Образ грядущего

«Перемен, мы ждем перемен», - скрипел наш кумир Виктор Цой.  И мы ждали этих перемен, ждали: ну когда же что-то изменится, когда свершатся наши чаянья, когда воры перестанут воровать, врачи ошибаться, дети станут послушными, а журналисты честными.  А правители?.., а чтобы правители стали наконец слугами народными. Ведь говорят же в умных учебниках для глупых детей, что власть от имени народа и во блага народа. Все ждем перемен, все надеемся…

Нет, перемены случаются, но такие перемены, что начинают случать нас самих без ответного, кстати, удовольствия, и, очухавшись от этих перемен, мы говорим: Это были неправильные перемены, они дали неправильный результат. А вот скоро, совсем чуть-чуть, и наступят правильные перемены.  А потом через запятую мы перечисляем, какие перемены мы считаем правильными. Наступит революция, которая раздаст всем сестрам по серьгам, и несправедливцев настигнет заслуженная справедливость, а мы будем жить в достатке и счастливо. Если не революция наступит, то падет коррумпированный режим, и несправедливцев настигнет заслуженная справедливость, а мы будем жить в достатке и счастливо. Россия под заботливой властью просвещенных неодворян порвет наконец подлую Америку,  - несправедливцев настигнет заслуженная справедливость, а мы будем жить в достатке и счастливо. Я могу что-то пропустить (и опустить). Здесь есть еще Россия для русских, - несправедливцев настигнет заслуженная справедливость, а мы будем жить в достатке и счастливо. Или Сибирь для сибирцев, -  несправедливцев настигнет заслуженная справедливость…

Что я хочу сказать: нефига этого не будет. Нет, перемены будут, всегда, всюду и постоянно, но это будут как раз неправильные перемены. И не нужно гундеть. Сейчас у нас самый идеальный режим, самая патриотическая и самая справедливая власть. Правда-правда, честно-честно. При том общественном строе, который МЫ ВСЕ построили, это еще далеко не худший вариант. Справедливости захотели? Но ведь не для того Союз крушили, чтобы справедливо делить и делиться. Капитализм у нас, друзья мои, капитализм. Он мог бы иметь еще куда более курчавый вариант: как в Латинской Америке времен банановых войн и банановых революций. И если кто-то пискнет, что у нас сейчас так же. Могу огорчить (обрадовать) – не так же. Вот ты интернетно пискнул, и тебе сейчас ничего не будет, а там: увезут среди ночи, и родственникам останется только расчлененку опознавать. И, ребята, если кто-то надеется на улучшения в случае краха Америки, в таком случае наш капитализм может эволюционировать в помещичий феодализм: стремление к этому у «господ» есть, да и многие высокодуховные тетки из пород учительниц и городских домохозяек о патриархальных гусарских временах утробненько воздыхают.

 Ну а теперь о социалистической революции, на которую тоже многие уповают. Красиво она, конечно, выглядела, но больно уж кроваво, к тому же революции этой предшествовала целая череда явлений и событий. Здесь и достаточно неплохой экономический рост, но при этом оставалось пространство для дальнейшего роста, и территория страны. Я уж не беру демографию и большое количество молодого, пассионарного населения, желающего жить по-новому. Слабость (вернее, устарелость) предыдущей идеологической базы, базирующейся на традиционных  религиях, на «православии, самодержавии, народности», которым на смену приходил такой упоительный, понятный и непонятный коммунизм.  Вся страна хотела обновления. Страна мечтала жить по-новому. Мужички с домоткаными традициями надеялись, что придет наконец мужицкое царство. Рабочие мечтали о власти, дворяне из образованных - о кампанелловском «Городе солнца». Евреи мечтали вырваться из своих местечек, получить власть, деньги, возможность не вздрагивать при виде пьяных орд или казацких сабель. Все хотели нового. Мир грезил новым, грезил переустроить традиционный уклад, чтобы «счастья для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный». И когда раздаются массовые всхлипы мечтателей о хрусте французской булке, о России, которую они потеряли, или интеллектуальные игры в альтернативную историю: что бы было, если бы чего-то не было. Хочется нежно так успокоить: все уже было. Ничерта не изменишь, ничерта не пересмотришь – все уже случилось: и сталины, и ленины, и троцкие. В одну воду нельзя войти дважды, а если вдруг появился способ войти, готовься, что ты опустишься в ту же грязь с теми же последствиями. Взгрустнулось и захотелось всхрустнуть французской булкой, готовься принять и гарнир. «Реалити-шоу «Ганина яма» - ощути себя дворянином!»

Теперь же на старых дрожжах, как бы они притягательными не выглядели, новое пиво не сделаешь.  А идей новых нет – сплошное эпигонство и подражательство.  Мы все не хотим нового, мы хотим вернуться в старое, с разными поправками на идеологическое предпочтение,  или быть такими же, как другие: западные и «цивилизованные». Пока у нас не может быть социалистической революции. Террористическая может. Она во многих странах идет с хорошим террористическим результатом. Светские режимы легко и просто сменились скотскими.
 
Мы всё время твердим про кризис, но вкладываем в него разный смысл. Кто-то рассуждает про кризис в России: Россия в кризисе – остальные в шоколаде. Кто-то о кризисе Америки. Кризисе капитализма.  А в Африке, по нашему единодушному мнению, кризис не заканчивался никогда.  Но все это отголоски еще более глубокого кризиса. Совокупности кризисов. Синергии кризисов.
Сколько их? Попробуем подсчитать. Кризис западного хозяйствования (капитализма, вернее даже – финансового капитализма) и капиталистического мировоззрения. Та система, что начала развиваться на руинах античного мира, система, что покорила весь мир, навязав свой собственный взгляд на действительность, подошла к завершению. Западная система уже не может породить новых идей, а прочие цивилизационные системы от порождения идей отказались еще раньше. Последний продукт западной мысли – социализм-коммунизм дискредитирован как сторонниками, так и противниками. Есть надежда на некий ренессанс, но это должны быть переработанные и переформатированные социализм-коммунизм, лишенные просвещенного утопизма и марксистско-ленинской догматики.

Из западного кризиса проистекает идейный кризис вообще – отсутствие некой новой (обновленной) идеологии, отвечающей современным запросам. Битва титанов, идейная схватка клириков с антиклириками, закончилась патом. Клирики утратили былое величие, попрятались по углам, а антиклирики и атеисты не смогли создать духовной альтернативы. Заповедь: не убий, вдруг становится предметом обсуждения и логического обоснования: «Ты сначала докажи, что не убивать хорошо». В итоге имеем то, что имеем, и что в дальнейшем будет нас иметь, не предскажет ни один футуролог.

Демография. Нет, под демографическим кризисом я подразумеваю не то, что вкладывают в это слово обычные онанытики. За тысячелетия человечество на этапе городской цивилизации выработало разные способы регуляции в виде государственных, общественных, культурных и религиозных институтов. Причем в зависимости от географии, эти способы отличаются друг от друга. С мерками европейской цивилизации нельзя подходить к китайской, ближневосточной или русской. Но при таком количестве людей и в эпоху глобализации, когда технологические возможности позволяют людям свободно перемещаться и сосредотачиваться в удобных для них местах, а наднациональные и надкультурные системы регуляции еще не выработаны, могут возникнуть большие проблемы. Нет, западная система над всем превалирует, но кто поручится, что в случае усугубления кризиса капитализма кризис не затронет и эту схему регуляции? И тогда будет то, что в истории было постоянно, способ решения проблем, к которому всегда прибегает человечество, когда других способов не остается – большая, самоотверженная и героическая резня!
Еще вскользь можно упомянуть кризис человека, как биологической, видовой единицы. Всевозможные химические агенты, производимые нашей промышленностью, воздействуют на наши организмы так, что мы постепенно меняемся. А как меняемся, какими мутантами мы становимся, какой инструмент получила эволюция, и к чему в итоге мы придем, в этом придется разбираться и разбираться.

Мы за двадцатый век как-то привыкли, что человечество развивается поступательно (и наступательно), что рванув вперед на волне секуляризации и научно-технического прогресса, оно будет так же нестись дальше: per aspera ad astra. Но история подсказывает, что на смену рывкам частенько наступает застой, потом упадок, а потом и гибель цивилизации, на руинах которой возникает следующая. Почему мы решили, что будем жить лучше и лучше? Мы просто убедили себя в этом, как убеждает себя какой-нибудь экстремал, что уж с ним-то ничего не случится. Накопленный за век прогресса, и семьдесят лет относительного благополучия отрицательный потенциал однажды сыграет свою негативную роль. Да так сыграет, что все войны мира покажутся скромными цветочками. Не обязательно, что это произойдет сейчас, но кризисы могут объединиться, и тогда встречайте новый чудный мир. Репортажи из Сирии смотрите? Не исключено, что многие и многие города мира станут такими же. C'est la vie.

Человечество находится в кризисе всегда, с самого первого дня, когда примат, оберегаемый законами природы, стал человеком, придумывающим свои законы. Животное и разумное начала сосуществуют в человеке одновременно, иногда помогая друг другу, иногда подавляя, но всегда одновременно, разом. И если регуляторы царства животных, отточенные эволюцией за миллионы лет, хоть как-то справляются, более позднее эволюционное обретение – разум, требует других, куда более сложных регуляторов. Государство, религия, культура – это все разумные инструменты для подчинения и сублимации звериной составляющей человека. Но именно это взаимодействие (подчинение и сублимация) формирует цивилизацию и превращает человека в нечто отличное от животного мира, из которого он вышел – человек становится третьей частью мироздания, наряду с живым и неживым. Становится, не значит - стало. Процесс только запущен. И когда философы-ученые, доценты с кандидатами начинают топорщить перышки и пространно и всезнайно рассуждать о космосе, вселенной, космогонии и космологии, теории струн и теории струн душевных, хочется сказать: да не звездите вы, нефига вы не понимаете, вы думаете, что понимаете, убедили себя и других. Пройдет время, и модные науки будут объявлены лженауками, а высмеиваемые сейчас лженауки окажутся зачатками новых и перспективных дисциплин. И это будущий кризис, который нас еще ждет. Этакая научная сингулярность, или лемовский «кризис соляристики». Так и будем существовать от катастрофы к катастрофе.