вечера. Мерецков сидел на переднем сиденье и отрешенно смотрел в окно автомобиля, за которым простирался лес. Прошло чуть более недели, после его освобождения из ГУЛАГа.  Его арестовали на другой день после его встречи со Сталиным. Во время своего доклада о стратегическом плане обороны Красной Армии, вождь задал ему вопрос:
- Вот вы предлагаете уничтожать все, что невозможно вывести в тыл: заводы, фабрики, скотину. Взрывать и уничтожать мосты и даже снимать и вывозить рельсы и шпалы. Я правильно вас понял, товарищ Мерецков?
- Так точно, товарищ Сталин. Все это пригодится в нашем тылу…
- Может, вы предложите нам сдать и Москву? Не надо строить из себя Кутузова. Я смотрю, вы потеряли веру в нашу армию, если предлагаете мне подобное? Вы свободны, товарищ Мерецков. Подумайте над своими предложениями.
Двух месяцев было вполне достаточно, что генерал понял, что спорить с вождем не только опасно для карьеры, но опасно и для жизни. Он обернулся и посмотрел назад. Булганин с Мехлисом тихо о чем-то разговаривали.
- Я им покажу, как отступать! Я научу их воевать! – неожиданно громко произнес Лев Захарович и посмотрел на генерала, который обернулся, услышав эти слова. – Думаю, для этого им необходимо напомнить, как я разобрался с подобными типами…
Булганин тихонько засмеялся, а Мерецков вздрогнул от этих слов. Еще находясь в заключении, Кирилл Афанасьевич, слышал, что генерала Павлова расстреляли именно по приказу этого человека.
- Что вы молчите, товарищ Мерецков? - спросил его Мехлис. – Может, вы против подобных методов наведения порядка в Красной Армии?
 Генерал не успел ответить на его вопрос. Из-за поворота дороги наперерез им выехала черная «Эмка» в сопровождении трех мотоциклистов. Из автомобиля вышел  полковник Озеров, начальником штаба 34-ой армии, который чуть ли не бегом направился к легковой машине.
- Товарищи представители Ставки! - отдавая им честь, произнес Озеров. – Может, заедете к нам. Скоро темно, в лесах полно дезертиров, немецких диверсантов, мало ли чего может произойти.
Мехлис посмотрел сначала на Булганина, а затем перевел свой взгляд на Мерецкова. Заметив легкий кивок генерала, начальник главного политического управления Красной Армии, почему-то улыбнулся.
- Хорошо. Давайте товарищи, завернем в 34-ю армию, - предложил Мехлис. – Посмотрим, чем дышит наш командарм Качанов. Действительно, скоро стемнеет, а ехать нам еще далеко.
- Правильное решение, - поддержал его Мерецков. – Меня товарищ Сталин просил разобраться с обстановкой в 34-ой армии. Если гора не идет к Магомету, то он идет к горе.
- Да в курсе я всего, что вам поручил Сталин, - стараясь поднять свою значимость, ответил Лев Захарович. – Раз разногласий в компании нет, тогда поехали.
Машина с представителями Ставки свернула с дороги и направилась вслед за автомобилем полковника Озерова. Командный пункт 34-ой армии только что подвергся массированному авиационному налету. Кругом были воронки, стояла разбитая и сгоревшая техника, лежали трупы красноармейцев и офицеров штаба. Воздух был пропитан гарью, сгоревшей взрывчаткой и кровью. Судя по лицам Льва Захаровича и Булганина, они были удивлены и озадачены случившимся.   Мерецков вошел в землянку командарма вслед за Мехлисом. Лев Захарович был темнее тучи, он явно не ожидал подобного приема.
- Где связь? – неожиданно для всех, закричал он прямо с порога. – Где, черт возьми, ваши подразделения ПВО, которые должны прикрывать штаб армии?  Где, наконец, сам командарм? Почему его нет на месте?
Полковник Озеров вытянулся в струнку и, заикаясь, хлопая своими большими и красивыми глазами, стал оправдываться.
- Простите, товарищ армейский комиссар, сейчас связь восстановим. Офицеры связи, как мне только что доложили, уже направлены в дивизии…. Зенитчиков сегодня утром, по приказу командующего фронтом, отправили на станцию, чтобы там организовать воздушное прикрытие прибывающих на фронт эшелонов.
- Раздолбай! Остолоп! Тебе не штабом армии руководить, а сортиры на вокзале чистить! - заорал он на Озерова. – Из-за таких придурков как ты, армия и пятится раком….
- Товарищ Мехлис, когда я вас приглашал, я не знал о налете….
- Что? А ты вообще хоть что-нибудь знаешь? – снова взвился Мехлис. – Ты понимаешь, что ты говоришь, остолоп?  Ты больше не полковник, а рядовой красноармеец, Озеров! Ты меня понял, бывший полковник Озеров? Передай свои полномочия своему заместителю. Скажи спасибо, за такие вещи я, как правило, расстреливаю на месте. Вон отсюда!!
Когда Озеров пулей вылетел из блиндажа, Мехлис сел за стол и  посмотрел на Мерецкова и Булганина. На лице Льва Захаровича была какая-то не совсем понятная им улыбка.
- Как я его? – произнес он. – Бардак! Кругом бардак! Ни на кого нельзя положиться, кругом враги! Правильно говорит товарищ Сталин, зажирели наши начальники….
Кирилл Афанасьевич промолчал. Сейчас они ждали командарма, который, узнав о прибытие на командный пункт армии представителей Ставки, выехал к ним.

***
В землянку, пригнув голову, вошел командарм Качанов. Увидев гостей, он молча прошел к столу. Сняв фуражку, он платком вытер вспотевший лоб.
- Как дела? – поинтересовался он у Мерецкова, словно не заметив в блиндаже ни Мехлиса, ни Булганина. – Давно ждете? Если честно, не думал, что вы заедете ко мне.
- Почему я не слышу вашего доклада, товарищ командарм? Что нечего докладывать! – гневно произнес Лев Захарович и кулаком стукнул по столу, – драпать можете, а вот докладывать до сих пор не научились!
Качанов хотел что-то ответить, но Лев Захарович, остановил его жестом руки. Десять минут Мехлес отчитывал Качанова за то, что тот не умеет воевать и его дивизии пятятся под натиском противника.
- А, вы сами-то  можете воевать? – задал Качанов вопрос, адресованный Мехлису. – Взяли бы, да и научили нас этому делу. На словах то все мы мастера. Вы бы мне дали побольше танков, самолетов подкинули, артиллерию, боеприпасов, продовольствия… А с винтовками, да против танков, извините меня, как-то не получается….
Лев Захарович просто потерял дар речи после слов командующего армией. Он глотал ртом воздух, не в силах произнести ни слова. Он кивком головы попросил Булганина выйти вместе с ним из землянки.
- Может, не стоило так? – произнес Мерецков. – Они представители Ставки. Эти люди прощать обиды не умеют.
- Ты же тоже представитель Ставки и в отличие от них, должен хорошо понимать, что здесь происходит. Как воевать я знаю, но голыми руками….
- Давай выйдем, а то как-то неудобно, они там, а мы здесь, - произнес Мерецков. – Еще не дай Бог подумают, что мы с вами говорим о них, греха не уберешься.
Качанов и Кирилл Афанасьевич вышли из землянки и направились в сторону Мехлиса и Булганина, которые стояли в метрах пятидесяти от входа в землянку и что-то обсуждали между собой. Лев Захарович взглянул на Мерецкова и снова улыбнулся. Улыбка у него была какой-то злой и не естественной.
- Согласно особым полномочиям, которыми наделил меня товарищ Сталин, - громко произнес Мехлис, - за потерю управления войсками и самовольном отводе войск армии без приказа командующего фронтом, а так же за преступное бездействии, вы арестованы. Теперь вами займется Военный трибунал.
Офицеры штаба, стоявшие недалеко от них, Мерецков и Качанов буквально оторопели от этих слов. Командарм заморгал глазами и растеряно посмотрел на Мехлиса, потом перевел свой взгляд на Мерецкова.
- Это шутка? – спросил он у Мерецкова. – За какую утерю управления…. Вы же генерал, вы должны все это правильно понимать! Был налет, через час связь с дивизиями будет восстановлена.
Кириллу Афанасьевичу и самому показалось в тот момент, что Мехлис  перебрал, хотя знал о роковой роли последнего в судьбе генерала Павлова и других командиров Западного фронта. Но Лев Захарович и в этот раз не шутил. Мехлис подошел к командарму  и  попытался сорвать с его петлиц звезды, однако те, не хотели поддаваться его желанию.
- Снимите ремень и гимнастерку! – приказал он Качанову. – Вы меня поняли, бывший генерал Качанов?
Командарм, негнущимися пальцами расстегнул портупею, ремень с кобурой и протянул их Булганину. Затем, он также медленно стал снимать с себя гимнастерку, все еще надеясь на то, что представители Ставки остановят его, но этого не произошло. Оставшись в одной белой нательной рубахе, он встал по стойке «смирно».
Лев Захарович кивнул своему порученцу и тот подошел к командарму.
- Отведите арестованного в землянку.
29 сентября было пасмурно. То и дело шел мелкий противный дождь.
- Гражданин Качанов, отойдите в сторону, вон туда к елочкам, – вежливо попросил  офицер генерала.
Тот молча выполнил его просьбу. По знаку офицера к нему подошли четыре автоматчика из команды сопровождения и вскинули автоматы. Мехлис стоял в сторонке и не отрывал своего взгляда от лица Качанова, видимо рассчитывая на то, что тот попросит у него прощение, однако командующий 34-ой армии молчал.
- Огонь! – скомандовал офицер.
Тишину разорвали короткие автоматные очереди. К ногам Качанова упало несколько срезанных пулями еловых веток. Мерецков, да и все остальные были в шоке, генерал стоял не пошелохнувшись.  Ни одна пуля не задела безвинно приговоренного к смерти командарма.
- Мудаки и засранцы! - сквозь зубы процедил Мехлис. – Предателя не в силах расстрелять…
Он еще несколько раз грязно выругался и подозвал к себе порученца, который вытянулся перед ним в струнку. Плотный, упитанный, невысокого роста, он работал с Мехлисом уже давно и хорошо его знал. Он был предан ему, как собака хозяину. Лев Захарович, что-то сказал ему и тот подбежал к солдату. Выхватив из его рук автомат, он не целясь, длинной очередью скосил командарма. Пули буквально взорвали тело Качанова. Он еще несколько мгновений стоял неподвижно, словно еще не веря в свою смерть, а затем, повернулся к Мерецкову боком и беззвучно упал ничком на пожелтевший осенний мох.