Ниночка

В эту небольшую, на четыре койки, общежитскую комнату Тамару, Ольгу и Женю поселили с первого курса. Все такие разные – властная и прямолинейная Тамара, вдумчивая и спокойная  Ольга,  худенькая, как комарик, смешливая и любознательная Женя – они, если и не сдружились, то испытывали друг к другу искренний интерес. Наверное, по причине своих же различий. Вот уже третий год их трио оставалось неизменным, в то время как обитательницы четвёртой кровати постоянно менялись.  Не задерживались по разным причинам: кто-то вовсе бросал институт и уезжал домой, кто-то не устраивал резкую и требовательную Тамару, и она просто-напросто выживала  новую соседку, другие сами понимали, что не вписались в «обстановку», и покидали негостеприимные стены…

В начале четвёртого курса, когда студентки вернулись с уборки колхозной картошки, их ждала встреча с новенькой. Вошла она в комнату как-то бочком, мелкими шажками. Мягко и немного растерянно улыбнулась, тихо, детским тоненьким голоском поздоровалась.  Была она рослая, статная, полногрудая, с толстой русой косой до поясницы, что не вязалось с жалостливым  выражением лица, бесцветными, домиком, бровками и небольшими водянисто- голубыми глазами.

Старожилки переглянулись, не зная поначалу, что и подумать. Такие экземпляры к ним сюда ещё  не являлись. Странная? Необычная? Смешная? Нелепая?  Посмотрим!
На удивление всем Ниночка в комнате прижилась. Даже требовательную и привередливую Тамару почему-то не раздражали её романтические речи и слегка дребезжащий слабый смех. Казалось, это рафинированное, с прозрачной кожей существо пришло из какого-то воздушно-волшебного мира. Оно и можно было так подумать, потому что Ниночка почти ничего не ела и мало спала. Девчонкам же, напротив, всегда хотелось есть и спать. Может, только при нас притворяется малоежкой,  высказывали  они свои подозрения. Но нет, когда бы ни садились вместе за стол, Ниночка два кусочка крохотных откусит- и вилку в сторону. Эти «отклонения» она объясняла нездоровьем: пороком сердца, которым страдала с рождения.

Была у Нины и ещё одна отличительная чёрточка: её больное, но любвеобильное сердечко переполняло желание чем то ни было облагодетельствовать  своих  новых подруг. Женя, например, мечтала  о шёлковой блузке в горох по белому полю, Тома – планировала достать норковую  шкурку  для воротника,  а Оле хотелось агатового ожерелья. Понятно, что в годы брежневского застоя  народные чаяния чаще всего и оставались в статусе мечтаний (альтернативой мог послужить только великий блат). Однако Ниночка заявляла, что всё это возможно исполнить, стоит ей захотеть. Всякий раз, побывав дома, она говорила Жене, что в следующий приезд обязательно будет ей блузочка, она де уже положена в пакетик, но случайно забыта в спешке… Аналогичные ситуации складывались и в отношении обещанных Тамаре и Ольге шкурок и ожерелья. Так продолжалось довольно долго, пока  до девушек не дошло, что это очередная Ниночкина причуда. И не обижались. Правда, однажды она всё же сделала Жене подарок:  замурованного в янтаре скорпиона. Сказала, что это древний музейный экспонат, но как уж он к ней попал, об этом умолчала.  И ведь напророчила: через много лет у Жени родился сын под этим созвездием…
Был у Ниночки в родном городе поклонник по имени Петя. Свои отношения они ограничивали прогулками и беседами. По словам Нины, Петр осмеливался брать девушку только за руку, а вообще - лишь сдувал с неё пылинки и не мог нарадоваться, что его одаривает своей дружбой такое  чистое и невинное создание 
Когда однажды приехала навестить Ниночку её мама – толстая, высокая и румяная тётка – стало понятно, откуда у девушки внушительная стать. Ну, а её эфемерность оттого, что больную девочку в семье излишне опекали и оберегали - такой вывод сделали Тамара, Ольга и Женя. А вскоре им самим пришлось убедиться, что юная соседка действительно нуждается в заботе и защите.

Обычно девушки укладывались спать в двенадцатом часу, но дверь не запирали, потому что перед сном Тамара уходила на четвёртой этаж к подругам поболтать и выкурить сигаретку. Так и в тот злополучный вечер, убедившись, что Ольга и Нина улеглись в свои кровати, Женя  выключила свет и забралась под одеяло. Сквозь сон услышала, как скрипнула дверь. Томка пришла, поняла Женя, и снова нырнула в сладкую дрёму. Вдруг в мозгу шевельнулась смутная тревога: не слышно  было привычных шагов мимо кровати, кто-то продолжал топтаться у порога, потом раздался неясный шорох… Встревоженная, Женя скосила глаза и увидела большую тёмную фигуру, по абрису явно мужскую. Мало того, человек сидел на Ниночкиной кровати. Вот это да! –поразилась Женька –неужто друг Петя явился? Но почему ночью и сразу – в постель?!
- Это ты? – прошелестел Ниночкин шепоток,- ты так меня любишь?
В ответ – ни слова…  Подозрительно долгое молчание и заставило Женю насторожиться, а когда услышала испуганное Ниночкино поскуливание, вскочила с кровати и включила свет. Боже мой! Возле Нины сидела большеголовая  красномордая особь мужского пола с абсолютно отсутствующим выражением лица. То ли обкуренный, то ли пьяный до бессознания …  Нет, это не Петя, мгновенно сообразила Женя, тем более что Ниночка, судя по её бледному личику и трясущимся губам, была уже на грани обморока. Что делать?  Шагнула к пришельцу (откуда только силы взялись!), ухватила его за грудки и приподняла с кровати. Незнакомец легко, без всякого сопротивления, повиновался,  и Жене оставалось только вытолкать его за дверь. Что она и сделала.
 
А у Нины началась самая настоящая истерика. Когда Тамара вошла в комнату, её глазам предстала удивительная по экспрессии картина: лохматые, озабоченные, в длинных ночнушках, Женя и Ольга приводили в чувство Ниночку. Больше всего девчонок ужасали её посиневшие губы, тихий безутешный плач с жалобным подвыванием, трясущиеся руки…
- Господи! Не умерла бы она, ведь сердце больное! – причитала Тамара.- Давайте холодной водой в лицо плеснём, может, в себя придёт.
Так и сделали, поплескали водичкой, влили в рот валериановые капли, растёрли ледяные руки… Вроде, порозовела Ниночка и немного успокоилась. А  на руки свои посмотрела – и снова рыдания. Что такое?!
- Он меня за руки трогал, целовал их!

Пришлось возобновить «реанимационные» мероприятия: отвели бедняжку в умывальню, вымыли ей руки до самых плеч горячей водой с мылом, протёрли дефицитным лосьоном. Кстати сказать, в 70-е годы всё было в дефиците, кроме разве хлеба и консервов «Завтрак туриста» и «Бычки в томате». Между прочим, вкусные те бычки были, не то, что теперешние.

Словом, полночи провозились. Уснули под утро как убитые. Кроме Ниночки. Та и раньше-то почти  никогда не спала, а после такого потрясения глаз не сомкнула ни на секунду. Разумеется, потом расспросили сведущих людей, что это за посетитель у них был. Оказался он студентом с истфака, странным и, по-видимому, с отклонениями в головушке, но совершенно безобидным и не опасным для дам. Однако от привычки по ночам заходить в девичьи незапертые комнаты  его никак было не отучить.
Безобидный-небезобидный – а девушки, укладываясь на ночь, с тех пор стали тщательнее проверять запоры на дверях. Второго такого нашествия Ниночке явно было бы не перенести.

… Прошли-пролетели годы. В свои неполные 47 лет умерла от белокровия Тамара. Ольга разбогатела и могла позволить себе купить не только агатовое ожерелье, но и кое-что покруче. Худышка Женя превратилась в солидную даму. Учительствовала. С удовольствием вспоминала студенчество. А когда в поисках какой-нибудь вещи натыкалась в ящике на отполированный кусочек янтаря, в медовых недрах которого таился скорпион, словно сквознячок пробегал по сердцу. Ниночка… размытая временем голубая акварель…
Где ты, трогательная чудная дева?  Нет ответа…