В краеведческом музее

Из Южно-Сахалинска я переехал в Холмск. Здесь порт, отсюда ходят паромы на материк. Там, за морем, Хабаровский край.
    На улице осенний дождь, он к удаче. Первая удача – объявление в морвокзале: «Большая волна. Паром не работает».
    Я подошёл к дежурному:
    - Сколько суток мне сидеть?
    - Спросите что-нибудь полегче, - ответил он. - Шторм есть шторм, он никому не подчиняется.
    - Часто бывают такие дни?
    - Летом не часто, но бывают. Осенью - чаще.
    - А где же пассажиры?
    - Кто где. В новостях предупредили о шторме.
    И «бежал бродяга с Сахалина». Не убежать, суши вёсла.
    Дождь усилился. А может, это и есть моя удача? В авиакассе мне предложили полёт во Владивосток на какой-то золотой рейс. Я отказался: и дорого, и мне туда не надо, мне в другую сторону. И тут же передумал: легче двигаться, чем ждать с моря погоды. Что суждено – тому быть. Я купил билет, поужинал, ночевал в холмской гостинице, позавтракал и выехал на такси в Южно-Сахалинск. Мой аванс за вахту усох до предела. За чей счёт уеду из Владивостока? Но завтра будет завтра, а сегодня я на Сахалине, в его столице. Я же романтик до костей. С собой у меня два килограмма лососёвой икры, мелочь на пирожки и карта Сбербанка, на которую вот-вот упадут деньги. Или не упадут? Жизнь - игра, а я в ней пан или пропал. Погуляй по городу. 
    Мне посоветовали: сходите в краеведческий музей. Иду. И вглядываюсь в дома, в машины, в женские лица. 
    Здание музея построено японцами. Сорок лет Южный Сахалин был японским. Я увидел редкий образец того периода. Роскошная архитектура! Я русский и ценитель всего русского: языка, живописи, музыки, дворцового и храмового зодчества. Японский стиль «императорская корона» не похож на русский. Впечатлил, скажу честно.
    Территория музея тоже впечатлила. Она как ботанический сад. Бросились в глаза объёмные цветы на высоком стебле.
    - Это гортензии, - услышал я. Рядом со мной возникла дама лет тридцати, смуглая, стройная, в длинном джинсовом пальто. Я ответил:
    - Очень приятно!   
    - И мне приятно! Я покажу вам ещё кое-что, - предложила она. - Хотите?
    - С удовольствием!
    Мы обошли ряды японской техники времён Второй мировой и оказались у жилищ аборигенов. Зимой они жили в землянках, летом в деревянных домах, занимались морской рыбалкой.
     - В голове родилась мысль, - заумничал я перед ней. - Можно жить в землянках и оставаться людьми.
     - Как непривычно слышать! - удивилась дама. - А никто и не живёт в землянках.
    Я добавил:
    - Иначе не сберечь бы им себя до наших дней.
    - Ваша мысль – свежий ветер! Но я удалюсь ненадолго.
    Я проводил её глазами, она ушла по своим делам. Короткий обмен любезностями поднял мне настроение. А клумбы с розами, фонтан, озеро, канавки, мостики, заросли, гуляющие по дорожкам мамочки с детскими колясками, читающие на скамейках бабушки – моё! Я уже влюблён в сентябрь, в Сахалин, в город, в музей.
    - Вижу, вам нравится, - сказала та же дама. Она и не уходила далеко.
    - Нравится, - кивнул я. - Это любимое место отдыха горожан?
    - У нас много любимых.
    - Здесь уютно.
    - Вам бы взглянуть на каторжный уголок.
    - Взгляну вместе с вами.
    - Там еще уютнее, как раз для рождения новых мыслей… Я без иронии. Людям нужен свежий ветер.
    Ах ты, моя незнакомка! Хочешь познакомиться...
    - Я угощу вас икрой, - нашёлся я.
    - Не угощайте. Однажды я наелась её на всю жизнь.
    Вероятно, она не замужем. И не в нужде живёт. Те, которые в нужде, отличаются неуверенным взглядом, сутулой осанкой.  Эта – в хорошей форме, современна. Может быть, ей не хватает мужского внимания...
    - Вы сахалинка?
    - В третьем поколении.
    - Не имею ни одного друга на Сахалине. Будьте моим другом!
    - Вы коллекционер женщин? - серьёзно спросила она.
    - Я путешественник. Но не турист. Туризм - узкие рамки, чуть-чуть неправда. Путешествуя, я работаю, порой в тяжёлых условиях. Ради чего? Чтобы расширить рамки. Тем и жива моя правда.
    - Это тоже туризм. Трудовой туризм.
    - И просветительский.
    - И везде у вас друзья? 
    - Товарищи. Друзей мало.
    - Возможно, ваши маршруты неверны. А мужчина с женщиной могут быть друзьями?
    - На ваш вопрос ответа нет. У меня нет. Но мужчина выбирает женщин, женщина – мужчин. В этом вкус жизни, это родник, всё остальное танцует от него. Я же правильно говорю?
    - Дважды правильно. Танец без конца.
    - Потому что родник без дна... А приметы как наука. Вчерашний дождь не обманул…
    - И он возвращается, небо опять чернеет... Мы с вами одного поля ягоды. Я, как и вы, люблю преодоления. В моих маршрутах люди друг другу больше, чем товарищи. Я была там, где не были вы.
    - Не спорю. Но где?   
    - В тувинских лесах, на озере, из которого начинается Енисей. Недавно вернулась.
    - Как вы добирались туда?
    - На лошадях с туземцами-проводниками, затем по горам, камням и ручьям пешком. Те горные ручьи сбивают с ног. Там надо верить в себя и в спутников, там все – единомышленники, друзья. В походах я встречаю ярких людей. Чья жизнь наполнена смыслом. Они нашли своё призвание или ищут его. У них огонь в душе, мне с ними тепло.
    - Вы говорите о мужчинах?
    - И о женщинах. Городская женщина с рюкзаком где-нибудь в лесной чаще, в горах - уже не редкость, это модный фитнес.
    - Ваши слова – свежий ветер. Сквозняк. 
    - Вас просквозило?
    - Слегка. Я ведь по себе знаю, что такое найти призвание, смысл.
    - Тогда, мой друг, меняем маршрут, идём не в каторжный уголок, а по внутренним залам. Я готовлю вам сюрприз. Вы же любите подарки?
    - Нет. То есть, да. Лучший подарок - внимание.
    - Женское?
    - Конечно. И дружеское. Товарищи, приятели, хорошие знакомые и просто знакомые есть у всех. Между товарищами, знакомыми излишек лицемерия. В глаза скажут одно, в спину второе, думают о третьем, делают пятое. А друзья, дружба... По-вашему, это что?
    - По-моему, это обмен душевным теплом.
    - Близкая душа! Привет!
    - Привет!