Кофе и история одной студентки

Волнующий, теплый, клубящийся, предвкушающий, щекочущий воображение, приятно-знакомый, отдающий теплом любимой кофейной сковородочки. Аромат, наполняющий жизнь жизнью.

Предпраздничная распродажа в известном издательстве. Книжные развалы. Книжные стопки. Водопады книг. Внезапно вырастающие стойки с книгами. Книги, скромно выглядывающие из-под стеллажей, заполненных книгами. Разнузданность цветных обложек, матово светящиеся толщи страниц. Увесистые и не очень переплеты. Люди нелепо спотыкаются о глубину замыслов, таращатся на причудливые иллюстрации, застывают нелепым изваянием перед очередным шедевром убийства любовником любовницы.

Она, студентка в скромном пальто, стеснительно оглядываясь, стремительно пролистывая страницу с ценником, нетерпеливо вбирает в себя буквы. Скромная стипендия, менее чем удовлетворительное место в общежитии, большие ореховые глаза и томительная бледность, повествующая о недоедании и переутомлении. И книги, книги, книги. Настолько частая гостья книжных магазинов, что на одном из них появилось ее фото и приписка «ее разыскивает администрация». Ходить туда она перестала. На всякий случай.

Он хозяйски обшаривает карманы, портмоне, сумочки, варежки и прочие хранилища ценностей. Он – «книжный вор». Его так зовут друзья с тех пор, как он с первой своей вылазки возвратился с книгою такого названия. Его подняли на смех, ругательства и проклятия задавали ритм ударам. Он крепко держал свою добычу. Когда его устали бить, он открыл книгу. Страницы были аккуратно вырезаны посередине, иллюстрации и буквы обрамляли толстую пачку банкнот, забрызганных кровью с разбитого лица. Прошло больше 10 лет, он уже не бывает бит, но книги остались его тайным фетишем. Он подкладывает их под трухлявый диван, ставит на них яичницу и сковородку, сплавленные в одно целое, держит ими в напряжении пояснично-тазовый отдел своей очередной страдающей подружки. Книжные выставки и распродажи – его территория, он охотится за деньгами и женщинами. Доверчивые, ослепленные его телесным обаянием, и те и другие послушно следуют за блеском темно-синих глаз, черных волос и костисто-когтистыми ладонями.

Теплая, чуть шершавая, цвета топленого молока с ложечкой меда и парой крупинок корицы, изящно-топорно отставленной в сторону ручкой чашка, вмещающая в себя бесконечность ожидания первого глотка. Прикосновение, тепло - приятное, не обжигающее.

Широкая добротная куртка аляска с неподдающимся описанию количеством карманов, свободно сидящие на созданных спортивным стилем ногах, мягкие кожаные мокасины, чуткие пальцы. Она сталкивается с ним взглядом. Он берет ее за руку. Они уходят. Забыты книги, родители, подруги, несделанные контрольные, предстоящий зачет-допуск, нравственные устои и моральные ценности. Все сладко подергивается дымкой грезы. Сейчас они должны выйти и сесть в роскошный лимузин, который дальше проследует прямо в районный ЗАГС, а потом она с очаровательными близнецами, изумительно глядящими на нее сапфировыми глазами из тугого свертка, устало и  счастливо улыбается ему, гладя рубашку и поджаривая борщ с котлетами по-киевски. Ее огромные глаза становятся еще больше, но он этого не замечает. Лихо свистнув, он тормозит случайную в этот промозглый день машину, старую и потрепанную. Она послушно садится на заднее сиденье. Его рука – залог ее грядущего счастья. Он лениво треплется с водителем о вчерашнем футбольном матче. Дедок, пыхтя и брызгая слюной, заводит политический разговор. Он смеется. Машина останавливается. Они заходят в темный коридор. Поцелуй, мерцающая волнистая линия молодой обнаженной кожи. Тепло тела. Легкий запах дезодоранта и прерывистый аромат дорогих духов, экономно нанесенных лишь на чувствительные точки. Эффектный полет шерстяного свитера, мягкое скольжение потертой джинсы. Она торопливо выковыривается из теплых колгот. Сняв бюстгальтер так быстро, она ощущает досаду. Женщине глупо себя чувствовать полуголой - еще не желанной, но уже раздетой. Он берет ее за руку и отводит к дивану, затейливо покрытому смятым и не очень чистым постельным бельем, усаживает ее. Одним ловким движением она полностью в его власти.

Первый глоток – обжигающе-крепкий. Вкус сосредоточенно-острый. Черный. Обжаренный. Жидкий. Густой. Несущий в себе микрокосм. Взрывающийся. Длящийся. Оставляющий опустошение после себя. Горький.

Она родилась на юге страны. Она была старшей дочерью, появившиеся за ней следом четверо мальчишек отбирали у нее любовь матери, оставляя ворохи грязного белья и испорченных игрушек. Когда ей было шесть, мать разбилась в автомобильной аварии вместе с остальными детьми. они поехали в парк развлечений, а она осталась дома стирать и готовить для них обед. они влетели в лоб огромному грузовику, водитель которого скончался на месте от сердечного приступа – в лобовом стекле его машины застрял головой ее годовалый братишка. Другие дети растерянно лежали в разных позах на залитой кровью дороге. Мать, единственная пристегнувшаяся, находилась в машине, двигатель, вплавившийся в мертвецки пьяное тело, стал частью этого тела. Похорон не было. Отец сказал, что он не сможет оплатить гроб настолько большого размера, чтобы поместился и двигатель. Ей запомнилось пение в церкви – монотонное, унылое, оно вселяло надежду. Теперь все будет по-другому, думалось ей. Сразу после отпевания отец запил. Пьяный, он раздевал ее догола, долго смотрел, хмыкал и снова одевал – она сжималась в комок. Он смеялся, громко и с удовольствием теребил свой вялый член. Через три года после он умер от алкогольной интоксикации.

Лежа на раздавленном диване, счастливая и мокрая после его сокрушающих ласк, она рассказывала ему свою жизнь. Слезы текли по нежно-розовой щеке, смачивая светло-русые волосы, прихотливо раскинувшиеся локонами. Он задумчиво выпускал сигаретный дым колечками, отправляя их к потолку. Он потушил сигарету об ее нежное запястье, резко перевернул и совершил насилие. Она потеряла сознание, когда в комнату вошли двое мужчин – абсолютно голых, отвратительно-волосатых, пузатых и вонючих. Это мой долг. Забирайте ее насовсем, отпечаталось в ее разрушающемся мире.

Темное, зернистое дно чашки, покрытое кофейной гущей. Сожаление. Наплыв энергии, созидание в чистом виде. Приятно кофейное послевкусие.

Она была в рабстве восемь долгих месяцев. Загородные домики с их сказочным ароматом сосны и мандаринов, узкие койки дешевых гостиниц, жаркие сауны с горячими полками, темные кусты городского парка, сырой песок реки, холодные скамейки. Она зарезала своего клиента его охотничьим ножом после того, как он вырезал на ней свое имя. Она вернулась в университет, оформив академический отпуск, и рассказала подругам, что ее похитил арабский шейх. Закончив учебу, она вышла замуж за своего одноклассника – непритязательного и неприметного парня, которого она до этого не замечала. О ее прошлом муж никогда не узнал. Надежды у нее больше не появлялись. Дети тоже.