Операция Долбаный Тупинатор Часть l

Операция «Долбаный Тупинатор» Часть l

*Вводный эпиграф*

Незначительный процент тех, кто прочитал этот абсурдный опус хотя бы на половину, говорят, что, вроде как, якобы, наверное, тут все написанное, как будто, отдаленно похожее на правду...

Текст был семнадцать раз переведен с языка на язык и почти буква в букву переписан со слов того, кто, скорее всего, знал тех людей, которые читали пересказ официального отчета. Кроме того, описанное ниже произошло именно в тот памятный год, когда весь мир пережил три события, безумная редкость, абсолютная невозможность и запредельная уникальность которых порвала мозг даже тем, кто об этом случайно прочитал в твиттере.
Первое, благодаря вездесущим блоггерам, ошарашило интернет-сообщество в начале февраля:
Все еще функционирующий «Вояджер-1» со всей дури грохнулся о матовую и абсолютно черную стену вселенной, эсэмэснув напоследок человечеству на порядок больше вопросов, чем вообще ждали от него ответов. Информацию засекретили, а просочившимся фактам придали форму слухов.
Второе случилось утром во вторник, седьмого мая:
Генномодифицированную шимпанзилопу по имени Шнапси, из научно-исследовательской зоофермы доктора Морро, под старость лет уговорили-таки признать себя какбычеловеком и усыновить любовницу главного инженера. За это ей было обещано тонна зеленого корма и какие-то услуги в размере шести раз.
Дело по расследованию этой зоофилийной истории до сих пор не закрыто из-за бредовости состава преступления. Судебный процесс тормозит тот факт, что мадемуамзель Шнапси Мондо, приватизировав 84% загона вислопузого щипача, оформила территорию как старое морковное поле и сдала в аренду неким черным вегетарианцам до конца текущего века.
И, наконец, событие третье, максимально привязанное к дальнейшей истории:
Одно сверхперезасекреченное название операции, придуманное в недрах организаций, которых как бы вообще не существует; название операции, разработанное лишь теоретически, в силу абсолютной невозможности прогнозируемой ситуации; название, за одно только мысленное упоминание которого, требовалась роспись в шестнадцати формах – так вот это название стало самым употребляемым словосочетанием того долбаного года!

*Первое пришествие*

Вы когда-нибудь видели космический корабль близи? Чтоб прям рукой провести! Чтобы в сопле пожить да в отсеках потусоваться! Не приходилось? А зря…
Огромная хрень, доложу я вам. Сложная и нереально огромная хрень, мать ее! А этот монстр был, ну просто, на пределе размеров и сложности строения! Ну просто совершенно ахренительно-невообразимая космическая жесть. Матерый грузо-пассажирский тягач класса «Увалень», среднего радиуса действия. Он внушал уважение и эстетическую гордость за родной космопром. С канистрами на крыше и нелегальными пакетами нефти, замаскированными под пакеты с пакетами он может работать без дозаправки почти семестр. Способен брать на борт до тридцати человек классом «люкс» или до пятисот - штабелями классом «#лишьбыулететь». Объем вмещаемого груза корабля не обладал словом «предельный вес», он характеризовался только определением «Хватит уже в него пихать, уроды!». Такие корабли обычно не имеют ни маршрутных листов, ни ведомостей, ни тем более каких либо официальных документов или разрешений. Их описания хранят в отдельном списке, в комнате без окон, в стальном сейфе, в черной ячейке со штрих-кодом на боку.

***

Агрегат очень быстро перемещался по космосу сразу в шести измерениях и трехсот восьмидесяти законах физики. Приложив его маршрут к глобальной системе координат, опытному штурману (каких всего 3 во Вселенной) будет очевидно, что ракетный шатун, мало того, что петлял и путал следы, как заправский чекист, так еще забрался в такие дебри, что вызывает почти тысячу определенных вопросов. Вектор ложного скольжения ясно давал понять, что останавливаться на этом корабль ни сколько не собирался, и вообще, судя по неготивизации и сужению черных дыр, активно использовал межпространственный ускоритель «Сипуко 316», запрещенный почти во всех кластерах вселенной!
На борту агрегата, криво нарисованное автоэмалью по самодельному трафарету, красовалось название "Гоблин". Две параллельные белые полосы по всему корпусу придавали облику псевдо спортивность древнего болида и стремительную грацию подраненной лани.

Этот предельно навороченный агрегат изо всех сил тормозил об астероиды и активно приближался к недавно открытому созвездию Гидрис Адекватикус. Неимоверно мощно трамбуя вакуум в мягкую информационную подстилку, наращивая обратную тягу и сбавляя особыми тормозами скорость до разумной цифры в триста знаков, матерый пришелец эффектно внедрился в чужеродную солнечную систему. Час спустя «Гоблин» сбросил каменный балласт и космическим ветром максимально точно откорректировал свой вектор движения.
В несуразном и, как говорится, «сойдет и так», спланированном нутре “Гоблина”, в большом неуютном помещении, похожем на тюремную качалку, стояло четыре совершенно одинаковые капсулы с прозрачными, но основательно заиндевевшими крышками. Матовые сферообразования были густо облеплены обязательным для них мудреным обвесом проводов и датчиков. В простонародье эти сложнейшие изобретения современной дальней астронавтики метко прозвали «утробники». Прозвище зачастую употреблялось в сочетании со словом «вонючие» и, видимо, небезосновательно...
Каждая из биокапсул была спроектирована в расчете на одного члена команды и служила верой и правдой для длительного пребывания в объемном и профессионально смоделированном сне. В капсулах находилось четыре существа. Кстати, в состав экспедиции, помимо одного человека, было нанято целых два клонатора и, в качестве лишнего рта, приглашен один мелкий мутант, что существенно противоречило мировой тенденции обязательного найма биороботов, пидоргов и простых надувных копий людей. Клонаторы (кто носил пупок только как дань консервативной моде), будучи искусственно выращенными по цифровым лекалам, с трудом понимали аналоговый человеческий юмор и относились к нему как к легкому недомоганию. Поэтому, какой состав команды они восприняли как «так оно, видимо, и надо». Тем более само их присутствие на корабле оплачивалось достаточно щедро.
Со свистом дыша через резиновые трубочки энергетическим эфирным коктейлем, и одновременно впитывая кожей все необходимые витамины из влажных матрасов, астронавты, судя по хитрым приборам, спали и чувствовали себя более чем великолепно.

Командный фас, анфас и профиль:

1. Инженер: Виктор Эдмундович Гарагуля.
Неформальный глава экипажа. Обладатель мускульного ума, журнального торса, корявых цепких рук, перекаченных гибких ног, кубико-ромбиково живота, хорошо прокаченной допфункциями головы и многих других частей его великолепно развитого организма. Три средних, слегка начатых образования, два недействительных диплома и большой практический опыт разного рода космических авантюр и экспедиций. Азартный межпланетник и наемник по настроению. Неплохо косит под профессионала. Стесняется отчества и не любит вопросы о семье и прошлом  Блещущий ложной скромностью молодой человек 42-х земных лет.

2. Пилот: Александр Joystick Нелеттай.
В прошлом – изворотливый вор и скользкий мошенник. Сейчас все думают, что он исправился. Сам Нелеттай думает несколько иначе, но тщательно это скрывает. Первый срок отсидел за продажу ревербеллирующего карбонайзера сафлопоиду без лицензии. Пол года назад был выпущен на поруки из исправительного отдела Малого Сарцепараса, где отбывал второй срок за похищение семнадцати тонн меркурийского коллоида во время войны за Красный Триум. Кем и кому выпущен на поруки – неизвестно, но коллоид так и не нашли!
По словам федеральных судей, ему где-то лет 25-30 (из них лет десять потрачена условно зря).

3. Профессор: Сергей Иванович Пеньковец.
Фамильярно – Саваныч. В, из ряда вон, особых случаях - господин Мудрый Пень. Почетный инициатор оптовой поставки биоорганических ПЗД-устройств для рынка периферийных планет. Обладатель стального диплома по абстрактуляции, главный соавтор создания знаменитого "Перфекционатора транследенции Трурля" и уникальнейшей в своем роде «Ионизотропии релективного излучения черных точек». Оригинальная доработка Сергея Ивановича позволяла теперь зипунить далеко стоящие объекты напрямую, без участия ломантрогенных источников синего излучения. Изобретение оказалось невероятно востребованным в агрономике, некоторых сферах деятельности фирм по утилизации батареек «Crona» и военной промышленности Лихтенштейна.
Под старость лет профессор неожиданно для себя заработал на этом столько, что из золотого эквивалента суммы, по заверениям мелалловедов, можно было бы в уменьшенную величину отлить фигурку "Давида, раздирающего пасть Критскому Ублюдку". Несмотря на то, что фигура была бы полой и по пояс из глины - во всех речах и в общественном поведении профессора появилась нехорошая черта пренебрежительной надменности и пугающей вседозволенности, граничащей с крайней формой шизофрении.
От счастья и внезапной славы психика профессора «немного» расшаталась, крыша на время уехала в отпуск и этот мощный старик слегка подсел на парзетон. На пятьдесят третий день абстрактной жизни отшельника, из нелегальной адресной рассылки он вдруг узнал, что в северной удаленности космоса только что была открыта планета со спектрами пило-излучений, невероятно похожими на аналогичные земные. Там явно кто-то жил и выделял газы, предельно сопоставимые с жизнью! Эта догадка настолько запала ему в душу, что Сергей Иванович, используя более сильные стимуляторы (рассол, анальгин, знакомство по интернету и отечественные телесериалы), за три дня протрезвел и меньше, чем за полгода, как одержимый, умудрился снарядить первую в своей жизни авантюрную экспедицию.
Хотя великий ученый с таким огромным трудом избавился от парзетономании, но титанические усилия по найму ракеты, отбору команды, сбору такелажа, запасом брутто и подсчету нетто, добавили в длинный список его болезней частичную амнезию долгов, аллергию на чужое мнение и жуткую болезнь Эссмарха, при которой запрещено одновременно петь и собирать имбирь.
Не по возрасту лыс, не по годам слеповат, когда надо – мудр и опытен, когда не надо – недальновиден и глуп, но еще, так сказать, способен эффектно реагировать на некоторые не сильно сложные команды и ситуации…
Возраст - примерно 73 стандартных года и 13 марсианских циклониксов (точнее узнать не получилось даже с подкупом работников архива его территориального ЖЭКа и пытками ортопеда районной поликлиники).

4. Животное: Кселофонт Третий.
Сложно сказать с полной уверенностью, на какую именно породу была похожа эта скотина, но больше всего, конечно, на собаку. Технически идеально сгенерированная модель, выращенная в закрытых и хорошо охраняемых помещениях знаменитой «Базы №056».
Пол – без сомнения, ярко-выраженный мужской. Возраст не известен.
Выглядит как замутированная овчарка-переросток, рожденная от связи больного тамбовского волка и клонированной египетской гиены. Говорит (пилот от неожиданности чуть было не пристрелил его, при первой попытке пса заговорить с ним). Делает это через силу, активно при этом взбадривая неровную речь своим «легким» утробным акцентом и особо рычащей, мерзкой буквой «р». Кселофонт был далеко не первым, что не было человеком и могло при этом говорить, но команде все равно к нему было чрезвычайно трудно привыкнуть.
Судя по диспансерным записям и колограмме мозга, Мутант способен вполне ничего себе думать и даже пускаться в примитивные размышления. Ход мыслей совершенно неизвестен, а логика – предельно нечеловечна. На задних лапах ходит редко, но плохо (часто падает и страшно при этом матерится на русско-собачем). Возраст точно не определен, ввиду сильного оволосения родовой кодировки.
По сомнительным документам, гибрид прописан в марсианской безымянной провинции, в городе Мразвилль, квартал Йочь, ветлечебница №12.
Возможно, Мутант попал в команду по какой-то странной прихоти профессора. Каждый надеялся, что в этом кроется какой-то особый смысл, но какой именно – так и осталось загадкой. В итоге прихоть сочли за ошибку, а ошибку по нелепым причинам приняли за некую мудрость и поэтому особо возражать не стали. Тем более что ученый муж был генеральным спонсором и с пеной у рта пообещал особым образом порвать каждого, кто осмелится путаться под ногами и перечить делу всей его жизни…

*Вернемся к нашим баранам*

Вот уже более пяти месяцев «Гоблин» шарился в холодном, пустом, безжизненном и абсолютно ненадежном переходе скрученного межпространства. Ракета легонько тарахтела, шуршала и плавно раскачивалась в такт завихренистых полей скрюченного пространства. Внутри физически намагниченного полого объекта также все шуршало, скрипело, стонало и пыталось размагнититься.
Воздушные преобразователи «Ижмиш» шумели не переставая. Огромные штампованные устройства, совершенно никого не стесняясь, постоянно насыщали использованный воздух йодонизированным кислородом, свежим запахом леса и щекотными на ощупь ионами серебра. Вкалывая, как заправские негры, эти большие и неказистые штуковины ежеминутно высасывали отходы дыхания из удобных камер астронавтов, шумно пропускали их через мешковатые растительные фильтры и плавно запускали обратно. Тут же, относительно тихо и размеренно, тикали не переведенные на летнее время раритетные подарочные часы «Роммель». Раздражительно мягко шелестел старой газетой теплый поток выкупленного когда-то в ломбарде кондиционера, да из холодного крана мерно и равнодушно булькала прямо в глубокую чашку кипяченая вода.

Вдруг из темноты неосвещенного помещения выделилась яркая лампочка индикации красного цвета. Чтоб выделиться еще больше - она стала усиленно мигать и жалеть, что в нее не заложен звук. Мигание привело к каким-то нужным и вполне своевременным процессам в системе двигательных взаимоотношений. Ракета напряглась и дрогнула всем корпусом. Это точно по расписанию отвалился средний стабилизатор тормозных хлопушек и нудный экзебит-переход окончательно оборвался.
За иллюминаторами притормозил и тут же ярко засиял бисер бесчисленных звезд. Помигав еще немного, красная лампочка направила тонкий импульс в приемный коммутатор центральной панели. Мгновенно включился 6-полосный дроссель, а за ним, на третьей секунде торможения гулко затарахтел биоабгрэйтор. В скором порядке, тестируя человеческий синапс, он вызвал в нем процессы положительной деполяризации структуры клеток и их межклеточных потенциалов.
Басовито загудел турбонасос, выдавая в камеры объемные пары свежего горного воздуха, щедро вздобренного запахом еловых шишек и весенней травки. Распыленная микстура, попадая в дыхательные пути, возвращала к жизни и энергично взбадривала подсохшие, обветрившиеся и засиженные мухами тела астронавтов.
Впервые, после оглушительного старта с каньона Шустрых, поддернутые легкой ржавчиной биокамеры, сухо скрипнув, открылись.

Первым, кто попробовал разлепить свои глаза, на удивление оказался помятый профессор. Его округлые органы зрения, видевшие на этом свете уже довольно предостаточно, разлепились не сразу. Пришлось применить силу воли и даже немного запретной магии третьего уровня. Глаза смешно чмокнули и заторможено открылись. Саваныч проморгался, сел на край усыпальницы, от души позевал, вставил особые контактные линзы и посмотрел на сложный настенный прибор многофункционального вида. Несмотря на то, что циферблат сильно запотел и покрылся инеем, он честно показал старику систему длинных цифр. В глобальной системе координат цифры иллюстрировали местонахождение корабля как максимально близкое к конечной цели путешествия. Автокоммутатор по внутренней связи сладким голосом известил о, более-менее, благополучном выходе из вневременного перелета и пожелал команде приятного пробуждения.
Нервно моргая длинными лампами, врубился мягкий свет. Тут же, повинуясь каким-то своим инстинктам, вскочил пилот. По мнению консилиума врачей, анабиоз совершенно непредсказуемо действовал на прототип его мозга, в частности было совершенно не изучено его влияние на смехотворно-мизерный гипофизный манакул. Поэтому пилот, вскочив, но, так и не проснувшись, стал бродить по комнате, стукаться о косяки и в точности повторять движения "зловредного мертвеца". На его суконной спине четко виднелся старый штрихкод Сарцепарасской колонии строгого режима. Профессора от подобного вида нехорошо передернуло, на что пробужденный стал тихо мычать, как мычат все свежеоткопавшиеся.
От потусторонних шумов, не по своей воле пробудился пес-мутант. Он глубоко зевнул во всю стозубую пасть, разодрал глаза, тявкнул на зомби, не узнал в профессоре профессора и положил непослушной лапой маленькую сахарную косточку под синюю мышцу языка. Хрустальная шкатулка с дорогим собачьим лакомством, заранее и вопреки всем правилам собачьей гигиены, была припрятана под подушку. «У меня растущий организм!» - оправдываясь, подумал пес.
Зомби пропоясничал совсем близко к пожилым нервам.
- С добрым утром, пилот! – профессор вздрогнул и поседел одним волосом. Пилот остановился, как бы что-то почуяв. У Савыныча ноги еще плохо слушались друг друга, и он, преодолевая брезгливость и страх, попытался достать лунатика одной из самых длинных своих рук, в качестве необходимой страховки держась седалищной мышцей за край коматозника: - Пилот, который Нелеттай! Если это ты вообще! Просыпайся, глухонемая мазафака!!!
Саваныч наконец-то дотянулся до рукава спецпижамы неожиданно изворотливого "мертвеца" и цепко ухватился за шершавую ткань. Собрав побольше материи в кулак, Сергей Иванович что было силы дернул. Полотно из светло-пегого меха жуткосмердного пучерыла не выдержало нагрузок и порвалось. Шум разрыва, предельно напряг жилы слухового аппарата. Рукав перестал существовать, как нечто неотъемлемое от пижамы. Дернувшись, "зомби" ошалело разинул свои белесые очи, а профессор, комкая рукав и быстро матерясь, рухнул на широкий пол, с диагнозом "внезапная потеря равновесия".
- Упс! Саваныч, вы что ли? - пилот с удивлением оглядел падшего старика, - Вы тоже проснулись?! – он вольно опустил руки на ширину тазовых бедер и небывало зычно зевнул, - А чего это я тут, собственно, стою посреди зала? – просто спросил он, - Опять, так сказать, лунатизмом занимался? – он вздрогнул и непроизвольно поморщился от вида собаки, - Вы меня в следующий раз за ногу к саркофагу привязывайте, ладно… Двойным морским…
- В следующий раз я тебя к полу дюбелями пристрелю! – пообещал профессор, запоздало пожалев о нехватке длинной веревки и о том, что так и не захватил в полет столь необходимый теперь дюбелястрел.
Краем глаза заметив в коридоре мутанта, Саваныч облегченно переключился на него. Тот стоял как истукан в позе сонного шакала и активно сопровождал свой вид частым морганием заспанных глаз.
- А ты что там застыл, как некий фрагмент? – резко сменил старик тему своего не длинного монолога.
В ответ на это, животное густо облизало свой череп.
- Чего молчишь, как вобла об лед? – нудел старик.
Бодрствующая на 63% собака даже не попыталась понять профессорские звуки, в этот момент невероятно трудные на слух. Уши полуумного подрагивали, а хвост нуждался в хорошей щетке с прочной железной щетиной.
- Да... я... это... - зазевал мутант: - Хортел пойти уже куда-нибудь, а то на фиг ларпы совсем затекли.
Саваныч подполз, по-дегустаторски понюхал воздух, откровенно преломлявшийся вокруг животного, и поморщился. Подведенный слишком близко к шерсти нос самопроизвольно перекрыл обе свои ноздри.
- Ксилафонд, что за мерзкое благовоние? – отшатнулся старик. - У тебя жвачка есть?
- А карк же! – зная цену своим запасам, ответило животное. Увесистая пачка «Мятного собачина» так же скрывалась под полосатым матрасиком.
- Тогда пожуй всю пачку, вотри пожеванное себе в шерсть и иди уже куда-нибудь, где есть мыло и хотя бы ведро воды. – Саваныч твердо показал пальцем в самый дальний коридор. – Ты мыться-то умеешь?
Собака вяло кивнула и молча поплелась по коридору.
- При помывке широко используй собачий обмылок, блошиную присыпку и столярную щетку, - крикнул в след его не стриженым когтям заботливый пенсионер. – И не мытый не возвращайся! Не унижай в наших глазах весь свой собачий род!
Тут от избытка кислорода настало время пробудиться инженеру. Издав свой обычный глубокий вдох, похожий на прерывистое клокотание болотного переплюшника, спящий раскрыл веки сильно отвыкших от света глаз. В ограниченное поле зрения сразу же попала мятая фигурка старика.
- Саваныч, здрассти! – вяло шевеля слежавшимся языком, подал голос командир корабля и, борясь с одеревенением мышц головы, нехотя кивнул. – Пилот еще с нами? – Профессор кивнул. – Странно…Привет тогда и ему! Доброе вам, как сказать, утро!
- И вам, командор того же! - поклонился пилот, но тут же спохватился, – Вы в каком смысле употребили последнее слово? – со школьным интересом спросил он, - Мы же в космосе, здесь нет ни вечера ни дня. Одна сплошная тьма, черт бы ее с ее звездами побрал! Неужели вас в детстве не ознакомили с этой физической  доктриной?!
Инженер согласился пройти курс ускоренного дообучения и попробовал встать. Но не поступившая в ноги кровь упорно пыталась посадить своего обладателя в олимпийский шпагат. Шпагат без обязательной предварительной разминки давался довольно болезненно. Предпочтя некоторое время провести сидя, инженер взглянул в ближайшее окно со стеклом, толщиной в метр. Инстинктивно все присутствующие тоже пронзили свои неистовые взгляды сквозь эту мутную толщу прозрачной брони. Там, в глубине окна зиял своей чернотой глубочайший космос в мире – чужеродная солнечная система. Каждый одновременно с остальными вдруг отчетливо понял, что так далеко от дома из них еще никто и никогда не улетал…
Не достаточно развитые глаза людей не сразу смогли отличить яркие точки звезд, раскиданный бисер созвездий и размытые пятна туманностей от мелких вкраплений и частичек пыли на заляпанном стекле. Среди всего бессмысленного великолепия огромных сияющих жемчужин, одна жемчужина горела особенно ярко и невероятно приветливо. Пол года рассчитываемая траектория полета могучего "Гоблина" вплотную приблизилась к свой расчетной точки расчета. Где-то тут летает конечная цель их визита. Неизвестная планета, сиротливо болтающаяся в безмерном холоде вселенной. По мере приближения к ней, космическое тело росло и пучилось как на дрожжах.
- Неужели добрались?! - радостным фальцетом спросил командир, глупо показав пальцем на самое большое светило, - Без пересадок и дозаправки?! Саваныч, ты мозг!!!
- Да, мой взрослый глупыш! - профессор по-отечески погладил инженера по когда-то мытой голове: - У этой звезды есть куча спутников, один из которых - маленький такой шар, размером с увеличенный Марс. С первого взгляда ничего особенного, планета как планета, с растениями и даже приматами с задержкой в развитии. Но наши вездесущие ботаники высмотрели в ее спектральном анализе следы особого газа, который, кроме приматов, выделяет еще кто-то более разумный. И выделяет, надо отметить, в больших и очень больших количествах: нам такое и не снилось! – ученый принял позу Диогена, - Мы прилетели сюда, что бы окончательно выяснить, что же там за такое плодовитое газовое устройство.
Инженер задумался, но мысли как-то не охотно бегали по мозгу и многие из них потерялись…
Тут в анабиозку, противно цокая своими когтяными загибулинами, вошел влажный пес. Профессор рефлекторно отшатнулся и потерял командирскую голову.
- Пурльт управления только что мне на пэйджер сбросил информарцию, - очень важно сказал Мутант, указывая на древнейшее устройство, - Вот тут он пиршет нам о том, что наше корыто вырулит на орбиту нужной планерты через пару минут космичерского времени. Вы, к примеру, в курсе, когда это случирца?
- Браво господа! Все идет как ножом по маслу! - Инженер, поднялся с пола и, щелкнув литровой раритетной зажигалкой, торжествующе закурил толстую бездымную сигарку: - Это, товарищ Гзилдафон, будет уже совсем скоро! Пилот, брось-ка пару-тройку прессоуглин в топку, да раскочегарь там все по полной программе!
- Хотите прилететь чуть-чуть побыстрее? - на ходу пришивая рукав портативным рукавосшивателем, поинтересовался пилот и, смешно скрипя холодными пятками, убежал в нижние помещения корабля, где на третьем ярусе, в железобетонном горшке гудели основные коммутации двигательных установок.

- Мне приснилось... - произнес Саваныч, давясь зевотой; - Что там черви живут… - он ткнул пальцем в стеклянную броню иллюминатора, - Знаете, такие редкие черви. Волосатые. - Он демонстративно подергал за некоторые волосы на своей необъемной грудине. – И у них множество голодающих червят.
- Ваше сновидение абсурдно! – поделился своим предсказуемым взглядом на это дело пилот по громкой связи. – Сновидение никак не канает под ясновидение, слишком правдиво показано!
Профессор махнул рукой, мол, не слушайте этого дурака. Затем, достав из тумбочки специальный перископ с повышенной резкостью, пожилой физик уставился в приближающийся планетарный шар:
- А там есть масса облаков! Даже пучеватные тучи!!! - на секунду оторвался от окуляра старик: - Вот под пучеватными тучами как раз черви и живут! Им там под ними просто рай!
Инженер махнул рукой:
- Да полно вам всякую ересь чесать! Накаркаете еще с три короба! – он с тридцати лет не верил ни в какие суеверия, но тут на всякий случай крупно поплевал через левое плечо прямо Саванычу в коматозник и трижды постучал по ореховой крышке кондиционера.
Профессор вновь отлучился от перископа. Место его глаза сразу занял любопытный глаз собаки. Ее волновал вопрос о том, есть ли на планете собачьи породы женского пола.
Ученый достал из тумбочки профилактические зубные таблетки и положил одну под свой длинный язык:
- Я вам не собака, чтоб на всех каркать! - сказал он с таблеточным дефектом речи, - Никто же не знает, кто нас там ждет ... и с чем! - добавил он после паузы.
Ноги инженера наконец-то налились теплой красной кровью и больше не покалывали.
- Но, Саваныч, не черви же! - глава команды передернулся всем телом – Мы червей могли и дома накопать! Накопать и привезти сюда!
Раздался крик, а затем жалобное скуление. Кселофонт упал на пол, яростно дуя на плоскую метелку раздавленного хвоста. Профессор извинился за свой большой размер обуви, а инженер строго напомнил собаке о том, сколько раз ее просили обстричь это неприличное и ненужное ответвление организма.
- ...Я не думаю, - закончил Виктор Эдмундович размеренным тоном, - что там находится такое количество спинного мозга, что это существенно отразится на твоем умении все считать по столбикам...
Хвост был один. Единственным утешением в жизни. Для собаки он имел большое практическое, физическое и эстетическое значение. В конце концов, его было просто жалко! В расстроенных чувствах обиженное животное решило покинуть анабиозную комнату. В след ему крикнули включить кухню в режим плотного ужина. Собака, не оборачиваясь, показала свой непочеловечески-синий язык и скрылась в дверях лифта.

*Летучий засранец*

В коматозную вернулся пилот. Он трясся, был покрыт сосульками и пускал клубы плотного пара.
- Если б вы знали, господа, какой внизу собачий холод, вы бы послали собаку, а не вашего покорного слугу! – пожаловался Нелеттай. Наступив на крошку от сахарной косточки, замерзший тут же ревниво вспомнил об одном важном деле: - Кстати, мы нынче жрать будем или все на диете?
- Вы, должно быть, имели в виду глагол «исьть»? – филологически спросил Саваныч, максимально смягчив согласные и не согласные буквы.
- Я только что всем телом испытал острый приступ зверского аппетита! – уклончиво ответил пилот, постепенно согреваясь от теплого предчувствия скорого праздника живота.
- Фраза «я хочу есть» совершенно эквивалентна смысловому значению сочетания слов «меня должно быть»! – предельно умно провозгласил Саваныч и мысленно сам себе пожал за это руку.
Пугая нервы, затрещал динамик внутреннего оповещения: ракета вышла к намеченной орбите на сто минут раньше графика. Команда весело заликовала. Инженер открыл двухлитровую бутылочку крепленого шампанского, точно разлил его по бокалам и посмотрел пытливым взглядом на огромный планетарный объект.
- Похож на Буган! - сказал он, звонко чокнувшись с профессорской порцией, - Пилот, помните Буган??!!
Вместо ответа пилот, залпом глотнув напиток, забыл о еде. Его кожа побледнела, вспучилась и покрылась крупной рябью. Вонючие непроходимые джунгли. Долюди, живущие в дуплах грибов. Гигантские дрессированные москиты, чуть было не уговорившие пилота посетить их благоустроенный улей. Все это было сверх всякой психики, понимания и желания вернуться!
- Пытаюсь забыть!.. - все-таки дал звуковой ответ искатель приключений и, видимо вспомнив какие-то особые подробности той давней высадки, он вдруг завершил речь таким потоком редких по бранности слов и выражений, что разом запотели иллюминаторы, прокисло порошковое молоко, завял фикус, несколько ушей свернулось в плотные трубочки, а инженер, служивший одно время третьесортным грузчиком, записал себе на будущее пару незнакомых созвучий.
- Я так понимаю, что про Смердящую Нишу вам лучше вообще не напоминать? – сочувственно спросил командир, освежая бокалы. Он отложил мелко исписанный блокнот и без промедления обратился к лысой причине экспедиции:
- Что ждет нас ТАМ, дорогой профессор?.. Если вы, конечно, в курсе.
Саваныч был в курсе. Он расправил ушные раковины, размял губы, помассировал горло и бодро отчитался:
- Завтра же возьмем все необходимые пробы. Если по гостам Росскосмнадзора все в норме - слетаем и посмотрим что к чему. А сегодня устроим мальчишник, правда, без девчонок, но с хорошей закуской!
При последних словах отрешенный пилот заметно оживился.
Используя электромегафон и сорок три коридорные колонки, позвали прокаченную собаку. Сейчас как раз настал момент проверить ее достартовое задание. Ей было поручено подготовить к эксплуатации специальный эвакуационный сегмент космического корабля. Назывался он "Катапультатор" и, по сути, полностью соответствовал своему уникальному названию. На тот случай, если в двигателях корабля-матки (т.е. «Гоблина») случалась внеплановая серия ядерных вспышек определенной мощности, то корпус, электропакет и холодильник катапультатора теоретически должны были оставаться невредимыми. Практически же еще никто и ни разу на них нормально не спасался в силу крайней редкости подходящих причин и условий.
- Гражданин Собака, у вас все готово насчет катапульты? - строго спросили животное.
- Обиржаете кормандир! - пес вошел в комнату и сразу перестал вилять хвостом. - Я свое дерло знаю. Сказарли - сдерлал. Вот он этот спирсок. - Животное протянуло командиру бумажный лист серого пергамента, затем, извинившись, быстро смоталось куда-то на второй этаж.
Виктор Эдмундович пробежал список глазами. Слава богу, букв было не много, и почти все из них были ему давно знакомы:

В катпультатаре "РП" тип "Новэй Тубэк" вы можите так же падыскать сибе:
1. Виздиход 4вэдэ, 1(адна) штука. Ключ в жажигании. Запаска – хде надо. Домкрат – новый (цвета жолтава пирламутра).
2. Полный набор иды на три года читырехразовава питанья, фключая дисерт, кампот, булачки, алиффки, лиденцы, тыквы и мандарины на Хэллоуин.
3. Вада тоже йесьть. В виде 60 (шыстидисити) присованных килагранул плотнава жыле. Барракамира для пригатавления воднава састава, 1(адна) шт.(штука).
4. Топливное гарючие: а) Калоидный ацытон: 20 гегалитраф. б) Газаабразный пласцилин: 40 канистр. в) очинь жидкий Швартцман ZX - все астальные баки пад завяску.
5. Камплект прибораф па сканираванию и другие камплекты других приборафф (различнава приминения).
6. Вааружение: аснащение для двух лет непрырывнай кругавой абароны в подковаабразном акружении эстонских резирвистафф.
7. Мелачъ всякая разная заразная (йэту йирунду никто и никада ни щщитает).
9. P.S. Еслиф што и нинашли в списке - принисите сами (это уже ни мая праблема).
8. Канетцт списка.

С шуршанием, немного напугавшим профессора, инженер стремительно скомкал папирус:
- Он, что, издевается? – с пафосной риторикой произнес Эдмундович, - Хорошо, что я в это не вчитывался, а просто проглядел! – он быстро вытер слезы утомления, - Если б я не знал, что Кзилафондом зовут тупую собаку, я бы подумал, что это подчерк дебильного осла...
- У ослов нет пальцев на руках, там копыта одни. – Твердо сказал пилот, закрывая толстую биологическую энциклопедию на странице номер двести сорок девять. – Эти знания у меня в крови!
- Я дрессировал эту волосатую креветку писать на русском языке, я так и быть ее и убью! - плакатным жестом инженер в миг выдернул ремень из брюк пижамы взвизгнувшего профессора, согнул пополам и, грозно потрясая импровизированным оружием педагогики, сделал несколько шагов к коридору.
Но до мохнатой цели дойти ему так и не удалось. Раздался страшный хлопок. У команды резко понизилось шумовосприятие от того, что внутри корабля что-то только что в наглую преодолело звуковой барьер. Блеснула вспышка и в полумраке коридора мелькнула серебристая хрень. Профессор закрыл лицо немногочисленными руками. Инженер тонко прищурился. В голове пилота вспышкой мелькнул вопрос "А что это за свинья такая может у нас дома свободно летать?" Но выкрикнуть он успел только предельно выразительный и короткий звук "фак".
О грудь астронавтов разбилась такая ударная волна, что не будь их ребра укреплены поликристаллическими монометаллами, их всех бы ждала участь любознательной ехидны на взрывных работах каменнорудного карьера. Профессора подбросило и легко кинуло обратно в лоно его личного «вонючего утробника». Пилота причудливо намотало на горячий радиатор. Инженер в последний момент успел цепко ухватиться за край несгораемого холодильника. Сам же холодильник, громыхая, унесло в соседнее помещение. Страшная искристая хрень при этом вновь пролетела по коридору, но уже в противоположном направлении. На этот раз ее появление было не так разрушительно: снесло всего лишь треть подвесного потолка, разорвало канистру диспенсора, а газеты, бахилы, контурные карты, фантики, пиктограммы мозга и листки бумаги в хаотичном порядке заполнили все околокоридорное пространство воздуха.
- На нас напали долбанные гвылдоры!!! – громко предположил пилот. Отвязавшись от трубы и нервно озираясь, он в спешке охладился о гофрированную стену и приступил к поискам сдутых с него носков и гавайской рубашки. Инженер что-то пробубнил в ответ, но из закрытого холодильника, полностью засосавшего человека, звук проникал крайне трудно и не особо охотно.
- Это был собака!!! - крышка коматозника откинулась и рухнула на пол. Профессор, путая падежи и стороны света, высунул на поверхность нижние конечности в разодранных ураганом бежевых кальсонах: - Говорю вам - это наша шерстяная скотина в своем скафандре летнего покроя. - Старик все-таки вынул собственное тело на край ограждающей стенки испорченного саркофага и внимательно огляделся, - Его узнал по шлангу я!
Чудо только что опознанной физики в который раз мелькнуло в проеме коридора, отрывая панели, загибая линолеум и старательно уродуя полезную мебель. Существо, яростно вращалось и махало черным кожаным дипломатом, тщетно пытаясь затормозить его широкой плоской поверхностью. Толку от этого было всего лишь на неполных 12%, так как коэффициент торможения саквояжа, по сто бальной шкале Валдиса Поцка, был равен именно этой мизерной величине. Собака что-то упорно орала, о чем свидетельствовало дребезжание зеркал и запотевание гермошлема, но современный скафандр из литой жести никак не был задуман для пропускания наружу звуков надрывной речи. Для этого изобрели специальную радиосвязь и поместили ее в головной отсек скафандра. Вот только батарейки остались лежать в камере хранения космодрома, из-за того, что у некоторых профессоров слишком короткая память на длинные цифры!
- «Геркулось»!!! - вдруг интуитивно догадался инженер и в ужасе схватился за покрытую твердым инеем голову: - Наша скотина умудрилась сожрать «Красный Геркулось»!!!!!!
Троих астронавтов прошибло галлоном ледяного пота, ноги самоподломились, а мозги встали колом и частично самозаанастезировались.
Ученые двух миров, Марса и Земли, конечно пока только в теории, предполагали возможные последствия того, что может случиться с живым организмом - попади туда Красный Геркулес, этот важнейший компонент энергообразования в ядерных ускорителях Икс5 – последствия могли быть непредсказуемы и ужасны. Пилот при такой раскладке заранее обвел себя мелом и принял на грудь немного золотой текилы.
«Красный Геркулось» очень похож на целлулоидный творог для диабетиков и содержится в жестяных банках с яркой манящей этикеткой. Его легко также перепутать с елжовой брынзой грубого помола. Собака в своей манере, видимо, решила немного подкрепиться… так сказать, на посошок…
Вступая в контакт с некоторыми компонентами желудочного сока, Геркулес теоретически способен излучать из собачьей биомассы такую энергию, наличие которой позволяет перемещать носителя на расстояния, близкие к нереальным. То, что вот-вот произойдет, в понятных единицах измерения примерно может быть равно одновременному выходу из строя миллиарда ламп дневного света и перегреву трехсот соляриев годового срока службы!
Люди тревожно замерли в ожидании, когда же наконец-то окончательно подтвердится эта любопытная теория в ускоряющемся маленьком организме.
Пилот загородился от возможной вспышки контурной картой млечного пути. Профессор поседел на два волоса и успел подумать про мохнатого питомца буквально следующее: "Хорошо, что он в скафандре! Это немного сдержит начало взрыва и даст достаточно времени, за которое мы как раз успеем добежать куда-нибудь". Инженер ничего не успел подумать - после холодного плена он энергично растирался полотенцем, пропитанным водкой.
Пес тем временем, испытывая адское жжение в потревоженном желудке, выломав косяк, залетел в Красный уголок (так они называли фотолабораторию), захлопнул за собой дверь и через микросекунду врезался в противоположную стену. Собака действовала очень умно. Взрыв должен произойти на как можно более безопасном расстоянии от хрупкого тела недоделанного корабля, а за этой стеной как раз начинался космос. Шесть слоев пеногипса, стеганая стекловата, метр твердого поролона, внешняя обшивка из эпоксидки, жесть и «Адьес амигос!». Храбрая собака, хладнокровно осознав свою вину, решила ее собой и искупить.
Саваныч прослезился носом и чувства гордости переполняли его. Скорее всего, полузверь прекрасно все понял. В нем неожиданно проснулись такие редкие для него чувства как героизм, рассудительность и долг перед людьми, приютившими его… Наверно он даже подумал: «Раз уж я такой невезучий болван, так пусть лучше я, чем кто-то из этих прекрасных, мужественных людей…»

Наблюдая, как удаляется корабль, и ежесекундно тестируя датчики расстояния, пес не выдержал, заревел и беспомощно задрыгался в неестественных конвульсиях…

*Вселенная явно перенаселена*

Вакуумная дверь красного уголка захлопнулась и олицетворяла саму надежность. А через рваный собачий трафарет в лабораторию из космоса ворвалась безвоздушная разреженность. Она ненасытно высосала весь запас фото-дискет "Кодаколор", застольную игру нардшмахты, тайник пилота с гашишем и семейный архив Саваныча на многочисленных фиолетовых флешках. Радио сообщило об отмене чрезвычайного положения и временном отбое химической опасности взрыва, предупредив, тем не менее, что в красный уголок пока лучше без особой надобности не заходить.
Космонавты шумно выдохнули.
- Фу! Пронесло! - выдавил из себя весь пар оттаявший инженер и незаметно покрестился: - Последний раз меня так сильно пронесло после одного ресторана с китайской кухней, - он затравленно покашлял, - Когда там внезапно взорвался чей-то газ!
- Надеюсь, оно успеет улететь достаточно далеко. - Пилот наигранно помахал лаборатории ручкой: - Меньше народу - больше кислороду!
- Как вы смеете такое о нем говорить?! - профессор вскочил как ужаленный, поднял с пола чей-то носок и сильно швырнул его в лицо пилоту. Носок впился в нос и остался там висеть. Пилот сорвал вонючий трикотаж и резко посмотрел на инженера в поисках объяснения произошедшему хулиганству. Инженер молча пожал снежными плечами. Пилот с трудом понял, что тут надо что-то делать самому и от этого ему стало нехорошо.
- Спасибо за найденный носочек! - сказал он для начала. Второпях надел изделие нижней одежды не на ту ногу и вдруг счел необходимым на порядок повысить голос: - Саваныч! Зачем швырять в меня то, что тебе не принадлежит? И нахрена тебе мозги, если ты их все равно с собой не взял?!?!
Профессор снял теперь уже свой носок и кинул его в том же направлении.
- Я вызываю вас на дуэль! - сказал он с несвойственной для него статностью.
От неожиданности такого заявления пилот не предпринял никаких ответных действий, оставив висеть чужой носок на том же носу. Нижняя челюсть Нелеттая упала на пол, глаза осунулись, а инженер не впервые, но всерьез подумал об усыплении пожилого психа. Воцарилась неловкая тишина.
Вдруг, внося коррективы в дальнейшие события, включилась внутренняя связь:
- Астронавт, нарушивший правила выхода в космос, удаляется без видимого ускорения в направлении пологой оси. На условный пеленг не отвечает. Визуально наблюдается хаотичное болтание конечностями, головой и квадратным багажом…
- "Черт, он еще жив..." – не имея в этом ничего личного, подумал пилот, брезгливо отлепив часть чужеродного гардероба от сморщенного и стремительно отмирающего носа.
Коммутатор подождал и невозмутимо продолжил:
- А с параболической дистанции 2-2-0 замечен неопознанный объект ассиметричной формы. Пексилизоиды отсутствуют, артодоидов – менее 10%, несуразность – в норме, вооружение – фиг знает. Ярко выражены пологие МПЧ-бондантусы. Объект со структурой искусственного происхождения. Имеет не спонтанную траекторию движения на шести-звуковой скорости с сильным торможением в нашу сторону. Здесь будет через четыре минуты. Столкновение через четыре минуты. На позывные «Привет, чё как?!» не отвечает. Бортовых огней два. Металл покрытия - вероятно матовый антисканнер «Йа Стелсо»…
Вдруг радио заглохло. Впервые в долгой истории эксплуатации «Гоблина». Команда в ответ на это два раза быстро переглянулась, но большего пока что ничего не предпринимала. Профессор на всякий случай на половину уменьшил силу реагирования на неприятные неожиданности. Несколько секунд из динамика доносилось лишь прерывистое шуршание, помехи, да щелчки. Уже было и коню понятно, что кто-то откровенно пытался воспользоваться не особо секретной внутренней частотой «Гоблина» для своих, не исключено, противозаконных целей. Огромный латунный ящик аналогового адаптера любых языков под язык Марсо-Руссо, изобретенный великим глухонемым физиком Плагго-Цибальто, натужно загудел, с трудом обрабатывая что-то насильно полученное из космоса. По миганию специальной лампочки, стало ясно, что с людьми пытались заговорить на языке, о котором опытная машина с огромнейшей памятью ничего никогда не слышала, не знала и знать не хотела.
Астронавты сопели и настороженно ждали дальнейшего развития сюжета. Пилот умудрился прокомментировать ситуацию нервным выкриком:
- По-моему, эти твари нас первыми нашли!!!
Но ему грубо было велено заткнуться.
Динамик прекратил шуршать и, вызвав легкое сокращение многих человеческих мышц, неожиданно заговорил голосом глубокой оркестровой ямы:
- Эй вы, сгустки тупоглазой плесени! С вашими недоделанными ушами говорит старший шпунтубель Бхагавагатти. (голос покашлял) Думали в космосе спрятались? Но я-то все равно узнал ваше корыто! И узнаю его из тысячи, если понадобится! (голос втянул в себя ведро воздуха) Если притормозите и скинете оба штурцера и мегаклокер - тогда от вашей никчемной шкуры останется чуток паршивой шерсти! Советую прислушаться, ибо предложение это вам весьма неглупо и щедро! (нервный кашель) Даю вам один дыг на обдумывание. Время пошло...
Черная гофрированная бумага динамика смолкла. Вся команда разом, не сговариваясь, кинулась к своим скафандрам, висевшим на специальной красной стене.
- Я бы сейчас отдал бы печень за то, чтобы узнать, что такое "дыг" и сколько это в сутках, - поведал пилот профессору, обуваясь в "лунные" ботинки: - А за плесень он ответит, клянусь всем, что у меня когда-либо было!
Профи недоверчиво покачал головой:
- Я бы посоветовал вам одеть еще и омнегенерический ультиматор на тот случай, если хренов дыг окажется совсем не тем, что мы думаем, он мог бы, мать его, быть, нахрен, на самом, сука, деле.
Пораженный пилот мужественно не ответил, но ультиматор все же одел. Все трое едва успели застегнуться на все молнии, как снова заговорило радио:
- Эй вы, недоноски, недостойные зваться недоносками! Это опять я - шпунтубель Бхагавагатти, капитан "Кукидая", гроза вас и всех подобных вылупней! Дыг еще не кончился, но меня это не колышит! Говорите, что надумали и где сложили оружие. Или я ни разу не привык ждать!!!
Пилот, не по детски оскорбленный словом вылупни, с силой отмороженного носорога рванул на себя микрофон, выдрав его с "корнями" из пульта управления, и, глядя сквозь лобовой иллюминатор на бортовые огни "Кукидая", зарычал в сеточку:
- Слушай, ты, шыз!!! – сердито зарычал в сеточку пилот, - Если еще гавкнешь подобную хрень в нашу сторону, то я не посмотрю, что ты долбанный гуманоид - башку оторву, если найду конечно, и лично нагажу в трахею!!! Ты понял, чмо? Мы здесь, чтоб вас открывать, но если тут водятся они бараны, то мы можем вас и закрыть с тем же успехом, надолго и большой крышкой!!!
Ответом послужил красноречивый пуск пятиметровой продолговатой ракеты типа "Незабудка", вынырнувшей, из мрачного чрева "Кукидая". Мощное крылатое осколочно-пиротехническое устройство быстро направилось прямиком в узкую голову пилота. Пилот, выпучив глаза, застыл на месте. В иллюминатор было хорошо видно, как баллистическая картонная длинная штуковина с небольшим оперением стала быстро преодолевать короткие стометровые отрезки космического пространства, оставляя за собой молочный след горелого эндрофинола.
Нельзя было терять ни секунды. Проникнувшись этим, инженер кинулся к приборной панели с той поразительной поспешностью, которой так иногда не хватает при ловле блох. Вцепившись мертвой схваткой в глянцевую ручку поворота, он повис на ней всем своим мускулистым торсом и свирепо согнул ручку втрое. Взревели многочисленные сопла. "Гоблин" с резкостью прошлогодней газировки рванул на север. Его тело заскрипело и затряслось, как в предсмертной агонии. Швы натянулись и пригрозили порваться. Заклепки расклепались, уступив в борьбе двухсоткратным перегрузкам. Многие из их несознательного числа решили сильно не выпендриваться и вовсе разломились пополам. На выходе из виража корпусная оболочка старого космического тягача громко стонала, пугающе скрипела и готова была уже распасться на части.
Ракета все же настигла цель, пробила бак в хвостовой части корпуса "Гоблина", полностью погрузилась в смолистый фрион и лихо взорвалась. Вместе с начинкой вспыхнул и фрион (было бы странно, если бы он пропустил такое!). Вздулся огромный мандарин огня. Корабль землян без предупреждения пришел в такое яростное ускорение, что сопла ему были уже не нужны и даже стали мешать. Огромные запасы нефильтрованного фриона, сгорая со скоростью света, ежесекундно производили более двух миллиардов обжигающих килоджоулей. Все померкло в глазах астронавтов. Пропал даже невидимый нимб Саваныча…
Светом трехсекундной вспышки на долго затмило все звезды в округе, созвездия просто перестали существовать, а о млечных путях вообще пришлось на время забыть. Отраженным от Туманности Дездемоны световым сигналом ослепило собаку-типа-космонавта, а год спустя оглушило марсианских звездочетов в трех секретных обсерваториях Марса.
Сложно-состыкованный по середине корпус "Кукидая", взрывной волной разметало по всей округе. Его железное тело разорвало на отдельные заплатки, словно лошадь литром паленого никотина. Образовавшийся таким образом железный пепел распылило по космосу в объеме двухсот тысяч кубических аршинов. Клепаный каркас "Гоблина", засоряя орбиту рваными обломками, как плохая бенгальская свечка, мчался, сильно пугая космос, тревожа пошатнувшиеся нервы, смеша звезды и давая всяким инопланетным ученым-астрофизикам повод задуматься, что все же, скорее всего, во вселенной они не совсем одни.

*Притяжение полей*

Внутри искореженной и некогда прочной конструкции, тяжело ступая по разорванному полу, топали три фигуры в скафандрах, тщательно прошитых двойными стежками. Сверху скафандры были покрыты специальными бронематрасами, задачей которых была задерживать в себе крупные осколки металла и отбрасывать прочь более мелкие.
Ввалившись в переходную камеру катапультатора, закрыв ее и выдавив оттуда вакуум, земляне спешно сбросили с себя защитную тяжесть, безрезультатно разыскиваемую Интерполом и затравленно огляделись.
Взрыв всей массы разбодяженного горючего совершенно никак не повлиял на целостность порядка внутри отделяемого аппарата. Все беспорядочно валялось на своих местах, и с первого взгляда выглядело, как первозданный хаос в детской комнате, сроду не знающей слова "уборка". В тесном помещении стояло три анатомических кресла. На каждом из них, между массажных бугорочков, имелась табличка с именем. В полном соответствии с именами, подавленные взрывом молча заняли свои места. Взгляд инженера случайно упал на пустую собачью конуру с немытой джакузи.
- Саваныч, свяжитесь-ка с искусственным псом. С этой реактивной Чебурашкой! – Эдмундович со смехом хлопнул ладонью по столу, - До скотины должно допереть поюзать фанариковый аккумулятор и выйти на связь. – Командор с умным видом и немного показушно, простым движением восьми пальцев в сложной последовательности щелкнул десятью особыми тумблерами, и челнок отломился от неряшливой кучи горящего рванного железного лома:
– Он хотя и зверюга, но, блин, не совсем тупая же!
Мозг операции согласился насчет зверя и по-стариковски испугался крупной вибрации. Хотя «Катапультатор» был специально предназначен для таких неординарных случаев, как, например, полное уничтожение несущего корабля, надежным профессор его бы не назвал. Да ни у кого бы, если честно, язык бы не повернулся назвать его надежным средством спасения… Разве только в ковычках… В ооочень больших кавычках…
Тем не менее, челнок был прочен корпусом, наделен новейшей системой жизнеобеспечения, удобен всяческими удобными удобствами, вооружен тридцатью реактивными петардами, наделен собственной гравитацией, укомплектован автономной системой двигателей, снабжен погребом, смотровой ямой, минибаром, солярием и тремя туалетами. Все это дело крепилось к грубому телу "Гоблина" всего двумя большими электроприщепками РЦБ-2. Но доверия все равно никому не внушало.
- Вот и сгоняли к звездам… - тихо пробубнил пилот себе под нос и громко добавил, - Мать их...
- Да не расстраивайтесь вы так! – бодро отчеканил инженер, - Мы этому Кукидаю нового шпунтубеля купим! На порядок хуже и тупее! – он попытался немного смягчить обстановочку, - Мы-то целы и даже не поцарапаны! Так радуйтесь этому факту!!!
- Все-таки, считаю, зря мы не продлили лицензию… - сплюнул свое мнение Нелеттай, грустно пробежав взглядом по пустой и пыльной барной стойке.
Профессор безвольно кивнул и с интересом посмотрел на руку, которую он где-то все-таки поцарапал.
- Мнда-а! - только и смог выдавить из побелевших губ пораженный староста. Все произошедшее за последние пятнадцать минут подействовало на него не совсем с той положительной стороны, с которой обычно приходит спокойствие и веселое настроение.
Жизнь на планете была. Это было и ежу понятно (даже тому, который всю свою ежовую жизнь проторчал с мамой ежихой в однокомнатном дупле ущербного района непролазного леса). Пилот прав. Нас все-таки обнаружили первыми. Нас даже, оказывается, искали. Нашли и пустили ракету. Какое-то очень стандартное приветствие. Мол, валите от сюда, нам и без вас неплохо жилось… А где собака? (Саваныч лихорадочно оглядел плохо обозримый космос). Ее взрыв до сих пор не зарегистрирован ни одним из датчиков. (Старика постигло некоторое облегчение). Выходит - жива скотинка-то!.. Придется ее, как минимум сутки просеивать по орбите широким космическим бреднем “Sitos”, итальянского производства... (Ученый попытался представить свою роль в столь сложном и масштабном мероприятии). А если поймаем, но не всю?! (Со страхом подумал он). Вот "Гоблина" жалко. (Профессор утер мокрый нос). «Ведро с пропеллером» или, как говаривал пилот, «дрына с сопливыми соплами», обладало доброй, хотя так и неотформатированной душой! Как мы теперь без него?.. (Человек оглядел помещение). На челноке летать – последнее дело, совершенно недостойное ни меня, ни моего эго, ни моих грандиозных целей.
С этими мыслями Саваныч повернул кресло к столу радиста, подтянул за шнур телефон, облизал губы и, глубоко вздохнув, набрал личный код пса из двух шестизначных цифр. Несколько минут грустному Сергею Ивановичу пришлось слушать раздражающий фон планет, шелест инженерной шоколадки и призывное урчание в животе у пилота. Старик откусил найденную карамельку и, без конца повторяя "Алло, алло", покрутил скрипучую ручку настройки. В ответ слышались только какие-то глупые щелчки и подозрительные шорохи.
Пилот вручную присоединил систему подачи топлива, проверил свечи и шумно продул вентилятор. Саваныч в ответ на это поплотнее прижал динамик к голове, увеличил громкость и навострил слух. Вдруг прямо в ухо как заорут: «Эй в горящей штурке! Вы живы! Должны бырть! Обярзаны просто!!!»
Саваныч поковырялся в испорченном ухе большим ногтем правого мизинца. Не смотря на проведенную процедуру, часть слуха упорно не хотела возвращаться.
- Какого за ногу так орать?! – справедливо возмутился новоявленный инвалид слуха, - Ты мне щас инвалидность только что сделал!!! Третьей группы!
- Извирни старик!!! - глупая псина, как резанная, продолжала орать, надрывая все свои слабые поджилки и непреднамеренно усиливая акцент: - Вы штор ли в горящей картапульте? («Так мы еще и горим?!», - с усталым удивлением подумал Саваныч) Спирсок проверили? Там не хватает урпаковки «Красного Геркулося». Я его попозже занерсу! (Старик мысленно отменил операцию снятия собаки с орбиты) Я все видел через сорбственный обзор. Взрыв был верликолепен, но немного затярнут… Доктор, скаржите правду, это все было из-за мерня???!!!...
Саваныч в сердцах сдавил ручку телефона. Костяшки пальцев побелели, а корпус трубки изогнулся и лопнул по шву. Запихать бы ему эту «эр» куда поглубже!
- Ксилафон! Заткнись и скажи, зачем ты ее съел? Зачем ты вообще позарился на такую мерзкую, несъедобную вещь? - оставшееся ухо ученого жаждало фактов: - Что с тобой и где ты, собака серая?!
- Только что орбогнул большой пларнетоид типа Форбоса! - признался пес. - Меня сейчас страшно вертит вокруг сложной оси мерня самого. Весь обзор забрызган слерзами и испарениями норса, - голос собаки едва пробивался через шум помех: - Мне плохо!!! Зарберите меня отсюрдова!!!
- Снимем со дня на день! - попытался подбодрить собаку профессор своим редким пещерным юмором. В ответ раздались страшные рыдания и всхлипы. Губа Саваныча солидарно задрожала, глаза приобрели лучистый блеск росы и дали течь. Храбрый пес, с усилием преодолевая рыдания, собрался с силами и в широчайшем диапазоне волн пролаял:
- Вы вообще сорбираетесь это делать или мне звонить в налоговую?!..
Профессор только открыл рот, чтобы спросить о том же инженера, как внезапно катапультатор что-то сильно стукнуло по кумполу. От удара, равного двадцати крушениям литерных поездов, людей сорвало с мест и раскидало кого куда попало. Саваныч остро почувствовал, как внутри него что-то отлепилось, перевернулось и прилепилось снова, но уже к другому месту…
Мгновенно погас свет. Оборудование подпрыгнуло так, словно за стеной бушевал ущемленный в своих правах Кинг-Конг. Связь с псом резко прервалась из-за падения на телефон большой раритетной кофеварки "Швэпс". На взъерошенного профессора, из шкафа "Резервный Хавчег" градом посыпались банки салата "Оливер", литровые тетрапаки "Щи Никитинские. По-марсиански», несколько вакуумных упаковок "Манна небесная "Кнорр" и "Филе экваториальной гомодрилы "Шмуцц". Сметенный мощной пищевой лавиной, Савныч, словно поверженный колосс, рухнул на шаткий пол, мастерски искалечив собой блок питания электромясорубки. Последним из шкафчика, зацепив за собой несгораемые контрольные весы, выпал мешок с гаванским рисом "Зернистый Фидель".  Профессор под давлением таких весомых аргументов на время ушел в себя и долго от туда не выходил.
Пилота швырнуло так сильно, что позвонки практически утратили сцепление друг с другом. Его бренное тело, как фанера, пролетев через все пространство помещения, застряло в автомате газированной воды. Командир уцепился за пожарный гидрант, избежал падения, но оказался не властен над элементарным страхом. Его кожа от испуга приобрела редкий цвет водяного ила, мгновенно создав благоприятную почву для нейродермита. Благодаря новой раскраске, инженер стал в темноте невидимым до рези в глазах.
Крупные обломки "Гоблина", которые Виктор Эдмундович не успел вовремя отследить на радаре, догнали челнок и, подобно шальной бомбе, обрушились на него всей своей изуродованной массой. Первый удар загнул в нерабочее положение главную и единственную радио-телеантенну глубокой связи. Второй удар старательно отодрал все до последней канистры газообразного пласциллина и порвал ремень крепления емкостей с коллоидным ацетоном. Топливо перестало поступать в сопла. Сопла потухли, остыли и заметно уменьшились в размере. Спускаемый аппарат превратился в неуправляемый рукотворный метеорит. Частично придерживаясь траектории падения обыкновенного булыжника, катапультатор стремительно помчался к поверхности теперь уже такой близкой планеты.
На третьей минуте хаоса включился экстренный источник тусклого и почему-то синего цвета. Мокрый профессор попытался встать, но, поскользнувшись на скользких ингредиентах, снова грохнулся, как подкошенный. Пилот, как больной юнга широко расставляя ноги, подковылял к иллюминатору и приник к нему холодным лбом. За окном бушевало пламя горевшего корпуса. Снизу вверх невыносимо быстро мелькали капли раскаленного металла. Свирепо засвистел воздух: челнок мощно вошел в атмосферу зеленой и негостеприимной планеты. Завороженный редким зрелищем, Нелеттай опустил зрачки еще более вниз и увидел быстро приближающиеся снизу тучи. Вдруг ударная волна падающего катапультатора образовала в их полотне дыру, размером с Мадагаскар и тут только обнаружилось, что никчемная дорогая железяка падает прямо на береговую полосу между морем и землей. Место жесткой посадки обреченного челнока все больше и больше смещалось в сторону открытого океана.
- Нас сносит в воду!!! - заорал вдруг полным голосом пилот, в нервной слабости падая на заваленный полупродуктами пол.
Мгновенно оценив положение создавшихся вещей, прозрачный инженер поспешно скомандовал специальный приказ.
- Все лишнее - за борт!!! – заорал он как матерый лев, первым открыл люк, отрывисто открутил и бросил в окно бортовой самописец «Мертимблот». Вторым в окно полетел его персональный контрастный вытрезвитель «Капец-42с».
Людям эта идея освобождения от старого хлама как-то сразу стала симпатична и они с готовностью приступили к ее исполнению. В разинутый люк тут же полетело все неактуальное, нафик ненужное, и способное хоть как-то облегчить неподъемный вес катапультатора отсутствием себя на его борту. В немилость попали старые бортовые валенки на синтепоне, вибродиван, эпистолярный роман по мотивам «Дом-6», набор просроченных астролябий, паровой озонатор воздуха, снаряжение для сквоша, силки на юдонтов, большой слонячий манок, плоскодонная желтая субмарина на четыре полусидящих места, комплект крашенных тыкв, ящик электро-штуцеров, эпосы Гильгамеша, ведро влаговпитывающего постризола, блок казеинового клея, 4х-летняя подписка «Сам себе психолог», гигроскопический синхростабилизатор, 73-х килограмовая энциклопедия «Юный Филантроп», десятки брикетов спор бледной спирохеты и вся остальная ерунда, которой по вине наемных багажеукладчиков в катапультаторе валялось несколько тонн. Разгоряченный пилот в порыве всеобщего ажиотажа дважды чуть было не выкинул профессора, но тот каждый раз умудрялся за что-то ловко зацепиться.
Изрядно облегченный челнок, оглушено извещая о своем приближении, обрушился на песчаный прибой со скоростью, близкой к метеоритной. Тонкую поверхность планеты потряс мощный спазм. Перегрузки оказались сверх всяческих умных теорий. Взметнув тонны гор просеянного песка, машина, бешено вращаясь, подпрыгнула, и, пролетев еще около двух километров, повторно врезалась в охреневшую сушу.
От серии циклопических ударов периметр продольной окружности корпуса аппарата лопнул насквозь поперек всех швов. Сопротивление воздуха сказалось на том, что космический парус солнечного ветра разорвало на несколько неравных полос и он сразу прекратил выполнять необычную для него функцию парашюта. Обломки, беспорядочно раскидывая внутреннее содержимое и уничтожив более пятнадцати гектаров криворастущего леса, упали в район Большой Бугемской трясины. Пробороздив рыхлый грунт, наиболее габаритные куски спасательного аппарата, то тут, то там неподвижно застряли в теле чужой планеты и наконец-то затихли...