Иллюзии

У вас бывает такое чувство, когда вам кажется что что-то не так? Когда вы пытаетесь вспомнить, пытаетесь отыскать тот самый момент, когда не заметили, что всё иначе, чем вы представляли в начале. Думаю, такое случается с каждым.

Моя мама, - она умерла в середине октября, совсем незадолго до своего тридцать шестого дня рождения.

- Знаю, мама, ты не особа рада меня видеть. Хотя, кто знает – ты же всегда верила в Иисуса, и, я надеюсь, он спас тебя. Впрочем, я здесь не за тем, чтобы говорить о Боге, я хочу тебе кое-что рассказать. Мы ведь с тобой так редко разговаривали. Может, теперь, после своей смерти, ты, наконец, услышишь меня.
Я стою над мраморным надгробием, сжимая в руке две красные розы.
- Сегодня как раз подходящий день, один из тех холодных дней осени, которые ты так не любила, мама, и я думаю - самое время. Мы всегда ищем подходящее время, что бы наконец-то сказать, что думаем на самом деле. Что чувствуем. Пока не станет поздно. Сейчас – уже поздно. Значит, сейчас – самое время. У меня появился человек, который меня любит, мама. И мы счастливы вместе. Представляешь, в мире существует обыкновенное человеческое счастье. Теперь ты знаешь, что так бывает. После всех тех потерянных лет и твоих партий, которые ты хотела составить мне в пару – я наконец-то могу сказать тебе, что вселенная иногда возмещает нам наши потери. Его зовут Дилан. И меня совершенно не заботит мама, что он не католик, и что он не из интеллигентной семьи. Потому, что я люблю его. И он любит меня. Но тебе же не ведомо это чувство, мама, не так ли?

Всё, чего мне когда-либо хотелось в детстве – чтобы меня оставили в покое. Дали хоть немного пожить своей жизнью. Хотя бы просто спросили – чего хочешь ты?
Каждая минута жизни была расписана – хореография, гимнастика, школа фигурного катания. Не знаю, почему моей матери так хотелось сделать из меня улучшенную копию своей не сложившейся жизни... Но ее оглушающие крики на весь дом, в случае моих неудач по любой из дисциплин, ясно и отчётливо объясняли мне, что причина – второстепенна. И главное – просто пытаться делать всё, что она говорит.
За воскресными ужинами, в компании ее друзей и подруг, первым всегда обсуждались мои успехи. При посторонних она всегда была мила, улыбчива, и в те редкие минуты мне казалось, что у нас идеальная, добропорядочная семья. Но то, что кажется - редко является тем, что есть, неправда ли?

- Когда нам было всего четыре, мы уже блестяще исполняли спирали! – говорила она, даже не глядя в мою сторону.
- Нам говорили, что прыжки в пять - просто сказки, но они не знали, что мы настроены со всей серьёзностью, - добавляла к сказанному.
Она любила говорить "мы", когда дело касалось моих достижений.
- У вас чудесный ребенок.
- У вас чудесные перспективы.
- У вас подающие надежду способности.
Все эти люди, сидящие за столом, все они говорили о  "нас". "Меня" отдельно никогда не существовало.
 
Каждый год, после жаркого лета, наступало особое время ностальгии. В осенние холодные дни мама часто вспоминала свою юность, когда сама занималась фигурным катанием. На одной из тренировок, при подготовке к отбору на соревнования, она сильно травмировалась, это было как раз осенью. После этого падения она так и не смогла вернуться к занятиям, и к своей мечте, и к своей жизни. Эту тему никто не затрагивал в разговорах, но казалось, что она всё же безмолвно присутствует во взглядах, жестах и движениях сострадания, направленных в ее сторону.

Вы замечали, что взрослым всегда кажется, будто они точно знают, - что лучше для их ребёнка. Но так ли это?

В год, когда меня пригласили выступать на Олимпийских играх, у нее обнаружили четвёртую стадию рака легких. Неоперабельную. Говорят, что эта болезнь развивается у тех, кто не в состоянии принять себя. Эта чума пожирала её день за днём, на моих глазах. Сначала был курс химиотерапии, а потом ее даже отпустили домой. А потом она умерла. Единственное чувство, которое возникло у меня внутри, в момент её последнего вздоха – облегчение.

- Вот та награда, которую ты так хотела, мама. Надеюсь, теперь ты счастлива.
Я кладу розы и медаль на могилу.
- Ты так и не увидела этого триумфа, мама, я сделал это, я действительно это сделал. Теперь ты можешь мной гордиться. Твой сын стал Олимпийским призёром.

Если вы читали внимательно, теперь вы знаете, что было не так вначале. Но если бы я разложил всё по полочкам - разве тогда вас преследовало то самое чувство, что что-то не так?
Или оно всё ещё преследует вас? Подождите, осталось не много и вы поймёте, о чем речь, если ещё не догадались сами.

Если бы я сразу написал, что никакой травмы у моей матери не было, и она бросила спорт из-за беременности, вам бы было жаль меня так же, как и вначале моего рассказа? Не думаю. Я опустил этот момент, что бы вы поняли как это – быть нежелательным ребёнком, но при этом рождённым на этот свет. К тому же эта история была всеми признана и другая версия никогда не озвучивалась вслух. В действительности она затянула с походом к врачу из-за соревнований, а когда решила сделать аборт – было поздно. Так родился я.
На втором УЗИ ей ошибочно сказали, что будет девочка. Она ответила моему отцу, который сидел рядом и смотрел в монитор на мое крохотное изображение на черно-белом экране, что она всегда хотела иметь дочь, и что она рада, что это не мальчик.
Не знаю, зачем люди говорят подобное вслух. Не знаю, зачем мой отец рассказал мне об этом разговоре.
Думаю, она всегда хотело свою маленькую копию, создать проекцию своего совершенства, которого она так и не достигла.

Я никогда не понимал свою мать, и я так и не научился понимать женщин. Для меня навсегда останется загадкой их чувство величия и власти над нами. Чувство врождённого превосходства, которое не имеет под собой почвы, но при этом так крепко и прочно произрастающее.

- Как жаль мама, что ты не слышишь меня, ты бы так обрадовалась, что я сплю с мужчинами, если бы узнала. Ты ведь так хотела дочь, правда мама?